Петр Семилетов

   И БЫСТЬ ТИШИНА
   (писалось на какой-то конкурс)

 – Со спутника, тут тропы вообще не видно, – а затем велосипед звякнул, руль у Васи вывернулся, и Вася с коротким матом полетел вперед. Велик сделал книксен да остался на месте.
   Другие – Пашка, Дима, Белка – затормозили. Столпотворение без жертв. Спустили ноги с педалей. В камуфляже, за плечами рюкзаки. У обочины – фиолетовые цветы. Наверху сосновые ветки качаются, шумят.
 – Ты тропу и так кажется не видишь, – сказала Белка.
   Вася встал на четвереньки и собирался с силами. С брезентовым тугим рюкзаком на спине и в больших черных очках он был похож на огромную муху, наевшуюся и недвижимую.
 – Ты живой? – спросил Паша.
 – Да! Где блин дух товарищества? Почему вы блин не спешитесь и не поможете? Я себе ладони все побил. Что с великом? Восьмерка?
 – Да цел твой велик, – суровый в небритости своей Дима поставил свой на бок и осматривал "Турист" Васи. Вася наконец поднялся:
 – Я бы с вами в разведку не пошел. Другие  люди, увидев, как я попал в аварию, давно окружили бы меня заботой, положили тут у дерева, прикладывали компрессы и перевязывали бинтами. Что вместо этого? Цинизм, – Вася указал на Белку, – И равнодушие, – он указал на остальных.
 – Ладно. Едем дальше? – предложил Дима.
   Дима был самый ученый. И рюкзак у него был самый большой. А на руле тускло светился экран самопального навигатора.
 – Едем, едем, – Вася подул на руки, сморщился, принял от Димы свой велосипед, умостился. 
 – Сколько еще до речки? – спросила Белка.
 – Примерно полчаса прежним ходом, – ответил Дима, –  Если никто больше не будет наезжать на пни. Добираемся до реки, там ищем переправу – понтонный старый мост. Велики спрячем на берегу.
 – Почему?
 – Чтобы если назад придется бежать, то налегке. Быстро с велосипедами мы по мосту тому не переберемся.
   Двинулись дальше. Под колесами хрустели мелкие веточки. Несильно пахло смолой. Сильно – это когда лес рубят, и смола – кровь хвойная – сочится из ран. А тут лес дикий, нетронутый.
   Выехали на песчаный бугор с кривой сосной. Под ним узкая речка, покрытая зеленой ряской. Из нее торчали черные коряги. Бултыхалась жаба или рыба. Большая. За водой начинался непроходимый темный бурелом.
 – Правее должен быть мост, – сказал Дима.
 – Давайте тут снимем сцену, – Вася достал из кармана распечатку, Белка вытащила видеокамеру, направила на Васю. Тот глянул в бумажку и заметил:
 – Не забудь общий план снять.
 – Потом. Давай сначала наговори.
 – Хорошо. Так. И вот мы у реки. Отсюда начинается болотистая местность, подтопленный лес, в котором нас и ждет цель нашего путешествия... Нас, нашего – хреново звучит.
 – Ничего. Давай еще дубль.
 – И вот мы у реки. Отсюда – как вы видите – начинается болотистая местность, подтопленный лес, где нас ждет, возможно, открытие, а может и ничего особенного. Вот так лучше. Загадочный военный объект, по непонятной причине всеми оставленный. Мы это уже в начале говорили.
 – Вырежем.
 – Да. Всеми оставленный. На карте, – Вася выставил её перед собой, – Мы видим схематичные обозначения здешних ориентиров. Есть сведения, что именно для уточнения этой карты краевед Незнанцев отправился сюда снова. И не вернулся. Стоп.
 – А если Незнанцев до сих пор тут бродит? – спросил Паша.
 – Сменил место жительства, – добавила Белка.
 – Не смешно. Так, давайте искать понтон. Кто-то пусть идет налево вдоль берега, кто-то направо, и один посторожит пока вЕлики.
   Разделились. С пригорка мост не видать. Его нашел Паша, отправившись правее, за излучину. Там-то и плавали поперек реки ржавые бочонки понтона. Несколько их затонуло.
 – Придется перепрыгивать, – заключил Паша, когда все снова собрались у сосны.
   Спрятали велосипеды под горкой, в выемке среди серых корневищ. Пошли по кромке воды, ломая цепкие кусты и шелестя камышом – в него не лезли, мокро. Один раз Белка поскользнулась и едва не упала, но Паша поймал за локоть и удержал.
 – Спасибо!
   Как перебрались через мост. Было девять понтонов, из них три затопленных, причем два подряд. С вещами если прыгать, то навернешься в воду. Вася предложил:
 – А давайте Дима в своей химзе по дну всё перенесет? И нас.
   У Димы в рюкзаке был костюм химической защиты. В коллекторе по трубам ползай, сбросы на себя принимай, ничего тебе не будет, пока химзу не порвешь. Но Дима сказал:
 – Я не знаю, какая тут глубина и какое дно. Сделаем проще.
   Цепочкой – на понтоны и перебрасывали рюкзаки, из рук в руки. Так оказались на другом берегу. За поваленными зверем камышами, через бурелом была проложена грунтовая дорога, черная. Поперек лежали сломанные деревья. Из почвы выступала влага, сразу наполняя следы. С каждым шагом берцы ребят негромко говорили – квац, квац. 
 – Можно ли предположить, – сказала Белка, – Что под торфом тут бетон?
 – Почему бетон? – спросил Дима.
 – Ну военные не делали бы грунтовку.
 – А черт знает.
 – Настоящий научный ответ. Ребят, вы бы снимали еще на мобилки всё. На видео. 
 – У меня хреново снимает, – Паша показал свой телефон.
 – При такой погоде хорошей, даже на бабушкафон можно.
   Небо теплое, синее. Ему нет дела до уродливо скорченных сосен, черной дороги. Тихо, птиц не слышно. Хорошо, что велики не взяли – тут не проехать. Несколько раз дорога поворачивала.
   Впереди ограда – бревна высотой метра два с половиной, между ними колючая проволока. Всё скошено, несколько жердин провисли вперед. Ворот нет. Позади видно серые постройки – полукруглый вход в подземное убежище, длинный барак с шиферной крышей. Опоры перевернутой радиомачты.  
 – Странно, что нет никаких знаков, вроде «стой, запретная зона», – Белка снова включила камеру, сняла панораму, направила объектив на Васю. У Васи лучше дикция, чем у других.
   Крупный план.
 – Очки сними, я отражаюсь, – попросила Белка.
 – Вырежешь, – но очки снял.
 – Это противоосколочные?
 – Да. Предвижу вопрос. Не проверял.
 – Готов? Мотор!
 – Мы приблизились к цели нашего путешествия.
   Говорит и улыбается. Белка нравится ему, а Белке нравится он. Как сказать? Вслух другое:
 – Еще раз. Вот мы и достигли военной зоны. Видите, она огорожена колючей проволокой, и кто знает, какая опасность подстерегает нас внутри? Не зря ведь её покинули. Не зря повалена радиовышка. Этот загадочный военный объект среди болота хранит какую-то тайну.
 – Какую – мы узнаем через несколько минут! – вмешался Паша, голосом торжественным и мужественным, как в документальных фильмах по телевизору.
 – Рекламная пауза, – Белка выключила камеру.
 – Ну, попрёмся туда? – спросил Вася.
 – А зачем тогда ехали? – Дима поставил рюкзак на землю, извлек химзу и начал в нее облачаться поверх обычной своей одежды.
 – Аттракцион невиданной паранойи, – объявил Вася.
   Дима не спеша одевал, затягивал, подтягивал и наконец предстал – весь в сером, в трехпалых перчатках, противогазе. Помахал в камеру рукой – Белка снимала.
 – А теперь, – сказал Вася, – Мы возьмем Диму за руки-ноги и перекинем через ограду, чтобы он там всё исследовал. Предлагаю пока перекусить.
   Дима невнятно загундосил из-под противогаза, но все на него замахали руками – молчи, молчи! Дима сопровождал речь жестами, но всё равно не было понятно.
   Подошли ближе к ограде.
 – Смотрите, – сказал Паша, – Если эти два столбика еще больше повалить, проволока провалится туда, и мы по ней спокойно пройдем.
   Так и сделали – ногами свалили опоры и спокойно перешагнули внутрь. 
   Чисто, асфальтовые дорожки. Радиовышка проломила собой крышу еще одного строения, дальше от барачного, без окон. На дорожках зачем-то стрелки белой краской.
 – Ты это снимаешь? – Вася указал Белке.
 – Конечно, да. Непонятно, зачем это.
 – Чтоб не заблудиться.
 – А если по стрелкам идти? – предложил Паша.
 – Попробуем. Куда они нас выведут?
   Вдоль дорожек росло несколько яблонь, со следами давней побелки внизу стволов. Границы дорожек тоже были некогда выкрашены. Пока трое ребят шли, следуя стрелкам, мимо барака ко входу в подземное убежище, Дима стоял и водил из стороны в сторону прибором – такой прямоугольной рамкой на держаке.
 – Что это у него такое? – Вася остановил Белку и показал на товарища.
 – Не знаю. Я снимаю. Скажи, мол, мы проводим замеры.
 – Какие замеры?
 – Придумай что-то. Мотор!
 – Мы проводим разнообразные замеры... уровней... радиации и других излучений, которые могут тут присутствовать. Представляю, как он в такую теплынь там потеет. Не хотел бы я быть его носками.
   А дверь в убежище темно-зеленая – какой бывает трава луговая в погоду пасмурную – и железная. Вместо замка – прямоугольный проем.
 – Достаем фонарики, спускаемся, – сказал Паша.
 – Я замыкаю, вы идете вперед.
   Сбросили рюкзаки. Вася взял кустарный галогеновый осветитель, несколько раз его включил-выключил. Паша положил свою мобилку около рюкзака, направив на вход, и перевел в режим видеозаписи.
 – Пусть снимется со стороны, как мы входим и выходим.
   Вася отворил дверь, с зажженным светильником, углубился. Паша – следом. Белка засняла это и вошла последней. На пороге, заглянув внутрь, заметила:
 – Ой, будет пересвет.
   А телефон Паши видео записывает и записывает. Что? Человек в химзе к двери подходит и закрывает, сам спиной прижимает. Блестят окуляры противогаза. Проходит пять минут. С той стороны в дверь бьются, кричат глухо, колокол в киселе. Стоит и спиной прижимается. Сильный удар – и падает вперед, переворачивается, в судорогах бьется, руками-ногами мотает, туловище вверх выгибает, сокращаясь паралитически, как гусеница. Из дверного проема задом выходит Вася – он тащит за руки Белку, у нее правая нога ниже колена – пустая, только слипшиеся от крови края камуфляжной штанины. 
   У Васи слезы стынут. Оборачивается, видит агонизирующего:
 – Димка!
   Чуть оттаскивает Белку, опускает на траву, прыгает к Димке, хватает за противогаза хобот, рвет наверх, чтобы снять, но мешает капюшон химзы, и обнажается только нижняя часть лица – провал чужого безгубого рта, постоянно кривящийся, и гладкий младенческий подбородок.
   Вася отворачивается – к Белке, снова – её за руки, поднимает, а у неё голова запрокинулась безвольно. А из убежища по лестнице яркий свет нарастает, поднимается. 
   И бысть тишина.


   Киев, 8 февраля 2012