Петр Семилетов

   КЛУБ СЫРОЕДОВ

   Заболел Сидоров и отправился в поликлинику. Это такое белое здание, где цокают каблуками люди, причастные к врачеванию людей. Цоканье сие полезно, от него мозги вправляются. Так и задумано.
   Подходит к окошку регистратуры, а за ним сидит тетенька и леденец петушиного подобия гложет. Много сахару.
   – Вам чего? – спрашивает.
   – Мне бы карточку.
   Он тут уже был в двухтысячном году, когда подозревал у себя геморрой. Потом выяснилось – то проглоченный в детстве солдатик искал себе путь. Итак, карточка была.
   – Как вас зовут? – спросила тетенька.
   – Сидоров Иван Юрьевич.
   – Почему Юрьевич?
   – Отца так звали.
   – Ааа. Сейчас поищу.
   И нашла. Отправился Сидоров на второй этаж к участковому врачу. Дверь, две лавки по обе стороны, и немецкая овчарка. Строго следит за соблюдением очереди. Неподкупна.
   Пришел Сидорова черед. Заходит в кабинет и уклоняется от кактуса. Кактус в полете. Кактус падает в коридоре.
   – Проверяю вашу реакцию, – поясняет врачиха. Она с крашеными бордовыми волосами и в белом халате. Как мороженое с цукатом. За кармашком шариковая ручка. Стержнем ея ставятся диагнозы, вершатся судьбы. Человек направляется на анализ крови и попадает в руки к вампирам.
   Сидоров на колени грохается и простирает руки к врачихе:
   – Доктор, единственно на вас уповаю! Поставьте мне диагноз!
   – А, жопа! – машет врачиха рукой. И чертит сказанное слово на бумаге. Боролись за свободу слова. Получили, всякий да возглаголит истину.
   – Пишите направление, – говорит врачиха медсестре. 
   – Куда?
   – В главный городской центр медицинских исследований. Надо просветить пациента.
   Тут Сидоров забеспокоился:
   – А может, просто рецептик выпишите?
   – Согласна, давайте просто рецептик, – врачиха отвечает. И прописывает ему сыроедение.
   С бумагой наперевес идет обнадеженный больной в ближайший магазин и окидывает взглядом полки. Глаза смеются и зрят средство для облегчения страданий.
   – Взвесьте мне пятьдесят пятьсот сыру, – говорит Сидоров продавщице.
   – Что так мало?
   – То, что в малой дозе – лекарство, в большой – яд.
   – Ну хорошо.
   И отрезает ему ломтик... ну, скажем, "Пошехонского". Заворачивает в серую бумажку и взвешивает. Сидоров расплачивается. Ликует.
   – А чего вы так радуетесь? – спрашивает продавщица. Он показывает ей рецепт.
   – Так вы ошиблись! Сыроедение это такая диета. Когда сырое едят.
   Сидоров поражен. Он молча стоит и хлопает глазами. Продавщица, видя крайнее сие замешательство, успокаивает:
   – Подождите! Знакомые дали мне адрес клуба сыроедов. Сейчас я подарю вам его визитную карточку.
   Роется в кошельке и протягивает Сидорову – её, с козырным адреском. Улица Пятихатская, дом восемь. И Сидоров отправляется на Ширму – это район такой, чтобы проведать клуб сыроедов.
   Во глуши частного сектора переулков находит Сидоров глинобитный дом с потрескавшимися стенами. Есть там окна со ставнями, уютный наружный вход в подвал и чердак с окном выбитым. В заборе калитка – отворяй!
   Кусты сирени, всё такое – кажется, даже крыжовник, но еще не пора. Крыжовник узнается человеком лишь в пору его плодоношения. Это аксиома. Сидоров подходит к дому и стучит в дверь.
   Открывает рукастый человек. Он приземист и бородат, и голос его трескуч. Лет пятьдесят человеку, похож на художника. Одет в свитер. Сидоров показывает ему рецепт:
   – Кажется, мне к вам. Примете?
   – Конечно, конечно, – и рукой приглашает, входите мол.
   За предбанником оказывается теплая комната с полом дощатым, посередке большой долгий стол, на стене часы с кукушкой и шишечными грузилами на длинных цепочках. Сидят за столом люди перед пустыми тарелками, держат в руках по ножу с вилкою и скрежещут ими взаимообразно. Одно место свободно. Рукастый жестом показывает Сидорову помещаться туда. Сидоров еще спрашивает:
   – Членство бесплатное?
   – Ай, экономите на здоровье! Шучу. Конечно, всё бесплатно.
   Успокоенный, Сидоров опускается на стул. Рукастый кричит кому-то в коридоре:
   – Ну что, можно вкатывать!
   И крепкий мужчина в поварских халате да колпаке вкатил в комнату громадную, высотой с человека, голову сыра. Скрежет ножей об вилки нарастает! Сидоров, стараясь его перекрыть, повышает голос:
   – Но ведь сыроедение – это совсем другое! Это диета! Я наверное не туда попал!
   – Туда, – кладет ему руку на плечо бородач, – Туда! Ты будешь первым блюдом!
   Стулья опрокидываются, ножи и вилки устремляются к Сидорову.


Киев, 30 августа 2010