Петр Семилетов

   ПРИТЧАНИЯ САНАТЕХНИКА

   Я могу видеть сквозь стены, и я покупаю всякое барахло на Куреневском рынке. Тридцать ноль четыре, тридцать ноль четыре. Цветут марельки и мне звонят. А цвет у них белый и они пахнут. Марельки ломать не дам! По голове дам, но мне звонят и я принимаю заказ. Я сантехник, каких мало. Мне платят баснословные деньги за то, что я слушаю людей. В душе я тонкая натура, поэт.
   Иду по улице, готовлюсь к прыжку. Тут звонок, это давний клиент. Павел Иванович, у него супруга, как же ее, рыжая такая, имя во какое – Яна. Здоровый образ жизни и все такое, а я знаю в чем дело, я вижу сквозь стены, я особый сантехник, каждый человек для меня как прокладка, как вентиль, знаю как пять пальцев свои – вот так. Врастопырку. Они лечатся уриной. Надо завоевать их доверие, чтобы они начали вам проповедовать. Клин клином вышибают – во логика. Дескать, шлак способствует выведению шлака. Призывают пить и втирать. Втирать и пить. Спасибо, я лечусь иначе!
   А им по тридцать и купили квартиру с тараканами. Павел Иванович перспективный, у него карьера. А Яна в солярии. Я был как-то в солярии, нос себе загорал. Сунул туда нос и ждал полчаса. А часики тикали. Потом мне сказали – плати! А я им – нате! И через унитаз в дренажную систему – поди сыщи! Выкуси-ка! Я сантехник что надо, у меня саквояж и тросик, сверлю мозги бесплатно. Устанавливаю трубы.
   Павел Иванович говорит мне на мобилу:
 – Опять с трубой проблема.
 – Сделаю! – отвечаю ему весело. А он мне:
 – Только, Коля, цена чтоб была божеская. По-божески возьми.
   А я ему:
 – Что за вопрос, Павел Иванович! Больше чем надо не возьму!
   Я ж тебя, вошь паршивая, до копейки по ногти высосу. До белой крови. А мочевой камень подаришь?
   Он мне:
 – Да я знаю, спасибо! Так когда можно ждать?
 – Я приду в полночь.
   Ищу ближайший сквер, там тепло, там весна и скамейка. Недавно покрасили, газета прилипла. Решеткой. Достаю из урны букет цветов, вдыхаю – запах! Я так и знал.
   Надо убить время. У меня тут халтура неподалеку, но я – прошенный. Меня видят в подзорную трубу, это с десятого этажа, и присылают послов. В чалмах. Двое. Мужчины с суровыми лицами и ласковыми голосами.
 – Мы, – говорит один.
 – Счастливы, – продолжает другой.
 – Пригласить, – снова вступает первый.
 – Вас.
 – На ремонт!
 – В нашу квартиру!
 – Милости просим!
 – Милости просим!
   Я встаю:
 – Соизволяю.
   У меня горб скоро вырастет.
  Раз два три. Иду с ними, попадаю в шаг, хочу подпалить их мантии. Спички есть. Чиркнул и всё, одни головешки останутся, а меня никто не заподозрит. Я ведь сантехник. У меня своя работа – трубы, а по пожарной части это другие, это другие. Да.
   Захожу к ним на десятый этаж, там притон, там разврат. Там человек застрял в унитазе ногой. Ненавижу это недоуменно-просящее выражение лица. Достаю из саквояжа ножовку.
 – Не волнуйтесь, сейчас отпилим.
   Надеваю плащ-дождевик, чтобы не забрызгаться. Гонорар получил, ухожу, в ушах от криков прямо гудит. Такой ор стоит, что хочется тишины, в лес. Знаете, какая тишина в лесу? Как в гробу, тук-тук. Это дятел.
   Я снова в сквер, а там уже мою скамейку занял какой-то человек неприятной наружности с книжкой. Я ему говорю:
 – У меня скоро горб вырастет.
   А он:
 – Ну и что?
 – Ну так иди отсюда, – я его бац саквояжем по голове, он и набок свалился. Черт, думаю, еще милицию кто вызовет. И пошел в один двор тут рядом. Дом хрущовка, парадное номер три, код на двери – 38. Захожу, по ящикам почтовым пошарил, газеток набрал, на лесенке сижу, бумажные шапки делаю. Кто идет, тому шапку дарю. Так прошел день и вечер.
   Ночью выхожу на улицу – уже холодно. Надо к Павлу Ивановичу. Надо к этой как ее Яне. Звоню им сам, говорю:
 – Так, я не понял, а где такси?
 – Какое такси? – меня спрашивают.
 – Ну как какое? Чтоб вас ко мне привезти!
   И жду. А они не понимают, что это я такое сказал. Тогда я поясняю:
 – Шутка! Вы меня еще ждете?
 – Ну да.
 – Всё, скоро буду.
   И в сквер на скамейку кимарить.


   Киев, 30 апреля 2006