Петр Семилетов
    10 июня 2003

    РОБОТ

   У Тюлькина однажды утром, перед тем, как он поднялся с постели, но после, когда раскричался будильник, заурчало в животе. Причем странно. Будто робот двигается. Знаете, так – вжжж-ууу. Тюлькин обеспокоился. Вот бывает, охватит человека какое-то тревожное ощущение. А Тюлькин вообще был нервен. 
   Раз в год он ложился в больницу на, как он называл, "профилактику". В палате он очень раздражал других постояльцев своими причудами. Заводил будильник. Просыпался, вскакивал, начинал зарядку делать. Потом ходил по палате, почесывая бока. Мог вдруг сказать: "Что-то внезапное чувство страха", ложился на кровать и лежал, уставившись в потолок.
   И вот у Тюлькина заурчал живот. Иной человек не придаст значения, но Тюлькин исповедовал идею, что организм мудр, и всяческими доступными ему способами подает сигналы. Например икота – надо выпить гашеную известь. Однако на этот раз звук из живота был явно не органического происхождения. Вжжж-ууу.
   Тюлькин выпрямился, сел в постели. Глаза его безумно блестели. Страшная мысль озарила Тюлькина. Он – робот. Недаром его двери в станции метро бьют током! Какие еще наблюдаются симптомы? Один навскидку – любит Тюлькин вытаскивать из транзистора батарейки и пробовать их на язык. Кисленькие! Подзаряжается. Еще. Еще-еще-еще. А, вот – Тюлькин не умеет плавать, и вообще у него водобоязнь – принимает душ раз в год, и то с большими предосторожностями – в костюме аквалангиста (куплен в доисторические времена в спорттоварах). 
   Вот оно как всё обернулось... Как же это произошло? Всегда ли был Тюлькин роботом? Наш герой погрузился в историю, в прошлое... Были у него отец и мать, ныне покойные. Приемные родители? Возможно. А на самом деле его собрали за секретном заводе, потом выбрали типовую семью и подселили его туда в плане эксперимента.
   Или такое – когда он профилактику в больнице проходил, то его биологические части тела постепенно заменяли на кибернетические. Что, мало удобных случаев представлялось? Нет у них в больнице хлороформа? А он, несчастная жертва, лежал, не подозревал ни о чем! При этом "они" могли ввести в него программу, которая запустится в определенный день, скорее всего под Новый год. Тогда Тюлькин пойдет и ударом своей супер-роботической руки свалит главную елку города, чтобы посеять среди горожан хаос и анархию.
   Тюлькин поднялся с кровати и подошел к зеркалу. Здесь он какое-то время осматривал себя, стучал по груди (ребра жестковаты – наверное, из иридия), даже заглядывал себе в рот, поместив сверху фонарик. Наконец он пришел к выводу, что кроме собственно кибернетических частей, в нем действует система, эмулирующая некоторые физиологические функции – пищеварение, выделение слюны и всего прочего. А настоящее питание он получал все же от батареек – неспроста лизал их с самого детства. Оказывается, никакая это не причуда, а жизненная необходимость. И наверняка все, кто лижут батарейки – роботы.
   Тюлькин оделся, поел и пошел на работу. Он теперь был, по сути, неуязвим. Надо было только бояться Нового года, но до того было еще далеко. Во дворе Тюлькин решил проверить свои сверхчеловеческие способности. Подошел к старому "запору", взялся за бампер. И отпустил. Еще чего доброго, отломает! Потом плати!
   Сев на автобус, Тюлькин испытал некое единение с машиной. Он и она – одной крови. Механические существа. Тюлькин даже попробовал обратиться к автобусу телепатически. Но ответа не получил. Примитивная система. Тюлькин сидел, глядел в окно и придавал своему лицу эдакое жесткое выражение, которое, по его мнению, должно быть присуще роботам. 
   Рядом села девушка, может быть студентка, потому что в сумке у нее выпирали бока тетрадок и два яблока. Тюлькин медленно, как на шарнире, повернул к ней голову. И сказал:
 – Я-Тюль-кин.
   Девушка дважды моргнула. Он тоже. А потом механически поднял брови. И замер так. Девушка встала, отошла к двери. На следующей остановке Тюлькин вышел, перемещаясь рубленными движениями. Помахал девушке рукой, двигая ею размеренно, из стороны в сторону. Та показала ему в окно вытянутый средний палец.
 – Ай-яй-яй, – монотонно пробубнил Тюлькин и зашел в школу, где работал учителем информатики. Прошел в учительскую. Там сидела историчка Надежда Крупская и математик Иван Ульянов. Они пили чай. Предложили Тюлькину. Тот упер руки в бока и разразился громким хохотом:
 – Ха-ха-хааа! 
 – Что смешного? – спросила историчка.
 – Я те-перь чай не пью. Мне нуж-но ма-ши-нное мас-ло. Ма-ши-нное мас-ло. Вы не зна-е-те, где е-го мож-но ку-пить?
   Учителя переглянулись. Тюлькин, странно жестикулируя, словно танцор брэйка, выплыл из комнаты и потопал по коридору в класс. За ним увязалась приличная толпа школяров. Тюлькину нравилось такое внимание и он периодически поворачивал к ним голову и говорил "я робот", "я робот".
   Наконец он дочелапкал в класс, включил свой учительский компьютер и вытянул вперед руки:
 – Вхожу в сеть!
   Зрители столпились вокруг него, стояли в дверях, некоторые даже заглядывали со стороны улицы, перевесившись через подоконники открытых окон. Таинственным голосом Тюлькин сообщил:
 – Осваиваю просторы киберпространства.
   И закрыл глаза. Так, с вытянутыми руками, он сидел, наверное, тридцать минут, не реагируя на внешние раздражители. Столь глубоко было его погружение в электронные миры. Школьная медсестра начала закатывать ему рукав, чтобы вкатить какое-то свое зелье. Хлоп иглой по руке! Тюлькин дернулся всеми конечностями, медичка с криком отскочила. Тюлькин вытаращился на шприц, качающийся в сгибе руки. 
 – АААА! – заныл он. И засучил ногами.
 – АААА!
 – Погодите, я щас вытащу, – сказала медичка.
   Осторожно подошла, взялась за шприц. А не идет. Потянула сильнее. Ноль на массу. Двумя руками ухватила. Говорит:
 – Глубоко, видать, засело.
   Тут Тюлькин левой рукой себя бац по голове – вроде как запамятовавший человек:
 – Я ж забыл! Мария Степановна, я робот. У меня мышцы из полимеров. Я вообще удивляюсь, как иголка не сломалась.
 – Она погнулась и в кость вошла под углом. Я вытащить не могу. Надо скорую вызывать.
 – Вы мне не верите? – игриво произнес Тюлькин. – Я вам сейчас докажу. Принесите мне машинного масла!
   Неделю спустя Тюлькин, находясь на больничном по состоянию здоровья, мастерил на крыше ракету, чтобы улететь на Марс. Родная планета его не принимала таким, как есть.