Петр Семилетов ШАБАШ Лёха Артамонов, очкастый, чуть голубоватый, лежал на тахте, задрав на стену ноги. Ноги гудели – вчера он вернулся из экспедиции. В открытое окно дул стынущий осенний ветер. Фотографии на стенах шевелились. Стопки распечаток по всей комнате хотели разлететься. А всё равно. Надо было думать о докладе. Главное что успел. Позвонил телефон. Ленка, спрашивает: – Ты уже отлежался? – Ну почти. – Тут у нас беда. – Что такое? – Славка весь день по зарослям с джи-пэ-эс трекером лазал, сейчас в душ полез, смотрит – у него клещ на причинном месте. Что делать? Ты, как опытный турист... – А чего он сам не позвонил? – Да ему плохо совсем от этого, белый весь сидит, не знает, что делать. – Пусть смажет зубной пастой и подождет. – Сейчас ему передам. Спасибо. Лёха лежал дальше. Через полчаса позвонил сам Славик. – Привет! Знаешь, помогло, почти сразу отпал! – Испытанный метод. – Я перепугался страшно. У меня дядю забрали служить на Дальний Восток, там его укусил клещ энцефалитный, и вот вернулся человек домой полным дебилом. – От армии? – Да нет, от клеща. Так ты завтра собираешься на шабаш? – Придется. Правда требует огласки. – Доклад пишешь? Ты таинственный такой, хоть бы вчера рассказал, что нашел. – Ничего я не пишу, я предмет предъявлю, а там мудрецы пусть себе головы ломают. Всё ж лучше, чем в рожи друг дружке плевать, как обещали. – Кто обещал? – Ребров – Чуркину. Я, говорит, на прошлой конференции в тебя не плюнул, пожалел, а на этой непременно плюну, будь готов! – А. Чего он так? – Свои разборки. Один у другого фоты стырил и не признается. Я не вникал. – Ну так... Мы прямо туда подойдем, или тебя в метро встретить? – Давайте прямо там. Я может такси возьму, рюкзак переть в транспорте неохота. – Большой и тяжелый? – Да, большой и тяжелый. – Оооо! Ну что ты там накопал, хоть намекни? – Я не копал, я даже миноискатель не расчехлял, на поверхности лежало. Завтра сам всё увидишь. У меня еще дома дополнительные предметы останутся, вот приглашаю вас с Ленкой после шабаша завтра ко мне. – Хорошо, я думаю, мы придем! – Договорились. Тогда до встречи, мне сейчас еще надо кое-то прикинуть. Нажал на сброс и продолжил лежать, задрав ноги. На следующий день, в выходной, участники конференции по Чесноковскому феномену стали подтягиваться на окраину города, в техникум такой-то, где организаторам выделили помещение для проведения. Уже на подходах произошли первые стычки. Под стеной с мозаичным панно, где молодежь запускала спутник, кружились, схватившись за бороды взаимно, исследователи Чекушин и Ботало, оба похожие на геологов-ветеранов. Они сопели ожесточенно и норовили пинаться. – Вот он, цвет отечественной науки, – сказала Лена. – Профессура, брэк! – Славка, как человек дюжий, взял обоих за плечи и попытался разнять, но нарвался на мат. Лёха стоял в отдалении, немного наклонившись вперед от тяжести рюкзака, что горой поднимался из-за спины. – Продолжайте прения, – Славка махнул рукой. Ближе к проходной, плотно сбитый человек снимал с крыши "жигулей" аппарат, похожий на здоровенную механическую землеройку с буром вместо носа и металлическими плавниками по бокам. Зижделось сие на резиновых колесиках. Славка указал рукой: – Фомин. Хороший мужик, я с ним на Зигелевских чтениях познакомился. Подошли к нему. – Михаил Юрьевич? – А, Вячеслав! Тот представил спутников. Фомин рассказал про свою гордость: – Теория, подкрепленная практикой. На радиоуправлении. У себя на даче испытывал, соседям артезианскую скважину повредил, влетели в копейку и сборка, и компенсация, но не жалею. – И всё-таки подземная лодка? – спросил Лёха. – Да. Привет от Никиты Сергееича! Вот представьте, такая машина, только размером с микроавтобус, прет под землей! – А зачем? – Диверсия. Повреждение вражеских подземных коммуникаций, канализации. Или, как вам такое – проникновение в военные бункеры. Какой бетон устоит? Это же не точечное попадание ракеты, а сверхтвердый алмазный бур. При необходимости впрыскиваем кислоту. Патент думаю получить. – У вас алмазный бур? – Лена с большим энтузиазмом присмотрелась к агрегату. – Нет, обычный стальной. Алмазный это был в той экспериментальной модели, которая взорвалась под Чесноковкой! И не надо понимать буквально, – Фомин полез в бутылку, – По спирали, понимаете, идет режущая алмазная кромка. Поэтому подземная лодка может подобраться к подземной же части бункера, которая защищена хуже наземной, пробить стену и высадить внутрь десант. Моя подземная лодка, конечно, не атомоход, как подлинник, но тоже кое-что умеет. Два режима работы – дистанционное управление – раз, и автономный – два. Мой зять написал под это дело программу, почти искусственный интеллект. Лодка обходит препятствия, либо просверливает их, если решает, что надо. Реагирует на источники света... Плюс целый комплект других датчиков... Поиск полостей по спектрограммам... То бишь если есть резонанс... – Фомин вытянул перед собой руки и вяло задрожал кистями. – А это у вас чего? – к чуду техники подошел по-ленински щеголеватый мужчина лет сорока. Это был Кукарекин. Его помнили по цирку два года назад, когда он зимой явился на такую вот конференцию чуть ли не в ватнике, перекособоченной ушанке и говорил всем, что он житель Чесноковки, крестьянин. Для убедительности Кукарекин сыпал словами вроде "надысь", постоянно кумекал и простовато почесывал затылок. У него было своё объяснение феномена, мистическое, со ссылками на мудрые источники: – В одной ученой книжке я прочитал... Спустя год Кукарекин то ли забылся, то ли образ сменил – явился в одежде обыкновенной городской, как по улице ходят, и говорил тоже обыкновенно, даже заумно. И вот сейчас Кукарекин с высоты своей принялся над изобретением Фомина острить: – Внуков ублажаете? Откуда-то зная Лёшу, и по нему проехался: – А что же вы оставили свой многолетний труд, Чесноковкой теперь занимаетесь? Надо же кому-то и пришельцев искать! Артамонов шесть лет своей жизни посвятил тайному наблюдению за частным домом в Кологривском переулке. После работы нарочно делал по городу огромный крюк, и наблюдал – смотрел, слушал, записывал. Принюхивался. Ибо от неказистого на вид домика за кривым забором доносились звуки, которые ни одно животное, включая человека, издавать не может. Лёха, под видом то государственного служащего, занимающегося переписью населения, то журналиста, вступал в общение с местным населением и спрашивал: – А тут кто у вас живет? – и кивал на загадочный дом. – Да так, семья одна. Пытался найти концы в почтовом отделении, узнать. Однажды чуть не осмелился сам войти в дом к тайне, или по крайней мере позвонить в черный, перемотанный изолентой звонок на калитке. Мол, продаем бритвы дешевле, чем в магазине. На четвертом году расследования видел мельком, в окне искомого особняка – человека с забинтованной головой, спину его. Сторожил летом на рассвете, в такой холод, что хоть воздух глотай, и дрожал не потому, что морозило, а от клекота из дому. Узнал фамилию жильцов – Неправдовы. На клочке бумаги написал измененным почерком "я всё о вас знаю!" и приклеил скотчем к забору у калитки, а сам полдня наблюдал, к чему это приведет. Пожилая Неправдова вышла, бумажки не заметила и отправилась по своим делам, а потом уже и сам Лёха покинул свой пост – старую, заброшенную голубятню. Случилось так, что Неправдовы усадьбу продали, а сами переехали. На месте их дома и сада выросли хоромы, и как Лёха ни старался при строительстве проникнуть за ограду, чтобы в руинах найти следы пребывания пришельца – не пустили. Максимум, что удалось – спросить у охранника стройки: – А вы не знаете, куда старые жильцы переехали? – Не знаю, – отвечал тот, и Артамонову показалось, что собеседник знал больше, чем говорит. – А у вас тут никакая чертовщина не творится? – Лёха решил не отступать, – Понимаете, я веду журналистское расследование, и есть все основания предполагать, что раньше здесь жили, – понизил голос, – члены оккультной секты. Все соседи на них жаловались. – Нет, не слышал ничего. – Таинственное свечение... – Нет. И Лёха Артамонов переключился на Чесноковский феномен. Лена со Славиком заметили, что их товарищ совсем уж ссутулился под рюкзаком и предложили помощь. Лёха отказался решительно: – Я сам. В помещении сниму. Спросили у вахтерши – где конференция, на каком этаже. На втором. Туда и поднялись. Славка пошел искать туалет, а Лена внимательно на рюкзак поглядела и сказала: – Что это за пятно у тебя проступило? – Сзади? На рюкзаке? – Лёха обеспокоился. – Да. Темно такое. Тронула и понюхала палец. Сморщилась: – Что у тебя там? – Скоро увидишь, – ответил Лёха сердито. Он покраснел и оттянул ворот, будто жарко. Вернулся Славик. Вместе зашли в помещение. Там были школьные парты со стульями. На подоконниках, вперемежку с фикусами да кактусами – минералка и бутерброды, на одном столе – проектор, а по стене был раскатан экран. – Хорошо хоть не детский сад, а то бы заставили на ночных горшках сидеть, - заметила Ленка. Кучками тусовались участники конференции, болтая и жестикулируя. Несколько человек облепили ноутбук и что-то рассматривали, обсуждали, тыкали в экран. Высокий закамуфляженный чувак ставил камеру на штатив. Получив бейджик докладчика от седенького, бодренького Волохова, Лёха тихо сказал ему: – Я хочу просить, чтобы я выступал первым. – Алексей Викторович, но ведь уже весь порядок оговорен, – так же негромко ответил устроитель, – Подождите своей очереди, вы же четвертым идете. – Обстоятельства и важность имеющихся у меня сведений вынуждает меня настаивать на первенстве. – Поговорите с другими докладчиками, тремя перед вами, если они не против, то и я не буду возражать. – Спасибо! Лёха оставил рюкзак в дальнем углу и отправился искать нужных людей, перед этим наказав Лене со Славиком сторожить. – И не трогайте, даже не двигайте! – Почему? – Так нужно! У Бронного и Ефимовой он получил согласие, а Фомин, который третьим был, заартачился: – Да что тут говорить, не дам я вам своё место. У меня можно сказать сенсация. – У меня тоже. – Так что я, свою сенсацию дам вашей перебить? Кому моя после вашей будет нужна? Если конечно у вас действительно... Фомин уже вкатил механическую землеройку в аудиторию и взмок от усилий. Вытирал платком лоб. – Будете вторым, после меня, – сказал он Лёхе. Тот закусил губу и отошел к Волохову. Обменялись словами, кивнули. В классе пахло мастикой. Задние парты были сплошными, сразу с сиденьями, а под доской стола располагались полки, и умостившаяся было Лена не знала, куда девать колени – пришлось стоять. Вернулся Лёха. Ленка предложила: – Давайте вперед переместимся, тут сидеть нельзя. – Вы давайте, и мне место займите. Я скоро. Завозился с рюкзаком. Аудитория заполнилась, да и время уже. Все ждали начала и притихли. Чекушин и Ботало играли в ладушки. Волохов поднялся и сказал вступительное слово. И заключил: – А теперь перейдем к докладам. Фомин установил своё изобретение на свободном месте перед столами. – Видите, с какой я штукой сюда явился? Хотел сначала на ней верхом въехать, победоносно так, но решил, к чему озорничать? В зале раздались смешки. Ободренный Фомин продолжил: – Если рассматривать Чесноковский феномен вне исторического контекста, то конечно же, мы ничего не поймем. Но если мы... – он откинул на спине механической землеройки панельку и нажимал кнопки, – если мы ознакомимся с некоторыми материалами, недавно рассекреченными... касательно подземных лодок... то картина становится ясной! Он показал пульт управления с рычажком, несколькими кнопками и антенной. – Представим, что одна из таких лодок движется от торфяных болот Бодуново на северо-запад к Чесноковке. Как мы знаем, там находится магнитная аномалия, но что-то у меня не едет, подождите. Фомин подергал рычажок. Ничего не произошло. Пояснил: – Ну что, придется перевести в автономный режим. Предупреждаю, он еще плохо работает, но чтобы вы имели наглядное представление... Почесал землеройке спинку, она загудела, буром завращала и тронулась. Вначале к окну – тронула буром батарею отопления. Шибанула фонтаном холодная вода. Кто-то начал хохотать, а землеройка развернулась, вырывая за собой из стены трубу, и устремилась на сидящих людей. Бур набрал обороты и завыл острее. Фомин ловко прыгнул на спину машины и удерживался двумя руками. Клевал кнопки носом. Землеройка на большой скорости прошлась в классе по косой, разбрасывая в обе стороны от себя щепки, искореженный металл и кровавые клочья. Вгрызлась в стену, пробила её и выскочила в коридор, а Фомин слетел и сидел на полу, со слезами в глазах. Вода из трубы хлестала, лилась и смешивалась с красным, становясь розовой. Стонали надсадно, корчились. – Как вызвать по мобилке скорую? – мокрый Волохов вынимал из кармана телефон. Чувак в камуфляже всё стоял за камерой на штативе, и двигал её влево-вправо, снимая. Кто-то крикнул ему: – Помоги поднять, сволочь! А он всё снимал и снимал, завороженный. Дыра в стене образовалась всего в полуметре от Лёхиного рюкзака. Сам Лёха сидел у стены. Правая нога его от колена до бедра была месивом. Очки слетели, на них с хрустом наступил Славка. Ленка хотела чем-то обмотать рану, но Лёха вдруг попросил: – Помогите подняться! Взяли под руки, вытащили из вязкой лужи крови. Лёха взял рюкзак за лямку и потащил вдоль стены, в переднюю часть класса. Славик с Леной шли следом, Лена нерешительно плакала: – Лёш, ты куда? Ну ты куда? Остановился Лёха только рядом с Волоховым. Зашатался, сжал кулаки, голову опустил, потом вскинул: – Минуту внимания! Так, внимание! Некоторые повернулись, отвлеклись от раненых. – Мой номер второй и я хочу сделать доклад. Сейчас я вам кое-то что покажу. Наклонился, чтобы раскрыть рюкзак. А Славик удерживал товарища за плечи и талдычил: – Да что ты, да не надо. Лёха поднатужился и потащил наружу – чье-то маленькое и хилое, безвольное тело в комбинезоне, темном и рваном, и в защитной маске наподобие как у фехтовальщиков. А потом оказалось, что мышцы безвольные только с виду, и была воля, и была она беспощадная. Когда всё затихло, маленький подошел к штативу, стал щупать камеру. Дверка на ней распахнулась вбок, наверх подалась кассета. Задержался маленький. В дверь, брызги по воде подняв, влетела механическая землеройка, буром запела и смяла маленького – только ручкой взмахнул – да кружила, кружила по классу. Уничтожение всего сущего, пока бензин не кончился. 20-22 февраля 2012