[{"poet_id": "pushkin", "title": "К Наталье", "content": "Pourquoi craindrais-j'e de ie dire?\nC'est Margot qui fixe mon goút.\nТак и мне узнать случилось,\nЧто за птица Купидон;\nСердце страстное пленилось;\nПризнаюсь – и я влюблен!\nПролетело счастья время,\nКак, любви не зная бремя,\nЯ живал да попевал,\nКак в театре и на балах,\nНа гуляньях иль в воксалах\nЛегким зефиром летал;\nКак, смеясь во зло Амуру,\nЯ писал карикатуру\nНа любезный женской пол;\nНо напрасно я смеялся,\nНаконец и сам попался,\nСам, увы! с ума сошел.\nСмехи, вольность – всё под лавку\nИз Катонов я в отставку,\nИ теперь я – Селадон!\nМиловидной жрицы Тальи\nВидел прелести Натальи,\nИ уж в сердце – Купидон!\nТак, Наталья! признаюся,\nЯ тобою полонен,\nВ первый раз еще, стыжуся,\nВ женски прелести влюблен.\nЦелый день, как ни верчуся\nЛишь тобою занят я;\nНочь придет – и лишь тебя\nВижу я в пустом мечтаньи,\nВижу, в легком одеяньи\nБудто милая со мной;\nРобко, сладостно дыханье,\nБелой груди колебанье,\nСнег затмивший белизной,\nИ полуотверсты очи,\nСкромный мрак безмолвной ночи —\nДух в восторг приводят мой!..\nЯ один в беседке с нею,\nВижу… девственну лилею,\nТрепещу, томлюсь, немею…\nИ проснулся… вижу мрак\nВкруг постели одинокой!\nИспускаю вздох глубокой,\nСон ленивый, томноокой\nОтлетает на крылах.\nСтрасть сильнее становится\nИ, любовью утомясь,\nЯ слабею всякой час.\nВсё к чему-то ум стремится,\nА к чему? – никто из нас\nДамам в слух того не скажет,\nА уж так и сяк размажет.\nЯ – по-свойски объяснюсь.\nВсе любовники желают\nИ того, чего не знают;\nЭто свойство их – дивлюсь!\nЗавернувшись балахоном,\nС хватской шапкой на бекрень\nЯ желал бы Филимоном\nПод вечер, как всюду тень,\nВзяв Анюты нежну руку,\nИзъяснять любовну муку,\nГоворить: она моя!\nЯ желал бы, чтоб Назорой\nТы старалася меня\nУдержать умильным взором.\nИль седым Опекуном\nЛегкой, миленькой Розины,\nСтарым пасынком судьбины,\nВ епанче и с париком,\nДерзкой пламенной рукою\nБелоснежну, полну грудь…\nЯ желал бы… да ногою\nМоря не перешагнуть.\nИ, хоть по уши влюбленный,\nНо с тобою разлученный,\nВсей надежды я лишен.\nНо, Наталья! ты не знаешь\nКто твой нежный Селадон,\nТы еще не понимаешь,\nОтчего не смеет он\nИ надеяться? – Наталья!\nВыслушай еще меня:\nНе владетель я Сераля,\nНе арап, не турок я.\nЗа учтивого китайца,\nГрубого американца\nПочитать меня нельзя,\nНе представь и немчурою,\nС колпаком на волосах,\nС кружкой, пивом налитою,\nИ с цыгаркою в зубах.\nНе представь кавалергарда\nВ каске, с длинным палашом.\nНе люблю я бранный гром:\nШпага, сабля, алебарда\nНе тягчат моей руки\nЗа Адамовы грехи.\n– Кто же ты, болтун влюбленный?\nВзглянь на стены возвышенны,\nГде безмолвья вечный мрак;\nВзглянь на окны загражденны,\nНа лампады там зажженны…\nЗнай, Наталья! – я… монах!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Монах", "content": "Песнь первая\nСвятой монах, грехопадение, юбка\nХочу воспеть, как дух нечистый Ада\nОседлан был брадатым стариком;\nКак овладел он черным клобуком,\nКак он втолкнул Монаха грешных в стадо.\nПевец любви, фернейской старичок,\nК тебе, Вольтер, я ныне обращаюсь.\nКуда, скажи, девался твой смычок,\nКоторым я в Жан д'Арке восхищаюсь,\nГде кисть твоя, скажи, ужели ввек\nИх ни один не найдет человек?\nВольтер! Султан французского Парнасса,\nЯ не хочу седлать коня Пегаса,\nЯ не хочу из муз наделать дам,\nНо дай лишь мне твою златую лиру,\nЯ буду с ней всему известен миру.\nТы хмуришься и говоришь: не дам.\nА ты поэт, проклятый Аполлоном,\nИспачкавший простенки кабаков,\nПод Геликон упавший в грязь с Вильоном\nНе можешь ли ты мне помочь, Барков?\nС усмешкою даешь ты мне скрыпицу,\nСулишь вино и музу пол-девицу:\n«Последуй лишь примеру моему». —\nНет, нет, Барков! скрыпицы не возьму,\nЯ стану петь, что в голову придется,\nПусть как-нибудь стих за стихом польется.\nНе в далеке от тех прекрасных мест,\nГде дерзостный восстал Иван-великой,\nНа голове златой носящий крест,\nВ глуши лесов, в пустыне мрачной, дикой,\nБыл монастырь; в глухих его стенах\nПод старость лет один седой Монах\nСвятым житьем, молитвами спасался\nИ дней к концу спокойно приближался.\nНаш труженик не слишком был богат,\nЗа пышность он не мог попасться в ад.\nИмел кота, имел псалтирь и четки,\nКлобук, стихарь да штоф зеленой водки.\nВзошедши в дом, где мирно жил Монах,\nНе золота увидели б вы горы,\nНе мрамор там прельстил бы ваши взоры\nТам не висел Рафаель на стенах.\nУвидели б вы стул об трех ногах,\nДа в уголку скамейка в пол-аршина,\nНа коей спал и завтракал Монах.\nТам пуховик над лавкой не вздувался.\nХотя монах, он в пухе не валялся\nМеж двух простынь на мягких тюфяках.\nВесь круглый год святой отец постился,\nВесь божий день он в кельи провождал,\n«Помилуй мя» в полголоса читал,\nЕл плотно, спал и всякой час молился.\nА ты, Монах, мятежный езуит!\nКрасней теперь, коль ты краснеть умеешь,\nКоль совести хоть капельку имеешь;\nКрасней и ты, богатый Кармелит,\nИ ты стыдись, Печерской Лавры житель,\nСердец и душ смиренный повелитель…\nНо, лира! стой! – Далеко занесло\nУже меня противу рясок рвенье;\nБесить попов не наше ремесло.\nПанкратий жил счастлив в уединеньи,\nНадеялся увидеть вскоре рай,\nНо ни один земли безвестный край\nЗащитить нас от дьявола не может. —\nИ в тех местах, где черный сатана\nПод стражею от злости когти гложет,\nУзнали вдруг, что разгорожена\nК монастырям свободная дорога.\nИ вдруг толпой все черти поднялись,\nПо воздуху на крыльях понеслись —\nИной в Париж к плешивым Картезианцам\nС копейками, с червонцами полез,\nТот в Ватикан к брюхатым италианцам\nБургонского и макарони нес;\nТот девкою с прелатом повалился,\nТот молодцом к монашенкам пустился.\nИ слышал я, что будто старый поп,\nОдной ногой уже вступивший в гроб,\nДвух молодых венчал перед налоем.\nЧорт прибежал Амуров с целым роем,\nИ вдруг дьячок на крылосе всхрапел,\nПоп замолчал – на девицу глядел,\nА девица на дьякона глядела.\nУ жениха кровь сильно закипела,\nА бес всех их к себе же в ад повел.\nУж темна ночь на небеса всходила,\nУж в городах утих вседневный шум,\nЛуна в окно Монаха осветила. —\nВ молитвенник весь устремивший ум,\nПанкратий наш Николы пред иконой\nСо вздохами земные клал поклоны. —\nПришел Молок (так дьявола зовут),\nПанкратия под черной ряской скрылся.\nСвятой Монах молился уж, молился,\nВздыхал, вздыхал, а дьявол тут как тут.\nБьет час, Молок не хочет отцепиться,\nБьет два, бьет три – нечистый всё сидит.\n«Уж будешь мой», – он сам с собой ворчит.\nА наш старик уж перестал креститься,\nНа лавку сел, потер глаза, зевнул,\nС молитвою три раза протянулся,\nЗевнул опять, и… чуть-чуть не заснул.\nОднако ж нет! Панкратий вдруг проснулся,\nИ снова бес Монаха соблазнять,\nЧтоб усыпить, Боброва стал читать.\nМонах скучал, Монах тому дивился.\nВек не зевал, как богу он молился.\nНо – нет уж сил, кресты, псалтирь, слова, —\nВсё позабыл; седая голова,\nКак яблоко, по груди покатилась,\nСо лбу рука в колени опустилась,\nМолитвенник упал из рук под стол,\nСвятой вздремал, всхрапел, как старый вол.\nНесчастный! спи… Панкратий вдруг проснулся\nВзад и вперед со страхом оглянулся,\nПерекрестясь с постели он встает,\nГлядит вокруг – светильня нагорела;\nЧуть слабый свет вокруг себя лиет;\nЧто-то в углу как будто забелело.\nМонах идет – что ж? юбку видит он.\n\"Что вижу я!.. иль это только сон? —\nВскричал Монах, остолбенев, бледнея. —\nКак! это что?…\" и, продолжать не смея,\nКак вкопаный, пред белой юбкой стал,\nМолчал, краснел, смущался, трепетал.\nОгню любви единственна преграда,\nЛюбовника сладчайшая награда\nИ прелестей единственный покров,\nО юбка! речь к тебе я обращаю,\nСтроки сии тебе я посвящаю,\nОдушеви перо мое, любовь!\nЛюблю тебя, о юбка дорогая,\nКогда меня под вечер ожидая,\nНаталья, сняв парчовый сарафан,\nТобою лишь окружит тонкий стан.\nЧто может быть тогда тебя милее?\nИ ты, виясь вокруг прекрасных ног,\nСтруи ручьев прозрачнее, светлее,\nКасаешься тех мест, где юный бог\nПокоится меж розой и лилеей.\nИль, как Филон, за Хлоей побежав,\nПрижать ее в объятия стремится,\nЗеленый куст тебя вдруг удержав…\nОна должна, стыдясь, остановиться.\nНо поздно всё, Филон, ее догнав,\nС ней на траву душистую валится\nИ пламенна, дрожащая рука\nСчастливого любовью пастуха\nТебя за край тихонько поднимает.\nОна ему взор томный осклабляет,\nИ он… но нет; не смею продолжать.\nЯ трепещу, и сердце сильно бьется,\nИ, может быть, читатели, как знать?\nИ ваша кровь с стремленьем страсти льется.\nНо наш Монах о юбке рассуждал\nНе так, как я (я молод, не пострижен\nИ счастием нимало не обижен).\nОн не был рад, что юбку увидал,\nИ в тот же час смекнул и догадался,\nЧто в когти он нечистого попался.\nПеснь вторая\nГорькие размышления, сон, спасительная мысль\nПокаместь ночь еще не удалилась,\nПокаместь свет лила еще луна,\nТо юбка всё еще была видна.\nКак скоро ж твердь зарею осветилась,\nОт взоров вдруг сокрылася она.\nА наш Монах, увы, лишен покоя.\nУж он не спит, не гладит он кота,\nНе помнит он церковного налоя,\nСо всех сторон Панкратию беда.\n\"Как, – мыслит он, – когда и собачонки\nВ монастыре и духа нет моем,\nКогда здесь ввек не видывал юбчонки,\nКто мог ее принесть ко мне же в дом?\nУж мнится мне… прости, владыко, в том!\nУж нет ли здесь… страшусь сказать… девчонки\".\nМонах краснел и, делать что, не знал.\nВо всех углах, под лавками искал.\nВсё тщетно, нет, ни с чем старик остался,\nЗато весь день, как бледна тень, таскался,\nНе ел, не пил, покойно и не спал.\nПроходит день, и вечер наступая\nЗажег везде лампады и свечи.\nУже Монах, с главы клобук снимая,\nЛожился спать. – Но только что лучи\nЛуна с небес в окно его пустила\nИ юбку вдруг на лавке осветила,\nЗажмурился встревоженный Монах\nИ, чтоб не впасть кой-как во искушенье,\nХотел уже на век лишиться зренья,\nЛишь только бы на юбку не смотреть.\nСтарик кряхтя на бок перевернулся\nИ в простыню тепленько завернулся,\nСомкнул глаза, заснул и стал храпеть.\nТот час Молок вдруг в муху превратился\nИ полетел жужжать вокруг него.\nЛетал, летал, по комнате кружился\nИ на нос сел монаха моего.\nПанкратья вновь он соблазнять пустил.\nМонах храпит и чудный видит сон.\nКазалося ему, что средь долины,\nМежду цветов, стоит под миртом он,\nВокруг него Сатиров, Фавнов сонм.\nИной смеясь льет в кубок пенны вины;\nЗеленый плющ на черных волосах,\nИ виноград на голове висящий,\nИ легкий фирз, у ног его лежащий, —\nВсё говорит, что вечно-юный Вакх,\nВеселья бог, сатира покровитель.\nДругой, надув пастушечью свирель,\nПоет любовь, и сердца повелитель\nОдушевлял его веселу трель.\nПод липами там пляшут хороводом\nТолпы детей и юношей, и дев.\nА далее, ветвей под темным сводом,\nВ густой тени развесистых дерев,\nНа ложе роз, любовью распаленны,\nЧуть-чуть дыша, весельем истощенны,\nСредь радостей и сладостных прохлад,\nОбнявшися любовники лежат.\nМонах на всё взирал смятенным оком\nТо на стакан он взоры обращал,\nТо на девиц глядел чернец со вздохом,\nПлешивый лоб с досадою чесал —\nСтоя, как пень, и рот в сажень разинув.\nИ вдруг, в душе почувствовав кураж\nИ на бекрень взъярясь клобук надвину:.\nВ зеленый лес, как бело-усый паж,\nКак легкий конь, за девкою погнался.\nБыстрей орла, быстрее звука лир\nПрелестница летела, как зефир.\nНо наш Монах Эол пред ней казался,\nБез отдыха за новой Дафной гнался.\n«Не дам, – ворчал, – я промаха в кольцо».\nНо леший вдруг, мелькнув из-за кусточка,\nПанкратья хвать юбчонкою в лицо.\nИ вдруг исчез приятный вид лесочка.\nРучья, холмов и Нимф не видит он,\nУж Фавнов нет, вспорхнул и Купидон,\nИ нет следа красоточки прелестной.\nМонах один в степи глухой, безвестной,\nНахмуря взор; темнеет небосклон,\nВдруг грянул гром, монаха поражает —\nПанкратий: «Ах!..», и вдруг проснулся он.\nСмущенный взор он всюду обращает:\nНа небесах, как яхонты, горя,\nУже восток румянила заря.\nИ юбки нет. – Панкратий встал, умылся\nИ, помолясь, он плакать сильно стал,\nСел под окно и горько горевал.\n\"Ах! – думал он, – почто ты прогневился?\nЧем виноват, владыко, пред тобой?\nКак грешником, вертит нечистый мной.\nХочу не спать, хочу тебе молиться,\nВозьму псалтирь, а тут и юбку вдруг.\nХочу вздремать и ночью сном забыться,\nЧто ж снится мне? смущается мой дух.\nУслышь мое усердное моленье,\nНе дай мне впасть, господь, во искушенье!\"\nУслышал бог молитвы старика,\nИ ум его в минуту просветился.\nИз бедного седого простяка\nПанкратий вдруг в Невтоны претворился.\nОбдумывал, смотрел, сличал, смекнул\nИ в радости свой опрокинул стул.\nИ, как мудрец, кем Сиракуз спасался,\nПо улице бежавший бос и гол,\nОткрытием своим он восхищался\nИ громко всем кричал: «нашел! нашел!»\n\"Ну! – думал он, – от бесов и юбчонки\nИзбавлюсь я – и милые девчонки\nУже меня во сне не соблазнят.\nЯ заживу опять монах монахом,\nЯ стану ждать последний час со страхом\nИ с верою, и всё пойдет на лад\".\nТак мыслил он – и очень ошибался.\nМогущий Рок, вселенной Господин,\nПанкратием, как куклой, забавлялся.\nМонах водой наполнил свой кувшин,\nЗабормотал над ним слова молитвы\nИ был готов на грозны ада битвы.\nЖдет юбки он – с своей же стороны\nНечистый дух весь день был на работе\nИ весь в жару, в грязи, в пыли и поте\nПредупредить спешил восход луны.\nПеснь третия\nПойманный бес\nАх, отчего мне дивная природа\nКорреджио искусства не дала?\nТогда б в число Парнасского народа\nЛихая страсть меня не занесла.\nЧернилами я не марал бы пальцы,\nНе засорял бумагою чердак,\nИ за бюро, как девица за пяльцы,\nСтихи писать не сел бы я никак.\nЯ кисти б взял бестрепетной рукою\nИ, выпив вмиг шампанского стакан,\nТрудиться б стал я с жаркой головою,\nКак Цициан иль пламенный Албан.\nПредставил бы все прелести Натальи,\nНа полну грудь спустил бы прядь волос,\nВкруг головы венок душистых роз,\nВкруг милых ног одежду резвей Тальи,\nСтан обхватил Киприды б пояс злат.\nИ кистью б был счастливей я стократ!\nИль краски б взял Вернета иль Пуссина;\nВолной реки струилась бы холстина;\nНа небосклон палящих, южных стран\nВозведши ночь с задумчивой луною,\nПредставил бы над серою скалою,\nВкруг коей бьет шумящий океан,\nВысокие, покрыты мохом стены;\nИ там в волнах, где дышет ветерок,\nНа серебре, вкруг скал блестящей пены,\nЗефирами колеблемый челнок.\nНарисовал бы в нем я Кантемиру,\nЕе красы… и рад бы бросить лиру,\nОт чистых муз навеки удалясь.\nНо Рубенсом на свет я не родился,\nНе рисовать, я рифмы плесть пустился.\nМ<артынов> пусть пленяет кистью нас,\nА я – я вновь взмостился на Парнас.\nИсполнившись иройскою отвагой,\nОпять беру чернильницу с бумагой\nИ стану вновь я песни продолжать.\nЧто делает теперь седой Панкратий?\nЧто делает и враг его косматый?\nУж перестал Феб землю освещать;\nСо всех сторон уж тени налетают;\nТуман сокрыл вид рощиц и лесов;\nУж кое-где и звездочки блистают…\nУж и луна мелькнула сквозь лесов…\nНи жив, ни мертв сидит под образами\nЧернец, молясь обеими руками.\nИ вдруг бела, как вновь напавший снег\nМосквы реки на каменистый брег,\nКак легка тень, в глазах явилась юбка…\nМонах встает, как пламень покраснев,\nКак модинки прелестной ала губка.\nСхватил кувшин, весь гневом возгорев,\nИ всей водой он юбку обливает.\nО чудо!.. вмиг сей призрак исчезает —\nИ вот пред ним с рогами и с хвостом,\nКак серый волк, щетиной весь покрытый,\nКак добрый конь с подкованным копытом\nПредстал Молок, дрожащий под столом,\nС главы до ног облитый весь водою,\nЗакрыв себя подолом епанчи,\nВращал глаза, как фонари в ночи.\n\"Ура! – вскричал монах с усмешкой злою,\nПоймал тебя. подземный чародей.\nТы мой теперь, не вырвешься, злодей.\nВсе шалости заплатишь головою.\nИди в бутыль, закупорю тебя,\nСейчас ее в колодез брошу я.\nАга, Мамон! дрожишь передо мною\".\n– \"Ты победил, почтенный старичок, —\nТак отвечал смирьнехонько Молок. —\nТы победил, но будь великодушен,\nВ гнилой воде меня не потопи.\nЯ буду ввек за то тебе послушен,\nСпокойно ешь, спокойно ночью спи,\nУж соблазнять тебя никак не стану\".\n– \"Всё так, всё так, да полезай в бутыль,\nУж от тебя, мой друг, я не отстану,\nВедь плутни все твои я не забыл\".\n– \"Прости меня, доволен будешь мною,\nБогатства все польют к тебе рекою.\nКак Банкова, я в знать тебя пущу,\nДостану дом, куплю тебе кареты,\nПридут к тебе в переднюю поэты;\nВсех кланяться заставлю богачу,\nСниму клобук, по моде причешу.\nВсё променяв на длинный фрак с штанами,\nПоскачешь ты гордиться жеребцами,\nНарод, смеясь, колесами давить\nИ аглинской каретой всех дивить.\nПоедешь ты потеть у Шиловского,\nЗа ужином дремать у Горчакова,\nК Нарышкиной подправливать жилет.\nПотом всю знать (с министрами, с князьями\nВедь будешь жить, как с кровными друзьями)\nТы позовешь на пышный свой обед\".\n– \"Не соблазнишь! тебя я не оставлю,\nБез дальних слов сей час в бутыль иди\".\n– \"Постой, постой, голубчик, погоди!\nЯ жен тебе и красных дев доставлю\".\n– \"Проклятый бес! как? и в моих руках\nОсмелился ты думать о женах!\nСмотри какой! но нет, работник ада,\nТы не прельстишь Панкратья суетой.\nЗа всё, про всё готова уж награда,\nРаскаешься, служитель беса злой!\"\n– \"Минуту дай с тобою изъясниться,\nОставь меня, не будь врагом моим.\nПоступок сей наверно наградится,\nА я тебя свезу в Иерусалим\".\nПри сих словах Монах себя не вспомнил.\n«В Иерусалим!» – дивясь он бесу молвил.\n– «В Иерусалим! – да, да, свезу тебя».\n– «Ну, естьли так, тебя избавлю я».\nСтарик, старик, не слушай ты Молока,\nОставь его, оставь Иерусалим.\nЛишь ищет бес поддеть святого с бока,\nНе связывай ты тесной дружбы с ним.\nНо ты меня не слушаешь, Панкратий,\nБерешь седло, берешь чепрак, узду.\nУж под тобой бодрится чорт проклятый,\nГотовится на адскую езду.\nЛети, старик, сев на плеча Молока,\nТолкай его и в зад и под бока,\nЛети, спеши в священный град востока,\nНо помни то, что не на лошака\nТы возложил свои почтенны ноги.\nДержись, держись всегда прямой дороги,\nВедь в мрачный Ад дорога широка."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Несчастие клита", "content": "Внук Тредьяковского Клит гекзаметром песенки пишет,\nПротиву ямба, хорея злобой ужасною дышет;\nМера простая сия всё портит, по мнению Клита,\nСмысл затмевает стихов и жар охлаждает пиита.\nСпорить о том я не смею, пусть он безвинных поносит,\nЯмб охладил рифмача, гекзаметры ж он заморозит."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К другу стихотворцу", "content": "Арист! и ты в толпе служителей Парнасса!\nТы хочешь оседлать упрямого Пегаса;\nЗа лаврами спешишь опасною стезей,\nИ с строгой критикой вступаешь смело в бой!\nАрист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,\nЗабудь ручьи, леса, унылые могилы,\nВ холодных песенках любовью не пылай;\nЧтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!\nДовольно без тебя поэтов есть и будет;\nИх напечатают – и целый свет забудет.\nБыть может и теперь, от шума удалясь\nИ с глупой музою навек соединясь,\nПод сенью мирною Минервиной эгиды\nСокрыт другой отец второй «Телемахиды».\nСтрашися участи бессмысленных певцов,\nНас убивающих громадою стихов!\nПотомков поздных дань поэтам справедлива;\nНа Пинде лавры есть, но есть там и крапива.\nСтрашись бесславия! – Что, естьли Аполлон,\nУслышав, что и ты полез на Геликон,\nС презреньем покачав кудрявой головою,\nТвой гений наградит – спасительной лозою?\nНо что? ты хмуришься и отвечать готов;\n\"Пожалуй, – скажешь мне, – не трать излишних слов;\nКогда на что решусь, уж я не отступаю,\nИ знай, мой жребий пал, я лиру избираю.\nПусть судит обо мне, как хочет, целый свет,\nСердись, кричи, бранись, – а я таки поэт\".\nАрист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет\nИ, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.\nХорошие стихи не так легко писать,\nКак Витгенштеину французов побеждать.\nМеж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов.\nПевцы бессмертные, и честь, и слава россов,\nПитают здравый ум и вместе учат нас,\nСколь много гибнет книг, на свет едва родясь!\nТворенья громкие Рифматова, Графова\nС тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова;\nНикто не вспомнит их, не станет вздор читать,\nИ Фебова на них проклятия печать.\nПоложим, что, на Пинд взобравшися счастливо,\nПоэтом можешь ты назваться справедливо:\nВсе с удовольствием тогда тебя прочтут.\nНо мнишь ли, что к тебе рекой уже текут\nЗа то, что ты поэт, несметные богатства,\nЧто ты уже берешь на откуп государства,\nВ железных сундуках червонцы хоронишь\nИ, лежа на боку, покойно ешь и спишь?\nНе так, любезный друг, писатели богаты;\nСудьбой им не даны ни мраморны палаты,\nНи чистым золотом набиты сундуки:\nЛачужка под землей, высоки чердаки —\nВот пышны их дворцы, великолепны залы.\nПоэтов – хвалят все, питают – лишь журналы;\nКатится мимо их Фортуны колесо;\nРодился наг и наг ступает в гроб Руссо;\nКамоэнс с нищими постелю разделяет;\nКостров на чердаке безвестно умирает,\nРуками чуждыми могиле предан он:\nИх жизнь – ряд горестей, гремяща слава – сон.\nТы, кажется, теперь задумался немного.\n\"Да что же, – говоришь, – судя о всех так строго,\nПеребирая всё, как новый Ювенал,\nТы о Поэзии со мною толковал;\nА сам, поссорившись с Парнасскими сестрами,\nМне проповедовать пришел сюда стихами?\nЧто сделалось с тобой? В уме ли ты, иль нет?\"\nАрист, без дальных слов, вот мой тебе ответ:\nВ деревне, помнится, с мирянами простыми,\nСвященник пожилой и с кудрями седыми,\nВ миру с соседями, в чести, довольстве жил\nИ первым мудрецом у всех издавна слыл.\nОднажды, осушив бутылки и стаканы,\nСо свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;\nПопалися ему навстречу мужики.\n\"Послушай, батюшка, – сказали простяки, —\nНастави грешных нас – ты пить ведь запрещаешь\nБыть трезвым всякому всегда повелеваешь,\nИ верим мы тебе; да что ж сегодня сам…\"\n– \"Послушайте, – сказал священник мужикам, —\nКак в церкви вас учу, так вы и поступайте,\nЖивите хорошо, а мне – не подражайте\".\nИ мне то самое пришлося отвечать;\nЯ не хочу себя нимало оправдать:\nСчастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,\nПроводит тихой век без горя, без заботы,\nСвоими одами журналы не тягчит,\nИ над экспромптами недели не сидит!\nНе любит он гулять по высотам Парнасса,\nНе ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса,\nЕго с пером в руке Рамаков не страшит;\nСпокоен, весел он, Арист, он – не пиит.\nНо полно рассуждать – боюсь тебе наскучить\nИ сатирическим пером тебя замучить.\nТеперь, любезный друг, я дал тебе совет,\nОставишь ли свирель, умолкнешь, или нет?..\nПодумай обо всем и выбери любое:\nБыть славным – хорошо, спокойным – лучше вдвое."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кольна (Подражание Occèану)", "content": "(Фингал послал Тоскара воздвигнуть на берегах источника Кроны памятник победы, одержанной им некогда на сем месте. Между тем как он занимался сим трудом, Карул, соседственный государь, пригласил его к пиршеству; Тоскар влюбился в дочь его Кольну; нечаянный случай открыл взаимные их чувства и осчастливил Тоскара).\nИсточник быстрый Каломоны,\nБегущий к дальним берегам,\nЯ зрю, твои взмущенны волны\nПотоком мутным по скалам\nПри блеске звезд ночных сверкают\nСквозь дремлющий, пустынный лес,\nШумят и корни орошают\nСплетенных в темный кров древес.\nТвой мшистый брег любила Кольна,\nКогда по небу тень лилась:\nТы зрел, когда, в любви невольна,\nЗдесь другу Кольна отдалась.\nВ чертогах Сельмы царь могущих\nТоскару юному вещал:\n\"Гряди во мрак лесов дремучих,\nГде Крона катит черный вал,\nШумящей прохлажден осиной. —\nТам ряд является могил:\nТам с верной, храброю дружиной\nПолки врагов я расточил.\nИ много, много сильных пало:\nИх гробы черный вран стрежет.\nГряди – и там, где их не стало,\nВоздвигни памятник побед!\"\nОн рек, и в путь безвестный, дальный\nПустился с бардами Тоскар,\nИдет во мгле ночи печальной,\nВ вечерний хлад, в полдневный жар. —\nДенница красная выводит\nЗлатое утро в небеса,\nИ вот уже Тоскар подходит\nК местам, где в темные леса\nБежит седой источник Кроны\nИ кроется в долины сонны. —\nВоспели барды гимн святой;\nТоскар обломок гор кремнистых\nУсильно мощною рукой\nВлечет из бездны волн сребристых,\nИ с шумом на высокой брег\nВ густой и дикой злак поверг;\nНа нем повесил черны латы,\nПокрытый кровью предков меч,\nИ круглый щит, и шлем пернатый,\nИ обратил он к камню речь:\n\"Вещай, сын шумного потока,\nО храбрых поздним временам!\nДа в страшный час, как ночь глубока\nВ туманах ляжет по лесам,\nПришлец, дорогой утомленный,\nВозлегши под надежный кров,\nВоспомнит веки отдаленны\nВ мечтаньи сладком легких снов!\nС рассветом алыя денницы,\nЛучами солнца пробужден,\nОн узрит мрачные гробницы…\nИ грозным видом поражен,\nВопросит сын иноплеменный:\n\"Кто памятник воздвиг надменный\nИ старец, летами согбен,\nРечет: \"Тоскар наш незабвенный,\nГерой умчавшихся времен!\"\nНебес сокрылся вечный житель,\nЗаря потухла в небесах;\nЛуна в воздушную обитель\nСпешит на темных облаках;\nУж ночь на холме – берег Кроны\nС окрестной рощею заснул:\nВладыко сильный Каломоны,\nИноплеменных друг, Карул\nПризвал Морвенского героя\nВ жилище Кольны молодой\nВкусить приятности покоя\nИ пить из чаши круговой.\n………………………………\n………………………………\nБлизь пепелища все воссели;\nВеселья барды песнь воспели.\nИ в пене кубок золотой\nКрутом несется чередой. —\nПечален лишь пришелец Лоры,\nГлаву ко груди преклонил:\nЗадумчиво он страстны взоры\nНа нежну Кольну устремил —\nИ тяжко грудь его вздыхает,\nВ очах веселья блеск потух,\nТо огнь по членам пробегает,\nТо негою томится дух;\nТоскует, втайне ощущая\nВолненье сильное в крови\nНа юны прелести взирая,\nОн полну чашу пьет любви.\nНо вот уж дуб престал дымиться,\nИ тень мрачнее становится,\nЧернеет тусклый небосклон,\nИ царствует в чертогах сон.\n……………………………………\n……………………………………\nРедеет ночь – заря багряна\nЛучами солнца возжена;\nПред ней златится твердь румяна:\nТоскар покинул ложе сна;\nБыстротекущей Каломоны\nИдет по влажным берегам,\nСпешит узреть долины Кроны\nИ внемлет плещущим волнам.\nИ вдруг из сени темной рощи,\nКак в час весенней полунощи\nИз облак месяц золотой,\nВыходит ратник молодой. —\nМеч острый на бедре сияет,\nКопье десницу воружает:\nНадвинут на чело шелом,\nИ гибкой стан покрыт щитом:\nЗарею латы серебрятся\nСквозь утренний в долине пар.\n\"О юный ратник! – рек Тоскар, —\nС каким врагом тебе сражаться?\nУжель и в сей стране война\nБагрит ручьев струисты волны?\nНо всё спокойно – тишина\nОкрест жилища нежной Кольны\".\n\"Спокойны дебри Каломоны,\nЦветет отчизны край златой;\nНо Кольна там не обитает,\nИ ныне по стезе глухой\nПустыню с милым протекает,\nПленившим сердце красотой\".\n\"Что рек ты мне, младой воитель?\nКуда сокрылся похититель?\nПодай мне щит твой!\" – И Тоскар\nПриемлет щит, пылая мщеньем.\nНо вдруг исчез геройства жар;\nЧто зрит он с сладким восхищеньем?\nНе в силах в страсти воздохнуть,\nПылая вдруг восторгом новым…\nЛилейна обнажилась грудь,\nПод грозным дышуща покровом…\n– «Ты ль это?…» – возопил герой,\nИ трепетно рукой дрожащей\nС главы снимает шлем блестящий —\nИ Кольну видит пред собой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эвлега", "content": "Вдали ты зришь утес уединенный;\nПещеры в нем изрылась глубина:\nТемнеет вход, кустами окруженный,\nВблизи шумит и пенится волна.\nВечор, когда туманилась луна,\nЗдесь милого Эвлега призывала;\nЗдесь тихий глас горам передавала\nВо тьме ночной печальна и одна:\n\"Приди, Одульф, уж роща побледнела.\nНа дикой мох Одульфа ждать я села,\nПылает грудь, за вздохом вздох летит.\nО! сладко жить, мой друг, душа с душою.\nПриди, Одульф, забудусь я с тобою,\nИ поцелуй любовью возгорит.\nБеги, Осгар, твои мне страшны взоры,\nТвой грозен вид, и хладны разговоры.\nОставь меня, не мною торжествуй!\nУже другой в ночи со мною дремлет,\nУж на заре другой меня объемлет,\nИ сладостен его мне поцелуй.\nЧто ж медлит он свершить мои надежды?\nДля милого я сбросила одежды!\nЗавистливый покров у ног лежит.\nНо чу!.. идут – так! это друг мой нежный.\nУж начались восторги страсти нежной,\nИ поцелуй любовью возгорит\".\nИдет Одульф; во взорах – упоенье,\nВ груди – любовь, и прочь бежит печаль;\nНо близ его во тьме сверкнула сталь,\nИ вздрогнул он – родилось подозренье:\n\"Кто ты? – спросил, – почто ты здесь? Вещай,\nОтветствуй мне, о сын угрюмой ночи!\"\n\"Бессильный враг! Осгара убегай!\nВ пустынной тьме что ищут робки очи?\nСтрашись меня, я страстью воспален:\nВ пещере здесь Эйлега ждет Осгара!\"\nБулатный меч в минуту обнажен,\nОгонь летит струями от удара…\nУслышала Эвлега стук мечей\nИ бросила со страхом хлад пещерный.\n\"Приди узреть предмет любви твоей! —\nВскричал Одульф подруге нежной, верной. —\nИзменница! ты здесь его зовешь?\nВо тьме ночной вас услаждает нега,\nНо дерзкого в Валгалле ты найдешь!\"\nОн поднял меч… и с трепетом Эвлега\nПадет на дерн, как клок летучий снега,\nМятелицей отторженный со скал!\nДруг на друга соперники стремятся,\nКровавый ток по камням побежал:\nВ кустарники с отчаяньем катятся.\nПоследний глас Эвлегу призывал,\nИ смерти хлад их ярость оковал."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Осгар", "content": "По камням гробовым, в туманах полуночи,\nСтупая трепетно усталою ногой,\nПо Лоре путник шел, напрасно томны очи\nНочлега мирного искали в тьме густой.\nПещеры нет пред ним, на береге угрюмом\nНе видит хижины, наследья рыбаря;\nВ дали дремучий бор качают ветры с шумом,\nЛуна за тучами, и в море спит заря.\nИдет, и на скале, обросшей влажным мохом,\nЗрит барда старого – веселье прошлых лет:\nСклонясь седым челом над воющим потоком,\nВ безмолвии времен он созерцал полет.\nЗубчатый меч висел на ветьви мрачной ивы.\nЗадумчивый певец взор тихий обратил\nНа сына чуждых стран, и путник боязливый\nСодрогся в ужасе и мимо поспешил.\n\"Стой, путник! стой! – вещал певец веков минувших: —\nЗдесь пали храбрые, почти их бранный прах!\nПочти геройства чад, могилы сном уснувших!\"\nПришлец главой поник – и, мнилось, на холмах\nВосставший ряд теней главы окровавленны\nС улыбкой гордою на странника склонял.\n«Чей гроб я вижу там?» – вещал иноплеменный\nИ барду посохом на берег указал.\nКолчан и шлем стальной, к утесу пригвожденный,\nБросали тусклый луч, луною озлатясь.\n\"Увы! здесь пал Осгар! – рек старец вдохновенный, —\nО! рано юноше настал последний час!\nНо он искал его: я зрел, как в ратном строе\nОн первыя стрелы с весельем ожидал\nИ рвался из рядов, и пал в кипящем бое:\nПокойся, юноша! ты в брани славной пал.\nВо цвете нежных лет любил Осгар Мальвину,\nНе раз он в радости с подругою встречал\nВечерний свет луны, скользящий на долину,\nИ тень, упадшую с приморских грозных скал.\nКазалось, их сердца друг к другу пламенели;\nОдной, одной Осгар Мальвиною дышал;\nНо быстро дни любви и счастья пролетели,\nИ вечер горести для юноши настал.\nОднажды, в темну ночь зимы порой унылой,\nОсгар стучится в дверь красавицы младой\nИ шепчет: «Юный друг! не медли, здесь твой милый!»\nНо тихо в хижине. Вновь робкою рукой\nСтучит и слушает: лишь ветры с свистом веют.\n\"Ужели спишь теперь, Мальвина? – мгла вокруг,\nВалится снег, власы в тумане леденеют.\nУслышь, услышь меня, Мальвина, милый друг!\"\nОн в третий раз стучит, со скрыпом дверь шатнулась.\nОн входит с трепетом. Несчастный! что ж узрел?\nТемнеет взор его, Мальвина содрогнулась,\nОн зрит – в объятиях изменницы Звигнел!\nИ ярость дикая во взорах закипела:\nНемеет и дрожит любовник молодой.\nОн грозный меч извлек, и нет уже Звигнела,\nИ бледный дух его сокрылся в тьме ночной!\nМальвина обняла несчастного колена,\nНо взоры отвратив: \"Живи! – вещал Осгар, —\nЖиви, уж я не твой, презренна мной измена,\nЗабуду, потушу к неверной страсти жар\".\nИ тихо за порог выходит он в молчанье,\nОкован мрачною, безмолвною тоской —\nИсчезло сладкое навек очарованье!\nОн в мире одинок, уж нет души родной.\nЯ видел юношу: поникнув головою,\nМальвины имя он в отчаяньи шептал;\nКак сумрак, дремлющий над бездною морскою,\nНа сердце горестном унынья мрак лежал.\nНа друга детских лет взглянул он торопливо;\nУже недвижный взор друзей не узнавал;\nОт пиршеств удален, в пустыне молчаливой\nОн одиночеством печаль свою питал.\nИ длинный год провел Осгар среди мучений.\nВдруг грянул трубный глас! Оденов сын, Фингал,\nВел грозных на мечи, в кровавый пыл сражений.\nОсгар послышал весть и бранью воспылал.\nЗдесь меч его сверкнул, и смерть пред ним бежала;\nПокрытый ранами, здесь пал на груду тел.\nОн пал – еще рука меча кругом искала,\nИ крепкий сон веков на сильного слетел.\nПобегли вспять враги – и тихий мир герою!\nИ тихо все вокруг могильного холма!\nЛишь в осень хладную, безмесячной порою,\nКогда вершины гор тягчит сырая тьма,\nВ багровом облаке, одеянна туманом,\nНад камнем гробовым уныла тень сидит,\nИ стрелы дребезжат, стучит броня с колчаном,\nИ клен, зашевелясь, таинственно шумит\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Рассудок и любовь", "content": "Младой Дафнис, гоняясь за Доридой,\n\"Постой, – кричал, – прелестная! постой,\nСкажи: «Люблю» – и бегать за тобой\nНе стану я – клянуся в том Кипридой!\"\n«Молчи, молчи!» – Рассудок говорил,\nА плут Эрот: \"Скажи: «ты сердцу мил!»\n«Ты сердцу мил!» – пастушка повторила,\nИ их сердца огнем любви зажглись,\nИ пал к ногам красавицы Дафнис,\nИ страстный взор Дорида потупила.\n«Беги, беги!» – Рассудок ей твердил,\nА плут Эрот: «Останься!» – говорил.\nОсталася – и трепетной рукою\nВзял руку ей счастливый пастушок.\n\"Взгляни, – сказал, – с подругой голубок\nТам обнялись под тенью лип густою!\"\n«Беги! беги!» – Рассудок повторил,\n«Учись от них!» – Эрот ей говорил.\nИ нежная улыбка пробежала\nКрасавицы на пламенных устах\nИ вот она с томлением в глазах\nК любезному в объятия упала…\n«Будь счастлива!» – Эрот ей прошептал.\nРассудок что ж? Рассудок уж молчал."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К сестре", "content": "Ты хочешь, друг бесценный,\nЧтоб я, поэт младой,\nБеседовал с тобой\nИ с лирою забвенной,\nМечтами окриленный,\nОставил монастырь\nИ край уединенный,\nГде непрерывный мир\nВо мраке опустился\nИ в пустыни глухой\nБезмолвно воцарился\nС угрюмой тишиной.\n…………………………\nИ быстрою стрелой\nНа невской брег примчуся\nС подругой обнимуся\nВесны моей златой,\nИ, как певец Людмилы,\nМечты невольник милый,\nВзошед под отчий кров,\nНесу тебе не злато\n(Чернец я небогатый),\nВ \nТайком взошед в диванну,\nХоть помощью пера,\nО, как тебя застану,\nЛюбезная сестра?\nЧем сердце занимаешь\nВечернею порой?\nЖан-Жака ли читаешь,\nЖанлиса ль пред тобой?\nИль с резвым Гамильтоном\nСмеешься всей душой?\nИль с Греем и Томсоном\nТы пренеслась мечтой\nВ поля, где от дубравы\nВ дол веет ветерок,\nИ шепчет лес кудрявый,\nИ мчится величавый\nС вершины гор поток?\nИль моську престарелу,\nВ подушках поседелу,\nОкутав в длинну шаль\nИ с нежностью лелея,\nТы к ней зовешь Морфея?\nИль смотришь в темну даль\nЗадумчивой Светланой\nНад шумною Невой?\nИль звучным фортепьяно\nПод беглою рукой\nМоцарта оживляешь?\nИль тоны повторяешь?\nПиччини и Рамо?\nНо вот уж я с тобою,\nИ в радости немой\nТвой друг расцвел душою,\nКак ясный вешний день.\nЗабыты дни разлуки,\nДни горести и скуки,\nИсчезла грусти тень.\nНо это лишь мечтанье!\nУвы, в монастыре,\nПри бледном свеч сиянье,\nОдин пишу к сестре.\nВсе тихо в мрачной кельи:\nЗащелка на дверях,\nМолчанье, враг веселий,\nИ скука на часах!\nСтул ветхой, необитый,\nИ шаткая постель,\nСосуд, водой налитый,\nСоломенна свирель —\nВот все, что пред собою\nЯ вижу, пробужден.\nФантазия, тобою\nОдной я награжден,\nТобою пренесенный\nК волшебной Иппокрене,\nИ в келье я блажен.\nЧто было бы со мною,\nБогиня, без тебя?\nЗнакомый с суетою,\nПриятной для меня,\nУвлечен в даль судьбою,\nЯ вдруг в глухих стенах,\nКак Леты на брегах,\nЯвился заключенным,\nНа веки погребенным,\nИ скрыпнули врата,\nСомкнувшися за мною,\nИ мира красота\nОделась черной мглою!..\nС тех пор гляжу на свет,\nКак узник из темницы\nНа яркий блеск денницы.\nСветило ль дня взойдет,\nЛуч кинув позлащенный\nСквозь узкое окно,\nНо сердце помраченно\nНе радует оно.\nИль позднею порою,\nКак луч на небесах,\nПокрытых чернотою,\nТемнеет в облаках, —\nС унынием встречаю\nЯ сумрачную тень\nИ с вздохом провожаю\nСкрывающийся день!..\nСквозь слез смотрю в решетки,\nПеребирая четки.\nНо время протечет,\nИ с каменных ворот\nПадут, падут затворы,\nИ в пышный Петроград\nЧерез долины, горы\nРетивые примчат;\nСпеша на новоселье,\nОставлю темну келью,\nПоля, сады свои;\nПод стол клобук с веригой —\nИ прилечу расстригой\nВ объятия твои."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Красавице, которая нюхала табак", "content": "Возможно ль? вместо роз, Амуром насажденных,\n[Тюльпанов гордо наклоненных,]\nДушистых ландышей, ясминов и лилей,\n[Которых ты всегда] любила\n[И прежде всякой день] носила\nНа мраморной груди твоей —\nВозможно ль, милая Климена,\nКакая странная во вкусе перемена!..\nТы любишь обонять не утренний цветок,\nА вредную траву зелену,\nИскусством превращенну\nВ пушистый порошок! —\nПускай уже седой профессор Геттингена,\nНа старой кафедре согнувшися дугой,\nВперив в латинщину глубокой разум свой,\nРаскашлявшись, табак толченый\nПихает в длинный нос иссохшею рукой;\nПускай младой драгун усатый\n[Поутру, сидя у] окна,\nС остатком утреннего сна,\nИз трубки пенковой дым гонит сероватый;\nПускай красавица шестидесяти лет,\nУ Граций в отпуску, и у любви в отставке,\nКоторой держится вся прелесть на подставке,\nКоторой без морщин на теле места нет,\nЗлословит, молится, зевает\nИ с верным табаком печали забывает, —\nА ты, прелестная!.. но если уж табак\nТак нравится тебе – о пыл воображенья! —\nАх! если, превращенный в прах,\nИ в табакерке, в заточеньи,\nЯ в персты нежные твои попасться мог,\nТогда б в сердечном восхищеньи\nРассыпался на грудь под шелковый платок\nИ даже… может быть… Но что! мечта пустая.\nНе будет этого никак.\nСудьба завистливая, злая!\nАх, отчего я не табак!.."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма", "content": "Арист нам обещал трагедию такую,\nЧто все от жалости в театре заревут,\nЧто слезы зрителей рекою потекут.\nМы ждали драму золотую.\nИ что же? дождались – и, нечего сказать,\nДостоинству ее нельзя убавить весу,\nНу, право, удалось Аристу написать\nПрежалкую пиесу."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Козак", "content": "Раз, полунощной порою,\nСквозь туман и мрак,\nЕхал тихо над рекою\nУдалой козак.\nЧерна шапка на бекрене,\nВесь жупан в пыли.\nПистолеты при колене,\nСабля до земли.\nВерный конь, узды не чуя,\nШагом выступал;\nГриву долгую волнуя,\nУглублялся вдаль.\nВот пред ним две, три избушки, —\nВыломан забор;\nЗдесь – дорога к деревушке,\nТам – в дремучий бор.\n\"Не найду в лесу девицы, —\nДумал хват Денис: —\nУж красавицы в светлицы\nНа ночь убрались\".\nШевельнул Донец уздою,\nШпорой прикольнул,\nИ помчался конь стрелою,\nК избам завернул.\nВ облаках луна сребрила\nДальни небеса;\nПод окном сидит уныла\nДевица-краса.\nХрабрый видит красну деву;\nСердце бьется в нем,\nКонь тихонько к леву, к леву —\nВот уж под окном.\n\"Ночь становится темнее,\nСкрылася луна.\nВыдь, коханочка, скорее,\nНапои коня\".\n\"Нет! к мужчине молодому\nСтрашно подойти,\nСтрашно выдти мне из дому,\nКоню дать воды\".\n\"Ax! небось, девица красна,\nС милым подружись!\"\n«Ночь красавицам опасна».\n\"Радость! не страшись!\nВерь, коханочка, пустое;\nЛожный страх отбрось!\nТратишь время золотое;\nМилая, небось!\nСядь на борзого, с тобою\nВ дальний еду край;\nБудешь счастлива со мною:\nС другом всюду рай\".\nЧто же девица? Склонилась,\nПобедила страх,\nРобко ехать согласилась.\nСчастлив стал козак.\nПоскакали, полетели.\nДружку друг любил;\nБыл ей верен две недели,\nВ третью изменил."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Князю А. М. Горчакову", "content": "Пускай, не знаясь с Аполлоном,\nПоэт, придворный философ,\nВельможе знатному с поклоном\nПодносит оду в двести строф;\nНо я, любезный Горчаков,\nНе просыпаюсь с петухами,\nИ напыщенными стихами,\nНабором громозвучных слов,\nЯ петь пустого не умею\nВысоко, тонко и хитро,\nИ в лиру превращать не смею\nМое – гусиное перо!\nНет, нет, любезный князь, не оду\nТебе намерен посвятить;\nЧто прибыли соваться в воду,\nСначала не спросившись броду,\nИ в след Державину парить?\nПишу своим я складом ныне\nКой-как стихи на именины.\nЧто должен я, скажи, в сей час\nЖелать от чиста сердца другу?\nГлубоку ль старость, милый князь,\nДетей, любезную супругу,\nИли богатства, громких дней,\nКрестов, алмазных звезд, честей?\nНе пожелать ли, чтобы славой\nТы увлечен был в путь кровавый,\nЧтоб в лаврах и венцах сиял,\nЧтоб в битвах гром из рук метал,\nИ чтоб победа за тобою,\nКак древле Невскому герою,\nВсегда, везде летела вслед?\nНе сладострастия поэт\nТакою песенкой поздравит,\nОн лучше муз навек оставит!\nДай бог любви, чтоб ты свой век\nПитомцем нежным Эпикура\nПровел меж Вакха и Амура!\nА там – когда Стигийской брег\nМелькнет в туманном отдаленьи,\nДай бог, чтоб в страстном упоеньи,\nТы с томной сладостью в очах,\nИз рук младого Купидона\nВступая в мрачный чолн Харона,\nУснул… Ершовой на грудях!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Опытность", "content": "Кто с минуту переможет\nХладным разумом любовь,\nБремя тягостных оков\nЕй на крылья не возложит.\nПусть не смейся, не резвись,\nС строгой мудростью дружись;\nНо с рассудком вновь заспоришь,\nХоть не рад, но дверь отворишь,\nКак проказливый Эрот\nПостучится у ворот.\nИспытал я сам собою\nИстину сих правых слов.\n\"Добрый путь! прости, любовь!\nЗа богинею слепою,\nНе за Хлоей, полечу,\nСчастье, счастье ухвачу!\" —\nМнил я в гордости безумной.\nВдруг услышал хохот шумный,\nОглянулся… и Эрот\nПостучался у ворот.\nНет! мне, видно, не придется\nС богом сим в размолвке жить,\nИ покамест жизни нить\nСтарой Паркой там прядется,\nПусть владеет мною он!\nВеселиться – мой закон.\nСмерть откроет гроб ужасный,\nПотемнеют взоры ясны,\nИ не стукнется Эрот\nУ могильных уж ворот!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Блаженство", "content": "В роще сумрачной, тенистой,\nГде, журча в траве душистой,\nСветлый бродит ручеек,\nНочью на простой свирели\nПел влюбленный пастушок;\nТомный гул унылы трели\nПовторял в глуши долин…\nВдруг из глубины пещеры\nЧтитель Вакха и Венеры,\nРезвых Фавнов господин,\nВыбежал Эрмиев сын.\nРозами рога обвиты,\nПлющ на черных волосах,\nКозий мех, вином налитый,\nУ Сатира на плечах.\nБог лесов, в дугу склонившись\nНад искривленной клюкой,\nЗа кустами притаившись,\nСлушал песенки ночной,\nВ лад качая головой. —\n\"Дни, протекшие в весельи!\n(Пел в тоске пастух младой)\nОтчего, явясь мечтой,\nВы, как тень, от глаз исчезли\nИ покрылись вечной тьмой?\nАх! когда во мраке нощи,\nПри таинственной луне,\nВ темну сень прохладной рощи,\nСладко спящей в тишине,\nМедленно, рука с рукою,\nС нежной Хлоей приходил,\nКто сравниться мог со мною?\nХлое был тогда я мил!\nА теперь мне жизнь – могила,\nБелый свет душе постыл.\nГрустен лес, поток уныл…\"\nХлоя – другу изменила!..\nЯ для милой… уж не мил!..\"\nЗвук исчез свирели тихой;\nСмолк певец – и тишина\nВоцарилась в роще дикой;\nСлышно, плещет лишь волна,\nИ колышет повиликой\nТихо-веющий зефир…\nДрев оставя сень густую\nВдруг является Сатир.\nЧашу дружбы круговую\nПенистым сребря вином,\nРек с осклабленным лицом:\n\"Ты уныл, ты сердцем мрачен;\nПосмотри ж, как сок прозрачен\nБлещет, осветясь луной!\nВыпей чашу – и душой\nБудешь так же чист и ясен.\nВерь мне: – стон в бедах напрасен.\nЛучше, лучше веселись,\nВ горе с Бахусом дружись!\"\nИ пастух, взяв чашу в руки,\nСкоро выпил всё до дна.\nО могущество вина!\nВдруг сокрылись скорби, муки,\nМрак душевный вмиг исчез!\nЛишь фиял к устам поднес,\nВсё мгновенно пременилось,\nВся природа оживилась,\nСчастлив юноша в мечтах!\nВыпив чашу золотую,\nНаливает он другую;\nПьет уж третью… но в глазах\nВид окрестный потемнился —\nИ несчастный… утомился.\nТомну голову склоня,\n\"Научи, Сатир, меня, —\nГоворит пастух со вздохом, —\nКак могу бороться с роком?\nКак могу счастливым быть?\nЯ не в силах вечно пить\".\n– \"Слушай, юноша любезный,\nВот тебе совет полезный:\nМиг\nвек\nПомни дружбы наставленья:\nБез вина здесь нет веселья,\nНет и счастья без любви;\nТак поди ж теперь с похмелья\nС Купидоном помирись;\nПозабудь его обиды\nИ в объятиях Дориды\nСнова счастьем насладись!\""}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Лаиса Венере, посвящая ей свое зеркало", "content": "Вот зеркало мое – прими его, Киприда!\nБогиня красоты прекрасна будет ввек,\nСедого времени не страшна ей обида:\nОна – не смертный человек;\nНо я, покорствуя судьбине,\nНе в силах зреть себя в прозрачности стекла\nНи той, которой я была,\nНи той, которой ныне."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К наташе", "content": "Вянет, вянет лето красно;\nУлетают ясны дни;\nСтелется туман ненастный\nНочи в дремлющей тени;\nОпустели злачны нивы,\nХладен ручеек игривый;\nЛес кудрявый поседел;\nСвод небесный побледнел.\nСвет-Наташа! где ты ныне?\nЧто никто тебя не зрит?\nИль не хочешь час единый\nС другом сердца разделить?\nНи над озером волнистым,\nНи под кровом лип душистым\nРанней – позднею порой\nНе встречаюсь я с тобой.\nСкоро, скоро холод зимный\nРощу, поле посетит;\nОгонек в лачужке дымной\nСкоро ярко заблестит;\nНе увижу я прелестной\nИ, как чижик в клетке тесной,\nДома буду горевать\nИ Наташу вспоминать."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Пирующие студенты", "content": "Друзья! досужный час настал;\nВсе тихо, всё в покое;\nСкорее скатерть и бокал!\nСюда вино златое!\nШипи, шампанское, в стекле.\nДрузья! почто же с Кантон\nСенека, Тацит на столе,\nФольянт над фолиантом?\nПод стол холодных мудрецов,\nМы полем овладеем;\nПод стол ученых дураков!\nБез них мы пить умеем.\nУжели трезвого найдем\nЗа скатертью студента?\nНа всякой случай изберем\nСкорее президента.\nВ награду пьяным – он нальет\nИ пунш, и грог душистый,\nА вам, спартанцы, поднесет\nВоды в стакане чистой!\nАпостол неги и прохлад,\nМой добрый Галич, vale![Будь здоров!]\nТы Эпикуров младший брат,\nДуша твоя в бокале.\nГлаву венками убери,\nБудь нашим президентом,\nИ станут самые цари\nЗавидовать студентам.\nДай руку, Дельвиг! что ты спишь?\nПроснись, ленивец сонный\nТы не под кафедрой сидишь,\nЛатынью усыпленный.\nВзгляни: здесь круг твоих друзей;\nБутыль вином налита,\nЗа здравье нашей Музы пей,\nПарнасской волокита.\nОстряк любезный! по рукам!\nПолней бокал досуга!\nИ вылей сотню эпиграмм\nНа недруга и друга.\nА ты, красавец молодой,\nСиятельный повеса!\nТы будешь Вакха жрец лихой,\nНа проччее – завеса!\nХотя студент, хотя я пьян.\nНо скромность почитаю;\nПридвинь же пенистый стакан,\nНа брань благословляю.\nТоварищ милый, друг прямой,\nТряхнем рукою руку,\nОставим в чаше круговой\nПедантам сродну скуку:\nНе в первый раз мы вместе пьем,\nНередко и бранимся,\nНо чашу дружества нальем —\nИ тотчас помиримся. —\nА ты, который с детских лет\nОдним весельем дышешь,\nЗабавный, право, ты поэт.\nХоть плохо басни пишешь;\nС тобой тасуюсь без чинов,\nЛюблю тебя душою,\nНаполни кружку до краев, —\nРассудок! бог с тобою!\nА ты, повеса из повес,\nНа шалости рожденный,\nУдалый хват, головорез,\nПриятель задушевный,\nБутылки, рюмки разобьем\nЗа здравие Платова,\nВ козачью шапку пунш нальем —\nИ пить давайте снова!..\nПриближься, милый наш певец,\nЛюбимый Аполлоном!\nВоспой властителя сердец\nГитары тихим звоном.\nКак сладостно в стесненну грудь\nТомленье звуков льется!..\nНо мне ли страстью воздохнуть?\nНет! пьяный лишь смеется!\nНе лучше ль, Роде записной,\nВ честь Вакховой станицы\nТеперь скрыпеть тебе струной\nРасстроенной скрыпицы?\nЗапойте хором, господа,\nНет нужды, что нескладно;\nОхрипли? – это не беда:\nДля пьяных всё ведь ладно!\nНо что?… я вижу всё вдвоем:\nДвоится штоф с араком;\nВся комната пошла кругом;\nПокрылись очи мраком…\nГде вы, товарищи? где я?\nСкажите, Вакха ради…\nВы дремлете, мои друзья,\nСклонившись на тетради…\nПисатель за свои грехи!\nТы с виду всех трезвее;\nВильгельм, прочти свои стихи,\nЧтоб мне заснуть скорее."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Бова (Отрывок из поэмы)", "content": "Часто, часто я беседовал\nС болтуном страны Эллинския\nИ не смел осиплым голосом\nС Шапеленом и с Рифматовым\nВоспевать героев севера.\nНесравненного Виргилия\nЯ читал и перечитывал,\nНе стараясь подражать ему\nВ нежных чувствах и гармонии.\nРазбирал я немца Клопштока\nИ не мог понять премудрого!\nНе хотел я воспевать, как он;\nЯ хочу, чтоб меня поняли\nВсе от мала до великого.\nЗа Мильтоном и Камоэнсом\nОпасался я без крил парить;\nНе дерзал в стихах бессмысленных\nХерувимов жарить пушками,\nС сатаною обитать в раю,\nИль святую богородицу\nВместе славить с Афродитою.\nНе бывал я греховодником!\nНо вчера, в архивах рояся,\nОтыскал я книжку славную,\nЗолотую, незабвенную,\nКатехизис остроумия,\nСловом: Жанну Орлеанскую\nПрочитал, – и в восхищении\nПро Бову пою царевича.\nО Вольтер! о муж единственный!\nТы, которого во Франции\nПочитали богом некиим,\nВ Риме дьяволом, антихристом\nОбезьяною в Саксонии!\nТы, который на Радищева\nКинул было взор с улыбкою,\nБудь теперь моею Музою!\nПеть я тоже вознамерился,\nНо сравняюсь ли с Радищевым?\nНе запомню, сколько лет спустя\nПосле рождества Спасителя,\nЦарь Дадон со славой царствовал\nВ Светомире, сильном городе.\nЦарь Дадон венец со скипетром\nНе прямой достал дорогою,\nНо убив царя законного,\nБендокира \n(Так бывало верноподданны\nВеличали королей своих,\nЕсли короли беспечные,\nНе в постеле и не ночкою\nПочивали с камергерами).\nЦарь Дадон не Слабоумного\nБыл достоин злого прозвища,\nНо тирана неусыпного,\nХотя, впрочем, не имел его.\nЛень мне все его достоинства\nИ пороки вам показывать:\nВы слыхали, люди добрые,\nО царе, что двадцать целых лет\nНе снимал с себя оружия,\nНе слезал с коня ретивого,\nВсюду пролетал с победою,\nМир крещеный потопил в крови,\nНе щадил и некрещеного,\nИ в ничтожество низверженный\nАлександром, грозным ангелом,\nЖизнь проводит в унижении\nИ, забытый всеми, кличется\nНыне Эльбы императором: —\nВот таков-то был и царь Дадон.\nРаз, собрав бородачей совет\n(Безбородых не любил Дадон),\nНа престоле пригорюнившись,\nПроизнес он им такую речь:\n\"Вы, которые советами\nОблегчили тяжесть скипетра\nУсладили участь царскую\n(Не горька она была ему),\nМудрые друзья, сподвижники!\nК вам прибегнуть я решаюся:\nЧто мне делать ныне? – Слушайте\".\nВсе привстали, важно хмуряся,\nНизко, низко поклонилися\nИ, подправя ус и бороду,\nСели на скамьи дубовые.\n\"Вам известно, – продолжал Дадон, —\nЧто искусством и неправдою\nЯ достиг престола шаткого\nБендокира Слабоумного,\nСочетался с Милитрисою,\nМилой женкой Бендокировой,\nИ в темницу посадил Бову,\nПринца крови, сына царского.\nЛегче, легче захватить было\nСлабоумного златой венец,\nЧем, надев венец на голову,\nЗа собою удержать его.\nВот уже народ бессмысленный,\nХодя в праздники по улицам,\nМеж собой не раз говаривал:\nДай бог помочь королевичу.\nВедь Бова уже не маленькой,\nНе в отца своей головушкой,\nНужды нет, что за решеткою,\nОн опасен моим замыслам.\nЧто мне делать с ним? скажите мне,\nНе оставить ли в тюрьме его?\"\nВсё собранье призадумалось,\nВсе в молчаньи потупили взор.\nТо-то, право, золотой совет!\nНе болтали здесь, а думали:\nАрзамор, муж старый, опытный,\nРот открыл было (советовать\nЗнать хотелось поседелому),\nГромко крякнул, но одумался\nИ в молчаньи закусил язык.\nКо лбу перст приставя тщательно,\nЛекарь славный, Эскулапа внук,\nЭзельдорф, обритый шваб, зевал,\nТабакеркою поскрыпывал,\nНо молчал, – своей премудрости\nОн пред всеми не показывал.\nВихромах, Полкан с Дубынею,\nСтража трона, славны рыцари,\nВсе сидели, будто вкопаны.\nГромобурь, известный силою,\nНо умом непроницательный,\nДумал, думал и нечаянно\nЗадремал… и захрапел в углу.\nЧто примера лучше действует?\nЧто людьми сильней ворочает?\nВот зевнули под перчаткою\nХрабрый Мировзор с Ивашкою,\nИ Полкан, и Арзамор седой…\nИ ко груди преклонилися\nТихо головами буйными…\nГлядь, с Дадоном задремал совет…\nЗахрапели много-мыслящи!\nДолго спать было советникам,\nЕсли б немцу не пришлось из рук\nТабакерку на пол выронить.\nТабакерка покатилася\nИ о шпору вдруг ударилась\nГромобуря, крепко спавшего,\nЗагремела, раздвоилася,\nОтлетела в разны стороны…\nХрабрый воин пробуждается,\nОзирает всё собрание…\nМежду тем табак рассыпался,\nК носу рыцаря подъемлется,\nИ чихнул герой с досадою,\nТак что своды потрясаются,\nОкны все дрожат и сыплются,\nИ на петлях двери хлопают…\nПробуждается собрание!\n\"Что тут думать, – закричал герой: —\nЦарь! Бова тебе не надобен,\nНу, и к чорту королевича!\nРешено: ему в живых не быть.\nПосле, братцы, вы рассудите,\nКак с ним надобно разделаться\".\nТем и кончил: храбры воины\nРечи любят лаконически.\n\"Ладно! мы тебя послушаем, —\nЦарь промолвил, потянувшися, —\nЗавтра, други, мы увидимся.\nА теперь ступайте все домой\".\nОплошал Дадон отсрочкою.\nНе твердил он верно в азбуке:\nНе откладывай до завтрого,\nЧто сегодня можешь выполнить.\nРазошлися все придворные.\nНочь меж тем уже сгущалася,\nЦарь Дадон в постелю царскую\nВместе с милой лег супругою,\nС несравненной Милитрисою,\nНо спиной оборотился к ней:\nВ эту ночь его величеству\nНе играть, а спать хотелося.\nМилитрисина служаночка,\nЗоя, молодая девица,\nАнгел станом, взором, личиком,\nБелой ручкой, нежной ножкою,\nС госпожи сняв платье шелково,\nЮбку, чепчик, ленты, кружева,\nВсё под ключ в комоде спрятала\nИ пошла тихонько в девичью.\nТам она сама разделася,\nПодняла с трудом окошечко\nИ легла в постель пуховую,\nОжидая друга милого,\nСветозара, пажа царского:\nК темной ночке обещался он\nИз окна прыгнуть к ней в комнату.\nЖдет, пождет девица красная:\nНет, как нет всё друга милого.\nЧу! бьет полночь – что же Зоинька?\nВидит – входят к ней в окошечко…\nКто же? друг ли сердца нежного?\nНет! совсем не то, читатели!\nВидит тень иль призрак старого\nВенценосца, с длинной шапкою,\nВ балахоне вместо мантии,\nОпоясанный мочалкою,\nВид невинный, взор навыкате\nРот разинут, зубы скалятся,\nУши длинные, ослиные\nНад плечами громко хлопают;\nЗоя видит и со трепетом\nУзнает она, читатели,\nБендокира Слабоумного.\nТрепетна, смятенья полная.\nСтала на колени Зоинька,\nСъединила ручку с ручкою,\nПотупила очи ясные\nПрочитала скорым шопотом\nТо, что ввек не мог я выучить:\nОтче наш\nБогородице,\nИ тихохонько промолвила:\n\"Что я вижу? Боже! Господи…\nО Никола! Савва мученик!\nОсените беззащитную.\nТы ли это, царь наш батюшка?\nОтчего, скажи, оставил ты\nНыне царствие небесное?\"\nГлупым смехом осветившися,\nТень рекла прекрасной Зоиньке:\n\"Зоя, Зоя, не страшись, мой свет,\nНе пугать тебя мне хочется,\nНе на то сюда явился я\nС того света привидением. —\nВесело пугать живых людей,\nНо могу ли веселиться я,\nЕстьли сына Бендокирова,\nМилого Бову царевича,\nНа костре изжарят завтра же?\"\nБедный царь заплакал жалобно.\nБольно стало доброй девушке.\n\"Чем могу, скажи, помочь тебе.\nЯ во всем тебе покорствую\".\n– \"Вот что хочется мне, Зоинька!\nИз темницы сына выручи,\nИ сама в жилище мрачное\nСядь на место королевича,\nПострадай ты за невинного.\nПоклонюсь тебе низехонько\nИ скажу: спасибо, \nЗоинька тут призадумалась:\nЗа  в темну яму сесть!\nЭто жестко ей казалося.\nНо, имея чувства нежные,\nЗоя втайне согласилася\nНа такое предложение.\nТак, ты прав, оракул Франции,\nГоворя, что жены, слабые\nПротив стрел Эрота юного,\nВсе имеют душу добрую,\nСердце нежно непритворное.\n\"Но скажи, о царь возлюбленный!\nЗоя молвила покойнику: —\nКак могу (ну, посуди ты сам)\nПронестись в темницу мрачную,\nГде горюет твой любезный сын?\nПятьдесят отборных воинов\nДнем и ночью стерегут его.\nМне ли, слабой робкой женщине,\nОбмануть их очи зоркие?\"\n\"Будь покойна, случай найдется,\nПоклянись лишь только милая,\nНе отвергнуть сего случая,\nЕсли сам тебе представится\".\n«Я клянусь!» – сказала девица.\nВмиг исчезло привидение,\nИз окошка быстро вылетев\nВоздыхая тихо Зоинька\nОпустила тут окошечко\nИ в постеле успокоившись\nСкоро, скоро сном забылася."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Батюшкову", "content": "Философ резвый и пиит,\nПарнасский счастливый ленивец,\nХарит изнеженный любимец,\nНаперсник милых Аонид,\nПочто на арфе златострунной\nУмолкнул, радости певец?\nУжель и ты, мечтатель юный,\nРасстался с Фебом наконец?\nУже с венком из роз душистых.\nМеж кудрей вьющихся, златых,\nПод тенью тополов ветвистых,\nВ кругу красавиц молодых,\nЗаздравным не стучишь фиалом,\nЛюбовь и Вакха не поешь,\nДовольный счастливым началом.\nЦветов Парнасских вновь не рвешь;\nНе слышен наш Парни Российской!..\nПой, юноша – Певец Тиисской\nВ тебя влиял свой нежный дух.\nС тобою твой прелестный друг,\nЛилета, красных дней отрада:\nПевцу любви любовь награда.\nНастрой же лиру. По струнам\nЛетай игривыми перстами,\nКак вешний Зефир по цветам,\nИ сладострастными стихами,\nИ тихим шепотом любви\nЛилету в свой шалаш зови.\nИ звезд ночных при бледном свете,\nПлывущих в дальней вышине,\nВ уединенном кабинете,\nВолшебной внемля тишине,\nСлезами счастья грудь прекрасной,\nСчастливец милый, орошай;\nНо, упоен любовью страстной,\nИ нежных муз не забывай;\nЛюбви нет боле счастья в мире:\nЛюби – и пой ее на лире.\nКогда ж к тебе в досужный час\nДрузья, знакомые сберутся,\nИ вины пенные польются,\nОт плена с треском свободясь:\nОписывай в стихах игривых\nВеселье, шум гостей болтливых\nВокруг накрытого стола,\nСтакан, кипящий пеной белой,\nИ стук блестящего стекла.\nИ гости дружно стих веселый,\nБокал в бокал ударя в лад,\nНестройным хором повторят.\nПоэт! В твоей предметы воле,\nВо звучны струны смело грянь,\nС Жуковским пой кроваву брань\nИ грозну смерть на ратном поле.\nИ ты в строях ее встречал,\nИ ты, постигнутый судьбою,\nКак Росс, питомцем славы пал!\nТы пал, и хладною косою\nЕдва скошенный не увял!..\nИль, вдохновенный Ювеналом.\nВооружись сатиры жалом,\nПодчас прими ее свисток,\nРази, осмеивай порок,\nШутя, показывай смешное\nИ, естьли можно, нас исправь.\nНо Тредьяковского оставь\nВ столь часто рушимом покое.\nУвы! довольно без него\nНайдем бессмысленных поэтов,\nДовольно в мире есть предметов,\nПера достойных твоего!\nНо что!.. цевницею моею,\nБезвестный в мире сем поэт,\nЯ песни продолжать не смею.\nПрости – но помни мой совет:\nДоколе музами любимый,\nТы Пиэрид горишь огнем,\nДоколь, сражен стрелой незримой,\nВ подземный ты не снидешь дом,\nМирские забывай печали,\nИграй: тебя младой Назон,\nЭрот и Грации венчали.\nА лиру строил Аполлон."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма (Подражание французскому)", "content": "Супругою твоей я так пленился,\nЧто естьли б три в удел достались мне,\nПодобные во всем твоей жене,\nТо даром двух я б отдал сатане\nЧтоб третью лишь принять он согласился."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Н. Г. Ломоносову", "content": "И ты, любезный друг, оставил\nНадежну пристань тишины,\nЧелнок свой весело направил\nПо влаге бурной глубины:\nСудьба\nСпокойно светят небеса,\nЛадья крылатая пустилась —\nРасправит  паруса.\nДай бог, чтоб грозной непогоды\nВблизи ты ужас не видал,\nЧтоб бурный вихорь не вздувал\nПред челноком шумящи воды!\nДай бог, под вечер к берегам\nТебе пристать благополучно\nИ отдохнуть спокойно там\nС  неразлучно!\nНет! ты не можешь их забыть!\nНо что! Не скоро, может быть,\nУвижусь я, мой друг, с тобою\nУкромной хаты в тишине;\nЗа чашей пунша круговою\nПодчас воспомнишь обо мне:\nКогда ж пойду на новоселье\n(Заснуть ведь общий всем удел),\nСкажи: \"дай бог ему веселье!\nОн в жизни хоть любить умел\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На Рыбушкина", "content": "Бывало, прежних лет герой,\nОкончив славну брань с противной стороной,\nПовесит меч войны средь отческия кущи:\nА трагик наш Бурун, скончав чернильный бой,\nПовесил уши."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Воспоминания в Царском селе", "content": "Навис покров угрюмой нощи\nНа своде дремлющих небес;\nВ безмолвной тишине почили дол и рощи,\nВ седом тумане дальний лес;\nЧуть слышится ручей, бегущий в сень дубравы,\nЧуть дышет ветерок, уснувший на листах,\nИ тихая луна, как лебедь величавый,\nПлывет в сребристых облаках.\nПлывет – и бледными лучами\nПредметы осветила вкруг.\nАлеи древних лип открылись пред очами,\nПроглянули и холм и луг;\nЗдесь, вижу, с тополом сплелась младая ива\nИ отразилася в кристале зыбких вод;\nЦарицей средь полей лился горделива\nВ роскошной красоте цветет.\nС холмов кремнистых водопады\nСтекают бисерной рекой,\nТам в тихом озере плескаются наяды\nЕго ленивою волной;\nА там в безмолвии огромные чертоги,\nНа своды опершись, несутся к облакам.\nНе здесь ли мирны дни вели земные боги?\nНе се ль Минервы Росской храм?\nНе се ль Элизиум полнощный,\nПрекрасный Царско-сельской сад,\nГде, льва сразив, почил орел России мощный\nНа лоне мира и отрад?\nУвы! промчалися те времена златые,\nКогда под скипетром великия жены\nВенчалась славою счастливая Россия,\nЦветя под кровом тишины!\nЗдесь каждый шаг в душе рождает\nВоспоминанья прежних лет;\nВоззрев вокруг себя, со вздохом Росс вещает:\n«Исчезло всё, Великой нет!»\nИ в думу углублен, над злачными брегами\nСидит в безмолвии, склоняя ветрам слух.\nПротекшие лета мелькают пред очами,\nИ в тихом восхищеньи дух.\nОн видит, окружен волнами,\nНад твердой, мшистою скалой\nВознесся памятник. Ширяяся крылами.\nНад ним сидит орел младой.\nИ цепи тяжкие, и стрелы громовые\nВкруг грозного столпа трикраты обвились;\nКругом подножия, шумя, валы седые\nВ блестящей пене улеглись.\nВ тени густой угрюмых сосен\nВоздвигся памятник простой.\nО, сколь он для тебя, Кагульской брег, поносен!\nИ славен родине драгой!\nБессмертны вы вовек, о Росски исполины,\nВ боях воспитанны средь бранных непогод!\nО вас, сподвижники, друзья Екатерины,\nПройдет молва из рода в род.\nО громкий век военных споров,\nСвидетель славы Россиян!\nТы видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,\nПотомки грозные Славян,\nПеруном Зевсовым победу похищали;\nИх смелым подвигам страшась дивился мир;\nДержавин и Петров Героям песнь бряцали\nСтрунами громозвучных лир.\nИ ты промчался, незабвенный!\nИ вскоре новый век узрел\nИ брани новые, и ужасы военны;\nСтрадать – есть смертного удел.\nБлеснул кровавый меч в неукротимой длани\nКоварством, дерзостью венчанного царя;\nВосстал вселенной бич – и вскоре лютой брани\nЗарделась грозная заря.\nИ быстрым понеслись потоком\nВраги на русские поля.\nПред ними мрачна степь лежит во сне глубоком,\nДымится кровию земля;\nИ селы мирные, и грады в мгле пылают,\nИ небо заревом оделося вокруг,\nЛеса дремучие бегущих укрывают,\nИ праздный в поле ржавит плуг.\nИдут – их силе нет препоны,\nВсё рушат, всё свергают в прах,\nИ тени бледные погибших чад Беллоны,\nВ воздушных съединясь полках,\nВ могилу мрачную нисходят непрестанно,\nИль бродят по лесам в безмолвии ночи…\nНо клики раздались!.. идут в дали туманной! —\nЗвучат кольчуги и мечи!..\nСтрашись, о рать иноплеменных!\nРоссии двинулись сыны;\nВосстал и стар и млад: летят на дерзновенных\nСердца их мщеньем возжены.\nВострепещи, тиран! уж близок час паденья!\nТы в каждом ратнике узришь Богатыря.\nИх цель иль победить, иль пасть в пылу сраженья\nЗа веру, за царя.\nРетивы кони бранью пышут,\nУсеян ратниками дол,\nЗа строем строй течет, все местью, славой дышут,\nВосторг во грудь их перешел.\nЛетят на грозный пир; мечам добычи ищут,\nИ се – пылает брань; на холмах гром гремит,\nВ сгущенном воздухе с мечами стрелы свищут,\nИ брызжет кровь на щит.\nСразились. – Русской – победитель!\nИ вспять бежит надменный Галл;\nНо сильного в боях небесный Вседержитель\nЛучем последним увенчал,\nНе здесь его сразил воитель поседелый;\nО Бородинские кровавые поля!\nНе вы неистовству и гордости пределы!\nУвы! на башнях Галл кремля!..\nКрая Москвы, края родные,\nГде на заре цветущих лет\nЧасы беспечности я тратил золотые,\nНе зная горестей и бед,\nИ вы их видели, врагов моей отчизны!\nИ вас багрила кровь и пламень пожирал!\nИ в жертву не принес я мщенья вам и жизни;\nВотще лишь гневом дух пылал!..\nГде ты, краса Москвы стоглавой,\nРодимой прелесть стороны?\nГде прежде взору град являлся величавый,\nРазвалины теперь одни;\nМосква, сколь Русскому твой зрак унылый страшен!\nИсчезли здания вельможей и царей,\nВсё пламень истребил. Венцы затмились башен,\nЧертоги пали богачей.\nИ там, где роскошь обитала\nВ сенистых рощах и садах,\nГде мирт благоухал, и липа трепетала,\nТам ныне угли, пепел, прах.\nВ часы безмолвные прекрасной, летней нощи\nВеселье шумное туда не полетит,\nНе блещут уж в огнях брега и светлы рощи:\nВсё мертво, всё молчит.\nУтешься, мать градов России,\nВоззри на гибель пришлеца.\nОтяготела днесь на их надменны выи\nДесница мстящая Творца.\nВзгляни: они бегут, озреться не дерзают,\nИх кровь не престает в снегах реками течь;\nБегут – и в тьме ночной их глад и смерть сретают,\nА с тыла гонит Россов меч.\nО вы, которых трепетали\nЕвропы сильны племена,\nО Галлы хищные! и вы в могилы пали. —\nО страх! о грозны времена!\nГде ты, любимый сын и счастья и Беллоны,\nПрезревший правды глас и веру, и закон,\nВ гордыне возмечтав мечем низвергнуть троны?\nИсчез, как утром страшный сон!\nВ Париже Росс! – где факел мщенья?\nПоникни, Галлия, главой.\nНо что я зрю? Герой с улыбкой примиренья\nГрядет с оливою златой.\nЕще военный гром грохочет в отдаленьи,\nМосква в унынии, как степь в полнощной мгле,\nА он – несет врагу не гибель, но спасенье\nИ благотворный мир земле.\nДостойный внук Екатерины!\nПочто небесных Аонид,\nКак наших дней певец, славянской Бард дружины,\nМой дух восторгом не горит?\nО, естьли б Аполлон пиитов дар чудесный\nВлиял мне ныне в грудь! Тобою восхищен,\nНа лире б возгремел гармонией небесной\nИ воссиял во тьме времен.\nО Скальд России вдохновенный,\nВоспевший ратных грозный строй,\nВ кругу друзей твоих, с душой воспламененной,\nВзгреми на арфе золотой!\nДа снова стройный глас Герою в честь прольется,\nИ струны трепетны посыплют огнь в сердца,\nИ Ратник молодой вскипит и содрогнется\nПри звуках бранного Певца."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Романс", "content": "Под вечер, осенью ненастной,\nВ далеких дева шла местах\nИ тайный плод любви несчастной\nДержала в трепетных руках.\nВсё было тихо – лес и горы,\nВсё спало в сумраке ночном;\nОна внимательные взоры\nВодила с ужасом кругом.\nИ на невинное творенье,\nВздохнув, остановила их…\n\"Ты спишь, дитя, мое мученье,\nНе знаешь горестей моих —\nОткроешь очи и тоскуя\nКо груди не прильнешь моей,\nНе встретишь завтра поцелуя\nНесчастной матери твоей.\nЕе манить напрасно будешь!..\nСтыд вечный мне вина моя —\nМеня навеки ты забудешь;\nТебя не позабуду я;\nДадут покров тебе чужие\nИ скажут: «Ты для нас чужой!» —\nТы спросишь: «Где ж мои родные?»\nИ не найдешь семьи родной.\nМой ангел будет грустной думой\nТомиться меж других детей! —\nИ до конца с душой угрюмой\nВзирать на ласки матерей;\nПовсюду странник одинокой,\nПредел неправедный кляня,\nУслышит он упрек жестокой…\nПрости, прости тогда меня…\nБыть может, сирота унылый.\nУзнаешь, обоймешь отца.\nУвы! где он, предатель милый,\nМой незабвенный до конца? —\nУтешь тогда страдальца муки,\nСкажи \"ее на свете нет —\nЛаура не снесла разлуки\nИ бросила пустынный свет\". —\nНо что сказала я?… быть может,\nВиновную ты встретишь мать —\nТвой скорбный взор меня встревожит!\nВозможно ль сына не узнать?\nАх, если б рок неумолимый\nМоею тронулся мольбой…\nНо, может быть, пройдешь ты мимо —\nНавек рассталась я с тобой.\nТы спишь – позволь себя, несчастный,\nК груди прижать в последний раз.\nЗакон неправедный, ужасный\nК страданью присуждает нас.\nПока лета не отогнали\nБеспечной радости твоей —\nСпи, милый! горькие печали\nНе тронут детства тихих дней!\"\nНо вдруг за рощей осветила\nВблизи ей хижину луна…\nС волненьем сына ухватила\nИ к ней приближилась она;\nСклонилась, тихо положила\nМладенца на порог чужой,\nСо страхом очи отвратила\nИ скрылась в темноте ночной."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Леда (Кантата)", "content": "Средь темной рощицы, под тенью лип душистых,\nВ высоком тростнике, где частым жемчугом\nВздувалась пена вод сребристых,\nКолеблясь тихим ветерком,\nПокров красавицы стыдливой,\nНебрежно кинутый, у берега лежал,\nИ прелести ее поток волной игривой\nС весельем орошал.\nЖитель рощи торопливый,\nБудь же скромен, о ручей!\nТише, струйки говорливы!\nИзменить страшитесь ей!\nЛеда робостью трепещет,\nТихо дышет снежна грудь,\nНи волна вокруг не плещет,\nНи зефир не смеет дуть.\nВ роще шорох утихает,\nВсё в прелестной тишине:\nНимфа далее ступает,\nРобкой вверившись волне.\nНо что-то меж кустов прибрежных восшумело,\nИ чувство робости прекрасной овладело;\nНевольно вздрогнула, не в силах воздохнуть.\nИ вот пернатых царь из-под склоненной ивы,\nРасправя крылья горделивы,\nК красавице плывет – веселья полна грудь;\nС шумящей пеною отважно волны гонит,\nКрылами воздух бьет,\nТо в кольцы шею вьет,\nТо гордую главу смирясь пред Ледой клонит.\nЛеда смеется.\nВдруг раздается\nРадости клик.\nВид сладострастный!\nК Леде прекрасной\nЛебедь приник.\nСлышно стенанье,\nСнова молчанье.\nНимфа лесов\nС негою сладкой\nВидит украдкой\nТайну богов.\nОпомнясь наконец красавица младая\nОткрыла тихий взор, в томленьях воздыхая,\nИ что ж увидела? – На ложе из цветог.\nОна покоится в объятиях Зевеса;\nМеж ними юная любовь, —\nИ пала таинства прелестного завеса.\nСим примером научитесь,\nРозы, девы красоты;\nЛетним вечером страшитесь\nВ темной рощице воды:\nВ темной рощице таится\nЧасто пламенный Эрот;\nС хладной струйкою катится,\nСтрелы прячет в пене вод.\nСим примером научитесь,\nРозы, девы красоты;\nЛетним вечером страшитесь\nВ темной рощице воды."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Stances", "content": "Avez-vous vu la tendre rose,\nL'aimable fille d'un beau jour,\nQuand au printemps àpeine éclose,\nElle est l'image de l'amour?\nTelle ànos yeux, plus belle encore.\nParut Eudoxie aujourd'hui;\nPlus d'un printemps la vit éclore,\nCharmante et jeune comme lui.\nMais, hélas! les vents, les tempêtes,\nCes fougueux enfants de l'Hiver.\nBientôt vont gronder sur nos têtes,\nEnchainer l'eau, la terre et l'air.\nEt plus de fleurs, et plus de rose!\nL'aimable fille des amours\nTombe fanée, àpeine éclose;\nIl a fui, le temps des beaux jours!\nEudoxie! airnez, le temps presse;\nProfitez de vos jours heureux!\nEst-ce dans la froide vieillesse\nQue de l'amour on sent les feux?\nВидали ль вы нежную розу,\nЛюбезную дочь ясного дня,\nКогда весной, едва расцветши,\nОна являет образ любви?\nТакою глазам нашим, еще прекраснее,\nНыне явилась Евдокия:\nНе раз видела весна, как она расцветала,\nПрелестная и юная, подобная ей самой.\nНо увы! ветры и бури,\nЭти лютые дети Зимы,\nСкоро зареву над нашими головами,\nОкуют воду, землю и воздух.\nИ нет более цветов, и нет более розы!\nЛюбезная дочь любви,\nЗавянув, падает, едва расцветшая:\nМиновала пора ясных дней!\nЕвдокия! любите! Время не терпит:\nПользуйтесь вашими счастливыми днями?\nВ хладной ли старости\nДано нам ведать пыл любви?\nПеревод"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Mon portrait", "content": "Vous' me demandez mon portrait,\nMais peint d'après nature;\nMon cher, il sera bientôt fait,\nQuoique en miniature.\nJe suis un jeune polisson,\nEncore dans les classes;\nPoint sot, je le dis sans façon\nEt sans fades grimaces.\nOnc il ne fut de babillard,\nNi docteur en Sorbonne —\nPlus ennuyeux et plus braillard.\nQue moi-même en personne.\nMa taille àcelles des plus longs\nNe peut être égalée;\nJ'ai le teint frais, les chevenz blonds\nEt le tête bouclée.\nJ'aime et le monde et son fracas,\nJe hais la solitude;\nJ'abhorre et noises, et débats,\nEt tant soit peu l'étude.\nSpectacles, bals me plaisent fort\nEt d'aprés ma pensée,\nJe dirais ce que j'aime encor…\nSi n'étais au Lycée.\nAprès\ncelà, mon cher ami,\nL'on peut me reconnaоtre:\nOui! tel que le bon dieu me fit,\nJe veux toujours paraоtre.\nVrai démon pour l'espièglerie,\nVrai singe par sa mine,\nBeaucoup et trop d'étourderie.\nMa foi, voilà Pouchkine.\nВы просите у меня мой портрет,\nНо написанный с натуры;\nМой милый, он быстро будет готов,\nХотя и в миниатюре.\nЯ молодой повеса,\nЕще на школьной скамье:\nНе глуп, говорю, не стесняясь,\nИ без жеманного кривлянья.\nНикогда не было болтуна,\nНи доктора Сорбонны —\nНадоедливее и крикливее,\nЧем собственная моя особа.\nМой рост с ростом самых долговязых\nНе может равняться;\nУ меня свежий цвет лица, русые волосы\nИ кудрявая голова.\nЯ люблю свет и его шум,\nУединение я ненавижу;\nМне претят ссоры и препирательства,\nА отчасти и учение.\nСпектакли, балы мне очень нравятся,\nИ если быть откровенным.\nЯ сказал бы, что я еще люблю…\nЕсли бы не был в Лицее.\nПо всему этому, мой милый друг,\nМеня можно узнать.\nДа, таким как бог меня создал,\nЯ и хочу всегда казаться.\nСущий бес в проказах,\nСущая обезьяна лицом.\nМного, слишком много ветренности —\nДа, таков Пушкин.\nПеревод\nМой портрет"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Городок (К * * *)", "content": "Прости мне, милый друг,\nДвухлетнее молчанье:\nПисать тебе посланье\nМне было недосуг.\nНа тройке пренесенный\nИз родины смиренной\nВ великой град Петра,\nОт утра до утра\nДва года всё кружился\nБез дела в хлопотах,\nЗевая, веселился\nВ театре, на пирах,\nНе ведал я покоя,\nУвы! ни на часок,\nКак будто у налоя\nВ великой четверток\nИзмученный дьячок.\nНо слава, слава богу!\nНа ровную дорогу\nЯ выехал теперь;\nУж вытолкал за дверь\nЗаботы и печали,\nКоторые играли,\nСтыжусь, столь долго мной;\nИ в тишине святой\nФилософом ленивым,\nОт шума вдалеке,\nЖиву я в городке,\nБезвестностью счастливом.\nЯ нанял светлый дом\nС диваном, с камельком;\nТри комнатки простые —\nВ них злата, бронзы нет,\nИ ткани выписные\nНе кроют их паркет.\nОкошки в сад веселый,\nГде липы престарелы\nС черемухой цветут;\nГде мне в часы полдневны\nБерезок своды темны\nПрохладну сень дают;\nГде ландыш белоснежный\nСплелся с фиалкой нежной,\nИ быстрый ручеек,\nВ струях неся цветок,\nНевидимый для взора,\nЛепечет у забора.\nЗдесь добрый твой поэт\nЖивет благополучно;\nНе ходит в модный свет:\nНа улице карет\nНе слышит стук докучный:\nЗдесь грома вовсе нет:\nЛишь изредка телега\nСкрыпит по мостовой,\nИль путник, в домик мой\nПришед искать ночлега,\nДорожною клюкой\nВ калитку постучится…\nБлажен, кто веселится\nВ покое, без забот,\nС кем втайне Феб дружится\nИ маленький Эрот;\nБлажен, кто на просторе\nВ укромном уголке\nНе думает о горе,\nГуляет в колпаке,\nПьет, ест, когда захочет,\nО госте не хлопочет!\nНикто, никто ему\nЛениться одному\nВ постеле не мешает;\nЗахочет – Аонид\nТолпу к себе сзывает;\nЗахочет – сладко спит,\nНа  склоняясь\nИ тихо забываясь.\nТак я, мой милый друг,\nТеперь расположился;\nС толпой бесстыдных слуг\nНавеки распростился;\nУкрывшись в кабинет,\nОдин я не скучаю\nИ часто целый свет\nС восторгом забываю.\nДрузья мне – мертвецы,\nПарнасские жрецы;\nНад полкою простою\nПод тонкою тафтою\nСо мной они живут.\nПевцы красноречивы,\nПрозаики шутливы\nВ порядке стали тут.\nСын Мома и Минервы,\nФернейский злой крикун,\nПоэт в поэтах первый,\nТы здесь, седой шалун!\nОн Фебом был воспитан,\nИздетства стал пиит:\nВсех больше перечитан,\nВсех менее томит;\nСоперник Эврипида,\nЭраты нежной друг,\nАрьоста, Тасса внук —\nСкажу ль?… отец Кандида —\nОн всё; везде велик\nЕдинственный старик!\nНа полке за Вольтером\nВиргилий, Тасс с Гомером\nВсе вместе предстоят.\nВ час утренний досуга\nЯ часто друг от друга\nЛюблю их отрывать.\nПитомцы юных Граций —\nС Державиным потом\nЧувствительный Гораций\nЯвляется вдвоем.\nИ ты, певец любезный,\nПоэзией прелестной\nСердца привлекший в плен,\nТы здесь, лентяй беспечный,\nМудрец простосердечный,\nВанюша Лафонтен!\nТы здесь – и Дмитрев нежный,\nТвой вымысел любя,\nНашел приют надежный\nС Крыловым близ тебя. —\nНо вот наперсник милый\nПсихеи златокрылой!\nО добрый Лафонтен,\nС тобой он смел сразиться…\nКоль можешь ты дивиться,\nДивись: ты побежден!\nВоспитанны Амуром\nВержье, Парни с Грекуром\nУкрылись в уголок.\n(Не раз они выходят\nИ сон от глаз отводят\nПод зимний вечерок).\nЗдесь Озеров с Расином,\nРуссо и Карамзин,\nС Мольером-исполином\nФон-Визин и Княжнин.\nЗа ними, хмурясь важно,\nИх грозный Аристарх\nЯвляется отважно\nВ шестнадцати томах.\nХоть страшно стихоткачу\nЛагарпа видеть вкус,\nНо часто, признаюсь,\nНад ним я время трачу.\nКладбище обрели\nНа самой нижней полки\nВсе школьнически толки,\nЛежащие в пыли,\nВизгова сочиненья,\nГлупона псалмопенья,\nИзвестные творенья\nУвы! одним мышам.\nМир вечный и забвенье\nИ прозе и стихам!\nНо ими огражденну\n(Ты должен это знать)\nЯ спрятал потаенну\nСафьянную тетрадь.\nСей свиток драгоценный,\nВеками сбереженный,\nОт члена русских сил,\nДвоюродного брата,\nДрагунского солдата\nЯ даром получил.\nТы, кажется, в сомненьи…\nНетрудно отгадать;\nТак, это сочиненьи,\nПрезревшие печать.\nХвала вам, чады славы,\nВраги Парнасских уз!\nО князь, наперсник Муз,\nЛюблю твои забавы;\nЛюблю твой колкий стих\nВ посланиях твоих,\nВ сатире – знанье света\nИ слога чистоту,\nИ в резвости куплета\nИгриву остроту.\nИ ты, насмешник смелый,\nВ ней место получил,\nЧей в аде свист веселый\nПоэтов раздражил,\nКак в юношески леты\nВ волнах туманной Леты\nИх гуртом потопил;\nИ ты, замысловатый\nБуянова\nВ картинах толь богатый\nИ вкуса образец;\nИ ты, шутник бесценный,\nКоторый Мельпомены\nКотурны и кинжал\nИгривой Тальи дал!\nЧья кисть мне нарисует,\nЧья кисть скомпанирует\nТакой оригинал!\nТут вижу я с \nПодщипа\nЗдесь Князь дрожит под лавкой,\nТам дремлет весь совет;\nВ трагическом смятеньи\nПлененные цари,\nЗабыв войну, сраженьи,\nИграют в кубари…\nНо назову ль детину,\nЧто доброю порой\nТетради половину\nНаполнил лишь собой!\nО ты, высот Парнасса\nБоярин небольшой,\nНо пылкого Пегаса\nНаездник удалой!\nНамаранные оды,\nУбранство чердаков,\nГласят из рода в роды:\nВелик, велик – Свистов!\nТвой дар ценить умею,\nХоть право не знаток;\nНо здесь тебе не смею\nХвалы сплетать венок:\nСвистовским должно слогом\nСвистова воспевать;\nНо, убирайся с богом,\nКак ты, в том клясться рад,\nНе стану я писать.\nО вы, в моей пустыне\nЛюбимые творцы!\nЗаймите же отныне\nБеспечности часы.\nМой друг! весь день я с ними,\nТо в думу углублен,\nТо мыслями своими\nВ Элизий пренесен.\nКогда же на закате\nПоследний луч зари\nПотонет в ярком злате,\nИ светлые цари\nСмеркающейся ночи\nПлывут по небесам,\nИ тихо дремлют рощи,\nИ шорох по лесам,\nМой гений невидимкой\nЛетает надо мной;\nИ я в тиши ночной\nСливаю голос свой\nС пастушьею волынкой.\nАх! счастлив, счастлив тот,\nКто лиру в дар от Феба\nВо цвете дней возьмет!\nКак смелый житель неба,\nОн к солнцу воспарит,\nПревыше смертных станет,\nИ слава громко грянет:\n«Бессмертен ввек пиит!»\nНо ею мне ль гордиться,\nНо мне ль бессмертьем льститься?…\nДо слез я спорить рад,\nНе бьюсь лишь об заклад,\nКак знать, и мне, быть может,\nПечать свою наложит\nНебесный Аполлон;\nСияя горним светом,\nБестрепетным полетом\nВзлечу на Геликон.\nНе весь я предан тленью;\nС моей, быть может, тенью\nПолунощной порой\nСын Феба молодой,\nМой правнук просвещенный,\nБеседовать придет\nИ мною вдохновенный\nНа лире воздохнет.\nПокаместь, друг бесценный,\nКамином освещенный,\nСижу я под окном\nС бумагой и с пером,\nНе слава предо мною,\nНо дружбою одною\nЯ ныне вдохновен.\nМой друг, я счастлив ею.\nПочто ж ее сестрой,\nЛюбовию младой\nНапрасно пламенею?\nИль юности златой\nВотще даны мне розы,\nИ лить навеки слезы\nВ юдоле, где расцвел\nМой горестный удел?…\nПевца сопутник милый,\nМечтанье легкокрыло!\nО, будь же ты со мной,\nДай руку сладострастью\nИ с чашей круговой\nВеди меня ко счастью\nЗабвения тропой:\nИ в час безмолвной ночи,\nКогда ленивый мак\nПокроет томны очи,\nНа ветреных крылах\nПримчись в мой домик тесный,\nТихонько постучись,\nИ в тишине прелестной\nС любимцем обнимись!\nМечта! в волшебной сени\nМне милую яви,\nМой свет, мой добрый гений,\nПредмет моей любви,\nИ блеск очей небесный,\nЛиющих огнь в сердца,\nИ Граций стан прелестный\nИ снег ее лица;\nПредставь, что, на коленях\nПокоясь у меня,\nВ порывистых томленьях\nСклонилася она\nКо груди грудью страстной,\nУстами на устах,\nГорит лицо прекрасной,\nИ слезы на глазах!..\nПочто стрелой незримой\nУже летишь ты вдаль?\nОбманет – и пропал\nБеглец невозвратимый!\nНе слышит плач и стон\nИ где крылатый сон?\nИсчезнет обольститель,\nИ в сердце грусть-мучитель.\nНо всё ли, милый друг,\nБыть счастья в упоеньи?\nИ в грусти томный дух\nНаходит наслажденье:\nЛюблю я в летний день\nБродить один с тоскою,\nВстречать вечерню тень\nНад тихою рекою\nИ с сладостной слезою\nВ даль сумрачну смотреть;\nЛюблю с моим Мароном\nПод ясным небосклоном\nБлизь озера сидеть,\nГде лебедь белоснежный,\nОставя злак прибрежный,\nЛюбви и неги полн,\nС подругою своею,\nЗакинув гордо шею,\nПлывет во злате волн.\nИли, для развлеченья,\nОставя книг ученье,\nВ досужный мне часок\nУ добренькой старушки\nДушистый пью чаек,\nНе подхожу я к ручке,\nНе шаркаю пред ней;\nОна не приседает,\nНо тотчас и вестей\nМне пропасть наболтает.\nГазеты собирает\nСо всех она сторон,\nВсё сведает, узнает:\nКто умер, кто влюблен,\nКого жена по моде\nРогами убрала,\nВ котором огороде\nКапуста цвет дала,\nФома свою хозяйку\nНе за что наказал,\nАнтошка балалайку\nИграя разломал. —\nСтарушка всё расскажет;\nМеж тем как юбку вяжет,\nБолтает всё свое;\nА я сижу смиренно\nВ мечтаньях углубленный,\nНе слушая ее.\nНа рифмы удалого\nТак некогда \nВ столице я внимал.\nКогда свои творенья\nОн с жаром мне читал,\nАх! видно, бог пытал\nТогда мое терпенье!\nИль добрый мой сосед,\nСемидесяти лет,\nУволенный от службы\nМайором отставным,\nЗовет меня из дружбы\nХлеб-соль откушать с ним.\nВечернею пирушкой\nСтарик, развеселясь,\nЗа дедовскою кружкой\nВ прошедшем углубясь,\nС Очаковской медалью\nНа раненой груди,\nВоспомнит ту баталью,\nГде роты впереди\nЛетел на встречу славы,\nНо встретился с ядром\nИ пал на дол кровавый\nС булатным палашом.\nВсегда я рад душою\nС ним время провождать,\nНо, боже, виноват!\nЯ каюсь пред тобою,\nСлужителей твоих,\nПопов я городских\nБоюсь, боюсь беседы\nИ свадебны обеды\nЗатем лишь не терплю,\nЧто сельских иереев,\nКак папа иудеев,\nЯ вовсе не люблю,\nА с ними крючковатый\nПодьяческий народ,\nЛишь взятками богатый\nИ ябеды оплот.\nНо, друг мой, естьли вскоре\nУвижусь я с тобой,\nТо мы уходим горе\nЗа чашей круговой;\nТогда, клянусь богами,\n(И слово уж сдержу)\nЯ с сельскими попами\nМолебен отслужу."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Вода и вино", "content": "Люблю я в полдень воспаленный\nПрохладу черпать из ручья\nИ в роще тихой, отдаленной\nСмотреть, как плещет в брег струя.\nКогда ж вино в края поскачет,\nНапенясь в чаше круговой,\nДрузья, скажите, – кто не плачет,\nЗаране радуясь душой?\nДа будет проклят дерзновенный,\nКто первый грешною рукой,\nНечестьем буйным ослепленный,\nО страх!.. смесил вино с водой!\nДа будет проклят род злодея!\nПускай не в силах будет пить,\nИли, стаканами владея,\nЛафит с Цымлянским различить!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Измены", "content": "\"Всё миновалось!\nМимо промчалось\nВремя любви.\nСтрасти мученья!\nВ мраке забвенья\nСкрылися вы.\nТак я премены\nСладость вкусил:\nГордой Елены\nЦепи забыл.\nСердце, ты в воле!\nВсё позабудь;\nВ новой сей доле\nСчастливо будь.\nТолько весною\nЗефир младою\nРозой пленен;\nВ юности страстной\nБыл я прекрасной\nВ сеть увлечен.\nНет, я не буду\nВпредь воздыхать,\nСтрасть позабуду;\nПолно страдать!\nСкоро печали\nВстречу конец.\nАх! для тебя ли,\nЮный певец,\nПрелесть Елены\nРозой цветет?..\nПусть весь народ,\nЕю прельщенный,\nВслед за мечтой\nМчится толпой;\nВ мирном жилище,\nНа пепелище,\nВ чаше простой\nСтану в смиреньи\nЧерпать забвенье\nИ – для друзей\nРезвой рукою\nДвигать струною\nАрфы моей\".\nВ скучной разлуке\nТак я мечтал,\nВ горести, в муке\nСебя услаждал;\nВ сердце возженный\nОбраз Елены\nМнил истребить.\nПрошлой весною\nЮную Хлою\nВздумал любить.\nКак ветерочек\nРанней порой\nГонит листочек\nС резвой волной,\nТак непрестанно\nНепостоянный\nСтрастью играл,\nЛилу, Темиру,\nВсех обожал,\nСердце и лиру\nВсем посвящал. —\nЧто же? – напрасно\nС груди прекрасной\nШаль я срывал.\nТщетны измены!\nОбраз Елены\nВ сердце пылал!\nАх! возвратися,\nРадость очей,\nХладна, тронися\nГрустью моей. —\nТщетно взывает\nБедный певец!\nНет! не встречает\nМукам конец…\nТак! до могилы\nГрустен, унылый,\nКрова ищи!\nВсеми забытый,\nТерном увитый\nЦепи влачи………"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Лицинию (с латинского)", "content": "Лициний, зришь ли ты? на быстрой колеснице,\nУвенчан лаврами, в блестящей багрянице,\nСпесиво развалясь, Ветулий молодой\nВ толпу народную летит по мостовой.\nСмотри, как все пред ним усердно спину клонят,\nКак ликторов полки народ несчастный гонят.\nЛьстецов, сенаторов, прелестниц длинный ряд\nС покорностью ему умильный мещут взгляд,\nЖдут в тайном трепете улыбку, глаз движенья,\nКак будто дивного богов благословенья:\nИ дети малые, и старцы с сединой\nСтремятся все за ним и взором и душой,\nИ даже след колес, в грязи напечатленный,\nКак некий памятник им кажется священный.\nО Ромулов народ! пред кем ты пал во прах?\nПред кем восчувствовал в душе столь низкой страх?\nКвириты гордые под иго преклонились!..\nКому ж, о небеса! кому поработились?…\nСкажу ль – Ветулию! – Отчизне стыд моей,\nРазвратный юноша воссел в совет мужей,\nЛюбимец деспота Сенатом слабым правит,\nНа Рим простер ярем, отечество бесславит.\nВетулий, римлян царь!.. О срам! о времена!\nИли вселенная на гибель предана?\nНо кто под портиком, с руками за спиною,\nВ изорванном плаще и с нищенской клюкою,\nПоникнув головой, нахмурившись идет?\nНе ошибаюсь я, философ то Дамет.\n\"Дамет! куда, скажи, в одежде столь убогой\nСредь Рима пышного бредешь своей дорогой?\"\n\"Куда? не знаю сам. Пустыни я ищу.\nСреди разврата жить уж боле не хочу;\nЯпетовых детей пороки, злобу вижу,\nНавек оставлю Рим: я людства ненавижу\".\nЛициний, добрый друг! не лучше ли и нам,\nОтдав поклон мечте, Фортуне, суетам,\nСедого стоика примером научиться?\nНе лучше ль поскорей со градом распроститься,\nГде всё на откупе: законы, правота,\nИ жены, и мужья, и честь, и красота?\nПускай Глицерия, красавица младая,\nРавно всем общая, как чаша круговая,\nДругих неопытных в любовну ловит сеть;\nНам стыдно слабости с морщинами иметь.\nЛетит от старика любовь в толпе веселий.\nПускай бесстыдный Клит, вельможей раб Корнелий,\nОставя ложе сна с запевшим петухом,\nОт знатных к богачам бегут из дома в дом;\nЯ сердцем римлянин, кипит в груди свобода,\nВо мне не дремлет дух великого народа.\nЛициний, поспешим далеко от забот,\nБезумных гордецов, обманчивых красот,\nДокучных риторов, Парнасских Геростратов;\nВ деревню пренесем отеческих пенатов;\nВ тенистой рощице, на берегу морском\nНайти нетрудно нам красивый, светлый дом,\nГде. больше не страшась народного волненья,\nПод старость отдохнем в тиши уединенья,\nИ там, расположась в уютном уголке,\nПри дубе пламенном, возженном в камельке,\nВоспомнив старину за дедовским фиялом,\nСвой дух воспламеню Петроном, Ювеналом,\nВ гремящей сатире порок изображу\nИ нравы сих веков потомству обнажу.\nО Рим! о гордый край разврата, злодеянья,\nПридет ужасный день – день мщенья, наказанья;\nПредвижу грозного величия конец,\nПадет, падет во прах вселенныя венец!\nНароды дикие, сыны свирепой брани.\nВойны ужасной меч прияв в кровавы длани,\nИ горы, и моря оставят за собой\nИ хлынут на тебя кипящею рекой.\nИсчезнет Рим: его покроет мрак глубокой;\nИ путник, обратив на груды камней око,\nРечет задумавшись, в мечтаньях углублен:\n«Свободой Рим возрос – а рабством погублен»."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Батюшкову", "content": "В пещерах Геликона\nЯ некогда рожден;\nВо имя Аполлона\nТибуллом окрещен,\nИ светлой Иппокреной\nС издетства напоенный\nПод кровом вешних роз,\nПоэтом я возрос.\nВеселый сын Эрмия\nРебенка полюбил,\nВ дни резвости златые\nМне дудку подарил.\nЗнакомясь с нею рано,\nДудил я непрестанно:\nНескладно хоть играл,\nНо Музам не скучал.\nА ты, певец забавы\nИ друг Пермесских дев,\nТы хочешь, чтобы, славы\nСтезею полетев,\nПростясь с Анакреоном,\nСпешил я за Мароном\nИ пел при звуках лир\nВойны кровавый пир.\nДано мне мало Фебом:\nОхота, скудный дар.\nПою под чуждым небом,\nВдали домашних Лар,\nИ, с дерзостным Икаром\nСтрашась летать не даром,\nБреду своим путем:\nБудь всякой при своем."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Наполеон на Эльбе (1815)", "content": "Вечерняя заря в пучине догорала,\nНад мрачной Эльбою носилась тишина,\nСквозь тучи бледные тихонько пробегала\nТуманная луна:\nУже на западе седой, одетый мглою,\nС равниной синих вод сливался небосклон.\nОдин во тьме ночной над дикою скалою\nСидел Наполеон.\nВ уме губителя теснились мрачны думы,\nОн новую в мечтах Европе цепь ковал\nИ, к дальним берегам возведши взор угрюмый,\nСвирепо прошептал:\n\"Вокруг меня всё мертвым сном почило,\nЛегла в туман пучина бурных волн,\nНе выплывет ни утлый в море чолн,\nНи гладный зверь не взвоет над могилой —\nЯ здесь один, мятежной думы полн…\nО, скоро ли, напенясь под рулями,\nМеня помчит покорная волна,\nИ спящих вод прервется тишина?…\nВолнуйся, ночь, над Эльбскими скалами!\nМрачнее тмись за тучами, луна!\nТам ждут меня бесстрашные дружины.\nУже сошлись, уже сомкнуты в строй!\nУж мир лежит в оковах предо мной!\nПрейду я к вам сквозь черные пучины\nИ гряну вновь погибельной грозой!\nИ вспыхнет брань! за галльскими орлами,\nС мечом в руках победа полетит,\nКровавый ток в долинах закипит,\nИ троны в прах низвергну я громами\nИ сокрушу Европы дивный щит!..\nНо вкруг меня всё мертвым сном почило,\nЛегла в туман пучина бурных волн,\nНе выплывет ни утлый в море чолн,\nНи гладный зверь не взвоет над могилой —\nЯ здесь один, мятежной думы полн…\nО счастье! злобный обольститель,\nИ ты, как сладкой сон, сокрылось от очей,\nСредь бурей тайный мой хранитель\nИ верный пестун с юных дней!\nДавно ль невидимой стезею\nМеня ко трону ты вело\nИ скрыло дерзостной рукою\nВ венцах лавровое чело!\nДавно ли с трепетом народы\nНесли мне робко дань свободы,\nЗнамена чести преклоня;\nДымились громы вкруг меня,\nИ слава в блеске над главою\nНеслась, прикрыв меня крылом?…\nНо туча грозная нависла над Москвою,\nИ грянул мести гром!..\nПолнощи царь младой! – ты двигнул ополченья,\nИ гибель вслед пошла кровавым знаменам,\nОтозвалось могущего паденье,\nИ мир земле, и радость небесам,\nА мне – позор и заточенье!\nИ раздроблен мой звонкой щит,\nНе блещет шлем на поле браней;\nВ прибрежном злаке меч забыт\nИ тускнет на тумане.\nИ тихо всё кругом. В безмолвии ночей\nНапрасно чудится мне смерти завыванье,\nИ стук блистающих мечей,\nИ падших ярое стенанье —\nЛишь плещущим волнам внимает жадный слух;\nУмолк сражений клик знакомый,\nВражды кровавой гаснут громы,\nИ факел мщения потух.\nНо близок час! грядет минута роковая!\nУже летит ладья, где грозный трон сокрыт;\nКругом простерта мгла густая,\nИ, взором гибели сверкая,\nБледнеющий мятеж на палубе сидит.\nСтрашись, о Галлия! Европа! мщенье, мщенье!\nРыдай – твой бич восстал – и всё падет во прах.\nВсё сгибнет, и тогда, в всеобщем разрушенье,\nЦарем воссяду на гробах!\"\nУмолк. На небесах лежали мрачны тени,\nИ месяц, дальних туч покинув темны сени,\nДрожащий, слабый свет на запад изливал —\nВосточная звезда играла в океане,\nИ зрелася ладья, бегущая в тумане\nПод сводом Эльбских грозных скал.\nИ Галлия тебя, о хищник, осенила;\nПобегли с трепетом законные цари.\nНо зришь ли? Гаснет день, мгновенно тьма сокрыла\nЛицо пылающей зари,\nПростерлась тишина над бездною седою,\nМрачится неба свод, гроза во мгле висит,\nВсё смолкло… трепещи! погибель над тобою,\nИ жребий твой еще сокрыт!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Пущину. (4 мая)", "content": "Любезный именинник,\nО Пущин дорогой!\nПрибрел к тебе пустынник\nС открытою душой;\nС пришельцем обнимися —\nНо доброго певца\nВстречать не суетися\nС парадного крыльца.\nОн гость без этикета,\nНе требует привета\nЛукавой суеты;\nПрими ж его лобзанья\nИ чистые желанья\nСердечной простоты!\nУстрой гостям пирушку;\nНа столик вощаной\nПоставь пивную кружку\nИ кубок пуншевой.\nСтаринный собутыльник!\nЗабудемся на час.\nПускай ума светильник\nПогаснет ныне в нас;\nПускай старик крылатый\nЛетит на почтовых:\nНам дорог миг утраты\nВ забавах лишь одних!\nТы счастлив, друг сердечный!\nВ спокойствии златом\nТечет твой век беспечный,\nПроходит день за днем;\nИ ты в беседе Граций,\nНе зная черных бед,\nЖивешь, как жил Гораций,\nХотя и не поэт.\nПод кровом небогатым\nТы вовсе не знаком\nС зловещим Гипократом,\nС нахмуренным попом;\nНе видишь у порогу\nТолпящихся забот;\nНашли к тебе дорогу\nВеселость и Эрот;\nТы любишь звон стаканов\nИ трубки дым густой,\nИ демон метроманов\nНе властвует тобой.\nТы счастлив в этой доле.\nСкажи, чего же боле\nМне другу пожелать?\nПридется замолчать…\nДай бог, чтоб я, с друзьями\nВстречая сотый май,\nПокрытый сединами,\nСказал тебе стихами:\nВот кубок; наливай!\nВеселье! будь до гроба\nСопутник верный наш,\nИ пусть умрем мы оба\nПри стуке полных чаш!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Галичу", "content": "Пускай угрюмый рифмотвор,\nПовитый маком и крапивой,\nХолодных од творец ретивый,\nНа скучный лад сплетая вздор,\nЗовет обедать генерала, —\nО Галич, верный друг бокала\nИ жирных утренних пиров,\nТебя зову, мудрец ленивый,\nВ приют поэзии счастливый,\nПод отдаленный неги кров.\nДавно в моем уединеньи,\nВ кругу бутылок и друзей,\nНе зрели кружки мы твоей,\nПодруги долгих наслаждений,\nОстрот и хохота гостей.\nВ тебе трудиться нет охоты.\nСадись на тройку злых коней,\nОставь Петрополь и заботы,\nЛети в счастливый городок.\nЗайди к жиду Золотареву,\nВ его, всем общий, уголок;\nМы там, собравшися в кружок,\nПрольем вина струю багрову,\nИ с громом двери на замок\nЗапрет веселье молодое.\nИ гордый на столе пирог\nДрузей стесненными рядами,\nСверкая светлыми ножами,\nС тобою храбро осадим\nИ мигом стены разгромим;\nКогда ж, вином отягощенный,\nС главой, в колени преклоненной,\nЗахочешь в мире отдохнуть\nИ, опускаяся в подушку,\nДабы спокойнее заснуть,\nУронишь налитую кружку\nНа старый бархатный диван, —\nТогда послания, куплеты,\nБаллады, басенки, сонеты\nПокинут скромный наш карман,\nИ крепок сон ленивца будет!..\nНо рюмок звон тебя разбудит,\nТы вскочишь с бодрой головой,\nОставишь смятую подушку,\nПодымешь милую подружку —\nИ в келье снова пир горой.\nО Галич, время невозвратно,\nИ близок, близок грозный час,\nКогда, послыша славы глас,\nПокину кельи кров приятный,\nТатарской сброшу свой халат.\nПростите, девственные Музы!\nПрости, приют младых отрад!\nНадену узкие рейтузы,\nЗавью в колечки гордый ус,\nЗаблещет пара эполетов,\nИ я – питомец важных Муз —\nВ числе воюющих корнетов!\nО Галич, Галич! поспешай!\nТебя зовут и сон ленивый,\nИ друг ни скромный, ни спесивый,\nИ кубок полный через край!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Мечтатель", "content": "По небу крадется луна,\nНа холме тьма седеет,\nНа воды пала тишина.\nС долины ветер веет,\nМолчит певица вешних дней\nВ пустыне темной рощи,\nСтада почили средь полей,\nИ тих полет полнощи;\nИ мирный неги уголок\nНочь сумраком одела,\nВ камине гаснет огонек,\nИ свечка нагорела;\nСтоит богов домашних лик\nВ кивоте небогатом,\nИ бледный теплится ночник\nПред глиняным Пенатом.\nГлавою на руку склонен,\nВ забвении глубоком,\nЯ в сладки думы погружен\nНа ложе одиноком:\nС волшебной ночи темнотой,\nПри месячном сияньи,\nСлетают резвою толпой\nКрылатые мечтаньи,\nИ тихой, тихой льется глас;\nДрожат златые струны.\nВ глухой, безмолвный мрака час\nПоет мечтатель юный:\nИсполнен тайною тоской,\nМолчаньем вдохновенный,\nЛетает резвою рукой\nНа лире оживленной.\nБлажен, кто в низкой свой шалаш\nВ мольбах не просит Счастья!\nЕму Зевес надежный страж\nОт грозного ненастья;\nНа маках лени, в тихой час,\nОн сладко засыпает,\nИ бранных труб ужасный глас\nЕго не пробуждает.\nПускай, ударя в звучный щит\nИ с видом дерзновенным,\nМне Слава издали грозит\nПерстом окровавленным,\nИ бранны вьются знамена,\nИ пышет бой кровавый —\nПрелестна сердцу тишина;\nНейду, нейду за Славой.\nНашел в глуши я мирный кров\nИ дни веду смиренно;\nДана мне лира от богов,\nПоэту дар бесценный;\nИ Муза верная со мной:\nХвала тебе, богиня!\nТобою красен домик мой\nИ дикая пустыня.\nНа слабом утре дней златых\nПевца ты осенила,\nВенком из миртов молодых\nЧело его покрыла,\nИ, горним светом озарясь,\nВлетала в скромну келью\nИ чуть дышала, преклонясь\nНад детской колыбелью.\nО, будь мне спутницей младой\nДо самых врат могилы!\nЛетай с мечтаньем надо мной,\nРасправя легки крылы;\nГоните мрачную печаль,\nПленяйте ум… обманом,\nИ милой жизни светлу даль\nКажите за туманом!\nИ тих мой будет поздний час:\nИ смерти добрый гений\nШепнет, у двери постучась:\n«Пора в жилище теней!..»\nТак в зимний вечер сладкой сон\nПриходит в мирны сени,\nВенчанный маком, и склонен\nНа посох томной лени…"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Мое завещание. Друзьям", "content": "Хочу я завтра умереть\nИ в мир волшебный наслажденья,\nНа тихой берег вод забвенья,\nВеселой тенью отлететь…\nПрости навек, очарованье,\nОтрада жизни и любви!\nПриближьтесь, о друзья мои,\nБлагоговенье и вниманье! —\nПевец решился умереть. —\nИтак, с вечернею луною,\nВ саду не льзя ли дерн одеть\nУзорной белой пеленою?\nНа темный берег сонных вод,\nГде мы вели беседы наши,\nНе льзя ль, устроя длинный ход,\nНести наполненные чаши?\nЗовите на последний пир\nСпесивой Семелеи сына,\nЭрота, друга наших лир,\nБогов и смертных властелина,\nПускай веселье прибежит,\nМахая резвою гремушкой,\nИ нас от сердца рассмешит\nЗа полной пенистою кружкой.\nПускай игривою толпой\nСлетят родные наши музы;\nИм первый кубок круговой,\nДрузья! священны нам их узы;\nДо ранней утренней звезды,\nДо тихого лучей рассвета\nНе выйдут из руки поэта\nФиалы братской череды;\nВ последний раз мою цевницу,\nМечтаний сладостных певицу,\nПрижму к восторженной груди.\nВ последний раз, томимый нежно,\nНе вспомню вечность и друзей;\nВ последний раз на груди снежной\nУпьюсь отрадой юных дней!\nКогда ж восток озолотится\nВо тьме денницей молодой,\nИ белый топол озарится,\nПокрытый утренней росой,\nПодайте грозд Анакреона;\nОн был учителем моим:\nИ я сойду путем одним\nНа грустный берег Ахерона…\nПростите, милые друзья,\nПодайте руку; до свиданья!\nИ дайте, дайте обещанье,\nКогда навек укроюсь я,\nМое исполнить завещанье.\nПриди, певец мой дорогой,\nВоспевший Вакха и Темиру.\nТебе дарю я лень и лиру;\nДа будут Музы над тобой…\nТы не забудешь дружбы нашей,\nО Пущин, ветреный мудрец!\nПрими с моей глубокой чашей\nУвядший миртовый венец!\nДрузья! вам сердце оставляю\nИ память прошлых красных дней,\nОкованных счастливой ленью\nНа ложе маков и лилей;\nМои стихи дарю забвенью,\nПоследний вздох, о други, \nНа тихой праздник погребенья\nЯ вас обязан пригласить;\nВеселость, друг уединенья,\nБилеты будет разносить…\nСтекитесь резвою толпою,\nГлавы в венках, рука с рукою,\nИ пусть на гробе, где певец\nИсчезнет в рощах Геликона,\nНапишет беглый ваш резец:\n\"Здесь дремлет Юноша-Мудрец,\nПитомец Нег и Аполлона\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К ней", "content": "Эльвина, милый друг, приди, подай мне руку,\nЯ вяну, прекрати тяжелый жизни сон;\nСкажи – увижу ли… на долгую ль разлуку\nЯ роком осужден?\nУжели никогда на друга друг не взглянет,\nИль вечной темнотой покрыты дни мои?\nУжели никогда нас утро не застанет\nВ объятиях любви?\nЭльвина, почему в часы глубокой ночи\nЯ не могу тебя с весельем обнимать,\nНа милую стремить томленья полны очи\nИ страстью трепетать?\nИ в радости немой, в восторгах наслажденья\nТвой шопот сладостный и тихой стон внимать\nИ тихо в скромной тьме для неги пробужденья\nБлиз милой засыпать?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К молодой актрисе", "content": "Ты не наследница Клероны,\nНе для тебя свои законы\nВладелец Пинда начертал;\nТебе не много бог послал,\nТвой голосок, телодвиженья,\nНемые взоров обращенья\nНе стоят, признаюсь, похвал\nИ шумных плесков удивленья;\nЖестокой суждено судьбой\nТебе актрисой быть дурной.\nНо, Клоя, ты мила собой.\nТебе во след толпятся смехи,\nСулят любовникам утехи —\nИтак, венцы перед тобой,\nИ несомнительны успехи.\nТы пленным зрителя ведешь\nКогда без такта ты поешь,\nНедвижно стоя перед нами,\nПоешь – и часто не в попад.\nА мы усердными руками\nВсе громко хлопаем; кричат:\n«Bravo! bravissimo! чудесно!»\nСвистки сатириков молчат,\nИ все покорствуют прелестной.\nКогда в неловкости своей,\nТы сложишь руки у грудей,\nИли подымешь их и снова\nНа грудь положишь, застыдясь;\nКогда Милона молодого,\nЛепеча что-то не для нас,\nВ любви без чувства уверяешь;\nИли без памяти в слезах,\nХолодный испуская \nСпокойно в креслы упадаешь,\nКраснея и чуть-чуть дыша, —\nВсе шепчут: \nУвы! другую б освистали:\nВелико дело красота.\nО Клоя, мудрые солгали:\nНе всё на свете суета.\nПленяй же, Клоя, красотою;\nСтократ блажен любовник тот,\nКоторый нежно пред тобою,\nОсмелясь, о любви поет;\nВ стихах и прозою на сцене\nТебя клянется обожать,\nКому ты можешь отвечать,\nНе смея молвить об измене;\nБлажен, кто может роль забыть\nНа сцене с миленькой актрисой\nЖать руку ей, надеясь быть\nЕще блаженней за кулисой!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Воспоминание (К Пущину)", "content": "Помнишь ли, мой брат по чаше,\nКак в отрадной тишине\nМы топили горе наше\nВ чистом, пенистом вине?\nКак, укрывшись молчаливо\nВ нашем темном уголке,\nС Вакхом нежились лениво,\nШкольной стражи вдалеке?\nПомнишь ли друзей шептанье\nВкруг бокалов пуншевых,\nРюмок грозное молчанье —\nПламя трубок грошевых?\nЗакипев, о, сколь прекрасно\nТоки дымные текли!..\nВдруг педанта глас ужасный\nНам послышался вдали…\nИ бутылки вмиг разбиты,\nИ бокалы все в окно —\nВсюду по полу разлиты\nПунш и светлое вино.\nУбегаем торопливо —\nВмиг исчез минутный страх!\nЩек румяных цвет игривый,\nУм и сердце на устах,\nХохот чистого веселья,\nНеподвижный, тусклый взор\nИзменяли час похмелья,\nСладкой Вакха заговор.\nО друзья мои сердечны!\nВам клянуся, за столом\nВсякой год в часы беспечны\nПоминать его вином."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Послание к Галичу", "content": "Где ты, ленивец мой?\nЛюбовник наслажденья!\nУжель уединенья\nНе мил тебе покой?\nУжели мне с тобой\nЛишь помощью бумаги\nМинуты провождать\nИ больше не видать\nПарнасского бродяги?\nНа Пинде мой сосед,\nИ ты от Муз укрылся,\nМинутный домосед,\nС пенатами простился!\nУж темный уголок\nИ садик опустели,\nГде мы под вечерок\nЗа рюмками шумели;\nГде Ком нас угощал\nФорелью, пирогами,\nИ пенистый бокал\nНам Бахус подавал.\nБегут за днями дни\nБез дружеских собраний;\nВеселых пирований\nВеселые сыны\nС тобой разлучены;\nИ шумные беседы,\nИ долгие обеды\nНе столь оживлены.\nОдин в каморке тесной\nВечерней тишиной\nХочу, мудрец любезный,\nБеседовать с тобой.\nУж темна ночь объемлет\nБрега спокойных вод;\nМурлыча, в келье дремлет\nСпесивый, старый кот.\nПокамест сон прелестный,\nПод сенью тихих крил,\nВ обители безвестной\nМеня не усыпил,\nМорфея в ожиданьи,\nВ постеле я лежу\nИ беглое посланье\nБез строгого старанья\nПредателю пишу.\nДалече той станицы,\nГде Фебовы сестрицы\nМне с негой вьют досуг,\nСкажи – среди столицы\nЧем занят ты, мой друг?\nУжель приют поэта\nТеперь средь вихря света,\nВдали родных полей\nИ ближних, и друзей?\nУжель в театре шумном,\nГде дюжий Аполлон\nПартером полуумным\nПрославлен, оглушен,\nИзмученный напевом\nБессмысленных стихов,\nТы спишь под страшным ревом\nАктеров и смычков?\nИли, мудрец придворный,\nС улыбкою притворной\nПред лентою цветной\nПоникнув головой,\nС вертушкою слепой\nЗнакомиться желаешь?\nИль Креза за столом\nВ куплете заказном\nТрусливо величаешь?..\nНет, добрый Галич мой!\nПоклону ты не сроден.\nДруг мудрости прямой\nПравдив и благороден;\nОн любит тишину;\nСудьбе своей послушный,\nНа барскую казну\nВзирает равнодушно,\nРублям откупщика\nСмеясь веселым часом,\nНе снимет колпака\nФилософ пред Мидасом.\nПускай не дружен он\nС Фортуною коварной,\nНо Вакхом награжден\nФилософ благодарный,\nКогда сей бог младой\nВечернею порой\nЛафит и грог янтарный\nС улыбкой на устах\nВ стекле ему подносит\nИ каплю выпить просит\nКачаясь на ногах.\nМечтанье обнимая,\nЛюбовь его ведет,\nИ дружба молодая\nВенки ему плетет.\nИ счастлив он, признаться,\nНа деле, не в мечтах,\nКогда минуты мчатся\nВеселья на крылах;\nКогда друзья-поэты\nС утра до ночи с ним\nШумят, поют куплеты,\nПьют  разогретый,\nПриятелям своим\nПослания читают\nИ трубку разжигают\nБезрифминым лихим!..\nОставь же город скучный,\nС друзьями съединись\nИ с ними неразлучно\nВ пустыне уживись.\nБеги, беги столицы,\nО Галич мой, сюда!\nЗдесь розовой денницы\nНе видя никогда,\nЛенясь под одеялом,\nС Тибурским мудрецом\nМы часто за бокалом\nПроснемся – и заснем.\nСмотри: тебе в награду\nНаш Дельвиг, наш поэт,\nНесет свою балладу,\nИ стансы винограду,\nИ к лилии куплет.\nИ полон становится\nТвой малый, тесный дом\nВот с милым остряком\nНаш песельник тащится\nПо лестнице с гудком,\nИ все к тебе нагрянем —\nИ снова каждый день\nСтихами, прозой станем\nМы гнать печали тень.\nПодруги молодые\nНас будут посещать;\nНам жизни дни златые\nНе страшно расточать.\nПоделимся с забавой\nМы веком остальным,\nС волшебницею-славой\nИ с Вакхом молодым."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Моя эпитафия", "content": "Здесь Пушкин погребен; он с музой молодою,\nС любовью, леностью провел веселый век,\nНе делал доброго, однакож был душою,\nЕй богу, добрый человек."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Сраженный рыцарь", "content": "Последним сияньем за лесом горя,\nВечерняя тихо потухла заря,\nБезмолвна долина глухая;\nВ тумане пустынном клубится река,\nЛенивой грядою идут облака,\nМеж ими луна золотая.\nЧугунные латы на холме лежат,\nКопье раздробленно, в перчатке булат,\nИ щит под шеломом заржавым,\nВонзилися шпоры в увлаженный мох: —\nЛежат неподвижно, и месяца рог\nНад ними в блистаньи кровавом.\nВкруг холма обходит друг сильного – конь;\nВ очах горделивых померкнул огонь —\nОн бранную голову клонит.\nБеспечным копытом бьет камень долин —\nИ смотрит на латы – конь верный один,\nИ дико трепещет, и стонет.\nВо тьме заблудившись, пришелец идет,\nС надеждою робость он в сердце несет —\nСклонясь над дорожной клюкою,\nНа холм он взобрался, и в тусклую даль\nОн смотрит, и сходит – и звонкую сталь\nТолкает усталой ногою.\nХладеет пришелец – кольчуги звучат.\nПогибшего грозно в них кости стучат,\nПо камням шелом покатился,\nСкрывался в нем череп… при звуке глухом\nЗаржал конь ретивый – скок лётом на холм —\nВзглянул… и главою склонился.\nУж путник далече в тьме бродит ночной,\nВсё мнится, что кости хрустят под ногой…\nНо утро денница выводит —\nСраженный во брани на холме лежит,\nИ латы недвижны, и шлем не стучит,\nИ конь вкруг погибшего, ходит."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Дельвигу", "content": "Послушай, муз невинных\nЛукавый духовник:\nЖилец полей пустынных,\nПоэтов грешный лик\nУмножил я собою,\nИ я главой поник\nПред милою мечтою;\nМой дядюшка-поэт\nНа то мне дал совет\nИ с музами сосватал.\nСначала я шалил,\nШутя стихи кроил,\nА там их напечатал,\nИ вот теперь я брат\nБестолкову пустому,\nТому, сему, другому\nДа я ж и виноват!\nСпасибо за посланье —\nНо что мне пользы в том?\nНа грешника потом\nВедь станут в посмеянье\nУказывать перстом! —\nИзменник! с Аполлоном\nТы, видно, заодно;\nА мне прослыть Прадоном\nОтныне суждено.\nВезде беды застану!\nУвы, мне, метроману,\nКуда сокроюсь я?\nПредатели-друзья\nНевинное творенье\nУкрадкой в город шлют\nИ плод уединенья\nТисненью предают, —\nБумагу убивают!\nПоэта окружают\nС улыбкой остряки.\n\"Ах, сударь! мне сказали,\nВы пишете стишки;\nУвидеть их не льзя ли?\nВы в них изображали,\nКонечно, ручейки,\nКонечно, василечик,\nИль тихой ветерочик,\nИ рощи, и цветки…\"\nО Дельвиг! начертали\nМне Музы мой удел;\nНо ты ль мои печали\nУмножить захотел?\nВ объятиях Морфея\nБеспечный дух лелея,\nЕще хоть год один\nПозволь мне полениться\nИ негой насладиться, —\nЯ, право, неги сын!\nА там, хоть нет охоты,\nНо придут уж заботы\nСо всех ко мне сторон:\nИ буду принужден\nС журналами сражаться,\nС газетой торговаться,\nС Графовым восхищаться…\nПомилуй, Аполлон!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Роза", "content": "Где наша роза?\nДрузья мои!\nУвяла роза,\nДитя зари!..\nНе говори:\nВот жизни младость,\nНе повтори:\nТак вянет радость,\nВ душе скажи:\nПрости! жалею…\nИ на лилею\nНам укажи."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году", "content": "Утихла брань племен: в пределах отдаленных\nНе слышен битвы шум и голос труб военных;\nС небесной высоты, при звуке стройных лир,\nНа землю мрачную нисходит светлый Мир.\nСвершилось!.. Русской царь, достиг ты славной цели!\nВотще надменные на родину летели;\nВотще впреди знамен бесчисленных дружин\nВ могущей дерзости венчанный исполин\nНа гибель грозно шел, влек цепи за собою:\nМеч огненный блеснул за дымною Москвою!\nЗвезда губителя потухла в вечной мгле,\nИ пламенный венец померкнул на челе!\nСодрогся счастья сын, и, брошенный судьбою,\nОн землю русскую не взвидел под собою. —\nБежит… и мести гром слетел ему во след;\nИ с трона гордый пал… и вновь восстал… и нет!\nТебе, наш храбрый царь, хвала, благодаренье!\nКогда полки врагов покрыли отдаленье,\nВо броню ополчась, взложив пернатый шлем,\nКолена преклонив пред вышним алтарем,\nТы браней меч извлек и клятву дал святую\nОт ига оградить страну свою родную.\nМы вняли клятве сей; и гордые сердца\nВ восторге пламенном летели вслед отца\nИ смертью роковой горели и дрожали;\nИ россы пред врагом твердыней грозной стали!..\n«К мечам!» раздался клик, и вихрем понеслись;\nЗнамены, восшумев, по ветру развились;\nОбнялся с братом брат: и милым дали руку\nМладые ратники на грустную разлуку;\nСразились. Воспылал свободы ярый бой,\nИ смерть хватала их холодною рукой!..\nА я… вдали громов, в сени твоей надежной…\nЯ тихо расцветал, беспечный, безмятежный!\nУвы! мне не судил таинственный предел\nСражаться за тебя под градом вражьих стрел!..\nСыны Бородина, о Кульмские герои!\nЯ видел, как на брань летели ваши строи;\nДушой восторженной за братьями спешил.\nПочто ж на бранный дол я крови не пролил?\nПочто, сжимая меч младенческой рукою,\nПокрытый ранами, не пал я пред тобою\nИ славы под крылом наутре не почил?\nПочто великих дел свидетелем не был?\nО, сколь величествен, бессмертный, ты явился\nКогда на сильного с сынами устремился;\nИ, челы приподняв из мрачности гробов,\nНароды, падшие под бременем оков,\nТяжелой цепию с восторгом потрясали\nИ с робкой радостью друг друга вопрошали:\n\"Ужель свободны мы?… Ужели грозный пал…\nКто смелый? Кто в громах на севере восстал?..\"\nИ ветхую главу Европа преклонила,\nЦаря-спасителя колена окружила\nОсвобожденною от рабских уз рукой,\nИ власть мятежная исчезла пред тобой!\nИ ныне ты к сынам, о царь наш, возвратился,\nИ край полуночи восторгом озарился!\nСклони на свой народ смиренья полный взгляд —\nВсе лица радостью, любовию блестят.\nВнемли – повсюду весть отрадная несется,\nПовсюду гордый клик веселья раздается;\nПо стогнам шум, везде сияет торжество,\nИ ты среди толпы, России божество!\nВстречать вождя побед летят твои дружины.\nСтарик, счастливый век забыв Екатерины,\nВзирает на тебя с безмолвною слезой.\nТы наш, о русской царь! оставь же шлем стальной\nИ грозный меч войны, и щит – ограду нашу;\nИзлей пред Янусом священну мира чашу,\nИ, брани сокрушив могущею рукой,\nВселенну осени желанной тишиной!..\nИ придут времена спокойствия златые,\nПокроет шлемы ржа, и стрелы каленые,\nВ колчанах скрытые, забудут свой полет;\nСчастливый селянин, не зная бурных бед,\nПо нивам повлечет плуг, миром изощренный;\nСуда летучие, торговлей окриленны,\nКормами рассекут свободный океан,\nИ юные сыны воинственных славян\nСпокойной праздности с досадой предадутся,\nИ молча некогда вкруг старца соберутся,\nПреклонят жадный слух, и ветхим костылем\nИ стан, и ратный строй, и дальний бор с холмом\nНа прахе начертит он медленно пред ними,\nСловами истины, свободными, простыми,\nИм славу прошлых лет в рассказах оживит\nИ доброго царя в слезах благословит.\nИтак я счастлив был, итак я наслаждался,\nОтрадой тихою, восторгом упивался…\nИ где веселья быстрый день?\nПромчался лётом сновиденья,\nУвяла прелесть наслажденья,\nИ снова вкруг меня угрюмой скуки тень!\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Слеза", "content": "Вчера за чашей пуншевою\nС гусаром я сидел,\nИ молча с мрачною душою\nНа дальний путь глядел.\n\"Скажи, что смотришь на дорогу? —\nМой храбрый вопросил. —\nЕще по ней ты, слава богу,\nДрузей не проводил\".\nК груди поникнув головою,\nЯ скоро прошептал:\n\"Гусар! уж нет  со мною!..\"\nВздохнул – и замолчал.\nСлеза повисла на реснице\nИ канула в бокал. —\n\"Дитя! ты плачешь о девице.\nСтыдись!\" – он закричал.\n\"Оставь, гусар… ох! сердцу больно.\nТы, знать, не горевал.\nУвы! одной слезы довольно,\nЧтоб отравить бокал!..\"\nУгрюмых тройка есть певцов —\nШихматов, Шаховской, Шишков,\nУму есть тройка супостатов —\nШишков наш, Шаховской, Шихматов,\nНо кто глупей из тройки злой?\nШишков, Шихматов, Шаховской!\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Бар. М. А. Дельвиг", "content": "Вам восемь лет, а мне семнадцать било.\nИ я считал когда-то восемь лет;\nОни прошли. – В судьбе своей унылой,\nБог знает как, я ныне стал поэт.\nНе возвратить уже того, что было,\nУже я стар, мне незнакома ложь:\nТак верьте мне – мы спасены лишь верой.\nПослушайте: Амур, как вы, хорош;\nАмур дитя, Амур на вас похож —\nВ мои лета вы будете Венерой.\nНо если только буду жив,\nВсевышней благостью Зевеса,\nИ столько же красноречив —\nЯ напишу вам, баронесса,\nВ латинском вкусе мадригал,\nЧудесный, вовсе без искусства —\nНе много истинных похвал,\nНо много истинного чувства.\nСкажу я: \"Ради ваших глаз,\nО баронесса! ради балов,\nКогда мы все глядим на вас,\nВзгляните на меня хоть раз\nВ награду прежних мадригалов\nКогда ж Амур и Гименей\nВ прелестной Марии моей\nПоздравят молодую даму —\nУдастся ль мне под старость дня,\nВам посвятить эпиталаму?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Моему Аристарху", "content": "Помилуй, трезвый Аристарх\nМоих бахических посланий,\nНе осуждай моих мечтаний\nИ чувства в ветренных стихах:\nПлоды веселого досуга,\nНе для бессмертья рождены,\nНо разве так сбережены\nДля самого себя, для друга,\nИли для Хлои молодой.\nПомилуй, сжалься надо мной —\nНе нужны мне твои уроки.\nЯ знаю сам свои пороки.\nКонечно беден гений мой:\nЗа рифмой часто холостой,\nНа зло законам сочетанья,\nБегут трестопные толпой\nНа  и на  —\nЕще немногие признанья:\nЯ ставлю (кто же без греха?)\nПустые часто восклицанья,\nИ сряду лишних три стиха;\nНехорошо, но оправданья\nНе льзя ли скромно принести?\nМои летучие посланья\nВ потомстве будут ли цвести?\nНе думай, цензор мой угрюмый,\nЧто я, беснуясь по ночам,\nОкован стихотворной думой,\nПокоем жертвую стихам;\nЧто, бегая по всем углам,\nЕрошу волосы клоками,\nПодобно Фебовым жрецам\nСверкаю грозными очами,\nЕдва дыша, нахмуря взор,\nИ засветив свою лампаду,\nЗа шаткой стол, кряхтя, засяду,\nСижу, сижу три ночи сряду\nИ высижу – трестопный вздор…\nТак пишет (молвить не в укор)\nКонюший дряхлого Пегаса\nСвистов, Хлыстов или Графов,\nСлужитель отставной Парнасса,\nРодитель стареньких стихов,\nИ од не слишком громозвучных,\nИ сказочек довольно скучных.\nЛюблю я праздность и покой,\nИ мне досуг совсем не бремя;\nИ есть и пить найду я время.\nКогда ж нечаянной порой\nСтихи кропать найдет охота,\nНа славу Дружбы иль Эрота, —\nТотчас я труд окончу свой.\nСижу ли с добрыми друзьями\nЛежу ль в постеле пуховой,\nБрожу ль над тихими водами\nВ дубраве темной и глухой,\nЗадумаюсь – взмахну руками\nНа рифмах вдруг заговорю —\nИ никого уж не морю\nМоими резвыми стихами…\nНо ежели когда-нибудь,\nЖелая в неге отдохнуть,\nРасположась перед камином,\nОдин, свободным господином,\nПоймаю прежню мысль мою, —\nТо не для имени поэта\nМараю два иль три куплета,\nИ их вполголоса пою.\nНо знаешь ли, о мой гонитель,\nКак я беседую с тобой?\nБеспечный Пинда посетитель,\nЯ с Музой нежусь молодой…\nУж утра яркое светило\nПоля и рощи озарило;\nДавно пропели петухи;\nВ полглаза дремля – и зевая,\nШапеля в песнях призывая,\nПишу короткие стихи,\nСреди приятного забвенья\nСклонясь в подушку головой,\nИ в простоте, без украшенья,\nМои слагаю извиненья\nНемного сонною рукой.\nПод сенью лени неизвестной\nТак нежился певец прелестный,\nКогда Вер-Вера воспевал,\nИли с улыбкой рисовал\nВ непринужденном упоеньи\nУединенный свой чердак.\nВ таком ленивом положеньи\nСтихи текут и так и сяк.\nВозможно ли в свое творенье,\nУняв веселых мыслей шум,\nТогда вперять холодный ум,\nОтделкой портить небылицы,\nПлоды бродящих резвых дум,\nИ сокращать свои страницы? —\nАнакреон, Шолье, Парни,\nВраги труда, забот, печали,\nНе так, бывало, в прежни дни\nСвоих любовниц воспевали.\nО вы, любезные певцы,\nСыны беспечности ленивой,\nДавно вам отданы венцы\nОт музы праздности счастливой,\nНо не блестящие дары\nПоэзии трудолюбивой.\nНа верьх Фессальския горы\nВели вас тайные извивы;\nВеселых Граций перст игривый\nМладые лиры оживлял,\nИ ваши челы обвивал\nДетей Пафосских рой шутливый.\nИ я – неопытный поэт —\nНебрежный ваших рифм наследник,\nЗа вами крадуся вослед…\nА ты, мой скучный проповедник,\nУмерь ученый вкуса гнев!\nПоди, кричи, брани другого\nИ брось ленивца молодого,\nОб нем тихонько пожалев."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Тень Фон-Визина", "content": "В раю, за грустным Ахероном,\nЗевая в рощице густой,\nТворец, любимый Алоллоном,\nУвидеть вздумал мир земной.\nТо был писатель знаменитый,\nИзвестный русской весельчак,\nНасмешник, лаврами повитый,\nДенис, невежде бич и страх.\n\"Позволь на время удалиться, —\nВладыке ада молвил он, —\nПостыл мне мрачный Флегетон,\nИ к людям хочется явиться\".\n«Ступай!» в ответ ему Плутон;\nИ видит он перед собою:\nВ ладье с мелькающей толпою\nГребет наморщенный Харон\nЧелнок ко брегу; с подорожной\nГерой поплыл в ладье порожной\nИ вот – выходит к нам на свет.\nДобро пожаловать, поэт!\nМертвец в России очутился,\nОн ищет новости какой,\nНо свет ни в чем не пременился.\nВсё идет той же чередой;\nВсё так же люди лицемерят,\nВсё те же песенки поют,\nКлеветникам как прежде верят,\nКак прежде все дела текут;\nВ окошки миллионы скачут,\nКазну все крадут у царя.\nИным житье, другие плачут,\nИ мучат смертных лекаря,\nСпокойно спят архиереи,\nВельможи, знатные злодеи,\nСмеясь в бокалы льют вино,\nНевинных жалобе не внемлют,\nИграют ночь, в сенате дремлют,\nСклонясь на красное сукно;\nВсё столько ж трусов и нахалов,\nРублевых столько же Киприд,\nИ столько ж глупых генералов,\nИ столько ж старых волокит.\nВздохнул Денис: \"О боже, боже!\nОпять я вижу то ж да то же.\nПередних грозный Демосфен,\nТы прав, оратор мой Петрушка:\nВесь свет бездельная игрушка,\nИ нет в игрушке перемен.\nНо где же братии-поэты.\nМои парнасские клевреты,\nПитомцы Граций молодых? —\nЖелал бы очень видеть их\".\nНебес оставя светлы сени,\nС крылатой шапкой на бекрене,\nБогов посланник молодой\nСлетает вдруг к нему стрелой.\n\"Пойдем, – сказал Эрмий поэту, —\nЯ здесь твоим проводником,\nСам Феб меня просил о том;\nС тобой успеем до рассвету\nПевцов российских посетить,\nИных – лозами наградить.\nДругих – венком увить свирели\".\nСказал, взвились и полетели.\nУже сокрылся ясный день,\nУже густела мрачна тень,\nУж вечер к ночи уклонялся,\nМелькал в окошки лунный свет,\nИ всяк, кто только не поэт,\nМорфею сладко предавался.\nЭрмий с веселым мертвецом\nВлетели на чердак высокой;\nТам Кропов в тишине глубокой\nС бумагой, склянкой и пером\nСидел в раздумьи за столом\nНа стуле ветхом и треногом\nИ площадным, раздутым слогом\nНа наши смертные грехи\nКовал и прозу и стихи. —\n«Кто он?» – \"Издатель «Демокрита»!\nИздатель право пресмешной,\nНе жаждет лавров он пиита,\nЛишь был бы только пьян порой.\nСтихи читать его хоть тяжко,\nА проза, ох! горька для всех;\nНо что ж? смеяться над бедняжкой,\nЕй богу. братец, страшный грех;\nНе лучше ли чердак оставить,\nИ далее полет направить\nК певцам российским записным?\" —\n«Быть так, Меркурий, полетим».\nИ оба путника пустились\nИ в две минуты опустились\nХвостову прямо в кабинет.\nОн не спал; добрый наш поэт\nУнизывал на случай оду,\nКак божий мученик кряхтел,\nЧертил, вычеркивал, потел,\nЧтоб стать посмешищем народу.\nСидит; перо в его зубах,\nНа ленте Анненской табак,\nПовсюду разлиты чернилы,\nСопит себе Хвостов унылый.\n\"Ба! в полночь кто катит ко мне?\nНе брежу, полно ль, я во сне!\nЧто сталось с бедной головою!\nФон-Визин! ты ль передо мною?\nПомилуй! ты… конечно он!\"\n– \"Я, точно я, меня Плутон\nИз мрачного теней жилища\nС почетным членом адских сил\nСюда на время отпустил.\nХвостов! старинный мой дружище!\nСкажи, как время ты ведешь?\nЗдорово ль, весело ль живешь?\"\n– \"Увы! несчастному поэту, —\nНахмурясь отвечал Хвостов, —\nДавно ни в чем удачи нету.\nСкажу тебе без дальних слов:\nПо мне с парнасского задору\nХоть удавись – так в ту же пору.\nЧто я хорош, в том клясться рад,\nПишу, пою на всякой лад,\nХвалили гений мой в газетах,\nВ «Аспазии» боготворят.\nА всё последний я в поэтах,\nМеня бранит и стар и млад,\nЧитать стихов моих не хочут,\nКуда ни сунусь, всюду свист —\nМне враг последний журналист,\nМальчишки надо мной хохочут.\nАнастасевич лишь один,\nМой верный крестник, чтец и сын,\nСвоею прозой уверяет,\nЧто истукан мой увенчает\nПотомство лавровым венцом.\nНикто не думает о том.\nНо я – поставлю на своем.\nПускай мой перукмахер снова\nЗавьет у бедного Хвостова\nЕго поэмой заказной\nВолос остаток уж седой,\nГеройской воружась отвагой,\nИ жизнь я кончу над бумагой\nИ буду в аде век писать\nИ притчи дьяволам читать\".\nДенис на то пожал плечами;\nКурьер богов захохотал\nИ, над свечей взмахнув крылами,\nВо тьме с Фон-Визиным пропал.\nХвостов не слишком изумился,\nСпокойно свечку засветил —\nВздохнул, зевнул, перекрестился,\nСвой труд доканчивать пустился,\nПо утру оду смастерил,\nИ ею город усыпил.\nМеж тем поклон отдав Хвостову,\nТворец, списавший Простакову,\nТри ночи в мрачных чердаках\nВ больших и малых городах\nПугал российских стиходеев.\nВ своем  князь Шальной,\nКраса писателей-Морфеев,\nСидел за книжкой записной,\nРисуя в ней цветки, кусточки,\nИ, движа вздохами листочки,\nМочил их нежною слезой;\nКогда же призрак столь чудесный\nОчам влюбленного предстал,\nЗа платье ухватясь любезной,\nО страх! он в обморок упал.\nИ ты Славяно-Росс надутый,\nО Безглагольник пресловутый,\nИ ты едва не побледнел,\nКак будто от Шишкова взгляда;\nИз рук упала \nИ дикой взор оцепенел.\nИ ты, попами воскормленный,\nДьячком псалтире обученный,\nУжасный критикам старик!\nТы видел тени грозный лик,\nТвоя невинная другиня,\nУже поблекший цвет певиц,\nВралих Петрополя богиня,\nПред ним со страхом пала ниц.\nИ ежемесячный вздыхатель,\nЧто в свет бесстыдно издает\nКокетки старой кабинет,\nБезграмотный школяр-писатель,\nБыл строгой тенью посещен;\nНе спас ребенка Купидон:\nБлюститель чести муз усердный\nЕго журил немилосердно\nИ уши выдрал бедняка;\nСтрашна Фон-Визина рука!\n\"Довольно! нет во мне охоты, —\nСказал он, – у худых писцов\nЛишь время тратить; от зевоты\nЯ снова умереть готов;\nНо где певец Екатерины?\"\n– «На берегах поет Невы». —\n\"Итак стигийския долины\nЕще не видел он?\" – «Увы!» —\n«Увы? скажи, что значит это?»\n– \"Денис! полнощный лавр отцвел,\nПрошла весна, прошло и лето,\nОгонь поэта охладел;\nТы всё увидишь сам собою;\nСлетим к певцу под сединою\nНа час послушать старика\".\nОни летят, и в три мига\nСреди разубранной светлицы\nУвидели певца Фелицы.\nПочтенный старец их узнал.\nФон-Визин тотчас рассказал\nСвои в том мире похожденья.\n\"Так ты здесь в виде привиденья?… —\nСказал Державин, – очень рад;\nПрими мои благословенья…\nБрысь, кошка!.. сядь, усопший брат;\nКакая тихая погода!..\nНо кстати вот на славу ода, —\nПослушай, братец\" – и старик,\nПокашляв, почесав парик,\nПустился петь свое творенье,\nСтатей библейских преложенье;\nТо был из гимнов гимн прямой.\nЧета бесплотных в удивленьи\nВнимала молча песнопенье,\nПоникнув долу головой:\n\"Открылась тайн священных „дверь!\nИз бездн исходит Луцифер,\nСмиренный, но челоперунный.\nНаполеон! Наполеон!\nПариж, и новый Вавилон,\nИ кроткий агнец белорунный,\nПревосходясь, как дивий Гог,\nУпал как дух Сатанаила,\nИсчезла демонская сила!..\nБлагословен господь наш бог!\"…\n\"Ого! – насмешник мой воскликнул, —\nЧто лучше эдаких стихов?\nВ них смысла сам бы не проникнул\nПокойный господин Бобров;\nЧто сделалось с тобой, Державин?\nИ ты судьбой Невтону равен,\nТы бог – ты червь, ты свет – ты ночь…\nПойдем, Меркурий, сердцу больно;\nПойдем – бешуся я невольно\".\nИ мигом отлетел он прочь.\n«Какое чудное явленье!»\nФон-Визин спутнику сказал.\n– \"Оставь пустое удивленье, —\nЭрмий с усмешкой отвечал. —\nНа Пинде славный Ломоносов\nС досадой некогда узрел,\nЧто звучной лирой в сонме россов\nТатарин бритый возгремел,\nИ гневом Пиндар Холмогора,\nИ тайной завистью горел.\nНо Феб услышал глас укора,\nЕго спокоить захотел,\nИ спотыкнулся мой Державин\nАпокалипсис преложить —\nДенис! он вечно будет славен,\nНо, ах, почто так долго жить?\"\n\"Пора домой, – вещал Эрмию\nУжасный рифмачам мертвец, —\nОставим наскоро Россию:\nБродить устал я наконец\".\nНо вдруг близь мельницы стучащей,\nСредь рощи сумрачной, густой,\nНа берегу реки шумящей\nШалаш является простой:\nК калитке узкая дорога;\nВ окно склонился древний клен,\nИ Фальконетов Купидон\nГрозит с усмешкой у порога.\n\"Конечно, здесь живет певец, —\nСказал обрадуясь мертвец, —\nВзойдем!\" Взошли и что ж узрели?\nВ приятной неге, на постеле\nПевец Пенатов молодой\nС венчанной розами главой,\nЕдва прикрытый одеялом\nС прелестной Лилою дремал\nИ подрумяненный фиалом\nВ забвеньи сладостном шептал. —\nФон-Визин смотрит изумленный.\n\"Знакомый вид; но кто же он?\nУж не Парни ли несравненный,\nИль Клейст? иль сам Анакреон?\"\n\"Он стоит их, – сказал Меркурий, —\nЭрата, Грации, Амуры\nВенчали миртами его,\nИ Феб цевницею златою\nПочтил любимца своего;\nНо лени связанный уздою,\nОн только пьет, смеется, спит\nИ с Лилой нежится младою,\nЗабыв совсем, что он пиит\". —\n«Так я же разбужу повесу,»\nСказал Фон-Визин рассердясь\nИ в миг отдернул занавесу.\nПевец, услыша вещий глас,\nС досадой весь в пуху проснулся,\nЛениво руки протянул,\nНа свет насилу проглянул,\nПотом в сторонку обернулся\nИ снова крепким сном заснул.\nЧто делать нашему герою?\nПовеся нос, итти к покою\nИ только про себя ворчать.\nЯ слышал, будто бы с досады\nБранил он русских без пощады\nИ вот изволил что сказать:\n\"Когда Хвостов трудиться станет,\nА Батюшков спокойно спать,\nНаш гений долго не восстанет,\nИ дело не пойдет на лад\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Гроб Анакреона", "content": "Всё в таинственном молчаньи,\nХолм оделся темнотой,\nХодит в облачном сияньи\nПолумесяц молодой.\nТемных миртов занавеса\nНаклонилася к водам;\nВ их сени, у входа леса,\nЧью гробницу вижу там?\nРозы юные алеют\nКамня древнего кругом,\nИ Зефиры их не смеют\nСвеять трепетным крылом.\nВижу: лира над могилой\nДремлет в сладкой тишине,\nЛишь порою звон унылый,\nБудто лени голос милый,\nВ мертвой слышится струне.\nВижу: горлица на лире,\nВ розах кубок и венец…\nДруги, други! в вечном мире\nЗдесь Теосской спит мудрец.\nПосмотрите: на гробнице\nСын отрад изображен.\nЗдесь на ветреной цевнице\nРезвый наш Анакреон,\nКрасотой очарованный,\nНежно гимны ей поет,\nВиноградом увенчанный,\nВ чашу сок его лиет.\nЗдесь он в зеркало глядится,\nГоворя: \"Я сед и стар;\nЖизнью дайте ж насладиться —\nЖизнь, увы! не вечный дар!..\"\nЗдесь, на лиру кинув длани\nИ нахмуря важно бровь,\nХочет петь он бога брани,\nНо поет одну любовь. —\nЗдесь готовится природе\nТяжкой долг он заплатить;\nСтарый пляшет в хороводе,\nЖажду просит утолить:\nВкруг философа седого\nДевы пляшут и поют;\nОн у времени скупого\nКрадет несколько минут.\nВот и музы, и хариты\nВ гроб любимца увели,\nПлющем, розами повиты,\nИгры, смехи вслед ушли;\nОн исчез, как наслажденье,\nКак невнятный вздох любви.\nСмертный! век твой – сновиденье:\nСчастье резвое лови,\nНаслаждайся! наслаждайся!\nЧаще кубок наливай,\nСтрастью нежной утомляйся,\nА за чашей отдыхай."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Послание к Юдину", "content": "Ты хочешь, милый друг, узнать\nМои мечты, желанья, цели\nИ тихой глас простой свирели\nС улыбкой дружества внимать.\nНо можно ль резвости поэту,\nНевольнику мечты младой,\nВ картине быстрой и живой\nИзобразить в порядке свету\nВсё то, что в юности златой\nВоображение мне кажет?\nТеперь, когда в покое лень,\nУкрыв меня в пустынну сень,\nСвоею цепью чувства вяжет,\nИ век мой тих, как ясный день,\nПустого неги украшенья\nНе видя в хижине моей,\nСмотрю с улыбкой сожаленья\nНа пышность бедных богачей\nИ, счастливый самим собою,\nНе жажду горы серебра,\nНе знаю  ни \nДоволен скромною Судьбою\nИ думаю: \"К чему певцам\nАлмазы, яхонты, топазы,\nПорфирные пустые вазы,\nДрагие куклы по углам?\nК чему им сукны Альбиона\nИ пышные чехлы Лиона\nНа модных креслах и столах,\nИ ложе шалевое в спальней?\nНе лучше ли в деревне дальней,\nИли в смиренном городке,\nВдали столиц, забот и грома,\nУкрыться в мирном уголке,\nС которым роскошь незнакома,\nГде можно в праздник отдохнуть!\"\nО, если бы когда-нибудь\nСбылись поэта сновиденья!\nУжель отрад уединенья\nЕму вкушать не суждено?\nМне видится мое селенье,\nМое Захарово; оно\nС заборами в реке волнистой\nС мостом и рощею тенистой\nЗерцалом вод отражено.\nНа холме домик мой: с балкона\nМогу сойти в веселый сад,\nГде вместе Флора и Помона\nЦветы с плодами мне дарят,\nГде старых кленов темный ряд\nВозносится до небосклона,\nИ глухо тополы шумят —\nТуда зарею поспешаю\nС смиренным заступом в руках,\nВ лугах тропинку извиваю,\nТюльпан и розу поливаю —\nИ счастлив в утренних трудах:\nВот здесь под дубом наклоненным,\nС Горацием и Лафонтеном\nВ приятных погружен мечтах.\nВблизи ручей шумит и скачет,\nИ мчится в влажных берегах,\nИ светлый ток с досадой прячет\nВ соседних рощах и лугах. —\nНо вот уж полдень. – В светлой зале\nВесельем круглый стол накрыт;\nХлеб-соль на чистом покрывале,\nДымятся щи, вино в бокале,\nИ щука в скатерьти лежит.\nСоседи шумною толпою\nВзошли, прервали тишину,\nСадятся; чаш внимаем звону:\nВсе хвалят Вакха и Помону\nИ с ними красную весну…\nВот кабинет уединенный,\nГде я, Москвою утомленный,\nВдали обманчивых красот,\nВдали нахмуренных забот\nИ той волшебницы лукавой,\nКоторая весь мир вертит,\nВ трубу немолчную гремит,\nИ – помнится – зовется Славой —\nЖиву с природной простотой,\nС философической забавой\nИ с музой резвой и младой…\nВот мой камин – под вечер темный,\nОсенней бурною порой,\nЛюблю под сению укромной\nПред ним задумчиво мечтать,\n\"Вольтера, Виланда читать,\nИли в минуту вдохновенья\nНебрежно стансы намарать\nИ жечь потом свои творенья…\nВот здесь… но быстро привиденья,\nРодясь в волшебном фонаре,\nНа белом полотне мелькают;\nМечты находят, исчезают,\nКак тень на утренней заре. —\nМеж тем, как в келье молчаливой\nВо плен отдался я мечтам,\nРукой беспечной и ленивой\nРазбросив рифмы здесь и там,\nЯ слышу топот, слышу ржанье. —\nБлеснув узорным чепраком,\nВ блестящем ментии сияньи\nГусар промчался под окном…\nИ где вы, мирные картины\nПрелестной сельской простоты?\nСреди воинственной долины\nНошусь на крыльях я мечты,\nОгни во стане догорают;\nМеж них, окутанный плащом,\nС седым, усатым казаком\nЛежу – вдали штыки сверкают,\nЛихие ржут, бразды кусают,\nДа изредка грохочет гром,\nЛетя с высокого раската…\nТрепещет бранью грудь моя,\nПри блеске бранного булата,\nОгнем пылает взор, – и я\nЛечу на гибель супостата. —\nМой конь в ряды врагов орлом\nНесется с грозным седоком —\nС размаха сыплются удары.\nО вы, отеческие Лары,\nСпасите юношу в боях!\nТам свищет саблей он зубчатой,\nТам кивер зыблется пернатый;\nС черкесской буркой на плечах,\nИ молча преклонясь ко гриве,\nОн мчит стрелой по скользкой ниве,\nС цыгаррой дымною в зубах…\nНо лаврами побед увиты,\nБойцы из чаши мира пьют.\nВоенной славою забытый,\nСпешу в смиренный свой приют;\nНашед на поле битв и чести\nОдни болезни, костыли,\nНа век оставил саблю мести…\nУж вижу в сумрачной дали\nМой тесный домик, рощи темны,\nКалитку, садик, ближний пруд,\nИ снова я, философ скромный,\nУкрылся в милый мне приют\nИ, мир забыв и им забвенный,\nПокой души вкушаю вновь…\nСкажи, о сердцу друг бесценный,\nМечта ль и дружба и любовь?\nДоселе в резвости беспечной\nБрели по розам дни мои;\nВ невинной ясности сердечной\nНе знал мучений я любви,\nНо быстро день за днем умчался\nГде ж детства ранние следы?\nПрелестный возраст миновался\nУвяли первые цветы!\nУж сердце в радости не бьется\nПри милом виде мотылька,\nЧто в воздухе кружит и вьется\nС дыханьем тихим ветерка,\nИ в беспокойстве непонятном\nПылаю, тлею, кровь горит,\nИ всё языком, сердцу внятным,\nО нежной страсти говорит…\nПодруга возраста златого,\nПодруга красных детских лет,\nТебя ли вижу, взоров свет,\nДруг сердца, милая <Сушкова>?\nВезде со мною образ твой,\nВезде со мною призрак милый:\nВо тьме полуночи унылой,\nВ часы денницы золотой.\nТо на конце аллеи темной\nВечерней, тихою порой,\nОдну, в задумчивости томной,\nТебя я вижу пред собой,\nТвой шалью стан не покровенный,\nТвой взор, на груди потупленный,\nВ щеках любви стыдливый цвет.\nВсё тихо; брежжет лунный свет;\nНахмурясь топол шевелится,\nУж сумрак тусклой пеленой\nНа холмы дальние ложится,\nИ завес рощицы струится\nНад тихо-спящею волной,\nОсеребренною луной.\nОдна ты в рощице со мною,\nНа костыли мои склонясь,\nСтоишь под ивою густою,\nИ ветер сумраков, резвясь,\nНа снежну грудь прохладой дует,\nИграет локоном власов\nИ ногу стройную рисует\nСквозь белоснежный твой покров…\nТо часом полночи глубоким,\nПред теремом твоим высоким,\nУгрюмой зимнею порой,\nЯ жду красавицу драгую —\nГотовы сани; мрак густой;\nВсё спит, один лишь я тоскую,\nЗову часов ленивый бой…\nИ шорох чудится глухой,\nИ вот уж шопот слышу сладкой, —\nС крыльца прелестная сошла,\nЧуть-чуть дыша; идет украдкой,\nИ дева друга обняла.\nПомчались кони, вдаль пустились,\nПо ветру гривы распустились,\nНесутся в снежной глубине,\nПрижалась робко ты ко мне,\nЧуть-чуть дыша; мы обомлели,\nВ восторгах чувства онемели…\nНо что! мечтанья отлетели!\nУвы! я счастлив был во сне…\nВ отрадной музам тишине\nПростыми звуками свирели,\nМой друг, я для тебя воспел\nМечту, младых певцов удел.\nПитомец Муз и вдохновенья,\nСтремясь Фантазии вослед,\nНаходит в сердце наслажденья\nИ на пути грозящих бед.\nМинуты счастья золотые\nПускай мне Клофо не совьет;\nВ мечтах все радости земные!\nСудьбы всемощнее поэт."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Живописцу", "content": "Дитя Харит и вображенья,\nВ порыве пламенной души,\nНебрежной кистью наслажденья\nМне друга сердца напиши;\nКрасу невинности небесной,\nНадежды робкия черты,\nУлыбку душеньки прелестной\nИ взоры самой красоты.\nВкруг тонкого Гебеи стана\nВенерин пояс повяжи,\nСокрытой прелестью Альбана\nМою царицу окружи.\nПрозрачны волны покрывала\nНакинь на трепетную грудь,\nЧтоб и под ним она дышала,\nХотела тайно воздохнуть.\nПредставь мечту любви стыдливой,\nИ той, которою дышу,\nРукой любовника счастливой\nВнизу я имя подпишу."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Стихотворения 1816 г", "content": "Заутра с свечкой грошевою\nЯвлюсь пред образом святым:\nМой друг! остался я живым,\nНо был уж смерти под косою:\nСазонов был моим слугою,\nА Пешель – лекарем моим."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Усы. Философическая ода", "content": "Глаза скосив на ус кудрявый,\nГусар с улыбкой величавой\nНа палец завитки мотал;\nМудрец с обритой бородою,\nКачая тихо головою,\nСо вздохом усачу сказал:\n\"Гусар! всё тленно под луною;\nКак волны следом за волною,\nПроходят царства и века.\nСкажи, где стены Вавилона?\nГде драмы тощие Клеона?\nУмчала всё времен река.\nЗа уши ус твой закрученный,\nВином и ромом окропленный,\nГордится юной красотой,\nНе знает бритвы; выписною\nОн вечно лоснится сурьмою,\nРасправлен гребнем и рукой. —\nЧтобы не смять уса лихого,\nТы к ночи одою Хвостова\nЕго тихонько обвернешь,\nВ подушку носом лечь не смеешь,\nИ в крепком сне его лелеешь,\nИ утром вновь его завьешь. —\nНа долгих ужинах веселых,\nВ кругу гусаров поседелых\nИ черноусых удальцов,\nВеселый гость, любовник пылкий,\nЗа чье здоровье бьешь бутылки?\nКоня, красавиц и усов.\nСраженья страшный час настанет,\nВ ряды ядро со треском грянет;\nА ты, над ухарским седлом,\nРассудка, памяти не тратишь:\nСперва кудрявый ус ухватишь,\nА саблю верную потом.\nОкованный волшебной силой,\nНаедине с красоткой милой\nТы маешься – одной рукой,\nВ восторгах неги сладострастной,\nБлуждаешь по груди прекрасной,\nА грозный ус крутишь другой.\nГордись, гусар! но помни вечно,\nЧто всё на свете скоротечно —\nЛетят губительны часы,\nРумяны щеки пожелтеют,\nИ черны кудри поседеют,\nИ старость выщиплет усы\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к кн. П. А. Вяземскому>", "content": "Блажен, кто в шуме городском\nМечтает об уединеньи,\nКто видит только в отдаленьи\nПустыню, садик, сельской дом,\nХолмы с безмолвными лесами,\nДолину с резвым ручейком\nИ даже… стадо с пастухом!\nБлажен, кто с добрыми друзья\nСидит до ночи за столом,\nИ над славенскими глупцами\nСмеется русскими стихами;\nБлажен, кто шумную Москву\nДля хижинки не покидает…\nИ не во сне, а на яву\nСвою любовницу ласкает!.."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Из письма к В. Л. Пушкину", "content": "Христос воскрес, питомец Феба!\nДай бог, чтоб милостию неба\nРассудок на Руси воскрес;\nОн что-то, кажется, исчез.\nДай бог, чтобы во всей вселенной\nВоскресли мир и тишина,\nЧтоб в Академии почтенной\nВоскресли члены ото сна;\nЧтоб в наши грешны времена\nВоскресла предков добродетель;\nЧтобы Шихматовым на зло\nВоскреснул новый Буало —\nРасколов, глупости свидетель;\nА с ним побольше серебра\nИ золота et caetera.\nНо да не будет воскресенья\nУсопшей прозы и стихов.\nДа не воскреснут от забвенья\nПокойный господин Бобров,\nХвалы газетчика достойный,\nИ Николев, поэт покойный,\nИ беспокойный граф Хвостов,\nИ все, которые на свете\nПисали слишком мудрено,\nТо есть, и хладно и темно,\nЧто очень стыдно и грешно!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Принцу Оранскому", "content": "Довольно битвы мчался гром,\nТупился меч окровавленный,\nИ смерть погибельным крылом\nШумела грозно над вселенной!\nСвершилось… взорами царей\nЕвропы твердый мир основан;\nОковы свергнувший злодей\nМогущей бранью снова скован.\nУзрел он в пламени Москву —\nИ был низвержен ужас мира,\nПокрыло падшего главу\nБлагословенного порфира.\nИ мглой повлекся окружен;\nПритек, и с буйной вдруг изменой\nУж воздвигал свой шаткой трон…\nИ пал отторжен от вселенной.\nУтихло всё. – Не мчится гром,\nНе блещет меч окровавленный,\nИ брань погибельным крылом\nНе мчится грозно над вселенной.\nХвала, о юноша герой!\nС героем дивным Альбиона\nОн верных вел в последний бой\nИ мстил за лилии Бурбона.\nПред ним мятежных гром гремел,\nТекли во след щиты кровавы;\nГрозой он в бранной мгле летел\nИ разливал блистанье славы.\nЕго текла младая кровь,\nНа нем сияет язва чести:\nВенчай, венчай его, любовь!\nДостойный был он воин мести."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Сон (отрывок)", "content": "Пускай Поэт с кадильницей наемной\nГоняется за счастьем и молвой,\nМне страшен свет, проходит век мой темный\nВ безвестности, заглохшею тропой.\nПускай певцы гремящими хвалами\nПолубогам бессмертие дают,\nМой голос тих, и звучными струнами\nНе оглашу безмолвия приют.\nПускай любовь Овидии поют,\nМне не дает покоя Цитерея,\nСчастливых дней Амуры мне не вьют:\nЯ сон пою, бесценный дар Морфея —\nИ научу, как должно в тишине\nПокоиться в приятном, крепком сне.\nПриди, о Лень! приди в мою пустыню.\nТебя зовут прохлада и покой;\nВ одной тебе я зрю свою богиню;\nГотово всё для гостьи молодой.\nВсё тихо здесь – докучный шум укрылся\nЗа мой порог; на светлое окно\nПрозрачное спустилось полотно,\nИ в темный ниш, где сумрак воцарился,\nЧуть крадется неверный свет дневной.\nВот мой диван. Приди ж в обитель мира;\nЦарицей будь, я пленник ныне твой.\nВсё, всё твое: вот краски, кисть и Лира, —\nУчи меня, води моей рукой.\nА вы, друзья моей прелестной музы,\nКоторыми любви забыты узы,\nКоторые владычеству земли\nКонечно сон спокойный предпочли,\nО мудрецы! дивиться вам умея,\nДля вас одних я ныне трон Морфея\nПоэзии цветами обовью,\nДля вас одних блаженство воспою.\nВнемлите же с улыбкой снисхожденья\nМоим стихам, урокам наслажденья.\nВ назначенный природой неги час\nХотите ли забыться каждый раз\nВ ночной тиши, средь общего молчанья,\nВ объятиях игривого мечтанья?\nСпешите же под сельской мирный кров,\nТам можно жить и праздно и беспечно,\nТам прямо рай; но прочь от городов,\nГде крик и шум ленивцев мучит вечно.\nСогласен я: в них можно целый день\nС прелестницей ловить веселья тень;\nВ платок зевать, блистая в модном свете:\nНа бале в ночь вертеться на паркете,\nНо можно ли вкушать отраду снов?\nНастала тень, – уснуть лишь я готов,\nОбманутый призраками ночными,\nИ вот уже, при свете фонарей,\nНа бешеной четверке лошадей.\nСтуча, гремя колесами златыми,\nКатится Спесь под окнами моими.\nЯ дремлю вновь, вновь улица дрожит —\nНа скучный бал  летит…\nО боже мой! ужели здесь ложатся,\nЧтобы всю ночь бессонницей терзаться\nЕще стучат, а там уже светло,\nИ где мой сон? не лучше ли в село?\nТам рощица листочков трепетаньем,\nВ лугу поток таинственным журчаньем,\nЗлатых полей, долины тишина:\nВ деревне всё к томленью клонит сна.\nО сладкой сон, ничем не возмущенный!\nОдин петух, зарею пробужденный,\nСвой резкой крик подымет, может быть:\nОпасен он – он может разбудить.\nИтак, пускай, в сералях удаленны,\nСултаны кур гордятся заключенны\nИль поселян сзывают на поля:\nМы спать хотим, любезные друзья.\nСтократ блажен, кто может сном забыться\nВдали столиц, карет и петухов!\nНо сладостью веселой ночи снов\nНе думайте вы даром насладиться\nСредь мирных сёл, без всякого труда.\nЧто ж надобно? – Движенье, господа!\nПохвальна лень, но есть всему пределы.\nСмотрите: Клит, в подушках поседелый,\nРазмученный, изнеженный, больной,\nВесь век сидит с подагрой и тоской.\nНаступит день; несчастный, задыхаясь,\nКряхтя, ползет с постели на диван;\nВесь день сидит; когда ж ночной туман\nПодернет свет, во мраке расстилаясь,\nС дивана Клит к постеле поползет.\nИ как же ночь несчастный проведет?\nВ покойном сне, в приятном сновиденье?\nНет! сон ему не радость, а мученье;\nНе маками, тяжелою рукой\nЕму Морфей закроет томны очи,\nИ медленной проходят чередой\nДля бедного часы угрюмой ночи.\nЯ не хочу, как общий друг Берту,\nПредписывать вам тяжкие движенья:\nУпрямый плуг, охоты наслажденья.\nНет, в рощи я ленивца приглашу:\nДрузья мои, как утро здесь прекрасно!\nВ тиши полей, сквозь тайну сень дубрав,\nКак юный день сияет гордо, ясно!\nСветлеет всё: друг друга перегнав,\nЖурчат ручьи, блестят брега безмолвны;\nЕще роса над свежей муравой;\nЗлатых озер недвижно дремлют волны.\nДрузья мои! возьмите посох свой,\nИдите в лес, бродите по долине,\nКрутых холмов устаньте на вершине,\nИ в долгу ночь глубок ваш будет сон.\nКак только тень оденет небосклон,\nПускай войдет отрада жизни нашей,\nВеселья бог с широкой, полной чашей,\nИ царствуй, Вакх, со всем двором своим.\nУмеренно пируйте, други, с ним:\nСтакана три шипящими волнами\nРумяных вин налейте вы полней;\nНо толстый Ком с надутыми щеками,\nНе приходи стучаться у дверей.\nЯ рад ему, но только за обедом,\nИ дружески я в полдень уберу\nЕго дары; но, право, ввечеру\nГораздо я дружней с его соседом.\nНе ужинать\nКому всего дороже легкий сон.\nБрегитесь вы, о дети мудрой лени!\nОбманчивой успокоенья тени.\nНе спите днем: о горе, горе вам,\nКогда дремать привыкли по часам!\nЧто ваш покой? бесчувствие глубоко.\nСон истинный от вас уже далёко.\nНе знаете веселой вы мечты;\nВаш целый век – несносное томленье,\nИ скучен сон, и скучно пробужденье,\nИ дни текут средь вечной темноты.\nНо ежели в глуши, близ водопада,\nЧто под горой клокочет и кипит,\nПрелестный сон, усталости награда,\nПри шуме волн на дикой брег слетит,\nПокроет взор туманной пеленою,\nОбнимет вас, и тихою рукою\nНа мягкой мох преклонит, осенит:\nО! сладостно близ шумных вод забвенье.\nПусть долее продлится ваш покой,\nЗавидно мне счастливца наслажденье.\nСлучалось ли ненастной вам порой\nДня зимнего, при позднем, тихом свете,\nСидеть одним, без свечки в кабинете:\nВсё тихо вкруг; березы больше нет;\nЧас-от-часу темнеет окон свет;\nНа потолке какой-то призрак бродит;\nБледнеет угль, и синеватый дым,\nКак легкий пар, в трубу виясь уходит;\nИ вот, жезлом невидимым своим\nМорфей на всё неверный мрак наводит.\nТемнеет взор; «Кандид» из ваших рук,\nЗакрывшися, упал в колени вдруг;\nВздохнули вы; рука на стол валится,\nИ голова с плеча на грудь катится,\nВы дремлете! над вами мира кров:\nНежданный сон приятней многих снов!\nДушевных мук волшебный исцелитель,\nМой друг Морфей, мой давный утешитель!\nТебе всегда я жертвовать любил,\nИ ты жреца давно благословил:\nЗабуду ли то время золотое,\nЗабуду ли блаженный неги час,\nКогда, в углу под вечер притаясь,\nЯ призывал и ждал тебя в покое…\nЯ сам не рад болтливости своей,\nНо детских лет люблю воспоминанье.\nАх! умолчу ль о мамушке моей,\nО прелести таинственных ночей,\nКогда в чепце, в старинном одеянье,\nОна, духов молитвой уклоня,\nС усердием перекрестит меня\nИ шопотом рассказывать мне станет\nО мертвецах, о подвигах Бовы…\nОт ужаса не шелохнусь бывало,\nЕдва дыша, прижмусь под одеяло,\nНе чувствуя ни ног, ни головы.\nПод образом простой ночник из глины\nЧуть освещал глубокие морщины,\nДрагой антик, прабабушкин чепец\nИ длинный рот, где зуба два стучало, —\nВсё в душу страх невольный поселяло.\nЯ трепетал – и тихо наконец\nТомленье сна на очи упадало.\nТогда толпой с лазурной высоты\nНа лотке роз крылатые мечты,\nВолшебники, волшебницы слетали,\nОбманами мой сон обворожали.\nТерялся я в порыве сладких дум;\nВ глуши лесной, средь муромских пустыней\nВстречал лихих Полканов и Добрыней,\nИ в вымыслах носился юный ум…\nНо вы прошли, о ночи безмятежны!\nИ юности уж возраст наступил…\nПодайте мне Альбана кисти нежны,\nИ я мечту младой любви вкусил.\nИ где ж она? Восторгами родилась,\nИ в тот же миг восторгом истребилась.\nПроснулся я; ищу на небе день,\nНо всё молчит; луна во тьме сокрылась\nИ вкруг меня глубокой ночи тень.\nНо сон мой тих! беспечный сын Парнаса\nВ ночной тиши я с рифмою не бьюсь,\nНе вижу ввек ни Феба, ни Пегаса,\nНи старый двор каких-то старых муз.\nЯ не герой, по лаврам не тоскую:\nСпокойствием и негой не торгую,\nНе чудится мне ночью грозный бой;\nЯ не богач – и лаем пес привратный\nНе возмущал мечты моей приятной;\nЯ не злодей, с волненьем и тоской\nНе зрю во сне кровавых приведений,\nУбийственных детей предрассуждений\nИ в поздний час ужасный бледный \nНе хмурится угрюмо в головах."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кж. В. М. Волконской", "content": "On peut très bien, mademoiselle,\nVous prendre pour une maquerelle,\nOu pour une vieille guenon,\nMais pour une grâce, – oh, mon Dieu, non."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Экспромпт на Агареву", "content": "В молчаньи пред тобой сижу.\nНапрасно чувствую мученье,\nНапрасно на тебя гляжу:\nТого уж верно не скажу,\nЧто говорит воображенье."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Окно", "content": "Недавно темною порою,\nКогда пустынная луна\nТекла туманною стезею,\nЯ видел – дева у окна\nОдна задумчиво сидела,\nДышала в тайном страхе грудь,\nОна с волнением глядела\nНа темный под холмами путь.\nЯ здесь!\nИ дева трепетной рукой\nОкно открыла боязливо…\nЛуна покрылась темнотой. —\n\"Счастливец! – молвил я с тоскою:\nТебя веселье ждет одно.\nКогда ж вечернею порою\nИ мне откроется окно?\""}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Жуковскому", "content": "Благослови, поэт!.. В тиши Парнасской сени\nЯ с трепетом склонил пред музами колени:\nОпасною тропой с надеждой полетел,\nМне жребий вынул Феб, и лира мой удел.\nСтрашусь, неопытный, бесславного паденья,\nНо пылкого смирить не в силах я влеченья,\nНе грозный приговор на гибель внемлю я:\nСокрытого в веках священный судия,\nСтраж верный прошлых лет, наперсник Муз любимый\nИ бледной зависти предмет неколебимый\nПриветливым меня вниманьем ободрил;\nИ Дмитрев слабый дар с улыбкой похвалил;\nИ славный старец наш, царей певец избранный,\nКрылатым Гением и Грацией венчанный,\nВ слезах обнял меня дрожащею рукой\nИ счастье мне предрек, незнаемое мной.\nИ ты, природою на песни обреченный!\nНе ты ль мне руку дал в завет любви священный?\nМогу ль забыть я час, когда перед тобой\nБезмолвный я стоял, и молнийной струей —\nДуша к возвышенной душе твоей летела\nИ, тайно съединясь, в восторгах пламенела, —\nНет, нет! решился я – без страха в трудный путь\nОтважной верою исполнилася грудь.\nТворцы бессмертные, питомцы вдохновенья!..\nВы цель мне кажете в туманах отдаленья,\nЛечу к  отважною мечтой,\nИ, мнится, Гений ваш промчался надо мной!\nНо что? Под грозною Парнасскою скалою\nКакое зрелище открылось предо мною?\nВ ужасной темноте пещерной глубины\nВражды и Зависти угрюмые сыны,\nВозвышенных творцов Зоилы записные\nСидят – Бессмыслицы дружины боевые.\nДалеко диких лир несется резкой вой,\nВаряжские стихи визжит Варягов строй.\nСмех общий им ответ; над мрачными толпами\nВо мгле два призрака склонилися главами.\nОдин на груды сел и прозы и стихов —\nТяжелые плоды полунощных трудов,\nУсопших од, поэм забвенные могилы!\nС улыбкой внемлет вой стопосложитель хилый:\nПред ним растерзанный стенает Тилимах;\nЖелезное перо скрыпит в его перстах\nИ тянет за собой Гекзаметры сухие,\nСпондеи жесткие и Дактилы тугие.\nРетивой Музою прославленный певец,\nГордись – ты Мевия надутый образец!\nНо кто другой, в дыму безумного куренья,\nСтоит среди толпы друзей непросвещенья?\nТоржественной хвалы к нему несется шум:\nА он – он рифмою попрал и Вкус и Ум;\nТы ль это, слабое дитя чужих уроков,\nЗавистливый гордец, холодный Сумароков,\nБез силы, без огня, с посредственным умом,\nПредрассуждениям обязанный венцом\nИ с Пинда сброшенный и проклятый Расином?\nЕму ли, карлику, тягаться с исполином?\nЕму ль оспоривать тот лавровый венец,\nВ котором возблистал бессмертный наш певец,\nВеселье россиян, полунощное диво?..\nНет! в тихой Лете он потонет молчаливо,\nУж на челе его забвения печать,\nПредбудущим векам что мог он передать?\nСтрашилась Грация цинической свирели,\nИ персты грубые на лире костенели.\nПусть будет Мевием в речах превознесен —\nЯвится Депрео, исчезнет Шапелен.\nИ что ж? всегда смешным останется смешное;\nНевежду пестует Невежество слепое.\nОно сокрыло их во мрачный свой приют;\nТам прозу и стихи отважно все куют,\nТам все враги Наук, все глухи – лишь не немы,\nТе слогом Никона печатают поэмы,\nОдни славянских од громады громоздят,\nДругие в бешеных Трагедиях хрипят,\nТот, верный своему мятежному союзу,\nНа сцену возведя зевающую Музу,\nБессмертных Гениев сорвать с Парнасса мнит.\nРука содрогнулась, удар его скользит,\nВотще бросается с завистливым кинжалом,\nКуплетом ранен он, низвержен в прах Журналом, —\nПри свистах Критики к собратьям он бежит…\nИ маковый венец Феспису ими свит.\nВсе, руку положив на том «Тилимахиды»,\nКлянутся отомстить сотрудников обиды,\nВолнуясь восстают неистовой толпой.\nБеда, кто в свет рожден с  душой!\nКто тайно мог пленить красавиц нежной лирой,\nКто смело просвистал шутливою сатирой,\nКто выражается правдивым языком,\nИ русской Глупости не хочет бить челом!.\nОн враг Отечества, он сеятель разврата!\nИ речи сыплются дождем на сопостата.\nИ вы восстаньте же, Парнасские жрецы\nПриродой и трудом воспитанны певцы\nВ счастливой ереси и Вкуса и Ученья,\nРазите дерзостных друзей Непросвещенья.\nОтмститель Гения, друг истинны, поэт!\nЛиющая с небес и жизнь и вечный свет,\nСтрелою гибели десница Аполлона\nСражает наконец ужасного Пифона.\nСмотрите: поражен враждебными стрелами,\nС потухшим факелом, с недвижными крылами\nК вам Озерова дух взывает: други! месть!..\nВам оскорбленный вкус, вам Знанья дали весть —\nЛетите на врагов: и Феб и Музы с вами!\nРазите варваров кровавыми стихами;\nНевежество, смирясь, потупит хладный взор,\nСпесивых риторов безграмотный собор…\nНо вижу: возвещать нам истины опасно,\nУж Мевий на меня нахмурился ужасно,\nИ смертный приговор талантам возгремел.\nГонения терпеть ужель и мой удел?\nЧто нужды? смело  дорогою прямою,\nУченью руку дав, поддержанный тобою,\nИх злобы не страшусь; мне твердый Карамзин,\nМне ты пример. Что крик безумных сих дружин?\nПускай беседуют отверженные Феба;\nИм прозы, ни стихов не послан дар от неба.\nИх слава – им же стыд; творенья – смех уму;\nИ в тьме возникшие низвергнутся во тьму."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Осеннее утро", "content": "Поднялся шум; свирелью полевой\nОглашено мое уединенье,\nИ с образом любовницы драгой\nПоследнее слетело сновиденье.\nС небес уже скатилась ночи тень\nВзошла заря, блистает бледный день —\nА вкруг меня глухое запустенье…\nУж нет ее… я был у берегов,\nГде милая ходила в вечер ясный;\nНа берегу, на зелени лугов\nЯ не нашел чуть видимых следов,\nОставленных ногой ее прекрасной;\nЗадумчиво бродя в глуши лесов,\nПроизносил я имя несравненной;\nЯ звал ее – и глас уединенный\nПустых долин позвал ее в дали.\nК ручью пришел, мечтами привлеченный;\nЕго струи медлительно текли,\nНе трепетал в них образ незабвенный. —\nУж нет ее!.. До сладостной весны\nПростился я с блаженством и с душою. —\nУж осени холодною рукою\nГлавы берез и лип обнажены,\nОна шумит в дубравах опустелых;\nТам день и ночь кружится желтый лист,\nСтоит туман на волнах охладелых,\nИ слышится мгновенный ветра свист.\nПоля, холмы, знакомые дубравы!\nХранители священной тишины!\nСвидетели моей тоски, забавы!\nЗабыты вы… до сладостной весны!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Разлука", "content": "Когда пробил последний счастью час,\nКогда в слезах над бездной я проснулся,\nИ, трепетный, уже в последний раз\nК руке твоей устами прикоснулся —\nДа! помню всё; я сердцем ужаснулся,\nНо заглушал несносную печаль;\nЯ говорил: \"Не вечная разлука\nВсе радости уносит ныне в даль.\nЗабудемся, в мечтах потонет мука;\nУныние, губительная скука\nПустынника приют не посетят;\nМою печаль усладой Муза встретит;\nУтешусь я – и дружбы тихой взгляд\nДуши моей холодный мрак осветит\".\nКак мало я любовь и сердце знал!\nЧасы идут, за ними дни проходят,\nНо горестям отрады не приводят\nИ не несут забвения фиал.\nО милая, повсюду ты со мною:\nНо я уныл и в тайне я грущу.\nБлеснет ли день за синею горою,\nВзойдет ли ночь с осеннею луною —\nЯ всё тебя, прелестный друг, ищу;\nЗасну ли я, лишь о тебе мечтаю, —\nОдну тебя в неверном вижу сне;\nЗадумаюсь – невольно призываю,\nЗаслушаюсь – твой голос слышен мне.\nРассеянный сижу между друзьями,\nНевнятен мне их шумный разговор,\nГляжу на них недвижными глазами,\nНе узнает уж их мой хладный взор!\nИ ты со мной, о Лира, приуныла\nНаперсница души моей больной! —\nТвоей струны печален звон глухой,\nИ лишь любви ты голос не забыла!..\nО верная, грусти, грусти со мной,\nПускай твои небрежные напевы\nИзобразят уныние мое,\nИ, слушая бряцание твое,\nПускай вздохнут задумчивые девы."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Истина", "content": "Издавна мудрые искали\nЗабытых Истины следов\nИ долго, долго толковали\nДавнишни толки стариков.\nТвердили: \"Истина нагая\nВ колодез убралась тайком\",\nИ, дружно воду выпивая,\nКричали: «Здесь ее найдем!»\nНо кто-то, смертных благодетель\n(И чуть ли не старик Силен),\nИх важной глупости свидетель,\nВодой и криком утомлен,\nОставил невидимку нашу,\nПодумал первый о вине\nИ, осушив до капли чашу,\nУвидел Истину на дне."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На Пучкову", "content": "Зачем кричишь ты, что ты \nНа каждом девственном стихе?\nО, вижу я, певица Эва,\nХлопочешь ты о женихе."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дяде, назвавшему сочинителя братом", "content": "Я не совсем еще рассудок потерял\nОт рифм бахических – шатаясь на Пегасе —\nЯ не забыл себя, хоть рад, хотя не рад.\nНет, нет – вы мне совсем не брат:\nВы дядя мне и на Парнасе."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Наездники", "content": "Глубокой ночи на полях\nДавно лежали покрывала,\nИ слабо в бледных облаках\nЗвезда пустынная сияла.\nПри умирающих огнях,\nВ неверной темноте тумана,\nБезмолвно два стояли стана\nНа помраченных высотах.\nВсё спит; лишь волн мятежный ропот\nРазносится в тиши ночной,\nДа слышен из дали глухой\nБулата звон и конской топот. —\nТолпа наездников младых\nВ дубраве едет молчаливой,\nДрожат и пышут кони их,\nГлавой трясут нетерпеливой.\nУж полем всадники спешат,\nДубравы кров покинув зыбкой,\nКоней ласкают и смирят\nИ с гордой шепчутся улыбкой. —\nИх лица радостью горят,\nОгнем пылают гневны очи:\nЛишь ты, воинственный поэт,\nУныл, как сумрак полуночи,\nИ бледен, как осенний свет.\nС главою, мрачно преклоненной,\nС укрытой горестью в груди,\nПечальной думой увлеченный,\nОн едет молча впереди. —\n\"Певец угрюмый, что с тобою?\nОдин пред боем ты уныл;\nПоник бесстрашною главою,\nБразды и саблю опустил!\nУжель, невольник праздной неги,\nОтрадней мир душе твоей,\nЧем наши бурные набеги\nИ ночью бранный стук мечей? —\nСтезя войны пускай опасна,\nЗавиден гордый наш удел.\nТебе ли ныне смерть ужасна?\nТы ввек средь боев не бледнел.\nТебя мы зрели под мечами\nС спокойным, дерзостным челом,\nВсегда меж первыми рядами,\nВсё там, где битвы падал гром.\nС победным съединяясь кликом.\nТвой голос нашу славу пел —\nА ныне ты в уныньи диком,\nКак беглый ратник, онемел\". —\nНо медленно певец печальный\nГлаву и взоры приподнял,\nВзглянул угрюмо в сумрак дальный\nИ вздохом грудь поколебал.\n\"Глубокой сон в долине бранной;\nОдни мы мчимся в тьме ночной,\nПредчувствую конец желанный!\nМеня зовет последний бой!\nРасторгну цепь судьбы жестокой,\nВлечу я с братьями в огонь,\nВлечу грозой! – и одинокой\nВ долину выбежит мой конь.\nО вы, которым здесь со мною\nПредел могильный положен,\nСкажите: милая слезою\nВаш усладит ли долгой сон?\nНо для меня никто не дышит,\nМеня настигнет тишина…\nЭльвина смерти весть услышит\nИ втайне не вздохнет она. —\nА вы, хранимые Судьбами\nДля счастья жизненных отрад,\nПускай любовницы слезами\nБлагословится ваш возврат!\nЗа чашей сладкого спасенья,\nО братья! вспомните певца,\nЕго любовь, его мученья\nИ славу грозного конца!\""}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Элегия", "content": "Счастлив, кто в страсти сам себе\nБез ужаса признаться смеет;\nКого в неведомой судьбе\nНадежда робкая лелеет;\nКого луны туманный луч\nВедет в полночи сладострастной;\nКому тихонько верный ключ\nОтворит дверь его прекрасной!\nНо мне в унылой жизни нет\nОтрады тайных наслаждений;\nУвял надежды ранний цвет:\nЦвет жизни сохнет от мучений!\nПечально младость улетит,\nУслышу старости угрозы,\nНо я, любовью позабыт,\nМоей любви забуду ль слезы!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Месяц", "content": "Зачем из облака выходишь,\nУединенная луна,\nИ на подушки, сквозь окна,\nСиянье тусклое наводишь?\nЯвленьем пасмурным своим\nТы будишь грустные мечтанья,\nЛюбви напрасные страданья\nИ гордым разумом моим\nЧуть усыпленные желанья.\nЛетите прочь, воспоминанья!\nЗасни, несчастная любовь!\nУж не бывать той ночи вновь,\nКогда спокойное сиянье\nТвоих таинственных лучей\nСквозь темный ясень проницало,\nИ бледно, бледно озаряло\nКрасу любовницы моей.\nЧто вы, восторги сладострастья,\nПред тайной прелестью отрад\nПрямой любви, прямого счастья\nПримчатся ль радости назад?\nПочто, минуты, вы летели\nТогда столь быстрой чередой?\nИ тени легкие редели\nПред неожиданной зарей?\nЗачем ты, месяц, укатился\nИ в небе светлом утонул?\nЗачем луч утренний блеснул?\nЗачем я с милою простился?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Певец", "content": "Слыхали ль вы за рощей глас ночной\nПевца любви, певца своей печали?\nКогда поля в час утренний молчали,\nСвирели звук унылый и простой —\nСлыхали ль вы?\nВстречали ль вы в пустынной тьме лесной\nПевца любви, певца своей печали?\nПрискорбную ль улыбку замечали,\nИль тихий взор, исполненный тоской, —\nВстречали вы?\nВздохнули ль вы, внимая тихой глас\nПевца любви, певца своей печали?\nКогда в лесах вы юношу видали,\nВстречая взор его потухших глаз —\nВздохнули ль вы?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К сну", "content": "Знакомец милый и старинный,\nО сон, хранитель добрый мой!\nГде ты? Под кровлею пустынной\nМне ложе стелет уж покой\nВ безмолвной тишине ночной.\nПриди, задуй мою лампаду,\nМои мечты благослови,\nДо утра только дай отраду\nМоей мучительной любви.\nСокрой от памяти унылой\nРазлуки грустный приговор,\nПускай увижу милый взор,\nПускай услышу голос милый.\nКогда ж умчится ночи мгла,\nИ ты мои покинешь очи, —\nО, если бы душа могла\nЗабыть любовь до новой ночи."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Слово милой", "content": "Я Лилу слушал у клавира;\nЕе прелестный, томный глас\nВолшебной грустью нежит нас,\nКак ночью веянье Зефира.\nУпали слезы из очей,\nИ я сказал певице милой:\n\"Волшебен голос твой унылый,\nНо слово милыя моей\nВолшебней нежных песен Лилы\".\nЛюбовь одна – веселье жизни хладной,\nЛюбовь одна – мучение сердец.\nОна дарит один лишь миг отрадный,\nА горестям не виден и конец.\nСтократ блажен, кто в юности прелестной\nСей быстрый миг поймает на лету;\nКто к радостям и неге неизвестной\nСтыдливую преклонит красоту!\nНо кто любви не жертвовал собою?\nВы, чувствами свободные певцы!\nПред милыми смирялись вы душою,\nВы пели страсть – и гордою рукою\nКрасавицам несли свои венцы.\nСлепой Амур, жестокий и пристрастный,\nВам терния и мирты раздавал;\nС Пермесскими царицами согласный,\nИным из вас на радость указал;\nДругих навек печалями связал\nИ в дар послал огонь любви несчастной.\nНаследники Тибулла и Парни!\nВы знаете бесценной жизни сладость;\nКак утра луч, сияют ваши дни.\nПевцы любви! младую пойте радость,\nСклонив уста к пылающим устам,\nВ объятиях любовниц умирайте;\nСтихи любви тихонько воздыхайте!\nЗавидовать уже не смею вам.\nПевцы любви! вы ведали печали,\nИ ваши дни по терниям текли;\nВы свой конец с волненьем призывали;\nПришел конец, и в жизненной дали\nНе зрели вы минутную забаву;\nНо, не нашед блаженства ваших дней,\nВы встретили по крайней мере славу,\nИ мукою бессмертны вы своей!\nНе тот удел судьбою мне назначен:\nПод сумрачным навесом облаков,\nВ глуши долин, в печальной тьме лесов,\nОдин, один брожу уныл и мрачен.\nВ вечерний час над озером седым\nВ тоске, слезах, нередко я стенаю;\nНо ропот волн стенаниям моим\nИ шум дубрав в ответ лишь я внимаю.\nПрервется ли души холодный сон,\nПоэзии зажжется ль упоенье, —\nРодится жар, и тихо стынет он:\nБесплодное проходит вдохновенье\nПускай она прославится другим,\nОдин люблю, – он любит и любим!..\nЛюблю, люблю!.. но к ней уж не коснется\nСтрадальца глас; она не улыбнется\nЕго стихам небрежным и простым.\nК чему мне петь? под кленом полевым\nОставил я пустынному зефиру\nУж навсегда покинутую лиру,\nИ слабый дар как легкий скрылся дым.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Элегия", "content": "Я видел смерть; она в молчаньи села\nУ мирного порогу моего;\nЯ видел гроб; открылась дверь его;\nДуша, померкнув, охладела…\nПокину скоро я друзей,\nИ жизни горестной моей\nНикто следов уж не приметит;\nПоследний взор моих очей\nЛуча бессмертия не встретит,\nИ погасающий светильник юных дней\nНичтожества спокойный мрак осветит.\n………………………………………………\nПрости, печальный мир, где темная стезя\nНад бездной для меня лежала —\nГде вера тихая меня не утешала,\nГде я любил, где мне любить нельзя!\nПрости, светило дня, прости, небес завеса,\nНемая ночи мгла, денницы сладкий час,\nЗнакомые холмы, ручья пустынный глас,\nБезмолвие таинственного леса,\nИ всё. прости в последний раз.\nА ты, которая была мне в мире богом,\nПредметом тайных слез и горестей залогом,\nПрости! минуло всё… Уж гаснет пламень мой,\nСхожу я в хладную могилу,\nИ смерти сумрак роковой\nС мученьями любви покроет жизнь унылу.\nА вы, друзья, когда лишенный сил,\nЕдва дыша, в болезненном бореньи,\nСкажу я вам: «О друга! я любил!..»\nИ тихой дух умрет в изнеможеньи,\nДрузья мои, – тогда подите к ней:\nСкажите: взят он вечной тьмою…\nИ, может быть, об участи моей\nОна вздохнет над урной гробовою."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Желание", "content": "Медлительно влекутся дни мои,\nИ каждый миг в унылом сердце множит\nВсе горести несчастливой любви\nИ все мечты безумия тревожит.\nНо я молчу; не слышен ропот мой;\nЯ слезы лью; мне слезы утешенье;\nМоя душа, плененная тоской,\nВ них горькое находит наслажденье.\nО жизни час! лети, не жаль тебя,\nИсчезни в тьме, пустое привиденье;\nМне дорого любви моей мученье —\nПускай умру, но пусть умру любя!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Друзьям", "content": "К чему, веселые друзья,\nМое тревожить вам молчанье?\nЗапев последнее прощанье,\nУж Муза смолкнула моя:\nНапрасно лиру брал я в руки\nБряцать веселье на пирах\nИ на ослабленных струнах\nИскал потерянные звуки…\nБогами вам еще даны\nЗлатые дни, златые ночи,\nИ на любовь устремлены\nОгнем исполненные очи;\nИграйте, пойте, о друзья,\nУтратьте вечер скоротечный;\nИ вашей радости беспечной\nСквозь слезы улыбнуся я."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Элегия", "content": "Я думал, что любовь погасла навсегда,\nЧто в сердце злых страстей умолкнул глас мятежный,\nЧто дружбы наконец отрадная звезда\nСтрадальца довела до пристани надежной.\nЯ мнил покоиться близ верных берегов,\nУж издали смотреть, указывать рукою\nНа парус бедственный пловцов,\nНосимых яростной грозою.\nИ я сказал: \"Стократ блажен,\nЧей век, свободный и прекрасный,\nКак век весны промчался ясной\nИ страстью не был омрачен,\nКто не страдал в любви напрасной,\nКому неведом грустный плен.\nБлажен! но я блаженней боле.\nЯ цепь мученья разорвал,\nОпять я дружбе – я на воле —\nИ жизни сумрачное поле\nВеселый блеск очаровал!\"\nНо что я говорил… несчастный!\nМинуту я заснул в неверной тишине,\nНо мрачная любовь таилася во мне,\nНе угасал мой пламень страстный.\nВесельем позванный в толпу друзей моих,\nХотел на прежний лад настроить резву лиру,\nХотел еще воспеть прелестниц молодых,\nВеселье, Вакха и Дельфиру.\nНапрасно!.. я молчал; усталая рука\nЛежала, томная, на лире непослушной,\nЯ всё еще горел – и в грусти равнодушной\nНа игры младости взирал из далека.\nЛюбовь, отрава наших дней,\nБеги с толпой обманчивых мечтаний.\nНе сожигай души моей,\nОгонь мучительных желаний.\nЛетите, призраки… Амур, уж я не твой,\nОтдай мне радости, отдай мне мой покой…\nБрось одного меня в бесчувственной природе,\nИль дай еще летать Надежды на крылах,\nПозволь еще заснуть и в тягостных цепях\nМечтать о сладостной свободе."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Наслажденье", "content": "В неволе скучной увядает\nЕдва развитый жизни цвет,\nУкрадкой младость отлетает,\nИ след ее – печали след.\nС минут бесчувственных рожденья\nДо нежных юношества лет\nЯ всё не знаю наслажденья,\nИ счастья в томном сердце нет.\nС порога жизни в отдаленье\nНетерпеливо я смотрел:\n«Там, там, – мечтал я, – наслажденье!»\nНо я за призраком летел.\nЗлатые крылья развивая,\nВолшебной нежной красотой\nЛюбовь явилась молодая\nИ полетела предо мной.\nЯ вслед… но цели отдаленной,\nНо цели милой не достиг!..\nКогда ж весельем окриленный\nНастанет счастья быстрый миг?\nКогда в сияньи возгорится\nСветильник тусклый юных дней\nИ мрачный путь мой озарится\nУлыбкой спутницы моей?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Маше", "content": "Вчера мне Маша приказала\nВ куплеты рифмы набросать\nИ мне в награду обещала\nСпасибо в прозе написать.\nСпешу исполнить приказанье,\nГода не смеют погодить:\nЕще семь лет – и обещанье\nТы не исполнишь, может быть.\nВы чинно, молча, сложа руки,\nВ собраньях будете сидеть\nИ, жертвуя богине Скуки,\nС воксала в маскерад лететь —\nИ уж не вспомните поэта!..\nО Маша, Маша, поспеши —\nИ за четыре мне куплета\nМою награду напиши!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Заздравный кубок", "content": "Кубок янтарный\nПолон давно —\nПеною парной\nБлещет вино;\nСвета дороже\nСердцу оно:\nНу! за кого же\nВыпью вино?\nПейте за славу.\nСлавы друзья!\nБраней забаву\nЛюбит не я.\nЭто веселье\nНе веселит,\nДружбы похмелье\nГрома бежит.\nВы, Геликона\nДавни жильцы!\nЗа Аполлона\nПейте, певцы!\nРезвой Камены\nЛаски – беда;\nТок Иппокрены,\nДруги, вода.\nПейте за радость\nЮной любви —\nСкроется младость,\nДети мои…\nКубок янтарный\nПолон давно.\nЯ – благодарный —\nПью за вино."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Послание Лиде", "content": "Тебе, наперсница Венеры,\nТебе, которой Купидон\nИ дети резвые Цитеры\nУкрасили цветами трон,\nКоторой нежные примеры,\nУлыбка, взоры, нежный тон\nКрасноречивей, чем Вольтеры,\nНам проповедают закон\nИ Аристипов, и Глицеры, —\nТебе приветливый поклон,\nЛюбви венок и лиры звон.\nПрезрев Платоновы химеры,\nТвоей я святостью спасен,\nИ стал апостол мудрой веры\nАнакреонов и Нинон:\nВсего… но лишь известной меры. —\nЯ вижу: хмурится Зенон,\nИ вся его седая свита:\nИ мудрый друг вина Катон,\nИ скучный раб Эпафродита,\nСенека, даже Цицерон\nКричат: \"Ты лжешь, профан! мученье —\nПрямое смертных наслажденье!\"\nДрузья, согласен: плач и стон\nСтократ, конечно, лучше смеха;\nТерпеть великая утеха;\nСовет ваш вовсе не смешон:\nНо мне он, слышите ль, не нужен,\nЗа тем, что слишком он мудрен;\nДороже мне хороший ужин\nФилософов трех целых дюжин:\nЯ вами, право, не прельщен. —\nСобор угрюмый рассержен.\nНо пусть кричат на супостата,\nИх спор – лишь времени утрате\nКто их примером обольщен?\nЛюблю я доброго Сократа!\nОн в мире жил, он был умен;\nС своею важностью притворной\nЛюбил пиры, театры, жен;\nОн, между проччим, был влюблен\nИ у Аспазии в уборной\n(Тому свидетель сам Платон),\nНевольник робкий и покорный,\nВздыхал частехонько в хитон,\nИ ей с улыбкою придворной\nШептал: \"Всё призрак, ложь и сон:\nИ мудрость, и народ, и Слава;\nЧто ж истинно? одна Забава,\nПоверь: одна любовь не сон!\"\nТак ладан жег прекрасной он,\nИ ею… бедная Ксантипа!\nТвой муж, совместник Аристипа,\nБывал до неба вознесен.\nМеж тем, на милых грозно лая.\nЗлой Циник, негу презирая,\nОдин всех радостей лишен,\nДышал от мира отлучен.\nНо с бочкой странствуя пустою\nВослед за Мудростью слепою,\nПустой чудак был ослеплен;\nИ воду черпая рукою,\nНе мог зачерпнуть счастья он."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Амур и Гименей (сказка)", "content": "Сегодня, добрые мужья,\nПовеселю вас новой сказкой.\nЗнавали ль вы, мои друзья,\nСлепого мальчика с повязкой?\nСлепого?… вот помилуй. Феб!\nАмур совсем, друзья, не слеп,\nНо шалости – его забавы:\nЕму хотелось – о лукавый! —\nЧтоб, людям на смех и на зло,\nЕго Дурачество вело.\nДурачество ведет Амура;\nНо скоро богу моему\nНаскучила богиня дура,\nНе знаю верно почему.\nЗадумал новую затею:\nПовязку с милых сняв очей,\nИдет проказник к Гименею…\nА что такое Гименей?\nОн из Кипридиных детей,\nБедняжка, дряхлый и ленивый,\nХолодный, грустный, молчаливый,\nВорчит и дремлет целый век,\nИ впрочем – добрый человек,\nДа нрав имеет он ревнивый. —\nОт ревности печальный бог\nСпокойно и заснуть не мог;\nВсё трусил маленького брата,\nЗа ним подсматривал тайком\nИ караулил сопостата,\nШатаясь вечно с фонарем.\nВот мальчик мой к нему подходит\nИ речь коварную заводит:\n\"Помилуй, братец Гименей!\nЧто это? Я стыжусь, любезный,\nИ нашей ссоры бесполезной,\nИ вечной трусости твоей:\nНу, помиримся, будь умней;\nЗабудем наш раздор постылый,\nНо только навсегда – смотри!\nВозьми ж повязку в память, милый,\nА мне фонарь свой подари\".\nИ что ж? Поверил бог унылый;\nАмур от радости прыгнул,\nИ на глаза со всей он силы\nОбнову брату затянул.\nС тех пор таинственные взоры\nНе страшны больше красотам,\nНе страшны грустные дозоры,\nНи пробужденья по ночам.\nСпокоен он, но брат коварный,\nШутя над честью и над ним,\nВойну ведет, неблагодарный,\nС своим союзником слепым.\nЛишь сон на смертных налетает,\nАмур в молчании ночном\nФонарь любовнику вручает,\nИ сам счастливца провождает\nК уснувшему супругу в дом;\nСам от беспечного Гимена\nОн охраняет тайну дверь…\nПожалуйста, мой друг Елена,\nПремудрой повести поверь!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Фиал Анакреона", "content": "Когда на поклоненье\nХодил я в древний Пафос,\nПоверьте мне, я видел\nВ уборной у Венеры\nФиал Анакреона.\nОн Вакхом был наполнен\nСветлеющею влагой —\nКругом висели розы,\nЗеленый плющ и мирты,\nСплетенные рукою\nЦарицы наслаждений.\nНа краюшке я видел\nКоварного Амура —\nСмотрел он пригорюнясь\nНа пенистую влагу.\n\"Что смотришь ты, проказник,\nНа пенистую влагу? —\nСпросил я Купидона, —\nСкажи, что так утихнул?\nИль хочется зачерпнуть\nТебе вина златого,\nДа ручка не достанет?\"\n\"Нет, – отвечал малютка, —\nРезвясь, я в это море\nКолчан, и лук, и стрелы\nВсе бросил не нарочно,\nА плавать не умею:\nВон, вон на дне блистают;\nОх, жалко мне – послушай,\nДостань мне их оттуда!\"\n\"О, нет, – сказал я богу, —\nСпасибо, что упали;\nПускай там остаются\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Шишкову", "content": "Шалун, увенчанный Эратой и Венерой,\nТы ль узника манишь в владения свои,\nВ поместье мирное меж Пиндом и Цитерой,\nГде нежился Шолье с Мелецким и Парни?\nТебе, балованный питомец Аполлона,\nС их пеньем соглашать игривую свирель:\nВеселье резвое и Нимфы Геликона\nТвою счастливую качали колыбель.\nИ ныне, в юности прекрасной,\nС тобою верные сопутницы твои.\nБряцай, о Трубадур, на арфе сладострастной\nМечтанье раннее любви,\nПой сердца юного кипящее желанье,\nКрасавицы твоей упорство, трепетанье,\nСо груди сорванный завистливый покров,\nСтыдливости последнее роптанье\nИ страсти торжество на ложе из цветов, —\nПой. в неге устремив на деву томны очи.\nЕе волшебные красы,\nВ объятиях любви утраченные ночи —\nБлаженства быстрые часы…\nМой друг,  – твоя,  твоя награда.\nТаинственной любви бесценная отрада!\nДерзну ль тебя я воспевать,\nКогда гнетет меня страданье,\nКогда на каждое мечтанье\nУнынье черную кладет свою печать.\nНет, нет! Друзей любить открытою душою,\nВ молчаньи чувствовать, пленяться красотою —\nВот жребий мой: ему я следовать готов,\nПокорствую судьбам, но сжалься надо мною,\nНе требуй от меня стихов.\nНе вечно нежиться в прелестном ослепленьи,\nУж хладной истинны докучный вижу свет.\nПо доброте души я верил в упоеньи\nВолшебнице-Мечте, шепнувшей: ты поэт, —\nИ, презря мудрости угрозы и советы,\nС небрежной легкостью нанизывал куплеты,\nИгрушкою себя невинной веселил;\nУгодник Бахуса, с веселыми друзьями\nБывало пел вино водяными стихами,\nВ дурных стихах дурных писателей бранил,\nИль Дружбе плел венок – и дружество зевало\nИ сонные стихи впросонках величало,\nИ даже, – каюсь я, – пустынник согрешил, —\nЯ первой пел любви невинное начало,\nНо так таинственно, с таким разбором слов,\nС такою скромностью стыдливой,\nЧто, не краснея боязливо,\nМеня бы выслушал и девственный К<озлов>.\nНо скрылись от меня парнасские забавы!..\nНе долго был я усыплен,\nНе долго снились мне мечтанья Муз и Славы:\nЯ строгим опытом невольно пробужден.\nУснув меж розами, на тернах я проснулся,\nУвидел, что еще не гения печать —\nОхота смертная на рифмах лепетать.\nСравнив стихи твои с моими, улыбнулся —\nИ полно мне писать."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Пробуждение", "content": "Мечты, мечты,\nГде ваша сладость?\nГде ты, где ты,\nНочная радость?\nИсчезнул он,\nВеселый сон,\nИ одинокой\nВо тьме глубокой\nЯ пробужден!..\nКругом постели\nНемая ночь;\nВмиг охладели,\nВмиг улетели\nТолпою прочь\nЛюбви мечтанья;\nЕще полна\nДуша желанья\nИ ловит сна\nВоспоминанья.\nЛюбовь, любовь!\nПусть упоенный,\nУсну я вновь,\nОбвороженный,\nИ поутру,\nВновь утомленный,\nПускай умру,\nНепробужденный!.."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Старик (из марота)", "content": "Уж я не тот Философ страстный,\nЧто прежде так любить умел,\nМоя весна и лето красно\nУшли – за тридевять земель!\nАмур, свет возраста златого!\nБогов тебя всех боле чтил:\nАх! естьли б я родился снова,\nУж так ли бы тебе служил."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Делии", "content": "О Делия драгая!\nСпеши, моя краса;\nЗвезда любви златая\nВзошла на небеса;\nБезмолвно месяц покатился;\nСпеши, твой Аргус удалился,\nИ сон сомкнул его глаза.\nПод сенью потаенной\nДубравной тишины,\nГде ток уединенный\nСребристыя волны\nЖурчит с унылой Филомелой,\nГотов приют любви веселый\nИ блеском освещен луны.\nНакинут тени ночи\nПокровы нам свои,\nИ дремлют сени рощи,\nИ быстро миг любви\nЛетит, – я весь горю желаньем,\nСпеши, о Делия! свиданьем,\nСпеши в объятия мои."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Делия", "content": "Ты ль передо мною,\nДелия моя!\nРазлучен с тобою —\nСколько плакал я!\nТы ль передо мною,\nИли сон мечтою\nОбольстил меня?\nТы узнала ль друга?\nОн не то, что был:\nНо тебя, подруга!\nВсё ж не позабыл —\nИ твердит унылый:\n\"Я любим ли милой,\nКак бывало был?\"\nЧто теперь сравнится\nС долею моей!\nВот слеза катится\nПо щеке твоей —\nДелия стыдится?…\nЧто теперь сравнится\nС долею моей!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Фавн и пастушка", "content": "Картины.\nI.\nII.\nIII.\nIV.\nV.\nVI.\nVII.\nVIII.\nС пятнадцатой весною,\nКак лилия с зарею,\nКрасавица цветет;\nИ томное дыханье,\nИ взоров томный свет,\nИ груди трепетанье,\nИ розы нежный цвет —\nВсё юность изменяет.\nУж Лилу не пленяет\nВеселый хоровод:\nОдна у сонных вод,\nВ лесах она таится,\nВздыхает и томится,\nИ с нею там Эрот.\nКогда же ночью темной\nЕе в постеле скромной\nЗастанет тихий сон,\nС волшебницей мечтою;\nИ тихою тоскою\nИсполнит сердце он —\nИ Лила в сновиденьи\nВкушает наслажденье\nИ шепчет «О Филон!»\nКто там, в пещере темной,\nВечернею порой,\nОкован ленью томной\nПокоится с тобой?\nИтак, уж ты вкусила\nВсе радости любви;\nТы чувствуешь, о Лила,\nВолнение в крови,\nИ с трепетом, смятеньем,\nС пылающим лицом,\nТы дышешь упоеньем\nАмура под крылом.\nО жертва страсти нежной,\nВ безмолвии гори!\nПокойтесь безмятежно\nДо пламенной зари.\nДля вас поток игривый\nУгрюмой тьмой одет,\nИ месяц молчаливый\nТуманный свет лиет;\nЗдесь розы наклонились\nНад вами в темный кров;\nИ ветры притаились,\nГде царствует любовь…\nНо кто там, близ пещеры\nВ густой траве лежит?\nНа жертвенник Венеры\nС досадой он глядит;\nНагнулась меж цветами\nКосматая нога;\nНад грустными очами\nНависли два рога.\nТо Фавн, угрюмый житель\nЛесов и гор крутых,\nДокучливый гонитель\nПастушек молодых.\nЛюбимца Купидона —\nПрекрасного Филона\nДавно соперник он…\nВ приюте сладострастья\nОн слышит вздохи счастья\nИ неги томный стон.\nВ безмолвии несчастный\nСтраданья чашу пьет,\nИ в ревности напрасной\nГорючи слезы льет.\nНо вот ночей царица\nСкатилась за леса,\nИ тихая денница\nРумянит небеса;\nЗефиры прошептали —\nИ фавн в дремучий бор\nБежит сокрыть печали\nВ ущельях диких гор.\nОдна поутру Лила\nНетвердою ногой\nСредь рощицы густой\nЗадумчиво ходила.\n\"О, скоро ль, мрак ночной,\nС прекрасною луной\nТы небом овладеешь?\nО, скоро ль, темный лес,\nВ туманах засинеешь\nНа западе небес?\"\nНо шорох за кустами\nЕй слышится глухой,\nИ вдруг – сверкнул очами\nПред нею бог лесной!\nКак вешний ветерочек,\nЛетит она в лесочек:\nОн гонится за ней.\nИ трепетная Лила\nВсе тайны обнажила\nМладой красы своей;\nИ нежна грудь открылась\nЛобзаньям ветерка,\nИ стройная нога\nНевольно обнажилась.\nПорхая над травой,\nПастушка робко дышет;\nИ Фавна за собой\nВсё ближе, ближе слышит.\nУж чувствует она\nОгонь его дыханья…\nНапрасны все старанья:\nТы Фавну суждена!\nНо шумная волна\nКрасавицу сокрыла:\nРека – ее могила…\nНет! Лила спасена.\nЭроты златокрылы\nИ нежный Купидон\nНа помощь юной Лилы\nЛетят со всех сторон;\nВсе бросили Цитеру,\nИ мирных сёл Венеру\nПо трепетным волнам\nНесут они в пещеру —\nЛюбви пустынный храм.\nСчастливец был уж там.\nИ вот уже с Филоном\nВеселье пьет она,\nИ страсти легким стоном\nПрервалась тишина…\nСпокойно дремлет Лила\nНа розах нег и сна,\nИ луч свой угасила\nЗа облаком луна.\nПоникнув головою,\nНесчастный бог лесов\nОдин с вечерней тьмою\nБродил у берегов:\n\"Прости, любовь и радость! —\nСо вздохом молвил он: —\nВ печали тратить младость\nЯ роком осужден!\"\nВдруг из лесу румяный,\nШатаясь, перед ним\nСатир явился пьяный\nС кувшином круговым;\nОн смутными глазами\nПути домой искал\nИ козьими ногами\nЕдва переступал;\nШел, шел и натолкнулся\nНа Фавна моего,\nСо смехом отшатнулся,\nСклонился на него…\n\"Ты ль это, брат любезный? —\nВскричал Сатир седой: —\nВ какой стране безвестной\nЯ встретился с тобой?\"\n\"Ах! – молвил Фавн уныло:\nЗавяли дни мои!\nВсё, всё мне изменило,\nНесчастен я в любви\".\n\"Что слышу? От Амура\nТы страждешь и грустишь,\nМалютку-бедокура\nИ ты боготворишь?\nВозможно ль? Так забвенье\nВ кувшине почерпай,\nИ чашу в утешенье\nНаполни через край!\"\nИ пена засверкала\nИ на краях шипит,\nИ с первого фиала\nАмур уже забыт.\nКто ж, дерзостный, владеет\nТвоею красотой?\nНеверная, кто смеет\nПылающей рукой\nБродить по груди страстной,\nТомиться, воздыхать\nИ с Лилою прекрасной\nВ восторгах умирать?\nИтак, ты изменила?\nКрасавица, пленяй,\nСпеши любить, о Лила!\nИ снова изменяй.\nПрошли восторги, счастье,\nКак с утром легкий сон;\nГде тайны сладострастья?\nГде нежный Палемон?\nО Лила! вянут розы\nМинутныя любви:\nПознай же грусть и слезы,\nИ ныне терны рви.\nВ губительном стремленьи\nЗа годом год летит,\nИ старость в отдаленьи\nКрасавице грозит.\nАмур уже с поклоном\nРасстался с красотой,\nИ вслед за Купидоном\nВеселья скрылся рой.\nВ лесу пастушка бродит\nПечальна и одна:\nКого же там находит?\nВдруг Фавна зрит она.\nФилософ козлоногий\nПод липою лежал\nИ пенистый фиал,\nВенком украсив роги,\nЛениво осушал.\nХоть Фавн и не находка\nДля Лилы прежних дет,\nНо вздумала красотка\nЛюбви раскинуть сеть:\nПодкралась, устремила\nНа Фавна томный взор\nИ, слышал я, клонила\nК развязке разговор.\nНо Фавн с улыбкой злою,\nНапеня свой фиал,\nКачая головою,\nКрасавице сказал:\n\"Нет, Лила! я в покое —\nДругих, мой друг, лови;\nЕсть время для любви,\nДля мудрости – другое.\nБывало я тобой\nВ безумии пленялся,\nБывало восхищался\nКоварной красотой.\nИ сердце, тлея страстью,\nК тебе меня влекло.\nБывало… но, по счастью,\nЧто было – то прошло\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Погреб", "content": "О сжальтесь надо мною,\nТоварищи друзья!\nКрасоткой удалою\nВ конец измучен я.\nВсечасно я тоскую,\nГорька моя судьба,\nНесите ж круговую,\nОткройте погреба.\nТам, там во льду хранится\nБутылок гордый строй,\nИ портера таится\nБоченок выписной.\nНам Либер, заикаясь,\nК нему покажет путь, —\nПойдемте все, шатаясь,\nПод бочками заснуть!\nВ них сердца утешенье,\nНаграда для певцов,\nИ мук любви забвенье,\nИ жар моих стихов.\nИ останешься с вопросом\nНа брегу замерзлых вод:\n\"Мамзель Шредер с красным носом\nМилых Вельо не ведет?\"\nОт всенощной вечор идя домой,\nАнтипьевна с Марфушкою бранилась;\nАнтипьевна отменно горячилась.\n\"Постой, – кричит, – управлюсь я с тобой;\nТы думаешь, что я уж позабыла\nТу ночь, когда, забравшись в уголок,\nТы с крестником Ванюшкою шалила?\nПостой, о всем узнает муженек!\"\n– Тебе ль грозить! – Марфушка отвечает:\nВанюша – что? Ведь он еще дитя;\nА сват Трофим, который у тебя\nИ день, и ночь? Весь город это знает.\nМолчи ж, кума: и ты, как я, грешна,\nА всякого словами разобидишь;\nВ чужой… соломинку ты видишь,\nА у себя не видишь и бревна.\nЯ сам в себе уверен,\nЯ умник из глупцов,\nЯ маленькой Каверин,\nЛицейскойМолоствов.\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Couplets", "content": "Quand un poète en son extase\nVous lit son ode ou son bouquet,\nQuand un conteur traоne sa phrase,\nQuand on écoute un perroquet,\nNe trouvant pas le mot pour rire,\nOn dort, on baille en son mouchoir,\nOn attend le moment de dire:\nJusqu'au plaisir de nous revoir.\nMais tête-а-tete avec sa belle,\nOu bien avec des gens d'esprit,\nLe vrai bonheur se renouvelle,\nOn est content, l'on chante, on rit.\nProlongez vos paisibles veilles,\nEt chantez vers la fin du soir\nA vos amis, àvos bouteilles:\nJusqu'au plaisir de nous revoir.\nAmis, la vie est un passage\nEt tout s'écoule avec le temps,\nL'amour aussi n'est qu'un volage,\nUn oiseau de notre printemps;\nTrop tôt il fuit, riant sous cape —\nC'est pour toujours, adieu l'Espoir!\nOn ne dit pas dès qu'il s'échappe:\nJusqu'au plaisir de nous revoir.\nLe temps s'enfuit triste et barbare\nEt tôt ou tard on va \nSouvent – le cas n'est pas si rare —\nHasard nous sauve du tombeau.\nDes maux s'éloignent les cohortes\nEt le squelette horrible et noir\nS'en va frappant àd'autres portes:\nJusqu'au plaisir de nous revoir.\nMais quoi? je sens que je me lasse\nEn lassant mes chers auditeurs,\nAllons, je descends du Parnasse —\nIl n'est pas fait pour les chanteurs,\nPour des couplets mon feu s'allume,\nSur un refrain j'ai du pouvoir,\nC'est bien assez – adieu, ma plume!\nJusqu'au plaisir de nous revoir.\nКогда поэт в восторге\nЧитает вам свою оду или поздравительные стихи,\nКогда рассказчик тянет фразу,\nКогда слушаешь попугая,\nНе находя, чему посмеяться, —\nЗасыпаешь, зеваешь в платок,\nЖдешь минуты, когда можно сказать:\n«До приятного свидания».\nНо наедине со своей красавицей,\nИли среди умных людей,\nИстинное счастие оживает,\nБываешь довольным, смеешься, поешь.\nДлите ваши мирные бдения\nИ пойте на исходе вечера\nВашим друзьям, вашим бутылкам:\n«До приятного свидания».\nДрузья, жизнь мимолетна,\nИ всё уплывает вместе с временем.\nЛюбовь тоже летун,\nПтица нашей весны.\nСлишком рано она исчезает, смеясь украдкой,\nИ навсегда – прощай Надежда,\nКогда она упорхнет, не скажешь более:\n«До приятного свидания».\nВремя бежит, печальное и жестокое, —\nИ рано или поздно отправляешься на тот свет.\nИногда – это бывает не так уж редко —\nСлучай спасает нас от могилы,\nУдаляются полчища страданий,\nИ черный ужасный скелет\nУходит стучаться в другие двери:\n«До приятного свидания».\nНо что? я чувствую, что утомился,\nУтомляя моих дорогих слушателей.\nХорошо, я спускаюсь с Парнаса,\nОн создан не для певцов.\nМеня вдохновляют куплеты.\nУ меня власть над припевом.\nДовольно – прощай, перо!\n«До приятного свидания».\nПеревод\nКуплеты"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма", "content": "«Скажи, что нового». – Ни слова.\n«Не знаешь ли, где, как и кто?»\n– О братец, отвяжись – я знаю только то,\nЧто ты дурак… но это уж не ново.\n\"Больны вы, дядюшка? Нет мочи,\nКак беспокоюсь я! три ночи,\nПоверьте, глаз я не смыкал\". —\n\"Да, слышал, слышал: в банк играл.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Надпись к беседке", "content": "С благоговейною душой\nПриближься, путник молодой,\nЛюбви к пустынному приюту.\nЗдесь ею счастлив был я раз —\nВ восторге пламенном погас.\nИ время самое для нас\nОстановилось на минуту.\nВот Виля – он любовью дышет,\nОн песни пишет зло,\nКак Геркулес, сатиры пишет,\nВлюблен, как Буало.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На гр. А. К. Разумовского", "content": "Ах! боже мой, какую\nЯ слышал весть смешную:\nРазумник получил ведь ленту голубую.\n– Бог с ним! я недруг никому:\nДай бог и царствие небесное ему."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На Баболовский дворец", "content": "Прекрасная! пускай восторгом насладится\nВ объятиях твоих российский полубог.\nЧто с участью твоей сравнится?\nВесь мир у ног его – здесь у твоих он ног.\nПожарский, Минин, Гермоген,\nили Спасенная Россия.\nСлог дурен, темен, напыщен —\nИ тяжки словеса пустые.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма на смерть стихотворца", "content": "Покойник Клит в раю не будет:\nТворил он тяжкие грехи. —\nПусть бог дела его забудет,\nКак свет забыл его стихи!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Портрет", "content": "Вот карапузик наш, монах,\nПоэт, писец и воин.\nВсегда, за всё, во всех местах,\nКрапивы он достоин:\nС Мартыном поп он записной,\nС Фроловым математик;\nВступает Энгельгардт-герой —\nИ вмиг он дипломатик."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На Пучкову", "content": "Пучкова, право, не смешна:\nПером содействует она\nБлаготворительным газет недельных видам,\nХоть в смех читателям, да в пользу инвалидам."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Твой и мой", "content": "Бог весть, за что философы, пииты\nНа  и  давным-давно сердиты.\nНе спорю я с ученой их толпой,\nНо и бранить причины не имею\nТо. что дарит мне радость и покой.\nЧто, ежели б ты не была \nЧто, ежели б я не был, Ниса, \nТошней идиллии и холодней чем ода,\nОт злости мизантроп, от глупости поэт —\nКак страшно над тобой забавилась природа,\nКогда готовила на свет.\nБоишься ты людей, как черного недуга,\nО жалкой образец уродливой мечты!\nУтешься, злой глупец! иметь не будешь ты\nВвек ни любовницы ни друга.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Стихотворения написанные во время учебы в лицее", "content": "К Каверину\nЗабудь, любезный мой Каверин,\nМинутной резвости нескромные стихи.\nЛюблю я первый, будь уверен,\nТвои гусарские грехи.\nПрослыть апостолом Зенонова ученья,\nБыть может, хорошо – но ни тебе, ни мне.\nЯ знаю, что страстей волненья\nИ шалости, и заблужденья\nПристали наших дней блистательной весне.\nПускай умно, хотя неосторожно,\nДурачиться мы станем иногда —\nПока без лишнего стыда\nДурачиться нам будет можно.\nВсему пора, всему свой миг,\nВсё чередой идет определенной:\nСмешон и ветреный старик,\nСмешон и юноша степенный.\nНасытясь жизнию у юных дней в гостях,\nПростимся навсегда с Веселием шумливым,\nС Венерой пылкою, и с Вакхом прихотливым,\nВздохнем об них, как о друзьях,\nИ Старость удивим поклоном молчаливым.\nТеперь в беспечности живи,\nЛюби друзей, храни об них воспоминанье,\nМолись и Кому и Любви,\nМинуту юности лови\nИ черни презирай ревнивое роптанье.\nОна не ведает, что можно дружно жить\nС стихами, с картами, с Платоном и с бокалом,\nЧто резвых шалостей под легким покрывалом\nИ ум возвышенный и сердце можно скрыть.\nЭлегия\nОпять я ваш, о юные друзья!\nТуманные сокрылись дни разлуки:\nИ брату вновь простерлись ваши руки,\nВаш резвый круг увидел снова я.\nВсё те же вы, но сердце уж не то же:\nУже не вы ему всего дороже,\nУж я не тот… невидимой стезей —\nУшла пора веселости беспечной,\nУшла навек, и жизни скоротечной\nЛуч утренний бледнеет надо мной. —\nВеселие рассталося с душой.\nОтверженный судьбиною ревнивой,\nУлыбку, смех, и резвость, и покой —\nЯ всё забыл: печали молчаливой\nПокров лежит над юною главой…\nНапрасно вы беседою шутливой\nИ нежностью души красноречивой\nМой тяжкой сон хотите перервать,\nВсё кончилось, – и резвости счастливой\nВ душе моей изгладилась печать.\nЧтоб удалить угрюмые страданья,\nНапрасно вы несете лиру мне;\nМинувших дней погаснули мечтанья,\nИ умер глас в бесчувственной струне.\nПеред собой одну печаль я вижу!\nМне страшен мир, мне скучен дневный свет;\nПойду в леса, в которых жизни нет,\nГде мертвый мрак – я радость ненавижу;\nВо мне застыл ее минутный след.\nОпали вы, листы вчерашней розы!\nНе доцвели до месячных лучей.\nУмчались вы, дни радости моей!\nУмчались вы – невольно льются слезы,\nИ вяну я на темном утре дней.\nО Дружество! предай меня забвенью;\nВ безмолвии покорствую судьбам,\nОставь меня сердечному мученью,\nОставь меня пустыням и слезам.\nК молодой вдове\nЛида, друг мой неизменный,\nПочему сквозь легкой сон\nЧасто, негой утомленный,\nСлышу я твой тихой стон?\nПочему, в любви счастливой\nВидя страшную мечту,\nВзор недвижный, боязливый\nУстремляешь в темноту?\nПочему, когда вкушаю\nБыстрый обморок любви,\nИногда я замечаю\nСлезы тайные твои?\nТы рассеянно внимаешь\nРечи пламенной моей,\nХладно руку пожимаешь,\nХладен взор твоих очей…\nО бесценная подруга!\nВечно ль слезы проливать,\nВечно ль мертвого супруга\nИз могилы вызывать?\nВерь мне: узников могилы\nТам объемлет вечный сон;\nИм не мил уж голос милый,\nНе прискорбен скорби стон;\nНе для них – весенни розы,\nСладость утра, шум пиров,\nОткровенной дружбы слезы\nИ любовниц робкий зов…\nРано друг твой незабвенный\nВздохом смерти воздохнул\nИ блаженством упоенный\nНа груди твоей уснул.\nСпит увенчанный счастливец;\nВерь любви – невинны мы.\nНет, разгневанный ревнивец\nНе придет из вечной тьмы;\nТихой ночью гром не грянет,\nИ завистливая тень\nБлиз любовников не станет,\nВызывая спящий день.\nБезверие\nО вы, которые с язвительным упреком,\nСчитая мрачное безверие пороком,\nБежите в ужасе того, кто с первых лет\nБезумно погасил отрадный сердцу свет;\nСмирите гордости жестокой исступленье:\nИмеет он права на ваше снисхожденье,\nНа слезы жалости; внемлите брата стон,\nНесчастный не злодей, собою страждет он.\nКто в мире усладит души его мученья?\nУвы! он первого лишился утешенья!\nВзгляните на него – не там, где каждый день\nТщеславие на всех наводит ложну тень,\nНо в тишине семьи, под кровлею родною,\nВ беседе с дружеством иль темною мечтою.\nНайдите там его, где илистый ручей\nПроходит медленно среди нагих полей;\nГде сосен вековых таинственные сени,\nШумя, на влажный мох склонили вечны тени.\nВзгляните – бродит он с увядшею душой,\nСвоей ужасною томимый пустотой,\nТо грусти слезы льет, то слезы сожаленья.\nНапрасно ищет он унынью развлеченья;\nНапрасно в пышности свободной простоты\nПрироды перед ним открыты красоты;\nНапрасно вкруг себя печальный взор он водит:\nУм ищет божества, а сердце не находит.\nНастигнет ли его глухих Судеб удар,\nОтъемлется ли вдруг минутный счастья дар,\nВ любви ли, в дружестве обнимет он измену\nИ их почувствует обманчивую цену:\nЛишенный всех опор отпадший веры сын\nУж видит с ужасом, что в свете он один,\nИ мощная рука к нему с дарами мира\nНе простирается из-за пределов мира…\nНесчастия, Страстей и Немощей сыны,\nМы все на страшный гроб родясь осуждены.\nВсечасно бренных уз готово разрушенье;\nНаш век – неверный день, всечасное волненье.\nКогда, холодной тьмой объемля грозно нас,\nЗавесу вечности колеблет смертный час,\nУжасно чувствовать слезы последней Муку —\nИ с миром начинать безвестную разлуку!\nТогда, беседуя с отвязанной душой,\nО Вера, ты стоишь у двери гробовой,\nТы ночь могильную ей тихо освещаешь,\nИ ободренную с Надеждой отпускаешь…\nНо, други! пережить ужаснее друзей!\nЛишь Вера в тишине отрадою своей\nЖивит унывший дух и сердца ожиданье.\n«Настанет! – говорит, – назначено свиданье!»\nА он (слепой мудрец!), при гробе стонет он,\nС усладой бытия несчастный разлучен,\nНадежды сладкого не внемлет он привета,\nПодходит к гробу он, взывает… нет ответа!\nВидали ль вы его в безмолвных тех местах,\nГде кровных и друзей священный тлеет прах?\nВидали ль вы его над хладною могилой,\nГде нежной Делии таится пепел милый?\nК почившим позванный вечерней тишиной,\nК кресту приникнул он бесчувственной главой\nСтенанья изредка глухие раздаются,\nОн плачет – но не те потоки слез лиются,\nКоторы сладостны для страждущих очей\nИ сердцу дороги свободою своей;\nНо слез отчаянья, но слез ожесточенья.\nВ молчаньи ужаса, в безумстве исступленья\nДрожит, и между тем под сенью темных ив,\nУ гроба матери колена преклонив,\nТам дева юная в печали безмятежной\nВозводит к небу взор болезненный и нежный,\nОдна, туманною луной озарена,\nКак ангел горести является она;\nВздыхает медленно, могилу обнимает —\nВсё тихо вкруг его, а, кажется, внимает.\nНесчастный на нее в безмолвии глядит,\nКачает головой, трепещет и бежит,\nСпешит он далее, но вслед унынье бродит.\nВо храм ли вышнего с толпой он молча входит,\nТам умножает лишь тоску души своей.\nПри пышном торжестве старинных алтарей,\nПри гласе пастыря, при сладком хоров пенье,\nТревожится его безверия мученье.\nОн бога тайного нигде, нигде не зрит,\nС померкшею душой святыне предстоит,\nХолодный ко всему и чуждый к умиленью\nС досадой тихому внимает он моленью.\n\"Счастливцы! – мыслит он, – почто не можно мне\nСтрастей бунтующих в смиренной тишине,\nЗабыв о разуме и немощном и строгом,\nС одной лишь верою повергнуться пред богом!\"\nНапрасный сердца крик! нет, нет! не суждено\nЕму блаженство знать! Безверие одно,\nПо жизненной стезе во мраке вождь унылый,\nВлечет несчастного до хладных врат могилы.\nИ что зовет его в пустыне гробовой —\nКто ведает? но там лишь видит он покой.\nК Дельвигу\nБлажен, кто с юных лет увидел пред собою\nИзвивы темные двухолмной высоты,\nКто жизни в тайный путь с невинною душою\nПустился пленником мечты!\nНаперснику богов безвестны бури злые,\nНад ним их промысел, безмолвною порой\nЕго баюкают Камены молодые\nИ с перстом на устах хранят певца покой.\nСтыдливой Грации внимает он советы\nИ, чувствуя в груди огонь еще младой,\nВосторженный поет на лире золотой.\nО Дельвиг! счастливы поэты!\nМой друг, и я певец! и мой смиренный путь\nВ цветах украсила богиня песнопенья,\nИ мне в младую боги грудь\nВлияли пламень вдохновенья.\nВ младенчестве моем я чувствовать умел,\nВсё жизнью вкруг меня дышало,\nВсё резвый ум обворожало.\nИ первую черту я быстро пролетел.\nС какою тихою красою\nМинуты детства протекли;\nХвала, о боги! вам, вы мощною рукою\nОт ярых гроз мирских невинность отвели.\nНо всё прошло – и скрылись в темну даль\nСвобода, радость, восхищенье;\nДругим и юность наслажденье:\nОна мне мрачная печаль!\nТак рано зависти увидеть зрак кровавый\nИ низкой клеветы во мгле сокрытый яд.\nНет, нет! ни счастием, ни славой\nНе буду ослеплен. Пускай они манят\nНа край погибели любимцев обольщенных.\nИсчез священный жар!\nЗабвенью сладких песней дар\nИ голос струн одушевленных!\nВо прах и лиру и венец!\nПускай не будут знать, что некогда певец,\nВраждою, завистью на жертву обреченный,\nПогиб на утре лет.\nКак ранний на поляне цвет,\nКосой безвременно сраженный.\nИ тихо проживу в безвестной тишине;\nПотомство грозное не вспомнит обо мне,\nИ гроб несчастного, в пустыне мрачной, дикой,\nЗабвенья порастет ползущей повиликой!\nСтансы. (Из Вольтера)\nТы мне велишь пылать душою:\nОтдай же мне протекши дни,\nС моей вечернею зарею\nМое ты утро съедини!\nМой век невидимо проходит,\nИз круга Смехов и Харит\nУж Время скрыться мне велит\nИ за руку меня выводит —\nНе даст оно пощады нам.\nКто применяться не умеет\nСвоим изменчивым годам,\nТот их несчастья лишь имеет.\nСчастливцам резвым, молодым\nОставим страсти заблужденья;\nЖивем мы в мире два мгновенья —\nОдно рассудку отдадим.\nВы, услаждавшие печали\nМинутной младости моей,\nЛюбовь, мечтанья первых дней —\nУжель навек вы убежали?\nНам должно дважды умирать:\nПроститься с сладостным мечтаньем —\nВот Смерть ужасная страданьем!\nЧто значит после не дышать?\nНа пасмурном моем закате,\nСреди пустынной темноты,\nТак сожалел я об утрате\nОбманов милыя мечты.\nТогда на голос мой унылый\nМне Дружба руку подала,\nОна Любви подобна милой\nВ одной лишь нежности была.\nЯ ей принес увядши розы\nОтрадных юношества дней,\nИ вслед пошел, но лил я слезы\nЧто мог итти вослед лишь ей!\nПослание В. Л. Пушкину\nСкажи, парнасский мой отец,\nНеужто верных муз любовник\nНе может нежный быть певец\nИ вместе гвардии полковник?\nУжели тот, кто иногда\nЖжет ладан Аполлону даром,\nЗа честь не смеет без стыда\nЖечь порох на войне с гусаром\nИ, если можно, города?\nБеллона, Муза и Венера,\nВот, кажется, святая вера\nДней наших всякого певца.\nЯ шлюсь на русского Буфлера\nИ на Дениса храбреца,\nНо не на Глинку офицера,\nДовольно плоского певца;\nНе нужно мне его примера…\nТы скажешь: \"Перестань, болтун!\nБудь человек, а не драгун;\nПарады, караул, ученья —\nВсё это оды не внушит,\nА только душу иссушит,\nИ к Марину для награжденья,\nБыть может, прямо за Коцит\nПошлют читать его творенья.\nПослушай дяди, милый мой:\nСтупай себе к слепой Фемиде\nИль к дипломатике косой!\nКропай, мой друг, посланья к Лиде,\nОставь военные грехи\nИ в сладостях успокоенья\nПиши сенатские решенья\nИ пятистопные стихи;\nИ не с гусарского корнета, —\nВозьми пример с того поэта,\nС того, которого рука\nНарисовала Ермака\nВ снегах незнаемого света,\nИ плен могучего Мегмета,\nИ мужа модного рога,\nКоторый, милостию бога,\nМинистр и сладостный певец,\nБыл строгой чести образец,\nКак образец он будет слога\".\nВсё так, почтенный дядя мой,\nПочтен, кто глупости людской\nРешит запутанные споры;\nУмен, кто хитрости рукой\nПереплетает меж собой\nДипломатические вздоры\nИ правит нашею судьбой.\nСмешон, конечно, мирный воин,\nИ эпиграммы самой злой\nВ известных «Святках» он достоин.\nНо что прелестней и живей\nВойны, сражений и пожаров,\nКровавых и пустых полей,\nБивака, рыцарских ударов?\nИ что завидней бранных дней\nНе слишком мудрых усачей,\nНо сердцем истинных гусароь\nОни живут в своих шатрах,\nВдали забав и нег и граций,\nКак жил бессмертный трус Гораций\nВ тибурских сумрачных лесах;\nНе знают света принужденья,\nНе ведают, что скука, страх;\nДают обеды и сраженья,\nПоют и рубятся в боях.\nСчастлив, кто мил и страшен миру;\nО ком за песни, за дела\nГремит правдивая хвала;\nКто славил Марса и Темиру\nИ бранную повесил лиру\nМеж верной сабли и седла.\nНо вы, враги трудов и славы,\nПитомцы Феба и забавы,\nВы, мирной праздности друзья\nШепну вам на-ухо: вы правы,\nИ с вами соглашаюсь я!\nБог создал для себя природу,\nСвой рай и счастие глупцам,\nЗлословие, мужчин и моду,\nКонечно, для забавы дам,\nЗаботы знатному народу,\nДурачество для всех, – а нам\nУединенье и свободу!\nПисьмо к Лиде\nЛишь благосклонный мрак раскинет\nНад нами тихой свой покров,\nИ время к полночи придвинет\nСтрелу медлительных часов,\nКогда не спит в тиши природы\nОдна счастливая любовь:\nТогда моей темницы вновь\nПокину я немые своды…\nЛетучих остальных минут\nМне слишком тягостна потеря —\nНо скоро Аргусы заснут,\nЗамкам предательным поверя,\nИ я в обители твоей…\nПо скорой поступи моей,\nПо сладострастному молчанью,\nПо смелым, трепетным рукам,\nПо воспаленному дыханью\nИ жарким, ласковым устам\nУзнай любовника – настали\nВосторги, радости мои!..\nО Лида, если б умирали\nС блаженства, неги и любви!\nКнязю А. М. Горчакову\nВстречаюсь я с осьмнадцатой весной.\nВ последний раз, быть может, я с тобой,\nЗадумчиво внимая шум дубравный,\nНад озером иду рука с рукой.\nГде вы, лета беспечности недавней?\nС надеждами во цвете юных лет,\nМой милый друг, мы входим в новый свет;\nНо там удел назначен нам не равный,\nИ розно наш оставим в жизни след.\nТебе рукой Фортуны своенравной\nУказан путь и счастливый, и славный, —\nМоя стезя печальна и темна;\nИ нежная краса тебе дана.\nИ нравиться блестящий дар природы,\nИ быстрый ум, и верный, милый нрав;\nТы сотворен для сладостной свободы,\nДля радости, для славы, для забав.\nОни пришли, твои златые годы,\nОгня любви прелестная пора.\nСпеши любить и, счастливый вчера,\nСегодня вновь будь счастлив осторожно;\nАмур велит: и завтра, если можно,\nВновь миртами красавицу венчай…\nО, скольких слез, предвижу, ты виновник!\nИзмены друг и ветреный любовник,\nБудь верен всем – пленяйся и пленяй.\nА мой удел… но пасмурным туманом\nЗачем же мне грядущее скрывать?\nУвы! нельзя мне вечным жить обманом\nИ счастья тень, забывшись, обнимать.\nВся жизнь моя – печальный мрак ненастья\nДве-три весны, младенцем, может быть,\nЯ счастлив был, не понимая счастья;\nОни прошли, но можно ль их забыть?\nОни прошли, и скорбными глазами\nСмотря на путь, оставленный навек, —\nНа краткий путь, усыпанный цветами,\nКоторым я так весело протек,\nЯ слезы лью, я трачу век напрасно,\nМучительным желанием горя.\nТвоя заря – заря весны прекрасной;\nМоя ж, мой друг, – осенняя заря.\nЯ знал любовь, но не знавал надежды,\nСтрадал один, в безмолвии любил.\nБезумный, сон покинул томны вежды,\nНо мрачные я грезы не забыл.\nДуша полна невольной, грустной думой:\nМне кажется: на жизненном пиру\nОдин с тоской явлюсь я, гость угрюмый,\nЯвлюсь на час – и одинок умру.\nИ не придет друг сердца незабвенный\nВ последний миг мой томный взор сомкнуть,\nИ не придет на холм уединенный\nВ последний раз с любовию вздохнуть!\nУжель моя пройдет пустынно младость?\nИль мне чужда счастливая любовь?\nУжель умру, не ведая, что радость?\nЗачем же жизнь дана мне от богов?\nЧего мне ждать? В рядах забытый воин,\nСреди толпы затерянный певец,\nКаких наград я в будущем достоин\nИ счастия какой возьму венец?\nНо что?.. Стыжусь!.. Нет, ропот – униженье.\nНет, праведно богов определенье!\nУжель лишь мне не ведать ясных дней?\nНет! и в слезах сокрыто наслажденье,\nИ в жизни сей мне будет утешенье:\nМой скромный дар и счастие друзей.\nВ альбом\nПройдет любовь, умрут желанья;\nРазлучит нас холодный свет;\nКто вспомнит тайные свиданья,\nМечты, восторги прежних лет?..\nПозволь в листах воспоминанья\nОставить им минутный след.\nВ альбом Илличевскому\nМой друг! неславный я поэт,\nХоть христианин православный.\nДуша бессмертна, слова нет,\nМоим стихам удел неравный —\nИ песни Музы своенравной,\nЗабавы резвых, юных лет,\nПогибнут смертию забавной,\nИ нас не тронет здешний свет!\nАх! ведает мой добрый гений,\nЧто предпочел бы я скорей\nБессмертию души моей\nБессмертие своих творений.\nНе властны мы в судьбе своей,\nПо крайней мере, нет сомненья,\nСей плод небрежный вдохновенья,\nБез подписи, в твоих руках\nНа скромных дружества листках\nУйдет от общего забвенья…\nНо пусть напрасен будет труд,\nТвоею дружбой оживленный —\nМои стихи пускай умрут —\nГлас сердца, чувства неизменны\nНаверно их переживут!\nТоварищам\nПромчались годы заточенья\nНедолго, мирные друзья,\nНам видеть кров уединенья\nИ Царскосельские поля.\nРазлука ждет нас у порогу,\nЗовет нас дальний света шум,\nИ каждый смотрит на дорогу\nС волненьем гордых, юных дум.\nИной, под кивер спрятав ум,\nУже в воинственном наряде\nГусарской саблею махнул —\nВ крещенской утренней прохладе\nКрасиво мерзнет на параде,\nА греться едет в караул;\nДругой, рожденный быть вельможей,\nНе честь, а почести любя,\nУ плута знатного в прихожей\nПокорным плутом зрит себя;\nЛишь я, судьбе во всем послушный,\nСчастливой лени верный сын,\nДушой беспечный, равнодушный,\nЯ тихо задремал один…\nРавны мне писари, уланы,\nРавны Законы, кивера,\nНе рвусь я грудью в капитаны\nИ не ползу в ассесора:\nДрузья! немного снисхожденья —\nОставьте красный мне колпак,\nПока его за прегрешенья\nНе променял я на шишак,\nПока ленивому возможно,\nНе опасаясь грозных бед,\nЕще рукой неосторожной\nВ июле распахнуть жилет.\nНадпись на стене больницы\nВот здесь лежит больной студент;\nЕго судьба неумолима.\nНесите прочь медикамент:\nБолезнь любви неизлечима!\nВ альбом Пущину\nВзглянув когда-нибудь на тайный сей листок,\nИсписанный когда-то мною,\nНа-время улети в лицейский уголок\nВсесильной, сладостной мечтою.\nТы вспомни быстрые минуты первых дней,\nНеволю мирную, шесть лет соединенья,\nПечали, радости, мечты души твоей,\nРазмолвки дружества и сладость примиренья…\nЧто было и не будет вновь…\nИ с тихими тоски слезами\nТы вспомни первую любовь.\nМой друг, она прошла… но с первыми друзьями\nНе резвою мечтой союз твой заключен;\nПред грозным временем, пред грозными судьбами,\nО милый, вечен он!\nКюхельбекеру\nВ последний раз, в тиши уединенья,\nМоим стихам внимает наш Пенат!\nЛицейской жизни милый брат,\nДелю с тобой последние мгновенья!\nИтак, они прошли – лета соединенья; —\nИтак, разорван он – наш братский верный круг!\nПрости!.. хранимый тайным небом,\nНе разлучайся, милый друг,\nС фортуной, дружеством и Фебом, —\nУзнай любовь – неведомую мне —\nЛюбовь надежд, восторгов, упоенья:\nИ дни твои полетом сновиденья\nДа пролетят в счастливой тишине!\nПрости… где б ни был я: в огне ли смертной битвы,\nПри мирных ли брегах родимого ручья,\nСвятому братству верен я!\nИ пусть… (услышит ли Судьба мои молитвы?)\nПусть будут счастливы все, все твои друзья!\nК портрету Каверина\nВ нем пунша и войны кипит всегдашний жар,\nНа Марсовых полях он грозный был воитель,\nДрузьям он верный друг, красавицам мучитель,\nИ всюду он гусар.\nК письму\nВ нем радости мои; когда померкну я,\nПускай оно груди бесчувственной коснется:\nБыть может, милые друзья,\nБыть может сердце вновь забьется.\nСновидение\nНедавно, обольщен прелестным сновиденьем,\nВ венце сияющем, царем я зрел себя;\nМечталось, я любил тебя —\nИ сердце билось наслажденьем.\nЯ страсть у ног твоих в восторгах изъяснял.\nМечты! ах! отчего вы счастья не продлили?\nНо боги не всего теперь меня лишили:\nЯ только – царство потерял.\nОна\n«Печален ты: признайся, что с тобой».\n– Люблю, мой друг! – «Но кто ж тебя пленила?»\n– Она. – «Да кто ж? Глицера ль, Хлоя, Лила?»\n– О, нет! – «Кому ж ты жертвуешь душой?»\n– Ах!  – \"Ты скромен, друг сердечный!\nНо почему ж ты столько огорчен?\nИ кто виной? Супруг, отец, конечно…\"\n– Не то, мой друг! – «Но что ж?» – Я  не "}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Стихотворения написанные после учебы в лицее", "content": "* * *\n* * *\n* * *\nЕсть в России город Луга\nПетербургского округа;\nХуже не было б сего\nГородишки на примете,\nЕсли б не было на свете\nНоворжева моего.\nПростите, верные дубравы!\nПрости, беспечный мир полей,\nИ легкокрылые забавы\nСтоль быстро улетевших дней!\nПрости, Тригорское, где радость\nМеня встречала столько раз!\nНа то ль узнал я вашу сладость,\nЧтоб навсегда покинуть вас?\nОт вас беру воспоминанье.\nА сердце оставляю вам.\nБыть может (сладкое мечтанье!),\nЯ к вашим возвращусь полям,\nПриду под липовые своды,\nНа скат тригорского холма,\nПоклонник дружеской свободы,\nВеселья, граций и ума.\nОрлов с Истоминой в постеле\nВ убогой наготе лежал.\nНе отличился в жарком деле\nНепостоянный генерал.\nНе думав милого обидеть,\nВзяла Лаиса микроскоп\nИ говорит: \"Позволь увидеть,\nЧем ты меня, мой милый, <– >\".\nК Огаревой, которой митрополит прислал плодов из своего саду\nМитрополит, хвастун бесстыдный,\nТебе прислав своих плодов,\nХотел уверить нас, как видно,\nЧто сам он бог своих садов.\nВозможно всё тебе – Харита\nУлыбкой Дряхлость победит,\nС ума сведет митрополита\nИ пыл желаний в нем родит.\nИ он, твой встретив взор волшебный,\nЗабудет о своем кресте\nИ нежно станет петь молебны\nТвоей небесной красоте.\nЭпиграмма. <На Карамзина>\n\"Послушайте: я сказку вам начну\nПро Игоря и про его жену,\nПро Новгород и Царство Золотое,\nА может быть про Грозного царя…\"\n– И, бабушка, затеяла пустое!\nДокончи нам «Илью-богатыря».\nТургеневу\nТургенев, верный покровитель\nПопов, евреев и скопцов,\nНо слишком счастливый гонитель\nИ езуитов, и глупцов,\nИ лености моей бесплодной,\nВсегда беспечной и свободной,\nПодруги благотворных снов!\nК чему смеяться надо мною,\nКогда я слабою рукою\nНа лире с трепетом брожу\nИ лишь изнеженные звуки\nЛюбви, сей милой сердцу муки,\nВ струнах незвонких нахожу?\nДушой предавшись наслажденью,\nЯ сладко, сладко задремал.\nОдин лишь ты с глубокой ленью\nК трудам охоту сочетал;\nОдин лишь ты, любовник страстный\nИ Соломирской, и креста,\nТо ночью прыгаешь с прекрасной,\nТо проповедуешь Христа. —\nНа свадьбах и в Библейской зале,\nСреди веселий и забот,\nРоняешь Лунину на бале,\nПодъемлешь трепетных сирот;\nЛенивец милый на Парнассе,\nЗабыв любви своей печаль,\nС улыбкой дремлешь в Арзамасе\nИ спишь у графа де-Лаваль;\nНося мучительное бремя\nПустых иль тяжких должностей,\nОдин лишь ты находишь время\nСмеяться лености моей.\nНе вызывай меня ты боле\nК навек оставленным трудам.\nНи к поэтической неволе,\nНи к обработанным стихам.\nЧто нужды, если и с ошибкой\nИ слабо иногда пою?\nПускай Нинета лишь улыбкой\nЛюбовь беспечную мою\nВоспламенит и успокоит!\nА труд и холоден и пуст:\nПоэма никогда не стоит\nУлыбки сладострастных уст.\nК ***\nНе спрашивай, за чем унылой думой\nСреди забав я часто омрачен,\nЗа чем на всё подъемлю взор угрюмый,\nЗа чем не мил мне сладкой жизни сон;\nНе спрашивай, за чем душой остылой\nЯ разлюбил веселую любовь\nИ никого не называю  —\nКто раз любил, уж не полюбит вновь;\nКто счастье знал, уж не узнает счастья.\nНа краткой миг блаженство нам дано:\nОт юности, от нег и сладострастья\nОстанется уныние одно…\nКраев чужих неопытный любитель\nИ своего всегдашний обвинитель,\nЯ говорил: в отечестве моем\nГде верный ум, где гений мы найдем?\nГде гражданин с душою благородной,\nВозвышенной и пламенно свободной?\nГде женщина – не с хладной красотой,\nНо с пламенной, пленительной, живой?\nГде разговор найду непринужденный,\nБлистательный, веселый, просвещенный?\nС кем можно быть не хладным, не пустым?\nОтечество почти я ненавидел —\nНо я вчера Галлицыну увидел\nИ примирен с отечеством моим.\n* * *\nК ней\nВ печальной праздности я лиру забывал,\nВоображение в мечтах не разгоралось,\nС дарами юности мой гений отлетал,\nИ сердце медленно хладело, закрывалось\nВас вновь я призывал, о дни моей весны,\nВы, пролетевшие под сенью тишины,\nДни дружества, любви, надежд и грусти нежной,\nКогда, поэзии поклонник безмятежный,\nНа лире счастливой я тихо воспевал\nВолнение любви, уныние разлуки —\nИ гул дубрав горам передавал\nМои задумчивые звуки…\nНапрасно! Я влачил постыдной лени груз,\nВ дремоту хладную невольно погружался,\nБежал от радостей, бежал от милых муз\nИ – слезы на глазах – со славою прощался!\nНо вдруг, как молнии стрела,\nЗажглась в увядшем сердце младость,\nДуша проснулась, ожила,\nУзнала вновь любви надежду, скорбь и радость.\nВсё снова расцвело! Я жизнью трепетал;\nПрироды вновь восторженный свидетель,\nЖивее чувствовал, свободнее дышал,\nСильней пленяла добродетель…\nХвала любви, хвала богам!\nВновь лиры сладостной раздался голос юный,\nИ с звонким трепетом воскреснувшие струны\nНесу к твоим ногам!..\nВольность. Ода\nБеги, сокройся от очей,\nЦитеры слабая царица!\nГде ты, где ты, гроза царей.\nСвободы гордая певица? —\nПриди, сорви с меня венок,\nРазбей изнеженную лиру…\nХочу воспеть Свободу миру,\nНа тронах поразить порок.\nОткрой мне благородный след\nТого возвышенного галла,\nКому сама средь славных бед\nТы гимны смелые внушала.\nПитомцы ветреной Судьбы,\nТираны мира! трепещите!\nА вы, мужайтесь и внемлите,\nВосстаньте, падшие рабы!\nУвы! куда ни брошу взор —\nВезде бичи, везде железы,\nЗаконов гибельный позор,\nНеволи немощные слезы:\nВезде неправедная Власть\nВ сгущенной мгле предрассуждений\nВоссела – Рабства грозный Гений\nИ Славы роковая страсть.\nЛишь там над царскою главой\nНародов не легло страданье,\nГде крепко с Вольностью святой\nЗаконов мощных сочетанье;\nГде всем простерт их твердый щит,\nГде сжатый верными руками\nГраждан над равными главами\nИх меч без выбора скользит\nИ преступленье с высока\nСражает праведным размахом;\nГде не подкупна их рука\nНи алчной скупостью, ни страхом.\nВладыки! вам венец и трон\nДает Закон – а не природа;\nСтоите выше вы народа,\nНо вечный выше вас Закон.\nИ горе, горе племенам,\nГде дремлет он неосторожно,\nГде иль народу иль царям\nЗаконом властвовать возможно!\nТебя в свидетели зову,\nО мученик ошибок славных,\nЗа предков в шуме бурь недавных\nСложивший царскую главу.\nВосходит к смерти Людовик\nВ виду безмолвного потомства,\nГлавой развенчанной приник\nК кровавой плахе Вероломства.\nМолчит Закон – народ молчит,\nПадет преступная секира…\nИ се – злодейская порфира\nНа галлах скованных лежит.\nСамовластительный Злодей!\nТебя, твой трон я ненавижу,\nТвою погибель, смерть детей\nС жестокой радостию вижу.\nЧитают на твоем челе\nПечать проклятия народы,\nТы ужас мира, стыд природы;\nУпрек ты богу на земле.\nКогда на мрачную Неву\nЗвезда полуночи сверкает,\nИ беззаботную главу\nСпокойный сон отягощает,\nГлядит задумчивый певец\nНа грозно спящий средь тумана\nПустынный памятник тирана,\nЗабвенью брошенный дворец —\nИ слышит Клии страшный глас\nЗа сими страшными стенами,\nКалигуллы последний час\nОн видит живо пред очами,\nОн видит – в лентах и звездах,\nВином и злобой упоенны\nИдут убийцы потаенны,\nНа лицах дерзость, в сердце страх.\nМолчит неверный часовой,\nОпущен молча мост подъемный,\nВрата отверсты в тьме ночной\nРукой предательства наемной…\nО стыд! о ужас наших дней!\nКак звери, вторглись янычары!..\nПадут бесславные удары…\nПогиб увенчанный злодей.\nИ днесь учитесь, о цари:\nНи наказанья, ни награды,\nНи кров темниц, ни алтари\nНе верные для вас ограды.\nСклонитесь первые главой\nПод сень надежную Закона,\nИ станут вечной стражей трона\nНародов вольность и покой.\nНе угрожай ленивцу молодому.\nБезвременной кончины я не жду.\nВ венке любви к приюту гробовому\nНе думав ни о чем, без робких слез иду.\nЯ мало жил, я наслаждался мало…\nНо иногда цветы веселья рвал —\nЯ жизни видел лишь начало\n* * *\nКривцову\nНе пугай нас, милый друг,\nГроба близким новосельем:\nПраво, нам таким бездельем\nЗаниматься недосуг.\nПусть остылой жизни чашу\nТянет медленно другой;\nМы ж утратим юность нашу\nВместе с жизнью дорогой;\nКаждый у своей гробницы\nМы присядем на порог:\nУ пафосския царицы\nСвежий выпросим венок,\nЛишний миг у верной лени,\nКруговой нальем сосуд —\nИ толпою наши тени\nК тихой Лете убегут.\nСмертный миг наш будет светел;\nИ подруги шалунов\nСоберут их легкой пепел\nВ урны праздные пиров."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Лицинию", "content": "Лициний, зришь ли ты: на быстрой колеснице,\nВенчанный лаврами, в блестящей багрянице,\nСпесиво развалясь, Ветулий молодой\nВ толпу народную летит по мостовой?\nСмотри, как все пред ним смиренно спину клонят.\nСмотри, как ликторы народ несчастный гонят!\nЛьстецов, сенаторов, прелестниц длинный ряд\nУмильно вслед за ним стремит усердный взгляд;\nЖдут, ловят с трепетом улыбки, глаз движенья,\nКак будто дивного богов благословенья:\nИ дети малые и старцы в сединах,\nВсе ниц пред идолом безмолвно пали в прах:\nДля них и след колес, в грязи напечатленный,\nЕсть некий памятник почетный и священный.\nО Ромулов народ, скажи, давно ль ты пал?\nКто вас поработил и властью оковал?\nКвириты гордые под иго преклонились.\nКому ж, о небеса, кому поработились?\n(Скажу ль?) Ветулию! Отчизне стыд моей,\nРазвратный юноша воссел в совет мужей;\nЛюбимец деспота сенатом слабым правит,\nНа Рим простер ярем, отечество бесславит;\nВетулий римлян царь!.. О стыд, о времена!\nИли вселенная на гибель предана?\nНо кто под портиком, с поникшею главою,\nВ изорванном плаще, с дорожною клюкою,\nСквозь шумную толпу нахмуренный идет?\n«Куда ты, наш мудрец, друг истины, Дамет!»\n– \"Куда: не знаю сам; давно молчу и вижу;\nНа век оставлю Рим: я рабство ненавижу\".\nЛициний, добрый друг! Не лучше ли и нам,\nСмиренно поклонясь Фортуне и мечтам,\nСедого циника примером научиться?\nС развратным городом не лучше ль нам проститься,\nГде всё продажное: законы, правота,\nИ консул, и трибун, и честь, и красота?\nПускай Глицерия, красавица младая,\nРавно всем общая, как чаша круговая,\nНеопытность других в наемну ловит сеть!\nНам стыдно слабости с морщинами иметь;\nТщеславной юности оставим блеск веселий:\nПускай бесстыдный Клит, слуга вельмож, Корнелий\nТоргуют подлостью и с дерзостным челом\nОт знатных к богачам ползут из дома в дом!\nЯ сердцем римлянин: кипит в груди свобода;\nВо мне не дремлет дух великого народа.\nЛициний, поспешим далеко от забот,\nБезумных мудрецов, обманчивых красот!\nЗавистливой судьбы в душе презрев удары,\nВ деревню пренесем отеческие лары!\nВ прохладе древних рощ, на берегу морском,\nНайти нетрудно нам укромный, светлый дом,\nГде, больше не страшась народного волненья.\nПод старость отдохнем в глуши уединенья,\nИ там, расположась в уютном уголке,\nПри дубе пламенном, возженном в камельке,\nВоспомнив старину за дедовским фиялом,\nСвой дух воспламеню жестоким Ювеналом,\nВ сатире праведной порок изображу\nИ нравы сих веков потомству обнажу.\nО Рим, о гордый край разврата, злодеянья!\nПридет ужасный день, день мщенья, наказанья\nПредвижу грозного величия конец:\nПадет, падет во прах вселенныя венец.\nНароды юные, сыны свирепой брани,\nС мечами на тебя подымут мощны длани,\nИ горы и моря оставят за собой\nИ хлынут на тебя кипящею рекой.\nИсчезнет Рим: его покроет мрак глубокой;\nИ путник, устремив на груды камней око,\nВоскликнет, в мрачное раздумье углублен:\n«Свободой Рим возрос, а рабством погублен»."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Старик", "content": "Уж я не тот любовник страстный,\nКому дивился прежде свет:\nМоя весна и лето красно\nНа век прошли, пропал и след.\nАмур, бог возраста младого!\nЯ твой служитель верный был;\nАх, если б мог родиться снова,\nУж так ли б я тебе служил!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Роза", "content": "Где наша роза,\nДрузья мои?\nУвяла роза,\nДитя зари.\nНе говори:\nТак вянет младость!\nНе говори:\nВот жизни радость!\nЦветку скажи:\nПрости, жалею!\nИ на лилею\nНам укажи."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Гроб Анакреона", "content": "Всё в таинственном молчаньи;\nХолм оделся темнотой;\nХодит в облачном сияньи\nПолумесяц молодой.\nВижу: лира над могилой\nДремлет в сладкой тишине;\nЛишь порою звон унылый,\nБудто лени голос милый,\nВ мертвой слышится струне.\nВижу: горлица на лире,\nВ розах кубок и венец…\nДруги, здесь почиет в мире\nСладострастия мудрец.\nПосмотрите: на порфире\nОживил его резец!\nЗдесь он в зеркало глядится,\nГоворя: \"Я сед и стар,\nЖизнью дайте ж насладиться:\nЖизнь, увы, не вечный дар!\"\nЗдесь, подняв на лиру длани\nИ нахмуря важно бровь,\nХочет петь он бога брани,\nНо поет одну любовь.\nЗдесь готовится природе\nДолг последний заплатить:\nСтарец пляшет в хороводе,\nЖажду просит утолить.\nВкруг любовника седого\nДевы скачут и поют;\nОн у времени скупого\nКрадет несколько минут.\nВот и музы, и хариты\nВ гроб любимца увели;\nПлющем, розами увиты,\nИгры вслед за ним пошли.\nОн исчез, как наслажденье,\nКак веселый сон любви.\nСмертный, век твой привиденье:\nСчастье резвое лови;\nНаслаждайся, наслаждайся;\nЧаще кубок наливай;\nСтрастью пылкой утомляйся\nИ за чашей отдыхай!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Певец", "content": "Слыхали ль вы за рощей глас ночной\nПевца любви, певца своей печали?\nКогда поля в час утренний молчали,\nСвирели звук унылый и простой\nСлыхали ль вы?\nВстречали ль вы в пустынной тьме лесной\nПевца любви, певца своей печали?\nСледы ли слез, улыбку ль замечали,\nИль тихий взор, исполненный тоской,\nВстречали вы?\nВздохнули ль вы, внимая тихой глас\nПевца любви, певца своей печали?\nКогда в лесах вы юношу видали:\nВстречая взор его потухших глаз,\nВздохнули ль вы?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Морфею", "content": "Морфей, до утра дай отраду\nМоей мучительной любви.\nПриди, задуй мою лампаду,\nМои мечты благослови!\nСокрой от памяти унылой\nРазлуки страшный приговор!\nПускай увижу милый взор.\nПускай услышу голос милый.\nКогда ж умчится ночи мгла,\nИ ты мои покинешь очи,\nО, если бы душа могла\nЗабыть любовь до новой ночи!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Друзьям", "content": "Богами вам еще даны\nЗлатые дни, златые ночи,\nИ томных дев устремлены\nНа вас внимательные очи.\nИграйте, пойте, о друзья!\nУтратьте вечер скоротечный;\nИ вашей радости беспечной\nСквозь слезы улыбнуся я."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Амур и Гименей", "content": "Сегодня, добрые мужья.\nПовеселю вас новой сказкой.\nЗнавали ль вы, мои друзья,\nСлепого мальчика с повязкой?\nСлепого?.. Вот? Помилуй, Феб!\nАмур совсем, друзья, не слеп:\nНо шалуну пришла ж охота,\nЧтоб, людям на смех и на зло,\nЕго безумие вело.\nБезумие ведет Эрота:\nНо вдруг, не знаю почему,\nОно наскучило ему.\nВзялся за новую затею:\nПовязку с милых сняв очей,\nИдет проказник к Гименею…\nА что такое Гименей?\nОн сын Вулкана молчаливый,\nХолодный, дряхлый и ленивый,\nВорчит и дремлет целый век,\nА впрочем добрый человек,\nДа нрав имеет он ревнивый.\nОт ревности печальный бог\nСпокойно подремать не мог;\nВсё трусил маленького брата,\nЗа ним подсматривал тайком\nИ караулил сопостата\nС своим докучным фонарем.\nВот мальчик мой к нему подходит\nИ речь коварную заводит:\n\"Развеселися, Гименей!\nНу, помиримся, будь умней!\nЗабудь, товарищ мой любезный,\nРаздор смешной и бесполезный!\nДа только навсегда, смотри!\nВозьми ж повязку в память, милый,\nА мне фонарь свой подари!\"\nИ что ж? Поверил бог унылый.\nАмур от радости прыгнул,\nИ на глаза со всей он силы\nОбнову брату затянул.\nГимена скучные дозоры\nС тех пор пресеклись по ночам;\nЕго завистливые взоры\nТеперь не страшны красотам;\nСпокоен он, но брат коварный,\nШутя над честью и над ним,\nВойну ведет неблагодарный\nС своим союзником слепым.\nЛишь сон на смертных налетает,\nАмур в молчании ночном\nФонарь любовнику вручает\nИ сам счастливца провожает\nК уснувшему супругу в дом;\nСам от беспечного Гимена\nОн охраняет тайну дверь…\nПойми меня, мой друг Елена,\nИ мудрой повести поверь!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Шишкову", "content": "Шалун, увенчанный Эратой и Венерой,\nТы ль узника манишь в владения свои,\nВ поместье мирное меж Пиндом и Цитерой,\nГде нежился Тибулл, Мелецкий и Парни?\nТебе, балованный питомец Аполлона,\nС их лирой соглашать игривую свирель:\nВеселье резвое и нимфы Геликона\nТвою счастливую качали колыбель.\nДрузей любить открытою душою,\nВ молчаньи чувствовать, пленяться красотою —\nВот жребий мой; ему я следовать готов,\nНо, милый, сжалься надо мною,\nНе требуй от меня стихов!\nНе вечно нежиться в приятном ослепленьи:\nДокучной истины я поздний вижу свет.\nПо доброте души я верил в упоеньи\nМечте шепнувшей: ты поэт, —\nИ, презря мудрые угрозы и советы,\nС небрежной леностью нанизывал куплеты,\nИгрушкою себя невинной веселил;\nУгодник Бахуса, я, трезвый меж друзьями,\nБывало, пел вино водяными стихами:\nМечтательных Дорид и славил и бранил,\nИль дружбе плел венок, и дружество зевало\nИ сонные стихи в просонках величало.\nНо долго ли меня лелеял Аполлон?\nДуше наскучили парнасские забавы;\nНе долго снились мне мечтанья муз и славы;\nИ, строгим опытом невольно пробужден,\nУснув меж розами, на тернах я проснулся,\nУвидел, что еще не гения печать —\nОхота смертная на рифмах лепетать,\nСравнив стихи твои с моими, улыбнулся:\nИ полно мне писать."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Пробуждение", "content": "Мечты, мечты,\nГде ваша сладость?\nГде ты, где ты,\nНочная радость?\nИсчезнул он,\nВеселый сон,\nИ одинокой\nВо тме глубокой\nЯ пробужден.\nКругом постели\nНемая ночь.\nВмиг охладели,\nВмиг улетели\nТолпою прочь\nЛюбви мечтанья.\nЕще полна\nДуша желанья\nИ ловит сна\nВоспоминанья.\nЛюбовь, любовь,\nВнемли моленья:\nПошли мне вновь\nСвои виденья,\nИ поутру,\nВновь упоенный,\nПускай умру\nНепробужденный."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Любопытный", "content": "– Что ж нового? «Ей-богу, ничего».\n– Эй, не хитри: ты верно что-то знаешь,\nНе стыдно ли, от друга своего,\nКак от врага, ты вечно всё скрываешь.\nИль ты сердит: помилуй, брат, за что?\nНе будь упрям: скажи ты мне хоть слово\n\"Ох! отвяжись, я знаю только то,\nЧто ты дурак, да это уж не ново\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Каверину", "content": "Забудь, любезный мой Каверин,\nМинутной резвости нескромные стихи.\nЛюблю я первый, будь уверен,\nТвои счастливые грехи.\nВсё чередой идет определенной,\nВсему пора, всему свой миг:\nСмешон и ветреный старик,\nСмешон и юноша степенный.\nПока живется нам, живи,\nГуляй в мое воспоминанье;\nМолись и Вакху и любви\nИ черни презирай ревнивое роптанье:\nОна не ведает, что дружно можно жить\nС Киферой, с портиком, и с книгой, и с бокалом,\nЧто ум высокий можно скрыть\nБезумной шалости под легким покрывалом."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дельвигу", "content": "Любовью, дружеством и ленью\nУкрытый от забот и бед,\nЖиви под их надежной сенью:\nВ уединении ты счастлив: ты поэт.\nНаперснику богов не страшны бури злые:\nНад ним их промысел высокий и святой;\nЕго баюкают камены молодые\nИ с перстом на устах хранят его покой.\nО милый друг, и мне богини песнопенья\nЕще в младенческую грудь\nВлияли искру вдохновенья\nИ тайный указали путь:\nЯ лирных звуков наслажденья\nМладенцем чувствовать умел,\nИ лира стала мой удел.\nНо где же вы, минуты упоенья,\nНеизъяснимый сердца жар,\nОдушевленный труд и слезы вдохновенья!\nКак дым исчез мой легкой дар.\nКак рано зависти привлек я взор кровавый\nИ злобной клеветы невидимый кинжал!\nНет, нет, ни счастием, ни славой,\nНи гордой жаждою похвал\nНе буду увлечен! В бездействии счастливом\nЗабуду милых муз, мучительниц моих;\nНо может быть вздохну в восторге молчаливом,\nВнимая звуку струн твоих."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "В. Л. Пушкину", "content": "Что восхитительней, живей\nВойны, сражений и пожаров,\nКровавых и пустых полей,\nБивака, рыцарских ударов?\nИ что завидней кратких дней\nНе слишком мудрых усачей,\nНо сердцем истинных гусаров?\nОни живут в своих шатрах,\nВдали забав и нег и граций,\nКак жил бессмертный трус Гораций\nВ тибурских сумрачных лесах;\nНе знают света принужденья,\nНе ведают что скука, страх;\nДают обеды и сраженья,\nПоют и рубятся в боях.\nСчастлив, кто мил и страшен миру:\nО ком за песни, за дела\nГремит правдивая хвала:\nКто славил Марса и Темиру\nИ бранную повесил лиру\nМеж верной сабли и седла!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Разлука", "content": "В последний раз, в сени уединенья.\nМоим стихам внимает наш пенат.\nЛицейской жизни милый брат,\nДелю с тобой последние мгновенья.\nПрошли лета соединенья;\nРазорван он, наш верный круг.\nПрости! Хранимый небом,\nНе разлучайся, милый друг,\nС свободою и Фебом!\nУзнай любовь, неведомую мне,\nЛюбовь надежд, восторгов, упоенья:\nИ дни твои полетом сновиденья\nДа пролетят в счастливой тишине!\nПрости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,\nПри мирных ли брегах родимого ручья,\nСвятому братству верен я.\nИ пусть (услышит ли судьба мои молитвы?),\nПусть будут счастливы все, все твоя друзья!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Торжество Вакха", "content": "Откуда чудный шум, неистовые клики?\nКого, куда зовут и бубны и тимпан?\nЧто значат радостные лики\nИ песни поселян?\nВ их круге светлая свобода\nПрияла праздничный венок.\nНо двинулись толпы народа…\nОн приближается… Вот он, вот сильный бог!\nВот Бахус мирный, вечно юный!\nВот он, вот Индии герой!\nО радость! Полные тобой\nДрожат, готовы грянуть струны\nНе лицемерною хвалой!..\nЭван, эвое! Дайте чаши!\nНесите свежие венцы!\nНевольники, где тирсы наши?\nБежим на мирный бой, отважные бойцы!\nВот он! вот Вакх! О час отрадный!\nДержавный тирс в его руках;\nВенец желтеет виноградный\nВ черно кудрявых волосах…\nТечет. Его младые тигры\nС покорной яростью влекут;\nКругом летят эроты, игры —\nИ гимны в честь ему поют.\nЗа ним теснится козлоногий\nИ фавнов и сатиров рой,\nПлющом опутаны их роги;\nБегут смятенною толпой\nВо след за быстрой колесницей,\nКто с тростниковою цевницей,\nКто с верной кружкою своей;\nТот оступившись упадает\nИ бархатный ковер полей\nВином багровым обливает\nПри диком хохоте друзей. —\nТам дале вижу дивный ход!\nЗвучат веселые тимпаны;\nМладые нимфы и сильваны,\nСоставя шумный хоровод,\nНесут недвижного Силена…\nВино струится, брызжет пена,\nИ розы сыплются кругом:\nНесут за спящим стариком\nИ тирс, символ победы мирной,\nИ кубок тяжко-золотой,\nВенчанный крышкою сапфирной —\nПодарок Вакха дорогой.\nНо воет берег отдаленный.\nВласы раскинув по плечам,\nВенчанны гроздьем, обнаженны,\nБегут вакханки по горам.\nТимпаны звонкие, кружась меж их перстами,\nГремят – и вторят их ужасным голосам.\nПромчалися, летят, свиваются руками,\nВолшебной пляской топчут луг,\nИ младость пылкая толпами\nСтекается вокруг.\nПоют неистовые девы;\nИх сладострастные напевы\nВ сердца вливают жар любви;\nИх перси дышут вожделеньем;\nИх очи, полные безумством и томленьем,\nСказали: счастие лови!\nИх вдохновенные движенья\nСперва изображают нам\nСтыдливость милого смятенья,\nЖеланье робкое – а там\nВосторг и дерзость наслажденья.\nНо вот рассыпались – по холмам и полям;\nМахая тирсами несутся;\nУж издали их вопли раздаются,\nИ гул им вторит по лесам:\nЭван, эвое! Дайте чаши!\nНесите свежие венцы!\nНевольники, где тирсы наши?\nБежим на мирный бой, отважные бойцы!\nДрузья, в сей день благословенный\nЗабвенью бросим суеты!\nТеки, вино, струею пенной\nВ честь Вакха, муз и красоты!\nЭван, эвое! Дайте чаши!\nНесите свежие венцы!\nНевольники, где тирсы наши?\nБежим на мирный бой, отважные бойцы!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кн. Голицыной. Посылая ей оду «Вольность»", "content": "Простой воспитанник Природы,\nТак я бывало воспевал\nМечту прекрасную Свободы\nИ ею сладостно дышал.\nНо вас я вижу, вам внимаю,\nИ что же?… слабый человек!..\nСвободу потеряв навек,\nНеволю сердцем обожаю.\nКогда сожмешь ты снова руку.\nКоторая тебе дарит\nНа скучный путь и на разлуку\nСвятую Библию Харит?\nАмур нашел ее в Цитере,\nВ архиве Шалости младой.\nПо ней молись своей Венере\nБлагочестивою душой.\nПрости, эпикуреец мой!\nОстанься век, каков ты ныне,\nЛети во мрачный Альбион!\nДа сохранят тебя в чужбине\nХристос и верный Купидон!\nНеси в чужой предел Пената,\nНо, помня прежни дни свои,\nЛюби недевственного брата,\nСтрадальца чувственной любви!\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Выздоровление", "content": "Тебя ль я видел, милый друг?\nИли неверное то было сновиденье,\nМечтанье смутное, и пламенный недуг\nОбманом волновал мое воображенье?\nВ минуты мрачные болезни роковой\nТы ль, дева нежная, стояла надо мной\nВ одежде воина с неловкостью приятной?\nТак, видел я тебя; мой тусклый взор узнал\nЗнакомые красы под сей одеждой ратной:\nИ слабым шопотом подругу я назвал…\nНо вновь в уме моем стеснились мрачны грезы,\nЯ слабою рукой искал тебя во мгле…\nИ вдруг я чувствую твое дыханье, слезы\nИ влажный поцелуй на пламенном челе…\nБессмертные! с каким волненьем\nЖеланья, жизни огнь по сердцу пробежал!\nЯ закипел, затрепетал…\nИ скрылась ты прелестным привиденьем!\nЖестокой друг! меня томишь ты упоеньем:\nПриди, меня мертвит любовь!\nВ молчаньи благосклонной ночи\nЯвись, волшебница! пускай увижу вновь\nПод грозным кивером твои небесны очи,\nИ плащ, и пояс боевой,\nИ бранной обувью украшенные ноги.\nНе медли, поспешай, прелестный воин мой,\nПриди, я жду тебя. Здоровья дар благой\nМне снова ниспослали боги,\nА с ним и сладкие тревоги\nЛюбви таинственной и шалости младой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Жуковскому", "content": "Когда, к мечтательному миру\nСтремясь возвышенной душой,\nТы держишь на коленях лиру\nНетерпеливою рукой;\nКогда сменяются виденья\nПеред тобой в волшебной мгле,\nИ быстрый холод вдохновенья\nВласы подъемлет на челе, —\nТы прав, творишь ты \nНе для завистливых судей,\nНе для сбирателей убогих\nЧужих суждений и вестей,\nНо для друзей таланта строгих,\nСвященной истины друзей.\nНе всякого полюбит счастье,\nНе все родились для венцов.\nБлажен, кто знает сладострастье\nВысоких мыслей и стихов!\nКто наслаждение прекрасным\nВ прекрасный получил удел\nИ твой восторг уразумел\nВосторгом пламенным и ясным."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К портрету Жуковского", "content": "Его стихов пленительная сладость\nПройдет веков завистливую даль,\nИ, внемля им, вздохнет о славе младость\nУтешится безмолвная печаль\nИ резвая задумается радость."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Каченовского.>", "content": "Бессмертною рукой раздавленный зоил,\nПозорного клейма ты вновь не заслужил!\nБесчестью твоему нужна ли перемена?\nНаш Тацит на тебя захочет ли взглянуть?\nУймись – и прежним ты стихом доволен будь,\nПлюгавый выползок из гузна Дефонтена!\nМогущий бог садов – паду перед тобой,\nПрияп, ты, коему всё жертвует в природе<?>\nТвой лик уродливый поставил я с мольбой\n[В моем смиренном огороде],\nНе с тем, чтоб удалял ты своенравных коз\nИ пти[чек] от [плодов] и нежных <и> незрелых,\nТебя украсил <я> венком <из> диких роз\nПри пляске поселян веселых\n«Дубравы, где в тиши свободы…»\nZauberei der ersten Liebe!..\nWieland.\nДубравы, где в тиши свободы\nВстречал я счастьем каждый день,\nСтупаю вновь под ваши своды,\nПод вашу дружескую тень. —\nИ для[меня] воскресла радость,\nИ душу взволновали вновь\nМоя потерянная младость,\nТоски мучительная сладость\n[И сердца первая] любовь.\nЛюбовник муз уединенный,\nВ с<ени пленительных> дубрав,\nЯ был свидетель умиленный\nЕе [младенческих] забав.\nОна цвела передо мною,\nИ <я> чудесной красоты\nУже отгадывал мечтою\nЕще неясные черты,\nИ мысль об ней одушевила\n[Моей] цевницы первый звук\n[И тайне сердце научила].\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Мечтателю", "content": "Ты в страсти горестной находишь наслажденье:\nТебе приятно слезы лить,\nНапрасным пламенем томить воображенье\nИ в сердце тихое уныние таить.\nПоверь, не любишь ты, неопытный мечтатель.\nО если бы тебя, унылых чувств искатель,\nПостигло страшное безумие любви;\nКогда б весь яд ее кипел в твоей крови:\nКогда бы в долгие часы бессонной ночи,\nНа ложе, медленно терзаемый тоской,\nТы звал обманчивый покой,\nВотще смыкая скорбны очи,\nПокровы жаркие рыдая обнимал\nИ сохнул в бешенстве бесплодного желанья, —\nПоверь, тогда б ты не питал\nНе благодарного мечтанья!\nНет, нет! в слезах упав к ногам\nСвоей любовницы надменной,\nДрожащий, бледный, исступленный,\nТогда б воскликнул ты к богам:\n\"Отдайте, боги, мне рассудок омраченный,\nВозьмите от меня сей образ роковой!\nДовольно я любил; отдайте мне покой!\"\nНо мрачная любовь и образ незабвенный\nОстались вечно бы с тобой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Н. Я. Плюсковой", "content": "На лире скромной, благородной\nЗемных богов я не хвалил\nИ силе в гордости свободной\nКадилом лести не кадил.\nСвободу лишь учася славить,\nСтихами жертвуя лишь ей,\nЯ не рожден царей забавить\nСтыдливой Музою моей.\nНо, признаюсь, под Геликоном,\nГде Касталийский ток шумел,\nЯ, вдохновенный Аполлоном,\nЕлисавету втайне пел.\nНебесного земной свидетель,\nВоспламененною душой\nЯ пел на троне добродетель\nС ее приветною красой.\nЛюбовь и тайная Свобода\nВнушали сердцу гимн простой.\nИ неподкупный голос мой\nБыл эхо русского народа."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К***", "content": "Счастлив, кто близ тебя, любовник упоенный,\nБез томной робости твой ловит светлый взор,\nДвиженья милые, игривый разговор\nИ след улыбки незабвенной.\nИ я слыхал, что божий свет\nЕдиной дружбою прекрасен,\nЧто без нее отрады нет,\nЧто жизни б путь нам был ужасен,\nКогда б не тихой дружбы свет.\nНо слушай – чувство есть другое:\nОно и нежит и томит,\nВ трудах, заботах и в покое\nВсегда не дремлет и горит:\nОно мучительно, жестоко,\nОно всю душу в нас мертвит,\nКоль язвы тяжкой <и> глубокой\nЕлей надежды не живит…\nВот страсть, которой я сгораю!..\nЯ вяну, гибну в цвете лет,\nНо исцелиться не желаю…\nКак сладостно!.. но, боги, как опасно\nТебе внимать, твой видеть милый взор!..\nЗабуду ли улыбку, взор прекрасный\nИ огненный, [волшебный] разговор!\nВолшебница, зачем тебя я видел —\n[Узнав тебя], блаженство я познал —\nИ счастие мое возненавидел.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Сказки Noel.", "content": "Ура! в Россию скачет\nКочующий деспот.\nСпаситель горько плачет,\nЗа ним и весь народ.\nМария в хлопотах Спасителя стращает:\n\"Не плачь, дитя, не плачь, сударь:\nВот бука, бука – русской царь!\"\nЦарь входит и вещает:\n\"Узнай, народ российской,\nЧто знает целый мир:\nИ прусский и австрийский\nЯ сшил себе мундир.\nО радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен;\nМеня газетчик прославлял;\nЯ пил, и ел, и обещал —\nИ делом не замучен.\nПослушайте в прибавку,\nЧто сделаю потом:\nЛаврову дам отставку,\nА Соца – в желтый дом:\nЗакон постановлю на место вам Горголи,\nИ людям я права людей.\nПо царской милости моей,\nОтдам из доброй воли\".\nОт радости в постеле\nРасплакался дитя:\n\"Неуж то в самом деле?\nНеуж то не шутя?\"\nА мать ему: \"Бай-бай! закрой свои ты глазки;\nУснуть уж время наконец,\nНу, слушай же, как царь-отец\nРассказывает сказки\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Прелестнице", "content": "К чему нескромным сим убором,\nУмильным голосом и взором\nМладое сердце распалять\nИ тихим, сладостным укором\nК победе легкой вызывать?\nК чему обманчивая нежность,\nСтыдливости притворный вид,\nДвижений томная небрежность\nИ трепет уст и жар ланит?\nНапрасны хитрые старанья;\nВ порочном сердце жизни нет…\nНевольный хлад негодованья\nТебе мой роковой ответ.\nТвоею прелестью надменной\nКто не владел во тьме ночной?\nСкажи: у двери оцененной\nТвоей обители презренной\nКто смелой не стучал рукой?\nНет, нет, другому свой завялый\nНеси, прелестница, венок;\nЛаскай неопытный порок,\nВ твоих объятиях усталый;\nНо гордый замысел забудь:\nНе привлечешь питомца музы\nТы на предательную грудь!\nНеси другим наемны узы,\nСвоей любви постыдный торг,\nКорысти хладные лобзанья\nИ принужденные желанья,\nИ златом купленный восторг!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Чедаеву", "content": "Любви, надежды, тихой славы\nНедолго нежил нас обман,\nИсчезли юные забавы,\nКак сон, как утренний туман;\nНо в нас горит еще желанье,\nПод гнетом власти роковой\nНетерпеливою душой\nОтчизны внемлем призыванье.\nМы ждем с томленьем упованья\nМинуты вольности святой,\nКак ждет любовник молодой\nМинуты верного свиданья.\nПока свободою горим,\nПока сердца для чести живы,\nМой друг, отчизне посвятим\nДуши прекрасные порывы!\nТоварищ, верь: взойдет она,\nЗвезда пленительного счастья,\nРоссия вспрянет ото сна,\nИ на обломках самовластья\nНапишут наши имена!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "Лаиса, я люблю твой смелый, [вольный] взор,\nНеутолимый жар, открытые <?> желанья\nИ непрерывные лобзанья\nИ страсти полный разговор.\nЛюблю горящих уст я вызовы немые,\nВосторги быстрые, живые"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Элегия", "content": "Воспоминаньем упоенный,\nС благоговеньем и тоской\nОбъемлю грозный мрамор твой,\nКагула памятник надменный.\nНе смелый подвиг россиян,\nНе слава, дар Екатерине,\nНе задунайский великан\nМеня воспламеняют ныне…\n………………………\n………………………"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "27 мая 1819", "content": "Веселый вечер в жизни нашей\nЗапомним, юные друзья;\nШампанского в стеклянной чаше\nШипела хладная струя.\nМы пили – и Венера с нами\nСидела прея за столом.\nКогда ж вновь сядем в четвером\nС б<……>, вином и чубуками?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На стурдзу.>", "content": "Холоп венчанного солдата,\nБлагодари свою судьбу:\nТы стоишь лавров Герострата\nИ смерти немца Коцебу."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<O. Массон.>", "content": "Ольга, крестница Киприды.\nОльга, чудо красоты,\nКак же ласки и обиды\nРасточать привыкла ты!\nПоцалуем сладострастья\n[Ты, тревожа сердце в нас,]\nСоблазнительного счастья\nНазначаешь тайный час.\nМы с горячкою любовной\nПрибегаем в час условный,\nВ дверь стучим – но в сотый раз\nСлышим твой коварный шопот\nИ служанки сонный ропот,\nИ насмешливый отказ.\nРади резвого разврата,\nПриапических затей.\nРади неги, ради злата,\nРади прелести твоей,\nОльга, жрица наслажденья,\nВнемли наш влюбленный плач —\nНочь восторгов, ночь забвенья\nНам наверное назначь."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Мансурову.>", "content": "Мансуров, закадышный друг,\nНадень венок терновый!\nВздохни – и рюмку выпей вдруг\nЗа здравие Крыловой.\nПоверь, она верна тебе.\nКак девственница Ласси,\nОна покорствует судьбе\nИ госпоже Казасси.\nНо скоро счастливой рукой\nНабойку школы скинет,\nНа бархат ляжет пред тобой\nИ <………………>.\nПозволь душе моей открыться пред тобою\nИ в дружбе сладостной отраду почерпнуть.\nСкучая жизнию, томимый суетою,\n[Я жажду] близ тебя, друг нежный, отдохнуть…\nТы помнишь, милая, – зарею наших лет,\nМладенцы, мы любить умели…\nКак быстро, [быстро] улетели\n< >\nВ кругу чужих, в немилой стороне,\nЯ мало жил и наслаждался мало!\nИ дней моих печальное начало\nНаскучило, давно постыло мне!\nК чему мне жизнь, я не рожден для счастья,\n[Для радостей], для дружбы, для забав, избежав,\nЯ хладно пил из чаши сладо<страстья>.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дорида", "content": "В Дориде нравятся и локоны златые,\nИ бледное лицо, и очи голубые…\nВчера, друзей моих оставя пир ночной,\nВ ее объятиях я негу пил душой:\nВосторги быстрые восторгами сменялись,\nЖеланья гасли вдруг и снова разгорались:\nЯ таял; но среди неверной темноты\nДругие милые мне виделись черты,\nИ весь я полон был таинственной печали,\nИ имя чуждое уста мои шептали."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "N. N. <В. В. Энгельгардту>", "content": "Я ускользнул от Эскулапа\nХудой, обритый – но живой:\nЕго мучительная лапа\nНе тяготеет надо мной.\nЗдоровье, легкой друг Приапа,\nИ сон, и сладостный покой,\nКак прежде, посетили снова\nМой угол тесный и простой.\nУтешь и ты полу-больного!\nОн жаждет видеться с тобой,\nС тобой, счастливый беззаконник,\nЛенивый Пинда гражданин,\nСвободы, Вакха верный сын,\nВенеры набожный поклонник\nИ наслаждений властелин!\nОт суеты столицы праздной,\nОт хладных прелестей Невы,\nОт вредной сплетницы молвы,\nОт скуки, столь разнообразной,\nМеня зовут холмы, луга,\nТенисты клены огорода,\nПустынной речки берега\nИ деревенская свобода.\nДай руку мне. Приеду я\nВ начале мрачном сентября:\nС тобою пить мы будем снова,\nОткрытым сердцем говоря\nНасчет глупца, вельможи злого,\nНасчет холопа записного,\nНасчет небесного царя,\nА иногда насчет земного."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Орлову", "content": "О ты, который сочетал\nС душою пылкой, откровенной\n(Хотя и русской генерал)\nЛюбезность, разум просвещенный;\nО ты, который, с каждым днем\nВставая на военну муку,\nУсталым усачам верьхом\nПреподаешь царей науку;\nНо не бесславишь сгоряча\nСвою воинственную руку\nПрезренной палкой палача,\nОрлов, ты прав: я забываю\nСвои гусарские мечты\nИ с Соломоном восклицаю:\nМундир и сабля – суеты!\nНа генерала Киселева\nНе положу своих надежд,\nОн очень мил, о том ни слова,\nОн враг коварства и невежд;\nЗа шумным, медленным обедом\nЯ рад сидеть его соседом,\nДо ночи слушать рад его;\nНо он придворный: обещанья\nЕму не стоят ничего.\nСмирив немирные желанья,\nБез долимана, без усов,\nСокроюсь с тайною свободой,\nС цевницей, негой и природой\nПод сенью дедовских лесов;\nНад озером, в спокойной хате,\nИли в траве густых лугов,\nИли холма на злачном скате,\nВ бухарской шапке и в халате\nЯ буду петь моих богов,\nИ буду ждать. – Когда ж восстанет\nС одра покоя бог мечей,\nИ брани громкой вызов грянет,\nТогда покину мир полей;\nПитомец пламенный Беллоны,\nУ трона верный гражданин!\nОрлов, я стану под знамены\nТвоих воинственных дружин;\nВ шатрах, средь сечи, средь пожаров,\nС мечом и с лирой боевой\nРубиться буду пред тобой\nИ славу петь твоих ударов."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Щербинину", "content": "Житье тому, любезный друг,\nКто страстью глупою не болен,\nКому влюбиться недосуг,\nКто занят всем и всем доволен;\nКто Надиньку, под вечерок,\nЗа тайным ужином ласкает,\nИ жирный страсбургский пирог\nВином душистым запивает;\nКто, удалив заботы прочь,\nКак верный сын пафосской веры\nПроводит набожную ночь\nС младой монашинкой Цитеры.\nПо утру сладко дремлет он,\nЧитая листик \nВесь день веселью посвящен,\nА в ночь – вновь царствует Киприда.\nИ мы не так ли дни ведем,\nЩербинин, резвый друг забавы,\nС Амуром, Шалостью, вином,\nПокаместь молоды и здравы.\nНо дни младые пролетят,\nВеселье, нега нас покинут,\nЖеланьям чувства изменят,\nСердца иссохнут и остынут.\nТогда – без песен, без подруг,\nБез наслаждений, без желаний,\nНайдем отраду, милый друг,\nВ \nТогда, качая головой,\nСкажу тебе у двери гроба:\n«Ты помнишь Фанни, милый мой?»\nИ тихо улыбнемся оба."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Деревня", "content": "Приветствую тебя, пустынный уголок,\nПриют спокойствия, трудов и вдохновенья,\nГде льется дней моих невидимый поток\nНа лоне счастья и забвенья.\nЯ твой – я променял порочный двор Цирцей,\nРоскошные пиры, забавы, заблужденья\nНа мирный шум дубров, на тишину полей,\nНа праздность вольную, подругу размышленья.\nЯ твой – люблю сей темный сад\nС его прохладой и цветами,\nСей луг, уставленный душистыми скирдами,\nГде светлые ручьи в кустарниках шумят.\nВезде передо мной подвижные картины:\nЗдесь вижу двух озер лазурные равнины,\nГде парус рыбаря белеет иногда,\nЗа ними ряд холмов и нивы полосаты,\nВдали рассыпанные хаты,\nНа влажных берегах бродящие стада,\nОвины дымные и мельницы крилаты;\nВезде следы довольства и труда…\nЯ здесь, от суетных оков освобожденный,\nУчуся в Истине блаженство находить,\nСвободною душой Закон боготворить,\nРоптанью не внимать толпы непросвещенной,\nУчастьем отвечать застенчивой Мольбе\nИ не завидывать судьбе\nЗлодея иль глупца – в величии неправом.\nОракулы веков, здесь вопрошаю вас!\nВ уединеньи величавом\nСлышнее ваш отрадный глас.\nОн гонит лени сон угрюмый,\nК трудам рождает жар во мне,\nИ ваши творческие думы\nВ душевной зреют глубине.\nНо мысль ужасная здесь душу омрачает:\nСреди цветущих нив и гор\nДруг человечества печально замечает\nВезде Невежества убийственный Позор.\nНе видя слез, не внемля стона,\nНа пагубу людей избранное Судьбой,\nЗдесь  дикое, без чувства, без закона,\nПрисвоило себе насильственной лозой\nИ труд, и собственность, и время земледельца.\nСклонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,\nЗдесь Рабство тощее влачится по браздам\nНеумолимого Владельца.\nЗдесь тягостный ярем до гроба все влекут,\nНадежд и склонностей в душе питать не смея,\nЗдесь девы юные цветут\nДля прихоти бесчувственной злодея.\nОпора милая стареющих отцов,\nМладые сыновья, товарищи трудов,\nИз хижины родной идут собой умножить\nДворовые толпы измученных рабов.\nО, если б голос мой умел сердца тревожить!\nПочто в груди моей горит бесплодный жар,\nИ не дан мне судьбой Витийства грозный дар?\nУвижу ль, о друзья! народ неугнетенный\nИ Рабство, падшее по манию царя,\nИ над отечеством Свободы просвещенной\nВзойдет ли наконец прекрасная Заря?\nНет, нет, напрасны ваши пени,\nЯ вас люблю, всё тот же я.\nДни наши, милые <друзья>,\nБегут как утренние тени,\n[Как воды быстрого ручья].\nДавно ли тайными судьбами\nНам жизни чаша подана!\nЕще для нас она полна,\nК ее краям прильнув устами,\nМы пьем восторги и любовь,\nДля <?> нас <?> надежды, наслажденья,\n< >\nКак новы заблужденья!\nМы наслаждаемся, цветем,\nНо память ищет оживляться <?>,\nНо сердце [тихим] сном\nВ минувшем любит забываться.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Домовому", "content": "Поместья мирного незримый покровитель,\nТебя молю, мой добрый домовой,\nХрани селенье, лес и дикой садик мой\nИ скромную семьи моей обитель!\nДа не вредят полям опасный хлад дождей\nИ ветра позднего осенние набеги;\nДа в пору благотворны снеги\nПокроют влажный тук полей!\nОстанься, тайный страж, в наследственной сени,\nПостигни робостью полунощного вора\nИ от недружеского взора\nСчастливый домик охрани!\nХоди вокруг его заботливым дозором,\nЛюби мой малый сад и берег сонных вод,\nИ сей укромный огород\nС калиткой ветхою, с обрушенным забором!\nЛюби зеленый скат холмов,\nЛуга, измятые моей бродящей ленью,\nПрохладу лип и кленов шумный кров —\nОни знакомы вдохновенью."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На стурдзу.>", "content": "Вкруг я Стурдзы хожу,\nВкруг библического,\nЯ на Стурдзу гляжу\nМонархического."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Юрьеву.>", "content": "Здорово, Юрьев имянинник!\nЗдорово, Юрьев лейб-улан!\nСегодня для тебя пустынник\nОсушит пенистый стакан.\nЗдорово, <Юрьев имянинник!\nЗдорово, Юрьев лейб-улан!>\nЗдорово, рыцари лихие\nЛюбви, Свободы и вина!\nДля нас, союзники младые,\nНадежды лампа зажжена,\nЗдорово, <рыцари лихие\nЛюбви, Свободы и вина!>\nЗдорово, молодость и счастье,\nЗастольный кубок и бордель,\nГде с громким смехом сладострастье\nВедет нас пьяных на постель.\n3дор<ово, молодость и счастье,\nЗастольный кубок и бордель!>"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Русалка", "content": "Над озером, в глухих дубровах,\nСпасался некогда Монах,\nВсегда в занятиях суровых,\nВ посте, молитве и трудах.\nУже лопаткою смиренной\nСебе могилу старец рыл —\nИ лишь о смерти вожделенной\nСвятых угодников молил.\nОднажды летом у порогу\nПоникшей хижины своей\nАнахорет молился богу.\nДубравы делались черней;\nТуман над озером дымился,\nИ красный месяц в облаках\nТихонько по небу катился.\nНа воды стал глядеть Монах.\nГлядит, невольно страха полный;\nНе может сам себя понять…\nИ видит: закипели волны\nИ присмирели вдруг опять…\nИ вдруг… легка, как тень ночная,\nБела, как ранний снег холмов,\nВыходит женщина нагая\nИ молча села у брегов.\nГлядит на старого Монаха\nИ чешет влажные власы.\nСвятой Монах дрожит со страха\nИ смотрит на ее красы.\nОна манит его рукою,\nКивает быстро головой…\nИ вдруг – падучею звездою —\nПод сонной скрылася волной.\nВсю ночь не спал старик угрюмый\nИ не молился целый день —\nПеред собой с невольной думой\nВсё видел чудной девы тень.\nДубравы вновь оделись тьмою;\nПошла по облакам луна,\nИ снова дева над водою\nСидит, прелестна и бледна.\nГлядит, кивает головою,\nЦелует из дали шутя,\nИграет, плещется волною,\nХохочет, плачет, как дитя,\nЗовет Монаха, нежно стонет…\n«Монах, Монах! Ко мне, ко мне!..»\nИ вдруг в волнах прозрачных тонет;\nИ всё в глубокой тишине.\nНа третий день отшельник страстный\nБлиз очарованных брегов\nСидел и девы ждал прекрасной,\nА тень ложилась средь дубров…\nЗаря прогнала тьму ночную:\nМонаха не нашли нигде,\nИ только бороду седую\nМальчишки видели в воде."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Недокончанная картина", "content": "Чья мысль восторгом угадала,\nПостигла тайну красоты?\nЧья кисть, о небо, означала\nСии небесные черты?\nТы, гений!.. Но любви страданья\nЕго сразили. Взор немой\nВперил он на свое созданье\nИ гаснет пламенной душой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Уединение", "content": "Блажен, кто в отдаленной сени,\nВдали взыскательных невежд,\nДни делит меж трудов и лени,\nВоспоминаний и надежд;\nКому Судьба друзей послала,\nКто скрыт, по милости Творца,\nОт усыпителя глупца,\nОт пробудителя нахала."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Веселый пир", "content": "Я люблю вечерний пир,\nГде Веселье председатель,\nА Свобода, мой кумир,\nЗа столом законодатель,\nГде до утра слово \nЗаглушает крики песен,\nГде просторен круг гостей,\nА кружок бутылок тесен."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Всеволожскому", "content": "Прости, счастливый сын пиров,\nБалованный дитя Свободы!\nИтак, от наших берегов,\nОт мертвой области рабов,\nКапральства, прихотей и моды\nТы скачешь в мирную Москву,\nГде наслажденьям знают цену,\nБеспечно дремлют на яву\nИ в жизни любят перемену.\nРазнообразной и живой\nМосква пленяет пестротой,\nСтаринной роскошью, пирами,\nНевестами, колоколами,\nЗабавной, легкой суетой,\nНевинной прозой и стихами.\nТы там на шумных вечерах\nУвидишь важное Безделье,\nЖеманство в тонких кружевах\nИ Глупость в золотых очках,\nИ тяжкой Знатности веселье,\nИ Скуку с картами в руках.\nВсего минутный наблюдатель,\nТы посмеешься под рукой;\nНо вскоре, верный обожатель\nЗабав и лени золотой,\nДержася моего совета\nИ волю всей душой любя,\nОставишь круг большого света\nИ жить решишься для себя.\nУже в приюте отдаленном\nЯ вижу мысленно тебя:\nКипит в бокале опененном\nАи\nВ густом дыму ленивых трубок,\nВ халатах, новые друзья\nШумят и пьют! – задорный кубок\nОбходит их безумный круг,\nИ мчится в радостях Досуг:\nА там египетские девы\nЛетают, вьются пред тобой;\nЯ слышу звонкие напевы,\nСтон неги, вопли, дикий вой\nИх исступленные движенья,\nОгонь неистовых очей\nИ всё, мой друг, в душе твоей\nРождает трепет упоенья…\nНо вспомни, милый: здесь одна,\nТебя всечасно ожидая,\nВздыхает пленница младая;\nВесь день уныла и томна,\nВ своей задумчивости сладкой\nТихонько плачет под окном\nОт грозных Аргусов украдкой,\nИ смотрит на пустынный дом,\nГде мы так часто пировали\nС Кипридой, Вакхом и тобой,\nКуда с надеждой и тоской\nЕе желанья улетали.\nО, скоро ль милого найдут\nЕе потупленные взоры,\nИ пред любовью упадут\nЗамков ревнивые затворы?\nА наш осиротелый круг.\nТоварищ, скоро ль оживится?\nКогда прискачешь, милый друг?\nДуша во след тебе стремится.\nГде б ни был ты, возьми венок\nИз рук младого Сладострастья\nИ докажи, что ты знаток\nВ неведомой науке счастья.\nТам у леска, за ближнею долиной,\nГде весело теченье светлых струй,\nМладой [Эдвин] прощался там с Алиной;\nЯ слышал их последний поцелуй.\nВзошла луна – Алина там сидела,\nИ тягостно ее дышала грудь.\nВзошла заря – Алина всё глядела\n[Сквозь] белый пар на опустелый путь.\nТам у ручья, под ивою прощальной,\nСоседних сёл пастух ее видал,\nКогда к ручью волынкою печальной\nВ полдневный жар он стадо созывал.\nПрошли года – другой уж в половине;\nИ вижу я – вдали Эдвин идет.\nОн шел грустя <?> к дубраве по долине,\nГде весело <теченье светлых> вод.\nГлядит Эдвин – [под ивою], где с милой\nПрощался он, стоит святой чернец,\nПоставлен крест над новою могилой,\nИ на кресте завялых роз венец.\nИ в нем душа стеснилась вдруг от страха.\n[Кто здесь сокрыт?] – читает надпись он\nГлавой поник… упал к ногам монаха,\nИ слышал я его последний стон…\nВсё призрак, суета,\nВсё дрянь и гадость;\nСтакан и красота —\nВот жизни радость.\nЛюбовь и вино\nНам нужны равно;\nБез них человек\nЗевал бы весь век.\nК ним лень еще прибавлю,\nЛень с ими заодно;\n[Любовь] я с нею славлю,\nОна мне льет вино.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Платоническая любовь", "content": "Я знаю, Лидинька, мой друг,\nКому в задумчивости сладкой\nТы посвятила свой досуг,\nКому ты жертвуешь украдкой\nОт подозрительных подруг.\nТебя страшит проказник милый,\nОчарователь легкокрылый,\nИ хладной важностью своей\nТебе несносен Гименей.\nТы молишься другому богу,\nСвоей покорствуя Судьбе:\nВосторги нежные к тебе\nНашли пустынную дорогу.\nЯ понял слабый жар очей,\nЯ понял взор полузакрытый,\nИ побледневшие ланиты,\nИ томность поступи твоей…\nТвой бог не полною отрадой\nСвоих поклонников дарит.\nЕго таинственной наградой\nМладая скромность дорожит.\nОн любит сны воображенья,\nОн терпит на дверях замок,\nОн друг стыдливый наслажденья,\nОн брат любви, но одинок.\nКогда бессонницей унылой\nВо тме ночной томишься ты,\nОн оживляет тайной силой\nТвои неясные мечты,\nВздыхает нежно с бедной Лидой\nИ гонит тихою рукой\nИ сны, внушенные Кипридой,\nИ сладкий, девственный покой.\nВ уединенном наслажденьи\nТы мыслишь обмануть любовь.\nНапрасно! – в самом упоеньи\nВздыхаешь и томишься вновь.\nАмур ужели не заглянет\nВ неосвященный свой приют?\nТвоя краса, как роза, вянет;\nМинуты юности бегут.\nУжель мольба моя напрасна?\nЗабудь преступные мечты,\nНе вечно будешь ты прекрасна,\nНе для себя прекрасна ты."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Записка к Жуковскому.>", "content": "Раевский,  прежний,\nА там уже  сын,\nИ Пушкин, школьник неприлежный\nПарнасских девственниц-богинь,\nК тебе, Жуковский, заезжали,\nНо к неописанной печали\nПоэта дома не нашли —\nИ, увенчавшись кипарисом,\nС французской повестью \nДомой уныло побрели.\nКакой святой, какая сводня\nСведет Жуковского со мной?\nСкажи – не будешь ли сегодня\nС Карамзиным, с Карамзиной? —\nНа всякой случай – ожидаю,\nТронися просьбою моей,\nТебя зовет на чашку чаю\nРаевский – "}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Стансы Толстому", "content": "Философ ранний, ты бежишь\nПиров и наслаждений жизни,\nНа игры младости глядишь\nС молчаньем хладным укоризны.\nТы милые забавы света\nНа грусть и скуку променял\nИ на лампаду Эпиктета\nЗлатой Горациев фиал.\nПоверь, мой друг, она придет,\nПора унылых сожалений,\nХолодной истины забот\nИ бесполезных размышлений.\nЗевес, балуя смертных чад,\nВсем возрастам дает игрушки:\nНад сединами не гремят\nБезумства резвые гремушки.\nАх, младость не приходит вновь!\nЗови же сладкое безделье\nИ легкокрылую любовь,\nИ легкокрылое похмелье!\nДо капли наслажденье пей,\nЖиви беспечен, равнодушен!\nМгновенью жизни будь послушен.\nБудь молод в юности твоей!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Колосову.>", "content": "Всё пленяет нас в Эсфири:\nУпоительная речь,\nПоступь важная в порфире,\nКудри черные до плеч,\nГолос нежный, взор любови,\nНабеленная рука,\nРазмалеванные брови\nИ огромная нога!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Возрождение", "content": "Художник-варвар кистью сонной\nКартину гения чернит\nИ свой рисунок беззаконный\nНад ней бессмысленно чертит.\nНо краски чуждые, с летами,\nСпадают ветхой чешуей;\nСозданье гения пред нами\nВыходит с прежней красотой.\nТак исчезают заблужденья\nС измученной души моей,\nИ возникают в ней виденья\nПервоначальных, чистых дней.\nНапрасно, милый друг, я мыслил утаить\nОбманутой [души] холодное волненье.\nТы поняла меня – проходит упоенье,\nПерестаю тебя любить……\n[Исчезли навсегда часы очарованья,]\nПора прекрасная прошла,\nПогасли юные желанья,\nНадежда в сердце умерла.\n\"Tien et mien, – dit Lafontaine —\nDu monde a rompu le lien\". —\nQuant àmoi, je n'en crois rien.\nQue serait ce, ma Climéne,\nSi tu n'étais plus la \nSi je n'étais plus le \n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Послание к кн. Горчакову", "content": "Питомец мод, большого света друг,\nОбычаев блестящий наблюдатель,\nТы мне велишь оставить мирный круг,\nГде, красоты беспечный обожатель,\nЯ провожу незнаемый досуг.\nКак ты, мой друг, в неопытные лета,\nОпасною прельщенный суетой,\nТерял я жизнь и чувства и покой;\nНо угорел в чаду большого света\nИ отдохнуть убрался я домой.\nИ, признаюсь, мне во сто крат милее\nМладых повес счастливая семья,\nГде ум кипит, где в мыслях волен я,\nГде спорю вслух, где чувствую живее,\nИ где мы все – прекрасного друзья,\nЧем вялые, бездушные собранья,\nГде ум хранит невольное молчанье,\nГде холодом сердца поражены,\nГде Бутурлин – невежд законодатель,\nГде Шепинг – царь, а скука – председатель,\nГде глупостью единой все равны.\nЯ помню их, детей самолюбивых,\nЗлых без ума, без гордости спесивых,\nИ, разглядев тиранов модных зал,\nЧуждаюсь их укоров и похвал!..\nКогда в кругу Лаис благочестивых\nЗатянутый невежда-генерал\nКрасавицам внимательным и сонным\nС трудом острит французский мадригал,\nГлядя на всех с нахальством благосклонным,\nИ все вокруг и дремлют, и молчат,\nКрутят усы и шпорами бренчат\nДа изредка с улыбкою зевают, —\nТогда, мой друг, забытых шалунов\nСвобода, Вакх и музы угощают.\nНе слышу я бывало-острых слов,\nПолитики смешного лепетанья,\nНе вижу я изношенных глупцов,\nСвятых невежд, почетных подлецов\nB мистики придворного кривлянья!..\nИ ты на миг оставь своих вельмож\nИ тесный круг друзей моих умножь.\nО ты, харит любовник своевольный,\nПриятный льстец, язвительный болтун,\nПопрежнему остряк небогомольный,\nПопрежнему философ и шалун.\nНедавно тихим вечерком\nПришел гулять я в рощу нашу\nИ там у речки под дубком\nУвидел спящую Наташу.\nВы знаете, мои <друзья> <?>,\nК Наташе подкра[вшись]<я>,\nПоцеловал два раза <смело><?>,\nСпокойно девица м<оя><?>\nВо сне вздохнула, покраснела;\nЯ дал и третий <поцелуй><?>,\n[Она проснуться не ж<елала><?>],\nТогда я ей \nИ тут уже затр<епетала><?>.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Лиле", "content": "Лила, Лила! я страдаю\nБезотрадною тоской,\nЯ томлюсь, я умираю,\nГасну пламенной душой;\nНо любовь моя напрасна:\nТы смеешься надо мной.\nСмейся, Лила: ты прекрасна\nИ бесчувственной красой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "История стихотворца", "content": "Внимает он привычным ухом\nСвист;\nМарает он единым духом\nЛист;\nПотом всему терзает свету\nСлух;\nПотом печатает – и в Лету\nБух!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Мадригал м…ой", "content": "О вы, которые любовью не горели,\nВзгляните на нее – узнаете любовь.\nО вы, которые уж сердцем охладели,\nВзгляните на нее: полюбите вы вновь."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Имянины", "content": "Умножайте шум и радость;\nПойте песни в добрый час:\nДружба, Грация и Младость\nИмянинницы у нас.\nМежду тем дитя крылато,\nВас приветствуя, друзья,\nВтайне думает: когда-то\nИмянинник буду я!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К. А. Б***", "content": "Что можем на скоро стихами молвить ей?\nМне истина всего дороже.\nПодумать не успев, скажу: ты всех милей;\nПодумав, я скажу всё то же."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<В альбом Сосницкой.>", "content": "Вы съединять могли с холодностью сердечной\nЧудесный жар пленительных очей.\nКто любит вас, тот очень глуп, конечно;\nНо кто не любит вас, тот во сто раз глупей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Бакуниной.>", "content": "Напрасно воспевать мне ваши имянины\nПри всем усердии послушности моей;\nВы не милее в день святой Екатерины\nЗа тем, что никогда не льзя быть вас милей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Аракчеева>", "content": "Всей России притеснитель,\nГубернаторов мучитель\nИ Совета он учитель,\nА царю он – друг и брат.\nПолон злобы, полон мести,\nБез ума, без чувств, без чести,\nКто ж он? \nБ<– > грошевой солдат."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На кн. А. Н. Голицына.>", "content": "Вот Хвостовой покровитель,\nВот холопская душа,\nПросвещения губитель,\nПокровитель Бантыша!\nНапирайте, бога ради,\nНа него со всех сторон!\nНе попробовать ли сзади?\nТам всего слабее он."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Нимфодоре Семеновой.>", "content": "Желал бы быть твоим, Семенова, покровом,\nИли собачкою постельною твоей, —\nИли поручиком Барковым. —\nАх, он поручик! ах, злодей!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Добрый совет", "content": "Давайте пить и веселиться,\nДавайте жизнию играть,\nПусть чернь слепая суетится,\nНе нам безумной подражать.\nПусть наша ветреная младость\nПотонет в неге и в вине,\nПусть изменяющая радость\nНам улыбнется хоть во сне.\nКогда же юность легким дымом\nУмчит веселья юных дней,\nТогда у старости отымем\nВсё, что отымется у ней."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ты и я", "content": "Ты богат, я очень беден;\nТы прозаик, я поэт;\nТы румян, как маков цвет,\nЯ как смерть и тощ, и бледен.\nНе имея в век забот,\nТы живешь в огромном доме;\nЯ ж средь горя и хлопот\nПровожу дни на соломе.\nЕшь ты сладко всякой день,\nТянешь вины на свободе,\nИ тебе не редко лень\nНужный долг отдать природе;\nЯ же с черствого куска,\nОт воды сырой и пресной,\nСажен за сто с чердака\nЗа нуждой бегу известной.\nОкружен рабов толпой.\nС грозным деспотизма взором,\nАфедрон ты жирный свой\nПодтираешь коленкором;\nЯ же грешную дыру\nНе балую детской модой\nИ Хвостова жесткой одой,\nХоть и морщуся, да тру."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Записка к Жуковскому.>", "content": "Штабс-капитану, Гете, Грею,\nТомсону, Шиллеру привет!\nИм поклониться честь имею,\nНо сердцем истинно жалею,\nЧто никогда их дома нет."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Добрый человек", "content": "Ты прав – несносен Фирс ученый,\nПедант надутый и мудреный —\nОн важно судит обо всем,\nВсего он знает по немногу.\nЛюблю тебя, сосед Пахом —\nТы просто глуп, и слава богу."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<К портрету Дельвига.>", "content": "Се самый Дельвиг тот, что нам всегда твердил,\nЧто, коль судьбой ему даны б Нерон и Тит,\nТо не в Нерона меч, но в Тита сей вонзил —\nНерон же без него правдиву смерть узрит."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<К портрету Чедаева.>", "content": "Он вышней волею небес\nРожден в оковах службы царской;\nОн в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,\nА здесь он – офицер гусарской."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дориде", "content": "Я верю: я любим; для сердца нужно верить.\nНет, милая моя не может лицемерить;\nВсё непритворно в ней: желаний томный жар,\nСтыдливость робкая, Харит бесценный дар,\nНарядов и речей приятная небрежность\nИ ласковых имен младенческая нежность.\nМне бой знаком – люблю я звук мечей;\nОт первых лет поклонник бранной Славы,\nЛюблю войны кровавые забавы,\nИ смерти мысль мила душе моей.\nВо цвете лет свободы верный воин,\nПеред собой кто смерти не видал,\nТот полного веселья не вкушал\nИ милых жен лобзаний не достоин.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Юрьеву", "content": "Любимец ветреных Лаис,\nПрелестный баловень Киприды —\nУмей сносить, мой Адонис,\nЕе минутные обиды!\nОна дала красы младой\nТебе в удел очарованье,\nИ черный ус, и взгляд живой,\nЛюбви улыбку и молчанье.\nС тебя довольно, милый друг.\nПускай, желаний пылких чуждый,\nТы поцалуями подруг\nНе наслаждаешься, что нужды?\nВ чаду веселий городских,\nНа легких играх Терпсихоры\nК тебе красавиц молодых\nЛетят задумчивые взоры.\nУвы! язык любви немой,\nСей вздох души красноречивый.\nБыть должен сладок, милый мой,\nБеспечности самолюбивой.\nИ счастлив ты своей судьбой.\nА я, повеса вечно-праздный,\nПотомок негров безобразный,\nВзрощенный в дикой простоте,\nЛюбви не ведая страданий,\nЯ нравлюсь юной красоте\nБесстыдным бешенством желаний;\nС невольным пламенем ланит\nУкрадкой нимфа молодая,\nСама себя не понимая,\nНа фавна иногда глядит.\nЯ видел Азии бесплодные пределы,\nКавказа дальный край, долины <?> обгорелы,\nЖилище [дикое]черкесских табунов,\nПодкумка знойный брег, пустынные вершины,\nОбвитые венцом летучим облаков,\nИ закубанские равнины!\n[Ужасный край чудес]!.. там жаркие ручьи\nКипят в утесах раскаленных,\nБлагословенные струи!\nНадежда верная болезнью изнуренных.\n[Мой взор встречал] близ дивных берегов\nУвядших юношей, отступников пиров,\nНа муки тайные Кипридой осужденных,\nИ юных ратников на ранних костылях,\nИ хилых стариков в печальных сединах.\nАптеку позабудь ты для венков лавровых\nИ не мори больных, но усыпляй здоровых.\nУвы! за чем она блистает\nМинутной, нежной красотой?\nОна приметно увядает\nВо цвете юности живой…\nУвянет! Жизнью молодою\nНе долго наслаждаться ей;\nНе долго радовать собою\nСчастливый круг семьи своей,\nБеспечной, милой остротою\nБеседы наши оживлять\nИ тихой, ясною душою\nСтрадальца душу услаждать…\nСпешу в волненьи дум тяжелых,\nСокрыв уныние мое,\nНаслушаться речей веселых\nИ наглядеться на нее;\nСмотрю на все ее движенья,\nВнимаю каждый звук речей —\nИ миг единый разлученья\nУжасен для души моей.\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К***", "content": "Зачем безвремянную скуку\nЗловещей думою питать,\nИ неизбежную разлуку\nВ уныньи робком ожидать?\nИ так уж близок день страданья!\nОдин, в тиши пустых полей,\nТы будешь звать воспоминанья\nПотерянных тобою дней!\nТогда изгнаньем и могилой,\nНесчастный! будешь ты готов\nКупить хоть слово девы милой,\nХоть легкий шум ее шагов.\nМне вас не жаль, года весны моей,\nПротекшие в мечтах любви напрасной, —\nМне вас не жаль, о таинства ночей,\nВоспетые цевницей сладострастной;\n[Мне вас не жаль], неверные друзья,\nВенки пиров и чаши круговые, —\nМне вас не жаль, изменницы младые, —\nЗадумчивый, забав чуждаюсь я.\nНо где же вы, [минуты] умиленья,\nМладых надежд, сердечной тишины?\n[Где прежний жар] и слезы вдохновенья?..\nПридите вновь, года моей весны!\nПогасло дневное светило;\nНа море синее вечерний пал туман.\nШуми, шуми, послушное ветрило,\nВолнуйся подо мной, угрюмый океан.\nЯ вижу берег отдаленный,\nЗемли полуденной волшебные края;\nС волненьем и тоской туда стремлюся я,\nВоспоминаньем упоенный…\nИ чувствую: в очах родились слезы вновь;\nДуша кипит и замирает;\nМечта знакомая вокруг меня летает;\nЯ вспомнил прежних лет безумную любовь,\nИ всё, чем я страдал, и всё, что сердцу мило,\nЖеланий и надежд томительный обман…\nШуми, шуми, послушное ветрило,\nВолнуйся подо мной, угрюмый океан.\nЛети, корабль, неси меня к пределам дальным\nПо грозной прихоти обманчивых морей,\nНо только не к брегам печальным\nТуманной родины моей,\nСтраны, где пламенем страстей\nВпервые чувства разгорались,\nГде музы нежные мне тайно улыбались,\nГде рано в бурях отцвела\nМоя потерянная младость,\nГде легкокрылая мне изменила радость\nИ сердце хладное страданью предала.\nИскатель новых впечатлений,\nЯ вас бежал, отечески края;\nЯ вас бежал, питомцы наслаждений,\nМинутной младости минутные друзья;\nИ вы, наперсницы порочных заблуждений,\nКоторым без любви я жертвовал собой,\nПокоем, славою, свободой и душой,\nИ вы забыты мной, изменницы младые,\nПодруги тайные моей весны златыя,\nИ вы забыты мной… Но прежних сердца ран,\nГлубоких ран любви, ничто не излечило…\nШуми, шуми, послушное ветрило,\nВолнуйся подо мной, угрюмый океан…\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дочери Карагеоргия", "content": "Гроза луны, свободы воин,\nПокрытый кровию святой.\nЧудесный твой отец, преступник и герой,\nИ ужаса людей, и славы был достоин.\nТебя, младенца, он ласкал\nНа пламенной груди рукой окровавленной;\nТвоей игрушкой был кинжал —\nБратоубийством изощренный…\nКак часто, возбудив свирепой мести жар,\nОн, молча, над твоей невинной колыбелью\nУбийства нового обдумывал удар —\nИ лепет твой внимал, и не был чужд веселью…\nТаков был: сумрачный, ужасный до конца.\nНо ты, прекрасная, ты бурный век отца\nСмиренной жизнию пред небом искупила:\nС могилы грозной к небесам\nОна, как сладкий фимиам,\nКак чистая любви молитва, восходила."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К портрету Вяземского", "content": "Судьба свои дары явить желала в нем,\nВ счастливом баловне соединив ошибкой\nБогатство, знатный род – с возвышенным умом\nИ простодушие с язвительной улыбкой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Черная шаль", "content": "Гляжу, как безумный, на черную шаль,\nИ хладную душу терзает печаль.\nКогда легковерен и молод я был,\nМладую гречанку я страстно любил;\nПрелестная дева ласкала меня,\nНо скоро я дожил до черного дня.\nОднажды я созвал веселых гостей;\nКо мне постучался презренный еврей;\n\"С тобою пируют (шепнул он) друзья;\nТебе ж изменила гречанка твоя.\"\nЯ дал ему злата и проклял его\nИ верного позвал раба моего.\nМы вышли; я мчался на быстром коне.\nИ кроткая жалость молчала во мне.\nЕдва я завидел гречанки порог,\nГлаза потемнели, я весь изнемог…\nВ покой отдаленный вхожу я один…\nНеверную деву лобзал армянин.\nНе взвидел я света; булат загремел…\nПрервать поцелуя злодей не успел.\nБезглавое тело я долго топтал,\nИ молча на деву, бледнея, взирал.\nЯ помню моленья… текущую кровь…\nПогибла гречанка, погибла любовь!\nС главы ее мертвой сняв черную шаль,\nОтер я безмолвно кровавую сталь.\nМой раб, как настала вечерняя мгла,\nВ дунайские волны их бросил тела.\nС тех пор не цалую прелестных очей,\nС тех пор я не знаю веселых ночей.\nГляжу, как безумный, на черную шаль\nИ хладную душу терзает печаль.\nКогда б писать ты начал с дуру,\nТогда б наверно ты пролез\nСквозь нашу тесную цензуру,\nКак внидишь в царствие небес.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Каченовского.>", "content": "Хаврониос! ругатель закоснелый,\nВо тьме, в пыли, в презреньи поседелый,\nУймись, дружок! к чему журнальный шум\nИ пасквилей томительная тупость?\nЗатейник зол,\nНевежда глуп,\nКак брань тебе не надоела?\nРасчет короток мой с тобой:\nНу так! я празден, я без дела,\nА ты бездельник деловой.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма. <На гр. Ф. И. Толстого>", "content": "В жизни мрачной и презренной\nБыл он долго погружен,\nДолго все концы вселенной\nОсквернял развратом он.\nНо, исправясь по не многу,\nОн загладил свой позор,\nИ теперь он – слава богу\nТолько что картежный вор."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Нереида", "content": "Среди зеленых воля, лобзающих Тавриду,\nНа утренней заре я видел Нереиду.\nСокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:\nНад ясной влагою – полубогиня грудь\nМладую, белую как лебедь, воздымала\nИ пену из власов струею выжимала.\nРедеет облаков летучая гряда;\nЗвезда печальная, вечерняя звезда,\nТвой луч осеребрил увядшие равнины,\nИ дремлющий залив, и черных скал вершины;\nЛюблю твой слабый свет в небесной вышине:\nОн думы разбудил, уснувшие во мне.\nЯ помню твой восход, знакомое светило,\nНад мирною страной, где всё для сердца мило,\nГде стройны тополы в долинах вознеслись,\nГде дремлет нежный мирт и темный кипарис,\nИ сладостно шумят полуденные волны.\nТам некогда в горах, сердечной думы полный,\nНад морем я влачил задумчивую лень,\nКогда на хижины сходила ночи тень —\nИ дева юная во мгле тебя искала\nИ именем своим подругам называла.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "К.<нязь> Г– со мною [не знаком].\nЯ не видал такой негодной смеси:\nСоставлен он из подлости и спеси,\nНо подлости побольше спеси в <нем>.\nВ сраженьи трус, в трахтире он бурлак,\nВ передней он подлец, в гостиной он дурак."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Земля и море", "content": "Когда по синеве морей\nЗефир скользит и тихо веет\nВ ветрила гордых кораблей\nИ челны на волнах лелеет;\nЗабот и дум слогая груз,\nТогда ленюсь я веселее —\nИ забываю песни Муз:\nМне моря сладкий шум милее.\nКогда же волны по брегам\nРевут, кипят и пеной плещут,\nИ гром гремит по небесам,\nИ молнии во мраке блещут —\nЯ удаляюсь от морей\nВ гостеприимные дубровы;\nЗемля мне кажется верней,\nИ жалок мне рыбак суровый;\nЖивет на утлом он челне,\nИгралище слепой пучины.\nА я в надежной тишине\nВнимаю шум ручья долины."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Красавица перед зеркалом", "content": "Взгляни на милую, когда свое чело\nОна пред зеркалом цветами окружает,\nИграет локоном – и верное стекло\nУлыбку, хитрый взор и гордость отражает."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Муза", "content": "В младенчестве моем она меня любила\nИ семиствольную цевницу мне вручила.\nОна внимала мне с улыбкой – и слегка,\nПо звонким скважинам пустого тростника,\nУже наигрывал я слабыми перстами\nИ гимны важные, внушенные богами,\nИ песни мирные фригийских пастухов.\nС утра до вечера в немой тени дубов\nПрилежно я внимал урокам девы тайной,\nИ, радуя меня наградою случайной,\nОткинув локоны от милого чела,\nСама из рук моих свирель она брала.\nТростник был оживлен божественным дыханьем\nИ сердце наполнял святым очарованьем.\nЯ пережил свои желанья,\nЯ разлюбил свои мечты;\nОстались мне одни страданья,\nПлоды сердечной пустоты.\nПод бурями судьбы жестокой\nУвял цветущий мой венец —\nЖиву печальный, одинокой,\nИ жду: придет ли мой конец?\nТак, поздним хладом пораженный,\nКак бури слышен зимний свист,\nОдин – на ветке обнаженной\nТрепещет запоздалый лист!..\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Война", "content": "Война! Подъяты наконец,\nШумят знамены бранной чести!\nУвижу кровь, увижу праздник мести;\nЗасвищет вкруг меня губительный свинец.\nИ сколько сильных впечатлений\nДля жаждущей души моей!\nСтремленье бурных ополчений,\nТревоги стана, звук мечей,\nИ в роковом огне сражений\nПаденье ратных и вождей!\nПредметы гордых песнопений\nРазбудят мой уснувший гений! —\nВсё ново будет мне: простая сень шатра,\nОгни врагов, их чуждое взыванье,\nВечерний барабан, гром пушки, визг ядра\nИ смерти грозной ожиданье.\nРодишься ль ты во мне, слепая славы страсть,\nТы, жажда гибели, свирепый жар героев?\nВенок ли мне двойной достанется на часть,\nКончину ль темную судил мне жребий боев?\nИ всё умрет со мной: надежды юных дней,\nСвященный сердца жар, к высокому стремленье,\nВоспоминание и брата и друзей,\nИ мыслей творческих напрасное волненье,\nИ ты, и ты, любовь!.. Ужель ни бранный шум,\nНи ратные труды, ни ропот гордой Славы,\nНичто не заглушит моих привычных дум?\nЯ таю, жертва злой отравы:\nПокой бежит меня, нет власти над собой,\nИ тягостная лень душою овладела…\nЧто ж медлит ужас боевой?\nЧто ж битва первая еще не закипела?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дельвигу", "content": "Друг Дельвиг, мой парнасский брат,\nТвоей я прозой был утешен,\nНо признаюсь, барон, я грешен:\nСтихам я больше был бы рад.\nТы знаешь сам: в минувши годы\nЯ на брегу парнасских вод\nЛюбил марать поэмы, оды,\nИ даже зрел меня народ\nНа кукольном театре моды.\nБывало, что ни напишу,\nВсё для иных не Русью пахнет;\nОб чем цензуру ни прошу,\nОто всего Т<имковский> ахнет.\nТеперь едва, едва дышу!\nОт воздержанья муза чахнет,\nИ редко, редко с ней грешу.\nК неверной Славе я хладею;\nИ по привычке лишь одной\nЛениво волочусь за нею.\nКак муж за гордою женой.\nЯ позабыл ее обеты,\nОдна свобода мой кумир,\nНо всё люблю, мои поэты,\nСчастливый голос ваших лир.\nТак точно, позабыв сегодня\nПроказы младости своей,\nГлядит с улыбкой ваша сводня\nНа шашни молодых б<– >."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Гнедичу.>", "content": "В стране, где Юлией венчанный\nИ хитрым Августом изгнанный\nОвидий мрачны дни влачил;\nГде элегическую лиру\nГлухому своему кумиру\nОн малодушно посвятил:\nДалече северной столицы\nЗабыл я вечный ваш туман,\nИ вольный глас моей цевницы\nТревожит сонных молдаван.\nВсё тот же я – как был и прежде;\nС поклоном не хожу к невежде,\nС Орловым спорю, мало пью,\nОктавию – в слепой надежде —\nМолебнов лести не пою.\nИ Дружбе легкие посланья\nПишу без строгого старанья.\nТы, коему судьба дала\nИ смелый ум и дух высокой,\nИ важным песням обрекла,\nОтраде жизни одинокой;\nО ты, который воскресил\nАхилла призрак величавый,\nГомера Музу нам явил\nИ смелую певицу славы\nОт звонких уз освободил —\nТвой глас достиг уединенья,\nГде я сокрылся от гоненья\nХанжи и гордого глупца,\nИ вновь он оживил певца,\nКак сладкий голос вдохновенья.\nИзбранник Феба! твой привет,\nТвои хвалы мне драгоценны;\nДля Муз и дружбы жив поэт.\nЕго враги ему презренны —\nОн Музу битвой площадной\nНе унижает пред народом;\nИ поучительной лозой\nЗоила хлещет – мимоходом.\nНаперсница моих сердечных дум,\nО ты, чей глас приятный и небрежный\nСмирял порой [страстей] [порыв] мятежный\nИ веселил [порой] [унылый] ум,\nО верная, задумчивая лира\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кинжал", "content": "Лемносской бог тебя сковал\nДля рук бессмертной Немезиды,\nСвободы тайный страж, карающий кинжал,\nПоследний судия Позора и Обиды.\nГде Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,\nСвершитель ты проклятий и надежд,\nТы кроешься под сенью трона,\nПод блеском праздничных одежд.\nКак адской луч, как молния богов,\nНемое лезвие злодею в очи блещет,\nИ озираясь он трепещет,\nСреди своих пиров.\nВезде его найдет удар нежданный твой:\nНа суше, на морях, во храме, под шатрами,\nЗа потаенными замками,\nНа ложе сна, в семье родной.\nШумит под Кесарем заветный Рубикон,\nДержавный Рим упал, главой поник Закон:\nНо Брут восстал вольнолюбивый:\nТы Кесаря сразил – и мертв объемлет он\nПомпея мрамор горделивый.\nИсчадье мятежей подъемлет злобный крик:\nПрезренный, мрачный и кровавый,\nНад трупом Вольности безглавой\nПалач уродливый возник.\nАпостол гибели, усталому Аиду\nПерстом он жертвы назначал,\nНо вышний суд ему послал\nТебя и деву Эвмениду.\nО юный праведник, избранник роковой,\nО Занд, твой век угас на плахе;\nНо добродетели святой\nОстался глас в казненном прахе.\nВ твоей Германии ты вечной тенью стал,\nГрозя бедой преступной силе —\nИ на торжественной могиле\nГорит без надписи кинжал.\nВсё так же <ль> осеняют своды\n[Сей храм] [Парнасских] трех цариц?\nВсё те же ль клики юных жриц?\nВсё те же <ль> вьются хороводы?…\nУжель умолк волшебный глас\nСеменовой, сей чудной Музы?\nУжель, навек оставя нас,\nОна расторгла с Фебом узы,\nИ славы русской луч угас?\nНе верю! вновь она восстанет.\nЕй вновь готова дань сердец,\nПред нами долго не <увянет>\nЕе торжественный венец.\nИ длянее любовник<?> славы,\nНаперсник важных Аонид<?>,\nМладой Катенин воскресит\nЭсхила гений величавый\nИ ей [порфиру] возвратит.\nЯ не люблю твоей Кори<ны>,\nСкучны<?> любезности<?> картины.\nВ ней только слезы да печаль\n[И] фразы госпожи де Сталь.\nМилее мне жив<ая> <?> м<ладость> <?>,\nРассудок с сердцем пополам,\nПриятной<?> лести жар<?> и сладость<?>,\nИ смелость едких эпиграм,\nВеселость шуток и рассказов,\nВоображенье, ум и вкус.\nИ длятого, мой Б<езобразов> <?>,\nК тебе\n\"Хоть впрочем он поэт изрядный,\nЭмилий человек \n– \"Да ты чем  шут нарядный?\nА, понимаю: сам собой:\nТы полон дряни, милый мой!\"\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<В. Л. Давыдову>", "content": "Меж тем как генерал Орлов —\nОбритый рекрут Гименея —\nСвященной страстью пламенея,\nПод меру подойти готов;\nМеж тем как ты, проказник умный,\nПроводишь ночь в беседе шумной,\nИ за бутылками Аи\nСидят Раевские мои —\nКогда везде весна младая\nС улыбкой распустила грязь,\nИ с горя на брегах Дуная\nБунтует наш безрукой князь…\nТебя, Раевских и Орлова,\nИ память Каменки любя —\nХочу сказать тебе два слова\nПро Кишинев и про себя. —\nНа этих днях, [среди] собора,\nМитрополит, седой обжора,\nПеред обедом невзначай\nВелел жить долго всей России\nИ с сыном Птички и Марии\nПошел христосоваться в рай…\nЯ стал умен, [я] лицемерю —\nПощусь, молюсь и твердо верю,\nЧто бог простит мои грехи,\nКак государь мои стихи.\nГовеет Инзов, и намедни\nЯ променял парна<сски> бредни\nИ лиру, грешный дар судьбы,\nНа часослов и на обедни,\nДа на сушеные грибы.\nОднакож гордый мой рассудок\nМое раска<янье> бранит,\nА мой ненабожный желудок\n\"Помилуй, братец<?>, – говорит, —\nЕще когда бы кровь Христова\nБыла хоть, например, лафит…\nИль кло-д-вужо, тогда б ни слова,\nА то – подумай, как смешно! —\nС водой молдавское вино\".\nНо я молюсь – и воздыхаю…\nКрещусь, не внемлю Сатане…\nА всё невольно вспоминаю,\nДавыдов, о твоем вине…\nВот эвхаристия [другая],\nКогда и ты, и милый брат,\nПеред камином надевая\nДемократической халат,\nСпасенья чашу наполняли\nБеспенной, мерзлою струей,\nИ за здоровье  и \nДо дна, до капли выпивали!..\nНо  в Неаполе шалят,\nА  едва ли там воскреснет…\nНароды тишины хотят,\nИ долго их ярем не треснет.\nУжель надежды луч исчез?\nНо нет! – мы счастьем насладимся,\nКровавой чаш<ей> причастимся —\nИ я скажу: Христос воскрес."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дева", "content": "Я говорил тебе: страшися девы милой!\nЯ знал, она сердца влечет невольной силой.\nНеосторожный друг! я знал, нельзя при ней\nИную замечать, иных искать очей.\nНадежду потеряв, забыв измены сладость,\nПылает близ нее задумчивая младость;\nЛюбимцы счастия, наперсники Судьбы\nСмиренно ей несут влюбленные мольбы;\nНо дева гордая их чувства ненавидит\nИ очи опустив не внемлет и не видит."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Катенину", "content": "Кто мне пришлет ее портрет,\nЧерты волшебницы прекрасной\nТалантов обожатель страстный,\nЯ прежде был ее поэт.\nС досады, может быть, неправой:\nКогда одна в дыму кадил\nКрасавица блистала славой,\nЯ свистом гимны заглушил.\nПогибни злобы миг единый,\nПогибни лиры ложный звук:\nОна виновна, милый друг,\nПред Селименой и Моиной.\nТак легкомысленной душой,\nО боги! смертный вас поносит:\nНо вскоре трепетной рукой\nВам жертвы новые приносит."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К моей чернильнице", "content": "Подруга думы праздной,\nЧернильница моя;\nМой век разнообразный\nТобой украсил я.\nКак часто друг веселья\nС тобою забывал\nУсловный час похмелья\nИ праздничный бокал:\nПод сенью хаты скромной,\nВ часы печали томной,\nБыла ты предо мной\nС лампадой и Мечтой. —\nВ минуты вдохновенья\nК тебе я прибегал\nИ Музу призывал\nНа пир воображенья.\nПрозрачный, легкой дым\nНосился над тобою,\nИ с трепетом живым\nВ нем быстрой чередою\n< >\nСокровища мои\nНа дне твоем таятся.\nТебя я посвятил\nЗанятиям досуга\nИ с Ленью примирил:\nОна твоя подруга.\nС тобой успех узнал\nОтшельник неизвестный…\nЗаветный твой кристал\nХранит огонь небесный;\nИ под вечер, когда\nПеро по книжке бродит,\nБез вялого труда\nОно в тебе находит\nКонцы моих стихов\nИ верность выраженья;\nТо звуков или слов\nНежданное стеченье,\nТо едкой шутки соль,\nТо Правды слог суровый,\nТо странность рифмы новой,\nНеслыханной дотоль.\nС глупцов сорвав одежду,\nЯ весело клеймил\nЗоила и невежду\nПятном твоих чернил…\nНо их не разводил\nНи тайной злости пеной,\nНи ядом клеветы.\nИ сердца простоты\nНи лестью, ни изменой\nНе замарала ты.\nНо здесь, на лоне лени,\nЯ слышу нежны пени\nЗаботливых друзей…\nУжели их забуду,\nДрузей души моей,\nИ им неверен буду?\nОставь, оставь порой\nПривычные затеи,\nИ дактил, и хореи\nДля прозы почтовой.\nМинуты хладной скуки,\nСердечной пустоты,\nУныние разлуки,\nВсегдашние мечты,\nМои надежды, чувства\nБез лести, без искусства\nБумаге передай…\nБолтливостью небрежной\nИ ветреной и нежной\nИх сердце утешай…\nБеспечный сын природы,\nПока златые годы\nВ забвеньи трачу я,\nСо мною неразлучно\nЖиви благополучно,\nНаперсница моя.\nКогда же берег ада\nНа век меня возьмет,\nКогда на век уснет\nПеро, моя отрада.\nИ ты, в углу пустом\nОсиротев, остынешь\nИ на всегда покинешь\nПоэта тихий дом…\nЧедаев, друг мой милый,\nТебя возьмет унылый;\nПоследний будь привет\nЛюбимцу прежних лет. —\nИссохшая, пустая,\nМеж двух его картин\nОстанься век немая,\nУкрась его камин. —\nВзыскательного света\nОчей не привлекай,\nНо верного поэта\nДрузьям напоминай."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Христос воскрес", "content": "Христос воскрес, моя Реввека!\nСегодня следуя душой\nЗакону бога-человека,\nС тобой цалуюсь, ангел мой.\nА завтра к вере Моисея\nЗа поцалуй я не робея\nГотов, еврейка, приступить —\nИ даже то тебе вручить,\nЧем можно верного еврея\nОт православных отличить."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Чедаеву", "content": "В стране, где я забыл тревоги прежних лет,\nГде прах Овидиев пустынный мой сосед,\nГде слава для меня предмет заботы малой,\nТебя недостает душе моей усталой.\nВрагу стеснительных условий и оков,\nНе трудно было мне отвыкнуть от пиров,\nГде праздный ум блестит, тогда как сердце дремлет,\nИ правду пылкую приличий хлад объемлет.\nОставя шумный круг безумцев молодых,\nВ изгнании моем я не жалел об них;\nВздохнув, оставил я другие заблужденья,\nВрагов моих предал проклятию забвенья,\nИ, сети разорвав, где бился я в плену,\nДля сердца новую вкушаю тишину.\nВ уединении мой своенравный гений\nПознал и тихой труд, и жажду размышлений.\nВладею днем моим; с порядком дружен ум;\nУчусь удерживать вниманье долгих дум:\nИщу вознаградить в объятиях свободы\nМятежной младостью утраченные годы\nИ в просвещении стать с веком наровне.\nБогини мира, вновь явились Музы мне\nИ независимым досугам улыбнулись;\nЦевницы брошенной уста мои коснулись;\nСтаринный звук меня обрадовал – и вновь\nПою мои мечты, природу и любовь,\nИ дружбу верную, и милые предметы,\nПленявшие меня в младенческие леты,\nВ те дни, когда, еще незнаемый никем,\nНе зная ни забот, ни цели, ни систем,\nЯ пеньем оглашал приют забав и лени\nИ царскосельские хранительные сени.\nНо Дружбы нет со мной. Печальный вижу я\nЛазурь чужих небес, полдневные края;\nНи музы, ни труды, ни радости досуга —\nНичто не заменит единственного друга.\nТы был целителем моих душевных сил;\nО неизменный друг, тебе я посвятил\nИ краткий век, уже испытанный Судьбою,\nИ чувства – может быть спасенные тобою!\nТы сердце знал мое во цвете юных дней;\nТы видел, как потом в волнении страстей\nЯ тайно изнывал, страдалец утомленный;\nВ минуту гибели над бездной потаенной\nТы поддержал меня недремлющей рукой;\nТы другу заменил надежду и покой;\nВо глубину души вникая строгим взором,\nТы оживлял ее советом иль укором;\nТвой жар воспламенял к высокому любовь;\nТерпенье смелое во мне рождалось вновь;\nУж голос клеветы не мог меня обидеть,\nУмел я презирать, умея ненавидеть.\nЧто нужды было мне в торжественном суде\nХолопа знатного, невежды <при> звезде,\nИли философа, который в прежни лета\nРазвратом изумил четыре части света,\nНо просветив себя, загладил свой позор:\nОтвыкнул от вина и стал картежный вор?\nОратор Лужников, никем не замечаем,\nМне мало досаждал своим безвредным лаем\nМне ль было сетовать о толках шалунов,\nО лепетаньи дам, зоилов и глупцов\nИ сплетней разбирать игривую затею,\nКогда гордиться мог я дружбою твоею?\nБлагодарю богов: прешел я мрачный путь;\nПечали ранние мою теснили грудь;\nК печалям я привык, расчелся я с Судьбою\nИ жизнь перенесу стоической душою.\nОдно желание: останься ты со мной!\nНебес я не томил молитвою другой.\nО скоро ли, мой друг, настанет срок разлуки?\nКогда соединим слова любви и руки?\nКогда услышу я сердечный твой привет?…\nКак обниму тебя! Увижу кабинет,\nГде ты всегда мудрец, а иногда мечтатель\nИ ветреной толпы бесстрастный наблюдатель.\nПриду, приду я вновь, мой милый домосед,\nС тобою вспоминать беседы прежних лет,\nМладые вечера, пророческие споры,\nЗнакомых мертвецов живые разговоры;\nПоспорим, перечтем, посудим, побраним,\nВольнолюбивые надежды оживим,\nИ счастлив буду я; но только, ради бога,\nГони ты Шепинга от нашего порога.\nКто видел край, где роскошью природы\nОживлены дубравы и луга.\nГде весело шумят <и> блещут воды\nИ мирные ласкают берега,\nГде на холмы под лавровые своды\nНе смеют лечь угрюмые снега?\n[Скажите мне: кто видел край прелестный,\nГде я любил, изгнанник неизвестный]?\nЗлатой предел! любимый край Эльвины,\nК тебе летят желания мои!\nЯ помню скал прибрежные стремнины,\nЯ помню вод веселые струи,\nИ тень, и шум – и красные долины,\nГде [в тишине] простых татар семьи\nСреди забот и с дружбою взаимной\nПод кровлею живут гостеприимной.\nВсё живо там, все там очей отрада,\nСады татар, селенья, города:\nОтражена волнами скал громада,\nВ морской дали теряются суда,\nЯнтарь висит на лозах винограда;\nБ лугах шумят бродящие стада…\nИ зрит пловец – могила Митридата\nОзарена сиянием заката.\nИ там, где мирт шумит над падшей урной,\nУвижу ль вновь сквозь темные леса\nИ своды скал, и моря блеск лазурный.\nИ ясные, как радость, небеса?\nУтихнет ли волненье жизни бурной?\nМинувших лет воскреснет ли краса?\nПриду ли вновь под сладостные тени\nДушой уснуть на лоне мирной лени?\nРаззевавшись от обедни,\nК К<атакази> еду в дом.\nЧто за греческие бредни,\nЧто за греческой содом!\nПодогнув под <-> ноги,\nЗа вареньем, средь прохлад,\nКак египетские боги,\nДамы преют и молчат.\n\"Признаюсь пред всей Европой, —\nХромоногая кричит: —\nМ<аврогений> толсто<->ый\nДушу, сердце мне томит.\nМуж! вотще карманы грузно\nТы набил в семье моей.\nИ вотще ты пятишь гузно,\nМ<аврогений> мне милей\".\nЗдравствуй, круглая соседка!\nТы бранчива, ты скупа,\nТы неловкая кокетка,\nТы плешива, ты глупа.\nГоворить с тобой нет мочи —\nВсё прощаю! бог с тобой;\nТы с утра до темной ночи\nРада в банк играть со мной.\nВот еврейка с Тадарашкой.\nПламя пышет в подлеце,\nЛапу держит под рубашкой,\nРыло на ее лице.\nВесь от ужаса хладею:\nАх, еврейка, бог убьет!\nЕсли верить Моисею,\nСкотоложница умрет!\nТы наказана сегодня,\nИ тебя пронзил Амур,\nО чувствительная сводня,\nО краса молдавских дур.\nСмотришь: каждая девица\nПред тобою с молодцом,\nТы ж одна, моя вдовица,\nС указательным перстом.\nТы умна, велеречива,\nКишеневская Жанлис,\nТы бела, жирна, шутлива,\nПучеокая Тарсис.\nНе хочу судить я строго,\nНо к тебе не льнет душа —\nТак послушай, ради бога,\nБудь глупа, да хороша.\nНедавно бедный музульман\nВ Юрзуфе жил с детьми, с женою;\nДушевно почитал священный Алькоран\nИ счастлив был своей судьбою;\nМехмет (так звался он) прилежно целый день\nХодил за ульями, за стадом\nИ за домашним виноградом,\nНе зная, что такое лень;\nЖену свою любил – <Фатима> это знала,\nИ каждый год ему детей она рожала —\nПо-нашему, друзья, хоть это и смешно,\nНо у татар уж так заведено. —\nФатима раз – (она в то время\nНесла трехмесячное бремя, —\nА каждый ведает, что в эти времена\nИ даже самая степенная [жена]\nИмеет прихоти то эти, <то> другие,\nИ, боже упаси, какие!)\nФатима говорит умильно муженьку:\n\"Мой друг, мне хочется ужасно каймаку.\nТеряю память я, рассу<док>,\nВо мне так и горит желудок;\nЯ не спала всю ночь – и посмотри, душа,\nСегодня, верно, <я> совсем нехорошо.\nВсего мне [должно опасаться]:\nНе смею даже почесаться,\nЧтоб крошку не родить с сметаной на носу —\nТакой я муки не снесу.\nЛюбезный, миленькой, красавец, мой дружочек,\nДостань мне каймаку хоть крохотный кусочек\".\nМехмет [разнежился], собрался, завязал\nВ кушак тарелку жестяную,\nДетей благословил, жену поцеловал\nИ мигом <?> в ближнюю долину побежал,\nЧтобы порадовать больную.\nНе шел он, а летел – зато в обратный путь\nПустился по горам, едва, едва шагая;\nИ скоро стал искать, совсем изнемогая,\nМестечка, где бы отдохнуть.\nПо счастью, на конце долины\nУвидел он ручей,\nДобрел до берегов и лег в тени ветвей.\nЖурчанье вод, дерев вершины,\nДушистая трава, прохладный бережок,\nИ тень, и легкой  ветерок —\nВсё нежило, всё говорило:\n«Люби иль почивай!» – Люби! таких затей\nМехмету в ум не приходило,\nХоть [он] и мог <?>. – Но спать! вот это мило —\nБлагоразумн<ей> и верней. —\nЗа то Мехмет, как царь, уснул в долине;\nПоложим, что царям [приятно спать] дано\nПод балдахином <на перине>,\nХоть это, впрочем, мудрено.\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Вяземскому.>", "content": "Язвительный поэт, остряк замысловатый,\nИ блеском [колких слов], и шутками богатый,\nСчастливый В<яземский>, завидую тебе.\nТы право получил, благодаря судьбе,\nСмеяться весело над Злобою ревнивой,\nНевежество разить анафемой игривой.\nЭллеферия, пред тобой\n3атми<лись> прелести другие,\nГорю тобой, я<?> [вечно] [твой].\nЯ твой на век, Эллеферия!\n<Тебя> пугает света шум,\nПридворный блеск неприятен;\nЛюблю твой пылкий, правый<?>ум,\nИ сердцу голос твой понятен.\nНа юге, в мирной темноте\nЖиви со мной, Эллеферия,\nТвоей красоте\nВредна холодная Россия.\nПримите новую тетрадь,\nВы, юноши, и вы, девицы, —\nНе веселее [ль] вам читать\nИгривой Музы небылицы,\nЧем пиндарических похвал\nВысокопарные страницы —\nИль усыпительный журнал,\nКоторый [был когда-то в моде],\n[А нынче] так тяжел и груб, —\n[Который] [вопреки природе]\nБыть хочет зол и только глуп.\nО вы, которые любили\nПарнасса тайные цветы\nИ своевольные <мечты>\nВниманьем слабым наградили,\nСпасите труд небрежный мой —\nПод сенью <покрова><?>\nОт рук Невежества слепого,\nОт взоров Зависти косой.\nКартины, думы и рассказы\nДля вас я вновь перемешал,\nСмешное с важным сочетал\nИ бешеной любви проказы\nВ архивах ада отыскал…\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дионея", "content": "Хромид в тебя влюблен; он молод, и не раз\nУкрадкою вдвоем мы замечали вас;\nТы слушаешь его, в безмолвии краснея;\nТвой взор потупленный желанием горит,\nИ долго после, Дионея,\nУлыбку нежную лицо твое хранит.\nЕсли с нежной красотой\n<Вы>\nЕсли горести чужой\nВам ужасно быть виною,\nЕсли тяжко помнить вам\nЖертву [тайного] страданья —\nНе оставлю сим листам\nМоего воспоминанья.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Денису Давыдову.>", "content": "Певец-гусар, ты пел биваки,\nРаздолье ухарских пиров\nИ грозную потеху драки,\nИ завитки своих усов;\nС веселых струн во дни покоя\nПоходную сдувая пыль,\nТы славил, лиру перестроя,\nЛюбовь и мирную бутыль.\nЯ слушаю тебя и сердцем молодею,\nМне сладок жар твоих речей,\nПечальный <?> снова <?> пламенею\nВоспоминаньем прежних дней.\n[Я всё люблю язык страстей],\n[Его пленительные] звуки\n[Приятны мне, как глас друзей]\nВо дни печальные разлуки.\nВот Муза, резвая болтунья,\nКоторую ты столь любил.\nРаскаялась моя шалунья,\nПридворный тон ее пленил;\nЕе всевышний осенил\nСвоей небесной благодатью\nОна духовному занятью\nОпасной жертвует игрой.\nНе [удивляйся], милый мой,\nЕе израельскому платью —\nПрости ей прежние грехи\nИ под заветною печатью\nПрими [опасные] стихи.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Генералу Пущину", "content": "В дыму, в крови, сквозь тучи стрел\nТеперь твоя дорога;\nНо ты предвидишь свой удел,\nГрядущий наш Квирога!\nИ скоро, скоро смолкнет брань\nСредь рабского народа,\nТы молоток возьмешь во длань\nИ воззовешь: свобода!\nХвалю тебя, о верный брат!\nО каменщик почтенный!\nО Кишенев, о темный град!\nЛикуй, импросвещенный!\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«A son amant Eglesans resistance…»", "content": "A son amant Eglé sans resistance\nAvait cédé – mais lui pale et perclus\nSe déménait – enfin n'en pouvant plus\nTout essouflé tira… sa révérance, —\n\"Monsieur, – Eglé d'un ton plein d'arrogance,\nParlez, Monsieur; pourquoi donc mon aspect\nVous glace-t-il? m'en direz vous la cause?\nEst-ce dégoût?\" – Mon dieu, c'est autre chose.\n«Excès d'amour?» – Non, excès de respect.\nЛюбовнику Аглая без сопротивления\nУступила, – но он бледный и бессильный\nВыбивался из сил, наконец, в изнеможении,\nСовсем запыхавшись, удовлетворился… поклоном.\nЕму Аглая высокомерным тоном:\n\"Скажите, милостивый государь, почему же мой вид\nВас леденит? не объясните ли причину?\nОтвращение?\" – Боже мой, не то.\n«Излишек любви?» – Нет, излишек уважения.\nПеревод"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма", "content": "Лечись – иль быть тебе Панглосом,\nТы жертва вредной красоты —\nИ то-то, братец, будешь с носом,\nКогда без носа будешь ты.\n«J'al posse de maоtresse honnete…»\nJ'al possédé maоtresse honnête,\nJe la servais comme il <lui> <?> faut,\nMais je n'ai point tourné de tête, —\nJe n'ai jamais visé si haut.\nУ меня была порядочная любовница,\nЯ ей служил как <ей><?> подобает, —\nНо головы ей не кружил,\nЯ никогда не метил так высоко.\nУмолкну скоро я!.. Но если в день печали\nЗадумчивой игрой мне струны отвечали;\nНо если юноши, внимая молча мне,\nДивились долгому любви моей мученью:\nНо если ты сама, предавшись умиленью,\nПечальные стихи твердила в тишине\nИ сердца моего язык любила страстный…\nНо если я любим… позволь, о милый друг,\nПозволь одушевить прощальный лиры звук\nЗаветным именем любовницы прекрасной!..\nКогда меня навек обымет смертный сон,\nНад урною моей промолви с умиленьем:\nОн мною был любим, он мне был одолжен\nИ песен и любви последним вдохновеньем.\nМой друг, забыты мной следы минувших лет\nИ младости моей мятежное теченье.\nНе спрашивай меня о том, чего уж нет,\nЧто было мне дано в печаль и в наслажденье,\nЧто я любил, что изменило мне.\nПускай я радости вкушаю не в полне:\nНо ты, невинная, ты рождена для счастья.\nБеспечно верь ему, летучий миг лови:\nДуша твоя жива для дружбы, для любви,\nДля поцелуев сладострастья:\nДуша твоя чиста; унынье чуждо ей;\nСветла, как ясный день, младенческая совесть.\nК чему тебе внимать безумства и страстей\nНе занимательную повесть?\nОна твой тихий ум невольно возмутит;\nТы слезы будешь лить, ты сердцем содрогнешься:\nДоверчивой души беспечность улетит.\nИ ты моей любви… быть может ужаснешься.\nБыть может, навсегда… Нет, милая моя,\nЛишиться я боюсь последних наслаждений.\nНе требуй от меня опасных откровений:\nСегодня я люблю, сегодня счастлив я.\n* * *\nПеревод\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Гроб Юноши", "content": "……………Сокрылся он,\nЛюбви, забав питомец нежный;\nКругом его глубокой сон\nИ хлад могилы безмятежной…\nЛюбил он игры наших дев,\nКогда весной в тени дерев\nОни кружились на свободе;\nНо нынче в резвом хороводе\nНе слышен уж его припев.\nДавно ли старцы любовались\nЕго веселостью живой,\nПолупечально улыбались\nИ говорили меж собой:\n\"И мы любили хороводы,\nБлистали также в нас умы;\nНо погоди: приспеют годы,\nИ будешь то, что ныне мы;\nКак нам, о мира гость игривый,\nТебе постынет белый свет;\nТеперь играй…\" Но старцы живы,\nА он увял во цвете лет,\nИ без него друзья пируют,\nДругих уж полюбить успев;\nУж редко, редко именуют\nЕго в беседе юных дев.\nИз милых жен, его любивших,\nОдна быть может слезы льет\nИ память радостей почивших\nПривычной думою зовет…\nК чему?…\nНад ясными водами\nГробницы мирною семьей\nПод наклоненными крестами\nТаятся в роще вековой.\nТам, на краю большой дороги,\nГде липа старая шумит,\nЗабыв сердечные тревоги,\nНаш бедный юноша лежит…\nНапрасно блещет луч денницы,\nИль ходит месяц средь небес,\nИ вкруг бесчувственной гробницы\nРучей журчит и шепчет лес:\nНапрасно утром за малиной\nК ручью красавица с корзиной\nИдет и в холод ключевой\nПугливо ногу опускает:\nНичто его не вызывает\nИз мирной сени гробовой…\nТадарашка в вас влюблен\nИ дляваших ножек,\nГоворят, заводит он\nРод каких-то дрожек.\nНам приходит не легко;\nКак неосторожно!\nОх! на дрожках далеко\nВам уехать можно\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Наполеон", "content": "Чудесный жребий совершился:\nУгас великой человек.\nВ неволе мрачной закатился\nНаполеона грозный век.\nИсчез властитель осужденный,\nМогучий баловень побед,\nИ дляизгнанника вселенной\nУже потомство настает.\nО ты, чьей памятью кровавой\nМир долго, долго будет полн,\nПриосенен твоею славой,\nПочий среди пустынных волн…\nВеликолепная могила!\nНад урной, где твой прах лежит,\nНародов ненависть почила,\nИ луч бессмертия горит.\nДавно ль орлы твои летали\nНад обесславленной землей?\nДавно ли царства упадали\nПри громах силы роковой;\nПослушны воле своенравной,\nБедой шумели знамена,\nИ налагал ярем державный\nТы на земные племена?\nКогда надеждой озаренный\nОт рабства пробудился мир,\nИ галл десницей разъяренной\nНизвергнул ветхий свой кумир;\nКогда на площади мятежной\nВо прахе царский труп лежал,\nИ день великий, неизбежный —\nСвободы яркий день вставал —\nТогда в волненьи бурь народных\nПредвидя чудный свой удел,\nВ его надеждах благородных\nТы человечество презрел.\nВ свое погибельное счастье\nТы дерзкой веровал душой,\nТебя пленяло самовластье\nРазочарованной красой.\nИ обновленного народа\nТы буйность юную смирил,\nНоворожденная свобода,\nВдруг онемев, лишилась сил;\nСреди рабов до упоенья\nТы жажду власти утолил,\nПомчал к боям их ополченья.\nИх цепи лаврами обвил.\nИ Франция, добыча славы,\nПлененный устремила взор,\nЗабыв надежды величавы,\nНа свой блистательный позор.\nТы вел мечи на пир обильный;\nВсё пало с шумом пред тобой:\nЕвропа гибла – сон могильный\nНосился над ее главой.\nИ се, в величии постыдном\nСтупил на грудь ее колосс.\nТильзит!.. (при звуке сем обидном\nТеперь не побледнеет росс) —\nТильзит надменного героя\nПоследней славою венчал,\nНо скучный мир, но хлад покоя\nСчастливца душу волновал.\nНадменный! кто тебя подвигнул?\nКто обуял твой дивный ум?\nКак сердца русских не постигнул\nТы с высоты отважных дум?\nВеликодушного пожара\nНе предузнав, уж ты мечтал,\nЧто мира вновь мы ждем, как дара:\nНо поздно русских разгадал…\nРоссия, бранная царица,\nВоспомни древние права!\nПомеркни, солнце Австерлица!\nПылай, великая Москва!\nНастали времена другие,\nИсчезни, краткий наш позор!\nБлагослови Москву, Россия!\nВойна по гроб – наш договор!\nОцепенелыми руками\nСхватив железный свой венец,\nОн бездну видит пред очами,\nОн гибнет, гибнет наконец.\nБежат Европы ополченья!\nОкровавленные снега\nПровозгласили их паденье,\nИ тает с ними след врага.\nИ всё, как буря, закипело;\nЕвропа свой расторгла плен;\nВо след тирану полетело,\nКак гром, проклятие племен.\nИ длань народной Немезиды\nПодъяту видит великан:\nИ до последней все обиды\nОтплачены тебе, тиран!\nИскуплены его стяжанья\nИ зло воинственных чудес\nТоскою душного изгнанья\nПод сенью чуждою небес.\nИ знойный остров заточенья\nПолнощный парус посетит,\nИ путник слово примиренья\nНа оном камне начертит,\nГде, устремив на волны очи,\nИзгнанник помнил звук мечей\nИ льдистый ужас полуночи,\nИ небо Франции своей;\nГде иногда, в своей пустыне\nЗабыв войну, потомство, трон,\nОдин, один о милом сыне\nВ уныньи горьком думал он.\nДа будет омрачен позором\nТот малодушный, кто в сей день\nБезумным возмутит укором\nЕго развенчанную тень!\nХвала! он русскому народу\nВысокий жребий указал,\nИ миру вечную свободу\nИз мрака ссылки завещал.\nГречанка верная! не плачь, – он пал героем,\nСвинец врага в его вонзился грудь.\nНе плачь – не ты ль ему сама пред первым боем\nНазначила кровавый Чести путь?\nТогда, тяжелую предчувствуя [разлуку],\nСупруг тебе простер торжественную руку,\nМладенца своего в слезах благословил,\nНо знамя черное Свободой восшумело.\nКак Аристогитон, он миртом меч обвил,\nОн в сечу ринулся – и падши совершил\nВеликое, святое дело.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Овидию", "content": "Овидий, я живу близ тихих берегов,\nКоторым изгнанных отеческих богов\nТы некогда принес и пепел свой оставил.\nТвой безотрадный плач места сии прославил;\nИ лиры нежный глас еще не онемел;\nЕще твоей молвой наполнен сей предел.\nТы живо впечатлел в моем воображеньи\nПустыню мрачную, поэта заточенье,\nТуманный свод небес, обычные снега\nИ краткой теплотой согретые луга.\nКак часто, увлечен унылых струн игрою,\nЯ сердцем следовал, Овидий, за тобою!\nЯ видел твой корабль игралищем валов\nИ якорь, верженный близ диких берегов,\nГде ждет певца любви жестокая награда.\nТам нивы без теней, холмы без винограда:\nРожденные в снегах для ужасов войны,\nТам хладной Скифии свирепые сыны,\nЗа Истром утаясь, добычи ожидают\nИ селам каждый миг набегом угрожают.\nПреграды нет для них: в волнах они плывут\nИ по льду звучному бестрепетно идут.\nТы сам (дивись, Назон, дивись судьбе превратной!),\nТы, с юных лет презрев волненье жизни ратной,\nПривыкнув розами венчать свои власы\nИ в неге провождать беспечные часы,\nТы будешь принужден взложить и шлем тяжелый,\nИ грозный меч хранить близ лиры оробелой.\nНи дочерь, ни жена, ни верный сонм друзей,\nНи Музы, легкие подруги прежних дней,\nИзгнанного певца не усладят печали.\nНапрасно Грации стихи твои венчали,\nНапрасно юноши их помнят наизусть:\nНи слава, ни лета, ни жалобы, ни грусть,\nНи песни робкие Октавия не тронут;\nДни старости твоей в забвении потонут.\nЗлатой Италии роскошный гражданин.\nВ отчизне варваров безвестен и один,\nТы звуков родины вокруг себя не слышишь;\nТы в тяжкой горести далекой дружбе пишешь:\n\"О возвратите мне священный град отцов\nИ тени мирные наследственных садов!\nО други, Августу мольбы мои несите,\nКарающую длань слезами отклоните,\nНо если гневный бог досель неумолим,\nИ век мне не видать тебя, великой Рим. —\nПоследнею мольбой смягчая рок ужасный,\nПриближьте хоть мой гроб к Италии прекрасной!\nЧье сердце хладное, презревшее Харит,\nТвое уныние и слезы укорит?\nКто в грубой гордости прочтет без умиленья\nСии элегии, последние творенья,\nГде ты свой тщетный стон потомству передал?\nСуровый славянин, я слез не проливал,\nНо понимаю их; изгнанник самовольный,\nИ светом, и собой, и жизнью недовольный,\nС душой задумчивой я ныне посетил\nСтрану, где грустный век ты некогда влачил.\nЗдесь, оживив тобой мечты воображенья,\nЯ повторил твои, Овидий, песнопенья\nИ их печальные картины поверял;\nНо взор обманутым мечтаньям изменял.\nИзгнание твое пленяло в тайне очи,\nПривыкшие к снегам угрюмой полуночи.\nЗдесь долго светится небесная лазурь;\nЗдесь кратко царствует жестокость зимних бурь.\nНа скифских берегах переселенец новый,\nСын юга, виноград блистает пурпуровый.\nУж пасмурный декабрь на русские луга\nСлоями расстилал пушистые снега;\nЗима дышала там – а с вешней теплотою\nЗдесь солнце ясное катилось надо мною;\nМладою зеленью пестрел увядший луг;\nСвободные поля взрывал уж ранний плуг:\nЧуть веял ветерок, под вечер холодея;\nЕдва прозрачный лед над озером тускнея,\nКристаллом покрывал недвижные струи.\nЯ вспомнил опыты несмелые твои.\nСей день, замечанный крылатым вдохновеньем.\nКогда ты в первый раз вверял с недоуменьем\nШаги свои волнам, окованным зимой…\nИ по льду новому, казалось, предо мной\nСкользила тень твоя, и жалобные звуки\nНеслися издали, как томный стон разлуки.\nУтешься; не увял Овидиев венец!\nУвы, среди толпы затерянный певец,\nБезвестен буду я для новых поколений,\nИ, жертва темная, умрет мой слабый гений\nС печальной жизнию, с минутною молвой…\nНо если обо мне потомок поздний мой\nУзнав, придет искать в стране сей отдаленной\nБлиз праха славного мой след уединенный —\nБрегов забвения оставя хладну сень,\nК нему слетит моя признательная тень,\nИ будет мило мне его воспоминанье.\nДа сохранится же заветное преданье:\nКак ты, враждующей покорствуя судьбе,\nНе славой – участью я равен был тебе.\nЗдесь, лирой северной пустыни оглашая,\nСкитался я в те дни, как на брега Дуная\nВеликодушный грек свободу вызывал,\nИ ни единый друг мне в мире не внимал;\nНо чуждые холмы, поля и рощи сонны,\nИ музы мирные мне были благосклонны."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Приметы", "content": "Старайся наблюдать различные приметы:\nПастух и земледел в младенческие леты,\nВзглянув на небеса, на западную тень,\nУмеют уж предречь и ветр, и ясный день,\nИ майские дожди, младых полей отраду,\nИ мразов ранний хлад, опасный винограду.\nТак, если лебеди, на лоне тихих вод\nПлескаясь вечером, окличут твой приход,\nИль солнце яркое зайдет в печальны тучи,\nЗнай: завтра сонных дев разбудит дождь ревучий,\nИль бьющий в окны град – а ранний селянин,\nГотовясь уж косить высокой злак долин,\nУслыша бури шум, не выдит на работу\nИ погрузится вновь в ленивую дремоту."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Каченовского.>", "content": "Клеветник без дарованья,\nПалок ищет он чутьем,\nА дневного пропитанья\nЕжемесячным враньем."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кокетке", "content": "[И вы поверить мне могли.\nКак простодушная Аньеса?\nВ каком романе вы нашли,\nЧтоб умер от любви повеса?]\nПослушайте: вам тридцать лет,\nДа, тридцать лет – немногим боле.\nМне за двадцать; я видел свет,\nКружился долго в нем на воле;\nУж клятвы, слезы мне смешны;\nПроказы утомить успели;\nВам также с вашей стороны\nИзмены верно надоели;\nОстепенясь, мы охладели,\nНе к стати нам учиться вновь.\nМы знаем: вечная любовь\nЖивет едва ли три недели.\nС начала были мы друзья,\nНо скука, случай, муж ревнивый…\nБезумным притворился я,\nИ притворились вы стыдливой,\nМы поклялись… потом… увы!\nПотом забыли клятву нашу;\nКлеона полюбили вы,\nА я наперсницу Наташу.\nМы разошлись; до этих пор\nВсё хорошо, благопристойно,\nМогли б мы жить без дальних ссор\nОпять и дружно и спокойно;\n[Но нет! сегодня поутру\nВы вдруг в трагическом жару\nСедую воскресили древность —\nВы проповедуете вновь\nПокойных рыцарей любовь,\nУчтивый жар и грусть и ревность.\nПомилуйте – нет, право нет.\nЯ не дитя, хоть и поэт.]\nКогда мы клонимся к закату,\nОставим юный пыл страстей —\nВы старшей дочери своей,\nЯ своему меньшому брату:\nИм можно с жизнию шалить\nИ слезы впредь себе готовить;\nЕще пристало им любить,\nА нам уже пора злословить."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма <На А. А. Давыдову.>", "content": "Оставя честь судьбе на произвол,\n<Давыдова> <?>, живая жертва фурий.\nОт малых лет любила чуждый пол.\nИ вдруг беда! казнит ее Меркурий,\nРаскаяться приходит ей пора,\nОна лежит, глаз пухнет по немногу,\nВдруг лопнул он; что ж дама? – \"Слава богу\nВсё к лучшему: вот новая дыра!\""}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Приятелю", "content": "Не притворяйся, милый друг,\nСоперник мой широкоплечий!\nТебе не страшен лиры звук,\nНи элегические речи.\nДай руку мне: ты не ревнив,\nЯ слишком ветрен и ленив,\nТвоя красавица не дура;\nЯ вижу всё и не сержусь:\nОна прелестная Лаура,\nДа я в Петрарки не гожусь."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Алексееву", "content": "Мой милый, как несправедливы\nТвои ревнивые мечты:\nЯ позабыл любви призывы\nИ плен опасной красоты:\nСвободы друг миролюбивый,\nВ толпе красавиц молодых,\nЯ, равнодушный и ленивый,\nСвоих богов не вижу в них.\nИх томный взор, приветный лепет\nУже не властны надо мной.\nЗабыло сердце нежный трепет\nИ пламя юности живой.\nТеперь уж мне влюбиться трудно,\nВздыхать неловко и смешно,\nНадежде верить безрассудно,\nМужей обманывать грешно.\nПрошел веселый жизни праздник.\nКак мой задумчивый проказник,\nКак Баратынский, я твержу:\n\"Нельзя ль найти подруги нежной?\nНельзя ль найти любви надежной?\"\nИ ничего не нахожу.\nОставя счастья призрак ложный,\nБез упоительных страстей.\nЯ стал наперсник осторожный\nМоих неопытных друзей.\nКогда любовник исступленный.\nТоскуя, плачет предо мной\nИ длякрасавицы надменной\nКлянется жертвовать собой;\nКогда в жару своих желании\nС восторгом изъясняет он\nНеясных, темных ожиданий\nОбманчивый, но сладкий сон\nИ, крепко руку сжав у друга,\nКлянет ревнивого супруга,\nИли докучливую мать, —\nЕго безумным увереньям\nИ поминутным повтореньям\nЛюблю с участием внимать:\nЯ льщу слепой его надежде,\nЯ молод юностью чужой\nИ говорю: так было прежде\nВо время оно\nВ твою светлицу, друг мой нежный,\nЯ прихожу в последний раз.\nЛюбви счастливой, безмятежной\nДелю с тобой последний час.\nВперед одна в надежде томной\nНе жди меня средь ночи темной,\nДо первых утренних лучей\nНе жги свечей.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Десятая заповедь", "content": "Добра чужого не желать\nТы, боже, мне повелеваешь:\nНо меру сил моих ты знаешь —\nМне ль нежным чувством управлять?\nОбидеть друга не желаю,\nИ не хочу его села,\nНе нужно мне его вола,\nНа всё спокойно я взираю:\nНи дом его, ни скот, ни раб,\nНе лестна мне вся благостыня.\nНо ежели его рабыня,\nПрелестна… Господи! я слаб!\nИ ежели его подруга\nМила, как ангел во плоти, —\nО боже праведный! прости\nМне зависть ко блаженству друга.\nКто сердцем мог повелевать?\nКто раб усилий бесполезных?\nКак можно не любить любезных?\nКак райских благ не пожелать?\nСмотрю, томлюся и вздыхаю,\nНо строгий долг умею чтить,\nСтрашусь желаньям сердца льстить,\nМолчу… и втайне я страдаю."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Баратынскому. Из Бессарабии", "content": "Сия пустынная страна\nСвященна для души поэта:\nОна Державиным воспета\nИ славой русскою полна.\nЕще доныне тень Назона\nДунайских ищет берегов;\nОна летит на сладкий зов\nПитомцев Муз и Аполлона,\nИ с нею часто при луне\nБрожу вдоль берега крутого:\nНо, друг, обнять милее мне\nВ тебе Овидия живого.\nЧугун кагульский, ты священ\nДля русского, для друга славы —\nТы средь торжественных знамен\nУпал горящий и кровавый,\nГероев севера губя\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Баратынскому", "content": "Я жду обещанной тетради:\nЧто ж медлишь, милый трубадур!\nПришли ее мне, Феба ради,\nИ награди тебя Амур."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На А. А. Давыдову.>", "content": "Иной имел мою Аглаю\nЗа свой мундир и черный ус,\nДругой за деньги – понимаю,\nДругой за то, что был француз,\nКлеон – умом ее стращая,\nДамис – за то, что нежно пел.\nСкажи теперь, мой друг Аглая.\nЗа что твой муж тебя имел?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<НА Ланова.>", "content": "Бранись, ворчи, болван болванов,\nТы не дождешься, друг мой Ланов,\nПощечин от руки моей.\nТвоя торжественная рожа\nНа бабье гузно так похожа,\nЧто только просит киселей.\nУ Кларисы денег мало,\nТы богат – иди к венцу:\nИ богатство ей пристало,\nИ рога тебе к лицу.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Друзьям", "content": "Вчера был день разлуки шумной,\nВчера был Вакха буйный пир,\nПри кликах юности безумной,\nПри громе чаш, при звуке лир.\nТак! Музы вас благословили,\nВенками свыше осеня,\nКогда вы, други, отличили\nПочетной чашею меня.\nЧестолюбивой позолотой\nНе ослепляя наших глаз,\nОна не суетной работой,\nНе резьбою пленяла нас;\nНо тем одним лишь отличалась,\nЧто, жажду скифскую поя,\nБутылка полная вливалась\nВ ее широкие края.\nЯ пил – и думою сердечной\nВо дни минувшие летал\nИ горе жизни скоротечной,\nИ сны любви воспоминал;\nМеня смешила их измена:\nИ скорбь исчезла предо мной\nКак исчезает в чашах пена\nПод зашипевшею струей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Песнь о вещем Олеге", "content": "Как ныне сбирается вещий Олег\nОтмстить неразумным хозарам,\nИх селы и нивы за буйный набег\nОбрек он мечам и пожарам;\nС дружиной своей, в цареградской броне,\nКнязь по полю едет на верном коне.\nИз темного леса на встречу ему\nИдет вдохновенный кудесник,\nПокорный Перуну старик одному,\nЗаветов грядущего вестник,\nВ мольбах и гаданьях проведший весь век.\nИ к мудрому старцу подъехал Олег.\n\"Скажи мне, кудесник, любимец богов,\nЧто сбудется в жизни со мною?\nИ скоро ль, на радость соседей-врагов,\nМогильной засыплюсь землею?\nОткрой мне всю правду, не бойся меня:\nВ награду любого возьмешь ты коня\".\n\"Волхвы не боятся могучих владык,\nА княжеский дар им не нужен:\nПравдив и свободен их вещий язык\nИ с волей небесною дружен.\nГрядущие годы таятся во мгле;\nНо вижу твой жребий на светлом челе.\nЗапомни же ныне ты слово мое:\nВоителю слава – отрада;\nПобедой прославлено имя твое;\nТвой щит на вратах Цареграда:\nИ волны и суша покорны тебе;\nЗавидует недруг столь дивной судьбе.\nИ синего моря обманчивый вал\nВ часы роковой непогоды,\nИ пращ, и стрела, и лукавый кинжал\nЩадят победителя годы…\nПод грозной броней ты не ведаешь ран;\nНезримый хранитель могущему дан.\nТвой конь не боится опасных трудов:\nОн, чуя господскую волю,\nТо смирный стоит под стрелами врагов,\nТо мчится по бранному полю.\nИ холод и сеча ему ничего…\nНо примешь ты смерть от коня своего\".\nОлег усмехнулся – однако чело\nИ взор омрачилися думой.\nВ молчаньи, рукой опершись на седло,\nС коня он слезает, угрюмый;\nИ верного друга прощальной рукой\nИ гладит и треплет по шее крутой.\n\"Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,\nРасстаться настало нам время;\nТеперь отдыхай! уж не ступит нога\nВ твое позлащенное стремя.\nПрощай, утешайся – да помни меня.\nВы, отроки-други, возьмите коня,\nПокройте попоной, мохнатым ковром,\nВ мой луг под устцы отведите;\nКупайте: кормите отборным зерном:\nВодой ключевою поите\".\nИ отроки тотчас с конем отошли,\nА князю другого коня подвели.\nПирует с дружиною вещий Олег\nПри звоне веселом стакана.\nИ кудри их белы, как утренний снег\nНад славной главою кургана…\nОни поминают минувшие дни\nИ битвы, где вместе рубились они…\n\"А где мой товарищ? – промолвил Олег: —\nСкажите, где конь мой ретивый?\nЗдоров ли? всё так же ль легок его бег?\nВсё тот же ль он бурный, игривый?\"\nИ внемлет ответу: на холме крутом\nДавно уж почил непробудным он сном.\nМогучий Олег головою поник\nИ думает: \"Что же гаданье?\nКудесник, ты лживый, безумный старик!\nПрезреть бы твое предсказанье!\nМой конь и до ныне носил бы меня\".\nИ хочет увидеть он кости коня.\nВот едет могучий Олег со двора,\nС ним Игорь и старые гости,\nИ видят – на холме, у брега Днепра,\nЛежат благородные кости;\nИх моют дожди, засыпает их пыль,\nИ ветер волнует над ними ковыль.\nКнязь тихо на череп коня наступил\nИ молвил: \"Спи, друг одинокой!\nТвой старый хозяин тебя пережил:\nНа тризне, уже недалекой,\nНе ты под секирой ковыль обагришь\nИ жаркою кровью мой прах напоишь!\nТак вот где таилась погибель моя!\nМне смертию кость угрожала!\"\nИз мертвой главы гробовая змия\nШипя между тем выползала;\nКак черная лента, вкруг ног обвилась,\nИ вскрикнул внезапно ужаленный князь.\nКовши круговые, запенясь, шипят\nНа тризне плачевной Олега;\nКнязь Игорь и Ольга на холме сидят;\nДружина пирует у брега:\nБойцы поминают минувшие дни\nИ битвы, где вместе рубились они.\nМой друг, уже три дня\nСижу я под арестом\nИ не видался я\nДавно с моим Орестом.\nСпаситель молдаван,\nБахметьева наместник,\nЗаконов провозвестник,\nСмиренный Иоанн,\nЗа то, что ясской пан,\nИзвестный нам болван\nМазуркою, чалмою,\nНесносной бородою —\nИ трус и грубиан —\nПобит немножко мною,\nИ что бояр пугнул\nЯ новою тревогой, —\n[К моей канурке] строгой\nПриставил караул.\n< >\nНевинной суеты <?>,\nА именно – мараю\nНебрежные черты,\nПишу каррикатуры, —\nЗнакомых столько лиц, —\nВосточные фигуры\n<……> кукониц\nИ их мужей рогатых,\nОбритых и брадатых!\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Царь Никита и сорок его дочерей", "content": "Царь Никита жил когда-то\nПраздно, весело, богато,\nНе творил добра, ни зла,\nИ земля его цвела.\nЦарь трудился по немногу,\nКушал, пил, молился богу\nИ от разных матерей\nПрижил сорок дочерей,\nСорок девушек прелестных,\nСорок ангелов небесных,\nМилых сердцем и душой.\nЧто за ножка – боже мой,\nА головка, темный волос,\nЧудо – глазки, чудо – голос,\nУм – с ума свести бы мог.\nСловом, с головы до ног\nДушу, сердце всё пленяло.\nОдного не доставало.\nДа чего же одного?\nТак, безделки, ничего.\nНичего иль очень мало,\nВсё равно – не доставало.\nКак бы это изъяснить,\nЧтоб совсем не рассердить\nБогомольной важной дуры,\nСлишком чопорной цензуры?\nКак быть?… Помоги мне, бог!\nУ царевен между ног…\nНет, уж это слишком ясно\nИ дляскромности опасно, —\nТак иначе как-нибудь:\nЯ люблю в Венере грудь,\nГубки, ножку особливо,\nНо любовное огниво,\nЦель желанья моего…\nЧто такое?.. Ничего!..\nНичего, иль очень мало…\nИ того-то не бывало\nУ царевен молодых,\nШаловливых и живых.\nИх чудесное рожденье\nПривело в недоуменье\nВсе придворные сердца.\nГрустно было для отца\nИ дляматерей печальных…\nА от бабок повивальных\nКак узнал о том народ —\nВсякий тут разинул рот,\nАхал, охал, дивовался,\nА иной, хоть и смеялся,\nДа тихонько, чтобы в путь\nДо Нерчинска не махнуть.\nЦарь созвал своих придворных,\nНянек, мамушек покорных —\nИм держал такой приказ:\n\"Если кто-нибудь из вас\nДочерей греху научит,\nИли мыслить их приучит,\nИли только намекнет,\nЧто у них недостает,\nИль двусмысленное скажет,\nИли кукиш им покажет, —\nТо – шутить я не привык —\nБабам вырежу язык,\nА мужчинам нечто хуже,\nЧто порой бывает туже\".\nЦарь был строг, но справедлив,\nА приказ красноречив;\nВсяк со страхом поклонился,\nОстеречься всяк решился,\nУхо всяк держал востро\nИ хранил свое добро.\nЖены бедные боялись,\nЧтоб мужья не проболтались;\nВтайне думали мужья:\n«Провинись, жена моя!»\n(Видно, сердцем были гневны).\nПодросли мои царевны.\nЖаль их стало. Царь – в совет;\nИзложил там свой предмет:\nТак и так – довольно ясно,\nТихо, шопотом, негласно,\nОсторожнее от слуг.\nПризадумались бояры,\nКак лечить такой недуг.\nВот один советник старый\nПоклонился всем – и вдруг\nВ лысый лоб рукою брякнул\nИ царю он так вавакнул:\n\"О, премудрый государь!\nНе взыщи мою ты дерзость,\nЕсли про плотскую мерзость\nРасскажу, что было встарь.\nМне была знакома сводня\n(Где она? и чем сегодня?\nВерно тем же, чем была).\nБаба ведьмою слыла,\nВсем недугам пособляла,\nНемощь членов исцеляла.\nВот ее бы разыскать;\nВедьма дело всё поправит:\nА что надо – то и вставит\".\n– «Так за ней сейчас послать!»\nВосклицает царь Никита.\nБрови сдвинувши сердито:\n– \"Тотчас ведьму отыскать!\nЕсли ж нас она обманет,\nЧего надо не достанет,\nНа бобах нас проведет,\nИли с умыслом солжет, —\nБудь не царь я, а бездельник,\nЕсли в чистый понедельник\nСжечь колдунью не велю:\nИ тем небо умолю\".\nВот секретно, осторожно,\nПо курьерской подорожной\nИ во все земли концы\nБыли посланы гонцы.\nОни скачут, всюду рыщут\nИ царю колдунью ищут.\nГод проходит и другой —\nНету вести никакой.\nНаконец один ретивый\nВдруг напал на след счастливый.\nОн заехал в темный лес\n(Видно, вел его сам бес),\nВидит он: в лесу избушка,\nВедьма в ней живет, старушка.\nКак он был царев посол,\nТо к ней прямо и вошел,\nПоклонился ведьме смело,\nИзложил царево дело:\nКак царевны рождены\nИ чего все лишены.\nВедьма мигом всё смекнула…\nВ дверь гонца она толкнула,\nТак примолвив: \"Уходи\nПоскорей и без оглядки,\nНе то – бойся лихорадки…\nЧерез три дня приходи\nЗа посылкой и ответом,\nТолько помни – чуть с рассветом\".\nПосле ведьма заперлась,\nУголечком запаслась,\nТрое суток ворожила,\nТак что беса приманила.\nЧтоб отправить во дворец,\nСам принес он ей ларец,\nПолный грешными вещами,\nОбожаемыми нами.\nТам их было всех сортов,\nВсех размеров, всех цветов,\nВсё отборные, с кудрями…\nВедьма все перебрала,\nСорок лучших оточла,\nИх в салфетку завернула\nИ на ключ в ларец замкнула,\nС ним отправила гонца,\nДав на путь серебреца.\nЕдет он. Заря зарделась…\nОтдых сделать захотелось,\nЗахотелось закусить,\nЖажду водкой утолить:\nОн был малый аккуратный,\nВсем запасся в путь обратный.\nВот коня он разнуздал\nИ покойно кушать стал.\nКонь пасется. Он мечтает,\nКак его царь вознесет,\nГрафом, князем назовет.\nЧто же ларчик заключает?\nЧто царю в нем ведьма шлет?\nВ щелку смотрит: нет, не видно —\nЗаперт плотно. Как обидно!\nЛюбопытство страх берет\nИ всего его тревожит.\nУхо он к замку приложит —\nНичего не чует слух;\nНюхает – знакомый дух…\nТьфу ты пропасть! что за чудо?\nПосмотреть ей-ей не худо.\nИ не вытерпел гонец…\nНо лишь отпер он ларец,\nПтички – порх и улетели,\nИ кругом на сучьях сели\nИ хвостами завертели.\nНаш гонец давай их звать,\nСухарями их прельщать:\nКрошки сыплет – всё напрасно\n(Видно кормятся не тем):\nНа сучках им петь прекрасно,\nА в ларце сидеть зачем?\nВот тащится вдоль дороги,\nВся согнувшися дугой,\nБаба старая с клюкой.\nНаш гонец ей бухнул в ноги:\n\"Пропаду я с головой!\nПомоги, будь мать родная!\nПосмотри, беда какая:\nНе могу их изловить!\nКак же горю пособить?\"\nВверх старуха посмотрела,\nПлюнула и прошипела:\n\"Поступил ты хоть и скверно,\nНо не плачься, не тужи…\nТы им только покажи —\nСами все слетят наверно\".\n«Ну, спасибо!» он сказал…\nИ лишь только показал —\nПтички вмиг к нему слетели\nИ квартирой овладели.\nЧтоб беды не знать другой,\nОн без дальних отговорок\nТотчас их под ключ все сорок\nИ отправился домой.\nКак княжны их получили,\nПрямо в клетки посадили.\nЦарь на радости такой\nЗадал тотчас пир горой:\nСемь дней сряду пировали,\nЦелый месяц отдыхали;\nЦарь совет весь наградил,\nДа и ведьму не забыл:\nИз кунсткамеры в подарок\nЕй послал в спирту огарок,\n(Тот, который всех дивил),\nДве ехидны, два скелета\nИз того же кабинета…\nНагражден был и гонец.\nВот и сказочки конец.\nЛюблю ваш сумрак неизвестный\nИ ваши тайные цветы,\nО вы, поэзии прелестной\nБлагословенные мечты!\nВы нас уверили, поэты,\nЧто тени легкою толпой\nОт берегов холодной Леты\nСлетаются на брег земной\nИ невидимо навещают\nМеста, где было всё милей,\nИ в сновиденьях утешают\nСердца покинутых друзей;\nОни, бессмертие вкушая,\nИх поджидают в Элизей,\nКак ждет на пир семья родная\nСвоих замедливших гостей…\nНо, может быть, мечты пустые —\nБыть может, с ризой гробовой\nВсе чувства брошу я земные,\nИ чужд мне будет мир земной;\nБыть может, там, где всё блистает\nНетленной славой и красой,\nГде чистый пламень пожирает\nНесовершенство бытия,\nМинутных жизни впечатлений\nНе сохранит душа моя,\nНе буду ведать сожалений,\nТоску любви забуду я?..\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Таврида", "content": "Gieb meine Jugend mir zuruk!\nI.\nII.\n* * *\n* * *\nТы вновь со мною, наслажденье;\n[В душе] утихло мрачных дум\nОднообразное волненье!\nВоскресли чувства, ясен ум.\nКакой-то негой неизвестной,\nКакой-то грустью полон я;\nОдушевленные поля,\nХолмы Тавриды, край прелестный —\nЯ [снова] посещаю [вас]…\nПью томно воздух сладострастья,\nКак будто слышу близкой глас\nДавно затерянного счастья.\nСчастливый край, где блещут воды,\nЛаская пышные брега,\nИ светлой роскошью природы\nОзарены холмы, луга,\nГде скал нахмуренные своды\nЗа нею по наклону гор\nЯ шел дорогой неизвестной,\nИ примечал мой робкой взор\nСледы ноги ее прелестной —\nЗачем не смел ее следов\nКоснуться жаркими устами,\nКропя их жгучими <?> [слезами <?>]\nНет, никогда средь бурных дней\nМятежной юности моей\nЯ не желал [с таким] волненьем\nЛобзать уста младых Цирцей\nИ перси, полные томленьем\nНакажи, святой угодник,\nКапитана Борозду,\nРазлюбил он, греховодник,\nНашу матушку <->.\nОдин, один остался я.\nПиры, любовницы, друзья\nИсчезли с легкими мечтами —\nПомеркла молодость моя\nС ее неверными дарами.\nТак свечи, в долгу ночь горев\nДля резвых юношей и дев,\nВ конце безумных пирований\nБледнеют пред лучами дня."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<В. Ф. Раевскому.>", "content": "Не тем горжусь я, мой певец,\nЧто [привлекать] умел стихами\n[Вниманье] [пламенных] [сердец],\nИграя смехом и слезами,\nНе тем горжусь, что иногда\nМои коварные напевы\nСмиряли в мыслях юной девы\nВолненье страха <и> стыда,\nНе тем, что у столба сатиры\nРазврат и злобу я казнил,\nИ что грозящий голос лиры\nНеправду в ужас приводил,\nЧто непреклонным <?> вдохновеньем\nИ бурной [юностью моей]\nИ страстью воли и гоненьем\nЯ стал известен меж людей —\nИная, [высшая] [награда]\nБыла мне роком суждена —\n[Самолюбивых дум отрада!\nМечтанья суетного сна!..]\nНа тихих берегах Москвы\nЦерквей, венчанные крестами,\nСияют ветхие главы\nНад монастырскими стенами.\nКругом простерлись по холмам\nВовек не рубленные рощи,\nИздавна почивают там\nУгодника святые мощи.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Гречанке", "content": "Ты рождена воспламенять\nВоображение поэтов,\nЕго тревожить и пленять\nЛюбезной живостью приветов,\nВосточной странностью речей,\nБлистаньем зеркальных очей\nИ этой ножкою нескромной…\nТы рождена для неги томной,\nДля упоения страстей.\nСкажи – когда певец Леилы\nВ мечтах небесных рисовал\nСвой неизменный идеал,\nУж не тебя ль изображал\nПоэт мучительный и милый?\nБыть может, в дальной стороне,\nПод небом Греции священной,\nТебя страдалец вдохновенный\nУзнал, иль видел, как во сне,\nИ скрылся образ незабвенный\nВ его сердечной глубине?\nБыть может, лирою счастливой\nТебя волшебник искушал;\nНевольный трепет возникал\nВ твоей груди самолюбивой,\nИ ты, склонись к его плечу…\nНет, нет, мой друг, мечты ревнивой\nПитать я пламя не хочу:\nМне долго счастье чуждо было,\nМне ново наслаждаться им,\nИ, тайной грустию томим,\nБоюсь: неверно всё, что мило."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Я. Н. Толстому.>", "content": "Горишь ли ты, лампада наша,\nПодруга бдений и пиров?\nКипишь ли ты, златая чаша,\nВ руках веселых остряков?\nВсё те же ль вы, друзья веселья,\nДрузья Киприды и стихов?\nЧасы любви, часы похмелья\nПо прежнему ль летят на зов\nСвободы, лени и безделья?\nВ изгнаньи скучном, каждый час\nГоря завистливым желаньем,\nЯ к вам лечу воспоминаньем,\nВоображаю, вижу вас:\nВот он, приют гостеприимный,\nПриют любви и вольных муз,\nГде с ними клятвою взаимной\nСкрепили вечный мы союз,\nГде дружбы знали мы блаженство,\nГде в колпаке за круглый стол\nСадилось милое равенство,\nГде своенравный произвол\nМенял бутылки, разговоры,\nРассказы, песни шалуна:\nИ разгорались наши споры\nОт искр и шуток и вина.\nВновь слышу, верные поэты,\nВаш очарованный язык…\nНалейте мне вина кометы,\nЖелай мне здравия, калмык!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<В. Ф. Раевскому.>", "content": "Ты прав, мой друг – напрасно я презрел\nДары природы благосклонной.\nЯ знал досуг, беспечных Муз удел,\nИ наслажденья лени сонной,\nКрасы лаис, заветные пиры,\nИ клики радости безумной,\nИ мирных Муз минутные дары,\nИ лепетанье славы шумной.\nЯ дружбу знал – и жизни молодой\nЕй отдал ветреные годы,\nИ верил ей за чашей круговой\nВ часы веселий и свободы,\nЯ знал любовь, не мрачною [тоской],\nНе безнадежным заблужденьем,\nЯ знал любовь прелестною мечтой,\nОчарованьем, упоеньем.\nМладых бесед оставя блеск и шум,\nЯ знал и труд и вдохновенье,\nИ сладостно мне было жарких дум\nУединенное волненье.\nНо всё прошло! – остыла в сердце кровь,\nВ их наготе я ныне вижу\nИ свет и жизнь и дружбу и любовь,\nИ мрачный опыт ненавижу.\nСвою печать утратил резвый нрав,\nДуша час от часу немеет;\nВ ней чувств уж нет. Так легкой лист дубрав\nВ ключах кавказских каменеет.\nРазоблачив [пленительный] кумир,\nЯ вижу призрак безобразный.\nНо что ж теперь тревожит хладный мир\nДуши бесчувственной и праздной?\nУжели он казался прежде мне\nСтоль величавым и прекрасным,\nУжели в сей позорной глубине\nЯ наслаждался сердцем ясным!\nЧто ж видел в нем безумец молодой,\nЧего искал, к чему стремился,\nКого ж, кого возвышенной <душой>\nБоготворить не постыдился!\nЯ говорил пред хладною толпой\nЯзыком Истинны [свободной],\nНо для толпы ничтожной и глухой\nСмешон глас сердца благородный.\nВезде ярем, секира иль венец,\nВезде злодей иль малодушный,\nТиран льстец\nИль предрассудков раб послушный."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Послание цензору", "content": "Угрюмый сторож Муз, гонитель давний мой,\nСегодня рассуждать задумал я с тобой.\nНе бойся: не хочу, прельщенный мыслью ложной,\nЦензуру поносить хулой неосторожной;\nЧто нужно Лондону, то рано для Москвы.\nУ нас писатели, я знаю, каковы:\nИх мыслей не теснит цензурная расправа,\nИ чистая душа перед тобою права.\nВо-первых, искренно я признаюсь тебе,\nНе редко о твоей жалею я судьбе:\nЛюдской бессмыслицы присяжный толкователь,\nХвостова, Буниной единственный читатель,\nТы вечно разбирать обязан за грехи\nТо прозу глупую, то глупые стихи.\nРоссийских авторов нелегкое встревожит:\nКто английской роман с французского преложит,\nТот оду сочинит, потея да кряхтя,\nДругой трагедию напишет нам шутя —\nДо них нам дела нет: а ты читай, бесися,\nЗевай, сто раз засни – а после подпишися.\nТак, цензор мученик: порой захочет он\nУм чтеньем освежить; Руссо, Вольтер, Бюфон,\nДержавин, Карамзин манят его желанье,\nА должен посвятить бесплодное вниманье\nНа бредни новые какого-то враля,\nКоторому досуг петь рощи да поля,\nДа связь утратя в них, ищи ее с начала,\nИли вымарывай из тощего журнала\nНасмешки грубые и площадную брань,\nУчтивых остряков затейливую дань.\nНо цензор гражданин, и сан его священный:\nОн должен ум иметь прямой и просвещенный;\nОн сердцем почитать привык алтарь и трон;\nНо мнений не теснит и разум терпит он.\nБлюститель тишины, приличия и нравов,\nНе преступает сам начертанных уставов,\nЗакону преданный, отечество любя,\nПринять ответственность умеет на себя:\nПолезной Истине пути не заграждает,\nЖивой поэзии резвиться не мешает.\nОн друг писателю, пред знатью не труслив,\nБлагоразумен, тверд, свободен, справедлив.\nА ты, глупец и трус, что делаешь ты с нами?\nГде должно б умствовать, ты хлопаешь глазами;\nНе понимая нас, мараешь и дерешь;\nТы черным белое по прихоти зовешь;\nСатиру пасквилем, поэзию развратом,\nГлас правды мятежом, Куницына Маратом.\nРешил, а там поди, хоть на тебя проси.\nСкажи: не стыдно ли, что на святой Руси,\nБлагодаря тебя, не видим книг доселе?\nИ если говорить задумают о деле,\nТо, славу русскую и здравый ум любя,\nСам государь велит печатать без тебя.\nОстались нам стихи: поэмы, триолеты,\nБаллады, басенки, элегии, куплеты,\nДосугов и любви невинные мечты,\nВоображения минутные цветы.\nО варвар! кто из нас, владельцев русской лиры,\nНе проклинал твоей губительной секиры?\nДокучным евнухом ты бродишь между Муз;\nНи чувства пылкие, ни блеск ума, ни вкус,\nНи слог певца  столь чистый, благородный —\nНичто не трогает души твоей холодной.\nНа всё кидаешь ты косой, неверный взгляд.\nПодозревая всё, во всем ты видишь яд.\nОставь, пожалуй, труд, ни мало не похвальный:\nПарнасс не монастырь и не гарем печальный.\nИ право никогда искусный коновал\nИзлишней пылкости Пегаса не лишал.\nЧего боишься ты? поверь мне, чьи забавы —\nОсмеивать Закон, правительство иль нравы,\nТот не подвергнется взысканью твоему;\nТот не знаком тебе, мы знаем почему —\nИ рукопись его, не погибая в Лете,\nБез подписи твоей разгуливает в свете.\nБарков шутливых од тебе не посылал,\nРадищев, рабства враг, цензуры избежал,\nИ Пушкина стихи в печати не бывали;\nЧто нужды? их и так иные прочитали.\nНо ты свое несешь, и в наш премудрый век\nЕдва ли Шаликов не вредный человек.\nЗа чем себя и нас терзаешь без причины?\nСкажи, читал ли ты  Екатерины?\nПрочти, пойми его; увидишь ясно в нем\nСвой долг, свои права, пойдешь иным путем.\nВ глазах монархини сатирик превосходный\nНевежество казнил в комедии народной,\nХоть в узкой голове придворного глупца\nКутейкин и Христос два равные лица.\nДержавин, бич вельмож, при звуке грозной лиры\nИх горделивые разоблачал кумиры;\nХемницер Истину с улыбкой говорил,\nНаперсник Душеньки двусмысленно шутил,\nКиприду иногда являл без покрывала —\nИ никому из них цензура не мешала.\nТы что-то хмуришься; признайся, в наши дни\nС тобой не так легко б разделались они?\nКто ж в этом виноват? перед тобой зерцало:\nДней Александровых прекрасное начало.\nПроведай, что в те дни произвела печать.\nНа поприще ума нельзя нам отступать.\nСтаринной глупости мы праведно стыдимся,\nУжели к тем годам мы снова обратимся,\nКогда никто не смел Отечество назвать,\nИ в рабстве ползали и люди, и печать?\nНет, нет! оно прошло, губительное время,\nКогда Невежества несла Россия бремя.\nГде славный Карамзин снискал себе венец,\nТам цензором уже не может быть глупец…\nИсправься ж: будь умней и примирися с нами.\n\"Всё правда, – скажешь ты, – не стану спорить с вами:\nНо можно ль цензору по совести судить?\nЯ должен то того, то этого щадить.\nКонечно, вам смешно – а я нередко плачу,\nЧитаю да крещусь, мараю на удачу —\nНа всё есть мода, вкус; бывало, на пример,\nУ нас в большой чести Бентам, Руссо, Вольтер,\nА нынче и Милот попался в наши сети.\nЯ бедный человек; к тому ж жена и дети…\"\nЖена и дети, друг, поверь – большое зло:\nОт них всё скверное у нас произошло.\nНо делать нечего: так если невозможно\nТебе скорей домой убраться осторожно,\nИ службою своей ты нужен для царя,\nХоть умного себе возьми секретаря."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Иностранке", "content": "На языке тебе невнятном\nСтихи прощальные пишу,\nНо в заблуждении приятном\nВниманья твоего прошу:\nМой друг, доколе не увяну,\nВ разлуке чувство погубя,\nБоготворить не перестану\nТебя, мой друг, одну тебя.\nНа чуждые черты взирая,\nВерь только сердцу моему,\nКак прежде верила ему,\nЕго страстей не понимая.\nНаперсница волшебной старины,\nДруг вымыслов игривых и печальных,\nТебя я знал во дни моей весны,\nВо дни утех и снов первоначальных.\nЯ ждал тебя; в вечерней тишине\nЯвлялась ты веселою старушкой,\nИ надо мной сидела в шушуне,\nВ больших очках и с резвою гремушкой.\nТы, детскую качая колыбель,\nМой юный слух напевами пленила\nИ меж пелен оставила свирель,\nКоторую сама заворожила.\nМладенчество прошло, как легкой сон.\nТы отрока беспечного любила,\nСредь важных Муз тебя лишь помнил он,\nИ ты его тихонько посетила;\nНо тот ли был твой образ, твой убор?\nКак мило ты, как быстро изменилась!\nКаким огнем улыбка оживилась!\nКаким огнем блеснул приветный взор!\nПокров, клубясь волною непослушной,\nЧуть осенял твой стан полу-воздушный;\nВся в локонах, обвитая венком,\nПрелестницы глава благоухала;\nГрудь белая под желтым жемчугом\nРумянилась и тихо трепетала…\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ф. Н. Глинке", "content": "Когда средь оргий жизни шумной\nМеня постигнул остракизм,\nУвидел я толпы безумной\nПрезренный, робкий эгоизм.\nБез слез оставил я с досадой\nВенки пиров и блеск Афин,\nНо голос твой мне был отрадой,\nВеликодушный Гражданин!\nПускай Судьба определила\nГоненья грозные мне вновь,\nПускай мне дружба изменила,\nКак изменяла мне любовь,\nВ моем изгнаньи позабуду\nНесправедливость их обид:\nОни ничтожны – если буду\nТобой оправдан, Аристид.\nНедавно я в часы свободы\nУстав наездника читал\nИ даже ясно понимал\nЕго искусные доводы;\nУзнал я резкие черты\nНеподражаемого слога;\nНо перевертывал листы\nИ – признаюсь – роптал на бога.\nЯ думал: ветреный певец,\nНе сотвори себе кумира,\nПеребесилась наконец\nТвоя проказливая лира,\nИ, сердцем охладев навек,\nТы, видно, стал в угоду мира\nБлагоразумный человек!\nО горе, молвил я сквозь слезы,\nКто дал Д<авыдов>у совет\nОставить лавр, оставить розы?\nКак мог унизиться до прозы\nВенчанный Музою поэт,\nПрезрев и славу прежних лет,\nИ Б<урц>овой души угрозы!\nИ вдруг растрепанную тень\nЯ вижу прямо пред собою,\nПьяна, как в самый смерти день,\nСтолбом усы, виски горою,\nЖестокой ментик за спиною\nИ кивер чудо набекрень.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Аделе", "content": "Играй, Адель,\nНе знай печали;\nХариты, Лель\nТебя венчали\nИ колыбель\nТвою качали;\nТвоя весна\nТиха, ясна;\nДля наслажденья\nТы рождена;\nЧас упоенья\nЛови, лови!\nМладые лета\nОтдай любви\nИ в шуме света\nЛюби, Адель,\nМою свирель."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Узник", "content": "Сижу за решеткой в темнице сырой.\nВскормленный в неволе орел молодой.\nМой грустный товарищ, махая крылом,\nКровавую пищу клюет под окном,\nКлюет, и бросает, и смотрит в окно,\nКак будто со мною задумал одно.\nЗовет меня взглядом и криком своим\nИ вымолвить хочет: \"Давай, улетим!\nМы вольные птицы; пора, брат, пора!\nТуда, где за тучей белеет гора,\nТуда, где синеют морские края,\nТуда, где гуляем лишь ветер… да я!..\""}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к В. П. Горчакову.>", "content": "Зима мне рыхлою стеною\nК воротам заградила путь;\nПока тропинки пред собою\nНе протопчу я как-нибудь,\nСижу я дома, как бездельник;\nНо ты, душа души моей,\nУзнай, что будет в понедельник,\nЧто скажет наш Варфоломей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Птичка", "content": "В чужбине свято наблюдаю\nРодной обычай старины:\nНа волю птичку выпускаю\nПри светлом празднике весны.\nЯ стал доступен утешенью;\nЗа что на бога мне роптать,\nКогда хоть одному творенью\nЯ мог свободу даровать!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Л. Пушкину>", "content": "Брат милый, отроком расстался ты со мной —\nВ разлуке протекли медлительные годы;\n[Теперь ты юноша] – и полною душой\nЦветешь для радостей, для света, для свободы.\nКакое поприще открыто пред тобой,\nКак много для тебя восторгов, наслаждений\nИ сладостных забот, и милых заблуждений!\nКак часто новый жар твою волнует кровь!\nТы сердце пробуешь, в надежде торопливой,\n[Зовешь, вверя<ясь> <им> <?>,] и дружбу и любовь."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "[Чиновник и поэт.]", "content": "\"Куда вы? за город конечно,\nЗефиром утренним дышать\nИ с вашей Музою мечтать\nУединенно [и] беспечно?\"\n– Нет, я сбираюсь на базар,\nЛюблю базарное волненье,\nСкуфьи жидов, усы болгар\nИ спор и крик, и торга жар,\nНарядов пестрое стесненье.\nЛюблю толпу, лохмотья, шум —\nИ жадной черни [лай<?>] свободный.\n\"Так – наблюдаете – ваш ум\nИ здесь вникает в дух народный.\nСопровождать вас рад бы я,\nЧтоб слышать ваши замечанья;\nНо службы долг зовет меня,\nПростите, [нам] не до гулянья\".\n– Куда ж? —\n\"В острог – сегодня мы\nВыпровождаем из тюрьмы\n[За молдаванскую границу].\n[Кирджали]\".\n\"Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий,\nВнемли, боже кларосской, молению старца, погибнет\nНыне, ежели ты не предыдишь слепому вожатым\".\nРек и сел на камне слепец утомленный. – Но следом\nТри пастуха за ним, дети страны той пустынной,\nСкоро сбежались на лай собак, их стада стерегущих.\nЯрость уняв их, они защитили бессилие старца;\nИздали внемля ему, приближались и думали: \"Кто же\nСей белоглавый старик, одинокой, слепой – уж не бог ли?\nГорд и высок: висит на поясе бедном простая\nЛира, и голос его возмущает волны и небо.\"\nВот шаги он услышал, ухо клонит, смутясь, уж\nРуки простер для моленья странник несчастный. \"Не бойся,\nЕжели только не скрыт в земном и дряхлеющем теле\nБог, покровитель Греции – столь величавая прелесть\nСтарость твою украшает, – вещали они незнакомцу; —\nЕсли ж ты смертный – то знай, что волны тебя [принесли]\nК людям [дружелюбным]\".\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<М. Е. Эйхфельдт.>", "content": "Ни блеск ума, ни стройность платья\nНе могут вас обворожить;\nОдни двоюродные братья\nУзнали тайну вас пленить!\nЛишили вы меня покоя,\nНо вы не любите меня.\nОдна моя надежда – Зоя:\nЖенюсь, и буду вам родня."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Царское село", "content": "Хранитель милых чувств и прошлых наслаждений,\nО ты, певцу дубрав давно знакомый Гений,\nВоспоминание, рисуй передо мной\nВолшебные места, где я живу душой,\nЛеса, где [я] любил, где [чувство] развивалось,\nГде с первой юностью младенчество сливалось\nИ где, взлелеянный природой и мечтой,\nЯ знал поэзию, веселость и покой…\nДругой пускай поет [героев] и войну,\nЯ скромно возлюбил живую тишину\nИ, чуждый призраку блистательныя славы,\n[Вам], Царского Села прекрасные дубравы,\nОтныне посвятил безвестной Музы друг\nИ песни мирные и сладостный досуг.\nВеди, веди меня под липовые сени,\nВсегда любезные моей свободной лени,\nНа берег озера, на тихий скат холмов!..\nДа вновь увижу я ковры густых лугов\nИ дряхлый пук дерев, и светлую долину,\nИ злачных берегов знакомую картину,\nИ в тихом [озере], средь блещущих зыбей,\nСтаницу гордую спокойных лебедей.\nСегодня я по утру дома\nИ жду тебя, любезный мой.\nПриди ко мне на рюмку рома,\nПриди – тряхнем мы стариной.\nНаш друг Тардиф, любимец Кома,\nПоварни полный генерал,\nДостойный дружбы и похвал\nХанжи, поэта, балагура, —\nТардиф, который Коленкура\nИ откормил, и обокрал, —\nТардиф, полицией гонимый\nЗа неуплатные долги, —\nТардиф, умом неистощимый\nНа entre-mets, на пироги —\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Жалоба", "content": "Ваш дед портной, ваш дядя повар,\nА вы, вы модный господин —\nТаков об вас народный говор,\nИ дива нет – не вы один.\nПотомку предков благородных —\nУвы, никто в моей родне\nНе шьет мне даром фраков модных\nИ не варит обеда мне.\nКто, волны, вас остановил,\nКто оковал [ваш] бег могучий,\nКто в пруд безмолвный и дремучий\nПоток мятежный обратил?\nЧей жезл волшебный поразил\nВо мне надежду, скорбь и радость\n[И душу] [бурную]\n[Дремотой] [лени] усыпил?\nВзыграйте, ветры, взройте воды,\nРазрушьте гибельный оплот —\nГде ты, гроза – символ <свободы>?\nПромчись поверх невольных вод.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ночь", "content": "Мой голос для тебя и ласковый и томный\nТревожит поздное молчанье ночи темной.\nБлиз ложа моего печальная свеча\nГорит; мои стихи, сливаясь и журча,\nТекут, ручьи любви; текут полны тобою.\nВо тьме твои глаза блистают предо мною,\nМне улыбаются – и звуки слышу я:\nМой друг, мой нежный друг… люблю… твоя… твоя!..\nЗавидую тебе, питомец моря смелый,\nПод сенью парусов и в бурях поседелый!\nСпокойной пристани давно ли ты достиг —\nДавно ли тишины вкусил отрадный миг —\n[И вновь тебя зовут заманчивые волны].\n[Дай руку – в нас сердца единой страстью полны.]\nДля неба дального, для [отдаленных] стран\n[Оставим <берега>] Европы обветшалой;\nИщу стихий других, земли жилец усталый;\nПриветствую тебя, свободный Океан. —\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Вигелю.>", "content": "Проклятый город Кишенев!\nТебя бранить язык устанет.\nКогда-нибудь на грешный кров\nТвоих запачканных домов\nНебесный гром конечно грянет,\nИ – не найду твоих следов!\nПадут, погибнут пламенея,\nИ пестрый дом Варфоломея\nИ лавки грязные жидов:\nТак, если верить Моисею,\nПогиб несчастливый Содом.\nНо с этим милым городком\nЯ Кишенев равнять не смею,\nЯ слишком с библией знаком,\nИ к лести вовсе не привычен.\nСодом, ты знаешь, был отличен\nНе только вежливым грехом,\nНо просвещением, пирами,\nГостеприимными домами\nИ красотой не строгих дев!\nКак жаль, что ранними громами\nЕго сразил Еговы гнев!\nВ блистательном разврате света,\nХранимый богом человек,\nИ член верховного совета,\nПровел бы я смиренно век\nB Париже ветхого завета!\nНо в Кишиневе, знаешь сам,\nНельзя найти ни милых дам,\nНи сводни, ни книгопродавца. —\nЖалею о твоей судьбе!\nНе знаю, придут ли к тебе\nПод вечер милых три красавца;\nОднакож кое-как, мой друг,\nЛишь только будет мне досуг,\nЯвлюся я перед тобою;\nТебе служить я буду рад —\nСтихами, прозой, всей душою,\nНо, Вигель – пощади мой зад!\n[Мое] беспечное незнанье\nЛукавый<?> демон возмутил,\nИ он мое существованье\nС своим на век соединил.\nЯ стал взирать [его глазами],\nМне жизни дался бедный клад,\nС его неясными словами\nМоя душа звучала в лад.\nВзглянул на мир я взором [ясным]\nИ изумился в тишине:\nУжели он казался мне\nСтоль величавым и прекрасным?\nЧего, мечтатель молодой,\nТы в нем искал, к чему стремился,\nКого восторженной душой\nБоготворить не устыдился?\n[И взор я бросил на] людей,\nУвидел их надменных, низких,\n[Жестоких] ветреных судей,\nГлупцов, всегда злодейству близких.\nПред боязливой их толпой,\n[Жестокой], суетной, холодной,\n[Смешон] [глас] правды благо<родны>й,\nНапрасен опыт вековой.\nВы правы, мудрые народы,\nК чему свободы воль<ный> клич!\nСтадам не нужен дар свободы,\n[Их должно резать или стричь],\nНаследство их из рода в роды\nЯрмо с гремушками <да бич>.\nБывало в сладком ослепленье\nЯ верил избр.<анным> душам,\nЯ мнил – их тай<ное> рожденье\nУгодно (властным) небесам,\nНа них указывало мненье —\nЕдва приближился я к ним\nНадеждой сладостной младенчески дыша,\nКогда бы верил я, что некогда душа,\nОт тленья убежав, уносит мысли вечны,\nИ память, и любовь в пучины бесконечны, —\nКлянусь! давно бы я оставил этот мир:\nЯ сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,\nИ улетел в страну свободы, наслаждений,\nВ страну, где смерти нет, где нет предрассуждений,\nГде мысль одна плывет в небесной чистоте…\nНо тщетно предаюсь обманчивой мечте;\nМой ум упорствует, надежду презирает…\nНичтожество меня за гробом ожидает…\nКак, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!\nМне страшно!.. И на жизнь гляжу печален вновь,\nИ долго жить хочу, чтоб долго образ милый\nТаился и пылал в душе моей унылой.\nПридет ужасный [час]… твои небесны очи\nПокроются, мой друг, туманом вечной ночи,\nМолчанье вечное твои сомкнет уста,\nТы навсегда сойдешь в те мрачные места,\nГде прадедов твоих почиют мощи хладны.\nНо я, дотоле твой поклонник безот<радный>,\nВ обитель скорбную сойду [я] за тобой\nИ сяду близ тебя, печальный и немой,\nУ милых<?> ног твоих – себе их на колена\nСложу – и буду ждать [печаль<но>]… [но чего?]\nЧтоб силою мечтанья моего\nВечерня отошла давно,\n[Но в кельях тихо и] темно.\nУже и сам игумен строгой\nСвои молитвы прекратил\nИ кости ветхие склонил,\nПерекрестись, на одр убогой.\nКругом и сон и тишина,\nНо церкви дверь отворена;\nТрепе<щет> луч лампады\nИ тускло озаряет он\nИ темну живопись икон\nИ позлащенные оклады.\nИ раздается в тишине\nТо тяжкой вздох, <то> шопот важный,\nИ мрачно дремлет в вышине\nСтаринный свод, глухой и влажный.\nСтоят за клиросом <чернец>\nИ грешник – неподвижны оба —\nИ шопот<?> их, как глас <из> <гроба<?>,\nИ грешник бледен, как мертвец.\nМ.<онах>.\nНесчастный – полно, перестань,\nУжасна исповедь злодея!\nЗаплачена тобою дань\nТому, кто в мщеньи<?> свирепея<?>\nЛукаво грешника блюдет —\nИ к вечной гибели ведет.\nСмирись! опомнись! [время, время],\nпокров <?>\nЯ разрешу тебя – грехов\nСложи мучительное <бремя>.\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Демон", "content": "В те дни, когда мне были новы\nВсе впечатленья бытия —\nИ взоры дев, и шум дубровы,\nИ ночью пенье соловья —\nКогда возвышенные чувства,\nСвобода, слава и любовь\nИ вдохновенные искусства\nТак сильно волновали кровь, —\nЧасы надежд и наслаждений\nТоской внезапной осеня,\nТогда какой-то злобный гений\nСтал тайно навещать меня.\nПечальны были наши встречи:\nЕго улыбка, чудный взгляд,\nЕго язвительные речи\nВливали в душу хладный яд.\nНеистощимой клеветою\nОн провиденье искушал;\nОн звал прекрасное мечтою;\nОн вдохновенье презирал;\nНе верил он любви, свободе;\nНа жизнь насмешливо глядел —\nИ ничего во всей природе\nБлагословить он не хотел.\nПростишь ли мне ревнивые мечты,\nМоей любви безумное волненье?\nТы мне верна: зачем же любишь ты\nВсегда пугать мое воображенье?\nОкружена поклонников толпой,\nЗачем для всех казаться хочешь милой,\nИ всех дарит надеждою пустой\nТвой чудный взор, то нежный, то унылый?\nМной овладев, мне разум омрачив,\nУверена в любви моей несчастной,\nНе видишь ты, когда, в толпе их страстной,\nБеседы чужд, один и молчалив,\nТерзаюсь я досадой одинокой;\nНи слова мне, ни взгляда… друг жестокой!\nХочу ль бежать: с боязнью и мольбой\nТвои глаза не следуют за мной.\nЗаводит ли красавица другая\nДвусмысленный со мною разговор:\nСпокойна ты; веселый твой укор\nМеня мертвит, любви не выражая.\nСкажи еще: соперник вечный мой,\nНа едине застав меня с тобой,\nЗачем тебя приветствует лукаво?…\nЧто ж он тебе? Скажи, какое право\nИмеет он бледнеть и ревновать?…\nВ нескромный час меж вечера и света,\nБез матери, одна, полу-одета,\nЗачем его должна ты принимать?…\nНо я любим… На едине со мною\nТы так нежна! Лобзания твои\nТак пламенны! Слова твоей любви\nТак искренно полны твоей душою!\nТебе смешны мучения мои;\nНо я любим, тебя я понимаю.\nМой милый друг, не мучь меня, молю:\nНе знаешь ты, как сильно я люблю,\nНе знаешь ты, как тяжко я страдаю.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«Свободы сеятель пустынный…»", "content": "Изыде сеятель сеяти семена своя.\nСвободы сеятель пустынный,\nЯ вышел рано, до звезды;\nРукою чистой и безвинной\nВ порабощенные бразды\nБросал живительное семя —\nНо потерял я только время,\nБлагие мысли и труды…\nПаситесь, мирные народы!\nВас не разбудит чести клич.\nК чему стадам дары свободы?\nИх должно резать или стричь.\nНаследство их из рода в роды\nЯрмо с гремушками да бич."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кн. М. А. Голицыной", "content": "Давно об ней воспоминанье\nНошу в сердечной глубине,\nЕе минутное вниманье\nОтрадой долго было мне.\nТвердил я стих обвороженный,\nМой стих, унынья звук живой,\nТак мило ею повторенный,\nЗамечанный ее душой.\nВновь лире слез и тайной муки\nОна с участием вняла —\nИ ныне ей передала\nСвои пленительные звуки…\nДовольно! в гордости моей\nЯ мыслить буду с умиленьем:\nЯ славой был обязан ей —\nА может быть и вдохновеньем.\nКак наше сердце своенравно!\nтомимый вновь,\nЯ умолял тебя недавно\nОбманывать мою любовь,\nУчастьем, нежностью притворной\nОдушевлять свой дивный взгляд,\nИграть душой моей покорной,\nВ нее вливать огонь и яд.\nТы согласилась, негой влажной\nНаполнился твой томный взор;\nТвой вид задумчивый и важный,\nТвой сладострастный разговор\nИ то, что дозволяешь нежно,\nИ то, что запрещаешь мне,\nВсё впечатлелось неизбежно\nВ моей сердечной глубине.\nТ<уманский><?>, Фебу и Фемиде\nПолезно посвящая дни,\nДозором ездит по Тавриде\nИ проповедует Парни.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Телега жизни", "content": "Хоть тяжело под час в ней бремя,\nТелега на ходу легка;\nЯмщик лихой, седое время,\nВезет, не слезит с облучка.\nС утра садимся мы в телегу;\nМы рады голову сломать\nИ, презирая лень и негу,\nКричим: пошел!..…\nНо в полдень нет уж той отваги;\nПорастрясло нас; нам страшней\nИ косогоры и овраги;\nКричим: полегче, дуралей!\nКатит по прежнему телега;\nПод вечер мы привыкли к ней\nИ дремля едем до ночлега —\nА время гонит лошадей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "Всё кончено: меж нами связи нет.\nВ последний раз обняв твои колени,\nПроизносил я горестные пени.\nВсё кончено – я слышу твой ответ.\nОбманывать себя не стану <вновь>,\nТебя тоской преследовать не буду,\nПро<шедшее> быть может позабуду -\nНе для меня сотворена любовь.\nТы молода: душа твоя прекрасна,\nИ многими любима будешь ты.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«Недвижный страж дремал на царственном пороге…»", "content": "Недвижный страж дремал на царственном пороге,\nВладыка севера один в своем чертоге\nБезмолвно бодрствовал, и жребии земли\nВ увенчанной главе стесненные лежали,\nЧредою выпадали\nИ миру тихую неволю в дар несли, —\nИ делу своему Владыка сам дивился.\nСе  думал он, и взор его носился\nОт Тибровых валов до Вислы и Невы,\nОт сарско-сельских лип до башен Гибралтара:\nВсё молча ждет удара,\nВсё пало – под ярем склонились все главы.\n\"Свершилось! молвил он. Давно ль народы мира\nПаденье славили Великого Кумира,\n……………………………………\n……………………………………\n……………………………………\n……………………………………\nДавно ли ветхая Европа свирепела?\nНадеждой новою Германия кипела,\nШаталась Австрия, Неаполь восставал,\nЗа Пиренеями давно ль судьбой народа\nУж правила Свобода,\nИ Самовластие лишь север укрывал?\nДавно ль – и где же вы, зиждители Свободы?\nНу что ж? витийствуйте, ищите прав Природы,\nВолнуйте, мудрецы, безумную толпу —\nВот Кесарь– где же Брут? О грозные витии.\nЦалуйте жезл России\nИ вас поправшую железную стопу\".\nОн рек, и некий дух повеял невидимо,\nПовеял и затих, и вновь повеял мимо,\nВладыку севера мгновенный хлад объял,\nНа царственный порог вперил, смутясь, он очи —\nРаздался бой полночи —\nИ се внезапный гость в чертог царя предстал.\nТо был сей чудный муж, посланник провиденья,\nСвершитель роковой безвестного веленья,\nСей всадник, перед кем склонилися цари,\nМятежной Вольности наследник и убийца,\nСей хладный кровопийца,\nСей царь, исчезнувший, как сон, как тень зари.\nНи тучной праздности ленивые морщины,\nНи поступь тяжкая, ни ранние седины.\nНи пламя бледное нахмуренных очей\nНе обличали в нем изгнанного героя,\nМучением покоя\nВ морях казненного по манию царей.\nНет, чудный взор его, живой, неуловимый,\nТо вдаль затерянный, то вдруг неотразимый,\nКак боевой перун, как молния сверкал;\nВо цвете здравия и мужества и мощи,\nВладыке полунощи\nВладыка запада, грозящий, предстоял.\nТаков он был, когда в равнинах Австерлица\nДружины севера гнала его десница,\nИ русской в первый раз пред гибелью бежал,\nТаков он был, когда с победным договором\nИ с миром и с позором\nПред юным он царем в Тильзите предстоял."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Давыдову", "content": "Нельзя, мой толстый Аристип:\nХоть я люблю твои беседы,\nТвой милый нрав, твой милый хрип,\nТвой вкус и жирные обеды,\nНо не могу с тобою плыть\nК брегам полуденной Тавриды.\nПрошу меня не позабыть,\nЛюбимец Вакха и Киприды!\nКогда чахоточный отец\nНемного тощей Энеиды\nПускался в море наконец,\nЕму Гораций, умный льстец.\nПрислал торжественную оду,\nГде другу Августов певец\nСулил хорошую погоду.\nНо льстивых од я не пишу;\nТы не в чахотке, славу богу:\nУ неба я тебе прошу\nЛишь аппетита на дорогу.\nЗачем ты послан был и кто тебя послал?\nЧего, добра иль зла, ты верный был свершитель?\nЗачем потух, зачем блистал,\nЗемли чудесный посетитель?\nВещали книжники, тревожились <цари>,\nТолпа пред ними волновалась,\nРазоблаченные пустели алтари,\n[Свободы буря] подымалась.\nИ вдруг нагрянула… Упали в прах и в кровь,\nРазбились ветхие скрижали,\nЯвился Муж судеб, рабы затихли вновь,\nМечи да цепи зазвучали.\nИ горд и наг пришел Разврат,\nИ перед<?> ним<?> сердца застыли,\nЗа власть<?> Отечество забыли,\nЗа злато продал брата брат.\nРекли безумцы: нет Свободы,\nИ им поверили народы.\n[И безразлично, в их речах,]\nДобро и зло, всё стало тенью —\nВсё было предано презренью,\nКак ветру предан дольный прах.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кораблю", "content": "Морей [красавец] окриленный!\nТебя зову – плыви, плыви\nИ сохрани залог бесценный\nМольбам, надеждам и любви.\nТы, ветер, утренним дыханьем\nСчаст<ливый> парус напрягай.\nТы колыханьем\nЕе груди не утомляй.\nО боги мирные полей, дубров и гор,\nМой Аполлон ваш любит разговор,\nМеж вами я нашел и Музу молодую,\nПодругу дней моих невинную, простую,\nНо чем-то милую – не правда ли, друзья?\nИ своенравная волшебница моя,\nКак тихой ветерок иль пчелка золотая,\nИль беглый поцелуй, туда, сюда летая\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Воронцова.>", "content": "Полу-милорд, полу-купец,\nПолу-мудрец, полу-невежда,\nПолу-подлец, но есть надежда,\nЧто будет полным наконец."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Воронцова.>", "content": "Певец-Давид был ростом мал,\nНо повалил же Голиафа,\nКот<орый><?> был<?> и генерал<?>,\nИ, положусь<?>, не про<ще><?> гр<афа>."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Прозерпина", "content": "Плещут волны Флегетона,\nСводы тартара дрожат,\nКони бледного Плутона\nБыстро к нимфам Пелиона\nИз aèда бога мчат.\nВдоль пустынного залива\nПрозерпина вслед за ним,\nРавнодушна и ревнива,\nПотекла путем одним.\nПред богинею колена\nРобко юноша склонил.\nИ богиням льстит измена:\nПрозерпине смертный мил.\nАда гордая царица\nВзором юношу зовет,\nОбняла – и колесница\nУж к аиду их несет:\nМчатся, облаком одеты;\nВидят вечные луга,\nЭлизей и томной Леты\nУсыпленные брега.\nТам бессмертье, там забвенье,\nТам утехам нет конца.\nПрозерпина в упоенье,\nБез порфиры и венца,\nПовинуется желаньям,\nПредает его лобзаньям\nСокровенные красы,\nВ сладострастной неге тонет\nИ молчит и томно стонет…\nНо бегут любви часы:\nПлещут волны Флегетона,\nСводы тартара дрожат:\nКони бледного Плутона\nБыстро мчат его назад.\nИ Кереры дочь уходит.\nИ счастливца за собой\nИз элизия выводит\nПотаенною тропой;\nИ счастливец отпирает\nОсторожною рукой\nДверь, откуда вылетает\nСновидений ложный рой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Вульфу.>", "content": "Здравствуй, Вульф, приятель мой!\nПриезжай сюда зимой,\nДа Языкова поэта\nЗатащи ко мне с собой\nПогулять верхом порой,\nПострелять из пистолета.\nЛайон, мой курчавый брат\n(Не Михайловской приказчик),\nПривезет нам, право, клад…\nЧто? – бутылок полный ящик.\nЗапируем уж, молчи!\nЧудо – жизнь анахорета!\nВ Троегорском до ночи,\nА в Михайловском до света:\nДни любви посвящены,\nНочью царствуют стаканы,\nМы же – то смертельно пьяны\nТо мертвецки влюблены."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Языкову", "content": "(Михайловское, 1824)\nИздревле сладостный союз\nПоэтов меж собой связует:\nОни жрецы единых муз,\nЕдиный пламень их волнует;\nДруг другу чужды по судьбе,\nОни родня по вдохновенью.\nКлянусь Овидиевой тенью:\nЯзыков, близок я тебе.\nДавно б на Дерптскую дорогу\nЯ вышел утренней порой\nИ к благосклонному порогу\nПонес тяжелый посох мой,\nИ возвратился б оживленный\nКартиной беззаботных дней,\nБеседой вольно-вдохновенной\nИ звучной лирою твоей.\nНо злобно мной играет счастье:\nДавно без крова я ношусь,\nКуда подует самовластье:\nУснув, не знаю, где проснусь. —\nВсегда гоним, теперь в изгнаньи\nВлачу закованные дни.\nУслышь, поэт, мое призванье,\nМоих надежд не обмани.\nВ деревне, где Петра питомец,\nЦарей, цариц любимый раб\nИ их забытый однодомец,\nСкрывался прадед мой Арап,\nГде, позабыв Елисаветы\nИ двор и пышные обеты,\nПод сенью липовых аллей\nОн думал в охлажденны леты\nО дальней Африке своей,\nЯ жду тебя. Тебя со мною\nОбнимет в сельском шалаше\nМой брат по крови, по душе,\nШалун, замеченный тобою;\nИ муз возвышенный пророк,\nНаш Дельвиг всё для нас оставит.\nИ наша троица прославит\nИзгнанья темный уголок.\nНадзор обманем караульный,\nВосхвалим вольности дары\nИ нашей юности разгульной\nПробудим шумные пиры,\nВниманье дружное преклоним\nКо звону рюмок и стихов,\nИ скуку зимних вечеров\nВином и песнями прогоним."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Разговор книгопродавца с поэтом", "content": "Книгопродавец.\nСтишки для вас одна забава,\nНемножко стоит вам присесть,\nУж разгласить успела слава\nВезде приятнейшую весть:\nПоэма, говорят, готова,\nПлод новый умственных затей.\nИтак, решите: жду я слова:\nНазначьте сами цену ей.\nСтишки любимца муз и граций\nМы вмиг рублями заменим\nИ в пук наличных ассигнаций\nЛисточки ваши обратим…\nО чем вздохнули так глубоко?\nНе льзя ль узнать?\nПоэт.\nЯ был далеко:\nЯ время то воспоминал,\nКогда, надеждами богатый,\nПоэт беспечный, я писал\nИз вдохновенья, не из платы.\nЯ видел вновь приюты скал\nИ темный кров уединенья,\nГде я на пир воображенья,\nБывало, музу призывал.\nТам слаще голос мой звучал:\nТам доле яркие виденья,\nС неизъяснимою красой,\nВились, летали надо мной\nВ часы ночного вдохновенья!..\nВсё волновало нежный ум:\nЦветущий луг, луны блистанье,\nВ часовне ветхой бури шум,\nСтарушки чудное преданье.\nКакой-то демон обладал\nМоими играми, досугом;\nЗа мной повсюду он летал,\nМне звуки дивные шептал,\nИ тяжким, пламенным недугом\nБыла полна моя глава;\nВ ней грезы чудные рождались;\nВ размеры стройные стекались\nМои послушные слова\nИ звонкой рифмой замыкались.\nВ гармонии соперник мой\nБыл шум лесов, иль вихорь буйный,\nИль иволги напев живой,\nИль ночью моря гул глухой,\nИль шопот речки тихоструйной.\nТогда, в безмолвии трудов,\nДелиться не был я готов\nС толпою пламенным восторгом,\nИ музы сладостных даров\nНе унижал постыдным торгом;\nЯ был хранитель их скупой:\nТак точно, в гордости немой,\nОт взоров черни лицемерной\nДары любовницы младой\nХранит любовник суеверный.\nКнигопродавец.\nНо слава заменила вам\nМечтанья тайного отрады:\nВы разошлися по рукам.\nМеж тем как пыльные громады\nЛежалой прозы и стихов\nНапрасно ждут себе чтецов\nИ ветреной ее награды.\nПоэт.\nБлажен, кто про себя таил\nДуши высокие созданья\nИ от людей, как от могил,\nНе ждал за чувство воздаянья!\nБлажен, кто молча был поэт\nИ, терном славы не увитый,\nПрезренной чернию забытый,\nБез имени покинул свет!\nОбманчивей и снов надежды,\nЧто слава? шопот ли чтеца?\nГоненье ль низкого невежды?\nИль восхищение глупца?\nКнигопродавец.\nЛорд Байрон был того же мненья;\nЖуковский то же говорил;\nНо свет узнал и раскупил\nИх сладкозвучные творенья.\nИ впрям, завиден ваш удел:\nПоэт казнит, поэт венчает;\nЗлодеев громом вечных стрел\nВ потомстве дальном поражает;\nГероев утешает он;\nС Коринной на киферской трон\nСвою любовницу возносит.\nХвала для вас докучный звон;\nНо сердце женщин славы просит:\nДля них пишите; их ушам\nПриятна лесть Анакреона:\nВ младые лета розы нам\nДороже лавров Геликона.\nПоэт.\nСамолюбивые мечты,\nУтехи юности безумной!\nИ я, средь бури жизни шумной\nИскал вниманья красоты.\nГлаза прелестные читали\nМеня с улыбкою любви:\nУста волшебные шептали\nМне звуки сладкие мои…\nНо полно! в жертву им свободы\nМечтатель уж не принесет;\nПускай их юноша поет.\nЛюбезный баловень природы.\nЧто мне до них? Теперь в глуши\nБезмолвно жизнь моя несется;\nСтон лиры верной не коснется\nИх легкой, ветреной души:\nНе чисто в них воображенье:\nНе понимает нас оно,\nИ, признак бога, вдохновенье\nДля них и чуждо и смешно.\nКогда на память мне невольно\nПридет внушенный ими стих,\nЯ так и вспыхну, сердцу больно:\nМне стыдно идолов моих.\nК чему, несчастный, я стремился?\nПред кем унизил гордый ум?\nКого восторгом чистых дум\nБоготворить не устыдился?…\nКнигопродавец.\nЛюблю ваш гнев. Таков поэт!\nПричины ваших огорчений\nМне знать не льзя: но исключений\nДля милых дам ужели нет?\nУжели ни одна не стоит\nНи вдохновенья, ни страстей,\nИ ваших песен не присвоит\nВсесильной красоте своей?\nМолчите вы?\nПоэт.\nЗачем поэту\nТревожить сердца тяжкой сон?\nБесплодно память мучит он.\nИ что ж? какое дело свету?\nЯ всем чужой!.. душа моя\nХранит ли образ незабвенный?\nЛюбви блаженство знал ли я?\nТоскою ль долгой изнуренный,\nТаил я слезы в тишине?\nГде та была, которой очи,\nКак небо, улыбались мне?\nВся жизнь, одна ли, две ли ночи?.\n……………………………\nИ что ж? Докучный стон любви,\nСлова покажутся мои\nБезумца диким лепетаньем.\nТам сердце их поймет одно,\nИ то с печальным содроганьем:\nСудьбою так уж решено.\nАх, мысль о той души завялой\nМогла бы юность оживить\nИ сны поэзии бывалой\nТолпою снова возмутить!..\nОна одна бы разумела\nСтихи неясные мои;\nОдна бы в сердце пламенела\nЛампадой чистою любви!\nУвы, напрасные желанья!\nОна отвергла заклинанья,\nМольбы, тоску души моей:\nЗемных восторгов излиянья,\nКак божеству, не нужно ей!..\nКнигопродавец.\nИтак, любовью утомленный,\nНаскуча лепетом молвы,\nЗаране отказались вы\nОт вашей лиры вдохновенной.\nТеперь, оставя шумный свет,\nИ Муз, и ветреную моду,\nЧто ж изберете вы?\nПоэт.\nСвободу.\nКнигопродавец.\nПрекрасно. Вот же вам совет;\nВнемлите истинне полезной:\nНаш век – торгаш; в сей век железный\nБез денег и свободы нет.\nЧто Слава? – Яркая заплата\nНа ветхом рубище певца.\nНам нужно злата, злата, злата:\nКопите злато до конца!\nПредвижу ваше возраженье;\nНо вас я знаю, господа:\nВам ваше дорого творенье,\nПока на пламени Труда\nКипит, бурлит воображенье;\nОно застынет, и тогда\nПостыло вам и сочиненье.\nПозвольте просто вам сказать:\nНе продается вдохновенье,\nНо можно рукопись продать.\nЧто ж медлить? уж ко мне заходят\nНетерпеливые чтецы;\nВкруг лавки журналисты бродят,\nЗа ними тощие певцы:\nКто просит пищи для сатиры,\nКто для души, кто для пера;\nИ признаюсь – от вашей лиры\nПредвижу много я добра.\nПоэт.\nВы совершенно правы. Вот вам моя рукопись.\nУсловимся."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К морю", "content": "Прощай, свободная стихия!\nВ последний раз передо мной\nТы катишь волны голубые\nИ блещешь гордою красой.\nКак друга ропот заунывный.\nКак зов его в прощальный час,\nТвой грустный шум, твой шум призывный\nУслышал я в последний раз.\nМоей души предел желанный!\nКак часто по брегам твоим\nБродил я тихий и туманный\nЗаветным умыслом томим!\nКак я любил твои отзывы,\nГлухие звуки, бездны глас\nИ тишину в вечерний час,\nИ своенравные порывы!\nСмиренный парус рыбарей,\nТвоею прихотью хранимый,\nСкользит отважно средь зыбей:\nНо ты взыграл, неодолимый,\nИ стая тонет кораблей.\nНе удалось навек оставить\nМне скучный, неподвижный брег,\nТебя восторгами поздравить\nИ по хребтам твоим направить\nМой поэтической побег!\nТы ждал, ты звал… я был окован:\nВотще рвалась душа моя:\nМогучей страстью очарован,\nУ берегов остался я…\nО чем жалеть? Куда бы ныне\nЯ путь беспечный устремил?\nОдин предмет в твоей пустыне\nМою бы душу поразил.\nОдна скала, гробница славы…\nТам погружались в хладный сон\nВоспоминанья величавы:\nТам угасал Наполеон.\nТам он почил среди мучений.\nИ вслед за ним, как бури шум,\nДругой от нас умчался гений,\nДругой властитель наших дум.\nИсчез, оплаканный свободой,\nОставя миру свой венец.\nШуми, взволнуйся непогодой:\nОн был, о море, твой певец.\nТвой образ был на нем означен,\nОн духом создан был твоим:\nКак ты, могущ, глубок и мрачен,\nКак ты, ничем неукротим.\nМир опустел… Теперь куда же\nМеня б ты вынес, океан?\nСудьба людей повсюду та же:\nГде благо, там уже на страже\nИль просвещенье, иль тиран.\nПрощай же, море! Не забуду\nТвоей торжественной красы\nИ долго, долго слышать буду\nТвой гул в вечерние часы.\nВ леса, в пустыни молчаливы\nПеренесу, тобою полн,\nТвои скалы, твои заливы,\nИ блеск, и тень, и говор волн."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Графу Олизару", "content": "Певец! издревле меж собою\nВраждуют наши племена:\nТо [наша] стонет сторона,\nТо гибнет ваша под грозою.\nИ вы, бывало, пировали\nКремля [позор и] плен,\nИ мы о камни падших стен\nМладенцев Праги избивали,\nКогда в кровавый прах топтали\nКрасу Костюшкиных знамен.\nИ тот не наш, кто с девой вашей\nКольцом заветным сопряжен;\nНе выпьем мы заветной чашей\nЗдоровье ваших красных жен;\n[И наша дева молодая,]\nПривлекши сердце поляка,\n[Отвергнет, ] [гордостью пылая,]\nЛюбовь народного врага.\nНо глас поэзии чудесной\nСердца враждебные дружит —\nПеред улыбкою небесной\nЗемная ненависть <?> молчит,\nПри сладких <?> звуках вдохновенья,\nПри песнях <лир>…\nИ восстают благословенья,\nНа племена <?> [ни] сходит мир…"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Коварность", "content": "Когда твой друг на глас твоих речей\nОтветствует язвительным молчаньем;\nКогда свою он от руки твоей,\nКак от змеи, отдернет с содроганьем;\nКак, на тебя взор острый пригвоздя,\nКачает он с презреньем головою, —\nНе говори: \"он болен, он дитя,\nОн мучится безумною тоскою\";\nНе говори: \"неблагодарен он:\nОн слаб и зол, он дружбы недостоин;\nВся жизнь его какой-то тяжкой сон\"…\nУжель ты прав? Ужели ты спокоен?\nАх, если так, он в прах готов упасть,\nЧтоб вымолить у друга примиренье.\nНо если ты святую дружбы власть\nУпотреблял на злобное гоненье;\nНо если ты затейливо язвил\nПугливое его воображенье\nИ гордую забаву находил\nВ его тоске, рыданьях, униженье;\nНо если сам презренной клеветы\nТы про него невидимым был эхом;\nНо если цепь ему накинул ты\nИ сонного врагу предал со смехом,\nИ он прочел в немой душе твоей\nВсё тайное своим печальным взором, —\nТогда ступай, не трать пустых речей —\nТы осужден последним приговором."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Плетневу.>", "content": "Ты издал дядю моего:\nТворец опасного соседа\nДостоин очень <был> того,\nХотя покойная Беседа\nИ не заметила его. —\nТеперь издай [меня], приятель,\n[Плоды] пустых моих трудов,\nНо ради Феба, мой Плетнев,\nКогда ж ты будешь свой издатель?\nКак жениться задумал царский арап,\nМеж боярынь арап похаживает,\nНа боярышен арап поглядывает.\nЧто выбрал арап себе сударушку,\nЧерный ворон белую лебедушку.\nА как он арап чернешенек,\nА она-то душа белешенька.\nО дева-роза, я в оковах;\nНо не стыжусь твоих оков:\nТак соловей в кустах лавровых,\nПернатый царь лесных певцов,\nБлиз розы гордой и прекрасной\nВ неволе сладостной живет\nИ нежно песни ей поет\nВо мраке ночи сладострастной.\nT– прав, когда так верно вас\nСравнил он с радугой живою:\nВы милы, как она, для глаз\nИ как она пременчивы душою;\nИ с розой сходны вы, блеснувшею весной:\nВы так же, как она, пред нами\nЦветете пышною красой\nИ так же колетесь, бог с вами.\nНо более всего сравнение с ключом\nМне нравится – я рад ему сердечно:\nДа, чисты вы, как он, и сердцем и умом,\nИ холодней его конечно.\nСравненья прочие не столько хороши;\nПоэт не виноват – сравненья не удобны.\nВы прелестью лица и прелестью души\nК несчастью бесподобны.\nМне жаль великия жены,\nЖены, которая любила\n[Все роды славы: ] дым войны\nИ дым Парнасского кадила.\nМы ей одолжены\nИ просвещеньем и Тавридой,\nИ посрамлением <?> Луны,\nИ мы прозвать <должны>\nЕе Минервой, Аонидой.\nВ аллеях Сарского села\nОна с Державиным, с Орловым\nБеседы мудрые <?> вела – [чай пила]\nС Делиньем – иногда с Барковым <?>.\nСтарушка милая жила\nПриятно и немного блудно,\nВольтеру первый друг была,\nНаказ писала, флоты жгла,\nИ умерла, садясь на судно.\n[С тех пор] мгла.\nРоссия, бедная держава,\nТвоя удавленная слава\nС Екатериной умерла.\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Виноград", "content": "He стану я жалеть о розах,\nУвядших с легкою весной:\nМне мил и виноград на лозах,\nВ кистях созревший под горой,\nКраса моей долины злачной,\nОтрада осени златой,\nПродолговатый и прозрачный,\nКак персты девы молодой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Фонтану бахчисарайского дворца", "content": "Фонтан любви, фонтан живой!\nПринес я в дар тебе две розы.\nЛюблю немолчный говор твой\nИ поэтические слезы.\nТвоя серебряная пыль\nМеня кропит росою хладной:\nАх, лейся, лейся, ключ отрадный!\nЖурчи, журчи свою мне быль…\nФонтан любви, фонтан печальный!\nИ я твой мрамор вопрошал:\nХвалу стране прочел я дальное;\nНо о Марии ты молчал…\nСветило бледное гарема!\nИ здесь ужель забвенно ты?\nИли Мария и Зарема\nОдни счастливые мечты?\nИль только сон воображенья\nВ пустынной мгле нарисовал\nСвои минутные виденья,\nДуши неясный идеал?\nПока супруг тебя, красавицу младую,\nМежду шести других еще не заключил, —\nХоди к источнику могил\nИ черпай воду ключевую,\nИ думай, милая моя:\nКак невозвратная струя\nБлестит, бежит и исчезает —\nТак жизни время <?> убегает,\nВ гареме так исчезну я.\nНочной зефир\nСтруит эфир.\nШумит,\nБежит\nГвадалквивир.\nВот взошла луна златая,\nТише… чу… гитары звон…\nВот испанка молодая\nОперлася на балкон.\nНочной зефир\nСтруит эфир.\nШумит,\nБежит\nГвадалквивир.\nСкинь мантилью, ангел милый,\nИ явись как яркой день!\nСквозь чугунные перилы\nНожку дивную продень!\nНочной зефир\nСтруит эфир.\nШумит,\nБежит\nГвадалквивир.\nОхотник до журнальной драки,\nСей усыпительный Зоил\nРазводит опиум чернил\nСлюнею бешеной собаки.\nЛихой товарищ наших дедов,\nОн друг Венеры и пиров,\nОн на обедах – бог обедов,\nВ своих садах – он бог садов.\nНенастный день потух; ненастной ночи мгла\nПо небу стелется одеждою свинцовой;\nКак привидение, за рощею сосновой\nЛуна туманная взошла…\nВсё мрачную тоску на душу мне наводит.\nДалеко, там, луна в сиянии восходит;\nТам воздух напоен вечерней теплотой;\nТам море движется роскошной пеленой\nПод голубыми небесами…\nВот время: по горе теперь идет она\nК брегам, потопленным шумящими волнами;\nТам, под заветными скалами,\nТеперь она сидит печальна и одна…\nОдна… никто пред ней не плачет, не тоскует;\nНикто ее колен в забвеньи не цалует;\nОдна… ничьим устам она не предает\nНи плеч, ни влажных уст, ни персей белоснежных.\n………………………………………\n………………………………………\n………………………………………\nНикто ее любви небесной не достоин.\nНе правда ль: ты одна… ты плачешь… я спокоен;\n…………………………………………\nНо если………………………………\nПрезрев и голос<?> укоризны,\nИ зовы сладос<тных> надежд,\nИду в чужбине прах отчизны\nС дорожных отряхнуть одежд.\nУ [молкни], сердца шопот сонный,\nПривычки давной слабый <?> глас,\nПрости, предел неблагосклонный,\nГде свет узрел я в первый раз!\nПростите, сумрачные сени,\nГде дни мои <текли> <?> в тиши,\nИсполнены страстей и лени\nИ снов задумчивых души. —\nМой брат, в опасный день разлуки\nВсе думы сердца – о тебе.\nВ последний <раз> сожмем же руки\nИ покоримся мы судьбе.\nБлагослови побег поэта\n< >\n< > где-нибудь в волненьи <света><?>\nМой глас <?> [вос]помни иногда\nУмолкнет он под небом дальным\n< > сне<?>,\nОдин < > печальным\nУгаснет в чуждой стороне.\nНастанет час желанный\nИ благоск<лонный> <?> славянин\nК моей могиле безъимянной\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<К Сабурову.>", "content": "Сабуров, ты оклеветал\nМои гусарские затеи,\nКак я с Кавериным гулял,\nБранил Россию [с] Молоствовым,\nС моим Чедаевым читал,\nКак, все заботы отклоня,\nПрове<л> меж ими год я круглый,\nНо Зубов не прельстил меня\nСвоею задницею смуглой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Младенцу", "content": "Дитя, не смею над тобой\nПроизносить благословенья.\n[Ты] взором, [мирною<?> душой,]\n[Небесный] ангел утешенья.\nДа будут ясны дни твои,\nКак [милый] взор <твой><?> ныне ясен.\n[Меж] [лу<чших><?>] жребиев земли\nДа [б<удет>] жребий твой прекрасен."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Подражания Корану.", "content": "Посвящено П. А. Осиповой.\nI.\nII.\nIII.\nIV.\nV.\nVI.\nVII.\nVIII.\nIX.\n* * *\nКлянусь четой и нечетой,\nКлянусь мечом и правой битвой,\nКлянуся утренней звездой,\nКлянусь вечернею молитвой:\nНет, не покинул я тебя.\nКого же в сень успокоенья\nЯ ввел, главу его любя,\nИ скрыл от зоркого гоненья?\nНе я ль в день жажды напоил\nТебя пустынными водами?\nНе я ль язык твой одарил\nМогучей властью над умами?\nМужайся ж, презирай обман,\nСтезею правды бодро следуй,\nЛюби сирот, и мой Коран\nДрожащей твари проповедуй.\nО, жены чистые пророка,\nОт всех вы жен отличены:\nСтрашна для вас и тень порока.\nПод сладкой сенью тишины\nЖивите скромно: вам пристало\nБезбрачной девы покрывало.\nХраните верные сердца\nДля нег законных и стыдливых,\nДа взор лукавый нечестивых\nНе узрит вашего лица!\nА вы, о гости Магомета,\nСтекаясь к вечери его,\nБрегитесь суетами света\nСмутить пророка моего.\nВ пареньи дум благочестивых,\nНе любит он велеречивых\nИ слов нескромных и пустых:\nПочтите пир его смиреньем,\nИ целомудренным склоненьем\nЕго невольниц молодых.\nСмутясь, нахмурился пророк,\nСлепца послышав приближенье:\nБежит, да не дерзнет порок\nЕму являть недоуменье.\nС небесной книги список дан\nТебе, пророк, не для строптивых;\nСпокойно возвещай Коран,\nНе понуждая нечестивых!\nПочто ж кичится человек?\nЗа то ль, что наг на свет явился,\nЧто дышит он недолгой век,\nЧто слаб умрет, как слаб родился?\nЗа то ль, что бог и умертвит\nИ воскресит его – по воле?\nЧто с неба дни его хранит\nИ в радостях и в горькой доле?\nЗа то ль, что дал ему плоды\nИ хлеб, и финик, и оливу,\nБлагословив его труды\nИ вертоград, и холм, и ниву?\nНо дважды ангел вострубит;\nНа землю гром небесный грянет:\nИ брат от брата побежит,\nИ сын от матери отпрянет.\nИ все пред бога притекут,\nОбезображенные страхом:\nИ нечестивые падут.\nПокрыты пламенем и прахом.\nС тобою древле, о всесильный,\nМогучий состязаться мнил,\nБезумной гордостью обильный;\nНо ты, господь, его смирил.\nТы рек: я миру жизнь дарую,\nЯ смертью землю наказую,\nНа всё подъята длань моя.\nЯ также, рек он, жизнь дарую,\nИ также смертью наказую:\nС тобою, боже, равен я.\nНо смолкла похвальба порока\nОт слова гнева твоего:\nПодъемлю солнце я с востока;\nС заката подыми его!\nЗемля недвижна – неба своды,\nТворец, поддержаны тобой,\nДа не падут на сушь и воды\nИ не подавят нас собой.\nЗажег ты солнце во вселенной,\nДа светит небу и земле,\nКак лен, елеем напоенный,\nВ лампадном светит хрустале.\nТворцу молитесь; он могучий:\nОн правит ветром; в знойный день\nНа небо насылает тучи;\nДает земле древесну сень.\nОн милосерд: он Магомету\nОткрыл сияющий Коран,\nДа притечем и мы ко свету,\nИ да падет с очей туман.\nНе даром вы приснились мне\nВ бою с обритыми главами,\nС окровавленными мечами,\nВо рвах, на башне, на стене.\nВнемлите радостному кличу,\nО дети пламенных пустынь!\nВедите в плен младых рабынь,\nДелите бранную добычу!\nВы победили: слава вам,\nА малодушным посмеянье!\nОни на бранное призванье\nНе шли, не веря дивным снам.\nПрельстясь добычей боевою,\nТеперь в раскаяньи своем\nРекут: возьмите нас с собою;\nНо вы скажите: не возьмем.\nБлаженны падшие в сраженьи:\nТеперь они вошли в эдем\nИ потонули в наслажденьи,\nНе отравляемом ничем.\nВосстань, боязливый:\nВ пещере твоей\nСвятая лампада\nДо утра горит.\nСердечной молитвой,\nПророк, удали\nПечальные мысли,\nЛукавые сны!\nДо утра молитву\nСмиренно твори;\nНебесную книгу\nДо утра читай!\nТоргуя совестью пред бледной нищетою,\nНе сыпь своих даров расчетливой рукою:\nЩедрота полная угодна небесам.\nВ день грозного суда, подобно ниве тучной,\nО сеятель благополучный!\nСторицею воздаст она твоим трудам.\nНо если, пожалев трудов земных стяжанья,\nВручая нищему скупое подаянье,\nСжимаешь ты свою завистливую длань —\nЗнай: все твои дары, подобно горсти пыльной,\nЧто с камня моет дождь обильный,\nИсчезнут – господом отверженная дань.\nИ путник усталый на бога роптал:\nОн жаждой томился и тени алкал.\nВ пустыне блуждая три дня и три ночи,\nИ зноем и пылью тягчимые очи\nС тоской безнадежной водил он вокруг,\nИ кладез под пальмою видит он вдруг.\nИ к пальме пустынной он бег устремил,\nИ жадно холодной струей освежил\nГоревшие тяжко язык и зеницы,\nИ лег, и заснул он близ верной ослицы —\nИ многие годы над ним протекли\nПо воле владыки небес и земли.\nНастал пробужденья для путника час;\nВстает он и слышит неведомый глас:\n«Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?»\nИ он отвечает: уж солнце высоко\nНа утреннем небе сияло вчера:\nС утра я глубоко проспал до утра.\nНо голос: \"О путник, ты долее спал;\nВзгляни: лег ты молод, а старцем восстал;\nУж пальма истлела, а кладез холодный\nИссяк и засохнул в пустыне безводной,\nДавно занесенный песками степей:\nИ кости белеют ослицы твоей\".\nИ горем объятый мгновенный старик,\nРыдая, дрожащей главою поник…\nИ чудо в пустыне тогда совершилось:\nМинувшее в новой красе оживилось;\nВновь зыблется пальма тенистой главой:\nВновь кладез наполнен прохладой и мглой.\nИ ветхие кости ослицы встают,\nИ телом оделись, и рев издают;\nИ чувствует путник и силу, и радость;\nВ крови заиграла воскресшая младость;\nСвятые восторги наполнили грудь:\nИ с богом он дале пускается в путь.\nЛизе страшно полюбить.\nПолно, нет ли тут обмана?\nБерегитесь – может быть,\nЭта новая Диана\nПритаила нежну страсть —\nИ стыдливыми глазами\nИщет робко между вами,\nКто бы ей помог упасть."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Родзянке.>", "content": "Прости, украинской мудрец,\nНаместник Феба и Приапа!\nТвоя соломенная шляпа\nПокойней, чем иной венец;\nТвой Рим – деревня; ты мой папа,\nБлагослови ж меня, певец!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Послание к Л. Пушкину", "content": "[Что же? будет] ли вино?\n[Лайон, жду] его давно.\nЗнаешь ли какого рода?\nУ меня закон один:\nЖажды полная свобода\nИ терпимость всяких вин.\nПогреб мой гостеприимный\nРад мадере золотой\nИ под пробкой смоленой\nSt.\n\nВ лета <красные> мои,\nВ ле<та> юности безумной,\nПоэтической \nНравился мне пеной шумной,\nСим подобием любви!\nвспомнил о поэте\nИ напененный<?> бокал\nЯ тогда всему на свете,\nМилый брат, предпочитал.\nНыне нет во мне пристрастья —\nБез разбора за столом<?>,\nДруг разумный сладост<растья>,\nВина обхожу кругом —\n[Все люб<лю> <?> я Понемногу —\nЧасто двигаю стакан,\nЧасто пью – но сла<ва богу>\nРедко, редко лягу пьян.]\nТы вянешь и молчишь: печаль тебя снедает:\nНа девственных устах улыбка замирает.\nДавно твоей иглой узоры и цветы\nНе оживлялися. Безмолвно любишь ты\nГрустить. О, я знаток в девической печали;\nДавно глаза мои в душе твоей читали.\nЛюбви не утаишь: мы любим, и как нас,\nДевицы нежные, любовь волнует вас.\nСчастливы юноши! Но кто, скажи, меж ими\nКрасавец молодой с очами голубыми,\nС кудрями черными?… Краснеешь? Я молчу,\nНо знаю, знаю всё: и если захочу,\nТо назову его. Не он ли вечно бродит\nВкруг дома твоего и взор к окну возводит?\nТы втайне ждешь его. Идет, и ты бежишь,\nИ долго вслед за ним незримая глядишь.\nНикто на празднике блистательного мая,\nМеж колесницами роскошными летая,\nНикто из юношей свободней и смелей\nНе властвует конем по прихоти своей.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Чедаеву", "content": "К чему холодные сомненья?\nЯ верю: здесь был грозный храм,\nГде крови жаждущим богам\nДымились жертвоприношенья;\nЗдесь успокоена была\nВражда свирепой Эвмениды:\nЗдесь провозвестница Тавриды\nНа брата руку занесла;\nНа сих развалинах свершилось\nСвятое дружбы торжество,\nИ душ великих божество\nСвоим созданьем возгордилось.\n………………………\nЧедаев, помнишь ли былое?\nДавно ль с восторгом молодым\nЯ мыслил имя роковое\nПредать развалинам иным?\nНо в сердце, бурями смиренном,\nТеперь и лень и тишина,\nИ, в умиленьи вдохновенном,\nНа камне, дружбой освященном,\nПишу я наши имена."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Аквилон", "content": "Зачем ты, грозный аквилон,\nТростник прибрежный долу клонишь?\nЗачем на дальний небосклон\nТы облачко столь гневно гонишь?\nНедавно черных туч грядой\nСвод неба глухо облекался,\nНедавно дуб над высотой\nВ красе надменной величался…\nНо ты поднялся, ты взыграл,\nТы прошумел грозой и славой —\nИ бурны тучи разогнал,\nИ дуб низвергнул величавый.\nПускай же солнца ясный лик\nОтныне радостью блистает,\nИ облачком зефир играет,\nИ тихо зыблется тростник.\nПускай увенч<анный> любов<ью> красоты\nВ завет<ном> зол<оте> хранит ее черты\nИ письма тайные, награда долгой муки,\nНо в тихие часы томит<ельной> разл<уки>\nНичто, ничто моих не радует очей,\nИ ни единый дар возлюбл<енной> моей,\nСвятой залог любви, утеха грусти нежной —\nНе лечит ран любви безум<ной>, безнаде<жной>.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Второе послание к цензору", "content": "На скользком поприще Т<имковского> наследник!\nПозволь обнять себя, мой прежний собеседник.\nНедавно, тяжкою цензурой притеснен,\nПоследних, жалких прав без милости лишен,\nСо всею братией гонимый совокупно.\nЯ, вспыхнув, говорил тебе немного крупно,\nПотешил дерзости бранчивую свербежь —\nНо извини меня: мне было не в терпеж.\nТеперь в моей глуши журналы раздирая,\nИ бедной братии стишонки разбирая\n(Теперь же мне читать охота и досуг),\nОбрадовался я, по ним заметя вдруг\nВ тебе и правила, и мыслей образ новый!\nУра! ты заслужил венок себе лавровый\nИ твердостью души, и смелостью ума.\nКак изумилася поэзия сама,\nКогда ты разрешил по милости чудесной\nЗаветные слова \nИ ими назвалась (для рифмы) красота,\nНе оскорбляя тем уж Господа Христа!\nНо что же вдруг тебя, скажи, переменило\nИ нрава твоего кичливость усмирило?\nСвои послания хоть очень я люблю,\nХоть знаю, что прочел ты жалобу мою,\nНо, подразнив тебя, я переменой сею\nПриятно изумлен, гордиться не посмею.\nОтнесся я к тебе по долгу моему:\nНо мне ль исправить вас? Нет, ведаю, кому\nСей важной новостью обязана Россия.\nОбдумав наконец намеренья благие,\nМинистра честного наш добрый царь избрал,\nШишков наук уже правленье восприял.\nСей старец дорог нам: друг чести, друг народа,\nОн славен славою двенадцатого года;\nОдин в толпе вельмож он русских муз любил,\nИх, незамеченных, созвал, соединил;\nОсиротелого венца Екатерины\nОт хлада наших дней укрыл он лавр единый.\nОн с нами сетовал, когда святой отец,\nОмара да Гали прияв за образец,\nВ угодность господу, себе во утешенье,\nУсердно задушить старался просвещенье.\nБлагочестивая, смиренная душа\nКарала чистых муз, спасая Бантыша,\nИ помогал ему Магницкой благородный,\nМуж твердый в правилах, душою превосходный,\nИ даже бедный мой Кавелин-дурачок,\nКреститель Галича, [Магницкого] дьячок.\nИ вот, за все грехи, в чьи пакостные руки\nВы были вверены, печальные науки!\nЦензура! вот кому подвластна ты была!\nНо полно: мрачная година протекла,\nИ ярче уж горит светильник просвещенья.\nЯ с переменою несчастного правленья\nОтставки цензоров, признаться, ожидал,\nНо сам не зная как, ты видно устоял.\nИтак, я поспешил приятелей поздравить,\nА между тем совет на память им оставить.\nБудь строг, но будь умен. Не просят у тебя,\nЧтоб, все законные преграды истребя.\nВсё мыслить, говорить, печатать безопасно\nТы нашим господам позволил самовластно.\nПрава свои храни по долгу своему.\nНо скромной Истине, но мирному Уму\nИ даже Глупости невинной и довольной\nНе заграждай пути заставой своевольной.\nИ если ты в плодах досужного пера\nПорою не найдешь великого добра,\nКогда не видишь в них безумного разврата,\nПрестолов, алтарей и нравов супостата,\nТо, славы автору желая от души,\nМахни, мой друг, рукой и смело подпиши.\nТимковский царствовал – и все твердили вслух,\nЧто в свете не найдешь ослов подобных двух.\nЯвился Бируков, за ним вослед Красовский:\nНу право, их умней покойный был Тимковский!\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На трагедию гр. Хвостова, изданную с портретом колосовой", "content": "Подобный жребий для поэта\nИ длякрасавицы готов:\nСтихи отводят от портрета,\nПортрет отводит от стихов.\nОт многоречия отрекшись добровольно,\nВ собраньи полном слов не вижу пользы я:\nДля счастия души, поверьте мне, друзья,\nИль слишком мало всех, иль одного довольно.\nНет ни в чем вам благодати,\nС счастием у вас разлад:\nИ прекрасны вы не к стати.\nИ умны вы не в попад.\nО муза пламенной сатиры!\nПриди на мой призывный клич!\nНе нужно мне гремящей лиры,\nВручи мне Ювеналов бич!\nНе подражателям холодным,\nНе переводчикам голодным,\nНе безответным рифмачам\nГотовлю язвы эпиграм!\nМир вам, несчастные поэты,\n< >\n< >\nМир вам, журнальные клевреты,\nМир вам, смиренные глупцы!\nА вы, ребята подлецы, —\nВперед! Всю вашу сволочь буду\nЯ мучить казнию стыда!\nНо, если же кого забуду,\nПрошу напомнить, господа!\nО, сколько лиц бесстыдно-бледных,\nО, сколько лбов широко-медных\nГотовы от меня принять\nНеизгладимую печать!\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Александра I.>", "content": "Воспитанный под барабаном,\nНаш царь лихим был капитаном:\nПод Австерлицем он бежал,\nВ двенадцатом году дрожал,\nЗато был фрунтовой профессор!\nНо фрунт герою надоел —\nТеперь коллежский он асессор\nПо части иностранных дел!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дружба", "content": "Что дружба? Легкий пыл похмелья,\nОбиды вольный разговор,\nОбмен тщеславия, безделья\nИль покровительства позор."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Сожженное письмо", "content": "Прощай, письмо любви! прощай: она велела.\nКак долго медлил я! как долго не хотела\nРука предать огню все радости мои!..\nНо полно, час настал. Гори, письмо любви.\nГотов я; ничему душа моя не внемлет.\nУж пламя жадное листы твои приемлет…\nМинуту!.. вспыхнули! пылают – легкой дым\nВиясь теряется с молением моим.\nУж перстня верного утратя впечатленье,\nРастопленный сургуч кипит… О провиденье!\nСвершилось! Темные свернулися листы;\nНа легком пепле их заветные черты\nБелеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милый,\nОтрада бедная в судьбе моей унылой,\nОстанься век со мной на горестной груди…\nТвое соседство нам опасно,\nХоть мило, м<ожет> б<ыть>, оно\n[Так утверждаю не <напрасно>]\n[И доказать не <мудрено>].\nТвой дом, учтивая беседа\nИ шутки с желчью <?> пополам\nНапоминают [живо] нам\nИ впрямь Опасного соседа.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Ha Ф. H. Глинку.>", "content": "Наш друг  Кутейкин в эполетах,\nБормочит нам растянутый псалом:\nПоэт Фита, не становись фертом!\nДьячок Фита, ты Ижица в поэтах!\n«Quand au front du convive, au beau sein de Dеlie…»\nQuand au front du convive, au beau sein de Délie\nLa rose éblouissante<?> a terminé sa vie.\nSoudain [se détachant] de sa tige natale\nComme un léger soupir sa douce âme s'exhale,\nAux rives [Elysées] ses mânes parfumés\nVont charmer du Lethé les bords inanimés.\nКогда на челе пирующего, на прекрасной груди Делии\nОслепительная <?> роза кончила жизнь свою\nВдруг [отрываясь] от родного стебля\nКак легкий вздох ее нежная душа испаряется,\nУ берегов [Элизийских] благоуханные тени ее\nЗачаруют безжизненные берега Леты.\nЛишь розы увядают,\nАмврозией дыша,\n[В Эл<изий>] улетает\nИх [легкая] душа.\nИ там, где волны сонны\nЗабвение несут,\nИх тени благовонны\nНад Летою цветут.\n* * *\nПеревод\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Воронцова>", "content": "Сказали раз царю, что наконец\nМятежный вождь, Риэго, был удавлен.\n\"Я очень рад, сказал усердный льстец:\nОт одного мерзавца мир избавлен\".\nВсе смолкнули, все потупили взор,\nВсех рассмешил проворный приговор.\nРиэго был пред Фердинандом грешен,\nСогласен я. Но он за то повешен.\nПристойно ли, скажите, сгоряча\nРугаться нам над жертвой палача?\nСам государь такого доброхотства\nНе захотел улыбкой наградить:\nЛьстецы, льстецы! старайтесь сохранить\nИ в подлости осанку благородства."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Приятелям", "content": "Враги мои, покамест я ни слова…\nИ, кажется, мой быстрый гнев угас;\nНо из виду не выпускаю вас\nИ выберу когда-нибудь любого:\nНе избежит пронзительных когтей,\nКак налечу нежданый, беспощадный.\nТак в облаках кружится ястреб жадный\nИ сторожит индеек и гусей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Наброски к замыслу о Фаусте.>", "content": "I.\nII.\nIII.\n* * *\n\"Скажи, какие заклинанья\nИмеют над тобою власть?\"\n– Все хороши: на все призванья\nГотов я как бы с неба пасть.\nДовольно одного желанья —\nЯ, как догадливый холоп,\nВ ладони по-турецки хлоп,\nПрисвистни, позвони, и мигом\nЯвлюсь. Что делать – я служу,\nЖиву, кряхчу под вечным игом,\nКак нянька бедная, хожу\nЗа вами – слушаю, гляжу.\n– Вот Коцит, вот Ахерон,\nВот горящий Флегетон.\nДоктор Фауст, ну смелее,\nТам нам будет веселее. —\n– Где же мост? – Какой тут мост,\nНа вот – сядь ко мне на хвост.\n– Кто идет? – Солдат.\n– Это что? – Парад.\n– Вот обер-капрал,\nУнтер-генерал.\n– Что горит во мгле?\nЧто кипит в котле?\n– Фауст, ха ха ха,\nПосмотри – уха,\n[Погляди] – цари.\nО вари, вари!..\n– Сегодня бал у Сатаны —\nНа имянины мы званы —\n[Смотри как эти два бесенка\nУсердно жарят поросенка],\nА этот бес – как важен он,\nКак чинно выметает вон\nОпилки, серу, пыль и кости.\n– Скажи мне, скоро ль будут гости?\n– Так вот детей земных изгнанье?\nКакой порядок и молчанье!\nКакой огромный сводов ряд,\nНо где же грешников варят?\nВсё тихо. – Там, гораздо дале.\n– Где мы теперь? – В парадной зале.\n– Что козырь? – Черви. – Мне ходить.\n– Я бью. – Нельзя ли погодить?\n– Беру. – Кругом нас обыграла.\n– Эй, смерть! Ты право сплутовала.\n– Молчи! ты глуп и молоденек.\nУж не тебе меня ловить.\n[Ведь] мы играем не <из><?> денег,\nА только б вечность проводить!\n– Кто там? – Здорово, господа!\n– Зачем пожаловал сюда?\n– Привел я гостя. – Ах, создатель!..\n– Вот докт.<ор> Ф.<ауст>, наш приятель —\n– Живой! – Он жив, да наш давно —\nСегодня ль, завтра ль – всё равно.\n– Об этом думают двояко;\nОбычай требовал однако\nСоизволенья моего,\nНо впроччем это ничего.\nВы знаете, всегда [я] другу\n[Готова] оказать услугу…\nЯ дамой… – Крой! – Я бью тузом…\n– Позвольте, козырь. – Ну, пойдем…\nЯ был свидетелем златой твоей весны;\nТогда напрасен ум, искусства не нужны,\nИ самой красоте  лет замена.\nНо время протекло, настала перемена,\nТы приближаешься к сомнительной поре,\nКак меньше [женихов] толпятся на дворе,\nИ тише звук похвал твой [слух обворожает],\nА зеркало сильней грозит и [устрашает].\nЧто делать утешься и смирись,\nОт милых прежних прав заране откажись,\nИщи других побед – успехи пред тобою,\nЯ счастия тебе желаю всей душою,\nа опытов моих,\nМой дидактический, благоразумный стих."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Совет", "content": "Поверь: когда слепней и комаров\nВокруг тебя летает рой журнальный,\nНе рассуждай, не трать учтивых слов,\nНе возражай на писк и шум нахальный:\nНи логикой, ни вкусом, милый друг,\nНикак нельзя смирить их род упрямый.\nСердиться грех – но замахнись и вдруг\nПрихлопни их проворной эпиграмой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<O. С. Пушкиной.>", "content": "Семейственной любви и нежной дружбы ради\nХвалю тебя, сестра! не спереди, а сзади.\nПочтения, любви и нежной дружбы ради\nХвалю тебя, мой друг, и спереди и сзади.\nНапрасно ахнула Европа,\nНе унывайте, не беда!\nОт п<етербургского> потопа\nСпаслась П.<олярная> З.<везда>.\nБестужев, твой ковчег на бреге!\nПарнасса блещут высоты;\nИ в благодетельном ковчеге\nСпаслись и люди и скоты.\nVariantes en l'honneur de m-lle NN.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ода его сият. гр. Дм. Ив. Хвостову", "content": "Султан ярится. Кровь Эллады\nИ резвоскачет, и кипит.\nОткрылись грекам древни клады,\nТрепещет в Стиксе лютый пит.\nИ се – летит продерзко судно\nИ мещет громы обоюдно.\nСе Бейрон, Феба образец.\nПритек, но недуг быстропарный,\nСтроптивый и неблагодарный\nВзнес смерти на него резец.\nПевец бессмертный и маститый,\nТебя Эллада днесь зовет\nНа место тени знаменитой,\nПред коей Цербер днесь ревет.\nКак здесь, ты будешь там сенатор,\nКак здесь, почтенный литератор,\nНо новый лавр тебя ждет там,\nГде от крови земля промокла:\nПерикла лавр, лавр Фемистокла;\nЛети туда, Хвостов наш! сам.\nВам с Бейроном шипела злоба,\nГремела и правдива лесть.\nОн лорд – граф ты! Поэты оба!\nСе, мнится, явно сходство есть. —\nНикак! Ты с верною супругой\nПод бременем Судьбы упругой\nЖивешь в любви – и наконец\nГлубок он, но единобразен,\nА ты глубок, игрив и разен.\nИ в шалостях ты впрям певец.\nА я, неведомый Пиита,\nВ восторге новом воспою\nВо след Пиита знаменита\nПравдиву похвалу свою,\nМоляся кораблю бегущу,\nДа Бейрона он узрит кущу,\nИ да блюдут твой мирный сон\nНептун, Плутон, Зевс, Цитерея,\nГебея, Псиша, Крон, Астрея,\nФеб, Игры, Смехи, Вакх, Харон."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Жив, жив Курилка!", "content": "Как! жив еще Курилка журналист? —\n– Живёхонек! всё так же сух и скучен,\nИ груб, и глуп, и завистью размучен,\nВсё тискает в свой непотребный лист\nИ старый вздор и вздорную новинку. —\n– Фу! надоел Курилка журналист!\nКак загасить вонючую лучинку?\nКак уморить Курилку моего?\nДай мне совет. – Да… плюнуть на него."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Козлову", "content": "Певец! когда перед тобой\nВо мгле сокрылся мир земной,\nМгновенно твой проснулся Гений,\nНа всё минувшее воззрел\nИ в хоре светлых привидений\nОн песни дивные запел.\nО милый брат, какие звуки!\nВ слезах восторга внемлю им.\nНебесным пением своим\nОн усыпил земные муки;\nТебе он создал новый мир,\nТы в нем и видишь, и летаешь,\nИ вновь живешь, и обнимаешь\nРазбитый юности кумир.\nА я, коль стих единый мой\nТебе мгновенье дал отрады,\nЯ не хочу другой награды —\nНедаром темною стезёй\nЯ проходил пустыню мира;\nО нет! недаром жизнь и лира\nМне были вверены судьбой!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Желание славы", "content": "Когда, любовию и негой упоенный,\nБезмолвно пред тобой коленопреклоненный,\nЯ на тебя глядел и думал: ты моя;\nТы знаешь, милая, желал ли славы я;\nТы знаешь: удален от ветреного света,\nСкучая суетным прозванием поэта,\nУстав от долгих бурь, я вовсе не внимал\nЖужжанью дальнему упреков и похвал.\nМогли ль меня молвы тревожить приговоры,\nКогда, склонив ко мне томительные взоры\nИ руку на главу мне тихо наложив,\nШептала ты: скажи, ты любишь, ты счастлив?\nДругую, как меня, скажи, любить не будешь?\nТы никогда, мой друг, меня не позабудешь?\nА я стесненное молчание хранил.\nЯ наслаждением весь полон был, я мнил,\nЧто нет грядущего, что грозный день разлуки\nНе придет никогда… И что же? Слезы, муки,\nИзмены, клевета, всё на главу мою\nОбрушилося вдруг… Что я, где я? Стою,\nКак путник, молнией постигнутый в пустыне,\nИ всё передо мной затмилося! И ныне\nЯ новым для меня желанием томим:\nЖелаю славы я, чтоб именем моим\nТвой слух был поражен всечасно, чтоб ты мною\nОкружена была, чтоб громкою молвою\nВсё, всё вокруг тебя звучало обо мне,\nЧтоб, гласу верному внимая в тишине,\nТы помнила мои последние моленья\nВ саду, во тьме ночной, в минуту разлученья."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ex ungue leonem.", "content": "Недавно я стихами как-то свистнул\nИ выдал их без подписи моей;\nЖурнальный шут о них статейку тиснул,\nБез подписи ж пустив ее, злодей.\nНо что ж? Ни мне, ни площадному шуту\nНе удалось прикрыть своих проказ:\nОн по когтям узнал меня в минуту,\nЯ по ушам узнал его как раз."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "П. А. О***. <Осиповой>", "content": "Быть может, уж недолго мне\nВ изгнаньи мирном оставаться,\nВздыхать о милой старине\nИ сельской музе в тишине\nДушой беспечной предаваться.\nНо и в дали, в краю чужом\nЯ буду мыслию всегдашней\nБродить Тригорского кругом,\nВ лугах, у речки, над холмом,\nВ саду под сенью лип домашней.\nКогда померкнет ясный день,\nОдна из глубины могильной\nТак иногда в родную сень\nЛетит тоскующая тень\nНа милых бросить взор умильный.\nХрани меня, мой талисман.\nХрани меня во дни гоненья,\nВо дни раскаянья, волненья:\nТы в день печали был мне дан.\nКогда подымет океан\nВокруг меня валы ревучи,\nКогда грозою грянут тучи —\nХрани меня, мой талисман.\nВ уединеньи чуждых стран,\nНа лоне скучного покоя,\nВ тревоге пламенного боя\nХрани меня, мой талисман.\nСвященный сладостный обман,\nДуши волшебное светило…\nОно сокрылось, изменило…\nХрани меня, <мой> талисман.\nПускай же в век сердечных ран\nНе растравит воспоминанье.\nПрощай, надежда; спи, желанье;\nХрани меня, мой талисман.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Андрей Шенье. Посвящено Н. Н. Раевскому", "content": "A insi, triste et caplif, ma lyre\ntoutefois s'éveillait…\nМеж тем, как изумленный мир\nНа урну Байрона взирает,\nИ хору европейских лир\nБлиз Данте тень его внимает,\nЗовет меня другая тень,\nДавно без песен, без рыданий\nС кровавой плахи в дни страданий\nСошедшая в могильну сень.\nПевцу любви, дубрав и мира\nНесу надгробные цветы.\nЗвучит незнаемая лира,\nПою. Мне внемлет он и ты.\nПодъялась вновь усталая секира\nИ жертву новую зовет.\nПевец готов; задумчивая лира\nВ последний раз ему поет.\nЗаутра казнь, привычный пир народу;\nНо лира юного певца\nО чем поет? Поет она свободу:\nНе изменилась до конца!\n\"Приветствую тебя, мое светило!\nЯ славил твой небесный лик,\nКогда он искрою возник,\nКогда ты в буре восходило.\nЯ славил твой священный гром,\nКогда он разметал позорную твердыню\nИ власти древнюю гордыню\nРазвеял пеплом и стыдом:\nЯ зрел твоих сынов гражданскую отвагу,\nЯ слышал братский их обет,\nВеликодушную присягу\nИ самовластию бестрепетный ответ.\nЯ зрел, как их могущи волны\nВсё ниспровергли, увлекли,\nИ пламенный трибун предрек, восторга полный,\nПерерождение земли.\nУже сиял твой мудрый гений,\nУже в бессмертный Пантеон\nСвятых изгнанников входили славны тени,\nОт пелены предрассуждений\nРазоблачался ветхий трон;\nОковы падали. Закон,\nНа вольность опершись, провозгласил равенство,\nИ мы воскликнули: \nО горе! о безумный сон!\nГде вольность и закон? Над нами\nЕдиный властвует топор.\nМы свергнули царей. Убийцу с палачами\nИзбрали мы в цари. О ужас! о позор!\nНо ты, священная свобода,\nБогиня чистая, нет, – не виновна ты,\nВ порывах буйной слепоты,\nВ презренном бешенстве народа,\nСокрылась ты от нас; целебный твой сосуд\nЗавешен пеленой кровавой:\nНо ты придешь опять со мщением и славой, —\nИ вновь твои враги падут;\nНарод, вкусивший раз твой нектар освященный,\nВсё ищет вновь упиться им;\nКак будто Вакхом разъяренный,\nОн бродит, жаждою томим;\nТак – он найдет тебя. Под сению равенства\nВ объятиях твоих он сладко отдохнет;\nТак буря мрачная минет!\nНо я не узрю вас, дни славы, дни блаженства:\nЯ плахе обречен. Последние часы\nВлачу. Заутра казнь. Торжественной рукою\nПалач мою главу подымет за власы\nНад равнодушною толпою.\nПростите, о друзья! Мой бесприютный прах\nНе будет почивать в саду, где провождали\nМы дни беспечные в науках и в пирах\nИ место наших урн заране назначали.\nНо, други, если обо мне\nСвященно вам воспоминанье.\nИсполните мое последнее желанье:\nОплачьте, милые, мой жребий в тишине;\nСтрашитесь возбудить слезами подозренье;\nВ наш век, вы знаете, и слезы преступленье:\nО брате сожалеть не смеет ныне брат.\nЕще ж одна мольба: вы слушали стократ\nСтихи, летучих дум небрежные созданья,\nРазнообразные, заветные преданья\nВсей младости моей. Надежды и мечты,\nИ слезы, и любовь, друзья, сии листы\nВсю жизнь мою хранят. У Авеля, у Фанни,\nМолю, найдите их; невинной музы дани\nСберите. Строгий свет, надменная молва\nНе будут ведать их. Увы, моя глава\nБезвременно падет: мой недозрелый гений\nДля славы не свершил возвышенных творений;\nЯ скоро весь умру. Но, тень мою любя,\nХраните рукопись, о други, для себя!\nКогда гроза пройдет, толпою суеверной\nСбирайтесь иногда читать мой свиток верный,\nИ, долго слушая, скажите: это он;\nВот речь его. А я, забыв могильный сон,\nВзойду невидимо и сяду между вами,\nИ сам заслушаюсь, и вашими слезами\nУпьюсь… и, может быть, утешен буду я\nЛюбовью; может быть, и  моя,\nУныла и бледна, стихам любви внимая…\"\nНо, песни нежные мгновенно прерывая,\nМладой певец поник задумчивой главой.\nПора весны его с любовию, тоской\nПромчалась перед ним. Красавиц томны очи\nИ песни, и пиры, и пламенные ночи,\nВсё вместе ожило; и сердце понеслось\nДалече… и стихов журчанье излилось:\n\"Куда, куда завлек меня враждебный гений?\nРожденный для любви, для мирных искушений,\nЗачем я покидал безвестной жизни тень,\nСвободу и друзей, и сладостную лень?\nСудьба лелеяла мою златую младость;\nБеспечною рукой меня венчала радость,\nИ муза чистая делила мой досуг.\nНа шумных вечерах друзей любимый друг,\nЯ сладко оглашал и смехом, и стихами\nСень, охраненную домашними богами.\nКогда ж, вакхической тревогой утомясь\nИ новым пламенем незапно воспалясь,\nЯ утром наконец являлся к милой деве\nИ находил ее в смятении и гневе;\nКогда, с угрозами, и слезы на глазах,\nМой проклиная век, утраченный в пирах,\nОна меня гнала, бранила и прощала:\nКак сладко жизнь моя лилась и утекала!\nЗачем от жизни сей, ленивой и простой,\nЯ кинулся туда, где ужас роковой,\nГде страсти дикие, где буйные невежды,\nИ злоба, и корысть! Куда, мои надежды,\nВы завлекли меня! Что делать было мне,\nМне, верному любви, стихам и тишине,\nНа низком поприще с презренными бойцами!\nМне ль было управлять строптивыми конями\nИ круто напрягать бессильные бразды?\nИ что ж оставлю я? Забытые следы\nБезумной ревности и дерзости ничтожной.\nПогибни, голос мой, и ты, о призрак ложный,\nТы, слово, звук пустой…\nО, нет!\nУмолкни, ропот малодушный!\nГордись и радуйся, поэт:\nТы не поник главой послушной\nПеред позором наших лет;\nТы презрел мощного злодея;\nТвой светоч, грозно пламенея,\nЖестоким блеском озарил\nСовет правителей бесславных;\nТвой бич настигнул их, казнил\nСих палачей самодержавных:\nТвой стих свистал по их главам;\nТы звал на них, ты славил Немезиду;\nТы пел Маратовым жрецам\nКинжал и деву-эвмениду!\nКогда святой старик от плахи отрывал\nВенчанную главу рукой оцепенелой,\nТы смело им обоим руку дал,\nИ перед вами трепетал\nАреопаг остервенелый.\nГордись, гордись, певец; а ты, свирепый зверь,\nМоей главой играй теперь:\nОна в твоих когтях. Но слушай, знай, безбожный:\nМой крик, мой ярый смех преследует тебя!\nПей нашу кровь, живи, губя:\nТы всё пигмей, пигмей ничтожный.\nИ час придет… и он уж недалек:\nПадешь, тиран! Негодованье\nВоспрянет наконец. Отечества рыданье\nРазбудит утомленный рок.\nТеперь иду… пора… но ты ступай за мною;\nЯ жду тебя\".\nТак пел восторженный поэт.\nИ всё покоилось. Лампады тихий свет\nБледнел пред утренней зарею,\nИ утро веяло в темницу. И поэт\nК решотке поднял важны взоры…\nВдруг шум. Пришли, зовут. Они! Надежды нет!\nЗвучат ключи, замки, запоры.\nЗовут… Постой, постой; день только, день один:\nИ казней нет, и всем свобода,\nИ жив великий гражданин\nСреди великого народа.\nНе слышат. Шествие безмолвно. Ждет палач.\nНо дружба смертный путь поэта очарует.\nВот плаха. Он взошел. Он славу именует…\nПлачь, муза, плачь!.."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<K Родзянке.>", "content": "Ты обещал о романтизме,\nО сем парнасском афеизме,\nПотолковать еще со мной,\nПолтавских муз поведать тайны,\nА пишешь мне об  одной…\nНет, это ясно, милый мой,\nНет, ты влюблен, Пирон Украйны!\nТы прав: что может быть важней\nНа свете женщины прекрасной?\nУлыбка, взор ее очей\nДороже злата и честей,\nДороже славы разногласной…\nПоговорим опять об \nХвалю, мой друг, ее охоту,\nПоотдохнув, рожать детей,\nПодобных матери своей;\nИ счастлив, кто разделит с ней\nСию приятную заботу:\nНе наведет она зевоту,\nДай бог, чтоб только Гименей\nМеж тем продлил свою дремоту.\nНо не согласен я с тобой,\nНе одобряю я развода!\nВо-первых, веры долг святой,\nЗакон и самая природа…\nА во-вторых, замечу я,\nБлагопристойные мужья\nДля умных жен необходимы:\nПри них домашние друзья\nИль чуть заметны, иль незримы.\nПоверьте, милые мои,\nОдно другому помогает,\nИ солнце брака затмевает\nЗвезду стыдливую любви."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К***. <Керн>", "content": "Я помню чудное мгновенье:\nПередо мной явилась ты,\nКак мимолетное виденье,\nКак гений чистой красоты.\nВ томленьях грусти безнадежной,\nВ тревогах шумной суеты,\nЗвучал мне долго голос нежный,\nИ снились милые черты.\nШли годы. Бурь порыв мятежный\nРассеял прежние мечты.\nИ я забыл твой голос нежный,\nТвои небесные черты.\nВ глуши, во мраке заточенья\nТянулись тихо дни мои\nБез божества, без вдохновенья,\nБез слез, без жизни, без любви.\nДуше настало пробужденье:\nИ вот опять явилась ты,\nКак мимолетное виденье,\nКак гений чистой красоты.\nИ сердце бьется в упоенье,\nИ длянего воскресли вновь\nИ божество и вдохновенье,\nИ жизнь, и слезы, и любовь.\nБлестит луна, недвижно море спит,\nМолчат сады роскошные Гассана.\nНо кто же там во мгле дерев сидит\nНа мраморе печального фонтана?\nАрап-эвнух, гарема страж седой,\nИ с ним его товарищ молодой.\n\"[Мизрур], недуг тоски душевной\nНе от меня сокроешь ты.\nТвой мрачный взор, твой ропот гневный,\nТвои свирепые мечты\nУже давно мне всё сказали.\nЯ знаю – жизнь тебе тяжка.\nА что виной твоей печали?\nМой сын, послушай старика\".\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Жених", "content": "Три дня купеческая дочь\nНаташа пропадала;\nОна на двор на третью ночь\nБез памяти вбежала.\nВопросами отец и мать\nК Наташе стали приступать.\nНаташа их не слышит,\nДрожит и еле дышит.\nТужила мать, тужил отец,\nИ долго приступали,\nИ отступились наконец,\nА тайны не узнали.\nНаташа стала, как была,\nОпять румяна, весела,\nОпять пошла с сестрами\nСидеть за воротами.\nРаз у тесовых у ворот,\nС подружками своими,\nСидела девица – и вот\nПромчалась перед ними\nЛихая тройка с молодцом.\nКонями, крытыми ковром,\nВ санях он стоя правит\nИ гонит всех, и давит.\nОн, поровнявшись, поглядел,\nНаташа поглядела,\nОн вихрем мимо пролетел,\nНаташа помертвела.\nСтремглав домой она бежит.\n\"Он! он! узнала! – говорит, —\nОн, точно он! держите,\nДрузья мои, спасите!\"\nПечально слушает семья,\nКачая головою;\nОтец ей: \"Милая моя,\nОткройся предо мною.\nОбидел кто тебя, скажи,\nХоть только след нам укажи\".\nНаташа плачет снова.\nИ более ни слова.\nНаутро сваха к ним на двор\nНежданая приходит.\nНаташу хвалит, разговор\nС отцом ее заводит:\n\"У вас товар, у нас купец;\nСобою парень молодец,\nИ статный, и проворный,\nНе вздорный, не зазорный.\nБогат, умен, ни перед кем\nНе кланяется в пояс,\nА как боярин между тем\nЖивет, не беспокоясь:\nА подарит невесте вдруг\nИ лисью шубу, и жемчуг,\nИ перстни золотые,\nИ платья парчевые.\nКатаясь, видел он вчера\nЕе за воротами;\nНе по рукам ли, да с двора,\nДа в церковь с образами?\"\nОна сидит за пирогом,\nДа речь ведет обиняком,\nА бедная невеста\nСебе не видит места.\n\"Согласен, – говорит отец; —\nСтупай благополучно,\nМоя Наташа, под венец:\nОдной в светелке скучно.\nНе век девицей вековать,\nНе всё косатке распевать,\nПора гнездо устроить,\nЧтоб детушек покоить\".\nНаташа к стенке уперлась\nИ слово молвить хочет —\nВдруг зарыдала, затряслась,\nИ плачет и хохочет.\nВ смятеньи сваха к ней бежит,\nВодой студеною поит\nИ льет остаток чаши\nНа голову Наташи.\nКрушится, охает семья.\nОпомнилась Наташа\nИ говорит: \"Послушна я,\nСвятая воля ваша.\nЗовите жениха на пир,\nПеките хлебы на весь мир,\nНа славу мед варите,\nДа суд на пир зовите\".\n\"Изволь, Наташа, ангел мой!\nГотов тебе в забаву\nЯ жизнь отдать!\" – И пир горой;\nПекут, варят на славу.\nВот гости честные нашли,\nЗа стол невесту повели;\nПоют подружки, плачут,\nА вот и сани скачут.\nВот и жених – и все за стол.\nЗвенят, гремят стаканы,\nЗаздравный ковш кругом пошел;\nВсё шумно, гости пьяны.\nЖених.\n\"А что же, милые друзья,\nНевеста красная моя\nНе пьет, не ест, не служит:\nО чем невеста тужит?\"\nНевеста жениху в ответ:\n\"Откроюсь на удачу.\nДуше моей покоя нет,\nИ день, и ночь я плачу.\nНедобрый сон меня крушит\".\nОтец ей: \"Что ж твой сон гласит?\nСкажи нам, что такое,\nДитя мое родное?\"\n\"Мне снилось, – говорит она, —\nЗашла я в лес дремучий,\nИ было поздно; чуть луна\nСветила из-за тучи;\nС тропинки сбилась я: в глуши\nНе слышно было ни души,\nИ сосны лишь да ели\nВершинами шумели.\nИ вдруг, как будто наяву,\nИзба передо мною.\nЯ к ней, стучу – молчат. Зову —\nОтвета нет; с мольбою\nДверь отворила я. Вхожу —\nВ избе свеча горит; гляжу —\nВезде сребро да злато,\nВсё светло и богато\".\nЖених.\n\"А чем же худ, сказки, твой сон?\nЗнать жить тебе богато\".\nНевеста.\n\"Постой, сударь, не кончен он.\nНа серебро, на злато,\nНа сукна, коврики, парчу,\nНа новгородскую камчу\nЯ молча любовалась\nИ диву дивовалась.\nВдруг слышу крик и конский топ..\nПодъехали к крылечку.\nЯ поскорее дверью хлоп,\nИ спряталась за печку.\nВот слышу много голосов…\nВзошли двенадцать молодцов,\nИ с ними голубица\nКрасавица-девица.\nВзошли толпой, не поклонясь,\nИкон не замечая;\nЗа стол садятся, не молясь\nИ шапок не снимая.\nНа первом месте брат большой,\nПо праву руку брат меньшой,\nПо леву голубица\nКрасавица-девица.\nКрик, хохот, песни, шум и звон,\nРазгульное похмелье…\"\nЖених.\n\"А чем же худ, скажи, твой сон?\nВещает он веселье\".\nНевеста.\n\"Постой, сударь, не кончен он.\nИдет похмелье, гром и звон,\nПир весело бушует,\nЛишь девица горюет.\nСидит, молчит, ни ест, ни пьет\nИ током слезы точит,\nА старший брат свой нож берет,\nПрисвистывая точит;\nГлядит на девицу-красу,\nИ вдруг хватает за косу,\nЗлодей девицу губит,\nЕй праву руку рубит\".\n\"Ну, это, – говорит жених, —\nПрямая небылица!\nНо не тужи, твой сон не лих,\nПоверь, душа-девица\".\nОна глядит ему в лицо.\n«А это с чьей руки кольцо?»\nВдруг молвила невеста,\nИ все привстали с места.\nКольцо катится и звенит,\nЖених дрожит бледнея;\nСмутились гости. – Суд гласит:\n«Держи, вязать злодея!»\nЗлодей окован, обличен,\nИ скоро смертию казнен.\nПрославилась Наташа!\nИ вся тут песня наша.\nЕсли жизнь тебя обманет,\nНе печалься, не сердись!\nВ день уныния смирись:\nДень веселья, верь, настанет.\nСердце в будущем живет;\nНастоящее уныло:\nВсё мгновенно, всё пройдет;\nЧто пройдет, то будет мило.\nЗаступники кнута и плети,\n[О знаменитые<?>] князь<я>,\n[За <всё> <?>] жена [моя] [и] дети\n[Вам благодарны] как <и я><?>.\nЗа вас молить [я] бога буду\nИ никогда не позабуду.\nКогда позовут\nМеня на полную<?> расправу,\nЗа ваше здравие и славу\nЯ<?> дам<?> царю<?> мой первый кнут.\n[Словесность русская больна]\nЛежит в истерике она\nИ бредит языком мечтаний,\n[И хладный между тем зоил\nЕй Каченовский застудил]\nТеченье месячных изданий.\nНа небесах печальная луна\nВстречается с веселою [зарею],\nОдна горит, другая холодна.\nЗаря блестит невестой молодою,\nЛуна пред ней, как мертвая, бледна.\nТак встретился, Эльвина, я с тобою.\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Вяземскому.>", "content": "Сатирик и поэт любовный,\nНаш Аристип и Асмодей,\nТы не племянник Анны Львовны,\nПокойной тетушки моей.\nПисатель нежный, тонкий, острый,\nМой дядюшка – не дядя твой,\nНо, милый, – музы наши сестры,\nИтак, ты всё же братец мой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Вакхическая песня", "content": "Что смолкнул веселия глас?\nРаздайтесь, вакхальны припевы!\nДа здравствуют нежные девы\nИ юные жены, любившие нас!\nПолнее стакан наливайте!\nНа звонкое дно\nВ густое вино\nЗаветные кольца бросайте!\nПодымем стаканы, содвинем их разом!\nДа здравствуют музы, да здравствует разум!\nТы, солнце святое, гори!\nКак эта лампада бледнеет\nПред ясным восходом зари,\nТак ложная мудрость мерцает и тлеет\nПред солнцем бессмертным ума.\nДа здравствует солнце, да скроется тьма!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Н. Н", "content": "Примите «Невский Альманах».\nОн мил и в прозе, и в стихах:\nВы тут найдете Полевого,\nВел<икопольского>, Х<вост>ова;\nК<няжевич>, дальний ваш родня,\nУкрасил также книжку эту;\nНо не найдете вы меня:\nМои стихи скользнули в Лету.\nЧто слава мира?.. дым и прах!\nАх, сердце ваше мне дороже!..\nНо, кажется, мне трудно тоже\nПопасть и в этот альманах."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Сафо", "content": "Счастливый юноша, ты всем меня пленил:\nДушою гордою и пылкой и незлобной,\nИ первой младости красой женоподобной.\nЦветы последние милей\nРоскошных первенцев полей.\nОни унылые мечтанья\nЖивее пробуждают в нас.\nТак иногда разлуки час\nЖивее сладкого свиданья.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "19 октября", "content": "Роняет лес багряный свой убор,\nСребрит мороз увянувшее поле,\nПроглянет день как будто по неволе\nИ скроется за край окружных гор.\nПылай, камин, в моей пустынной келье;\nА ты, вино, осенней стужи друг,\nПролей мне в грудь отрадное похмелье,\nМинутное забвенье горьких мук.\nПечален я: со мною друга нет,\nС кем долгую запил бы я разлуку,\nКому бы мог пожать от сердца руку\nИ пожелать веселых много лет.\nЯ пью один; вотще воображенье\nВокруг меня товарищей зовет:\nЗнакомое не слышно приближенье,\nИ милого душа моя не ждет.\nЯ пью один, и на брегах Невы\nМеня друзья сегодня именуют…\nНо многие ль и там из вас пируют?\nЕще кого не досчитались вы?\nКто изменил пленительной привычке?\nКого от вас увлек холодный свет?\nЧей глас умолк на братской перекличке?\nКто не пришел? Кого меж вами нет?\nОн не пришел, кудрявый наш певец,\nС огнем в очах, с гитарой сладкогласной:\nПод миртами Италии прекрасной\nОн тихо спит, и дружеский резец\nНе начертал над русскою могилой\nСлов несколько на языке родном,\nЧтоб некогда нашел привет унылый\nСын севера, бродя в краю чужом.\nСидишь ли ты в кругу своих друзей,\nЧужих небес любовник беспокойный?\nИль снова ты проходишь тропик знойный\nИ вечный лед полунощных морей?\nСчастливый путь!.. С лицейского порога\nТы на корабль перешагнул шутя,\nИ с той поры в морях твоя дорога,\nО, волн и бурь любимое дитя!\nТы сохранил в блуждающей судьбе\nПрекрасных лет первоначальны нравы:\nЛицейский шум, лицейские забавы\nСредь бурных волн мечталися тебе:\nТы простирал из-за моря нам руку,\nТы нас одних в младой душе носил\nИ повторял: \"На долгую разлуку\nНас тайный рок, быть может, осудил!\"\nДрузья мои, прекрасен наш союз\nОн как душа неразделим и вечен —\nНеколебим, свободен и беспечен\nСростался он под сенью дружных муз.\nКуда бы нас ни бросила судьбина,\nИ счастие куда б ни повело,\nВсё те же мы: нам целый мир чужбина;\nОтечество нам Царское Село.\nИз края в край преследуем грозой,\nЗапутанный в сетях судьбы суровой,\nЯ с трепетом на лоно дружбы новой.\nУстав, приник ласкающей главой…\nС мольбой моей печальной и мятежной,\nС доверчивой надеждой первых лет,\nДрузьям иным душой предался нежной;\nНо горек был небратский их привет.\nИ ныне здесь, в забытой сей глуши,\nВ обители пустынных вьюг и хлада,\nМне сладкая готовилась отрада:\nТроих из вас, друзей моей души,\nЗдесь обнял я. Поэта дом опальный,\nО Пущин мой, ты первый посетил;\nТы усладил изгнанья день печальный,\nТы в день его Лицея превратил.\nТы, Горчаков, счастливец с первых дней,\nХвала тебе – фортуны блеск холодный\nНе изменил души твоей свободной:\nВсё тот же ты для чести и друзей.\nНам разный путь судьбой назначен строгой;\nСтупая в жизнь, мы быстро разошлись:\nНо невзначай проселочной дорогой\nМы встретились и братски обнялись.\nКогда постиг меня судьбины гнев,\nДля всех чужой, как сирота бездомный,\nПод бурею главой поник я томной\nИ ждал тебя, вещун пермесских дев,\nИ ты пришел, сын лени вдохновенный,\nО Дельвиг мой: твой голос пробудил\nСердечный жар, так долго усыпленный,\nИ бодро я судьбу благословил.\nС младенчества дух песен в нас горел,\nИ дивное волненье мы познали;\nС младенчества две музы к нам летали,\nИ сладок был их лаской наш удел:\nНо я любил уже рукоплесканья,\nТы гордый пел для муз и для души;\nСвой дар как жизнь я тратил без вниманья,\nТы гений свой воспитывал в тиши.\nСлуженье муз не терпит суеты;\nПрекрасное должно быть величаво:\nНо юность нам советует лукаво,\nИ шумные нас радуют мечты…\nОпомнимся – но поздно! и уныло\nГлядим назад, следов не видя там.\nСкажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,\nМой брат родной по музе, по судьбам?\nПора, пора! душевных наших мук\nНе стоит мир; оставим заблужденья!\nСокроем жизнь под сень уединенья!\nЯ жду тебя, мой запоздалый друг —\nПриди; огнем волшебного рассказа\nСердечные преданья оживи;\nПоговорим о бурных днях Кавказа,\nО Шиллере, о славе, о любви.\nПора и мне… пируйте, о друзья!\nПредчувствую отрадное свиданье;\nЗапомните ж поэта предсказанье:\nПромчится год, и с вами снова я,\nИсполнится завет моих мечтаний;\nПромчится год, и я явлюся к вам!\nО сколько слез и сколько восклицаний,\nИ сколько чаш, подъятых к небесам!\nИ первую полней, друзья, полней!\nИ всю до дна в честь нашего союза!\nБлагослови, ликующая муза,\nБлагослови: да здравствует Лицей!\nНаставникам, хранившим юность нашу,\nВсем честию, и мертвым и живым,\nК устам подъяв признательную чашу,\nНе помня зла, за благо воздадим.\nПолней, полней! и сердцем возгоря,\nОпять до дна, до капли выпивайте!\nНо за кого? о други, угадайте…\nУра, наш царь! так! выпьем за царя.\nОн человек! им властвует мгновенье.\nОн раб молвы, сомнений и страстей;\nПростим ему неправое гоненье:\nОн взял Париж, он основал Лицей.\nПируйте же, пока еще мы тут!\nУвы, наш круг час от часу редеет;\nКто в гробе спит, кто дальный сиротеет;\nСудьба глядит, мы вянем; дни бегут;\nНевидимо склоняясь и хладея,\nМы близимся к началу своему…\nКому ж из нас под старость день Лицея\nТоржествовать придется одному?\nНесчастный друг! средь новых поколений\nДокучный гость и лишний, и чужой,\nОн вспомнит нас и дни соединений,\nЗакрыв глаза дрожащею рукой…\nПускай же он с отрадой хоть печальной\nТогда сей день за чашей проведет,\nКак ныне я, затворник ваш опальный,\nЕго провел без горя и забот."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Вяземскому.>", "content": "В глуши, измучась жизнью постной,\nИзнемогая животом,\nЯ не парю – сижу орлом\nИ болен праздностью поносной.\nБумаги берегу запас,\nНатугу вдохновенья чуждый,\nХожу я редко на Парнас,\nИ только за большою нуждой.\nНо твой затейливый навоз\nПриятно мне щекотит нос:\nХвостова он напоминает,\nОтца зубастых голубей,\nИ дух мой снова позывает\nКо испражненью прежних дней.\nБрови царь нахмуря,\nГоворил: \"Вчера\nПовалила буря\nПамятник Петра\".\nТот перепугался.\n«Я не знал!.. Ужель?» —\nЦарь расхохотался.\n«Первый, брат, апрель!»\nГоворил он с горем\nФрейлинам дворца:\n\"Вешают за морем\nЗа два <->!..\nТо есть разумею, —\nВдруг примолвил он, —\nВешают за шею,\nНо жесток закон\". —\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Соловей и кукушка", "content": "В лесах, во мраке ночи праздной\nВесны певец разнообразный\nУрчит и свищет, и гремит;\nНо бестолковая кукушка,\nСамолюбивая болтушка,\nОдно куку свое твердит,\nИ эхо вслед за нею то же.\nНакуковали нам тоску!\nХоть убежать. Избавь нас, боже,\nОт элегических куку!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Движение", "content": "Движенья нет, сказал мудрец брадатый.\nДругой смолчал и стал пред ним ходить.\nСильнее бы не мог он возразить;\nХвалили все ответ замысловатый.\nНо, господа, забавный случай сей\nДругой пример на память мне приводит:\nВедь каждый день пред нами солнце ходит,\nОднако ж прав упрямый Галилей.\nВсё в жертву памяти твоей:\nИ голос лиры вдохновенной,\nИ слезы девы воспаленной,\nИ трепет ревности моей,\nИ славы блеск, и мрак изгнанья,\nИ светлых мыслей красота,\nИ мщенье, бурная мечта\nОжесточенного страданья.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Сцена из Фауста. Берег Моря. Фауст и Мефистофиль", "content": "Фауст.\nМефистофель.\nФауст.\nМефистофель.\nФауст.\nМефистофель.\nФауст.\nМефистофель.\nФауст.\nМефистофель.\nФауст.\nМефистофель.\nФауст.\nМефистофель.\nФауст.\nМефистофель.\nМне скучно, бес.\nЧто делать, Фауст?\nТаков вам положен предел,\nЕго ж никто не преступает.\nВся тварь разумная скучает:\nИной от лени, тот от дел;\nКто верит, кто утратил веру:\nТот насладиться не успел,\nТот насладился через меру,\nИ всяк зевает да живет —\nИ всех вас гроб, зевая, ждет.\nЗевай и ты.\nСухая шутка!\nНайди мне способ как-нибудь\nРассеяться.\nДоволен будь\nТы доказательством рассудка.\nВ своем альбоме запиши:\nFastidium est quies – скука\nОтдохновение души.\nЯ психолог… о вот наука!..\nСкажи, когда ты не скучал?\nПодумай, поищи. Тогда ли,\nКак над Виргилием дремал,\nА розги ум твой возбуждали?\nТогда ль, как розами венчал\nТы благосклонных дев веселья\nИ в буйстве шумном посвящал\nИм пыл вечернего похмелья?\nТогда ль, как погрузился ты\nВ великодушные мечты,\nВ пучину темную науки?\nНо – помнится – тогда со скуки,\nКак арлекина, из огня\nТы вызвал наконец меня.\nЯ мелким бесом извивался,\nРазвеселить тебя старался,\nВозил и к ведьмам и к духам,\nИ что же? всё по пустякам. —\nЖелал ты славы – и добился,\nХотел влюбиться – и влюбился.\nТы с жизни взял возможну дань,\nА был ли счастлив?\nПерестань.\nНе растравляй мне язвы тайной.\nВ глубоком знаньи жизни нет —\nЯ проклял знаний ложный свет,\nА слава… луч ее случайный\nНеуловим. Мирская честь\nБессмысленна, как сон… Но есть\nПрямое благо: сочетанье\nДвух душ…\nИ первое свиданье,\nНе правда ль? Но не льзя ль узнать,\nКого изволишь поминать,\nНе Гретхен ли?\nО сон чудесный!\nО пламя чистое любви!\nТам, там – где тень, где шум древесный,\nГде сладко-звонкие струи —\nТам, на груди ее прелестной\nПокоя томную главу,\nЯ счастлив был…\nТворец небесный!\nТы бредишь, Фауст, на яву!\nУслужливым воспоминаньем\nСебя обманываешь ты.\nНе я ль тебе своим стараньем\nДоставил чудо красоты?\nИ в час полуночи глубокой\nС тобою свел ее? Тогда\nПлодами своего труда\nЯ забавлялся одинокой,\nКак вы вдвоем – всё помню я.\nКогда красавица твоя\nБыла в восторге, в упоенье,\nТы беспокойною душой\nУж погружался в размышленье\n(А доказали мы с тобой,\nЧто размышленье – скуки семя).\nИ знаешь ли, философ мой,\nЧто думал ты в такое время,\nКогда не думает никто?\nСказать ли?\nГовори. Ну, что?\nТы думал: агнец мой послушный!\nКак жадно я тебя желал!\nКак хитро в деве простодушной\nЯ грезы сердца возмущал! —\nЛюбви невольной, бескорыстной\nНевинно предалась она…\nЧто ж грудь моя теперь полна\nТоской и скукой ненавистной?..\nНа жертву прихоти моей\nГляжу, упившись наслажденьем,\nС неодолимым отвращеньем: —\nТак безрасчетный дуралей,\nВотще решась на злое дело,\nЗарезав нищего в лесу,\nБранит ободранное тело; —\nТак на продажную красу,\nНасытясь ею торопливо,\nРазврат косится боязливо…\nПотом из этого всего\nОдно ты вывел заключенье…\nСокройся, адское творенье!\nБеги от взора моего!\nИзволь. Задай лишь мне задачу:\nБез дела, знаешь, от тебя\nНе смею отлучаться я —\nЯ даром времени не трачу.\nЧто там белеет? говори.\nКорабль испанский трехмачтовый,\nПристать в Голландию готовый:\nНа нем мерзавцев сотни три,\nДве обезьяны, бочки злата,\nДа груз богатый шоколата,\nДа модная болезнь: она\nНедавно вам подарена.\nВсё утопить.\nСей час.\n(Исчезает)"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Зимний вечер", "content": "Буря мглою небо кроет,\nВихри снежные крутя:\nТо, как зверь, она завоет,\nТо заплачет, как дитя,\nТо по кровле обветшалой\nВдруг соломой зашумит,\nТо, как путник запоздалый,\nК нам в окошко застучит.\nНаша ветхая лачужка\nИ печальна, и темна.\nЧто же ты, моя старушка,\nПриумолкла у окна?\nИли бури завываньем\nТы, мой друг, утомлена,\nИли дремлешь под жужжаньем\nСвоего веретена?\nВыпьем, добрая подружка\nБедной юности моей,\nВыпьем с горя; где же кружка?\nСердцу будет веселей.\nСпой мне песню, как синица\nТихо за морем жила;\nСпой мне песню, как девица\nЗа водой поутру шла.\nБуря мглою небо кроет,\nВихри снежные крутя;\nТо, как зверь, она завоет.\nТо заплачет, как дитя.\nВыпьем, добрая подружка\nБедной юности моей,\nВыпьем с горя; где же кружка?\nСердцу будет веселей.\nВертоград моей сестры,\nВертоград уединенный;\nЧистый ключ у ней с горы\nНе бежит запечатленный.\nУ меня плоды блестят\nНаливные, золотые;\nУ меня бегут, шумят\nВоды чистые, живые.\nНард, алой и киннамон\nБлаговонием богаты:\nЛишь повеет аквилон,\nИ закаплют ароматы.\nВ крови горит огонь желанья,\nДуша тобой уязвлена,\nЛобзай меня: твои лобзанья\nМне слаще мирра и вина.\nСклонись ко мне главою нежной,\nИ да почию безмятежный,\nПока дохнет веселый день\nИ двигнется ночная тень.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Буря", "content": "Ты видел деву на скале\nВ одежде белой над волнами,\nКогда, бушуя в бурной мгле,\nИграло море с берегами.\nКогда луч молний озарял\nЕе всечасно блеском алым,\nИ ветер бился и летал\nС ее летучим покрывалом?\nПрекрасно море в бурной мгле\nИ небо в блесках без лазури;\nНо верь мне: дева на скале\nПрекрасней волн, небес и бури."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Прозаик и поэт", "content": "О чем, прозаик, ты хлопочешь?\nДавай мне мысль какую хочешь:\nЕе с конца я завострю,\nЛетучей рифмой оперю,\nВзложу на тетиву тугую,\nПослушный лук согну в дугу,\nА там пошлю наудалую,\nИ горе нашему врагу!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из вольтера.>", "content": "Короче дни, а ночи доле,\n[Настала скучная] пора,\nИ солнце будто поневоле\nГлядит на убранное поле.\nЧто делать в зимни вечера,\nПока не подали <нам> кушать?\nХотите ли теперь послушать,\nМои почтенные друзья,\nРассказ про доброго Роберта,\nЧто жил во время Дагоберта?\nИз Рима ехал он домой,\nИмея очень мало денег.\nСей рыцарь был хорош собой,\nРазумен, хоть и молоденек.\nВ то время деньги\nИ дабы впредь не смел чудесить,\nПоймавши истинно повесить\nИ живота весьма лишить.\nХотя стишки на именины\nНатальи, Софьи, Катерины\nУже не в моде, может быть:\nНо я, ваш обожатель верный,\nЯ в знак послушности примерной\nГотов и ими вам служить.\nНо предаю себя проклятью,\nКогда я знаю, почему\nВас окрестили \nНет, нет, по мненью моему.\nИ ваша речь, и взор унылый,\nИ ножка (смею вам сказать) —\nВсё это чрезвычайно мило,\nНо пагуба, не благодать.\nПод каким созвездием,\nПод какой планетою\nТы родился, юноша?\nБлижнего Меркурия,\nАль Сатурна дальнего,\nМарсовой, Кипридиной?\nУродился юноша\nПод звездой безвестною,\nПод звездой падучею,\nМиг один блеснувшею\nВ тишине небес.\nЧто с тобой, скажи мне, братец?\nБледен <ты> как святотатец,\nВолоса стоят горой!\nИли с девой молодой\nПойман был [ты у забора],\nИ, приняв тебя за вора,\nСторож гнался за тобой?\nИль смущен ты привиденьем,\nИль за тяжкие грехи,\nМучась диким вдохновеньем,\nСочиняешь ты стихи?\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "С португальского", "content": "Там звезда зари взошла,\nПышно роза процвела.\nЭто время нас, бывало,\nДруг ко другу призывало.\nИ являлася она\nУ дверей иль у окна\nРанней звездочки светлее,\nРозы утренней свежее.\nНа постеле пуховой,\nДева сонною рукой\nПротирала томны очи,\nУдаляя грезы ночи.\nЛишь ее завижу я,\nМнилось, легче вкруг меня\nВоздух утренний струился;\nЯ вольнее становился.\nМеж овец деревни всей\nЯ красавицы моей\nЗнал любимую овечку —\nЯ водил ее на речку.\nНа тенистые брега,\nНа зеленые луга;\nЯ поил ее, лелеял,\nПеред <ней> цветы я сеял.\nДева издали ко мне\nПриближалась в тишине,\nЯ, [прекрасную] встречая,\nПел гитаррою бряцая:\n\"Девы, радости моей\nНет! на свете нет милей,\nКто посмеет под луною\nСпорить в счастии со мною.\nНе завидую царям,\nНе завидую богам.\nКак увижу очи томны,\nТонкий стан и косы темны\".\nТак певал [бывало] ей,\nИ красавицы моей\nСердце песнью любовалось;\nНо блаженство миновалось.\nГде ж красавица моя!\nОдинокий плачу я —\nЗаменили песни нежны\nСтон и слезы безнадежны.\nGonzago"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Начало I песни «Девственницы»", "content": "Я не рожден святыню славословить,\nМой слабый глас не взыдет до небес;\nНо должен я вас ныне приготовить\nК услышанью Йоанниных чудес.\nОна спасла французские лилеи.\nВ боях ее девической рукой\nПоражены заморские злодеи.\nМогучею блистая красотой,\nОна была под юпкою герой.\nЯ признаюсь – вечернею порой\nМилее мне смиренная девица —\nПослушная, как агнец полевой;\nЙоанна же была душою львица,\nСреди трудов и бранных непогод\nЯвлялася всех витязей славнее\nИ, что всего чудеснее, труднее,\nЦвет девственный хранила круглый год.\nО ты, певец, сей чудотворной девы,\nСедой певец, чьи хриплые напевы,\nНестройный ум и бестолковый вкус\nВ былые дни бесили нежных муз,\nХотел бы ты, о стихотворец хилый,\nПочтить меня скрыпицею своей,\nДа не хочу. Отдай ее, мой милый,\nКому-нибудь из модных рифмачей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Анне Н. Вульф.>", "content": "Увы! напрасно деве гордой\nЯ предлагал свою любовь!\nНи наша жизнь, ни наша кровь\nЕе души не тронет твердой.\nСлезами только буду сыт,\nХоть сердце мне печаль расколет.\nОна на щепочку <->,\nНо и <-> не позволит."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Баратынскому", "content": "Стих каждый в повести твоей\nЗвучит и блещет, как червонец.\nТвоя Чухоночка, ей-ей,\nГречанок Байрона милей,\nА твой Зоил прямой чухонец."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Великопольскому.>", "content": "С тобой мне вновь считаться довелось,\nПевец любви то резвый, то унылый;\nИграешь ты на лире очень мило,\nИграешь ты довольно плохо в штос.\nПять сот рублей, проигранных тобою,\nНаличные свидетели тому.\nСудьба моя сходна с твоей судьбою;\nСей час, мой друг, увидишь почему."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Е. Н. Вульф", "content": "Вот, Зина, вам совет: играйте,\nИз роз веселых заплетайте\nСебе торжественный венец —\nИ впредь у нас не разрывайте\nНи мадригалов, ни сердец."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Из Ариостова «Orlando Furioso».", "content": "CANTO XXIII\nOtt. 100.\n101.\n102.\n103.\n104.\n105.\n106.\n107.\n108.\n109.\n110.\n111.\n112.\n* * *\n* * *\nПред рыцарем блестит водами\nРучей прозрачнее стекла,\nПрирода милыми цветами\nТенистый берег убрала\nИ обсадила древесами.\nЛуга палит полдневный зной,\nПастух убогой спит у стада,\nУстал под латами герой —\nЕго манит ручья прохлада.\nЗдесь мыслит он найти покой.\nИ здесь-то, здесь нашел несчастный\nПриют жестокой и ужасный.\nГуляя, он на деревах\nПовсюду надписи встречает.\nОн с изумленьем в сих чертах\nЗнакомый почерк замечает;\nНевольный страх его влечет,\nОн руку милой узнает…\nИ в самом деле в жар полдневный\nМедор с китайскою царевной\nИз хаты пастыря сюда\nСам друг являлся иногда.\nОрланд их имена читает\nСоединенны вензелом;\nИх буква каждая гвоздем\nГерою сердце пробивает.\nСтараясь разум усыпить,\nОн сам с собою лицемерит,\nНе верить хочет он, хоть верит,\nОн силится вообразить,\nЧто вензеля в сей роще дикой\nНачертаны все – может быть —\nДругой, не этой Анджеликой.\nНо вскоре, витязь, молвил ты:\n\"Однако ж эти мне черты\nЗнакомы очень… разумею,\nМедор сей выдуман лишь ею,\nПод этим прозвищем меня\nЦаревна славила, быть может\".\nТак басней правду заменя,\nОн мыслит, что судьбе поможет.\nНо чем он более хитрит,\nЧтоб утушить свое мученье,\nТем пуще злое подозренье\nВозобновляется, горит;\nТак в сетке птичка, друг свободы,\nЧем больше бьется, тем сильней,\nТем крепче путается в ней.\nОрланд идет туда, где своды\nГора склонила на ручей.\nКривой, бродящей повиликой\nЗавешен был тенистый вход.\nМедор с прелестной Анджеликой\nЛюбили здесь у свежих вод\nВ день жаркой, в тихой час досуга\nДышать в объятиях друг друга,\nИ здесь их имена кругом\nДрева и камни сохраняли;\nИх мелом, углем иль ножом\nВезде счастливцы написали.\nТуда пешком печальный граф\nИдет и над пещерой темной\nЗрит надпись – в похвалу забав\nМедор ее рукою томной\nВ те дни стихами начертал;\nСтихи, чувств нежных вдохновенье,\nОн по-арабски написал,\nИ вот их точное значенье:\n\"Цветы, луга, ручей живой,\nСчастливый грот, прохладны тени,\nПриют любви, забав и лени,\nГде с Анджеликой молодой,\nС прелестной дщерью Галафрона,\nЛюбимой многими – порой\nЯ знал утехи Купидона.\nЧем, бедный, вас я награжу?\nСтоль часто вами охраненный,\nОдним лишь только услужу —\nХвалой и просьбою смиренной.\nГоспод любовников молю,\nДам, рыцарей и всевозможных\nПришельцев, здешних иль дорожных,\nКоторых в сторону сию\nФортуна заведет случайно, —\nНа воды, луг, на тень и лес\nЗовите благодать небес,\nЧтоб нимфы их любили тайно,\nЧтоб пастухи к ним никогда\nНе гнали жадные стада\".\nГраф точно так, как по-латыне,\nЗнал по-арабски. Он не раз\nСпасался тем от злых проказ,\nНо от беды не спасся ныне.\nДва, три раза, и пять, и шесть\nОн хочет надпись перечесть;\nНесчастный силится напрасно\nСказать, что нет того, что есть,\nОн правду видит, видит ясно,\nИ нестерпимая тоска,\nКак бы холодная рука,\nСжимает сердце в нем ужасно,\nИ наконец на свой позор\nВперил он равнодушный взор.\nГотов он в горести безгласной\nЛишиться чувств, оставить свет.\nАх, верьте мне, что муки нет,\nПодобной муке сей ужасной.\nНа грудь опершись бородой,\nСклонив чело, убитый, бледный,\nНайти не может рыцарь бедный\nНи вопля, ни слезы одной.\nКристал, поэтом обновленный\nУкрась мой мирный уголок,\nЗалог поэзии священной\nИ дружбы сладостный залог.\nВ тебе таится жар целебный\nЕдва уста красноречивы\nТебя коснулися, и вмиг\nЕго ума огонь игривый\nВ тебя таинственно проник.\nПод небом голубым страны своей родной\nОна томилась, увядала…\nУвяла наконец, и верно надо мной\nМладая тень уже летала;\nНо недоступная черта меж нами есть.\nНапрасно чувство возбуждал я:\nИз равнодушных уст я слышал смерти весть,\nИ равнодушно ей внимал я.\nТак вот кого любил я пламенной душой\nС таким тяжелым напряженьем,\nС такою нежною, томительной тоской,\nС таким безумством и мученьем!\nГде муки, где любовь? Увы! в душе моей\nДля бедной, легковерной тени,\nДля сладкой памяти невозвратимых дней\nНе нахожу ни слез, ни пени."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Вяземскому", "content": "Так море, древний душегубец,\nВоспламеняет гений твой?\nТы славишь лирой золотой\nНептуна грозного трезубец.\nНе славь его. В наш гнусный век\nСедой Нептун Земли союзник.\nНа всех стихиях человек —\nТиран, предатель или узник."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Языкову", "content": "Языков, кто тебе внушил\nТвое посланье удалое?\nКак ты шалишь, и как ты мил,\nКакой избыток чувств и сил,\nКакое буйство молодое!\nНет, не кастальскою водой\nТы воспоил свою Камену;\nПегас иную Иппокрену\nКопытом вышиб пред тобой.\nОна не хладной льется влагой,\nНо пенится хмельною брагой;\nОна разымчива, пьяна,\nКак сей напиток благородный,\nСлиянье рому и вина,\nБез примеси воды негодной,\nВ Тригорском жаждою свободной\nОткрытый в наши времена."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Песни о Стеньке Разине", "content": "1.\n2.\n3.\n* * *\nКак по Волге реке, по широкой\nВыплывала востроносая лодка,\nКак на лодке гребцы удалые,\nКазаки, ребята молодые.\nНа корме сидит сам хозяин,\nСам хозяин, грозен Стенька Разин\nПеред ним красная девица,\nПолоненная персидская царевна.\nНе глядит Стенька Разин на царевну,\nА глядит на матушку на Волгу.\nКак промолвил грозен Стенька Разин:\n\"Ой ты гой еси, Волга, мать родная!\nС глупых лет меня ты воспоила,\nВ долгу ночь баюкала, качала,\nВ волновую погоду выносила.\nЗа меня ли молодца не дремала,\nКазаков моих добром наделила.\nЧто ничем еще тебя мы не дарили\".\nКак вскочил тут грозен Стенька Разин\nПодхватил персидскую царевну,\nВ волны бросил красную девицу,\nВолге-матушке ею поклонился.\nХодил Стенька Разин\nВ Астрахань город\nТорговать товаром.\nСтал воевода\nТребовать подарков.\nПоднес Стенька Разин\nКамки хрущатые,\nКамки хрущатые —\nПарчи золотые.\nСтал воевода\nТребовать шубы.\nШуба дорогая:\nПолы-то новы,\nОдна боброва,\nДругая соболья.\nЕму Стенька Разин\nНе отдает шубы.\n\"Отдай, Стенька Разин,\nОтдай с плеча шубу!\nОтдашь, так спасибо;\nНе отдашь – повешу\nЧто во чистом поле,\nНа зеленом дубе\nДа в собачьей шубе\".\nСтал Стенька Разин\nДумати думу:\n\"Добро, воевода.\nВозьми себе шубу.\nВозьми себе шубу,\nДа не было б шуму\".\nЧто не конский топ, не людская молвь,\nНе труба трубача с поля слышится,\nА погодушка свищет, гудит,\nСвищет, гудит, заливается.\nЗазывает меня, Стеньку Разина,\nПогулять по морю, по синему:\n\"Молодец удалой, ты разбойник лихой,\nТы разбойник лихой, ты разгульный буян\nТы садись на ладьи свои скорые,\nРаспусти паруса полотняные,\nПобеги по морю по синему.\nПригоню тебе три кораблика:\nНа первом корабле красно золото,\nНа втором корабле чисто серебро,\nНа третьем корабле душа-девица\".\nБудь подобен полной чаше,\n[Молодых счастливый дом] —\nНепонятно счастье ваше,\nНо молчите ж обо всем.\nЧто за диво, что за каша\nДля рассудка моего —\nЧорт возьми! но, воля ваша,\nНе скажу я ничего.\nТо-то праздник мне да Маше,\nДругу сердца моего;\nНикогда про счастье наше\nМы не скажем ничего.\nСтойте – тотчас угадаю\nГоре сердца твоего.\nПонимаю, понимаю! —\nНе болтай же ничего.\nСтрогий суд <и> слово ваше\nЦеним более <всего>.\nВы ль одни про счастье наше\nНе сказали ничего!\n—\nОн мне ровесник, он так мил,\nВсегда видала в нем я брата,\nОн, как сестру, меня любил.\nСкажите, чем я виновата.\nНет, Маша, ты не виновата.\n—\nИ этой свадьбе не бывать."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Признание", "content": "Я вас люблю, – хоть я бешусь,\nХоть это труд и стыд напрасный,\nИ в этой глупости несчастной\nУ ваших ног я признаюсь!\nМне не к лицу и не по летам…\nПора, пора мне быть умней!\nНо узнаю по всем приметам\nБолезнь любви в душе моей:\nБез вас мне скучно, – я зеваю;\nПри вас мне грустно, – я терплю;\nИ, мочи нет, сказать желаю,\nМой ангел, как я вас люблю!\nКогда я слышу из гостиной\nВаш легкий шаг, иль платья шум,\nИль голос девственный, невинный,\nЯ вдруг теряю весь свой ум.\nВы улыбнетесь, – мне отрада;\nВы отвернетесь, – мне тоска;\nЗа день мучения – награда\nМне ваша бледная рука.\nКогда за пяльцами прилежно\nСидите вы, склонясь небрежно,\nГлаза и кудри опустя, —\nЯ в умиленьи, молча, нежно\nЛюбуюсь вами, как дитя!..…\nСказать ли вам мое несчастье,\nМою ревнивую печаль,\nКогда гулять, порой в ненастье.\nВы собираетеся в даль?\nИ ваши слезы в одиночку,\nИ речи в уголку вдвоем,\nИ путешествия в Опочку,\nИ фортепьяно вечерком?……\nАлина! сжальтесь надо мною.\nНе смею требовать любви.\nБыть может, за грехи мои,\nМой ангел, я любви не стою!\nНо притворитесь! Этот взгляд\nВсё может выразить так чудно!\nАх, обмануть меня не трудно!..…\nЯ сам обманываться рад!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Пророк", "content": "Духовной жаждою томим,\nВ пустыне мрачной я влачился, —\nИ шестикрылый серафим\nНа перепутьи мне явился.\nПерстами легкими как сон\nМоих зениц коснулся он.\nОтверзлись вещие зеницы,\nКак у испуганной орлицы.\nМоих ушей коснулся он, —\nИ их наполнил шум и звон:\nИ внял я неба содроганье,\nИ горний ангелов полет,\nИ гад морских подводный ход.\nИ дольней лозы прозябанье.\nИ он к устам моим приник,\nИ вырвал грешный мой язык,\nИ празднословный, и лукавый,\nИ жало мудрыя змеи\nВ уста замершие мои\nВложил десницею кровавой.\nИ он мне грудь рассек мечом,\nИ сердце трепетное вынул\nИ угль, пылающий огнем,\nВо грудь отверстую водвинул.\nКак труп в пустыне я лежал,\nИ бога глас ко мне воззвал:\n\"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,\nИсполнись волею моей,\nИ, обходя моря и земли,\nГлаголом жги сердца людей\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К. А. Тимашевой", "content": "Я видел вас, я их читал,\nСии прелестные созданья,\nГде ваши томные мечтанья\nБоготворят свой идеал.\nЯ пил отраву в вашем взоре,\nВ душой исполненных чертах,\nИ в вашем милом разговоре,\nИ в ваших пламенных стихах;\nСоперницы \nБлажен бессмертный идеал…\nСтократ блажен, кто вам внушал\nНе много рифм и много прозы."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Няне.>", "content": "Подруга дней моих суровых,\nГолубка дряхлая моя!\nОдна в глуши лесов сосновых\nДавно, давно ты ждешь меня.\nТы под окном своей светлицы\nГорюешь, будто на часах,\nИ медлят поминутно спицы\nВ твоих наморщенных руках.\nГлядишь в забытые вороты\nНа черный отдаленный путь:\nТоска, предчувствия, заботы\nТеснят твою всечасно грудь.\nТо чудится тебе"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Соболевскому.>", "content": "У Гальяни иль Кольони\nЗакажи себе в Твери\nС пармазаном макарони,\nДа яишницу свари.\nНа досуге отобедай\nУ Пожарского в Торжке,\nЖареных котлет отведай (именно котлет)\nИ отправься на легке.\nКак до Яжельбиц дотащит\nКолымагу мужичок,\nТо-то друг мой растаращит\nСладострастный свой глазок!\nПоднесут тебе форели!\nТотчас их варить вели,\nКак увидишь: посинели, —\nВлей в уху стакан шабли.\nЧтоб уха была по сердцу,\nМожно будет в кипяток\nПоложить немного перцу,\nЛуку маленькой кусок.\nУ податливых крестьянок\n(Чем и славится Валдай)\nК чаю накупи баранок\nИ скорее поезжай.\nКак счастлив я, когда могу покинуть\nДокучный шум столицы и двора\nИ убежать в пустынные дубровы,\nНа берега сих молчаливых вод.\nО, скоро ли она со дна речного\nПодымется, как рыбка золотая?\nКак сладостно явление ее\nИз тихих волн, при свете ночи лунной!\nОпутана зелеными власами,\nОна сидит на берегу крутом.\nУ стройных ног, как пена белых, волны\nЛаскаются, сливаясь <и> журча.\nЕе глаза то меркнут, то блистают,\nКак на небе мерцающие звезды;\nДыханья нет из уст ее, но сколь\nПронзительно сих влажных синих уст\nПрохладное лобзанье без дыханья.\nТомительно и сладко – в летний зной\nХолодный мед не столько сладок жажде.\nКогда она игривыми перстами\nКудрей моих касается, тогда\nМгновенный хлад, как ужас, пробегает\nМне голову, и сердце громко бьется,\nТомительно любовью замирая.\nИ в этот миг я рад оставить жизнь,\nХочу стонать и пить ее лобзанье —\nА речь ее… Какие звуки могут\nСравниться с ней – младенца первый лепет,\nЖурчанье вод, иль майской шум небес,\nИль звонкие Бояна Славья гусли.\nЯжельбицы – первая станция после Валдая. – В Валдае спроси, есть ли свежие сельди? если же нет,\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Алексееву.>", "content": "Прощай, отшельник бессарабской\nЛукавый друг души моей —\nПорадуй же меня не сказочкой арабской\nНо русской правдою твоей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<И. И. Пущину>", "content": "Мой первый друг, мой друг бесценный!\nИ я судьбу благословил,\nКогда мой двор уединенный,\nПечальным снегом занесенный,\nТвой колокольчик огласил.\nМолю святое провиденье:\nДа голос мой душе твоей\nДарует то же утешенье,\nДа озарит он заточенье\nЛучом лицейских ясных дней!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Стансы", "content": "В надежде славы и добра\nГляжу вперед я без боязни;\nНачало славных дней Петра\nМрачили мятежи и казни.\nНо правдой он привлек сердца,\nНо нравы укротил наукой,\nИ был от буйного стрельца\nПред ним отличен Долгорукой.\nСамодержавною рукой\nОн смело сеял просвещенье,\nНе презирал страны родной:\nОн знал ее предназначенье.\nТо академик, то герой,\nТо мореплаватель, то плотник,\nОн всеобъемлющей душой\nНа троне вечный был работник.\nСемейным сходством будь же горд;\nВо всем будь пращуру подобен:\nКак он неутомим и тверд,\nИ памятью, как он, незлобен."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ответ Ф. Т***", "content": "Нет, не черкешенка она;\nНо в долы Грузии от века\nТакая дева не сошла\nС высот угрюмого Казбека.\nНет, не агат в глазах у ней,\nНо все сокровища Востока\nНе стоят сладостных лучей\nЕе полуденного ока."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Зимняя дорога", "content": "Сквозь волнистые туманы\nПробирается луна,\nНа печальные поляны\nЛьет печально свет она.\nПо дороге зимней, скучной\nТройка борзая бежит,\nКолокольчик однозвучный\nУтомительно гремит.\nЧто-то слышится родное\nВ долгих песнях ямщика:\nТо разгулье удалое,\nТо сердечная тоска……\nНи огня, ни черной хаты,\nГлушь и снег… На встречу мне\nТолько версты полосаты\nПопадаются одне…\nСкучно, грустно… завтра, Нина,\nЗавтра к милой возвратясь,\nЯ забудусь у камина,\nЗагляжусь не наглядясь.\nЗвучно стрелка часовая\nМерный круг свой совершит,\nИ, докучных удаляя,\nПолночь нас не разлучит.\nГрустно, Нина: путь мой скучен,\nДремля смолкнул мой ямщик,\nКолокольчик однозвучен,\nОтуманен лунный лик.\nВ евр<ейской> хижине лампада\nВ одном углу бледна горит,\nПеред лампадою старик\nЧитает библию. Седые\nНа книгу падают власы.\nНад колыбелию пустой\nЕврейка плачет молодая.\nСидит в другом углу, главой\nПоникнув, молодой еврей,\n[Глубоко] в думу погруженный.\nВ печальной хижине старушка\nГотовит позднюю трапезу.\nСтарик, закрыв святую книгу,\nЗастежки медные сомкнул.\nСтаруха ставит бедный ужин\nНа стол и всю семью зовет.\nНикто нейдет, забыв о пище.\nТекут в безмолвии часы.\nУснуло всё под сенью ночи.\nЕврейской хижины одной\nНе посетил отрадный сон.\nНа колокольне городской\nБьет полночь. – Вдруг рукой тяжелой\nСтучатся к ним. Семья вздрогнула,\nМладой евр<ей> встает и дверь\nС недоуменьем отворяет —\nИ входит незнакомый странник.\nВ его руке дорожный пос<ох>.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К**", "content": "Ты богоматерь, нет сомненья,\nНе та, которая красой\nПленила только дух святой,\nМила ты всем без исключенья;\nНе та, которая Христа\nРодила не спросясь супруга.\nЕсть бог другой земного круга —\nЕму послушна красота,\nОн бог Парни, Тибулла, Мура,\nИм мучусь, им утешен я.\nОн весь в тебя – ты мать Амура,\nТы богородица моя!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Мордвинову.>", "content": "Под хладом старости угрюмо угасал\nЕдиный из седых орлов Екатерины.\nВ крылах отяжелев, он небо забывал\nИ Пинда острые вершины.\nВ то время ты вставал: твой луч его согрел,\nОн поднял к небесам и крылья и зеницы\nИ с шумной радостью взыграл и полетел\nВо сретенье твоей денницы.\nМ<ордвинов>, не вотще Петров тебя любил,\nТобой гордится он и на брегах Коцита.\nТы лиру оправдал, ты ввек не изменил\nНадеждам вещего пиита.\nКак славно ты сдержал пророчество его!\nСияя доблестью и славой, и наукой,\nВ советах недвижим у места своего,\nСтоишь ты, новый Долгорукой.\nТак, в пенистый поток с вершины гор скатясь,\nСтоит седой утес, вотще брега трепещут,\nВотще грохочет гром и волны, вкруг мутясь,\nИ увиваются, и плещут.\nОдин, на рамена поднявши мощный труд,\nТы зорко бодрствуешь над царскою казною\nВдовицы бедный лепт и дань сиб<ирских> руд\nРавно священны пред тобою."}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "Во глубине сибирских руд\nХраните гордое терпенье,\nНе пропадет ваш скорбный труд\nИ дум высокое стремленье.\nНесчастью верная сестра,\nНадежда в мрачном подземелье\nРазбудит бодрость и веселье,\nПридет желанная пора:\nЛюбовь и дружество до вас\nДойдут сквозь мрачные затворы,\nКак в ваши каторжные норы\nДоходит мой свободный глас.\nОковы тяжкие падут,\nТемницы рухнут – и свобода\nВас примет радостно у входа,\nИ братья меч вам отдадут."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Соловей и роза", "content": "В безмолвии садов, весной, во мгле ночей,\nПоет над розою восточный соловей.\nНо роза милая не чувствует, не внемлет,\nИ под влюбленный гимн колеблется и дремлет.\nНе так ли ты поешь для хладной красоты?\nОпомнись, о поэт, к чему стремишься ты?\nОна не слушает, не чувствует поэта;\nГлядишь, она цветет; взываешь – нет ответа."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма. (из антологии)", "content": "Лук звенит, стрела трепещет,\nИ клубясь издох Пифон;\nИ твой лик победой блещет,\nБельведерский Аполлон!\nКто ж вступился за Пифона,\nКто разбил твой истукан?\nТы, соперник Аполлона,\nБельведерский Митрофан.\nЕсть роза дивная: она\nПред изумленною Киферой\nЦветет румяна и пышна,\nБлагословенная Венерой.\nВотще Киферу и Пафос\nМертвит дыхание мороза —\nБлестит между минутных роз\nНеувядаемая роза…\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Ек. Н. Ушаковой.>", "content": "Когда бывало в старину\nЯвлялся дух иль привиденье,\nТо прогоняло сатану\nПростое это изреченье:\n«Аминь, аминь, рассыпься!». В наши дни\nГораздо менее бесов и привидений;\nБог ведает, куда девалися они.\nНо ты, мой злой иль добрый гений\nКогда я вижу пред собой\nТвой профиль и глаза, и кудри золотые,\nКогда я слышу голос твой\nИ речи резвые, живые —\nЯ очарован, я горю\nИ содрогаюсь пред тобою,\nИ сердцу, полному мечтою,\n«Аминь, аминь, рассыпься!» говорю."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Княгине З. А. Волконской", "content": "Среди рассеянной Москвы,\nПри толках виста и бостона,\nПри бальном лепете молвы\nТы любишь игры Аполлона.\nЦарица муз и красоты,\nРукою нежной держишь ты\nВолшебный скипетр вдохновений,\nИ над задумчивым челом,\nДвойным увенчанным венком,\nИ вьется и пылает гений.\nПевца, плененного тобой,\nНе отвергай смиренной дани,\nВнемли с улыбкой голос мой,\nКак мимоездом Каталани\nЦыганке внемлет кочевой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Кн. П. П. Вяземскому.>", "content": "Душа моя Павел,\nДержись моих правил:\nЛюби то-то, то-то,\nНе делай того-то.\nКажись, это ясно.\nПрощай, мой прекрасный."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Ек. Н. Ушаковой>", "content": "В отдалении от вас\nС вами буду неразлучен,\nТомных уст и томных глаз\nБуду памятью размучен;\nИзнывая в тишине,\nНе хочу я быть утешен, —\nВы ж вздохнете ль обо мне,\nЕсли буду я повешен?\nВ степи мирской, печальной и безбрежной\nТаинственно пробились три ключа:\nКлюч Юности, ключ быстрый и мятежный\nКипит, бежит, сверкая и журча.\nКастальской ключ волною вдохновенья\nВ степи мирской изгнанников поит.\nПоследний ключ – холодный ключ Забвенья\nОн слаще всех жар сердца утолит.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Арион", "content": "Нас было много на челне;\nИные парус напрягали,\nДругие дружно упирали\nВ глубь мощны веслы. В тишине\nНа руль склонясь, наш кормщик умный\nВ молчаньи правил грузный чолн;\nА я – беспечной веры полн —\nПловцам я пел… Вдруг лоно волн\nИзмял с налету вихорь шумный …\nПогиб и кормщик и пловец! —\nЛишь я, таинственный певец,\nНа берег выброшен грозою,\nЯ гимны прежние пою\nИ ризу влажную мою\nСушу на солнце под скалою."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ангел", "content": "В дверях эдема ангел нежный\nГлавой поникшею сиял,\nА демон мрачный и мятежный\nНад адской бездною летал.\nДух отрицанья, дух сомненья\nНа духа чистого взирал\nИ жар невольный умиленья\nВпервые смутно познавал.\n\"Прости, он рек, тебя я видел,\nИ ты недаром мне сиял:\nНе всё я в небе ненавидел,\nНе всё я в мире презирал\".\nКакая ночь! Мороз трескучий,\nНа небе ни единой тучи;\nКак шитый полог, синий свод\nПестреет частыми звездами.\nВ домах всё темно. У ворот\nЗатворы с тяжкими замками.\nВезде покоится народ;\nУтих и шум, и крик торговый;\nЛишь только лает страж дворовый\nДа цепью звонкою гремит.\nИ вся Москва покойно спит,\nЗабыв волнение боязни.\nА площадь в сумраке ночном\nСтоит, полна вчерашней казни.\nМучений свежий след кругом:\nГде труп, разрубленный с размаха,\nГде столп, где вилы; там котлы.\nОстывшей полные смолы;\nЗдесь опрокинутая плаха;\nТорчат железные зубцы,\nС костями груды пепла тлеют,\nНа кольях, скорчась, мертвецы\nОцепенелые чернеют…\n[Недавно кровь со всех сторон\nСтруею тощей снег багрила,]\nИ подымался томный стон,\nНо смерть коснулась к ним, как сон\nСвою добычу захватила.\nКто там? Чей конь во весь опор\nПо грозной площади несется?\nЧей свист, чей громкий разговор\nВо мраке ночи раздается?\nКто сей? – Кромешник удалой.\nСпешит, летит он на свиданье,\nВ его груди кипит желанье.\nОн говорит: \"Мой конь лихой,\nМой верный конь! лети стрелой!\nСкорей, скорей!..\" Но конь ретивый\nВдруг размахнул плетеной гривой\nИ стал. Во мгле между столпов\nНа перекладине дубовой\nКачался труп. Ездок суровый\nПод ним промчаться был готов.\nНо борзый конь под плетью бьется,\nХрапит, и фыркает, и рвется\nНазад. \"Куда? мой конь лихой!\nЧего боишься? Что с тобой?\nНе мы ли здесь вчера скакали,\nНе мы ли яростно топтали,\nУсердной местию горя,\nЛихих изменников царя?\nНе их ли кровию омыты\nТвои булатные копыты!\nТеперь ужель их не узнал?\nМой борзый конь, мой конь удалый.\nНесись, лети!..\" И конь усталый\nВ столбы проскакал.\nВесна, весна, пора любви,\nКак тяжко мне твое явленье,\nКакое томное волненье\nВ моей душе, в моей крови…\nКак чуждо сердцу наслажденье…\nВсё, что ликует и блестит,\n[Наводит] скуку и томленье.\n—\nОтдайте мне метель и вьюгу\nИ зимний долгой мрак ночей.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Кипренскому.>", "content": "Любимец моды легкокрылой,\nХоть не британец, не француз,\nТы вновь создал, волшебник милый,\nМеня, питомца чистых Муз, —\nИ я смеюся над могилой,\nУшед на век от смертных уз.\nСебя как в зеркале я вижу,\nНо это зеркало мне льстит.\nОно гласит, что не унижу\nПристрастья важных Аонид.\nТак Риму, Дрездену, Парижу\nИзвестен впредь мой будет вид."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной", "content": "Земли достигнув наконец,\nОт бурь спасенный провиденьем.\nСвятой владычице пловец\nСвой дар несет с благоговеньем.\nТак посвящаю с умиленьем\nПростой, увядший мой венец\nТебе, высокое светило\nВ эфирной тишине небес,\nТебе, сияющей так мило\nДля наших набожных очес."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Поэт", "content": "Пока не требует поэта\nК священной жертве Аполлон,\nВ заботах суетного света\nОн малодушно погружен;\nМолчит его святая лира;\nДуша вкушает хладный сон,\nИ меж детей ничтожных мира,\nБыть может, всех ничтожней он.\nНо лишь божественный глагол\nДо слуха чуткого коснется,\nДуша поэта встрепенется,\nКак пробудившийся орел.\nТоскует он в забавах мира,\nЛюдской чуждается молвы,\nК ногам народного кумира\nНе клонит гордой головы;\nБежит он, дикой и суровый,\nИ звуков и смятенья полн,\nНа берега пустынных волн,\nВ широкошумные дубровы…\nБлиз мест, где царствует Венеция златая,\nОдин, ночной гребец, гондолой управляя,\nПри свете Веспера по взморию плывет,\nРинальда, Годфреда, Эрминию поет.\nОн любит песнь свою, поет он для забавы,\nБез дальных умыслов; не ведает ни славы,\nНи страха, ни надежд, и тихой музы полн,\nУмеет услаждать свой путь над бездной волн.\nНа море жизненном, где бури так жестоко\nПреследуют во мгле мой парус одинокой,\nКак он, без отзыва утешно я пою\nИ тайные стихи обдумывать люблю.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Из Alfieri.", "content": "Сомненье, страх, порочную надежду\nУже в груди не в силах я хранить;\nНеверная супруга я Филиппу\nИ сына я его любить дерзаю!..\nНо как же зреть его и не любить?\nНрав пылкий, добрый, гордый, благородный,\nВысокий ум, с наружностью прекрасной\nПрекрасная душа… Зачем природа\nИ небеса таким тебя создали?\nЧто говорю? Ах! так ли я успею\nИз глубины сердечной милый образ\nИскоренить? – О, если пламень мой\nПодозревать он станет! Перед ним\nВсегда печальна я; но избегаю\nЯ встречи с ним. Он знает, что веселье\nВ Испании запрещено. Кто может\nВ душе моей читать? Ах, и самой\nНе можно мне. И он, как и другие,\nОбманется – и станет, как других,\nОн убегать меня… Увы, мне, бедной!..\nДругого нет мне в горе утешенья,\nОкроме слез, и слезы – преступленье.\nИду к себе: там буду на свободе…\nЧто вижу? Карл! – Уйдем, мне изменить\nИ речь, и взор – всё может: ах, уйдем."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Послание Дельвигу", "content": "Прими сей череп, Дельвиг, он\nПринадлежит тебе по праву.\nТебе поведаю, барон,\nЕго готическую славу.\nПочтенный череп сей не раз\nПарами Вакха нагревался:\nЛитовский меч в недобрый час\nПо нем со звоном ударялся;\nСквозь эту кость не проходил\nЛуч животворный Аполлона;\nНу словом, череп сей хранил\nТяжеловесный мозг барона,\nБарона Дельвига. Барон\nКонечно был охотник славный,\nНаездник, чаши друг исправный,\nГроза вассалов и их жен.\nМой друг, таков был век суровый,\nИ предок твой крепкоголовый\nСмутился б рыцарской душой,\nКогда б тебя перед собой\nУвидел без одежды бранной,\nС главою, миртами венчанной,\nВ очках и с лирой золотой.\nПокойником в церковной книге\nУж был давно записан он,\nИ с предками своими в Риге\nВкушал непробудимый сон.\nБарон в обители печальной\nДоволен впрочем был судьбой,\nПастора лестью погребальной,\nГербом гробницы феодальной\nИ эпитафией плохой.\nНо в наши беспокойны годы\nПокойникам покоя нет.\nКосматый баловень природы,\nИ математик, и поэт,\nБуян задумчивый и важный,\nХирург, юрист, физиолог,\nИдеолог и филолог,\nКороче вам – студент присяжный,\nС витою трубкою в зубах,\nВ плаще, с дубиной и в усах\nЯвился в Риге. Там спесиво\nВ трактирах стал он пенить пиво,\nВ дыму табачных облаков;\nБродить над берегами моря,\nМечтать об Лотхен, или с горя\nСтихи писать, да бить жидов.\nСтудент под лестницей трактира\nВ каморке темной жил один;\nТам, в виде зеркал и картин,\nКороткий плащ, картуз, рапира\nВисели на стене рядком.\nПолуизмаранный альбом,\nТворенье Фихте и Платона\nДа два восточных лексикона\nПод паутиною в углу\nЛежали грудой на полу, —\nПредмет занятий разнородных\nУченого да крыс голодных.\nМы знаем: роскоши пустой\nПочтенный мыслитель не ищет;\nСмеясь над глупой суетой,\nВ чулане он беспечно свищет.\nУмеренность, вещал мудрец,\nСердец высоких отпечаток.\nСтудент однако ж наконец\nЗаметил важный недостаток\nВ своем быту: ему предмет\nНеобходимый был… скелет,\nПредмет, философам любезный,\nПредмет приятный и полезный\nДля глаз и сердца, слова нет;\nНо где достанет он скелет?\nВот он однажды в воскресенье\nСошелся с кистером градским\nИ, тотчас взяв в соображенье\nЕго характер и служенье,\nРешился подружиться с ним.\nЗа кружкой пива мой мечтатель\nОткрылся кистеру душой\nИ говорит: \"Не льзя ль, приятель,\nТебе досужною порой\nСвести меня в подвал могильный.\nКостями праздными обильный,\nИ между тем один скелет\nПомочь мне вынести на свет?\nКлянусь тебе айдесским богом:\nОн будет дружбы мне залогом\nИ до моих последних дней\nКрасой обители моей\".\nСмутился кистер изумленный.\n\"Что за желанье? что за страсть?\nИтти в подвал уединенный,\nВстревожить мертвых сонм почтенный\nИ одного из них украсть!\nИ кто же?… Он, гробов хранитель!\nЧто скажут мертвые потом?\"\nНо пиво, страха усыпитель\nИ гневной совести смиритель,\nСомненья разрешило в нем.\nНу, так и быть! Дает он слово,\nЧто к ночи будет всё готово,\nИ другу назначает час.\nОни расстались.\nДень угас;\nНастала ночь. Плащом покрытый,\nСтоит герой наш знаменитый\nУ галлереи гробовой,\nИ с ним преступный кистер мой,\nДержа в руке фонарь разбитый,\nГотов на подвиг роковой.\nИ вот визжит замок заржавый,\nВизжит предательская дверь —\nИ сходят витязи теперь\nВо мрак подвала величавый;\nСияньем тощим фонаря\nГлухие своды озаря,\nИдут – и эхо гробовое,\nСмущенное в своем покое,\nПротяжно вторит звук шагов.\nПред ними длинный ряд гробов;\nВезде щиты, гербы, короны;\nВ тщеславном тлении кругом\nПочиют непробудным сном\nВысокородные бароны…\nПрими ж сей череп, Дельвиг, он\nПринадлежит тебе по праву.\nОбделай ты его, барон,\nВ благопристойную оправу.\nИзделье гроба преврати\nВ увеселительную чашу,\nВином кипящим освяти,\nДа запивай уху да кашу.\nПевцу Корсара подражай\nИ скандинавов рай воинской\nВ пирах домашних воскрешай,\nИли как Гамлет-Баратынской\nНад ним задумчиво мечтай:\nО жизни мертвый проповедник,\nВином ли полный иль пустой,\nДля мудреца, как собеседник,\nОн стоит головы живой.\nВсем красны боярские конюшни:\nЧистотой, прислугой и конями;\nВсем довольны добрые кони:\nКормом, стойлами и надзором.\nСбруя блещет на стойках дубовых,\nВ стойлах лоснятся борзые кони.\nЛишь одним конюшни непригожи —\nДомовой повадился в конюшни.\nПо ночам ходит он <в> ко<нюшни>\nЧистит, холит коней боярских,\nЗаплетает гриву им в косички,\nТуго хвост завязывает в узел.\nКак не взлюбит он вороно<го>.\nНа вечерней заре с водопою\nОбойду я боя<рские> конюшни\nИ зайду в стойло к вороному —\nКонь стоит исправен и смирен.\nА поутру отопрешь конюшню,\nКонь не тих, весь <в> мыле, жаром пышет,\nС морды каплет кровавая пена.\nВо всю ночь домовой на нем ездил\nПо горам, по лесам, по болотам,\nС полуночи до белого света —\nДо заката месяца\nАх ты, старый конюх [неразумный],\nРазгадаешь ли, старый, загадку?\nПолюбил красну девку младой конюх,\nМладой кон<юх>, разгульный парень —\nОн конюшню ночью отпирает,\nПотихонько вороного седлает,\nПолегонько выводит за вороты,\nНа коня на борзого садится,\nК [красной девке] [в гости] скачет.\nБлажен в златом кругу вельмож\nПиит, внимаемый царями.\nВладея смехом и слезами,\nПриправя горькой правдой ложь,\nОн вкус притупленный щекотит\nИ к славе спесь бояр охотит,\nОн украшает их пиры,\nИ внемлет умные хвалы.\nМеж тем, за тяжкими<?> дверями,\nТеснясь у черного<?> крыльца,\nНарод, [гоняемый] слугами,\nПоодаль слушает певца.\nВ роще карийской, любезной ловцам, таится пещера,\nСтройные сосны кругом склонились ветвями, и тенью\nВход ее заслонен на воле бродящим в извивах\nПлющем, любовником скал и расселин. С камня на камень\nЗвонкой струится дугой, пещерное дно затопляет\nРезвый ручей. Он, пробив глубокое русло, виется\nВдаль по роще густой, веселя ее сладким журчаньем.\nСводня грустно за столом\nКарты разлагает.\nСмотрят барышни кругом,\nСводня им гадает:\n\"Три девятки, туз червей\nИ король бубновый —\nСпор, досада от речей\nИ при том обновы…\nА по картам – ждать гостей\nНадобно сегодня\".\nВдруг стучатся у дверей;\nБарышни и сводня\nВстали, отодвинув стол,\nВсе толкнули <->,\nШепчут: \"Катя, кто пришел?\nПосмотри хоть в щелку\".\nЧто? Хороший человек…\nСводня с ним знакома,\nОн с б<-> целый век,\nОн у них, как дома.\n[Б<->] в кухню [руки мыть]\nКинулись прыжками,\n[Обуваться, пукли взбить],\nПрыскаться духами.\nГостя сводня между тем\nЛасково встречает,\nПросит лечь его совсем.\nОн же вопрошает:\n\"Что, как торг идет у вас?\nБарышей довольно?\"\nСводня за щеку<?> взялась\nИ вздохнула больно:\n\"Хоть бывало худо мне,\nНо такого горя\nНе видала и во сне,\nХоть бежать за море.\nВерите ль, с Петрова дня\nРовно до субботы\nВсе девицы у меня\nБыли без работы.\nЧетверых гостей, гляжу,\nБог мне посылает.\nЯ б<-> им вывожу,\nКаждый выбирает.\nЗанимаются всю ночь,\nКончили, и что же?\nНе платя, пошли все прочь,\nГосподи, мой боже!\"\nГость ей: \"Право мне вас жаль.\nЗдравствуй, друг Анета,\n[Что за шляпка!], что за шаль,\nПодойди, Жанета.\nА, Луиза, – поцалуй,\nВыбрать, так обидишь;\nТак на всех и <– >,\nТолько вас увидишь\".\n\"Что же, – сводня говорит, —\nХочете ль Жанету?\nВ деле так у ней горит.\nИль возьмете эту?\"\nБедной сводни гость в ответ:\n\"Нет, не беспокойтесь,\nМне охоты что-то нет,\nДевушки, не бойтесь\".\nОн ушел – всё [стихло] вдруг,\nСводня приуныла,\nДремлют девушки вокруг,\nСвечка\nСводня карты вновь берет,\nМолча вновь гадает,\nНо никто, никто нейдет —\nСводня засыпает.\nЯ бы никак не осмелился оставить рифмы в эту поэтическую минуту, если бы твой прадед, коего гроб попался под руку студента, вздумал за себя вступиться, ухватя его за ворот, или погрозив ему костяным кулаком, или как-нибудь иначе оказав свое неудовольствие; к несчастию похищенье совершилось благополучно. Студент по частям разобрал всего барона и набил карманы костями его. Возвратясь домой, он очень искусно связал их проволокою и таким образом составил себе скелет очень порядочный. Но вскоре молва о перенесении бароновых костей из погреба в трактирный чулан разнеслася по городу. Преступный кистер лишился места, а студент принужден был бежать из Риги, и как обстоятельства не позволяли ему брать с собою  то, разобрав опять барона, раздарил он его своим друзьям. Большая часть высокородных костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф получил в подарок череп и держал в нем табак. Он рассказал мне его историю и, зная, сколько я тебя люблю, уступил мне череп одного из тех, которым обязан я твоим существованием.\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "19 Октября 1827", "content": "Бог помочь вам, друзья мои,\nВ заботах жизни, царской службы,\nИ на пирах разгульной дружбы,\nИ в сладких таинствах любви!\nБог помочь вам, друзья мои,\nИ в бурях, и в житейском горе,\nВ краю чужом, в пустынном море,\nИ в мрачных пропастях земли!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Рефутация г-на Беранжера", "content": "Ты помнишь ли, ах, ваше благородье,\nМусье француз, г<-> капитан,\nКак помнятся у нас в простонародьи\nНад нехристем победы россиян?\nХоть это нам не составляет много,\nНе из иных мы прочих, так сказать;\nНо встарь мы вас наказывали строго,\nТы помнишь ли, скажи, <– >?\nТы помнишь ли, как за горы Суворов\nПерешагнув, напал на вас врасплох?\nКак наш старик трепал вас, живодеров,\nИ вас давил на ноготке, как блох?\nХоть это нам не составляет много,\nНе из иных мы прочих, так сказать;\nНо встарь мы вас наказывали строго,\nТы помнишь ли, скажи, <– >?\nТы помнишь ли, как всю пригнал Европу\nНа нас одних ваш Бонапарт-буян?\nФранцузов видели тогда мы многих <->,\nДа и твою, г<-> капитан!\nХоть это нам не составляет много,\nНе из иных мы прочих, так сказать;\nНо встарь мы вас наказывали строго,\nТы помнишь ли, скажи, <– >?\nТы помнишь ли, как царь ваш от угара\nВдруг одурел, как бубен гол и лыс,\nКак на огне московского пожара\nВы жарили московских наших крыс?\nХоть это нам не составляет много,\nНе из иных мы прочих, так сказать;\nНо встарь мы вас наказывали строго,\nТы помнишь ли, скажи, <– >?\nТы помнишь ли, фальшивый песнопевец,\nТы, наш мороз среди родных снегов\nИ батарей задорный подогревец,\nСолдатской штык и петлю казаков?\nХоть это нам не составляет много,\nНе из иных мы прочих, так сказать;\nНо встарь мы вас наказывали строго,\nТы помнишь ли, скажи, <– >?\nТы помнишь ли, как были мы в Париже,\nГде наш казак иль полковой наш поп\nМорочил вас, к винцу подсев поближе,\nИ ваших жен похваливал да <->?\nХоть это нам не составляет много,\nНе из иных мы прочих, так сказать;\nНо встарь мы вас наказывали строго,\nТы помнишь ли, скажи, <– >?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Талисман", "content": "Там, где море вечно плещет\nНа пустынные скалы,\nГде луна теплее блещет\nВ сладкий час вечерней мглы,\nГде, в гаремах наслаждаясь,\nДни проводит мусульман,\nТам волшебница, ласкаясь,\nМне вручила талисман.\nИ, ласкаясь, говорила:\n\"Сохрани мой талисман:\nВ нем таинственная сила!\nОн тебе любовью дан.\nОт недуга, от могилы,\nВ бурю, в грозный ураган,\nГоловы твоей, мой милый,\nНе спасет мой талисман.\nИ богатствами Востока\nОн тебя не одарит,\nИ поклонников пророка\nОн тебе не покорит;\nИ тебя на лоно друга,\nОт печальных чуждых стран,\nВ край родной на север с юга\nНе умчит мой талисман…\nНо когда коварны очи\nОчаруют вдруг тебя,\nИль уста во мраке ночи\nПоцалуют не любя —\nМилый друг! от преступленья,\nОт сердечных новых ран,\nОт измены, от забвенья\nСохранит мой талисман!\""}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Баратынскому.>", "content": "О ты, который сочетал\nС глубоким чувством вкус толь верный,\nИ точный ум, и [слог примерный],\n[О, ты, который] избежал\n[Сентиментальности] манерной\n[И в самый легкой<?> мадригал\nУмел]\nЯ знаю край: там на брега\nУединенно море плещет;\nБезоблачно там солнце блещет\nНа опаленные луга;\nДубрав не видно – степь нагая\nНад морем стелется одна.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Друзьям", "content": "Нет, я не льстец, когда царю\nХвалу свободную слагаю:\nЯ смело чувства выражаю,\nЯзыком сердца говорю.\nЕго я просто полюбил:\nОн бодро, честно правит нами;\nРоссию вдруг он оживил\nВойной, надеждами, трудами.\nО нет, хоть юность в нем кипит,\nНо не жесток в нем дух державный:\nТому, кого карает явно,\nОн втайне милости творит.\nТекла в изгнаньи жизнь моя,\nВлачил я с милыми разлуку,\nНо он мне царственную руку\nПростер – и с вами снова я.\nВо мне почтил он вдохновенье,\nОсвободил он мысль мою,\nИ я ль, в сердечном умиленьи,\nЕму хвалы не воспою?\nЯ льстец! Нет, братья, льстец лукав:\nОн горе на царя накличет,\nОн из его державных прав\nОдну лишь милость ограничит.\nОн скажет: презирай народ,\nГлуши природы голос нежный,\nОн скажет: просвещенья плод —\nРазврат и некий дух мятежный!\nБеда стране, где раб и льстец\nОдни приближены к престолу,\nА небом избранный певец\nМолчит, потупя очи долу."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Послание к Великопольскому, сочинителю «Сатиры на игроков»", "content": "Так элегическую лиру\nТы променял, наш моралист,\nНа благочинную сатиру?\nХвалю поэта – дельно миру!\nЕму полезен розги свист. —\nМне жалок очень твой Арист:\nС каким усердьем он молился\nИ как несчастливо играл!\nВот молодежь: погорячился,\nПродулся весь и так пропал!\nДамон твой человек ужасный.\nЗабудь его опасный дом,\nГде впрочем, сознаюся в том,\nМой друг, ты вел себя прекрасно:\nТы никому там не мешал,\nАриста нежно утешал,\nДавал полезные советы\nИ ни рубля не проиграл.\nЛюблю: вот каковы поэты!\nА то, уча безумный свет,\nПорой грешит и проповедник.\nПослушай, Персиев наследник,\nРассказ мой:\nНекто мой сосед,\nВ томленьях благородной жажды,\nХлебнув кастальских вод бокал,\nНа игроков, как ты, однажды\nСатиру злую написал\nИ другу с жаром прочитал.\nЕму в ответ его приятель\nВзял карты, молча стасовал,\nДал снять, и нравственный писатель\nВсю ночь, увы! понтировал.\nТебе знаком ли сей проказник?\nНо встреча с ним была б мне праздник:\nЯ с ним готов всю ночь не спать\nИ до полдневного сиянья\nЧитать моральные посланья\nИ проигрыш его писать.\nСто лет минуло, как тевтон\nВ крови неверных окупался;\nСтраной полночной правил он.\nУже прусак в оковы вдался,\nИли сокрылся, и в Литву\nПонес изгнанную главу.\nМежду враждебными брегами\nСтруился Немен; – на одном\nЕще над древними стенами\nСияли башни, и кругом\nШумели рощи вековые,\nДухов пристанища святые.\nСимвол германца – на другом\nКрест веры, в небо возносящий\nСвои объятия грозящи,\nКазалось, свыше захватить\nХотел всю область Палемона\nИ племя чуждого закона\nК своей подошве привлачить.\nС медвежей кожей на плечах,\nВ косматой рысьей шапке, с пуком\nКаленых стрел и с верным луком,\nЛитовцы юные, в толпах,\nСо стороны одной бродили\nИ зорко недруга следили.\nС другой, покрытый шишаком,\nВ броне закованный, верхом,\nНа страже немец, за врагами\nНедвижно следуя глазами,\nПищаль, с молитвой, заряжал.\nВсяк переправу охранял.\nТок Немена гостеприимный,\nСвидетель их вражды взаимной,\nСтал прагом вечности для них;\nСношений дружных глас утих,\nИ всяк, переступивший воды,\nЛишен был жизни иль свободы.\nЛишь хмель литовских берегов,\nНемецкой тополью плененный,\nЧерез реку, меж тростников,\nПереправлялся дерзновенный,\nБрегов противных достигал\nИ друга нежно обнимал.\nЛишь соловьи дубрав и гор\nПо старине вражды не знали\nИ в остров, общий с давних пор,\nДруг к другу в гости прилетали.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпитафия младенцу. <Кн. Н. С. Волконскому>", "content": "В сиянии и в радостном покое,\nУ трона вечного творца,\nС улыбкой он глядит в изгнание земное,\nБлагословляет мать и молит за отца.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«Кто знает край, где небо блещет…»", "content": "Kennst du das Land…\nWilh. Meist.\nПо клюкву, по клюкву,\nПо ягоду, по клюкву…\nКто знает край, где небо блещет\nНеизъяснимой синевой,\nГде море теплою волной\nВокруг развалин тихо плещет;\nГде вечный лавр и кипарис\nНа воле гордо разраслись;\nГде пел Торквато величавый;\nГде и теперь во мгле ночной\nАдриатической волной\nПовторены его октавы;\nГде Рафаэль живописал;\nГде в наши дни резец Кановы\nПослушный мрамор оживлял,\nИ Байрон, мученик суровый,\nСтрадал, любил и проклинал?\n—\n—\nВолшебный край, волшебный край,\nСтрана высоких вдохновений,\n<Людмила> зрит твой древний рай,\nТвои пророческие сени.\nНа берегу роскошных вод\nПорою карнавальных оргий\nКругом ее кипит народ;\nЕе приветствуют восторги.\nЛюдмила северной красой,\nВсё вместе – томной и живой,\nСынов Авзонии пленяет\nИ поневоле увлекает\nИх пестры волны за собой.\nНа рай полуденной природы,\nНа блеск небес, на ясны воды,\nНа чудеса немых искусств\nВ стесненьи вдохновенных чувств\nЛюдмила светлый взор возводит,\nДивясь и радуясь душой,\nИ ничего перед собой\nСебя прекрасней не находит.\nСтоит ли с важностью очей\nПред флорентийскою Кипридой,\nИх две… и мрамор перед ней\nСтрадает, кажется, обидой.\nМечты возвышенной полна,\nВ молчаньи смотрит ли она\nНа образ нежный Форнарины,\nИли Мадоны молодой,\nОна задумчивой красой\nОчаровательней картины…\nСкажите мне: какой певец,\nГоря восторгом умиленным,\nЧья кисть, чей пламенный резец\nПредаст потомкам изумленным\nЕе небесные черты?\nГде ты, ваятель безымянный\nБогини вечной красоты?\nИ ты, Харитою венчанный,\nТы, вдохновенный Рафаэль?\nЗабудь еврейку молодую,\nМладенца-бога колыбель,\nПостигни прелесть неземную,\nПостигни радость в небесах,\nПиши Марию нам другую,\nС другим младенцем на руках."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "В. С. Филимонову при получении поэмы его «Дурацкий Колпак.»", "content": "Вам Музы, милые старушки,\nКолпак связали в добрый час.\nИ, прицепив к нему гремушки,\nСам Феб надел его на вас.\nХотелось в том же мне уборе\nПред вами нынче щегольнуть\nИ в откровенном разговоре,\nКак вы, на многое взглянуть;\nНо старый мой колпак изношен,\nХоть и любил его поэт;\nОн поневоле мной заброшен;\nНе в моде нынче красный цвет.\nИтак, в знак мирного привета,\nСнимая шляпу, бью челом,\nУзнав философа-поэта\nПод осторожным колпаком.\n[Увы! Язык любви болтливый,\nЯзык неполный <?> и простой,\nСвоею прозой нерадивой\nТебе докучен, ангел мой.\nНо сладок уху милой девы\nЧестолюбивый Аполлон.\n[Ей милы] мерные напевы,\n[Ей сладок] рифмы гордый звон.]\nТебя страшит любви признанье,\nПисьмо любви ты разорвешь,\nНо стихотворное посланье\nС улыбкой нежною прочтешь.\nБлагословен же будь отныне\nСудьбою вверенный мне дар.\nДоселе <в> жизненной пустыне,\n[Во мне питая сердца] жар,\nМне навлекал одно гоненье,\n< >\n[Иль клевету, иль] заточенье,\nИ редко хладную хвалу.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "То Dawe, Esqr.", "content": "Зачем твой дивный карандаш\nРисует мой арапский профиль?\nХоть ты векам его предашь,\nЕго освищет Мефистофиль.\nРисуй Олениной черты.\nВ жару сердечных вдохновений,\nЛишь юности и красоты\nПоклонником быть должен гений."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Воспоминание", "content": "Когда для смертного умолкнет шумный день,\nИ на немые стогны града\nПолупрозрачная наляжет ночи тень\nИ сон, дневных трудов награда,\nВ то время для меня влачатся в тишине\nЧасы томительного бденья:\nВ бездействии ночном живей горят во мне\nЗмеи сердечной угрызенья;\nМечты кипят; в уме, подавленном тоской,\nТеснится тяжких дум избыток;\nВоспоминание безмолвно предо мной\nСвой длинный развивает свиток;\nИ с отвращением читая жизнь мою,\nЯ трепещу и проклинаю,\nИ горько жалуюсь, и горько слезы лью,\nНо строк печальных не смываю."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ты и вы", "content": "Пустое  сердечным \nОна обмолвясь заменила,\nИ все счастливые мечты\nВ душе влюбленной возбудила.\nПред ней задумчиво стою,\nСвести очей с нее нет силы;\nИ говорю ей: как вы милы!\nИ мыслю: как  люблю!\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«Дар напрасный, дар случайный…»", "content": "26 мая 1828.\nДар напрасный, дар случайный,\nЖизнь, зачем ты мне дана?\nИль зачем судьбою тайной\nТы на казнь осуждена?\nКто меня враждебной властью\nИз ничтожества воззвал,\nДушу мне наполнил страстью,\nУм сомненьем взволновал?…\nЦели нет передо мною:\nСердце пусто, празден ум,\nИ томит меня тоскою\nОднозвучный жизни шум."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "И. В. Сленину", "content": "Я не люблю альбомов модных;\nИх ослепительная смесь\nАспазий наших благородных\nПровозглашает только спесь.\nАльбом красавицы уездной,\nАльбом домашний и простой,\nМилей болтливостью любезной\nИ безыскусной пестротой.\nНи здесь, ни там, скажу я смело,\nЯвляться впрочем не хочу;\nНо твой альбом другое дело,\nОхотно дань ему плачу.\nТобой питомцам Аполлона\nНе из тщеславья он открыт:\nЦариц ты любишь Геликона\nИ ими сам не позабыт;\nВхожу в него прямым поэтом,\nКак в дружеский, приятный дом,\nПочтив хозяина приветом\nИ лар молитвенным стихом.\n[Еще дуют холодные ветры]\nИ наносят утренни морозы.\nТолько что на проталинах весенних\nПоказались ранн<ие> цветочки,\nКак из чудного царства воскового,\nИз душистой келейки медовой\nВылетела первая пчелка,\nПолетела по ранним цветочкам\nО красной весне поразведать,\nСкоро ль будет гостья дорогая,\nСкоро ли луга позеленеют,\nСкоро ль у кудрявой у березы\nРаспустятся клейкие листочки,\nЗацветет черемуха душиста.\nКобылица молодая,\nЧесть кавказского тавра,\nЧто ты мчишься, удалая?\nИ тебе пришла пора;\nНе косись пугливым оком,\nНог на воздух не мечи,\nВ поле гладком и широком\nСвоенравно не скачи.\nПогоди; тебя заставлю\nЯ смириться подо мной:\nВ мерный круг твой бег направлю\nУкороченной уздой.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ее глаза", "content": "Она мила – скажу меж нами —\nПридворных витязей гроза,\nИ можно с южными звездами\nСравнить, особенно стихами,\nЕе черкесские глаза.\nОна владеет ими смело,\nОни горят огня живей;\nНо, сам признайся, то ли дело\nГлаза Олениной моей!\nКакой задумчивый в них гений,\nИ сколько детской простоты,\nИ сколько томных выражений,\nИ сколько неги и мечты!..\nПотупит их с улыбкой Леля —\nВ них скромных граций торжество;\nПоднимет – ангел Рафаэля\nТак созерцает божество.\nНе пой, красавица, при мне\nТы песен Грузии печальной:\nНапоминают мне оне\nДругую жизнь и берег дальный.\nУвы! напоминают мне\nТвои жестокие напевы\nИ степь, и ночь – и при луне\nЧерты далекой, бедной девы…\nЯ призрак милый, роковой,\nТебя увидев, забываю;\nНо ты поешь – и предо мной\nЕго я вновь воображаю.\nНе пой, красавица, при мне\nТы песен Грузии печальной:\nНапоминают мне оне\nДругую жизнь и берег дальный.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К Языкову", "content": "К тебе сбирался я давно\nВ немецкий град, тобой воспетый,\nС тобой попить, как пьют поэты,\nТобой воспетое вино.\nУж зазывал меня с собою\nТобой воспетый Киселев,\nИ я с веселою душою\nОставить был совсем готов\nНеволю невских берегов.\nИ что ж? Гербовые заботы\nСхватили за полы меня,\nИ на Неве, хоть нет охоты,\nПрикованным остался я.\nО юность, юность удалая!\nМогу ль тебя не пожалеть?\nВ долгах, бывало, утопая,\nЗаимодавцев убегая,\nГотов был всюду я лететь;\nТеперь докучно посещаю\nСвоих ленивых должников,\nОстепенившись проклинаю\nЯ тяжесть денег и годов.\nПрости, певец! играй, пируй,\nС Кипридой, Фебом торжествуй,\nНе знай сиятельного чванства,\nНе знай любезных должников\nИ не плати своих долгов\nПо праву русского дворянства."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Н. Д. Киселеву.>", "content": "Ищи в чужом краю здоровья и свободы,\nНо Север забывать грешно,\nТак слушай: поспешай карлсбадские пить воды,\nЧтоб с нами снова пить вино."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Портрет", "content": "С своей пылающей душой,\nС своими бурными страстями,\nО жены Севера, меж вами\nОна является порой\nИ мимо всех условий света\nСтремится до утраты сил,\nКак беззаконная комета\nВ кругу расчисленном светил."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Наперсник", "content": "Твоих признаний, жалоб нежных\nЛовлю я жадно каждый крик:\nСтрастей безумных я мятежных\nКак упоителен язык!\nНо прекрати свои рассказы,\nТаи, таи свои мечты:\nБоюсь их пламенной заразы,\nБоюсь узнать, что знала ты!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кирджали", "content": "В степях зеленых Буджака,\nГде Прут, [заветная] река,\nОбходит русские владенья,\nПри [бедном] устьи ручейка\nСтоит безвестное селенье.\nСемействами болгары тут\n[В беспечной дикости] живут,\nХраня родительские нравы,\nПитаясь трудом,\nИ не заботятся о том,\nКак ратоборствуют державы\nИ грозно правят их судьбой.\nА в ненастные дни\nСобирались они\nЧасто.\nГнули, <-> их <->!\nОт пятидесяти\nНа сто.\nИ выигрывали\nИ отписывали\nМелом.\nТак в ненастные дни\nЗанимались они\nДелом.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Предчувствие", "content": "Снова тучи надо мною\nСобралися в тишине;\nРок завистливый бедою\nУгрожает снова мне…\nСохраню ль к судьбе презренье?\nПонесу ль навстречу ей\nНепреклонность и терпенье\nГордой юности моей?\nБурной жизнью утомленный,\nРавнодушно бури жду:\nМожет быть, еще спасенный,\nСнова пристань я найду…\nНо предчувствуя разлуку,\nНеизбежный, грозный час,\nСжать твою, мой ангел, руку\nЯ спешу в последний раз.\nАнгел кроткий, безмятежный,\nТихо молви мне: \nОпечалься: взор свой нежный\nПодыми иль опусти;\nИ твое воспоминанье\nЗаменит душе моей\nСилу, гордость, упованье\nИ отвагу юных дней."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Утопленник", "content": "Прибежали в избу дети,\nВ торопях зовут отца:\n\"Тятя! тятя! наши сети\nПритащили мертвеца.\"\n\"Врите, врите, бесенята, —\nЗаворчал на них отец: —\nОх, уж эти мне робята!\nБудет вам ужо мертвец!\nСуд наедет, отвечай-ка;\nС ним я ввек не разберусь;\nДелать нечего; хозяйка,\nДай кафтан; уж поплетусь…\nГде ж мертвец?\" – «Вон, тятя, э-вот!»\nВ самом деле, при реке,\nГде разостлан мокрый невод,\nМертвый виден на песке.\nБезобразно труп ужасный\nПосинел и весь распух.\nГоремыка ли несчастный\nПогубил свой грешный дух,\nРыболов ли взят волнами,\nАли хмельный молодец,\nАль ограбленный ворами\nНедогадливый купец?\nМужику какое дело?\nОзираясь, он спешит;\nОн потопленное тело\nВ воду за ноги тащит,\nИ от берега крутого\nОттолкнул его веслом,\nИ мертвец вниз поплыл снова\nЗа могилой и крестом.\nДолго мертвый меж волнами\nПлыл качаясь, как живой;\nПроводив его глазами,\nНаш мужик пошел домой.\n\"Вы, щенки! за мной ступайте!\nБудет вам по калачу,\nДа смотрите ж, не болтайте,\nА не то поколочу\".\nВ ночь погода зашумела,\nВзволновалася река,\nУж лучина догорела\nВ дымной хате мужика,\nДети спят, хозяйка дремлет,\nНа полатях муж лежит,\nБуря воет; вдруг он внемлет:\nКто-то там в окно стучит.\n«Кто там?» – «Эй, впусти, хозяин!» —\n\"Ну, какая там беда?\nЧто ты ночью бродишь, Каин?\nЧорт занес тебя сюда;\nГде возиться мне с тобою?\nДома тесно и темно.\"\nИ ленивою рукою\nПодымает он окно.\nИз-за туч луна катится —\nЧто же? голый перед ним:\nС бороды вода струится,\nВзор открыт и недвижим,\nВсё в нем страшно онемело,\nОпустились руки вниз,\nИ в распухнувшее тело\nРаки черные впились.\nИ мужик окно захлопнул:\nГостя голого узнав,\nТак и обмер: «Чтоб ты лопнул!»\nПрошептал он задрожав.\nСтрашно мысли в нем мешались,\nТрясся ночь он напролет,\nИ до утра всё стучались\nПод окном и у ворот.\nЕсть в народе слух ужасный:\nГоворят, что каждый год\nС той поры мужик несчастный\nВ день урочный гостя ждет;\nУж с утра погода злится,\nНочью буря настает,\nИ утопленник стучится\nПод окном и у ворот.\nРифма, звучная подруга\nВдохновенного досуга,\nВдохновенного труда,\n[Ты умолкла, онемела];\n[Ах], ужель ты улетела,\nИзменила навсегда!\nВ прежни дни твой милый лепет\nУсмирял сердечный трепет —\nУсыплял мою печаль,\nТы [ласкалась], ты манила,\nИ [от] мира уводила\nВ очарованную даль.\nТы, [бывало, мне] внимала,\nЗа мечтой моей бежала,\nКак послушная дитя;\nТо, свободна и ревнива,\nСвоенравна и ленива,\n[С нею] спорила шутя.\nЯ с тобой не расставался,\nСколько раз повиновался\nРезвым прихотям твоим;\nКак любовник добродушный,\nСнисходительно послушный,\nБыл я мучим <и> любим.\nО, когда бы ты явилась\nВ дни, как [на небе] толпилась\nОлимпийская семья!\nТы бы с нею обитала,\n[И божественно б] сияла\nРодословная твоя.\nВзяв божественную лиру,\n[Так] поведали бы миру\nГезиод или Омир:\nФеб однажды [у] Адмета\nБлиз тенистого Тайгета\nСтадо пас, угрюм и сир.\n[Он бродил] во мраке леса,\n[И никто], страшась Зевеса,\n[Из богинь иль из] богов\nНавещать его не смели —\nБога лиры и свирели,\nБога света и стихов.\nПомня первые свиданья,\nУсладить его страданья\nМнемозина притекла.\nИ подруга Аполлона\nВ тихой <?> роще Геликона\n[Плод восторгов] родила.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Б. М. Федорову.>", "content": "Пожалуй, Федоров, ко мне не приходи;\nНе усыпляй меня – иль после не буди.\nВорон к ворону летит,\nВорон ворону кричит:\nВорон! где б нам отобедать?\nКак бы нам о том проведать?\nВорон ворону в ответ:\nЗнаю, будет нам обед;\nВ чистом поле под ракитой\nБогатырь лежит убитый.\nКем убит и от чего,\nЗнает сокол лишь его,\nДа кобылка вороная,\nДа хозяйка молодая.\nСокол в рощу улетел,\nНа кобылку недруг сел,\nА хозяйка ждет милого\nНе убитого, живого.\nГород пышный, город бедный,\nДух неволи, стройный вид,\nСвод небес зелено-бледный,\nСкука, холод и гранит —\nВсё же мне вас жаль немножко,\nПотому что здесь порой\nХодит маленькая ножка,\nВьется локон золотой.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из альбома А. П. Керн.>", "content": "* * *\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *\nЕсли в жизни поднебесной\nСуществует дух прелестный,\nТо тебе подобен он;\nЯ скажу тебе резон:\nНевозможно!\nAmour, exil —\nКакая гиль!\nНе смею вам стихи Баркова\nБлагопристойно перевесть,\nИ даже имени такого\nНе смею громко произнесть!\nКогда, стройна и светлоока,\nПередо мной стоит она…\nЯ мыслю: \"в день Ильи-пророка\nОна была разведена!\"\nВези, вези, не жалей,\nСо мной ехать веселей.\n—\nМне изюм\nНейдет на ум,\nЦуккерброд\nНе лезет в рот,\nПастила нехороша\nБез тебя, моя душа."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<19 октября 1828.>", "content": "Усердно помолившись богу,\nЛицею прокричав \nПрощайте, братцы: мне в дорогу,\nА вам в постель уже пора.\nУродился я, бедный недоносок,\nС глупых лет брожу я сиротою;\nНедорослем меня бедного женили;\nНовая семья не полюбила;\nСударыня жена не приласкала.\nВ прохладе сладостной фонтанов\nИ стен, обрызганных кругом,\nПоэт бывало тешил ханов\nСтихов гремучим жемчугом.\nНа нити праздного веселья\nНизал он хитрою <рукой>\nПрозрачной лести ожерелья\nИ четки мудрости златой.\n[Любили] Крым сыны Саади,\nПорой восточный [краснобай]\nЗдесь развивал [свои] тетради\nИ удивлял Бахчисарай.\nЕго рассказы [расстилались],\nКак эриванские ковры,\n[И ими] ярко [украшались]\nГиреев ханские [пиры].\nНо ни один волшебник [милый],\nВладетель умственных даров,\nНе вымышлял с такою силой,\nТак хитро сказок и стихов,\nКак прозорливый <и> [крылатый]\nПоэт той чудной стороны,\nГде мужи грозны и косматы,\nА жены гуриям равны.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Клеопатра", "content": "Чертог сиял. Гремели хором\nПевцы при звуке флейт и лир.\nЦарица голосом и взором\nСвой пышный оживляла пир;\nСердца неслись к ее престолу,\nНо вдруг над чашей золотой\nОна задумалась и долу\nПоникла дивною главой…\nИ пышный пир как будто дремлет:\nБезмолвны гости. Хор молчит.\nНо вновь она чело подъемлет\nИ с видом ясным говорит:\n– В моей любви для вас блаженство.\nБлаженство можно вам купить…\nВнемлите ж мне: могу равенство\nМеж нами я восстановить.\nКто к торгу страстному приступит?\nСвою любовь я продаю;\nСкажите: кто меж вами купит\nЦеною жизни ночь мою? —\nРекла – и ужас всех объемлет,\nИ страстью дрогнули сердца.\nОна смущенный ропот внемлет\nС холодной дерзостью лица,\nИ взор презрительный обводит\nКругом поклонников своих…\nВдруг из толпы один выходит,\nВослед за ним и два других.\nСмела их поступь; ясны очи;\nНавстречу им она встает;\nСвершилось: куплены три ночи,\nИ ложе смерти их зовет.\n—\nБлагословенные жрецами,\nТеперь из урны роковой\nПред неподвижными гостями\nВыходят жребии чредой.\nИ первый – Флавий, воин смелый,\nВ дружинах римских поседелый;\nСнести не мог он от жены\nВысокомерного презренья;\nОн принял вызов наслажденья,\nКак принимал во дни войны\nОн вызов ярого сраженья.\nЗа ним Критон, младой мудрец,\nРожденный в рощах Эпикура,\nКритон, поклонник и певец\nХарит, Киприды и Амура.\nЛюбезный сердцу и очам,\nКак вешний цвет едва развитый,\nПоследний имени векам\nНе передал. Его ланиты\nПух первый нежно отенял;\nВосторг в очах его сиял;\nСтрастей неопытная сила\nКипела в сердце молодом…\nИ грустный взор остановила\nЦарица гордая на нем.\n—\n– Клянусь, о матерь наслаждений,\nТебе неслыханно служу,\nНа ложе страстных искушений\nПростой наемницей всхожу.\nВнемли же, мощная Киприда,\nИ вы, подземные цари,\nО боги грозного Аида,\nКлянусь – до утренней зари\nМоих властителей желанья\nЯ сладострастно утомлю\nИ всеми тайнами лобзанья\nИ дивной негой утолю.\nНо только утренней порфирой\nАврора вечная блеснет,\nКлянусь – под смертною секирой\nГлава счастливцев отпадет.\n—\nИ вот уже сокрылся день.\nВосходит месяц златорогий.\nАлександрийские чертоги\nПокрыла сладостная тень.\nФонтаны бьют, горят лампады,\nКурится легкий фимиам,\nИ сладострастные прохлады\nЗемным готовятся богам.\nВ роскошном сумрачном покое,\nСредь обольстительных чудес,\nПод сенью пурпурных завес,\nБлистает ложе золотое."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Анчар.", "content": "В пустыне чахлой и скупой,\nНа почве, зноем раскаленной,\nАнчар, как грозный часовой,\nСтоит – один во всей вселенной.\nПрирода жаждущих степей\nЕго в день гнева породила,\nИ зелень мертвую ветвей\nИ корни ядом напоила.\nЯд каплет сквозь его кору,\nК полудню растопясь от зною,\nИ застывает ввечеру\nГустой прозрачною смолою.\nК нему и птица не летит\nИ тигр нейдет – лишь вихорь черный\nНа древо смерти набежит\nИ мчится прочь уже тлетворный.\nИ если туча оросит,\nБлуждая, лист его дремучий,\nС его ветвей уж ядовит\nСтекает дождь в песок горючий.\nНо человека человек\nПослал к анчару властным взглядом,\nИ тот послушно в путь потек\nИ к утру возвратился с ядом.\nПринес он смертную смолу\nДа ветвь с увядшими листами,\nИ пот по бледному челу\nСтруился хладными ручьями;\nПринес – и ослабел и лег\nПод сводом шалаша на лыки,\nИ умер бедный раб у ног\nНепобедимого владыки.\nА князь тем ядом напитал\nСвои послушливые стрелы,\nИ с ними гибель разослал\nК соседям в чуждые пределы."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ответ Катенину", "content": "Напрасно, пламенный поэт,\nСвой чудный кубок мне подносишь\nИ выпить за здоровье просишь:\nНе пью, любезный мой сосед!\nТоварищ милый, но лукавый,\nТвой кубок полон не вином,\nНо упоительной отравой:\nОн заманит меня потом\nТебе во след опять за славой.\nНе так ли опытный гусар,\nВербуя рекрута, подносит\nЕму веселый Вакха дар,\nПока воинственный угар\nЕго на месте не подкосит?\nЯ сам служивый – мне домой\nПора убраться на покой.\nОстанься ты в строях Парнасса;\nПред делом кубок наливай\nИ лавр Корнеля или Тасса\nОдин с похмелья пожинай."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ответ А. И. Готовцевой", "content": "И недоверчиво и жадно\nСмотрю я на твои цветы.\nКто, строгий стоик, примет хладно\nПривет харит и красоты?\nГоржуся им – но и робею;\nТвой недосказанный упрек\nЯ разгадать вполне не смею.\nТвой гнев ужели я навлек?\nО сколько б мук себе готовил\nКрасавиц ветреный зоил,\nКогда б предательски злословил\nСей пол, которому служил!\nЛюбви безумством и волненьем\nНаказан был бы он; а ты\nБыла всегда б опроверженьем\nЕго печальной клеветы."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Цветок", "content": "Цветок засохший, безуханный,\nЗабытый в книге вижу я;\nИ вот уже мечтою странной\nДуша наполнилась моя:\nГде цвел? когда? какой весною?\nИ долго ль цвел? и сорван кем,\nЧужой, знакомой ли рукою?\nИ положен сюда зачем?\nНа память нежного ль свиданья,\nИли разлуки роковой,\nИль одинокого гулянья\nВ тиши полей, в тени лесной?\nИ жив ли тот, и та жива ли?\nИ нынче где их уголок?\nИли уже они увяли,\nКак сей неведомый цветок?\nБрадатый староста Авдей\nС поклоном барыне своей\nЗаместо красного яичка\nПоднес ученого скворца.\nИзвестно вам: такая птичка\nУмней иного мудреца.\nСкворец, [надувшись] величаво,\nВздыхал о царствии небес\nИ приговаривал картаво:\n«Хр<истос> в<оскрес!> Хр<истос> в<оскрес>!»\nЗа Netty\nсердцем я летаю\nВ Твери, в Москве —\nИ\nR и О\nпозабываю\nДля\nN и W.\nКак быстро в поле, вкруг открытом,\nПодкован вновь, мой конь бежит!\nКак звонко под его копытом\nЗемля промерзлая звучит!\nПолезен русскому здоровью\nНаш укрепительный мороз:\nЛаниты, ярче вешних роз,\nИграют холодом и кровью.\nПечальны лес и дол завялый,\nПроглянет день – и уж темно,\nИ, будто путник запоздалый,\nСтучится буря к нам в окно…\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Поэт и толпа", "content": "Procul este, profani.\nПоэт по лире вдохновенной\nРукой рассеянной бряцал.\nОн пел – а хладный и надменный\nКругом народ непосвященный\nЕму бессмысленно внимал.\nИ толковала чернь тупая:\n\"Зачем так звучно он поет?\nНапрасно ухо поражая,\nК какой он цели нас ведет?\nО чем бренчит? чему нас учит?\nЗачем сердца волнует, мучит,\nКак своенравный чародей?\nКак ветер песнь его свободна,\nЗато как ветер и бесплодна:\nКакая польза нам от ней?\"\nМолчи, бессмысленный народ.\nПоденщик, раб нужды, забот!\nНесносен мне твой ропот дерзкой,\nТы червь земли, не сын небес;\nТебе бы пользы всё – на вес\nКумир ты ценишь Бельведерской.\nТы пользы, пользы в нем не зришь.\nНо мрамор сей ведь бог!.. так что же?\nПечной горшок тебе дороже:\nТы пищу в нем себе варишь.\nНет, если ты небес избранник,\nСвой дар, божественный посланник,\nВо благо нам употребляй:\nСердца собратьев исправляй.\nМы малодушны, мы коварны,\nБесстыдны, злы, неблагодарны;\nМы сердцем хладные скопцы,\nКлеветники, рабы, глупцы;\nГнездятся клубом в нас пороки.\nТы можешь, ближнего любя,\nДавать нам смелые уроки,\nА мы послушаем тебя.\nПодите прочь – какое дело\nПоэту мирному до вас!\nВ разврате каменейте смело,\nНе оживит вас лиры глас!\nДуше противны вы как гробы.\nДля вашей глупости и злобы\nИмели вы до сей поры\nБичи, темницы, топоры; —\nДовольно с вас, рабов безумных!\nВо градах ваших с улиц шумных\nСметают сор, – полезный труд!\nНо, позабыв свое служенье,\nАлтарь и жертвоприношенье,\nЖрецы ль у вас метлу берут?\nНе для житейского волненья,\nНе для корысти, не для битв,\nМы рождены для вдохновенья,\nДля звуков сладких и молитв.\nПоэт.\nЧернь.\nПоэт.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«Каков я прежде был, таков и ныне я…»", "content": "Tel j'étais autrefois et tel je suis encor.\nКаков я прежде был, таков и ныне я:\nБеспечный, влюбчивый. Вы знаете, друзья,\nМогу ль на красоту взирать без умиленья,\nБез робкой нежности и тайного волненья.\nУж мало ли любовь играла в жизни мной?\nУж мало ль бился я, как ястреб молодой,\nВ обманчивых сетях, раскинутых Кипридой,\nА не исправленный стократною обидой,\nЯ новым идолам несу мои мольбы……\nЛищин<ский> околел – отечеству беда!\nКнязь Сергий жив еще – утешьтесь, го<спода>.\nПокойник, автор сухощавый,\nПисал для денег, пил из славы.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "E. H. Ушаковой", "content": "Вы избалованы природой;\nОна пристрастна к вам была,\nИ наша вечная хвала\nВам кажется докучной одой.\nВы сами знаете давно,\nЧто вас любить немудрено,\nЧто нежным взором вы Армида,\nЧто легким станом вы Сильфида,\nЧто ваши алые уста,\nКак гармоническая роза…\nИ наши рифмы, наша проза\nПред вами шум и суета.\nНо красоты воспоминанье\nНам сердце трогает тайком —\nИ строк небрежных начертанье\nВношу смиренно в ваш альбом.\nАвось на память поневоле\nПридет вам тот, кто вас певал\nВ те дни, как Пресненское поле\nЕще забор не заграждал."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Е. П. Полторацкой.>", "content": "Когда помилует нас бог,\nКогда не буду я повешен,\nТо буду я у ваших ног,\nВ тени украинских черешен.\nПодъезжая под Ижоры,\nЯ взглянул на небеса\nИ воспомнил ваши взоры,\nВаши синие глаза.\nХоть я грустно очарован\nВашей девственной красой,\nХоть вампиром именован\nЯ в губернии Тверской,\nНо колен моих пред вами\nПреклонить я не посмел\nИ влюбленными мольбами\nВас тревожить не хотел.\nУпиваясь неприятно\nХмелем светской суеты,\nПозабуду, вероятно,\nВаши милые черты,\nЛегкий стан, движений стройность,\nОсторожный разговор,\nЭту скромную спокойность,\nХитрый смех и хитрый взор.\nЕсли ж нет… по прежню следу\nВ ваши мирные края\nЧерез год опять заеду\nИ влюблюсь до ноября.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Приметы", "content": "Я ехал к вам: живые сны\nЗа мной вились толпой игривой,\nИ месяц с правой стороны\nСопровождал мой бег ретивый.\nЯ ехал прочь: иные сны…\nДуше влюбленной грустно было;\nИ месяц с левой стороны\nСопровождал меня уныло.\nМечтанью вечному в тиши\nТак предаемся мы, поэты;\nТак суеверные приметы\nСогласны с чувствами души."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Литературное известие", "content": "В Элизии Василий Тредьяковский\n(Преострый муж, достойный много хвал)\nС усердием принялся за журнал.\nВ сотрудники сам вызвался Поповский,\nСвои статьи Елагин обещал;\nКурганов сам над критикой хлопочет,\nБлеснуть умом «Письмовник» снова хочет;\nИ, говорят, на-днях они начнут,\nБлагословясь, сей преполезный труд,\nИ только ждет Василий Тредьяковский,\nЧтоб подоспел Михайло Каченовский."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма. «Журналами обиженный жестоко…»", "content": "Журналами обиженный жестоко,\nЗоил Пахом печалился глубоко;\nНа цензора вот подал он донос;\nНо цензор прав, нам смех, зоилу нос.\nИная брань конечно неприличность,\nНе льзя писать: \nКозел в очках, плюгавый клеветник,\nИ зол, и подл:\nНо можете печатать, например,\nЧто господин парнасский старовер,\n(В своих статьях),\nОтменно вял, отменно скучноват,\nТяжеловат и даже глуповат;\nТут не лицо, а только литератор."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Великопольского.>", "content": "Поэт-игрок, о Беверлей-Гораций,\nПроигрывал ты кучки ассигнаций,\nИ серебро, наследие отцов,\nИ лошадей, и даже кучеров —\nИ с радостью на карту б, на злодейку,\nПоставил бы тетрадь своих стихов,\nКогда б твой стих ходил хотя в копейку."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма. «Там, где древний Кочерговский…»", "content": "Там, где древний Кочерговский\nНад Ролленем опочил,\nДней новейших Тредьяковский\nКолдовал и ворожил:\nДурень, к солнцу став спиною,\nПод холодный Вестник свой\nПрыскал мертвою водою,\nПрыскал ижицу живой.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?…»", "content": "(При посылке бронзового Сфинкса.)\n* * *\nКто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?\nВ веке железном, скажи, кто золотой угадал?\nКто славянин молодой, грек духом, а родом германец?\nВот загадка моя: хитрый Эдип, разреши!\nНа холмах Грузии лежит ночная мгла;\nШумит Арагва предо мною.\nМне грустно и легко; печаль моя светла;\nПечаль моя полна тобою,\nТобой, одной тобой… Унынья моего\nНичто не мучит, не тревожит,\nИ сердце вновь горит и любит – оттого,\nЧто не любить оно не может."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Калмычке", "content": "Прощай, любезная калмычка!\nЧуть-чуть, на зло моих затей,\nМеня похвальная привычка\nНе увлекла среди степей\nВслед за кибиткою твоей.\nТвои глаза конечно узки,\nИ плосок нос, и лоб широк,\nТы не лепечешь по-французски,\nТы шелком не сжимаешь ног;\nПо-английски пред самоваром\nУзором хлеба не крошишь,\nНе восхищаешься Сен-Маром,\nСлегка Шекспира не ценишь,\nНе погружаешься в мечтанье,\nКогда нет мысли в голове,\nНе распеваешь: Ma dov'е,\nГалоп не прыгаешь в собранье…\nЧто нужды? – Ровно полчаса,\nПока коней мне запрягали,\nМне ум и сердце занимали\nТвой взор и дикая краса.\nДрузья! не всё ль одно и то же:\nЗабыться праздною душой\nВ блестящей зале, в модной ложе,\nИли в кибитке кочевой?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Фазиль-Хану.>", "content": "Благословен твой подвиг новый,\nТвой путь на север наш суровый,\nГде кратко царствует весна,\n[Но где Гафиза и Саади]\n[Знакомы имена].\n—\n[Ты посетишь наш край] полночный\n[Оставь же след]\nЦветы фантазии восточной\nРассыпь на северных снегах.\nЖил на свете рыцарь бедный,\nМолчаливый и простой,\nС виду сумрачный и бледный,\nДухом смелый и прямой.\nОн имел одно виденье,\nНепостижное уму,\nИ глубоко впечатленье\nВ сердце врезалось ему.\nПутешествуя в Женеву,\nНа дороге у креста\nВидел он Марию деву,\nМатерь господа Христа.\nС той поры, сгорев душою,\nОн на женщин не смотрел,\nИ до гроба ни с одною\nМолвить слова не хотел.\nС той поры стальной решетки\nОн с лица не подымал\nИ себе на шею четки\nВместо шарфа привязал.\nНесть мольбы Отцу, ни Сыну,\nНи святому Духу ввек\nНе случилось паладину,\nСтранный был он человек.\nПроводил он целы ночи\nПеред ликом пресвятой,\nУстремив к ней скорбны очи,\nТихо слезы лья рекой.\nПолон верой и любовью,\nВерен набожной мечте,\nAve, Mater Dei\nкровью\nНаписал он на щите.\nМежду тем как паладины\nВвстречу трепетным врагам\nПо равнинам Палестины\nМчались, именуя дам,\nLumen coelum, sancta Rosa!\nВосклицал всех громче он,\nИ гнала его угроза\nМусульман со всех сторон.\nВозвратясь в свой замок дальный,\nЖил он строго заключен,\nВсё влюбленный, всё печальный,\nБез причастья умер он;\nМежду тем как он кончался,\nДух лукавый подоспел,\nДушу рыцаря сбирался\nБес тащить уж в свой предел:\nОн-де богу не молился,\nОн не ведал-де поста,\nНе путем-де волочился\nОн за матушкой Христа.\nНо пречистая сердечно\nЗаступилась за него\nИ впустила в царство вечно\nПаладина своего.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Из Гафиза", "content": "(Лагерь при Евфрате).\n* * *\nНе пленяйся бранной славой,\nО красавец молодой!\nНе бросайся в бой кровавый\nС карабахскою толпой!\nЗнаю, смерть тебя не встретит:\nАзраил, среди мечей,\nКрасоту твою заметит —\nИ пощада будет ей!\nНо боюсь: среди сражений\nТы утратишь навсегда\nСкромность робкую движений,\nПрелесть неги и стыда!\nКритон, роскошный гражданин\nОчаровательных Афин,\nВо цвете жизни предавался\nВсем упоеньям бытия.\nОднажды, – слушайте, друзья, —\nОн по Керамику скитался,\nИ вдруг из рощи вековой,\nКрасою девственной блистая,\nВ одежде легкой и простой\nЯвилась нимфа молодая.\nПред банею, между колонн,\nОна на миг остановилась\nИ в дом вошла. Недвижим он\nГлядит на дверь, куда, как сон,\nЕго красавица сокрылась."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На картинки к «Евгению Онегину» в «Невском Альманахе».>", "content": "1.\n2.\nВот перешед чрез мост Кокушкин,\nОпершись <-> о гранит,\nСам Александр Сергеич Пушкин\nС мосьё Онегиным стоит.\nНе удостоивая взглядом\nТвердыню власти роковой,\nОн к крепости стал гордо задом:\nНе плюй в колодец, милый мой.\nПупок чернеет сквозь рубашку,\nНаружу титька – милый вид!\nТатьяна мнет в руке бумажку,\nЗане живот у ней болит:\nОна затем поутру встала\nПри бледных месяца лучах\nИ на подтирку изорвала\nКонечно «Невский Альманах»."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Олегов щит", "content": "Когда ко граду Константина\nС тобой, воинственный варяг,\nПришла славянская дружина\nИ развила победы стяг,\nТогда во славу Руси ратной,\nСтроптиву греку в стыд и страх,\nТы пригвоздил свой щит булатный\nНа цареградских воротах.\nНастали дни вражды кровавой;\nТвой путь мы снова обрели.\nНо днесь, когда мы вновь со славой\nК Стамбулу грозно притекли,\nТвой холм потрясся с бранным гулом,\nТвой стон ревнивый нас смутил,\nИ нашу рать перед Стамбулом\nТвой старый щит остановил.\nКак сатирой безымянной\nЛик зоила я пятнал,\nПризнаюсь: на вызов бранный\nВозражений я не ждал.\nСправедливы ль эти слухи?\nОтвечал он? Точно ль так?\nВ полученьи оплеухи\nРасписался мой дурак?\nОпять увенчаны мы славой,\nОпять кичливый враг сражен,\nРешен в Арзруме спор кровавый.\nВ Эдырне мир провозглашен.\nИ [дале] двинулась Россия,\nИ юг державно облегла,\nИ пол-Эвксина вовлекла\n[В свои объятия тугие].\nВосстань, о Греция, восстань.\nНедаром напрягала силы,\nНедаром потрясала брань\nОлимп и Пинд и Фермопилы.\nПод сенью ветхой их вершин\nСвобода юная возникла,\nНа гробах Перикла,\nНа мраморных Афин.\nСтрана героев и богов\nРасторгла рабские вериги\nПри пеньи пламенных стихов\nТиртея, Байрона и Риги.\nЗорю бьют… из рук моих\nВетхий Данте выпадает,\nНа устах начатый стих\nНедочитанный затих —\nДух далече улетает.\nЗвук привычный, звук живой,\nСколь ты часто раздавался\nТам, где тихо развивался\n[Я давнишнею порой.]\nСчастлив ты в прелестных дурах,\nВ службе, в картах и в пирах;\nТы St.-Priest\nв карикатурах,\nТы Нелединский в стихах;\nТы прострелен на дуеле,\nТы разрублен на войне, —\nХоть герой ты в самом деле,\nНо повеса ты вполне.\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Надеждина.>", "content": "Надеясь на мое презренье,\nСедой зоил меня ругал,\nИ, потеряв [уже] терпенье,\nЯ эпиграммой [отвечал].\nУкушенный желаньем славы,\nТеперь, надеясь на ответ,\n[Журнальный шут], холоп лукавый,\nРугать бы также стал. – О, нет!\nПусть он, как бес перед обедней,\nСебе покоя не дает:\nЛакей, сиди себе в передней,\nА будет с барином расчет.\nБыл и я среди донцов,\nГнал и я османов шайку;\nВ память битвы и шатров\nЯ домой привез нагайку.\n[На походе, на войне]\nСохранил я балалайку —\nС нею рядом, на стене\nЯ повешу и нагайку.\nЧто таиться от друзей —\nЯ люблю свою хозяйку,\nЧасто думал я об ней\nИ берег свою нагайку.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Сапожник", "content": "(притча)\nКартину раз высматривал сапожник\nИ в обуви ошибку указал;\nВзяв тотчас кисть, исправился художник.\nВот, подбочась, сапожник продолжал:\n\"Мне кажется, лицо немного криво…\nА эта грудь не слишком ли нага?\"…\nТут Апеллес прервал нетерпеливо;\n«Суди, дружок, не свыше сапога!»\nЕсть у меня приятель на примете:\nНе ведаю, в каком бы он предмете\nБыл знатоком, хоть строг он на словах,\nНо чорт его несет судить о свете:\nПопробуй он судить о сапогах!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Надеждина.>", "content": "В журнал совсем не европейский,\nНад коим чахнет старый журналист,\nС своею прозою лакейской\nВзошел болван семинарист."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дон", "content": "Блеща средь полей широких,\nВон он льется!.. Здравствуй, Дон!\nОт сынов твоих далеких\nЯ привез тебе поклон.\nКак прославленного брата,\nРеки знают тихий Дон;\nОт Аракса и Евфрата\nЯ привез тебе поклон.\nОтдохнув от злой погони,\nЧуя родину свою,\nПьют уже донские кони\nАрпачайскую струю.\nПриготовь же, Дон заветный,\nДля наездников лихих\nСок кипучий, искрометный\nВиноградников твоих."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Дорожные жалобы", "content": "Долго ль мне гулять на свете\nТо в коляске, то верхом,\nТо в кибитке, то в карете,\nТо в телеге, то пешком?\nНе в наследственной берлоге,\nНе средь отческих могил,\nНа большой мне, знать, дороге\nУмереть господь судил,\nНа каменьях под копытом,\nНа горе под колесом,\nИль во рву, водой размытом,\nПод разобранным мостом.\nИль чума меня подцепит,\nИль мороз окостенит,\nИль мне в лоб шлагбаум влепит\nНепроворный инвалид.\nИль в лесу под нож злодею\nПопадуся в стороне,\nИль со скуки околею\nГде-нибудь в карантине.\nДолго ль мне в тоске голодной\nПост невольный соблюдать\nИ телятиной холодной\nТрюфли Яра поминать?\nТо ли дело быть на месте,\nПо Мясницкой разъезжать,\nО деревне, о невесте\nНа досуге помышлять!\nТо ли дело рюмка рома,\nНочью сон, поутру чай;\nТо ли дело, братцы, дома!..\nНу, пошел же, погоняй!.."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Медок (Медок в уаллах)", "content": "Попутный веет ветр. – Идет корабль, —\nВо всю длину развиты флаги, вздулись\nВетрила все, – идет, и пред кормой\nМорская пена раздается. – Многим\nНаполнилася грудь у всех пловцов.\nТеперь, когда свершен опасный путь,\nРодимый край они узрели снова;\nОдин стоит, вдаль устремляя<?> взоры,\nИ в темных очерках ему рисует\nМечта давно знакомые предметы,\nЗалив и мыс, – пока недвижны очи\nНе заболят. Товарищу другой\nЖмет руку и приветствует с отчизной,\nИ господа благодарит, рыдая.\nДругой, безмолвную творя молитву\nУгоднику и [деве] пресвятой,\nИ милостынь и дальних поклонений\nСтаринные обеты обновляет,\n[Когда] найдет он всё благополучно.\nЗадумчив, нем и ото всех далек,\nСам Медок погружен в воспоминаньях\nО славном подвиге, то в снах надежды,\nТо в горестных предчувствиях и страхе.\nПрекрасен вечер, и попутный ветр\nЗвучит меж вервей, <и> корабль надежный\nБежит, шумя, меж волн.\nСадится солнце.\nСтрекотунья белобока,\nПод калиткою моей\nСкачет пестрая сорока\nИ пророчит мне гостей.\n[Колокольчик небывалый\nУ меня звенит в ушах,]\nНа заре алой,\n[Серебрится] снежный прах.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю…»", "content": "(2 ноября)\nЗима. Что делать нам в деревне? Я встречаю\nСлугу, несущего мне утром чашку чаю,\nВопросами: тепло ль? утихла ли метель?\nПороша есть иль нет? и можно ли постель\nПокинуть для седла, иль лучше до обеда\nВозиться с старыми журналами соседа?\nПороша. Мы встаем, и тотчас на коня,\nИ рысью по полю при первом свете дня;\nАрапники в руках, собаки вслед за нами;\nГлядим на бледный снег прилежными глазами;\nКружимся, рыскаем и поздней уж порой,\nДвух зайцев протравив, являемся домой.\nКуда как весело! Вот вечер: вьюга воет;\nСвеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;\nПо капле, медленно глотаю скуки яд.\nЧитать хочу; глаза над буквами скользят,\nА мысли далеко… Я книгу закрываю;\nБеру перо, сижу; насильно вырываю\nУ музы дремлющей несвязные слова.\nКо звуку звук нейдет… Теряю все права\nНад рифмой, над моей прислужницею странной:\nСтих вяло тянется, холодный и туманный.\nУсталый, с лирою я прекращаю спор,\nИду в гостиную; там слышу разговор\nО близких выборах, о сахарном заводе;\nХозяйка хмурится в подобие погоде,\nСтальными спицами проворно шевеля,\nИль про червонного гадает короля.\nТоска! Так день за днем идет в уединеньи!\nНо если под вечер в печальное селенье,\nКогда за шашками сижу я в уголке,\nПриедет издали в кибитке иль возке\nНежданая семья: старушка, две девицы\n(Две белокурые, две стройные сестрицы), —\nКак оживляется глухая сторона!\nКак жизнь, о боже мой, становится полна!\nСначала косвенно-внимательные взоры,\nПотом слов несколько, потом и разговоры,\nА там и дружный смех, и песни вечерком,\nИ вальсы резвые, и шопот за столом,\nИ взоры томные, и ветреные речи,\nНа узкой лестнице замедленные встречи;\nИ дева в сумерки выходит на крыльцо:\nОткрыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!\nНо бури севера не вредны русской розе.\nКак жарко поцалуй пылает на морозе!\nКак дева русская свежа в пыли снегов!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Зимнее утро", "content": "Мороз и солнце; день чудесный!\nЕще ты дремлешь, друг прелестный\nПора, красавица, проснись:\nОткрой сомкнуты негой взоры\nНавстречу северной Авроры,\nЗвездою севера явись!\nВечор, ты помнишь, вьюга злилась,\nНа мутном небе мгла носилась;\nЛуна, как бледное пятно,\nСквозь тучи мрачные желтела,\nИ ты печальная сидела —\nА нынче… погляди в окно:\nПод голубыми небесами\nВеликолепными коврами,\nБлестя на солнце, снег лежит;\nПрозрачный лес один чернеет,\nИ ель сквозь иней зеленеет,\nИ речка подо льдом блестит.\nВся комната янтарным блеском\nОзарена. Веселым треском\nТрещит затопленная печь.\nПриятно думать у лежанки.\nНо знаешь: не велеть ли в санки\nКобылку бурую запречь?\nСкользя по утреннему снегу,\nДруг милый, предадимся бегу\nНетерпеливого коня\nИ навестим поля пустые,\nЛеса, недавно столь густые,\nИ берег, милый для меня.\nС такой ревнивой быстротой,\nТы всюду следуешь за мной\nИ надзираешь торопливо\nМой каждый шаг? [я твой]\n* * *\nЗачем, Елена, так пугливо,"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма. «Седой Свистов! ты царствовал со славой…»", "content": "Седой Свистов! ты царствовал со славой;\nПора, пора! сложи с себя венец:\nПитомец твой младой, цветущий, здравый,\nТебя сменит, великий наш певец!\nСе: внемлет мне маститый собеседник,\nСвершается судьбины произвол,\nЯвляется младой его наследник:\nСвистов II вступает на престол!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма. «Мальчишка Фебу гимн поднес…»", "content": "Мальчишка Фебу гимн поднес.\n\"Охота есть, да мало мозгу.\nА сколько лет ему, вопрос?\" —\n«Пятнадцать». – «Только-то? Эй, розгу!»\nЗа сим принес семинарист\nТетрадь лакейских диссертаций,\nИ Фебу в слух прочел Гораций,\nКусая губы, первый лист.\nОтяжелев, как от дурмана,\nСердито Феб его прервал\nИ тотчас взрослого болвана\nПоставить в палки приказал.\nЯ вас любил: любовь еще, быть может,\nВ душе моей угасла не совсем;\nНо пусть она вас больше не тревожит;\nЯ не хочу печалить вас ничем.\nЯ вас любил безмолвно, безнадежно,\nТо робостью, то ревностью томим;\nЯ вас любил так искренно, так нежно,\nКак дай вам бог любимой быть другим.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Воспоминания в Царском селе", "content": "Воспоминаньями смущенный,\nИсполнен сладкою тоской,\nСады прекрасные, под сумрак ваш священный\nВхожу с поникшею главой.\nТак отрок библии, [безумный] расточитель,\nДо капли истощив раскаянья фиал,\nУвидев наконец родимую обитель,\nГлавой поник и зарыдал.\nВ пылу восторгов скоротечных,\nВ бесплодном вихре суеты,\nО, много расточил сокровищ я сердечных\nЗа недоступные мечты,\nИ долго я блуждал, и часто, утомленный,\nРаскаяньем горя, предчувствуя беды,\nЯ думал о тебе, предел благословенный,\nВоображал сии сады.\nВоображаю день счастливый,\nКогда средь вас возник лицей,\nИ слышу наших игр я снова шум и<гривый><?>\nИ вижу вновь семью друзей.\nВновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,\nМечтанья смутные в груди моей тая,\nСкитаясь по лугам, по рощам молчаливым,\nПоэтом забываюсь я.\nИ въявь я вижу пред собою\nДней прошлых гордые следы.\nЕще исполнены Великою Женою,\nЕе любимые сады\nСтоят населены чертогами, вратами,\nСтолпами, башнями, кумирами богов\nИ славой мраморной, и медными хвалами\nЕкатерининских орлов.\nСадятся призраки героев\nУ посвященных им столпов,\nГлядите; вот герой, стеснитель ратных строев,\nПерун кагульских берегов.\nВот, вот могучий вождь полунощного флага,\nПред кем морей пожар и плавал и летал.\nВот верный брат его, герой Архипелага,\nВот наваринский Ганнибал.\nСреди святых воспоминаний\nЯ с детских<?> лет<?> здесь возрастал,\nА глухо между тем поток народной брани\nУж бесновался(?) и роптал.\n<Нрзб.>\nРоссия двинулась и мимо нас \nИ тучи конные, брадатая пехота,\nИ пушек светлые ряды.\n—\nНа юных ратников завистливо взирали,\nЛовили с жадностью <мы> брани [дальний] звук\nИ детство негодуя проклинали\nИ узы строгие наук.\n—\nИ многих не пришло. При звуке песней новых\nПочили славные<?> в полях Бородина,\nНа кульмских вы<сотах>, в лесах  суровых,\nВблизи Монмар<тра> \nПоедем, я готов; куда бы вы, друзья,\nКуда б ни вздумали, готов за вами я\nПовсюду следовать, надменной убегая:\nК подножию ль стены далекого Китая,\nВ кипящий ли Париж, туда ли наконец,\nГде Тасса не поет уже ночной гребец,\nГде древних городов под пеплом дремлют мощи,\nГде кипарисные благоухают рощи,\nПовсюду я готов. Поедем… но, друзья,\nСкажите: в странствиях умрет ли страсть моя?\nЗабуду ль гордую, мучительную деву,\nИли к ее ногам, ее младому гневу,\nКак дань привычную, любовь я принесу?\nЕще одной высокой, важной песни\nВнемли, о Феб, и смолкнувшую лиру\nВ разрушенном святилище твоем\nПовешу я, да издает <она><?>,\nКогда столбы его колеблет буря,\nПечальный звук! Еще единый гимн —\nВнемлите мне, пенаты, – вам пою\nОбетный гимн. Советники Зевеса,\nЖивете ль вы в небесной глубине,\nИль, божества всевышние, всему\nПричина вы, по мненью мудрецов,\nИ следуют торжественно за вами\nВеликой Зевс с супругой белоглавой\nИ мудрая богиня, дева силы,\nАфинская Паллада, – вам хвала.\nПримите гимн, таинственные силы!\nХоть долго был изгнаньем удален\nОт ваших жертв и тихих воз<лияний>,\nНо вас любить не остывал<?> я, боги,\nИ в долгие часы пустынной грусти\nТомительно просилась отдохнуть\nУ вашего святого пепелища\nМоя душа – там мир.\nТак, я любил вас долго! Вас зову\nВ свидетели, с каким святым вол<неньем>\nОставил я [людское] племя,\nДабы стеречь ваш огнь уединенный,\nБеседуя с самим собою. Да,\nЧасы неизъяснимых наслаждений!\nОни дают мне знать сердечну глубь<?>,\nВ могуществе и немощах его,\nОни [меня] любить, лелеять учат\nНе смертные, таинственные чувства,\nИ нас они науке первой учат —\nЧтить самого себя.\nНе преставал молить благоговейно\nВас, божества домашние.\nБрожу ли я вдоль улиц шумных,\nВхожу ль во многолюдный храм,\nСижу ль меж юношей безумных,\nЯ предаюсь моим мечтам.\nЯ говорю: промчатся годы,\nИ сколько здесь ни видно нас,\nМы все сойдем под вечны своды —\nИ чей-нибудь уж близок час.\nГляжу ль на дуб уединенный,\nЯ мыслю: патриарх лесов\nПереживет мой век забвенный,\nКак пережил он век отцов.\nМладенца ль милого ласкаю,\nУже я думаю: прости!\nТебе я место уступаю;\nМне время тлеть, тебе цвести.\nДень каждый, каждую годину\nПривык я думой провождать,\nГрядущей смерти годовщину\nМеж их стараясь угадать.\nИ где мне смерть пошлет судьбина?\nВ бою ли, в странствии, в волнах?\nИли соседняя долина\nМой примет охладелый прах?\nИ хоть бесчувственному телу\nРавно повсюду истлевать,\nНо ближе к милому пределу\nМне всё б хотелось почивать.\nИ пусть у гробового входа\nМладая будет жизнь играть,\nИ равнодушная природа\nКрасою вечною сиять.\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Кавказ", "content": "Кавказ подо мною. Один в вышине\nСтою над снегами у края стремнины;\nОрел, с отдаленной поднявшись вершины,\nПарит неподвижно со мной наравне.\nОтселе я вижу потоков рожденье\nИ первое грозных обвалов движенье.\nЗдесь тучи смиренно идут подо мной;\nСквозь них, низвергаясь, шумят водопады;\nПод ними утесов нагие громады;\nТам ниже мох тощий, кустарник сухой;\nА там уже рощи, зеленые сени,\nГде птицы щебечут, где скачут олени.\nА там уж и люди гнездятся в горах,\nИ ползают овцы по злачным стремнинам,\nИ пастырь нисходит к веселым долинам,\nГде мчится Арагва в тенистых брегах,\nИ нищий наездник таится в ущельи,\nГде Терек играет в свирепом весельи;\nИграет и воет, как зверь молодой,\nЗавидевший пищу из клетки железной;\nИ бьется о берег в вражде бесполезной,\nИ лижет утесы голодной волной…\nВотще! нет ни пищи ему, ни отрады:\nТеснят его грозно немые громады."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Обвал", "content": "Дробясь о мрачные скалы,\nШумят и пенятся валы,\nИ надо мной кричат орлы,\nИ ропщет бор,\nИ блещут средь волнистой мглы\nВершины гор.\nОттоль сорвался раз обвал,\nИ с тяжким грохотом упал,\nИ всю теснину между скал\nЗагородил,\nИ Терека могущий вал\nОстановил.\nВдруг, истощась и присмирев,\nО Терек, ты прервал свой рев;\nНо задних волн упорный гнев\nПрошиб снега…\nТы затопил, освирепев,\nСвои брега.\nИ долго прорванный обвал\nНеталой грудою лежал,\nИ Терек злой под ним бежал,\nИ пылью вод\nИ шумной пеной орошал\nЛедяный свод.\nИ путь по нем широкий шел:\nИ конь скакал, и влекся вол,\nИ своего верблюда вёл\nСтепной купец,\nГде ныне мчится лишь Эол,\nНебес жилец."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Делибаш", "content": "Перестрелка за холмами;\nСмотрит лагерь их и наш;\nНа холме пред казаками\nВьется красный делибаш.\nДелибаш! не суйся к \nПожалей свое житье;\nВмиг аминь лихой забаве:\nПопадешься на копье.\nЭй, казак! не рвися к бою:\nДелибаш на всем скаку\nСрежет саблею кривою\nС плеч удалую башку.\nМчатся, сшиблись в общем крике.\nПосмотрите! каковы?…\nДелибаш уже на пике,\nА казак без головы."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Монастырь на Казбеке", "content": "Высоко над семьею гор,\nКазбек, твой царственный шатер\nСияет вечными лучами.\nТвой монастырь за облаками,\nКак в небе реющий ковчег,\nПарит, чуть видный, над горами.\nДалекий, вожделенный брег!\nТуда б, сказав прости ущелью,\nПодняться к вольной вышине!\nТуда б, в заоблачную келью,\nВ соседство бога скрыться мне!..\nМеж горных <стен><?> несется Терек,\nВолнами точит дикий берег,\nКлокочет вкруг огромных скал,\nТо здесь, [то там] дорогу роет,\nКак зверь живой, ревет и воет —\nИ вдруг утих и смирен стал.\nВсё ниже, ниже опускаясь,\nУж он бежит едва живой.\nТак, после бури истощаясь,\nПоток струится дождевой.\nИ вот обнажилось\nЕго кремнистое русло.\nИ вот ущелье мрачных скал\nПред нами<?> шире становится,\nНо тише Терек злой стремится,\nЛуч солнца ярче засиял.\nСтрашно и скучно\nЗдесь новоселье,\nПуть и ночлег.\nТесно и душно.\nВ диком ущелье —\nТучи да снег.\nНебо чуть видно,\nКак из тюрьмы.\nВетер шумит.\n[Солнцу обидно]\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Собрание насекомых", "content": "Какие крохотны коровки!\nЕсть, право, менее булавочной головки.\nКрылов.\nМое собранье насекомых\nОткрыто для моих знакомых:\nНу, что за пестрая семья!\nЗа ними где ни рылся я!\nЗато какая сортировка!\nВот <Глинка> – божия коровка,\nВот <Каченовский> – злой паук,\nВот и <Свиньин> – российский жук,\nВот <Олин><?> – черная мурашка,\nВот <Раич><?> – мелкая букашка.\nКуда их много набралось!\nОпрятно за стеклом и в рамах\nОни, пронзенные насквозь,\nРядком торчат на эпиграммах.\nКогда твои младые лета\nПозорит шумная молва,\nИ ты по приговору света\nНа честь утратила права;\nОдин, среди толпы холодной,\nТвои страданья я делю\nИ за тебя мольбой бесплодной\nКумир бесчувственный молю.\nНо свет… Жестоких осуждений\nНе изменяет он своих:\nОн не карает заблуждений,\nНо тайны требует для них.\nДостойны равного презренья\nЕго тщеславная любовь\nИ лицемерные гоненья:\nК забвенью сердце приготовь;\nНе пей мутительной отравы;\nОставь блестящий, душный круг;\nОставь безумные забавы:\nТебе один остался друг.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К бюсту завоевателя", "content": "Напрасно видишь тут ошибку:\nРука искусства навела\nНа мрамор этих уст улыбку,\nА гнев на хладный лоск чела.\nНедаром лик сей двуязычен.\nТаков и был сей властелин:\nК противочувствиям привычен,\nВ лице и в жизни арлекин."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Циклоп.>", "content": "Язык и ум теряя разом,\nГляжу на вас единым глазом:\nЕдиный глаз в главе моей.\nКогда б Судьбы того хотели,\nКогда б имел я сто очей,\nТо все бы сто на вас глядели.\nЧто в имени тебе моем?\nОно умрет, как шум печальный\nВолны, плеснувшей в берег дальный,\nКак звук ночной в лесу глухом.\nОно на памятном листке\nОставит мертвый след, подобный\nУзору надписи надгробной\nНа непонятном языке.\nЧто в нем? Забытое давно\nВ волненьях новых и мятежных\nТвоей душе не даст оно\nВоспоминаний чистых, нежных.\nНо в день печали, в тишине,\nПроизнеси его тоскуя;\nСкажи: есть память обо мне,\nЕсть в мире сердце, где живу я……\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ответ", "content": "Я вас узнал, о мой оракул!\nНе по узорной пестроте\nСих неподписанных каракул,\nНо по веселой остроте,\nНо по приветствиям лукавым,\nНо по насмешливости злой\nИ по упрекам… столь неправым,\nИ этой прелести живой.\nС тоской невольной, с восхищеньем\nЯ перечитываю вас\nИ восклицаю с нетерпеньем:\nПора! в Москву, в Москву сейчас!\nЗдесь город чопорный, унылый,\nЗдесь речи – лед, сердца – гранит;\nЗдесь нет ни ветрености милой\nНи муз, ни Пресни, ни харит.\nВ часы забав иль праздной скуки,\nБывало, лире я моей\nВверял изнеженные звуки\nБезумства, лени и страстей.\nНо и тогда струны лукавой\nНевольно звон я прерывал,\nКогда твой голос величавый\nМеня внезапно поражал.\nЯ лил потоки слез нежданных,\nИ ранам совести моей\nТвоих речей благоуханных\nОтраден чистый был елей.\nИ ныне с высоты духовной\nМне руку простираешь ты,\nИ силой кроткой и любовной\nСмиряешь буйные мечты.\nТвоим огнем душа палима\nОтвергла мрак земных сует,\nИ внемлет арфе серафима\nВ священном ужасе поэт.\nНет, я не дорожу мятежным наслажденьем,\nВосторгом чувственным, безумством, исступленьем,\nСтенаньем, криками вакханки молодой,\nКогда, виясь в моих объятиях змией,\nПорывом пылких ласк и язвою лобзаний\nОна торопит миг последних содраганий!\nО, как милее ты, смиренница моя!\nО, как мучительно тобою счастлив я,\nКогда, склоняяся на долгие моленья,\nТы предаешься мне нежна без упоенья,\nСтыдливо-холодна, восторгу моему\nЕдва ответствуешь, не внемлишь ничему\nИ оживляешься потом всё боле, боле —\nИ делишь наконец мой пламень по неволе!\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Сонет", "content": "Scorn not the sonnet, critic.\nWordsworth.\nСуровый Дант не презирал сонета;\nВ нем жар любви Петрарка изливал;\nИгру его любил творец Макбета;\nИм скорбну мысль Камоэнс облекал.\nИ в наши дни пленяет он поэта:\nВордсворт его орудием избрал,\nКогда вдали от суетного света\nПрироды он рисует идеал.\nПод сенью гор Тавриды отдаленной\nПевец Литвы в размер его стесненныи\nСвои мечты мгновенно заключал.\nУ нас еще его не знали девы,\nКак для него уж Дельвиг забывал\nГекзаметра священные напевы."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<На Булгарина.>", "content": "Не то беда, что ты поляк:\nКостюшко лях, Мицкевич лях!\nПожалуй, будь себе татарин, —\nИ тут не вижу я стыда;\nБудь жид – и это не беда;\nБеда, что ты Видок Фиглярин.\nШумит кустарник… На утес\nОлень веселый выбегает,\n[Пугливо] он подножный лес\nС вершины острой озирает,\nГлядит на светлые <луга>,\nГлядит на синий свод небесный\nИ на днепровские брега,\nВенчанны чащею древесной.\nНедвижим, строен [он] стоит\nИ чутким ухом шевелит……\nНо дрогнул он – незапный звук\nЕго коснулся – [боязливо]\n[Он шею] [вытянул] и [вдруг]\n[С вершины прянул]\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К вельможе", "content": "(Москва)\nОт северных оков освобождая мир,\nЛишь только на поля, струясь, дохнет зефир,\nЛишь только первая позеленеет липа,\nК тебе, приветливый потомок Аристиппа,\nК тебе явлюся я; увижу сей дворец,\nГде циркуль зодчего, палитра и резец\nУченой прихоти твоей повиновались\nИ вдохновенные в волшебстве состязались.\nТы понял жизни цель: счастливый человек,\nДля жизни ты живешь. Свой долгий ясный век\nЕще ты смолоду умно разнообразил,\nИскал возможного, умеренно проказил;\nЧредою шли к тебе забавы и чины.\nПосланник молодой увенчанной Жены,\nЯвился ты в Ферней – и циник поседелый,\nУмов и моды вождь пронырливый и смелый,\nСвое владычество на Севере любя,\nМогильным голосом приветствовал тебя.\nС тобой веселости он расточал избыток,\nТы лесть его вкусил, земных богов напиток.\nС Фернеем распростясь, увидел ты Версаль.\nПророческих очей не простирая вдаль,\nТам ликовало всё. Армида молодая,\nК веселью, роскоши знак первый подавая,\nНе ведая, чему судьбой обречена,\nРезвилась, ветреным двором окружена.\nТы помнишь Трианон и шумные забавы?\nНо ты не изнемог от сладкой их отравы:\nУченье делалось на время твой кумир:\nУединялся ты. За твой суровый пир\nТо чтитель промысла, то скептик, то безбожник.\nСадился Дидерот на шаткий свой треножник,\nБросал парик, глаза в восторге закрывал\nИ проповедывал. И скромно ты внимал\nЗа чашей медленной афею иль деисту,\nКак любопытный скиф афинскому софисту.\nНо Лондон звал твое внимание. Твой взор\nПрилежно разобрал сей двойственный собор:\nЗдесь натиск пламенный, а там отпор суровый,\nПружины смелые гражданственности новой.\nСкучая, может быть, над Темзою скупой,\nТы думал дале плыть. Услужливый, живой,\nПодобный своему чудесному герою,\nВеселый Бомарше блеснул перед тобою.\nОн угадал тебя: в пленительных словах\nОн стал рассказывать о ножках, о глазах,\nО неге той страны, где небо вечно ясно,\nГде жизнь ленивая проходит сладострастно,\nКак пылкой отрока восторгов полный сон,\nГде жены вечером выходят на балкон,\nГлядят и, не страшась ревнивого испанца,\nС улыбкой слушают и манят иностранца.\nИ ты, встревоженный, в Севиллу полетел.\nБлагословенный край, пленительный предел!\nТам лавры зыблются, там апельсины зреют…\nО, расскажи ж ты мне, как жены там умеют\nС любовью набожность умильно сочетать,\nИз-под мантильи знак условный подавать;\nСкажи, как падает письмо из-за решетки,\nКак златом усыплен надзор угрюмой тетки;\nСкажи, как в двадцать лет любовник под окном\nТрепещет и кипит, окутанный плащом.\nВсё изменилося. Ты видел вихорь бури,\nПадение всего, союз ума и фурий,\nСвободой грозною воздвигнутый закон,\nПод гильотиною Версаль и Трианон\nИ мрачным ужасом смененные забавы.\nПреобразился мир при громах новой славы.\nДавно Ферней умолк. Приятель твой Вольтер,\nПревратности судеб разительный пример,\nНе успокоившись и в гробовом жилище,\nДоныне странствует с кладбища на кладбище.\nБарон д'Ольбах, Морле, Гальяни, Дидерот,\nЭнциклопедии скептической причот,\nИ колкой Бомарше, и твой безносый Касти,\nВсе, все уже прошли. Их мненья, толки, страсти\nЗабыты для других. Смотри: вокруг тебя\nВсё новое кипит, былое истребя.\nСвидетелями быв вчерашнего паденья,\nЕдва опомнились младые поколенья.\nЖестоких опытов сбирая поздний плод,\nОни торопятся с расходом свесть приход.\nИм некогда шутить, обедать у Темиры,\nИль спорить о стихах. Звук новой, чудной лиры,\nЗвук лиры Байрона развлечь едва их мог.\nОдин всё тот же ты. Ступив за твой порог,\nЯ вдруг переношусь во дни Екатерины.\nКнигохранилище, кумиры, и картины,\nИ стройные сады свидетельствуют мне,\nЧто благосклонствуешь ты музам в тишине,\nЧто ими в праздности ты дышишь благородной.\nЯ слушаю тебя: твой разговор свободный\nИсполнен юности. Влиянье красоты\nТы живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты\nИ блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой.\nБеспечно окружась Корреджием, Кановой,\nТы, не участвуя в волнениях мирских,\nПорой насмешливо в окно глядишь на них\nИ видишь оборот во всем кругообразный.\nТак, вихорь дел забыв для муз и неги праздной.\nВ тени порфирных бань и мраморных палат,\nВельможи римские встречали свой закат.\nИ к ним издалека то воин, то оратор,\nТо консул молодой, то сумрачный диктатор\nЯвлялись день-другой роскошно отдохнуть,\nВздохнуть о пристани и вновь пуститься в путь."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Новоселье", "content": "Благословляю новоселье,\nКуда домашний свой кумир\nТы перенес – а с ним веселье,\nСвободный труд и сладкий мир.\nТы счастлив; ты свой домик малый.\nОбычай мудрости храня,\nОт злых забот и лени вялой\nЗастраховал, как от огня.\nКогда в объятия мои\nТвой стройный стан я заключаю,\nИ речи нежные любви\nТебе с восторгом расточаю,\nБезмолвна, от стесненных рук\nОсвобождая стан свой гибкой,\nТы отвечаешь, милый друг,\nМне недоверчивой улыбкой;\nПрилежно в памяти храня\nИзмен печальные преданья,\nТы без участья и вниманья\nУныло слушаешь меня…\nКляну коварные старанья\nПреступной юности моей\nИ встреч условных ожиданья\nВ садах, в безмолвии ночей.\nКляну речей любовный шопот,\n[Стихов таинственный напев],\nИ [ласки] легковерных дев,\nИ слезы их, и поздний ропот.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Поэту", "content": "Поэт! не дорожи любовию народной.\nВосторженных похвал пройдет минутный шум;\nУслышишь суд глупца и смех толпы холодной,\nНо ты останься тверд, спокоен и угрюм.\nТы царь: живи один. Дорогою свободной\nИди, куда влечет тебя свободный ум,\nУсовершенствуя плоды любимых дум,\nНе требуя наград за подвиг благородный.\nОни в самом тебе. Ты сам свой высший суд;\nВсех строже оценить умеешь ты свой труд.\nТы им доволен ли, взыскательный художник?\nДоволен? Так пускай толпа его бранит\nИ плюет на алтарь, где твой огонь горит,\nИ в детской резвости колеблет твой треножник."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Мадона", "content": "Не множеством картин старинных мастеров\nУкрасить я всегда желал свою обитель,\nЧтоб суеверно им дивился посетитель,\nВнимая важному сужденью знатоков.\nВ простом углу моем, средь медленных трудов,\nОдной картины я желал быть вечно зритель,\nОдной: чтоб на меня с холста, как с облаков,\nПречистая и наш божественный спаситель —\nОна с величием, он с разумом в очах —\nВзирали, кроткие, во славе и в лучах,\nОдни, без ангелов, под пальмою Сиона.\nИсполнились мои желания. Творец\nТебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,\nЧистейшей прелести чистейший образец.\nПолюбуйтесь же вы, дети,\nКак в сердечной простоте\nДлинный Фирс играет в \nТе, те, те и те, те, те.\nЧерноокая Россети\nВ самовластной красоте\nВсе сердца пленила \nТе, те, те\nте, те, те.\nО, какие же здесь сети\nРок нам стелет в темноте:\nРифмы, деньги, дамы \nТе, те, те\nте, те, те.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Бесы", "content": "Мчатся тучи, вьются тучи;\nНевидимкою луна\nОсвещает снег летучий;\nМутно небо, ночь мутна.\nЕду, еду в чистом поле;\nКолокольчик дин-дин-дин…\nСтрашно, страшно поневоле\nСредь неведомых равнин!\n«Эй, пошел, ямщик!..» – \"Нет мочи\nКоням, барин, тяжело;\nВьюга мне слипает очи;\nВсе дороги занесло;\nХоть убей, следа не видно;\nСбились мы. Что делать нам!\nВ поле бес нас водит, видно,\nДа кружит по сторонам.\nПосмотри; вон, вон играет,\nДует, плюет на меня;\nВон – теперь в овраг толкает\nОдичалого коня;\nТам верстою небывалой\nОн торчал передо мной;\nТам сверкнул он искрой малой\nИ пропал во тьме пустой\".\nМчатся тучи, вьются тучи;\nНевидимкою луна\nОсвещает снег летучий;\nМутно небо, ночь мутна.\nСил нам нет кружиться доле;\nКолокольчик вдруг умолк;\nКони стали… «Что там в поле?» —\n«Кто их знает? пень иль волк?»\nВьюга злится, вьюга плачет;\nКони чуткие храпят;\nВот уж он далече скачет;\nЛишь глаза во мгле горят;\nКони снова понеслися;\nКолокольчик дин-дин-дин…\nВижу: духи собралися\nСредь белеющих равнин.\nБесконечны, безобразны,\nВ мутной месяца игре\nЗакружились бесы разны,\nБудто листья в ноябре…\nСколько их! куда их гонят?\nЧто так жалобно поют?\nДомового ли хоронят,\nВедьму ль замуж выдают?\nМчатся тучи, вьются тучи;\nНевидимкою луна\nОсвещает снег летучий;\nМутно небо, ночь мутна.\nМчатся бесы рой за роем\nВ беспредельной вышине,\nВизгом жалобным и воем\nНадрывая сердце мне…"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Элегия", "content": "Безумных лет угасшее веселье\nМне тяжело, как смутное похмелье.\nНо, как вино – печаль минувших дней\nВ моей душе чем старе, тем сильней.\nМой путь уныл. Сулит мне труд и горе\nГрядущего волнуемое море.\nНо не хочу, о други, умирать;\nЯ жить хочу, чтоб мыслить и страдать;\nИ ведаю, мне будут наслажденья\nМеж горестей, забот и треволненья:\nПорой опять гармонией упьюсь,\nНад вымыслом слезами обольюсь,\nИ может быть – на мой закат печальный\nБлеснет любовь улыбкою прощальной."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ответ анониму", "content": "О, кто бы ни был ты, чье ласковое пенье\nПриветствует мое к блаженству возрожденье,\nЧья скрытая рука мне крепко руку жмет,\nУказывает путь и посох подает;\nО, кто бы ни был ты: старик ли вдохновенный,\nИль юности моей товарищ отдаленный,\nИль отрок, музами таинственно храним,\nИль пола кроткого стыдливый херувим, —\nБлагодарю тебя душою умиленной.\nВниманья слабого предмет уединенный,\nК доброжелательству досель я не привык —\nИ странен мне его приветливый язык.\nСмешон, участия кто требует у света!\nХолодная толпа взирает на поэта,\nКак на заезжего фигляра: если он\nГлубоко выразит сердечный, тяжкий стон,\nИ выстраданный стих, пронзительно-унылый,\nУдарит по сердцам с неведомою силой, —\nОна в ладони бьет и хвалит, иль порой\nНеблагосклонною кивает головой.\nПостигнет ли певца незапное волненье,\nУтрата скорбная, изгнанье, заточенье, —\n\"Тем лучше, – говорят любители искусств, —\nТем лучше! наберет он новых дум и чувств\nИ нам их передаст\". Но счастие поэта\nМеж ими не найдет сердечного привета,\nКогда боязненно безмолвствует оно…"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Труд", "content": "Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний.\nЧто ж непонятная грусть тайно тревожит меня?\nИли, свой подвиг свершив, я стою, как поденщик ненужный,\nПлату приявший свою, чуждый работе другой?\nИли жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,\nДруга Авроры златой, друга пенатов святых?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Царскосельская статуя", "content": "Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.\nДева печально сидит, праздный держа черепок.\nЧудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;\nДева, над вечной струей, вечно печальна сидит.\nГлухой глухого звал к суду судьи глухого,\nГлухой кричал: «Моя им сведена корова!» —\n\"Помилуй, – возопил глухой тому в ответ: —\nСей пустошью владел еще покойный дед\".\nСудья решил: \"Чтоб не было разврата,\nЖените молодца, хоть девка виновата\".\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Прощание", "content": "В последний раз твой образ милый\nДерзаю мысленно ласкать,\nБудить мечту сердечной силой\nИ с негой робкой и унылой\nТвою любовь воспоминать.\nБегут меняясь наши лета,\nМеняя всё, меняя нас,\nУж ты для своего поэта\nМогильным сумраком одета,\nИ длятебя твой друг угас.\nПрими же, дальная подруга,\nПрощанье сердца моего,\nКак овдовевшая супруга,\nКак друг, обнявший молча друга\nПред заточением его."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Паж или пятнадцатый год", "content": "C'est l'âge de Chérubin…\nПятнадцать лет мне скоро минет;\nДождусь ли радостного дня?\nКак он вперед меня подвинет!\nНо и теперь никто не кинет\nС презреньем взгляда на меня.\nУж я не мальчик – уж над губой\nМогу свой ус я защипнуть;\nЯ важен, как старик беззубый;\nВы слышите мой голос грубый,\nПопробуй кто меня толкнуть.\n[Я нравлюсь дамам, ибо скромен,\nИ между ими есть одна…\nИ гордый взор ее так томен,\nИ цвет ланит ее так тёмен,\nЧто жизни мне милей она.]\nОна строга, властолюбива,\nЯ [сам дивлюсь] ее уму —\nИ ужас как она ревнива;\nЗато со всеми горделива\nИ мне доступна одному.\nВечор она мне величаво\nКлялась, что если буду вновь\nГлядеть налево и направо,\nТо даст она мне яду; – право —\nВот какова ее любовь!\nОна готова хоть в пустыню\nБежать со мной, презрев молву.\nХотите знать мою богиню,\nМою севильскую графиню?..\nНет! ни за что не назову!\nРумяный критик мой, насмешник толстопузый,\nГотовый век трунить над нашей томной музой,\nПоди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной,\nПопробуй, сладим ли с проклятою хандрой.\nСмотри, какой здесь вид: избушек ряд убогой,\nЗа ними чернозем, равнины скат отлогой,\nНад ними серых туч густая полоса.\nГде нивы светлые? где темные леса?\nГде речка? На дворе у низкого забора\nДва бедных деревца стоят в отраду взора,\nДва только деревца. И то из них одно\nДождливой осенью совсем обнажено,\nИ листья на другом, размокнув и желтея,\nЧтоб лужу засорить, лишь только ждут Борея.\nИ только. На дворе живой собаки нет.\nВот, правда, мужичок, за ним две бабы вслед.\nБез шапки он; несет подмышкой гроб ребенка\nИ кличет издали ленивого попенка,\nЧтоб тот отца позвал да церковь отворил.\nСкорей! ждать некогда! давно бы схоронил.\nЧто ж ты нахмурился? – Нельзя ли блажь оставить!\nИ песенкою нас веселой позабавить? —\n—\nКуда же ты? – В Москву – чтоб графских именин\nМне здесь не прогулять.\n– Постой – а карантин!\nВедь в нашей стороне индийская зараза.\nСиди, как у ворот угрюмого Кавказа\nБывало сиживал покорный твой слуга;\nЧто, брат? уж не трунишь, тоска берет – ага!\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "[К переводу Илиады.]", "content": "[Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,\nБоком одним с образцом схож и его перевод.]\nЯ здесь, Инезилья,\nЯ здесь под окном.\nОбъята Севилья\nИ мраком и сном.\nИсполнен отвагой,\nОкутан плащом,\nС гитарой и шпагой\nЯ здесь под окном.\nТы спишь ли? Гитарой\nТебя разбужу.\nПроснется ли старый,\nМечом уложу.\nШелковые петли\nК окошку привесь…\nЧто медлишь?… Уж нет ли\nСоперника здесь?…\nЯ здесь, Инезилья,\nЯ здесь под окном.\nОбъята Севилья\nИ мраком и сном.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Рифма", "content": "Эхо, бессонная нимфа, скиталась по брегу Пенея.\nФеб, увидев ее, страстию к ней воспылал.\nНимфа плод понесла восторгов влюбленного бога;\nМеж говорливых наяд, мучась, она родила\nМилую дочь. Ее прияла сама Мнемозина.\nРезвая дева росла в хоре богинь-аонид,\nМатери чуткой подобна, послушна памяти строгой,\nМузам мила; на земле Рифмой зовется она."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Отрок", "content": "Невод рыбак расстилал по брегу студеного моря;\nМальчик отцу помогал. Отрок, оставь рыбака!\nМрежи иные тебя ожидают, иные заботы:\nБудешь умы уловлять, будешь помощник царям.\nДва чувства дивно близки нам —\nВ них обретает сердце пищу —\nЛюбовь к родному пепелищу,\nЛюбовь к отеческим гробам.\nЖивотворящая святыня!\nЗемля была <б> без них мертва,\nКак пустыня\nИ как алтарь без божества.\nКогда порой воспоминанье\nГрызет мне сердце в тишине,\nИ отдаленное страданье\nКак тень опять бежит ко мне;\nКогда людей вблизи видя\nВ пустыню скрыться я хочу,\nИх слабый ум возненавидя, —\nТогда забывшись<?> <я><?> лечу\nНе в светлый кр<ай>, где н<ебо блещет>\nНеизъя<снимой> си<невой>,\nГде <море> те<плою волной>\nНа мрамор ветхой тихо плещет,\nИ лавр и тем<ный> ки<парис>\nНа воле пыш<но> разрослись,\nГде пел Т<орквато величавый>,\nГде и теперь <во> мг<ле> но<чной>\nДалече звонкою скалой\n[Повторены] пловца октавы.\nСтрем<люсь> привычною меч<тою>\nК студеным север<ным> волн<ам>.\nМеж белоглавой их толпою\nОткрытый<?> остров вижу там.\nПечальный остров – берег дикой\nУсеян зимнею<?> брусникой,\nУвядшей тундрою покрыт\nИ хладной пеною подмыт.\nСюда порою [приплывает]\n[Отважный северный рыбак],\nЗдесь рыбарь<?> невод расстилает\n[И свой] разводит он очаг.\nСюда погода волновая\nЗаносит [утлый<?>] мой<?> челнок.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эпиграмма. «Не то беда, Авдей Флюгарин…»", "content": "Не то беда, Авдей Флюгарин,\nЧто родом ты не русский барин,\nЧто на Парнасе ты цыган,\nЧто в свете ты Видок Фиглярин:\nБеда, что скучен твой роман."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Заклинание", "content": "О, если правда, что в ночи,\nКогда покоятся живые,\nИ с неба лунные лучи\nСкользят на камни гробовые,\nО, если правда, что тогда\nПустеют тихие могилы —\nЯ тень зову, я жду Леилы:\nКо мне, мой друг, сюда, сюда!\nЯвись, возлюбленная тень,\nКак ты была перед разлукой,\nБледна, хладна, как зимний день,\nИскажена последней мукой.\nПриди, как дальная звезда,\nКак легкой звук иль дуновенье,\nИль как ужасное виденье,\nМне всё равно, сюда! сюда!..\nЗову тебя не для того,\nЧтоб укорять людей, чья злоба\nУбила друга моего,\nИль чтоб изведать тайны гроба,\nНе для того, что иногда\nСомненьем мучусь… но тоскуя\nХочу сказать, что всё люблю я,\nЧто всё я твой: сюда, сюда!\nСтамбул гяуры нынче славят,\nА завтра кованой пятой,\nКак змия спящего, раздавят\nИ прочь пойдут и так оставят.\nСтамбул заснул перед бедой.\nСтамбул отрекся от пророка;\nВ нем правду древнего Востока\nЛукавый Запад омрачил —\nСтамбул для сладостей порока\nМольбе и сабле изменил.\nСтамбул отвык от поту битвы\nИ пьет вино в часы молитвы.\nТам веры чистый луч потух:\nТам жены по базару ходят,\nНа перекрестки шлют старух,\nА те мужчин в харемы вводят,\nИ спит подкупленный евнух.\nНо не таков Арзрум нагорный,\nМногодорожный наш Арзрум:\nНе спим мы в роскоше позорной,\nНе черплем чашей непокорной\nВ вине разврат, огонь и шум.\nПостимся мы: струею трезвой\nОдни фонтаны нас поят;\nТолпой неистовой и резвой\nДжигиты наши в бой летят.\nМы к женам, как орлы, ревнивы,\nХаремы наши молчаливы,\nНепроницаемы стоят.\nАлла велик!\nК нам из Стамбула\nПришел гонимый янычар —\nТогда нас буря долу гнула,\nИ пал неслыханный удар.\nОт Рущука до старой Смирны,\nОт Трапезунда до Тульчи,\nСкликая псов на праздник жирный,\nТолпой ходили палачи;\nТреща в объятиях пожаров,\nВалились домы янычаров;\nОкровавленные зубцы\nВезде торчали; угли тлели;\nНа кольях скорчась мертвецы\nОцепенелые чернели.\nАлла велик. – Тогда султан\nБыл духом гнева обуян.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Дельвигу.>", "content": "Мы рождены, мой брат названый,\nПод одинаковой звездой.\n[Киприда, Феб и Вакх румяный]\nИграли нашею судьбой.\nЯвилися мы рано оба\nНа ипподром, а не на торг,\nВблизи Державинского гроба,\nИ шумный встретил нас восторг.\nИзбаловало нас начало.\nИ в гордой лености своей\nЗаботились мы оба мало\nСудьбой гуляющих детей.\nНо ты, сын [Феба] беззаботный,\nСвоих возвышенных затей\nНе предавал рукой расчетной\nОценке хитрых торгашей.\nВ одних журналах нас <ругали>,\nУпреки те же слышим мы:\nМы любим славу<?> да в б<окале>\nТопить разгульные умы.\nТвой слог могучий и кры<латый><?>\nКакой-то дразнит пародист,\nИ стих, надеждами<?> <богатый><?>,\nЖует беззубый журналист."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы", "content": "Мне не спится, нет огня;\nВсюду мрак и сон докучный.\nХод часов лишь однозвучный\nРаздается близ меня.\nПарки бабье лепетанье,\nСпящей ночи трепетанье,\nЖизни мышья беготня…\nЧто тревожишь ты меня?\nЧто ты значишь, скучный шопот?\nУкоризна, или ропот\nМной утраченного дня?\nОт меня чего ты хочешь?\nТы зовешь или пророчишь?\nЯ понять тебя хочу,\nСмысла я в тебе ищу…"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Герой", "content": "Что есть истина?\nДа, слава в прихотях вольна.\nКак огненный язык, она\nПо избранным главам летает,\nС одной сегодня исчезает\nИ на другой уже видна.\nЗа новизной бежать смиренно\nНарод бессмысленный привык;\nНо нам уж то чело священно,\nНад коим вспыхнул сей язык.\nНа троне, на кровавом поле,\nМеж граждан на чреде иной\nИз сих избранных кто всех боле\nТвоею властвует душой?\nВсё он, всё он – пришлец сей бранный,\nПред кем смирилися цари,\nСей ратник, вольностью венчанный,\nИсчезнувший, как тень зари.\nКогда ж твой ум он поражает\nСвоею чудною звездой?\nТогда ль, как с Альпов он взирает\nНа дно Италии святой;\nТогда ли, как хватает знамя\nИль жезл диктаторский; тогда ль,\nКак водит и кругом и вдаль\nВойны стремительное пламя,\nИ пролетает ряд побед\nНад ним одна другой вослед;\nТогда ль, как рать героя плещет\nПеред громадой пирамид,\nИль как Москва пустынно блещет.\nЕго приемля, – и молчит?\nНет, не у Счастия на лоне\nЕго я вижу, не в бою,\nНе зятем кесаря на троне;\nНе там, где на скалу свою\nСев, мучим казнию покоя,\nОсмеян прозвищем героя,\nОн угасает недвижим,\nПлащом закрывшись боевым.\nНе та картина предо мною!\nОдров я вижу длинный строй,\nЛежит на каждом труп живой,\nКлейменный мощною чумою,\nЦарицею болезней… он,\nНе бранной смертью окружен,\nНахмурясь, ходит меж одрами\nИ хладно руку жмет чуме,\nИ в погибающем уме\nРождает бодрость… Небесами\nКлянусь: кто жизнию своей\nИграл пред сумрачным недугом,\nЧтоб ободрить угасший взор,\nКлянусь, тот будет небу другом,\nКаков бы ни был приговор\nЗемли слепой…\nМечты поэта —\nИсторик строгой гонит вас!\nУвы! его раздался глас, —\nИ где ж очарованье света!\nДа будет проклят правды свет,\nКогда посредственности хладной,\nЗавистливой, к соблазну жадной,\nОн угождает праздно! – Нет!\nТьмы низких истин мне дороже\nНас возвышающий обман…\nОставь герою сердце! Что же\nОн будет без него? Тиран…\nУтешься………………\n29 сентября\n1830\nМосква.\nВ начале жизни школу помню я;\nТам нас, детей беспечных, было много;\nНеровная и резвая семья.\nСмиренная, одетая убого,\nНо видом величавая жена\nНад школою надзор хранила строго.\nТолпою нашею окружена,\nПриятным, сладким голосом, бывало,\nС младенцами беседует она.\nЕе чела я помню покрывало\nИ очи светлые, как небеса.\nНо я вникал в ее беседы мало.\nМеня смущала строгая краса\nЕе чела, спокойных уст и взоров,\nИ полные святыни словеса.\nДичась ее советов и укоров,\nЯ про себя превратно толковал\nПонятный смысл правдивых разговоров,\nИ часто я украдкой убегал\nВ великолепный мрак чужого сада,\nПод свод искусственный порфирных скал.\n[Там] нежила меня [теней] прохлада;\nЯ предавал мечтам свой юный ум,\nИ праздномыслить было мне отрада.\nЛюбил я светлых вод и листьев шум,\nИ белые в тени дерев кумиры,\nИ в ликах их печать недвижных дум.\nВсё – мраморные циркули и лиры,\nМечи и свитки в мраморных руках,\nНа главах лавры, на плечах порфиры —\nВсё наводило сладкий некий страх\nМне на сердце; и слезы вдохновенья.\nПри виде их, рождались на глазах.\nДругие два чудесные творенья\nВлекли меня волшебною красой:\nТо были двух бесов изображенья.\nОдин (Дельфийский идол) лик младой\nБыл гневен, полон гордости ужасной,\nИ весь дышал он силой неземной.\nДругой женообразный, сладострастный,\nСомнительный и лживый идеал —\nВолшебный демон – лживый, но прекрасный,\nПред ними сам себя я забывал;\nВ груди младое сердце билось – холод\nБежал по мне и кудри подымал.\nБезвестных наслаждений темный голод\nМеня терзал – уныние и лень\nМеня сковали – тщетно был я молод.\n[Средь отроков] я молча целый день\nБродил угрюмый – всё кумиры сада\nНа душу мне свою бросали тень.\nДруг.\nПоэт.\nДруг.\nПоэт.\nДруг.\nПоэт.\nДруг.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На перевод Илиады", "content": "Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи;\nСтарца великого тень чую смущенной душой.\nДля берегов отчизны дальной\nТы покидала край чужой;\nВ час незабвенный, в час печальный\nЯ долго плакал пред тобой.\nМои хладеющие руки\nТебя старались удержать;\nТомленье страшное разлуки\nМой стон молил не прерывать.\nНо ты от горького лобзанья\nСвои уста оторвала;\nИз края мрачного изгнанья\nТы в край иной меня звала.\nТы говорила: \"В день свиданья\nПод небом вечно голубым,\nВ тени олив, любви лобзанья\nМы вновь, мой друг, соединим\".\nНо там, увы, где неба своды\nСияют в блеске голубом,\nГде [тень олив легла] на воды,\nЗаснула ты последним сном.\nТвоя краса, твои страданья\nИсчезли в урне гробовой —\nА с <ними> поцалуй свиданья…\nНо жду его; он за тобой…\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Отрывок", "content": "Не розу Пафосскую,\nРосой оживленную,\nЯ ныне пою;\nНе розу Феосскую,\nВином окропленную,\nСтихами хвалю;\nНо розу счастливую,\nНа персях увядшую\n[Элизы] моей…"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Из Barry Cornwall", "content": "Here's a health to thee, Mary.\nПью за здравие Мери,\nМилой Мери моей.\nТихо запер я двери\nИ один без гостей\nПью за здравие Мери.\nМожно краше быть Мери,\nКраше Мери моей,\nЭтой маленькой пери;\nНо нельзя быть милей\nРезвой, ласковой Мери.\nБудь же счастлива, Мери,\nСолнце жизни моей!\nНи тоски, ни потери,\nНи ненастливых дней\nПусть не ведает Мери.\nПред испанкой благородной\nДвое рыцарей стоят.\nОба смело и свободно\nВ очи прямо ей глядят.\nБлещут оба красотою,\nОба сердцем горячи,\nОба мощною рукою\nОперлися на мечи.\nЖизни им она дороже\nИ, как слава, им мила;\nНо один ей мил – кого же\nДева сердцем избрала?\n«Кто, реши, любим тобою?» —\nОба деве говорят\nИ с надеждой молодою\nВ очи прямо ей глядят.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Моя родословная", "content": "Смеясь жестоко над собратом,\nПисаки русские толпой\nМеня зовут аристократом.\nСмотри, пожалуй, вздор какой!\nНе офицер я, не асессор,\nЯ по кресту не дворянин,\nНе академик, не профессор;\nЯ просто русской мещанин.\nПонятна мне времен превратность,\nНе прекословлю, право, ей:\nУ нас нова рожденьем знатность,\nИ чем новее, тем знатней.\nРодов дряхлеющих обломок\n(И по несчастью не один),\nБояр старинных я потомок;\nЯ, братцы, мелкий мещанин.\nНе торговал мой дед блинами,\nНе ваксил царских сапогов,\nНе пел с придворными дьячками,\nВ князья не прыгал из хохлов,\nИ не был беглым он солдатом\nАвстрийских пудреных дружин;\nТак мне ли быть аристократом?\nЯ, слава богу, мещанин.\nМой предок Рача мышцой бранной\nСвятому Невскому служил;\nЕго потомство гнев венчанный,\nИван IV пощадил.\nВодились Пушкины с царями;\nИз них был славен не один,\nКогда тягался с поляками\nНижегородский мещанин.\nСмирив крамолу и коварство,\nИ ярость бранных непогод,\nКогда Романовых на царство\nЗвал в грамоте своей народ,\nМы к оной руку приложили,\nНас жаловал страдальца сын.\nБывало нами дорожили;\nБывало… но – я мещанин.\nУпрямства дух нам всем подгадил:\nВ родню свою неукротим,\nС Петром мой пращур не поладил\nИ был за то повешен им.\nЕго пример будь нам наукой:\nНе любит споров властелин.\nСчастлив князь Яков Долгорукой,\nУмен покорный мещанин.\nМой дед, когда мятеж поднялся\nСредь петергофского двора,\nКак Миних, верен оставался\nПаденью третьего Петра.\nПопали в честь тогда Орловы,\nА дед мой в крепость, в карантин,\nИ присмирел наш род суровый,\nИ я родился мещанин.\nПод гербовой моей печатью\nЯ кипу грамот схоронил\nИ не якшаюсь с новой знатью,\nИ крови спесь угомонил.\nЯ грамотей и стихотворец,\nЯ Пушкин просто, не Мусин,\nЯ не богач, не царедворец,\nЯ сам большой: я мещанин.\nРешил Фиглярин, сидя дома,\nЧто черный дед мой Ганнибал\nБыл куплен за бутылку рома\nИ в руки шкиперу попал.\nСей шкипер был тот шкипер славный,\nКем наша двигнулась земля,\nКто придал мощно бег державный\nРулю родного корабля.\nСей шкипер деду был доступен,\nИ сходно купленный арап\nВозрос усерден, неподкупен,\nЦарю наперсник, а не раб.\nИ был отец он Ганнибала,\nПред кем средь чесменских пучин\nГромада кораблей вспылала,\nИ пал впервые Наварин.\nРешил Фиглярин вдохновенный:\nЯ во дворянстве мещанин.\nЧто ж он в семье своей почтенной?\nОн?… он в Мещанской дворянин.\nPost scriptum."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Цыганы", "content": "Над лесистыми брегами,\nВ час вечерней тишины,\nШум и песни под шатрами,\nИ огни разложены.\nЗдравствуй, счастливое племя!\nУзнаю твои костры;\nЯ бы сам в иное время\nПровождал сии шатры.\nЗавтра с первыми лучами\nВаш исчезнет вольный след,\nВы уйдете – но за вами\nНе пойдет уж ваш поэт.\nОн бродящие ночлеги\nИ проказы старины\nПозабыл для сельской неги\nИ домашней тишины."}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "* * *\nПеред гробницею святой\nСтою с поникшею главой…\nВсё спит кругом; одни лампады\nВо мраке храма золотят\nСтолбов гранитные громады\nИ их знамен нависший ряд.\nПод ними спит сей властелин,\nСей идол северных дружин,\nМаститый страж страны державной.\nСмиритель всех ее врагов,\nСей остальной из стаи славной\nЕкатерининских орлов.\nВ твоем гробу восторг живет!\nОн русской глас нам издает;\nОн нам твердит о той године,\nКогда народной веры глас\nВоззвал к святой твоей седине:\n«Иди, спасай!» Ты встал – и спас…\nВнемли ж и днесь наш верный глас,\nВстань и спасай царя и нас,\nО, старец грозный! На мгновенье\nЯвись у двери гробовой,\nЯвись, вдохни восторг и рвенье\nПолкам, оставленным тобой!\nЯвись и дланию своей\nНам укажи в толпе вождей,\nКто твой наследник, твой избранный!\nНо храм – в молчанье погружен,\nИ тих твоей могилы бранной\nНевозмутимый, вечный сон…"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Клеветникам России", "content": "О чем шумите вы, народные витии?\nЗачем анафемой грозите вы России?\nЧто возмутило вас? волнения Литвы?\nОставьте: это спор славян между собою,\nДомашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,\nВопрос, которого не разрешите вы.\nУже давно между собою\nВраждуют эти племена;\nНе раз клонилась под грозою\nТо их, то наша сторона.\nКто устоит в неравном споре:\nКичливый лях, иль верный росс?\nСлавянские ль ручьи сольются в русском море?\nОно ль иссякнет? вот вопрос.\nОставьте нас: вы не читали\nСии кровавые скрижали;\nВам непонятна, вам чужда\nСия семейная вражда;\nДля вас безмолвны Кремль и Прага;\nБессмысленно прельщает вас\nБорьбы отчаянной отвага —\nИ ненавидите вы нас…\nЗа что ж? ответствуйте; за то ли,\nЧто на развалинах пылающей Москвы\nМы не признали наглой воли\nТого, под кем дрожали вы?\nЗа то ль, что в бездну повалили\nМы тяготеющий над царствами кумир\nИ нашей кровью искупили\nЕвропы вольность, честь и мир?…\nВы грозны на словах – попробуйте на деле!\nИль старый богатырь, покойный на постеле,\nНе в силах завинтить свой измаильский штык!\nИль русского царя уже бессильно слово?\nИль нам с Европой спорить ново?\nИль русской от побед отвык?\nИль мало нас? Или от Перми до Тавриды,\nОт финских хладных скал до пламенной Колхиды,\nОт потрясенного Кремля\nДо стен недвижного Китая,\nСтальной щетиною сверкая,\nНе встанет русская земля?…\nТак высылайте ж нам, витии,\nСвоих озлобленных сынов:\nЕсть место им в полях России\nСреди нечуждых им гробов."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Вяземскому.>", "content": "Любезный Вяземский, поэт и камергер…\n(Василья Львовича узнал ли ты манер?\nТак некогда письмо он начал к камергеру,\nУкрашенну ключом за Верность и за Веру)\nТак солнце и на нас взглянуло из-за туч!\nНа заднице твоей сияет тот же ключ.\nУра! хвала и честь поэту-камергеру.\nПожалуй, от меня поздравь княгиню Веру."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из записки к А. О. Россет.>", "content": "От вас узнал я плен Варшавы.\n< >\nВы были вестницею славы\nИ вдохновеньем для меня."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Бородинская годовщина", "content": "Великий день Бородина\nМы братской тризной поминая,\nТвердили: \"Шли же племена,\nБедой России угрожая;\nНе вся ль Европа тут была?\nА чья звезда ее вела!..\nНо стали ж мы пятою твердой\nИ грудью приняли напор\nПлемен, послушных воле гордой,\nИ равен был неравный спор.\nИ что ж? свой бедственный побег,\nКичась, они забыли ныне;\nЗабыли русской штык и снег,\nПогребший славу их в пустыне.\nЗнакомый пир их манит вновь —\nХмельна для них славянов кровь;\nНо тяжко будет им похмелье;\nНо долог будет сон гостей\nНа тесном, хладном новоселье,\nПод злаком северных полей!\nСтупайте ж к нам: вас Русь зовет!\nНо знайте, прошеные гости!\nУж Польша вас не поведет:\nЧерез ее шагнете кости!..\"\nСбылось – и в день Бородина\nВновь наши вторглись знамена\nВ проломы падшей вновь Варшавы;\nИ Польша, как бегущий полк,\nВо прах бросает стяг кровавый —\nИ бунт раздавленный умолк.\nВ боренье падший невредим;\nВрагов мы в прахе не топтали,\nМы не напомним ныне им\nТого, что старые скрижали\nХранят в преданиях немых;\nМы не сожжем Варшавы их;\nОни народной Немезиды\nНе узрят гневного лица\nИ не услышат песнь обиды\nОт лиры русского певца.\nНо вы, мутители палат,\nЛегкоязычные витии,\nВы, черни бедственный набат,\nКлеветники, враги России!\nЧто взяли вы?… Еще ли росс\nБольной, расслабленный колосс?\nЕще ли северная слава\nПустая притча, лживый сон?\nСкажите: скоро ль нам Варшава\nПредпишет гордый свой закон?\nКуда отдвинем строй твердынь?\nЗа Буг, до Ворсклы, до Лимана?\nЗа кем останется Волынь?\nЗа кем наследие Богдана?\nПризнав мятежные права,\nОт нас отторгнется ль Литва?\nНаш Киев дряхлый, златоглавый,\nСей пращур русских городов,\nСроднит ли с буйною Варшавой\nСвятыню всех своих гробов?\nВаш бурный шум и хриплый крик\nСмутили ль русского владыку?\nСкажите, кто главой поник?\nКому венец: мечу иль крику?\nСильна ли Русь? Война, и мор,\nИ бунт, и внешних бурь напор\nЕе, беснуясь, потрясали —\nСмотрите ж: всё стоит она!\nА вкруг ее волненья пали —\nИ Польши участь решена…\nПобеда! сердцу сладкий час!\nРоссия! встань и возвышайся!\nГреми, восторгов общий глас!..\nНо тише, тише раздавайся\nВокруг одра, где он лежит,\nМогучий мститель злых обид,\nКто покорил вершины Тавра,\nПред кем смирилась Эривань,\nКому суворовского лавра\nВенок сплела тройная брань.\nВосстав из гроба своего,\nСуворов видит плен Варшавы;\nВострепетала тень его\nОт блеска им начатой славы!\nБлагословляет он, герой,\nТвое страданье, твой покой,\nТвоих сподвижников отвагу,\nИ весть триумфа твоего,\nИ с ней летящего за Прагу\nМладого внука своего."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Эхо", "content": "Ревет ли зверь в лесу глухом,\nТрубит ли рог, гремит ли гром,\nПоет ли дева за холмом —\nНа всякой звук\nСвой отклик в воздухе пустом\nРодишь ты вдруг.\nТы внемлешь грохоту громов\nИ гласу бури и валов,\nИ крику сельских пастухов —\nИ шлешь ответ;\nТебе ж нет отзыва… Таков\nИ ты, поэт!\nЧем чаще празднует лицей\nСвою святую годовщину,\nТем робче старый круг друзей\nВ семью стесняется едину,\nТем реже он; тем праздник наш\nВ своем веселии мрачнее;\nТем глуше звон заздравных чаш,\nИ наши песни тем грустнее.\nТак дуновенья бурь земных\nИ нас нечаянно касались,\nИ мы средь пиршеств молодых\nДушою часто омрачались;\nМы возмужали; рок судил\nИ нам житейски испытанья,\n[И смерти дух] средь нас ходил\nИ назначал свои закланья.\nШесть мест упраздненных стоят,\nШести друзей не узрим боле,\nОни разбросанные спят —\nКто здесь, кто там на ратном по\nКто дома, кто в земле чужой,\nКого недуг, кого печали\nСвели во мрак земли сырой,\nИ надо всеми мы рыдали.\nИ мнится, очередь за мной,\nЗовет меня мой Дельвиг милый,\nТоварищ юности живой,\nТоварищ юности унылой,\nТоварищ песен молодых,\nПиров и чистых помышлений,\nТуда, в толпу теней родных\nНавек от нас утекший гений.\nТесней, о милые друзья,\nТесней наш верный круг составим,\nПочившим песнь окончил я,\nЖивых надеждою поздравим,\nНадеждой некогда опять\nВ пиру лицейском очутиться,\nВсех остальных еще обнять\nИ новых жертв уж не страшиться.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«И дале мы пошли – и страх обнял меня…»", "content": "I.\nII.\nИ дале мы пошли – и страх обнял меня.\nБесенок, под себя поджав свое копыто,\nКрутил ростовщика у адского огня.\nГорячий капал жир в копченое корыто.\nИ лопал на огне печеный ростовщик.\nА я: «Поведай мне: в сей казни что сокрыто?»\nВиргилий мне: \"Мой сын, сей казни смысл велик:\nОдно стяжание имев всегда в предмете,\nЖир должников своих сосал сей злой старик\nИ их безжалостно крутил на вашем свете.\"\nТут грешник жареный протяжно возопил:\n\"О, если б я теперь тонул в холодной Лете!\nО, если б зимний дождь мне кожу остудил!\nСто на сто я терплю: процент неимоверный!\" —\nТут звучно лопнул он – я взоры потупил.\nТогда услышал я (о диво!) запах скверный,\nКак будто тухлое разбилось яйцо,\nИль карантинный страж курил жаровней серной.\nЯ, нос себе зажав, отворотил лицо.\nНо мудрый вождь тащил меня всё дале, дале —\nИ, камень приподняв за медное кольцо,\nСошли мы вниз – и я узрел себя в подвале.\nТогда я демонов увидел черный рой,\nПодобный издали ватаге муравьиной —\nИ бесы тешились проклятою игрой:\nДо свода адского касалася вершиной\nГора стеклянная, [как Арарат] остра —\nИ разлегалася над темною равниной.\nИ бесы, раскалив как жар чугун ядра,\n[Пустили вниз его смердящими] когтями\nЯдро запрыгало – и гладкая гора,\nЗвеня, растрескалась колючими звездами.\nТогда других чертей нетерпеливый рой\nЗа жертвой кинулся с ужасными словами.\nСхватили под руки жену с ее сестрой,\nИ заголили их, и вниз пихнули с криком\nИ обе сидючи пустились вниз стрелой…\nПорыв отчаянья я внял в их вопле диком;\nСтекло их резало, впивалось в тело им —\nА бесы прыгали в веселии великом.\nЯ издали глядел – смущением томим."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Мальчику (Из Катулла)", "content": "Minister vetuli, puer.\nПьяной горечью Фалерна\nЧашу мне наполни, мальчик!\nТак Постумия велела,\nПредседательница оргий.\nВы же, воды, прочь теките\nИ струей, вину враждебной,\nСтрогих постников поите:\nЧистый нам любезен Бахус."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<В альбом А. О. Смирновой.>", "content": "В тревоге пестрой и бесплодной\nБольшого света и двора\nЯ сохранила взгляд холодный,\nПростое сердце, ум свободный\nИ правды пламень благородный\nИ как дитя была добра;\nСмеялась над толпою вздорной,\nСудила здраво и светло,\nИ шутки злости самой черной\nПисала прямо набело."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<В альбом кж. А. Д. Абамелек.>", "content": "Когда-то (помню с умиленьем)\nЯ смел вас няньчить с восхищеньем,\nВы были дивное дитя.\nВы расцвели – с благоговеньем\nВам ныне поклоняюсь я.\nЗа вами сердцем и глазами\nС невольным трепетом ношусь\nИ вашей славою и вами,\nКак нянька старая, горжусь."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Гнедичу.>", "content": "С Гомером долго ты беседовал один,\nТебя мы долго ожидали,\nИ светел ты сошел с таинственных вершин\nИ вынес нам свои скрижали.\nИ что ж? ты нас обрел в пустыне под шатром,\nВ безумстве суетного пира,\nПоющих буйну песнь и скачущих кругом\nОт нас созданного кумира.\nСмутились мы, твоих чуждаяся лучей.\nВ порыве гнева и печали\nТы проклял ли, пророк, бессмысленных детей,\nРазбил ли ты свои скрижали?\nО, ты не проклял нас. Ты любишь с высоты\nСкрываться в тень долины малой,\nТы любишь гром небес, но также внемлешь ты\nЖужжанью пчел над розой алой.\n[Таков прямой поэт. Он сетует душой\nНа пышных играх Мельпомены,\nИ улыбается забаве площадной\nИ вольности лубочной сцены,]\nТо Рим его зовет, то гордый Илион,\nТо скалы старца Оссиана,\nИ с дивной легкостью меж тем летает он\nВо след Бовы иль Еруслана."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Красавица", "content": "Всё в ней гармония, всё диво,\nВсё выше мира и страстей;\nОна покоится стыдливо\nВ красе торжественной своей;\nОна кругом себя взирает:\nЕй нет соперниц, нет подруг;\nКрасавиц наших бледный круг\nВ ее сияньи исчезает.\nКуда бы ты ни поспешал,\nХоть на любовное свиданье,\nКакое б в сердце ни питал\nТы сокровенное мечтанье, —\nНо встретясь с ней, смущенный, ты\nВдруг остановишься невольно,\nБлагоговея богомольно\nПеред святыней красоты."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "К ***", "content": "Нет, нет, не должен я, не смею, не могу\nВолнениям любви безумно предаваться;\nСпокойствие мое я строго берегу\nИ сердцу не даю пылать и забываться;\nНет, полно мне любить; но почему ж порой\nНе погружуся я в минутное мечтанье,\nКогда нечаянно пройдет передо мной\nМладое, чистое, небесное созданье,\nПройдет и скроется?… Ужель не можно мне\nЛюбуясь девою в печальном сладострастье.\nГлазами следовать за ней и в тишине\nБлагословлять ее на радость и на счастье,\nИ сердцем ей желать все блага жизни сей,\nВеселый мир души, беспечные досуги,\nВсё – даже счастие того, кто избран ей,\nКто милой деве даст название супруги."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "В альбом", "content": "Гонимый рока самовластьем\nОт пышной далеко Москвы,\nЯ буду вспоминать с участьем\nТо место, где цветете вы.\nСтоличный шум меня тревожит;\nВсегда в нем грустно я живу —\nИ ваша память только может\nОдна напомнить мне Москву."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "(Из Ксенофана Колофонского.)", "content": "Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают;\nВсе уж увенчаны гости; иной обоняет, зажмурясь,\nЛадана сладостный дым; другой открывает амфору,\nЗапах веселый вина разливая далече; сосуды\nСветлой студеной воды, золотистые хлебы, янтарный\nМед и сыр молодой – всё готово; весь убран цветами\nЖертвенник. Хоры поют. Но в начале трапезы, о други,\nДолжно творить возлиянья, вещать благовещие речи,\nДолжно бессмертных молить, да сподобят нас чистой душою\nПравду блюсти: ведь оно ж и легче. Теперь мы приступим:\nКаждый в меру свою напивайся. Беда не велика\nВ ночь, возвращаясь домой, на раба опираться; но слава\nГостю, который за чашей беседует мудро и тихо!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "(Из Афенея.)", "content": "Славная флейта, Феон, здесь лежит. Предводителя хоров\nСтарец, ослепший от лет, некогда Скирпал родил\nИ, вдохновенный, нарек младенца Феоном. За чашей\nСладостно Вакха и муз славил приятный Феон.\nСлавил и Ватала он, молодого красавца: прохожий!\nМимо гробницы спеша, вымолви: здравствуй Феон!\nБог веселый винограда\nПозволяет нам три чаши\nВыпивать в пиру вечернем.\nПервую во имя граций,\nОбнаженных и стыдливых,\nПосвящается вторая\nКраснощекому здоровью,\nТретья дружбе многолетной.\nМудрый после третьей чаши\nВсе венки с [главы] слагает\nИ творит уж возлиянья\nБлагодатному Морфею.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "В альбом", "content": "Долго сих листов заветных\nНе касался я пером;\nВиноват, в столе моем\nУж давно без строк приветных\nЗалежался твой альбом.\nВ именины, очень кстати,\nПожелать тебе я рад\nМного всякой благодати,\nМного сладостных отрад, —\nНа Парнасе много грома,\nВ жизни много тихих дней\nИ на совести твоей\nНи единого альбома\nОт красавиц, от друзей."}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "* * *\nЮноша! скромно пируй, и шумную Вакхову влагу\nС трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Вино. (Ион Хиосский)", "content": "Злое дитя, старик молодой, властелин добронравный,\nГордость внушающий нам, шумный заступник любви!\nЦарей потомок Меценат,\nМой покровитель стародавный,\nИные колесницу мчат\nВ ристалище под пылью славной\nИ, заповеданной ограды\nКасаясь жгучим колесом,\nПобедной ждут себе награды\n[И] [мнят быть] [равны] [с божеством].\nДругие на свою главу\nСбирают титла знамениты,\nНепостоянные квириты\nИм предают молву.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Гусар", "content": "Скребницей чистил он коня,\nА сам ворчал, сердясь не в меру:\n\"Занес же вражий дух меня\nНа распроклятую квартеру!\nЗдесь человека берегут,\nКак на турецкой перестрелке,\nНасилу щей пустых дадут,\nА уж не думай о горелке.\nЗдесь на тебя как лютый зверь\nГлядит хозяин, а с хозяйкой —\nНе бось, не выманишь за дверь\nЕе ни честью, ни нагайкой.\nТо ль дело Киев! Что за край!\nВалятся сами в рот галушки,\nВином – хоть пару поддавай,\nА молодицы-молодушки!\nЕй-ей, не жаль отдать души\nЗа взгляд красотки \nОдним, одним не хороши…\"\n– А чем же? расскажи, служивый.\nОн стал крутить свой длинный ус\nИ начал: \"Молвить без обиды,\nТы, хлопец, может быть, не трус,\nДа глуп, а мы видали виды.\nНу, слушай: около Днепра\nСтоял наш полк; моя хозяйка\nБыла пригожа и добра,\nА муж-то помер, замечай-ка!\nВот с ней и подружился я;\nЖивем согласно, так что любо:\nПрибью – Марусинька моя\nСловечка не промолвит грубо;\nНапьюсь – уложит, и сама\nОпохмелиться приготовит;\nМигну бывало: Эй, кума! —\nКума ни в чем не прекословит.\nКажись: о чем бы горевать?\nЖиви в довольстве, безобидно;\nДа нет: я вздумал ревновать.\nЧто делать? враг попутал видно.\nЗачем бы ей, стал думать я,\nВставать до петухов? кто просит?\nШалит Марусинька моя;\nКуда ее лукавый носит?\nЯ стал присматривать за ней.\nРаз я лежу, глаза прищуря,\n(А ночь была тюрьмы черней,\nИ на дворе шумела буря)\nИ слышу: кумушка моя\nС печи тихохонько прыгнула,\nСлегка обшарила меня,\nПрисела к печке, уголь вздула\nИ свечку тонкую зажгла,\nДа в уголок пошла со свечкой,\nТам с полки скляночку взяла\nИ, сев на веник перед печкой,\nРазделась донага; потом\nИз склянки три раза хлебнула,\nИ вдруг на венике верхом\nВзвилась в трубу – и улизнула.\nЭге! смекнул в минуту я:\nКума-то, видно, басурманка!\nПостой, голубушка моя!..\nИ с печки слез – и вижу: склянка.\nПонюхал: кисло! что за дрянь!\nПлеснул я на пол: что за чудо?\nПрыгнул ухват, за ним лохань,\nИ оба в печь. Я вижу: худо!\nГляжу: под лавкой дремлет кот;\nИ на него я брызнул склянкой —\nКак фыркнет он! я: брысь!.. И вот\nИ он туда же за лоханкой.\nЯ ну кропить во все углы\nС плеча, во что уж ни попало;\nИ всё: горшки, скамьи, столы,\nМарш! марш! всё в печку поскакало.\nКой чорт! подумал я; теперь\nИ мы попробуем! и духом\nВсю склянку выпил; верь не верь —\nНо к верху вдруг взвился я пухом.\nСтремглав лечу, лечу, лечу,\nКуда, не помню и не знаю;\nЛишь встречным звездочкам кричу:\nПравей!.. и на земь упадаю.\nГляжу: гора. На той горе\nКипят котлы; поют, играют,\nСвистят и в мерзостной игре\nЖида с лягушкою венчают.\nЯ плюнул и сказать хотел…\nИ вдруг бежит моя Маруся:\nДомой! кто звал тебя, пострел?\nТебя съедят! Но я, не струся;\nДомой? да! чорта с два! почем\nМне знать дорогу? – Ах, он странный!\nВот кочерга, садись верьхом\nИ убирайся, окаянный.\n– Чтоб я, я сел на кочергу,\nГусар присяжный! Ах ты, дура!\nИли предался я врагу?\nИль у тебя двойная шкура?\nКоня! – На, дурень, вот и конь. —\nИ точно; конь передо мною,\nСкребет копытом, весь огонь,\nДугою шея, хвост трубою.\n– Садись. – Вот сел я на коня,\nИщу уздечки, – нет уздечки.\nКак взвился, как понес меня —\nИ очутились мы у печки.\nГляжу; всё так же; сам же я\nСижу верьхом, и подо мною\nНе конь – а старая скамья:\nВот что случается порою\".\nИ стал крутить он длинный ус,\nПрибавя: \"Молвить без обиды,\nТы, хлопец, может быть, не трус,\nДа глуп а мы видали виды\".\nЦарь увидел пред собой\nСтолик с шахмат<ной> доской.\nВот на шахматную доску\nРать солдатиков из воску\nОн расставил в стройный ряд.\nГрозно куколки стоят,\nПодбоченясь на лошадках,\nВ [коленкоровых] перчатках,\nВ оперенных шишачках,\nС палашами на плечах.\nТут лохань перед собою\nПриказал налить водою;\nПлавать он пустил по ней\nТьму прекрасных кораблей,\nБарок, каторог и шлюпок\nИз ореховых скорлупок —\n< >\n< >\nА прозрачные ветрильцы\nБудто бабочкины крильцы.\nФранцузских рифмачей суровый судия,\nО классик Депрео, к тебе взываю я:\nХотя постигнутый неумолимым роком\nВ своем отечестве престал ты быть пророком,\nХоть дерзких умников простерлася рука\nНа лавры твоего густого парика;\nХотя, растрепанный новейшей вольной школой,\nК ней в гневе обратил ты свой затылок голый,\nНо я молю тебя, поклонник верный твой —\nБудь мне вожатаем. Дерзаю за тобой\nЗанять кафедру ту, с которой в прежни лета\nТы слишком превознес достоинства сонета,\nНо где торжествовал твой здравый приговор\nГлупцам минувших лет, вранью тогдашних пор.\n[Новейшие врали вралей старинных стоят —\nИ слишком уж меня их бредни беспокоят.\nУжели всё молчать, да слушать? О беда!..\nНет, всё им выскажу однажды за всегда.]\nО вы, которые, восчувствовав отвагу,\nХватаете перо, мараете бумагу,\nТисненью предавать труды свои спеша,\nПостойте – наперед узнайте, чем душа\nУ вас исполнена – прямым ли вдохновеньем\nИль необдуманным одним поползновеньем,\nИ чешется у вас рука по пустякам,\nИль вам не верят в долг, а деньги нужны вам.\nНе лучше ль стало б вам с надеждою смиренной\nЗаняться службою гражданской иль военной,\nС хваленым Ж<уковым> табачный торг завесть\nИ снискивать в труде себе барыш и честь,\nЧем объявления совать во все журналы,\n[Вельможе пошлые [кропая] мадригалы,\nНад меньшей собратьей в поту лица острясь,\nИль выше мнения отважно вознесясь,\nС оплошной публики (как некие писаки)\nПодписку собирать – на будущие враки…]\nВ поле чистом серебрится\nСнег волнистый и рябой,\n[Светит месяц], тройка мчится\nПо дороге столбовой.\nПой: в часы дорожной скуки,\nНа дороге, в тьме <ночной>\nСладки мне родные звуки\nЗвонкой песни удалой.\nПой, ямщик! Я [молча], жадно\nБуду слушать голос твой.\nМесяц ясный светит хладно,\nГрустен ветра дальный вой.\n[Пой: \"Лучинушка, лучина,\nЧто же не светло горишь?\"]\nСват Иван, как пить мы станем,\nНепременно уж помянем\nТрех Матрен, Луку с Петром,\nДа Пахомовну потом.\nМы живали с ними дружно,\nУж как хочешь – будь что будь —\nЭтих надо помянуть,\nПомянуть нам этих нужно.\nПоминать, так поминать,\nНачинать, так начинать,\nЛить, так лить, разлив разливом.\nНачинай-ка, сват, пора.\nТрех Матрен, Луку, Петра\nВ первый<?> раз<?> помянем пивом,\nА Пахомовну потом\nПирогами да вином,\nДа еще ее помянем:\nСказки сказывать мы станем —\nМастерица ведь была\nИ откуда что брала.\nА куды разумны шутки,\nПриговорки, прибаутки,\nНебылицы, былины\nПравославной старины!..\nСлушать, так душе отрадно.\nИ не пил бы и не ел,\nВсё бы слушал да сидел.\nКто придумал их так ладно?\nСтариков когда-нибудь\n(Жаль, теперь нам <не> досужно)\nНадо будет помянуть —\nПомянуть и этих нужно…\nСлушай, сват, начну первой,\nСказка будет за тобой.\nЧу, пушки грянули! крылатых кораблей\nПокрылась облаком [станица боевая],\nКорабль вбежал в Неву – и вот среди зыбей\nКачаясь плавает, как [лебедь молодая].\n[Ликует русский флот. Широкая Нева\nБез ветра, в ясный день глубоко взволновалась.]\nШирокая волна плеснула в острова\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Будрыс и его сыновья", "content": "Три у Будрыса сына, как и он, три литвина.\nОн пришел толковать с молодцами.\n\"Дети! седла чините, лошадей проводите,\nДа точите мечи с бердышами.\nСправедлива весть эта: на три стороны света\nТри замышлены в Вильне похода.\nПаз идет на поляков, а Ольгерд на прусаков,\nА на русских Кестут воевода.\nЛюди вы молодые, силачи удалые\n(Да хранят вас литовские боги!),\nНынче сам я не еду, вас я шлю на победу;\nТрое вас, вот и три вам дороги.\nБудет всем по награде: пусть один в Новеграде\nПоживится от русских добычей.\nЖены их, как в окладах, в драгоценных нарядах;\nДомы полны; богат их обычай.\nА другой от прусаков, от проклятых крыжаков,\nМожет много достать дорогого,\nДенег с целого света, сукон яркого цвета;\nЯнтаря – что песку там морского.\nТретий с Пазом на ляха пусть ударит без страха:\nВ Польше мало богатства и блеску,\nСабель взять там не худо; но уж верно оттуда\nПривезет он мне на дом невестку.\nНет на свете царицы краше польской девицы.\nВесела – что котенок у печки —\nИ как роза румяна, а бела, что сметана;\nОчи светятся будто две свечки!\nБыл я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже\nИ оттуда привез себе жонку;\nВот и век доживаю, а всегда вспоминаю\nПро нее, как гляжу в ту сторонку.\"\nСыновья с ним простились и в дорогу пустились.\nЖдет, пождет их старик домовитый,\nДни за днями проводит, ни один не приходит.\nБудрыс думал: уж видно убиты!\nСнег на землю валится, сын дорогою мчится,\nИ под буркою ноша большая.\n«Чем тебя наделили? что там? Ге! не рубли ли?»\n– «Нет, отец мой; полячка младая».\nСнег пушистый валится; всадник с ношею мчится,\nЧерной буркой ее покрывая.\n«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»\n– «Нет, отец мой; полячка младая.»\nСнег на землю валится, третий с ношею мчится,\nЧерной буркой ее прикрывает.\nСтарый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет,\nА гостей на три свадьбы сзывает."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Воевода", "content": "Поздно ночью из похода\nВоротился воевода.\nОн слугам велит молчать;\nВ спальню кинулся к постеле;\nДернул полог… В самом деле!\nНикого; пуста кровать.\nИ, мрачнее черной ночи,\nОн потупил грозны очи,\nСтал крутить свой сивый ус…\nРукава назад закинул,\nВышел вон, замок задвинул;\n\"Гей, ты, кликнул, чортов кус!\nА зачем нет у забора\nНи собаки, ни затвора?\nЯ вас, хамы! – Дай ружье;\nПриготовь мешок, веревку,\nДа сними с гвоздя винтовку.\nНу, за мною!.. Я ж ее!\"\nПан и хлопец под забором\nТихим крадутся дозором,\nВходят в сад – и сквозь ветвей,\nНа скамейке у фонтана,\nВ белом платье, видят, панна\nИ мужчина перед ней.\nГоворит он: \"Всё пропало,\nЧем лишь только я, бывало,\nНаслаждался, что любил:\nБелой груди воздыханье,\nНежной ручки пожиманье…\nВоевода всё купил.\nСколько лет тобой страдал я,\nСколько лет тебя искал я!\nОт меня ты отперлась.\nНе искал он, не страдал он;\nСеребром лишь побряцал он,\nИ ему ты отдалась.\nЯ скакал во мраке ночи\nМилой панны видеть очи,\nРуку нежную пожать;\nПожелать для новоселья\nМного лет ей и веселья,\nИ потом навек бежать.\"\nПанна плачет и тоскует,\nОн колени ей целует,\nА сквозь ветви те глядят,\nРужья на земь опустили,\nПо патрону откусили,\nВбили шомполом заряд.\nПодступили осторожно.\n«Пан мой, целить мне не можно,»\nБедный хлопец прошептал: —\n\"Ветер, что ли; плачут очи,\nДрожь берет; в руках нет мочи,\nПорох в полку не попал.\" —\n– \"Тише ты, гайдучье племя!\nБудешь плакать, дай мне время!\nСыпь на полку… Наводи…\nЦель ей в лоб. Левее… выше.\nС паном справлюсь сам. Потише;\nПрежде я; ты погоди\".\nВыстрел по саду раздался.\nХлопец пана не дождался;\nВоевода закричал,\nВоевода пошатнулся…\nХлопец видно промахнулся:\nПрямо в лоб ему попал.\nКогда б не смутное влеченье\nЧего-то жаждущей души,\nЯ здесь остался б – наслажденье\nВкушать в неведомой тиши:\nЗабыл бы всех желаний трепет,\nМечтою б целый мир назвал —\nИ всё бы слушал этот лепет,\nВсё б эти ножки целовал…\nКолокольчики звенят,\nБарабанчики гремят,\nА люди-то, люди —\nОй люшеньки-люли!\nА люди-то, люди\nНа цыганочку глядят.\nА цыганочка то пляшет,\nВ барабанчики то бьет,\nТо ширинкой алой машет,\nЗаливается-поет:\n\"Я плясунья, я певица,\nВорожить я мастерица\".\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Осень. (отрывок)", "content": "Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?\nДержавин.\nI.\nII.\nIII.\nIV.\nV.\nVI.\nVII.\nVIII.\nIX.\nX.\nXI.\nXII.\n* * *\n* * *\nОктябрь уж наступил – уж роща отряхает\nПоследние листы с нагих своих ветвей;\nДохнул осенний хлад – дорога промерзает.\nЖурча еще бежит за мельницу ручей,\nНо пруд уже застыл; сосед мой поспешает\nВ отъезжие поля с охотою своей,\nИ страждут озими от бешеной забавы,\nИ будит лай собак уснувшие дубравы.\nТеперь моя пора: я не люблю весны;\nСкучна мне оттепель; вонь, грязь – весной я болен;\nКровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.\nСуровою зимой я более доволен,\nЛюблю ее снега; в присутствии луны\nКак легкий бег саней с подругой быстр и волен,\nКогда под соболем, согрета и свежа,\nОна вам руку жмет, пылая и дрожа!\nКак весело, обув железом острым ноги,\nСкользить по зеркалу стоячих, ровных рек!\nА зимних праздников блестящие тревоги?…\nНо надо знать и честь; полгода снег да снег,\nВедь это наконец и жителю берлоги,\nМедведю надоест. Нельзя же целый век\nКататься нам в санях с Армидами младыми,\nИль киснуть у печей за стеклами двойными.\nОх, лето красное! любил бы я тебя,\nКогда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.\nТы, все душевные способности губя,\nНас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;\nЛишь как бы напоить, да освежить себя —\nИной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи,\nИ, проводив ее блинами и вином,\nПоминки ей творим мороженым и льдом.\nДни поздней осени бранят обыкновенно,\nНо мне она мила, читатель дорогой,\nКрасою тихою, блистающей смиренно.\nТак нелюбимое дитя в семье родной\nК себе меня влечет. Сказать вам откровенно,\nИз годовых времен я рад лишь ей одной,\nВ ней много доброго; любовник не тщеславный,\nЯ нечто в ней нашел мечтою своенравной.\nКак это объяснить? Мне нравится она,\nКак, вероятно, вам чахоточная дева\nПорою нравится. На смерть осуждена,\nБедняжка клонится без ропота, без гнева.\nУлыбка на устах увянувших видна;\nМогильной пропасти она не слышит зева;\nИграет на лице еще багровый цвет.\nОна жива еще сегодня, завтра нет.\nУнылая пора! очей очарованье!\nПриятна мне твоя прощальная краса —\nЛюблю я пышное природы увяданье,\nВ багрец и в золото одетые леса,\nВ их сенях ветра шум и свежее дыханье,\nИ мглой волнистою покрыты небеса,\nИ редкий солнца луч, и первые морозы,\nИ отдаленные седой зимы угрозы.\nИ с каждой осенью я расцветаю вновь;\nЗдоровью моему полезен русской холод;\nК привычкам бытия вновь чувствую любовь:\nЧредой слетает сон, чредой находит голод;\nЛегко и радостно играет в сердце кровь,\nЖелания кипят – я снова счастлив, молод,\nЯ снова жизни полн – таков мой организм\n(Извольте мне простить ненужный прозаизм).\nВедут ко мне коня; в раздолии открытом,\nМахая гривою, он всадника несет,\nИ звонко под его блистающим копытом\nЗвенит промерзлый дол, и трескается лед.\nНо гаснет краткий день, и в камельке забытом\nОгонь опять горит – то яркий свет лиет,\nТо тлеет медленно – а я пред ним читаю,\nИль думы долгие в душе моей питаю.\nИ забываю мир – и в сладкой тишине\nЯ сладко усыплен моим воображеньем,\nИ пробуждается поэзия во мне:\nДуша стесняется лирическим волненьем,\nТрепещет и звучит, и ищет, как во сне,\nИзлиться наконец свободным проявленьем —\nИ тут ко мне идет незримый рой гостей,\nЗнакомцы давние, плоды мечты моей.\nИ мысли в голове волнуются в отваге,\nИ рифмы легкие навстречу им бегут,\nИ пальцы просятся к перу, перо к бумаге,\nМинута – и стихи свободно потекут.\nТак дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,\nНо чу! – матросы вдруг кидаются, ползут\nВверх, вниз – и паруса надулись, ветра полны;\nГромада двинулась и рассекает волны.\nПлывет. Куда ж нам плыть?…\n…………………………\n…………………………\nНе дай мне бог сойти с ума.\nНет, легче посох и сума;\nНет, легче труд и глад.\nНе то, чтоб разумом моим\nЯ дорожил; не то, чтоб с ним\nРасстаться был не рад:\nКогда б оставили меня\nНа воле, как бы резво я\nПустился в темный лес!\nЯ пел бы в пламенном бреду,\nЯ забывался бы в чаду\nНестройных, чудных грез.\nИ я б заслушивался волн,\nИ я глядел бы, счастья полн,\nВ пустые небеса;\nИ силен, волен был бы я,\nКак вихорь, роющий поля,\nЛомающий леса.\nДа вот беда: сойди с ума,\nИ страшен будешь как чума,\nКак раз тебя запрут,\nПосадят на цепь дурака\nИ сквозь решетку как зверка\nДразнить тебя придут.\nА ночью слышать буду я\nНе голос яркий соловья,\nНе шум глухой дубров —\nА крик товарищей моих\nДа брань смотрителей ночных\nДа визг, да звон оков.\n<Дук.>\nВам объяснять правления начала\nИзлишним было б для меня трудом —\nНе нужно вам ничьих советов. – Знаньем\nПревыше сами вы всего. Мне только\nВо всем на вас осталось положиться.\nНародный дух, [законы], ход правленья\nПостигли вы верней, чем кто б то ни был.\nВот вам наказ: желательно б нам было,\nЧтоб от него не [отшатнулись] вы.\nПозвать к нам Анджело.\nКаков он будет\nПо мненью вашему на нашем месте?\nВы знаете, что нами он назначен\nНас заменить в отсутствии, что мы\nИ милостью <и> страхом облекли\nНаместника всей нашей власти, что же\nОб нем вы мните?\nЕ<скал.>\nЕсли в целой Вене\nСей почести достоин кто-нибудь,\nТак это Анджело.\n<Дук.>\nВот он идет.\nА<нджело.>\nПослушен вашей милостивой воле,\nСпешу принять я ваши приказанья.\n<Дук.>\nАнджело, жизнь твоя являет\nТо, что с тобою совершится впредь."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Плетневу.>", "content": "Ты хочешь, мой [наперсник строгой],\nБоев парнасских судия,\nЧтоб тревогой\n< >\nНа прежний лад настроя,\nДавно забытого героя,\nКогда-то бывшего в чести,\nОпять на сцену привести.\nТы говоришь:\nОнегин жив, и будет он\nЕще нескоро схоронен.\nО нем вестей ты много знаешь,\n[И с Петербурга и Москвы]\n[Возьмут оброк его главы]"}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "* * *\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *\nЯ возмужал [среди] печальных бурь,\nИ дней моих поток, так долго мутный,\n[Теперь утих] [дремотою минутной]\nИ отразил небесную лазурь.\n[Надолго ли?… а кажется прошли\nДни мрачных бурь, дни горьких искушений]\nПора, мой друг, порa! [покоя] сердце просит —\nЛетят за днями дни, и каждый час уносит\nЧастичку бытия, а мы с тобой вдвоем\nПредполагаем жить, и глядь – как раз – умрем.\nНа свете счастья нет, но есть покой и воля.\nДавно завидная мечтается мне доля —\nДавно, усталый раб, замыслил я побег\nВ обитель дальную трудов и чистых нег.\nОн между нами жил\nСредь племени ему чужого, злобы\nВ душе своей к нам не питал, и мы\nЕго любили. Мирный, благосклонный,\nОн посещал беседы наши. С ним\nДелились мы и чистыми мечтами\nИ песнями (он вдохновен был свыше\nИ с высока взирал на жизнь). Нередко\nОн говорил о временах грядущих,\nКогда народы, распри позабыв,\nВ великую семью соединятся.\nМы жадно слушали поэта. Он\nУшел на запад – и благословеньем\nЕго мы проводили. Но теперь\nНаш мирный гость нам стал врагом – и ядом\nСтихи свои, в угоду черни буйной,\nОн напояет. Издали до нас\nДоходит голос злобного поэта,\nЗнакомый голос!.. боже! освяти\nВ нем сердце правдою твоей и миром\nИ возврати ему\nВезувий зев открыл – дым хлынул клубом – пламя\nШироко развилось, как боевое знамя.\nЗемля волнуется – с шатнувшихся колонн\nКумиры падают! Народ, гонимый [страхом],\nПод каменным дождем, [под воспаленным прахом],\nТолпами, стар и млад, бежит из града вон.\nСтою печален на кладбище.\nГляжу кругом – обнажено\nСвятое смерти пепелище\nИ степью лишь окружено.\nИ мимо вечного ночлега\nДорога сельская лежит,\nПо ней рабочая телега\nизредка стучит.\nОдна равнина справа, слева.\nНи речки, ни холма, ни древа.\nКой-где чуть видятся кусты.\nНемые камни и могилы\nИ деревянные кресты\nОднообразны и унылы."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Песни западных славян", "content": "Предисловие\nБольшая часть этих песен взята мною из книги, вышедшей в Париже в конце 1827 года, под названием \n\nНеизвестный издатель говорил в своем предисловии, что, собирая некогда безыскусственные песни полудикого племени, он не думал их обнародовать, но что потом, заметив распространяющийся вкус к произведениям иностранным, особенно к тем, которые в своих формах удаляются от классических образцов, вспомнил он о собрании своем и, по совету друзей, перевел некоторые из сих поэм, и проч. Сей неизвестный собиратель был не кто иной, как Мериме, острый и оригинальный писатель, автор Театра Клары Газюль, Хроники времен Карла IX, Двойной Ошибки и других произведений, чрезвычайно замечательных в глубоком и жалком упадке нынешней французской литературы. Поэт Мицкевич, критик зоркий и тонкий и знаток в словенской поэзии, не усумнился в подлинности сих песен, а какой-то ученый немец написал о них пространную диссертацию.\nМне очень хотелось знать, на чем основано изобретение странных сих песен: С. А. Соболевский, по моей просьбе писал о том к Мериме, с которым был он коротко знаком, и в ответ получил следующее письмо:\nParis. 18 janvier 1835.\nJe croyais, Monsieur, que la Guzla n'avait eu que sept lecteurs, vous, moi et le prote compris; je vois avec bien du plaisir que j'en puis compter deux de plus ce qui forme un joli total de neuf et confirme le proverbe que nul n'est prophfète en son pays. Je répondrai candidement àvos questions. La Guzla a ete cornposée par moi pour deux motifs, dont le premier était de me moquer de la couleur locale dans laquelle nous nous jetions àplein collier vers l'an de grâce 1827. Pour vous rendre compte de l'autre motif je suis obligé de vous conter une histoire. En cette même année 1827, un de mes amis et moi nons avions formé le projet de faire un voyage en Italie. Nous etions devant une carte traçant au crayon notre itinéraire; arrivés à Venise, sur la carte s'entend, et ennuyés des anglais et des allemands que nous rencontrions, je proposai d'aller à Trieste, puis de là à Raguse. La proposition fut adoptée, mais nous étions fort légers d'argent et cette «douleur nompareille» comme dit Rabelais nous arrêtait au milieu de nos plans. Je proposai alors d'écrire d'avance notre voyage, de le vendre а un libraire et d'employer le prix àvoir si nous nous étions beaucoup trompés. Je demandai pour ma part àcolliger les poésies populaires et àles traduire, on me mit au défi, et le lendemain j'apportai àmon compagnon de voyage cinq ou six de ces traductions. Je passais l'automne àla campagne. On déjeunait àmidi et je me levais а dix heures, quand j'avais fumé un ou deux cigares ne sachant que faire, avant que les femmes ne paraissent au salon, j'écrivais une ballade. Il en résulta un petit volume que je publiai en grand secret et qui mystifia deux ou trois personnes. Voici les sources où j'ai puisé cette couleur locale tant vantée: d'abord une petite brochure d'un consul de France à Bonialouka. J'en ai oublié le titre, l'analyse en serait facile. L'auteur cherche àprouver que les Bosniaques sont de fiers cochons, et il en donne d'assez bonnes raisons. Il cite par-ci par-làquelques mots illyriques pour faire parade de son savoir (il en savait peut-être autant que moi). J'ai recueilli ces mots avec soin et les ai mis dans mes notes. Puis j'avais lu le chapitre intitulé. De'costumi dei Morlachi, dans le voyage en Dalmatie de Fortis. Il a donné le texte et la traduction de la complainte de la femme de Hassan Aga qui est réellement illyrique; mais cette traduction était en vers. Je me donnai une peine infinie pour avoir une traduction littérale en comparant les mots du texte qui étaient répétés avec l'interprétation de l'abbé Fortis. A force de patience, j'obtins le mot àmot, mais j'etais embarrassé encore sur quelques points. Je m'adressai àun de mes amis qui sait le russe. Je lui lisais le texte en le prononçant àl'italienne, et il le comprit presque entièrement. Le bon fut, que Nodier qui avait déterré Fortis et la ballade Hassan Aga, et l'avait traduite sur la traduction poétique de l'abbé en la poétisant encore dans sa prose, Nodier cria comme un aigle que je l'avais pillé. Le premier vers illyrique est:\nScto se bieli u  zelenoi\nFortis a traduit:\nChe mai biancheggia nel verde Bosco\nNodier a traduit bosco par ; c'etait mal tomber, car on me dit que veut dire colline. Voilàmon histoire. Faites mes excuses à M. Pouchkine. Je suis fier et honteux àla fois de l'avoir attrapé, ипроч.\n1. Видение короля.\nКороль ходит большими шагами\nВзад и вперед по палатам;\nЛюди спят – королю лишь не спится:\nКороля султан осаждает,\nГолову отсечь ему грозится\nИ в Стамбул отослать ее хочет.\nЧасто он подходит к окошку;\nНе услышит ли какого шума?\nСлышит, воет ночная птица,\nОна чует беду неминучу,\nСкоро ей искать новой кровли\nДля своих птенцов горемычных.\nНе сова воет в Ключе-граде,\nНе луна Ключ-город озаряет,\nВ церкви божией гремят барабаны,\nВся свечами озарена церковь.\nНо никто барабанов не слышит,\nНикто света в церкви божией не видит,\nЛишь король то слышал и видел;\nИз палат своих он выходит\nИ идет один в божию церковь.\nСтал на паперти, дверь отворяет…\nУжасом в нем замерло сердце,\nНо великую творит он молитву\nИ спокойно в церковь божию входит.\nТут он видит чудное виденье:\nНа помосте валяются трупы,\nМежду ими хлещет кровь ручьями,\nКак потоки осени дождливой.\nОн идет, шагая через трупы,\nКровь по щиколку\nему досягает…\nГоре! в церкви турки и татары\nИ предатели, враги \nНа амвоне сам султан безбожный,\nДержит он на-голо саблю,\nКровь по сабле свежая струится\nС вострия до самой рукояти.\nКороля незапный обнял холод:\nТут же видит он отца и брата.\nПред султаном старик бедный справа,\nУниженно стоя на коленах,\nПодает ему свою корону;\nСлева, также стоя на коленах,\nЕго сын, Радивой окаянный,\nБасурманскою чалмою покрытый\n(С тою самою веревкою, которой\nУдавил он несчастного старца),\nКрай полы у султана целует,\nКак холоп, наказанный \nИ султан безбожный, усмехаясь,\nВзял корону, растоптал ногами,\nИ промолвил потом Радивою:\n\"Будь над Боснией моей ты властелином,\nДля гяур-християн беглербеем\".\nИ отступник бил челом султану,\nТрижды пол окровавленный целуя.\nИ султан прислужников кликнул\nИ сказал: \"Дать кафтан Радивою!\nНе бархатный кафтан, не парчевый,\nА содрать на кафтан Радивоя\nКожу с брата его родного\".\nБусурмане на короля наскочили,\nДо-нага всего его раздели,\nАтаганом ему кожу вспороли,\nСтали драть руками и зубами,\nОбнажили мясо и жилы,\nИ до самых костей ободрали,\nИ одели кожею Радивоя.\nГромко мученик господу взмолился:\n\"Прав ты, боже, меня наказуя!\nПлоть мою предай на растерзанье,\nЛишь помилуй мне душу, Иисусе!\"\nПри сем имени церковь задрожала,\nВсё внезапно утихнуло, померкло, —\nВсё исчезло – будто не бывало.\nИ король ощупью в потемках\nКое-как до двери добрался\nИ с молитвою на улицу вышел.\nБыло тихо. С высокого неба\nГород белый луна озаряла.\nВдруг взвилась из-за города бомба,\nИ пошли бусурмане на приступ.\n2. Янко Марнавич\nЧто в разъездах бей Янко Марнавич?\nЧто ему дома не сидится?\nОтчего двух ночей он сряду\nПод одною кровлей не ночует?\nАли недруги его могучи?\nАль боится он кровомщенья?\nНе боится бей Янко Марнавич\nНи врагов своих, ни кровомщенья.\nНо он бродит, как гайдук бездомный\nС той поры, как Кирила умер.\nВ церкви Спаса они братовались,\nИ были по богу братья;\nНо Кирила несчастливый умер\nОт руки им избранного брата.\nВеселое было пированье,\nМного пили меду и горелки;\nОхмелели, обезумели гости,\nДва могучие беи побранились,\nЯнко выстрелил из своего пистоля,\nНо рука его пьяная дрожала.\nВ супротивника своего не попал он,\nА попал он в своего друга.\nС того времени он тоскуя бродит,\nСловно вол, ужаленный змиею.\nНаконец он на родину воротился\nИ вошел в церковь святого Спаса.\nТам день целый он молился богу,\nГорько плача и жалостно рыдая.\nНочью он пришел к себе на дом\nИ отужинал со своей семьею,\nПотом лег и жене своей молвил;\n\"Посмотри, жена, ты в окошко.\nВидишь ли церковь Спаса отселе?\"\nЖена встала, в окошко поглядела\nИ сказала: \"На дворе полночь,\nЗа рекою густые туманы,\nЗа туманом ничего не видно\".\nПовернулся Янко Марнавич\nИ тихонько стал читать молитву.\nПомолившись, он опять ей молвил:\n«Посмотри, что ты видишь в окошко?»\nИ жена, поглядев, отвечала:\n\"Вижу, вон, малый огонечек\nЧуть-чуть брезжит в темноте за рекою\".\nУлыбнулся Янко Марнавич\nИ опять стал тихонько молиться.\nПомолясь, он опять жене молвил:\n\"Отвори-ка, женка, ты окошко:\nПосмотри, что там еще видно?\"\nИ жена, поглядев, отвечала:\n\"Вижу я на реке сиянье,\nБлизится оно к нашему дому\".\nБей вздохнул и с постели свалился.\nТут и смерть ему приключилась.\n3. Битва у Зеницы-Великой.\nРадивой поднял желтое знамя:\nОн идет войной на бусурмана.\nА далматы, завидя наше войско,\nСвои длинные усы закрутили,\nНа бекрень надели свои шапки\nИ сказали: \"Возьмите нас с собою:\nМы хотим воевать бусурманов\".\nРадивой дружелюбно их принял\nИ сказал им: «Милости просим!»\nПерешли мы заповедную речку,\nСтали жечь турецкие деревни,\nА жидов на деревьях вешать.\nБеглербей со своими бошняками\nПротив нас пришел из Банялуки;\nНо лишь только заржали их кони,\nИ на солнце их кривые сабли\nЗасверкали у Зеницы-Великой,\nРазбежались изменники далматы;\nОкружили мы тогда Радивоя\nИ сказали: \"Господь бог поможет,\nМы домой воротимся с тобою\nИ расскажем эту битву нашим детям\".\nСтали биться мы тогда жестоко,\nВсяк из нас троих воинов стоил;\nКровью были покрыты наши сабли\nС острия по самой рукояти.\nНо когда через речку стали\nТесной кучкою мы переправляться,\nСелихтар с крыла на нас ударил\nС новым войском, с конницею свежей.\nРадивой сказал тогда нам: \"Дети,\nСлишком много собак-бусурманов,\nНам управиться с ними невозможно.\nКто не ранен, в лес беги скорее\nИ спасайся там от Селихтара\".\nВсех-то нас оставалось двадцать,\nВсе друзья, родные Радивою,\nНо и тут нас пало девятнадцать;\nЗакричал Георгий Радивою:\n\"Ты садись, Радивой, поскорее\nНа коня моего вороного;\nЧерез речку вплавь переправляйся,\nКонь тебя из погибели вымчит\".\nРадивой Георгия не послушал,\nНаземь сел, поджав под себя ноги.\nТут враги на него наскочили,\nОтрубили голову Радивою.\n4. Феодор и Елена\n………………………\n………………………\nСтамати был стар и бессилен,\nА Елена молода и проворна;\nОна так-то его оттолкнула,\nЧто ушел он охая да хромая.\nПо делом тебе, старый бесстыдник!\nАй да баба! отделалась славно!\nВот Стамати стал думать думу:\nКак ему погубить бы Елену?\nОн к жиду лиходею приходит,\nОт него он требует совета.\nЖид сказал: \"Ступай на кладбище,\nОтыщи под каменьями жабу\nИ в горшке сюда принеси мне\".\nНа кладбище приходит Стамати,\nОтыскал под каменьями жабу\nИ в горшке жиду ее приносит.\nЖид на жабу проливает воду,\nНарекает жабу Иваном\n(Грех велик христианское имя\nНарещи такой поганой твари!).\nОни жабу всю потом искололи,\nИ ее – ее ж кровью напоили;\nНапоивши, заставили жабу\nОблизать поспелую сливу.\nИ Стамати мальчику молвил:\n\"Отнеси ты Елене эту сливу\nОт моей племянницы в подарок\".\nПринес мальчик Елене сливу,\nА Елена тотчас ее съела.\nТолько съела поганую сливу,\nПоказалось бедной молодице,\nЧто змия у ней в животе шевелится.\nИспугалась молодая Елена;\nОна кликнула сестру свою меньшую.\nТа ее молоком напоила,\nНо змия в животе всё шевелилась.\nСтала пухнуть прекрасная Елена,\nСтали баить: Елена брюхата.\nКаково-то будет ей от мужа,\nКак воротится он из-за моря!\nИ Елена стыдится и плачет,\nИ на улицу выдти не смеет,\nДень сидит, ночью ей не спится,\nПоминутно сестрице повторяет:\n«Что скажу я милому мужу?»\nКруглый год проходит, и – Феодор\nВоротился на свою сторонку.\nВся деревня бежит к нему на встречу,\nВсе его приветно поздравляют;\nНо в толпе не видит он Елены,\nКак ни ищет он ее глазами.\n«Где ж Елена?» наконец он молвил;\nКто смутился, а кто усмехнулся,\nНо никто не отвечал ни слова.\nПришел он в дом свой – и видит,\nНа постеле сидит его Елена.\n«Встань, Елена», говорит Феодор.\nОна встала, – он взглянул сурово.\n\"Господин ты мой, клянусь богом\nИ пречистым именем Марии,\nПред тобою я не виновата,\nИспортили меня злые люди\".\nНо Феодор жене не поверил:\nОн отсек ей голову по плечи.\nОтсекши, он сам себе молвил:\n\"Не сгублю я невинного младенца,\nИз нее выну его живого,\nПри себе воспитывать буду.\nЯ увижу, на кого он походит,\nТак наверно отца его узнаю\nИ убью своего злодея\".\nРаспорол он мертвое тело.\nЧто ж! – на место милого дитяти,\nОн черную жабу находит.\nВзвыл Феодор: \"Горе мне, убийце!\nЯ сгубил Елену понапрасну:\nПредо мной она была невинна,\nА испортили ее злые люди\".\nПоднял он голову Елены,\nСтал ее целовать умиленно,\nИ мертвые уста отворились,\nГолова Елены провещала:\n\"Я невинна. Жид и старый Стамати\nЧерной жабой меня окормили\".\nТут опять уста ее сомкнулись,\nИ язык перестал шевелиться.\nИ Феодор Стамати зарезал,\nА жида убил, как собаку,\nИ отпел по жене панихиду.\n5. Влах в Венеции\nКак покинула меня Парасковья,\nИ как я с печали промотался,\nВот далмат пришел ко мне лукавый:\n\"Ступай, Дмитрий, в морской ты город,\nТам цехины, что у нас каменья.\nТам солдаты в шелковых кафтанах,\nИ только что пьют да гуляют;\nСкоро там ты разбогатеешь\nИ воротишься в шитом долимане\nС кинжалом на серебряной цепочке.\nИ тогда-то играй себе на гуслях;\nКрасавицы побегут к окошкам\nИ подарками тебя закидают.\nЭй, послушайся! отправляйся морем;\nВоротись, когда разбогатеешь\".\nЯ послушался лукавого далмата.\nВот живу в этой мраморной лодке.\nНо мне скучно, хлеб их мне, как камень,\nЯ неволен, как на привязи собака.\nНадо мною женщины смеются,\nКогда слово я по-нашему молвлю;\nНаши здесь язык свой позабыли,\nПозабыли и наш родной обычай;\nЯ завял, как пересаженный кустик.\nКак у нас бывало кого встречу,\nСлышу: «Здравствуй, Дмитрий Алексеич!»\nЗдесь не слышу доброго привета,\nНе дождуся ласкового слова;\nЗдесь я точно бедная мурашка,\nЗанесенная в озеро бурей.\n6. Гайдук Хризич\nВ пещере, на острых каменьях\nПритаился храбрый гайдук Хризич.\nС ним жена его Катерина,\nС ним его два милые сына,\nИм нельзя из пещеры выдти.\nСтерегут их недруги злые.\nКоли чуть они голову подымут,\nВ них прицелятся тотчас сорок ружей.\nОни три дня, три ночи не ели,\nПили только воду дождевую,\nНакопленную во впадине камня.\nНа четвертый взошло красно-солнце,\nИ вода во впадине иссякла.\nТогда молвила, вздохнувши, Катерина:\n«Господь бог! помилуй наши души!»\nИ упала мертвая на землю.\nХризич, глядя на нее, не заплакал,\nСыновья плакать при нем не смели;\nОни только очи отирали,\nКак от них отворачивался Хризич.\nВ пятый день старший сын обезумел,\nСтал глядеть он на мертвую матерь,\nБудто волк на спящую козу.\nЕго брат, видя то, испугался.\nЗакричал он старшему брату:\n\"Милый брат! не губи свою душу;\nТы напейся горячей моей крови,\nА умрем мы голодною смертью,\nСтанем мы выходить из могилы\nКровь сосать наших недругов спящих\".\nХризич встал и промолвил: \"Полно!\nЛучше пуля, чем голод и жажда\".\nИ все трое со скалы в долину\nСбежали, как бешеные волки.\nСемерых убил из них каждый,\nСемью пулями каждый из них прострелен;\nГоловы враги у них отсекли\nИ на копья свои насадили, —\nА и тут глядеть на них не смели.\nТак им страшен был Хризич с сыновьями.\n7. Похоронная песня Иакинфа Маглановича\nС богом, в дальнюю дорогу!\nПуть найдешь ты, слава богу.\nСветит месяц; ночь ясна;\nЧарка выпита до дна.\nПуля легче лихорадки;\nВолен умер ты, как жил.\nВраг твой мчался без оглядки;\nНо твой сын его убил.\nВспоминай нас за могилой,\nКоль сойдетесь как-нибудь;\nОт меня отцу, брат милый,\nПоклониться не забудь!\nТы скажи ему, что рана\nУ меня уж зажила;\nЯ здоров, – и сына Яна\nМне хозяйка родила.\nДеду в честь он назван Яном;\nУмный мальчик у меня;\nУж владеет атаганом\nИ стреляет из ружья.\nДочь моя живет в Лизгоре;\nС мужем ей не скучно там.\nТварк ушел давно уж в море;\nЖив иль нет, – узнаешь сам.\nС богом, в дальнюю дорогу!\nПуть найдешь ты, слава богу.\nСветит месяц; ночь ясна;\nЧарка выпита до дна.\n8. Марко Якубович\nУ ворот сидел Марко Якубович;\nПеред ним сидела его Зоя,\nА мальчишка их играл у порогу.\nПо дороге к ним идет незнакомец,\nБледен он и чуть ноги волочит,\nПросит он напиться, ради бога.\nЗоя встала и пошла за водою,\nИ прохожему вынесла ковшик,\nИ прохожий до дна его выпил,\nВот, напившись, говорит он Марке:\n«Это что под горою там видно?»\nОтвечает Марко Якубович:\n«То кладбище наше родовое».\nГоворит незнакомый прохожий:\n\"Отдыхать мне на вашем кладбище,\nПотому что мне жить уж не долго\".\nТут широкий розвил он пояс,\nКажет Марке кровавую рану.\n\"Три дня, – молвил, – ношу я под сердцем\nБусурмана свинцовую пулю.\nКак умру, ты зарой мое тело\nЗа горой, под зеленою ивой.\nИ со мной положи мою саблю,\nПотому что я славный был воин\".\nПоддержала Зоя незнакомца,\nА Марко стал осматривать рану.\nВдруг сказала молодая Зоя:\n\"Помоги мне, Марко, я не в силах\nПоддержать гостя нашего доле\".\nТут увидел Марко Якубович,\nЧто прохожий на руках ее умер.\nМарко сел на коня вороного,\nВзял с собою мертвое тело\nИ поехал с ним на кладбище.\nТам глубокую вырыли могилу\nИ с молитвой мертвеца схоронили.\nВот проходит неделя, другая,\nСтал худеть сыночек у Марка;\nПерестал он бегать и резвиться,\nВсё лежал на рогоже да охал.\nК Якубовичу калуер приходит, —\nПосмотрел на ребенка и молвил:\n\"Сын твой болен опасною болезнью;\nПосмотри на белую его шею:\nВидишь ты кровавую ранку?\nЭто зуб вурдалака, поверь мне\".\nВся деревня за старцем калуером\nОтправилась тотчас на кладбище;\nТам могилу прохожего разрыли,\nВидят, – труп румяный и свежий, —\nНогти выросли, как вороньи когти,\nА лицо обросло бородою,\nАлой кровью вымазаны губы, —\nПолна крови глубокая могила.\nБедный Марко колом замахнулся,\nНо мертвец завизжал и проворно\nИз могилы в лес бегом пустился.\nОн бежал быстрее, чем лошадь,\nСтременами острыми язвима;\nИ кусточки под ним так и гнулись,\nА суки дерев так и трещали,\nЛомаясь, как замерзлые прутья.\nКалуер могильною землею\nРебенка больного всего вытер,\nИ весь день творил над ним молитвы.\nНа закате красного солнца\nЗоя мужу своему сказала:\n\"Помнишь? ровно тому две недели,\nВ эту пору умер злой прохожий\".\nВдруг собака громко завыла,\nОтворилась дверь сама собою,\nИ вошел великан, наклонившись,\nСел он, ноги под себя поджавши,\nПотолка головою касаясь.\nОн на Марка глядел неподвижно,\nНеподвижно глядел на него Марко,\nОчарован ужасным его взором;\nНо старик, молитвенник раскрывши,\nЗапалил кипарисную ветку,\nИ подул дым на великана.\nИ затрясся вурдалак проклятый,\nВ двери бросился и бежать пустился,\nБудто волк, охотником гонимый.\nНа другие сутки в ту же пору\nПес залаял, дверь отворилась,\nИ вошел человек незнакомый.\nБыл он ростом, как цесарский рекрут.\nСел он молча и стал глядеть на Марко;\nНо старик молитвой его прогнал.\nВ третий день вошел карлик малый, —\nМог бы он верьхом сидеть на крысе,\nНо сверкали у него злые глазки.\nИ старик в третий раз его прогнал,\nИ с тех пор уж он не возвращался.\n9. Бонапарт и черногорцы\n\"Черногорцы? что такое? —\nБонапарте вопросил: —\nПравда ль: это племя злое,\nНе боится наших сил?\nТак раскаятся ж нахалы:\nОбъявить их старшинам,\nЧтобы ружья и кинжалы\nВсе несли к моим ногам\".\nВот он шлет на нас пехоту\nС сотней пушек и мортир,\nИ своих мамлюков роту,\nИ косматых кирасир.\nНам сдаваться нет охоты, —\nЧерногорцы таковы!\nДля коней и для пехоты\nКамни есть у нас и рвы……\nМы засели в наши норы\nИ гостей незваных ждем, —\nВот они вступили в горы,\nИстребляя всё кругом.\n……………………\n……………………\nИдут тесно под скалами.\nВдруг, смятение!.. Глядят:\nУ себя над головами\nКрасных шапок видят ряд.\n\"Стой! пали! Пусть каждый сбросит\nЧерногорца одного.\nЗдесь пощады враг не просит:\nНе щадите ж никого!\"\nРужья грянули, – упали\nШапки красные с шестов:\nМы под ними ниц лежали,\nПритаясь между кустов.\nДружным залпом отвечали\nМы французам. – \"Это что? —\nУдивясь, они сказали; —\nЭхо, что ли?\" Нет, не то!\nИх полковник повалился.\nС ним сто двадцать человек.\nВесь отряд его смутился,\nКто, как мог, пустился в бег.\nИ французы ненавидят\nС той поры наш вольный край\nИ краснеют, коль завидят\nШапку нашу не взначай.\n10. Соловей\nСоловей мой, соловейко,\nПтица малая лесная!\nУ тебя ль, у малой птицы,\nНезаменные три песни,\nУ меня ли, у молодца,\nТри великие заботы!\nКак уж первая забота, —\nРано молодца женили;\nА вторая-то забота, —\nВорон конь мой притомился;\nКак уж третья-то забота, —\nКрасну-девицу со мною\nРазлучили злые люди.\nВы копайте мне могилу\nВо поле, поле широком,\nВ головах мне посадите\nАлы цветики-цветочки,\nА в ногах мне проведите\nЧисту воду ключевую.\nПройдут мимо красны девки,\nТак сплетут себе веночки.\nПойдут мимо стары люди,\nТак воды себе зачерпнут.\n11. Песня о Георгие Черном\nНе два волка в овраге грызутся,\nОтец с сыном в пещере бранятся.\nСтарый Петро сына укоряет:\n\"Бунтовщик ты, злодей проклятый!\nНе боишься ты господа бога,\nГде тебе с султаном тягаться,\nВоевать с белградским пашою!\nАль о двух головах ты родился?\nПропадай ты себе, окаянный,\nДа зачем ты всю Сербию губишь?\"\nОтвечает Георгий угрюмо:\n\"Из ума, старик, видно, выжил,\nКоли лаешь безумные речи\".\nСтарый Петро пуще осердился,\nПуще он бранится, бушует.\nХочет он отправиться в Белград,\nТуркам выдать ослушного сына,\nОбъявить убежище сербов.\nОн из темной пещеры выходит;\nГеоргий старика догоняет:\n\"Воротися, отец, воротися!\nОтпусти мне невольное слово\".\nСтарый Петро не слушает, грозится —\n«Вот ужо, разбойник, тебе будет!»\nСын ему вперед забегает,\nСтарику кланяется в ноги.\nНе взглянул на сына старый Петро.\nДогоняет вновь его Георгий\nИ хватает за сивую косу.\n\"Воротись, ради господа бога:\nНе введи ты меня в искушенье!\"\nОтпихнул старик его сердито\nИ пошел по белградской дороге.\nГорько, горько Георгий заплакал,\nПистолет из-за пояса вынул,\nВзвел курок, да и выстрелил тут же.\nЗакричал Петро, зашатавшись:\n«Помоги мне, Георгий, я ранен!»\nИ упал на дорогу бездыханен.\nСын бегом в пещеру воротился;\nЕго мать вышла ему на встречу.\n«Что, Георгий, куда делся Петро?»\nОтвечает Георгий сурово:\n\"За обедом старик пьян напился\nИ заснул на белградской дороге.\nДогадалась она, завопила:\n\"Будь же богом проклят ты, черный,\nКоль убил ты отца родного!\"\nС той поры Георгий Петрович\nУ людей прозывается Черный.\n12. Воевода Милош\nНад Сербией смилуйся ты, боже!\nЗаедают нас волки янычары!\nБез вины нам головы режут,\nНаших жен обижают, позорят,\nСыновей в неволю забирают,\nКрасных девок заставляют в насмешку\nРаспевать зазорные песня\nИ плясать басурманские пляски.\nСтарики даже с нами согласны:\nУнимать нас они перестали, —\nУж и им нестерпимо насилье.\nГусляры нас в глаза укоряют:\nДолго ль вам мирволить янычарам?\nДолго ль вам терпеть оплеухи?\nИли вы уж не сербы, – цыганы?\nИли вы не мужчины, – старухи?\nВы бросайте ваши белые домы,\nУходите в Велийское ущелье, —\nТам гроза готовится на турок,\nТам дружину свою собирает\nСтарый сербин, воевода Милош.\n13. Вурдалак\nТрусоват был Ваня бедный:\nРаз он позднею порой,\nВесь в поту, от страха бледный,\nЧрез кладбище шел домой.\nБедный Ваня еле дышет,\nСпотыкаясь, чуть бредет\nПо могилам; вдруг он слышит,\nКто-то кость, ворча, грызет.\nВаня стал; – шагнуть не может.\nБоже! думает бедняк,\nЭто верно кости гложет\nКрасногубый вурдалак.\nГоре! малый я не сильный;\nСъест упырь меня совсем,\nЕсли сам земли могильной\nЯ с молитвою не съем.\nЧто же? вместо вурдалака —\n(Вы представьте Вани злость!)\nВ темноте пред ним собака\nНа могиле гложет кость.\n14. Сестра и братья.\nДва дубочка выростали рядом,\nМежду ими тонковерхая елка.\nНе два дуба рядом выростали,\nЖили вместе два братца родные:\nОдин Павел, а другой Радула.\nА меж ими сестра их Елица.\nСестру братья любили всем сердцем,\nВсякую ей оказывали милость;\nНапоследок ей нож подарили\nЗолоченый в серебряной оправе.\nОгорчилась молодая Павлиха\nНа золовку, стало ей завидно\nГоворит она Радуловой любе:\n\"Невестушка, по богу сестрица!\nНе знаешь ли ты зелия такого,\nЧтоб сестра омерзела братьям?\"\nОтвечает Радулова люба:\n\"По богу сестра моя, невестка,\nЯ не знаю зелия такого;\nХоть бы знала, тебе б не сказала;\nИ меня братья мои любили,\nИ мне всякую оказывали милость\".\nВот пошла Павлиха к водопою,\nДа зарезала коня вороного\nИ сказала своему господину:\n\"Сам себе на зло сестру ты любишь,\nНа беду даришь ей подарки:\nИзвела она коня вороного\".\nСтал Елицу допытывать Павел:\n«За что это? скажи бога ради».\nСестра брату с плачем отвечает:\n\"Не я, братец, клянусь тебе жизнью,\nКлянусь жизнью твоей и моею\".\nВ ту пору брат сестре поверил.\nВот Павлиха пошла в сад зеленый,\nСивого сокола там заколола\nИ сказала своему господину:\n\"Сам себе на зло сестру ты любишь,\nНа беду даришь ты ей подарки:\nВедь она сокола заколола\".\nСтал Елицу допытывать Павел:\n«За что это? скажи бога ради».\nСестра брату с плачем отвечает:\n\"Не я, братец, клянусь тебе жизнью,\nКлянусь жизнью твоей и моею!\"\nИ в ту пору брат сестре поверил.\nВот Павлиха по вечеру поздно\nНож украла у своей золовки\nИ ребенка своего заколола\nВ колыбельке его золоченой.\nРано утром к мужу прибежала,\nГромко воя и лицо терзая.\n\"Сам себе на зло сестру ты любишь,\nНа беду даришь ты ей подарки:\nЗаколола у нас она ребенка.\nА когда еще ты мне не веришь,\nОсмотри ты нож ее злаченый\".\nВскочил Павел, как услышал это,\nПобежал к Елице во светлицу:\nНа перине Елица почивала,\nВ головах нож висел злаченый.\nИз ножен вынул его Павел, —\nНож злаченый весь был окровавлен\nДернул он сестру за белу руку:\n\"Ой, сестра, убей тебя боже!\nИзвела ты коня вороного\nИ в саду сокола заколола,\nДа за что ты зарезала ребенка?\"\nСестра брату с плачем отвечает;\n\"Не я, братец, клянусь тебе жизнью,\nКлянусь жизнью твоей и моею!\nКоли ж ты не веришь моей клятве,\nВыведи меня в чистое поле,\nПривяжи к хвостам коней борзых,\nПусть они мое белое тело\nРазорвут на четыре части\".\nВ ту пору брат сестре не поверил;\nВывел он ее в чистое поле,\nПривязал ко хвостам коней борзых\nИ погнал их по чистому полю.\nГде попала капля ее крови,\nВыросли там алые цветочки;\nГде осталось ее белое тело,\nЦерковь там над ней соорудилась.\nПрошло малое после того время,\nЗахворала молодая Павлиха.\nДевять лет Павлиха всё хворает, —\nВыросла трава сквозь ее кости,\nВ той траве лютый змей гнездится,\nПьет ей очи, сам уходит к ночи.\nЛюто страждет молода Павлиха;\nГоворит она своему господину:\n\"Слышишь ли, господин ты мой, Павел,\nСведи меня к золовкиной церкви,\nУ той церкви авось исцелюся\".\nОн повел ее к сестриной церкви,\nИ как были они уже близко,\nВдруг из церкви услышали голос:\n\"Не входи, молодая Павлиха,\nЗдесь не будет тебе исцеленья\".\nКак услышала то молодая Павлиха,\nОна молвила своему господину:\n\"Господин ты мой! прошу тебя богом,\nНе веди меня к белому дому,\nА вяжи меня к хвостам твоих коней\nИ пусти их по чистому полю\".\nСвоей любы послушался Павел,\nПривязал ее к хвостам своих коней\nИ погнал их по чистому полю.\nГде попала капля ее крови,\nВыросло там тернье да крапива;\nГде осталось ее белое тело,\nНа том месте озеро провалило.\nВорон конь по озеру выплывает,\nЗа конем золоченая люлька,\nНа той люльке сидит сокол-птица,\nЛежит в люльке маленький мальчик;\nРука матери у него под горлом,\nВ той руке теткин нож золоченый.\n15. Яныш Королевич.\nПолюбил королевич Яныш\nМолодую красавицу Елицу,\nЛюбит он ее два красные лета,\nВ третье лето вздумал он жениться\nНа Любусе, чешской королевне.\nС прежней любой идет он проститься.\nЕй приносит с червонцами черес,\nДа гремучие серьги золотые,\nДа жемчужное тройное ожерелье;\nСам ей вдел он серьги золотые,\nНавязал на шею ожерелье,\nДал ей в руки с червонцами черес,\nВ обе щеки поцеловал молча\nИ поехал своею дорогой.\nКак одна осталася Елица,\nДеньги наземь она пометала,\nИз ушей выдернула серьги,\nОжерелье на-двое разорвала,\nА сама кинулась в Мораву.\nТам на дне молодая Елица\nВодяною царицей очнулась\nИ родила маленькую дочку,\nИ ее нарекла Водяницей.\nВот проходят три года и боле,\nКоролевич ездит на охоте,\nЕздит он по берегу Моравы;\nЗахотел он коня вороного\nНапоить студеною водою.\nНо лишь только запененную морду\nСунул конь в студеную воду,\nИз воды вдруг высунулась ручка:\nХвать коня за узду золотую!\nКонь отдернул голову в испуге,\nНа узде висит Водяница,\nКак на уде пойманная рыбка, —\nКонь кружится по чистому лугу,\nПотрясая уздой золотою;\nНо стряхнуть Водяницы не может.\nЧуть в седле усидел королевич,\nЧуть сдержал коня вороного,\nОсадив могучею рукою.\nНа траву Водяница прыгнула.\nГоворит ей Яныш королевич:\n\"Расскажи, какое ты творенье:\nЖенщина ль тебя породила,\nИль богом проклятая Вила?\"\nОтвечает ему Водяница:\n\"Родила меня молодая Елица.\nМой отец Яныш королевич,\nА зовут меня Водяницей\".\nКоролевич при таком ответе\nСоскочил с коня вороного,\nОбнял дочь свою Водяницу\nИ, слезами заливаясь, молвил:\n\"Где, скажи, твоя мать Елица?\nЯ слыхал, что она потонула\".\nОтвечает ему Водяница;\n\"Мать моя царица водяная;\nОна властвует над всеми реками,\nНад реками и над озерами;\nЛишь не властвует она синим морем,\nСиним морем властвует Див-Рыба\".\nВодянице молвил королевич:\n\"Так иди же к водяной царице\nИ скажи ей: Яныш королевич\nЕй поклон усердный посылает\nИ у ней свидания просит\nНа зеленом берегу Моравы.\nЗавтра я заеду за ответом\".\nОни после того расстались.\nРано утром, чуть заря зарделась,\nКоролевич над рекою ходит;\nВдруг из речки, по белые груди,\nПоднялась царица водяная\nИ сказала: \"Яныш королевич,\nУ меня свидания просил ты:\nГовори, чего еще ты хочешь?\"\nКак увидел он свою Елицу,\nРазгорелись снова в нем желанья,\nСтал манить ее к себе на берег.\n\"Люба ты моя, млада Елица,\nВыдь ко мне на зеленый берег,\nПоцелуй меня по прежнему сладко,\nПо прежнему полюблю тебя крепко\".\nКоролевичу Елица не внимает,\nНе внимает, головою кивает:\n\"Нет, не выду, Яныш королевич,\nЯ к тебе на зеленый берег.\nСлаще прежнего нам не целоваться,\nКрепче прежнего меня не полюбишь.\nРасскажи-ка мне лучше хорошенько,\nКаково, счастливо ль поживаешь\nС новой любой, молодой женою?\"\nОтвечает Яныш королевич:\n\"Против солнышка луна не пригреет,\nПротив милой жена не утешит\".\n16. Конь\n\"Что ты ржешь, мой конь ретивый,\nЧто ты шею опустил,\nНе потряхиваешь гривой,\nНе грызешь своих удил?\nАли я тебя не холю?\nАли ешь овса не вволю?\nАли сбруя не красна?\nАль поводья не шелковы,\nНе серебряны подковы,\nНе злачены стремена?\"\nОтвечает конь печальный:\n\"Оттого я присмирел,\nЧто я слышу топот дальный,\nТрубный звук и пенье стрел;\nОттого я ржу, что в поле\nУж не долго мне гулять,\nПроживать в красе и в холе,\nСветлой сбруей щеголять;\nЧто уж скоро враг суровый\nСбрую всю мою возьмет\nИ серебряны подковы\nС легких ног моих сдерет;\nОттого мой дух и ноет,\nЧто наместо чапрака\nКожей он твоей покроет\nМне вспотевшие бока\"."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "(Из Анакреона) (отрывок)", "content": "Узнают коней ретивых\nПо их выжженным таврам,\nУзнают парфян кичливых:\nПо высоким клобукам;\nЯ любовников счастливых\nУзнаю по их глазам:\n[В них сияет пламень томный —\nНаслаждений знак нескромный.]"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ода LVI (Из Анакреона)", "content": "Поредели, побелели\nКудри, честь главы моей,\nЗубы в деснах ослабели,\nИ потух огонь очей.\nСладкой жизни мне немного\nПровожать осталось дней:\nПарка счет ведет им строго,\nТартар тени ждет моей.\nНе воскреснем из-под спуда,\nВсяк навеки там забыт:\nВход туда для всех открыт —\nНет исхода уж оттуда."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Ода LVII", "content": "Что же сухо в чаше дно?\nНаливай мне, мальчик резвый,\nТолько пьяное вино\nРаствори водою трезвой.\nМы не скифы, не люблю,\nДруги, пьянствовать бесчинно:\nНет, за чашей я пою\nИль беседую невинно.\nЮношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила;\nК ней на плечо преклонен, юноша вдруг задремал.\nДева тотчас умолкла, сон его легкий лелея.\nИ улыбалась ему, тихие слезы лия.\nЧто белеется на горе зеленой?\nСнег ли то, али лебеди белы?\nБыл бы снег – он уже<?> бы растаял,\nБыли б лебеди – они б улетели.\nТо не снег и не лебеди белы,\nА шатер Аги Асан-аги.\nОн лежит в нем, весь люто изранен.\nПосетили его сестра и матерь,\nЕго люба не могла, застыдилась.\nКак ему от боли стало легче,\nПриказал он своей верной любе:\n\"Ты [не] ищи меня в моем белом доме,\nВ белом доме, ни во всем моем роде\".\nКак [услышала] мужнины речи,\nЗапечалилась бедная Кадуна.\nОна слышит, на двор едут кони;\nПобежала Ас<ан>-агиница,\nХочет броситься, бедная, в окошко,\nЗа ней вопят две милые дочки:\n\"Воротися, милая мать наша,\nПриехал не муж Асан-ага,\nА приехал брат твой Пинтор<ович><?>.\"\nВоротилась Асан-агиница,\nИ повисла она брату на шею —\n\"Братец милый, что за посрамленье!\nМеня гонят от пятерых деток.\"\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Полководец", "content": "У русского царя в чертогах есть палата:\nОна не золотом, не бархатом богата;\nНе в ней алмаз венца хранится за стеклом:\nНо сверху до низу, во всю длину, кругом,\nСвоею кистию свободной и широкой\nЕе разрисовал художник быстро-окой.\nТут нет ни сельских нимф, ни девственных мадон,\nНи фавнов с чашами, ни полногрудых жен,\nНи плясок, ни охот, – а всё плащи, да шпаги,\nДа лица, полные воинственной отваги.\nТолпою тесною художник поместил\nСюда начальников народных наших сил,\nПокрытых славою чудесного похода\nИ вечной памятью двенадцатого года.\nНередко медленно меж ими я брожу\nИ на знакомые их образы гляжу,\nИ, мнится, слышу их воинственные клики.\nИз них уж многих нет; другие, коих лики\nЕще так молоды на ярком полотне,\nУже состарелись и никнут в тишине\nГлавою лавровой…\nНо в сей толпе суровой\nОдин меня влечет всех больше. С думой новой\nВсегда остановлюсь пред ним – и не свожу\nС него моих очей. Чем долее гляжу,\nТем более томим я грустию тяжелой.\nОн писан во весь рост. Чело, как череп голый,\nВысоко лоснится, и, мнится, залегла\nТам грусть великая. Кругом – густая мгла;\nЗа ним – военный стан. Спокойный и угрюмый,\nОн, кажется, глядит с презрительною думой.\nСвою ли точно мысль художник обнажил,\nКогда он таковым его изобразил,\nИли невольное то было вдохновенье, —\nНо Доу дал ему такое выраженье.\nО вождь несчастливый!.. Суров был жребий твой:\nВсё в жертву ты принес земле тебе чужой.\nНепроницаемый для взгляда черни дикой,\nВ молчаньи шел один ты с мыслию великой,\nИ в имени твоем звук чуждый не взлюбя,\nСвоими криками преследуя тебя,\nНарод, таинственно спасаемый тобою,\nРугался над твоей священной сединою.\nИ тот, чей острый ум тебя и постигал,\nВ угоду им тебя лукаво порицал…\nИ долго, укреплен могущим убежденьем,\nТы был неколебим пред общим заблужденьем;\nИ на полу-пути был должен наконец\nБезмолвно уступить и лавровый венец,\nИ власть, и замысел, обдуманный глубоко, —\nИ в полковых рядах сокрыться одиноко.\nТам, устарелый вождь! как ратник молодой,\nСвинца веселый свист заслышавший впервой,\nБросался ты в огонь, ища желанной смерти, —\nВотще! – \n…………………………………\n…………………………………\nО люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!\nЖрецы минутного, поклонники успеха!\nКак часто мимо вас проходит человек,\nНад кем ругается слепой и буйный век,\nНо чей высокий лик в грядущем поколенье\nПоэта приведет в восторг и в умиленье!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Туча", "content": "Последняя туча рассеянной бури!\nОдна ты несешься по ясной лазури.\nОдна ты наводишь унылую тень,\nОдна ты печалишь ликующий день.\nТы небо недавно кругом облегала,\nИ молния грозно тебя обвивала;\nИ ты издавала таинственный гром\nИ алчную землю поила дождем.\nДовольно, сокройся! Пора миновалась,\nЗемля освежилась, и буря промчалась,\nИ ветер, лаская листочки древес,\nТебя с успокоенных гонит небес."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Из А. Шенье", "content": "Покров, упитанный язвительною кровью,\nКентавра мстящий дар, ревнивою любовью\nАлкиду передан. Алкид его приял,\nВ божественной крови яд быстрый побежал.\nСе – ярый мученик, в ночи скитаясь, воет;\nСтопами тяжкими вершину Эты роет;\nГнет, ломит древеса; исторженные пни\nВысоко громоздит; его рукой они\nВ костер навалены; он их зажег; он всходит;\nНедвижим на костре он в небо взор возводит;\nПод мышцей палица; в ногах немейский лев\nРазостлан. Дунул ветр; поднялся свист и рев;\nТреща горит костер; и вскоре пламя, воя,\nУносит к небесам бессмертный дух героя.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«На Испанию родную…»", "content": "I.\nII.\nIII.\n* * *\nНа Испанию родную\nПризвал мавра Юлиан.\nГраф за личную обиду\nМстить решился королю.\nДочь его Родрик похитил,\nОбесчестил древний род;\nВот за что отчизну предал\nРаздраженный Юлиан.\nМавры хлынули потоком\nНа испанские брега.\nЦарство готфов миновалось,\nИ с престола пал Родрик.\nГотфы пали не бесславно:\nХрабро билися они,\nДолго мавры сомневались,\nОдолеет кто кого.\nВосемь дней сраженье длилось;\nСпор решен был наконец:\nБыл на поле битвы пойман\nКонь любимый короля;\nШлем и меч его тяжелый.\nБыли найдены в пыли.\nКороля почли убитым,\nИ никто не пожалел.\nНо Родрик в живых остался,\nБился он все восемь дней —\nОн сперва хотел победы,\nТам уж смерти лишь алкал.\nИ кругом свистали стрелы,\nНе касаяся его,\nМимо дротики летали,\nШлема меч не рассекал.\nНапоследок, утомившись,\nСоскочил с коня Родрик,\nМеч с запекшеюся кровью\nОт ладони отклеил,\nБросил об земь шлем пернатый\nИ блестящую броню.\nИ спасенный мраком ночи\nС поля битвы он ушел.\nОт полей кровавой битвы\nУдаляется Родрик;\nКороля опередила\nВесть о гибели его.\nСтариков и бедных женщин\nНа распутьях видит он;\nВсе толпой бегут от мавров\nК укрепленным городам.\nВсе, рыдая, молят бога\nО спасеньи христиан,\nВсе Родрика проклинают;\nИ проклятья слышит он.\nИ с поникшею главою\nМимо их пройти спешит,\nИ не смеет даже молвить:\nПомолитесь за него.\nНаконец на берег моря\nВ третий день приходит он.\nВидит темную пещеру\nНа пустынном берегу.\nВ той пещере он находит\nКрест и заступ – а в углу\nТруп отшельника и яму,\nИм изрытую давно.\nТленье трупу не коснулось,\nОн лежит окостенев,\nОжидая погребенья\nИ молитвы христиан.\nТруп отшельника с молитвой\n[Схоронил] король,\nИ в пещере поселился\nНад могилою его.\nОн питаться стал плодами\nИ водою ключевой;\nИ себе могилу вырыл,\nКак предшественник его.\nКороля в уединеньи\nСтал лукавый искушать,\nИ виденьями ночными\nКраткий сон его мутить.\nОн проснется с содроганьем,\nПолон страха и стыда;\nУпоение соблазна\nСокрушает дух его.\nХочет он молиться богу\nИ не может. Бес ему\nШепчет в уши звуки битвы\nИли страстные слова.\nОн в унынии проводит\nДни и ночи недвижим,\nУстремив глаза на море,\nПоминая старину.\nНо отшельник, чьи останки\nОн усердно схоронил,\nЗа него перед всевышним\nЗаступился в небесах.\nВ сновиденьи благодатном\nОн явился королю,\nБелой ризою одеян\nИ сияньем окружен.\nИ король, объятый страхом,\nНиц повергся перед ним,\nИ вещал ему угодник:\n\"Встань – и миру вновь явись.\nТы венец утратил царской,\nНо господь руке твоей\nДаст победу над врагами,\nА душе твоей покой\".\nПробудясь, господню волю\nСердцем он уразумел,\nИ, с пустынею расставшись,\nВ путь отправился король.\nМенко Вуич грамоту пишет\nСвоему побратиму:\n\"Берегися, Черный Георгий,\nНад тобой подымается туча,\nЯрый враг извести тебя хочет,\nНедруг хитрый, Милош Обренович\nОн в Хотин подослал потаенно\nЯнка младшего с Павл.<ом>\n—\nОсердился Георгий П.<етрович>,\nЗасверкали черные очи,\nНахмурились черные брови —"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Ha Дондукова-Корсакова.)", "content": "В Академии наук\nЗаседает князь Дундук.\nГоворят, не подобает\nДундуку такая честь;\nПочему ж он заседает?\nПотому что <-> есть.\nКто из богов мне возвратил\nТого, с кем первые походы\nИ браней ужас я делил,\nКогда за призраком свободы\nНас Брут отчаянный водил?\nС кем я тревоги боевые\nВ шатре за чашей забывал\nИ кудри, плющем увитые,\nСирийским мирром умащал?\nТы помнишь час ужасный битвы,\nКогда я, трепетный квирит,\nБежал, нечестно брося щит,\nТворя обеты и молитвы?\nКак я боялся! как бежал!\nНо Эрмий сам незапной тучей\nМеня покрыл и вдаль умчал\nИ спас от смерти неминучей.\nА ты, любимец первый мой,\nТы снова в битвах очутился…\nИ ныне в Рим ты возвратился\nВ мой домик темный и простой.\nСадись под сень моих пенатов.\nДавайте чаши. Не жалей\nНи вин моих, ни ароматов.\nВенки готовы. Мальчик! лей.\nТеперь не кстати воздержанье:\nКак дикий скиф хочу я пить.\nЯ с другом праздную свиданье,\nЯ рад рассудок утопить.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Странник", "content": "I.\nII.\nIII.\nIV.\nV.\n* * *\nОднажды странствуя среди долины дикой,\nНезапно был объят я скорбию великой\nИ тяжким бременем подавлен и согбен,\nКак тот, кто на суде в убийстве уличен.\nПотупя голову, в тоске ломая руки,\nЯ в воплях изливал души пронзенной муки\nИ горько повторял, метаясь как больной:\n«Что делать буду я? Что станется со мной?»\nИ так я сетуя в свой дом пришел обратно.\nУныние мое всем было непонятно.\nПри детях и жене сначала я был тих\nИ мысли мрачные хотел таить от них;\nНо скорбь час от часу меня стесняла боле;\nИ сердце наконец раскрыл я по неволе.\n\"О горе, горе нам! Вы, дети, ты жена! —\nСказал я, – ведайте; моя душа полна\nТоской и ужасом, мучительное бремя\nТягчит меня. Идет! уж близко, близко время:\nНаш город пламени и ветрам обречен;\nОн в угли и золу вдруг будет обращен\nИ мы погибнем все, коль не успеем вскоре;\nОбресть убежище; а где? о горе, горе!\"\nМои домашние в смущение пришли\nИ здравый ум во мне расстроенным почли.\nНо думали, что ночь и сна покой целебный\nОхолодят во мне болезни жар враждебный.\nЯ лег, но во всю ночь всё плакал и вздыхал\nИ ни на миг очей тяжелых не смыкал.\nПоутру я один сидел, оставя ложе.\nОни пришли ко мне; на их вопрос, я то же,\nЧто прежде, говорил. Тут ближние мои,\nНе доверяя мне, за должное почли\nПрибегнуть к строгости. Они с ожесточеньем\nМеня на правый путь и бранью и презреньем\nСтарались обратить. Но я, не внемля им,\nВсё плакал и вздыхал, унынием тесним.\nИ наконец они от крика утомились\nИ от меня, махнув рукою, отступились\nКак от безумного, чья речь и дикий плач\nДокучны, и кому суровый нужен врач.\nПошел я вновь бродить – уныньем изнывая\nИ взоры вкруг себя со страхом обращая,\nКак узник, из тюрьмы замысливший побег,\nИль путник, до дождя спешащий на ночлег.\nДуховный труженик – влача свою веригу,\nЯ встретил юношу, читающего книгу.\nОн тихо поднял взор – и вопросил меня,\nО чем, бродя один, так горько плачу я?\nИ я в ответ ему: \"Познай мой жребий злобный:\nЯ осужден на смерть и позван в суд загробный —\nИ вот о чем крушусь; к суду я не готов,\nИ смерть меня страшит.\"\n– \"Коль жребий твой таков, —\nОн возразил, – и ты так жалок в самом деле,\nЧего ж ты ждешь? зачем не убежишь отселе?\"\nИ я: «Куда ж бежать? какой мне выбрать путь?»\nТогда: «Не видишь ли, скажи, чего-нибудь» —\nСказал мне юноша, даль указуя перстом.\nЯ оком стал глядеть болезненно-отверстым,\nКак от бельма врачом избавленный слепец.\n«Я вижу некий свет», – сказал я наконец.\n\"Иди ж, – он продолжал; – держись сего ты света;\nПусть будет он тебе [единственная] мета,\nПока ты тесных врат [спасенья] не достиг,\nСтупай!\" – И я бежать пустился в тот же миг.\nПобег мой произвел в семье моей тревогу,\nИ дети и жена кричали мне с порогу,\nЧтоб воротился я скорее. Крики их\nНа площадь привлекли приятелей моих;\nОдин бранил меня, другой моей супруге\nСоветы подавал, иной жалел о друге,\nКто поносил меня, кто на смех подымал,\nКто силой воротить соседям предлагал;\nИные уж за мной гнались; но я тем боле\nСпешил перебежать городовое поле,\nДабы скорей узреть – оставя те места,\nСпасенья верный путь и тесные врата.\nК кастрату раз пришел скрыпач,\nОн был бедняк, а тот богач.\n\"Смотри, сказал певец без <->, —\nМои алмазы, изумруды —\nЯ их от скуки разбирал.\nА! к стати, брат, – он продолжал, —\nКогда тебе бывает скучно,\nТы что творишь, сказать прошу.\"\nВ ответ бедняга равнодушно:\n– Я? я <-> себе чешу."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Плетневу.>", "content": "Ты мне советуешь, Плетнев любезный,\nОставленный роман [наш] продолжать\n[И строгой] век, расчета век железный,\nРассказами пустыми угощать.\nТы думаешь, что с целию полезной\nТревогу славы можно сочетать,\nИ что нашему собрату\nБрать с публики умеренную плату.\nТы говоришь: пока Онегин жив,\nДотоль роман не кончен – нет причины\nЕго прервать… к тому же план счастлив —\nВы за «Онегина» советуете, други,\nОпять приняться мне в осенние досуги.\nВы говорите мне: он жив и не женат.\nИтак, еще роман не кончен – это клад:\nВставляй в просторную<?>, вместительную раму\nКартины новые – открой нам диораму:\nПривалит публика, платя тебе за вход —\n(Что даст еще тебе и славу и доход).\n[Пожалуй – я бы рад – ]\n[Так некогда поэт]\nВ мои осенние досуги,\nВ те дни, как любо мне писать,\nВы мне советуете, други,\nРассказ забытый продолжать.\nВы говорите справедливо,\nЧто странно, даже неучтиво\nРоман не конча перервать,\nОтдав уже его в печать,\nЧто должно своего героя\nКак бы то ни было женить,\nПо крайней мере уморить,\nИ лица прочие пристроя,\nОтдав им дружеский поклон,\nИз лабиринта вывесть вон.\nВы говорите: \"Слава богу,\nПокамест твой Онегин жив,\nРоман не кончен – понемногу\nИди вперед; не будь ленив.\nСо славы, вняв ее призванью,\nСбирай оброк хвалой и бранью\n[Рисуй и франтов городских\nИ милых барышень своих,\nВойну и бал, дворец и хату,\nИ келью и харем\nИ с нашей публики [меж тем]\nБери умеренную плату,\nЗа книжку по пяти рублей —\nНалог не тягостный, ей<-ей>.\"\n… Вновь я посетил\nТот уголок земли, где я провел\nИзгнанником два года незаметных.\nУж десять лет ушло с тех пор – и много\nПеременилось в жизни для меня,\nИ сам, покорный общему закону,\nПеременился я – но здесь опять\nМинувшее меня объемлет живо,\nИ, кажется, вечор еще бродил\nЯ в этих рощах.\nВот опальный домик,\nГде жил я с бедной нянею моей.\nУже старушки нет – уж за стеною\nНе слышу я шагов ее тяжелых,\nНи кропотливого ее дозора.\nВот холм лесистый, над которым часто\nЯ сиживал недвижим – и глядел\nНа озеро, воспоминая с грустью\nИные берега, иные волны…\nМеж нив златых и пажитей зеленых\nОно синея стелется широко;\nЧерез его неведомые воды\nПлывет рыбак и тянет за собой\nУбогой невод. По брегам отлогим\nРассеяны деревни – там за ними\nСкривилась мельница, насилу крылья\nВорочая при ветре…\nНа границе\nВладений дедовских, на месте том,\nГде в гору подымается дорога,\nИзрытая дождями, три сосны\nСтоят – одна поодаль, две другие\nДруг к дружке близко, – здесь, когда их мимо\nЯ проезжал верхом при свете лунном,\nЗнакомым шумом шорох их вершин\nМеня приветствовал. По той дороге\nТеперь поехал я, и пред собою\nУвидел их опять. Они всё те же,\nВсё тот же их, знакомый уху шорох —\nНо около корней их устарелых\n(Где некогда всё было пусто, голо)\nТеперь младая роща разрослась,\nЗеленая семья; [кусты] теснятся\n[Под сенью их как дети. ] А вдали\nСтоит один угрюмый их товарищ\nКак старый холостяк, и вкруг него\nПо-прежнему всё пусто.\nЗдравствуй, племя\nМладое, незнакомое! не я\nУвижу твой могучий поздний возраст,\nКогда перерастешь моих знакомцев\nИ старую главу их заслонишь\nОт глаз прохожего. Но пусть мой внук\nУслышит ваш приветный шум, когда,\nС приятельской беседы возвращаясь,\nВеселых и приятных мыслей полон,\nПройдет он мимо вас во мраке ночи\nИ обо мне вспомянет.\nЯ думал, сердце позабыло\nСпособность легкую страдать,\nЯ говорил: тому, что было,\nУж не бывать! уж не бывать!\nПрошли восторги, и печали,\nИ легковерные мечты…\nНо вот опять затрепетали\nПред мощной властью красоты.\nО бедность! затвердил я наконец\nУрок твой горький! Чем я заслужил\nТвое гоненье, властелин враждебный,\nДовольства враг, суровый сна мутитель?..\nЧто делал я, когда я был богат,\nО том упоминать я не намерен:\nВ молчании добро должно твориться,\nНо нечего об этом толковать.\nЗдесь пищу я найду для дум моих,\nЯ чувствую, что не совсем погибнул\nЯ с участью моей. —\nЕсли ехать вам случится\nОт **** на *,\nТам, где Л. струится\nМеж отлогих берегов, —\nОт большой дороги справа,\n[Между полем и холмом],\nВам представится дубрава,\nСлева сад и барской дом.\nЛетом, в час, как за холмами\nУтопает солнца шар,\nДом [облит] его лучами,\nОкна блещут как пожар,\nИ, ездой скучая [мимо]\nразвлечен,\nПутник смотрит невидимо\nНа семейство, на балкон.\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На выздоровление Лукулла. Подражание Латинскому", "content": "Ты угасал, богач младой!\nТы слышал плач друзей печальных.\nУж смерть являлась за тобой\nВ дверях сеней твоих хрустальных.\nОна, как втершийся с утра\nЗаимодавец терпеливый,\nТорча в передней молчаливой,\nНе трогалась с ковра.\nВ померкшей комнате твоей\nВрачи угрюмые шептались.\nТвоих нахлебников, цирцей\nСмущеньем лица омрачались;\nВздыхали верные рабы\nИ за тебя богов молили,\nНе зная в страхе, что сулили\nИм тайные судьбы.\nА между тем наследник твой,\nКак ворон к мертвечине падкой,\nБледнел и трясся над тобой,\nЗнобим стяжанья лихорадкой.\nУже скупой его сургуч\nПятнал замки твоей конторы;\nИ мнил загресть он злата горы\nВ пыли бумажных куч.\nОн мнил: \"Теперь уж у вельмож\nНе стану няньчить ребятишек;\nЯ сам вельможа буду тож;\nВ подвалах, благо, есть излишек.\nТеперь мне честность – трын-трава!\nЖену обсчитывать не буду,\nИ воровать уже забуду\nКазенные дрова!\"\nНо ты воскрес. Твои друзья,\nВ ладони хлопая ликуют;\nРабы как добрая семья\nДруг друга в радости целуют;\nБодрится врач, подняв очки;\nГробовый мастер взоры клонит;\nА вместе с ним приказчик гонит\nНаследника в толчки.\nТак жизнь тебе возвращена\nСо всею прелестью своею;\nСмотри: бесценный дар она;\nУмей же пользоваться ею;\nУкрась ее; года летят,\nПора! Введи в свои чертоги\nЖену красавицу – и боги\nВаш брак благословят.\nКогда владыка ассирийский\nНароды казнию казнил,\nИ Олоферн весь край азийский\nЕго деснице покорил, —\nВысок смиреньем терпеливым\nИ крепок верой в бога сил,\nПеред сатрапом горделивым\nИзраил выи не склонил;\nВо все пределы Иудеи\nПроникнул трепет. Иереи\nОдели вретищем алтарь.\nНарод завыл, объятый страхом,\n[Главу покрыв] золой и прахом,\nИ внял ему всевышний царь.\nПритек сатрап к ущельям горным\nИ зрит: их узкие врата\nЗамком замкнуты непокорным;\nСтеной, <как> поясом узорным,\nПрепоясалась высота.\nИ над тесниной торжествуя,\nКак муж на страже, в тишине\nСтоит, белеясь, Ветилуя\nВ недостижимой вышине.\nСатрап смутился изумленный —\nИ гнев в нем душу помрачил…\nИ свой совет разноплеменный\nОн – любопытный – вопросил:\n\"Кто сей народ? и что их сила,\nИ кто им вождь, и отчего\nСердца их дерзость воспалила,\nИ их надежда на кого?…\"\nИ встал тогда сынов Аммона\nВоеначальник Ахиор\n[И рек] – и Олоферн [со] трона\nСклонил <к нему> и слух и взор.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Пир Петра Первого", "content": "Над Невою резво вьются\nФлаги пестрые судов;\nЗвучно с лодок раздаются\nПесни дружные гребцов;\nВ царском доме пир веселый;\nРечь гостей хмельна, шумна;\nИ Нева пальбой тяжелой\nДалеко потрясена.\nЧто пирует царь великий\nВ Питербурге-городке?\nОтчего пальба и клики\nИ эскадра на реке?\nОзарен ли честью новой\nРусской штык иль русской флаг?\nПобежден ли швед суровый?\nМира ль просит грозный враг?\nИль в отъятый край у шведа\nПрибыл Брантов утлый бот,\nИ пошел навстречу \nВсей семьей наш юный флот,\nИ воинственные внуки\nСтали в строй пред стариком,\nИ раздался в честь Науки\nПесен хор и пушек гром?\nГодовщину ли Полтавы\nТоржествует государь,\nДень, как жизнь своей державы\nСпас от Карла русский царь?\nРодила ль Екатерина?\nИменинница ль она,\nЧудотворца-исполина\nЧернобровая жена?\nНет! Он с подданным мирится;\nВиноватому вину\nОтпуская, веселится;\nКружку пенит с ним одну;\nИ в чело его цалует,\nСветел сердцем и лицом;\nИ прощенье торжествует,\nКак победу над врагом.\nОттого-то шум и клики\nВ Питербурге-городке,\nИ пальба и гром музыки\nИ эскадра на реке;\nОттого-то в час веселый\nЧаша царская полна,\nИ Нева пальбой тяжелой\nДалеко потрясена.\nНа это скажут мне с улыбкою неверной:\nСмотрите, вы поэт уклонный, лицемерный,\nВы нас морочите – вам слава не нужна,\nСмешной и суетной Вам кажется она;\nЗачем же пишете? – Я? для себя. – За что же\nПечатаете вы? – Для денег. – Ах, мой боже!\nКак стыдно! – Почему ж?\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Подражание Арабскому", "content": "Отрок милый, отрок нежный,\nНе стыдись, навек ты мой;\nТот же в нас огонь мятежный,\nЖизнью мы живем одной.\nНе боюся я насмешек:\nМы сдвоились меж собой,\nМы точь в точь двойной орешек\nПод единой скорлупой.\n– Не видала ль, девица,\nКоня моего?\n– Я видала, видела\nКоня твоего.\n– Куда, красна девица,\nМой конь пробе<жал?><?>\n– Твой конь пробе<жал><?>\nНа Дунай реку —\n___\n[Бежа<л> твой конь,\nТебя проклинал —\nТебя проклинал]\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Д. В. Давыдову", "content": "Тебе певцу, тебе герою!\nНе удалось мне за тобою\nПри громе пушечном, в огне\nСкакать на бешеном коне.\nНаездник смирного Пегаса,\nНосил я старого Парнаса\nИз моды вышедший мундир:\nНо и по этой службе трудной,\nИ тут, о мой наездник чудный,\nТы мой отец и командир.\nВот мой Пугач – при первом взгляде\nОн виден – плут, казак прямой!\nВ передовом твоем отряде\nУрядник был бы он лихой."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Художнику", "content": "Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую:\nГипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе:\nСколько богов, и богинь, и героев!.. Вот Зевс Громовержец,\nВот из подлобья глядит, дуя в цевницу, сатир.\nЗдесь зачинатель Барклай, а здесь совершитель Кутузов\nТут Аполлон – идеал, там Ниобея – печаль…\nВесело мне. Но меж тем в толпе молчаливых кумиров —\nГрустен гуляю: со мной доброго Дельвига нет;\nВ темной могиле почил художников друг и советник.\nКак бы он обнял тебя! как бы гордился тобой!"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Мирская власть", "content": "Когда великое свершалось торжество,\nИ в муках на кресте кончалось божество,\nТогда по сторонам животворяща древа\nМария-грешница и пресвятая дева,\nСтояли две жены,\nВ неизмеримую печаль погружены.\nНо у подножия теперь креста честнаго,\nКак будто у крыльца правителя градскаго,\nМы зрим – поставлено на место жен святых\nВ ружье и кивере два грозных часовых.\nК чему, скажите мне, хранительная стража? —\nИли распятие казенная поклажа,\nИ вы боитеся воров или мышей? —\nИль мните важности придать царю царей?\nИль покровительством спасаете могучим\nВладыку, тернием венчанного колючим,\nХриста, предавшего послушно плоть свою\nБичам мучителей, гвоздям и копию?\nИль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила\nТого, чья казнь весь род Адамов искупила,\nИ, чтоб не потеснить гуляющих господ,\nПускать не велено сюда простой народ?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Подражание Италиянскому.>", "content": "Как с древа сорвался предатель ученик,\nДиявол прилетел, к лицу его приник,\nДхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной\nИ бросил труп живой в гортань геенны гладной…\nТам бесы, радуясь и плеща, на рога\nПрияли с хохотом всемирного врага\nИ шумно понесли к проклятому владыке,\nИ сатана, привстав, с веселием на лике\nЛобзанием своим насквозь прожег уста,\nВ предательскую ночь лобзавшие Христа.\nНапрасно я бегу к сионским высотам,\nГрех алчный гонится за мною по пятам…\nТак <?>, ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий,\nГолодный лев следит оленя бег пахучий.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "(Из Пиндемонти.)", "content": "Не дорого ценю я громкие права,\nОт коих не одна кружится голова.\nЯ не ропщу о том, что отказали боги\nМне в сладкой участи оспоривать налоги,\nИли мешать царям друг с другом воевать;\nИ мало горя мне, свободно ли печать\nМорочит олухов, иль чуткая цензура\nВ журнальных замыслах стесняет балагура.\nВсё это, видите ль, \nИные, лучшие мне дороги права;\nИная, лучшая потребна мне свобода:\nЗависить от властей, зависить от народа —\nНе всё ли нам равно? Бог с ними.\nНикому\nОтчета не давать, себе лишь самому\nСлужить и угождать; для власти, для ливреи\nНе гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;\nПо прихоти своей скитаться здесь и там,\nДивясь божественным природы красотам,\nИ пред созданьями искусств и вдохновенья\nТрепеща радостно в восторгах умиленья.\n– Вот счастье! вот права…\nОтцы пустынники и жены непорочны,\nЧтоб сердцем возлетать во области заочны,\nЧтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,\nСложили множество божественных молитв;\nНо ни одна из них меня не умиляет,\nКак та, которую священник повторяет\nВо дни печальные Великого поста;\nВсех чаще мне она приходит на уста\nИ падшего крепит неведомою силой:\nВладыко дней моих! дух праздности унылой,\nЛюбоначалия, змеи сокрытой сей,\nИ празднословия не дай душе моей.\nНо дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья,\nДа брат мой от меня не примет осужденья,\nИ дух смирения, терпения, любви\nИ целомудрия мне в сердце оживи.\nКогда за городом, задумчив, я брожу\nИ на публичное кладбище захожу,\nРешетки, столбики, нарядные гробницы,\nПод коими гниют все мертвецы столицы,\nВ болоте кое-как стесненные рядком,\nКак гости жадные за нищенским столом,\nКупцов, чиновников усопших мавзолеи,\nДешевого резца нелепые затеи,\nНад ними надписи и в прозе и в стихах\nО добродетелях, о службе и чинах;\nПо старом рогаче вдовицы плач амурный,\nВорами со столбов отвинченные урны,\nМогилы склизкие, которы также тут\nЗеваючи жильцов к себе на утро ждут, —\nТакие смутные мне мысли всё наводит,\nЧто злое на меня уныние находит.\nХоть плюнуть да бежать…\nНо как же любо мне\nОсеннею порой, в вечерней тишине,\nВ деревне посещать кладбище родовое,\nГде дремлют мертвые в торжественном покое.\nТам неукрашенным могилам есть простор;\nК ним ночью темною не лезет бледный вор;\nБлиз камней вековых, покрытых желтым мохом.\nПроходит селянин с молитвой и со вздохом;\nНа место праздных урн и мелких пирамид,\nБезносых гениев, растрепанных харит\nСтоит широко дуб над важными гробами,\nКолеблясь и шумя…\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "«Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»", "content": "Exegi monumentum.\nЯ памятник себе воздвиг нерукотворный,\nК нему не заростет народная тропа,\nВознесся выше он главою непокорной\nАлександрийского столпа.\nНет, весь я не умру – душа в заветной лире\nМой прах переживет и тленья убежит —\nИ славен буду я, доколь в подлунном мире\nЖив будет хоть один пиит.\nСлух обо мне пройдет по всей Руси великой,\nИ назовет меня всяк сущий в ней язык,\nИ гордый внук славян, и финн, и ныне дикой\nТунгуз, и друг степей калмык.\nИ долго буду тем любезен я народу,\nЧто чувства добрые я лирой пробуждая,\nЧто в мой жестокой век восславил я Свободу\nИ милость к падшим призывал.\nВеленью божию, о муза, будь послушна,\nОбиды не страшась, не требуя венца,\nХвалу и клевету приемли равнодушно,\nИ не оспоривай глупца."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Родословная моего героя (отрывок из сатирической поэмы.)", "content": "Начнем ab ovo:\nМой Езерский\nПроисходил от тех вождей,\nЧей в древни веки парус дерзкий\nПоработил брега морей.\nОдульф, его начальник рода,\nВельми бе грозен воевода\n(Гласит Софийский Хронограф).\nПри Ольге сын его Варлаф\nПриял крещенье в Цареграде\nС приданым греческой княжны.\nОт них два сына рождены,\nЯкуб и Дорофей. В засаде\nУбит Якуб, а Дорофей\nРодил двенадцать сыновей.\nОндрей, по прозвищу Езерский\nРодил Ивана да Илью\nИ в лавре схимился Печерской.\nОтсель фамилию свою\nВедут Езерские. При Калке\nОдин из них был схвачен в свалке\nА там раздавлен как комар\nЗадами тяжкими татар.\nЗато со славой, хоть с уроном,\nДругой Езерский, Елизар,\nУпился кровию татар,\nМежду Непрядвою и Доном,\nУдаря с тыла в табор их\nС дружиной суздальцев своих.\nВ века старинной нашей славы,\nКак и в худые времена,\nКрамол и смут во дни кровавы\nБлестят Езерских имена.\nОни и в войске и в совете.\nНа воеводстве, и в ответе\nСлужили доблестно царям.\nИз них Езерский Варлаам\nГордыней славился боярской;\nЗа спор то с тем он, то с другим,\nС большим бесчестьем выводим\nБывал из-за трапезы царской,\nНо снова шел под тяжкий гнев\nИ умер, Сицких \nКогда от Думы величавой\nПриял Романов свой венец,\nКак под отеческой державой\nРусь отдохнула наконец,\nА наши вороги смирились, —\nТогда Езерские явились\nВ великой силе при дворе,\nПри императоре Петре…\nНо извините: статься может,\nЧитатель, вам я досадил;\nВаш ум дух века просветил,\nВас спесь дворянская не гложет,\nИ нужды нет вам никакой\nДо вашей книги родовой.\nКто б ни был ваш родоначальник,\nМстислав, князь Курбский, иль Ермак,\nИли Митюшка целовальник,\nВам всё равно. Конечно, так;\nВы презираете отцами,\nИх славой, частию, правами\nВеликодушно и умно;\nВы отреклись от них давно,\nПрямого просвещенья ради,\nГордясь (как общей пользы друг)\nКрасою \nЗвездой двоюродного дяди,\nИль приглашением на бал\nТуда, где дед ваш не бывал.\nЯ сам – хоть в книжках и словесно\nСобраться надо мной трунят —\nЯ мещанин, как вам известно,\nИ в этом смысле демократ;\nНо каюсь: новый Ходаковский,\nЛюблю от бабушки московской\nЯ толки слушать о родне,\nО толстобрюхой старине.\nМне жаль, что нашей славы звуки\nУже нам чужды; что спроста\nИз бар мы лезем в tiers-état,\nЧто нам не в прок пошли науки,\nИ что спасибо нам за то\nНе скажет, кажется, никто.\nМне жаль, что тех родов боярских\nБледнеет блеск и никнет дух;\nМне жаль, что нет князей Пожарских,\nЧто о других пропал и слух,\nЧто их поносит и Фиглярин,\nЧто русский ветреный боярин\nСчитает грамоты царей\nЗа пыльный сбор календарей,\nЧто в нашем тереме забытом\nРастет пустынная трава,\nЧто геральдического льва\nДемократическим копытом\nТеперь лягает и осел:\nДух века вот куда зашел!\nВот почему, архивы роя,\nЯ разбирал в досужный час\nВсю родословную героя,\nО ком затеял свой рассказ,\nИ здесь потомству заповедал.\nЕзерский сам же твердо ведал,\nЧто дед его, великий муж,\nИмел двенадцать тысяч душ;\nИз них отцу его досталась\nОсьмая часть, и та сполна\nБыла давно заложена\nИ ежегодно продавалась;\nА сам он жалованьем жил\nИ регистратором служил.\nОт западных морей до самых врат восточных\nНе многие умы от благ прямых и прочных\nЗло могут отличить… [рассудок] редко нам\n[Внушает]\n—\n«Пошли мне долгу жизнь и многие года!»\nЗевеса вот о чем и всюду и всегда\nПривыкли вы молить – но сколькими бедами\nИсполнен дол<гой><?> век! Во-первых, [как] рубцами,\nЛицо [морщинами покроется] – оно\nпревращено.\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Кн. Козловскому.>", "content": "Ценитель умственных творений исполинских,\nДруг бардов английских, любовник муз латинских,\nТы к мощной древности опять меня манишь,\n[Ты снова мне] велишь.\nПростясь с мечтой и бл<едным><?> идеалом,\nЯ приготовился бороться с Ювеналом,\nЧьи строгие стихи, неопытный поэт,\n[Стихами] перевесть я было дал обет.\nНо, развернув его суровые творенья,\nНе мог я одолеть пугливого смущенья…\n[Стихи бесстыдные] прияпами торчат,\nВ них звуки странною гармонией трещат —\nБыла пора: наш праздник молодой\nСиял, шумел и розами венчался,\nИ с песнями бокалов звон мешался,\nИ тесною сидели мы толпой.\nТогда, душой беспечные невежды,\nМы жили все и легче и смелей,\nМы пили все за здравие надежды\nИ юности и всех ее затей.\nТеперь не то: разгульный праздник наш\nС приходом лет, как мы, перебесился,\nОн присмирел, утих, остепенился,\nСтал глуше звон его заздравных чаш;\nМеж нами речь не так игриво льется.\nПросторнее, грустнее мы сидим,\nИ реже смех средь песен раздается,\nИ чаще мы вздыхаем и молчим.\nВсему пора: уж двадцать пятый раз\nМы празднуем лицея день заветный.\nПрошли года чредою незаметной,\nИ как они переменили нас!\nНедаром – нет! – промчалась четверть века!\nНе сетуйте: таков судьбы закон;\nВращается весь мир вкруг человека, —\nУжель один недвижим будет он?\nПрипомните, о други, с той поры,\nКогда наш круг судьбы соединили,\nЧему, чему свидетели мы были!\nИгралища таинственной игры,\nМеталися смущенные народы;\nИ высились и падали цари;\nИ кровь людей то Славы, то Свободы,\nТо Гордости багрила алтари.\nВы помните: когда возник лицей,\nКак царь для нас открыл чертог царицын,\nИ мы пришли. И встретил нас Куницын\nПриветствием меж царственных гостей, —\nТогда гроза двенадцатого года\nЕще спала. Еще Наполеон\nНе испытал великого народа —\nЕще грозил и колебался он.\nВы помните: текла за ратью рать,\nСо старшими мы братьями прощались\nИ в сень наук с досадой возвращались,\nЗавидуя тому, кто умирать\nШел мимо нас… и племена сразились,\nРусь обняла кичливого врага,\nИ заревом московским озарились\nЕго полкам готовые снега.\nВы помните, как наш Агамемнон\nИз пленного Парижа к нам примчался.\nКакой восторг тогда [пред ним] раздался!\nКак был велик, как был прекрасен он,\nНародов друг, спаситель их свободы!\nВы помните – как оживились вдруг\nСии сады, сии живые воды,\nГде проводил он славный свой досуг.\nИ нет его – и Русь оставил он,\nВзнесенну им над миром изумленным,\nИ на скале изгнанником забвенным,\nВсему чужой, угас Наполеон.\nИ новый царь, суровый и могучий,\nНа рубеже Европы бодро стал,\n[И над землей] сошлися новы тучи,\nИ ураган их\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На статую играющего в свайку", "content": "Юноша, полный красы, напряженья, усилия чуждый,\nСтроен, легок и могуч, – тешится быстрой игрой!\nВот и товарищ тебе, дискобол! Он достоин, клянуся,\nДружно обнявшись с тобой, после игры отдыхать."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "На статую играющего в бабки", "content": "Юноша трижды шагнул, наклонился, рукой о колено\nБодро опёрся, другой поднял меткую кость.\nВот уж прицелился… прочь! раздайся, народ любопытный,\nВрозь расступись; не мешай русской удалой игре.\nАльфонс садится на коня;\nЕму хозяин держит стремя.\n\"Сеньор, послушайтесь меня:\nПускаться в путь теперь не время.\nВ горах опасно, ночь близка,\nДругая вента далека.\nОстаньтесь здесь: готов вам ужин;\nВ камине разложен огонь;\nПостеля есть – покой вам нужен,\nА к стойлу тянется ваш конь\".\n– \"Мне путешествие привычно\nИ днем и ночью – был бы путь, —\nТот отвечает, – неприлично\nБояться мне чего-нибудь.\nЯ дворянин, – ни чорт, ни воры\nНе могут удержать меня,\nКогда спешу на службу я\".\nИ дон Альфонс коню дал шпоры,\nИ едет рысью. Перед ним\nОдна идет дорога в горы\nУщельем тесным и глухим.\nВот выезжает он в долину;\nКакую ж видит он картину?\nКругом пустыня, дичь и голь,\nА в стороне торчит глаголь,\nИ на глаголе том два тела\nВисят. Закаркав, отлетела\nВатага черная ворон,\nЛишь только к ним подъехал он.\nТо были трупы двух гитанов,\nДвух славных братьев-атаманов,\nДавно повешенных и там\nОставленных в пример ворам.\nДождями небо их мочило,\n<А> солнце знойное сушило,\nПустынный ветер их качал,\nКлевать их ворон прилетал.\nИ шла молва в простом народе,\nЧто, обрываясь по ночам,\nОни до утра на свободе\nГуляли, мстя своим врагам.\nАльфонсов конь всхрапел и боком\nПрошел их мимо, и потом\nПонесся резво, легким скоком,\nС своим бесстрашным седоком.\nЗабыв и рощу и свободу,\nНевольный чижик надо мной\nЗерно клюет и брызжет воду,\nИ песнью тешится живой.\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Из письма к Яковлеву>", "content": "Смирдин меня в беду поверг;\nУ торгаша сего семь пятниц на неделе.\nЕго четверг на самом деле\nЕсть после дождичка четверг.\nОт меня вечор Леила\nРавнодушно уходила.\nЯ сказал: «Постой, куда?»\nА она мне возразила:\n«Голова твоя седа».\nЯ насмешнице нескромной\nОтвечал: \"Всему пора!\nТо, что было мускус темный\nСтало нынче камфора\".\nНо Леила неудачным\nПосмеялася речам\nИ сказала: \"Знаешь сам:\nСладок мускус новобрачным,\nКамфора годна гробам\".\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "Там на брегу, где дремлет лес священный,\nТвое я имя повторял;\nТам часто я бродил уединенный\nИ в даль глядел… и милой встречи ждал."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Золото и булат", "content": "«Всё мое», – сказало злато;\n«Всё мое», – сказал булат.\n«Всё куплю», – сказало злато;\n«Всё возьму», – сказал булат.\nНе знаю где, но не у нас,\nДостопочтенный лорд Мидас,\nС душой посредственной и низкой,\nЧтоб не упасть дорогой склизкой,\nПолзком прополз в известный чин\nИ стал известный господин.\nЕще два слова об Мидасе:\nОн не хранил в своем запасе\nГлубоких замыслов и дум;\nИмел он не блестящий ум,\nДушой не слишком был отважен;\nЗа то был сух, учтив и важен.\nЛьстецы героя моего,\nНе зная, как хвалить его,\nПровозгласить решились тонким…\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Русскому Геснеру", "content": "Куда ты холоден и cyx!\nКак слог твой чопорен и бледен!\nКак в изобретеньях ты беден!\nКак утомляешь ты мой слух!\nТвоя пастушка, твой пастух\nДолжны ходить в овчинной шубе:\nТы их морозишь налегке!\nГде ты нашел их: в шустер-клубе.\nИли на Красном кабачке?"}, {"poet_id": "pushkin", "title": "<Щербинину.>", "content": "Житье тому, мой милый друг,\nКто страстью глупою не болен,\nКому влюбиться недосуг,\nКто занят всем и всем доволен —\nЕго не ведает печаль;\nЕго забавы бесконечны,\nОн создал мысленно сераль\nИ в нем блаженствует, беспечный!\nТвои догадки – сущий вздор:\nМоих стихов ты не проникнул.\nЯ знаю, ты картежный вор,\nНо от вина ужель отвыкнул?\nКогда Потемкину в потемках\nЯ на Пречистенке найду,\nТо пусть с Булгариным в потомках\nМеня поставят наряду.\nКогда так нежно, так сердечно,\nТак радостно я встретил вас,\nВы удивилися, конечно,\nДосадой хладно воружась.\n[Вечор в счастливом усыпленьи\n< >\nМое живое сновиденье\nВаш милый образ озарил.]\nС тех пор я слезами\nМечту прелестную зову.\nВо сне был осчастливлен вами\nИ благодарен наяву.\n* * *\n* * *\n* * *"}, {"poet_id": "pushkin", "title": null, "content": "* * *\n* * *\nЗачем я ею [очарован]?\nЗачем расстаться должен с ней?\nКогда б я не был избалован\nЦыганской жизнию моей.\n—\nОна [глядит на] вас так нежно,\nОна лепечет так небрежно,\nОна так тонко весела,\nЕе глаза так полны чувством,\nВечор она с таким искусством\nИз-под накрытого стола\nМне свою ножку подала.\nТы просвещением свой разум осветил,\nТы правды лик увидел,\nИ нежно чуждые народы возлюбил,\nИ мудро свой возненавидел.\nКогда безмолвная Варшава поднялась,\nИ бунтом опьянела,\nИ смертная борьба началась,\nПри клике «Польска не згинела!»\nТы руки потирал от наших неудач,\nС лукавым смехом слушал вести,\nКогда бежали вскачь,\nИ гибло знамя нашей чести.\nВаршавы бунт\nв дыме\nПоникнул ты <главой><?> и горько возрыдал,\nКак жид о Иерусалиме."}, {"poet_id": "pushkin", "title": "Родриг", "content": "Чудный сон мне бог послал —\nС длинной белой бородою\nВ белой ризе предо мною\nСтарец некой предстоял\nИ меня благословлял.\nОн сказал мне: \"Будь покоен,\nСкоро, скоро удостоен\nБудешь царствия небес.\n[Скоро странствию земному]\nТвоему придет конец.\nУж готов<ит> ангел смерти\nДля тебя святой венец…\nПутник – ляжешь на ночлеге,\nВ <гавань><?>, плаватель, войдешь.\n[Бедный] пахарь утомленный,\nОтрешишь волов от плуга\nНа последней борозде.\nНыне грешник тот великой,\nО котором предвещанье\nСлышал ты давно —\nГрешник ждан<ный>\n[Наконец] к тебе [приидет]\nИсповедовать себя,\nИ получит разрешенье,\nИ заснешь ты вечным сном\".\nСон отрадный, благовещный\nСердце жадное не смеет\nИ поверить и не верить.\nАх, ужели в самом деле\nБлизок я к [моей кон<чине>]?\nИ страшуся и надеюсь,\nКазни вечныя страшуся,\nМилосердия надеюсь:\nУспокой меня, творец.\nНо твоя да будет воля,\nНе моя. – Кто там идет?..\nО нет, мне жизнь не надоела,\nЯ жить люблю, я жить хочу,\nДуша не вовсе охладела,\nУтратя молодость свою.\nЕще хранятся наслажденья\nДля любопытства моего,\nДля милых снов воображенья,\n[Для чувств] всего.\n* * *"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сергей Александрович Есенин", "content": "Вот уж вечер. Роса*\nБлестит на крапиве.\nЯ стою у дороги,\nПрислонившись к иве.\nОт луны свет большой\nПрямо на нашу крышу.\nГде-то песнь соловья\nВдалеке я слышу.\nХорошо и тепло,\nКак зимой у печки.\nИ березы стоят,\nКак большие свечки.\nИ вдали за рекой,\nВидно, за опушкой,\nСонный сторож стучит\nМертвой колотушкой."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Там, где капустные грядки…\"", "content": "Там, где капустные грядки*\nКрасной водой поливает восход,\nКлененочек маленький матке\nЗеленое вымя сосет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Поет зима — аукает…\"", "content": "Поет зима — аукает*,\nМохнатый лес баюкает\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Стозвоном сосняка.\nКругом с тоской глубокою\nПлывут в страну далекую\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Седые облака.\nА по двору метелица\nКовром шелковым стелется,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Но больно холодна.\nВоробышки игривые,\nКак детки сиротливые,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Прижались у окна.\nОзябли пташки малые,\nГолодные, усталые,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;И жмутся поплотней.\nА вьюга с ревом бешеным\nСтучит по ставням свешенным\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;И злится все сильней.\nИ дремлют пташки нежные\nПод эти вихри снежные\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;У мерзлого окна.\nИ снится им прекрасная,\nВ улыбках солнца ясная\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Красавица весна."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Под венком лесной ромашки…\"", "content": "Под венком лесной ромашки*\nЯ строгал, чинил челны,\nУронил кольцо милашки\nВ струи пенистой волны.\nЛиходейная разлука,\nКак коварная свекровь.\nУнесла колечко щука,\nС ним — милашкину любовь.\nНе нашлось мое колечко,\nЯ пошел с тоски на луг,\nМне вдогон смеялась речка:\n«У милашки новый друг».\nНе пойду я к хороводу:\nТам смеются надо мной,\nПовенчаюсь в непогоду\nС перезвонною волной."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Темна ноченька, не спится…\"", "content": "Темна ноченька, не спится*,\nВыйду к речке на лужок.\nРаспоясала зарница\nВ пенных струях поясок.\nНа бугре береза-свечка\nВ лунных перьях серебра.\nВыходи, мое сердечко,\nСлушать песни гусляра!\nЗалюбуюсь, загляжусь ли\nНа девичью красоту,\nА пойду плясать под гусли,\nТак сорву твою фату.\nВ терем темный, в лес зеленый,\nНа шелковы купыри,\nУведу тебя под склоны\nВплоть до маковой зари."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Хороша была Танюша, краше не было в селе…\"", "content": "Хороша была Танюша*, краше не было в селе,\nКрасной рюшкою по белу сарафан на подоле.\nУ оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.\nМесяц в облачном тумане водит с тучами игру.\nВышел парень, поклонился кучерявой головой:\n«Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой».\nПобледнела, словно саван, схолодела, как роса.\nДушегубкою-змеею развилась ее коса.\n«Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,\nЯ пришла тебе сказаться: за другого выхожу».\nНе заутренние звоны, а венчальный переклик,\nСкачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.\nНе кукушки загрустили — плачет Танина родня,\nНа виске у Тани рана от лихого кистеня.\nАлым венчиком кровинки запеклися на челе,\nХороша была Танюша, краше не было в селе."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"За горами, за желтыми долами…\"", "content": "За горами, за желтыми до&#769;лами*\nПротянулась тропа деревень.\nВижу лес и вечернее полымя,\nИ обвитый крапивой плетень.\nТам с утра над церковными главами\nГолубеет небесный песок,\nИ звенит придорожными травами\nОт озер водяной ветерок.\nНе за песни весны над равниною\nДорога мне зеленая ширь —\nПолюбил я тоской журавлиною\nНа высокой горе монастырь.\nКаждый вечер, как синь затуманится,\nКак повиснет заря на мосту,\nТы идешь, моя бедная странница,\nПоклониться любви и кресту.\nКроток дух монастырского жителя,\nЖадно слушаешь ты ектенью,\nПомолись перед ликом Спасителя\nЗа погибшую душу мою."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Опять раскинулся узорно…\"", "content": "Опять раскинулся узорно*\nНад белым полем багрянец,\nИ заливается задорно\nНижегородский бубенец.\nПод затуманенною дымкой\nТы кажешь девичью красу,\nИ треплет ветер под косынкой\nРыжеволосую косу.\nДуга, раскалываясь, пляшет,\nТо выныряя, то пропав,\nНе заворожит, не обмашет\nТвой разукрашенный рукав.\nУже давно мне стала сниться\nПолей малиновая ширь,\nТебе — высокая светлица,\nА мне — далекий монастырь.\nТам синь и полымя воздушней\nИ легкодымней пелена.\nЯ буду ласковый послушник,\nА ты — разгульная жена.\nИ знаю я, мы оба станем\nГрустить в упругой тишине:\nЯ по тебе — в глухом тумане,\nА ты заплачешь обо мне.\nНо и познав, я не приемлю\nНи тихих ласк, ни глубины.\nГлаза, увидевшие землю,\nВ иную землю влюблены."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха…\"", "content": "Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха*.\nВыходи встречать к околице, красотка, жениха.\nВасильками сердце светится, горит в нем бирюза.\nЯ играю на тальяночке про синие глаза.\nТо не зори в струях озера свой выткали узор,\nТвой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.\nЗаиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.\nПусть послушает красавица прибаски жениха."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Подражанье песне*", "content": "Ты поила коня из горстей в поводу,\nОтражаясь, березы ломались в пруду.\nЯ смотрел из окошка на синий платок,\nКудри черные змейно трепал ветерок.\nМне хотелось в мерцании пенистых струй\nС алых губ твоих с болью сорвать поцелуй.\nНо с лукавой улыбкой, брызнув на меня,\nУнеслася ты вскачь, удилами звеня.\nВ пряже солнечных дней время выткало нить…\nМимо окон тебя понесли хоронить.\nИ под плач панихид, под кадильный канон,\nВсе мне чудился тихий раскованный звон."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Выткался на озере алый свет зари…\"", "content": "Выткался на озере алый свет зари*.\nНа бору со звонами плачут глухари.\nПлачет где-то иволга, схоронясь в дупло.\nТолько мне не плачется — на душе светло.\nЗнаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,\nСядем в копны свежие под соседний стог.\nЗацелую допьяна, изомну, как цвет,\nХмельному от радости пересуду нет.\nТы сама под ласками сбросишь шелк фаты,\nУнесу я пьяную до утра в кусты.\nИ пускай со звонами плачут глухари.\nЕсть тоска веселая в алостях зари."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Матушка в купальницу по лесу ходила…\"", "content": "Матушка в купальницу по лесу ходила*,\nБосая с подтыками по росе бродила.\nТравы ворожбиные* ноги ей кололи,\nПлакала родимая в купырях от боли.\nНе дознамо печени судорга схватила,\nОхнула кормилица, тут и породила.\nРодился я с песнями в травном одеяле.\nЗори меня вешние в радугу свивали.\nВырос я до зрелости, внук купальской ночи,\nСутемень колдовная С.А. Тье мне пророчит.\nТолько не по совести С.А. Тье наготове,\nВыбираю удалью и глаза и брови.\nКак снежинка белая, в просини я таю\nДа к судьбе-разлучнице след свой заметаю."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Зашумели над затоном тростники…\"", "content": "Зашумели над затоном тростники*.\nПлачет девушка-царевна у реки.\nПогадала красна девица в семик*.\nРасплела волна венок из повилик.\nАх, не выйти в жены девушке весной,\nЗапугал ее приметами лесной:\nНа березке пообъедена кора,—\nВыживают мыши девушку с двора.\nБьются кони, грозно машут головой,—\nОй, не любит черны косы домовой.\nЗапах ладана от рощи ели льют,\nЗвонки ветры панихидную поют.\nХодит девушка по бережку грустна,\nТкет ей саван нежнопенная волна."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Троицыно утро, утренний канон…\"", "content": "Троицыно утро, утренний канон*,\nВ роще по березкам белый перезвон.\nТянется деревня с праздничного сна,\nВ благовесте ветра хмельная весна.\nНа резных окошках ленты и кусты.\nЯ пойду к обедне плакать на цветы*.\nПойте в чаще, птахи, я вам подпою,\nПохороним вместе молодость мою.\nТроицыно утро, утренний канон.\nВ роще по березкам белый перезвон."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Туча кружево в роще связала…\"", "content": "Туча кружево в роще связала*,\nЗакурился пахучий туман.\nЕду грязной дорогой с вокзала\nВдалеке от родимых полян.\nЛес застыл без печали и шума,\nВиснет темь, как платок, за сосной.\nСердце гложет плакучая дума…\nОй, не весел ты, край мой родной.\nПригорюнились девушки-ели,\nИ поет мой ямщик наумяк*:\n«Я умру на тюремной постели,\nПохоронят меня кое-как»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Дымом половодье…\"", "content": "Дымом половодье*\nЗализало ил.\nЖелтые поводья\nМесяц уронил.\nЕду на баркасе,\nТычусь в берега.\nЦерквами у прясел\nРыжие стога.\nЗаунывным карком\nВ тишину болот\nЧерная глухарка\nК всенощной зовет.\nРоща синим мраком\nКроет голытьбу…\nПомолюсь украдкой\nЗа твою судьбу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сыплет черемуха снегом…\"", "content": "Сыплет черемуха снегом*,\nЗелень в цвету и росе.\nВ поле, склоняясь к побегам,\nХодят грачи в полосе.\nНикнут шелковые травы,\nПахнет смолистой сосной.\nОй вы, луга и дубравы,—\nЯ одурманен весной.\nРадугой тайные вести\nСветятся в душу мою.\nДумаю я о невесте,\nТолько о ней лишь пою.\nСыпь ты, черемуха, снегом,\nПойте вы, птахи, в лесу.\nПо полю зыбистым бегом\nПеной я цвет разнесу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"На плетнях висят баранки…\"", "content": "На плетнях висят баранки*,\nХлебной брагой льет теплынь.\nСолнца струганые дранки\nЗагораживают синь.\nБалаганы, пни и колья,\nКарусельный пересвист.\nОт вихлистого приволья\nГнутся травы, мнется лист.\nДробь копыт и хрип торговок,\nПьяный пах медовых сот.\nБерегись, коли не ловок:\nВихорь пылью разметет.\nЗа лещужною сурьмою —\nБабий крик, как поутру.\nНе твоя ли шаль с каймою\nЗеленеет на ветру?\nОй, удал и многосказен\nЛад веселый на пыжну.\nЗапевай, как Стенька Разин\nУтопил свою княжну.\nТы ли, Русь, тропой-дорогой\nРазметала ал наряд?\nНе суди молитвой строгой\nНапоенный сердцем взгляд."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Калики*", "content": "Проходили калики деревнями,\nВыпивали под окнами квасу,\nУ церквей пред затворами древними\nПоклонялись Пречистому Спасу.\nПробиралися странники по полю,\nПели стих о сладчайшем Исусе.\nМимо клячи с поклажею топали,\nПодпевали горластые гуси.\nКовыляли убогие по стаду,\nГоворили страдальные речи:\n«Все единому служим мы Господу,\nВозлагая вериги на плечи».\nВынимали калики поспешливо\nДля коров сбереженные крохи.\nИ кричали пастушки насмешливо:\n«Девки, в пляску. Идут скоморохи»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Задымился вечер, дремлет кот на брусе…\"", "content": "Задымился вечер, дремлет кот на брусе*.\nКто-то помолился: «Господи Исусе».\nПолыхают зори, курятся туманы,\nНад резным окошком занавес багряный.\nВьются паутины с золотой повети.\nГде-то мышь скребется в затворенной клети…\nУ лесной поляны — в свяслах* копны хлеба,\nЕли, словно копья, уперлися в небо.\nЗакадили дымом под росою рощи…\nВ сердце почивают тишина и мощи."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Край любимый! Сердцу снятся…\"", "content": "Край любимый! Сердцу снятся*\nСкирды солнца в водах лонных.\nЯ хотел бы затеряться\nВ зеленях твоих стозвонных.\nПо меже на переметке\nРезеда и риза кашки.\nИ вызванивают в четки\nИвы, кроткие монашки.\nКурит облаком болото,\nГарь в небесном коромысле.\nС тихой тайной для кого-то\nЗатаил я в сердце мысли.\nВсе встречаю, все приемлю,\nРад и С.А. Тлив душу вынуть.\nЯ пришел на эту землю,\nЧтоб скорей ее покинуть."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Пойду в скуфье смиренным иноком…\"", "content": "Пойду в скуфье смиренным иноком*\nИль белобрысым босяком\nТуда, где льется по равнинам\nБерезовое молоко.\nХочу концы земли измерить,\nДоверясь призрачной звезде,\nИ в С.А. Тье ближнего поверить\nВ звенящей рожью борозде.\nРассвет рукой прохлады росной\nСшибает яблоки зари.\nСгребая сено на покосах,\nПоют мне песни косари.\nГлядя за кольца лычных прясел,\nЯ говорю с самим собой:\nС.А. Тлив, кто жизнь свою украсил\nБродяжной палкой и сумой.\nС.А. Тлив, кто в радости убогой,\nЖивя без друга и врага,\nПройдет проселочной дорогой,\nМолясь на копны и стога."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Шел Господь пытать людей в любови…\"", "content": "Шел Господь пытать людей в любови*,\nВыходил он нищим на кулижку.\nСтарый дед на пне сухом в дуброве\nЖамкал деснами зачерствелую пышку.\nУвидал дед нищего дорогой,\nНа тропинке, с клюшкою железной,\nИ подумал: «Вишь, какой убогой,—\nЗнать, от голода качается, болезный».\nПодошел Господь, скрывая скорбь и муку:\nВидно, мол, сердца их не разбудишь…\nИ сказал старик, протягивая руку:\n«На, пожуй… маленько крепче будешь»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Осень*", "content": "Тихо в чаще можжевеля по обрыву.\nОсень, рыжая кобыла, чешет гриву.\nНад речным покровом берегов\nСлышен синий лязг ее подков.\nСхимник-ветер шагом осторожным\nМнет листву по выступам дорожным\nИ целует на рябиновом кусту\nЯзвы красные незримому Христу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не ветры осыпают пущи…\"", "content": "Не ветры осыпают пущи*,\nНе листопад златит холмы.\nС голубизны незримой кущи\nСтруятся звездные псалмы.\nЯ вижу — в просиничном плате,\nНа легкокрылых облаках,\nИдет возлюбленная Мати\nС Пречистым Сыном на руках.\nОна несет для мира снова\nРаспять воскресшего Христа:\n«Ходи, мой сын, живи без крова,\nЗорюй и полднюй у куста».\nИ в каждом страннике убогом\nЯ вызнавать пойду с тоской,\nНе Помазуемый ли Богом*\nСтучит берестяной клюкой.\nИ может быть, пройду я мимо\nИ не замечу в тайный час,\nЧто в елях — крылья херувима,\nА под пеньком — голодный Спас."}, {"poet_id": "esenin", "title": "В хате*", "content": "Пахнет рыхлыми драченами,\nУ порога в дежке квас,\nНад печурками точеными\nТараканы лезут в паз.\nВьется сажа над заслонкою,\nВ печке нитки попелиц,\nА на лавке за солонкою —\nШелуха сырых яиц.\nМать с ухватами не сладится,\nНагибается низко,\nСтарый кот к махотке крадется\nНа парное молоко.\nКвохчут куры беспокойные\nНад оглоблями сохи,\nНа дворе обедню стройную\nЗапевают петухи.\nА в окне на сени скатые,\nОт пугливой шумоты,\nИз углов щенки кудлатые\nЗаползают в хомуты."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"По селу тропинкой кривенькой…\"", "content": "По селу тропинкой кривенькой*\nВ летний вечер голубой\nРекрута ходили с ливенкой\nРазухабистой гурьбой.\nРаспевали про любимые\nДа последние деньки:\n«Ты прощай, село родимое,\nТемна роща и пеньки».\nЗори пенились и таяли.\nВсе кричали, пяча грудь:\n«До рекрутства горе маяли,\nА теперь пора гульнуть».\nРазмахнув кудрями русыми,\nВ пляс пускались весело.\nДевки брякали им бусами,\nЗазывали за село.\nВыходили парни бравые\nЗа гуменные плетни.\nА девчоночки лукавые\nУбегали, — догони!\nНад зелеными пригорками\nРазвевалися платки.\nПо полям бредя с кошелками,\nУлыбались старики.\nПо кустам, в траве над лыками,\nПод пугливый возглас сов,\nИм смеялась роща зыками\nС переливом голосов.\nПо селу тропинкой кривенькой,\nОбодравшись о пеньки,\nРекрута играли в ливенку\nПро остальние деньки."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Гой ты, Русь, моя родная…\"", "content": "Гой ты, Русь, моя родная*,\nХаты — в ризах образа…\nНе видать конца и края —\nТолько синь сосет глаза.\nКак захожий богомолец,\nЯ смотрю твои поля.\nА у низеньких околиц\nЗвонно чахнут тополя.\nПахнет яблоком и медом\nПо церквам твой кроткий Спас.\nИ гудит за корогодом\nНа лугах веселый пляс.\nПобегу по мятой стежке\nНа приволь зеленых лех,\nМне навстречу, как сережки,\nПрозвенит девичий смех.\nЕсли крикнет рать святая:\n«Кинь ты Русь, живи в раю!»\nЯ скажу: «Не надо рая,\nДайте родину мою»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я пастух, мои палаты…\"", "content": "Я пастух, мои палаты* —\nМежи зыбистых полей.\nПо горам зеленым — скаты\nС гарком гулких дупелей.\nВяжут кружево над лесом\nВ желтой пене облака.\nВ тихой дреме под навесом\nСлышу шепот сосняка.\nСветят зелено в сутёмы\nПод росою тополя.\nЯ — пастух; мои хоромы —\nВ мягкой зелени поля.\nГоворят со мной коровы\nНа кивливом языке.\nДуховитые дубровы\nКличут ветками к реке.\nПозабыв людское горе,\nСплю на вырублях сучья.\nЯ молюсь на алы зори,\nПричащаюсь у ручья."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сторона ль моя, сторонка…\"", "content": "Сторона ль моя, сторонка*,\nГоревая полоса.\nТолько лес, да посолонка,\nДа заречная коса…\nЧахнет старая церквушка,\nВ облака закинув крест.\nИ забольная кукушка\nНе летит с печальных мест.\nПо тебе ль, моей сторонке,\nВ половодье каждый год\nС подожочка и котомки\nБогомольный льется пот.\nЛица пыльны, загорелы,\nВеки выглодала даль,\nИ впилась в худое тело\nСпаса кроткого печаль."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сохнет стаявшая глина…\"", "content": "Сохнет стаявшая глина*,\nНа сугорьях гниль опенок.\nПляшет ветер по равнинам,\nРыжий ласковый осленок.\nПахнет вербой и смолою,\nСинь то дремлет, то вздыхает.\nУ лесного аналоя\nВоробей псалтырь читает.\nПрошлогодний лист в овраге\nСредь кустов, как ворох меди.\nКто-то в солнечной сермяге*\nНа осленке рыжем едет.\nПрядь волос нежней кудели,\nНо лицо его туманно.\nНикнут сосны, никнут ели\nИ кричат ему: «Осанна*!»"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Чую радуницу Божью…\"", "content": "Чую радуницу Божью* —\nНе напрасно я живу,\nПоклоняюсь придорожью,\nПрипадаю на траву.\nМежду сосен, между елок,\nМеж берез кудрявых бус,\nПод венком, в кольце иголок,\nМне мерещится Исус.\nОн зовет меня в дубровы,\nКак во царствие небес,\nИ горит в парче лиловой\nОблаками крытый лес.\nГолубиный дух от Бога,\nСловно огненный язык,\nЗавладел моей дорогой,\nЗаглушил мой слабый крик.\nЛьется пламя в бездну зренья,\nВ сердце радость детских снов.\nЯ поверил от рожденья\nВ Богородицын покров*."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"По дороге идут богомолки…\"", "content": "По дороге идут богомолки*,\nПод ногами полынь да комли.\nРаздвигая щипульные колки,\nНа канавах звенят костыли.\nТопчут лапти по полю кукольни,\nГде-то ржанье и храп табуна,\nИ зовет их с большой колокольни\nГулкий звон, словно зык чугуна.\nОтряхают старухи дулейки,\nВяжут девки косницы до пят.\nИз подворья с высокой келейки\nНа платки их монахи глядят.\nНа вратах монастырские знаки:\n«Упокою грядущих ко мне»,\nА в саду разбрехались собаки,\nСловно чуя воров на гумне.\nЛижут сумерки золото солнца,\nВ дальних рощах аукает звон…\nПо тени от ветлы-веретенца\nБогомолки идут на канон."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Край ты мой заброшенный…\"", "content": "Край ты мой заброшенный*,\nКрай ты мой, пустырь.\nСенокос некошеный,\nЛес да монастырь.\nИзбы забоченились,\nА и всех-то пять.\nКрыши их запенились\nВ заревую гать.\nПод соломой-ризою\nВыструги стропил,\nВетер плесень сизую\nСолнцем окропил.\nВ окна бьют без промаха\nВороны крылом,\nКак метель, черемуха\nМашет рукавом.\nУж не сказ ли в прутнике\nЖисть твоя и быль,\nЧто под вечер путнику\nНашептал ковыль?"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Заглушила засуха засевки…\"", "content": "Заглушила засуха засевки*,\nСохнет рожь и не всходят овсы.\nНа молебен с хоругвями девки\nПотащились в комлях полосы.\nСобрались прихожане у чащи,\nЛихоманную грусть затая.\nЗагузынил дьячишко лядащий:\n«Спаси, Господи, люди твоя*».\nОткрывались небесные двери,\nДьякон бавкнул из кряжистых сил:\n«Еще молимся, братья, о вере,\nЧтобы Бог нам поля оросил».\nЗаливались веселые птахи,\nКрапал брызгами поп из горстей,\nСтрекотуньи-сороки, как свахи,\nНакликали дождливых гостей.\nЗыбко пенились зори за рощей,\nКак холстины ползли облака,\nИ туманно по быльнице* тощей\nМеж кустов ворковала река.\nСкинув шапки, молясь и вздыхая,\nГоворили промеж мужики:\n«Колосилась-то ярь неплохая,\nДа сгубили сухие деньки».\nНа коне — черной тучице в санках —\nБилось пламя-шлея… синь и дрожь.\nИ кричали парнишки в еланках*:\n«Дождик, дождик, полей нашу рожь!»"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Черная, потом пропахшая выть!..\"", "content": "Черная, потом* пропахшая выть*!\nКак мне тебя не ласкать, не любить.\nВыйду на озеро в синюю гать,\nК сердцу вечерняя льнет благодать.\nСерым веретьем* стоят шалаши,\nГлухо баюкают хлюпь камыши.\nКрасный костер окровил таганы,\nВ хворосте белые веки луны.\nТихо, на корточках, в пятнах зари,\nСлушают сказ старика косари.\nГде-то вдали на кукане* реки\nДремную песню поют рыбаки.\nОловом светится лужная голь…\nГрустная песня, ты — русская боль."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Топи да болота…\"", "content": "Топи да болота*,\nСиний плат небес.\nХвойной позолотой\nВззвенивает лес.\nТенькает синица\nМеж лесных кудрей,\nТемным елям снится\nГомон косарей.\nПо лугу со скрипом\nТянется обоз —\nСуховатой липой\nПахнет от колес.\nСлухают ракиты\nПосвист ветряной…\nКрай ты мой забытый,\nКрай ты мой родной."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"За темной прядью перелесиц…\"", "content": "За темной прядью перелесиц*,\nВ неколебимой синеве,\nЯгненочек кудрявый — месяц\nГуляет в голубой траве.\nВ затихшем озере с осокой\nБодаются его рога,\nИ кажется с тропы далекой —\nВода качает берега.\nА степь под пологом зеленым\nКадит черемуховый дым\nИ за долинами по склонам\nСвивает полымя над ним.\nО сторона ковыльной пущи,\nТы сердцу ровностью близка,\nНо и в твоей таится гуще\nСолончаковая тоска.\nИ ты, как я, в печальной требе,\nЗабыв, кто друг тебе и враг,\nО розовом тоскуешь небе\nИ голубиных облаках.\nНо и тебе из синей шири\nПугливо кажет темнота\nИ кандалы твоей Сибири,\nИ горб Уральского хребта."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"В том краю, где желтая крапива…\"", "content": "В том краю, где желтая крапива*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;И сухой плетень,\nПриютились к вербам сиротливо\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Избы деревень.\nТам в полях, за синей гущей лога,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В зелени озер,\nПролегла песчаная дорога\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;До сибирских гор.\nЗатерялась Русь в Мордве и Чуди,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Нипочем ей страх.\nИ идут по той дороге люди,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Люди в кандалах.\nВсе они убийцы или воры,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Как судил им рок.\nПолюбил я грустные их взоры\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;С впадинами щек.\nМного зла от радости в убийцах,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Их сердца просты.\nНо кривятся в почернелых лицах\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Голубые рты.\nЯ одну мечту, скрывая, нежу,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Что я сердцем чист.\nНо и я кого-нибудь зарежу\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Под осенний свист.\nИ меня по ветряному свею,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;По тому ль песку,\nПоведут с веревкою на шее\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Полюбить тоску.\nИ когда с улыбкой мимоходом\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Распрямлю я грудь,\nЯзыком залижет непогода\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Прожитой мой путь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я снова здесь, в семье родной…\"", "content": "Я снова здесь, в семье родной*,\nМой край, задумчивый и нежный!\nКудрявый сумрак за горой\nРукою машет белоснежной.\nСедины пасмурного дня\nПлывут всклокоченные мимо,\nИ грусть вечерняя меня\nВолнует непреодолимо.\nНад куполом церковных глав\nТень от зари упала ниже.\nО други игрищ и забав,\nУж я вас больше не увижу!\nВ забвенье канули года,\nВослед и вы ушли куда-то.\nИ лишь по-прежнему вода\nШумит за мельницей крылатой.\nИ часто я в вечерней мгле,\nПод звон надломленной осоки,\nМолюсь дымящейся земле\nО невозвратных и далеких."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не бродить, не мять в кустах багряных…\"", "content": "Не бродить, не мять в кустах багряных*\nЛебеды и не искать следа.\nСо снопом волос твоих овсяных\nОтоснилась ты мне навсегда.\nС алым соком ягоды на коже,\nНежная, красивая, была\nНа закат ты розовый похожа\nИ, как снег, лучиста и светла.\nЗерна глаз твоих осыпались, завяли,\nИмя тонкое растаяло, как звук.\nНо остался в складках смятой шали\nЗапах меда от невинных рук.\nВ тихий час, когда заря на крыше*,\nКак котенок, моет лапкой рот,\nГовор кроткий о тебе я слышу\nВодяных поющих с ветром сот.\nПусть порой мне шепчет синий вечер,\nЧто была ты песня и мечта,\nВсе ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —\nК светлой тайне приложил уста.\nНе бродить, не мять в кустах багряных\nЛебеды и не искать следа.\nСо снопом волос твоих овсяных\nОтоснилась ты мне навсегда."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О красном вечере задумалась дорога…\"", "content": "О красном вечере задумалась дорога*,\nКусты рябин туманней глубины.\nИзба-старуха челюстью порога\nЖует пахучий мякиш тишины.\nОсенний холод ласково и кротко\nКрадется мглой к овсяному двору;\nСквозь синь стекла желтоволосый отрок\nЛучит глаза на галочью игру.\nОбняв трубу, сверкает по повети\nЗола зеленая из розовой печи.\nКого-то нет, и тонкогубый ветер\nО ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.\nКому-то пятками уже не мять по рощам\nЩербленый лист и золото травы.\nТягучий вздох, ныряя звоном тощим,\nЦелует клюв нахохленной совы.\nВсе гуще хмарь, в хлеву покой и дрема,\nДорога белая узорит скользкий ров…\nИ нежно охает ячменная солома,\nСвисая с губ кивающих коров."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Нощь и поле, и крик петухов…\"", "content": "Нощь и поле, и крик петухов*…\nС златной тучки глядит Саваоф.\nХлесткий ветер в равнинную синь\nКатит яблоки с тощих осин.\nВот она, невеселая рябь\nС журавлиной тоской сентября!\nСмолкшим колоколом над прудом\nОпрокинулся отчий дом.\nЗдесь все так же, как было тогда,\nТе же реки и те же стада.\nТолько ивы над красным бугром\nОбветшалым трясут подолом.\nКто-то сгиб, кто-то канул во тьму,\nУж кому-то не петь на холму.\nМирно грезит родимый очаг\nО погибших во мраке плечах.\nТихо, тихо в божничном углу,\nМесяц месит кутью на полу…\nНо тревожит лишь помином тишь\nИз запечья пугливая мышь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О край дождей и непогоды…\"", "content": "О край дождей и непогоды*,\nКочующая тишина,\nКовригой хлебною под сводом\nНадломлена твоя луна!\nЗа перепаханною нивой\nМалиновая лебеда.\nНа ветке облака, как слива,\nЗлатится спелая звезда.\nОпять дорогой верстовою,\nНаперекор твоей беде,\nБреду и чую яровое\nПо голубеющей воде.\nКлубит и пляшет дым болотный…\nНо и в кошме певучей тьмы\nНеизреченностью животной\nНапоены твои холмы."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Голубень*", "content": "В прозрачном холоде заголубели долы,\nОтчетлив стук подкованных копыт,\nТрава поблекшая в расстеленные полы\nСбирает медь с обветренных ракит.\nС пустых лощин ползет дугою тощей\nСырой туман, курчаво свившись в мох,\nИ вечер, свесившись над речкою, полощет\nВодою белой пальцы синих ног.\nОсенним холодом расцвечены надежды,\nБредет мой конь, как тихая судьба,\nИ ловит край махающей одежды\nЕго чуть мокрая буланая губа.\nВ дорогу дальнюю, ни к битве, ни к покою,\nВлекут меня незримые следы,\nПогаснет день, мелькнув пятой златою,\nИ в короб лет улягутся труды.\nСыпучей ржавчиной краснеют по дороге\nХолмы плешивые и слегшийся песок,\nИ пляшет сумрак в галочьей тревоге,\nСогнув луну в пастушеский рожок.\nМолочный дым качает ветром села,\nНо ветра нет, есть только легкий звон.\nИ дремлет Русь в тоске своей веселой,\nВцепивши руки в желтый крутосклон.\nМанит ночлег, недалеко до хаты,\nУкропом вялым пахнет огород.\nНа грядки серые капусты волноватой\nРожок луны по капле масло льет.\nТянусь к теплу, вдыхаю мягкость хлеба\nИ с хруптом мысленно кусаю огурцы,\nЗа ровной гладью вздрогнувшее небо\nВыводит облако из стойла под уздцы.\nНочлег, ночлег, мне издавна знакома\nТвоя попутная разымчивость в крови,\nХозяйка спит, а свежая солома\nПримята ляжками вдовеющей любви.\nУже светает, краской тараканьей\nОбведена божница по углу,\nНо мелкий дождь своей молитвой ранней\nЕще стучит по мутному стеклу.\nОпять передо мною голубое поле,\nКачают лужи солнца рдяный лик.\nИные в сердце радости и боли,\nИ новый говор липнет на язык.\nВодою зыбкой стынет синь во взорах,\nБредет мой конь, откинув удила,\nИ горстью смуглою листвы последний ворох\nКидает ветер вслед из подола."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Колокольчик среброзвонный…\"", "content": "Колокольчик среброзвонный*,\nТы поешь? Иль сердцу снится?\nСвет от розовой иконы\nНа златых моих ресницах.\nПусть не я тот нежный отрок\nВ голубином крыльев плеске,\nСон мой радостен и кроток\nО нездешнем перелеске.\nМне не нужен вздох могилы,\nСлову с тайной не обняться.\nНаучи, чтоб можно было\nНикогда не просыпаться."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Запели тесаные дроги…\"", "content": "Запели тесаные дроги*,\nБегут равнины и кусты.\nОпять часовни на дороге\nИ поминальные кресты.\nОпять я теплой грустью болен\nОт овсяного ветерка,\nИ на известку колоколен\nНевольно крестится рука.\nО Русь, малиновое поле\nИ синь, упавшая в реку,\nЛюблю до радости и боли\nТвою озерную тоску.\nХолодной скорби не измерить,\nТы на туманном берегу.\nНо не любить тебя, не верить —\nЯ научиться не могу.\nИ не отдам я эти цепи,\nИ не расстанусь с долгим сном,\nКогда звенят родные степи\nМолитвословным ковылем."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не напрасно дули ветры…\"", "content": "Не напрасно дули ветры*,\nНе напрасно шла гроза.\nКто-то тайный тихим светом\nНапоил мои глаза.\nС чьей-то ласковости вешней\nОтгрустил я в синей мгле\nО прекрасной, но нездешней,\nНеразгаданной земле.\nНе гнетет немая млечность,\nНе тревожит звездный страх.\nПолюбил я мир и вечность,\nКак родительский очаг.\nВсе в них благостно и свято,\nВсе тревожное светло.\nПлещет рдяный мак заката\nНа озерное стекло.\nИ невольно в море хлеба\nРвется образ с языка:\nОтелившееся небо\nЛижет красного телка."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Корова*", "content": "Дряхлая, выпали зубы,\nСвиток годов на рогах.\nБил ее выгонщик грубый\nНа перегонных полях.\nСердце не ласково к шуму,\nМыши скребут в уголке.\nДумает грустную думу\nО белоногом телке.\nНе дали матери сына,\nПервая радость не прок*.\nИ на колу под осиной\nШкуру трепал ветерок.\nСкоро на гречневом свее*,\nС той же сыновней судьбой,\nСвяжут ей петлю на шее\nИ поведут на убой.\nЖалобно, грустно и тоще\nВ землю вопьются рога…\nСнится ей белая роща\nИ травяные луга."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Под красным вязом крыльцо и двор…\"", "content": "Под красным вязом крыльцо и двор*,\nЛуна над крышей как злат бугор.\nНа синих окнах накапан лик:\nБредет по туче седой Старик.\nОн смуглой горстью меж тихих древ\nБросает звезды — озимый сев.\nВзраС.А. Т нива, и зерна душ\nСо звоном неба спадают в глушь.\nЯ помню время, оно, как звук,\nСтучало клювом в древесный сук.\nЯ был во злаке, но костный ум\nУж верил в поле и водный шум.\nВ меже под елью, где облак-тын,\nМне снились реки златых долин.\nИ слышал дух мой про край холмов,\nГде есть рожденье в посеве слов."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Табун*", "content": "В холмах зеленых табуны коней\nСдувают ноздрями златой налет со дней.\nС бугра высокого в синеющий залив\nУпала смоль качающихся грив.\nДрожат их головы над тихою водой,\nИ ловит месяц их серебряной уздой.\nХрапя в испуге на свою же тень,\nЗазастить гривами они ждут новый день.\nВесенний день звенит над конским ухом\nС приветливым желаньем к первым мухам.\nНо к вечеру уж кони над лугами\nБрыкаются и хлопают ушами.\nВсе резче звон, прилипший на копытах,\nТо тонет в воздухе, то виснет на ракитах.\nИ лишь волна потянется к звезде,\nМелькают мухи пеплом по воде.\nПогасло солнце. Тихо на лужке.\nПастух играет песню на рожке.\nУставясь лбами, слушает табун,\nЧто им поет вихрастый гамаюн.\nА эхо резвое, скользнув по их губам,\nУносит думы их к неведомым лугам.\nЛюбя твой день и ночи темноту,\nТебе, о родина, сложил я песню ту."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Пропавший месяц*", "content": "Облак, как мышь,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;подбежал и взмахнул\nВ небо огромным хвостом.\nСловно яйцо,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;расколовшись, скользнул\nМесяц за дальним холмом.\nСолнышко утром в колодезь озер\nГлянуло —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;месяца нет…\nСвесило ноги оно на бугор,\nКликнуло —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;месяца нет.\nКлич тот услышал с реки рыболов,\nВздумал старик подшутить.\nОтраженье от солнышка\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;с утренних вод\nСтал он руками ловить.\nВыловил.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Крепко скрутил бечевой,\nУши коленом примял.\nВылез и тихо на луч золотой\nСолнечных век\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;привязал.\nСолнышко к Богу глаза подняло\nИ сказало:\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;«Тяжек мой труд!»\nИ вдруг солнышку\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;что-то веки свело,\nОглянулося — месяц как тут.\nКак белка на ветке, у солнца в глазах\nЗапрыгала радость…\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Но вдруг…\nЛуч оборвался,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;и по скользким холмам\nОтраженье скатилось в луг.\nСолнышко испугалось…\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;А старый дед,\nСмеясь, грохотал, как гром.\nИ голубем синим\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;вечерний свет\nМахал ему в рот крылом."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О товарищах веселых…\"", "content": "О товарищах веселых*,\nО полях посеребренных\nЗагрустила, словно голубь,\nРадость лет уединенных.\nЛовит память тонким клювом\nПервый снег и первопуток.\nВ санках озера над лугом\nЗапоздалый окрик уток.\nПод окном от скользких елей\nТень протягивает руки,\nТихих вод парагуш квелый\nКурит люльку на излуке.\nЛегким дымом к дальним пожням\nШлет поклон день ласк и вишен.\nЗапах трав от бабьей кожи\nНа губах моих я слышу.\nМир вам, рощи, луг и липы,\nЛитии медовый ладан!\nВсе приявшему с улыбкой\nНичего от вас не надо."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Весна на радость не похожа…\"", "content": "Весна на радость не похожа*,\nИ не от солнца желт песок.\nТвоя обветренная кожа\nЛучила гречневый пушок.\nУ голубого водопоя\nНа шишкоперой лебеде\nМы поклялись, что будем двое\nИ не расстанемся нигде.\nКадила темь, и вечер тощий\nСвивался в огненной резьбе,\nЯ проводил тебя до рощи,\nК твоей родительской избе.\nИ долго, долго в дреме зыбкой\nЯ оторвать не мог лица,\nКогда ты с ласковой улыбкой\nМахал мне шапкою с крыльца."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Алый мрак в небесной черни…\"", "content": "Алый мрак в небесной черни*\nНачертил пожаром грань.\nЯ пришел к твоей вечерне,\nПолевая глухомань.\nНелегка моя кошница,\nНо глаза синее дня.\nЗнаю, мать-земля черница,\nВсе мы тесная родня.\nРазошлись мы в даль и шири\nПод лазоревым крылом.\nНо сзовет нас из псалтыри\nЗаревой заре псалом.\nИ придем мы по равнинам\nК правде сошьего креста\nСветом книги Голубиной*\nНапоить свои уста."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Прощай, родная пуща…\"", "content": "Прощай, родная пуща*,\nПрости, златой родник.\nПлывут и рвутся тучи\nО солнечный сошник.\nСияй ты, день погожий,\nА я хочу грустить.\nЗа голенищем ножик\nМне больше не носить.\nПод брюхом жеребенка\nВ глухую ночь не спать\nИ радостию звонкой\nЛесов не оглашать.\nИ не избегнуть бури,\nНе миновать утрат,\nЧтоб прозвенеть в лазури\nКольцом незримых врат."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Покраснела рябина…\"", "content": "Покраснела рябина*,\nПосинела вода.\nМесяц, всадник унылый,\nУронил повода.\nСнова выплыл из рощи\nСиним лебедем мрак.\nЧудотворные мощи\nОн принес на крылах.\nКрай ты, край мой родимый,\nВечный пахарь и вой,\nСловно Во&#769;льга* под ивой,\nТы поник головой.\nВстань, пришло исцеленье,\nНавестил тебя Спас.\nЛебединое пенье\nНежит радугу глаз.\nДня закатного жертва*\nИскупила весь грех.\nНовой свежестью ветра\nПахнет зреющий снег.\nНо незримые дрожди*\nВсе теплей и теплей…\nПомяну тебя в дождик\nЯ, Есенин Сергей."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Твой глас незримый, как дым в избе…\"", "content": "Твой глас незримый, как дым в избе*.\nСмиренным сердцем молюсь тебе.\nОвсяным ликом питаю дух,\nПомощник жизни и тихий друг.\nРудою солнца посеян свет,\nДля вечной правды названья нет.\nСчитает время песок мечты,\nНо новых зерен прибавил ты.\nВ незримых пашнях растут слова,\nСмешалась с думой ковыль-трава.\nНа крепких сгибах воздетых рук\nВозводит церкви строитель звук.\nЕсть радость в душах — топтать твой цвет,\nНа первом снеге свой видеть след.\nНо краше кротость и стихший пыл\nСклонивших веки пред звоном крыл."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"В лунном кружеве украдкой…\"", "content": "В лунном кружеве украдкой*\nЛовит призраки долина.\nНа божнице за лампадкой\nУлыбнулась Магдалина*.\nКто-то дерзкий, непокорный\nПозавидовал улыбке.\nВспучил бельма вечер черный,\nИ луна — как в белой зыбке.\nРазыгралась тройка-вьюга,\nБрызжет пот, холодный, тёрпкий,\nИ плакучая лещуга\nЛезет к ветру на закорки.\nСмерть в потемках точит бритву…\nВон уж плачет Магдалина.\nПомяни мою молитву\nТот, кто ходит по долинам*."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Там, где вечно дремлет тайна…\"", "content": "Там, где вечно дремлет тайна*,\nЕсть нездешние поля.\nТолько гость я, гость случайный\nНа горах твоих, земля.\nШироки леса и воды,\nКрепок взмах воздушных крыл.\nНо века твои и годы\nЗатуманил бег светил.\nНе тобой я поцелован,\nНе с тобой мой связан рок.\nНовый путь мне уготован\nОт захода на восток.\nСуждено мне изначально\nВозлететь в немую тьму.\nНичего я в час прощальный\nНе оставлю никому.\nНо за мир твой, с выси звездной,\nВ тот покой, где спит гроза,\nВ две луны зажгу над бездной\nНезакатные глаза."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Тучи с ожерёба…\"", "content": "Тучи с ожерёба*\nРжут, как сто кобыл,\nПлещет надо мною\nПламя красных крыл.\nНебо словно вымя,\nЗвезды как сосцы.\nПухнет Божье имя*\nВ животе овцы.\nВерю: завтра рано,\nЧуть забрезжит свет,\nНовый* под туманом\nВспыхнет Назарет*.\nНовое восславят\nРождество поля,\nИ, как пес, пролает\nЗа горой заря.\nТолько знаю: будет\nСтрашный вопль и крик,\nОтрекутся люди\nСлавить новый лик.\nСкрежетом булата\nВздыбят пасть земли…\nИ со щек заката\nСпрыгнут скулы-дни.\nПобегут, как лани,\nВ степь иных сторон,\nГде вздымает длани\nНовый Симеон*."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Лисица*", "content": "На раздробленной ноге приковыляла,\nУ норы свернулася в кольцо.\nТонкой прошвой кровь отмежевала\nНа снегу дремучее лицо.\nЕй все бластился в колючем дыме выстрел,\nКолыхалася в глазах лесная топь.\nИз кустов косматый ветер взбыстрил\nИ рассыпал звонистую дробь.\nКак желна, над нею мгла металась,\nМокрый вечер липок был и ал.\nГолова тревожно подымалась,\nИ язык на ране застывал.\nЖелтый хвост упал в метель пожаром,\nНа губах — как прелая морковь…\nПахло инеем и глиняным угаром,\nА в ощур сочилась тихо кровь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О Русь, взмахни крылами…\"", "content": "О Русь, взмахни крылами*,\nПоставь иную крепь!\nС иными именами\nВС.А. Т иная степь.\nПо голубой долине,\nМеж телок и коров,\nИдет в златой ряднине\nТвой Алексей Кольцов.\nВ руках — краюха хлеба,\nУста — вишневый сок.\nИ вызвездило небо\nПастушеский рожок.\nЗа ним, с снегов и ветра,\nИз монастырских врат,\nИдет одетый светом\nЕго середний брат.\nОт Вытегры до Шуи\nОн избраздил весь край\nИ выбрал кличку — Клюев,\nСмиренный Миколай.\nМонашьи мудр и ласков,\nОн весь в резьбе молвы,\nИ тихо сходит пасха\nС бескудрой головы.\nА там, за взгорьем смолым,\nИду, тропу тая,\nКудрявый и веселый,\nТакой разбойный я.\nДолга, крута дорога,\nНесчетны склоны гор;\nНо даже с тайной Бога\nВеду я тайно спор.\nСшибаю камнем месяц\nИ на немую дрожь\nБросаю, в небо свесясь,\nИз голенища нож.\nЗа мной незримым роем\nИдет кольцо других,\nИ далеко по селам\nЗвенит их бойкий стих.\nИз трав мы вяжем книги,\nСлова трясем с двух пол.\nИ сродник наш, Чапыгин*,\nПевуч, как снег и дол.\nСокройся, сгинь ты, племя\nСмердящих снов и дум!\nНа каменное темя\nНесем мы звездный шум.\nДовольно гнить и ноять,\nИ славить взлетом гнусь —\nУж смыла, стерла деготь\nВоспрянувшая Русь.\nУж повела крылами\nЕе немая крепь!\nС иными именами\nВС.А. Т иная степь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Гляну в поле, гляну в небо…\"", "content": "Гляну в поле, гляну в небо*,\nИ в полях и в небе рай.\nСнова тонет в копнах хлеба\nНезапаханный мой край.\nСнова в рощах непасеных\nНеизбывные стада,\nИ струится с гор зеленых\nЗлатоструйная вода.\nО, я верю — знать, за муки\nНад пропащим мужиком\nКто-то ласковые руки\nПроливает молоком."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"То не тучи бродят за овином…\"", "content": "То не тучи бродят за овином*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;И не холод.\nЗамесила Божья Матерь сыну\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Колоб.\nВсякой снадобью она поила жито\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В масле.\nИспекла и положила тихо\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В ясли.\nЗаигрался в радости младенец,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Пал в дрему,\nУронил он колоб золоченый\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На солому.\nПокатился колоб за ворота\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Рожью.\nЗамутили слезы душу голубую\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Божью.\nГоворила Божья Матерь сыну\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Советы:\n«Ты не плачь, мой лебеденочек,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не сетуй.\nНа земле все люди человеки,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Чада.\nХоть одну им малую забаву\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Надо.\nЖутко им меж темных\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Перелесиц,\nНазвала я этот колоб —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Месяц»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Разбуди меня завтра рано…\"", "content": "Разбуди меня завтра рано*,\nО моя терпеливая мать!\nЯ пойду за дорожным курганом\nДорогого гостя встречать.\nЯ сегодня увидел в пуще\nСлед широких колес на лугу.\nТреплет ветер под облачной кущей\nЗолотую его дугу.\nНа рассвете он завтра промчится,\nШапку-месяц пригнув под кустом,\nИ игриво взмахнет кобылица\nНад равниною красным хвостом.\nРазбуди меня завтра рано,\nЗасвети в нашей горнице свет.\nГоворят, что я скоро стану\nЗнаменитый русский поэт.\nВоспою я тебя и гостя,\nНашу печь, петуха и кров…\nИ на песни мои прольется\nМолоко твоих рыжих коров."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Где ты, где ты, отчий дом…\"", "content": "Где ты, где ты, отчий дом*,\nГревший спину под бугром?\nСиний, синий мой цветок,\nНеприхоженный песок.\nГде ты, где ты, отчий дом?\nЗа рекой поет петух.\nТам стада стерег пастух,\nИ светились из воды\nТри далекие звезды.\nЗа рекой поет петух.\nВремя — мельница с крылом\nОпуС.А. Т за селом\nМесяц маятником в рожь\nЛить часов незримый дождь.\nВремя — мельница с крылом.\nЭтот дождик с сонмом стрел*\nВ тучах дом мой завертел,\nСиний подкосил цветок,\nЗолотой примял песок.\nЭтот дождик с сонмом стрел."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О Матерь Божья…\"", "content": "О Матерь Божья*,\nСпади звездой\nНа бездорожье,\nВ овраг глухой.\nПролей, как масло,\nВласа луны\nВ мужичьи ясли\nМоей страны.\nСрок ночи долог.\nВ них спит твой сын.\nСпусти, как полог,\nЗарю на синь.\nОкинь улыбкой\nМирскую весь\nИ солнце зыбкой\nК кустам привесь.\nИ да взыграет\nВ ней, славя день,\nЗемного рая\nСвятой младень."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О пашни, пашни, пашни…\"", "content": "О пашни, пашни, пашни*,\nКоломенская грусть.\nНа сердце день вчерашний,\nА в сердце светит Русь.\nКак птицы свищут версты\nИз-под копыт коня.\nИ брызжет солнце горстью\nСвой дождик на меня.\nО край разливов грозных\nИ тихих вешних сил,\nЗдесь по заре и звездам\nЯ школу проходил.\nИ мыслил и читал я\nПо библии ветров,\nИ пас со мной Исайя*\nМоих златых коров."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Нивы сжаты, рощи голы…\"", "content": "Нивы сжаты, рощи голы*,\nОт воды туман и сырость.\nКолесом за сини горы\nСолнце тихое скатилось.\nДремлет взрытая дорога.\nЕй сегодня примечталось,\nЧто совсем, совсем немного\nЖдать зимы седой осталось.\nАх, и сам я в чаще звонкой\nУвидал вчера в тумане:\nРыжий месяц жеребенком\nЗапрягался в наши сани."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Зеленая прическа…\"", "content": "Зеленая прическа*,\nДевическая грудь.\nО тонкая березка,\nЧто загляделась в пруд?\nЧто шепчет тебе ветер?\nО чем звенит песок?\nИль хочешь в косы-ветви\nТы лунный гребешок?\nОткрой, открой мне тайну\nТвоих древесных дум,\nЯ полюбил — печальный\nТвой предосенний шум.\nИ мне в ответ березка:\n«О любопытный друг,\nСегодня ночью звездной\nЗдесь слезы лил пастух.\nЛуна стелила тени,\nСияли зеленя.\nЗа голые колени\nОн обнимал меня.\nИ так, вдохнувши глубко,\nСказал под звон ветвей:\n„Прощай, моя голубка,\nДо новых журавлей“»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я по первому снегу бреду…\"", "content": "Я по первому снегу бреду*.\nВ сердце ландыши вспыхнувших сил.\nВечер синею свечкой звезду\nНад дорогой моей засветил.\nЯ не знаю — то свет или мрак?\nВ чаще ветер поет иль петух?\nМожет, вместо зимы на полях,\nЭто лебеди сели на луг.\nХороша ты, о белая гладь!\nГреет кровь мою легкий мороз.\nТак и хочется к телу прижать\nОбнаженные груди берез.\nО лесная, дремучая муть!\nО веселье оснеженных нив!\nТак и хочется руки сомкнуть\nНад древесными бедрами ив."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Серебристая дорога…\"", "content": "Серебристая дорога*,\nТы зовешь меня куда?\nСвечкой чисточетверговой\nНад тобой горит звезда.\nГрусть ты или радость теплишь?\nИль к безумью правишь бег?\nПомоги мне сердцем вешним\nДолюбить твой жесткий снег.\nДай ты мне зарю на дровни,\nВетку вербы на узду.\nМожет быть, к вратам Господним\nСам себя я приведу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Отвори мне, страж заоблачный…\"", "content": "Отвори мне, страж заоблачный*,\nГолубые двери дня.\nБелый ангел этой полночью\nМоего увел коня.\nБогу лишнего не надобно,\nКонь мой — мощь моя и крепь.\nСлышу я, как ржет он жалобно,\nЗакусив златую цепь.\nВижу, как он бьется, мечется,\nТеребя тугой аркан,\nИ летит с него, как с месяца,\nШерсть буланая в туман."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О верю, верю, С.А. Тье есть!..\"", "content": "О верю, верю, С.А. Тье есть!*\nЕще и солнце не погасло.\nЗаря молитвенником красным\nПророчит благостную весть.\nО верю, верю, С.А. Тье есть.\nЗвени, звени, златая Русь,\nВолнуйся, неуемный ветер!\nБлажен, кто радостью отметил\nТвою пастушескую грусть.\nЗвени, звени, златая Русь.\nЛюблю я ропот буйных вод\nИ на волне звезды сиянье.\nБлагословенное страданье,\nБлагословляющий народ.\nЛюблю я ропот буйных вод."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Песни, песни, о чем вы кричите?..\"", "content": "Песни, песни, о чем вы кричите?*\nИль вам нечего больше дать?\nГолубого покоя нити\nЯ учусь в мои кудри вплетать.\nЯ хочу быть тихим и строгим.\nЯ молчанью у звезды учусь.\nХорошо ивняком при дороге\nСторожить задремавшую Русь.\nХорошо в эту лунную осень\nБродить по траве одному\nИ сбирать на дороге колосья\nВ обнищалую душу-суму.\nНо равнинная синь не лечит.\nПесни, песни, иль вас не стряхнуть?..\nЗолотистой метелкой вечер\nРасчищает мой ровный путь.\nИ так радостен мне над пущей\nЗамирающий в ветре крик:\n«Будь же холоден ты, живущий,\nКак осеннее золото лип»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Вот оно, глупое счастье\"", "content": "Вот оно, глупое счастье\nС белыми окнами в сад!\nПо пруду лебедем красным\nПлавает тихий закат.\nЗдравствуй, златое затишье\nС тенью березы в воде!\nГалочья стая на крыше\nСлужит вечерню звезде.\nГде-то за садом, несмело,\nТам, где калина цветет,\nНежная девушка в белом\nНежную песню поет.\nСтелется синею рясой\nС поля ночной холодок…\nГлупое, милое С.А. Тье,\nСвежая розовость щек!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Проплясал, проплакал дождь весенний…\"", "content": "Проплясал, проплакал дождь весенний*,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Замерла гроза.\nСкучно мне с тобой, Сергей Есенин,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Подымать глаза…\nСкучно слушать под небесным древом\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Взмах незримых крыл:\nНе разбудишь ты своим напевом\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Дедовских могил!\nПривязало, осаднило слово\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Даль твоих времен.\nНе в ветрах, а, знать, в томах тяжелых\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Прозвенит твой сон.\nКто-то сядет, кто-то выгнет плечи,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Вытянет персты.\nБлизок твой кому-то красный вечер,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Да не нужен ты.\nВсколыхнет от Брюсова и Блока,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Встормошит других.\nНо все так же день взойдет с востока,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Так же вспыхнет миг.\nНе изменят лик земли напевы,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не стряхнут листа…\nНавсегда твои пригвождены ко древу\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Красные уста.\nНавсегда простер глухие длани\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Звездный твой Пилат*.\nИли, Или, лама савахфани*,—\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Отпусти в закат."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О муза, друг мой гибкий…\"", "content": "О муза, друг мой гибкий*,\nРевнивица моя.\nОпять под дождик сыпкий\nМы вышли на поля.\nОпять весенним гулом\nПриветствует нас дол,\nМладенцем завернула\nЗаря луну в подол.\nТеперь бы песню ветра\nИ нежное баю\nЗа то, что ты окрепла,\nЗа то, что праздник светлый\nВлила ты в грудь мою.\nТеперь бы брызнуть в небо\nВишневым соком стих\nЗа отческую щедрость\nНаставников твоих.\nО мед воспоминаний!\nО звон далеких лип!\nЗвездой нам пел в тумане\nРазумниковский лик.\nТогда в веселом шуме\nИгривых дум и сил\nАпостол нежный Клюев\nНас на руках носил.\nТеперь мы стали зрелей\nИ весом тяжелей…\nНо не заглушит трелью\nТот праздник соловей.\nИ этот дождик шалый\nЕго не смоет в нас,\nЧтоб звон твоей лампады\nПод ветром не погас."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я последний поэт деревни…\"", "content": "Я последний поэт деревни*,\nСкромен в песнях дощатый мост.\nЗа прощальной стою обедней\nКадящих листвой берез.\nДогорит золотистым пламенем\nИз телесного воска свеча,\nИ луны часы деревянные\nПрохрипят мой двенадцатый час.\nНа тропу голубого поля\nСкоро выйдет железный гость,\nЗлак овсяный, зарею пролитый,\nСоберет его черная горсть.\nНе живые, чужие ладони,\nЭтим песням при вас не жить!\nТолько будут колосья-кони\nО хозяине старом тужить.\nБудет ветер сосать их ржанье,\nПанихидный справляя пляс.\nСкоро, скоро часы деревянные\nПрохрипят мой двенадцатый час!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Душа грустит о небесах…\"", "content": "Душа грустит о небесах*,\nОна не здешних нив жилица.\nЛюблю, когда на деревах\nОгонь зеленый шевелится.\nТо сучья золотых стволов,\nКак свечи, теплятся пред тайной,\nИ расцветают звезды слов\nНа их листве первоначальной.\nПонятен мне земли глагол,\nНо не стряхну я муку эту,\nКак отразивший в водах дол\nВдруг в небе ставшую комету.\nТак кони не стряхнут хвостами\nВ хребты их пьющую луну…\nО, если б прорасти глазами,\nКак эти листья, в глубину."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Устал я жить в родном краю…\"", "content": "Устал я жить в родном краю*\nВ тоске по гречневым просторам.\nПокину хижину мою,\nУйду бродягою и вором.\nПойду по белым кудрям дня\nИскать убогое жилище.\nИ друг любимый на меня\nНаточит нож за голенище.\nВесной и солнцем на лугу\nОбвита желтая дорога,\nИ та, чье имя берегу,\nМеня прогонит от порога.\nИ вновь вернуся в отчий дом,\nЧужою радостью утешусь,\nВ зеленый вечер под окном\nНа рукаве своем повешусь.\nСедые вербы у плетня\nНежнее головы наклонят.\nИ необмытого меня\nПод лай собачий похоронят.\nА месяц будет плыть и плыть,\nРоняя весла по озерам…\nИ Русь все так же будет жить,\nПлясать и плакать у забора."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О Боже, Боже, эта глубь…\"", "content": "О Боже, Боже, эта глубь* —\nТвой голубой живот.\nЗлатое солнышко, как пуп,\nГлядит в Каспийский рот.\nКрючками звезд свивая в нить\nЛучи, ты ловишь нас\nИ вершами бросаешь дни\nВ зрачки озерных глаз.\nНо в малый вентерь рыбаря\nНе заплывает сом.\nНе втащит неводом заря\nМеня в твой тихий дом.\nСойди на землю без порток,\nВзбурли всю хлябь и водь,\nСмолой кипящею восток\nПролей на нашу плоть.\nДа опалят уста огня\nЛюдскую страсть и стыд.\nВзнеси, как голубя, меня\nВ твой в синих рощах скит."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я покинул родимый дом…\"", "content": "Я покинул родимый дом*,\nГолубую оставил Русь.\nВ три звезды березняк над прудом\nТеплит матери старой грусть.\nЗолотою лягушкой луна\nРаспласталась на тихой воде.\nСловно яблонный цвет, седина\nУ отца пролилась в бороде.\nЯ не скоро, не скоро вернусь.\nДолго петь и звенеть пурге.\nСтережет голубую Русь\nСтарый клен на одной ноге,\nИ я знаю, есть радость в нем\nТем, кто листьев целует дождь,\nОттого что тот старый клен\nГоловой на меня похож."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Хорошо под осеннюю свежесть…\"", "content": "Хорошо под осеннюю свежесть*\nДушу-яблоню ветром стряхать\nИ смотреть, как над речкою режет\nВоду синюю солнца соха.\nХорошо выбивать из тела\nНакаляющий песни гвоздь\nИ в одежде празднично белой\nЖдать, когда постучится гость.\nЯ учусь, я учусь моим сердцем\nЦвет черемух в глазах беречь,\nТолько в скупости чувства греются,\nКогда ребра ломает течь.\nМолча ухает звездная звонница,\nЧто ни лист, то свеча заре.\nНикого не впущу я в горницу,\nНикому не открою дверь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Песнь о собаке*", "content": "Утром в ржаном закуте,\nГде златятся рогожи в ряд,\nСемерых ощенила сука,\nРыжих семерых щенят.\nДо вечера она их ласкала,\nПричесывая языком,\nИ струился снежок подталый\nПод теплым ее животом.\nА вечером, когда куры\nОбсиживают шесток,\nВышел хозяин хмурый,\nСемерых всех поклал в мешок.\nПо сугробам она бежала,\nПоспевая за ним бежать…\nИ так долго, долго дрожала\nВоды незамерзшей гладь.\nА когда чуть плелась обратно,\nСлизывая пот с боков,\nПоказался ей месяц над хатой\nОдним из ее щенков.\nВ синюю высь звонко\nГлядела она, скуля,\nА месяц скользил тонкий\nИ скрылся за холм в полях.\nИ глухо, как от подачки,\nКогда бросят ей камень в смех,\nПокатились глаза собачьи\nЗолотыми звездами в снег."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Закружилась листва золотая…\"", "content": "Закружилась листва золотая*.\nВ розоватой воде на пруду\nСловно бабочек легкая стая\nС замираньем летит на звезду.\nЯ сегодня влюблен в этот вечер,\nБлизок сердцу желтеющий дол.\nОтрок-ветер по самые плечи\nЗаголил на березке подол.\nИ в душе и в долине прохлада,\nСиний сумрак как стадо овец.\nЗа калиткою смолкшего сада\nПрозвенит и замрет бубенец.\nЯ еще никогда бережливо\nТак не слушал разумную плоть.\nХорошо бы, как ветками ива,\nОпрокинуться в розовость вод.\nХорошо бы, на стог улыбаясь,\nМордой месяца сено жевать…\nГде ты, где, моя тихая радость —\nВсе любя, ничего не желать?"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Теперь любовь моя не та…\"", "content": "Теперь любовь моя не та*.\nАх, знаю я, ты тужишь, тужишь\nО том, что лунная метла\nСтихов не расплескала лужи.\nГрустя и радуясь звезде,\nСпадающей тебе на брови,\nТы сердце выпеснил избе,\nНо в сердце дома не построил.\nИ тот, кого ты ждал в ночи,\nПрошел, как прежде, мимо крова.\nО друг, кому ж твои ключи\nТы золотил поющим словом?\nТебе о солнце не пропеть,\nВ окошко не увидеть рая.\nТак мельница, крылом махая,\nС земли не может улететь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"По-осеннему кычет сова…\"", "content": "По-осеннему кычет сова*\nНад раздольем дорожной рани.\nОблетает моя голова,\nКуст волос золотистый вянет.\nПолевое, степное «ку-гу»,\nЗдравствуй, мать голубая осина!\nСкоро месяц, купаясь в снегу,\nСядет в редкие кудри сына.\nСкоро мне без листвы холодеть,\nЗвоном звезд насыпая уши.\nБез меня будут юноши петь,\nНе меня будут старцы слушать.\nНовый с поля придет поэт,\nВ новом лес огласится свисте.\nПо-осеннему сыплет ветр,\nПо-осеннему шепчут листья."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Песнь о хлебе*", "content": "Вот она, суровая жестокость,\nГде весь смысл страдания людей.\nРежет серп тяжелые колосья,\nКак под горло режут лебедей.\nНаше поле издавна знакомо\nС августовской дрожью поутру.\nПеревязана в снопы солома,\nКаждый сноп лежит, как желтый труп.\nНа телегах, как на катафалках,\nИх везут в могильный склеп — овин.\nСловно дьякон, на кобылу гаркнув,\nЧтит возница погребальный чин.\nА потом их бережно, без злости,\nГоловами стелют по земле\nИ цепами маленькие кости\nВыбивают из худых телес.\nНикому и в голову не встанет,\nЧто солома — это тоже плоть.\nЛюдоедке-мельнице — зубами\nВ рот суют те кости обмолоть.\nИ из мелева заквашивая тесто,\nВыпекают груды вкусных яств…\nВот тогда-то входит яд белесый\nВ жбан желудка яйца злобы класть.\nВсе побои ржи в припек окрасив,\nГрубость жнущих сжав в духмяный сок,\nОн вкушающим соломенное мясо\nОтравляет жернова кишок.\nИ свистят по всей стране, как осень,\nШарлатан, убийца и злодей…\nОттого что режет серп колосья,\nКак под горло режут лебедей."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Хулиган*", "content": "Дождик мокрыми метлами чистит\nИвняковый помет по лугам.\nПлюйся, ветер, охапками листьев,\nЯ такой же, как ты, хулиган.\nЯ люблю, когда синие чащи,\nКак с тяжелой походкой волы,\nЖивотами, листвой хрипящими,\nПо коленкам марают стволы.\nВот оно, мое стадо рыжее!\nКто ж воспеть его лучше мог?\nВижу, вижу, как сумерки лижут\nСледы человечьих ног.\nРусь моя! Деревянная Русь!\nЯ один твой певец и глашатай.\nЗвериных стихов моих грусть\nЯ кормил резедой и мятой.\nВзбрезжи, полночь, луны кувшин\nЗачерпнуть молока берез!\nСловно хочет кого придушить\nРуками крестов погост!\nБродит черная жуть по холмам,\nЗлобу вора струит в наш сад.\nТолько сам я разбойник и хам\nИ по крови степной конокрад.\nКто видал, как в ночи кипит\nКипяченых черемух рать?\nМне бы в ночь в голубой степи\nГде-нибудь с кистенем стоять.\nАх, увял головы моей куст,\nЗасосал меня песенный плен.\nОсужден я на каторге чувств\nВертеть жернова поэм.\nНо не бойся, безумный ветр,\nПлюй спокойно листвой по лугам.\nНе сотрет меня кличка «поэт»,\nЯ и в песнях, как ты, хулиган."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Все живое особой метой…\"", "content": "Все живое особой метой*\nОтмечается с ранних пор.\nЕсли не был бы я поэтом,\nТо, наверно, был мошенник и вор.\nХудощавый и низкорослый,\nСредь мальчишек всегда герой,\nЧасто, часто с разбитым носом\nПриходил я к себе домой.\nИ навстречу испуганной маме\nЯ цедил сквозь кровавый рот:\n«Ничего! Я споткнулся о камень,\nЭто к завтраму все заживет».\nИ теперь вот, когда простыла\nЭтих дней кипятковая вязь,\nБеспокойная, дерзкая сила\nНа поэмы мои пролилась.\nЗолотая, словесная груда,\nИ над каждой строкой без конца\nОтражается прежняя удаль\nЗабияки и сорванца.\nКак тогда, я отважный и гордый,\nТолько новью мой брызжет шаг…\nЕсли раньше мне били в морду,\nТо теперь вся в крови душа.\nИ уже говорю я не маме,\nА в чужой и хохочущий сброд:\n«Ничего! Я споткнулся о камень,\nЭто к завтраму все заживет»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Мир таинственный, мир мой древний…\"", "content": "Мир таинственный, мир мой древний*,\nТы, как ветер, затих и присел.\nВот сдавили за шею деревню\nКаменные руки шоссе.\nТак испуганно в снежную выбель*\nЗаметалась звенящая жуть…\nЗдравствуй ты, моя черная гибель,\nЯ навстречу к тебе выхожу!\nГород, город, ты в схватке жестокой\nОкрестил нас как падаль и мразь.\nСтынет поле в тоске волоокой,\nТелеграфными столбами давясь.\nЖилист мускул у дьявольской выи\nИ легка ей чугунная гать.\nНу да что же! Ведь нам не впервые\nИ расшатываться и пропадать.\nПусть для сердца тягуче колко,\nЭто песня звериных прав!..\n…Так охотники травят волка,\nЗажимая в тиски облав.\nЗверь припал… и из пасмурных недр\nКто-то спустит сейчас курки…\nВдруг прыжок… и двуногого недруга\nРаздирают на части клыки.\nО, привет тебе, зверь мой любимый!\nТы не даром даешься ножу!\nКак и ты, я, отвсюду гонимый,\nСредь железных врагов прохожу.\nКак и ты, я всегда наготове,\nИ хоть слышу победный рожок,\nНо отпробует вражеской крови\nМой последний, смертельный прыжок.\nИ пускай я на рыхлую выбель\nУпаду и зароюсь в снегу…\nВсе же песню отмщенья за гибель\nПропоют мне на том берегу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сторона ль ты моя, сторона!..\"", "content": "Сторона ль ты моя, сторона!*\nДождевое, осеннее олово.\nВ черной луже продрогший фонарь\nОтражает безгубую голову.\nНет, уж лучше мне не смотреть,\nЧтобы вдруг не увидеть хужего.\nЯ на всю эту ржавую мреть\nБуду щурить глаза и суживать.\nТак немного теплей и безбольней.\nПосмотри: меж скелетов домов,\nСловно мельник, несет колокольня\nМедные мешки колоколов.\nЕсли голоден ты — будешь сытым,\nКоль неС.А. Тен — то весел и рад.\nТолько лишь не гляди открыто,\nМой земной неизвестный брат.\nКак подумал я — так и сделал,\nНо увы! Все одно и то ж!\nВидно, слишком привыкло тело\nОщущать эту стужу и дрожь.\nНу, да что же! Ведь много прочих,\nНе один я в миру живой!\nА фонарь то мигнет, то захохочет\nБезгубой своей головой.\nТолько сердце под ветхой одеждой\nШепчет мне, посетившему твердь:\n«Друг мой, друг мой, прозревшие вежды\nЗакрывает одна лишь смерть»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не ругайтесь! Такое дело!..\"", "content": "Не ругайтесь! Такое дело!*\nНе торговец я на слова.\nЗапрокинулась и отяжелела\nЗолотая моя голова.\nНет любви ни к деревне, ни к городу,\nКак же смог я ее донести?\nБрошу все. Отпущу себе бороду\nИ бродягой пойду по Руси.\nПозабуду поэмы и книги,\nПерекину за плечи суму,\nОттого что в полях забулдыге\nВетер больше поет, чем кому.\nПровоняю я редькой и луком\nИ, тревожа вечернюю гладь,\nБуду громко сморкаться в руку\nИ во всем дурака валять.\nИ не нужно мне лучшей удачи,\nЛишь забыться и слушать пургу,\nОттого что без этих чудачеств\nЯ прожить на земле не могу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не жалею, не зову, не плачу…\"", "content": "Не жалею, не зову, не плачу*,\nВсе пройдет, как с белых яблонь дым.\nУвяданья золотом охваченный,\nЯ не буду больше молодым.\nТы теперь не так уж будешь биться,\nСердце, тронутое холодком,\nИ страна березового ситца\nНе заманит шляться босиком.\nДух бродяжий! ты все реже, реже\nРасшевеливаешь пламень уст.\nО моя утраченная свежесть,\nБуйство глаз и половодье чувств.\nЯ теперь скупее стал в желаньях,\nЖизнь моя! иль ты приснилась мне?\nСловно я весенней гулкой ранью\nПроскакал на розовом коне.\nВсе мы, все мы в этом мире тленны,\nТихо льется с кленов листьев медь…\nБудь же ты вовек благословенно,\nЧто пришло процвесть и умереть."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я обманывать себя не стану…\"", "content": "Я обманывать себя не стану*,\nЗалегла забота в сердце мглистом.\nОтчего прослыл я шарлатаном?\nОтчего прослыл я скандалистом?\nНе злодей я и не грабил лесом,\nНе расстреливал неС.А. Тных по темницам*.\nЯ всего лишь уличный повеса,\nУлыбающийся встречным лицам.\nЯ московский, озорной гуляка.\nПо всему тверскому околотку\nВ переулках каждая собака\nЗнает мою легкую походку.\nКаждая задрипанная лошадь\nГоловой кивает мне навстречу.\nДля зверей приятель я хороший,\nКаждый стих мой душу зверя лечит.\nЯ хожу в цилиндре не для женщин.\nВ глупой страсти сердце жить не в силе.\nВ нем удобней, грусть свою уменьшив,\nЗолото овса давать кобыле.\nСредь людей я дружбы не имею.\nЯ иному покорился царству.\nКаждому здесь кобелю на шею\nЯ готов отдать мой лучший галстук.\nИ теперь уж я болеть не стану.\nПрояснилась омуть в сердце мглистом.\nОттого прослыл я шарлатаном,\nОттого прослыл я скандалистом."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Да! Теперь решено. Без возврата…\"", "content": "Да! Теперь решено. Без возврата*\nЯ покинул родные поля.\nУж не будут листвою крылатой\nНадо мною звенеть тополя.\nНизкий дом без меня ссутулится,\nСтарый пес мой давно издох.\nНа московских изогнутых улицах\nУмереть, знать, судил мне Бог.\nЯ люблю этот город вязевый,\nПусть обрюзг он и пусть одрях.\nЗолотая дремотная Азия\nОпочила на куполах.\nА когда ночью светит месяц,\nКогда светит… черт знает как!\nЯ иду, головою свесясь,\nПереулком в знакомый кабак.\nШум и гам в этом логове жутком,\nНо всю ночь, напролёт, до зари,\nЯ читаю стихи проституткам\nИ с бандитами жарю спирт.\nСердце бьется все чаще и чаще,\nИ уж я говорю невпопад:\n— Я такой же, как вы, пропащий,\nМне теперь не уйти назад.\nНизкий дом без меня ссутулится,\nСтарый пес мой давно издох.\nНа московских изогнутых улицах\nУмереть, знать, судил мне Бог."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Снова пьют здесь, дерутся и плачут…\"", "content": "Снова пьют здесь, дерутся и плачут*\nПод гармоники желтую грусть.\nПроклинают свои неудачи,\nВспоминают московскую Русь.\nИ я сам, опустясь головою,\nЗаливаю глаза вином,\nЧтоб не видеть в лицо роковое,\nЧтоб подумать хоть миг об ином.\nЧто-то всеми навек утрачено.\nМай мой синий! Июнь голубой!\nНе с того ль так чадит мертвячиной\nНад пропащею этой гульбой.\nАх, сегодня так весело россам,\nСамогонного спирта — река.\nГармонист с провалившимся носом\nИм про Волгу поет и про Чека.\nЧто-то злое во взорах безумных,\nНепокорное в громких речах.\nЖалко им тех дурашливых, юных,\nЧто сгубили свою жизнь сгоряча.\nЖалко им, что октябрь суровый\nОбманул их в своей пурге.\nИ уж удалью точится новой\nКрепко спрятанный нож в сапоге.\nГде ж вы те, что ушли далече?\nЯрко ль светят вам наши лучи?\nГармонист спиртом сифилис лечит,\nЧто в киргизских степях получил.\nНет! таких не подмять, не рассеять!\nБесшабашность им гнилью дана.\nТы, Рассея моя… Рас…сея…\nАзиатская сторона!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сыпь, гармоника! Скука… Скука…\"", "content": "Сыпь, гармоника! Скука… Скука…*\nГармонист пальцы льет волной.\nПей со мною, паршивая сука,\nПей со мной.\nИзлюбили тебя, измызгали,\nНевтерпеж!\nЧто ж ты смотришь так синими брызгами,\nИль в морду хошь?\nВ огород бы тебя, на чучело,\nПугать ворон.\nДо печенок меня замучила\nСо всех сторон.\nСыпь, гармоника! Сыпь, моя частая!\nПей, выдра! Пей!\nМне бы лучше вон ту, сисястую,\nОна глупей.\nЯ средь женщин тебя не первую,\nНемало вас,\nНо с такой вот, как ты, со стервою\nЛишь в первый раз.\nЧем больнее, тем звонче,\nТо здесь, то там.\nЯ с собой не покончу,\nИди к чертям.\nК вашей своре собачьей\nПора простыть.\nДорогая… я плачу…\nПрости… прости…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Пой же, пой. На проклятой гитаре…\"", "content": "Пой же, пой. На проклятой гитаре*\nПальцы пляшут твои в полукруг.\nЗахлебнуться бы в этом угаре,\nМой последний, единственный друг.\nНе гляди на ее запястья\nИ с плечей ее льющийся шелк.\nЯ искал в этой женщине С.А. Тья,\nА нечаянно гибель нашел.\nЯ не знал, что любовь — зараза,\nЯ не знал, что любовь — чума.\nПодошла и прищуренным глазом\nХулигана свела с ума.\nПой, мой друг. Навевай мне снова\nНашу прежнюю буйную рань.\nПусть целует она другова,\nМолодая, красивая дрянь.\nАх, постой. Я ее не ругаю.\nАх, постой. Я ее не кляну.\nДай тебе про себя я сыграю\nПод басовую эту струну.\nЛьется дней моих розовый купол.\nВ сердце снов золотых сума.\nМного девушек я перещупал,\nМного женщин в углах прижимал.\nДа! есть горькая правда земли,\nПодсмотрел я ребяческим оком:\nЛижут в очередь кобели\nИстекающую суку соком.\nТак чего ж мне ее ревновать.\nТак чего ж мне болеть такому.\nНаша жизнь — простыня да кровать.\nНаша жизнь — поцелуй да в омут.\nПой же, пой! В роковом размахе\nЭтих рук роковая беда.\nТолько знаешь, пошли их на хер…\nНе умру я, мой друг, никогда."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Эта улица мне знакома…\"", "content": "Эта улица мне знакома*,\nИ знаком этот низенький дом.\nПроводов голубая солома\nОпрокинулась над окном.\nБыли годы тяжелых бедствий,\nГоды буйных, безумных сил.\nВспомнил я деревенское детство,\nВспомнил я деревенскую синь.\nНе искал я ни славы, ни покоя,\nЯ с тщетой этой славы знаком.\nА сейчас, как глаза закрою,\nВижу только родительский дом.\nВижу сад в голубых накрапах,\nТихо август прилег ко плетню.\nДержат липы в зеленых лапах\nПтичий гомон и щебетню.\nЯ любил этот дом деревянный,\nВ бревнах теплилась грозная морщь,\nНаша печь как-то дико и странно\nЗавывала в дождливую ночь.\nГолос громкий и всхлипень зычный,\nКак о ком-то погибшем, живом.\nЧто он видел, верблюд кирпичный,\nВ завывании дождевом?\nВидно, видел он дальние страны,\nСон другой и цветущей поры,\nЗолотые пески Афганистана\nИ стеклянную хмарь Бухары.\nАх, и я эти страны знаю.\nСам немалый прошел там путь.\nТолько ближе к родимому краю\nМне б хотелось теперь повернуть.\nНо угаС.А. Та нежная дрема,\nВсе истлело в дыму голубом.\nМир тебе — полевая солома,\nМир тебе — деревянный дом!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Годы молодые с забубенной славой…\"", "content": "Годы молодые с забубенной славой*,\nОтравил я сам вас горькою отравой.\nЯ не знаю: мой конец близок ли, далек ли.\nБыли синие глаза, да теперь поблекли.\nГде ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.\nВ поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.\nРуки вытяну и вот — слушаю на ощупь:\nЕдем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.\n«Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!\nДушу вытрясти не жаль по таким ухабам».\nА ямщик в ответ одно: «По такой метели\nОчень страшно, чтоб в пути лошади вспотели».\n«Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!»\nВзял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.\nБью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.\nВдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.\nВстал и вижу: что за черт — вместо бойкой тройки…\nЗабинтованный лежу на больничной койке.\nИ заместо лошадей по дороге тряской\nБью я жесткую кровать мокрою повязкой.\nНа лице часов в усы закрутились стрелки.\nНаклонились надо мной сонные сиделки.\nНаклонились и хрипят: «Эх ты, златоглавый,\nОтравил ты сам себя горькою отравой.\nМы не знаем: твой конец близок ли, далек ли.\nСиние твои глаза в кабаках промокли»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Письмо матери*", "content": "Ты жива еще, моя старушка?\nЖив и я. Привет тебе, привет!\nПусть струится над твоей избушкой\nТот вечерний несказанный свет.\nПишут мне, что ты, тая тревогу,\nЗагрустила шибко обо мне,\nЧто ты часто ходишь на дорогу\nВ старомодном ветхом шушуне.\nИ тебе в вечернем синем мраке\nЧасто видится одно и то ж:\nБудто кто-то мне в кабацкой драке\nСаданул под сердце финский нож.\nНичего, родная! Успокойся.\nЭто только тягостная бредь.\nНе такой уж горький я пропойца,\nЧтоб, тебя не видя, умереть.\nЯ по-прежнему такой же нежный\nИ мечтаю только лишь о том,\nЧтоб скорее от тоски мятежной\nВоротиться в низенький наш дом.\nЯ вернусь, когда раскинет ветви\nПо-весеннему наш белый сад.\nТолько ты меня уж на рассвете\nНе буди, как восемь лет назад.\nНе буди того, что отмечталось,\nНе волнуй того, что не сбылось,—\nСлишком раннюю утрату и усталость\nИспытать мне в жизни привелось.\nИ молиться не учи меня. Не надо!\nК старому возврата больше нет.\nТы одна мне помощь и отрада,\nТы одна мне несказанный свет.\nТак забудь же про свою тревогу,\nНе грусти так шибко обо мне.\nНе ходи так часто на дорогу\nВ старомодном ветхом шушуне."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я усталым таким еще не был…\"", "content": "Я усталым таким еще не был*.\nВ эту серую морозь и слизь\nМне приснилось рязанское небо\nИ моя непутевая жизнь.\nМного женщин меня любило,\nДа и сам я любил не одну,\nНе от этого ль темная сила\nПриучила меня к вину.\nБесконечные пьяные ночи\nИ в разгуле тоска не впервь!\nНе с того ли глаза мне точит,\nСловно синие листья червь?\nНе больна мне ничья измена,\nИ не радует легкость побед,—\nТех волос золотое сено\nПревращается в серый цвет.\nПревращаются в пепел и воды,\nКогда цедит осенняя муть.\nМне не жаль вас, прошедшие годы,—\nНичего не хочу вернуть.\nЯ устал себя мучить без цели,\nИ с улыбкою странной лица\nПолюбил я носить в легком теле\nТихий свет и покой мертвеца…\nИ теперь даже стало не тяжко\nКовылять из притона в притон,\nКак в смирительную рубашку,\nМы природу берем в бетон.\nИ во мне, вот по тем же законам,\nУмиряется бешеный пыл.\nНо и все ж отношусь я с поклоном\nК тем полям, что когда-то любил.\nВ те края, где я рос под кленом,\nГде резвился на желтой траве,—\nШлю привет воробьям, и воронам,\nИ рыдающей в ночь сове.\nЯ кричу им в весенние дали:\n«Птицы милые, в синюю дрожь\nПередайте, что я отскандалил,—\nПусть хоть ветер теперь начинает\nПод микитки дубасить рожь»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Этой грусти теперь не рассыпать…\"", "content": "Этой грусти теперь не рассыпать*\nЗвонким смехом далеких лет.\nОтцвела моя белая липа,\nОтзвенел соловьиный рассвет.\nДля меня было все тогда новым,\nМного в сердце теснилось чувств,\nА теперь даже нежное слово\nГорьким плодом срывается с уст.\nИ знакомые взору просторы\nУж не так под луной хороши.\nБуераки… пеньки… косогоры\nОбпечалили русскую ширь.\nНездоровое, хилое, низкое,\nВодянистая, серая гладь.\nЭто все мне родное и близкое,\nОт чего так легко зарыдать.\nПокосившаяся избенка,\nПлач овцы, и вдали на ветру\nМашет тощим хвостом лошаденка,\nЗаглядевшись в неласковый пруд.\nЭто все, что зовем мы родиной,\nЭто все, отчего на ней\nПьют и плачут в одно с непогодиной,\nДожидаясь улыбчивых дней.\nПотому никому не рассыпать\nЭту грусть смехом ранних лет.\nОтцвела моя белая липа,\nОтзвенел соловьиный рассвет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Мне осталась одна забава…\"", "content": "Мне осталась одна забава*:\nПальцы в рот и веселый свист.\nПрокатилась дурная слава,\nЧто похабник я и скандалист.\nАх! какая смешная потеря!\nМного в жизни смешных потерь.\nСтыдно мне, что я в Бога верил.\nГорько мне, что не верю теперь.\nЗолотые, далекие дали!\nВсе сжигает житейская мреть.\nИ похабничал я и скандалил\nДля того, чтобы ярче гореть.\nДар поэта — ласкать и карябать,\nРоковая на нем печать.\nРозу белую с черною жабой\nЯ хотел на земле повенчать.\nПусть не сладились, пусть не сбылись\nЭти помыслы розовых дней.\nНо коль черти в душе гнездились —\nЗначит, ангелы жили в ней.\nВот за это веселие мути,\nОтправляясь с ней в край иной,\nЯ хочу при последней минуте\nПопросить тех, кто будет со мной,—\nЧтоб за все за грехи мои тяжкие,\nЗа неверие в благодать\nПоложили меня в русской рубашке\nПод иконами умирать."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Заметался пожар голубой…\"", "content": "Заметался пожар голубой*,\nПозабылись родимые дали.\nВ первый раз я запел про любовь,\nВ первый раз отрекаюсь скандалить.\nБыл я весь как запущенный сад,\nБыл на женщин и зелие падкий.\nРазонравилось пить и плясать\nИ терять свою жизнь без оглядки.\nМне бы только смотреть на тебя,\nВидеть глаз златокарий омут,\nИ чтоб, прошлое не любя,\nТы уйти не смогла к другому.\nПоступь нежная, легкий стан,\nЕсли б знала ты сердцем упорным,\nКак умеет любить хулиган,\nКак умеет он быть покорным.\nЯ б навеки забыл кабаки\nИ стихи бы писать забросил,\nТолько б тонко касаться руки\nИ волос твоих цветом в осень.\nЯ б навеки пошел за тобой\nХоть в свои, хоть в чужие дали…\nВ первый раз я запел про любовь,\nВ первый раз отрекаюсь скандалить."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ты такая ж простая, как все…\"", "content": "Ты такая ж простая, как все*,\nКак сто тысяч других в России.\nЗнаешь ты одинокий рассвет,\nЗнаешь холод осени синий.\nПо-смешному я сердцем влип,\nЯ по-глупому мысли занял.\nТвой иконный и строгий лик\nПо часовням висел в рязанях.\nЯ на эти иконы плевал,\nЧтил я грубость и крик в повесе,\nА теперь вдруг растут слова\nСамых нежных и кротких песен.\nНе хочу я лететь в зенит,\nСлишком многое телу надо.\nЧто ж так имя твое звенит,\nСловно августовская прохлада?\nЯ не нищий, ни жалок, ни мал\nИ умею расслышать за пылом:\nС детства нравиться я понимал\nКобелям да степным кобылам.\nПотому и себя не сберег\nДля тебя, для нее и для этой.\nНевеселого С.А. Тья залог —\nСумасшедшее сердце поэта.\nПотому и грущу, осев,\nСловно в листья, в глаза косые…\nТы такая ж простая, как все,\nКак сто тысяч других в России."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Пускай ты выпита другим…\"", "content": "Пускай ты выпита другим*,\nНо мне осталось, мне осталось\nТвоих волос стеклянный дым\nИ глаз осенняя усталость.\nО, возраст осени! Он мне\nДороже юности и лета.\nТы стала нравиться вдвойне\nВоображению поэта.\nЯ сердцем никогда не лгу\nИ потому на голос чванства\nБестрепетно сказать могу,\nЧто я прощаюсь с хулиганством.\nПора расстаться с озорной\nИ непокорною отвагой.\nУж сердце напилось иной,\nКровь отрезвляющею брагой.\nИ мне в окошко постучал\nСентябрь багряной веткой ивы,\nЧтоб я готов был и встречал\nЕго приход неприхотливый.\nТеперь со многим я мирюсь\nБез принужденья, без утраты.\nИною кажется мне Русь,\nИными кладбища и хаты.\nПрозрачно я смотрю вокруг\nИ вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,\nЧто ты одна, сестра и друг,\nМогла быть спутницей поэта.\nЧто я одной тебе бы мог,\nВоспитываясь в постоянстве,\nПропеть о сумерках дорог\nИ уходящем хулиганстве."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Дорогая, сядем рядом…\"", "content": "Дорогая, сядем рядом*,\nПоглядим в глаза друг другу.\nЯ хочу под кротким взглядом\nСлушать чувственную вьюгу.\nЭто золото осенье,\nЭта прядь волос белесых —\nВсе явилось, как спасенье\nБеспокойного повесы.\nЯ давно мой край оставил,\nГде цветут луга и чащи.\nВ городской и горькой славе\nЯ хотел прожить пропащим.\nЯ хотел, чтоб сердце глуше\nВспоминало сад и лето,\nГде под музыку лягушек\nЯ растил себя поэтом.\nТам теперь такая ж осень…\nКлен и липы, в окна комнат\nВетки лапами забросив,\nИщут тех, которых помнят.\nИх давно уж нет на свете.\nМесяц на простом погосте\nНа крестах лучами метит,\nЧто и мы придем к ним в гости,\nЧто и мы, отжив тревоги,\nПерейдем под эти кущи.\nВсе волнистые дороги\nТолько радость льют живущим.\nДорогая, сядь же рядом,\nПоглядим в глаза друг другу.\nЯ хочу под кротким взглядом\nСлушать чувственную вьюгу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Мне грустно на тебя смотреть…\"", "content": "Мне грустно на тебя смотреть*,\nКакая боль, какая жалость!\nЗнать, только ивовая медь\nНам в сентябре с тобой осталась.\nЧужие губы разнесли\nТвое тепло и трепет тела.\nКак будто дождик моросит\nС души, немного омертвелой.\nНу что ж! Я не боюсь его.\nИная радость мне открылась.\nВедь не осталось ничего,\nКак только желтый тлен и сырость.\nВедь и себя я не сберег\nДля тихой жизни, для улыбок.\nТак мало пройдено дорог,\nТак много сделано ошибок.\nСмешная жизнь, смешной разлад.\nТак было и так будет после.\nКак кладбище, усеян сад\nВ берез изглоданные кости.\nВот так же отцветем и мы\nИ отшумим, как гости сада…\nКоль нет цветов среди зимы,\nТак и грустить о них не надо."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ты прохладой меня не мучай…\"", "content": "Ты прохладой меня не мучай*\nИ не спрашивай, сколько мне лет.\nОдержимый тяжелой падучей,\nЯ душой стал, как желтый скелет.\nБыло время, когда из предместья\nЯ мечтал по-мальчишески — в дым,\nЧто я буду богат и известен\nИ что всеми я буду любим.\nДа! Богат я, богат с излишком.\nБыл цилиндр, а теперь его нет.\nЛишь осталась одна манишка\nС модной парой избитых штиблет.\nИ известность моя не хуже,\nОт Москвы по парижскую рвань\nМое имя наводит ужас,\nКак заборная, громкая брань.\nИ любовь, не забавное ль дело?\nТы целуешь, а губы как жесть.\nЗнаю, чувство мое перезрело,\nА твое не сумеет расцвесть.\nМне пока горевать еще рано,\nНу, а если есть грусть — не беда!\nЗолотей твоих кос по курганам\nМолодая шумит лебеда.\nЯ хотел бы опять в ту местность,\nЧтоб под шум молодой лебеды\nУтонуть навсегда в неизвестность\nИ мечтать по-мальчишески — в дым.\nНо мечтать о другом, о новом,\nНепонятном земле и траве,\nЧто не выразить сердцу словом\nИ не знает назвать человек."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Вечер черные брови насопил…\"", "content": "Вечер черные брови насопил*.\nЧьи-то кони стоят у двора.\nНе вчера ли я молодость пропил?\nРазлюбил ли тебя не вчера?\nНе храпи, запоздалая тройка!\nНаша жизнь пронеслась без следа.\nМожет, завтра больничная койка\nУпокоит меня навсегда.\nМожет, завтра совсем по-другому\nЯ уйду, исцеленный навек,\nСлушать песни дождей и черемух,\nЧем здоровый живет человек.\nПозабуду я мрачные силы,\nЧто терзали меня, губя.\nОблик ласковый! Облик милый!\nЛишь одну не забуду тебя.\nПусть я буду любить другую,\nНо и с нею, с любимой, с другой,\nРасскажу про тебя, дорогую,\nЧто когда-то я звал дорогой.\nРасскажу, как текла былая\nНаша жизнь, что былой не была…\nГолова ль ты моя удалая,\nДо чего ж ты меня довела?"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Мы теперь уходим понемногу…\"", "content": "Мы теперь уходим понемногу*\nВ ту страну, где тишь и благодать.\nМожет быть, и скоро мне в дорогу\nБренные пожитки собирать.\nМилые березовые чащи!\nТы, земля! И вы, равнин пески!\nПеред этим сонмом уходящих\nЯ не в силах скрыть моей тоски.\nСлишком я любил на этом свете\nВсе, что душу облекает в плоть.\nМир осинам, что, раскинув ветви,\nЗагляделись в розовую водь!\nМного дум я в тишине продумал,\nМного песен про себя сложил,\nИ на этой на земле угрюмой\nС.А. Тлив тем, что я дышал и жил.\nС.А. Тлив тем, что целовал я женщин,\nМял цветы, валялся на траве\nИ зверье, как братьев наших меньших,\nНикогда не бил по голове.\nЗнаю я, что не цветут там чащи,\nНе звенит лебяжьей шеей рожь.\nОттого пред сонмом уходящих\nЯ всегда испытываю дрожь.\nЗнаю я, что в той стране не будет\nЭтих нив, златящихся во мгле…\nОттого и дороги мне люди,\nЧто живут со мною на земле."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Пушкину*", "content": "Мечтая о могучем даре\nТого, кто русской стал судьбой,\nСтою я на Тверском бульваре,\nСтою и говорю с собой.\nБлондинистый, почти белесый,\nВ легендах ставший как туман,\nО Александр! Ты был повеса,\nКак я сегодня хулиган.\nНо эти милые забавы\nНе затемнили образ твой,\nИ в бронзе выкованной славы\nТрясешь ты гордой головой.\nА я стою, как пред причастьем,\nИ говорю в ответ тебе:\nЯ умер бы сейчас от С.А. Тья,\nСподобленный такой судьбе.\nНо, обреченный на гоненье,\nЕще я долго буду петь…\nЧтоб и мое степное пенье\nСумело бронзой прозвенеть."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Низкий дом с голубыми ставнями…\"", "content": "Низкий дом с голубыми ставнями*,\nНе забыть мне тебя никогда,—\nСлишком были такими недавними\nОтзвучавшие в сумрак года.\nДо сегодня еще мне снится\nНаше поле, луга и лес,\nПринакрытые сереньким ситцем\nЭтих северных бедных небес.\nВосхищаться уж я не умею\nИ пропасть не хотел бы в глуши,\nНо, наверно, навеки имею\nНежность грустную русской души.\nПолюбил я седых журавлей\nС их курлыканьем в тощие дали,\nПотому что в просторах полей\nОни сытных хлебов не видали.\nТолько видели березь да цветь,\nДа ракитник кривой и безлистый,\nДа разбойные слышали свисты,\nОт которых легко умереть.\nКак бы я и хотел не любить,\nВсе равно не могу научиться,\nИ под этим дешевеньким ситцем\nТы мила мне, родимая выть.\nПотому так и днями недавними\nУж не юные веют года.\nНизкий дом с голубыми ставнями,\nНе забыть мне тебя никогда."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сукин сын*", "content": "Снова выплыли годы из мрака\nИ шумят, как ромашковый луг.\nМне припомнилась нынче собака,\nЧто была моей юности друг.\nНынче — юность моя отшумела,\nКак подгнивший под окнами клен,\nНо припомнил я девушку в белом,\nДля которой был пес почтальон.\nНе у всякого есть свой близкий,\nНо она мне как песня была,\nПотому что мои записки\nИз ошейника пса не брала.\nНикогда она их не читала,\nИ мой почерк ей был незнаком,\nНо о чем-то подолгу мечтала\nУ калины за желтым прудом.\nЯ страдал… Я хотел ответа…\nНе дождался… уехал… И вот\nЧерез годы… известным поэтом\nСнова здесь, у родимых ворот.\nТа собака давно околела,\nНо в ту ж масть, что с отливом в синь,\nС лаем ливисто ошалелым\nМеня встрел молодой ее сын.\nМать честная! И как же схожи!\nСнова выплыла боль души.\nС этой болью я будто моложе,\nИ хоть снова записки пиши.\nРад послушать я песню былую,\nНо не лай ты! Не лай! Не лай!\nХочешь, пес, я тебя поцелую\nЗа пробуженный в сердце май?\nПоцелую, прижмусь к тебе телом\nИ как друга введу тебя в дом…\nДа, мне нравилась девушка в белом,\nНо теперь я люблю в голубом."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Отговорила роща золотая…\"", "content": "Отговорила роща золотая*\nБерезовым, веселым языком,\nИ журавли, печально пролетая,\nУж не жалеют больше ни о ком.\nКого жалеть? Ведь каждый в мире странник —\nПройдет, зайдет и вновь оставит дом.\nО всех ушедших грезит коноплянник\nС широким месяцем над голубым прудом.\nСтою один среди равнины голой,\nА журавлей относит ветер в даль,\nЯ полон дум о юности веселой,\nНо ничего в прошедшем мне не жаль.\nНе жаль мне лет, растраченных напрасно,\nНе жаль души сиреневую цветь.\nВ саду горит костер рябины красной,\nНо никого не может он согреть.\nНе обгорят рябиновые кисти,\nОт желтизны не пропадет трава.\nКак дерево роняет тихо листья,\nТак я роняю грустные слова.\nИ если время, ветром разметая,\nСгребет их все в один ненужный ком…\nСкажите так… что роща золотая\nОтговорила милым языком."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Синий май. Заревая теплынь…\"", "content": "Синий май. Заревая теплынь*.\nНе прозвякнет кольцо у калитки.\nЛипким запахом веет полынь.\nСпит черемуха в белой накидке.\nВ деревянные крылья окна\nВместе с рамами в тонкие шторы\nВяжет взбалмошная луна\nНа полу кружевные узоры.\nНаша горница хоть и мала,\nНо чиста. Я с собой на досуге…\nВ этот вечер вся жизнь мне мила,\nКак приятная память о друге.\nСад полышет, как пенный пожар,\nИ луна, напрягая все силы,\nХочет так, чтобы каждый дрожал\nОт щемящего слова «милый».\nТолько я в эту цветь, в эту гладь,\nПод тальянку веселого мая,\nНичего не могу пожелать,\nВсе, как есть, без конца принимая.\nПринимаю — приди и явись,\nВсе явись, в чем есть боль и отрада…\nМир тебе, отшумевшая жизнь.\nМир тебе, голубая прохлада."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Собаке Качалова*", "content": "Дай, Джим, на С.А. Тье лапу мне,\nТакую лапу не видал я сроду.\nДавай с тобой полаем при луне\nНа тихую, бесшумную погоду.\nДай, Джим, на С.А. Тье лапу мне.\nПожалуйста, голубчик, не лижись.\nПойми со мной хоть самое простое.\nВедь ты не знаешь, что такое жизнь,\nНе знаешь ты, что жить на свете стоит.\nХозяин твой и мил и знаменит,\nИ у него гостей бывает в доме много,\nИ каждый, улыбаясь, норовит\nТебя по шерсти бархатной потрогать.\nТы по-собачьи дьявольски красив,\nС такою милою доверчивой приятцей.\nИ, никого ни капли не спросив,\nКак пьяный друг, ты лезешь целоваться.\nМой милый Джим, среди твоих гостей\nТак много всяких и невсяких было.\nНо та, что всех безмолвней и грустней,\nСюда случайно вдруг не заходила?\nОна придет, даю тебе поруку.\nИ без меня, в ее уставясь взгляд,\nТы за меня лизни ей нежно руку\nЗа все, в чем был и не был виноват."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Несказанное, синее, нежное…\"", "content": "Несказанное, синее, нежное*…\nТих мой край после бурь, после гроз,\nИ душа моя — поле безбрежное —\nДышит запахом меда и роз.\nЯ утих. Годы сделали дело,\nНо того, что прошло, не кляну.\nСловно тройка коней оголтелая\nПрокатилась во всю страну.\nНапылили кругом. Накопытили.\nИ пропали под дьявольский свист.\nА теперь вот в лесной обители\nДаже слышно, как падает лист.\nКолокольчик ли, дальнее эхо ли,—\nВсе спокойно впивает грудь.\nСтой, душа! Мы с тобой проехали\nЧерез бурный положенный путь.\nРазберемся во всем, что видели,\nЧто случилось, что сталось в стране,\nИ простим, где нас горько обидели\nПо чужой и по нашей вине.\nПринимаю, что было и не было,\nТолько жаль на тридцатом году —\nСлишком мало я в юности требовал,\nЗабываясь в кабацком чаду.\nНо ведь дуб молодой, не разжелудясь,\nТак же гнется, как в поле трава…\nЭх ты, молодость, буйная молодость,\nЗолотая сорвиголова!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Песня*", "content": "Есть одна хорошая песня у соловушки —\nПесня панихидная по моей головушке.\nЦвела — забубенная, росла — ножевая,\nА теперь вдруг свесилась, словно неживая.\nДумы мои, думы! Боль в висках и темени.\nПромотал я молодость без поры, без времени.\nКак случилось-сталось, сам не понимаю.\nНочью жесткую подушку к сердцу прижимаю.\nЛейся, песня звонкая, вылей трель унылую.\nВ темноте мне кажется — обнимаю милую.\nЗа окном гармоника и сиянье месяца.\nТолько знаю — милая никогда не встретится.\nЭх, любовь-калинушка, кровь — заря вишневая,\nКак гитара старая и как песня новая.\nС теми же улыбками, радостью и муками,\nЧто певалось дедами, то поется внуками.\nПейте, пойте в юности, бейте в жизнь без промаха —\nВсе равно любимая отцветет черемухой.\nЯ отцвел, не знаю где. В пьянстве, что ли? В славе ли?\nВ молодости нравился, а теперь оставили.\nПотому хорошая песня у соловушки,\nПесня панихидная по моей головушке.\nЦвела — забубенная, была — ножевая,\nА теперь вдруг свесилась, словно неживая."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Заря окликает другую…\"", "content": "Заря окликает другую*,\nДымится овсяная гладь…\nЯ вспомнил тебя, дорогую,\nМоя одряхлевшая мать.\nКак прежде ходя на пригорок,\nКостыль свой сжимая в руке,\nТы смотришь на лунный опорок,\nПлывущий по сонной реке.\nИ думаешь горько, я знаю,\nС тревогой и грустью большой,\nЧто сын твой по отчему краю\nСовсем не болеет душой.\nПотом ты идешь до погоста\nИ, в камень уставясь в упор,\nВздыхаешь так нежно и просто\nЗа братьев моих и сестер.\nПускай мы росли ножевые,\nА сестры росли, как май,\nТы все же глаза живые\nПечально не подымай.\nДовольно скорбеть! Довольно!\nИ время тебе подсмотреть,\nЧто яблоне тоже больно\nТерять своих листьев медь.\nВедь радость бывает редко,\nКак вешняя звень поутру,\nИ мне — чем сгнивать на ветках —\nУж лучше сгореть на ветру."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ну, целуй меня, целуй…\"", "content": "Ну, целуй меня, целуй*,\nХоть до крови, хоть до боли.\nНе в ладу с холодной волей\nКипяток сердечных струй.\nОпрокинутая кружка\nСредь веселых не для нас.\nПонимай, моя подружка,\nНа земле живут лишь раз!\nОглядись спокойным взором,\nПосмотри: во мгле сырой\nМесяц, словно желтый ворон,\nКружит, вьется над землей.\nНу, целуй же! Так хочу я.\nПесню тлен пропел и мне.\nВидно, смерть мою почуял\nТот, кто вьется в вышине.\nУвядающая сила!\nУмирать так умирать!\nДо кончины губы милой\nЯ хотел бы целовать.\nЧтоб все время в синих дремах,\nНе стыдясь и не тая,\nВ нежном шелесте черемух\nРаздавалось: «Я твоя».\nИ чтоб свет над полной кружкой\nЛегкой пеной не погас —\nПей и пой, моя подружка:\nНа земле живут лишь раз!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Прощай, Баку! Тебя я не увижу…\"", "content": "Прощай, Баку! Тебя я не увижу*.\nТеперь в душе печаль, теперь в душе испуг.\nИ сердце под рукой теперь больней и ближе,\nИ чувствую сильней простое слово: друг.\nПрощай, Баку!* Синь тюркская, прощай!\nХладеет кровь, ослабевают силы.\nНо донесу, как С.А. Тье, до могилы\nИ волны Каспия, и балаханский май*.\nПрощай, Баку! Прощай, как песнь простая!\nВ последний раз я друга обниму…\nЧтоб голова его, как роза золотая,\nКивала нежно мне в сиреневом дыму."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Вижу сон. Дорога черная…\"", "content": "Вижу сон. Дорога черная*.\nБелый конь. Стопа упорная.\nИ на этом на коне\nЕдет милая ко мне.\nЕдет, едет милая,\nТолько не любимая.\nЭх, береза русская!\nПуть-дорога узкая.\nЭту милую как сон\nЛишь для той, в кого влюблен,\nУдержи ты ветками,\nКак руками меткими.\nСветит месяц. Синь и сонь.\nХорошо копытит конь.\nСвет такой таинственный,\nСловно для Единственной —\nТой, в которой тот же свет\nИ которой в мире нет.\nХулиган я, хулиган.\nОт стихов дурак и пьян.\nНо и все ж за эту прыть,\nЧтобы сердцем не остыть,\nЗа березовую Русь\nС нелюбимой помирюсь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Спит ковыль. Равнина дорогая…\"", "content": "Спит ковыль. Равнина дорогая*,\nИ свинцовой свежести полынь.\nНикакая родина другая\nНе вольет мне в грудь мою теплынь.\nЗнать, у всех у нас такая участь.\nИ, пожалуй, всякого спроси —\nРадуясь, свирепствуя и мучась,\nХорошо живется на Руси.\nСвет луны таинственный и длинный,\nПлачут вербы, шепчут тополя.\nНо никто под окрик журавлиный\nНе разлюбит отчие поля.\nИ теперь, когда вот новым светом\nИ моей коснулась жизнь судьбы,\nВсе равно остался я поэтом\nЗолотой бревёнчатой избы.\nПо ночам, прижавшись к изголовью,\nВижу я, как сильного врага,\nКак чужая юность брызжет новью\nНа мои поляны и луга.\nНо и все же, новью той теснимый,\nЯ могу прочувственно пропеть:\nДайте мне на родине любимой,\nВсе любя, спокойно умереть!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не вернусь я в отчий дом…\"", "content": "Не вернусь я в отчий дом*,\nВечно странствующий странник.\nОб ушедшем над прудом\nПусть тоскует коноплянник.\nПусть неровные луга\nОбо мне поют крапивой,—\nБрызжет полночью дуга,\nКолокольчик говорливый.\nВысоко стоит луна,\nДаже шапки не докинуть.\nПесне тайна не дана,\nГде ей жить и где погинуть.\nНо на склоне наших лет\nВ отчий дом ведут дороги.\nПовезут глухие дроги\nПолутруп, полускелет.\nВедь недаром с давних пор\nПоговорка есть в народе:\nДаже пес в хозяйский двор\nИздыхать всегда приходит.\nВорочусь я в отчий дом,\nЖил и не&#769; жил бедный странник…\n&#903; &#903; &#903;\nВ синий вечер над прудом\nПрослезится коноплянник."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Над окошком месяц. Под окошком ветер…\"", "content": "Над окошком месяц. Под окошком ветер.*\nОблетевший тополь серебрист и светел.\nДальний плач тальянки, голос одинокий —\nИ такой родимый, и такой далекий.\nПлачет и смеется песня лиховая.\nГде ты, моя липа? Липа вековая?\nЯ и сам когда-то в праздник спозаранку\nВыходил к любимой, развернув тальянку.\nА теперь я милой ничего не значу.\nПод чужую песню и смеюсь и плачу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Каждый труд благослови, удача!..\"", "content": "Каждый труд благослови, удача!*\nРыбаку — чтоб с рыбой невода,\nПахарю — чтоб плуг его и кляча\nДоставали хлеба на года.\nВоду пьют из кружек и стаканов,\nИз кувшинок также можно пить,\nТам, где омут розовых туманов\nНе устанет берег золотить.\nХорошо лежать в траве зеленой\nИ, впиваясь в призрачную гладь,\nЧей-то взгляд, ревнивый и влюбленный,\nНа себе, уставшем, вспоминать.\nКоростели свищут… коростели.\nПотому так и светлы всегда\nТе, что в жизни сердцем опростели\nПод веселой ношею труда.\nТолько я забыл, что я крестьянин,\nИ теперь рассказываю сам,\nСоглядатай праздный, я ль не странен\nДорогим мне пашням и лесам.\nСловно жаль кому-то и кого-то,\nСловно кто-то к родине отвык,\nИ с того, поднявшись над болотом,\nВ душу плачут чибис и кулик."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Видно, так заведено навеки…\"", "content": "Видно, так заведено навеки* —\nК тридцати годам перебесясь,\nВсе сильней, прожженные калеки,\nС жизнью мы удерживаем связь.\nМилая, мне скоро стукнет тридцать,\nИ земля милей мне с каждым днем.\nОттого и сердцу стало сниться,\nЧто горю я розовым огнем.\nКоль гореть, так уж гореть сгорая,\nИ недаром в липовую цветь\nВынул я кольцо у попугая —\nЗнак того, что вместе нам сгореть.\nТо кольцо надела мне цыганка.\nСняв с руки, я дал его тебе,\nИ теперь, когда грустит шарманка,\nНе могу не думать, не робеть.\nВ голове болотный бродит омут,\nИ на сердце изморозь и мгла:\nМожет быть, кому-нибудь другому\nТы его со смехом отдала?\nМожет быть, целуясь до рассвета,\nОн тебя расспрашивает сам,\nКак смешного глупого поэта\nПривела ты к чувственным стихам.\nНу и что ж! Пройдет и эта рана.\nТолько горько видеть жизни край.\nВ первый раз такого хулигана\nОбманул проклятый попугай."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Листья падают, листья падают…\"", "content": "Листья падают, листья падают*.\nСтонет ветер,\nПротяжен и глух.\nКто же сердце порадует?\nКто его успокоит, мой друг?\nС отягченными веками\nЯ смотрю и смотрю на луну.\nВот опять петухи кукарекнули\nВ обосененную тишину.\nПредрассветное. Синее. Раннее.\nИ летающих звезд благодать.\nЗагадать бы какое желание,\nДа не знаю, чего пожелать.\nЧто желать под житейскою ношею,\nПроклиная удел свой и дом?\nЯ хотел бы теперь хорошую\nВидеть девушку под окном.\nЧтоб с глазами она васильковыми\nТолько мне —\nНе кому-нибудь —\nИ словами и чувствами новыми\nУспокоила сердце и грудь.\nЧтоб под этою белою лунностью,\nПринимая С.А. Тливый удел,\nЯ над песней не таял, не млел\nИ с чужою веселою юностью\nО своей никогда не жалел."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Гори, звезда моя, не падай…\"", "content": "Гори, звезда моя, не падай*.\nРоняй холодные лучи.\nВедь за кладбищенской оградой\nЖивое сердце не стучит.\nТы светишь августом и рожью\nИ наполняешь тишь полей\nТакой рыдалистою дрожью\nНеотлетевших журавлей.\nИ, голову вздымая выше,\nНе то за рощей — за холмом\nЯ снова чью-то песню слышу\nПро отчий край и отчий дом.\nИ золотеющая осень,\nВ березах убавляя сок,\nЗа всех, кого любил и бросил,\nЛиствою плачет на песок.\nЯ знаю, знаю. Скоро, скоро\nНи по моей, ни чьей вине\nПод низким траурным забором\nЛежать придется так же мне.\nПогаснет ласковое пламя,\nИ сердце превратится в прах.\nДрузья поставят серый камень\nС веселой надписью в стихах.\nНо, погребальной грусти внемля,\nЯ для себя сложил бы так:\nЛюбил он родину и землю,\nКак любит пьяница кабак."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Жизнь — обман с чарующей тоскою…\"", "content": "Жизнь — обман с чарующей тоскою*,\nОттого так и сильна она,\nЧто своею грубою рукою\nРоковые пишет письмена.\nЯ всегда, когда глаза закрою,\nГоворю: «Лишь сердце потревожь,\nЖизнь — обман, но и она порою\nУкрашает радостями ложь».\nОбратись лицом к седому небу,\nПо луне гадая о судьбе,\nУспокойся, смертный, и не требуй\nПравды той, что не нужна тебе.\nХорошо в черемуховой вьюге\nДумать так, что эта жизнь — стезя.\nПусть обманут легкие подруги,\nПусть изменят легкие друзья.\nПусть меня лаС.А. Т нежным словом,\nПусть острее бритвы злой язык.\nЯ живу давно на все готовым,\nКо всему безжалостно привык.\nХолодят мне душу эти выси,\nНет тепла от звездного огня.\nТе, кого любил я, отреклися,\nКем я жил — забыли про меня.\nНо и все ж, теснимый и гонимый,\nЯ, смотря с улыбкой на зарю,\nНа земле, мне близкой и любимой,\nЭту жизнь за все благодарю."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело!..\"", "content": "Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело!*\nВспомнить, что ли, юность, ту, что пролетела?\nНе шуми, осина, не пыли, дорога.\nПусть несется песня к милой до порога.\nПусть она услышит, пусть она поплачет*,\nЕй чужая юность ничего не значит.\nНу а если значит — проживет не мучась.\nГде ты, моя радость? Где ты, моя участь?\nЛейся, песня, пуще, лейся, песня, звяньше.\nВсе равно не будет то, что было раньше.\nЗа былую силу, гордость и осанку\nТолько и осталась песня под тальянку."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я красивых таких не видел…\"", "content": "Я красивых таких не видел*,\nТолько, знаешь, в душе затаю\nНе в плохой, а в хорошей обиде —\nПовторяешь ты юность мою.\nТы мое васильковое слово,\nЯ навеки люблю тебя.\nКак живет теперь наша корова,\nГрусть соломенную теребя?\nЗапоешь ты, а мне любимо,\nИсцеляй меня детским сном.\nОтгорела ли наша рябина,\nОсыпаясь под белым окном?\nЧто поет теперь мать за куделью?\nЯ навеки покинул село,\nТолько знаю — багряной метелью\nНам листвы на крыльцо намело.\nЗнаю то, что о нас с тобой вместе\nВместо ласки и вместо слез\nУ ворот, как о сгибшей невесте,\nТихо воет покинутый пес.\nНо и все ж возвращаться не надо,\nПотому и достался не в срок,\nКак любовь, как печаль и отрада,\nТвой красивый рязанский платок."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ах, как много на свете кошек…\"", "content": "Ах, как много на свете кошек*,\nНам с тобой их не счесть никогда.\nСердцу снится душистый горошек,\nИ звенит голубая звезда.\nНаяву ли, в бреду иль спросонок,\nТолько помню с далекого дня —\nНа лежанке мурлыкал котенок,\nБезразлично смотря на меня.\nЯ еще тогда был ребенок,\nНо под бабкину песню вскок\nОн бросался, как юный тигренок,\nНа оброненный ею клубок.\nВсе прошло. Потерял я бабку,\nА еще через несколько лет\nИз кота того сделали шапку,\nА ее износил наш дед."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ты запой мне ту песню, что прежде…\"", "content": "Ты запой мне ту песню, что прежде*\nНапевала нам старая мать,\nНе жалея о сгибшей надежде,\nЯ сумею тебе подпевать.\nЯ ведь знаю, и мне знакомо,\nПотому и волнуй и тревожь,\nБудто я из родимого дома\nСлышу в голосе нежную дрожь.\nТы мне пой, ну а я с такою,\nВот с такою же песней, как ты,\nЛишь немного глаза прикрою,\nВижу вновь дорогие черты.\nТы мне пой, ведь моя отрада —\nЧто вовек я любил не один\nИ калитку осеннего сада,\nИ опавшие листья с рябин.\nТы мне пой, ну а я припомню\nИ не буду забывчиво хмур:\nТак приятно и так легко мне\nВидеть мать и тоскующих кур.\nЯ навек за туманы и росы\nПолюбил у березки стан,\nИ ее золотистые косы,\nИ холщовый ее сарафан.\nПотому так и сердцу не жестко—\nМне за песнею и за вином\nПоказалась ты той березкой,\nЧто стоит под родимым окном."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"В этом мире я только прохожий…\"", "content": "В этом мире я только прохожий*,\nТы махни мне веселой рукой.\nУ осеннего месяца тоже\nСвет ласкающий, тихий такой.\nВ первый раз я от месяца греюсь,\nВ первый раз от прохлады согрет,\nИ опять и живу и надеюсь\nНа любовь, которой уж нет.\nЭто сделала наша равнинность,\nПосоленная белью песка,\nИ измятая чья-то невинность,\nИ кому-то родная тоска.\nПотому и навеки не скрою,\nЧто любить не отдельно, не врозь,\nНам одною любовью с тобою\nЭту родину привелось."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Персидские мотивы", "content": "Улеглась моя былая рана*,\nПьяный бред не гложет сердце мне.\nСиними цветами Тегерана\nЯ лечу их нынче в чайхане.\nСам чайханщик с круглыми плечами,\nЧтобы славилась пред русским чайхана,\nУгощает меня красным чаем\nВместо крепкой водки и вина.\nУгощай, хозяин, да не очень.\nМного роз цветет в твоем саду.\nНезадаром мне мигнули очи,\nПриоткинув черную чадру.\nМы в России девушек весенних\nНа цепи не держим, как собак,\nПоцелуям учимся без денег,\nБез кинжальных хитростей и драк.\nНу а этой за движенья стана,\nЧто лицом похожа на зарю,\nПодарю я шаль из Хороссана*\nИ ковер ширазский подарю.\nНаливай, хозяин, крепче чаю,\nЯ тебе вовеки не солгу.\nЗа себя я нынче отвечаю,\nЗа тебя ответить не могу.\nИ на дверь ты взглядывай не очень,\nВсе равно калитка есть в саду…\nНезадаром мне мигнули очи,\nПриоткинув черную чадру."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я спросил сегодня у менялы…\"", "content": "Я спросил сегодня у менялы*,\nЧто дает за полтумана по рублю,\nКак сказать мне для прекрасной Лалы*\nПо-персидски нежное «люблю»?\nЯ спросил сегодня у менялы\nЛегче ветра, тише Ванских струй,\nКак назвать мне для прекрасной Лалы\nСлово ласковое «поцелуй»?\nИ еще спросил я у менялы,\nВ сердце робость глубже притая,\nКак сказать мне для прекрасной Лалы,\nКак сказать ей, что она «моя»?\nИ ответил мне меняла кратко:\nО любви в словах не говорят,\nО любви вздыхают лишь украдкой,\nДа глаза, как яхонты, горят.\nПоцелуй названья не имеет.\nПоцелуй не надпись на гробах.\nКрасной розой поцелуи веют,\nЛепестками тая на губах.\nОт любви не требуют поруки,\nС нею знают радость и беду.\n«Ты моя» сказать лишь могут руки,\nЧто срывали черную чадру."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Шаганэ ты моя, Шаганэ!..\"", "content": "Шаганэ ты моя, Шаганэ!*\nПотому что я с севера, что ли,\nЯ готов рассказать тебе поле,\nПро волнистую рожь при луне.\nШаганэ* ты моя, Шаганэ.\nПотому что я с севера, что ли,\nЧто луна там огромней в сто раз,\nКак бы ни был красив Шираз*,\nОн не лучше рязанских раздолий.\nПотому что я с севера, что ли?\nЯ готов рассказать тебе поле,\nЭти волосы взял я у ржи,\nЕсли хочешь, на палец вяжи —\nЯ нисколько не чувствую боли.\nЯ готов рассказать тебе поле.\nПро волнистую рожь при луне\nПо кудрям ты моим догадайся.\nДорогая, шути, улыбайся,\nНе буди только память во мне\nПро волнистую рожь при луне.\nШаганэ ты моя, Шаганэ!\nТам, на севере, девушка тоже,\nНа тебя она страшно похожа,\nМожет, думает обо мне…\nШаганэ ты моя, Шаганэ!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ты сказала, что Саади…\"", "content": "Ты сказала, что Саади*\nЦеловал лишь только в грудь.\nПодожди ты, Бога ради,\nОбучусь когда-нибудь!\nТы пропела: «За Ефратом\nРозы лучше смертных дев».\nЕсли был бы я богатым,\nТо другой сложил напев.\nЯ б порезал розы эти,\nВедь одна отрада мне —\nЧтобы не было на свете\nЛучше милой Шаганэ*.\nИ не мучь меня заветом,\nУ меня заветов нет.\nКоль родился я поэтом,\nТо целуюсь, как поэт."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Никогда я не был на Босфоре…\"", "content": "Никогда я не был на Босфоре*,\nТы меня не спрашивай о нем.\nЯ в твоих глазах увидел море,\nПолыхающее голубым огнем.\nНе ходил в Багдад я с караваном,\nНе возил я шелк туда и хну.\nНаклонись своим красивым станом,\nНа коленях дай мне отдохнуть.\nИли снова, сколько ни проси я,\nДля тебя навеки дела нет,\nЧто в далеком имени — Россия —\nЯ известный, признанный поэт.\nУ меня в душе звенит тальянка,\nПри луне собачий слышу лай.\nРазве ты не хочешь, персиянка,\nУвидать далекий, синий край?\nЯ сюда приехал не от скуки —\nТы меня, незримая, звала.\nИ меня твои лебяжьи руки\nОбвивали, словно два крыла.\nЯ давно ищу в судьбе покоя,\nИ хоть прошлой жизни не кляну,\nРасскажи мне что-нибудь такое\nПро твою веселую страну.\nЗаглуши в душе тоску тальянки,\nНапои дыханьем свежих чар,\nЧтобы я о дальней северянке\nНе вздыхал, не думал, не скучал.\nИ хотя я не был на Босфоре —\nЯ тебе придумаю о нем.\nВсе равно — глаза твои, как море,\nГолубым колышутся огнем."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Свет вечерний шафранного края…\"", "content": "Свет вечерний шафранного края*,\nТихо розы бегут по полям.\nСпой мне песню, моя дорогая,\nТу, которую пел Хаям.\nТихо розы бегут по полям.\nЛунным светом Шираз осиянен,\nКружит звезд мотыльковый рой.\nМне не нравится, что персияне\nДержат женщин и дев под чадрой.\nЛунным светом Шираз осиянен.\nИль они от тепла застыли,\nЗакрывая телесную медь?\nИли, чтобы их больше любили,\nНе желают лицом загореть,\nЗакрывая телесную медь?\nДорогая, с чадрой не дружись,\nЗаучи эту заповедь вкратце,\nВедь и так коротка наша жизнь,\nМало С.А. Тьем дано любоваться.\nЗаучи эту заповедь вкратце.\nДаже все некрасивое в роке\nОсеняет своя благодать.\nПотому и прекрасные щеки\nПеред миром грешно закрывать,\nКоль дала их природа-мать.\nТихо розы бегут по полям.\nСердцу снится страна другая.\nЯ спою тебе сам, дорогая,\nТо, что сроду не пел Хаям…\nТихо розы бегут по полям."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Воздух прозрачный и синий…\"", "content": "Воздух прозрачный и синий*,\nВыйду в цветочные чащи.\nПутник, в лазурь уходящий,\nТы не дойдешь до пустыни.\nВоздух прозрачный и синий.\nЛугом пройдешь, как садом,\nСадом в цветенье диком,\nТы не удержишься взглядом,\nЧтоб не припасть к гвоздикам.\nЛугом пройдешь, как садом.\nШепот ли, шорох иль шелесть —\nНежность, как песни Саади.\nВмиг отразится во взгляде\nМесяца желтая прелесть,\nНежность, как песни Саади.\nГолос раздастся пери,\nТихий, как флейта Гассана.\nВ крепких объятиях стана\nНет ни тревог, ни потери,\nТолько лишь флейта Гассана.\nВот он, удел желанный\nВсех, кто в пути устали.\nВетер благоуханный\nПью я сухими устами,\nВетер благоуханный."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Золото холодное луны…\"", "content": "Золото холодное луны*,\nЗапах олеандра и левкоя.\nХорошо бродить среди покоя\nГолубой и ласковой страны.\nДалеко-далече там Багдад,\nГде жила и пела Шахразада.\nНо теперь ей ничего не надо.\nОтзвенел давно звеневший сад.\nПризраки далекие земли\nПоросли кладбищенской травою.\nТы же, путник, мертвым не внемли,\nНе склоняйся к плитам головою.\nОглянись, как хорошо кругом:\nГубы к розам так и тянет, тянет.\nПомирись лишь в сердце со врагом —\nИ тебя блаженством ошафранит.\nЖить — так жить, любить — так уж влюбляться.\nВ лунном золоте целуйся и гуляй,\nЕсли ж хочешь мертвым поклоняться,\nТо живых тем сном не отравляй.\nЭто пела даже Шахразада,—\nТак вторично скажет листьев медь.\nТех, которым ничего не надо,\nТолько можно в мире пожалеть."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"В Хороссане есть такие двери…\"", "content": "В Хороссане есть такие двери*,\nГде обсыпан розами порог.\nТам живет задумчивая пери*.\nВ Хороссане есть такие двери,\nНо открыть те двери я не мог.\nУ меня в руках довольно силы,\nВ волосах есть золото и медь.\nГолос пери нежный и красивый.\nУ меня в руках довольно силы,\nНо дверей не смог я отпереть.\nНи к чему в любви моей отвага.\nИ зачем? Кому мне песни петь? —\nЕсли стала неревнивой Шага,\nКоль дверей не смог я отпереть,\nНи к чему в любви моей отвага.\nМне пора обратно ехать в Русь.\nПерсия! Тебя ли покидаю?\nНавсегда ль с тобою расстаюсь\nИз любви к родимому мне краю?\nМне пора обратно ехать в Русь.\nДо свиданья, пери, до свиданья,\nПусть не смог я двери отпереть,\nТы дала красивое страданье,\nПро тебя на родине мне петь.\nДо свиданья, пери, до свиданья."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Голубая родина Фирдуси…\"", "content": "Голубая родина Фирдуси*,\nТы не можешь, памятью простыв,\nПозабыть о ласковом урусе\nИ глазах задумчиво простых.\nГолубая родина Фирдуси.\nХороша ты, Персия, я знаю,\nРозы, как светильники, горят\nИ опять мне о далеком крае\nСвежестью упругой говорят.\nХороша ты, Персия, я знаю.\nЯ сегодня пью в последний раз\nАроматы, что хмельны, как брага.\nИ твой голос, дорогая Шага,\nВ этот трудный расставанья час\nСлушаю в последний раз.\nНо тебя я разве позабуду?\nИ в моей скитальческой судьбе\nБлизкому и дальнему мне люду\nБуду говорить я о тебе,\nИ тебя навеки не забуду.\nЯ твоих неС.А. Тий не боюсь,\nНо на всякий случай твой угрюмый\nОставляю песенку про Русь:\nЗапевая, обо мне подумай,\nИ тебе я в песне отзовусь…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Быть поэтом — это значит то же…\"", "content": "Быть поэтом — это значит то же*,\nЕсли правды жизни не нарушить,\nРубцевать себя по нежной коже,\nКровью чувств ласкать чужие души.\nБыть поэтом — значит петь раздольно,\nЧтобы было для тебя известней.\nСоловей поет — ему не больно,\nУ него одна и та же песня.\nКанарейка с голоса чужого —\nЖалкая, смешная побрякушка.\nМиру нужно песенное слово\nПеть по-свойски, даже как лягушка*.\nМагомет перехитрил в Коране,\nЗапрещая крепкие напитки.\nПотому поэт не перестанет\nПить вино, когда идет на пытки.\nИ когда поэт идет к любимой,\nА любимая с другим лежит на ложе,\nВлагою живительной хранимый,\nОн ей в сердце не запустит ножик.\nНо, горя ревнивою отвагой,\nБудет вслух насвистывать до дома:\n«Ну и что ж! помру себе бродягой.\nНа земле и это нам знакомо»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Руки милой — пара лебедей…\"", "content": "Руки милой — пара лебедей* —\nВ золоте волос моих ныряют.\nВсе на этом свете из людей\nПеснь любви поют и повторяют.\nПел и я когда-то далеко\nИ теперь пою про то же снова,\nПотому и дышит глубоко\nНежностью пропитанное слово.\nЕсли душу вылюбить до дна,\nСердце станет глыбой золотою.\nТолько тегеранская луна\nНе согреет песни теплотою.\nЯ не знаю, как мне жизнь прожить:\nДогореть ли в ласках милой Шаги\nИль под старость трепетно тужить\nО прошедшей песенной отваге?\nУ всего своя походка есть:\nЧто приятно уху, что — для глаза.\nЕсли перс слагает плохо песнь*,\nЗначит, он вовек не из Шираза.\nПро меня же и за эти песни\nГоворите так среди людей:\nОн бы пел нежнее и чудесней,\nДа сгубила пара лебедей."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Отчего луна так светит тускло…\"", "content": "«Отчего луна так светит тускло*\nНа сады и стены Хороссана?\nСловно я хожу равниной русской\nПод шуршащим пологом тумана»,—\nТак спросил я, дорогая Лала*,\nУ молчащих ночью кипарисов,\nНо их рать ни слова не сказала,\nК небу гордо головы завысив.\n«Отчего луна так светит грустно?» —\nУ цветов спросил я в тихой чаще,\nИ цветы сказали: «Ты почувствуй\nПо печали розы шелестящей».\nЛепестками роза расплескалась,\nЛепестками тайно мне сказала:\n«Шаганэ твоя с другим ласкалась,\nШаганэ другого целовала.\nГоворила: „Русский не заметит…“\nСердцу — песнь, а песне — жизнь и тело…\nОттого луна так тускло светит,\nОттого печально побледнела».\nСлишком много виделось измены,\nСлез и мук, кто ждал их, кто не хочет.\n&#903; &#903; &#903;\nНо и все ж вовек благословенны\nНа земле сиреневые ночи."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Глупое сердце, не бейся…\"", "content": "Глупое сердце, не бейся*.\nВсе мы обмануты С.А. Тьем,\nНищий лишь просит участья…\nГлупое сердце, не бейся.\nМесяца желтые чары\nЛьют по каштанам в пролесь.\nЛале склонясь на шальвары,\nЯ под чадрою укроюсь.\nГлупое сердце, не бейся.\nВсе мы порою, как дети,\nЧасто смеемся и плачем.\nВыпали нам на свете\nРадости и неудачи.\nГлупое сердце, не бейся.\nМногие видел я страны,\nС.А. Тья искал повсюду.\nТолько удел желанный\nБольше искать не буду.\nГлупое сердце, не бейся.\nЖизнь не совсем обманула.\nНовой нальемся силой.\nСердце, ты хоть бы заснуло\nЗдесь, на коленях у милой.\nЖизнь не совсем обманула.\nМожет, и нас отметит\nРок, что течет лавиной,\nИ на любовь ответит\nПеснею соловьиной.\nГлупое сердце, не бейся."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Голубая да веселая страна…\"", "content": "Голубая да веселая страна*.\nЧесть моя за песню продана.\nВетер с моря, тише дуй и вей —\nСлышишь, розу кличет соловей?\nСлышишь, роза клонится и гнется —\nЭта песня в сердце отзовется.\nВетер с моря, тише дуй и вей —\nСлышишь, розу кличет соловей?\nТы ребенок, в этом спора нет,\nДа и я ведь разве не поэт?\nВетер с моря, тише дуй и вей —\nСлышишь, розу кличет соловей?\nДорогая Гелия*, прости.\nМного роз бывает на пути,\nМного роз склоняется и гнется,\nНо одна лишь сердцем улыбнется.\nУлыбнемся вместе, ты и я,\nЗа такие милые края.\nВетер с моря, тише дуй и вей —\nСлышишь, розу кличет соловей?\nГолубая да веселая страна.\nПусть вся жизнь моя за песню продана,\nНо за Гелию в тенях ветвей\nОбнимает розу соловей."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Эх вы, сани! А кони, кони!..\"", "content": "Эх вы, сани! А кони, кони!*\nВидно, черт их на землю принес.\nВ залихватском степном разгоне\nКолокольчик хохочет до слез.\nНи луны, ни собачьего лая\nВ далеке, в стороне, в пустыре.\nПоддержись, моя жизнь удалая,\nЯ еще не навек постарел.\nПой, ямщик, вперекор этой ночи,\nХочешь, сам я тебе подпою\nПро лукавые девичьи очи,\nПро веселую юность мою.\nЭх, бывало, заломишь шапку,\nДа заложишь в оглобли коня,\nДа приляжешь на сена охапку,—\nВспоминай лишь, как звали меня.\nИ откуда бралась осанка,\nА в полуночную тишину\nРазговорчивая тальянка\nУговаривала не одну.\nВсе прошло. Поредел мой волос.\nКонь издох, опустел наш двор.\nПотеряла тальянка голос,\nРазучившись вести разговор.\nНо и все же душа не остыла,\nТак приятны мне снег и мороз,\nПотому что над всем, что было,\nКолокольчик хохочет до слез."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Снежная замять дробится и колется…\"", "content": "Снежная замять дробится и колется*,\nСверху озябшая светит луна.\nСнова я вижу родную околицу,\nЧерез метель огонек у окна.\nВсе мы бездомники, много ли нужно нам.\nТо, что далось мне, про то и пою.\nВот я опять за родительским ужином,\nСнова я вижу старушку мою.\nСмотрит, а очи слезятся, слезятся,\nТихо, безмолвно, как будто без мук.\nХочет за чайную чашку взяться —\nЧайная чашка скользит из рук.\nМилая, добрая, старая, нежная,\nС думами грустными ты не дружись,\nСлушай, под эту гармонику снежную\nЯ расскажу про свою тебе жизнь.\nМного я видел и много я странствовал,\nМного любил я и много страдал,\nИ оттого хулиганил и пьянствовал,\nЧто лучше тебя никого не видал.\nВот и опять у лежанки я греюсь,\nСбросил ботинки, пиджак свой раздел.\nСнова я ожил и снова надеюсь\nТак же, как в детстве, на лучший удел.\nА за окном под метельные всхлипы,\nВ диком и шумном метельном чаду,\nКажется мне — осыпаются липы,\nБелые липы в нашем саду."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Слышишь — мчатся сани, слышишь — сани мчатся…\"!", "content": "Слышишь — мчатся сани, слышишь — сани мчатся*.\nХорошо с любимой в поле затеряться.\nВетерок веселый робок и застенчив,\nПо равнине голой катится бубенчик.\nЭх вы, сани, сани! Конь ты мой буланый!\nГде-то на поляне клен танцует пьяный.\nМы к нему подъедем, спросим — что такое?\nИ станцуем вместе под тальянку трое."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Голубая кофта. Синие глаза…\"", "content": "Голубая кофта. Синие глаза*.\nНикакой я правды милой не сказал.\nМилая спросила: «Крутит ли метель?\nЗатопить бы печку, постелить постель».\nЯ ответил милой: «Нынче с высоты\nКто-то осыпает белые цветы.\nЗатопи ты печку, постели постель,\nУ меня на сердце без тебя метель»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Снежная замять крутит бойко…\"", "content": "Снежная замять крутит бойко*,\nПо полю мчится чужая тройка.\nМчится на тройке чужая младость.\nГде мое С.А. Тье? Где моя радость?\nВсе укатилось под вихрем бойким\nВот на такой же бешеной тройке."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Вечером синим, вечером лунным…\"", "content": "Вечером синим, вечером лунным*\nБыл я когда-то красивым и юным.\nНеудержимо, неповторимо\nВсе пролетело… далече… мимо…\nСердце остыло, и выцвели очи…\nСинее С.А. Тье! Лунные ночи!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не криви улыбку, руки теребя…\"", "content": "Не криви улыбку, руки теребя*,—\nЯ люблю другую, только не тебя.\nТы сама ведь знаешь, знаешь хорошо —\nНе тебя я вижу, не к тебе пришел.\nПроходил я мимо, сердцу все равно —\nПросто захотелось заглянуть в окно."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сочинитель бедный, это ты ли…\"", "content": "Сочинитель бедный, это ты ли*\nСочиняешь песни о луне?\nУж давно глаза мои остыли\nНа любви, на картах и вине.\nАх, луна влезает через раму,\nСвет такой, хоть выколи глаза…\nСтавил я на пиковую даму,\nА сыграл бубнового туза."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Синий туман. Снеговое раздолье…\"", "content": "Синий туман. Снеговое раздолье*,\nТонкий лимонный лунный свет.\nСердцу приятно с тихою болью\nЧто-нибудь вспомнить из ранних лет.\nСнег у крыльца, как песок зыбучий.\nВот при такой же луне без слов,\nШапку из кошки на лоб нахлобучив,\nТайно покинул я отчий кров.\nСнова вернулся я в край родимый.\nКто меня помнит? Кто позабыл?\nГрустно стою я, как странник гонимый,\nСтарый хозяин своей избы.\nМолча я комкаю новую шапку,\nНе по душе мне соболий мех.\nВспомнил я дедушку, вспомнил я бабку,\nВспомнил кладбищенский рыхлый снег.\nВсе успокоились, все там будем,\nКак в этой жизни радей не радей,—\nВот почему так тянусь я к людям,\nВот почему так люблю людей.\nВот отчего я чуть-чуть не заплакал\nИ, улыбаясь, душой погас,—\nЭту избу на крыльце с собакой\nСловно я вижу в последний раз."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Свищет ветер, серебряный ветер…\"", "content": "Свищет ветер, серебряный ветер*,\nВ шелковом шелесте снежного шума.\nВ первый раз я в себе заметил,\nТак я еще никогда не думал.\nПусть на окошках гнилая сырость,\nЯ не жалею, и я не печален.\nМне все равно эта жизнь полюбилась,\nТак полюбилась, как будто вначале.\nВзглянет ли женщина с тихой улыбкой —\nЯ уж взволнован. Какие плечи!\nТройка ль проскачет дорогой зыбкой —\nЯ уже в ней и скачу далече.\nО, мое С.А. Тье и все удачи!\nС.А. Тье людское землей любимо.\nТот, кто хоть раз на земле заплачет,—\nЗначит, удача промчалась мимо.\nЖить нужно легче, жить нужно проще,\nВсе принимая, что есть на свете.\nВот почему, обалдев, над рощей\nСвищет ветер, серебряный ветер."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Мелколесье. Степь и дали…\"", "content": "Мелколесье. Степь и дали*.\nСвет луны во все концы.\nВот опять вдруг зарыдали\nРазливные бубенцы.\nНеприглядная дорога,\nДа любимая навек,\nПо которой ездил много\nВсякий русский человек.\nЭх вы, сани! Что за сани!\nЗвоны мерзлые осин.\nУ меня отец крестьянин,\nНу а я крестьянский сын.\nНаплевать мне на известность\nИ на то, что я поэт.\nЭту чахленькую местность\nНе видал я много лет.\nТот, кто видел хоть однажды\nЭтот край и эту гладь,\nТот почти березке каждой\nНожку рад поцеловать.\nКак же мне не прослезиться,\nЕсли с венкой в стынь и звень\nБудет рядом веселиться\nЮность русских деревень.\nЭх, гармошка, смерть-отрава,\nЗнать, с того под этот вой\nНе одна лихая слава\nПропадала трын-травой."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Цветы мне говорят — прощай…\"", "content": "Цветы мне говорят — прощай*,\nГоловками склоняясь ниже,\nЧто я навеки не увижу\nЕе лицо и отчий край.\nЛюбимая, ну что ж! Ну что ж!\nЯ видел их и видел землю,\nИ эту гробовую дрожь\nКак ласку новую приемлю.\nИ потому, что я постиг\nВсю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,—\nЯ говорю на каждый миг,\nЧто все на свете повторимо.\nНе все ль равно — придет другой,\nПечаль ушедшего не сгложет,\nОставленной и дорогой\nПришедший лучше песню сложит.\nИ, песне внемля в тишине,\nЛюбимая с другим любимым,\nБыть может, вспомнит обо мне\nКак о цветке неповторимом."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Другие редакции", "content": "Темна ноченька, не спится,\nВыйду к речке на лужок.\nРаспоясала зарница\nВ темных волнах поясок.\nНа бугре береза-свечка\nВ ярких перьях серебра.\nВыходи, мое сердечко,\nСлушать песни гусляра.\nЗалюбуюсь, загляжусь ли\nНа девичью красоту,\nА пойду плясать под гусли,\nТак сорву твою фату.\nУведу тебя под склоны\nВ шелкопряные поля.\nОй ли гусли-самозвоны,\nПсалмопенья ковыля."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Троица", "content": "Троицыно утро, утренний канон,\nВ роще по березкам зычный перезвон.\nТянется деревня с праздничного сна,\nВ благовесте ветра хмельная весна.\nПойте в чаще, птахи, я вам подпою,\nПохороним вместе молодость мою.\nНонче на закате с Божьего крыльца\nСтану к аналою подле молодца.\nБатюшкина воля, матушкин приказ,\nГоре да кручина повенчают нас.\nАх, развейтесь кудри, обсекись коса,\nБез любви погинет девичья краса.\nТроицыно утро, утренний канон,\nВ роще по березкам зычный перезвон."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Задымился вечер…\"", "content": "Задымился вечер,\nДремлет кот на брусе.\nКто-то помолился:\n«Господи Исусе».\nПолыхают зори,\nКурятся туманы.\nНад резным окошком\nЗанавес багряный.\nВьются паутины\nС золотой повети.\nГде-то мышь скребется\nВ затворенной клети…\nУ лесной поляны —\nВ свяслах копны хлеба.\nЕли, словно копья,\nУперлися в небо.\nЗакадили дымом\nПод росою рощи.\nВ сердце почивают\nТишина и мощи."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Инок", "content": "Пойду в скуфейке, светлый инок,\nСтепной тропой к монастырям;\nСухой кошель из хворостинок\nПовешу за плечи к кудрям.\nХочу концы твои измерить,\nРодная Русь, я по росе\nИ в С.А. Тье ближнего поверить\nНа взбороненной полосе.\nИду. В траве звенит мой посох,\nВ лицо махает шаль зари;\nСгребая сено на покосах,\nПоют мне песни косари.\nГлядя за кольца лычных прясел,\nОдной лишь грезой мыслю я:\nС.А. Тлив, кто жизнь свою украсил\nТрудом земного бытия.\nС улыбкой радостного С.А. Тья\nИду в другие берега,\nВкусив бесплотного причастья,\nМолясь на копны и стога."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Как покладинка лег через ров…\"", "content": "Как покладинка лег через ров\nЗвонкий месяц над синью холмов.\nРасплескалася пегая мгла,\nВижу свет голубого крыла.\nСнова выплыл из ровных долин\nОтчий дом под кустами стремнин.\nИ обветренный легким дождем,\nКонским потом запах чернозем.\nЗдесь все так же, как было тогда,\nТе же реки и те же стада…\nТолько ивы над красным бугром\nОбветшалым трясут подолом.\nЗнаю я, не приснилась судьбе\nПесня новая в тихой избе,\nИ, как прежде, архангельский лик\nВеет былью зачитанных книг.\nТихо, тихо в божничном углу,\nМесяц месит кутью на полу…\nИ тревожит лишь помином тишь\nИз запечья пугливая мышь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Нощь и поле, и крик петухов…\"", "content": "Нощь и поле, и крик петухов…\nС златной тучки глядит Саваоф.\nРасплескалася пегая мгла,\nВижу свет голубого крыла.\nТихо выплыл из ровных долин\nОтчий дом под кустами стремнин,\nИ, обветренный легким дождем,\nКонским потом запах чернозем.\nЗдесь все так же, как было тогда,\nТе же реки и те же стада.\nТолько ивы над красным бугром\nОбветшалым трясут подолом.\nКто-то сгиб, кто-то канул во тьму,\nУж кому-то не петь на холму.\nМирно грезит родимый очаг\nО погибших во мраке плечах.\nТихо, тихо в божничном углу,\nМесяц месит кутью на полу…\nНо тревожит лишь помином тишь\nИз запечья пугливая мышь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Песня, луг, реки затоны…\"", "content": "Песня, луг, реки затоны,—\nЭта жизнь мне только снится.\nСвет от розовой иконы\nНа златых моих ресницах.\nПусть не я тот нежный отрок,\nВ плеске крыльев голубиных.\nСон мой радостен и кроток\nНа руках твоих невинных.\nМне не нужен вздох могилы,\nСлову с тайной не обняться.\nНаучи, чтоб можно было\nНикогда не просыпаться."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Алый мрак в небесной черни…\"", "content": "Алый мрак в небесной черни\nНачертил пожаром грань.\nЯ пришел к твоей вечерне,\nПолевая глухомань.\nОй, легка моя кошница,\nА глаза синее дня.\nЗнаю, мать-земля черница,\nВсе мы — тесная родня.\nРазошлись мы в даль и шири\nПод лазоревым крылом.\nНо сзовет нас из псалтыри\nЗаревой заре псалом.\nИ придем мы с земляникой,\nОчертивши темью даль,\nУ полей родного лика\nПозабыть свою печаль."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Дождик мокрыми метлами чистит…\"", "content": "Дождик мокрыми метлами чистит\nИвняковый помет по лугам.\nПлюйся, ветер, охапками листьев,\nЯ такой же, как ты, хулиган.\nЯ люблю, когда синие чащи,\nКак с тяжелой походкой волы,\nЖивотами, листвой хрипящими,\nПо коленкам марают стволы.\nВот оно, мое стадо рыжее!\nКто ж воспеть его лучше мог?\nВижу, вижу, как сумерки лижут\nСледы человечьих ног.\nТогда видишь, как клен без оглядки\nВыходит к стеклу болот\nИ клененочек маленький матке\nДеревянное вымя сосет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сыпь, гармоника, — скука, скука…\"", "content": "Сыпь, гармоника, — скука, скука…\nГармонист пальцы льет волной.\nПей со мною, паршивая сука,\nПей со мной!\nИзлюбили тебя, измызгали\nНевтерпеж.\nЧто ж ты смотришь синими брызгами,\nИли в морду хошь!?\nВ огород бы тебя, на чучело,\nПугать ворон!\nДо печенок меня замучила\nСо всех сторон!\nЯ с тобою из женщин не с первою —\nМного вас!\nНо с такою, как ты, стервою\nЛишь в первый раз!\nСыпь, гармоника, сыпь, моя частая,\nПей, выдра, пей!\nМне бы лучше вон ту, сисястую,—\nОна глупей.\nИ чем дальше, тем звонче,\nТо здесь, то там…\nЯ с собой не покончу,\nИди к чертям!\nК вашей своре собачьей\nПора б простыть!..\nДорогая, я плачу…\nПрости, прости!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сергей Александрович Есенин", "content": "Не сестра месяца из темного болота\nВ жемчуге кокошник в небо запрокинула,—\nОй, как выходила Марфа за ворота,\nПисьменище черное из дулейки* вынула.\nРаскололся зыками колокол на вече,\nЗамахали кружевом полотнища зорние;\nУслыхали ангелы голос человечий,\nОтворили наскоро окна-ставни горние.\nВозгово&#769;рит Марфа голосом серебряно:\n«Ой ли, внуки Васькины*, правнуки Микулы*!\nГрамотой московскою извольно* повелено\nВыгомонить вольницы бражные загулы!»\nЗаходила буйница выхвали старинной,\nБороды, как молнии, выпячили грозно:\n«Что нам Московия — как поставник* блинный!\nТам бояр-те жены хлыстают загозно!»\nМарфа на крылечко праву ножку кинула,\nЛевой помахала каблучком сафьяновым.\n«Быть так, — кротко молвила, черны брови сдвинула,—\nНе ручьи — брызгатели выцветням росяновым…»\nНе чернец беседует с Господом в затворе —\nЦарь московский антихриста вызывает:\n«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,\nНовгород мне вольный ног не лобызает!»\nВылез из запечья сатана гадюкой,\nВ пучеглазых бельмах исчаведье ада.\n«Побожися душу выдать мне порукой,\nИначе не будет с Новгородом слада!»\nВынул он бумаги — облака клок,\nДал ему перо — от молнии стрелу.\nЧиркнул царь кинжалищем локоток,\nРасчеркнулся и зажал руку в полу.\nЗарычит антихрист зёмным гудом:\n«А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет!\nКак пойдет на Москву заморский Иуда,\nТут тебе с Новгородом и сладу нет!»\n«А откуль гроза, когда ветер шумит?» —\nЗадает ему царь хитро&#769;й спрос.\nГоворит сатана зыком черных згит:\n«Этот ответ с собой ветер унес…»\nНа соборах Кремля колокола заплакали,\nСобирались стрельцы из дальных слобод;\nКони ржали, сабли звякали,\nГлас приказный чинно слухал народ.\nЗакраснели хоругви, образа засверкали,\nЦарь пожаловал бочку с вином.\nБабы подолами слезы утирали,—\nКто-то воротится невредим в дом?\nПошли стрельцы, запылили по&#769; полю:\n«Берегись ты теперь, гордый Новоград!»\nПики тенькали, кони топали,—\nНикто не пожалел и не обернулся назад.\nВозгово&#769;рит царь жене своей:\n«А и будет пир на красной браге!\nПослал я сватать неучтивых семей,\nВсем подушки голов расстелю в овраге».\n«Государь ты мой, — шомонит жена,—\nМоему ль уму судить суд тебе!..\nТебе власть дана, тебе воля дана,\nТы челом лишь бьешь одноей судьбе…»\nВ зарукавнике Марфа Богу молилась,\nРукавом горючи слезы утирала;\nЗа окошко она наклонилась,\nГолубей к себе на колени сзывала.\n«Уж вы, голуби, слуги Боговы,\nСолетайте-ко в райский терем,\nВертайтесь в земное логово,\nСтучитесь к новоградским дверям!»\nПриносили голуби от Бога письмо,\nЗолотыми письменами рубленное;\nСела Марфа за расшитою тесьмой:\n«Уж ты, счастье ль мое загубленное!»\nИ писал Господь своей верной рабе:\n«Не гони метлой тучу вихристу;\nКак московский царь на кровавой гульбе\nПродал душу свою антихристу…»\nА и минуло теперь четыреста лет.\nНе пора ли нам, ребята, взяться за ум,\nИсполнить святой Марфин завет:\nЗаглушить удалью московский шум?\nА пойдемте, бойцы, ловить кречетов,\nОтошлем дикомытя* с потребою царю:\nЧтобы дал нам царь ответ в сечи той,\nЧтоб не застил он новоградскую зарю.\nТы шуми, певунный Волохов, шуми,\nРазбуди Садко с Буслаем на-торгаш!\nВыше, выше, вихорь, тучи подыми!\nОй ты, Новгород, родимый наш!\nКак по быльнице тропинка пролегла;\nА пойдемте стольный Киев звать!\nОй ли вы, с Кремля колокола,\nА пора небось и честь вам знать!\nПропоем мы Богу с ветрами тропарь,\nВспеним белую попончу,\nЗагудит наш с веча колокол, как встарь,\nТут я, ребята, и покончу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Микола*", "content": "В шапке облачного скола,\nВ лапоточках, словно тень,\nХодит милостник Микола*\nМимо сел и деревень.\nНа плечах его котомка,\nСтягловица* в две тесьмы,\nОн идет, поет негромко\nИорданские псалмы.\nЗлые скорби, злое горе\nДаль холодная впила;\nЗагораются, как зори,\nВ синем небе купола.\nНаклонивши лик свой кроткий,\nДремлет ряд плакучих ив,\nИ, как шелковые четки,\nВеток бисерный извив.\nХодит ласковый угодник,\nПот елейный льет с лица:\n«Ой ты, лес мой, хороводник,\nПрибаюкай пришлеца».\nЗаневестилася кругом\nРоща елей и берез.\nПо кустам зеленым лугом\nЛьнут охлопья* синих рос.\nТучка тенью расколола\nЗеленистый косогор…\nУмывается Микола\nБелой пеной из озер.\nПод березкою-невестой,\nЗа сухим посошником,\nУтирается берестой,\nСловно мягким рушником.\nИ идет стопой неспешной\nПо селеньям, пустырям:\n«Я, жилец страны нездешной,\nПрохожу к монастырям».\nВысоко стоит злотравье,\nСпорынья кадит туман:\n«Помолюсь схожу за здравье\nПравославных христиан».\nХодит странник по дорогам,\nГде зовут его в беде,\nИ с земли гуторит с Богом\nВ белой туче-бороде.\nГоворит Господь с престола,\nПриоткрыв окно за рай:\n«О мой верный раб, Микола,\nОбойди ты русский край.\nЗащити там в черных бедах\nСкорбью вытерзанный люд.\nПомолись с ним о победах\nИ за нищий их уют».\nХодит странник по трактирам,\nГоворит, завидя сход:\n«Я пришел к вам, братья, с миром —\nИсцелить печаль забот.\nВаши души к подорожью\nТянет с посохом сума.\nСобирайте милость Божью\nСпелой рожью в закрома».\nГорек запах черной гари,\nОсень рощи подожгла.\nСобирает странник тварей,\nКормит просом с подола.\n«Ой, прощайте, белы птахи,\nПрячьтесь, звери, в терему,\nТемный бор, — щекочут свахи,—\nСватай девицу-зиму.\nВсем есть место, всем есть логов,\nОткрывай, земля, им грудь!\nЯ — слуга давнишний Богов,\nВ Божий терем правлю путь».\nЗвонкий мрамор белых лестниц\nПротянулся в райский сад;\nСловно космища кудесниц,\nЗвезды в яблонях висят.\nНа престоле светит зорче\nВ алых ризах кроткий Спас.\n«Миколае-чудотворче,\nПомолись ему за нас».\nКроют зори райский терем,\nУ окошка Божья Мать\nГолубей сзывает к дверям\nРожь зернистую клевать.\n«Клюйте, ангельские птицы:\nКолос — жизненный полет».\nАроматней медуницы\nПахнет жней веселых пот.\nКружевами лес украшен,\nЕли словно купина.\nПо лощинам черных пашен —\nПряжа выснежного льна.\nЗасучивши с рожью полы,\nПахаря трясут лузгу*,\nВ честь угодника Миколы*\nСеют рожью на снегу.\nИ, как по траве окосья*\nВ вечереющий покос,\nНа снегу звенят колосья\nПод косницами* берез."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Русь*", "content": "Потонула деревня в ухабинах,\nЗаслонили избенки леса.\nТолько видно на кочках и впадинах,\nКак синеют кругом небеса.\nВоют в сумерки долгие, зимние,\nВолки грозные с тощих полей.\nПо дворам в погорающем инее\nНад застрехами храп лошадей.\nКак совиные глазки за ветками,\nСмотрят в шали пурги огоньки.\nИ стоят за дубровными сетками,\nСловно нечисть лесная, пеньки.\nЗапугала нас сила нечистая,\nЧто ни прорубь — везде колдуны.\nВ злую заморозь в сумерки мглистые\nНа березках висят галуны.\nНо люблю тебя, родина кроткая!\nА за что — разгадать не могу.\nВесела твоя радость короткая\nС громкой песней весной на лугу.\nЯ люблю над покосной стоянкою\nСлушать вечером гуд комаров.\nА как гаркнут ребята тальянкою,\nВыйдут девки плясать у костров.\nЗагорятся, как черна смородина,\nУгли-очи в подковах бровей.\nОй ты, Русь моя, милая родина,\nСладкий отдых в шелку купырей*.\nПонакаркали черные вороны\nГрозным бедам широкий простор.\nКрутит вихорь леса во все стороны,\nМашет саваном пена с озер.\nГрянул гром, чашка неба расколота,\nТучи рваные кутают лес.\nНа подвесках из легкого золота\nЗакачались лампадки небес.\nПовестили под окнами сотские*\nОполченцам идти на войну.\nЗагыгыкали бабы слободские,\nПлач прорезал кругом тишину.\nСобиралися мирные пахари\nБез печали, без жалоб и слез,\nКлали в сумочки пышки на сахаре\nИ пихали на кряжистый воз.\nПо селу до высокой околицы\nПровожал их огулом народ.\nВот где, Русь, твои добрые молодцы,\nВся опора в годину невзгод.\nЗатомилась деревня невесточкой —\nКак-то милые в дальнем краю?\nОтчего не уведомят весточкой,—\nНе погибли ли в жарком бою?\nВ роще чудились запахи ладана,\nВ ветре бластились* стуки костей.\nИ пришли к ним нежданно-негаданно\nС дальней волости груды вестей.\nСберегли по ним пахари памятку,\nС потом вывели всем по письму.\nПодхватили тут ро&#769;дные грамотку,\nЗа ветловую сели тесьму.\nСобралися над четницей Лушею\nДопытаться любимых речей.\nИ на корточках плакали, слушая,\nНа успехи родных силачей.\nАх, поля мои, борозды милые,\nХороши вы в печали своей!\nЯ люблю эти хижины хилые\nС поджиданьем седых матерей.\nПрипаду к лапоточкам берестяным,\nМир вам, грабли, коса и соха!\nЯ гадаю по взорам невестиным\nНа войне о судьбе жениха.\nПомирился я с мыслями слабыми,\nХоть бы стать мне кустом у воды.\nЯ хочу верить в лучшее с бабами,\nТепля свечку вечерней звезды.\nРазгадал я их думы несметные,\nНе спугнет их ни гром и ни тьма.\nЗа сохою под песни заветные\nНе причудится смерть и тюрьма.\nОни верили в эти каракули,\nВыводимые с тяжким трудом,\nИ от счастья и радости плакали,\nКак в засуху над первым дождем.\nА за думой разлуки с родимыми\nВ мягких травах, под бусами рос,\nИм мерещился в далях за дымами\nНад лугами веселый покос.\nОй ты, Русь, моя родина кроткая,\nЛишь к тебе я любовь берегу.\nВесела твоя радость короткая\nС громкой песней весной на лугу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Ус*", "content": "Не белы снега по-над Доном\nЗаметали степь синим звоном.\nПод крутой горой, что ль под тыном,\nРасставалась мать с верным сыном.\n«Ты прощай, мой сын, прощай, чадо,\nЗнать, пришла пора, ехать надо!\nЗахирел наш дол по-над Доном,\nПод пятой Москвы, под полоном».\nТо не водный звон за путиной —\nБьет копытом конь под осиной.\nПод краснёву* дремь, под сугредок\nОтвечал ей сын напоследок:\n«Ты не стой, не плачь на дорогу,\nЗажигай свечу, молись Богу.\nСоберу я Дон, вскручу вихорь,\nПолоню царя, сниму лихо».\nНе река в бугор била пеной —\nВынимал он нож с-под колена,\nОтрезал с губы ус чернявый,\nГоворил слова над дубравой:\n«Уж ты, мать моя, голубица,\nСбереги ты ус на божнице;\nОкропи его красным звоном,\nПоложи его под икону!»\nГикал-ухал он под туманом,\nПодымалась пыль за курганом.\nА она в ответ, как не рада:\n«Уж ты сын ли мой, мое чадо!»\nНа крутой горе, под Калугой,\nПовенчался Ус с синей вьюгой.\nЛежит он на снегу под елью,\nС весела-разгула, с похмелья.\nПеред ним всё знать да бояры,\nВ руках золотые чары.\n«Не гнушайся ты, Ус, не злобуй,\nПодымись, хоть пригубь, попробуй!\nНацедили мы вин красносоких\nИз грудей из твоих из высоких.\nКак пьяна с них твоя супруга,\nБелокосая девица-вьюга!»\nМолчит Ус, не кинет взгляда,—\nНичего ему от земли не надо.\nО другой он земле гадает,\nО других небесах вздыхает…\nЗаждалася сына дряхлая вдовица,\nДень и ночь горюя, сидя под божницей.\nВот прошло-проплыло уж второе лето,\nСнова снег на поле, а его все нету.\nПодошла, взглянула в мутное окошко…\n«Не одна ты в поле катишься, дорожка!»\nСвищет сокол-ветер, бредит тихим Доном.\n«Хорошо б прижаться к золотым иконам…»\nСела и прижалась, смотрит кротко-кротко…\n«На кого ж похож ты, светлоглазый отрок?..\nА! — сверкнули слезы над увядшим усом.—\nЭто ты, о сын мой, смотришь Иисусом!»\nРадостью светит она из угла.\nПесню запела и гребень взяла.\nЛик ее старческий ласков и строг.\nВстанет, присядет за печь, на порог.\nВечер морозный, как волк, темно-бур…\nКличет цыплят и нахохленных кур:\n«Цыпушки-цыпы, свет-петушок!..»\nКрепок в руке роговой гребешок.\nСтала, уставилась лбом в темноту,\nЧешет волосья младенцу Христу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Певущий зов*", "content": "&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Радуйтесь!\nЗемля предстала\nНовой купели!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Догорели\nСиние метели,\nИ змея потеряла\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Жало.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;О Родина,\nМое русское поле,\nИ вы, сыновья ее,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Остановившие*\nНа частоколе\nЛуну и солнце,—\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Хвалите Бога!\nВ мужичьих яслях\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Родилось пламя\nК миру всего мира!\nНовый Назарет*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Перед вами.\nУже славят пастыри\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Его утро.\nСвет за горами…\nСгинь, ты, а&#769;нглийское юдо,\nРасплещися по морям!\nНаше северное чудо\nНе постичь твоим сынам!\nНе познать тебе Фавора*,\nНе расслышать тайный зов!\nОтуманенного взора\nНа устах твоих покров.\nВсе упрямей, все напрасней\nЛовит рот твой темноту.\nНет, не дашь ты правды в яслях\nТвоему сказать Христу!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Но знайте,\nСпящие глубоко:\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Она загорелась,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Звезда Востока*!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не погасить ее Ироду*\nКровью младенцев…\n«Пляши, Саломея*, пляши!»\nТвои ноги легки и крылаты.\nЦелуй ты уста без души,—\nНо близок твой час расплаты!\nУже встал Иоанн*,\nИзможденный от ран,\nПоднял с земли\nОтрубленную голову,\nИ снова гремят\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Его уста,\nСнова грозят\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Содому*:\n«Опомнитесь!»\nЛюди, братья мои люди,\nГде вы? Отзовитесь!\nТы не нужен мне, бесстрашный,\nКровожадный витязь.\nНе хочу твоей победы,\nДани мне не надо!\nВсе мы — яблони и вишни\nГолубого сада.\nВсе мы — гроздья винограда\nЗолотого лета,\nДо кончины всем нам хватит\nИ тепла и света!\nКто-то мудрый, несказанный,\nВсё себе подобя,\nВсех живущих греет песней,\nМертвых — сном во гробе.\nКто-то учит нас и просит\nПостигать и мерить.\nНе губить пришли мы в мире,\nА любить и верить!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Товарищ*", "content": "Он был сыном простого рабочего,\nИ повесть о нем очень короткая.\nТолько и было в нем, что волосы, как ночь,\nДа глаза голубые, кроткие.\nОтец его с утра до вечера\nГнул спину, чтоб прокормить крошку;\nНо ему делать было нечего,\nИ были у него товарищи: Христос да кошка.\nКошка была старая, глухая,\nНи мышей, ни мух не слышала,\nА Христос сидел на руках у Матери\nИ смотрел с иконы на голубей под крышею.\nЖил Мартин, и никто о нем не ведал.\nГрустно стучали дни, словно дождь по железу.\nИ только иногда за скудным обедом\nУчил его отец распевать марсельезу.\n«Вырастешь, — говорил он, — поймешь…\nРазгадаешь, отчего мы так нищи!»\nИ глухо дрожал его щербатый нож\nНад черствой горбушкой насущной пищи.\nНо вот под тесовым\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Окном —\nДва ветра взмахнули\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Крылом;\nТо с вешнею полымью\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Вод\nВзметнулся российский\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Народ…\nРевут валы,\nПоет гроза!\nИз синей мглы\nГорят глаза.\nЗа взмахом взмах,\nНад трупом труп;\nЛомает страх\nСвой крепкий зуб.\nВсе взлет и взлет,\nВсе крик и крик!\nВ бездонный рот\nБежит родник…\nИ вот кому-то пробил\nПоследний, грустный час…\nНо верьте, он не сро&#769;бел\nПред силой вражьих глаз!\nДуша его, как прежде,\nБесстрашна и крепка,\nИ тянется к надежде\nБескровная рука.\nОн незадаром прожил,\nНедаром мял цветы;\nНо не на вас похожи\nУгасшие мечты…\nНечаянно, негаданно\nС родимого крыльца\nДонесся до Мартина\nПоследний крик отца.\nС потухшими глазами,\nС пугливой синью губ,\nУпал он на колени,\nОбняв холодный труп.\nНо вот приподнял брови,\nПротер рукой глаза,\nВбежал обратно в хату\nИ стал под образа.\n«Исус, Исус, ты слышишь?\nТы видишь? Я один.\nТебя зовет и кличет\nТоварищ твой Мартин!\nОтец лежит убитый,\nНо он не пал, как трус.\nЯ слышу, он зовет нас,\nО верный мой Исус.\nЗовет он нас на помощь,\nГде бьется русский люд,\nВелит стоять за волю,\nЗа равенство и труд!..»\nИ, ласково приемля\nРечей невинных звук,\nСошел Исус на землю\nС неколебимых рук.\nИдут рука с рукою,\nА ночь черна, черна!..\nИ пыжится бедою\nСедая тишина.\nМечты цветут надеждой\nПро вечный, вольный рок.\nОбоим нежит вежды\nФевральский ветерок.\nНо вдруг огни сверкнули…\nЗалаял медный груз.\nИ пал, сраженный пулей,\nМладенец Иисус.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Слушайте:\nБольше нет воскресенья!\nТело Его предали погребенью:\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Он лежит*\nНа Марсовом\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Поле.\nА там, где осталась Мать,\nГде Ему не бывать\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Боле,\nСидит у окошка\nСтарая кошка,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ловит лапой луну…\nПолзает Мартин по полу:\n«Соколы вы мои, соколы,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В плену вы,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В плену!»\nГолос его все глуше, глуше,\nКто-то давит его, кто-то душит,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Палит огнем.\nНо спокойно звенит\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;За окном,\nТо погаснув, то вспыхнув\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Снова,\nЖелезное\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Слово:\n«Рре-эс-пуу-ублика!»"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Отчарь*", "content": "Тучи — как озера,\nМесяц — рыжий гусь.\nПляшет перед взором\nБуйственная Русь.\nДрогнул лес зеленый,\nЗакипел родник.\nЗдравствуй, обновленный\nОтчарь* мой, мужик!\nГолубые воды —\nТвой покой и свет,\nГибельной свободы\nВ этом мире нет.\nПой, зови и требуй\nСкрытые брега;\nНе сорвется с неба\nЗвездная дуга!\nНе обронит вечер\nКрасного ведра;\nМо&#769;гутные плечи —\nЧто гранит-гора.\nПод облачным древом*\nВерхом на луне\nФевральской метелью\nРевешь ты во мне.\nНебесные дщери*\nКуделят* кремник*;\nУчил тебя вере\nСедой огневик*.\nОн дал тебе пику,\nГрозовый ятаг*\nИ силой Аники\nОтметил твой шаг.\nЗаря — как волчиха\nС осклабленным ртом;\nНо гонишь ты лихо\nДвуперстным крестом.\nПротянешь ли руку\nИль склонишь ты лик,\nКладешь ей краюху\nНа желтый язык.\nИ чуется зверю\nПод радугой слов:\nАлмазные двери\nИ звездный покров.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;О чудотворец!*\nШирокоскулый и красноротый,\nПриявший в корузлые руки*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Младенца нежного,—\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Укачай мою душу\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На пальцах ног своих!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Я сын твой,\nВыросший, как ветла,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;При дороге,\nНаучился смотреть в тебя,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Как в озеро.\nТы несказанен и мудр.\nПо сединам твоим\nУзнаю, что был снег\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На полях\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;И поёмах.\nПо глазам голубым\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Славлю\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Красное\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Лето.\nАх, сегодня весна,—\nТы взыграл, как поток!\nГладит волны челнок,\nИ поет тишина.\nСлышен волховский звон\nИ Буслаев разгул,\nЗакружились под гул\nВолга, Каспий и Дон.\nСинегубый Урал\nВыставляет клыки,\nНо кадят Соловки\nВ его синий оскал.\nВсех зовешь ты на пир,\nТепля клич, как свечу,\nПрижимаешь к плечу\nНецелованный мир.\nСвят и мирен твой дар,\nСинь и песня в речах,\nИ горит на плечах*\nНеобъемлемый шар!..\nЗакинь его в небо,\nПоставь на столпы!\nТам лунного хлеба\nЗлатятся снопы.\nТам голод и жажда\nВ корнях не поют,\nНо зреет однаждный\nСвет ангельских юрт.\nТам с вызвоном блюда\nПрохлада куста,\nИ рыжий Иуда\nЦелует Христа*.\nНо звон поцелуя\nДеньгой не гремит,\nИ цепь Акатуя* —\nТропа перед скит.\nТам дряхлое время*,\nБродя по лугам,\nВсе русское племя\nСзывает к столам.\nИ, славя отвагу\nИ гордый твой дух,\nСычёною* брагой\nОбносит их круг."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Октоих*", "content": "О родина, счастливый\nИ неисходный час!\nНет лучше, нет красивей\nТвоих коровьих глаз.\nТебе, твоим туманам\nИ овцам на полях,\nНесу, как сноп овсяный,\nЯ солнце на руках.\nСвятись преполовеньем*\nИ рождеством* святись,\nЧтоб жаждущие бденья\nИзвечьем напились.\nПлечьми трясем мы небо,\nРуками зыбим мрак\nИ в тощий колос хлеба\nВдыхаем звездный злак.\nО Русь, о степь и ветры,\nИ ты, мой отчий дом!\nНа золотой повети\nГнездится вешний гром.\nОвсом мы кормим бурю,\nМолитвой поим дол,\nИ пашню голубую\nНам пашет разум-вол.\nИ ни единый камень,\nЧерез пращу и лук,\nНе подобьет над нами\nПодъятье Божьих рук.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;«О Дево*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Мария! —\nПоют небеса.—\nНа нивы златые\nПролей волоса.\nОмой наши лица\nРукою земли.\nС-за гор вереницей\nПлывут корабли*.\nВ них души усопших\nИ память веков.\nО горе, кто ропщет,\nНе снявши оков!\nКричащему в мраке\nИ бьющему лбом\nПод тайные знаки\nМы врат не сомкнем.\nНо сгибни, кто вышел\nИ узрел лишь миг!\nМы облачной крышей\nПридавим слепых».\nО Боже, Боже,\nТы ль\nКачаешь землю в снах?\nСозвездий светит пыль\nНа наших волосах.\nШумит небесный кедр*\nЧерез туман и ров,\nИ на долину бед*\nСпадают шишки слов.\nПоют они о днях\nИных земель и вод,\nГде на тугих ветвях\nКусал их лунный рот.\nИ шепчут про кусты\nНепроходимых рощ,\nГде пляшет, сняв порты,\nЗлатоколенный дождь.\nОсанна* в вышних!\nХолмы поют про рай*.\nИ в том раю я вижу\nТебя, мой отчий край.\nПод Маврикийским дубом\nСидит мой рыжий дед,\nИ светит его шуба\nГорохом частых звезд.\nИ та кошачья шапка,\nЧто в праздник он носил,\nГлядит, как месяц, зябко\nНа снег родных могил.\nС холмов кричу я деду:\n«О отче, отзовись…»\nНо тихо дремлют кедры,\nОбвесив сучья вниз.\nНе долетает голос\nВ его далекий брег…\nНо чу! Звенит, как колос,\nС земли растущий снег:\n«Восстань, прозри и вижди!\nНеосказуем рок.\nКто всё живит и зиждет —\nТот знает час и срок.\nВострубят Божьи клики\nОгнем и бурей труб,\nИ облак желтоклыкий\nПрокусит млечный пуп.\nИ вывалится чрево\nИспепелить бразды…\nНо тот, кто мыслил Девой*,\nВзойдет в корабль звезды»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Пришествие*", "content": "Господи, я верую!..\nНо введи в свой рай\nДождевыми стрелами*\nМой пронзенный край.\nЗа горой нехоженой,\nВ синеве долин,\nСнова мне, о Боже мой,\nПредстает твой сын.\nПо тебе молюся я\nИз мужичьих мест;\nИз прозревшей Руссии\nОн несет свой крест.\nНо пред тайной острова\nБезначальных слов\nНет за ним апостолов,\nНет учеников.\nО Русь, Приснодева,\nПоправшая смерть!\nИз звездного чрева\nСошла ты на твердь.\nНа яслях овечьих\nОсынила дол\nЗа то, что в предтечах\nБыл пахарь и вол.\nВоззри же на нивы,\nНа сжатый овес,—\nПод снежною ивой\nУпал твой Христос!\nОпять Его вои*\nСтегают плетьми\nИ бьют головою\nО выступы тьмы…\nНо к вихрю бездны\nОн нем и глух.\nС шеста созвездья\nПоет петух.\nО други, где вы?\nУж близок срок.\nТемно ты, чрево,\nИ крест высок.\nВот гор воитель\nОщупал мглу.\nХриста рачитель\nСидит в углу.\n«Я видел: с Ним он*\nНам сеял мрак!»\n«Нет, я не Симон…\nПростой рыбак».\nВздохнула плесень,\nИ снег потух…\nТо третью песню\nПропел петух.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ей, Господи,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Царю мой!\nДьяволы на руках\nУкачали землю.\nСнова пришествию Его\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Поднят крест.\nСнова раздирается небо.\nТишина полей и разума\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Точит копья.\nЛестница к саду твоему*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Без приступок.\nКак взойду, как поднимусь по ней\nС кровью на отцах и братьях?\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Тянет меня земля,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Оцепили пески.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На реках твоих\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Сохну.\nСимоне Пётр*…\nГде ты? Приди.\nВздрогнули вётлы:\n«Там, впереди!»\nСимоне Пётр…\nГде ты? Зову!\nШепчется кто-то:\n«Кричи в синеву!»\nКрикнул — и громко\nВздыбился мрак*.\nВышел с котомкой\nРыжий рыбак.\n«Друг… Ты откуда?»\n«Шел за тобой…»\n«Кто ты?» — «Иуда!» —\nШамкнул прибой.\nРухнули гнезда\nОблачных риз*.\nЛасточки-звезды*\nКанули вниз.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;О Саваофе!\nПокровом твоим рек и озер\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Прикрой сына!\nПод ивой бьют Его вои\nИ голгофят снега твои.\nО ланиту дождей\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Преломи\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Лезвие заката…\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Трубами вьюг\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Возвести языки…\nНо не в суд или во осуждение*.\nЯвись над Елеоном*\nИ правде наших мест!\nГорстьми златых затонов\nМы окропим твой крест.\nХолмы поют о чуде,\nПро рай звенит песок.\nО верю, верю — будет\nТелиться твой восток!\nВ моря овса и гречи\nОн кинет нам телка…\nНо долог срок до встречи,\nА гибель так близка!\nУйми ты ржанье бури\nИ топ громов уйми!\nПролей ведро лазури\nНа ветхое деньми!\nИ дай дочерпать волю\nМедведицей* и сном,\nЧтоб вытекшей душою\nУдобрить чернозем…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Преображение*", "content": "Облаки лают*,\nРевет златозубая высь*…\nПою и взываю:\nГосподи, отелись!\nПеред воротами в рай\nЯ стучусь:\nЗвездами спеленай\nТелицу Русь.\nЗа тучи тянется моя рука,\nБурею шумит песнь,\nНебесного молока*\nДаждь мне днесь*.\nГрозно гремит твой гром,\nЧудится плеск крыл.\nНовый Содом*\nСжигает Егудиил*.\nНо твердо, не глядя назад,\nПо ниве вод\nНовый из красных врат\nВыходит Лот*.\nНе потому ль в березовых\nКустах поет сверчок\nО том, как ликом розовым\nОкапал рожь восток;\nО том, как Богородица,\nНакинув синий плат,\nУ облачной околицы\nСкликает в рай телят.\nС утра над осенницею*\nЯ слышу зов трубы.\nТеленькает синицею\nОн про глагол судьбы.\n«О веруй, небо вспенится,\nКак лай, сверкнет волна.\nНад рощею ощенится\nЗлатым щенком луна.\nИной травой и чащею\nОтенит мир вода.\nМалиновкой* журчащею\nСлетит в кусты звезда.\nИ выползет из колоса*,\nКак рой, пшеничный злак,\nЧтобы пчелиным голосом\nОзлатонивить мрак…»\nЕй, россияне!\nЛовцы вселенной,\nНеводом зари зачерпнувшие небо,—\nТрубите в трубы.\nПод плугом бури\nРевет земля.\nРушит скалы златоклыкий\nОмеж*.\nНовый сеятель\nБредет по полям,\nНовые зерна\nБросает в борозды.\nСветлый гость в колымаге к вам\nЕдет.\nПо тучам бежит\nКобылица*.\nШлея на кобыле —\nСинь.\nБубенцы на шлее —\nЗвезды.\nСтихни, ветер,\nНе лай, водяное стекло.\nС небес* через красные сети\nДождит молоко.\nМудростью пухнет слово*,\nВязью колося поля,\nНад тучами, как корова*,\nХвост задрала заря.\nВижу тебя из окошка,\nЗиждитель* щедрый,\nРизою над землею\nСвесивший небеса.\nНыне\nСолнце, как кошка*,\nС небесной вербы\nЛапкою золотою\nТрогает мои волоса.\nЗреет час преображенья,\nОн сойдет, наш светлый гость,\nИз распятого терпенья\nВынуть выржавленный гвоздь.\nОт утра и от полудня\nПод поющий в небе гром,\nСловно ведра, наши будни\nОн наполнит молоком.\nИ от вечера до ночи,\nНезакатный славя край,\nБудет звездами пророчить\nСреброзлачный урожай.\nА когда над Волгой месяц\nСклонит лик испить воды,—\nОн, в ладью златую свесясь*,\nУплывет в свои сады.\nИ из лона голубого,\nШироко взмахнув веслом,\nКак яйцо, нам сбросит слово*\nС проклевавшимся птенцом."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Иорданская голубица*", "content": "Земля моя, златая!\nОсенний светлый храм!\nГусей крикливых стая\nНесется к облакам.\nТо душ преображенных*\nНесчислимая рать,\nС озер поднявшись сонных,\nЛетит в небесный сад.*\nА впереди их лебедь.\nВ глазах, как роща, грусть.\nНе ты ль так плачешь в небе,\nОтчалившая Русь?\nЛети, лети, не бейся,\nВсему есть час и брег.\nВетра стекают в песню,\nА песня канет в век.\nНебо — как колокол,\nМесяц — язык,\nМать моя родина,\nЯ — большевик.\nРади вселенского\nБратства людей\nРадуюсь песней я\nСмерти твоей.\nКрепкий и сильный,\nНа гибель твою,\nВ колокол синий\nЯ месяцем бью.\nБратья-миряне,\nВам моя песнь.\nСлышу в тумане я\nСветлую весть.\nВот она, вот голубица,\nСевшая ветру на длань,\nСнова зарею клубится\nМой луговой Иордань.\nСлавлю тебя, голубая,\nЗвездами вбитая высь*.\nСнова до отчего рая\nРуки мои поднялись.\nВижу вас, злачные нивы,*\nС стадом буланых коней.\nС дудкой пастушеской в ивах\nБродит апостол Андрей.\nИ, полная боли и гнева,\nТам, на окрайне села,\nМати Пречистая Дева\nРозгой стегает осла.\nБратья мои, люди, люди!\nВсе мы*, все когда-нибудь\nВ тех благих селеньях будем,\nГде протоптан Млечный Путь.\nНе жалейте же ушедших,\nУходящих каждый час,—\nТам на ландышах расцветших\nЛучше, чем в полях у нас.\nСтраж любви — судьба-мздоимец\nСчастье пестует не век.\nКто сегодня был любимец —\nЗавтра нищий человек.\nО новый, новый, новый,\nПрорезавший тучи день!\nОтроком солнцеголовым\nСядь ты ко мне под плетень.\nДай мне твои волосья\nГребнем луны расчесать.\nЭтим обычаем — гостя\nМы научились встречать.\nДревняя тень Маврикии*\nРодственна нашим холмам,\nДождиком в нивы златые*\nНас посетил Авраам.\nСядь ты ко мне на крылечко,\nТихо склонись ко плечу.\nСинюю звездочку свечкой\nЯ пред тобой засвечу.\nБуду тебе я молиться,\nСлавить твою Иордань…\nВот она, вот голубица,\nСевшая ветру на длань."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Инония*", "content": "Не устрашуся гибели,\nНи копий, ни стрел дождей,—\nТак говорит по Библии\nПророк Есенин Сергей.\nВремя мое приспело,\nНе страшен мне лязг кнута.\nТело, Христово тело,\nВыплевываю изо рта.\nНе хочу восприять спасения\nЧерез муки его и крест:\nЯ иное постиг учение\nПрободающих вечность звезд.\nЯ иное узрел пришествие —\nГде не пляшет над правдой смерть.\nКак овцу от поганой шерсти, я\nОстригу голубую твердь.\nПодыму свои руки к месяцу,\nРаскушу его, как орех.\nНе хочу я небес без лестницы,\nНе хочу, чтобы падал снег.\nНе хочу, чтоб умело хмуриться\nНа озерах зари лицо.\nЯ сегодня снесся, как курица,\nЗолотым словесным яйцом*.\nЯ сегодня рукой упругою\nГотов повернуть весь мир…\nГрозовой расплескались вьюгою\nОт плечей моих восемь крыл.\nЛай колоколов над Русью грозный —\nЭто плачут стены Кремля.\nНыне на пики звездные\nВздыбливаю тебя, земля!\nПротянусь до незримого города,\nМлечный прокушу покров.\nДаже Богу я выщиплю бороду\nОскалом моих зубов.\nУхвачу его за гриву белую\nИ скажу ему голосом вьюг:\nЯ иным тебя, Господи, сделаю,\nЧтобы зрел мой словесный луг!\nПроклинаю я дыхание Китежа\nИ все лощины его дорог.\nЯ хочу, чтоб на бездонном вытяже\nМы воздвигли себе чертог.\nЯзыком вылижу на иконах я\nЛики мучеников и святых.\nОбещаю вам град Инонию,\nГде живет Божество живых!\nПлачь и рыдай, Московия!\nНовый пришел Индикоплов*.\nВсе молитвы в твоем часослове я\nПроклюю моим клювом слов.\nУведу твой народ от упования,\nДам ему веру и мощь,\nЧтобы плугом он в зори ранние\nРаспахивал с солнцем нощь.\nЧтобы поле* его словесное\nВыращало ульями злак,\nЧтобы зерна под крышей небесною\nОзлащали, как пчелы, мрак.\nПроклинаю тебя я, Радонеж,\nТвои пятки и все следы!\nТы огня золотого залежи\nРазрыхлял киркою воды.\nСтая туч* твоих, по-волчьи лающих,\nСловно стая злющих волков,\nВсех зовущих и всех дерзающих\nПрободала копьем клыков.\nТвое солнце когтистыми лапами\nПрокогтялось в душу, как нож.\nНа реках вавилонских мы плакали*,\nИ кровавый мочил нас дождь.\nНыне ж бури воловьим голосом\nЯ кричу, сняв с Христа штаны:\nМойте руки свои и волосы\nИз лоханки второй луны.\nГоворю вам — вы все погибнете*,\nВсех задушит вас веры мох.\nПо-иному над нашей выгибью\nВспух незримой коровой Бог.\nИ напрасно в пещеры селятся\nТе, кому ненавистен рев.\nВсе равно — он иным отелится\nСолнцем в наш русский кров.\nВсе равно — он спалит телением,\nЧто ковало реке брега.\nРазгвоздят мировое кипение\nЗолотые его рога.\nНовый сойдет Олипий*\nНачертать его новый лик.\nГоворю вам — весь воздух выпью\nИ кометой вытяну язык.\nДо Египта раскорячу ноги,\nРаскую с вас подковы мук…\nВ оба полюса снежнорогие\nВопьюся клещами рук.\nКоленом придавлю экватор\nИ, под бури и вихря плач,\nПополам нашу землю-матерь\nРазломлю, как златой калач.\nИ в провал, отененный бездною,\nЧтобы мир весь слышал тот треск,\nЯ главу свою власозвездную\nПросуну, как солнечный блеск.\nИ четыре солнца из облачья,\nКак четыре бочки с горы,\nЗолотые рассыпав обручи,\nСкатясь, всколыхнут миры.\nИ тебе говорю, Америка,\nОтколотая половина земли,—\nСтрашись по морям безверия\nЖелезные пускать корабли!\nНе отягивай чугунной радугой\nНив и гранитом — рек.\nТолько водью свободной Ладоги\nПросверлит бытие человек!\nНе вбивай руками синими\nВ пустошь потолок небес:\nНе построить шляпками гвоздиными*\nСияние далеких звезд.\nНе залить огневого брожения\nЛавой стальной руды.\nНового вознесения\nЯ оставлю на земле следы.\nПятками с облаков свесюсь,\nПрокопытю тучи, как лось;\nКолесами солнце и месяц\nНадену на земную ось.\nГоворю тебе — не пой молебствия\nПроволочным твоим лучам.\nНе осветят они пришествия,\nБегущего овцой по горам!\nСыщется в тебе стрелок еще\nПустить в его грудь стрелу.\nСловно полымя, с белой шерсти его\nБрызнет теплая кровь во мглу.\nЗвездами золотые копытца\nСкатятся, взбороздив нощь.\nИ опять замелькает спицами\nНад чулком ее черным дождь.\nВозгремлю я тогда колесами\nСолнца и луны, как гром;\nКак пожар, размечу волосья\nИ лицо закрою крылом.\nЗа уши встряхну я горы,\nКопьями вытяну ковыль.\nВсе тыны твои, все заборы\nГорстью смету, как пыль.\nИ вспашу я черные щеки\nНив твоих новой сохой;\nЗолотой пролетит сорокой\nУрожай над твоей страной.\nНовый он сбросит жителям\nКрыл колосистых звон.\nИ, как жерди златые, вытянет\nСолнце лучи на дол.\nНовые вырастут сосны\nНа ладонях твоих полей.\nИ, как белки, желтые вёсны\nБудут прыгать по сучьям дней.\nСиние забрезжат реки,\nПросверлив все преграды глыб.\nИ заря, опуская веки,\nБудет звездных ловить в них рыб.\nГоворю тебе — будет время,\nОтплещут уста громов;\nПрободят голубое темя\nКолосья твоих хлебов.\nИ над миром с незримой лестницы,\nОглашая поля и луг,\nПроклевавшись из сердца месяца,\nКукарекнув, взлетит петух.\nПо тучам иду, как по ниве, я,\nСвесясь головою вниз.\nСлышу плеск голубого ливня\nИ светил тонкоклювых свист.\nВ синих отражаюсь затонах\nДалеких моих озер.\nВижу тебя, Инония,\nС золотыми шапками гор.\nВижу нивы твои и хаты,\nНа крылечке старушку мать;\nПальцами луч заката\nСтарается она поймать.\nПрищемит его у окошка,\nСхватит на своем горбе,—\nА солнышко, словно кошка,\nТянет клубок к себе.\nИ тихо под шепот речки,\nПрибрежному эху в подол,\nКаплями незримой свечки\nКапает песня с гор:\n«Слава в вышних Богу*\nИ на земле мир!\nМесяц синим рогом\nТучи прободил.\nКто-то вывел гуся\nИз яйца звезды —\nСветлого Исуса\nПроклевать следы.\nКто-то с новой верой,\nБез креста и мук,\nНатянул на небе\nРадугу, как лук*.\nРадуйся, Сионе*,\nПроливай свой свет!\nНовый в небосклоне\nВызрел Назарет*.\nНовый на кобыле\nЕдет к миру Спас.\nНаша вера — в силе.\nНаша правда — в нас!»"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Небесный барабанщик*", "content": "Гей вы, рабы, рабы!\nБрюхом к земле прилипли вы.\nНынче луну с воды*\nЛошади выпили.\nЛистьями звезды льются\nВ реки на наших полях.\nДа здравствует революция\nНа земле и на небесах!\nДуши бросаем бомбами,\nСеем пурговый свист.\nЧто нам слюна иконная\nВ наши ворота в высь?\nНам ли страшны полководцы\nБелого стада горилл?\nВзвихренной конницей рвется\nК новому берегу мир.\nЕсли это солнце\nВ заговоре с ними,—\nМы его всей ратью\nНа штыках подымем.\nЕсли этот месяц\nДруг их черной силы,—\nМы его с лазури\nКамнями в затылок.\nРазметем все тучи,\nВсе дороги взмесим.\nБубенцом мы землю\nК радуге привесим.\nТы звени, звени нам,\nМать земля сырая,\nО полях и рощах\nГолубого края.\nСолдаты, солдаты, солдаты —\nСверкающий бич над смерчом.\nКто хочет свободы и братства,\nТому умирать нипочем.\nСмыкайтесь же тесной стеною,\nКому ненавистен туман,\nТот солнце корявой рукою\nСорвет на златой барабан.\nСорвет и пойдет по дорогам\nЛить зов над озерами сил —\nНа тени церквей и острогов,\nНа белое стадо горилл.\nВ том зове калмык и татарин\nПочуют свой чаемый град,\nИ черное небо хвостами,\nХвостами коров вспламенят.\nВерьте, победа за нами!\nНовый берег недалек.\nВолны белыми когтями\nЗолотой скребут песок.\nСкоро, скоро вал последний\nМиллионом брызнет лун.\nСердце — свечка за обедней\nПасхе массы и коммун.\nРатью смуглой, ратью дружной\nМы идем сплотить весь мир.\nМы идем, и пылью вьюжной\nТает облако горилл.\nМы идем, а там, за чащей,\nСквозь белесость и туман\nНаш небесный барабанщик*\nЛупит в солнце-барабан."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Пантократор*", "content": "Славь, мой стих, кто ревет и бесится,\nКто хоронит тоску в плече —\nЛошадиную морду месяца\nСхватить за узду лучей.\nТысчи лет те же звезды славятся,\nТем же медом струится плоть.\nНе молиться тебе, а лаяться\nНаучил ты меня, Господь.\nЗа седины твои кудрявые,\nЗа копейки с златых осин\nЯ кричу тебе: «К черту старое!» —\nНепокорный разбойный сын.\nИ за эти щедроты теплые,\nЧто сочишь ты дождями в муть,\nО, какими, какими метлами\nЭто солнце с небес стряхнуть?\nТам, за млечными холмами,\nСредь небесных тополей,\nОпрокинулся над нами\nСреброструйный Водолей*.\nОн Медведицей с лазури,\nКак из бочки черпаком.\nВ небо вспрыгнувшая буря\nСела месяцу верхом.\nВ вихре снится сонм умерших,\nМолоко дымящий сад.\nВижу, дед мой тянет вершей\nСолнце с полдня на закат.\nОтче, отче, ты ли внука\nУслыхал в сей скорбный срок?\nЗнать, недаром в сердце мукал\nИздыхающий телок.\nКружися, кружися, кружися,\nЧекань твоих дней серебро!\nЯ понял, что солнце из выси* —\nВ колодезь златое ведро.\nС земли на незримую сушу\nОтчалить и мне суждено.\nЯ сам положу мою душу\nНа это горящее дно.\nНо знаю — другими очами\nУмершие чуют живых.\nО, дай нам с земными ключами\nПредстать у ворот золотых*.\nДай с нашей овсяною волей\nЗасовы чугунные сбить,\nС разбега по ровному полю\nЗаре на закорки вскочить.\nСойди, явись нам, красный конь*!\nВпрягись в земли оглобли.\nНам горьким стало молоко\nПод этой ветхой кровлей.\nПролей, пролей нам над водой\nТвое глухое ржанье\nИ колокольчиком-звездой\nХолодное сиянье.\nМы радугу тебе — дугой,\nПолярный круг — на сбрую.\nО, вывези наш шар земной\nНа колею иную.\nХвостом земле ты прицепись,\nС зари отчалься гривой.\nЗа эти тучи, эту высь\nСкачи к стране счастливой.\nИ пусть они, те, кто во мгле\nНас пьют лампадой в небе,\nУвидят со своих полей,\nЧто мы к ним в гости едем."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Кобыльи корабли*", "content": "Если волк на звезду завыл,\nЗначит, небо тучами изглодано.\nРваные животы кобыл,\nЧерные паруса воронов.\nНе просунет когтей лазурь\nИз пургового кашля-смрада;\nОблетает под ржанье бурь\nЧерепов златохвойный сад.\nСлышите ль? Слышите звонкий стук?\nЭто грабли зари по пущам.\nВеслами отрубленных рук\nВы гребетесь в страну грядущего.\nПлывите, плывите в высь!\nЛейте с радуги крик вороний!\nСкоро белое дерево сронит\nГоловы моей желтый лист.\nПоле, поле, кого ты зовешь?\nИли снится мне сон веселый —\nСиней конницей скачет рожь,\nОбгоняя леса и села?\nНет, не рожь! Скачет по&#769; полю стужа,\nОкна выбиты, настежь двери.\nДаже солнце мерзнет, как лужа,\nКоторую напрудил мерин.\nКто это? Русь моя, кто ты? Кто?\nЧей черпак в снегов твоих накипь?\nНа дорогах голодным ртом\nСосут край зари собаки.\nИм не нужно бежать в «туда»,\nЗдесь, с людьми бы теплей ужиться.\nБог ребенка волчице дал,\nЧеловек съел дитя волчицы.\nО, кого же, кого же петь\nВ этом бешеном зареве трупов?\nПосмотрите: у женщин третий\nВылупляется глаз из пупа.\nВон он! Вылез, глядит луной,\nНе увидит ли помясистей кости.\nВидно, в смех над самим собой\nПел я песнь о чудесной гостье.\nГде же ты? Где еще одиннадцать,\nЧто светильники сисек жгут?\nЕсли хочешь, поэт, жениться,\nТак женись на овце в хлеву.\nПричащайся соломой и шерстью,\nТепли песней словесный воск.\nЗлой октябрь осыпает перстни\nС коричневых рук берез.\nЗвери, звери, приидите ко мне*\nВ чашки рук моих злобу выплакать!\nНе пора ль перестать луне\nВ небесах облака лакать?\nСестры-суки и братья-кобели*,\nЯ, как вы, у людей в загоне.\nНе нужны мне кобыл корабли\nИ паруса вороньи.\nЕсли голод с разрушенных стен\nВцепится в мои волоса,—\nПоловину ноги моей сам съем,\nПоловину отдам вам высасывать.\nНикуда не пойду с людьми,\nЛучше вместе издохнуть с вами,\nЧем с любимой поднять земли\nВ сумасшедшего ближнего камень.\nБуду петь, буду петь, буду петь!\nНе обижу ни козы, ни зайца.\nЕсли можно о чем скорбеть,\nЗначит, можно чему улыбаться.\nВсе мы яблоко радости носим,\nИ разбойный нам близок свист.\nСрежет мудрый садовник-осень\nГоловы моей желтый лист.\nВ сад зари лишь одна стезя,\nСгложет рощи октябрьский ветр.\nВсе познать, ничего не взять\nПришел в этот мир поэт.\nОн пришел целовать коров,\nСлушать сердцем овсяный хруст.\nГлубже, глубже, серпы стихов!\nСыпь черемухой, солнце-куст!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сорокоуст*", "content": "Трубит, трубит погибельный рог!\nКак же быть, как же быть теперь нам\nНа измызганных ляжках дорог?\nВы, любители песенных блох,\nНе хотите ль пососать у мерина?\nПолно кротостью мордищ праздниться,\nЛюбо ль, не любо ль, знай бери.\nХорошо, когда сумерки дразнятся\nИ всыпают вам в толстые задницы\nОкровавленный веник зари.\nСкоро заморозь известью выбелит\nТот поселок и эти луга.\nНикуда вам не скрыться от гибели,\nНикуда не уйти от врага.\nВот он, вот он с железным брюхом,\nТянет к глоткам равнин пятерню,\nВодит старая мельница ухом,\nНавострив мукомольный нюх.\nИ дворовый молчальник бык,\nЧто весь мозг свой на телок пролил,\nВытирая о прясло язык,\nПочуял беду над полем.\nАх, не с того ли за селом\nТак плачет жалостно гармоника:\nТаля-ля-ля, тили-ли-гом\nВисит над белым подоконником.\nИ желтый ветер осенницы\nНе потому ль, синь рябью тронув,\nКак будто бы с коней скребницей,\nОчесывает листья с кленов.\nИдет, идет он, страшный вестник,\nПятой громоздкой чащи ломит.\nИ все сильней тоскуют песни\nПод лягушиный писк в соломе.\nО, электрический восход,\nРемней и труб глухая хватка,\nСе изб древенчатый живот\nТрясет стальная лихорадка!\nВидели ли вы,\nКак бежит по степям,\nВ туманах озерных кроясь,\nЖелезной ноздрей храпя,\nНа лапах чугунных поезд?\nА за ним\nПо большой траве,\nКак на празднике отчаянных гонок,\nТонкие ноги закидывая к голове,\nСкачет красногривый жеребенок?\nМилый, милый, смешной дуралей,\nНу куда он, куда он гонится?\nНеужель он не знает, что живых коней\nПобедила стальная конница?\nНеужель он не знает, что в полях бессиянных\nТой поры не вернет его бег,\nКогда пару красивых степных россиянок\nОтдавал за коня печенег?\nПо-иному судьба на торгах перекрасила\nНаш разбуженный скрежетом плес,\nИ за тысчи пудов конской кожи и мяса\nПокупают теперь паровоз.\nЧерт бы взял тебя, скверный гость!\nНаша песня с тобой не сживется.\nЖаль, что в детстве тебя не пришлось\nУтопить, как ведро в колодце.\nХорошо им стоять и смотреть,\nКрасить рты в жестяных поцелуях,—\nТолько мне, как псаломщику, петь\nНад родимой страной «аллилуйя».\nОттого-то в сентябрьскую склень\nНа сухой и холодный суглинок,\nГоловой размозжась о плетень,\nОблилась кровью ягод рябина.\nОттого-то вросла тужиль\nВ переборы тальянки звонкой.\nИ соломой пропахший мужик\nЗахлебнулся лихой самогонкой."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Исповедь хулигана*", "content": "Не каждый умеет петь,\nНе каждому дано яблоком\nПадать к чужим ногам.\nСие есть самая великая исповедь,\nКоторой исповедуется хулиган.\nЯ нарочно иду нечесаным,\nС головой, как керосиновая лампа, на плечах.\nВаших душ безлиственную осень\nМне нравится в потемках освещать.\nМне нравится, когда каменья брани\nЛетят в меня, как град рыгающей грозы.\nЯ только крепче жму тогда руками\nМоих волос качнувшийся пузырь.\nТак хорошо тогда мне вспоминать\nЗаросший пруд и хриплый звон ольхи,\nЧто где-то у меня живут отец и мать,\nКоторым наплевать на все мои стихи,\nКоторым дорог я, как поле и как плоть,\nКак дождик, что весной взрыхляет зеленя.\nОни бы вилами пришли вас заколоть\nЗа каждый крик ваш, брошенный в меня.\nБедные, бедные крестьяне!\nВы, наверно, стали некрасивыми,\nТак же боитесь Бога и болотных недр.\nО, если б вы понимали,\nЧто сын ваш в России\nСамый лучший поэт!\nВы ль за жизнь его сердцем не индевели,\nКогда босые ноги он в лужах осенних макал?\nА теперь он ходит в цилиндре\nИ лакированных башмаках.\nНо живет в нем задор прежней вправки\nДеревенского озорника.\nКаждой корове с вывески мясной лавки\nОн кланяется издалека.\nИ, встречаясь с извозчиками на площади,\nВспоминая запах навоза с родных полей,\nОн готов нести хвост каждой лошади,\nКак венчального платья шлейф.\nЯ люблю родину.\nЯ очень люблю родину!\nХоть есть в ней грусти ивовая ржавь.\nПриятны мне свиней испачканные морды\nИ в тишине ночной звенящий голос жаб.\nЯ нежно болен вспоминаньем детства,\nАпрельских вечеров мне снится хмарь и сырь.\nКак будто бы на корточки погреться\nПрисел наш клен перед костром зари.\nО, сколько я на нем яиц из гнезд вороньих,\nКарабкаясь по сучьям, воровал!\nВсе тот же ль он теперь, с верхушкою зеленой?\nПо-прежнему ль крепка его кора?\nА ты, любимый,\nВерный пегий пес?!\nОт старости ты стал визглив и слеп\nИ бродишь по двору, влача обвисший хвост,\nЗабыв чутьем, где двери и где хлев.\nО, как мне дороги все те проказы,\nКогда, у матери стянув краюху хлеба,\nКусали мы с тобой ее по разу,\nНи капельки друг другом не погребав*.\nЯ все такой же.\nСердцем я все такой же.\nКак васильки во ржи, цветут в лице глаза.\nСтеля стихов злаченые рогожи,\nМне хочется вам нежное сказать.\nСпокойной ночи!\nВсем вам спокойной ночи!\nОтзвенела по траве сумерок зари коса…\nМне сегодня хочется очень\nИз окошка луну обоссать.\nСиний свет, свет такой синий!\nВ эту синь даже умереть не жаль.\nНу так что ж, что кажусь я циником,\nПрицепившим к заднице фонарь!\nСтарый, добрый, заезженный Пегас,\nМне ль нужна твоя мягкая рысь?\nЯ пришел, как суровый мастер,\nВоспеть и прославить крыс.\nБашка моя, словно август,\nЛьется бурливых волос вином.\nЯ хочу быть желтым парусом\nВ ту страну, куда мы плывем."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Возвращение на родину*", "content": "Я посетил родимые места,\nТу сельщину,\nГде жил мальчишкой,\nГде каланчой с березовою вышкой\nВзметнулась колокольня без креста.\nКак много изменилось там,\nВ их бедном неприглядном быте.\nКакое множество открытий\nЗа мною следовало по пятам.\nОтцовский дом\nНе мог я распознать;\nПриметный клен уж под окном не машет,\nИ на крылечке не сидит уж мать,\nКормя цыплят крупитчатою кашей.\nСтара, должно быть, стала…\nДа, стара.\nЯ с грустью озираюсь на окрестность:\nКакая незнакомая мне местность:\nОдна, как прежняя, белеется гора,\nДа у горы\nВысокий серый камень.\nЗдесь кладбище!\nПодгнившие кресты,\nКак будто в рукопашной мертвецы,\nЗастыли с распростертыми руками.\nПо тропке, опершись на подожок,\nИдет старик, сметая пыль с бурьяна.\n«Прохожий!\nУкажи, дружок,\nГде тут живет Есенина Татьяна*?»\n«Татьяна… Гм…\nДа вон за той избой.\nА ты ей что?\nСродни?\nАль, может, сын пропащий?»\n«Да, сын.\nНо что, старик, с тобой?\nСкажи мне,\nОтчего ты так глядишь скорбяще?»\n«Добро, мой внук,\nДобро, что не узнал ты деда*!..»\n«Ах, дедушка, ужели это ты?»\nИ полилась печальная беседа\nСлезами теплыми на пыльные цветы.\n&#903; &#903; &#903;\n«Тебе, пожалуй, скоро будет тридцать…\nА мне уж девяносто…\nСкоро в гроб.\nДавно пора бы было воротиться»,—\nОн говорит, а сам все морщит лоб.\n«Да!.. Время!..\nТы не коммунист?»\n«Нет!..»\n«А сестры стали комсомолки.\nТакая гадость! Просто удавись!\nВчера иконы выбросили с полки,\nНа церкви комиссар снял крест.\nТеперь и Богу негде помолиться.\nУж я хожу украдкой нынче в лес,\nМолюсь осинам…\nМожет, пригодится…\nПойдем домой —\nТы все увидишь сам».\nИ мы идем, топча межой кукольни*.\nЯ улыбаюсь пашням и лесам,\nА дед с тоской глядит на колокольню.\n&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\n«Здорово, мать! Здорово!» —\nИ я опять тяну к глазам платок.\nТут разрыдаться может и корова,\nГлядя на этот бедный уголок.\nНа стенке календарный Ленин.\nЗдесь жизнь сестер*,\nСестер, а не моя,—\nНо все ж готов упасть я на колени,\nУвидев вас, любимые края.\nПришли соседи…\nЖенщина с ребенком.\nУже никто меня не узнает.\nПо-байроновски наша собачонка*\nМеня встречала с лаем у ворот.\nАх, милый край!\nНе тот ты стал,\nНе тот.\nДа уж и я, конечно, стал не прежний.\nЧем мать и дед грустней и безнадежней,\nТем веселей сестры смеется рот.\nКонечно, мне и Ленин не икона,\nЯ знаю мир…\nЛюблю мою семью…\nНо отчего-то все-таки с поклоном\nСажусь на деревянную скамью.\n«Ну, говори, сестра!»\nИ вот сестра разводит,\nРаскрыв, как Библию, пузатый «Капитал»,\nО Марксе,\nЭнгельсе…\nНи при какой погоде\nЯ этих книг, конечно, не читал.\nИ мне смешно,\nКак шустрая девчонка\nМеня во всем за шиворот берет…\n&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\nПо-байроновски наша собачонка\nМеня встречала с лаем у ворот."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Русь советская*", "content": "Тот ураган прошел. Нас мало уцелело.\nНа перекличке дружбы многих нет.\nЯ вновь вернулся в край* осиротелый,\nВ котором не был восемь лет.\nКого позвать мне? С кем мне поделиться\nТой грустной радостью, что я остался жив?\nЗдесь даже мельница — бревенчатая птица\nС крылом единственным — стоит, глаза смежив.\nЯ никому здесь не знаком,\nА те, что помнили, давно забыли.\nИ там, где был когда-то отчий дом,\nТеперь лежит зола да слой дорожной пыли.\nА жизнь кипит.\nВокруг меня снуют\nИ старые и молодые лица.\nНо некому мне шляпой поклониться,\nНи в чьих глазах не нахожу приют.\nИ в голове моей проходят роем думы:\nЧто родина?\nУжели это сны?\nВедь я почти для всех здесь пилигрим угрюмый\nБог весть с какой далекой стороны.\nИ это я!\nЯ, гражданин села,\nКоторое лишь тем и будет знаменито,\nЧто здесь когда-то баба родила\nРоссийского скандального пиита.\nНо голос мысли сердцу говорит:\n«Опомнись! Чем же ты обижен?\nВедь это только новый свет горит\nДругого поколения у хижин.\nУже ты стал немного отцветать,\nДругие юноши поют другие песни.\nОни, пожалуй, будут интересней —\nУж не село, а вся земля им мать».\nАх, родина, какой я стал смешной!\nНа щеки впалые летит сухой румянец.\nЯзык сограждан стал мне как чужой,\nВ своей стране я словно иностранец.\nВот вижу я:\nВоскресные сельчане\nУ волости*, как в церковь, собрались.\nКорявыми немытыми речами\nОни свою обсуживают «жись».\nУж вечер. Жидкой позолотой\nЗакат обрызгал серые поля.\nИ ноги босые, как телки под ворота,\nУткнули по канавам тополя.\nХромой красноармеец с ликом сонным,\nВ воспоминаниях морщиня лоб,\nРассказывает важно о Буденном,\nО том, как красные отбили Перекоп.\n«Уж мы его — и этак и раз-этак,—\nБуржуя энтого… которого… в Крыму…»\nИ клены морщатся ушами длинных веток,\nИ бабы охают в немую полутьму.\nС горы идет крестьянский комсомол,\nИ под гармонику, наяривая рьяно,\nПоют агитки Бедного Демьяна,\nВеселым криком оглашая дол.\nВот так страна!\nКакого ж я рожна\nОрал в стихах, что я с народом дружен?\nМоя поэзия здесь больше не нужна,\nДа и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.\nНу что ж!\nПрости, родной приют.\nЧем сослужил тебе — и тем уж я доволен.\nПускай меня сегодня не поют —\nЯ пел тогда, когда был край мой болен.\nПриемлю все,\nКак есть все принимаю.\nГотов идти по выбитым следам,\nОтдам всю душу октябрю и маю,\nНо только лиры милой не отдам.\nЯ не отдам ее в чужие руки,—\nНи матери, ни другу, ни жене.\nЛишь только мне она свои вверяла звуки\nИ песни нежные лишь только пела мне.\nЦветите, юные, и здоровейте телом!\nУ вас иная жизнь. У вас другой напев.\nА я пойду один к неведомым пределам,\nДушой бунтующей навеки присмирев.\nНо и тогда,\nКогда на всей планете\nПройдет вражда племен,\nИсчезнет ложь и грусть,—\nЯ буду воспевать\nВсем существом в поэте\nШестую часть земли\nС названьем кратким «Русь»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Русь бесприютная*", "content": "Товарищи, сегодня в горе я,\nПроснулась боль\nВ угасшем скандалисте!\nМне вспомнилась\nПечальная история —\nИстория об Оливере Твисте.\nМы все по-разному\nСудьбой своей оплаканы.\nКто крепость знал,\nКому Сибирь знакома.\nЗнать, потому теперь\nПопы и дьяконы\nО здравьи молятся\nВсех членов Совнаркома.\nИ потому крестьянин\nС водки штофа,\nРассказывая сродникам своим,\nГлядит на Маркса,\nКак на Саваофа,\nПуская Ленину\nВ глаза табачный дым.\nИрония судьбы!\nМы все остро&#769;щены*.\nНад старым твердо\nВставлен крепкий кол.\nНо все ж у нас\nМонашеские общины\nС «аминем» ставят\nКаждый протокол.\nИ говорят,\nЗабыв о днях опасных:\n«Уж как мы их…\nНе в пух, а прямо в прах…\nПятнадцать штук я сам\nЗарезал красных,\nДа столько ж каждый,\nВсякий наш монах».\nРоссия-мать!\nПрости меня,\nПрости!\nНо эту дикость, подлую и злую,\nЯ на своем недлительном пути\nНе приголублю\nИ не поцелую.\nУ них жилища есть,\nУ них есть хлеб,\nОни с молитвами\nИ благостны и сыты.\nНо есть на этой\nГорестной земле,\nЧто всеми добрыми\nИ злыми позабыты.\nМальчишки лет семи-восьми\nСнуют средь штатов без призора,\nБестелыми корявыми костьми\nОни нам знак\nТяжелого укора.\nТоварищи, сегодня в горе я,\nПроснулась боль в угасшем скандалисте.\nМне вспомнилась\nПечальная история —\nИстория об Оливере Твисте*.\nЯ тоже рос\nНесчастный и худой,\nСредь жидких,\nТягостных рассветов.\nНо если б встали все\nМальчишки чередой,\nТо были б тысячи\nПрекраснейших поэтов.\nВ них Пушкин,\nЛермонтов,\nКольцов,\nИ наш Некрасов в них,\nВ них я,\nВ них даже Троцкий,\nЛенин и Бухарин.\nНе потому ль мой грустью\nВеет стих,\nГлядя на их\nНевымытые хари.\nЯ знаю будущее…\nЭто их…\nИх календарь…\nИ вся земная слава.\nНе потому ль\nМой горький, буйный стих\nДля всех других —\nКак смертная отрава.\nЯ только им пою,\nНочующим в котлах,\nПою для них,\nКто спит порой в сортире.\nО, пусть они\nХотя б прочтут в стихах,\nЧто есть за них\nОбиженные в мире."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Русь уходящая*", "content": "Мы многое еще не сознаем,\nПитомцы ленинской победы,\nИ песни новые\nПо-старому поем,\nКак нас учили бабушки и деды.\nДрузья! Друзья!\nКакой раскол в стране,\nКакая грусть в кипении веселом!\nЗнать, оттого так хочется и мне,\nЗадрав штаны,\nБежать за комсомолом.\nЯ уходящих в грусти не виню,\nНу, где же старикам\nЗа юношами гнаться?\nОни несжатой рожью на корню\nОстались догнивать и осыпаться.\nИ я, я сам —\nНе молодой, не старый,\nДля времени навозом обречен.\nНе потому ль кабацкий звон гитары\nМне навевает сладкий сон?\nГитара милая,\nЗвени, звени!\nСыграй, цыганка, что-нибудь такое,\nЧтоб я забыл отравленные дни,\nНе знавшие ни ласки, ни покоя.\nСоветскую я власть виню,\nИ потому я на нее в обиде,\nЧто юность светлую мою\nВ борьбе других я не увидел.\nЧто видел я?\nЯ видел только бой\nДа вместо песен\nСлышал канонаду.\nНе потому ли с желтой головой\nЯ по планете бегал до упаду?\nНо все ж я счастлив.\nВ сонме бурь\nНеповторимые я вынес впечатленья.\nВихрь нарядил мою судьбу\nВ золототканое цветенье.\nЯ человек не новый!\nЧто скрывать?\nОстался в прошлом я одной ногою,\nСтремясь догнать стальную рать,\nСкольжу и падаю другою.\nНо есть иные люди*.\nТе\nЕще несчастней и забытей,\nОни, как отрубь в решете,\nСредь непонятных им событий.\nЯ знаю их\nИ подсмотрел:\nГлаза печальнее коровьих.\nСредь человечьих мирных дел,\nКак пруд, заплесневела кровь их.\nКто бросит камень в этот пруд?\nНе троньте!\nБудет запах смрада.\nОни в самих себе умрут,\nИстлеют падью листопада.\nА есть другие люди,\nТе, что верят,\nЧто тянут в будущее робкий взгляд.\nПочесывая зад и перед,\nОни о новой жизни говорят.\nЯ слушаю. Я в памяти смотрю,\nО чем крестьянская судачит оголь:\n«С Советской властью жить нам по нутрю…\nТеперь бы ситцу… Да гвоздей немного…»\nКак мало надо этим брадачам,\nЧья жизнь в сплошном\nКартофеле и хлебе.\nЧего же я ругаюсь по ночам\nНа неудачный горький жребий?\nЯ тем завидую,\nКто жизнь провел в бою,\nКто защищал великую идею.\nА я, сгубивший молодость свою,\nВоспоминаний даже не имею.\nКакой скандал!\nКакой большой скандал!\nЯ очутился в узком промежутке.\nВедь я мог дать\nНе то, что дал,\nЧто мне давалось ради шутки.\nГитара милая,\nЗвени, звени!\nСыграй, цыганка, что-нибудь такое,\nЧтоб я забыл отравленные дни,\nНе знавшие ни ласки, ни покоя.\nЯ знаю, грусть не утопить в вине,\nНе вылечить души\nПустыней и отколом.\nЗнать, оттого так хочется и мне,\nЗадрав штаны,\nБежать за комсомолом."}, {"poet_id": "esenin", "title": "На Кавказе*", "content": "Издревле русский наш Парнас\nТянуло к незнакомым странам,\nИ больше всех лишь ты, Кавказ,\nЗвенел загадочным туманом.\nЗдесь Пушкин в чувственном огне\nСлагал душой своей опальной:\n«Не пой, красавица, при мне*\nТы песен Грузии печальной».\nИ Лермонтов, тоску леча,\nНам рассказал про Азамата*,\nКак он за лошадь Казбича\nДавал сестру заместо злата.\nЗа грусть и жёлчь в своем лице\nКипенья желтых рек достоин,\nОн, как поэт и офицер,\nБыл пулей друга успокоен.\nИ Грибоедов здесь зарыт,\nКак наша дань персидской хмари,\nВ подножии большой горы\nОн спит под плач зурны и тари*.\nА ныне я в твою безгладь\nПришел, не ведая причины:\nРодной ли прах здесь обрыдать\nИль подсмотреть свой час кончины!\nМне все равно! Я полон дум\nО них, ушедших и великих.\nИх исцелял гортанный шум\nТвоих долин и речек диких.\nОни бежали от врагов\nИ от друзей сюда бежали,\nЧтоб только слышать звон шагов\nДа видеть с гор глухие дали.\nИ я от тех же зол и бед\nБежал, навек простясь с богемой,\nЗане* созрел во мне поэт\nС большой эпическою темой.\nМне мил стихов российский жар.\nЕсть Маяковский, есть и кроме,\nНо он, их главный штабс-маляр,\nПоет о пробках в Моссельпроме.\nИ Клюев, ладожский дьячок,\nЕго стихи как телогрейка,\nНо я их вслух вчера прочел,\nИ в клетке сдохла канарейка.\nДругих уж нечего считать,\nОни под хладным солнцем зреют,\nБумаги даже замарать\nИ то, как надо, не умеют.\nПрости, Кавказ, что я о них\nТебе промолвил ненароком,\nТы научи мой русский стих\nКизиловым струиться соком,\nЧтоб, воротясь опять в Москву,\nЯ мог прекраснейшей поэмой\nЗабыть ненужную тоску\nИ не дружить вовек с богемой.\nИ чтоб одно в моей стране\nЯ мог твердить в свой час прощальный:\n«Не пой, красавица, при мне\nТы песен Грузии печальной»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Поэтам Грузии*", "content": "Писали раньше\nЯмбом и октавой.\nКлассическая форма\nУмерла.\nНо ныне, в век наш\nВеличавый,\nЯ вновь ей вздернул\nУдила.\nЗемля далекая!\nЧужая сторона!\nГрузинские кремнистые дороги.\nВино янтарное\nВ глаза струит луна,\nВ глаза глубокие,\nКак голубые роги*.\nПоэты Грузии!\nЯ ныне вспомнил вас.\nПриятный вечер вам,\nХороший, добрый час!\nТоварищи по чувствам,\nПо перу,\nСловесных рек кипение\nИ шорох,\nЯ вас люблю,\nКак шумную Куру,\nЛюблю в пирах и в разговорах.\nЯ — северный ваш друг\nИ брат!\nПоэты — все единой крови.\nИ сам я тоже азиат\nВ поступках, в помыслах\nИ слове.\nИ потому в чужой\nСтране\nВы близки\nИ приятны мне.\nВека всё смелют,\nДни пройдут,\nЛюдская речь\nВ один язык сольется.\nИсторик, сочиняя труд,\nНад нашей рознью улыбнется.\nОн скажет:\nВ пропасти времен\nЕсть изысканья и приметы…\nДралися сонмища племен,\nЗато не ссорились поэты.\nСвидетельствует\nВещий знак:\nПоэт поэту\nЕсть кунак.\nСамодержавный\nРусский гнет\nСжимал все лучшее за горло,\nЕго мы кончили —\nИ вот\nСвобода крылья распростерла.\nИ каждый в племени своем,\nСвоим мотивом и наречьем,\nМы всяк\nПо-своему поем,\nПоддавшись чувствам\nЧеловечьим…\nСвершился дивный\nРок судьбы:\nУже мы больше\nНе рабы.\nПоэты Грузии,\nЯ ныне вспомнил вас,\nПриятный вечер вам,\nХороший, добрый час!..\nТоварищи по чувствам,\nПо перу,\nСловесных рек кипение\nИ шорох,\nЯ вас люблю,\nКак шумную Куру,\nЛюблю в пирах и в разговорах."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Баллада о двадцати шести*", "content": "Пой песню, поэт,\nПой.\nСитец неба такой\nГолубой.\nМоре тоже рокочет\nПеснь.\nИх было\n26.\n26 их было,\n26.\nИх могилы пескам\nНе занесть.\nНе забудет никто\nИх расстрел\nНа 207-ой\nВерсте.\nТам за морем гуляет\nТуман.\nВидишь, встал из песка\nШаумян.\nНад пустыней костлявый\nСтук.\nВон еще 50\nРук\nВылезают, стирая\nПлеснь.\n26 их было,\n26.\nКто с прострелом в груди,\nКто в боку,\nГоворят:\n«Нам пора в Баку —\nМы посмотрим,\nПока есть туман,\nКак живет\nАзербайджан».\n&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\nНочь, как дыню,\nКатит луну.\nМоре в берег\nСтруит волну.\nВот в такую же ночь\nИ туман\nРасстрелял их\nОтряд англичан.\nКоммунизм —\nЗнамя всех свобод.\nУраганом вскипел\nНарод.\nНа империю встали\nВ ряд\nИ крестьянин\nИ пролетарьят.\nТам, в России,\nДворянский бич\nБыл наш строгий отец\nИльич.\nА на Востоке\nЗдесь\nИх было\n26.\nВсе помнят, конечно,\nТот,\n18-ый, несчастный\nГод.\nТогда буржуа\nВсех стран\nОбстреливали\nАзербайджан.\nТяжел был Коммуне\nУдар.\nНе вынес сей край\nИ пал,\nНо жутче всем было\nВесть\nУслышать\nПро 26.\nВ пески, что как плавленый\nВоск,\nСвезли их\nЗа Красноводск,\nИ кто саблей,\nКто пулей в бок —\nВсех сложили на желтый\nПесок.\n26 их было,\n26.\nИх могилы пескам\nНе занесть.\nНе забудет никто\nИх расстрел\nНа 207-ой\nВерсте.\nТам за морем гуляет\nТуман.\nВидишь, встал из песка\nШаумян.\nНад пустыней костлявый\nСтук.\nВон еще 50\nРук\nВылезают, стирая\nПлеснь.\n26 их было,\n26.\n&#903; &#903; &#903;\nНочь как будто сегодня\nБледней.\nНад Баку\n26 теней.\nТеней этих\n26.\nО них наша боль\nИ песнь.\nТо не ветер шумит,\nНе туман.\nСлышишь, как говорит\nШаумян:\n«Джапаридзе!\nИль я ослеп?\nПосмотри:\nУ рабочих хлеб.\nНефть как черная\nКровь земли.\nПаровозы кругом…\nКорабли…\nИ во все корабли,\nВ поезда\nВбита красная наша\nЗвезда».\nДжапаридзе в ответ:\n«Да, есть.\nЭто очень приятная\nВесть.\nЗначит, крепко рабочий\nКласс\nДержит в цепких руках\nКавказ.\nНочь, как дыню,\nКатит луну.\nМоре в берег\nСтруит волну.\nВот в такую же ночь\nИ туман\nРасстрелял нас\nОтряд англичан».\nКоммунизм —\nЗнамя всех свобод.\nУраганом вскипел\nНарод.\nНа империю встали\nВ ряд\nИ крестьянин\nИ пролетарьят.\nТам, в России,\nДворянский бич\nБыл наш строгий отец\nИльич.\nА на Востоке,\nЗдесь,\n26 их было,\n26.\n&#903; &#903; &#903;\nСвет небес все синей\nИ синей.\nМолкнет говор\nДорогих теней.\nКто в висок прострелен,\nА кто в грудь.\nК Ахч-Куйме\nИх обратный путь…\nПой, поэт, песню,\nПой,\nСитец неба такой\nГолубой.\nМоре тоже рокочет\nПеснь —\n26 их было,\n26."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Письмо к женщине*", "content": "Вы помните,\nВы всё, конечно, помните,\nКак я стоял,\nПриблизившись к стене,\nВзволнованно ходили вы по комнате\nИ что-то резкое\nВ лицо бросали мне.\nВы говорили:\nНам пора расстаться,\nЧто вас измучила\nМоя шальная жизнь,\nЧто вам пора за дело приниматься,\nА мой удел —\nКатиться дальше, вниз.\nЛюбимая!\nМеня вы не любили.\nНе знали вы, что в сонмище людском\nЯ был, как лошадь загнанная в мыле,\nПришпоренная смелым ездоком.\nНе знали вы,\nЧто я в сплошном дыму,\nВ разворочённом бурей быте\nС того и мучаюсь, что не пойму —\nКуда несет нас рок событий.\nЛицом к лицу\nЛица не увидать.\nБольшое видится на расстояньи.\nКогда кипит морская гладь,\nКорабль в плачевном состояньи.\nЗемля — корабль!\nНо кто-то вдруг\nЗа новой жизнью, новой славой\nВ прямую гущу бурь и вьюг\nЕе направил величаво.\nНу кто ж из нас на палубе большой\nНе падал, не блевал и не ругался?\nИх мало, с опытной душой,\nКто крепким в качке оставался.\nТогда и я\nПод дикий шум,\nНезрело знающий работу,\nСпустился в корабельный трюм,\nЧтоб не смотреть людскую рвоту.\nТот трюм был —\nРусским кабаком.\nИ я склонился над стаканом,\nЧтоб, не страдая ни о ком,\nСебя сгубить\nВ угаре пьяном.\nЛюбимая!\nЯ мучил вас,\nУ вас была тоска\nВ глазах усталых:\nЧто я пред вами напоказ\nСебя растрачивал в скандалах.\nНо вы не знали,\nЧто в сплошном дыму,\nВ разворочённом бурей быте\nС того и мучаюсь,\nЧто не пойму,\nКуда несет нас рок событий…\n&#903; &#903; &#903;\nТеперь года прошли,\nЯ в возрасте ином.\nИ чувствую и мыслю по-иному.\nИ говорю за праздничным вином:\nХвала и слава рулевому!\nСегодня я\nВ ударе нежных чувств.\nЯ вспомнил вашу грустную усталость.\nИ вот теперь\nЯ сообщить вам мчусь,\nКаков я был\nИ что со мною сталось!\nЛюбимая!\nСказать приятно мне:\nЯ избежал паденья с кручи.\nТеперь в советской стороне\nЯ самый яростный попутчик.\nЯ стал не тем,\nКем был тогда.\nНе мучил бы я вас,\nКак это было раньше.\nЗа знамя вольности\nИ светлого труда\nГотов идти хоть до Ламанша.\nПростите мне…\nЯ знаю: вы не та —\nЖивете вы\nС серьезным, умным мужем;\nЧто не нужна вам наша маета,\nИ сам я вам\nНи капельки не нужен.\nЖивите так,\nКак вас ведет звезда,\nПод кущей обновленной сени.\nС приветствием,\nВас помнящий всегда\nЗнакомый ваш\nСергей Есенин."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Письмо от матери*", "content": "Чего же мне\nЕще теперь придумать,\nО чем теперь\nЕще мне написать?\nПередо мной\nНа столике угрюмом\nЛежит письмо,\nЧто мне прислала мать.\nОна мне пишет:\n«Если можешь ты,\nТо приезжай, голубчик,\nК нам на святки.\nКупи мне шаль,\nОтцу купи порты,\nУ нас в дому\nБольшие недостатки.\nМне страх не нравится,\nЧто ты поэт,\nЧто ты сдружился\nС славою плохою.\nГораздо лучше б\nС малых лет\nХодил ты в поле за сохою.\nСтара я стала\nИ совсем плоха,\nНо если б дома\nБыл ты изначала,\nТо у меня\nБыла б теперь сноха\nИ на ноге\nВнучонка я качала.\nНо ты детей\nПо свету растерял,\nСвою жену\nЛегко отдал другому,\nИ без семьи, без дружбы,\nБез причал\nТы с головой\nУшел в кабацкий омут.\nЛюбимый сын мой,\nЧто с тобой?\nТы был так кроток,\nБыл ты так смиренен.\nИ говорили все наперебой:\nКакой счастливый\nАлександр Есенин*!\nВ тебе надежды наши\nНе сбылись,\nИ на душе\nС того больней и горьше,\nЧто у отца\nБыла напрасной мысль,\nЧтоб за стихи\nТы денег брал побольше.\nХоть сколько б ты\nНи брал,\nТы не пошлешь их в дом,\nИ потому так горько\nРечи льются,\nЧто знаю я\nНа опыте твоем:\nПоэтам деньги не даются.\nМне страх не нравится,\nЧто ты поэт,\nЧто ты сдружился\nС славою плохою.\nГораздо лучше б\nС малых лет\nХодил ты в поле за сохою.\nТеперь сплошная грусть,\nЖивем мы, как во тьме.\nУ нас нет лошади.\nНо если б был ты в доме,\nТо было б все,\nИ при твоем уме —\nПост председателя\nВ волисполкоме.\nТогда б жилось смелей,\nНикто б нас не тянул,\nИ ты б не знал\nНенужную усталость.\nЯ б заставляла\nПрясть\nТвою жену,\nА ты как сын\nПокоил нашу старость».\n&#903; &#903; &#903;\nЯ комкаю письмо,\nЯ погружаюсь в жуть.\nУжель нет выхода\nВ моем пути заветном?\nНо все, что думаю,\nЯ после расскажу.\nЯ расскажу\nВ письме ответном…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Ответ*", "content": "Старушка милая,\nЖиви, как ты живешь.\nЯ нежно чувствую\nТвою любовь и память.\nНо только ты\nНи капли не поймешь —\nЧем я живу\nИ чем я в мире занят.\nТеперь у вас зима,\nИ лунными ночами,\nЯ знаю, ты\nПомыслишь не одна,\nКак будто кто\nЧеремуху качает\nИ осыпает\nСнегом у окна.\nРодимая!\nНу как заснуть в метель?\nВ трубе так жалобно\nИ так протяжно стонет.\nЗахочешь лечь,\nНо видишь не постель,\nА узкий гроб\nИ — что тебя хоронят.\nКак будто тысяча\nГнусавейших дьячков,\nПоет она плакидой —\nСволочь-вьюга!\nИ снег ложится\nВроде пятачков,\nИ нет за гробом\nНи жены, ни друга!\nЯ более всего\nВесну люблю.\nЛюблю разлив\nСтремительным потоком,\nГде каждой щепке,\nСловно кораблю,\nТакой простор,\nЧто не окинешь оком.\nНо ту весну,\nКоторую люблю,\nЯ революцией великой\nНазываю!\nИ лишь о ней\nСтрадаю и скорблю,\nЕе одну\nЯ жду и призываю!\nНо эта пакость —\nХладная планета!\nЕе и в триста солнц\nПока не растопить!\nВот потому\nС больной душой поэта\nПошел скандалить я,\nОзорничать и пить.\nНо время будет,\nМилая, родная!\nОна придет, желанная пора!\nНедаром мы\nПрисели у орудий:\nТот сел у пушки,\nЭтот — у пера.\nЗабудь про деньги ты,\nЗабудь про все.\nКакая гибель?!\nТы ли это, ты ли?\nВедь не корова я,\nНе лошадь, не осел,\nЧтобы меня\nИз стойла выводили!\nЯ выйду сам,\nКогда настанет срок,\nКогда пальнуть\nПридется по планете.\nИ, воротясь,\nТебе куплю платок,\nНу, а отцу\nКуплю я штуки эти.\nПока ж — идет метель.\nИ тысячей дьячков\nПоет она плакидой —\nСволочь-вьюга.\nИ снег ложится\nВроде пятачков,\nИ нет за гробом\nНи жены, ни друга.\n1924"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Стансы*", "content": "Я о своем таланте\nМного знаю.\nСтихи — не очень трудные дела.\nНо более всего\nЛюбовь к родному краю\nМеня томила,\nМучила и жгла.\nСтишок писнуть,\nПожалуй, всякий может\nО девушке, о звездах, о луне…\nНо мне другое чувство\nСердце гложет,\nДругие думы\nДавят череп мне.\nХочу я быть певцом\nИ гражданином,\nЧтоб каждому,\nКак гордость и пример,\nБыл настоящим,\nА не сводным сыном\nВ великих штатах СССР.\nЯ из Москвы надолго убежал:\nС милицией я ладить\nНе в сноровке,\nЗа всякий мой пивной скандал\nОни меня держали\nВ тигулевке.\nБлагодарю за дружбу граждан сих,\nНо очень жестко\nСпать там на скамейке\nИ пьяным голосом\nЧитать какой-то стих\nО клеточной судьбе\nНесчастной канарейки.\nЯ вам не кенар!\nЯ поэт!\nИ не чета каким-то там Демьянам*.\nПускай бываю иногда я пьяным,\nЗато в глазах моих\nПрозрений дивных свет.\nЯ вижу все.\nИ ясно понимаю,\nЧто эра новая —\nНе фунт изюму нам,\nЧто имя Ленина\nШумит, как ветр по краю,\nДавая мыслям ход,\nКак мельничным крылам.\nВертитесь, милые!\nДля вас обещан прок.\nЯ вам племянник,\nВы же мне все дяди.\nДавай, Сергей,\nЗа Маркса тихо сядем,\nПонюхаем премудрость\nСкучных строк.\nДни, как ручьи, бегут\nВ туманную реку.\nМелькают города,\nКак буквы по бумаге.\nНедавно был в Москве,\nА нынче вот в Баку.\nВ стихию промыслов\nНас посвящает Чагин.\n«Смотри, — он говорит,—\nНе лучше ли церквей\nВот эти вышки\nЧерных нефть-фонтанов.\nДовольно с нас мистических туманов.\nВоспой, поэт,\nЧто крепче и живей».\nНефть на воде,\nКак одеяло перса,\nИ вечер по небу\nРассыпал звездный куль.\nНо я готов поклясться\nЧистым сердцем,\nЧто фонари\nПрекрасней звезд в Баку.\nЯ полон дум об индустрийной мощи,\nЯ слышу голос человечьих сил.\nДовольно с нас\nНебесных всех светил,\nНам на земле\nУстроить это проще.\nИ, самого себя\nПо шее гладя,\nЯ говорю:\n«Настал наш срок,\nДавай, Сергей,\nЗа Маркса тихо сядем,\nЧтоб разгадать\nПремудрость скучных строк»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Письмо деду*", "content": "Покинул я\nРодимое жилище.\nГолубчик! Дедушка*!\nЯ вновь к тебе пишу.\nУ вас под окнами\nТеперь метели свищут,\nИ в дымовой трубе\nПротяжный вой и шум,\nКак будто сто чертей\nЗалезло на чердак.\nА ты всю ночь не спишь\nИ дрыгаешь ногою.\nИ хочется тебе,\nНакинув свой пиджак,\nПойти туда,\nИзбить всех кочергою.\nНаивность милая\nНетронутой души!\nНедаром прадед\nЗа овса три меры\nТебя к дьячку водил\nВ заброшенной глуши\nУчить: «Достойно есть*»\nИ с «Отче» «Символ веры».\nХорошего коня пасут.\nОтборный корм\nЕму любви порука.\nИ, самого себя\nПризвав на суд,\nТому же са&#769;мому\nТы обучать стал внука.\nНо внук учебы этой\nНе постиг.\nИ, к горечи твоей,\nУшел в страну чужую.\nПо-твоему, теперь\nБродягою брожу я,\nСлагая в помыслах\nНенужный глупый стих.\nТы говоришь,\nЧто у тебя украли,\nЧто я дурак,\nА город — плут и мот.\nНо только, дедушка,\nЕдва ли так, едва ли,\nПлохую лошадь\nВор не уведет.\nПлохую лошадь\nСо двора не сгонишь,\nНо тот, кто хочет\nЗнать другую гладь,\nТот скажет:\nЧтоб не сгнить в затоне,\nСтрану родную\nНужно покидать.\nВот я и кинул.\nЯ в стране далекой.\nВесна.\nЗдесь розы больше кулака.\nИ я твоей\nСудьбине одинокой\nПривет их теплый\nШлю издалека.\nТеперь метель\nВовсю свистит в Рязани.\nА у тебя\nМеня увидеть зуд.\nНо ты ведь знаешь —\nНикакие сани\nТебя сюда\nКо мне не довезут.\nЯ знаю —\nТы б приехал к розам,\nК теплу.\nДа только вот беда:\nТвое проклятье\nСиле паровоза\nТебя навек\nНе сдвинет никуда.\nА если я помру?\nТы слышишь, дедушка?\nПомру я?\nТы сядешь или нет в вагон,\nЧтобы присутствовать\nНа свадьбе похорон\nИ спеть в последнюю\nПечаль мне «аллилуйя»?\nТогда садись, старик.\nСадись без слез,\nДоверься ты\nСтальной кобыле.\nАх, что за лошадь,\nЧто за лошадь паровоз!\nЕе, наверное,\nВ Германии купили.\nЧугунный рот ее\nПривык к огню,\nИ дым над ней, как грива,—\nЧерен, густ и четок.\nТакую б гриву\nНашему коню,\nТо сколько б вышло\nРазных швабр и щеток!\nЯ знаю —\nВремя даже камень крошит.\nИ ты, старик,\nКогда-нибудь поймешь,\nЧто, даже лучшую\nВпрягая в сани лошадь,\nВ далекий край\nЛишь кости привезешь.\nПоймешь и то,\nЧто я ушел недаром\nТуда, где бег\nБыстрее, чем полет.\nВ стране, объятой вьюгой\nИ пожаром,\nПлохую лошадь\nВор не уведет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Ленин", "content": "Еще закон не отвердел,\nСтрана шумит, как непогода.\nХлестнула дерзко за предел\nНас отравившая свобода.\nРоссия! Сердцу милый край,\nДуша сжимается от боли,\nУж сколько лет не слышит поле\nПетушье пенье, песий лай.\nУж сколько лет наш тихий быт\nУтратил мирные глаголы.\nКак оспой, ямами копыт\nИзрыты пастбища и долы.\nНемолчный топот, громкий стон,\nВизжат тачанки и телеги.\nУжель я сплю и вижу сон,\nЧто с копьями со всех сторон\nНас окружают печенеги?\nНе сон, не сон, я вижу въявь,\nНичем не усыпленным взглядом,\nКак, лошадей пуская вплавь,\nОтряды скачут за отрядом.\nКуда они? И где война?\nСтепная водь не внемлет слову.\nНе знаю, светит ли луна?\nИль всадник обронил подкову?\nВсе спуталось…\nНо понял взор:\nСтрану родную в край из края,\nОгнем и саблями сверкая,\nМеждуусобный рвет раздор.\n&#903; &#903; &#903;\nРоссия —\nСтрашный, чудный звон.\nВ деревьях березь, в цветь — подснежник.\nОткуда закатился он,\nТебя встревоживший мятежник?\nСуровый гений! Он меня\nВлечет не по своей фигуре.\nОн не садился на коня\nИ не летел навстречу буре.\nСплеча голов он не рубил,\nНе обращал в побег пехоту.\nОдно в убийстве он любил —\nПерепелиную охоту.\nДля нас условен стал герой,\nМы любим тех, что в черных масках,\nА он с сопливой детворой\nЗимой катался на салазках.\nИ не носил он тех волос,\nЧто льют успех на женщин томных.\nОн с лысиною, как поднос,\nГлядел скромней из самых скромных.\nЗастенчивый, простой и милый,\nОн вроде сфинкса предо мной.\nЯ не пойму, какою силой\nСумел потрясть он шар земной?\nНо он потряс…\nШуми и вей!\nКрути свирепей, непогода.\nСмывай с несчастного народа\nПозор острогов и церквей.\n&#903; &#903; &#903;\nБыла пора жестоких лет,\nНас пестовали злые лапы.\nНа поприще крестьянских бед\nЦвели имперские сатрапы.\n&#903; &#903; &#903;\nМонархия! Зловещий смрад!\nВеками шли пиры за пиром.\nИ продал власть аристократ\nПромышленникам и банкирам.\nНарод стонал, и в эту жуть\nСтрана ждала кого-нибудь…\nИ он пришел.\n&#903; &#903; &#903;\nОн мощным словом\nПовел нас всех к истокам новым.\nОн нам сказал: «Чтоб кончить муки,\nБерите всё в рабочьи руки.\nДля вас спасенья больше нет —\nКак ваша власть и ваш Совет»…\n&#903; &#903; &#903;\nИ мы пошли под визг метели,\nКуда глаза его глядели:\nПошли туда, где видел он\nОсвобожденье всех племен…\n&#903; &#903; &#903;\nИ вот он умер…\nПлач досаден.\nНе славят музы голос бед.\nИз медно лающих громадин\nСалют последний даден, даден.\nТого, кто спас нас, больше нет.\nЕго уж нет, а те, кто вживе,\nА те, кого оставил он,\nСтрану в бушующем разливе\nДолжны заковывать в бетон.\nДля них не скажешь:\nЛенин умер.\nИх смерть к тоске не привела.\n&#903; &#903; &#903;\nЕще суровей и угрюмей\nОни творят его дела…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Метель*", "content": "Прядите, дни, свою былую пряжу,\nЖивой души не перестроить ввек.\nНет!\nНикогда с собой я не полажу,\nСебе, любимому,\nЧужой я человек.\nХочу читать, а книга выпадает,\nДолит зевота,\nТак и клонит в сон…\nА за окном\nПротяжный ветр рыдает,\nКак будто чуя\nБлизость похорон.\nОблезлый клен\nСвоей верхушкой черной\nГнусавит хрипло\nВ небо о былом.\nКакой он клен?\nОн просто столб позорный —\nНа нем бы вешать\nИль отдать на слом.\nИ первого\nМеня повесить нужно,\nСкрестив мне руки за спиной,\nЗа то, что песней\nХриплой и недужной\nМешал я спать\nСтране родной.\nЯ не люблю\nРаспевы петуха\nИ говорю,\nЧто если был бы в силе,\nТо всем бы петухам\nЯ выдрал потроха,\nЧтобы они\nНочьми не голосили.\nНо я забыл,\nЧто сам я петухом\nОрал вовсю\nПеред рассветом края,\nОтцовские заветы попирая,\nВолнуясь сердцем\nИ стихом.\nВизжит метель,\nКак будто бы кабан,\nКоторого зарезать собрались.\nХолодный,\nЛедяной туман,\nНе разберешь,\nГде даль,\nГде близь…\nЛуну, наверное,\nСобаки съели —\nЕе давно\nНа небе не видать.\nВыдергивая нитку из кудели,\nС веретеном\nВедет беседу мать.\nОглохший кот\nВнимает той беседе,\nС лежанки свесив\nВажную главу.\nНедаром говорят\nПугливые соседи,\nЧто он похож\nНа черную сову.\nГлаза смежаются,\nИ как я их прищурю,\nТо вижу въявь\nИз сказочной поры:\nКот лапой мне\nПоказывает дулю,\nА мать — как ведьма\nС киевской горы.\nНе знаю, болен я\nИли не болен,\nНо только мысли\nБродят невпопад.\nВ ушах могильный\nСтук лопат\nС рыданьем дальних\nКолоколен.\nСебя усопшего\nВ гробу я вижу.\nПод аллилуйные\nСтенания дьячка\nЯ веки мертвому себе\nСпускаю ниже,\nКладя на них\nДва медных пятачка.\nНа эти деньги,\nС мертвых глаз,\nМогильщику теплее станет,—\nМеня зарыв,\nОн тот же час\nСебя сивухой остаканит.\nИ скажет громко:\n«Вот чудак!\nОн в жизни\nБуйствовал немало…\nНо одолеть не мог никак\nПяти страниц\nИз „Капитала“»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Весна*", "content": "Припадок кончен.\nГрусть в опале.\nПриемлю жизнь, как первый сон.\nВчера прочел я в «Капитале»*,\nЧто для поэтов —\nСвой закон.\nМетель теперь\nХоть чертом вой,\nСтучись утопленником голым,\nЯ с отрезвевшей головой\nТоварищ бодрым и веселым.\nГнилых нам нечего жалеть,\nДа и меня жалеть не нужно,\nКоль мог покорно умереть\nЯ в этой завирухе вьюжной.\nТинь-тинь, синица!\nДобрый день!\nНе бойся!\nЯ тебя не трону.\nИ коль угодно,\nНа плетень\nСадись по птичьему закону.\nЗакон вращенья в мире есть,\nОн — отношенье\nСредь живущих.\nКоль ты с людьми единой кущи,\nИмеешь право\nЛечь и сесть.\nПривет тебе,\nМой бедный клен!\nПрости, что я тебя обидел.\nТвоя одежда в рваном виде,\nНо будешь\nНовой наделен.\nБез ордера тебе апрель\nЗеленую отпустит шапку,\nИ тихо\nВ нежную охапку\nТебя обнимет повитель.\nИ выйдет девушка к тебе,\nВодой окатит из колодца,\nЧтобы в суровом октябре\nТы мог с метелями бороться.\nА ночью\nВыплывет луна.\nЕе не слопали собаки:\nОна была лишь не видна\nИз-за людской\nКровавой драки.\nНо драка кончилась…\nИ вот —\nОна своим лимонным светом\nДеревьям, в зелень разодетым,\nСиянье звучное\nПольет.\nТак пей же, грудь моя,\nВесну!\nВолнуйся новыми\nСтихами!\nЯ нынче, отходя ко сну,\nНе поругаюсь\nС петухами.\nЗемля, земля!\nТы не металл.\nМеталл ведь\nНе пускает почку.\nДостаточно попасть\nНа строчку\nИ вдруг —\nПонятен «Капитал»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Письмо к сестре*", "content": "О Дельвиге писал наш Александр*,\nО черепе выласкивал он\nСтроки.\nТакой прекрасный и такой далекий,\nНо все же близкий,\nКак цветущий сад!\nПривет, сестра!\nПривет, привет!\nКрестьянин я иль не крестьянин?!\nНу как теперь ухаживает дед\nЗа вишнями у нас, в Рязани?\nАх, эти вишни!\nТы их не забыла?\nИ сколько было у отца хлопот,\nЧтоб наша тощая\nИ рыжая кобыла\nВыдергивала плугом корнеплод.\nОтцу картофель нужен.\nНам был нужен сад.\nИ сад губили,\nДа, губили, душка!\nОб этом знает мокрая подушка\nНемножко… Семь…\nИль восемь лет назад.\nЯ помню праздник,\nЗвонкий праздник мая.\nЦвела черемуха,\nЦвела сирень.\nИ, каждую березку обнимая,\nЯ был пьяней,\nЧем синий день.\nБерезки!\nДевушки-березки!\nИх не любить лишь может тот,\nКто даже в ласковом подростке\nПредугадать не может плод.\nСестра! Сестра!\nДрузей так в жизни мало!\nКак и на всех,\nНа мне лежит печать…\nКоль сердце нежное твое\nУстало,\nЗаставь его забыть и замолчать.\nТы Сашу знаешь.\nСаша был хороший.\nИ Лермонтов\nБыл Саше по плечу.\nНо болен я…\nСиреневой порошей\nТеперь лишь только\nДушу излечу.\nМне жаль тебя.\nОстанешься одна,\nА я готов дойти\nХоть до дуэли.\n«Блажен, кто не допил до дна*»\nИ не дослушал глас свирели.\nНо сад наш!..\nСад…\nВедь и по нем весной\nПройдут твои\nЗаласканные дети.\nО!\nПусть они\nПомянут невпопад,\nЧто жили…\nЧудаки на свете."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Мой путь*", "content": "Жизнь входит в берега.\nСела давнишний житель,\nЯ вспоминаю то,\nЧто видел я в краю.\nСтихи мои,\nСпокойно расскажите\nПро жизнь мою.\nИзба крестьянская.\nХомутный запах дегтя,\nБожница старая,\nЛампады кроткий свет.\nКак хорошо,\nЧто я сберег те\nВсе ощущенья детских лет.\nПод окнами\nКостер метели белой.\nМне девять лет.\nЛежанка, бабка, кот…\nИ бабка что-то грустное,\nСтепное пела,\nПорой зевая\nИ крестя свой рот.\nМетель ревела.\nПод оконцем\nКак будто бы плясали мертвецы.\nТогда империя\nВела войну с японцем,\nИ всем далекие\nМерещились кресты.\nТогда не знал я\nЧерных дел России.\nНе знал, зачем\nИ почему война.\nРязанские поля,\nГде мужики косили,\nГде сеяли свой хлеб,\nБыла моя страна.\nЯ помню только то,\nЧто мужики роптали,\nБранились в черта,\nВ Бога и в царя.\nНо им в ответ\nЛишь улыбались дали\nДа наша жидкая\nЛимонная заря.\nТогда впервые\nС рифмой я схлестнулся.\nОт сонма чувств\nВскружилась голова.\nИ я сказал:\nКоль этот зуд проснулся,\nВсю душу выплещу в слова.\nГода далекие,\nТеперь вы как в тумане.\nИ помню, дед мне\nС грустью говорил:\n«Пустое дело…\nНу, а если тянет —\nПиши про рожь,\nНо больше про кобыл».\nТогда в мозгу,\nВлеченьем к музе сжатом,\nТекли мечтанья\nВ тайной тишине,\nЧто буду я\nИзвестным и богатым\nИ будет памятник\nСтоять в Рязани мне.\nВ пятнадцать лет\nВзлюбил я до печенок\nИ сладко думал,\nЛишь уединюсь,\nЧто я на этой\nЛучшей из девчонок,\nДостигнув возраста, женюсь.\n&#903; &#903; &#903;\nГода текли.\nГода меняют лица —\nДругой на них\nЛожится свет.\nМечтатель сельский —\nЯ в столице\nСтал первокласснейший поэт.\nИ, заболев\nПисательскою скукой,\nПошел скитаться я\nСредь разных стран,\nНе веря встречам,\nНе томясь разлукой,\nСчитая мир весь за обман.\nТогда я понял,\nЧто такое Русь.\nЯ понял, что такое слава.\nИ потому мне\nВ душу грусть\nВошла, как горькая отрава.\nНа кой мне черт,\nЧто я поэт!..\nИ без меня в достатке дряни.\nПускай я сдохну,\nТолько&#903; &#903; &#903;\nНет,\nНе ставьте памятник в Рязани!\nРоссия… Царщина…\nТоска…\nИ снисходительность дворянства.\nНу что ж!\nТак принимай, Москва,\nОтчаянное хулиганство.\nПосмотрим —\nКто кого возьмет!\nИ вот в стихах моих\nЗабила\nВ салонный вылощенный\nСброд\nМочой рязанская кобыла.\nНе нравится?\nДа, вы правы —\nПривычка к Лориган*\nИ к розам…\nНо этот хлеб,\nЧто жрете вы,—\nВедь мы его того-с…\nНавозом…\n&#903; &#903; &#903;\nЕще прошли года.\nВ годах такое было,\nО чем в словах\nВсего не рассказать:\nНа смену царщине\nС величественной силой\nРабочая предстала рать.\nУстав таскаться\nПо чужим пределам,\nВернулся я\nВ родимый дом.\nЗеленокосая,\nВ юбчонке белой\nСтоит береза над прудом.\nУж и береза!\nЧудная… А груди…\nТаких грудей\nУ женщин не найдешь.\nС полей обрызганные солнцем\nЛюди\nВезут навстречу мне\nВ телегах рожь.\nИм не узнать меня,\nЯ им прохожий.\nНо вот проходит\nБаба, не взглянув.\nКакой-то ток\nНевыразимой дрожи\nЯ чувствую во всю спину.\nУжель она?\nУжели не узнала?\nНу и пускай,\nПускай себе пройдет…\nИ без меня ей\nГоречи немало —\nНедаром лег\nСтрадальчески так рот.\nПо вечерам,\nНадвинув ниже кепи,\nЧтобы не выдать\nХолода очей,—\nХожу смотреть я\nСкошенные степи\nИ слушать,\nКак звенит ручей.\nНу что же?\nМолодость прошла!\nПора приняться мне\nЗа дело,\nЧтоб озорливая душа\nУже по-зрелому запела.\nИ пусть иная жизнь села\nМеня наполнит\nНовой силой,\nКак раньше\nК славе привела\nРодная русская кобыла."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сказка о пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве*", "content": "Пастушонку Пете\nТрудно жить на свете:\nТонкой хворостиной\nУправлять скотиной.\nЕсли бы корова\nПонимала слово,\nТо жилось бы Пете\nЛучше нет на свете.\nНо коровы в спуске\nНа траве у леса\nГовори по-русски —\nСмыслят ни бельмеса.\nИм бы лишь мычалось\nДа трава качалась.\nТрудно жить на свете\nПастушонку Пете.\nХорошо весною\nДумать под сосною,\nУлыбаясь в дреме,\nО родимом доме.\nМай всё хорошеет,\nЕли всё игольчей;\nНа коровьей шее\nПлачет колокольчик.\nПлачет и смеется\nНа цветы и травы,\nГолос раздается\nЗвоном средь дубравы.\nПете-пастушонку\nГолоса не новы,\nОн найдет сторонку,\nГде звенят коровы.\nСоберет всех в кучу,\nНа село отгонит,\nНе получит взбучу —\nЧести не уронит.\nЛюбо хворостиной\nУправлять скотиной.\nВ ночь у перелесиц\nСпи и плюй на месяц.\nНу, а если лето —\nПесня плохо спета.\nСлишком много дела —\nВ поле рожь поспела.\nАх, уж не с того ли\nДни похорошели,\nВсе колосья в поле,\nКак лебяжьи шеи.\nНо беда на свете\nКаждый час готова,\nЗазевался Петя —\nВ рожь зайдет корова.\nА мужик как взглянет,\nРазведет ручищей\nДа как в спину втянет\nПрямо кнутовищей.\nТяжко хворостиной\nУправлять скотиной.\nВот приходит осень\nС цепью кленов голых,\nЧто шумит, как восемь\nЧертенят веселых.\nМокрый лист с осины\nИ дорожных ивок\nТак и хлещет в спину,\nВ спину и в загривок.\nЕлка ли, кусток ли,\nТолько вплоть до кожи\nСапоги промокли,\nОдежонка тоже.\nНекому открыться,\nВесь как есть пропащий.\nВспуганная птица\nУлетает в чащу.\nИ дрожишь полсутки\nТо душой, то телом.\nРассказать бы утке —\nУтка улетела.\nРассказать дубровам —\nУ дубровы опадь.\nРассказать коровам —\nИм бы только лопать.\nНет, никто на свете\nНа обмокшем спуске\nПастушонка Петю\nНе поймет по-русски.\nТрудно хворостиной\nУправлять скотиной.\nМыслит Петя с жаром:\nТо ли дело в мире\nЖил он комиссаром\nНа своей квартире.\nЗнал бы все он сроки,\nБыл бы всех речистей,\nСобирал оброки\nДа дороги чистил.\nА по вязкой грязи,\nПо осенней тряске\nЕздил в каждом разе\nВ волостной коляске.\nИ приснился Пете\nСтрашный сон на свете.\nВсе доступно в мире.\nПетя комиссаром\nНа своей квартире\nС толстым самоваром.\nЧай пьет на террасе,\nЕздит в тарантасе,\nЛучше нет на свете\nЖизни, чем у Пети.\nНо всегда недаром\nСлужат комиссаром.\nНужно знать все сроки,\nЧтоб сбирать оброки.\nЧай, конечно, сладок,\nА с вареньем дважды,\nНо блюсти порядок\nМожет, да не каждый.\nНужно знать законы,\nНу, а где же Пете?\nОн еще иконы\nДержит в волсовете.\nА вокруг совета\nВ дождь и непогоду\nС самого рассвета\nУймища народу.\nНаш народ ведь голый,\nЧто ни день, то с требой.\nТо построй им школу,\nТо давай им хлеба.\nКто им наморочил?\nКто им накудахтал?\nОтчего-то очень\nСтал им нужен трактор.\nНу, а где же Пете?\nОн ведь пас скотину,\nПонимал на свете\nТолько хворостину.\nА народ суровый,\nВ ропоте и гаме\nХуже, чем коровы,\nХуже и упрямей.\nС эдаким товаром\nДрянь быть комиссаром.\nВзяли раз Петрушу\nЗа живот, за душу,\nБросили в коляску\nДа как дали таску…\n&#903; &#903; &#903;\nТут проснулся Петя…\nСладко жить на свете!\nВстал, а день что надо,\nСолнечный, звенящий,\nЛегкая прохлада\nОвевает чащи.\nПетя с кротким словом\nГоворит коровам:\n«Не хочу и даром\nБыть я комиссаром».\nА над ним береза,\nВеткой утираясь,\nГоворит сквозь слезы,\nТихо улыбаясь:\n«Тяжело на свете\nБыть для всех примером.\nБудь ты лучше, Петя,\nРаньше пионером».\nМалышам в острастку,\nВ мокрый день осенний,\nНаписал ту сказку\nЯ — Сергей Есенин."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Песнь о Евпатии Коловрате*", "content": "За поёмами Улыбыша*\nКружат облачные вентери*.\nЗакурилася ковыльница\nПодкопытною танагою.\nОй, не зымь лузга*-заманница\nЗапоршила переточины*,—\nПодымались злы татаровья\nНа зарайскую сторонушку.\nНе ждала Рязань, не чуяла\nА и той разбойной допоти*,\nПод фатой варяжьей засынькой*\nКоротала ночку темную.\nНе совиный ух защурился,\nИ не волчья пасть оскалилась,—\nТо Батый с холма Чурилкова\nПоказал орде на зарево.\nКак взглянули звезды-ласточки,\nЗагадали думу-полымя:\nЧтой-то Русь захолынулася*,\nАль не слышит лязгу бранного?\nЩебетнули звезды месяцу:\n«Ой ты, желтое ягнятище!\nТы не мни траву небесную,\nПерестань бодаться с тучами.\nПодыми-ка глазы-уголья\nНа рязанскую сторонушку\nДа позарься в кутомарине,\nЧто там движется-колышется?»\nКак взглянул тут месяц с привязи,\nА ин жвачка зубы вытерпла,\nПоперхнулся с перепужины\nИ на землю кровью кашлянул.\nОй, текут кровя сугорами,\nСтонут пасишные пажити*,\nРазыгрались злы татаровья,\nКровь полониками* черпают.\nВпереди сам хан на выпячи\nНа коне сидит улыбисто\nИ жует, слюнявя бороду,\nКус подохлой кобылятины.\nГоворит он псиным голосом:\n«Ой ли, титники братанове,\nНе пора ль нам с пира-пображни\nНастремнить коней в Московию?»\nОт Ольшан до Швивой Заводи*\nЗнают песни про Евпатия*.\nИх поют от белой вызнати\nДо холопного сермяжника.\nХоть и много песен сложено,\nДа ни слову не уважено,\nНе сочесть похвал той удали,\nНе ославить смелой доблести.\nВились кудри у Евпатия,\nВ три ряда на плечи падали.\nЗа гленищем ножик сеченый\nПодпирал колено белое.\nКак держал он кузню-крыницу,\nЛошадей ковал да бражничал,\nДа пешнёвые угорины\nДвумя пальцами вытягивал.\nМного лонешнего смолота*\nВ закромах его затулено*.\nНе один рукав молодушек,\nУтираясь, продырявился.\nДа не любы, вишь, удалому\nЭти всхлипы серых журушек,\nА мила ему зазнобушка,\nЧто ль рязанская сторонушка.\nОй, не совы плачут полночью,—\nЗа Коломной бабы хныкают,\nВ хомутах и наколодниках\nПовели мужей татаровья.\nСвищут потные погонщики,\nПодгоняют полонянников,\nПо пыжну путю*-дороженьке\nСтавят вехами головушки.\nСоходилися боярове,\nСуд рядили, споры ладили,\nКак смутить им силу вражию,\nСоблюсти им Русь кондовую.\nСнаряжали побегушника,\nУручали светлой грамотой:\n«Ты беги, зови детинушку,\nНа усуду свет Евпатия».\nОй, не колоб в поле катится\nНа позыв колдуньи с Шехмина*,—\nПроскакал ездок на Пилево,\nДа назад опять ворочает.\nНа полях рязанских светится\nБерезняк при блеске месяца,\nОсвещая путь-дороженьку\nОт Ольшан до Швивой Заводи.\nПрискакал ездок к Евпатию,\nВынул вязевую грамоту:\n«Ой ты, лазушновый* баторе*,\nВыручай ты Русь от лихости!»\nУ Палаги-шинкачерихи\nНа меду вино развожено,\nКумачовые кумашницы*\nРушниками занавешаны.\nСоходилися товарищи\nСвет хороброго Евпатия,\nНад сивухой думы думали,\nЗапивали думы брагою.\nГоворил Евпатий бражникам:\n«Ой ли, други закадычные,\nВы не пейте зелена вина,\nНе губите сметку русскую.\nЗелено вино — мыслям пагуба,\nТелесам оно — что коса траве,\nНалетят на вас злые вороги\nИ развеют вас по соломинке!»\nНе заря течет за Коломною,\nНе пожар стоит над путиною —\nБьются соколы-дружинники,\nНалетая на татаровье.\nВсколыхнулось сердце Батыя:\nЧто случилось там, приключилося?\nНе рязанцы ль встали мертвые\nНа побоище кроволитное?\nА рязанцам стать —\nТолько спьяну спать;\nНе в бою бы быть,\nА в снопах лежать.\nСкачет хан на бела батыря,\nС губ бежит слюна капучая.\nИ не меч Евпатий вытянул,\nА свеча в руках затеплилась.\nНе березки-белоличушки\nИз-под гоноби* подрублены —\nПолегли соколья-дружники\nПод татарскими насечками.\nВозгово&#769;рит лютый ханище:\n«Ой ли, черти-куралесники,\nОтешите череп батыря\nЧто ль на чашу на сивушную».\nУж он пьет не пьет, курвяжится,\nОглянётся да понюхает:\n«А всего ты, сила русская,\nНа тыновье загодилася»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Другие редакции", "content": "Еще закон не затвердел,\nСтрана шумит, как непогода.\nХлестнула дерзко за предел\nНас отравившая свобода.\nРоссия! Сердцу милый край!\nДуша сжимается от боли.\nПетушье пенье, песий лай\nУж десять лет не слышит поле.\nУж десять лет наш тихий быт\nУтратил мирные глаголы.\nКак оспой, ямами копыт\nИзрыты пастбища и долы.\nНемолчный топот, громкий стон,\nВизжат тачанки и телеги.\nУжель я сплю и вижу сон,\nЧто с копьями со всех сторон\nНас окружают печенеги.\nНе сон! Не сон! Я вижу въявь\nНичем не усыпленным взглядом\nКак, лошадей пуская вплавь,\nОтряды скачут за отрядом.\nКуда они? И где война?\nСтепная рекь не внемлет слову.\nНе знаю, светит ли луна\nИль всадник обронил подкову.\nВсе спуталось. Но понял взор:\nСтрану родную в край от края,\nОгнем и саблями сверкая,\nМеждуусобный рвет раздор.\nКто милость сильных не искал,\nТот шел всегда напропалую.\nМой поэтический запал\nЯ чту, как вольность удалую.\nУкрайна! Страшный чудный звон.\nВ деревьях тополь, в цветь подснежник.\nОткуда закатился он,\nТебя встревоживший мятежник?\nЗадорный гений! Он меня\nВлечет по всей своей фигуре.\nОн, ловко вспрыгнув на коня,\n[Лет&lt;ит?&gt;]"}, {"poet_id": "esenin", "title": "б) &lt;Отрывок&gt;", "content": "Но что там за туманной дрожью?\nТо ветер ли колышет рожью\nИль движется людская рать,\nУжель проснулось Запорожье\nОпять на ляхов, воевать,\nУжели голос прежней славы\nРасшевелил былую Сечь\nПрямым походом на Варшаву,\nЧтоб победить иль всем полечь,\nИль татарвы набег свирепый\nОпять стране наносит брешь,\nИли в видении Мазепа\nБежит со шведом за рубеж?\nНи то — ни это.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Страшный год,\nГод восемнадцатый в исторьи.\nТогда маячил пулемет\nЧуть не на каждом плоскогорьи,\nИ каждое почти село\nС другим селом войну вело.\nЗдесь в схватках, зверски оголтелых,\nРубили красных, били белых\nЗа провиантовый грабеж,\nЗа то, чтоб не топтали рожь.\n&#903; &#903; &#903;\nКрестьяне! Да какое ж дело\nКрестьянам в мире до войны.\nИм только б поле их шумело,\nЧтобы хозяйство было цело,\nКак благоденствие страны.\nНарод невинный, добродушный,\nОн всякой власти непослушный,\nОн знает то, что город — плут,\nГде даром пьют, где даром жрут,\nКуда весь хлеб его везут,\nРасправой всякою грозя,\nЕму не давши ни гвоздя.\nПлач несознательный досаден,\nНе славят музы голос бед.\nИз меднолающих громадин\nСалют последний даден, даден,\nТого, кто жил — уж больше нет.\nЕго уж нет, кто шел со славой,\nЗа счастье угнетенных масс,\nКто речью гордой, чуть картавой,\nКак сокрушающею лавой,\nВселенную до недр потряс…\nБыла пора жестоких лет,\nНас пестовали злые лапы.\nНа поприще крестьянских бед\nЦвели имперские сатрапы.\nМонархия! Зловещий смрад!\nВеками шли пиры за пиром,\nИ продал власть аристократ\nПромышленникам и банкирам.\nНарод стонал, и в эту жуть\nСтрана ждала кого-нибудь.\nИ он пришел.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Он мощным словом\nПовел нас всех к истокам новым.\nОн нам сказал: «Чтоб кончить муки,\nБерите всё в рабочьи руки.\nДля вас спасенья больше нет,\nКак ваша власть и ваш Совет».\nИ мы пошли, пошли к той цели,\nКуда глаза его глядели,\nПошли туда, где видел он\nОсвобожденье всех племен…\nИ вот он умер.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Плач досаден.\nНе славят музы голос бед.\nИз меднолающих громадин\nСалют последний даден, даден,\nТого, кто спас нас — больше нет.\nЕще закон не отвердел,\nСтрана шумит, как непогода.\nХлестнула дерзко за предел\nНас отравившая свобода.\nРоссия! Сердцу милый край!\nДуша сжимается от боли.\nУж сколько лет не слышит поле\nПетушье пенье, песий лай.\nУж сколько лет наш тихий быт\nУтратил мирные глаголы.\nКак оспой, ямами копыт\nИзрыты пастбища и долы.\nНемолчный топот, громкий стон,\nВизжат тачанки и телеги…\nУжель я сплю и вижу сон,\nЧто с копьями со всех сторон\nНас окружают печенеги?\nНе сон! Не сон! Я вижу въявь,\nНичем не усыпленным взглядом,\nКак, лошадей пуская вплавь,\nОтряды скачут за отрядом.\nКуда они? И где война?\nСтепная водь не внемлет слову.\nНе знаю, светит ли луна\nИль всадник обронил подкову…\nВсе спуталось. Но понял взор:\nСтрану родную в край от края,\nОгнем и саблями сверкая,\nМеждуусобный рвет раздор.\n&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\nРоссия! Страшный чудный звон!\nВ деревьях — березь, в цветь — подснежник.\nОткуда закатился он,\nТебя встревоживший мятежник?\nУченый бунтовщик, он в кепи,\nВскормлённый духом чуждых стран,\nС лицом киргиз-кайсацкой степи\nГлядит, как русский хулиган.\nСей образ, вольностью воспетый,\nИ скажем,\nЧтоб кто не вспылил:\nХоть не всегда, но есть портреты,\nВ которых он поэтам мил.\nТаких мы любим.\nНу, а в общем\nСерьезной славы не потопчем.\nСуровый гений, он меня\nВлечет не по своей фигуре,\nОн не садился на коня\nИ не летел навстречу буре.\nСплеча голов он не рубил,\nНе обращал в побег пехоту.\nОдно в убийстве он любил —\nПерепелиную охоту.\nДля нас условен стал герой.\nМы любим тех, что в черных масках,\nА он с сопливой детворой\nЗимой катался на салазках.\nИ не носил он тех волос,\nЧто льют успех на женщин томных,—\nОн с лысиною, как поднос,\nГлядел скромней из самых скромных.\nЗастенчивый, простой и милый,\nОн вроде сфинкса предо мной.\nЯ не пойму, какою силой\nСумел потрясть он шар земной?\nНо он потряс &#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Шуми и вей,\nКрути свирепей, непогода,\nСмывай с несчастного народа\nПозор острогов и церквей.\nБыла пора жестоких лет,\nНас пестовали злые лапы.\nНа поприще крестьянских бед\nЦвели имперские сатрапы.\nМонархия! Зловещий смрад!\nВеками шли пиры за пиром,\nИ продал власть аристократ\nПромышленникам и банкирам.\nНарод стонал, и в эту жуть\nСтрана ждала кого-нибудь.\nИ он пришел&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Он мощным словом\nПовел нас всех к истокам новым.\nОн нам сказал:\n«Чтоб кончить муки,\nБерите все в рабочьи руки.\nДля вас спасенья больше нет —\nКак ваша власть и ваш Совет».\nИ мы пошли под визг метели,\nКуда глаза его глядели,\nПошли туда, где видел он\nОсвобожденье всех племен…\n&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\nИ вот он умер.\nПлач досаден.\nНе славят Музы голос бед.\nИз меднолающих громадин\nСалют последний даден, даден,\nТого, кто спас нас,\nБольше нет.\nЕго уж нет!\nА те, кто вживе,\nА те, кого оставил он,\nСтрану в бушующем разливе\nДолжны заковывать в бетон.\nДля них не скажешь:\n«Ленин умер!»\nИх смерть к тоске не привела…\nЕще суровей и угрюмей\nОни творят его дела."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сказание о Евпатии Коловрате, О хане Батые, Цвете Троеручице, о Черном Идолище и Спасе нашем Иисусе Христе", "content": "За поёмами Улыбыша*\nКружат облачные вентери*.\nЗакурилася ковыльница\nПодкопытною танагою.\nОй, не зымь лузга*-заманница\nЗапоршила переточины*,—\nПодымались злы татарове\nНа зарайскую сторонушку.\nЗадрожали губы Трубежа*,\nВстрепенулись очи-голуби,\nИ укромы* крутоборые\nПосолонью зачаведели.\nНе ждала Рязань, не чуяла\nА и той разбойной допоти*,\nПод фатой варяжьей засынькой*\nКоротала ночку темную.\nНе совиный ух защурился,\nИ не волчья пасть осклабилась,—\nТо Батый с холма Чурилкова\nПоказал орде на зарево.\nКак взглянули звезды-ласточки,\nЗагадали думу-полымя:\nШтой-то Русь захолынулася*?\nАль не слышит лязга бранного?\nЩебетнули звезды месяцу:\n«Ай ты, Божие ягнятище!\nТы не мни траву небесную,\nПерестань бодаться с тучами.\nПодыми-ка глазы-уголья\nНа святую Русь крещеную,\nДа позарься в кутомарии,\nЧто там го&#769;рами ерошится?».\nКак взглянул тут месяц с привязи,\nА ин жвачка зубы вытерпла,\nПоперхнулся с перепужины\nИ на землю кровью кашлянул.\nОй, текут кровя сугорами,\nСтонут пасишные пажити*,\nРазыгрались злы татарове,\nКровь полониками* черпают.\nВпереди ль сам хан на выпячи\nНа коне сидит улыбисто\nИ жует, слюнявя бороду,\nКус подохлой кобылятины.\nГоворит он псиным голосом:\n«Ой ли, титники братанове,\nНе пора ль нам с пира-пображни\nНастремнить коней в Московию?»\nОт Ольги&#769; до Швивой Заводи*\nЗнают песни про Евпатия*.\nИх поют от белой вызнати\nДо холопного сермяжника.\nХоть и много песен сложено,\nДа ни слову не уважено,\nНе сочесть похвал той удали,\nНе ославить смелой доблести.\nВились кудри у Евпатия,\nВ три ряда на плечи падали.\nЗа гленищем ножик сеченый\nПодпирал колено белое.\nКак держал он кузню-крыницу,\nЛошадей ковал да бражничал,\nДа пешнёвые угорины\nДвумя пальцами вытягивал.\nМного лонешнего смолота*\nВ закромах его затулено*.\nТолько нет угожей засыньки,\nЧернокосой побеседнушки*.\nНе одна краса-зазнобушка\nВпотайную по нем плакала,\nНе один рукав молодушек\nОт послезья продырявился.\nДа не любы, вишь, удалому\nЭти всхлипы серых журушек,\nА мила ему зазнобушка,\nШто ль рязанская сторонушка.\nКак гулял ли, хороводничал\nУдалой-те добрый молодец\nИ Ольгу&#769; ли волноватую\nВ молоко парное вспенивал.\nСобирались злы татарове,\nНа Москву коней шарахали.\nСобегалися боярове\nНа кулажное устанище.\nНаряжали побегушника,\nУручали серой грамотой:\n«Ты беги, буди, детинушка,\nНа усуду свет Евпатия».\nОй, не колоб в поле котится\nНа позыв колдуньи с Шехмина,—\nПроскакал ездок на Пилево\nДа назад опять ворочает.\nКрутозыбы волны белые,\nДалеко их видно по лугу.\nТак и мечутся, яруются\nУкусить седое облако.\nПодскакал ездок ко берегу,\nТянет поводы на быстрицу,\nДа не лезет конь в сумятицу,\nВ две луны подковы вытянув.\nКак слезал бегун, задумывал:\n«Ай, с чего же речка пенится?\nНет ни чичерного сиверка*,\nНи того ль лесного шолоха*».\nДа вставал тут добрый молодец,\nСвет Евпатий Коловратович,\nВыходил с воды на посолонь,\nВытирался лопушиною.\nУтихала зыбь хлябучая,\nРазвивались клубы пенные,\nИ надводные коряжины\nПо-лягвачьему пузырились.\nА и крикнет побегушниче:\n«Ой ты, лазушновый* баторе*!..\nТы беги, померяй силушку\nЗа Рязанью над татарами».\nНа узёмном погорелище\nЗа Коломной бабы хныкают.\nВ хомутах и наколодниках\nПовели мужей татаровья.\nХлыщут потные погонщики,\nПодгоняют полонянников,\nПо пыжну путю*-дороженьке\nСтавят вехами головушки.\nУ загнетки* неба синего\nОблака горят, поленища,\nНа сухменьи ель*-ухватище\nПламя-полымя ворочает.\nНе кухта* в бору замешкалась\nИ не лышник* чешет бороду,\nХодит Спасе, Спас-угодниче\nСо опущенной головушкой.\nОтворялась Божья гридница*\nКосятым окном* по нудышу,\nВыходила Троеручица*\nНа крылечко с горней стражею.\nИ шумнула мать пелеганцу*:\n«Ой ты, сыне мой возлюбленный,\nПомути ты силу вражию,\nСоблюди Урусь кондовую».\nНе убластилося* Батыю,\nНе во сне ему почуялось,\nНаяву ему предвиделось —\nДикомыти* рвут татаровье.\nПовернул коня поганище\nНа застепное пристанище,\nЗа пожнёвые утырины,\nНа укрепы ли козельские.\nОй, бахвалятся провытники*\nБез уёму, без попречины*.\nЗа кого же тебя пропили,\nПоловецкая любовница?\nУ Палаги-шинкачерихи\nНа меду вино развожено.\nКорачевые кумашницы*\nРушниками занавешаны.\nНе облыжники* пеняются*,\nНе кусомни*-поминушники*,—\nСоходилися товарищи\nСвет хороброго Евпатия.\nГоворит-гудит детинушка:\n«Ой ли, други закадышные,\nНе пора ль нам тыквы-головы\nПопытать над ятаганами?\nНе назря мы, чай, за пожнями\nСолнце стрелами утыкали,\nНе с безделья в стены райские\nДва окошка пробуравили».\nНе загулины* кувекали*,\nНе тетерники скликалися,\nА удалые головушки\nС просулёнами прощалися.\nПлачут засыньки по дружникам*,\nПо Евпатию ль все Ольговичи.\nУлетают молодикочи*\nВо погоню на потравников*.\nОй, не суки в тыне щенятся\nПод козельскими корягами,\nНалетала рать Евпатия,\nСокрушала сыть поганую.\nЗащемило сердце Батыя,\nХлябушиной закобонилось.\nНе рязанцы ль встали мертвые\nНа угубу кроволитную?\nА на райских пашнях побрани* —\nСпорит идолище с Господом:\n«Ты отдай победу выкрому,\nПравоверу мусульманину».\nГоворит Господь узывчиво:\n«Ай ты, идолище черное,\nУ какой ты злюки-матери\nТитьку-вишенье высасывал?»\nБьются соколы-дружинники,\nА не знают волю сполову.\nКак сидеть их белым душенькам\nВ терему ли, в саде райскоем.\nСтонет идолище черное,\nБрови-поросль оторачает.\nКак кипеть ли злым татаровьям —\nВо смоле, котлах кипучиих.\nСкачет хан на бела батыря,\nС губ бежит слюна капучая.\nИ не меч Евпатий вытянул,\nА свеча в руках затеплилась.\nНе березки-белолипушки\nИз-под гоноби* подрублены,\nПолегли соколья-дружники\nПод татарскими насечками.\nНе карачевое гульбище,\nНе изюм-кутья поминная —\nРазыгрались злы татаровья,\nКровь полониками черпают.\nВозгово&#769;рит лютый ханище:\n«Ой ли, черти-куралесники,\nОтешите череп батыря\nЧто ль на чашу на сивушную».\nУж он пьет не пьет, курвяжится,\nОглянётся да понюхает:\n«А всего ты, сила русская,\nНа тыновье загодилася».\nОт Ольги&#769; до Швивой Заводи\nЗнают песни про Евпатия.\nИх поют от белой вызнати\nДо холопного сермяжника.\n1912. В&lt;еликий&gt; пост"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Комментарии", "content": "Все мы яблони и вишни\nГолубого сада…» (ПиР, 1925, № 7, октябрь-ноябрь, с. 117)."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сергей Александрович Есенин", "content": "Он бледен. Мыслит страшный путь.\nВ его душе живут виденья.\nУдаром жизни вбита грудь,\nА щеки выпили сомненья.\nКлоками сбиты волоса,\nЧело высокое в морщинах,\nНо ясных грез его краса\nГорит в продуманных картинах.\nСидит он в тесном чердаке,\nОгарок свечки режет взоры,\nА карандаш в его руке\nВедет с ним тайно разговоры.\nОн пишет песню грустных дум,\nОн ловит сердцем тень былого.\nИ этот шум… душевный шум…\nСнесет он завтра за целковый."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Звезды*", "content": "Звездочки ясные, звезды высокие!\nЧто вы храните в себе, что скрываете?\nЗвезды, таящие мысли глубокие,\nСилой какою вы душу пленяете?\nЧастые звездочки, звездочки тесные!\nЧто в вас прекрасного, что в вас могучего?\nЧем увлекаете, звезды небесные,\nСилу великую знания жгучего?\nИ почему так, когда вы сияете,\nМаните в небо, в объятья широкие?\nСмотрите нежно так, сердце ласкаете,\nЗвезды небесные, звезды далекие!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "И. Д. Рудинскому*", "content": "Солнца луч золотой\nБросил искру свою\nИ своей теплотой\nСогрел душу мою.\nИ надежда в груди\nЗатаилась моей;\nЧто-то жду впереди\nОт грядущих я дней.\nОживило тепло,\nОзарил меня свет.\nЯ забыл, что прошло\nИ чего во мне нет.\nЗагорелася кровь\nЖарче дня и огня.\nИ светло и тепло\nНа душе у меня.\nЧувства полны добра,\nСердце бьется сильней.\nОживил меня луч\nТеплотою своей.\nЯ с любовью иду\nНа указанный путь,\nИ от мук и тревог\nНе волнуется грудь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Воспоминание*", "content": "За окном, у ворот\nВьюга завывает,\nА на печке старик\nЮность вспоминает.\n«Эх, была-де пора,\nЖил, тоски не зная,\nЛишь кутил да гулял,\nПесни распевая.\nА теперь что за жизнь?\nВ тоске изнываю\nИ порой о тех днях\nС грустью вспоминаю.\nПогулял на веку,\nГоворят, довольно.\nРазмахнуть старину\nНе дают раздолья.\nПолно, дескать, старик,\nНе дури ты много,\nТвой конец не велик,\nЖизнь твоя у гроба.\nНу и что ж, покорюсь,—\nВидно, моя доля.\nПри&#769;дет им тоже час\nСтарческого горя».\nЗа окном, у ворот\nВьюга завывает,\nА на печке старик\nС грустью засыпает."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Моя жизнь*", "content": "Будто жизнь на страданья моя обречёна;\nГоре вместе с тоской заградили мне путь;\nБудто с радостью жизнь навсегда разлучёна,\nОт тоски и от ран истомилася грудь.\nБудто в жизни мне выпал страданья удел;\nНезавидная мне в жизни выпала доля.\nУж и так в жизни много всего я терпел,\nИзнывает душа от тоски и от горя.\nДаль туманная радость и счастье сулит,\nА дойду — только слышатся вздохи да слезы.\nВдруг наступит гроза, сильный гром загремит\nИ разрушит волшебные, сладкие грезы.\nДогадался и понял я жизни обман,\nНе ропщу на свою незавидную долю.\nНе страдает душа от тоски и от ран,\nНе поможет никто ни страданьям, ни горю."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Что прошло — не вернуть*", "content": "Не вернуть мне ту ночку прохладную,\nНе видать мне подруги своей,\nНе слыхать мне ту песню отрадную,\nЧто в саду распевал соловей!\nУнеслася та ночка весенняя,\nЕй не скажешь: «Вернись, подожди».\nНаступила погода осенняя,\nБесконечные льются дожди.\nКрепким сном спит в могиле подруга,\nСхороня в своем сердце любовь.\nНе разбудит осенняя вьюга\nКрепкий сон, не взволнует и кровь.\nИ замолкла та песнь соловьиная,\nЗа моря соловей улетел,\nНе звучит уже более, сильная,\nЧто он ночкой прохладною пел.\nПролетели и радости милые,\nЧто испытывал в жизни тогда.\nНа душе уже чувства остылые.\nЧто прошло — не вернуть никогда."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Ночь*", "content": "Тихо дремлет река.\nТемный бор не шумит.\nСоловей не поет\nИ дергач не кричит.\nНочь. Вокруг тишина.\nРучеек лишь журчит.\nСвоим блеском луна\nВсе вокруг серебрит.\nСеребрится река.\nСеребрится ручей.\nСеребрится трава\nОрошенных степей.\nНочь. Вокруг тишина.\nВ природе все спит.\nСвоим блеском луна\nВсе вокруг серебрит."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Восход солнца*", "content": "Загорелась зорька красная\nВ небе темно-голубом,\nПолоса явилась ясная\nВ своем блеске золотом.\nЛучи солнышка высоко\nОтразили в небе свет.\nИ рассыпались далеко\nОт них новые в ответ.\nЛучи ярко-золотые\nОсветили землю вдруг.\nНебеса уж голубые\nРасстилаются вокруг."}, {"poet_id": "esenin", "title": "К покойнику*", "content": "Уж крышку туго закрывают,\nЧтоб ты не мог навеки встать,\nЗемлей холодной зарывают,\nГде лишь бесчувственные спят.\nТы будешь нем на зов наш зычный,\nКогда сюда к тебе придем.\nИ вместе с тем рукой привычной\nТебе венков мы накладем.\nВенки те красотою будут,\nМогила будет в них сиять.\nДрузья тебя не позабудут\nИ будут часто вспоминать.\nПокойся с миром, друг наш милый,\nИ ожидай ты нас к себе.\nМы перетерпим горе с силой,\nБыть может, скоро и придем к тебе."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Зима*", "content": "Вот уж осень улетела\nИ примчалася зима.\nКак на крыльях, прилетела\nНевидимо вдруг она.\nВот морозы затрещали\nИ сковали все пруды.\nИ мальчишки закричали\nЕй «спасибо» за труды.\nВот появилися узоры\nНа стеклах дивной красоты.\nВсе устремили свои взоры,\nГлядя на это. С высоты\nСнег падает, мелькает, вьется,\nЛожится белой пеленой.\nВот солнце в облаках мигает,\nИ иней на снегу сверкает."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Песня старика-разбойника*", "content": "Угасла молодость моя,\nКраса в лице завяла,\nИ удали уж прежней нет,\nИ силы — не бывало.\nБывало, пятерых сшибал\nЯ с ног своей дубиной,\nТеперь же хил и стар я стал\nИ плачуся судьбиной.\nБывало, песни распевал\nС утра до темной ночи,\nТеперь тоска меня сосет\nИ грусть мне сердце точит.\nКогда-то я ведь был удал,\nРазбойничал и грабил,\nТеперь же хил и стар я стал,\nВсе прежнее оставил."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Ночь*", "content": "Усталый день склонился к ночи,\nЗатихла шумная волна,\nПогасло солнце, и над миром\nПлывет задумчиво луна.\nДолина тихая внимает\nЖурчанью мирного ручья.\nИ темный лес, склоняся, дремлет\nПод звуки песен соловья.\nВнимая песням, с берегами,\nЛаскаясь, шепчется река.\nИ тихо слышится над нею\nВеселый шелест тростника."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Больные думы", "content": "Нет сил ни петь и ни рыдать*,\nМинуты горькие бывают,\nГотов все чувства изливать,\nИ звуки сами набегают."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я ль виноват, что я поэт…\"", "content": "Я ль виноват, что я поэт*\nТяжелых мук и горькой доли,\nНе по своей же стал я воле —\nТаким уж родился на свет.\nЯ ль виноват, что жизнь мне не мила,\nИ что я всех люблю и вместе ненавижу,\nИ знаю о себе, чего еще не вижу,—\nВедь этот дар мне муза принесла.\nЯ знаю — в жизни счастья нет,\nОна есть бред, мечта души больной,\nИ знаю — скучен всем напев унылый мой,\nНо я не виноват — такой уж я поэт."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Думы", "content": "Думы печальные, думы глубокие,\nГорькие думы, думы тяжелые,\nДумы, от счастия вечно далекие,\nСпутники жизни моей невеселые!\nДумы — родители звуков мучения,\nДумы несчастные, думы холодные,\nДумы — источники слез огорчения,\nВольные думы, думы свободные!\nЧто вы терзаете грудь истомлённую,\nЧто заграждаете путь вы мне мой?..\nЧто возбуждаете силу сломлённую\nВновь на борьбу с непроглядною тьмой?\nНе поддержать вам костра догоревшего,\nИскры потухшие… Поздно, бесплодные.\nНе исцелить сердца вам наболевшего,\nДумы больные, без жизни, холодные!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Звуки печали", "content": "Скучные песни, грустные звуки,\nДайте свободно вздохнуть.\nВы мне приносите тяжкие муки,\nБольно терзаете грудь.\nДайте отрады, дайте покоя,\nДайте мне крепко заснуть.\nДумы за думами смутного роя,\nВы мне разбили мой путь.\nСмолкните, звуки — вестники горя,\nСлезы уж льются из глаз.\nПусть успокоится горькая доля.\nЗвуки! Мне грустно от вас!\nЗвуки печали, скорбные звуки,\nДолго ль меня вам томить?\nСкоро ли кончатся тяжкие муки,\nСкоро ль спокойно мне жить?"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Слезы", "content": "Слезы… опять эти горькие слезы,\nБезотрадная грусть и печаль;\nСнова мрак… и разбитые грезы\nУнеслись в бесконечную даль.\nЧто же дальше? Опять эти муки?\nНет, довольно… Пора отдохнуть\nИ забыть эти грустные звуки,\nУж и так истомилася грудь.\nКто поет там под сенью березы?\nЗвуки будто знакомые мне —\nЭто слезы опять… Это слезы\nИ тоска по родной стороне.\nНо ведь я же на родине милой,\nА в слезах истомил свою грудь.\nЭх… лишь, видно, в холодной могиле\nЯ забыться могу и заснуть."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не видать за туманною далью…\"", "content": "Не видать за туманною далью*,\nЧто там будет со мной впереди,\nЧто там… счастье, иль веет печалью,\nИли отдых для бедной груди.\nИли эти седые туманы\nСнова будут печалить меня,\nНаносить сердцу скорбные раны\nИ опять снова жечь без огня.\nНо сквозь сумрак в туманной дали&#769;\nЗагорается, вижу, заря;\nЭто смерть для печальной земли,\nЭто смерть, но покой для меня."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Вьюга на 26 апреля 1912 г", "content": "Что тебе надобно, вьюга?\nТы у окна завываешь,\nСердце больное тревожишь,\nГрусть и печаль вызываешь.\nПрочь уходи поскорее,\nДай мне забыться немного,\nИли не слышишь — я плачу,\nКаюсь в грехах перед Богом?\nДай мне с горячей молитвой\nСлиться душою и силой.\nВесь я истратился духом,\nСкоро сокроюсь могилой.\nПой ты тогда надо мною,\nТолько сейчас удалися\nИли за грешную душу\nВместе со мной помолися."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Пребывание в школе*", "content": "Душно мне в этих холодных стенах,\nСырость и мрак без просвета.\nПлесенью пахнет в печальных углах —\nВот она, доля поэта.\nВидно, навек осужден я влачить\nЭти судьбы приговоры,\nГорькие слезы безропотно лить,\nИми томить свои взоры.\nНет, уже лучше тогда поскорей\nПусть я иду до могилы,\nТолько там я могу, и лишь в ней,\nЗалечить все разбитые силы.\nТолько и там я могу отдохнуть,\nПозабыть эти тяжкие муки,\nТолько лишь там не волнуется грудь\nИ не слышны печальные звуки."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Далекая веселая песня", "content": "Далеко-далеко от меня\nКто-то весело песню поет.\nИ хотел бы провто&#769;рить ей я,\nДа разбитая грудь не дает.\nТщетно рвется душа до нея,\nИщет звуков подобных в груди,\nПотому что вся сила моя\nИстощилась еще впереди.\nСлишком рано я начал летать\nЗа мечтой идеала земли,\nРано начал на счастье роптать,\nРазбираясь в прожитой дали.\nРано пылкой душою своей\nЯ искал себе мрачного дня\nИ теперь не могу вторить ей,\nПотому что нет сил у меня."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Мои мечты*", "content": "Мои мечты стремятся вдаль,\nГде слышны вопли и рыданья,\nЧужую разделить печаль\nИ муки тяжкого страданья.\nЯ там могу найти себе\nОтраду в жизни, упоенье,\nИ там, наперекор судьбе,\nИскать я буду вдохновенья."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Брату человеку*", "content": "Тяжело и прискорбно мне видеть,\nКак мой брат погибает родной.\nИ стараюсь я всех ненавидеть,\nКто враждует с его тишиной.\nПосмотри, как он трудится в поле,\nПашет твердую землю сохой,\nИ послушай те песни про горе,\nЧто поет он, идя бороздой.\nИли нет в тебе жалости нежной\nКо страдальцу сохи с бороной?\nВидишь гибель ты сам неизбежной,\nА проходишь его стороной.\nПомоги же бороться с неволей,\nЗалитою вином, и с нуждой!\nИль не слышишь, он плачется долей\nВ своей песне, идя бороздой?"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я зажег свой костер…\"", "content": "Я зажег свой костер*,\nПламя вспыхнуло вдруг\nИ широкой волной\nРазлилося вокруг.\nИ рассыпалась мгла\nВ беспредельную даль,\nС отягченной груди\nОтгоняя печаль.\nБезнадежная грусть\nВ тихом треске углей\nУ костра моего\nСтала песней моей.\nИ я весело так\nНа костер свой смотрел,\nВспоминаючи грусть,\nТихо песню запел.\nЯ опять подо мглой.\nМой костер догорел,\nВ нем лишь пепел с золой\nОт углей уцелел.\nСнова грусть и тоска\nМою грудь облегли,\nИ печалью слегка\nВеет вновь издали.\nЧую — будет гроза,\nГрудь заныла сильней,\nИ скатилась слеза\nНа остаток углей."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Деревенская избенка*", "content": "Ветхая избенка\nГоря и забот,\nЧасто плачет вьюга\nУ твоих ворот.\nЧасто раздаются\nЗа твоей стеной\nЖалобы на бедность,\nПесни звук глухой.\nВсе поют про горе,\nПро тяжелый гнет,\nПро нужду лихую\nИ голодный год.\nНет веселых песен\nВо стенах твоих,\nПотому что горе\nЗаглушает их."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Отойди от окна", "content": "Не ходи ты ко мне под окно\nИ зеленой травы не топчи;\nЯ тебя разлюбила давно,\nНо не плачь, а спокойно молчи.\nЯ жалею тебя всей душою,\nЧто тебе до моей красоты?\nПочему не даешь мне покою\nИ зачем так терзаешься ты?\nВсе равно я не буду твоею,\nЯ теперь не люблю никого,\nНе люблю, но тебя я жалею,\nОтойди от окна моего!\nПозабудь, что была я твоею,\nЧто безумно любила тебя;\nЯ теперь не люблю, а жалею —\nОтойди и не мучай себя!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Весенний вечер*", "content": "Тихо струится река серебристая\nВ царстве вечернем зеленой весны.\nСолнце садится за горы лесистые,\nРог золотой выплывает луны.\nЗапад подернулся лентою розовой,\nПахарь вернулся в избушку с полей,\nИ за дорогою в чаще березовой\nПесню любви затянул соловей.\nСлушает ласково песни глубокие\nС запада розовой лентой заря.\nС нежностью смотрит на звезды далекие\nИ улыбается небу земля."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"И надо мной звезда горит…\"", "content": "И надо мной звезда горит*,\nНо тускло светится в тумане,\nИ мне широкий путь лежит,\nНо он заросший весь в бурьяне.\nИ мне весь свет улыбки шлет,\nНо только полные презренья,\nИ мне судьба привет несет,\nНо слезы вместо утешенья."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Поэт*", "content": "Не поэт, кто слов пророка\nНе желает заучить,\nКто язвительно порока\nНе умеет обличить.\nНе поэт, кто сам боится,\nЧтобы сильных уязвить,\nКто победою гордится,\nМожет слабых устрашить.\nНе поэт и кто имеет\nК людям разную любовь,\nКто за правду не умеет\nПроливать с врагами кровь.\nТот поэт, врагов кто губит,\nЧья родная правда — мать,\nКто людей как братьев любит\nИ готов за них страдать.\nОн все сделает свободно,\nЧто другие не могли.\nОн поэт, поэт народный,\nОн поэт родной земли!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Капли*", "content": "Капли жемчужные, капли прекрасные,\nКак хороши вы в лучах золотых,\nИ как печальны вы, капли ненастные,\nОсенью черной на окнах сырых.\nЛюди, веселые в жизни забвения,\nКак велики вы в глазах у других\nИ как вы жалки во мраке падения,\nНет утешенья вам в мире живых.\nКапли осенние, сколько наводите\nНа душу грусти вы чувства тяжелого.\nТихо скользите по стеклам и бродите,\nТочно как ищете что-то веселого.\nЛюди несчастные, жизнью убитые,\nС болью в душе вы свой век доживаете.\nМилое прошлое, вам не забытое,\nЧасто назад вы его призываете."}, {"poet_id": "esenin", "title": "На память об усопшем у могилы*", "content": "В этой могиле под скромными ивами\nСпит он, зарытый землей,\nС чистой душой, со святыми порывами,\nС верой зари огневой.\nТихо погасли огни благодатные\nВ сердце страдальца земли,\nИ на чело, никому не понятные,\nМрачные тени легли.\nСпит он, а ивы над ним наклонилися,\nСвесили ветви кругом,\nТочно в раздумье они погрузилися,\nДумают думы о нем.\nТихо от ветра, тоски напустившего,\nПлачет, нахмурившись, даль.\nТочно им всем безо времени сгибшего\nБедного юношу жаль."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Грустно… Душевные муки…\"", "content": "Грустно… Душевные муки*\nСердце терзают и рвут,\nВремени скучные звуки\nМне и вздохнуть не дают.\nЛяжешь, а горькая дума\nТак и не сходит с ума…\nГолову кружит от шума.\nКак же мне быть… и сама\nМоя изнывает душа.\nНет утешенья ни в ком.\nХодишь едва-то дыша.\nМрачно и дико кругом.\nДоля! Зачем ты дана!\nГолову негде склонить,\nЖизнь и горька и бедна,\nТяжко без счастия жить."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ты плакала в вечерней тишине…\"", "content": "Ты плакала в вечерней тишине*,\nИ слезы горькие на землю упадали,\nИ было тяжело и так печально мне,\nИ все же мы друг друга не поняли.\nУмчалась ты в далекие края,\nИ все мечты мои увянули без цвета,\nИ вновь опять один остался я\nСтрадать душой без ласки и привета.\nИ часто я вечернею порой\nХожу к местам заветного свиданья,\nИ вижу я в мечтах мне милый образ твой,\nИ слышу в тишине тоскливые рыданья."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Береза*", "content": "Белая береза\nПод моим окном\nПринакрылась снегом,\nТочно серебром.\nНа пушистых ветках\nСнежною каймой\nРаспустились кисти\nБелой бахромой.\nИ стоит береза\nВ сонной тишине,\nИ горят снежинки\nВ золотом огне.\nА заря, лениво\nОбходя кругом,\nОбсыпает ветки\nНовым серебром."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я положил к твоей постели…\"", "content": "Я положил к твоей постели*\nПолузавядшие цветы,\nИ с лепестками помертвели\nМои усталые мечты.\nЯ нашептал моим левкоям\nОб угасающей любви,\nИ ты к оплаканным покоям\nМеня уж больше не зови.\nМы не живем, а мы тоскуем.\nДля нас мгновенье красота,\nНо не зажжешь ты поцелуем\nМои холодные уста.\nИ пусть в мечтах я все читаю:\n«Ты не любил, тебе не жаль»,\nЗато я лучше понимаю\nТвою любовную печаль."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Исповедь самоубийцы*", "content": "Простись со мною, мать моя,\nЯ умираю, гибну я!\nБольную скорбь в груди храня,\nТы не оплакивай меня.\nНе мог я жить среди людей,\nХолодный яд в душе моей.\nИ то, чем жил и что любил,\nЯ сам безумно отравил.\nСвоею гордою душой\nПрошел я счастье стороной.\nЯ видел пролитую кровь\nИ проклял веру и любовь.\nЯ выпил кубок свой до дна,\nДуша отравою полна.\nИ вот я гасну в тишине,\nНо пред кончиной легче мне.\nЯ стер с чела печать земли,\nЯ выше трепетных в пыли.\nИ пусть живут рабы страстей —\nПротивна страсть душе моей.\nБезумный мир, кошмарный сон,\nА жизнь есть песня похорон.\nИ вот я кончил жизнь мою,\nПоследний гимн себе пою.\nА ты с тревогою больной\nНе плачь напрасно\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;надо мной."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Моей царевне*", "content": "Я плакал на заре, когда померкли дали,\nКогда стелила ночь росистую постель,\nИ с шепотом волны рыданья замирали,\nИ где-то вдалеке им вторила свирель.\nСказала мне волна: «Напрасно мы тоскуем»,—\nИ, сбросив свой покров, зарылась в берега,\nА бледный серп луны холодным поцелуем\nС улыбкой застудил мне слезы в жемчуга.\nИ я принес тебе, царевне ясноокой,\nТот жемчуг слез моих печали одинокой\nИ нежную вуаль из пенности волны.\nНо сердце хмельное любви моей не радо…\nОтдай же мне за все, чего тебе не надо,\nОтдай мне поцелуй за поцелуй луны."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Чары*", "content": "В цветах любви весна-царевна\nПо роще косы расплела,\nИ с хором птичьего молебна\nПоют ей гимн колокола.\nПьяна под чарами веселья,\nОна, как дым, скользит в лесах,\nИ золотое ожерелье\nБлестит в косматых волосах.\nА вслед ей пьяная русалка\nРосою плещет на луну.\nИ я, как страстная фиалка,\nХочу любить, любить весну."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Буря*", "content": "Дрогнули листочки, закачались клены,\nС золотистых веток полетела пыль…\nЗашумели ветры, охнул лес зеленый,\nЗашептался с эхом высохший ковыль…\nПлачет у окошка пасмурная буря,\nПонагнулись ветлы к мутному стеклу\nИ качают ветки, голову понуря,\nИ с тоской угрюмой смотрят в полумглу…\nА вдали, чернея, выползают тучи,\nИ ревет сердито грозная река,\nПодымают брызги водяные кручи,\nСловно мечет землю сильная рука."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ты ушла и ко мне не вернешься…\"", "content": "Ты ушла и ко мне не вернешься*,\nПозабыла ты мой уголок\nИ теперь ты другому смеешься,\nУкрываяся в белый платок.\nМне тоскливо, и скучно, и жалко,\nНеуютно камин мой горит,\nНо измятая в книжке фиалка\nВсе о счастье былом говорит."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Бабушкины сказки*", "content": "В зимний вечер по задворкам\nРазухабистой гурьбой\nПо сугробам, по пригоркам\nМы идем, бредем домой.\nОпостылеют салазки,\nИ садимся в два рядка\nСлушать бабушкины сказки\nПро Ивана-дурака.\nИ сидим мы, еле дышим.\nВремя к полночи идет.\nПритворимся, что не слышим,\nЕсли мама спать зовет.\nСказки все. Пора в постели…\nНо, а как теперь уж спать?\nИ опять мы загалдели,\nНачинаем приставать.\nСкажет бабушка несмело:\n«Что ж сидеть-то до зари?»\nНу, а нам какое дело —\nГовори да говори."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Лебедушка*", "content": "Из-за леса, леса темного,\nПодымалась красна зорюшка,\nРассыпала ясной радугой\nОгоньки-лучи багровые.\nЗагорались ярким пламенем\nСосны старые, могучие,\nНаряжали сетки хвойные\nВ покрывала златотканые.\nА кругом роса жемчужная\nОтливала блестки алые,\nИ над озером серебряным\nКамыши, склонясь, шепталися.\nВ это утро вместе с солнышком\nУж из тех ли темных зарослей\nВыплывала, словно зоренька,\nБелоснежная лебедушка.\nПозади ватагой стройною\nПодвигались лебежатушки,\nИ дробилась гладь зеркальная\nНа колечки изумрудные.\nИ от той ли тихой заводи,\nПосередь того ли озера,\nПролегла струя далекая\nЛентой темной и широкою.\nУплывала лебедь белая\nПо ту сторону раздольную,\nГде к затону молчаливому\nПрилегла трава шелковая.\nУ побережья зеленого,\nНаклонив головки нежные,\nПерешептывались лилии\nС ручейками тихозвонными.\nКак и стала звать лебедушка\nСвоих малых лебежатушек\nПогулять на луг пестреющий,\nПощипать траву душистую.\nВыходили лебежатушки\nТеребить траву-муравушку,\nИ росинки серебристые,\nСловно жемчуг, осыпалися.\nА кругом цветы лазоревы\nРаспускали волны пряные\nИ, как гости чужедальние,\nУлыбались дню веселому.\nИ гуляли детки малые\nПо раздолью по широкому,\nА лебедка белоснежная,\nНе спуская глаз, дозорила.\nПролетал ли коршун рощею,\nИль змея ползла равниною,\nГоготала лебедь белая,\nСозывая малых детушек.\nХоронились лебежатушки\nПод крыло ли материнское,\nИ когда гроза скрывалася,\nСнова бегали-резвилися.\nНо не чуяла лебедушка,\nНе видала оком доблестным,\nЧто от солнца золотистого\nНадвигалась туча черная —\nМолодой орел под облаком\nРасправлял крыло могучее\nИ бросал глазами молнии\nНа равнину бесконечную.\nВидел он у леса темного,\nНа пригорке у расщелины,\nКак змея на солнце выползла\nИ свилась в колечко, грелася.\nИ хотел орел со злобою\nКак стрела на землю кинуться,\nНо змея его заметила\nИ под кочку притаилася.\nВзмахом крыл своих под облаком\nОн расправил когти острые\nИ, добычу поджидаючи,\nЗамер в воздухе распластанный.\nНо глаза его орлиные\nРазглядели степь далекую,\nИ у озера широкого\nОн увидел лебедь белую.\nГрозный взмах крыла могучего\nОтогнал седое облако,\nИ орел, как точка черная,\nСтал к земле спускаться кольцами.\nВ это время лебедь белая\nОглянула гладь зеркальную\nИ на небе отражавшемся\nУвидала крылья длинные.\nВстрепенулася лебедушка,\nЗакричала лебежатушкам,\nСобралися детки малые\nИ под крылья схоронилися.\nА орел, взмахнувши крыльями,\nКак стрела на землю кинулся,\nИ впилися когти острые\nПрямо в шею лебединую.\nРаспустила крылья белые\nБелоснежная лебедушка\nИ ногами помертвелыми\nОттолкнула малых детушек.\nПобежали детки к озеру,\nПонеслись в густые заросли,\nА из глаз родимой матери\nПокатились слезы горькие.\nА орел когтями острыми\nРаздирал ей тело нежное,\nИ летели перья белые,\nСловно брызги, во все стороны.\nКолыхалось тихо озеро,\nКамыши, склонясь, шепталися,\nА под кочками зелеными\nХоронились лебежатушки."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Королева*", "content": "Пряный вечер. Гаснут зори.\nПо траве ползет туман.\nУ плетня на косогоре\nЗабелел твой сарафан.\nВ чарах звездного напева\nОбомлели тополя.\nЗнаю, ждешь ты, королева,\nМолодого короля.\nКоромыслом серп двурогий\nПлавно по небу скользит.\nТам, за рощей, по дороге\nРаздается звон копыт.\nСкачет всадник загорелый,\nКрепко держит повода.\nУвезет тебя он смело\nВ чужедальни города.\nПряный вечер. Гаснут зори.\nСлышен четкий храп коня.\nАх, постой на косогоре\nКоролевой у плетня."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Пороша*", "content": "Еду. Тихо. Слышны звоны\nПод копытом на снегу.\nТолько серые вороны\nРасшумелись на лугу.\nЗаколдован невидимкой,\nДремлет лес под сказку сна.\nСловно белою косынкой\nПовязалася сосна.\nПонагнулась, как старушка,\nОперлася на клюку,\nА под самою макушкой\nДолбит дятел на суку.\nСкачет конь, простору много.\nВалит снег и стелет шаль.\nБесконечная дорога\nУбегает лентой вдаль."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Село*", "content": "Село! В душе моей покой.\nСело в Украйне дорогой.\nИ, полный сказок и чудес,\nКругом села зеленый лес.\nЦветут сады, белеют хаты,\nА на горе стоят палаты,\nИ перед крашеным окном\nВ шелковых листьях тополя,\nА там всё лес, и всё поля,\nИ степь, и горы за Днепром…\nИ в небе темно-голубом\nСам Бог витает над селом."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Колокол дремавший разбудил поля…\"", "content": "Колокол дремавший*\nРазбудил поля,\nУлыбнулась солнцу\nСонная земля.\nПонеслись удары\nК синим небесам,\nЗвонко раздается\nГолос по лесам.\nСкрылась за рекою\nБелая луна,\nЗвонко побежала\nРезвая волна.\nТихая долина\nОтгоняет сон,\nГде-то за дорогой\nЗамирает звон."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Кузнец*", "content": "Душно в кузнице угрюмой,\nИ тяжел несносный жар,\nИ от визга и от шума\nВ голове стоит угар.\nК наковальне наклоняясь,\nМашут руки кузнеца,\nСетью красной рассыпаясь,\nВьются искры у лица.\nВзор отважный и суровый\nБлещет радугой огней,\nСловно взмах орла, готовый\nУнестись за даль морей…\nКуй, кузнец, рази ударом,\nПусть с лица струится пот.\nЗажигай сердца пожаром,\nПрочь от горя и невзгод!\nЗакали свои порывы,\nПреврати порывы в сталь\nИ лети мечтой игривой\nТы в заоблачную даль.\nТам вдали, за черной тучей,\nЗа порогом хмурых дней,\nРеет солнца блеск могучий\nНад равнинами полей.\nТонут пастбища и нивы\nВ голубом сиянье дня,\nИ над пашнею счастливо\nСозревают зеленя.\nВзвейся к солнцу с новой силой,\nЗагорись в его лучах.\nПрочь от робости постылой.\nСбрось скорей постыдный страх.\n&#903; &#903; &#903;"}, {"poet_id": "esenin", "title": "С добрым утром!*", "content": "Задремали звезды золотые,\nЗадрожало зеркало затона,\nБрезжит свет на заводи речные\nИ румянит сетку небосклона.\nУлыбнулись сонные березки,\nРастрепали шелковые косы.\nШелестят зеленые сережки,\nИ горят серебряные росы.\nУ плетня заросшая крапива\nОбрядилась ярким перламутром\nИ, качаясь, шепчет шаловливо:\n«С добрым утром!»"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Юность*", "content": "Мечты и слезы,\nЦветы и грезы\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Тебе дарю.\nОт тихой ласки\nИ нежной сказки\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Я весь горю.\nА сколько муки\nСвятые звуки\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Наносят мне!\nНо силой тертой\nПошлю все к черту.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Иди ко мне."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Егорий*", "content": "В синих далях плоскогорий,\nВ лентах облаков\nСобирал святой Егорий\nБелыих волков.\n«Ой ли, светы, [ратобойцы],\nСлухайте мой сказ.\nУ меня в лихом изгойце\nЕсть поклон до вас.\nВсе волчицы строят гнезда\nВ муромских лесах.\nВ их глазах застыли звезды\nНа ребячий страх.\nИ от тех ли серолобых\nВаш могучий род,\nКак и вы, сгорает в злобах\nГрозовой оплот.\nДолго злились, долго бились\nВ пуще вы тайком,\nНо недавно помирились\nС русским мужиком.\nТам с закатных поднебесий\nСкочет враг — силен,\nКак на эти ли полесья\nЗатаил полон.\nЧую, выйдет лохманида* —\nНе ужиться вам,\nНо уж черная планида*\nМашет по горам».\nГромовень* подняли волки:\n«Мы ль тросовики!\nКогти остры, зубы колки —\nРазорвем в клоки!»\nСобирались все огулом\nВырядить свой суд.\nГрозным криком, дальним гулом\nЗамирал их гуд.\nКак почуяли облаву,\nВышли на бугор.\n«Ты веди нас на расправу,\nХрабрый наш Егор!»\n«Ладно, — молвил им Егорий, —\nЯ вас поведу\nМеж далеких плоскогорий,\nУкрочу беду».\nСкачет всадник с длинной пикой,\nРаспугал всех сов.\nИ дрожит земля от крика\nВолчьих голосов."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Молитва матери*", "content": "На краю деревни старая избушка,\nТам перед иконой молится старушка.\nМолится старушка, сына поминает,\nСын в краю далеком родину спасает.\nМолится старушка, утирает слезы,\nА в глазах усталых расцветают грезы.\nВидит она поле, это поле боя,\nСына видит в поле — павшего героя.\nНа груди широкой запеклася рана,\nСжали руки знамя вражеского стана.\nИ от счастья с горем вся она застыла,\nГолову седую на руки склонила.\nИ закрыли брови редкие сединки,\nА из глаз, как бисер, сыплются слезинки."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Богатырский посвист*", "content": "Грянул гром. Чашка неба расколота.\nРазорвалися тучи тесные.\nНа подвесках из легкого золота\nЗакачались лампадки небесные.\nОтворили ангелы окно высокое,\nВидят — умирает тучка безглавая,\nА с запада, как лента широкая,\nПодымается заря кровавая.\nДогадалися слуги Божии,\nЧто недаром земля просыпается,\nВидно, мол, немцы негожие\nВойной на мужика подымаются.\nСказали ангелы солнышку:\n«Разбуди поди мужика, красное,\nПотрепи его за головушку,\nДескать, беда для тебя опасная».\nВстал мужик, из ковша умывается,\nЛасково беседует с домашней птицею,\nУмывшись, в лапти наряжается\nИ достает сошники с палицею.\nДумает мужик дорогой в кузницу:\n«Проучу я харю поганую».\nИ на ходу со злобы тужится,\nСкидает с плечей сермягу рваную.\nСделал кузнец мужику пику вострую,\nИ уселся мужик на клячу брыкучую.\nЕдет он дорогой пестрою,\nНасвистывает песню могучую.\nВыбирает мужик дорожку приметнее,\nЕдет, свистит, ухмыляется.\nВидят немцы — задрожали дубы столетние,\nНа дубах от свиста листы валятся.\nПобросали немцы шапки медные,\nИспугались посвисту богатырского…\nПравит Русь праздники победные,\nГудит земля от звона монастырского."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Бельгия*", "content": "Побеждена, но не рабыня,\nСтоишь ты гордо без доспех,\nОсквернена твоя святыня,\nЗато душа чиста, как снег.\nКровавый пир в дыму пожара\nУстроил грозный сатана,\nИ под мечом его удара\nРазбита храбрая страна.\nНо дух свободный, дух могучий\nВеликих сил не угасил,\nОн, как орел, парит за тучей\nНад цепью доблестных могил.\nИ жребий правды совершится:\nПадет твой враг к твоим ногам\nИ будет с горестью молиться\nТвоим разбитым алтарям."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сиротка*", "content": "Маша — круглая сиротка.\nПлохо, плохо Маше жить,\nЗлая мачеха сердито\nБез вины ее бранит.\nНеродимая сестрица\nМаше места не дает.\nПлачет Маша втихомолку\nИ украдкой слезы льет.\nНе перечит Маша брани,\nНе теряет дерзких слов,\nА коварная сестрица\nОтбивает женихов.\nЗлая мачеха у Маши\nОтняла ее наряд,\nХодит Маша без наряда,\nИ ребята не глядят.\nХодит Маша в сарафане,\nСарафан весь из заплат,\nА на мачехиной дочке\nБусы с серьгами гремят.\nСшила Маша на подачки\nСарафан себе другой\nИ на голову надела\nПолушалок голубой.\nХочет Маша понарядней\nВ церковь Божию ходить\nИ у мачехи сердитой\nПросит бусы ей купить.\nЗлая мачеха на Машу\nЗасучила рукава,\nНа устах у бедной Маши\nТак и замерли слова.\nВышла Маша, зарыдала,\nТолько некуда идти,\nПобежала б на кладбище,\nДа могилки не найти.\nЗамела седая вьюга\nПоле снежным полотном,\nПо дороженькам ухабы,\nИ сугробы под окном.\nВышла Маша на крылечко,\nСтало больно ей невмочь.\nА кругом лишь воет ветер,\nА кругом лишь только ночь.\nПлачет Маша у крылечка,\nПритаившись за углом,\nИ заплаканные глазки\nУтирает рукавом.\nПлачет Маша, крепнет стужа,\nЗлится Дедушка Мороз,\nА из глаз ее, как жемчуг,\nВытекают капли слез.\nВышел месяц из-за тучек,\nЯрким светом заиграл.\nВидит Маша — на приступке\nКто-то бисер разметал.\nОт нечаянного счастья\nМаша глазки подняла\nИ застывшими руками\nКрупный жемчуг собрала.\nТолько Маша за колечко\nОтворяет дверь рукой, —\nА с высокого сугроба\nК ней бежит старик седой:\n«Эй, красавица, постой-ка,\nЗамела совсем пурга!\nГде-то здесь вот на крылечке\nПозабыл я жемчуга».\nМаша с тайною тревогой\nРобко глазки повела\nИ сказала, запинаясь:\n«Я их в фартук собрала»\nИ из фартука стыдливо,\nЗаслонив рукой лицо,\nМаша высыпала жемчуг\nНа обмерзшее крыльцо.\n«Стой, дитя, не сыпь, не надо,—\nГоворит старик седой,—\nЭто бисер ведь на бусы,\nЭто жемчуг, Маша, твой».\nМаша с радости смеется,\nЗакраснелася, стоит,\nА старик, склонясь над нею,\nТак ей нежно говорит:\n«О дитя, я видел, видел,\nСколько слез ты пролила\nИ как мачеха лихая\nИз избы тебя гнала.\nА в избе твоя сестрица\nЛюбовалася собой\nИ, расчесывая косы,\nХохотала над тобой.\nТы рыдала у крылечка,\nА кругом мела пурга,\nЯ в награду твои слезы\nЗаморозил в жемчуга.\nЗа тебя, моя родная,\nСтало больно мне невмочь\nИ озлобленным дыханьем\nЗастудил я мать и дочь.\nВот и вся моя награда\nЗа твои потоки слез…\nЯ ведь, Маша, очень добрый,\nЯ ведь Дедушка Мороз».\nИ исчез мороз трескучий…\nМаша жемчуг собрала\nИ, прислушиваясь к вьюге,\nПостояла и ушла.\nУтром Маша рано-рано\nШла могилушку копать.\nВ это время царедворцы\nШли красавицу искать.\nПриказал король им строго\nОбойти свою страну\nИ красавицу собою\nОтыскать себе жену.\nУвидали они Машу,\nСтали Маше говорить,\nТолько Маша порешила\nПрежде мертвых схоронить.\nТихо справили поминки,\nНа душе утихла боль,\nИ на Маше, на сиротке,\nПовенчался сам король."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Узоры*", "content": "Девушка в светлице вышивает ткани,\nНа канве в узорах копья и кресты.\nДевушка рисует мертвых на поляне,\nНа груди у мертвых — красные цветы.\nНежный шелк выводит храброго героя,\nТот герой отважный — принц ее души.\nОн лежит, сраженный в жаркой схватке боя,\nИ в узорах крови смяты камыши.\nКончены рисунки. Лампа догорает.\nДевушка склонилась. Помутился взор.\nДевушка тоскует. Девушка рыдает.\nЗа окошком полночь чертит свой узор.\nТраурные косы тучи разметали,\nВ пряди тонких локон впуталась луна.\nВ трепетном мерцанье, в белом покрывале\nДевушка, как призрак, плачет у окна."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Что это такое?*", "content": "В этот лес завороженный\nПо пушинкам серебра\nЯ с винтовкой заряженной\nНа охоту шел вчера.\nПо дорожке чистой, гладкой\nЯ прошел, не наследил…\nКто ж катался здесь украдкой?\nКто здесь падал и ходил?\nПодойду, взгляну поближе:\nХрупкий снег изломан весь.\nЗдесь вот когти, дальше — лыжи…\nКто-то странный бегал здесь.\nКабы твердо знал я тайну\nЗаколдованным речам,\nЯ узнал бы хоть случайно,\nКто здесь бродит по ночам.\nИз-за елки бы высокой\nПодсмотрел я на кругу:\nКто глубокий след далекий\nОставляет на снегу?.."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Ямщик*", "content": "За ухабины степные\nМчусь я лентой пустырей.\nЭй вы, соколы родные,\nВыносите поскорей!\nНизкорослая слободка\nВ повечерешнем дыму.\nЗаждалась меня красотка\nВ чародейном терему.\nСветит в темень позолотой\nРазмалевана дуга.\nОй вы, санки-самолеты,\nПуховитые снега!\nЗвоны резки, звоны гулки,\nБубенцам в шлее не счет.\nА как гаркну на проулке,\nВыбегает весь народ.\nВыйдут парни, выйдут девки\nСлавить зимни вечера.\nГолосатые запевки\nНе смолкают до утра."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Удалец*", "content": "Ой, мне дома не сидится,\nРазмахнуться б на войне.\nПолечу я быстрой птицей\nНа саврасом скакуне.\nНе ревите, мать и тетка,\nСлезы сушат удальца.\nПодарила мне красотка\nДва серебряных кольца.\nЭх, достану я ей пикой\nДушегрейку на меху.\nПусть от радости великой\nХодит ночью к жениху.\nТы гори, моя зарница,\nНе страшён мне вражий стан.\nЗацелует баловница,\nКак куплю ей сарафан.\nОтчего вам хныкать, бабы,\nДомекнуться не могу.\nАли руки эти слабы,\nЧто пешню согнут в дугу.\nБуду весел я до гроба,\nУдалая голова.\nПровожай меня, зазноба,\nДа держи свои слова."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Вечер, как сажа…\"", "content": "Вечер, как сажа*,\nЛьется в окно.\nБелая пряжа\nТкет полотно.\nПляшет гасница*,\nПрыгает тень.\nВ окна стучится\nСтарый плетень.\nЛипнет к окошку\nЧерная гать.\nДевочку-крошку\nБайкает мать.\nВзрыкает зыбка\nСонный тропарь*:\n«Спи, моя рыбка,\nСпи, не гутарь»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Прячет месяц за овинами…\"", "content": "Прячет месяц за овинами*\nЖелтый лик от солнца ярого.\nВысоко над луговинами\nПо востоку пышет зарево.\nПеной рос заря туманится,\nСловно глубь очей невестиных.\nПрибрела весна, как странница,\nС посошком в лаптях берестяных.\nНа березки в роще теневой\nСерьги звонкие повесила\nИ с рассветом в сад сиреневый\nМотыльком порхнула весело."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"По лесу леший кричит на сову…\"", "content": "По лесу леший кричит на сову*,\nПрячутся мошки от птичек в траву.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ау!\nСпит медведиха, и чудится ей:\nКолет охотник острогой детей.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ау!\nПлачет она и трясет головой:\n— Детушки-дети, идите домой.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ау!\nЗвонкое эхо кричит в синеву:\n— Эй ты, откликнись, кого я зову!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ау!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"За рекой горят огни…\"", "content": "За рекой горят огни*,\nПогорают мох и пни.\nОй, купало, ой, купало,\nПогорают мох и пни.\nПлачет леший у сосны —\nЖалко летошней* весны.\nОй, купало, ой, купало,\nЖалко летошней весны.\nА у наших у ворот\nПляшет девок корогод*.\nОй, купало, ой, купало,\nПляшет девок корогод.\nКому радость, кому грех,\nА нам радость, а нам смех.\nОй, купало, ой, купало,\nА нам радость, а нам смех."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Молотьба*", "content": "Вышел зараня дед\nНа гумно молотить:\n«Выходи-ка, сосед,\nСтарику подсобить».\nПоложили гурьбой\nЗолотые снопы.\nНа гумне вперебой\nЗазвенели цепы.\nИ ворочает дед\nНемолоченый край:\n«Постучи-ка, сосед,\nВыбивай каравай».\nИ под сильной рукой\nВылетает зерно.\nТут и солод с мукой,\nИ на свадьбу вино.\nЗа тяжелой сохой\nЭта доля дана.\nТучен колос сухой —\nБудет брага хмельна."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"На лазоревые ткани…\"", "content": "На лазоревые ткани*\nПролил пальцы багрянец.\nВ темной роще, по поляне,\nПлачет смехом бубенец.\nЗатуманились лощины,\nСеребром покрылся мох.\nЧерез прясла и овины\nКажет месяц белый рог.\nПо дороге лихо, бойко,\nРазвевая пенный пот,\nСкачет бешеная тройка\nНа поселок в хоровод.\nСмотрят девушки лукаво\nНа красавца сквозь плетень.\nПарень бравый, кучерявый\nЛомит шапку набекрень.\nЯрче розовой рубахи\nЗори вешние горят.\nПозолоченные бляхи\nС бубенцами говорят."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"На небесном синем блюде…\"", "content": "На небесном синем блюде*\nЖелтых туч медовый дым.\nГрезит ночь. Уснули люди.\nТолько я тоской томим.\nОблаками перекрещен,\nСладкий дым вдыхает бор.\nЗа кольцо небесных трещин\nТянет пальцы косогор.\nНа болоте крячет цапля,\nЧетко хлюпает вода,\nА из туч глядит, как капля,\nОдинокая звезда.\nЯ хотел бы в мутном дыме\nТой звездой поджечь леса\nИ погинуть вместе с ними,\nКак зарница — в небеса."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Греция*", "content": "Могучий Ахиллес* громил твердыни Трои.\nБлистательный Патрокл* сраженный умирал.\nА Гектор* меч о траву вытирал\nИ сыпал на врага цветущие левкои.\nНад прахом горестно слетались с плачем сои*,\nИ лунный серп сеть туник прорывал.\nУсталый Ахиллес на землю припадал,\nОн нес убитого в родимые покои.\nАх, Греция! мечта души моей!\nТы сказка нежная, но я к тебе нежней,\nНежней, чем к Гектору, герою, Андромаха*.\nВозьми свой меч. Будь Сербии сестрою*.\nНапомни миру сгибнувшую Трою,\nИ для вандалов пусть чернеют меч и плаха."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Польша*", "content": "Над Польшей облако кровавое повисло,\nИ капли красные сжигают города.\nНо светит в зареве былых веков звезда.\nПод розовой волной, вздымаясь, плачет Висла.\nВ кольце времен с одним оттенком смысла\nК весам войны подходят все года.\nИ победителю за стяг его труда\nСам враг кладет цветы на чашки коромысла.\nО Польша, светлый сон в сырой тюрьме Костюшки*,\nНевольница в осколках ореола.\nЯ вижу: твой Мицкевич заряжает пушки.\nТы мощною рукой сеть плена распорола.\nПускай горят родных краев опушки,\nНо слышен звон побед к молебствию костела."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Черемуха*", "content": "Черемуха душистая\nС весною расцвела\nИ ветки золотистые,\nЧто кудри, завила.\nКругом роса медвяная\nСползает по коре,\nПод нею зелень пряная\nСияет в серебре.\nА рядом, у проталинки,\nВ траве, между корней,\nБежит, струится маленький\nСеребряный ручей.\nЧеремуха душистая,\nРазвесившись, стоит,\nА зелень золотистая\nНа солнышке горит.\nРучей волной гремучею\nВсе ветки обдает\nИ вкрадчиво под кручею\nЕй песенки поет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я одену тебя побирушкой…\"", "content": "Я одену тебя побирушкой*,\nПодпояшу оструганным лыком.\nУпираяся толстою клюшкой,\nУходи ты к лесным повиликам.\nУ стогов из сухой боровины\nШьет русалка из листьев обновы.\nУ ней губы краснее малины,\nБрови черные круче подковы.\nТы скажи ей: «Я странник усталый,\nРавнодушный к житейским потерям».\nСкинь-покинь свой армяк полинялый,\nПроходи с нею к зарослям в терем.\nСоберутся русалки с цветами,\nЗаведут под гармони гулянку\nИ тебя по заре с петухами\nПоведут провожать на полянку.\nПобредешь ты, воспрянутый духом,\nБудешь зыкать прибаски* на цевне*\nИ навстречу горбатым старухам\nСкинешь шапку с поклоном деревне."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"О дитя, я долго плакал над судьбой твоей…\"", "content": "О дитя, я долго плакал над судьбой твоей*,\nС каждой ночью я тоскую все сильней, сильней…\nЗнаю, знаю, скоро, скоро, на закате дня,\nПонесут с могильным пеньем хоронить меня…\nТы увидишь из окошка белый саван мой,\nИ сожмется твое сердце от тоски немой…\nО дитя, я долго плакал с тайной теплых слов,\nИ застыли мои слезы в бисер жемчугов…\nИ связал я ожерелье для тебя из них,\nТы надень его на шею в память дней моих!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Побирушка*", "content": "Плачет девочка-малютка у окна больших хором,\nА в хоромах смех веселый так и льется серебром.\nПлачет девочка и стынет на ветру осенних гроз,\nИ ручонкою иззябшей вытирает капли слез.\nСо слезами она просит хлеба черствого кусок,\nОт обиды и волненья замирает голосок.\nНо в хоромах этот голос заглушает шум утех,\nИ стоит малютка, плачет под веселый, резвый смех."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Девичник*", "content": "Я надену красное монисто,\nСарафан запетлю синей рюшкой*.\nПозовите, девки, гармониста,\nПопрощайтесь с ласковой подружкой.\nМой жених, угрюмый и ревнивый,\nНе велит заглядывать на парней.\nБуду петь я птахой сиротливой,\nВы ж пляшите дробней и угарней.\nКак печальны девичьи потери,\nГрустно жить оплаканной невесте.\nУведет жених меня за двери,\nБудет спрашивать о девической чести.\nАх, подружки, стыдно и неловко:\nСердце робкое охватывает стужа.\nТяжело беседовать с золовкой,\nЛучше жить несчастной, да без мужа."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Город*", "content": "Храня завет родных поверий —\nПитать к греху стыдливый страх,\nБродил я в каменной пещере,\nКак искушаемый монах.\nКак муравьи кишели люди\nИз щелей выдолбленных глыб,\nИ, схилясь, двигались их груди,\nЧто чешуя скорузлых рыб.\nВ моей душе так было гулко\nВ пеленках камня и кремней.\nНа каждой ленте переулка\nСтонал коровий рев теней.\nДризжали дроги, словно стекла,\nВ лицо кнутом грозила даль,\nА небо хмурилось и блекло,\nКак бабья сношенная шаль.\nС улыбкой змейного грешенья\nДевичий смех меня манул,\nНо я хранил завет крещенья —\nПлевать с молитвой в сатану.\nКак об ножи стальной дорогой\nРвались на камнях сапоги,\nИ я услышал зык от Бога:\n«Забудь, что видел, и беги!»"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"У крыльца в худой логушке деготь…\"", "content": "У крыльца в худой логушке деготь*.\nСтруи черные расхлябились, как змейки.\nХодят куры черных змей потрогать\nИ в навозе чистят клюв свой клейкий.\nВ колымаге колкая засорень,\nБез колес, как лапы, смотрят оси.\nСтарый дед прямит на втулке шкворень*,\nСловно косу долбит на покосе.\nУ погребки с маткой поросята,\nРядом с замесью тухлявая лоханка.\nПод крылом на быльнице измятой\nЛовит вшей расхохленная канка*.\nПод горой на пойло скачет стадо.\nПлачут овцы с хлебистою жовкой.\nГолосят пастушки над оградой:\n«Гыть кыря!» — и щелкают веревкой."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Старухи*", "content": "Под окном балякают старухи.\nВязлый хрип их крошит тишину.\nС чурбака, как скатный бисер, мухи\nУлетают к лесу-шушуну.\nСмотрят бабки в черные дубровы,\nГде сверкают гашники* зарниц,\nПодтыкают пестрые поневы\nИ таращат веки без ресниц.\n«Быть дождю, — решают в пересуде, —\nНебо в куреве, как хмаровая близь.\nВедь недаром нонче на посуде\nПоявилась квасливая слизь,\nНе зазря прокисло по махоткам\nВ погребах парное молоко\nИ не так гагачится молодкам,\nВидно, дыхать бедным нелегко».\nГоворят старухи о пророке,\nЧто на небе гонит лошадей,\nА кругом в дымнистой заволоке\nВеет сырью звонистых дождей."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я странник убогий…\"", "content": "Я странник убогий*.\nС вечерней звездой\nПою я о Боге\nКасаткой степной.\nНа шелковом блюде\nОпада осин,\nПослухайте, люди,\nУхлюпы трясин.\nШирком в луговины,\nЦелуя сосну,\nПоют быстровины\nПро рай и весну.\nЯ, странник убогий,\nМолюсь в синеву.\nНа палой дороге\nЛожуся в траву.\nПокоюся сладко\nМеж росновых бус;\nНа сердце лампадка,\nА в сердце Исус."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Разбойник*", "content": "Стухнут звезды, стухнет месяц,\nСтихнет песня соловья,\nВ чернобылье перелесиц\nС кистенем засяду я.\nУ реки под косогором\nНе бросай, рыбак, блесну,\nПо дороге темным бором\nНе считай, купец, казну!\nРуки цепки, руки хватки,\nНе зазря зовусь ухват:\nЗагребу парчу и кадки,\nДорогой сниму халат.\nВ темной роще заряница\nЧешет елью прядь волос;\nВыручай меня, ножница*:\nРаздается стук колес.\nНе дознаться глупым людям,\nГде копил-хранил деньгу;\nЗахотеть — так все добудем\nТемной ночью на лугу!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Белая свитка и алый кушак…\"", "content": "Белая свитка и алый кушак*,\nРву я по грядкам зардевшийся мак.\nГромко звенит за селом хоровод,\nТам она, там она песни поет.\nПомню, как крикнула, шигая* в сруб:\n«Что же, красив ты, да сердцу не люб.\nКольца кудрей твоих ветрами жжет,\nГребень мой вострый другой бережет».\nЗнаю, чем чужд ей и чем я не мил:\nМеньше плясал я и меньше всех пил.\nКротко я с грустью стоял у стены:\nВсе они пели и были пьяны.\nСчастье его, что в нем меньше стыда,\nВ шею ей лезла его борода.\nСвившись с ним в жгучее пляски кольцо,\nБрызнула смехом она мне в лицо.\nБелая свитка и алый кушак,\nРву я по грядкам зардевшийся мак.\nМаком влюбленное сердце цветет…\nТолько не мне она песни поет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Плясунья*", "content": "Ты играй, гармонь, под трензель*,\nОтсыпай, плясунья, дробь!\nНа платке краснеет вензель,\nЗнай прищелкивай, не робь*!\nПарень бравый, синеглазый\nЗагляделся не на смех.\nВеселы твои проказы,\nЗарукавник — словно снег.\nУлыбаются старушки,\nПриседают старики.\nСмотрят с завистью подружки\nНа шелковы косники*.\nВеселись, пляши угарней,\nРазвевай кайму фаты.\nЗавтра вечером от парней\nПридут свахи и сваты."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Руси*", "content": "Тебе одной плету венок,\nЦветами сыплю стежку серую.\nО Русь, покойный уголок,\nТебя люблю, тебе и верую.\nГляжу в простор твоих полей,\nТы вся — далекая и близкая.\nСродни мне посвист журавлей\nИ не чужда тропинка склизкая.\nЦветет болотная купель,\nКуга* зовет к вечерне длительной,\nИ по кустам звенит капель\nРосы холодной и целительной.\nИ хоть сгоняет твой туман\nПоток ветров, крылато дующих,\nНо вся ты — смирна* и ливан*\nВолхвов, потайственно волхвующих."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Занеслися залетною пташкой…\"", "content": "Занеслися залетною пташкой*\nПанихидные вести к нам.\nРодина, черная монашка,\nЧитает псалмы по сынам.\nКрасные нити часослова*\nКровью окропили слова.\nЯ знаю — ты умереть готова,\nНо смерть твоя будет жива.\nВ церквушке* за тихой обедней\nВыну за тебя просфору,\nПомолюся за вздох последний\nИ слезу со щеки утру.\nА ты из светлого рая,\nВ ризах белее дня,\nПокрестися, как умирая,\nЗа то, что не любила меня."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Колдунья*", "content": "Косы растрепаны, страшная, белая,\nБегает, бегает, резвая, смелая.\nТемная ночь молчаливо пугается,\nШалями тучек луна закрывается.\nВетер-певун с завываньем кликуш\nМчится в лесную дремучую глушь.\nРоща грозится еловыми пиками,\nПрячутся совы с пугливыми криками.\nМашет колдунья руками костлявыми.\nЗвезды моргают из туч над дубравами.\nСерьгами змеи под космы привешены,\nКружится с вьюгою страшно и бешено.\nПляшет колдунья под звон сосняка.\nС черною дрожью плывут облака."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Поминки*", "content": "Заслонили ветлы сиротливо\nКосниками мертвые жилища.\nСловно снег, белеется коливо* —\nНа помин небесным птахам пища.\nТащат галки рис с могилок постный,\nВяжут нищие над сумками бечевки.\nПричитают матери и крёстны,\nГолосят невесты и золовки.\nПо камням, над толстым слоем пыли,\nВьется хмель, запутанный и клейкий.\nДлинный поп в худой епитрахили*\nПодбирает черные копейки.\nПод черед за скромным подаяньем\nИщут странницы отпетую могилу.\nИ поет дьячок за поминаньем:\n«Раб усопших, Господи, помилуй»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Дед*", "content": "Сухлым войлоком по стёжкам\nРазрыхлел в траве помет,\nУ гумен к репейным брошкам\nЛипнет муший хоровод.\nСтарый дед, согнувши спину,\nЧистит вытоптанный ток\nИ подонную мякину\nЗагребает в уголок.\nЩурясь к облачному глазу,\nПодсекает он лопух.\nРоет скрябкою по пазу\nОт дождей обходный круг.\nЧерепки в огне червонца.\nДед — как в жамковой слюде*,\nИ играет зайчик солнца\nВ рыжеватой бороде."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Наша вера не погасла…\"", "content": "Наша вера не погасла*,\nСвяты песни и псалмы.\nЛьется солнечное масло\nНа зеленые холмы.\nВерю, родина, и знаю,\nЧто легка твоя стопа,\nНе одна ведет нас к раю\nБогомольная тропа.\nВсе пути твои — в удаче,\nНо в одном лишь счастья нет:\nОн закован в белом плаче\nРазгадавших новый свет.\nТам настроены палаты\nИз церковных кирпичей;\nТе палаты — казематы\nДа железный звон цепей.\nНе ищи меня ты в Боге,\nНе зови любить и жить…\nЯ пойду по той дороге\nБуйну голову сложить."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Русалка под Новый год*", "content": "Ты не любишь меня, милый голубь,\nНе со мной ты воркуешь, с другою.\nАх, пойду я к реке под горою,\nКинусь с берега в черную прорубь.\nНе отыщет никто мои кости,\nЯ русалкой вернуся весною.\nПриведешь ты коня к водопою,\nИ коня напою я из горсти.\nЗапою я тебе втихомолку,\nКак живу я царевной, тоскую,\nЗаману я тебя, заколдую,\nУведу коня в струи за холку!\nОй, как терем стоит под водою —\nТам играют русалочки в жмурки,—\nИзо льда он, а окна-конурки\nВ сизых рамах горят под слюдою.\nНа постель я травы натаскаю,\nПоложу я тебя с собой рядом.\nБуду тешить тебя своим взглядом,\nЗацелую тебя, заласкаю!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не в моего ты Бога верила…\"", "content": "Не в моего ты Бога верила*,\nРоссия, родина моя!\nТы как колдунья дали мерила,\nИ был как пасынок твой я.\nБоец забыл отвагу смелую,\nПророк одрях и стал слепой.\nО, дай мне руку охладелую —\nИдти единою тропой.\nПойдем, пойдем, царевна сонная,\nК веселой вере и одной,\nГде светит радость испоконная\nНеопалимой купиной.\nНе клонь главы на грудь могутную\nИ не пугайся вещим сном.\nО, будь мне матерью напутною\nВ моем паденье роковом."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Закружилась пряжа снежистого льна…\"", "content": "Закружилась пряжа снежистого льна*,\nПанихидный вихорь плачет у окна.\nЗамело дорогу вьюжным рукавом,\nС этой панихидой век свой весь живем.\nПойте и рыдайте, ветры, на тропу,\nНечем нам на помин заплатить попу.\nСлушай мое сердце, бедный человек,\nНам за гробом грусти не слыхать вовек.\nКак помрем — без пенья, под ветряный звон\nПонесут нас в церковь на мирской канон.\nНекому поплакать, некому кадить,\nЕсть ли им охота даром приходить.\nТолько ветер резвый, озорник такой,\nЗапоет разлуку вместо упокой."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Скупились звезды в невидимом бредне…\"", "content": "Скупились звезды в невидимом бредне*,\nЖутко и страшно проснувшейся бредне.\nПьяно кружуся я в роще помятой,\nХочется звезды рукою помяти.\nБлестятся гусли веселого лада,\nВ озере пенистом моется лада.\nГруди упруги, как сочные дули,\nЛастится к вихрям, чтоб в кости ей дули.\nТает, как радуга, зорька вечерня,\nС тихою радостью в сердце вечерня."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Гаснут красные крылья заката…\"", "content": "Гаснут красные крылья заката*,\nТихо дремлют в тумане плетни.\nНе тоскуй, моя белая хата,\nЧто опять мы одни и одни.\nЧистит месяц в соломенной крыше\nОбоймённые синью рога.\nНе пошел я за ней и не вышел\nПровожать за глухие стога.\nЗнаю, годы тревогу заглушат.\nЭта боль, как и годы, пройдет.\nИ уста, и невинную душу\nДля другого она бережет.\nНе силен тот, кто радости просит,\nТолько гордые в силе живут.\nА другой изомнет и забросит,\nКак изъеденный сырью хомут.\nНе с тоски я судьбы поджидаю,\nБудет злобно крутить пороша&#769;.\nИ придет она к нашему краю\nОбогреть своего малыша.\nСнимет шубу и шали развяжет,\nПримостится со мной у огня…\nИ спокойно и ласково скажет,\nЧто ребенок похож на меня."}, {"poet_id": "esenin", "title": "На память Мише Мурашеву*", "content": "Сегодня синели лужи\nИ легкий шептал ветерок.\nЗнай, никому не нужен\nНеба зеленый песок.\nЖили и были мы в яви,\nВсюду везде одни.\nТы, как весну по дубраве,\nПьешь свои белые дни.\nЛюбишь ты, любишь, знаю,\nНежные души ласкать,\nНо не допустит нас к раю\nНаша земная печать.\nВечная даль перед нами,\nПуть наш задумчив и прост.\nДаст нам приют за холмами\nГрязью покрытый погост."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Дорогой дружище Миша…\"", "content": "Дорогой дружище Миша*,\nТы как вихрь*, а я как замять,\nСбереги под тихой крышей\nОбо мне любовь и память."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Нищий с паперти*", "content": "Глаза — как выцветший лопух,\nВ руках зажатые монеты.\nКогда-то славный был пастух,\nТеперь поет про многи лета.\nА вон старушка из угла,\nЧто слезы льет перед иконой,\nОна любовь его была\nИ пьяный сок в меже зеленой.\nНа свитках лет сухая пыль.\nБылого нет в заре куканьшей*.\nИ лишь обгрызанный костыль\nВ его руках звенит, как раньше.\nОна чужда ему теперь,\nЗабыла звонкую жалейку.\nИ как пойдет, спеша, за дверь,\nПодаст в ладонь ему копейку.\nОн не посмотрит ей в глаза,\nПри встрече глаз больнее станет,\nНо, покрестясь на образа,\nРабу по имени помянет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Месяц рогом облако бодает…\"", "content": "Месяц рогом облако бодает*,\nВ голубой купается пыли.\nВ эту ночь никто не отгадает,\nОтчего кричали журавли.\nВ эту ночь к зеленому затону\nПрибегла она из тростника.\nЗолотые космы по хитону\nРазметала белая рука.\nПрибегла, в ручей взглянула прыткий,\nОпустилась с болью на пенек.\nИ в глазах завяли маргаритки,\nКак болотный гаснет огонек.\nНа рассвете с вьющимся туманом\nУплыла и скрылася вдали…\nИ кивал ей месяц за курганом,\nВ голубой купался пыли."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Еще не высох дождь вчерашний…\"", "content": "Еще не высох дождь вчерашний* —\nВ траве зеленая вода!\nТоскуют брошенные пашни,\nИ вянет, вянет лебеда.\nБрожу по улицам и лужам,\nОсенний день пуглив и дик.\nИ в каждом встретившемся муже\nХочу постичь твой милый лик.\nТы все загадочней и краше\nГлядишь в неясные края.\nО, для тебя лишь счастье наше\nИ дружба верная моя.\nИ если смерть по Божьей воле\nСмежит глаза твои рукой,\nКлянусь, что тенью в чистом поле\nПойду за смертью и тобой."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"В зеленой церкви за горой…\"", "content": "В зеленой церкви за горой*,\nГде вербы четки уронили,\nЯ поминаю просфорой\nМладой весны младые были.\nА ты, склонившаяся ниц,\nПередо мной стоишь незримо,\nШелка опущенных ресниц\nКолышут крылья херувима.\nНе омрачен твой белый рок\nТвоей застывшею порою,\nВсе тот же розовый платок\nЗатянут смуглою рукою.\nВсе тот же вздох упруго жмет\nТвои надломленные плечи\nО том, кто за морем живет\nИ кто от родины далече.\nИ все тягуче память дня\nПеред пристойным ликом жизни.\nО, помолись и за меня,\nЗа бесприютного в отчизне."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Даль подернулась туманом…\"", "content": "Даль подернулась туманом*,\nЧешет тучи лунный гребень.\nКрасный вечер за куканом\nРасстелил кудрявый бредень.\nПод окном от скользких вётел\nПерепёльи звоны ветра.\nТихий сумрак, ангел теплый,\nНапоен нездешним светом.\nСон избы легко и ровно\nХлебным духом сеет притчи.\nНа сухой соломе в дровнях\nСлаще мёда пот мужичий.\nЧей-то мягкий лих за лесом,\nПахнет вишнями и мохом…\nДруг, товарищ и ровесник,\nПомолись коровьим вздохам."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Слушай, поганое сердце…\"", "content": "Слушай, поганое сердце*,\nСердце собачье мое.\nЯ на тебя, как на вора,\nСпрятал в руках лезвие.\nРано ли, поздно всажу я\nВ ребра холодную сталь.\nНет, не могу я стремиться\nВ вечную сгнившую даль.\nПусть поглупее болтают,\nЧто их загрызла мета;\nЕсли и есть что на свете —\nЭто одна пустота."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"В глазах пески зеленые…\"", "content": "В глазах пески зеленые*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;И облака.\nПо кружеву крапленому\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Скользит рука.\nТо близкая, то дальняя,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;И так всегда.\nСудьба ее печальная —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Моя беда."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Небо сметаной обмазано…\"", "content": "Небо сметаной обмазано*,\nМесяц как сырный кусок.\nТолько не с пищею связано\nСердце, больной уголок.\nХочется есть, да не этого,\nЧто так шуршит на зубу.\nЖду я веселого, светлого,\nКак молодую судьбу.\nЖгуче желания множат\nДушу больную мою,\nНо и на гроб мне положат\nС квасом крутую кутью."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Исус младенец*", "content": "Собрала Пречистая\nЖуравлей с синицами\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В храме:\n«Пойте, веселитеся\nИ за всех молитеся\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;С нами!»\nМолятся с поклонами\nЗа судьбу греховную,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;За нашу;\nА маленький Боженька,\nПодобравши ноженьки,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ест кашу.\nПодошла синица,\nБедовая птица,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Попросила:\n«Я Тебе, Боженька,\nПритомив ноженьки,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Молилась».\nЖуравль и скажи враз:\n«Тебе и кормить нас,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Коль создал».\nА Боженька наш\nПоделил им кашу\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;И отдал.\nВ золоченой хате\nСмотрит Божья Мати\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В небо.\nА сыночек маленький\nПросит на завалинке\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Хлеба.\nПозвала Пречистая\nЖуравлей с синицами,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Сказала:\n«Приносите, птицы,\nХлеба и пшеницы\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не мало».\nЗамешкались птицы —\nЖуравли, синицы —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Дождь прочат.\nА Боженька в хате\nВсе теребит Мати,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Есть хочет.\nВышла Богородица\nВ поле, за околицу,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Кличет.\nТолько ветер по полю,\nСловно кони, топает,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Свищет.\nБоженька Маленький\nПлакал на завалинке\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;От горя.\nПлакал, обливаясь…\nПрилетал тут аист\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Белоперый.\nВзял он осторожненько\nКрасным клювом Боженьку,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Умчался.\nИ Господь на елочке,\nВ аистовом гнездышке,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Качался.\nВорочалась к хате\nПречистая Мати —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Сына нету.\nСобрала котомку\nИ пошла сторонкой\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;По свету.\nШла, несла не мало,\nНаконец сыскала\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В лесочке:\nНа спине катается\nУ Белого аиста\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Сыночек.\nПозвала Пречистая\nЖуравлей с синицами,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Сказала:\n«На вечное время\nСобирайте семя\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не мало.\nА Белому аисту,\nЧто с Богом катается\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Меж веток,\nНосить на завалинки\nСинеглазых маленьких\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Деток»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"В багровом зареве закат шипуч и пенен…\"", "content": "В багровом зареве закат шипуч и пенен*,\nБерезки белые горят в своих венцах.\nПриветствует мой стих младых царевен\nИ кротость юную в их ласковых сердцах.\nГде тени бледные и горестные муки,\nОни тому, кто шел страдать за нас,\nПротягивают царственные руки,\nБлагословляя их к грядущей жизни час.\nНа ложе белом, в ярком блеске света,\nРыдает тот, чью жизнь хотят вернуть…\nИ вздрагивают стены лазарета\nОт жалости, что им сжимает грудь.\nВсе ближе тянет их рукой неодолимой\nТуда, где скорбь кладет печать на лбу.\nО, помолись, святая Магдалина,\nЗа их судьбу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Без шапки, с лыковой котомкой…\"", "content": "Без шапки, с лыковой котомкой*,\nСтирая пот свой, как елей*,\nБреду дубравною сторонкой\nПод тихий шелест тополей.\nИду, застегнутый веревкой,\nСажусь под копны на лужок.\nНа мне дырявая поддевка,\nА поводырь мой — подожок.\nПою я стих о светлом рае,\nДовольный мыслью, что живу,\nИ крохи сочные бросаю\nЛесным камашкам на траву.\nПо лопуху промяты стежки,\nВдали озерный купорос,\nЦепляюсь в клейкие сережки\nОбвисших до земли берез.\nИ по кустам межи соседней,\nПод возглашенья гулких сов,\nВнимаю, словно за обедней,\nМолебну птичьих голосов."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"День ушел, убавилась черта…\"", "content": "День ушел, убавилась черта*,\nЯ опять подвинулся к уходу.\nЛегким взмахом белого перста\nТайны лет я разрезаю воду.\nВ голубой струе моей судьбы\nНакипи холодной бьется пена,\nИ кладет печать немого плена\nСкладку новую у сморщенной губы.\nС каждым днем я становлюсь чужим\nИ себе, и жизнь кому велела.\nГде-то в поле чистом, у межи,\nОторвал я тень свою от тела.\nНеодетая она ушла,\nВзяв мои изогнутые плечи.\nГде-нибудь она теперь далече\nИ другого нежно обняла.\nМожет быть, склоняяся к нему,\nПро меня она совсем забыла\nИ, вперившись в призрачную тьму,\nСкладки губ и рта переменила.\nНо живет по звуку прежних лет,\nЧто, как эхо, бродит за горами.\nЯ целую синими губами\nЧерной тенью тиснутый портрет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Мечта*", "content": "В темной роще на зеленых елях\nЗолотятся листья вялых ив.\nВыхожу я на высокий берег,\nГде покойно плещется залив.\nДве луны, рога свои качая,\nЗамутили желтым дымом зыбь.\nГладь озер с травой не различая,\nТихо плачет на болоте выпь.\nВ этом голосе обкошенного луга\nСлышу я знакомый сердцу зов.\nТы зовешь меня, моя подруга,\nПогрустить у сонных берегов.\nМного лет я не был здесь и много\nВстреч веселых видел и разлук,\nНо всегда хранил в себе я строго\nНежный сгиб твоих туманных рук.\nТихий отрок, чувствующий кротко,\nГолубей целующий в уста, —\nТонкий стан с медлительной походкой\nЯ любил в тебе, моя мечта.\nЯ бродил по городам и селам,\nЯ искал тебя, где ты живешь,\nИ со смехом, резвым и веселым,\nЧасто ты меня манила в рожь.\nЗа оградой монастырской кроясь,\nЯ вошел однажды в белый храм:\nСинею водою солнце моясь,\nСвой орарь* мне кинуло к ногам.\nЯ стоял, как инок, в блеске алом,\nВдруг сдавила горло тишина…\nТы вошла под черным покрывалом\nИ, поникнув, стала у окна.\nС паперти под колокол гудящий\nТы сходила в благовоньи свеч.\nИ не мог я, ласково дрожащий,\nНе коснуться рук твоих и плеч.\nЯ хотел сказать тебе так много,\nЧто томило душу с ранних пор,\nНо дымилась тихая дорога\nВ незакатном полыме озер.\nТы взглянула тихо на долины,\nГде в траве ползла кудряво мгла…\nИ упали редкие седины\nС твоего увядшего чела…\nЧуть бледнели складки от одежды,\nИ, казалось в русле темных вод, —\nУходя, жевал мои надежды\nТвой беззубый, шамкающий рот.\nНо недолго душу холод мучил.\nКак крыло, прильнув к ее ногам,\nНовый короб чувства я навьючил\nИ пошел по новым берегам.\nБезо шва стянулась в сердце рана,\nСтрасть погасла, и любовь прошла.\nНо опять пришла ты из тумана\nИ была красива и светла.\nТы шепнула, заслонясь рукою:\n«Посмотри же, как я молода.\nЭто жизнь тебя пугала мною,\nЯ же вся как воздух и вода».\nВ голосах обкошенного луга\nСлышу я знакомый сердцу зов.\nТы зовешь меня, моя подруга,\nПогрустить у сонных берегов."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Синее небо, цветная дуга…\"", "content": "Синее небо, цветная дуга*,\nТихо степные бегут берега,\nТянется дым, у малиновых сел\nСвадьба ворон облегла частокол.\nСнова я вижу знакомый обрыв\nС красною глиной и сучьями ив,\nГрезит над озером рыжий овес,\nПахнет ромашкой и медом от ос.\nКрай мой! Любимая Русь и Мордва!\nПритчею мглы ты, как прежде, жива.\nНежно под трепетом ангельских крыл\nЗвонят кресты безымянных могил.\nМногих ты, родина, ликом своим\nЖгла и томила по шахтам сырым.\nМного мечтает их, сильных и злых,\nВыкусить ягоды персей твоих.\nТолько я верю: не выжить тому,\nКто разлюбил твой острог и тюрьму…\nВечная правда и гомон лесов\nРадуют душу под звон кандалов."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Пушистый звон и руга…\"", "content": "Пушистый звон и руга*,\nИ камень под крестом.\nСтегает злая вьюга\nРасщелканным кнутом.\nШаманит лес-кудесник\nПро черную судьбу.\nЛежишь ты, мой ровесник,\nВ нетесаном гробу.\nПусть снова финский ножик\nКровавит свой клинок,\nТебя не потревожит\nНи пеший, ни ездок.\nИ только с перелесиц\nСквозь облачный тулуп\nСлезу обронит месяц\nНа мой завьялый* труп."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Снег, словно мед ноздреватый…\"", "content": "Снег, словно мед ноздреватый*,\nЛег под прямой частокол.\nЛижет теленок горбатый\nВечера красный подол.\nТихо. От хлебного духа\nСнится кому-то апрель.\nКашляет бабка-старуха,\nГрудью склонясь на кудель.\nРыжеволосый внучонок\nЩупает в книжке листы.\nСтан его гибок и тонок,\nРуки белей бересты.\nВыпала бабке удача,\nТолько одно невдомек:\nПлохо решает задачи\nВыпитый ветром умок.\nС глазу ль, с немилого ль взора\nЧасто она под удой\nПоит его с наговором\nПреполовенской водой*.\nИ за глухие поклоны\nС лика упавших седин\nПишет им числа с иконы\nБожий слуга — Дамаскин*."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"К теплому свету, на отчий порог…\"", "content": "К теплому свету, на отчий порог*,\nТянет меня твой задумчивый вздох.\nЖдут на крылечке там бабка и дед\nРезвого внука подсолнечных лет.\nСтроен и бел, как березка, их внук,\nС медом волосьев и бархатом рук.\nТолько, о друг, по глазам голубым —\nЖизнь его в мире пригрезилась им.\nШлет им лучистую радость во мглу\nСветлая дева в иконном углу.\nС тихой улыбкой на тонких губах\nДержит их внука она на руках."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Есть светлая радость под сенью кустов…\"", "content": "Есть светлая радость под сенью кустов*\nПоплакать о прошлом родных берегов\nИ, первую проседь лаская на лбу,\nС приятною болью пенять на судьбу.\nНи друга, ни думы о бабьих губах\nНе зреет в ее тихомудрых словах,\nНо есть в ней, как вера, живая мечта\nК незримому свету приблизить уста.\nМы любим в ней вечер, над речкой овес,—\nИ отроков резвых с медынью волос.\nСтряхая с бровей своих призрачный дым,\nНам сладко о тайнах рассказывать им.\nЕсть нежная кротость, присев на порог,\nМолиться закату и лику дорог.\nВ обсыпанных рощах, на сжатых полях\nГрустит наша дума об отрочьих днях.\nЗа отчею сказкой, за звоном стропил\nНесет ее шорох неведомых крыл…\nНо крепко в равнинах ковыльных лугов\nПокоится правда родительских снов."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не от холода рябинушка дрожит…\"", "content": "Не от холода рябинушка дрожит*,\nНе от ветра море синее кипит.\nНапоили землю радостью снега,\nСнятся деду иорданские брега.\nВидит в долах он озера да кусты,\nЧрез озера перекинуты мосты.\nКак по мостику, кудряв и желторус,\nБродит отрок, сын Иосифа, Исус.\nОт восхода до заката в хмаре вод\nКличет утиц он и рыбешек зовет:\n«Вы сходитесь ко мне, твари, за корму,\nНаучите меня разуму-уму».\nКак по бережку, меж вымоин и гор,\nТихо льется их беседа-разговор.\nМелка рыбешка, сплеснувшись на песок,\nПодает ли свой подводный голосок:\n«Уж ты, чадо, мило дитятко, Христос,\nМы пришли к тебе с поклоном на допрос.\nТы иди учись в пустынях да лесах;\nНаша тайна отразилась в небесах»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Заря над полем — как красный тын…\"", "content": "Заря над полем — как красный тын*.\nПлывет на тучке превечный сын.\nВот вышла бабка кормить цыплят.\nГорит на небе святой оклад.\n— Здорово, внучек!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;— Здорово, свет!\n— Зайди в избушку.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;— А дома ль дед?\n— Он чинит невод ловить ершей.\n— А много ль деду от роду дней?\n— Уж скоро девять десятков зим.—\nИ вспорхнул внучек, как белый дым.\nС душою деда поплыл в туман,\nГде зреет полдень незримых стран."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Небо ли такое белое…\"", "content": "Небо ли такое белое*\nИли солью выцвела вода?\nТы поешь, и песня оголтелая\nБреговые вяжет повода.\nСиним жерновом развеяны и смолоты\nВодяные зерна на муку.\nГолубой простор и золото\nОпоясали твою тоску.\nНе встревожен ласкою угрюмою\nЗагорелый взмах твоей руки.\nВсе равно — Архангельском иль Умбою*\nПроплывать тебе на Соловки.\nВсе равно под стоптанною палубой\nВидишь ты погорбившийся скит.\nПодпевает тебе жалоба\nОб изгибах тамошних ракит.\nТак и хочется под песню свеситься\nНад водою, спихивая день…\nНо спокойно светит вместо месяца\nОтразившийся на облаке тюлень."}, {"poet_id": "esenin", "title": "О родина!*", "content": "О родина, о новый\nС златою крышей кров,\nТруби, мычи коровой,\nРеви телком громов.\nБрожу по синим селам,\nТакая благодать.\nОтчаянный, веселый,\nНо весь в тебя я, мать.\nВ училище разгула\nКрепил я плоть и ум.\nС березового гула\nРастет твой вешний шум.\nЛюблю твои пороки,\nИ пьянство, и разбой,\nИ утром на востоке\nТерять себя звездой.\nИ всю тебя, как знаю,\nХочу измять и взять,\nИ горько проклинаю\nЗа то, что ты мне мать."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Свищет ветер под крутым забором…\"", "content": "Свищет ветер под крутым забором*,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Прячется в траву.\nЗнаю я, что пьяницей и вором\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Век свой доживу.\nТонет день за красными холмами,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Кличет на межу.\nНе один я в этом свете шляюсь,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не один брожу.\nРазмахнулось поле русских пашен,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;То трава, то снег.\nВсе равно, литвин я иль чувашин,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Крест мой как у всех.\nВерю я, как ликам чудотворным,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В мой потайный час\nОн придет бродягой подзаборным,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Нерушимый Спас.\nНо, быть может, в синих клочьях дыма\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Тайноводных рек\nЯ пройду его с улыбкой пьяной мимо,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не узнав навек.\nНе блеснет слеза в моих ресницах,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не вспугнет мечту.\nТолько радость синей голубицей\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Канет в темноту.\nИ опять, как раньше, с дикой злостью\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Запоет тоска…\nПусть хоть ветер на моем погосте\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Пляшет трепака."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Заметает пурга белый путь…\"", "content": "Заметает пурга*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Белый путь,\nХочет в мягких снегах\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Потонуть.\nВетер резвый уснул\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На пути;\nНи проехать в лесу,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ни пройти.\nЗабежала коляда*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На село,\nВ руки белые взяла\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Помело.\nГей вы, нелюди-люди,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Народ,\nВыходите с дороги\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Вперед!\nИспугалась пурга\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На снегах,\nПобежала скорей\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На луга.\nВетер тоже спросонок\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Вскочил\nДа и шапку с кудрей\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Уронил.\nУтром ворон к березыньке\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Стук…\nИ повесил ту шапку\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На сук."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Сельский часослов*", "content": "О солнце, солнце,\nЗолотое, опущенное в мир ведро,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Зачерпни мою душу!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Вынь из кладезя мук\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Страны моей.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Каждый день,\nУхватившись за цепь лучей твоих,\nКарабкаюсь я в небо.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Каждый вечер\nСрываюсь и падаю в пасть заката.\nТяжко и горько мне…\nКровью поют уста…\nСнеги, белые снеги —\nПокров моей родины —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Рвут на части.\nНа кресте висит\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ее тело,\nГолени дорог и холмов\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Перебиты…\nВолком воет от запада\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ветер…\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ночь, как ворон,\nТочит клюв на глаза-озёра.\nИ доскою надкрестною\nПрибита к горе заря:\nИСУС НАЗАРЯНИН\nЦАРЬ\nИУДЕЙСКИЙ\nО месяц, месяц!\nРыжая шапка моего деда,\nЗакинутая озорным внуком на сук облака,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Спади на землю…\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Прикрой глаза мои!\nГде ты…\nГде моя родина?\nЛыками содрала твои дороги\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Буря,\nСиним языком вылизал снег твой —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Твою белую шерсть —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Ветер…\nИ лежишь ты, как овца,\nДрыгая ногами в небо,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Путая небо с яслями,\nПутая звезды\nС овсом золотистым.\nО, путай, путай!\nПутай все, что видишь…\nНе отрекусь принять тебя даже с солнцем,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Похожим на свинью…\nНе испугаюсь просунутого пятачка его\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;В частокол\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Души моей.\nТайна твоя велика есть.\nГибель твоя миру купель\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Предвечная.\nО красная вечерняя заря!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Прости мне крик мой.\nПрости, что спутал я твою Медведицу\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;С черпаком водовоза.\nПастухи пустыни —\nЧто мы знаем?..\nТолько ведь приходское училище\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Я кончил,\nТолько знаю Библию да сказки,\nТолько знаю, что поет овес при ветре…\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Да еще\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;По праздникам\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Играть в гармошку.\nНо постиг я…\nВерю, что погибнуть лучше,\nЧем остаться\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;С содранною\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Кожей.\nГибни, край мой!\nГибни, Русь моя,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Начертательница\nТретьего*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Завета.\nО звезды, звезды,\nВосковые тонкие свечи,\nКапающие красным воском\nНа молитвенник зари,\nСклонитесь ниже!\nНагните пламя свое,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Чтобы мог я,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Привстав на цыпочки,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Погасить его.\nОн не понял, кто зажег вас,\nО какой я пропел вам\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Смерти.\nРадуйся,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Земля!\nДеве твоей Руси\nНовое возвестил я\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Рождение.\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Сына тебе\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Родит она…\nИмя ему —\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Израмистил*.\nПой и шуми, Волга!\nВ синие ясли твои опрокинет она\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Младенца.\nНе говорите мне,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Что это\nВ полном круге\nБудет всходить\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Луна…\nЭто он!\nЭто он\nИз чрева Неба\nБудет высовывать\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Голову…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"И небо и земля все те же…\"", "content": "И небо и земля все те же*,\nВсе в те же воды я гляжусь,\nНо вздох твой ледовитый реже,\nЛожноклассическая* Русь.\nНе огражу мой тихий кров\nОт радости над умираньем,\nНо жаль мне, жаль отдать страданью\nЕзекиильский глас ветров*.\nШуми, шуми, реви сильней,\nСвирепствуй, океан мятежный,\nИ в солнца золотые мрежи*\nСгоняй сребристых окуней."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не стану никакую я девушку ласкать…\"", "content": "Не стану никакую*\nЯ девушку ласкать.\nАх, лишь одну люблю я,\nЗабыв любовь земную,\nНа небе Божью Мать.\nВ себе я мыслить волен,\nВ душе поет весна.\nАх, часто в келье темной\nЯ звал ее с иконы\nК себе на ложе сна.\nИ в час, как полночь било,\nВ веселый ночи мрак\nОна как тень сходила\nИ в рот сосцы струила\nМладенцу на руках.\nИ, сев со мною рядом,\nОна шептала мне:\n«Смирись, моя услада,\nМы встретимся у сада\nВ небесной стороне»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Акростих*", "content": "Радость, как плотвица быстрая,\nЮрко светит и в воде.\nРуки могут церковь выстроить\nИ кукушке и звезде.\nКайся нивам и черемухам,—\nУ живущих нет грехов.\nИз удачи зыбы промаха\nВоют только на коров.\nНе зови себя разбойником,\nЕсли ж чист, так падай в грязь.\nВерь — теленку из подойника\nУлыбается карась."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"В час, когда ночь воткнет…\"", "content": "В час, когда ночь воткнет*\nЛуну на черный палец,—\nАх, о ком? Ах, кому поет\nПро любовь соловей-мерзавец?\nРазве можно теперь любить,\nКогда в сердце стирают зверя?\nМы идем, мы идем продолбить\nНовые двери.\nК черту чувства. Слова в навоз,\nТолько образ и мощь порыва!\nЧто нам солнце? Весь звездный обоз —\nЗолотая струя коллектива.\nЧто нам Индия? Что Толстой?\nЭтот ветер что был, что не был.\nНынче мужик простой\nПялится ширьше неба."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Вот такой, какой есть…\"", "content": "Вот такой, какой есть*,\nНикому ни в чем не уважу,\nЗолотою плету я песнь,\nА лицо иногда в сажу.\nГоворят, что я большевик.\nДа, я рад зауздать землю.\nО, какой богомаз мои лик\nНачертил, грозовице внемля?\nПусть Америка, Лондон пусть…\nРазве воды текут обратно?\nЭто пляшет российская грусть,\nНа солнце смывая пятна."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ветры, ветры, о снежные ветры…\"", "content": "Ветры, ветры, о снежные ветры*,\nЗаметите мою прошлую жизнь.\nЯ хочу быть отроком светлым\nИль цветком с луговой межи.\nЯ хочу под гудок пастуший\nУмереть для себя и для всех.\nКолокольчики звездные в уши\nНасыпает вечерний снег.\nХороша бестуманная трель его,\nКогда топит он боль в пурге.\nЯ хотел бы стоять, как дерево,\nПри дороге на одной ноге.\nЯ хотел бы под конские храпы\nОбниматься с соседним кустом.\nПодымайте ж вы, лунные лапы,\nМою грусть в небеса ведром."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Прощание с Мариенгофом*", "content": "Есть в дружбе счастье оголтелое\nИ судорога буйных чувств —\nОгонь растапливает тело,\nКак стеариновую свечу.\nВозлюбленный мой! дай мне руки —\nЯ по-иному не привык, —\nХочу омыть их в час разлуки\nЯ желтой пеной головы.\nАх, Толя, Толя, ты ли, ты ли,\nВ который миг, в который раз —\nОпять, как молоко, застыли\nКруги недвижущихся глаз.\nПрощай, прощай. В пожарах лунных\nДождусь ли радостного дня?\nСреди прославленных и юных\nТы был всех лучше для меня.\nВ такой-то срок, в таком-то годе\nМы встретимся, быть может, вновь…\nМне страшно, — ведь душа проходит*,\nКак молодость и как любовь.\nДругой в тебе меня заглушит.\nНе потому ли — в лад речам —\nМои рыдающие уши,\nКак весла, плещут по плечам?\nПрощай, прощай. В пожарах лунных\nНе зреть мне радостного дня,\nНо все ж средь трепетных и юных\nТы был всех лучше для меня."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Грубым дается радость…\"", "content": "Грубым дается радость*,\nНежным дается печаль.\nМне ничего не надо,\nМне никого не жаль.\nЖаль мне себя немного,\nЖалко бездомных собак.\nЭта прямая дорога\nМеня привела в кабак.\nЧто ж вы ругаетесь, дьяволы?\nИль я не сын страны?\nКаждый из нас закладывал\nЗа рюмку свои штаны.\nМутно гляжу на окна,\nВ сердце тоска и зной.\nКатится, в солнце измокнув,\nУлица передо мной.\nА на улице мальчик сопливый.\nВоздух поджарен и сух.\nМальчик такой счастливый\nИ ковыряет в носу.\nКовыряй, ковыряй, мой милый,\nСуй туда палец весь,\nТолько вот с эфтой силой\nВ душу свою не лезь.\nЯ уж готов… Я робкий…\nГлянь на бутылок рать!\nЯ собираю пробки —\nДушу мою затыкать."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Папиросники*", "content": "Улицы печальные,\nСугробы да мороз.\nСорванцы отчаянные\nС лотками папирос.\nГрязных улиц странники\nВ забаве злой игры,\nВсе они — карманники,\nВеселые воры.\nТех площадь — на Никитской,\nА этих — на Тверской.\nСтоят с тоскливым свистом\nОни там день-деньской.\nСнуют по всем притонам\nИ, улучив досуг,\nЧитают Пинкертона\nЗа кружкой пива вслух.\nПускай от пива горько,\nОни без пива — вдрызг.\nВсе бредят Нью-Йорком,\nВсех тянет в Сан-Франциск.\nПотом опять печально\nВыходят на мороз\nСорванцы отчаянные\nС лотками папирос."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Издатель славный! В этой книге…\"", "content": "Издатель славный! В этой книге*\nЯ новым чувствам предаюсь,\nУчусь постигнуть в каждом миге\nКоммуной вздыбленную Русь.\nПускай о многом неумело\nШептал бумаге карандаш,\nДуша спросонок хрипло пела,\nНе понимая праздник наш.\nНо ты видением поэта\nПрочтешь не в буквах, а в другом,\nЧто в той стране, где власть Советов,\nНе пишут старым языком.\nИ, разбирая опыт смелый,\nМеня насмешке не предашь,—\nЛишь потому так неумело\nШептал бумаге карандаш."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Форма", "content": "Цветы на подоконнике,\nЦветы, цветы.\nИграют на гармонике,\nВедь слышишь ты?\nИграют на гармонике,\nНу что же в том?\nМне нравятся две родинки\nНа лбу крутом.\nВедь ты такая нежная,\nА я так груб.\nЦелую так небрежно я\nКалину губ.\nКуда ты рвешься, шалая?\nПобудь, побудь…\nПостой, душа усталая,\nЗабудь, забудь.\nОна такая дурочка,\nКак те и та…\nВот потому Снегурочка\nВсегда мечта."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Народная*", "content": "Ехал барин из Рязани,\nПолтораста рублей сани.\nСемисотенный конь\nС раззолоченной дугой.\nУж я эту дугу\nЗаложить не могу.\nЗаложить не могу\nНи недругу, ни врагу.\nКак поеду на Губань,\nСоберу я разну рвань.\nСоберу я разну рвань:\n— Собирайте, братцы, дань.\nТолько рвани нынче нет —\nПо-другому сделан свет.\nИ поет гармоница,\nЧто исчезла вольница.\nРуки врозь.\nВожжи брось.\nТакая досада.\nТани нет. Тани нет,\nА мне ее надо."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Памяти Брюсова*", "content": "Мы умираем,\nСходим в тишь и грусть,\nНо знаю я —\nНас не забудет Русь.\nЛюбили девушек,\nЛюбили женщин мы\nИ ели хлеб\nИз нищенской сумы.\nНо не любили мы\nПродажных торгашей.\nПланета, милая, —\nКатись, гуляй и пей.\nМы рифмы старые\nРаз сорок повторим.\nПускать сумеем\nГоголя и дым.\nНо все же были мы\nВсегда одни.\nМой милый друг,\nНе сетуй, не кляни!\nВот умер Брюсов,\nНо помрем и мы,—\nНе выпросить нам дней\nИз нищенской сумы.\nНо крепко вцапались\nМы в нищую суму.\nВалерий Яклевич!\nМир праху твоему!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Заря Востока\"", "content": "Так грустно на земле,\nКак будто бы в квартире,\nВ которой год не мыли, не мели.\nКакую-то хреновину в сем мире\nБольшевики нарочно завели.\nИз книг мелькает лермонтовский парус,\nА в голове паршивый сэр Керзон*.\n«Мне скучно, бес!»*\n«Что делать, Фауст?»\nТаков предел вам, значит, положен.\nИрония! Вези меня! Вези!\nРязанским мужиком прищуривая око,\nКуда ни заверни — все сходятся стези\nВ редакции «Зари Востока».\nПриятно видеть вас, товарищ Лившиц*,\nКак в озеро, смотреть вам в добрые глаза,\nНо, в гранки мокрые вцепившись,\nЗасекретарился у вас Кара-Мурза*.\nИ Ахобадзе*…! Други, будьте глухи,\nНе приходите в трепет, ни в восторг,—\nФинансовый маэстро Лопатухин*\nПускается со мной за строчки в торг.\nПодохнуть можно от незримой скуки.\nВ бумажном озере навек бы утонуть!\nМне вместо Карпов* видятся все щуки,\nЗубами рыбьими тревожа мозг и грудь.\nПоэт! Поэт!\nНужны нам деньги. Да!\nТо туфли лопнули, то истрепалась шляпа,\nХотя б за книжку тысчу дал Вирап*,\nНо разве тысячу сдерешь с Вирапа.\nВержбицкий* Коля!\nТоже друг хороший,—\nОтдашь стихи, а он их в самый зад,\nПод объявления, где тресты да галоши,\nКак будто я галошам друг и брат.\nНе обольщаюсь звоном сих регалий,\nНе отдаюсь ни славе, ни тщете,\nВ душе застрял обиженный Бен-Гали*\nС неизлечимой дыркой в животе.\nДождусь ли дня и радостного срока,\nПоправятся ль мои печальные дела?\nТы восхитительна, «Заря Востока*»,\nНо «Западной» ты лучше бы была."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Воспоминание*", "content": "Теперь октябрь не тот,\nНе тот октябрь теперь.\nВ стране, где свищет непогода,\nРевел и выл\nОктябрь, как зверь,\nОктябрь семнадцатого года.\nЯ помню жуткий\nСнежный день.\nЕго я видел мутным взглядом.\nЖелезная витала тень\n«Над омраченным Петроградом*».\nУже все чуяли грозу.\nУже все знали что-то.\nЗнали,\nЧто не напрасно, знать, везут\nСолдаты черепах из стали.\nРассыпались…\nУселись в ряд…\nУ публики дрожат поджилки…\nИ кто-то вдруг сорвал плакат\nСо стен трусливой учредилки.\nИ началось…\nМетнулись взоры,\nВойной гражданскою горя,\nИ дымом пушечным с «Авроры»\nВзошла железная заря.\nСвершилась участь роковая,\nИ над страной под вопли «матов»\nВзметнулась надпись огневая:\n«Совет Рабочих Депутатов»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Льву Повицкому*", "content": "Старинный друг!\nТебя я вижу вновь\nЧрез долгую и хладную\nРазлуку.\nСжимаю я\nМне дорогую руку\nИ говорю, как прежде,\nПро любовь.\nМне любо на тебя\nСмотреть.\nВзгрустни\nИ приласкай немного.\nУже я не такой,\nКак впредь —\nБушуйный,\nГордый недотрога.\nПеребесились мы,\nЧего скрывать?\nУж я не я…\nА ты ли это, ты ли?\nПо берегам\nМорская гладь —\nКак лошадь\nЗагнанная, в мыле.\nТеперь влюблен\nВ кого-то я,\nЛюблю и тщетно\nПризываю,\nНо все же\nТочкой корабля\nК земле любимой\nПриплываю."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Цветы*", "content": "Цветы мне говорят прощай,\nГоловками кивая низко.\nТы больше не увидишь близко\nРодное поле, отчий край.\nЛюбимые! Ну что ж, ну что ж!\nЯ видел вас и видел землю,\nИ эту гробовую дрожь\nКак ласку новую приемлю.\nВесенний вечер. Синий час.\nНу как же не любить мне вас,\nКак не любить мне вас, цветы?\nЯ с вами выпил бы на «ты».\nШуми, левкой и резеда.\nС моей душой стряслась беда.\nС душой моей стряслась беда.\nШуми, левкой и резеда.\nАх, колокольчик! твой ли пыл\nМне в душу песней позвонил\nИ рассказал, что васильки\nОчей любимых далеки.\nНе пой! Не пой мне! Пощади.\nИ так огонь горит в груди.\nОна пришла, как к рифме «вновь»\nНеразлучимая любовь.\nЦветы мои! Не всякий мог\nУзнать, что сердцем я продрог,\nНе всякий этот холод в нем\nМог растопить своим огнем.\nНе всякий, длани кто простер,\nПоймать сумеет долю злую.\nКак бабочка — я на костер\nЛечу и огненность целую.\nЯ не люблю цветы с кустов,\nНе называю их цветами.\nХоть прикасаюсь к ним устами,\nНо не найду к ним нежных слов.\nЯ только тот люблю цветок,\nКоторый врос корнями в землю.\nЕго люблю я и приемлю,\nКак северный наш василек.\nИ на рябине есть цветы,\nЦветы — предшественники ягод,\nОни на землю градом лягут,\nБагрец свергая с высоты.\nОни не те, что на земле.\nЦветы рябин другое дело.\nОни как жизнь, как наше тело,\nДелимое в предвечной мгле.\nЛюбовь моя! Прости, прости.\nНичто не обошел я мимо.\nНо мне милее на пути,\nЧто для меня неповторимо.\nНеповторимы ты и я.\nПомрем — за нас придут другие.\nНо это все же не такие —\nУж я не твой, ты не моя.\nЦветы, скажите мне прощай,\nГоловками кивая низко,\nЧто не увидеть больше близко\nЕе лицо, любимый край.\nНу что ж! пускай не увидать.\nЯ поражен другим цветеньем\nИ потому словесным пеньем\nЗемную буду славить гладь.\nА люди разве не цветы?\nО милая, почувствуй ты,\nЗдесь не пустынные слова.\nКак стебель тулово качая,\nА эта разве голова\nТебе не роза золотая?\nЦветы людей и в солнь и в стыть\nУмеют ползать и ходить.\nЯ видел, как цветы ходили,\nИ сердцем стал с тех пор добрей,\nКогда узнал, что в этом мире\nТо дело было в октябре.\nЦветы сражалися друг с другом,\nИ красный цвет был всех бойчей.\nИх больше падало под вьюгой,\nНо все же мощностью упругой\nОни сразили палачей.\nОктябрь! Октябрь!\nМне страшно жаль\nТе красные цветы, что пали.\nГоловку розы режет сталь,\nНо все же не боюсь я стали.\nЦветы ходячие земли!\nОни и сталь сразят почище,\nИз стали пустят корабли,\nИз стали сделают жилища.\nИ потому, что я постиг,\nЧто мир мне не монашья схима,\nЯ ласково влагаю в стих,\nЧто все на свете повторимо.\nИ потому, что я пою,\nПою и вовсе не впустую,\nЯ милой голову мою\nОтдам, как розу золотую."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Батум*", "content": "Корабли плывут\nВ Константинополь.\nПоезда уходят на Москву.\nОт людского шума ль\nИль от скопа ль\nКаждый день я чувствую\nТоску.\nДалеко я,\nДалеко заброшен,\nДаже ближе\nКажется луна.\nПригоршнями водяных горошин\nПлещет черноморская\nВолна.\nКаждый день\nЯ прихожу на пристань,\nПровожаю всех,\nКого не жаль,\nИ гляжу все тягостней\nИ пристальней\nВ очарованную даль.\nМожет быть, из Гавра\nИль Марселя\nПриплывет\nЛуиза иль Жаннет,\nО которых помню я\nДоселе,\nНо которых\nВовсе — нет.\nЗапах моря в привкус\nДымно-горький.\nМожет быть,\nМисс Митчел\nИли Клод\nОбо мне вспомянут\nВ Нью-Йорке,\nПрочитав сей вещи перевод.\nВсе мы ищем\nВ этом мире буром\nНас зовущие\nНезримые следы.\nНе с того ль,\nКак лампы с абажуром,\nСветятся медузы из воды?\nОттого\nПри встрече иностранки\nЯ под скрипы\nШхун и кораблей\nСлышу голос\nПлачущей шарманки\nИль далекий\nОкрик журавлей.\nНе она ли это?\nНе она ли?\nНу да разве в жизни\nРазберешь?\nЕсли вот сейчас ее\nДогнали\nИ умчали\nБрюки клеш.\nКаждый день\nЯ прихожу на пристань,\nПровожаю всех,\nКого не жаль,\nИ гляжу все тягостней\nИ пристальней\nВ очарованную даль.\nА другие здесь*\nЖивут иначе.\nИ недаром ночью\nСлышен свист,—\nЭто значит,\nС ловкостью собачьей\nПробирается контрабандист.\nПограничник не боится\nБыстри.\nНе уйдет подмеченный им\nВраг,\nОттого так часто\nСлышен выстрел\nНа морских, соленых\nБерегах.\nНо живуч враг,\nКак ни вздынь его,\nПотому синеет\nВесь Батум.\nДаже море кажется мне\nИндиго*\nПод бульварный\nСмех и шум.\nА смеяться есть чему\nПричина.\nВедь не так уж много\nВ мире див.\nХодит полоумный\nСтаричина,\nПетуха на темень посадив.\nСам смеясь,\nЯ вновь иду на пристань,\nПровожаю всех,\nКого не жаль,\nИ гляжу все тягостней\nИ пристальней\nВ очарованную даль."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Капитан Земли*", "content": "Еще никто\nНе управлял планетой,\nИ никому\nНе пелась песнь моя.\nЛишь только он\nС рукой своей воздетой\nСказал, что мир —\nЕдиная семья.\nНе обольщен я\nГимнами герою,\nНе трепещу\nКровопроводом жил.\nЯ счастлив тем,\nЧто сумрачной порою\nОдними чувствами\nЯ с ним дышал\nИ жил.\nНе то что мы,\nКоторым все так\nБлизко,—\nВпадают в диво\nИ слоны,\nКак скромный мальчик\nИз Симбирска\nСтал рулевым\nСвоей страны.\nСредь рева волн\nВ своей расчистке,\nСлегка суров\nИ нежно мил,\nОн много мыслил\nПо-марксистски,\nСовсем по-ленински\nТворил.\nНет!\nЭто не разгулье Стеньки!\nНе пугачевский\nБунт и трон!\nОн никого не ставил\nК стенке.\nВсе делал\nЛишь людской закон.\nОн в разуме,\nОтваги полный,\nЛишь только прилегал\nК рулю,\nЧтобы об мыс\nДробились волны,\nПростор давая\nКораблю.\nОн — рулевой\nИ капитан.\nСтрашны ль с ним\nШквальные откосы?\nВедь, собранная\nС разных стран,\nВся партия его —\nМатросы.\nНе трусь,\nКто к морю не привык:\nОни за лучшие\nОбеты\nЗажгут,\nСойдя на материк,\nПутеводительные светы.\nТогда поэт\nДругой судьбы,\nИ уж не я,\nА он меж вами\nСпоет вам песни\nВ честь борьбы\nДругими,\nНовыми словами.\nОн скажет:\n«Только тот пловец,\nКто, закалив\nВ бореньях душу,\nОткрыл для мира наконец\nНикем не виданную\nСушу»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "1 мая*", "content": "Есть музыка, стихи и танцы,\nЕсть ложь и лесть…\nПускай меня бранят за стансы* —\nВ них правда есть.\nЯ видел праздник, праздник мая —\nИ поражен.\nГотов был сгибнуть, обнимая\nВсех дев и жен.\nКуда пойдешь, кому расскажешь\nНа чье-то «хны»,\nЧто в солнечной купались пряже\nБалаханы*?\nНу как тут в сердце гимн не высечь,\nНе впасть как в дрожь?\nГуляли, пели сорок тысяч\nИ пили тож.\nСтихи! стихи! Не очень лефте!*\nПростей! Простей!\nМы пили за здоровье нефти\nИ за гостей.\nИ, первый мой бокал вздымая,\nОдним кивком\nЯ выпил в этот праздник мая\nЗа Совнарком.\nВторой бокал, чтоб так, не очень\nВдрезину лечь,\nЯ выпил гордо за рабочих\nПод чью-то речь.\nИ третий мой бокал я выпил,\nКак некий хан,\nЗа то, чтоб не сгибалась в хрипе\nСудьба крестьян.\nПей, сердце! Только не в упор ты,\nЧтоб жизнь губя…\nВот потому я пил четвертый\nЛишь за себя."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Неуютная жидкая лунность…\"", "content": "Неуютная жидкая лунность*\nИ тоска бесконечных равнин,—\nВот что видел я в резвую юность,\nЧто, любя, проклинал не один.\nПо дорогам усохшие вербы\nИ тележная песня колес…\nНи за что не хотел я теперь бы,\nЧтоб мне слушать ее привелось.\nРавнодушен я стал к лачугам,\nИ очажный огонь мне не мил.\nДаже яблонь весеннюю вьюгу\nЯ за бедность полей разлюбил.\nМне теперь по душе иное…\nИ в чахоточном свете луны\nЧерез каменное и стальное\nВижу мощь я родной стороны.\nПолевая Россия! Довольно\nВолочиться сохой по полям!\nНищету твою видеть больно\nИ березам и тополям.\nЯ не знаю, что будет со мною…\nМожет, в новую жизнь не гожусь,\nНо и все же хочу я стальною\nВидеть бедную, нищую Русь.\nИ, внимая моторному лаю\nВ сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,\nНи за что я теперь не желаю\nСлушать песню тележных колес."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я помню, любимая, помню…\"", "content": "Я помню, любимая, помню*\nСиянье твоих волос…\nНе радостно и не легко мне\nПокинуть тебя привелось.\nЯ помню осенние ночи,\nБерезовый шорох теней…\nПусть дни тогда были короче,\nЛуна нам светила длинней.\nЯ помню, ты мне говорила:\n«Пройдут голубые года,\nИ ты позабудешь, мой милый,\nС другою меня навсегда».\nСегодня цветущая липа\nНапомнила чувствам опять,\nКак нежно тогда я сыпал\nЦветы на кудрявую прядь.\nИ сердце, остыть не готовясь\nИ грустно другую любя,\nКак будто любимую повесть\nС другой вспоминает тебя."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я иду долиной. На затылке кепи…\"", "content": "Я иду долиной. На затылке кепи*,\nВ лайковой перчатке* смуглая рука.\nДалеко сияют розовые степи,\nШироко синеет тихая река.\nЯ — беспечный парень. Ничего не надо.\nТолько б слушать песни — сердцем подпевать,\nТолько бы струилась легкая прохлада,\nТолько б не сгибалась молодая стать.\nВыйду за дорогу, выйду под откосы —\nСколько там нарядных мужиков и баб!\nЧто-то шепчут грабли, что-то свищут косы…\n«Эй, поэт, послушай, слаб ты иль не слаб?\nНа земле милее. Полно плавать в небо.\nКак ты любишь долы, так бы труд любил.\nТы ли деревенским, ты ль крестьянским не был?\nРазмахнись косою, покажи свой пыл».\nАх, перо — не грабли, ах, коса — не ручка,—\nНо косой выводят строчки хоть куда.\nПод весенним солнцем, под весенней тучкой\nИх читают люди всякие года.\nК черту я снимаю свой костюм английский.\nЧто же, дайте косу, я вам покажу —\nЯ ли вам не свойский, я ли вам не близкий,\nПамятью деревни я ль не дорожу?\nНипочем мне ямы, нипочем мне кочки.\nХорошо косою в утренний туман\nВыводить по долам травяные строчки,\nЧтобы их читали лошадь и баран.\nВ этих строчках — песня, в этих строчках — слово.\nПотому и рад я в думах ни о ком,\nЧто читать их может каждая корова,\nОтдавая плату теплым молоком."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Тихий ветер. Вечер сине-хмурый…\"", "content": "Тихий ветер. Вечер сине-хмурый*.\nЯ смотрю широкими глазами.\nВ Персии такие ж точно куры,\nКак у нас в соломенной Рязани.\nТот же месяц, только чуть пошире,\nЧуть желтее и с другого края.\nМы с тобою любим в этом мире\nОдинаково со всеми, дорогая.\nНочи теплые, — не в воле я, не в силах,\nНе могу не прославлять, не петь их.\nТак же девушки здесь обнимают милых\nДо вторых до петухов, до третьих.\nАх, любовь! Она ведь всем знакома,\nЭто чувство знают даже кошки,\nТолько я с отчизной и без дома\nОт нее сбираю скромно крошки.\nСчастья нет. Но горевать не буду —\nЕсть везде родные сердцу куры,\nДля меня рассеяны повсюду\nМолодые чувственные дуры.\nС ними я все радости приемлю\nИ для них лишь говорю стихами:\nОттого, знать, люди любят землю,\nЧто она пропахла петухами."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Море голосов воробьиных…\"", "content": "Море голосов воробьиных*.\nНочь, а как будто ясно.\nТак ведь всегда прекрасно.\nНочь, а как будто ясно,\nИ на устах невинных\nМоре голосов воробьиных.\nАх, у луны такое*, —\nСветит — хоть кинься в воду.\nЯ не хочу покоя\nВ синюю эту погоду.\nАх, у луны такое, —\nСветит — хоть кинься в воду.\nМилая, ты ли? та ли?\nЭти уста не устали.\nЭти уста, как в струях,\nЖизнь утолят в поцелуях.\nМилая, ты ли? та ли?\nРозы ль мне то нашептали?\nСам я не знаю, что будет.\nБлизко, а, может, гдей-то\nПлачет веселая флейта.\nВ тихом вечернем гуде\nЧту я за лилии груди.\nПлачет веселая флейта,\nСам я не знаю, что будет."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Плачет метель, как цыганская скрипка…\"", "content": "Плачет метель, как цыганская скрипка*.\nМилая девушка, злая улыбка,\nЯ ль не робею от синего взгляда?\nМного мне нужно и много не надо.\nТак мы далеки и так не схожи —\nТы молодая, а я все прожил.\nЮношам счастье, а мне лишь память\nСнежною ночью в лихую замять.\nЯ не заласкан — буря мне скрипка.\nСердце метелит твоя улыбка."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ах, метель такая, просто черт возьми!..\"", "content": "Ах, метель такая, просто черт возьми!*\nЗабивает крышу белыми гвоздьми.\nТолько мне не страшно, и в моей судьбе\nНепутевым сердцем я прибит к тебе."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Снежная равнина, белая луна…\"", "content": "Снежная равнина, белая луна*,\nСаваном покрыта наша сторона.\nИ березы в белом плачут по лесам.\nКто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Клен ты мой опавший, клен заледенелый…\"", "content": "Клен ты мой опавший, клен заледенелый*,\nЧто стоишь нагнувшись под метелью белой?\nИли что увидел? Или что услышал?\nСловно за деревню погулять ты вышел.\nИ, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,\nУтонул в сугробе, приморозил ногу.\nАх, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,\nНе дойду до дома с дружеской попойки.\nТам вон встретил вербу, там сосну приметил,\nРаспевал им песни под метель о лете.\nСам себе казался я таким же кленом,\nТолько не опавшим, а вовсю зеленым.\nИ, утратив скромность, одуревши в доску,\nКак жену чужую, обнимал березку."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Какая ночь! Я не могу…\"", "content": "Какая ночь! Я не могу*…\nНе спится мне. Такая лунность!\nЕще как будто берегу\nВ душе утраченную юность.\nПодруга охладевших лет,\nНе называй игру любовью.\nПусть лучше этот лунный свет\nКо мне струится к изголовью.\nПусть искаженные черты\nОн обрисовывает смело, —\nВедь разлюбить не сможешь ты,\nКак полюбить ты не сумела.\nЛюбить лишь можно только раз.\nВот оттого ты мне чужая,\nЧто липы тщетно манят нас,\nВ сугробы ноги погружая.\nВедь знаю я и знаешь ты,\nЧто в этот отсвет лунный, синий\nНа этих липах не цветы —\nНа этих липах снег да иней.\nЧто отлюбили мы давно,\nТы — не меня, а я — другую,\nИ нам обоим все равно\nИграть в любовь недорогую.\nНо все ж ласкай и обнимай\nВ лукавой страсти поцелуя,\nПусть сердцу вечно снится май\nИ та, что навсегда люблю я."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не гляди на меня с упреком…\"", "content": "Не гляди на меня с упреком*,\nЯ презренья к тебе не таю,\nНо люблю я твой взор с поволокой\nИ лукавую кротость твою.\nДа, ты кажешься мне распростертой,\nИ, пожалуй, увидеть я рад,\nКак лиса, притворившись мертвой,\nЛовит воронов и воронят.\nНу и что же, лови, я не струшу,\nТолько как бы твой пыл не погас,—\nНа мою охладевшую душу\nНатыкались такие не раз.\nНе тебя я люблю, дорогая,\nТы — лишь отзвук, лишь только тень.\nМне в лице твоем снится другая,\nУ которой глаза — голубень.\nПусть она и не выглядит кроткой\nИ, пожалуй, на вид холодна,\nНо она величавой походкой\nВсколыхнула мне душу до дна.\nВот такую едва ль отуманишь,\nИ не хочешь пойти, да пойдешь,\nНу, а ты даже в сердце не вранишь\nНапоенную ласкою ложь.\nНо и все же, тебя презирая,\nЯ смущенно откроюсь навек:\nЕсли б не было ада и рая,\nИх бы выдумал сам человек."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Ты меня не любишь, не жалеешь…\"", "content": "Ты меня не любишь, не жалеешь*,\nРазве я немного не красив?\nНе смотря в лицо, от страсти млеешь,\nМне на плечи руки опустив.\nМолодая, с чувственным оскалом,\nЯ с тобой не нежен и не груб.\nРасскажи мне, скольких ты ласкала?\nСколько рук ты помнишь? Сколько губ?\nЗнаю я — они прошли, как тени,\nНе коснувшись твоего огня,\nМногим ты садилась на колени,\nА теперь сидишь вот у меня.\nПусть твои полузакрыты очи,\nИ ты думаешь о ком-нибудь другом,\nЯ ведь сам люблю тебя не очень,\nУтопая в дальнем дорогом.\nЭтот пыл не называй судьбою,\nЛегкодумна вспыльчивая связь,—\nКак случайно встретился с тобою,\nУлыбнусь, спокойно разойдясь.\nДа и ты пойдешь своей дорогой\nРаспылять безрадостные дни,\nТолько нецелованных не трогай,\nТолько негоревших не мани.\nИ когда с другим по переулку\nТы пройдешь, болтая про любовь,\nМожет быть, я выйду на прогулку,\nИ с тобою встретимся мы вновь.\nОтвернув к другому ближе плечи\nИ немного наклонившись вниз,\nТы мне скажешь тихо: «Добрый вечер…»\nЯ отвечу: «Добрый вечер, miss».\nИ ничто души не потревожит,\nИ ничто ее не бросит в дрожь, —\nКто любил, уж тот любить не может,\nКто сгорел, того не подожжешь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Может, поздно, может, слишком рано…\"", "content": "Может, поздно, может, слишком рано*,\nИ о чем не думал много лет,\nПоходить я стал на Дон-Жуана,\nКак заправский ветреный поэт.\nЧто случилось? Что со мною сталось?\nКаждый день я у других колен.\nКаждый день к себе теряю жалость,\nНе смиряясь с горечью измен.\nЯ всегда хотел, чтоб сердце меньше\nБилось в чувствах нежных и простых,\nЧто ж ищу в очах я этих женщин —\nЛегкодумных, лживых и пустых?\nУдержи меня, мое презренье,\nЯ всегда отмечен был тобой.\nНа душе холодное кипенье\nИ сирени шелест голубой.\nНа душе — лимонный свет заката,\nИ все то же слышно сквозь туман, —\nЗа свободу в чувствах есть расплата,\nПринимай же вызов, Дон-Жуан!\nИ, спокойно вызов принимая,\nВижу я, что мне одно и то ж —\nЧтить метель за синий цветень мая,\nЗвать любовью чувственную дрожь.\nТак случилось, так со мною сталось,\nИ с того у многих я колен,\nЧтобы вечно счастье улыбалось,\nНе смиряясь с горечью измен."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Кто я? Что я? Только лишь мечтатель…\"", "content": "Кто я? Что я? Только лишь мечтатель*,\nПерстень счастья ищущий во мгле,\nЭту жизнь живу я словно кстати,\nЗаодно с другими на земле.\nИ с тобой целуюсь по привычке,\nПотому что многих целовал,\nИ, как будто зажигая спички,\nГоворю любовные слова.\n«Дорогая», «милая», «навеки»,\nА в уме всегда одно и то ж,\nЕсли тронуть страсти в человеке,\nТо, конечно, правды не найдешь.\nОттого душе моей не жестко\nНи желать, ни требовать огня,\nТы, моя ходячая березка,\nСоздана для многих и меня.\nНо, всегда ища себе родную\nИ томясь в неласковом плену,\nЯ тебя нисколько не ревную,\nЯ тебя нисколько не кляну.\nКто я? Что я? Только лишь мечтатель,\nСинь очей утративший во мгле,\nИ тебя любил я только кстати,\nЗаодно с другими на земле."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"До свиданья, друг мой, до свиданья…\"", "content": "До свиданья, друг мой, до свиданья*.\nМилый мой, ты у меня в груди.\nПредназначенное расставанье\nОбещает встречу впереди.\nДо свиданья, друг мой, без руки, без слова,\nНе грусти и не печаль бровей, —\nВ этой жизни умирать не ново,\nНо и жить, конечно, не новей."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Стихи на случай. Частушки", "content": "«Пророк» мой кончен, слава Богу*.\nМне надоело уж писать.\nТеперь я буду понемногу\nСвои ошибки разбирать."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Перо не быльница…\"", "content": "Перо не быльница*,\nНо в нем есть звон.\nСлужи, чернильница,\nЛесной канон.\nО мати вечная,\nСвятой покров.\nЛюбовь заречная —\nБез слов."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Любовь Столица, Любовь Столица…\"", "content": "Любовь Столица, Любовь Столица*,\nО ком я думал, о ком гадал.\nОна как демон, она как львица,—\nНо лик невинен и зорьно ал."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Частушки*", "content": "Я сидела на песке\nУ моста высокова.\nНету лучше из стихов\nАлександра Блокова.\nСделала свистулечку\nИз ореха грецкого.\nВеселее нет и звонче\nПесен Городецкого.\nНеспокойная была,\nНеспокой оставила.\nУспокоили стихи\nКузмина Михаила.\nШел с Орехова туман,\nТеперь идет из Зуева.\nЯ люблю стихи в лаптях\nМиколая Клюева.\nДуют ветры от реки,\nДуют от околицы.\nЕсть и ситец и парча\nУ Любови Столицы.\nЗаливается в углу\nТаракан, как пеночка.\nНе подумай, что растешь,\nТаня Ефименочка*.\nАх, сыпь, ах, жарь,\nМаяковский — бездарь.*\nРожа краской питана,\nОбокрал Уитмана.*\nПляшет Брюсов по Тверской\nНе мышом, а крысиной*.\nДяди, дяди, я большой,\nСкоро буду с лысиной.\nОх, батюшки, ох-ох-ох,\nЕсть поэт Мариенгоф.\nМного кушал, много пил,\nБез подштанников ходил.\nКвас сухарный, квас янтарный,\nБочка старо-новая.\nУ Васятки у Каменского\nГолова дубовая."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не надо радости всем ласкостям дешевым…\"", "content": "Не надо радости всем ласкостям дешевым*,\nЯ счастлив тем, что выпил с Мурашевым."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не стихов златая пена…\"", "content": "Не стихов златая пена*\nИ не Стенькина молва, —\nПониковская Елена\nТонко вяжет кружева.\nЛес в них закутался,\nЯ — запутался."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Как должна рекомендоваться Марина*", "content": "Скажу вам речь не плоскую,\nВ ней все слова важны:\nМариной Ивановскою\nВы звать меня должны.\nМеня легко обрамите:\nЯ маленький портрет.\nСейчас учусь я грамоте,\nИ скоро мне шесть лет.\nГлазенки мои карие\nИ щечки не плохи.\nАх, иногда в ударе я\nМогу читать стихи.\nПеро мое не славится,\nПодчас пишу не в лад,\nНо больше всего нравится\nМне кушать «шыколат»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Если будешь писать так же…\"", "content": "Если будешь*\nПисать так же,\nПомирай лучше\nСейчас же!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"За все, что минуло…\"", "content": "За все,*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;что минуло,*—\nЦелую в губы\nСокола милого."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Эх, жизнь моя…\"", "content": "Эх, жизнь моя*,\nУлыбка девичья.\nЗа Гольдшмита* пьем\nИ за Галькевича*.\nБудет пуст стакан,\nКак и жизнь пуста.\nПрижимай, Муран*,\nСвой бокал к устам."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Милая Пераскева…\"", "content": "Милая Пераскева*,\nВедь Вы не Ева!\nВсякие штуки бросьте,\nЛюбите Костю.\nДружбой к Вам нежной осенен,\nОстаюсь — Сергей Есенин.\nP.S.\nПьем всякую штуку.\nЖму Вашу руку."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Клавдии Александровне Любимовой*", "content": "Из всякого сердца вынется\nКакой-нибудь да привет.\nДа здравствует именинница\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;На много лет!\nЯ знаю Вас очень недавно,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Клавдия Александровна,\nНо жить Вам — богатеть,\nКунеть да — мохнатеть!\nК следующему году —\nПрибавок к роду.\nА через два годы, —\nДетей, как ягоды."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Калитка моя бревенчатая…\"", "content": "Калитка моя*\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Бревенчатая.\nДевки, бабы\nПоют о весне.\nПрыгает грач\nНад пашнею.\nПроклинайте вы все\nДолю вчерашнюю.\nДовольно гнуть\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Спины.\nЯ встретился с ней\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;У овина.\nГоворил ей словами\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;О своей судьбе.\nУмирающая деревня,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Вечная память тебе."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Никогда я не забуду ночи…\"", "content": "Никогда я не забуду ночи*,\nВаш прищур, цилиндр мой и диван.\nИ как в вас телячьи пучил очи\nВсем знакомый Ванька и Иван*.\nНикогда над жизнью не грустите,\nУ нее корявых много лап,\nИ меня, пожалуйста, простите\nЗа ночной приблудный пьяный храп."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Пускай я порою от спирта вымок…\"", "content": "Пускай я порою от спирта вымок*,\nПусть сердце слабеет, тускнеют очи,\nНо, Гурвич! взглянувши на этот снимок,\nТы вспомни меня и «Бакинский рабочий».\nНе знаю, мой праздник иль худший день их,\nМы часто друг друга по-сучьи лаем,\nНо если бы Фришберг* давал всем денег,\nТогда бы газета была нам раем."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Самые лучшие минуты…\"", "content": "Самые лучшие минуты*\nБыли у милой Анюты.\nЕе взоры, как синие дверцы,\nВ них любовь моя,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;в них и сердце."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Милый Вова, здорово…\"", "content": "Милый Вова*,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Здорово.\nУ меня не плохая\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;«Жись»,\nНо если ты не женился,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;То не женись."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Пил я водку, пил я виски…\"", "content": "Пил я водку, пил я виски*,\nТолько жаль, без вас, Быстрицкий.\nНам не нужно адов, раев,\nТолько б Валя жил Катаев.\nПотому нам близок Саша,\nЧто судьба его как наша."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"И так всегда. За пьяною пирушкой…\"", "content": "И так всегда. За пьяною пирушкой*,\nКогда свершается всех дней круговорот,\nЛюбой из нас, приподнимая кружку,\nВ нее слезу нечаянно прольет.\nМы все устали. Да, устали очень.\nИ потому наш голос за тобой —\nЗа васильковые, смеющиеся очи\nНад недовольною и глупою судьбой."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Отрывки. Неоконченное", "content": "Ты на молитву мне ответь*,\nВ которой я тебя прошу.\nЯ буду песни тебе петь,\nТебя в стихах провозглашу."}, {"poet_id": "esenin", "title": "И. Д. Рудинскому по поводу посещения им нашей школы 17 ноября 1911 г.*", "content": "Вы к нам явилися, как солнце\nСреди тумана серых туч,\nИ, заглянув в души моей оконце,\nСвой бросили животворящий луч.\nТот луч согрел во мне остывшие…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Кто скажет и откроет мне…\"", "content": "Кто скажет и откроет мне*,\nКакую тайну в тишине\nХранят растения немые\nИ где следы творенья рук?\nУжели все дела святые\nУжели всемогущий звук\nЖивого слова сотворил?"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Холодней, чем у сколотой проруби…\"", "content": "Холодней, чем у сколотой проруби*,\nПоджидаешь ты томного дня.\nПроклевали глаза твои — голуби\nНепрощенным укором меня."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не пора ль перед новым Посемьем…\"", "content": "Не пора ль перед новым Посемьем*\nОтплеснуться вам, слова, от Каялы*.\nПодымайтесь малиновым граем,\nСполыхните сухояловый омеж*,\nСкряньте настно белесые обжи*,\nОборатуйте кодолом Карну*.\nЧто шумит, что звенит за курганом,\nЧто от нудыша мутит осоку*?\nРаспевает в лесу лунь-птица,\nПричитает над тихим Доном.\nНе заря оседлала вечер\nАксамитником* алым, расшитым,\nНе туман во степи белеет\nНад сукроем* холмов сохатых —\nОторочилось синее небо*,\nОск‹л›обляет облако зубы.\nК‹а›к сидит под ольхой дорога,\nНатирает зеленые скулы,\nЧешет пуп человеческим шагом…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"При луне хороша одна…\"", "content": "При луне хороша одна*,\nПри солнце зовет другая.\nНе пойму я, с какого вина\nЗахмелела душа молодая?"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Вот они, толстые ляжки…\"", "content": "Вот они, толстые ляжки*\nЭтой похабной стены.\nЗдесь по ночам монашки\nСнимают с Христа штаны."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Возлюбленную злобу настежь…\"", "content": "Возлюбленную злобу настежь* —\nИ в улицы душ прекрасного зверя.\nКрестами убийств крестят вас те же,\nКто кликал раньше с другого берега…\nГоворю: идите во имя меня\nПод это благословенье!\nИрод — нет лучше имени —\nА я ваш Ирод, славяне."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Не жалею вязи дней прошедших…\"", "content": "Не жалею вязи дней прошедших*,\nЧто прошло, то больше не придет.\nИ луна, как солнце сумасшедших,\nТихо ляжет в голубую водь…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Синий день. День такой синий*", "content": "Ты ведь видишь, что ночь хорошая,\nНет ни холода, ни тепла.\nТак зачем же под лунной порошею\nВ эту ночь ты совсем не спала?\nНе спала почему? Скажи мне,\nЯ все [вынесу], все перенесу [переживу].\nИ хоть месяцем желтым выжну\nНепосеянную полосу.\nВесне зима есть,\nДа, зима!\nТы ее ведь видела, любимая, сама.\nБереза, как в метель с зеленым рукавом,\nХотя печалится, но не по мне живом.\nСкажи же, милая, когда она печалится?\nКругом весна, и жизнь моя кончается.\nНо к гробу уходя и смерть приняв постель\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;древесную метель.\nВот потому всегда, когда мой глаз остер,\nМне душу греет так рябиновый костер,\nНо все пройдет навек, как этот жар в груди,\nБереза милая, постой, не уходи.\nСани. Сани. Конский бег.\nПоле. Петухи да ветер.\nПолюбил я русский снег\nТем, что чист и светел.\nСам я русский и далек,\nНикогда не скрою:\nТа звезда, что дал мне рок,\nПропадет со мною.\nНочь проходит. Свет потух.\nЗа окном поет петух.\nИ зачем в такую рань\nОн поет — дурак и дрянь?\nНо коль есть в том смысл и знак,\nЯ такой, как он, дурак.\nНебо хмурое. Небо сурится.\nК голосам я привычен и глух.\nЛишь тебя только, доброй курицы,\nЯ желаю, далекий петух.\nНам ведь нечего делать и надо ли?\nСдохну я, только ты не ложись.\nУ моей, я хотел бы, падали\nПроцветала куриная жизнь.\nТы ведь видишь, что небо серое\nТак и виснет и липнет к очам.\nТы прости, что я в Бога не верую —\nЯ молюсь ему по ночам.\nТак мне нужно. И нужно молиться.\nИ, желая чужого тепла,\nЧтоб душа, как бескрылая птица,\nОт земли улететь не могла."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Буря воет, буря злится…\"", "content": "Буря воет, буря злится*,\n&#903; &#903; &#903;\nИз-за туч луна, как птица,\nПроскользнуть крылом стремится,\nОсвещая рыхлый снег.\n&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\nСтрашно хочется подраться\nС пьяным тополем в саду.\n&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\n…дверь откроешь на крыльцо,\nБуря жесткой горстью снега\nСаданет тебе в лицо.\n&#903; &#903; &#903;\n&#903; &#903; &#903;\nНу, да разве мне расстаться\nС этой негой и теплом.\nС недопитой рюмкой рома\nПобеседуем вдвоем."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Коллективное", "content": "Сквозь туман кровавый смерти,\nЧрез страданье и печаль\nМы провидим, — верьте, верьте —\nЗолотую высь и даль.\nВсех, кто был вчера обижен,\nОбойден лихой судьбой,\nС дымных фабрик, черных хижин\nМы скликаем в светлый бой.\nПусть последней будет данью\nНаша жизнь и тяжкий труд.\nВерьте, верьте, там за гранью\nЗори новые цветут.\nСпите, любимые братья,\nСнова родная земля\nНеколебимые рати\nДвижет под стены Кремля.\nНовые в мире зачатья,\nЗарево красных зарниц…\nСпите, любимые братья,\nВ свете нетленных гробниц.\nСолнце златою печатью\nСтражей стоит у ворот…\nСпите, любимые братья,\nМимо вас движется ратью\nК зорям вселенским народ.\nСойди с креста, народ распятый,\nПреобразись, проклятый враг,\nТебе грозит судьба расплатой\nЗа каждый твой неверный шаг.\nВ бою последнем нет пощады,\nНо там, за гранями побед,\nМы вас принять в объятья рады,\nПростив неволю долгих лет.\nРеви, земля, последней бурей,\nСзывай на бой, скликай на пир.\nПусть светит новый день в лазури,\nПреображая старый мир."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Комментарии", "content": "Вы, девушки здоровые,\nБерите метелочки дворовые…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "* * *", "content": "Какая тяжесть!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Тяжесть!\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Тяжесть!\nКак будто в головы\nРазлука наливает медь\nТебе и мне.\nО, эти головы,\nО, черная и золотая.\nВ тот вечер ветреное небо\nИ над тобой,\nИ надо мной\nПодобно ворону летало.\nНадолго ли?\nО, нет.\nПо мостовым, как дикие степные кони,\nПроскачет рыжая вода.\nЕще быстрей и легкокрылей\nБегут по кручам дни.\nЛишь самый лучший всадник\nНи разу не ослабит повода.\nНо все же страшно:\nВсякое бывало,\nМеняли друга на подругу,\nСжимали недруга в объятьях,\nСлучалось, что поэт\nИз громкой стихотворной славы\nШил женщине сверкающее платье…\nА вдруг —\nПо возвращеньи\nВ твоей руке моя захолодает\nИ оборвется встречный поцелуй!\nТак обрывает на гитаре\nХмельной цыган струну.\nЗдесь все неведомо:\nТакой народ,\nТакая сторона.\n«Не страшно знать, что и душа проходит,\nКак лучшая, как всякая любовь…\nЧто голос смерти над постелью бродит:\nСебя, себя люби и славословь…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Стихи на случай", "content": "Когда закат пивною жижей вспенен\nИ денег нету больше ни шиша,\nМой милый друг, полна моя душа\nЛюбви к тебе, пленительный Есенин.\nСонет, как жизнь, суров и неизменен,\nНельзя прожить, сонетов не пиша.\nИ наша жизнь тепла и хороша,\nИ груз души, как бремя звезд — бесценен.\nНам не поверили в пивной в кредит,\nНо этот вздор нам вовсе не вредит.\nДоверье… Пиво… Жалкие игрушки.\nСам Пушкин нас благословляет днесь:\nСергей и Валентин и Эдуард — вы здесь?\n— Мы здесь! — Привет. Я с вами вечно."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Отрывки. Неоконченное", "content": "Телец\nГолос\nЕсенин\n[Мариенгоф]\n1. Золо [вор] [голос]\n2. Красят стену\n3. Утро в монастыре\n4. Смывают\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Голос"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Коллективное", "content": "Сквозь туман кровавой смерти,\nЧрез страданья и печаль\nМы пробьемся, знайте, верьте,\nВ золотую высь и даль.\nВсех, кто был вчера обижен,\nОбойден лихой судьбой,\nС дымных фабрик, черных хижин\nМы скликаем в светлый бой.\nПусть последней будет данью\nНаша жизнь и тяжкий труд,\nВсе мы знаем: там, за гранью,\nЗори новые цветут.\nСпите, любимые братья,\nСнова родная земля\nНеколебимые рати\nДвижет под стены Кремля\nНовое в мире зачатье\nВ зареве красных зарниц.\nСпите, любимые братья,\nВ славе нетленных гробниц.\nСолнце златою печатью\nСтражем стоит у ворот.\nСпите, любимые братья,\nМимо вас двинется ратью\nК зорям вселенским народ.\nСойди с креста, народ распятый,\nПреобразись, рабочих рать.\nВрагу грозит судьба расплаты,\nГрозит насилье покарать.\nВ бою последнем нет пощады,\nНо там, за гранями побед,\nМы всех принять в объятья рады,\nПростив неволю долгих лет.\nРеви, земля, последней бурей,\nСзывай на бой, скликай на пир,\nПусть светит новый день в лазури,\nПреображая старый мир."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Приложения", "content": "Щука в рака вцепилась* —\nНа нем кататься училась."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Есть в селе-то у нас барин…\"", "content": "Есть в селе-то у нас барин*\nПо фамилии Кулак,\nПопечитель нашей школы,\nПо прозванию дурак."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Милый друг, не рыдай…\"", "content": "Милый друг, не рыдай,*\nНе роняй слез из глаз\nИ душой не страдай:\nБлизок счастья тот час…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Белогривый поп Гаврила…\"", "content": "Белогривый поп Гаврила*\nМотьку в зубы целовал.\nПопадья его бранила,\nА он, леший, приставал…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я слыхал про вас премного…\"", "content": "Я слыхал про вас премного*,\nУжаснулся от того,\nВы жену забыли скоро,\nДа, я знаю кой-чего!\nВы совсем ее забыли,\nПерестав ее любить.\nА какой вы прежде были,\nПерестаньте так-то жить?\nВы, играя в карты страшно,\nПроиграетесь ужасно,\nИ костюм, жилет прекрасный\nПолетят тогда в кабак."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Прощай Зарайск! Я уезжаю!..\"", "content": "Прощай, Зарайск! Я уезжаю!*\nУвидел я твою красу.\nИ в памяти своей надолго сохраню\nТвоих друзей, поля, Осетр-реку."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Гуси*", "content": "Бай, бай, детка,\nСпи, спи крепко.\nПошли, гуси, вон, вон,\nДетка любит сон, сон…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Сардановский с Сергеем Есениным…\"", "content": "Сардановский с Сергеем Есениным*,\nТут же Рович Костюшка ухватистый\nПо ту сторону в луг овесененный\nБез ладьи вышли на берег скатистый.\n&#8195;То не легкие кречеты к небу вспарили,\n&#8195;Улетая от душного, пыльного поля,\n&#8195;На второй день Казанской Оку переплыли\n&#8195;Рабы Божии Костя, Сережа и Коля.\nКогда придет к нам радость, слава ли,\nМы не должны забыть тот день,\nКак чрез реку Оку мы плавали,\nКогда не… еще олень."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Упоенье — яд отравы…\"", "content": "Упоенье — яд отравы*,\nНе живи среди людей,\nНе меняй свои забавы\nНа красу бесцветных дней.\nВсе пройдет, и жизни холод\nСердце чуткое сожмет,\nВсе, чем жил, когда был молод,\nГлупой шуткой назовет.\nБерегись дыханья розы,\nНе тревожь ее кусты.\nЧто любовь? Пустые грезы,\nБред несбыточной мечты."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Мине*", "content": "От берегов, где просинь\nДушистей, чем вода.\nЯ двадцать третью осень\nПришел встречать сюда.\nЯ вижу сонмы ликов\nИ смех их за вином,\nНо журавлиных криков\nНе слышу за окном.\nО, радостная Мина,\nЯ так же, как и ты,\nВлюблен в мои долины ‹?›\nКак в детские мечты.\nНо тяжелее чарку\nЯ подношу к губам,\nКак нищий злато в сумку,\nС слезою пополам."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Пусть хлябь разверзнулась!..\"", "content": "Пусть хлябь разверзнулась!*\nГром — пусть!\nВ душе звенит святая Русь,\nИ небом лающий Коненков\nСквозь звезды пролагает путь."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Шибче, шибче, ветер, дуй…\"", "content": "Шибче, шибче, ветер, дуй*,\nХлеще, хлеще, дождь, иди.\nКажет баба небу…\nНа Советской площади."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Нате, возьмите, лопайте…\"", "content": "Нате, возьмите, лопайте*\nДуши моей чернозем.\nБог придавил нас ж…ой,\nА мы ее солнцем зовем."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я памятник себе воздвиг из пробок…\"", "content": "Я памятник себе воздвиг из пробок*,\nИз пробок вылаканных вин!.."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Шершеневич был профессор…\"", "content": "Шершеневич был профессор*,\nШершеневич есть поэт."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Американским ароматом…\"", "content": "Американским ароматом*\nПропитан русский аромат.\nПокрыть бы «АРУ» русским матом —\nПоймет ли «АРА» русский мат?!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"С головы упал мой первый волос…\"", "content": "С головы упал мой первый волос*,\nС головы упал на стол.\nНеужели близко череп голый\nИ далеко жизни комсомол?\nОгрубеет голос мой певучий,\nБудет рваться кашлем каждый раз,\nИ тебе, мой милый друг, наскучит\nПотерявший свежесть синий глаз.\nКрепче схватит ногу жизни стремя,\nЯ ноги не буду вырывать.\nЧто же делать, что же, если время\nС головы мне листья обсыпать."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я родной земли печальник…\"", "content": "Я родной земли печальник*,\nЯ певец земли родной.\nБудь же добр [и] ты, начальник,\nОтпусти меня домой…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Шафранный день звенит в колосьях…\"", "content": "Шафранный день звенит в колосьях*,\nПроходит жизнь, проходит осень.\nРыдайте, друга, рыдай, родная,\nСтони, стони, душа больная…\nВсе обойдется, как смех растает,\nНе пой, мой друг, — душа пустая…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Берегись, Керзон…\"", "content": "Берегись, Керзон* —\nАСПС вооружен."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Тетя Мотя в розовом капоте…\"", "content": "Тетя Мотя*\nВ розовом капоте,\nДядя Вадя\nВ праздничном наряде,\nКузина Зина\nВ плаще резиновом,\nПапа\nВ пижаме,\nНа маме\nШляпа,\nНа сынишке Мишке\nНовые штанишки —\nДелают прогулку\nПо нашему переулку…\nИ вдруг явление\nВсем на удивление:\nРаскрасневшись от жары,\nМолодые маляры —\nТит и Вася —\nДом красят.\nРазделывают стены\nПод розовый оттенок…\nКричит Мишка:\n— Ишь, как!\nВот это ловко —\nВместо кисточки спринцовка! —\nА папа Мише:\n— Удивляйся потише!\nРазве трудно догадаться,\nЧто это — механизация?\nСкоро научатся даже\nНаспринцовывать портреты и пейзажи!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Пусть я толка, да не таковского…\"", "content": "Пусть я толка, да не таковского*,\nПью я первый раз у Литовского*.\nСерый глаз мне дорог из-за синего.\nВспоминаем мы с ним Устинова."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"А тебе желаю мужа…\"", "content": "А тебе желаю мужа*,\nТолько не поэта,\nС чувством, но без дара,\nПросто комиссара."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Товарищу Шумяцкой…\"", "content": "Товарищу Шумяцкой**\nС любовью братской\nЗа чай без обеда,\nЗа мужа полпреда."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Частушки*", "content": "Играй, играй, гармонь моя!\nСегодня тихая заря,\nСегодня тихая заря, —\nУслышит милая моя.\nЭх, яблочко,\nЦвету звонкого.\nПьем мы водочку\nДа у Коненкова.\nЭх, яблочко,\nЦвету ясного.\nЕсть и сволочь во Москве\nЦвету красного.\nНе ходи ты в МЧКа,\nА ходи к бабенке.\nЯ валяю дурака\nВ молодости звонкой.\nОх, и песней хлестану,\nАж засвищет задница,\nКоль возьмешь мою жену,\nБуду низко кланяться.\nПей, закусывай изволь!\nВот перцовка под леща!\nМейерхольд, ах, Мейерхольд,\nВыручай товарища!\nУж коль в суку ты влюблен,\nВ загс да и в кроваточку.\nМой за то тебе поклон\nБудет низкий — в пяточку.\nМой милой, что с образов,\nКак святой, все кается.\nМеня… семь разов, —\nВосемь полагается!\nОх, уж, ох, большевики,\nДа у Москвы, да у реки,\nПод Кремлевской кровлею\nЗанялись торговлею.\nАх, Мартышечка-душа*\nСобой не больно хороша.\nАх, Мартышечка-душа\nСобою очень хороша.\nНе хочу баранины,\nПотому что раненый,\nПрямо в сердце раненный\nХозяйкою баранины!\nУ бандитов деньги в банке,\nЖена, кланяйся дунканке.\nУ Европы рожа чиста,\nНе целуюсь с ею!\nПодавай имажинисту\nМилую Рассею!\nВ мать тебя, из мати в мать,\nСтальная Америка!\nХоть бы песню услыхать\nДа с родного берега.\nНе ходи тропинкой склизкой,\nА ходи по лесенке.\nЕсли парень сядет близко,\nУбеги за песенки.\nНе звени, мой милый, шпорой,\nА звени тальяночкой.\nПоцелуешь ты мне скоро\nНа щеках две ямочки.\nЯ украшу длинну косу\nПурпуровой астрою.\nЗадает мне мил вопросы\nИ зовет зубастою.\nСныть-трава, трынь-трава\nЗдесь у каждого двора.\nА в Рязани — лебеда,\nНе забыть мне никогда."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Комментарии к приложению 1", "content": "…жизни картиновой\n…понесло Константиново»."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Приложение 2. Приписываемое (Dubia)", "content": "Под осенними осинками\nЗайка зайке говорит:\n— Посмотри, как паутинками\nНаш осинничек обвит.\nЗамелькали нити белые,\nЗакраснел в дубраве лист;\nСквозь деревья помертвелые\nЧей-то слышен вой и свист.\nТо зима идет сердитая —\nГоре бедному зверью!\nПоспешим к ее прибытию\nШубку выбелить свою. —\nПод осенними осинками\nОбнялись друзья, молчат…\nПовернулись к солнцу спинками —\nШубки серые белят."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Пастух*", "content": "Я сгоню на луг росистый\nШуструю скотину…\nТам у речки, речки быстрой,\nСрежу камышину…\nПродырявлю камышину,\nСделаю свирель я\nИ рассыплюсь соловьиной\nПереливной трелью."}, {"poet_id": "esenin", "title": "В эту ночь*", "content": "В эту ночь тревожно-голубую,\nРаспустились ольхи и березы,\nИ прозрачный воздух на поляны\nУронил серебряные слезы.\nНа рассвете зорька золотая\nЗагорелась ярким перламутром\nИ шепнула сонной деревушке:\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;«С добрым утром!»"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Уйти бы…*", "content": "Мне снится родимое поле,\nВсе снится задумчивый лес\nИ тихая песня на воле,\nКак отзвук далеких небес.\nОсины шумят за полями\nВ алмазах весенних лучей,\nИ звонко лепечет струями\nПевун светлоликий — ручей…\nУйти бы в родимое поле,\nВ зеленый задумчивый лес\nИ тихо смеяться на воле,\nИ петь о лазури небес…"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Будь Юрием, москвич…\"", "content": "Будь Юрием, москвич*.\nЖиви, в лесу аукай,\nИ ты увидишь сон свой наяву.\nДавным-давно твой тезка\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Юрий Долгорукий\nТебе в подарок основал Москву."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Ноябрь*", "content": "На белом снеге оттиск лапок\nМедлительных гусиных стад,\nИ звонче голос нежных маток\nИ смех косматых жеребят.\nЗа сетью снежной паутины\nЗимующий темнеет стог.\nИ, как старухи, горбят спины\nДеревья вдоль больших дорог."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Я вплетаю в свой стих год от году…\"", "content": "Я вплетаю в свой стих год от году*\nАзиатского вязева нить.\nО скажи мне, в какую погоду\nЯ бы мог о Москве позабыть?\nЧтоб с тоскою своей неослабной\nНе ходить в захудалый кабак,\nПить мадеру с девицей похабной\nИ любить ее черт знает как.\nИ не петь ей про синие нивы,\nПро семью и про старый мой дом…\nЕсли выпил сегодня я пива,\nЗначит, завтра напьюсь коньяком!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Месяц рожу полощет в луже…\"", "content": "Месяц рожу полощет в луже*,\nС неба светит лиловый сатин.\nЯ стою никому не нужен,\nОдинокий и пьяный, один.\nА хорошего в жизни мало,\nБоль не тонет в проклятом вине,\nДаже та, что любил, перестала\nУлыбаться при встрече мне.\nА за что? А за то, что пью я,\nРазве можно за это ругать,\nКоль на этой на пьяной планете\nРодила меня бедная мать.\nЯ стою никому не нужен,\nОдинокий и пьяный, один.\nМесяц рожу полощет в луже,\nС неба светит лиловый сатин."}, {"poet_id": "esenin", "title": "\"Жизнь, как коня, держи за узду…\"", "content": "Жизнь, как коня, держи за узду*,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Не охай и не ахай.\nЕсли тебя посылают в….,\n&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;&#8196;Посылай всех на…!"}, {"poet_id": "esenin", "title": "Весенней девочке Леле*", "content": "Еще девочка ты, дочь степей,\nНе знакомая с жизненным ядом.\nПотому-то и хочется мне\nТвоего недозрелого взгляда.\nТы не смотришь, не нравлюсь, ну что ж…\nЯ отцветший, я ворон осенний,\nНо тому, в ком ты вызовешь дрожь,\nПозавидую в позднем волненьи."}, {"poet_id": "esenin", "title": "Ноктюрн*", "content": "Ночь… Передо мной\nБелеет лист бумаги, —\nСловно степь, что вьюгой\nДикой замело.\nГолова поникла,\nИ морщин зигзаги\nПерекрыли вдоль\nУсталое чело.\nТишиной погоста\nЗамер гул трамваев.\nГород утопает\nВ каменную жуть…\nЧто же мне так больно,\nСам того не знаю.\nИли мне придется\nКончить здесь свой путь.\nА мечты кипят,\nИ в муках разум тонет.\nГде ты, юность — синь\nНавек угасших снов?\nВ глубине души\nБезмолвно что-то стонет\nНад холмом истлевших\nВ пыль и прах годов…\nЖизнь свою листая,\nСтыдно мне и жутко.\nМне бы не родиться\nВовсе и не жить.\nБоже мой! Зачем\nТакую злую шутку\nСатана со мной\nИзволил сотворить!\nМне приснилась бабка\nМертвая в косынке:\n— Ты ли это, внук мой?\nКак ты худ и сед!\n. . .\nНе пора ль и мне\nКончать уже волынку —\nЭтот путь унылый\nМаяты и бед!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Александр Александрович Блок", "content": "Пусть светит месяц – ночь темна.\nПусть жизнь приносит людям счастье, —\nВ моей душе любви весна\nНе сменит бурного ненастья.\nНочь распростерлась надо мной\nИ отвечает мертвым взглядом\nНа тусклый взор души больной,\nОблитой острым, сладким ядом.\nИ тщетно, страсти затая,\nВ холодной мгле передрассветной\nСреди толпы блуждаю я\nС одной лишь думою заветной:\nПусть светит месяц – ночь темна.\nПусть жизнь приносит людям счастье, —\nВ моей душе любви весна\nНе сменит бурного ненастья."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Одной тебе, тебе одной…»", "content": "Одной тебе, тебе одной,\nЛюбви и счастия царице,\nТебе прекрасной, молодой\nВсе жизни лучшие страницы!\nНи верный друг, ни брат, ни мать\nНе знают друга, брата, сына,\nОдна лишь можешь ты понять\nДуши неясную кручину.\nТы, ты одна, о, страсть моя,\nМоя любовь, моя царица!\nВо тьме ночной душа твоя\nБлестит, как дальняя зарница."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты много жил, я больше пел…»", "content": "Ты много жил, я больше пел...\nТы испытал и жизнь и горе,\nКо мне незримый дух слетел,\nОткрывший полных звуков море...\nТвоя душа уже в цепях;\nЕе коснулись вихрь и бури;\nМоя – вольна: так тонкий прах\nПо ветру носится в лазури.\nМой друг, я чувствую давно,\nЧто скоро жизнь меня коснется...\nНо сердце в землю снесено\nИ никогда не встрепенется!\nКогда устанем на пути,\nИ нас покроет смрад туманный,\nТы отдохнуть ко мне приди,\nА я – к тебе, мой друг желанный!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пора забыться полным счастья сном…»", "content": "Пора забыться полным счастья сном,\nДовольно нас терзало сладострастье...\nПокой везде. Ты слышишь: за окном\nНам соловей пророчит счастье?\nТеперь одной любви полны сердца,\nОдной любви и неги сладкой.\nВсю ночь хочу я плакать без конца\nС тобой вдвоем, от всех украдкой.\nО, плачь, мой друг! Слеза туманит взор,\nИ сумрак ночи движется туманно...\nСмотри в окно: уснул безмолвный бор,\nКачая ветвями таинственно и странно.\nХочу я плакать... Плач моей души\nТвоею страстью не прервется...\nВ безмолвной, сладостной, таинственной тиши\nПеснь соловьиная несется..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пусть рассвет глядит нам в очи…»", "content": "Пусть рассвет глядит нам в очи,\nСоловей поет ночной,\nПусть хоть раз во мраке ночи\nОбовью твой стан рукой.\nИ челнок пойдет, качаясь\nВ длинных темных камышах,\nТы прильнешь ко мне, ласкаясь,\nС жаркой страстью на устах.\nПой любовь, пусть с дивной песней\nГолос льется всё сильней,\nТы прекрасней, ты прелестней,\nЧем полночный соловей!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Муза в уборе весны постучалась к поэту…»", "content": "Муза в уборе весны постучалась к поэту,\nСумраком ночи покрыта, шептала неясные речи;\nБлагоухали цветов лепестки, занесенные ветром\nК ложу земного царя и посланницы неба;\nС первой денницей взлетев, положила она,\nотлетая,\nЖелтую розу на темных кудрях человека:\nПусть разрушается тело – душа пролетит\nнад пустыней,\nБудешь навеки печален и юн, обрученный\nс богиней."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Полный месяц встал над лугом…»", "content": "Полный месяц встал над лугом\nНеизменным дивным кругом,\nСветит и молчит.\nБледный, бледный луг цветущий,\nМрак ночной, по нем ползущий,\nОтдыхает, спит.\nЖутко выйти на дорогу:\nНепонятная тревога\nПод луной царит.\nХоть и знаешь: утром рано\nСолнце выйдет из тумана,\nПоле озарит,\nИ тогда пройдешь тропинкой,\nГде под каждою былинкой\nЖизнь кипит."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ловя мгновенья сумрачной печали…»", "content": "Ловя мгновенья сумрачной печали,\nМы шли неровной, скользкою стезей.\nМинуты счастья, радости нас ждали,\nПрезрели их, отвергли мы с тобой.\nМы разошлись. Свободны жизни наши,\nЗабыли мы былые времена,\nИ, думаю, из полной, светлой чаши\nМы счастье пьем, пока не видя дна.\nКогда-нибудь, с последней каплей сладкой,\nСудьба опять столкнет упрямо нас,\nОпять в одну любовь сольет загадкой,\nИ мы пойдем, ловя печали час."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Она молода и прекрасна была…»", "content": "Она молода и прекрасна была\nИ чистой мадонной осталась,\nКак зеркало речки спокойной, светла.\nКак сердце мое разрывалось!..\nОна беззаботна, как синяя даль,\nКак лебедь уснувший, казалась;\nКто знает, быть может, была и печаль...\nКак сердце мое разрывалось!..\nКогда же мне пела она про любовь,\nТо песня в душе отзывалась,\nНо страсти не ведала пылкая кровь...\nКак сердце мое разрывалось!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я ношусь во мраке, в ледяной пустыне…»", "content": "Я ношусь во мраке, в ледяной пустыне,\nГде-то месяц светит? Где-то светит солнце?\nВон вдали блеснула ясная зарница,\nВспыхнула – погасла, не видать во мраке,\nТолько сердце чует дальний отголосок\nГрянувшего грома, лишь в глазах мелькает\nДальний свет угасший, вспыхнувший мгновенно,\nКак в ночном тумане вспыхивают звезды...\nИ опять – во мраке, в ледяной пустыне...\nГде-то светит месяц? Где-то солнце светит?\nТолько месяц выйдет – выйдет, не обманет,\nТолько солнце встанет – сердце солнце встретит!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "Моей матери", "content": "Друг, посмотри, как в равнине небесной\nДымные тучки плывут под луной,\nВидишь, прорезал эфир бестелесный\nСвет ее бледный, бездушный, пустой?\nПолно смотреть в это звездное море,\nПолно стремиться к холодной луне!\nМало ли счастья в житейском просторе\nМало ли жару в сердечном огне?\nМесяц холодный тебе не ответит,\nЗвезд отдаленных достигнуть нет сил..\nХолод могильный везде тебя встретит\nВ дальней стране безотрадных светил."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я шел во тьме к заботам и веселью…»", "content": "Я шел во тьме к заботам и веселью,\nВверху сверкал незримый мир духов.\nЗа думой вслед лилися трель за трелью\nНапевы звонкие пернатых соловьев.\nИ вдруг звезда полночная упала,\nИ ум опять ужалила змея...\nЯ шел во тьме, и эхо повторяло:\n«Зачем дитя Офелия моя?»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я стремлюсь к роскошной воле…»", "content": "Я стремлюсь к роскошной воле,\nМчусь к прекрасной стороне,\nГде в широком чистом поле\nХорошо, как в чудном сне.\nТам цветут и клевер пышный,\nИ невинный василек,\nВечно шелест легкий слышно:\nКолос клонит... Путь далек!\nЕсть одно лишь в океане,\nКлонит лишь одно траву...\nТы не видишь там, в тумане,\nЯ увидел – и сорву!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты, может быть, не хочешь угадать…»", "content": "Ты, может быть, не хочешь угадать,\nКак нежно я люблю Тебя, мой гений?\nНикто, никто не может так страдать,\nНикто из наших робких поколений.\nМоя любовь горит огнем порой,\nПорой блестит, как звездочка ночная,\nНо вечно пламень вечный и живой\nДрожит в душе, на миг не угасая.\nО, страсти нет! Но тайные мечты\nДля сердца нежного порой бывают сладки,\nКогда хочу я быть везде, где Ты,\nИ целовать Твоей одежды складки.\nМечтаю я, чтоб ни одна душа\nНе видела Твоей души нетленной,\nИ я лишь, смертный, знал, как хороша\nОдна она, во всей, во всей вселенной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как мучительно думать о счастьи былом…»", "content": "Как мучительно думать о счастьи былом,\nНевозвратном, но ярком когда-то,\nЧто туманная вечность холодным крылом\nУнесла, унесла без возврата.\nЭто счастье сулил мне изнеженный Лель,\nЭто счастье сулило мне лето.\nО, обманчивый голос! певучая трель'\nТы поешь и не просишь ответа!\nЯ любил и люблю, не устану любить\nЯ по-прежнему стану молиться.\nТы, прекрасная, можешь поэта забыть\nИ своей красотой веселиться.\nА когда твои песни польются вдали\nБеспокойной, обманчивой клятвой,\nВспомню я, как кричали тогда журавли\nНад осенней темнеющей жатвой."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В ночи, когда уснет тревога…»", "content": "В ночи, когда уснет тревога,\nИ город скроется во мгле —\nО, сколько музыки у бога,\nКакие звуки на земле!\nЧто буря жизни, если розы\nТвои цветут мне и горят!\nЧто человеческие слезы,\nКогда румянится закат!\nПрими, Владычица вселенной,\nСквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба\nПоследней страсти кубок пенный\nОт недостойного раба!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Душа моя тиха. В натянутых струнах…»", "content": "Душа моя тиха. В натянутых струнах\nЗвучит один порыв, здоровый и прекрасный,\nИ льется голос мой задумчиво и страстно.\nИ звуки гаснут, тонут в небесах...\nОдин лишь есть аккорд, взлелеянный ненастьем,\nЕго в душе я смутно берегу\nИ с грустью думаю: «Ужель я не могу\nДелиться с Вами Вашим счастьем?»\nВы не измучены душевною грозой,\nВам не узнать, что в мире есть несчастный,\nКоторый жизнь отдаст за мимолетный вздох,\nКоторому наскучил этот бог,\nИ Вы – один лишь бог в мечтаньи ночи страстной,\nВсесильный, сладостный, безмерный и живой..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Жизнь – как море она – всегда исполнена бури…»", "content": "Жизнь – как море она – всегда исполнена бури.\nЗорко смотри, человек: буря бросает корабль.\nЕсли спустится мрачная ночь – управляй им тревожно,\nЯкорь спасенья ищи – якорь спасенья найдешь...\nЕсли же ты, человек, не видишь конца этой ночи,\nЕсли без якоря ты в море блуждаешь глухом,\nНу, без мысли тогда бросайся в холодное море!\nПусть потонет корабль – вынесут волны тебя!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Усталый от дневных блужданий…»", "content": "Усталый от дневных блужданий\nУйду порой от суеты\nВоспомнить язвы тех страданий,\nВстревожить прежние мечты...\nКогда б я мог дохнуть ей в душу\nВесенним счастьем в зимний день!\nО, нет, зачем, зачем разрушу\nЕе младенческую лень?\nДовольно мне нестись душою\nК ее небесным высотам,\nГде счастье брезжит нам порою,\nНо предназначено – не нам."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Без веры в бога, без участья…»", "content": "Без веры в бога, без участья,\nВ скитаньи пошлом гибну я,\nО, дай, любовь моя, мне счастья,\nСпокойной веры бытия!\nКакая боль, какая мука,\nМне в сердце бросили огня!\nПодай спасительную руку,\nСпаси от пламени меня!\nО, нет! Молить Тебя не стану!\nЕще, еще огня бросай,\nО, растравляй живую рану\nИ только слез мне не давай!\nЗачем нам плакать? Лучше вечно\nСтрадать и вечный жар любви\nНести в страданьи бесконечном,\nНо с страстным трепетом в крови!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Есть в дикой роще, у оврага…»", "content": "Есть в дикой роще, у оврага,\nЗеленый холм. Там вечно тень.\nВокруг – ручья живая влага\nЖурчаньем нагоняет лень.\nЦветы и травы покрывают\nЗеленый холм, и никогда\nСюда лучи не проникают,\nЛишь тихо катится вода.\nЛюбовники, таясь, не станут\nЗаглядывать в прохладный мрак.\nСказать, зачем цветы не вянут,\nЗачем источник не иссяк? —\nТам, там, глубоко, под корнями\nЛежат страдания мои,\nПитая вечными слезами,\nОфелия, цветы твои!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мне снилась смерть любимого созданья:…»", "content": "Мне снилась смерть любимого созданья:\nВысоко, весь в цветах, угрюмый гроб стоял,\nТолпа теснилась вкруг, и речи состраданья\nМне каждый так участливо шептал.\nА я смотрел кругом без думы, без участья,\nВстречая свысока желавших мне помочь;\nЯ чувствовал вверху незыблемое счастье,\nВокруг себя – безжалостную ночь.\nЯ всех благодарил за слово утешенья\nИ руки жал, и пела мысль в крови:\n«Блаженный, вечный дух унес твое мученье!\nБлажен утративший создание любви!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мрак. Один я. Тревожит мой слух тишина…»", "content": "Мрак. Один я. Тревожит мой слух тишина.\nВсё уснуло, да мне-то не спится.\nЯ хотел бы уснуть, да уж очень темна\nЭта ночь, – и луна не сребрится.\nДумы всё неотвязно тревожат мой сон.\nВспоминаю я прошлые ночи:\nМрак неясный... По лесу разносится звон...\nКак сияют прекрасные очи!\nДальше, дальше... Как холодно! Лед на Неве,\nОткрываются двери на стужу...\nЧто такое проснулось в моей голове?\nЧто за тайна всплывает наружу?..\nНет, не тайна: одна неугасшая страсть...\nНо страстям я не стану молиться!\nПред другой на колени готов я упасть!..\nЭх, уснул бы... да что-то не спится."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вхожу наверх тропой кремнистой…»", "content": "Вхожу наверх тропой кремнистой,\nСмотрю вперед: там всё молчит,\nЛишь далеко источник чистый\nО безмятежьи говорит.\nМой дух усталый в даль несется,\nТоска в груди; смотрю назад:\nВ долинах сквозь каменья рвется\nГрозящий белый водопад.\nНе знаю, что мой дух смутило\nИ вниз влечет с безлюдных скал...\n«Явись, явись мне, образ милый!»\nВ смятеньи диком я взывал...\nИ Ты явилась: тихой властью\nВ моей затеплилась груди,\nИ я зову к Тебе со страстью:\n«Не покидай! Не уходи!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Офелия в цветах, в уборе…»", "content": "Офелия в цветах, в уборе\nИз майских роз и нимф речных\nВ кудрях, с безумием во взоре,\nВнимала звукам дум своих.\nЯ видел: ива молодая\nТомилась, в озеро клонясь,\nА девушка, венки сплетая,\nВсё пела, плача и смеясь.\nЯ видел принца над потоком,\nВ его глазах была печаль.\nВ оцепенении глубоком\nОн наблюдал речную сталь.\nА мимо тихо проплывало\nПод ветками плакучих ив\nЕе девичье покрывало\nВ сплетеньи майских роз и нимф."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда я вспоминал о прошлом, о забытом…»", "content": "Когда я вспоминал о прошлом, о забытом,\nМеня опять влекло к утраченным годам,\nЯ чувствовал себя в земле давно зарытым,\nВ сырых досках, где воли нет мечтам.\nИ правда, что мне было в этом мире?\nЯ жил давно угасшим, прожитым\nИ, вздохи хладные вверяя хладной лире,\nНе мог отдаться веяньям былым...\nНо Ты явилась в жарком блеске лета,\nКак вестник бури – дольний листьев шум,\nИ вновь душа любовию согрета,\nИ мысли черные оставили мой ум.\nИ я живу, пою, пока поется,\nИ сладко мне, как в ясной тишине...\nЧто, если сердце бурно оборвется? —\nЯ не привык к безоблачной весне."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В болезни сердца мыслю о Тебе:…»", "content": "В болезни сердца мыслю о Тебе:\nТы близ меня проходишь в сновиденьях,\nНо я покорен року и судьбе,\nНе смея высказать горячие моленья.\nО, неужели утро жизни вешней\nКогда-нибудь взойдет в душе моей?\nМогу ли думать я о радости нездешней\nЩедрот Твоих и благости Твоей?\nНадежды нет: вокруг и ветер бурный,\nИ ночь, и гребни волн, и дым небесных туч\nРазгонят всё, и образ Твой лазурный\nЗатмят, как всё, как яркий солнца луч...\nНо если туча с молнией и громом\nПройдет, закрыв Тебя от взора моего,\nВсё буду я страдать и мыслить о знакомом.\nЖеланном образе полудня Твоего."}, {"poet_id": "blok", "title": "Летний вечер", "content": "Последние лучи заката\nЛежат на поле сжатой ржи.\nДремотой розовой объята\nТрава некошенной межи.\nНи ветерка, ни крика птицы,\nНад рощей – красный диск луны,\nИ замирает песня жницы\nСреди вечерней тишины.\nЗабудь заботы и печали,\nУмчись без цели на коне\nВ туман и в луговые дали,\nНавстречу ночи и луне!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Луна проснулась. Город шумный…»", "content": "Луна проснулась. Город шумный\nГремит вдали и льет огни,\nЗдесь всё так тихо, там безумно,\nТам всё звенит, – а мы одни...\nНо если б пламень этой встречи\nБыл пламень вечный и святой,\nНе так лились бы наши речи,\nНе так звучал бы голос твой!..\nУжель живут еще страданья,\nИ счастье может унести?\nВ час равнодушного свиданья\nМы вспомним грустное прости..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я думал, что умру сегодня к ночи…»", "content": "Я думал, что умру сегодня к ночи,\nНо, слава богу, нет! Я жив и невредим, —\nНедаром надо мной Твои сияли очи,\nИ крылья простирал стокрылый серафим.\nТы, Щедрая, царила в сердце знойном,\nУвы, забывшем сладости весны,\nИ так задумчиво, задумчиво спокойно\nНавеяла безоблачные сны...\nНо лучше умереть во мраке без надежды,\nЧет мучиться, любя и не любя,\nПусть вечный сон сомкнет навеки вежды,\nУбив мечты, страданье и Тебя!."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Путник, ропщи…»", "content": "Путник, ропщи,\nБога ищи,\nБога тебе не найти.\nДолог твой путь,\nВсё позабудь,\nВсё у тебя впереди!\nМолодость, прочь!\nЧерная ночь\nМолодость скроет от глаз.\nВидишь других,\nВечно больных, —\nСвет их погас!\nВсё впереди,\nСмело иди,\nЧерная двинулась ночь.\nНет, не дойдешь,\nПрежде умрешь...\nПрочь, безотрадная, прочь'\nО, не томи,\nСердце уйми,\nСердца страданья не множь!\nДруг, негодуй,\nВечно тоскуй,\nБога в могиле найдешь!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "На вечере в честь Л. Толстого", "content": "В толпе, родной по вдохновенью,\nВ тумане, наполнявшем зал,\nСредь блеска славы, средь волненья\nЯ роковой минуты ждал...\nНо прежним холодом могилы\nДышали мне Твои уста.\nКак прежде, гибли жизни силы,\nЛюбовь, надежда и мечта.\nИ мне хотелось блеском славы\nЗажечь любовь в Тебе на миг,\nКак этот старец величавый\nСебя кумиром здесь воздвиг!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене…»", "content": "Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене,\nБезумная, как страсть, спокойная, как сон,\nА я, повергнутый, склонял свои колени\nИ думал: «Счастье там, я снова покорен!»\nНо ты, Офелия, смотрела на Гамлета\nБез счастья, без любви, богиня красоты,\nА розы сыпались на бедного поэта,\nИ с розами лились, лились его мечты...\nТы умерла, вся в розовом сияньи,\nС цветами на груди, с цветами на кудрях,\nА я стоял в твоем благоуханьи,\nС цветами на груди, на голове, в руках..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Немало времени прошло уже с тех пор:…»", "content": "Немало времени прошло уже с тех пор:\nТы взглянешь на меня с безвестной тихой думой,\nЯ всё по-прежнему безжизненный актер,\nВлачащий муки детские угрюмо.\nТы всё по-прежнему прекрасна и чиста,\nТы всё не видишь, – я сильнее стражду,\nО, как мне хочется, чтоб Ты, о. Красота.\nУзнала то, чего я страстно жажду!\nИ как мне хочется поплакать близ Тебя,\nКак малому ребенку в колыбели!\nТак чисто, так приветливо любя,\nМы слова вымолвить друг другу не успели\nДа, я измученный, усталый соловей,\nПресеклись звуки, песня оборвалась,\nНо с ясною гармонией Твоей\nМоя душа больная не рассталась.\nТеперь Тебе и говорить и петь,\nЯ буду слушать, плакать неутешно,\nТы сердце-то ведь можешь пожалеть?\nО, оправдай, когда Ты так безгрешна!\nКогда и Ты, одна моя мечта,\nНе дашь мне выплакать давнишние страданья,\nЯ буду знать, что в мире красота\nВсегда нема и нет в ней состраданья!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«О, не просите скорбных песен!…»", "content": "О, не просите скорбных песен!\nК чему томиться и вздыхать?..\nВзгляните: майский день чудесен,\nИ в сердце снова благодать.\nА вам томиться – тратить время,\nЖивите, если жизнь дана,\nИ песни скорби – только бремя, —\nЕго не выдержит весна!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1899 года", "content": "Буду всегда я по-прежнему молод нетленной душою.\nПусть разрушается тело и страсти земные бушуют...\nДух молодой пролетит над пустыней бесплодных терзаний,\nВсё молодой, ясноокий, – и чуждый печальных страданий!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Над старым мраком мировым…»", "content": "Над старым мраком мировым,\nИсполненным враждой и страстью,\nНавстречу кликам боевым\nЗареет небо новой властью.\nИ скоро сумрак туч прорвут\nЛучи – зубцы ее короны,\nИ люди с битвы потекут\nК ее сверкающему трону.\nОслепнем в царственных лучах\nМы, знавшие лишь ночь да бури,\nИ самый мир сотрется в прах\nПод тихим ужасом лазури...\nПомедли, ночь! Небесный луч!\nНе озаряй тюрьмы лазурной!\nПускай мерцают нам сквозь туч\nЛишь звезды – очи ночи бурной!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Одиночество", "content": "Река несла по ветру льдины,\nБыла весна, и ветер выл.\nИз отпылавшего камина\nНеясный мрак вечерний плыл.\nИ он сидел перед камином,\nОн отгорел и отстрадал\nИ взглядом, некогда орлиным,\nОстывший пепел наблюдал.\nВ вечернем сумраке всплывали\nПред ним виденья прошлых дней,\nБудя старинные печали\nИгрой бесплотною теней.\nОдин, один, забытый миром,\nБезвластный, но еще живой,\nИз сумрака былым кумирам\nКивал усталой головой…\nДрузей бывалых вереница,\nВрагов жестокие черты,\nЛюбивших и любимых лица\nПлывут из серой темноты...\nВсе бросили, забыли всюду,\nНе надо мучиться и ждать,\nОсталось только пепла груду\nПотухшим взглядом наблюдать\nКуда неслись его мечтанья?\nПред чем склонялся бедный ум?\nОн вспоминал свои метанья,\nБудил тревоги прежних дум...\nИ было сладко быть усталым,\nОтрадно так, как никогда,\nЧто сердце больше не желало\nНи потрясений, ни труда,\nНи лести, ни любви, ни славы,\nНи просветлений, ни утрат...\nВоспоминанья величаво,\nКак тучи, обняли закат,\nНагромоздили груду башен,\nВоздвигли стены, города,\nГде небосклон был желт и страшен,\nИ грозен в юные года...\nИз отпылавшего камина\nНеясный сумрак плыл и плыл,\nРека несла по ветру льдины,\nБыла весна, и ветер выл."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Окрай небес – звезда омега…»", "content": "Окрай небес – звезда омега,\nВесь в искрах, Сириус цветной.\nНад головой – немая Вега\nИз царства сумрака и снега\nОледенела над землей.\nТак ты, холодная богиня,\nНад вечно пламенной душой\nЦаришь и властвуешь поныне,\nКак та холодная святыня\nНад вечно пламенной звездой!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В минутном взрыве откровений…»", "content": "В минутном взрыве откровений,\nВ часы Твоей, моей весны,\nУзнал я Твой блестящий гений\nИ дивных мыслей глубины.\nТе благодатные порывы\nСвободных дум о божестве\nВздымали чувства переливы\nВ моем угасшем существе...\nЯ буду помнить те мгновенья,\nКогда душа Твоя с моей\nСлились в блаженном упоеньи\nСлучайно сплетшихся ветвей..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Милый друг! Ты юною душою…»", "content": "Милый друг! Ты юною душою\nТак чиста!\nСпи пока! Душа моя с тобою,\nКрасота!\nТы проснешься, будет ночь и вьюга\nХолодна.\nТы тогда с душой надежной друга\nНе одна.\nПусть вокруг зима и ветер воет, —\nЯ с тобой!\nДруг тебя от зимних бурь укроет\nВсей душой!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Песня Офелии", "content": "Разлучаясь с девой милой,\nДруг, ты клялся мне любить!..\nУезжая в край постылый,\nКлятву данную хранить!..\nТам, за Данией счастливой,\nБерега твои во мгле...\nВал сердитый, говорливый\nМоет слезы на скале...\nМилый воин не вернется,\nВесь одетый в серебро...\nВ гробе тяжко всколыхнется\nБант и черное перо..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ночной туман застал меня в дороге…»", "content": "Ночной туман застал меня в дороге.\nСквозь чащу леса глянул лунный лик.\nУсталый конь копытом бил в тревоге —\nСпокойный днем, он к ночи не привык.\nУгрюмый, неподвижный, полусонный\nЗнакомый лес был страшен для меня,\nИ я в просвет, луной осеребренный,\nНаправил шаг храпящего коня.\nТуман болотный стелется равниной,\nНо церковь серебрится на холме.\nТам – за холмом, за рощей, за долиной —\nМой дом родной скрывается во тьме.\nУсталый конь быстрее скачет к цели,\nВ чужом селе мерцают огоньки.\nПо сторонам дороги заалели\nКостры пастушьи, точно маяки."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Между страданьями земными…»", "content": "Между страданьями земными\nОдна земная благодать:\nЖивя заботами чужими,\nСвоих не видеть и не знать,"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда мы любим безотчетно…»", "content": "Когда мы любим безотчетно\nЧерты нам милого лица,\nВсе недостатки мимолетны,\nЕго красотам нет конца."}, {"poet_id": "blok", "title": "«О, презирать я вас не в силах…»", "content": "О, презирать я вас не в силах,\nЯ проклинать и мстить готов!\nСегодня всех, когда-то милых,\nИз сердца выброшу богов!\nНо день пройдет, и в сердце снова\nВорвутся, не боясь угроз,\nСлепые призраки былого,\nТолпы вчера прошедших грез!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет…»", "content": "Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет,\nСвергает одного, другого создает,\nИ для меня, слепого, где-то блещет\nСвятой огонь и младости восход!\nК нему стремлюсь болезненной душою,\nСтремлюсь и рвусь, насколько хватит сил...\nНо, видно, я тяжелою тоскою\nКорабль надежды потопил!\nЗатянут в бездну гибели сердечной,\nЯ – равнодушный серый нелюдим...\nТолпа кричит – я хладен бесконечно,\nТолпа зовет – я нем и недвижим."}, {"poet_id": "blok", "title": "Гамаюн, птица вещая", "content": "На гладях бесконечных вод,\nЗакатом в пурпур облеченных,\nОна вещает и поет,\nНе в силах крыл поднять смятенных...\nВещает иго злых татар,\nВещает казней ряд кровавых,\nИ трус, и голод, и пожар,\nЗлодеев силу, гибель правых...\nПредвечным ужасом объят,\nПрекрасный лик горит любовью,\nНо вещей правдою звучат\nУста, запекшиеся кровью!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сирин и Алконост", "content": "Густых кудрей откинув волны,\nЗакинув голову назад,\nБросает Сирин счастья полный,\nБлаженств нездешних полный взгляд.\nИ, затаив в груди дыханье,\nПеристый стан лучам открыв,\nВдыхает всё благоуханье,\nВесны неведомой прилив...\nИ нега мощного усилья\nСлезой туманит блеск очей...\nВот, вот, сейчас распустит крылья\nИ улетит в снопах лучей!\nДругая – вся печалью мощной\nИстощена, изнурена...\nТоской вседневной и всенощной\nВся грудь высокая полна...\nНапев звучит глубоким стоном,\nВ груди рыданье залегло,\nИ над ее ветвистым троном\nНависло черное крыло...\nВдали – багровые зарницы,\nНебес померкла бирюза...\nИ с окровавленной ресницы\nКатится тяжкая слеза..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы были вместе, помню я…»", "content": "Мы были вместе, помню я...\nНочь волновалась, скрипка пела...\nТы в эти дни была – моя,\nТы с каждым часом хорошела...\nСквозь тихое журчанье струй,\nСквозь тайну женственной улыбки\nК устам просился поцелуй,\nПросились в сердце звуки скрипки."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Темнеет небо. Туч гряда…»", "content": "Темнеет небо. Туч гряда,\nДождем пролившись, отлетела.\nВысоко первая звезда\nЗажглась, затеплилась, зардела...\nСкажи мне, ночь, когда же вновь\nВернутся радостные муки?\nКогда душа поймет любовь,\nСвиданья счастье, гнет разлуки?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я шел к блаженству. Путь блестел…»", "content": "Я шел к блаженству. Путь блестел\nРосы вечерней красным светом,\nА в сердце, замирая, пел\nДалекий голос песнь рассвета.\nРассвета песнь, когда заря\nСтремилась гаснуть, звезды рдели,\nИ неба вышние моря\nВечерним пурпуром горели!..\nДуша горела, голос пел,\nВ вечерний час звуча рассветом.\nЯ шел к блаженству. Путь блестел\nРосы вечерней красным светом."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Гроза прошла, и ветка белых роз…»", "content": "Гроза прошла, и ветка белых роз\nВ окно мне дышит ароматом...\nЕще трава полна прозрачных слез,\nИ гром вдали гремит раскатом."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сама судьба мне завещала…»", "content": "Сама судьба мне завещала\nС благоговением святым\nСветить в преддверьи Идеала\nТуманным факелом моим.\nИ только вечер – до Благого\nСтремлюсь моим земным умом,\nИ полный страха неземного\nГорю Поэзии огнем."}, {"poet_id": "blok", "title": "После дождя", "content": "Сирени бледные дождем к земле прибиты...\nЗамолкла песня соловья;\nНемолчно говор слышится сердитый\nРазлитого ручья.\nПрирода ждет лучей обетованных:\nЦветы поднимут влажный лик,\nИ вновь в моих садах благоуханных\nРаздастся птичий крик."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда же смерть? Я всё перестрадал…»", "content": "Когда же смерть? Я всё перестрадал,\nПередо мною – мир надзвездный.\nОтсюда – юноше, мне Сириус сверкал,\nДрожал и искрился над бездной.\nПрими, стоцветная звезда!\nПрими меня в свой мир высокий,\nЧтоб я дрожал и искрился всегда\nТвоею мощью одинокой!\nДай мне твой свет – пустыню озарить,\nСпасти от боли, от юдоли!\nДай сладкий яд мне – стражу отравить!\nДай острый луч мне – двери отворить!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я стар душой. Какой-то жребий черный…»", "content": "Я стар душой. Какой-то жребий черный\nМой долгий путь.\nТяжелый сон, проклятый и упорный,\nМне душит грудь.\nТак мало лет, так много дум ужасных\nТяжел недуг...\nСпаси меня от призраков неясных,\nБезвестный друг!\nМне друг один – в сыром ночном тумане\nДорога вдаль.\nТам нет жилья – как в темном океане —\nОдна печаль.\nЯ стар душой. Какой-то жребий черный —\nМой долгий путь.\nТяжелый сон – проклятый и упорный —\nМне душит грудь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Там, за далью бесконечной…»", "content": "Там, за далью бесконечной,\nДышит счастье прошлых дней.\nОтголосок ли сердечный?\nСочетанье ли теней?\nЭто – звезды светят вечно\nНад землею без теней.\nВ их сияньи бесконечном\nВижу счастье прошлых дней."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не проливай горючих слез…»", "content": "Не проливай горючих слез\nНад кратковременной могилой.\nПройдут часы видений, грез,\nВернусь опять в объятья милой.\nНе сожалей! Твоим страстям\nГотов любовью я ответить,\nНо я нашел чистейший храм,\nКакого в жизни мне не встретить\nНе призывай! Мирская власть\nНе в силах дух сковать поэта.\nВо мне – неведомая страсть\nЖивым огнем небес согрета.\nТебя покину. Скоро вновь\nВернусь к тебе еще блаженней\nИ обновлю мою любовь\nЛюбовью ярче и нетленней."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я был влюблен. И лес ночной…»", "content": "Я был влюблен. И лес ночной\nВнушал мне страх. И я дичился\nБолот, одетых белой мглой,\nИ конь, пугливо, сторонился.\nТак мало лет прошло с тех пор,\nА в сердце – пусто и бездольно.\nКогда въезжаю в темный бор\nНочной порой, – мне только больно."}, {"poet_id": "blok", "title": "Накануне Иванова дня...", "content": "Накануне Иванова дня\nСобирал я душистые травы,\nИ почуял, что нежит меня\nАроматом душевной отравы.\nЯ собрал полевые цветы\nИ росистые травы ночные\nИ на сон навеваю мечты,\nИ проходят они, голубые...\nВ тех мечтаньях ночных я узнал\nНедалекую с милой разлуку,\nИ как будто во сне целовал\nЯ горячую нежную руку...\nИ катилися слезы мои,\nДорогая меня обнимала,\nЯ проснулся в слезах от любви\nИ почуял, как сердце стучало...\nС этих пор не заманишь меня\nАроматом душевной отравы,\nНе сберу я душистые травы\nНакануне Иванова дня..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Зачем, зачем во мрак небытия…»", "content": "Зачем, зачем во мрак небытия\nМеня влекут судьбы удары?\nУжели всё, и даже жизнь моя —\nОдни мгновенья долгой кары?\nЯ жить хочу, хоть здесь и счастья нет,\nИ нечем сердцу веселиться,\nНо всё вперед влечет какой-то свет,\nИ будто им могу светиться!\nПусть призрак он, желанный свет здали!\nПускай надежды все напрасны!\nНо там, – далёко суетной земли, —\nЕго лучи горят прекрасно!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«И жизнь, и смерть, я знаю, мне равны…»", "content": "И жизнь, и смерть, я знаю, мне равны.\nИдет гроза, блестят вдали зарницы,\nЧернеет ночь, – а песни старины,\nПо-прежнему, – немые небылицы.\nЯ знаю – лес ночной далёко вкруг меня\nПростер задумчиво свои немые своды,\nНигде живой души, ни крова, ни огня, —\nОдна безмолвная природа...\nИ что ж? Моя душа тогда лишь гимн поет,\nМне всё равно – раздвинет ли разбойник\nКустов вблизи угрюмый черный свод,\nИль с кладбища поднимется покойник\nБродить по деревням, нося с собою страх..\nМоя душа вся тает в песнях дальных,\nИ я могу тогда прочесть в ночных звездах\nМою судьбу и повесть дней печальных..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда кончается тетрадь моих стихов…»", "content": "Когда кончается тетрадь моих стихов,\nИ я их перечту, мне грустно. Сердце давит\nПечаль прошедших дней, прошедших слез и снов,\nДуша притворствует, лукавит\nИ говорит: «Вперед! Там счастье! Там покой!»\nНо знаю я: ни счастья, ни покоя...\nПокой – далек; а счастье – не со мной,\nСо мной – лишь дни и холода и зноя;\nПорой мне холод душу леденит,\nИ я молчу; порой же ветер знойный\nМне душу бедную дыханием палит,\nИ я зову – бессчастный, беспокойный..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Готов ли ты на путь далекий…»", "content": "Готов ли ты на путь далекий,\nДобра певец?\nУзрел ли ты в звезде высокой\nКрасот венец?\nГотов ли ты с прощальной песней\nПокинуть свет,\nЛететь к звезде, что всех прелестней,\nНа склоне лет?\nГотовься в путь! Близка могила, —\nСпеши, поэт!\nЗемля мертва, земля уныла, —\nВдали – рассвет.\n18 июля 1899"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я – человек и мало богу равен…»", "content": "Я – человек и мало богу равен.\nВ моих стихах ты мощи не найдешь.\nНапев их слаб и жизненно бесславен,\nТы новых мыслей в них не обретешь.\nИх не согрел ни гений, ни искусство,\nОни туманной, долгой чередой\nВедут меня без мысли и без чувства\nК земной могиле, бедной и пустой.\nО; если б мог я силой гениальной\nПрозреть века, приблизить их к добру!\nЯ не дал миру мысли идеальной,\nНи чувства доброго покорному перу\nБлажен поэт, добром проникновенный,\nЧто миру дал незыблемый завет\nИ мощью вечной, мощью дерзновенной\nУвел толпы в пылающий рассвет!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сомкни уста. Твой голос полн…»", "content": "Сомкни уста. Твой голос полн\nСтрастей без имени и слова.\nНарушить гимн воздушных волн,\nСтремящих вверх, к стопам Святого.\nПускай в безмолвных небесах,\nКак факел, издали сияет\nОгонь огней в твоих очах\nИ звезды ночи вопрошает.\nА я, ничтожный смертный прах,\nУ ног твоих смятенно буду\nИскать в глубоких небесах\nХриста, учителя Иуды."}, {"poet_id": "blok", "title": "Перед грозой", "content": "Закат горел в последний раз.\nСветило дня спустилось в тучи,\nИ их края в прощальный час\nГорели пламенем могучим.\nА там, в неведомой дали,\nГде небо мрачно и зловеще,\nНемые грозы с вихрем шли,\nБлестя порой зеницей вещей.\nЗемля немела и ждала,\nПрошло глухое рокотанье,\nИ по деревьям пронесла\nГроза невольное дрожанье.\nКазалось, мир – добыча гроз,\nЗеницы вскрылись огневые,\nИ ветер ночи к нам донес\nВпервые – слезы грозовые."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сомненья нет: мои печали…»", "content": "Сомненья нет: мои печали,\nМоя тоска о прошлых днях\nДуше покой глубокий дали,\nОтняв крыла широкий взмах.\nМоим страстям, моим забвеньям,\nБыть может, близится конец,\nНо буду вечно с упоеньем\nЛовить счастливых дней венец.\nВлачась по пажитям и долам,\nНе в силах смятых крыл поднять,\nВнимать божественным глаголам,\nГлаголы бога– повторять.\nИ, может быть, придет мгновенье,\nКогда крыла широкий взмах\nВернет былое вдохновенье —\nМою тоску о прошлых днях."}, {"poet_id": "blok", "title": "Черная дева", "content": "В дальних северных туманах\nЕсть угрюмая скала.\nНа безбрежных океанах\nЧудный лик свой вознесла.\nТех утесов очертанье\nБедный северный народ,\nПо глубокому преданью,\nЧерной Девою зовет.\nВ час, когда средь океана\nНет спасенья, всё во мгле, —\nВдруг пловец из-за тумана\nВидит Деву на скале...\nОн молитву ей возносит...\nЕсли Дева смягчена,\nТо корабль к земле приносит\nЕй послушная волна..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Дышит утро в окошко твое…»", "content": "Дышит утро в окошко твое,\nВдохновенное сердце мое,\nПролетают забытые сны,\nВоскресают виденья весны,\nИ на розовом облаке грез\nВ вышине чью-то душу пронес\nМолодой, народившийся бог...\nПокидай же тлетворный чертог,\nУлетай в бесконечную высь,\nЗа крылатым виденьем гонись,\nУтро знает стремленье твое,\nВдохновенное сердце мое!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Тяжелый занавес упал…»", "content": "Тяжелый занавес упал.\nТолпа пронзительно кричала,\nА я, униженный, молчал —\nЗатем, что ты рукоплескала.\nИ этот вычурный актер\nПослал тебе привет нежданный,\nИ бросил дерзкий, жадный взор\nК твоим плечам благоуханным!\nНо нет! довольно! Боже мой!\nУстал я ревностью терзаться!\nНакинь личину! Смейся! Пой!\nТы, сердце, можешь разорваться!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Накануне хх века", "content": "Влачим мы дни свои уныло,\nВолнений далеки чужих;\nОт нас сокрыто, нам не мило,\nЧто вечно радует других...\nВлачим мы дни свои без веры,\nСудьба устала нас карать...\nИ наша жизнь тяжка без меры,\nИ тяжко будет умирать...\nТак век, умчавшись беспощадно,\nВстречая новый строй веков,\nБросает им загадкой хладной\nЖивых, безумных мертвецов..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Глухая полночь. Цепененье…»", "content": "Глухая полночь. Цепененье\nНа душу сонную легло.\nНапрасно жажду вдохновенья —\nНе бьется мертвое крыло.\nКругом глубокий мрак. Я плачу,\nЗову мои родные сны,\nСлагаю песни наудачу,\nНо песни бледны и больны.\nО, в эти тяжкие мгновенья\nЯ вижу, что мне жизнь сулит,\nЧто крыл грядущее биенье —\nПечаль, не песни породит."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Помнишь ли город тревожный…»", "content": "Помнишь ли город тревожный,\nСинюю дымку вдали?\nЭтой дорогою ложной\nМолча с тобою мы шли...\nШли мы – луна поднималась\nВыше из темных оград,\nЛожной дорога казалась —\nЯ не вернулся назад.\nНаша любовь обманулась,\nИли стезя увлекла —\nТолько во мне шевельнулась\nСиняя города мгла...\nПомнишь ли город тревожный,\nСинюю дымку вдали?\nЭтой дорогою ложной\nМы безрассудно пошли..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Город спит, окутан мглою…»", "content": "Город спит, окутан мглою,\nЧуть мерцают фонари...\nТам далёко, за Невою,\nВижу отблески зари.\nВ этом дальнем отраженья,\nВ этих отблесках огня\nПритаилось пробужденье\nДней тоскливых для меня."}, {"poet_id": "blok", "title": "Кошмар", "content": "Я проснулся внезапно в ночной тишине\nИ душа испугалась молчания ночи.\nЯ увидел на темной стене\nЧьи-то скорбные очи\nБез конца на пустой и безмолвной стене\nЭти полные скорби и ужаса очи\nВсё мерещатся мне в тишине\nЛеденеющей ночи."}, {"poet_id": "blok", "title": "«О, как безумно за окном…»", "content": "О, как безумно за окном\nРевет, бушует буря злая,\nНесутся тучи, льют дождем,\nИ ветер воет, замирая!\nУжасна ночь! В такую ночь\nМне жаль людей, лишенных крова,\nИ сожаленье гонит прочь —\nВ объятья холода сырого!..\nБороться с мраком и дождем,\nСтрадальцев участь разделяя...\nО, как безумно за окном\nБушует ветер, изнывая!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Голос", "content": "Чей-то обманчивый голос поет,\nКто пробудился от сна и зовет?\nГде-то в далеких знакомых краях\nГаснут и тают лучи в облаках.\nНочь наступает, но кто-то спешит,\nК ночи в объятья зовет и манит...\nКто же ты, ночью поешь и не спишь?\nЧей же ты, голос, обман мне сулишь?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Неведомому богу", "content": "Не ты ли душу оживишь?\nНе ты ли ей откроешь тайны?\nНе ты ли песни окрылишь,\nЧто так безумны, так случайны?..\nО, верь! Я жизнь тебе отдам,\nКогда бессчастному поэту\nОткроешь двери в новый храм,\nУкажешь путь из мрака к свету!..\nНе ты ли в дальнюю страну,\nВ страну неведомую ныне,\nВведешь меня – я вдаль взгляну\nИ вскрикну: «Бог! Конец пустыне!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты не научишь меня проклинать…»", "content": "Ты не научишь меня проклинать,\nСколько ни трать свои силы!\nСердце по-прежнему будет рыдать\nУ одинокой могилы...\nО, не грусти: бесполезен твой труд.\nСколько ни бейся ревниво:\nСонмы веков поколенья сотрут, —\nСердце останется живо!\nБездна – душа моя, сердце твое\nСкроется в этой пустыне...\nК вольному миру стремленье мое...\nМир близ тебя лишь, богиня!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не легли еще тени вечерние…»", "content": "Не легли еще тени вечерние,\nА луна уж блестит на воде.\nВсё туманнее, всё суевернее\nНа душе и на сердце – везде...\nСуеверье рождает желания,\nИ в туманном и чистом везде\nЧует сердце блаженство свидания,\nБледный месяц блестит на воде...\nКто-то шепчет, поет и любуется,\nЯ дыханье мое затаил, —\nВ этом блеске великое чуется,\nНо великое я пережил...\nИ теперь лишь, как тени вечерние\nНачинают ложиться смелей,\nВозникают на миг суевернее\nВдохновенья обманутых дней..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Servus-reginae", "content": "He призывай. И без призыва\nПриду во храм.\nСклонюсь главою молчаливо\nК твоим ногам.\nИ буду слушать приказанья\nИ робко ждать.\nЛовить мгновенные свиданья\nИ вновь желать.\nТвоих страстей повержен силой,\nПод игом слаб.\nПорой – слуга; порою – милый;\nИ вечно – раб."}, {"poet_id": "blok", "title": "Песня за стеной", "content": "О, наконец! Былой тревоге\nОтдаться мыслью и душой!\nВздыхать у милой на пороге\nИ слушать песню за стеной...\nНо в этой песне одинокой,\nЧто звонко плачет за стеной...\nОдин мучительный, глубокий\nТоскливый призрак молодой...\nО, кто ужасному поверит\nИ кто услышит стон живой,\nКогда душа внимает, верит, —\nА песня смолкла за стеной!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда докучливые стоны…»", "content": "Когда докучливые стоны\nМоей души услышишь ты,\nХрани стыдливости законы\nВ благоуханьи красоты.\nНе забывай, что беспощадно,\nЗа каждый жалости порыв,\nТебе отплатят местью жадной,\nТвое прошедшее забыв...\nТы недостойна оправданья,\nКогда за глупую мечту,\nЗа миг короткий состраданья\nПриносишь в жертву красоту."}, {"poet_id": "blok", "title": "Моей матери", "content": "Спустилась мгла, туманами чревата.\nНочь зимняя тускла и сердцу не чужда.\nОбъемлет сирый дух бессилие труда,\nТоскующий покой, какая-то утрата.\nКак уследишь ты, чем душа больна,\nИ, милый друг, чем уврачуешь раны?\nНи ты, ни я сквозь зимние туманы\nНе можем зреть, зачем тоска сильна.\nИ нашим ли умам поверить, что когда-то\nЗа чей-то грех на нас наложен гнет?\nИ сам покой тосклив, и нас к земле гнетет\nБессильный труд, безвестная утрата?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты много жил. Негодованье…»", "content": "Ты много жил. Негодованье\nВ своей душе взлелеял ты.\nТеперь отдайся на прощанье\nБессмертью чистой красоты.\nУвенчан трепетом любимым,\nОтдай источник сил твоих\nИным богам неумолимым\nДля новых сеяний живых.\nА сам, уверенно бесстрастный,\nНаправь к могиле верной путь,\nИ – негодующий напрасно —\nУмри, воскресни и забудь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пока спокойною стопою…»", "content": "Пока спокойною стопою\nИду, и мыслю, и пою,\nСмеюсь над жалкою толпою\nИ вздохов ей не отдаю.\nПока душа еще согрета,\nИ рок велит в себе беречь\nИ дар незыблемый поэта,\nИ (сцены выспреннюю речь.."}, {"poet_id": "blok", "title": "Dolor ante lucem", "content": "Каждый вечер, лишь только погаснет заря,\nЯ прощаюсь, желанием смерти горя,\nИ опять, на рассвете холодного дня,\nЖизнь охватит меня и измучит меня!\nЯ прощаюсь и с добрым, прощаюсь и с злым,\nИ надежда и ужас разлуки с земным,\nА наутро встречаюсь с землею опять,\nЧтобы зло проклинать, о добре тосковать!..\nБоже, боже, исполненный власти и сил,\nНеужели же всем ты так жить положил,\nЧтобы смертный, исполненный утренних грез,\nО тебе тоскованье без отдыха нес?.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как всякий год, ночной порою…»", "content": "Как всякий год, ночной порою,\nПод осень, в блеске красоты,\nМоя звезда владеет мною, —\nТак ныне мне восходишь Ты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«За краткий сон, что нынче снится…»", "content": "За краткий сон, что нынче снится,\nА завтра – нет,\nГотов и Смерти покориться\nМладой поэт.\nЯ не таков: пусть буду снами\nЗаворожен, —\nВ мятежный час взмахну крылами\nИ сброшу сон.\nОпять – тревога, опять – стремленье,\nОпять готов\nВсей битвы жизни я слушать пенье\nДо новых снов!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как сон молитвенно-бесстрастный…»", "content": "Как сон молитвенно-бесстрастный,\nНа душу грешную сошла;\nИ веют чистым и прекрасным\nЕе прозрачные крыла.\nНо грех, принявший отраженье,\nВ среде самих прозрачных крыл\nКакой-то призрак искушенья\nГреховным помыслам открыл."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда с безжалостным страданьем…»", "content": "Когда с безжалостным страданьем\nВ окно глядит угрюмый день,\nВ душе проходит тоскованьем\nПрошедших дней младая тень.\nДуша болит бесплодной думой,\nИ давит, душит мыслей гнет:\nНазавтра новый день угрюмый\nЕще безрадостней придет."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1900 года", "content": "Медлительной чредой нисходит день осенний,\nМедлительно крутится желтый лист,\nИ день прозрачно свеж, и воздух дивно чист —\nДуша не избежит невидимого тленья.\nТак, каждый день стареется она,\nИ каждый год, как желтый лист кружится,\nВсё кажется, и помнится, и мнится,\nЧто осень прошлых лет была не так грустна."}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Как мимолетна тень осенних ранних дней,\nКак хочется сдержать их раннюю тревогу,\nИ этот желтый лист, упавший на дорогу,\nИ этот чистый день, исполненный теней, —\nЗатем, что тени дня – избытки красоты,\nЗатем, что эти дни спокойного волненья\nНесут, дарят последним вдохновеньям\nИзбыток отлетающей мечты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я умирал. Ты расцветала…»", "content": "Я умирал. Ты расцветала.\nИ вдруг, взглянув на смертный лик,\nВ чертах угасших угадала,\nЧто эта смерть – бессильный крик...\nСмири же позднюю тревогу;\nИ я под осень дней моих,\nКак лист, упавший на дорогу,\nСмешаюсь с прахом остальных..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Приветный Лель, не жду рассвета…»", "content": "Приветный Лель, не жду рассвета,\nНо вижу дивный блеск вдали;\nСкажи мне, Лель, не солнце ль это\nЗа краем мертвенной земли?\nЗачем же, Лель, ты будишь рано\nНас, не готовых в сонный час\nПринять богиню, из тумана\nЗарю несущую для нас?\nЕще не время солнцу верить;\nНам, бедным жителям миров,\nНе оценить и не измерить\nЕго божественных даров.\nОно взойдет, потоком света\nНас, полусонных, ослепит,\nИ лишь бессмертный дух поэта\nК нему в объятья отлетит..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В те дни, когда душа трепещет…»", "content": "В те дни, когда душа трепещет\nИзбытком жизненных тревог,\nВ каких-то дальних сферах блещет\nМне твой, далекая, чертог.\nИ я стремлюсь душой тревожной\nОт бури жизни отдохнуть,\nНо это счастье невозможно,\nК твоим чертогам труден путь.\nОттуда светит луч холодный,\nСияет купол золотой,\nДоступный лишь душе свободной,\nНе омраченной суетой.\nТы только ослепишь сверканьем\nОтвыкший от видений взгляд,\nИ уязвленная страданьем\nДуша воротится назад\nИ будет жить, и будет видеть\nТебя, сквозящую вдали,\nЧтоб только злее ненавидеть\nПути постылые земли."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ярким солнцем, синей далью…»", "content": "Ярким солнцем, синей далью\nВ летний полдень любоваться —\nНепонятною печалью\nДали солнечной терзаться...\nКто поймет, измерит оком,\nЧто за этой синей далью?\nЛишь мечтанье о далеком\nС непонятною печалью..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Восходишь ты, что строгий день…»", "content": "Восходишь ты, что строгий день\nПеред задумчивой природой.\nВ твоих чертах ложится тень\nЛесной неволи и свободы.\nТвой день и ясен и велик,\nИ озарен каким-то светом,\nНо в этом свете каждый миг\nИдут виденья – без ответа.\nНикто не тронет твой покой\nИ не нарушит строгой тени.\nИ ты сольешься со звездой\nВ пути к обители видений."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Лениво и тяжко плывут облака…»", "content": "Лениво и тяжко плывут облака\nПо синему зною небес.\nДорога моя тяжела, далека,\nВ недвижном томлении лес.\nМой конь утомился, храпит подо мной,\nКогда-то родимый приют?..\nА там, далеко, из-за чащи лесной\nКакую-то песню поют.\nИ кажется: если бы голос молчал,\nМне было бы трудно дышать,\nИ конь бы, храпя, на дороге упал,\nИ я бы не мог доскакать!\nЛениво и тяжко плывут облака,\nИ лес истомленный вокруг.\nДорога моя тяжела, далека,\nНо песня – мой спутник и друг."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Шли мы стезею лазурною…»", "content": "Шли мы стезею лазурною,\nТолько расстались давно...\nВ ночь непроглядную, бурную\nВдруг распахнулось окно...\nТы ли, виденье неясное?\nСердце остыло едва...\nЧую дыхание страстное,\nПрежние слышу слова...\nВетер уносит стенания,\nСлезы мешает с дождем...\nХочешь обнять на прощание?\nПрошлое вспомнить вдвоем?\nМимо, виденье лазурное!\nСердце сжимает тоской\nВ ночь непроглядную, бурную\nВетер, да образ былой!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«О, не тебя люблю глубоко…»", "content": "О, не тебя люблю глубоко,\nНе о тебе – моя тоска!\nМне мнится – вечер недалеко,\nМне кажется, что ночь близка..\nУкроет мрачной пеленою\nВсё то, что я боготворил...\nО, день, исполненный тобою!\nНет, нет! Я не тебя любил!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ночь теплая одела острова…»", "content": "Ночь теплая одела острова.\nВзошла луна. Весна вернулась.\nПечаль светла. Душа моя жива.\nИ вечная холодная Нева\nУ ног сурово колыхнулась.\nТы, счастие! Ты, радость прежних лет!\nВесна моей мечты далекой!\nЗа годом год... Всё резче темный след,\nИ там, где мне сиял когда-то свет,\nВсё гуще мрак... Во мраке – одиноко —\nИду – иду – душа опять жива,\nОпять весна одела острова."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Утро брезжит. День грозит ненастьем…»", "content": "Утро брезжит. День грозит ненастьем.\nВечер будет холоден, но ясен.\nБудет время надышаться счастьем,\nЧуять всё, чем божий мир прекрасен..\nОдного не даст душе природа,\nИ у бога нет довольно власти,\nЧтоб душа почуяла свободу\nОт прошедшей, вечно сущей страсти.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Разверзлось утреннее око…»", "content": "Разверзлось утреннее око,\nСиянье льется без конца.\nМой дух летит туда, к Востоку,\nНавстречу помыслам творца.\nКогда я день молитвой встречу\nНа светлой утренней черте, —\nНоворожденному навстречу\nПойду в духовной чистоте.\nИ после странствия земного\nВ лучах вечернего огня\nДуше легко вернуться снова\nК молитве завтрашнего дня."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я шел во тьме дождливой ночи…»", "content": "Я шел во тьме дождливой ночи\nИ в старом доме, у окна,\nУзнал задумчивые очи\nМоей тоски. – В слезах, одна\nОна смотрела в даль сырую...\nЯ любовался без конца,\nКак будто молодость былую\nУзнал в чертах ее лица.\nОна взглянула. Сердце сжалось,\nОгонь погас – и рассвело.\nСырое утро застучалось\nВ ее забытое стекло."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сегодня в ночь одной тропою…»", "content": "Сегодня в ночь одной тропою\nТенями грустными прошли\nОпределенные судьбою\nДля разных полюсов земли.\nИ разошлись в часы рассвета,\nИ каждый молча сохранял\nДругому чуждого завета\nОтвека розный идеал...\nВ тенях сплетенные случайно\nС листами чуждые листы —\nВсё за лучом стремятся тайно\nПринять привычные черты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В ночи, исполненной грозою…»", "content": "В ночи, исполненной грозою,\nВ средине тучи громовой,\nИсполнен мрачной красотою,\nВитает образ грозовой.\nТо – ослепленная зарницей,\nВнемля раскатам громовым,\nЮнона правит колесницей\nПеред Юпитером самим."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Поэт в изгнаньи и в сомненьи…»", "content": "Поэт в изгнаньи и в сомненьи\nНа перепутьи двух дорог.\nНочные гаснут впечатленья,\nВосход и бледен и далек.\nВсё нет в прошедшем указанья,\nЧего желать, куда идти?\nИ он в сомненьи и в изгнаньи\nОстановился на пути.\nНо уж в очах горят надежды,\nЕдва доступные уму,\nЧто день проснется, вскроет вежды,\nИ даль привидится ему."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы все уйдем за грань могил…»", "content": "Мы все уйдем за грань могил,\nНо счастье, краткое быть может,\nТого, кто больше всех любил,\nВ земном скитаньи потревожит.\nЛюбить и ближних и Христа —\nДля бедных смертных – труд суровый.\nЛюбовь понятна и проста\nДуше неведомо здоровой.\nУ нас не хватит здравых сил\nК борьбе со злом, повсюду сущим,\nИ все уйдем за грань могил\nБез счастья в прошлом и в грядущем."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Хоть всё по-прежнему певец…»", "content": "Хоть всё по-прежнему певец\nДалеких жизни песен странных\nНесет лирический венец\nВ стихах безвестных и туманных, —\nНо к цели близится поэт,\nСтремится, истиной влекомый,\nИ вдруг провидит новый свет\nЗа далью, прежде незнакомой..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Напрасно, дева, ты бежала…»", "content": "Напрасно, дева, ты бежала,\nМоей пытливости страшась.\nМоя мечта дорисовала\nТебя, волнуясь и смеясь.\nИ я узнал твои приметы\nПо искрам тайного огня\nВ твоих глазах, где бродят светы\nЖестокого и злого дня.\nТы ныне блещешь красотою,\nТы древним молишься богам,\nНо беззаконною тропою\nИдешь к несчастным берегам"}, {"poet_id": "blok", "title": "«До новых бурь, до новых молний…»", "content": "До новых бурь, до новых молний\nРаскройся в пышной красоте\nВсё безответней, всё безмолвней\nВ необъяснимой чистоте.\nНо в дуновеньи бури новом\nУкрась надеждой скучный путь,\nЧто в этом хаосе громовом\nМогу в глаза твои взглянуть."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Хожу по камням старых плит…»", "content": "Хожу по камням старых плит,\nДуша опять полна терзаний...\nБлаженный дом! – Ты не закрыт\nДля горечи воспоминаний!\nЗдесь – бедной розы лепестки\nНа камне плакали, алея...\nТам – зажигала огоньки\nВ ночь уходящая аллея...\nИ ветер налетал, крутя\nПушинки легкие снежинок,\nА город грохотал, шутя\nНад святостью твоею, инок...\nГде святость та? – У звезд спроси,\nСветящих, как тогда светили...\nА если звезды изменили —\nОдин сквозь ночь свой крест неси"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В фантазии рождаются порою…»", "content": "В фантазии рождаются порою\nНемые сны.\nОни горят меж солнцем и Тобою\nВ лучах весны.\nО, если б мне владеть их голосами!\nОни б могли\nИ наяву восстать перед сынами\nМоей земли!\nНо звук один – они свое значенье\nУтратят вмиг.\nИ зазвучит в земном воображеньи\nЗемной язык."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы не торопимся заране…»", "content": "Мы не торопимся заране\nОгни ненужные зажечь,\nУже милее прежних встреч —\nВ вечернем встретиться тумане.\nИ пусть докучливая мать\nНе будет наших разговоров\nДозором поздним нарушать.\nУйдем от материнских взоров,\nИ пусть прервется речи нить.\nТак сладко в час очарованья\nТвои волненья и молчанья\nИ тайные мечты следить."}, {"poet_id": "blok", "title": "«К ногам презренного кумира…»", "content": "К ногам презренного кумира\nСлагать божественные сны\nИ прославлять обитель мира\nВ чаду убийства и войны,\nВперяясь в сумрак ночи хладной,\nВ нем прозревать огонь и свет, —\nВот жребий странный, беспощадный\nТвой, божьей милостью поэт!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Теряет берег очертанья…»", "content": "Теряет берег очертанья.\nПлыви, челнок!\nПлыви вперед без содроганья —\nМой сон глубок.\nЕго покоя не нарушит\nГромада волн,\nКогда со стоном вниз обрушит\nНа утлый челн.\nВ тумане чистом и глубоком,\nЧелнок, плыви.\nВсё о бессмертьи в сне далеком\nМечты мои."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Есть много песен в светлых тайниках…»", "content": "Есть много песен в светлых тайниках\nЕе души невинной и приветной.\nИ грусти признак есть в его чертах,\nСтаринной грусти и заветной.\nИм бог один – прозрачная печаль.\nЕдиный бог – залог слиянья.\nИ, может быть, вдвоем – еще туманней даль\nИ обаятельней незнанье."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Бежим, бежим, дитя свободы…»", "content": "Бежим, бежим, дитя свободы,\nК родной стране!\nЯ верен голосу природы,\nБудь верен мне!\nЗдесь недоступны неба своды\nСквозь дым и прах!\nБежим, бежим, дитя природы,\nПростор – в полях!\nБегут... Уж стогны миновали,\nКругом – поля.\nПо всей необозримой дали\nДрожит земля.\nБегут навстречу солнца, мая,\nСвободных дней...\nИ приняла земля родная\nСвоих детей...\nИ приняла, и обласкала,\nИ обняла,\nИ в вешних далях им качала\nКолокола...\nИ, поманив их невозможным,\nВновь предала\nДням быстротечным, дням тревожным,\nЗлым дням – без срока, без числа..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Звезда полночная скатилась…»", "content": "Звезда полночная скатилась\nИ не оставила следа...\nОкно бесшумно растворилось...\nПрости, крылатая мечта!\nТы здесь еще, но ты растаешь.\nК моим сомненьям на пути,\nПока ты ночь в себя вдыхаешь,\nЯ буду все твердить: прости...\nЯ буду верить: не растает\nДо утра нежный облик твой:\nТо некий ангел расстилает\nНочные перлы предо мной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пусть я покину этот град…»", "content": "Пусть я покину этот град...\nТоска невольная сжимает\nМне сердце. Я б остаться рад.\nЧто будет там, душа не знает...\nТам – новый натиск бурь и бед,\nМоя тоска – тому залогом.\nВ глубокой мгле грядущих лет\nКаким предамся я дорогам?\nЗдесь – в свете дня, во тьме ночной\nДуша боролась, погибала,\nОпять воспрянув, свой покой\nВернуть не в силах, упадала\nВ тревоги жизни городской\nИ, дна достигнув, поднимала\nСвой нежный цвет над черной мглой\nТак – без конца, так – без начала...\nИли бушующая кровь\nРождала новую любовь?\nИль в муке и тревоге тайной\nИ в сочетаньях строгих числ\nТаился тот – необычайный,\nТот радостный, великий смысл?\nДа, да! Моей исконной мукой\nКлянусь, пожар иной любви\nГорел, горит в моей крови!\nМоя тоска – тому порукой!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Прошедших дней немеркнущим сияньем…»", "content": "Прошедших дней немеркнущим сияньем\nДуша, как прежде, вся озарена.\nНо осень ранняя, задумчиво грустна,\nОвеяла меня тоскующим дыханьем.\nБлизка разлука. Ночь темна.\nА всё звучит вдали, как в те младые дни:\nМои грехи в твоих святых молитвах,\nОфелия, о нимфа, помяни.\nИ полнится душа тревожно и напрасно\nВоспоминаньем дальным и прекрасным."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не призывай и не сули…»", "content": "Не призывай и не сули\nДуше былого вдохновенья.\nЯ – одинокий сын земли,\nТы – лучезарное виденье.\nЗемля пустынна, ночь бледна,\nНедвижно лунное сиянье,\nВ звездах – немая тишина —\nОбитель страха и молчанья.\nЯ знаю твой победный лик,\nПризывный голос слышу ясно,\nДуше понятен твой язык,\nНо ты зовешь меня напрасно.\nЗемля пустынна, ночь бледна,\nНе жди былого обаянья,\nВ моей душе отражена\nОбитель страха и молчанья."}, {"poet_id": "blok", "title": "После грозы", "content": "Под величавые раскаты\nДалеких, медленных громов\nВстает трава, грозой примята,\nИ стебли гибкие цветов.\nПоследний ветер в содроганье\nПриводит влажные листы,\nПод ярким солнечным сияньем\nБлестят зеленые кусты.\nВсеохранительная сила\nВ своем неведомом пути\nПрироду чудно вдохновила\nВернуться к жизни и цвести."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В часы вечернего тумана…»", "content": "В часы вечернего тумана\nСлетает в вихре и огне\nКрылатый ангел от страниц Корана\nНа душу мертвенную мне.\nУм полон томного бессилья,\nДуша летит, летит...\nВокруг шумят бесчисленные крылья,\nИ песня тайная звенит."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Уже бледнеет день прощальный…»", "content": "Уже бледнеет день прощальный.\nТы эту ночь мне подари.\nУслышишь мой рассказ печальный,\nВнимай ему и жди зари.\nЗаря в твои заглянет очи.\nИ ты поймешь в ее огне,\nЧто в эти дни, что в эти ночи\nВ твоей душе открылось мне."}, {"poet_id": "blok", "title": "«На небе зарево. Глухая ночь мертва…»", "content": "На небе зарево. Глухая ночь мертва.\nТолпится вкруг меня лесных дерев громада,\nНо явственно доносится молва\nДалекого, неведомого града.\nТы различишь домов тяжелый ряд,\nИ башни, и зубцы бойниц его суровых,\nИ темные сады за камнями оград,\nИ стены гордые твердынь многовековых.\nТак явственно из глубины веков\nПытливый ум готовит к возрожденью\nЗабытый гул погибших городов\nИ бытия возвратное движенье."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В ночь молчаливую чудесен…»", "content": "В ночь молчаливую чудесен\nМне предстоит твой светлый лик.\nОчарованья старых песен\nОбъемлют душу в этот миг.\nСвоей дорогой голубою\nПроходишь медленнее ты,\nИ отдыхают над тобою\nДве неподвижные звезды."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Облит последними лучами…»", "content": "Облит последними лучами,\nЧудесно вечереет день.\nИдет с вечерними тенями\nНа душу пламенная тень.\nКто вознесет ее из тени,\nПока огонь горит в крови,\nВ твои тоскующие сени,\nНа чистый жертвенник любви?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Полна усталого томленья…»", "content": "Полна усталого томленья,\nДуша замолкла, не поет.\nПошли, господь, успокоенье\nИ очищенье от забот.\nДыханием живящей бури\nДохни в удушливой глуши,\nНа вечереющей лазури,\nДля вечереющей души."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Была пора – в твоих глазах…»", "content": "Была пора – в твоих глазах\nОгни безумные сверкали:\nТы обрела в моих словах\nСвои заветные печали.\nТеперь их смысл тобой забыт.\nСлова воскреснут в час победный,\nЗатем, что тайный яд разлит\nВ их колыбели заповедной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пророк земли – венец творенья…»", "content": "Пророк земли – венец творенья,\nПодобный молньям и громам,\nСвои земные откровенья\nГрядущим отдавал векам.\nТолпы последних поколений,\nБыть может, знать обречены,\nО чем не ведал старый гений\nСуровой Английской страны.\nНо мы, – их предки и потомки, —\nСиянья их ничтожный след,\nЗемли ненужные обломки\nНа тайной грани лучших лет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В часы безмолвия ночного…»", "content": "В часы безмолвия ночного\nТревоги отлетают прочь.\nЗабудь событья дня пустого\nИ погрузись в родную ночь.\nМолись, чтоб осень озарила,\nКак ту весну, твоя звезда.\nТоскуй свободно над могилой\nВесны, прошедшей без следа."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Смеялись бедные невежды…»", "content": "Смеялись бедные невежды,\nПохитил я, младой певец,\nУ безнадежности – надежды,\nУ бесконечности – конец.\nМне самому и дик и странен\nТот свет, который я зажег,\nЯ сам своей стрелою ранен,\nСам перед новым изнемог.\nИдите мимо – погибаю,\nГлумитесь над моей тоской.\nМой мир переживет, я знаю,\nМеня и страшный смех людской."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не доверяй своих дорог…»", "content": "Не доверяй своих дорог\nТолпе ласкателей несметной:\nОни сломают твой чертог,\nПогасят жертвенник заветный.\nВсе, духом сильные, – одни\nТолпы нестройной убегают,\nОдни на холмах жгут огни,\nЗавесы мрака разрывают."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Увижу я, как будет погибать…»", "content": "Увижу я, как будет погибать\nВселенная, моя отчизна.\nЯ буду одиноко ликовать\nНад бытия ужасной тризной.\nПусть одинок, но радостен мой век,\nВ уничтожение влюбленный.\nДа, я, как ни один великий человек,\nСвидетель гибели вселенной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Погибло всё. Палящее светило…»", "content": "Погибло всё. Палящее светило\nПо-прежнему вертит годов круговорот.\nПод холмами тоскливая могила\nО прежнем бытии прекрасном вопиет.\nИ черной ночью белый призрак ждет\nДругих теней безмолвно и уныло.\nТы обретешь, белеющая тень,\nТолпы других, утративших былое.\nМинует ночь, проснется долгий день —\nОпять взойдет в своем палящем зное\nСветило дня, светило огневое,\nИ будет жечь тоскующую сень."}, {"poet_id": "blok", "title": "«К чему бесцельно охранять…»", "content": "К чему бесцельно охранять\nСвои былые вдохновенья?\nУже на всем – годов печать,\nСедых времен прикосновенье.\nСтихай, заветная печаль,\nПроснулся день, дохнул страданьем.\nГодов седеющая даль\nПокрыта мраком и молчаньем.\nИ дале в сердце уходи\nТы, безнадежное стремленье,\nНе отравляй и не буди\nМеня, былое вдохновенье!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Они расстались без печали…»", "content": "Они расстались без печали,\nЗабыты были счастья дни;\nНо неутешно тосковали\nИ снова встретились они.\nНад ними плакал призрак юный\nУже увядшей красоты;\nИ эти жалобные струны\nБудили старые мечты.\nНо были новые свиданья\nТак безмятежно холодны;\nИх не согрел огонь желанья,\nНи говор плачущей струны.\nМеж ними тайны не лежали,\nВсё было пусто и мертво;\nОни в скитаньи угасали\nИ хоронили божество."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Новый блеск излило небо…»", "content": "Новый блеск излило небо\nНа небесные поля.\nМраком древнего Эреба\nПреисполнена земля.\nВознесясь стезею бледной\nВ золотое без конца,\nСтану, сын покорно-бедный,\nВ осиянности творца.\nЕсли тайный грешный помысл\nВ душу скорбную слетит,\nЛучезарный бога промысл\nУтолит и осенит.\nВознесусь душой нетленной\nНа неведомых крылах.\nСердцем чистые блаженны —\nУзрят бога в небесах."}, {"poet_id": "blok", "title": "«То отголосок юных дней…»", "content": "То отголосок юных дней\nВ душе проснулся, замирая,\nИ в блеске утренних лучей,\nКазалось, ночь была немая.\nТо сон предутренний сошел,\nИ дух, на грани пробужденья,\nВоспрянул, вскрикнул и обрел\nДавно мелькнувшее виденье.\nТо был безжалостный порыв\nБессмертных мыслей вне сомнений.\nИ он умчался, пробудив\nТолпы забытых откровений.\nТо бесконечность пронесла\nНад падшим духом ураганы.\nТо Вечно-Юная прошла\nВ неозаренные туманы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Последний пурпур догорал…»", "content": "Последний пурпур догорал,\nПоследний ветр вздохнул глубоко,\nРазверзлись тучи, месяц встал,\nЗвучала песня издалёка.\nВсе упованья юных лет\nВосстали ярче и чудесней,\nНо скорбью полнилась в ответ\nДуша, истерзанная песней.\nТо старый бог блеснул вдали,\nИ над зловещею зарницей\nВзлетели к югу журавли\nПротяжно плачущей станицей."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не утоленная кровавыми струями…»", "content": "Не утоленная кровавыми струями,\nБезмолвствует земля.\nИду вперед поспешными шагами,\nИщу от жертв свободные поля.\nНо, как в темнице узник заключенный,\nИщу напрасно: кровь и мрак!\nЛишь там, в черте зари окровавленной —\nТаинственный, еще невнятный знак."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Порою вновь к твоим ногам…»", "content": "Порою вновь к твоим ногам\nМеня влечет души смиренье.\nЯ с благодарностью отдам\nИзбыток властного презренья.\nНе доверяйся страстным снам:\nПройдет короткое мгновенье —\nЯ с новой силою воздам\nИ власть и должное презренье."}, {"poet_id": "blok", "title": "Аграфа догмата", "content": "Я видел мрак дневной и свет ночной.\nЯ видел ужас вечного сомненья.\nИ господа с растерзанной душой\nВ дыму безверья и смятенья.\nТо был рассвет великого рожденья,\nКогда миров нечисленный хаос\nИсчезнул в бесконечности мученья. —\nИ всё таинственно роптало и неслось.\nТяжелый огнь окутал мирозданье,\nИ гром остановил стремящие созданья.\nНемая грань внедрилась до конца.\nИз мрака вышел разум мудреца,\nИ в горной высоте – без страха и усилья\nМерцающих идей ему взыграли крылья"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В седую древность я ушел, мудрец…»", "content": "В седую древность я ушел, мудрец.\nЭллада холодна. Безмолвствует певец.\nЭллада умерла, стяжав златой венец\nИ мудрости, и силы, и свободы.\nТу мудрость я передаю уму.\nТу силу я провижу и пойму.\nНо жизнь души свободной не уйму —\nЗатем, что я – певец природы.\nВ холодном мраке эллинских могил\nЯ ум блуждающий напрасно укрепил.\nНо пролил в сердце жар глубокий.\nИ первый зов души мне будет приговор\nСедеющих веков меня покинет взор,\nИ в мир вернусь один – для песни одинокой"}, {"poet_id": "blok", "title": "Смерть", "content": "Прислушайся к земле в родных полях»\nТебя овеет чуждыми странами,\nНо вместе родственный обнимет некий страх.\nТы ощутишь шаги, следящие за нами.\nО, друг мой, не беги родной своей земли,\nСмотри: я жду таинственной пришлицы\nИ каждый час могу следящую вдали,\nНо близкую всегда, принять в мои темницы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Под вечер лет с немым вниманьем…»", "content": "Под вечер лет с немым вниманьем\nВ былое смутно погружен,\nЯ буду жить воспоминаньем,\nЛелея жизни прошлой сон.\nИ вновь мне будет близко время,\nКогда, в предчувствии беды,\nУма живительное семя\nВзростило смелые плоды.\nНа молодых весенних грезах\nПодстережет меня недуг,\nДля опочившего на розах\nЗамкнется жизни светлый круг."}, {"poet_id": "blok", "title": "Аметист", "content": "Порою в воздухе, согретом\nВоспоминаньем и тобой,\nНеобычайно хладным светом\nГорит прозрачный камень твой.\nГаси, крылатое мгновенье,\nХолодный блеск его лучей,\nЧтоб он воспринял отраженье\nЕе ласкающих очей."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Твой образ чудится невольно…»", "content": "Твой образ чудится невольно\nСреди знакомых пошлых лиц.\nПорой легко, порою больно\nПеред Тобой не падать ниц.\nВ моем забвеньи без печали\nЯ не могу забыть порой,\nКак неутешно тосковали\nМои созвездья над Тобой.\nТы не жила в моем волненьи,\nНо в том родном для нас краю\nИ в одиноком поклоненьи\nПознал я истинность Твою."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ночь грозой бушевала, и молний огни…»", "content": "Ночь грозой бушевала, и молний огни\nОзаряли гряду отдаленных холмов,\nТолько утром я поднял безжизненный труп\nИ зарыл под холмами, у края земли.\nДень прошел молчалив и таинственно свеж\nВвечеру подошла непроглядная тьма,\nИ у края земли, над холмами вдали\nЯ услышал безжизненный голос тоски\nЯ пытался разбить заколдованный круг,\nПерейти за черту оглушающей тьмы,\nНо наутро я сам задохнулся вдали,\nБеспокойно простертый у края земли."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Курятся алтари, дымят паникадила…»", "content": "Курятся алтари, дымят паникадила\nДетей земли.\nБогиня жизни, тайное светило —\nВдали.\nПоют торжественно; победно славословят\nНемую твердь.\nИ дланями пустынный воздух ловят,\nПриемля смерть.\nНеуловимая, она не между нами\nИ вне земли.\nА мы, зовущие победными словами, —\nВ пыли."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Напрасно я боролся с богом…»", "content": "Напрасно я боролся с богом.\nОн – громоносный чудодей —\nНад здешним, над земным чертогом\nВоздвиг чертог еще страшней.\nИ средь кощунственных хулений,\nЗастигнут ясностью Зари,\nЯ пал, сраженный, на колени,\nИные славя алтари...\nИ вопреки хулам и стонам,\nВо храме, где свершалось зло,\nНад пламенеющим амвоном\nХристово сердце расцвело."}, {"poet_id": "blok", "title": "« Ты была у окна…»", "content": "Ты была у окна,\nИ чиста и нежна,\nТы царила над шумной толпой.\nЯ стоял позабыт\nИ толпою сокрыт\nВ поклоненьи любви пред тобой.\nМне казалось тогда,\nЧто теперь и всегда\nТы без мысли смотрела вперед.\nА внизу, у окна,\nКак морская волна,\nПред тобой колыхался народ.\nПоклоненьем горда,\nТы казалась всегда\nОдинокой и властной мечтой.\nИ никто не слыхал,\nКак твой голос звучал, —\nТы в молчаньи владела толпой.\nЯ стоял позабыт\nИ толпою сокрыт.\nТы без мысли смотрела вперед,\nИ чиста, и нежна;\nА внизу, у окна,\nВкруг меня волновался народ."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Поклонник эллинов – я лиру забывал…»", "content": "Поклонник эллинов – я лиру забывал,\nКогда мой путь ты словом преграждала\nЯ пред тобой о счастьи воздыхал,\nИ ты презрительно молчала.\nИ я горел душой, а ты была темна.\nИ я, в страданьи безответном,\nЯ мнил: когда-нибудь единая струна\nНа зов откликнется приветно.\nНо ты в молчании прошла передо мной\nИ, как тогда, одним напоминаньем\nТы рвешь теперь и мучаешь порой\nМои эллинские призванья."}, {"poet_id": "blok", "title": "Артистке", "content": "Позволь и мне сгорать душою,\nМгновенье жизнь торжествовать\nИ одинокою мечтою\nВ твоем бессмертьи ликовать.\nТы несравненна, ты – богиня,\nТвои веселье и печаль —\nМоя заветная святыня,\nМоя пророческая даль.\nПозволь же мне сгорать душою\nИ пламенеть огнем мечты,\nЧтоб вечно мыслить пред собою\nТвои небесные черты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я знаю, смерть близка. И ты…»", "content": "Я знаю, смерть близка. И ты\nУже меня не презришь ныне.\nТы снизойдешь из чистоты\nК моей тоскующей кончине.\nНо мне любовь твоя темна,\nТвои признанья необычны.\nНайдешь ли в сердце имена\nСловам и ласкам непривычным?\nЧто, если ты найдешь слова,\nИ буду в позднем умиленьи\nЯ, умирающий едва,\nВзывать о новом воскресенья?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пора вернуться к прежней битве…»", "content": "Пора вернуться к прежней битве,\nВоскресни дух, а плоть усни!\nСменим стояньем на молитве\nВсе эти счастливые дни!\nНо сохраним в душе глубоко\nВсе эти радостные дни:\nИ ласки девы черноокой,\nИ рампы светлые огни!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Отрекись от любимых творений…»", "content": "Отрекись от любимых творений,\nОт людей и общений в миру,\nОтрекись от мирских вожделений,\nДумай день и молись ввечеру.\nЕсли дух твой горит беспокойно,\nОтгоняй вдохновения прочь.\nЛишь единая мудрость достойна\nПерейти в неизбежную ночь.\nНа земле не узнаешь награды.\nДухом ясный пред божьим лицом,\nДогорай, покидая лампаду,\nОдиноким и верным огнем."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Измучен бурей вдохновенья…»", "content": "Измучен бурей вдохновенья,\nВесь опален земным огнем,\nС холодной жаждой искупленья\nСтучался я в господний дом.\nЯзычник стал христианином\nИ, весь израненный, спешил\nПовергнуть ниц перед Единым\nОстаток оскудевших сил.\nСтучусь в преддверьи идеала,\nОтвета нет... а там, вдали,\nМанит, мелькает покрывало\nЕдва покинутой земли...\nГосподь не внял моей молитве,\nНо чую – силы страстных дней\nДохнули раненому в битве,\nВновь разлились в душе моей.\nМне непонятно счастье рая,\nГрядущий мрак, могильный мир.\nНазад! Язычница младая\nЗовет на дружественный пир!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не отравляй души своей…»", "content": "Не отравляй души своей\nВсегда угрюмым отрицаньем.\nВидения былых скорбей\nБуди, буди – воспоминаньем!\nПридет на смену этих дней\nСуровый день и вечер сонный,\nИ будет легче и светлей,\nВоспоминаньем окрыленный.\nКогда настанет черный день,\nЗови, зови успокоенье,\nБуди прошедшей скорби тень, —\nОна приносит исцеленье!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В те целомудренные годы…»", "content": "В те целомудренные годы\nЯ понял тайный жизни смысл,\nПоклонник твой, дитя свободы,\nКак ты, далекий строгих числ.\nИль эти годы миновали,\nЧто я, свободу разлюбя,\nСмотрю в грядущие печали\nИ числю, числю без тебя?\nЧто ж! Пусть прошедшему забвенье\nНе в настоящем жизни смысл!\nЯ не достигну примиренья,\nТы не поймешь проклятых числ!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мой монастырь, где я томлюсь безбожно…»", "content": "Мой монастырь, где я томлюсь безбожно, —\nПод зноем разума расплавленный гранит.\nМне душно. Мне темно под этим зноем ложным.\nЯ ухожу в другой палящий скит...\nТам будет зной, но зной земли всегдашний\nКровавый шар расплавит мозг дотла,\nИ я сойду с ума спокойней и бесстрашней,\nЧем здесь, где плоть и кровь изнемогла.\nГде новый скит? Где монастырь мой новый?\nНе в небесах, где гробовая тьма,\nА на земле – и пошлый и здоровый,\nГде всё найду, когда сойду с ума!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Там жили все мои надежды…»", "content": "Там жили все мои надежды,\nТам мне пылал огонь земной,\nНо душу осенил покой, —\nСмежились дремлющие вежды.\nГде грозовые тучи шли,\nСлеза последняя иссохла.\nДуша смирилась и заглохла\nВ убогом рубище земли.\nА прежде – небом ночи звездной\nОна росла, стремилась вдаль,\nИ та заветная печаль\nПлыла, казалось, лунной бездной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ищу спасенья…»", "content": "Ищу спасенья.\nМои огни горят на высях гор —\nВсю область ночи озарили.\nНо ярче всех – во мне духовный взор\nИ Ты вдали... Но Ты ли?\nИщу спасенья.\nТоржественно звучит на небе звездный хор.\nМеня клянут людские поколенья.\nЯ для Тебя в горах зажег костер,\nНо Ты – виденье.\nИщу спасенья.\nУстал звучать, смолкает звездный хор\nУ ходит ночь. Бежит сомненье.\nТам сходишь Ты с далеких светлых гор\nЯ ждал Тебя. Я дух к Тебе простер.\nВ Тебе – спасенье!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Медленно, тяжко и верно…»", "content": "Медленно, тяжко и верно\nВ черную ночь уходя,\nПолный надежды безмерной,\nСлово молитвы твердя,\nЗнаю – молитва поможет\nЯсной надежде всегда,\nТяжкая верность заложит\nМедленный камень труда.\nМедленно, тяжко и верно\nМерю ночные пути:\nПолному веры безмерной\nК утру возможно дойти."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Завтра с первым лучом…»", "content": "Завтра с первым лучом\nВосходящего в небе светила\nВстанет в сердце моем\nНеобъятная сила.\nДух всколеблет эфир\nИ вселенной немое забвенье,\nПридвигается мир\nМоего обновленья.\nВоскурю я кадило,\nОпояшусь мечом\nЗавтра с первым лучом\nВосходящего в небе светила."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Была и страсть, но ум холодный…»", "content": "Была и страсть, но ум холодный\nЕе себе поработил,\nИ, проклинающий бесплодно,\nВ могильном мраке я бродил.\nИ час настал. Она далёко.\nИ в сновиденьях красоты\nМеня не трогаешь глубоко,\nМеня не посещаешь ты.\nО, я стремлюсь к борьбе с собою,\nК бесплодной, может быть, борьбе.\nКогда-то полная тобою\nДуша тоскует – о тебе!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Поэма философская", "content": "Здесь на земле единоцельны\nИ дух и плоть путем одним\nБегут, в стремлении нераздельны,\nИ бог – одно начало им.\nОн сотворил одно общенье,\nИ к нам донесся звездный слух,\nЧто в вечном жизненном теченьи\nИ с духом плоть, и с плотью дух.\nИ от рожденья – силой бога\nОни, исчислены в одно,\nБегут до смертного порога —\nВселенной тайное звено."}, {"poet_id": "blok", "title": "II", "content": "Вечный дух – властитель вышний тела —\nБожеству подвластен, как оно.\nИх союз до смертного предела —\nВласти тайное зерно.\nВечен дух – и преходящим телом\nПравит, сам подвластный божеству:\nВласть в общеньи стала их уделом,\nВ ней – стремленье к естеству.\nИх союз – к природной духа власти,\nК подчиненью тела – их союз.\nИ бегут в едино сплоченные части\nСилой вышних, тайных уз."}, {"poet_id": "blok", "title": "III", "content": "Дух человеческий властен земное покинуть жилище,\nТело не властно идти против велений души.\nСила души – властелин и могучий даятель закона,\nСила телесная вмиг точно исполнит закон.\nТак-то объемлемый дух его же обнявшему телу\nВластно законы дает, тело наполнив собой.\nТело же точно и вмиг души исполняет законы,\nВ жизненной связи с душой, вечно подвластно душе"}, {"poet_id": "blok", "title": "Последняя часть философской поэмы", "content": "Ты, о Афина бессмертная\nС неумирающим Эросом!\nБог бесконечного творчества\nС вечно творящей богинею!\nО, золотые родители\nВсевдохновенных детей!\nТы, без болезни рожденное,\nТы, вдохновенно-духовное,\nМудро-любовное детище,\nУмо-сердечное – ты!\nЭроса мудро-блаженного,\nМудрой Афины божественной,\nВ вечном общеньи недремлющих,\nТы – золотое дитя!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Е. А. Баратынскому", "content": "Тебе, поэт, в вечерней тишине\nМои мечты, волненья и досуги.\nБлизь Музы, ветреной подруги,\nПопировать недолго, видно, мне.\nПридет пора – она меня покинет,\nНастанет час тревожной суеты,\nИ прихоть легкая задумчивой мечты\nВ моей груди увянет и застынет."}, {"poet_id": "blok", "title": "После битвы", "content": "Я возвращусь стопой тяжелой,\nПаду средь храма я в мольбе,\nНо обновленный и веселый\nНавстречу выйду я к тебе.\nВзнеся хвалу к немому своду,\nОсвобожденный, обновлюсь.\nИз покаянья на свободу\nК тебе приду и преклонюсь.\nИ, просветленные духовно,\nПолны телесной чистоты,\nПостигнем мы союз любовный\nДобра, меча и красоты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не нарушай гармонии моей…»", "content": "Не нарушай гармонии моей —\nВ ней всё светло и всё духовно.\nКогда и ты душой ответишь ей,\nС тобой мы связаны любовно.\nНо если ты погасишь свет,\nСмутишь на миг затишье моря,\nТогда – прощай. Любви меж нами нет-\nОдно сухое, горестное горе."}, {"poet_id": "blok", "title": "Две любви", "content": "Любви и светлой, и туманной\nРавно изведаны пути.\nОни равно душе желанны,\nНо как согласье в них найти?\nНесъединимы, несогласны,\nОни равны в добре и зле,\nНо первый – безмятежно-ясный,\nВторой – в смятеньи и во мгле.\nТы огласи их славой равной,\nИ равной тайной согласи,\nИ, раб лукавый, своенравный,\nОбоим жертвы приноси!\nНо трепещи грядущей кары,\nСтрашись грозящего перста:\nТвои блаженства и пожары —\nВсё – прах, всё – тлен, всё – суета!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В полночь глухую рожденная…»", "content": "В полночь глухую рожденная\nСпутником бледным земли,\nВ ткани земли облеченная,\nТы серебрилась вдали.\nШел я на север безлиственный,\nШел я в морозной пыли,\nСлышал твой голос таинственный,\nТы серебрилась вдали.\nВ полночь глухую рожденная,\nТы серебрилась вдали.\nСтала душа угнетенная\nТканью морозной земли.\nЭллины, боги бессонные,\nВстаньте в морозной пыли!\nСолнцем своим опьяненные,\nСолнце разлейте вдали!\nЭллины, эллины сонные,\nСолнце разлейте вдали!\nСтала душа пораженная\nКомом холодной земли!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты не обманешь, призрак бледный…»", "content": "Ты не обманешь, призрак бледный\nДавно испытанных страстей.\nТвой вид нестройный, образ бедный\nНе поразит души моей.\nЯ знаю дальнее былое,\nНо в близком будущем не жду\nВолнений страсти. Молодое —\nОно прошло, – я не найду\nВ твоем усталом, но зовущем,\nНенужном призраке – огня.\nТы только замыслом гнетущим\nЕще измучаешь меня."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Нет ни слезы, ни дерзновенья…»", "content": "Нет ни слезы, ни дерзновенья.\nВсё тот же путь – прямей стрелы.\nГде ваши гордые стремленья,\nКогда-то мощные орлы?\nУжель и сила покидает,\nИ мудрость гасит светоч свой?\nУжель без песни умирает\nДуша, сраженная тоской?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Валкирия", "content": "Одинокий, одичалый,\nЗверь с косматой головой,\nЯ стучусь рукой усталой —\nДвери хижины открой!\nНосят северные волны\nОт зари и до зари —\nНосят вместе наши челны.\nЯ изранен! Отвори!\nКто ты, гость, ночной порою\nПризывающий в тиши?\nЧерный Гундинг не со мною..\nГолос друга... Клич души!\nЯ в ночном бою с врагами\nМеч разбил и бросил щит!\nВ темном доле, под скалами\nКонь измученный лежит.\nЯ, в ночном бою усталый,\nСбросил щит с могучих плеч!\nЧерный меч разбил о скалы!\n«Вельзе! Вельзе! Где твой меч!»\nВместе с кликами твоими\nЗагораются огни!\nТы, зовущий Вельзе имя,\nМилый путник, отдохни!"}, {"poet_id": "blok", "title": "31 декабря 1900 года", "content": "И ты, мой юный, мой печальный,\nУходишь прочь!\nПривет тебе, привет прощальный\nШлю в эту ночь.\nА я всё тот же гость усталый\nЗемли чужой.\nБреду, как путник запоздалый,\nЗа красотой.\nОна и блещет и смеется,\nА мне – одно:\nБоюсь, что в кубке расплеснется\nМое вино.\nА между тем – кругом молчанье,\nМой кубок пуст,\nИ смерти раннее призванье\nНе сходит с уст.\nИ ты, мой юный, вечной тайной\nОтходишь прочь.\nЯ за тобою, гость случайный,\nКак прежде – в ночь,"}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1901 года", "content": "Когда я одинок и погружен в молчанье,\nКогда чужая речь давно мне не слышна,\nЯ чувствую в груди немое трепетанье,\nИ близким прошлым полнится она.\nКогда я одинок, и голоса чужие\nНе слышны, не нужны, и чужды, и темны,\nЯ чувствую в себе призвания былые,\nИ прошлого изгибы мне видны.\nНе нужно мне грядущих, настоящих —\nВсех пошлых сил, истраченных в «борьбе»\nЯ полн заветов дней моих давящих,\nПодобных прошлой, может быть, судьбе."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я никогда не понимал…»", "content": "Я никогда не понимал\nИскусства музыки священной,\nА ныне слух мой различал\nВ ней чей-то голос сокровенный —\nЯ полюбил в ней ту мечту\nИ те души моей волненья,\nЧто всю былую красоту\nВолной приносят из забвенья\nПод звуки прошлое встает\nИ близким кажется и ясным:\nТо для меня мечта поет,\nТо веет таинством прекрасным."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты – думы вечной, вдохновенной…»", "content": "Ты – думы вечной, вдохновенной\nСуровый блеск в вечерней мгле\nС твоей улыбкой сокровенной\nНа незапятнанном челе!\nТы – откровение и тайна,\nВ вечерний час тебя мне жаль,\nО, подаривший мне случайно\nЖивую радость и печаль...\nПервоначальных лет счастливых\nОстывший жар, потухший свет,\nТы всё еще на темных нивах\nОгнистый оставляешь след."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Благоуханных дней теченье…»", "content": "Благоуханных дней теченье\nСменяют тяжкие года,\nНо этих прошлых дней значенье\nНеизгладимо никогда...\nПускай зима снега покоит\nНа омертвелых лепестках, —\nМечта пророчески откроет\nИ в зимний день – цветистый прах."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Часто в мысли гармония спит…»", "content": "Часто в мысли гармония спит\nИ не льется словесной волною.\nИ молчанье бесцельно таит\nНепонятный упрек над собою.\nТолько чувствовать, верить, узрев,\nНо сказать, – не услышишь ответа.\nТочно песня, весь мир облетев,\nВозвратилась, ничем не согрета."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я вышел. Медленно сходили…»", "content": "Я вышел. Медленно сходили\nНа землю сумерки зимы.\nМинувших дней младые были\nПришли доверчиво из тьмы...\nПришли и встали за плечами,\nИ пели с ветром о весне...\nИ тихими я шел шагами,\nПровидя вечность в глубине...\nО, лучших дней живые были!\nПод вашу песнь из глубины\nНа землю сумерки сходили\nИ вечности вставали сны!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ветер принес издалёка…»", "content": "Ветер принес издалёка\nПесни весенней намек,\nГде-то светло и глубоко\nНеба открылся клочок.\nВ этой бездонной лазури,\nВ сумерках близкой весны\nПлакали зимние бури,\nРеяли звездные сны.\nРобко, темно и глубоко\nПлакали струны мои.\nВетер принес издалёка\nЗвучные песни твои."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Над синевой просторной дали…»", "content": "Над синевой просторной дали\nСквозили строгие черты.\nЛик безмятежный обрамляли\nРечные белые цветы.\nНавек безмолвна и спокойна,\nОна без мысли шла вперед,\nИ раболепно, и нестройно\nПред ней волнами шел народ.\nЯ, увлечен толпой народной\nНа обожанье красоты,\nСмотрел, отвека несвободный,\nВ ее спокойные черты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Тихо вечерние тени…»", "content": "Тихо вечерние тени\nВ синих ложатся снегах.\nСонмы нестройных видений\nТвой потревожили прах.\nСпишь ты за дальней равниной,\nСпишь в снеговой пелене...\nПесни твоей лебединой\nЗвуки почудились мне.\nГолос, зовущий тревожно,\nЭхо в холодных снегах...\nРазве воскреснуть возможно?\nРазве былое – не прах?\nНет, из господнего дома\nПолный бессмертия дух\nВышел родной и знакомой\nПесней тревожить мой слух.\nСонмы могильных видений,\nЗвуки живых голосов...\nТихо вечерние тени\nСиних коснулись снегов."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Душа молчит. В холодном небе…»", "content": "Душа молчит. В холодном небе\nВсё те же звезды ей горят.\nКругом о злате иль о хлебе\nНароды шумные кричат...\nОна молчит, – и внемлет крикам,\nИ зрит далекие миры,\nНо в одиночестве двуликом\nГотовит чудные дары,\nДары своим богам готовит\nИ, умащенная, в тиши,\nНеустающим слухом ловит\nДалекий зов другой души...\nТак – белых птиц над океаном\nНеразлученные сердца\nЗвучат призывом за туманом,\nПонятным им лишь до конца."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я сходил в стремнины горные…»", "content": "Я сходил в стремнины горные,\nВидел долы и леса.\nНад мечтой моей упорною\nЗагорались небеса.\nНочи шли путями звездными,\nЯрким солнцем дни текли\nНад горами и над безднами,\nГде томился я в пыли.\nГде сходил в стремнины горные,\nГде в долинах и лесах\nВоскрешал мечтой упорною\nДавней жизни мертвый прах..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мой путь страстями затемнен…»", "content": "Мой путь страстями затемнен,\nНо райских снов в полнощном бденьи\nИсполнен дух, – и светлый сон\nМне близок каждое мгновенье.\nЖивите, сны, в душе моей,\nВ душе безумной и порочной,\nЖивите, сны, под гнетом дней\nИ расцветайте в час урочный!\nВ суровый час, когда вокруг\nДругие сны толпою властной\nОбстанут вкруг, смыкая круг,\nОбъемля душу мглою страстной!\nПлывите, райских снов четы,\nИ силой бога всемогущей\nРазвейте адские мечты\nДуши, к погибели идущей."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ныне, полный блаженства…»", "content": "Ныне, полный блаженства,\nПеред божьим чертогом\nЖду прекрасного ангела\nС благовестным мечом.\nНыне сжалься, о боже,\nНад блаженным рабом!\nВышли ангела, боже,\nС нежно-белым крылом!\nБоже! Боже!\nО, поверь моей молитве,\nВ ней душа моя горит!\nИзвлеки из жалкой битвы\nИстомленного раба!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я понял смысл твоих стремлений…»", "content": "Я понял смысл твоих стремлений —\nТебе я заслоняю путь.\nОгонь нездешних вожделений\nВздымает девственную грудь.\nМоей ли жалкой, слабой речи\nБороться с пламенем твоим\nНа рубеже безвестной встречи\nС началом близким и чужим!\nЯ понял всё, и отхожу Я.\nБлагословен грядущий день.\nТы, в алом сумраке ликуя,\nНочную миновала тень.\nНо риза девственная зрима,\nМой день с тобою проведен...\nПускай душа неисцелима —\nБлагословен прошедший сон.\n26 февраля 1901"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты отходишь в сумрак алый…»", "content": "Ты отходишь в сумрак алый,\nВ бесконечные круги.\nЯ послышал отзвук малый,\nОтдаленные шаги.\nБлизко ты, или далече\nЗатерялась в вышине?\nЖдать иль нет внезапной встречи\nВ этой звучной тишине?\nВ тишине звучат сильнее\nОтдаленные шаги.\nТы ль смыкаешь, пламенея,\nБесконечные круги?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Так – одинокой, легкой тенью…»", "content": "Так – одинокой, легкой тенью\nПеред душою, полной зла,\nСвои благие исцеленья\nОна однажды пронесла."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сбылось пророчество мое:…»", "content": "Сбылось пророчество мое:\nПеред грядущею могилой\nЕще однажды тайной силой\nЗажглось святилище Твое.\nИ весь исполнен торжества,\nЯ упоен великой тайной\nИ твердо знаю – не случайно\nСбывались вещие слова."}, {"poet_id": "blok", "title": "Моей матери", "content": "Чем больней душе мятежной,\nТем ясней миры.\nБог лазурный, чистый, нежный\nШлет свои дары.\nШлет невзгоды и печали,\nНежностью объят.\nНо чрез них в иные дали\nПроникает взгляд.\nИ больней душе мятежной,\nНо ясней миры.\nЭто бог лазурный, нежный\nШлет свои дары."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пять изгибов сокровенных…»", "content": "Пять изгибов сокровенных\nДобрых линий на земле.\nК ним причастные во мгле\nПять стенаний вдохновенных.\nВы, рожденные вдали,\nМне, смятенному, причастны\nКраем дальним и прекрасным\nПереполненной земли.\nПять изгибов вдохновенных,\nСемь и десять по краям,\nВосемь, девять, средний храм —\nПять стенаний сокровенных,\nНо ужасней – средний храм —\nМеж десяткой и девяткой,\nС черной, выспренней загадкой,\nС воскуреньями богам."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Отзвучала гармония дня…»", "content": "Отзвучала гармония дня —\nЗамирают последние песни...\nТы, душа, порожденье огня,\nВ наступающем мраке воскресни.\nНа границе печалей дневных,\nНа границе вечерних веселий,\nЗагорайся огнем новоселий\nПо краям облаков грозовых."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я недаром боялся открыть…»", "content": "Я недаром боялся открыть\nВ непогодную полночь окно.\nКак и встарь, привелось отравить,\nЧто надеждою было полно.\nБуду прежнею думой болеть\nВ непогодной полуночной мгле,\nНо молитвенным миром гореть\nИ таиться на этой земле.\nВ непрестанной молитве моей,\nПод враждующей силой твоей,\nЯ хранилище мысли моей\nУтаю от людей и зверей."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ночью сумрачной и дикой…»", "content": "Ночью сумрачной и дикой —\nСын бездонной глубины —\nБродит призрак бледноликий\nНа полях моей страны,\nИ поля во мгле великой\nЧужды, хладны и темны.\nЛишь порой, заслышав бога,\nДочь блаженной стороны\nИз родимого чертога\nГонит призрачные сны,\nИ в полях мелькает много\nЧистых девственниц весны."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Навстречу вешнему расцвету…»", "content": "Навстречу вешнему расцвету\nЗазеленели острова.\nОдна лишь песня недопета,\nЗабылись вечные слова...\nДуша в стремлении запоздала,\nВ пареньи смутном замерла,\nКакой-то тайны не познала,\nКаких-то снов не поняла...\nИ вот – в завистливом смущеньи\nГлядит – растаяли снега,\nИ рек нестройное теченье\nСвои находит берега."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В день холодный, в день осенний…»", "content": "В день холодный, в день осенний\nЯ вернусь туда опять\nВспомнить этот вздох весенний,\nПрошлый образ увидать.\nЯ приду – и не заплачу,\nВспоминая, не сгорю.\nВстречу песней наудачу\nНовой осени зарю.\nЗлые времени законы\nУсыпили скорбный дух.\nПрошлый вой, былые стоны\nНе услышишь – я потух.\nСамый огнь – слепые очи\nНе сожжет мечтой былой.\nСамый день – темнее ночи\nУсыпленному душой."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё отлетают сны земные…»", "content": "Всё отлетают сны земные,\nВсё ближе чуждые страны.\nСтраны холодные, немые,\nИ без любви, и без весны.\nТам – далеко, открыв зеницы,\nВиденья близких и родных\nПроходят в новые темницы\nИ равнодушно смотрят в них.\nТам – матерь сына не узнает,\nПотухнут страстные сердца...\nТам безнадежно угасает\nМое скитанье – без конца...\nИ вдруг, в преддверьи заточенья,\nПослышу дальние шаги...\nТы – одиноко – в отдаленьи,\nСомкнешь последние круги..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В передзакатные часы…»", "content": "В передзакатные часы\nСреди деревьев вековых\nЛюблю неверные красы\nТвоих очей и слов твоих.\nПрощай, идет ночная тень,\nНочь коротка, как вешний сон,\nНо знаю – завтра новый день,\nИ новый для тебя закон.\nНе бред, не призрак ты лесной,\nНо старина не знала фей\nС такой неверностью очей,\nС душой изменчивой такой!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Он уходил, а там глубоко…»", "content": "Он уходил, а там глубоко\nУже вещал ему закат\nК земле, оставленной далеко,\nЕго таинственный возврат."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты ли это прозвучала…»", "content": "Ты ли это прозвучала\nНад темнеющей рекой?\nИли вправду отвечала\nМне на крик береговой?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё бытие и сущее согласно…»", "content": "Всё бытие и сущее согласно\nВ великой, непрестанной тишине.\nСмотри туда участно, безучастно, —\nМне всё равно – вселенная во мне.\nЯ чувствую, и верую, и знаю,\nСочувствием провидца не прельстишь.\nЯ сам в себе с избытком заключаю\nВсе те огни, какими ты горишь.\nНо больше нет ни слабости, ни силы,\nПрошедшее, грядущее – во мне.\nВсё бытие и сущее застыло\nВ великой, неизменной тишине.\nЯ здесь в конце, исполненный прозренья.\nЯ перешел граничную черту.\nЯ только жду условного виденья,\nЧтоб отлететь в иную пустоту."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Кто-то шепчет и смеется…»", "content": "Кто-то шепчет и смеется\nСквозь лазоревый туман.\nТолько мне в тиши взгрустнется\nСнова смех из милых стран!\nСнова шепот – и в шептаньи\nЧья-то ласка, как во сне,\nВ чьем-то женственном дыханьи,\nВидно, вечно радость мне!\nПошепчи, посмейся, милый,\nМилый образ, нежный сон;\nТы нездешней, видно, силой\nНаделен и окрылен."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Белой ночью месяц красный…»", "content": "Белой ночью месяц красный\nВыплывает в синеве.\nБродит призрачно-прекрасный,\nОтражается в Неве.\nМне провидится и снится\nИсполненье тайных дум.\nВ вас ли доброе таится,\nКрасный месяц, тихий шум?.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Небесное умом не измеримо…»", "content": "Небесное умом не измеримо,\nЛазурное сокрыто от умов.\nЛишь изредка приносят серафимы\nСвященный сон избранникам миров.\nИ мнилась мне Российская Венера,\nТяжелою туникой повита,\nБесстрастна в чистоте, нерадостна без меры,\nВ чертах лица – спокойная мечта.\nОна сошла на землю не впервые,\nНо вкруг нее толпятся в первый раз\nБогатыри не те, и витязи иные...\nИ странен блеск ее глубоких глаз..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Они звучат, они ликуют…»", "content": "Они звучат, они ликуют,\nНе уставая никогда,\nОни победу торжествуют,\nОни блаженны навсегда.\nКто уследит в окрестном звоне,\nКто ощутит хоть краткий миг\nМой бесконечный в тайном лоне,\nМой гармонический язык?\nПусть всем чужда моя свобода,\nПусть всем я чужд в саду моем —\nЗвенит и буйствует природа,\nЯ – соучастник ей во всем!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Одинокий, к тебе прихожу…»", "content": "Одинокий, к тебе прихожу,\nОколдован огнями любви.\nТы гадаешь. – Меня не зови. —\nЯ и сам уж давно ворожу.\nОт тяжелого бремени лет\nЯ спасался одной ворожбой,\nИ опять ворожу над тобой,\nНо неясен и смутен ответ.\nВорожбой полоненные дни\nЯ лелею года, – не зови...\nТолько скоро ль погаснут огни\nЗаколдованной темной любви?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо…»", "content": "Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —\nВсё в облике одном предчувствую Тебя.\nВесь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,\nИ молча жду, – тоскуя и любя.\nВесь горизонт в огне, и близко появленье,\nНо страшно мне: изменишь облик Ты,\nИ дерзкое возбудишь подозренье,\nСменив в конце привычные черты.\nО, как паду – и горестно, и низко,\nНе одолев смертельные мечты!\nКак ясен горизонт! И лучезарность близко.\nНо страшно мне: изменишь облик Ты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«И поздно, и темно. Покину без желаний…»", "content": "И поздно, и темно. Покину без желаний\nБунтующий весельем божий дом.\nОкончу светлый путь, не буду ждать свиданий,\nКак шел туда, – и выйду, незнаком.\nПоследний вздох, и тайный, и бездонный,\nСлова последние, последний ясный взгляд —\nИ кружный мрак, мечтою озаренный,\nА светлых лет – не возвратить назад.\nЕще в иную тьму, уже без старой силы\nБезгласно отхожу, покинув ясный брег,\nИ не видать его – быть может, до могилы,\nА может быть, не встретиться вовек."}, {"poet_id": "blok", "title": "«И я, неверный, тосковал…»", "content": "И я, неверный, тосковал,\nИ в поэтическом стремленьи\nИ я без нужды покидал\nСвои родимые селенья.\nНо внятен сердцу был язык,\nНеслышный уху – в отдаленья,\nИ в запоздалом умиленьи\nЯ возвратился – и постиг."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко…»", "content": "Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко,\nДа и мне не вернуть\nЭтих снов золотых, этой веры глубокой...\nБезнадежен мой путь.\nМыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много,\nТы лазурью сильна,\nМне – другая и жизнь, и другая дорога,\nИ душе – не до сна.\nВерь – несчастней моих молодых поклонений\nНет в обширной стране,\nГде дышал и любил твой таинственный гений,\nБезучастный ко мне."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Молитву тайную твори…»", "content": "Молитву тайную твори —\nУже приблизились лучи\nПоследней для тебя зари, —\nГотовься, мысли и молчи.\nГотовый, мыслящий, немой,\nВзгляни наверх в последний раз,\nНе хочет бог, чтоб ты угас,\nНе встретив здесь Любви былой.\nКак в первый, так в последний раз\nПроникнешь ты в Ее чертог,\nПостигнешь ты – так хочет бог —\nЕе необычайный глаз."}, {"poet_id": "blok", "title": "«За туманом, за лесами…»", "content": "За туманом, за лесами\nЗагорится – пропадет,\nЕду влажными полями —\nСнова издали мелькнет.\nТак блудящими огнями\nПоздней ночью, за рекой,\nНад печальными лугами\nМы встречаемся с Тобой.\nНо и ночью нет ответа,\nТы уйдешь в речной камыш,\nУнося источник света,\nСнова издали манишь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В бездействии младом, в передрассветной лени…»", "content": "В бездействии младом, в передрассветной лени\nДуша парила ввысь, и там Звезду нашла.\nТуманен вечер был, ложились мягко тени.\nВечерняя Звезда, безмолвствуя, ждала.\nНевозмутимая, на темные ступени\nВступила Ты, и. Тихая, всплыла.\nИ шаткою мечтой в передрассветной лени\nНа звездные пути Себя перенесла.\nИ протекала ночь туманом сновидений\nИ юность робкая с мечтами без числа.\nИ близится рассвет, И убегают тени.\nИ, Ясная, Ты с солнцем потекла."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Какому богу служишь ты?…»", "content": "Какому богу служишь ты?\nРодны ль тебе в твоем пареньи\nПередрассветное волненье,\nПередзакатные мечты?\nИль ты, сливаясь со звездой,\nСама богиня – и с богами\nГордишься равной красотой, —\nИ равнодушными очами\nГлядишь с нездешней высоты\nНа пламенеющие тени\nЗемных молитв и поклонений\nТебе – царица чистоты?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сегодня шла Ты одиноко…»", "content": "Сегодня шла Ты одиноко,\nЯ не видал Твоих чудес.\nТам, над горой Твоей высокой,\nЗубчатый простирался лес.\nИ этот лес, сомкнутый тесно,\nИ эти горные пути\nМешали слиться с неизвестным,\nТвоей лазурью процвести."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Она росла за дальними горами…»", "content": "Она росла за дальними горами.\nПустынный дол – ей родина была.\nНикто из вас горящими глазами\nЕе не зрел – она одна росла.\nИ только лик бессмертного светила —\nЧто день – смотрел на девственный расцвет\nИ, влажный злак, она к нему всходила,\nОна в себе хранила тайный след.\nИ в смерть ушла, желая и тоскуя.\nНикто из вас не видел здешний прах.\nВдруг расцвела, в лазури торжествуя,\nВ иной дали и в неземных горах.\nИ ныне вся овеяна снегами.\nКто белый храм, безумцы, посетил?\nОна цвела за дальними горами,\nОна течет в ряду иных светил."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я помню час глухой, бессонной ночи…»", "content": "Я помню час глухой, бессонной ночи,\nПрошли года, а память всё сильна.\nЦарила тьма, но не смежились очи,\nИ мыслил ум, и сердцу – не до сна.\nВдруг издали донесся в заточенье\nИз тишины грядущих полуснов\nНеясный звук невнятного моленья,\nНеведомый, бескрылый, страшный зов.\nТо был ли стон души безбожно-дикой,\nИ уж тогда не встретились сердца?\nТы мне знаком, наперсник мой двуликий,\nМой милый друг, враждебный до конца."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Тебя в страны чужие звали…»", "content": "Тебя в страны чужие звали,\nТы собиралась в дальний путь.\nМы безнадежно провожали,\nИ многим привелось вздохнуть.\nЗима подкралась незаметно,\nИ с первым снегом со двора\nТы унесла весь пыл заветный,\nКоторым жили мы вчера.\nПрощай, мы смотрим на дорогу,\nА вьюга заметает след.\nМы возвратимся понемногу\nК безбожной лени прежних лет,\nИ над мистической загадкой\nУже не будем колдовать,\nИ поздней ночью, встав украдкой,\nПри бледном месяце мечтать."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Внемля зову жизни смутной…»", "content": "Внемля зову жизни смутной,\nТайно плещущей во мне,\nМысли ложной и минутной\nНе отдамся и во сне.\nЖду волны – волны попутной\nК лучезарной глубине.\nЧуть слежу, склонив колени,\nВзором кроток, сердцем тих,\nУплывающие тени\nСуетливых дел мирских\nСредь видений, сновидений,\nГолосов миров иных."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Прозрачные, неведомые тени…»", "content": "Прозрачные, неведомые тени\nК Тебе плывут, и с ними Ты плывешь,\nВ объятия лазурных сновидений,\nНевнятных нам, – Себя Ты отдаешь.\nПеред Тобой синеют без границы\nМоря, поля, и горы, и леса,\nПерекликаются в свободной выси птицы,\nВстает туман, алеют небеса.\nА здесь, внизу, в пыли, в уничиженьи,\nУзрев на миг бессмертные черты,\nБезвестный раб, исполнен вдохновенья,\nТебя поет. Его не знаешь Ты,\nНе отличишь его в толпе народной,\nНе наградишь улыбкою его,\nКогда вослед взирает, несвободный,\nВкусив на миг бессмертья Твоего."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я жду призыва, ищу ответа…»", "content": "Я жду призыва, ищу ответа,\nНемеет небо, земля в молчаньи,\nЗа желтой нивой – далёко где-то —\nНа миг проснулось мое воззванье.\nИз отголосков далекой речи,\nС ночного неба, с полей дремотных,\nВсё мнятся тайны грядущей встречи,\nСвиданий ясных, но мимолетных.\nЯ жду – и трепет объемлет новый,\nВсё ярче небо, молчанье глуше...\nНочную тайну разрушит слово...\nПомилуй, боже, ночные души!\nНа миг проснулось за нивой, где-то,\nДалеким эхом мое воззванье.\nВсё жду призыва, ищу ответа,\nНо странно длится земли молчанье.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла…»", "content": "Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла\nНад берегом Невы и за чертой столицы?\nНе ты ли тайный страх сердечный совлекла\nС отвагою мужей и с нежностью девицы?\nТы песнью без конца растаяла в снегах\nИ раннюю весну созвучно повторила.\nТы шла звездою мне, но шла в дневных лучах\nИ камни площадей и улиц освятила.\nТебя пою, о, да! Но просиял твой свет\nИ вдруг исчез – в далекие туманы.\nЯ направляю взор в таинственные страны, —\nТебя не вижу я, и долго бога нет.\nНо верю, ты взойдешь, и вспыхнет сумрак алый,\nСмыкая тайный круг, в движеньи запоздалый."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вечереющий день, догорая…»", "content": "Вечереющий день, догорая,\nОтступает в ночные края.\nПосещает меня, возрастая,\nНеотступная Тайна моя.\nНеужели и страстная дума,\nБесконечно земная волна,\nЗатерявшись средь здешнего шума,\nНе исчерпает жизни до дна?\nНеужели в холодные сферы\nС неразгаданной тайной земли\nОтошли и печали без меры,\nИ любовные сны отошли?\nУмирают мои угнетенья,\nУтоляются горести дня,\nТолько Ты одинокою тенью\nПосети на закате меня."}, {"poet_id": "blok", "title": "«За городом в полях весною воздух дышит…»", "content": "За городом в полях весною воздух дышит\nИду и трепещу в предвестии огня.\nТам, знаю, впереди – морскую зыбь колышет\nДыханье сумрака – и мучает меня.\nЯ помню: далеко шумит, шумит столица.\nТам, в сумерках весны, неугомонный зной.\nО, скудные сердца! Как безнадежны лица!\nНе знавшие весны тоскуют над собой.\nА здесь, как память лет невинных и великих,\nИз сумрака зари – неведомые лики\nВещают жизни строй и вечности огни...\nЗабудем дольний шум. Явись ко мне без гнева;\nЗакатная, Таинственная Дева,\nИ завтра и вчера огнем соедини."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Входите все. Во внутренних покоях…»", "content": "Входите все. Во внутренних покоях\nЗавета нет, хоть тайна здесь лежит.\nСтаринных книг на древних аналоях\nСмущает вас оцепеневший вид.\nЗдесь в них жива святая тайна бога,\nИ этим древностям истленья нет.\nВы, гордые, что создали так много,\nВнушитель ваш и зодчий – здешний свет\nНапрасно вы исторгнули безбожно\nКрикливые хуленья на творца.\nВы все, рабы свободы невозможной,\nСмутитесь здесь пред тайной без конца."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты прошла голубыми путями…»", "content": "Ты прошла голубыми путями,\nЗа тобою клубится туман.\nВечереющий сумрак над нами\nОбратился в желанный обман.\nНад твоей голубою дорогой\nПротянулась зловещая мгла.\nНо с глубокою верою в бога\nМне и темная церковь светла."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не жди последнего ответа…»", "content": "Не жди последнего ответа,\nЕго в сей жизни не найти.\nНо ясно чует слух поэта\nДалекий гул в своем пути.\nОн приклонил с вниманьем ухо,\nОн жадно внемлет, чутко ждет,\nИ донеслось уже до слуха:\nЦветет, блаженствует, растет...\nВсё ближе – чаянье сильнее,\nНо, ax! – волненья не снести...\nИ вещий падает, немея,\nЗаслыша близкий гул в пути.\nКругом – семья в чаду молений,\nИ над кладбищем – мерный звон.\nИм не постигнуть сновидений,\nКоторых не дождался он!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не пой ты мне и сладостно, и нежно:…»", "content": "Не пой ты мне и сладостно, и нежно:\nУтратил я давно с юдолью связь.\nМоря души – просторны и безбрежны,\nПогибнет песнь, в безбрежность удалясь.\nОдни слова без песен сердцу ясны.\nЛишь правдой их над сердцем процветешь.\nА песни звук – докучливый и страстный —\nТаит в себе невидимую ложь.\nМой юный пыл тобою же осмеян,\nПокинут мной – туманы позади.\nОбъемли сны, какими я овеян,\nПойми сама, что будет впереди."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных…»", "content": "Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных,\nНи лета зрелого, ни молодой весны.\nОни прошли – светло и беспокойно,\nИ вновь придут – они землей даны.\nМне жаль, что день великий скоро минет,\nУмрет едва рожденное дитя.\nО, жаль мне, друг, – грядущий пыл остынет,\nВ прошедший мрак и в холод уходя!\nНет, хоть в конце тревожного скитанья\nНайду пути, и не вздохну о дне!\nНе омрачить заветного свиданья\nТому, кто здесь вздыхает обо мне."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Признак истинного чуда…»", "content": "Признак истинного чуда\nВ час полночной темноты —\nМглистый мрак и камней груда,\nВ них горишь алмазом ты.\nА сама – за мглой речною\nНаправляешь горный бег\nТы, лазурью золотою\nПросиявшая навек!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Нас старость грустная настигнет без труда…»", "content": "Нас старость грустная настигнет без труда,\nМы немощны теперь, и нет у нас желанья.\nС тех пор, как умерла подруга, – никогда\nНе полнится душа тревогой ожиданья.\nТа жизнь прошла для нас, чудес и бед полна,\nОставив по себе одни воспоминанья.\nПечальная, наш мир покинула она,\nИ в этой пустоте всё памятна весна,\nГде каждый вздох хранит ее существованье"}, {"poet_id": "blok", "title": "Преображение", "content": "Разверзаются туманы,\nБуревестник на волне,\nПролетают ураганы\nВ бесконечной вышине.\nВ светлый день Преображенья\nДух безумца поражен:\nИз неволи, из смятенья\nГолос Твой услышал он.\nНыне скорбный, ныне бедный,\nВ лоне Вечного Отца,\nБлиз Тебя, в лазури бледной\nЖаждет нового конца...\nЛишь одна страна в тумане\n(Буревестник на волне) —\nБеспокойное желанье\nВместе с богом – в вышине."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты далека, как прежде, так и ныне…»", "content": "Ты далека, как прежде, так и ныне,\nМне не найти родные берега.\nМоя печаль чужда твоей святыне,\nИ радостью душа не дорога.\nСуровый хлад – твоя святая сила:\nБезбожный жар нейдет святым местам.\nПускай любви – забвенье и могила,\nТы над могилой – лучезарный храм."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Стою на царственном пути…»", "content": "Стою на царственном пути.\nГлухая ночь, кругом огни, —\nНеясно теплятся они,\nА к утру надо всё найти.\nСтуплю вперед – навстречу мрак,\nСтуплю назад – слепая мгла.\nА там – одна черта светла,\nИ на черте – условный знак.\nНо труден путь – шумит вода,\nЧернеет лес, молчат поля...\nОбетованная земля —\nНедостижимая звезда...\nЗвезда – условный знак в пути,\nНо смутно теплятся огни,\nА за чертой – иные дни,\nИ к утру, к утру – всё найти!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сумерки, сумерки вешние…»", "content": "Сумерки, сумерки вешние,\nХладные волны у ног,\nВ сердце – надежды нездешние,\nВолны бегут на песок.\nОтзвуки, песня далекая,\nНо различить – не могу.\nПлачет душа одинокая\nТам, на другом берегу.\nТайна ль моя совершается,\nТы ли зовешь вдалеке?\nЛодка ныряет, качается,\nЧто-то бежит по реке.\nВ сердце – надежды нездешние,\nКто-то навстречу – бегу...\nОтблески, сумерки вешние,\nКлики на том берегу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Наступает пора небывалая…»", "content": "Наступает пора небывалая.\nВ освященные ризы одет,\nВознесу я хвалы запоздалые, —\nНе раздастся ли свыше ответ.\nПламя алое в сумраке носится,\nПотухают желанья в крови.\nВижу – к вышнему небу возносится\nБезначальная дума Любви."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты горишь над высокой горою…»", "content": "Ты горишь над высокой горою\nНедоступна в Своем терему.\nЯ примчуся вечерней порою,\nВ упоеньи мечту обниму.\nТы, заслышав меня издалёка,\nСвой костер разведешь ввечеру\nСтану, верный велениям Рока,\nПостигать огневую игру.\nИ, когда среди мрака снопами\nИскры станут кружиться в дыму, —\nЯ умчусь с огневыми кругами\nИ настигну Тебя в терему."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Видно, дни золотые пришли…»", "content": "Видно, дни золотые пришли.\nВсе деревья стоят, как в сияньи.\nНочью холодом веет с земли;\nУтром белая церковь вдали\nИ близка и ясна очертаньем.\nВсё поют и поют вдалеке,\nКто поет – не пойму; а казалось,\nБудто к вечеру там, на реке —\nВ камышах ли, в сухой осоке —\nИ знакомая песнь раздавалась.\nТолько я не хочу узнавать.\nДа и песням знакомым не верю.\nВсё равно – мне певца не понять.\nОт себя ли скрывать\nРоковую потерю?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Кругом далекая равнина…»", "content": "Кругом далекая равнина,\nДа толпы обгорелых пней.\nВнизу – родимая долина,\nИ тучи стелются над ней.\nНичто не манит за собою,\nКак будто даль сама близка.\nЗдесь между небом и землею\nЖивет угрюмая тоска.\nОна и днем и ночью роет\nВ полях песчаные бугры.\nПорою жалобно завоет\nИ вновь умолкнет – до поры.\nИ всё, что будет, всё, что было, —\nХолодный и бездушный прах,\nКак эти камни над могилой\nЛюбви, затерянной в полях."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я всё гадаю над тобою…»", "content": "Я всё гадаю над тобою,\nНо, истомленный ворожбой,\nСмотрю в глаза твои порою\nИ вижу пламень роковой.\nИли великое свершилось,\nИ ты хранишь завет времен\nИ, озаренная, укрылась\nОт дуновения племен?\nНо я, покорствуя заране,\nЗнай, сохраню святой завет.\nНе оставляй меня в тумане\nТвоих первоначальных лет.\nЛежит заклятье между нами,\nНо, в постоянстве недвижим,\nСкрываю родственное пламя\nПод бедным обликом своим."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда-то долгие печали…»", "content": "Когда-то долгие печали\nСвязали нас.\nТогда мы вместе день встречали\nВ лазурный час.\nИ вечер гас. Хладели руки,\nСреди огней\nМы шли под меркнущие звуки\nПечальных дней.\nТеперь – за ту младую муку\nЯ жизнь отдам...\nО, если б вновь живую руку\nПрижать к губам!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Синие горы вдали…»", "content": "Синие горы вдали —\nПамять горячего дня.\nВ теплой дорожной пыли —\nПризрак бегущий коня.\nЦерковь в лесистой глуши\nТолько листы шелестят.\nСтоны ли бедной души\nУспокоенья хотят?.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Нет конца лесным тропинкам…»", "content": "Нет конца лесным тропинкам.\nТолько встретить до звезды\nЧуть заметные следы...\nВнемлет слух лесным былинкам.\nВсюду ясная молва\nОб утраченных и близких...\nПо верхушкам елок низких\nПерелетные слова...\nНе замечу ль по былинкам\nПотаенного следа...\nВот она – зажглась звезда!\nНет конца лесным тропинкам."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Внемлю голосу свободы…»", "content": "Внемлю голосу свободы,\nГулу утренней земли.\nТам – вдали – морские воды\nСхоронили корабли.\nНо душа не сожалеет,\nВсе сомненья далеки:\nНа востоке пламенеют\nНовой воли маяки!\nСнова жду, надежды полный:\nСолнце, светлый лик яви!\nПламенеющие волны\nРасступились для любви!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Глушь родного леса…»", "content": "Глушь родного леса,\nЖелтые листы.\nЯркая завеса\nПоздней красоты.\nЗамерли далече\nПоздние слова,\nОтзвучали речи —\nПамять всё жива."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мчит меня мертвая сила…»", "content": "Мчит меня мертвая сила,\nМчит по стальному пути.\nНебо уныньем затмило,\nВ сердце – твой голос: «Прости»\nДа, и в разлуке чиста ты\nИ непорочно свята.\nВон огневого заката\nЯсная гаснет черта.\nНет безнадежного горя!\nСердце – под гнетом труда,\nА на небесном просторе —\nТы – золотая звезда."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ожидание", "content": "Дни текут молчаливо,\nНепонятные дни.\nЖду речного разлива,\nПритаившись в тени.\nВ отдаленные страны,\nВ сероватую высь,\nВсе былые обманы\nБез следа унеслись.\nНо наутро чудесней\nВновь предстанут они:\nВслед таинственной песне\nСветозарные дни."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Знаю, бедная, тяжкое бремя…»", "content": "Знаю, бедная, тяжкое бремя\nТы отвека устала нести.\nРопщешь ты на бездушное время, —\nЯ с открытой душою в пути.\nЗдесь бушуют неверные бури,\nЗлые сны пролетают, звеня.\nНад тобою – всевластность лазури,\nНет в тебе – лучезарного дня.\nНо у тайны немого виденья\nРасцветешь, обновленьем горя.\nВсе мечты мимолетного тленья\nМолодая развеет заря."}, {"poet_id": "blok", "title": "Посвящение", "content": "Встали надежды пророка —\nБлизки лазурные дни.\nПусть лучезарность востока\nСкрыта в неясной тени.\nНо за туманами сладко\nЧуется близкий рассвет.\nМне – мировая разгадка\nЭтот безбрежный поэт.\nЗдесь – голубыми мечтами\nСветлый возвысился храм.\nВсё голубое – за Вами\nИ лучезарное – к Вам."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Смотри – я отступаю в тень…»", "content": "Смотри – я отступаю в тень,\nА ты по-прежнему в сомненьи\nИ всё боишься встретить день,\nНе чуя ночи приближенья.\nНе жди ты вдохновенных слов —\nЯ, запоздалый на границе,\nСпокойно жду последних снов,\nЗабытых здесь, в земной темнице\nМогу ли я хранить мечты\nИ верить в здешние виденья,\nКогда единственная ты\nНе веришь смертным песнопеньям?\nНо предо мной кружится мгла,\nНе чую мимолетной боли,\nИ ты безоблачно светла,\nНо лишь в бессмертьи, – не в юдоли"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пройдет зима – увидишь ты…»", "content": "Пройдет зима – увидишь ты\nМои равнины и болота\nИ скажешь: «Сколько красоты!\nКакая мертвая дремота!»\nНо помни, юная, в тиши\nМоих равнин хранил я думы\nИ тщетно ждал твоей души,\nБольной, мятежный и угрюмый.\nЯ в этом сумраке гадал,\nВзирал в лицо я смерти хладной\nИ бесконечно долго ждал,\nВ туманы всматриваясь жадно.\nНо мимо проходила ты, —\nСреди болот хранил я думы,\nИ этой мертвой красоты\nВ душе остался след угрюмы"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Грустно и тихо у берега сонного…»", "content": "Грустно и тихо у берега сонного\nЛодка плывет – ты дремли.\nЯ расскажу про мечты, озаренные\nПрежнею лаской земли.\nТолько остались у берега сонного\nУтлые в лодке мечты.\nВ этих мечтах – навсегда отдаленная,\nТы, лучезарная, ты..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Встану я в утро туманное…»", "content": "Встану я в утро туманное,\nСолнце ударит в лицо.\nТы ли, подруга желанная,\nВсходишь ко мне на крыльцо?\nНастежь ворота тяжелые!\nВетром пахнуло в окно!\nПесни такие веселые\nНе раздавались давно!\nС ними и в утро туманное\nСолнце и ветер в лицо!\nС ними подруга желанная\nВсходит ко мне на крыльцо!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ранний час. В пути незрима…»", "content": "Ранний час. В пути незрима\nРазгорается мечта.\nПлещут крылья серафима,\nВысь прозрачна, даль чиста.\nИз лазурного чертога\nВремя тайне снизойти.\nБелый, белый ангел бога\nСеет розы на пути.\nЖду в пленительном волненьи\nТайна плачущей жены\nРазомкнет златые звенья,\nВскроет крылий белизны.\n4 октября 1901"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты уходишь от земной юдоли…»", "content": "Ты уходишь от земной юдоли,\nСердца лучшего любовь тебе несут.\nСтрашных снов не жди от новой воли,\nХоры ангелов, не смертных, припадут.\nПрипадут и снимут власяницы —\nСимвол здешних непомерных бед.\nЯ, в тоске, покину на границе\nТвой нездешний, твой небесный след.\nПокидай бессилье мирозданья,\nТвой покой теперь ненарушим.\nПредо мною – грань богопознанья,\nНеизбежный сумрак, черный дым."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ходит месяц по волне…»", "content": "Ходит месяц по волне,\nХодит солнце в синей зыби,\nНо в неведомом изгибе\nОба зримы не вполне.\nСтранно бледны лики их,\nОтраженья их дробимы.\nТы равно ль с другой палима,\nИли пламень твой затих\nИ неверным отраженьем\nНа волнах моей мечты\nБродишь мертвым сновиденьем\nОтдаленной красоты?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Снова ближе вечерние тени…»", "content": "Снова ближе вечерние тени,\nЯсный день догорает вдали.\nСнова сонмы нездешних видений\nВсколыхнулись – плывут – подошли\nЧто же ты на великую встречу\nНе вскрываешь свои глубины?\nИли чуешь иного предтечу\nНесомненной и близкой весны?\nЧуть во мраке светильник завижу,\nПоднимусь и, не глядя, лечу.\nТы жив сумраке, милая, ближе\nК неподвижному жизни ключу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я бремя похитил, как тать…»", "content": "Я бремя похитил, как тать,\nНесчастье разбил я на части,\nНо, боже! как тяжко внимать\nЧужой нарастающей страсти!\nВолна, забегая вперед,\nУ ног разобьется нещадно\nИ жадно меня обдает,\nБессильного, пеною хладной.\nНе знаю – за дальней чертой\nЖивет ли лазурное счастье...\nТеперь я внимаю чужой\nИ всё нарастающей страсти."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Хранила я среди младых созвучий…»", "content": "Хранила я среди младых созвучий\nЗадумчивый и нежный образ дня.\nВот дунул вихрь, поднялся прах летучий.\nИ солнца нет, и сумрак вкруг меня.\nНо в келье – май, и я живу, незрима\nОдна, в цветах, и жду другой весны\nИдите прочь – я чую серафима,\nМне чужды здесь земные ваши сны\nИдите прочь, скитальцы, дети, боги'\nЯ расцвету еще в последний день,\nМои мечты – священные чертоги,\nМоя любовь – немеющая тень."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Медленно в двери церковные…»", "content": "Медленно в двери церковные\nШла я, душой несвободная,\nСлышались песни любовные,\nТолпы молились народные.\nИли в минуту безверия\nОн мне послал облегчение?\nЧасто в церковные двери я\nНыне вхожу без сомнения.\nПадают розы вечерние,\nПадают тихо, медлительно.\nЯ же молюсь суевернее,\nПлачу и каюсь мучительно."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ловлю я тонкий прах надежды…»", "content": "Ловлю я тонкий прах надежды,\nТы замедляешь быстрый шаг,\nНо через сомкнутые вежды\nГорят слова: «Не друг, а враг».\nЛишь отпылать – и правда ближе\nИли – забвенные мечты\nПроходят медленно, – и ниже\nПылаю я, и выше – ты.\nТогда, в спасительном забвеньи,\nУлыбка бродит по лицу.\nНа завтра – в новом угнетеньи\nТоска по брачному венцу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Скрипнула дверь. Задрожала рука…»", "content": "Скрипнула дверь. Задрожала рука.\nВышла я в улицы сонные.\nТам, в поднебесьи, идут облака,\nЧерез туман озаренные.\nС ними – знакомое, слышу, вослед...\nНынче ли сердце пробудится?\nНовой ли, прошлой ли жизни ответ,\nВместе ли оба почудятся?\nЕсли бы злое несли облака,\nСердце мое не дрожало бы...\nСкрипнула дверь. Задрожала рука.\nСлезы. И песни. И жалобы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Зарево белое, желтое, красное…»", "content": "Зарево белое, желтое, красное,\nКрики и звон вдалеке,\nТы не обманешь, тревога напрасная,\nВижу огни на реке.\nЗаревом ярким и поздними криками\nТы не разрушишь мечты.\nСмотрится призрак очами великими\nИз-за людской суеты.\nСмертью твоею натешу лишь взоры я,\nЖги же свои корабли!\nВот они – тихие, светлые, скорые —\nМчатся ко мне издали."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Восходя на первые ступени…»", "content": "Восходя на первые ступени,\nЯ смотрел на линии земли.\nМеркли дни – порывы исступлений\nГасли, гасли в розовой дали.\nНо томим еще желаньем горя,\nПлакал дух, – а в звездной глубине\nРасступалось огненное море,\nЧей-то сон шептался обо мне..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Один порыв – безвластный и плакучий…»", "content": "Один порыв – безвластный и плакучий,\nОдна мечта – чрезмерностью слаба, —\nИ снова он – до боли жгучий,\nБессильный сон раба.\nНо ты вкуси волшебство бед вседневных\nИ сон другой – проклятый сон веков.\nВ горниле старостей душевных\nЦветет восторг богов."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я ли пишу, или ты из могилы…»", "content": "Я ли пишу, или ты из могилы\nВыслала юность свою, —\nПрежними розами призрак мне милый\nЯ, как тогда, обовью.\nЕсли умру – перелетные птицы\nПризрак развеют, шутя.\nСкажешь и ты, разбирая страницы:\n«Божье то было дитя»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Жду я холодного дня…»", "content": "Жду я холодного дня,\nСумерек серых я жду.\nЗамерло сердце, звеня:\nТы говорила: «Приду, —\nЖди на распутьи – вдали\nЛюдных и ярких дорог,\nЧтобы с величьем земли\nТы разлучиться не мог.\nТихо приду и замру,\nКак твое сердце, звеня,\nДвери тебе отопру\nВ сумерках зимнего дня»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты страстно ждешь. Тебя зовут…»", "content": "Ты страстно ждешь. Тебя зовут, —\nНо голоса мне не знакомы,\nОчаг остыл, – тебе приют —\nРодная степь Лишь в ней ты – дома.\nТам – вечереющая даль,\nТуманы, призраки, виденья,\nМне – беспокойство и печаль,\nТебе – покой и примиренье.\nО, жалок я перед тобой!\nВсё обнимаю, всем владею,\nХочу владеть тобой одной,\nНо не могу и не умею!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Будет день и свершится великое…»", "content": "Будет день и свершится великое,\nЧую в будущем подвиг души.\nТы – другая, немая, безликая,\nПритаилась, колдуешь в тиши.\nНо, во что обратишься – не ведаю,\nИ не знаешь ты, буду ли твой,\nА уж Там веселятся победою\nНад единой и страшной душой."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я долго ждал – ты вышла поздно…»", "content": "Я долго ждал – ты вышла поздно,\nНо в ожиданьи ожил дух,\nЛожился сумрак, но бесслезно\nЯ напрягал и взор, и слух.\nКогда же первый вспыхнул пламень,\nИ слово к небу понеслось, —\nРазбился лед, последний камень\nУпал, – и сердце занялось.\nТы в белой вьюге, в снежном стоне\nОпять волшебницей всплыла,\nИ в вечном свете, в вечном звоне\nЦерквей смешались купола."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ночью вьюга снежная…»", "content": "Ночью вьюга снежная\nЗаметала след.\nРозовое, нежное\nУтро будит свет.\nВстали зори красные,\nОзаряя снег.\nЯркое и страстное\nВсколыхнуло брег.\nВслед за льдиной синею\nВ полдень я всплыву.\nДеву в снежном инее\nВстречу наяву."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ворожба", "content": "Я могуч и велик ворожбою,\nНо тебя уследить – не могу.\nПолечу ли в эфир за тобою —\nТы цветешь на земном берегу.\nОпускаюсь в цветущие степи —\nТы уходишь в вечерний закат,\nИ меня оковавшие цепи\nНа земле одиноко бренчат.\nНо моя ворожба не напрасна:\nПусть печально и страшно «вчера»,\nНо сегодня – и тайно и страстно\nЗаалело полнеба с утра.\nЯ провижу у дальнего края\nРазгоревшейся тучи – тебя.\nТы глядишь, улыбаясь и зная,\nТы придешь, трепеща и любя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Недосказанной речи тревогу…»", "content": "Недосказанной речи тревогу\nХороню до свиданья в ночи.\nОкна терема – все на дорогу,\nВижу слабое пламя свечи.\nЖдать ли поздней условленной встречи?\nЗнаю – юная сердцем в пути, —\nАроматом неведомой встречи\nСердце хочет дрожать и цвести.\nВ эту ночь благовонные росы,\nСловно влажные страсти слова,\nТяжко лягут на мягкие косы —\nУтром будет гореть голова...\nНо несказанной речи тревогу\nДо свиданья в ночи – не уйму.\nСлабый пламень глядит на дорогу,\nЯркий пламень дрожит в терему."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Тёмно в комнатах и душно…»", "content": "Тёмно в комнатах и душно —\nВыйди ночью – ночью звездной,\nПолюбуйся равнодушно,\nКак сердца горят над бездной.\nИх костры далеко зримы,\nОзаряя мрак окрестный.\nИх мечты неутолимы,\nНепомерны, неизвестны...\nО, зачем в ночном сияньи\nНе взлетят они над бездной,\nНикогда своих желаний\nНе сольют в стране надзвездной?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мне битва сердце веселит…»", "content": "Мне битва сердце веселит,\nЯ чую свежесть ратной неги,\nНо жаром вражеских ланит\nПовержен в запоздалом беге.\nА всё милее новый плен.\nСмотрю я в сумрак непробудный,\nНо в долгий холод здешних стен\nПорою страж нисходит чудный.\nОн окрылит и унесет,\nИ озарит, и отуманит,\nИ сладко речь его течет,\nНо каждым звуком – сердце ранит\nВ нем – тайна юности лежит,\nИ медленным и сладким ядом\nОн тихо узника поит,\nЗаворожив бездонным взглядом."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Неотвязный стоит на дороге…»", "content": "Неотвязный стоит на дороге,\nБелый – смотрит в морозную ночь.\nЯ – навстречу в глубокой тревоге,\nОн, шатаясь, сторонится прочь.\nНе осилить морозного чуда...\nРядом с ним вырастает вдали,\nТам, где камней вздымается груда,\nГолубая царица земли.\nИ царица – в мольбе и тревоге,\nОбрученная с холодом зим...\nОн – без жизни стоит на дороге,\nЯ – навстречу, бессмертьем томим.\nНо напрасны бессмертные силы —\nИ царице свободы не жаль...\nТоржествуя победу могилы,\nБелый – смотрит в морозную даль."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Смотри приветно и легко…»", "content": "Смотри приветно и легко\nВ глаза суровые разврата:\nВ них – бесконечно далеко —\nГорит душа и ждет возврата\nВ жилище прежних благ и бед,\nВ миры молитвенных созвучий,\nГде всем таинственный ответ\nДает Безвестный и Могучий,\nКому покорны мы, жрецы,\nИ те, кто проще, суеверней:\nТе – бедняки – из наших терний\nСебе плетущие венцы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Молчи, как встарь, скрывая свет…»", "content": "Молчи, как встарь, скрывая свет, —\nЯ ранних тайн не жду.\nНа мой вопрос – один ответ:\nИщи свою звезду.\nНе жду я ранних тайн, поверь,\nОни не мне взойдут.\nПередо мной закрыта дверь\nВ таинственный приют.\nПередо мной – суровый жар\nДушевных слез и бед,\nИ на душе моей пожар —\nОдин, один ответ.\nМолчи, как встарь, – я услежу\nВосход моей звезды,\nНо сердцу, сердцу укажу\nЯ поздних тайн следы.\nНо первых тайн твоей весны\nДругим приснится свет.\nСольются наши две волны\nВ горниле поздних бед."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вечереющий сумрак, поверь…»", "content": "Вечереющий сумрак, поверь,\nМне напомнил неясный ответ.\nЖду – внезапно отворится дверь,\nНабежит исчезающий свет.\nСловно бледные в прошлом мечты,\nМне лица сохранились черты\nИ отрывки неведомых слов,\nСловно отклики прежних миров,\nГде жила ты и, бледная, шла,\nПод ресницами сумрак тая,\nЗа тобою – живая ладья,\nСловно белая лебедь, плыла,\nЗа ладьей – огневые струи —\nБеспокойные песни мои...\nИм внимала задумчиво ты,\nИ лица сохранились черты,\nИ запомнилась бледная высь,\nГде последние сны пронеслись.\nВ этой выси живу я, поверь,\nСмутной памятью сумрачных лет,\nСмутно помню – отворится дверь,\nНабежит исчезающий свет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сумрак дня несет печаль…»", "content": "Сумрак дня несет печаль.\nТусклых улиц очерк сонный,\nГород, смутно озаренный,\nСмотрит в розовую даль.\nВидит с пасмурной земли\nБезнадежный глаз столицы:\nПоднял мрак свои зеницы,\nРеют ангелы вдали.\nБлизок пламенный рассвет,\nМертвецу заглянет в очи\nУтро после долгой ночи...\nНо бежит мелькнувший свет,\nИ испуганные лики\nСкрыли ангелы в крылах:\nВидят – мертвый и безликий\nВырастает в их лучах."}, {"poet_id": "blok", "title": "При посылке роз", "content": "Смотрел отвека бог лукавый\nНа эти душные цветы.\nИх вековечною отравой\nДыши и упивайся ты.\nС их страстной, с их истомной ленью\nВ младые сумерки твои\nИ пламенной и льстивой тенью\nВойдут мечтания мои.\nНеотвратимы и могучи,\nИ без свиданий, и без встреч,\nОни тебя из душной тучи\nЖивою молньей будут жечь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Старый год уносит сны…»", "content": "Старый год уносит сны\nБезмятежного расцвета.\nНа заре другой весны\nНет желанного ответа.\nНовый год пришел в ночи\nИ раскинул покрывало.\nЧьи-то крадутся лучи,\nЧто-то в сердце зазвучало.\nСтарый год уходит прочь.\nЯ невнятною мольбою,\nЗлая дева, за тобою\nВышлю северную ночь.\nОтуманю страстью сны\nБезмятежного расцвета,\nПервый день твоей весны\nБудет пламенное лето..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Двойнику", "content": "Ты совершил над нею подвиг трудный,\nНо, бедный друг! о, различил ли ты\nЕе наряд, и праздничный и чудный,\nИ странные весенние цветы?..\nЯ ждал тебя. А тень твоя мелькала\nВдали, в полях, где проходил и я,\nГде и она когда-то отдыхала,\nГде ты вздыхал о тайнах бытия...\nИ знал ли ты, что я восторжествую?\nИсчезнешь ты, свершив, но не любя?\nЧто я мечту безумно-молодую\nНайду в цветах кровавых без тебя?\nМне ни тебя, ни дел твоих не надо,\nТы мне смешон, ты жалок мне, старик!\nТвой подвиг – мой, – и мне твоя награда\nБезумный смех и сумасшедший крик!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Черты знакомых лиц…»", "content": "Черты знакомых лиц,\nЗнакомые огни\nУходят от меня.\nМне памятны одни\nТе, бедные мои,\nЗадумчивые дни,\nКогда ты, притаясь,\nЖдала меня в тени,\nИ путь бежал, виясь,\nИ были мы одни...\nТаков он был тогда —\nМой сумрачный рассвет,\nНачало всех блаженств,\nВсех небывалых бед.\nКогда же мне блеснет\nТот – настоящий свет?\nКогда же мне сверкнет\nТот – пламенный рассвет?\nКогда ж он пропоет\nТот – радостный ответ?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы, два старца, бредем одинокие…»", "content": "Мы, два старца, бредем одинокие,\nСырая простерлась мгла.\nПеред нами – окна далекие,\nГолубая даль светла.\nНо откуда в сумрак таинственный\nСмотрит, смотрит свет голубой?\nМы дрожим мечтою единственной,\nО, невнятное! пред тобой.\nО, откуда, откуда мглистые\nЗаалели тучи, горя,\nИ нити бегут золотистые,\nИ сумрак румянит заря?..\nМы, два старца, в сумрак таинственный\nБредем, – а в окнах свет.\nИ дрожим мечтою единственной,\nИскушенные мудростью бед."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ночь на новый год", "content": "Лежат холодные туманы,\nГорят багровые костры.\nДуша морозная Светланы\nВ мечтах таинственной игры.\nСкрипнет снег – сердца займутся —\nСнова тихая луна.\nЗа воротами смеются,\nДальше – улица темна.\nДай взгляну на праздник смеха,\nВниз сойду, покрыв лицо!\nЛенты красные – помеха,\nМилый глянет на крыльцо...\nНо туман не шелохнется,\nЖду полуночной поры.\nКто-то шепчет и смеется,\nИ горят, горят костры...\nСкрипнет снег – в морозной дали\nТихий крадущийся свет.\nЧьи-то санки пробежали...\n«Ваше имя?» Смех в ответ...\nВот поднялся вихорь снежный,\nПобелело всё крыльцо...\nИ смеющийся и нежный\nЗакрывает мне лицо...\nЛежат холодные туманы,\nБледнея, крадется луна.\nДуша задумчивой Светланы\nМечтой чудесной смущена..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1902 года", "content": "Я шел – и вслед за мною шли\nКакие-то неистовые люди.\nИх волосы вставали под луной,\nИ в ужасе, с растерзанной душой\nЗубами скрежетали, били в груди,\nИ разносился скрежет их вдали.\nЯ шел – и вслед за мной влеклись\nУсталые, задумчивые люди.\nОни забыли ужас роковой.\nВдыхали тихо аромат ночной\nИх впалые измученные груди,\nИ руки их безжизненно сплелись.\nПередо мною шел огнистый столп.\nИ я считал шаги несметных толп.\nИ скрежет их, и шорох их ленивый\nЯ созерцал, безбрежный и счастливый."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Бегут неверные дневные тени…»", "content": "Бегут неверные дневные тени.\nВысок и внятен колокольный зов.\nОзарены церковные ступени,\nИх камень жив – и ждет твоих шагов.\nТы здесь пройдешь, холодный камень тронешь;\nОдетый страшной святостью веков,\nИ, может быть, цветок весны уронишь\nЗдесь, в этой мгле, у строгих образов.\nРастут невнятно розовые тени,\nВысок и внятен колокольный зов,\nЛожится мгла на старые ступени...\nЯ озарен – я жду твоих шагов."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сгущался мрак церковного порога…»", "content": "Сгущался мрак церковного порога\nВ дни свадеб, в дни рождений, похорон;\nА там – вилась широкая дорога,\nИ путник шел, закатом озарен.\nТам не было конца свободной дали,\nНо здесь, в тени, не виделось ни зги;\nИ каждый раз прохожего встречали\nИз сумрака ответные шаги.\nЦерковный свод давал размерным звоном\nВсем путникам напутственный ответ,\nИ в глубине, над сумрачным амвоном,\nОстерегающий струился свет.\nИ, проходя в смеющиеся дали,\nЗдесь путник ждал, задумчив и смущен,\nЧтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали...\nИ дале шел, закатом озарен."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Высоко с темнотой сливается стена…»", "content": "Высоко с темнотой сливается стена,\nТам – светлое окно и светлое молчанье.\nНи звука у дверей, и лестница темна,\nИ бродит по углам знакомое дрожанье.\nВ дверях дрожащий свет, и сумерки вокруг\nИ суета и шум на улице безмерней.\nМолчу и жду тебя, мой бедный, поздний друг\nПоследняя мечта моей души вечерней."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Туман скрывает берег отдаленный…»", "content": "Туман скрывает берег отдаленный.\nЛадья бежит – заметней и смелей.\nКто на руле – прекрасный и влюбленный\nТебе поет и гладит шелк кудрей?\nСмотрю я вдаль без воли и без плена,\nМой берег пуст, но ясно вижу я —\nПоет и блещет розовая пена,\nВ лучах зари бегущая ладья.\nИ внятен крик тоскующий и страстный,\nИ даль нема, и взор еще немей.\nИ на руле – влюбленный и прекрасный\nТебе поет и гладит шелк кудрей."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Там, в полусумраке собора…»", "content": "Там, в полусумраке собора,\nВ лампадном свете образа.\nЖивая ночь заглянет скоро\nВ твои бессонные глаза.\nВ речах о мудрости небесной\nЗемные чуются струи.\nТам, в сводах – сумрак неизвестный,\nЗдесь – холод каменной скамьи.\nГлубокий жар случайной встречи\nДохнул с церковной высоты\nНа эти дремлющие свечи,\nНа образа и на цветы.\nИ вдохновительно молчанье,\nИ скрыты помыслы твои,\nИ смутно чуется познанье\nИ дрожь голубки и змеи."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Из царства сна выходит безнадежность…»", "content": "Из царства сна выходит безнадежность —\nКак птица серая – туман.\nВ явь ото сна умчит меня безбрежность,\nКак ураган.\nЗдесь – все года, все боли, все тревоги,\nКак птицы черные в полях.\nТам нет предела голубой дороге —\nОдин размах.\nИз царства сна звенящей крикну птицей,\nОрлом – в туман.\nА вы – за мной, нестройной вереницей,\nТуда – в обман!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Озарен таинственной улыбкой…»", "content": "Озарен таинственной улыбкой,\nПроводил он дни земли.\nШел на берег – и на глади зыбкой\nЛьдистый призрак виделся вдали.\nОткрывались красные ворота\nНа другом, на другом берегу.\nИ там – прекрасное что-то,\nКазалось, пело в лугу.\nОзарен таинственной улыбкой,\nПоследние проводил он дни —\nНе в дневной надежде зыбкой,\nНе в ночной приветной тени."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Но прощай, о, прощай, человеческий род!…»", "content": "Но прощай, о, прощай, человеческий род!\nТы в тумане свои переходишь моря —\nЧерез Красное море туман поползет,\nЯ покинул туман, предо мною – Заря!\nЯ смотрю ей в глаза, о, народ, о, народ,\nДумы нет, мысли нет, только льдина плывет\nГолубая, холодная, – прочь от земли!\nОзаренная солнцем смеется вдали!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы преклонились у завета…»", "content": "Мы преклонились у завета,\nМолчаньем храма смущены.\nВ лучах божественного света\nУлыбка вспомнилась Жены.\nЕдинодушны и безмолвны,\nВ одних лучах, в одних стенах,\nПостигли солнечные волны\nВверху – на темных куполах.\nИ с этой ветхой позолоты,\nИз этой страшной глубины\nНа праздник мой спустился Кто-то\nС улыбкой ласковой Жены."}, {"poet_id": "blok", "title": "На могиле друга", "content": "Удалены от мира на кладбище,\nМы вновь с тобой, негаданный мертвец.\nТы перешел в последнее жилище,\nЯ всё в пыли, но вижу свой конец.\nТам, в синеве, мы встретим наши зори,\nВсе наши сны продлятся наяву.\nЯ за тобой, поверь, мой милый, вскоре\nЗа тем же сном в безбрежность уплыву"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я укрыт до времени в приделе…»", "content": "Я укрыт до времени в приделе,\nНо растут великие крыла.\nЧас придет – исчезнет мысль о теле,\nСтанет высь прозрачна и светла.\nТак светла, как в день веселой встречи,\nТак прозрачна, как твоя мечта.\nТы услышишь сладостные речи,\nНовой силой расцветут уста.\nМы с тобой подняться не успели, —\nЗагорелся мой тяжелый щит.\nПусть же ныне в роковом приделе,\nОдинокий, в сердце догорит.\nНовый щит я подниму для встречи,\nВознесу живое сердце вновь.\nТы услышишь сладостные речи,\nТы ответишь на мою любовь.\nЧас придет – в холодные мятели\nДаль весны заглянет, весела.\nЯ укрыт до времени в приделе.\nНо растут всемощные крыла."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Целый день – суета у могил…»", "content": "Целый день – суета у могил.\nВ синеватом кадильном дыму\nНеизвестный уныло бродил,\nНо открылся – лишь мне одному.\nНе впервые встречаюсь я с ним.\nОн – безликий и странный пришлец.\nЗадрожали бы все перед ним,\nМне же – радостен бледный мертвец.\nМглистый призрак стоял предо мной\nВ синеватом куреньи кадил.\nОн владеет моею душой.\nОн за мною тогда приходил."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Война горит неукротимо…»", "content": "Война горит неукротимо,\nНо ты задумайся на миг, —\nИ голубое станет зримо,\nИ в голубом – Печальный Лик.\nЛишь загляни смиренным оком\nВ непреходящую лазурь, —\nТам – в тихом, в голубом, в широком\nЛазурный дым – не рокот бурь.\nСтарик-пастух стада покинет,\nЛазурный догоняя дым.\nТяжелый щит боец отринет,\nГонясь без устали за ним.\nВот – равные, идут на воле,\nНа них – одной мечты наряд,\nВедь там, в широком божьем поле,\nНет ни щитов, ни битв, ни стад."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вдали мигнул огонь вечерний…»", "content": "Вдали мигнул огонь вечерний —\nТам расступились облака.\nИ вновь, как прежде, между терний\nМоя дорога нелегка.\nМы разошлись, вкусивши оба\nПредчувствий неги и земли.\nА сердце празднует до гроба\nЗарю, мигнувшую вдали.\nТак мимолетно перед нами\nПерепорхнула жизнь – и жаль:\nВсё мнится – зорь вечерних пламя\nВ последний раз открыло даль."}, {"poet_id": "blok", "title": "«...И были при последнем издыханьи…»", "content": "...И были при последнем издыханьи.\nБолезнь пришла и заразила всех.\nВ последний раз в прерывистом дыханьи\nБоролись жизнь, любовь и смертный грех\nОн, озарен улыбкой всепознанья,\nНашел удушливый голубоватый смех."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В пути – глубокий мрак, и страшны высоты…»", "content": "В пути – глубокий мрак, и страшны высоты\nМиндаль уже цветет, кузнечик тяжелеет,\nИ каперса осыпались цветы.\nНо здешней суеты душа не сожалеет.\nСвершай свои круги, о, чадо смертных чад,\nНо вечно жди суда у беспощадной двери\nПридет урочный час – и стражи задрожат,\nИ смолкнут жернова, и смолкнут пенья дщери"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Уходит день. В пыли дорожной…»", "content": "Уходит день. В пыли дорожной\nГорят последние лучи.\nИх красный отблеск непреложно.\nСлился с огнем моей свечи.\nИ ночь моя другой навстречу\nПлывет, медлительно ясна.\nПусть красный отблеск не замечу, —\nПридет наверное она.\nИ всё, что было невозможно\nВ тревоге дня иль поутру,\nСвершится здесь, в пыли дорожной,\nВ лучах закатных, ввечеру."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сны раздумий небывалых…»", "content": "Сны раздумий небывалых\nСтерегут мой день.\nВот видений запоздалых\nПламенная тень.\nВсе лучи моей свободы\nЗаалели там.\nЗдесь снега и непогоды\nОкружили храм.\nВсе виденья так мгновенны —\nБуду ль верить им?\nНо Владычицей вселенной,\nКрасотой неизреченной,\nЯ, случайный, бедный, тленный,\nМожет быть, любим.\nДни свиданий, дни раздумий\nСтерегут в тиши...\nЖдать ли пламенных безумий\nМолодой души?\nИль, застывши в снежном храме\nНе открыв лица,\nВстретить брачными дарами\nВестников конца?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«На весенний праздник света…»", "content": "На весенний праздник света\nЯ зову родную тень.\nПриходи, не жди рассвета,\nПриноси с собою день!\nНовый день – не тот, что бьется\nС ветром в окна по весне!\nПусть без умолку смеется\nНебывалый день в окне!\nМы тогда откроем двери,\nИ заплачем, и вздохнем,\nНаши зимние потери\nС легким сердцем понесем..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты была светла до странности…»", "content": "Ты была светла до странности\nИ улыбкой – не проста.\nЯ в лучах твоей туманности\nПонял юного Христа.\nПроглянул сквозь тучи прежние\nЯркий отблеск неземной.\nНас колышет безмятежнее\nИзумрудною волной.\nЯ твоей любовной ласкою\nОзарен – и вижу сны.\nНо, поверь, считаю сказкою\nНебывалый знак весны."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не поймут бесскорбные люди…»", "content": "Не поймут бесскорбные люди\nЭтих масок, смехов в окне!\nИщу на распутьи безлюдий,\nВеселий – не надо мне!\nО, странно сладки напевы...\nОни кажутся так ясны!\nА здесь уже бледные девы\nУготовали путь весны.\nОни знают, что мне неведомо,\nНо поет теперь лишь одна...\nЯ за нею – горящим следом —\nВсю ночь, всю ночь – у окна!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Или устал ты до времени…»", "content": "Или устал ты до времени,\nПросишь забвенья могил,\nСын утомленного племени,\nЧуждый воинственных сил?\nИщешь ты кротости, благости,\nГде ж молодые огни?\nВот и задумчивой старости\nК нам придвигаются дни.\nНегде укрыться от времени —\nБудет и нам череда...\nБедный из бедного племени!\nТы не любил никогда!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сны безотчетны, ярки краски…»", "content": "Сны безотчетны, ярки краски,\nЯ не жалею бледных звезд.\nСмотри, как солнечные ласки\nВ лазури нежат строгий крест.\nТак – этим ласкам близ заката\nОн отдается, как и мы,\nЗатем, что Солнцу нет возврата\nИз надвигающейся тьмы.\nОно зайдет, и, замирая,\nУтихнем мы, погаснет крест, —\nИ вновь очнемся, отступая\nВ спокойный холод бледных звезд."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы живем в старинной келье…»", "content": "Мы живем в старинной келье\nУ разлива вод.\nЗдесь весной кипит веселье,\nИ река поет.\nНо в предвестие веселий,\nВ день весенних бурь\nК нам прольется в двери келий\nСветлая лазурь.\nИ полны заветной дрожью\nДолгожданных лет,\nМы помчимся к бездорожью\nВ несказанный свет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты – божий день. Мои мечты…»", "content": "Ты – божий день. Мои мечты —\nОрлы, кричащие в лазури.\nПод гневом светлой красоты\nОни всечасно в вихре бури.\nСтрела пронзает их сердца,\nОни летят в паденьи диком...\nНо и в паденьи – нет конца\nХвалам, и клёкоту, и крикам!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Верю в Солнце Завета…»", "content": "Верю в Солнце Завета,\nВижу зори вдали.\nЖду вселенского света\nОт весенней земли.\nВсё дышавшее ложью\nОтшатнулось, дрожа.\nПредо мной – к бездорожью\nЗолотая межа.\nЗаповеданных лилий\nПрохожу я леса.\nПолны ангельских крылий\nНадо мной небеса.\nНепостижного света\nЗадрожали струи.\nВерю в Солнце Завета,\nВижу очи Твои."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Кто-то с богом шепчется…»", "content": "Кто-то с богом шепчется\nУ святой иконы.\nТайна жизни теплится,\nБлаговестны звоны.\nНепорочность просится\nВ двери духа божья.\nСердце переносится\nВ дали бездорожья.\nЗдесь – смиренномудрия\nЯ кладу обеты.\nВ ризах целомудрия,\nО, святая! где ты?\nИспытаний силою\nИстомленный – жду я\nЛасковую, милую,\nВечно молодую."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы всё простим – и не нарушим…»", "content": "Мы всё простим – и не нарушим\nПокоя девственниц весны,\nОгонь божественный потушим,\nПрогоним ласковые сны.\nНет меры нашему познанью,\nВещественный не вечен храм\nКогда мы воздвигали зданье,\nЕго паденье снилось нам.\nИ каждый раз, входя под своды,\nМолясь и плача, знали мы:\nЗдесь пронесутся непогоды,\nСнега улягутся зимы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Целый день передо мною…»", "content": "Целый день передо мною,\nМолодая, золотая,\nЯрким солнцем залитая,\nШла Ты яркою стезею.\nТак, сливаясь с милой, дальней,\nПроводил я день весенний\nИ вечерней светлой тени\nШел навстречу, беспечальный.\nДней блаженных сновиденье —\nШла Ты чистою стезею.\nО, взойди же предо мною\nНе в одном воображеньи!"}, {"poet_id": "blok", "title": "У дверей", "content": "Я один шепчу заклятья,\nДвери глухо заперты.\nСмутно чуятся объятья,\nВ голове – Твои цветы.\nНеизведанные шумы\nЗа дверями чужды мне,\nИ пленительные думы —\nНаяву, а не во сне.\nНаяву шепчу заклятья, —\nНаяву со мною Ты.\nДолгожданные объятья —\nНе обманы, не мечты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всю зиму мы плакали, бедные…»", "content": "Всю зиму мы плакали, бедные.\nВесна отворила двери.\nМы вышли – грустные, бледные,\nНа сердце – боль и потери.\nИ шли навстречу томлению,\nПолны предчувствий нестройных\nИ было нам дуновение\nВесенних струй беспокойных.\nВ порыве ветра летучего —\nМечта иль воспоминание\nЧего-то смутного, чего-то жгучего\nНе этой весны дыхание."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Там сумерки невнятно трепетали…»", "content": "Там сумерки невнятно трепетали,\nТаинственно сменяя день пустой.\nКто, проходя, души моей скрижали\nЗаполонил упорною мечтой?\nКто, проходя, тревожно кинул взоры\nНа этот смутно отходящий день?\nТам, в глубинах, – мечты и мысли скоры\nЗдесь, на земле, – как сон, и свет и тень\nНо я пойму и всё мечтой объемлю,\nОтброшу сны, увижу наяву,\nКто тронул здесь одну со мною землю,\nЗа ним в вечерний сумрак уплыву"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы странствовали с Ним по городам…»", "content": "Мы странствовали с Ним по городам.\nИз окон люди сонные смотрели.\nЯ шел вперед; а позади – Он Сам,\nВсёпроникающий и близкий к цели.\nБоялся я моих невольных сил,\nОн направлял мой шаг завороженный.\nПорой прохожий близко проходил\nИ тайно вздрагивал, смущенный...\nНас видели по черным городам,\nИ, сонные, доверчиво смотрели:\nЯ шел вперед; но позади – Он Сам,\nПодобный мне. Но – близкий к цели."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Успокоительны, и чудны…»", "content": "Успокоительны, и чудны,\nИ странной тайной повиты\nДля нашей жизни многотрудной\nЕго великие мечты.\nТуманы призрачные сладки —\nВ них отражен Великий Свет,\nИ все суровые загадки\nНаходят дерзостный ответ —\nВ одном луче, туман разбившем,\nВ одной надежде золотой,\nВ горячем сердце – победившем\nИ хлад, и сумрак гробовой."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Гадай и жди. Среди полночи…»", "content": "Гадай и жди. Среди полночи\nВ твоем окошке, милый друг,\nЗажгутся дерзостные очи,\nПослышится условный стук.\nИ мимо, задувая свечи,\nКак некий Дух, закрыв лицо,\nС надеждой невозможной встречи\nПройдет на милое крыльцо."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Жизнь медленная шла, как старая гадалка…»", "content": "Жизнь медленная шла, как старая гадалка,\nТаинственно шепча забытые слова.\nВздыхал о чем-то я, чего-то было жалко,\nКакою-то мечтой горела голова.\nОстановись на перекрестке, в поле,\nЯ наблюдал зубчатые леса.\nНо даже здесь, под игом чуждой воли,\nКазалось, тяжки были небеса.\nИ вспомнил я сокрытые причины\nПлененья дум, плененья юных сил.\nА там, вдали – зубчатые вершины\nДень отходящий томно золотил...\nВесна, весна! Скажи, чего мне жалко?\nКакой мечтой пылает голова?\nТаинственно, как старая гадалка,\nМне шепчет жизнь забытые слова."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты не пленишь. Не жди меня…»", "content": "Ты не пленишь. Не жди меня,\nЯ не вернусь туда,\nОткуда в утро злого дня\nУшла моя звезда.\nЯ для другой храню лучи\nМоих великих сил.\nТы не пленишь меня в ночи.\nТебя я не любил.\nЯ за звездой – тебе чужой,\nЯ холоден с тобой.\nВ земле родной огонь живой\nХраню я для другой."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы шли заветною тропою…»", "content": "Мы шли заветною тропою\nСегодня ночью в светлом сне,\nТы в покрывало голубое\nЗакуталась, клонясь ко мне.\nИ, наяву не знавший ласки,\nВсегда томившийся от ран,\nВ неизреченной, сонной сказке\nЯ обнимал твой милый стан.\nКак бесконечны были складки\nТвоей одежды голубой...\nИ в сердце больше нет загадки\nДа, Ты и наяву – со мной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Травы спят красивые…»", "content": "Травы спят красивые,\nПолные росы.\nВ небе – тайно лживые\nЛунные красы.\nЭтих трав дыхания\nНам обманный сон.\nЯ в твои мечтания\nСтрастно погружен.\nВерится и чудится:\nМы – в согласном сне,\nВсё, что хочешь, сбудется\nНаклонись ко мне.\nОбними – и встретимся,\nСпрячемся в траве,\nА потом засветимся\nВ лунной синеве."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мой вечер близок и безволен…»", "content": "Мой вечер близок и безволен.\nЧуть вечереют небеса, —\nНесутся звуки с колоколен,\nКрылатых слышу голоса.\nТы – ласковым и тонким жалом\nМои пытаешь глубины,\nСлежу прозрением усталым\nЗа вестью чуждой мне весны.\nМеж нас – случайное волненье.\nСлучайно сладостный обман —\nМеня обрек на поклоненье,\nТебя призвал из белых стран.\nИ в бесконечном отдаленьи\nЗамрут печально голоса,\nКогда окутанные тенью\nМои погаснут небеса."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты – злая колдунья. Мой вечер в огне…»", "content": "Ты – злая колдунья. Мой вечер в огне\nБагрянец и злато горят.\nТы светишься денно и нощно во мне,\nНо твой презираю наряд.\nЯ царь еще в жизни, – твоих багряниц\nНе страшен ни звон мне, ни свет.\nВоспряну в отчизне, поверженный ниц,\nИсторгну последний ответ!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«На темном пороге тайком…»", "content": "На темном пороге тайком\nСвятые шепчу имена.\nЯ знаю: мы в храме вдвоем,\nТы думаешь: здесь ты одна...\nЯ слушаю вздохи твои\nВ каком-то несбыточном сне...\nСлова о какой-то любви...\nИ, боже! мечты обо мне...\nНо снова кругом тишина,\nИ плачущий голос затих...\nИ снова шепчу имена\nБезумно забытых святых.\nВсё призрак – всё горе – всё ложь!\nДрожу, и молюсь, и шепчу...\nО, если крылами взмахнешь,\nС тобой навсегда улечу!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я медленно сходил с ума…»", "content": "Я медленно сходил с ума\nУ двери той, которой жажду.\nВесенний день сменяла тьма\nИ только разжигала жажду.\nЯ плакал, страстью утомясь,\nИ стоны заглушал угрюмо.\nУже двоилась, шевелясь,\nБезумная, больная дума.\nИ проникала в тишину\nМоей души, уже безумной,\nИ залила мою весну\nВолною черной и бесшумной.\nВесенний день сменяла тьма,\nХладело сердце над могилой.\nЯ медленно сходил с ума,\nЯ думал холодно о милой."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я жалок в глубоком бессильи…»", "content": "Я жалок в глубоком бессильи,\nНо Ты всё ясней и прелестней.\nТам бьются лазурные крылья,\nТрепещет знакомая песня.\nВ порыве безумном и сладком,\nВ пустыне горящего гнева,\nДоверюсь бездонным загадкам\nОчей Твоих, Светлая Дева!\nПускай не избегну неволи,\nПускай безнадежна утрата, —\nТы здесь, в неисходной юдоли,\nБезгневно взглянула когда-то!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Испытанный, стою на грани…»", "content": "Испытанный, стою на грани.\nЗемных свершений жизни жду.\nОни взметнутся в урагане,\nВ экстазе, в страсти и в бреду.\nИспытанный, последних терний\nЯ жду перед вечерней мглой.\nНо засветить огонь вечерний\nВ моей ли власти молодой?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Весна в реке ломает льдины…»", "content": "Весна в реке ломает льдины,\nИ милых мертвых мне не жаль:\nПреодолев мои вершины,\nЗабыл я зимние теснины\nИ вижу голубую даль.\nЧто сожалеть в дыму пожара,\nЧто сокрушаться у креста,\nКогда всечасно жду удара\nИли божественного дара\nИз Моисеева куста!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ищи разгадку ожиданий…»", "content": "Ищи разгадку ожиданий\nВ снегах зимы, в цветах весны,\nВ часы разлук, в часы свиданий\nИзведай сердца глубины...\nВ томленьях страстного недуга,\nВ полях ожесточенных битв,\nВ тиши некошенного луга\nНе забывай своих молитв."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Кто-то вздохнул у могилы…»", "content": "Кто-то вздохнул у могилы,\nПламя лампадки плывет.\nСлышится голос унылый —\nСтарый священник идет.\nШепчет он тихие речи,\nВсё имена, имена...\nТают и теплятся свечи,\nИ тишина, тишина...\nКто же вздохнул у могилы,\nЧья облегчается грудь?\nСкорбную душу помилуй,\nГосподи! Дай отдохнуть."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Кто плачет здесь? На мирные ступени…»", "content": "Кто плачет здесь? На мирные ступени\nВсходите все – в открытые врата.\nТам – в глубине – Мария ждет молений,\nОбновлена рождением Христа.\nСкрепи свой дух надеждой высшей доли,\nВойди и ты, печальная жена.\nТвой милый пал, но весть в кровавом поле,\nВесть о Любви – по-прежнему ясна.\nЗдесь места нет победе жалких тлений,\nЗдесь всё – Любовь. В открытые врата\nВходите все. Мария ждет молений,\nОбновлена рождением Христа."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ловлю дрожащие, хладеющие руки;…»", "content": "Ловлю дрожащие, хладеющие руки;\nБледнеют в сумраке знакомые черты!..\nМоя ты, вся моя – до завтрашней разлуки,\nМне всё равно – со мной до утра ты.\nПоследние слова, изнемогая,\nТы шепчешь без конца, в неизреченном сне.\nИ тусклая свеча, бессильно догорая,\nНас погружает в мрак, – и ты со мной,\nво мне...\nПрошли года, и ты – моя, я знаю,\nЛовлю блаженный миг, смотрю в твои черты,\nИ жаркие слова невнятно повторяю...\nДо завтра ты – моя... со мной до утра ты..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«У окна не ветер бродит…»", "content": "У окна не ветер бродит,\nЗадувается свеча.\nКто-то близкий тихо входит,\nВстал – и дышит у плеча.\nОбернусь и испугаюсь...\nИ смотрю вперед – в окно:\nВот, шатаясь, извиваясь,\nПотянулся на гумно...\nНе туман – красивый, белый,\nНепонятный, как во сне...\nОн – таинственное дело\nНашептать пришел ко мне..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты, отчаянье жизни моей…»", "content": "Ты, отчаянье жизни моей,\nБез цветов предо мной и без слез!\nВ полусумраке дней и ночей\nБезответный и страшный вопрос!\nТы, тревога рассветных минут,\nНепонятный, торжественный гул,\nГде невнятные звуки растут,\nГде Незримый Хранитель вздохнул!\nВас лелея, зову я теперь:\nУкажите мне, скоро ль рассвет?\nВот уж дрогнула темная дверь,\nНабежал исчезающий свет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Утомленный, я терял надежды…»", "content": "Утомленный, я терял надежды,\nПодходила темная тоска.\nЗабелели чистые одежды,\nЗадрожала тихая рука.\n«Ты ли здесь? Долина потонула\nВ безысходном, в непробудном сне.\nТы сошла, коснулась и вздохнула, —\nДень свободы завтра мне?» —\n«Я сошла, с тобой до утра буду,\nНа рассвете твой покину сон,\nБез следа исчезну, всё забуду, —\nТы проснешься, вновь освобожден»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Странных и новых ищу на страницах…»", "content": "Странных и новых ищу на страницах\nСтарых испытанных книг,\nГрежу о белых исчезнувших птицах,\nЧую оторванный миг.\nЖизнью шумящей нестройно взволнован,\nШепотом, криком смущен,\nБелой мечтой неподвижно прикован\nК берегу поздних времен.\nБелая Ты, в глубинах несмутима,\nВ жизни – строга и гневна.\nТайно тревожна и тайно любима,\nДева, Заря, Купина.\nБлекнут ланиты у дев златокудрых,\nЗори не вечны, как сны.\nТерны венчают смиренных и мудрых\nБелым огнем Купины."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Днем вершу я дела суеты…»", "content": "Днем вершу я дела суеты,\nЗажигаю огни ввечеру.\nБезысходно туманная – ты\nПредо мной затеваешь игру.\nЯ люблю эту ложь, этот блеск,\nТвой манящий девичий наряд,\nВечный гомон и уличный треск,\nФонарей убегающий ряд.\nЯ люблю, и любуюсь, и жду\nПереливчатых красок и слов\nПодойду и опять отойду\nВ глубины протекающих снов.\nКак ты лжива и как ты бела!\nМне же по сердцу белая ложь..\nЗавершая дневные дела,\nЗнаю – вечером снова придешь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Люблю высокие соборы…»", "content": "Люблю высокие соборы,\nДушой смиряясь, посещать,\nВходить на сумрачные хоры,\nВ толпе поющих исчезать.\nБоюсь души моей двуликой\nИ осторожно хороню\nСвой образ дьявольский и дикий\nВ сию священную броню.\nВ своей молитве суеверной\nИщу защиты у Христа,\nНо из-под маски лицемерной\nСмеются лживые уста.\nИ тихо, с неизменным ликом,\nВ мерцаньи мертвенном свечей,\nБужу я память о Двуликом\nВ сердцах молящихся людей.\nВот – содрогнулись, смолкли хоры,\nВ смятеньи бросились бежать...\nЛюблю высокие соборы,\nДушой смиряясь, посещать."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В сумерки девушку стройную…»", "content": "В сумерки девушку стройную\nВ рощу уводит луна.\nСмотрит на рощу спокойную,\nБродит, тоскует она.\nСтройного юноши пение\nВ сумерки слышно в лугах.\nВ звуках – печаль и томление,\nМилая – в грустных словах.\nВ сумерки белый поднимется,\nРощу, луга окружит,\nМилая с милым обнимется,\nПесня в лугах замолчит."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я знаю день моих проклятий…»", "content": "Я знаю день моих проклятий,\nБегу в мой довременный скит,\nЯ вырываюсь из объятий,\nНо он – распутье сторожит.\nЕго докучливые крики —\nТо близко, то издалека —\nИ страх, и стыд, и ужас дикий,\nИ обнаженная тоска.\nИ на распутьи – пленник жалкий\nЯ спотыкаюсь, я кричу...\nОн манит белою русалкой,\nОн теплит издали свечу...\nИ, весь измучен, в исступленьи,\nЯ к миру возвращаюсь вновь —\nНа безысходное мученье,\nНа безысходную любовь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы отошли и стали у кормила…»", "content": "Мы отошли и стали у кормила,\nГде мимо шли сребристые струи.\nИ наблюдали вздутое ветрило,\nИ вечер дня, и линии твои.\nТеряясь в мгле, ты ветром управляла\nБесстрашная, на водной быстрине.\nТы, как заря, невнятно догорала\nВ его душе – и пела обо мне.\nИ каждый звук – короткий и протяжный\nЯ измерял, блаженный, у руля.\nА он смотрел, задумчивый и важный,\nКак вдалеке туманилась земля..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Завтра в сумерки встретимся мы…»", "content": "Завтра в сумерки встретимся мы\nТы протянешь приветливо руки.\nНо на памяти – с прежней зимы\nНепонятно тоскливые звуки.\nТы, я знаю, запомнила дни\nЗаблуждений моих и тревог.\nИ когда мы с тобою одни\nИ безмолвен соседний порог,\nНачинают незримо летать\nОдинокие искры твои,\nНачинаю тебя узнавать\nПод напевами близкой любви,\nИ на миг ты по-прежнему – ты,\nЛегкой дрожью даешь вспоминать\nО блаженстве протекшей зимы,\nОтдаленной, но верной мечты,\nПод напевом мороза и тьмы\nНачинаешь дрожать и роптать,\nИ, как прежде, мгновенную речь\nЯ стараюсь во тьме подстеречь..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я тишиною очарован…»", "content": "Я тишиною очарован\nЗдесь – на дорожном полотне.\nК тебе я мысленно прикован\nВ моей певучей тишине.\nТам ворон каркает высоко,\nИ вдруг – в лазури потонул.\nИз бледноватого далека\nЖелезный возникает гул.\nВчера твое я слышал слово,\nС тобой расстался лишь вчера,\nНо тишина мне шепчет снова.\nНе так нам встретиться пора.\nВдали от суетных селений,\nСреди зеленой тишины\nОбресть утраченные сны\nИных, несбыточных волнений."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я – тварь дрожащая. Лучами…»", "content": "Я – тварь дрожащая. Лучами\nОзарены, коснеют сны.\nПеред Твоими глубинами\nМои ничтожны глубины.\nНе знаешь Ты, какие цели\nТаишь в глубинах Роз Твоих,\nКакие ангелы слетели,\nКто у преддверия затих...\nВ Тебе таятся в ожиданьи\nВеликий свет и злая тьма —\nРазгадка всякого познанья\nИ бред великого ума."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты – молитва лазурная…»", "content": "Ты – молитва лазурная,\nТы – пустынная тишь,\nВ это небо безбурное\nМолчаливо глядишь.\nЗдесь – пустыня безгранная,\nЯ замолк, и приник,\nИ вдыхаю, желанная,\nТвой певучий родник.\nМне и мнится и верится\nВ бездыханной тиши:\nВ этой жизни измерится\nГнев пустынной души."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Слышу колокол. В поле весна…»", "content": "Слышу колокол. В поле весна.\nТы открыла веселые окна.\nДень смеялся и гас. Ты следила одна\nОблаков розоватых волокна.\nСмех прошел по лицу, но замолк и исчез.\nЧто же мимо прошло и смутило?\nУхожу в розовеющий лес...\nТы забудешь меня, как простила."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Там – в улице стоял какой-то дом…»", "content": "Там – в улице стоял какой-то дом,\nИ лестница крутая в тьму водила.\nТам открывалась дверь, звеня стеклом,\nСвет выбегал, – и снова тьма бродила.\nТам в сумерках белел дверной навес\nПод вывеской «Цветы», прикреплен болтом\nТам гул шагов терялся и исчез\nНа лестнице – при свете лампы желтом.\nТам наверху окно смотрело вниз,\nЗавешанное неподвижной шторой,\nИ, словно лоб наморщенный, карниз\nГримасу придавал стене – и взоры...\nТам, в сумерках, дрожал в окошках свет,\nИ было пенье, музыка и танцы.\nА с улицы – ни слов, ни звуков нет, —\nИ только стекол выступали глянцы.\nПо лестнице над сумрачным двором\nМелькала тень, и лампа чуть светила.\nВдруг открывалась дверь, звеня стеклом,\nСвет выбегал, и снова тьма бродила."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я и мир – снега, ручьи…»", "content": "Я и мир – снега, ручьи,\nСолнце, песни, звезды, птицы,\nСмутных мыслей вереницы —\nВсе подвластны, все – Твои!\nНам не страшен вечный плен,\nНезаметна узость стен,\nИ от грани и до грани\nНам довольно содроганий,\nНам довольно перемен!\nВозлюбить, возненавидеть\nМирозданья скрытый смысл,\nЧёт и нечет мертвых числ, —\nИ вверху – Тебя увидеть!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы встречались с тобой на закате…»", "content": "Мы встречались с тобой на закате.\nТы веслом рассекала залив.\nЯ любил твое белое платье,\nУтонченность мечты разлюбив.\nБыли странны безмолвные встречи.\nВпереди – на песчаной косе\nЗагорались вечерние свечи.\nКто-то думал о бледной красе.\nПриближений, сближений, стараний —\nНе приемлет лазурная тишь...\nМы встречались в вечернем тумане,\nГде у берега рябь и камыш.\nНи тоски, ни любви, ни обиды,\nВсё померкло, прошло, отошло...\nБелый стан, голоса панихиды\nИ твое золотое весло."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты не ушла. Но, может быть…»", "content": "Ты не ушла. Но, может быть,\nВ своем непостижимом строе\nМогла исчерпать и избыть\nВсё мной любимое, земное...\nИ нет разлуки тяжелей:\nТебе, как роза, безответной,\nПою я, серый соловей,\nВ моей темнице многоцветной!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Тебя скрывали туманы…»", "content": "Тебя скрывали туманы,\nИ самый голос был слаб.\nЯ помню эти обманы,\nЯ помню, покорный раб.\nТебя венчала корона\nЕще рассветных причуд.\nЯ помню ступени трона\nИ первый твой строгий суд.\nКакие бледные платья!\nКакая странная тишь!\nИ лилий полны объятья,\nИ ты без мысли глядишь...\nКто знает, где это было?\nКуда упала Звезда?\nКакие слова говорила,\nГоворила ли ты тогда?\nНо разве мог не узнать я\nБелый речной цветок,\nИ эти бледные платья,\nИ странный, белый намек?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда святого забвения…»", "content": "Когда святого забвения\nКругом недвижная тишь,\nТы смотришь в тихом томлении,\nРечной раздвинув камыш.\nЯ эти травы зеленые\nЛюблю и в сонные дни.\nНе в них ли мои потаенные,\nМои золотые огни?\nТы смотришь, тихая, строгая,\nВ глаза прошедшей мечте.\nИзбрал иную дорогу я, —\nИду, – и песни не те...\nВот скоро вечер придвинется,\nИ ночь – навстречу судьбе:\nТогда мой путь опрокинется,\nИ я возвращусь к Тебе."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Проходят сны и женственные тени…»", "content": "Проходят сны и женственные тени,\nВ зеленый пруд смотрю я, не дыша.\nТуда сойдут вечерние ступени,\nЗабытый сон воспразднует душа.\nБезводный сон мгновенной и короче,\nМой сон продлит зеленая вода.\nНастанет ночь – и влажно вскроешь очи\nИ ты на дне заглохшего пруда.\nОни проходят, женственные тени\nБезмирные и сладостные сны.\nК ним возведу забытые ступени,\nВоспраздную желаний глубины."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Поздно. В окошко закрытое…»", "content": "Поздно. В окошко закрытое\nГорькая мудрость стучит.\nВсё ликованье забытое\nПерелетело в зенит.\nПоздно. Меня не обманешь ты.\nСмейся же, светлая тень!\nВ небе купаться устанешь ты —\nВечером сменится день.\nСменится мертвенной скукою —\nКраски поблекнут твои...\nМудрость моя близорукая!\nТемные годы мои!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сплетались времена, сплетались страны…»", "content": "Сплетались времена, сплетались страны\nМы из Венеции на север шли.\nМы видели дождливые туманы,\nОторвались, – и к Лидо подошли.\nНо берег пуст, и даль оделась в сети\nИ долгого и тонкого дождя.\nМы подождем. Мы будем только дети,\nВ живой игре на север уходя.\nТак началось времен изображенье.\nИгра веков! О, как ты дорога!\nБесчисленные развернулись звенья,\nЛетели брызги, искры, жемчуга.\nНо кто прошел? кто заглянул в туманы?\nИгру, мечту – кто видел издали?..\nСплетались времена, сплетались страны,\nМы, не свершив, на север отошли."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Брожу в стенах монастыря…»", "content": "Брожу в стенах монастыря,\nБезрадостный и темный инок.\nЧуть брезжит бледная заря, —\nСлежу мелькания снежинок.\nАх, ночь длинна, заря бледна\nНа нашем севере угрюмом.\nУ занесенного окна\nУпорным предаюся думам.\nОдин и тот же снег – белей\nНетронутой и вечной ризы.\nИ вечно бледный воск свечей,\nИ убеленные карнизы.\nМне странен холод здешних стен\nИ непонятна жизни бедность.\nМеня пугает сонный плен\nИ братии мертвенная бледность.\nЗаря бледна и ночь долга,\nКак ряд заутрень и обеден.\nАх, сам я бледен, как снега,\nВ упорной думе сердцем беден..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ушли в туман мечтания…»", "content": "Ушли в туман мечтания,\nЗабылись все слова:\nВся в розовом сиянии\nВоскресла синева.\nУмчались тучи грозные,\nИ пролились дожди.\nВеликое, бесслезное!..\nНадейся, верь и жди."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот снова пошатнулись дали…»", "content": "Вот снова пошатнулись дали,\nБегут, синеющие, в высь.\nОткрыли всё, что закрывали,\nИ, засмеявшись, вновь слились...\nПускай же долго без просвета\nКлубятся тяжко облака.\nТы неизбежна. Дева Света,\nДуша – предчувствием легка.\nОна займется в час вечерний,\nВ прохладном таинстве струи,\nИ скроет свой восторг безмерный\nВ одежды белые Твои."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Хоронил я тебя, и, тоскуя…»", "content": "Хоронил я тебя, и, тоскуя,\nЯ растил на могиле цветы,\nНо в лазури, звеня и ликуя,\nТрепетала, блаженная, ты.\nИ к родимой земле я клонился,\nИ уйти за тобою хотел,\nНо, когда я рыдал и молился,\nЗвонкий смех твой ко мне долетел.\nПохоронные слезы напрасны —\nТы трепещешь, смеешься, жива!\nИ растут на могиле прекрасной\nНе цветы – огневые слова!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«На ржавых петлях открываю ставни…»", "content": "На ржавых петлях открываю ставни,\nВдыхаю сладко первые струи.\nС горы спустился весь туман недавний\nИ, белый, обнял пажити мои.\nТам рассвело, но солнце не всходило.\nЯ ожиданье чувствую вокруг.\nСпи без тревог. Тебя не разбудила\nМоя мечта, мой безмятежный друг.\nЯ бодрствую, задумчивый мечтатель:\nУ изголовья, в тайной ворожбе,\nТвои черты, философ и ваятель,\nИзображу и передам тебе.\nКогда-нибудь в минуту восхищенья\nС ним заодно и на закате дня,\nДаря ему свое изображенье,\nТы скажешь вскользь: «Как он любил меня!..»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Золотокудрый ангел дня…»", "content": "Золотокудрый ангел дня\nВ ночную фею обратится,\nНо и она уйдет, звеня,\nКак мимолетный сон приснится.\nПредел наш – синяя лазурь\nИ лоно матери земное.\nВ них тишина – предвестье бурь,\nИ бури – вестницы покоя.\nПока ты жив, – один закон\nМладенцу, мудрецу и деве.\nЗачем же, смертный, ты смущен\nПреступным сном о божьем гневе?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пробивалась певучим потоком…»", "content": "Пробивалась певучим потоком,\nУходила в немую лазурь,\nИсчезала в просторе глубоком\nОтдаленным мечтанием бурь.\nМы, забыты в стране одичалой,\nЖили бедные, чуждые слез,\nТрепетали, молились на скалы,\nНе видали сгарающих роз.\nВдруг примчалась на север угрюмый,\nВ небывалой предстала красе,\nНазвала себя смертною думой,\nСолнце, месяц и звезды в косе.\nОтошли облака и тревоги,\nВсё житейское – в сладостной мгле,\nПобежали святые дороги,\nСловно небо вернулось к земле.\nИ на нашей земле одичалой\nМы постигли сгарания роз.\nЗлые думы и гордые скалы —\nВсё растаяло в пламени слез."}, {"poet_id": "blok", "title": "На смерть деда", "content": "Мы вместе ждали смерти или сна.\nТомительные проходили миги.\nВдруг ветерком пахнуло от окна,\nЗашевелился лист Священной Книги.\nТам старец шел – уже, как лунь, седой —\nПоходкой бодрою, с веселыми глазами,\nСмеялся нам, и всё манил рукой,\nИ уходил знакомыми шагами.\nИ вдруг мы все, кто был, – и стар и млад\nУзнали в нем того, кто перед нами,\nИ, обернувшись с трепетом назад,\nЗастали прах с закрытыми глазами...\nНо было сладко душу уследить\nИ в отходящей увидать веселье.\nПришел наш час – запомнить и любить,\nИ праздновать иное новоселье."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не бойся умереть в пути…»", "content": "Не бойся умереть в пути.\nНе бойся ни вражды, ни дружбы.\nВнимай словам церковной службы,\nЧтоб грани страха перейти.\nОна сама к тебе сойдет.\nУже не будешь в рабстве тленном\nМанить смеющийся восход\nВ обличьи бедном и смиренном.\nОна и ты – один закон,\nОдно веленье Высшей Воли.\nТы не навеки обречен\nОтчаянной и смертной боли."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я, отрок, зажигаю свечи…»", "content": "Я, отрок, зажигаю свечи,\nОгонь кадильный берегу.\nОна без мысли и без речи\nНа том смеется берегу.\nЛюблю вечернее моленье\nУ белой церкви над рекой,\nПередзакатное селенье\nИ сумрак мутно-голубой.\nПокорный ласковому взгляду,\nЛюбуюсь тайной красоты,\nИ за церковную ограду\nБросаю белые цветы.\nПадет туманная завеса.\nЖених сойдет из алтаря.\nИ от вершин зубчатых леса\nЗабрезжит брачная заря."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Говорили короткие речи…»", "content": "Говорили короткие речи,\nК ночи ждали странных вестей.\nНикто не вышел навстречу.\nЯ стоял один у дверей.\nПодходили многие к дому,\nКрича и плача навзрыд.\nВсе были мне незнакомы,\nИ меня не трогал их вид.\nВсе ждали какой-то вести.\nИз отрывков слов я узнал\nСумасшедший бред о невесте,\nО том, что кто-то бежал.\nИ, всходя на холмик за садом,\nВсе смотрели в синюю даль.\nИ каждый притворным взглядом\nПоказать старался печаль.\nЯ один не ушел от двери\nИ не смел войти и спросить.\nБыло сладко знать о потере,\nНо смешно о ней говорить.\nТак стоял один – без тревоги.\nСмотрел на горы вдали.\nА там – на крутой дороге —\nУж клубилось в красной пыли."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сбежал с горы и замер в чаще…»", "content": "Сбежал с горы и замер в чаще.\nКругом мелькают фонари...\nКак бьется сердце – злей и чаще!\nМеня проищут до зари.\nОгонь болотный им неведом.\nМои глаза – глаза совы.\nПускай бегут за мною следом\nСреди запутанной травы.\nМое болото их затянет,\nСомкнется мутное кольцо,\nИ, опрокинувшись, заглянет\nМой белый призрак им в лицо."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как сон, уходит летний день…»", "content": "Как сон, уходит летний день,\nИ летний вечер только снится.\nЗа ленью дальних деревень\nМоя задумчивость таится.\nДышу и мыслю и терплю.\nКровавый запад так чудесен...\nЯ этот час, как сон, люблю,\nИ силы нет страшиться песен.\nЯ в этот час перед тобой\nВо прахе горестной душою.\nМне жутко с песней громовой\nПод этой тучей грозовою."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Зову тебя в дыму пожара…»", "content": "Зову тебя в дыму пожара,\nВ тревоге, в страсти и в пути.\nТы – чудодейственная кара,\nК земле грозящая сойти.\nНо в этом сумраке бездумном,\nВ отдохновительные дни —\nЯ полон мыслью о бесшумном,\nИ сердце прячется в тени.\nО, пробуди на подвиг ратный,\nТревогой бранной напои!\nВосторг живой и благодатный —\nБряцанья звонкие твои!\nВ суровом дуновеньи брани\nВоспряну, вскрикну и пойму\nМечты, плывущие в тумане,\nЧерты, сквозящие в дыму!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я и молод, и свеж, и влюблен…»", "content": "Я и молод, и свеж, и влюблен,\nЯ в тревоге, в тоске и в мольбе,\nЗеленею, таинственный клен,\nНеизменно склоненный к тебе.\nТеплый ветер пройдет по листам —\nЗадрожат от молитвы стволы,\nНа лице, обращенном к звездам, —\nАроматные слезы хвалы.\nТы придешь под широкий шатер\nВ эти бледные сонные дни\nЗаглядеться на милый убор,\nРазмечтаться в зеленой тени.\nТы одна, влюблена и со мной,\nНашепчу я таинственный сон,\nИ до ночи – с тоскою, с тобой,\nЯ с тобой, зеленеющий клен."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ужасен холод вечеров…»", "content": "Ужасен холод вечеров,\nИх ветер, бьющийся в тревоге,\nНесуществующих шагов\nТревожный шорох на дороге.\nХолодная черта зари —\nКак память близкого недуга\nИ верный знак, что мы внутри\nНеразмыкаемого круга."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Инок шел и нес святые знаки…»", "content": "Инок шел и нес святые знаки.\nНа пути, в желтеющих полях,\nРазгорелись огненные маки,\nОтразились в пасмурных очах.\nОн узнал, о чем душа сгорала,\nЗаглянул в бледнеющую высь.\nТам приснилось, ветром нашептало\n«Отрок, в небо поднимись.\nМилый, милый, вечные надежды\nМы лелеем посреди небес...»\nОн покинул темные одежды,\nЗагорелся, воспарил, исчез.\nА за ним – росли восстаний знаки,\nКрасной вестью вечного огня\nРазгорались дерзостные маки,\nПобеждало солнце Дня."}, {"poet_id": "blok", "title": "«За темной далью городской…»", "content": "За темной далью городской\nТерялся белый лед.\nЯ подружился с темнотой,\nЗамедлил быстрый ход.\nРевело с черной высоты\nИ приносило снег.\nНавстречу мне из темноты\nПоднялся человек.\nЛицо скрывая от меня,\nОн быстро шел вперед —\nТуда, где не было огня\nИ где кончался лед.\nОн обернулся – встретил я\nОдин горящий глаз.\nПотом сомкнулась полынья\nЕго огонь погас.\nСлилось морозное кольцо\nВ спокойный струйный бег.\nЗарделось нежное лицо,\nВздохнул холодный снег.\nИ я не знал, когда и где\nЯвился и исчез —\nКак опрокинулся в воде\nЛазурный сон небес."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Свет в окошке шатался…»", "content": "Свет в окошке шатался,\nВ полумраке – один —\nУ подъезда шептался\nС темнотой арлекин.\nБыл окутанный мглою\nБело-красный наряд.\nНаверху – за стеною —\nШутовской маскарад.\nТам лицо укрывали\nВ разноцветную ложь.\nНо в руке узнавали\nНеизбежную дрожь.\nОн – мечом деревянным\nНачертал письмена.\nВосхищенная странным,\nПотуплялась Она.\nВосхищенью не веря,\nС темнотою – один —\nУ задумчивой двери\nХохотал арлекин."}, {"poet_id": "blok", "title": "Боец", "content": "Я облачился перед битвой\nВ доспехи черного слуги.\nВам не спасти себя молитвой,\nОстервенелые враги!\nКлинок мой дьяволом отточен,\nВам на погибель, вам на зло!\nЗалог побед за мной упрочен\nНеотвратимо и светло.\nТы не спасешь себя молитвой\nДрожи, скрывайся и беги!\nЯ облачился перед битвой\nВ доспехи черного слуги."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё, чем дышал я…»", "content": "Всё, чем дышал я,\nЧем ты жила,\nВчера умчал я\nВ пустыню зла.\nТам насажу я\nМои цветы.\nВ гробу вздохну я —\nУслышишь ты\nО темной дали\nВеликих лет,\nКогда мы знали\nВечерний свет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Тебе, Тебе, с иного света…»", "content": "Тебе, Тебе, с иного света,\nМой Друг, мой Ангел, мой Закон!\nПрости безумного поэта,\nК тебе не возвратится он.\nЯ был безумен и печален,\nЯ искушал свою судьбу,\nЯ золотистым сном ужален\nИ чаю таинства в гробу.\nТы просияла мне из ночи,\nИз бедной жизни увела,\nТы долу опустила очи,\nМою Ты музу приняла.\nВ гробу я слышу голос птичий,\nВесна близка, земля сыра.\nМне золотой косы девичьей\nПонятна томная игра."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Моя душа в смятеньи страха…»", "content": "Моя душа в смятеньи страха\nНа страже смерти заждалась,\nКак молодая Андромаха\nВ печальный пеплум облеклась.\nУвы, не встанет Гектор новый,\nСражен Ахиллом у стены,\nИ долговечные оковы\nЖене печальной суждены.\nВот он ведет ее из брани —\nВсесокрушающий Ахилл,\nИ далеко, в горящем стане,\nСраженья затихает пыл."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Прости. Я холодность заметил…»", "content": "Прости. Я холодность заметил\nРавно – в тревоге и в тиши.\nО, если бы хоть миг был светел\nБесцельный май твоей души!\nО, если б знала ты величье\nНеслыханное бытия!\nО, если б пало безразличье,\nМы знали б счастье – ты и я!\nНо это счастье невозможно,\nКак невозможны все мечты,\nКоторые порою ложно\nМоей душе внушаешь ты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пытался сердцем отдохнуть я…»", "content": "Пытался сердцем отдохнуть я —\nУжель не сбросить этих снов!\nНо кто-то ждал на перепутьи\nМоих последних, страшных слов...\nОн ждет еще. Редеют тени,\nЯснее, ближе сон конца.\nОн спрятал голову в колени\nИ не покажет мне лица.\nНо в день последний, в час бездонный,\nНарушив всяческий закон,\nОн встанет, призрак беззаконный,\nЗеркальной гладью отражен.\nИ в этот час в пустые сени\nВойдет подобие лица,\nИ будет в зеркале без тени\nИзображенье Пришлеца."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Золотистою долиной…»", "content": "Золотистою долиной\nТы уходишь, нем и дик.\nТает в небе журавлиный\nУдаляющийся крик.\nЗамер, кажется, в зените\nГрустный голос, долгий звук.\nБесконечно тянет нити\nТоржествующий паук.\nСквозь прозрачные волокна\nСолнце, света не тая,\nПраздно бьет в слепые окна\nОпустелого жилья.\nЗа нарядные одежды\nОсень солнцу отдала\nУлетевшие надежды\nВдохновенного тепла."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Без Меня б твои сны улетали…»", "content": "Без Меня б твои сны улетали\nВ безжеланно-туманную высь,\nТы воспомни вечерние дали,\nВ тихий терем, дитя, постучись.\nЯ живу над зубчатой землею,\nВечерею в Моем терему.\nПриходи, Я тебя успокою,\nМилый, милый, тебя обниму.\nОтошла Я в снега без возврата,\nНо, холодные вихри крутя,\nНа черте огневого заката\nНачертала Я Имя, дитя..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В чужбину по гудящей стали…»", "content": "В чужбину по гудящей стали\nЛечу, опомнившись едва,\nИ, веря обещаньям дали,\nТвержу вчерашние слова.\nТеперь я знаю: где-то в мире,\nЗа далью каменных дорог,\nНа страшном, на последнем пире\nДля нас готовит встречу бог.\nИ нам недолго любоваться\nНа эти, здешние пиры:\nПред нами тайны обнажатся,\nВозблещут новые миры."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я вышел в ночь – узнать, понять…»", "content": "Я вышел в ночь – узнать, понять\nДалекий шорох, близкий ропот,\nНесуществующих принять,\nПоверить в мнимый конский топот.\nДорога, под луной бела,\nКазалось, полнилась шагами.\nТам только чья-то тень брела\nИ опустилась за холмами.\nИ слушал я – и услыхал:\nСреди дрожащих лунных пятен\nДалёко, звонко конь скакал,\nИ легкий посвист был понятен.\nНо здесь, и дальше – ровный звук,\nИ сердце медленно боролось,\nО, как понять, откуда стук,\nОткуда будет слышен голос?\nИ вот, слышнее звон копыт,\nИ белый конь ко мне несется...\nИ стало ясно, кто молчит\nИ на пустом седле смеется.\nЯ вышел в ночь – узнать, понять\nДалекий шорох, близкий ропот,\nНесуществующих принять,\nПоверить в мнимый конский топот."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Безрадостные всходят семена…»", "content": "Безрадостные всходят семена.\nХолодный ветер бьется в голых прутьях.\nВ моей душе открылись письмена.\nЯ их таю – в селеньях, на распутьях...\nИ крадусь я, как тень, у лунных стен.\nМеняются, темнеют, глохнут стены.\nМне сладостно от всяких перемен,\nМне каждый день рождает перемены.\nО, как я жив, как бьет ключами кровь!\nЯ здесь родной с подземными ключами!\nМгновенья тайн! Ты, вечная любовь!\nЯ понял вас! Я с вами! Я за вами!\nРастет, растет великая стена.\nХолодный ветер бьется в голых прутьях..\nЯ вас открыл, святые письмена.\nЯ вас храню с улыбкой на распутьях."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Давно хожу я под окнами…»", "content": "Давно хожу я под окнами,\nНо видел ее лишь раз.\nЯ в небе слежу за волокнами\nИ думаю: день погас.\nДавно я думу печальную\nВсю отдал за милый сон.\nНо песню шепчу прощальную\nИ думаю: где же он?\nОна окно занавесила —\nНе смотрит ли милый глаз?\nНо сердцу, сердцу не весело:\nЯ видел ее лишь раз.\nПогасло небо осеннее\nИ розовый небосклон.\nА я считаю мгновения\nИ думаю: где же сон?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Смолкали и говор, и шутки…»", "content": "Смолкали и говор, и шутки,\nВходили, главы обнажив.\nБыл воздух туманный и жуткий,\nВ углу раздавался призыв... —\nПризыв к неизвестной надежде,\nЗа ним – тишина, тишина...\nТам женщина в черной одежде\nЧитала, крестясь, письмена.\nА люди, не зная святыни,\nИскали на бледном лице\nТоски об утраченном сыне,\nПечали о раннем конце...\nОна же, собравшись в дорогу,\nУзнала, что жив ее сын,\nЧто где-то он тянется к богу,\nЧто где-то он плачет один...\nИ только последняя тягость\nОсталась – сойти в его тьму,\nПоведать великую радость,\nЧтоб стало полегче ему..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В городе колокол бился…»", "content": "В городе колокол бился,\nПоздние славя мечты.\nЯ отошел и молился\nТам, где провиделась Ты.\nСлушая зов иноверца,\nПоздними днями дыша,\nБилось по-прежнему сердце,\nНе изменялась душа.\nВсё отошло, изменило,\nШепчет про душу мою...\nТы лишь Одна сохранила\nДревнюю Тайну Свою."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я просыпался и всходил…»", "content": "Я просыпался и всходил\nК окну на темные ступени.\nМорозный месяц серебрил\nМои затихнувшие сени.\nДавно уж не было вестей,\nНо город приносил мне звуки,\nИ каждый день я ждал гостей\nИ слушал шорохи и стуки.\nИ в полночь вздрагивал не раз\nИ, пробуждаемый шагами,\nВсходил к окну – и видел газ,\nМерцавший в улицах цепями.\nСегодня жду моих гостей\nИ дрогну, и сжимаю руки.\nДавно мне не было вестей,\nНо были шорохи и стуки."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как старинной легенды слова…»", "content": "Как старинной легенды слова,\nТвоя тяжкая прелесть чиста.\nПобелела, поблекла трава —\nВсё жива еще сила листа.\nКак трава, изменяя цвета,\nЗатаилась – а всё не мертва,\nТак – сегодня и завтра не та —\nТы меняешь убор – и жива.\nНо иная проснется весна,\nНапряжется иная струна, —\nИ уйдешь Ты, умрешь, как трава,\nКак старинной легенды слова."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы – чернецы, бредущие во мгле…»", "content": "Мы – чернецы, бредущие во мгле,\nКуда ведет нас факел знанья\nИ старый жрец с морщиной на челе,\nИзобличающей страданья.\nМолчим, точа незнаемый гранит,\nКругом – лишь каменные звуки.\nОн свысока рассеянно глядит\nИ направляет наши руки.\nМы дрогнем. Прозвенит, упав, кирка —\nВзглянуть в глаза не всякий смеет...\nЛишь старый жрец – улыбкой свысока\nНа нас блеснет – и страх рассеет."}, {"poet_id": "blok", "title": "Экклесиаст", "content": "Благословляя свет и тень\nИ веселясь игрою лирной,\nСмотри туда – в хаос безмирный,\nКуда склоняется твой день.\nЦела серебряная цепь,\nТвои наполнены кувшины,\nМиндаль цветет на дне долины,\nИ влажным зноем дышит степь.\nИдешь ты к дому на горах,\nПолдневным солнцем залитая;\nИдешь – повязка золотая\nВ смолистых тонет волосах.\nЗачахли каперса цветы,\nИ вот – кузнечик тяжелеет,\nИ на дороге ужас веет,\nИ помрачились высоты.\nМолоть устали жернова.\nБегут испуганные стражи,\nИ всех объемлет призрак вражий,\nИ долу гнутся дерева.\nВсё диким страхом смятено.\nСтолпились в кучу люди, звери.\nИ тщетно замыкают двери\nДосель смотревшие в окно."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Она стройна и высока…»", "content": "Она стройна и высока,\nВсегда надменна и сурова.\nЯ каждый день издалека\nСледил за ней, на всё готовый.\nЯ знал часы, когда сойдет\nОна – и с нею отблеск шаткий.\nИ, как злодей, за поворот\nБежал за ней, играя в прятки.\nМелькали желтые огни\nИ электрические свечи.\nИ он встречал ее в тени,\nА я следил и пел их встречи.\nКогда, внезапно смущены,\nОни предчувствовали что-то,\nМеня скрывали в глубины\nСлепые темные ворота.\nИ я, невидимый для всех,\nСледил мужчины профиль грубый,\nЕе сребристо-черный мех\nИ что-то шепчущие губы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Они говорили о ранней весне…»", "content": "Они говорили о ранней весне,\nО белых, синих снегах.\nА там – горела звезда в вышине,\nГорели две жизни в мечтах.\nИ смутно помня прошедший день,\nПриветствуя сонную мглу,\nОни чуяли храм – и холод ступень,\nИ его золотую иглу.\nНо сказкой веяла синяя даль, —\nЗа сказкой – утренний свет.\nИ брезжило утро – и тихо печаль\nОбнимала последний ответ.\nИ день всходил – величав и строг —\nОна заглянула в высь...\nВ суровой мгле холодел порог\nИ золото мертвых риз."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда я вышел – были зори…»", "content": "Когда я вышел – были зори,\nБелело утро впереди.\nЯ думал: забелеет вскоре\nЗабытое в моей груди.\nО, час коварный, миг случайный'\nЯ сердцем слаб во тьме ночной,\nИ этой исповедью тайной\nВ слезах излился пред тобой...\nИ вышел в снах – и в отдаленьи\nПошла покинутая там,\nИ я поверил на мгновенье\nВстающим в сумраке домам.\nСмотрел на ласковые зори,\nМечтал про утро впереди\nИ думал: забелеет вскоре\nДавно забытое в груди..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Был вечер поздний и багровый…»", "content": "Был вечер поздний и багровый,\nЗвезда-предвестница взошла.\nНад бездной плакал голос новый —\nМладенца Дева родила.\nНа голос тонкий и протяжный,\nКак долгий визг веретена,\nПошли в смятеньи старец важный,\nИ царь, и отрок, и жена.\nИ было знаменье и чудо:\nВ невозмутимой тишине\nСреди толпы возник Иуда\nВ холодной маске, на коне.\nВладыки, полные заботы,\nПослали весть во все концы,\nИ на губах Искариота\nУлыбку видели гонцы."}, {"poet_id": "blok", "title": "Старик", "content": "Под старость лет, забыв святое,\nСухим вниманьем я живу.\nКогда-то – там – нас было двое,\nНо то во сне – не наяву.\nСмотрю на бледный цвет осенний,\nО чем-то память шепчет мне...\nНо разве можно верить тени,\nМелькнувшей в юношеском сне?\nВсё это было, или мнилось?\nВ часы забвенья старых ран\nМне иногда подолгу снилась\nМечта, ушедшая в туман.\nНо глупым сказкам я не верю,\nБольной, под игом седины.\nПускай другой отыщет двери,\nКакие мне не суждены."}, {"poet_id": "blok", "title": "Случайному", "content": "Ты мне явился, темнокудрый,\nТы просиял мне и потух.\nВсё, что сказал ты, было мудро,\nНо ты бедней, чем тот пастух.\nОн говорил со мной о счастьи,\nНа незнакомом языке,\nОн пел о буре, о ненастьи\nИ помнил битвы вдалеке.\nЕго слова казались песней.\nВосторг и бури полюбя,\nОн показался мне чудесней\nИ увлекательней тебя.\nИ я, задумчиво играя\nЕго богатством у костра,\nСегодня томно забываю\nТебя, сиявшего вчера."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Стремленья сердца непомерны…»", "content": "Стремленья сердца непомерны,\nНо на вершинах – маяки.\nОни испытаны и верны,\nИ бесконечно далеки.\nТам стерегут мое паденье\nВеселых ангелов четы.\nТам лучезарным сновиденьем\nВ лазури строгой блещешь Ты.\nПризвал ли я Тебя из праха,\nИль Ты Сама ко мне сошла,\nНо, неизведанного страха,\nДуша, вкусивши, замерла..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Передо мной – моя дорога…»", "content": "Передо мной – моя дорога,\nХранитель вьется в высоте:\nТо – ангел, ропщущий на бога\nВ неизъяснимой чистоте.\nК нему не долетают стоны,\nЕму до неба – взмах крыла,\nНо тайновиденья законы\nЕще земля превозмогла.\nОн, белокрылый, звонко бьется,\nЯ отразил его мятеж:\nВысоко песня раздается, —\nЗдесь – вздохи те же, звуки те ж.\nИ я тянусь, подобный стеблю,\nВ голубоватый сумрак дня,\nИ тайно вздохами колеблю\nТраву, обнявшую меня."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё, что в море покоит волну…»", "content": "Всё, что в море покоит волну,\nВсколыхнет ее в бурные дни.\nЯ и ныне дремлю и усну —\nДо заката меня не мани...\nО, я знаю, что солнце падет\nЗа вершину прибрежной скалы!\nВсё в единую тайну сольет\nТишина окружающей мглы!\nЕсли знал я твои имена, —\nДля меня они в ночь отошли...\nЯ с Тобой, золотая жена,\nОблеченная в сумрак земли."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Все они загораются здесь…»", "content": "Все они загораются здесь.\nТам – туманы и мертвенный дым,\nБезначальная хмурая весь,\nС ней роднюся я духом моим.\nНо огни еще всё горячи,\nВсё томлюсь в огневой полосе...\nТолько дума рождает ключи,\nХолодеющий сон о красе...\nАх, и дума уйдет и замрет,\nБудет прежняя сила кипеть,\nТолько милая сердцу вздохнет,\nТолько бросит мне зов – улететь.\nПолетим в беззаконную весь,\nВ вышине, воздыхая, замрем..\nТолько ужас рождается здесь.\nТам – лишь нежная память о нем."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я ждал под окнами в тени…»", "content": "Я ждал под окнами в тени,\nГотовый гибнуть и смеяться.\nОни ушли туда – одни —\nЛюбить, мечтать и целоваться\nРука сжимала тонкий нож.\nВ лохмотьях, нищий, был я жалок\nМечтал про счастье и про ложь,\nПро белых, девственных русалок.\nИ, дрогнув, пробегала тень,\nСпешил рассеянный прохожий.\nТам смутно нарождался день,\nС прошедшим схожий и несхожий.\nИ вот они – вдвоем – одни...\nОн шепчет, жмет, целует руки...\nИ замер я в моей тени,\nРаздавлен тайной серой скуки."}, {"poet_id": "blok", "title": "«При желтом свете веселились…»", "content": "При желтом свете веселились,\nВсю ночь у стен сжимался круг,\nРяды танцующих двоились,\nИ мнился неотступный друг.\nЖеланье поднимало груди,\nНа лицах отражался зной.\nЯ проходил с мечтой о чуде,\nТомимый похотью чужой...\nКазалось, там, за дымкой пыли,\nВ толпе скрываясь, кто-то жил,\nИ очи странные следили,\nИ голос пел и говорил..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«О легендах, о сказках, о тайнах…»", "content": "О легендах, о сказках, о тайнах.\nБыл один Всепобедный Христос.\nНа пустынях, на думах случайных\nНачертался и вихри пронес.\nМы терзались, стирались веками,\nЗакаляли железом сердца,\nУтомленные, вновь вспоминали\nНепостижную тайну Отца.\nИ пред ним распростертые долу\nЗамираем на тонкой черте:\nНе понять Золотого Глагола\nИзнуренной железом мечте."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Он входил простой и скудный…»", "content": "Он входил простой и скудный,\nНе дыша, молчал и гас.\nНеотступный, изумрудный\nНа него смеялся глаз.\nИли тайно изумленный\nНа него смотрел в тиши.\nОн молчал, завороженный\nСладкой близостью души.\nНо всегда, считая миги,\nЗнал – изменится она.\nНа страницах тайной книги\nВидел те же письмена.\nСтранен был, простой и скудный\nМолчаливый нелюдим.\nИ внимательный, и чудный\nТайный глаз следил за ним."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Явился он на стройном бале…»", "content": "Явился он на стройном бале\nВ блестяще сомкнутом кругу.\nОгни зловещие мигали,\nИ взор описывал дугу.\nВсю ночь кружились в шумном танце,\nВсю ночь у стен сжимался круг.\nИ на заре – в оконном глянце\nБесшумный появился друг.\nОн встал и поднял взор совиный,\nИ смотрит – пристальный – один,\nКуда за бледной Коломбиной\nБежал звенящий Арлекин.\nА там – в углу – под образами,\nВ толпе, мятущейся пестро,\nВращая детскими глазами,\nДрожит обманутый Пьеро."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Свобода смотрит в синеву…»", "content": "Свобода смотрит в синеву.\nОкно открыто. Воздух резок.\nЗа желто-красную листву\nУходит месяца отрезок.\nОн будет ночью – светлый серп,\nСверкающий на жатве ночи.\nЕго закат, его ущерб\nВ последний раз ласкает очи.\nКак и тогда, звенит окно.\nНо голос мой, как воздух свежий,\nПропел давно, замолк давно\nПод тростником у прибережий.\nКак бледен месяц в синеве,\nКак золотится тонкий волос...\nКак там качается в листве\nЗабытый, блеклый, мертвый колос."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ушел он, скрылся в ночи…»", "content": "Ушел он, скрылся в ночи,\nНикто не знает, куда.\nНа столе остались ключи,\nВ столе – указанье следа.\nИ кто же думал тогда,\nЧто он не придет домой?\nСтихла ночная езда —\nОн был обручен с Женой.\nНа белом холодном снегу\nОн сердце свое убил.\nА думал, что с Ней в лугу\nСредь белых лилий ходил.\nВот брезжит утренний свет,\nНо дома его всё нет.\nНевеста напрасно ждет,\nОн был, но он не придет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«О легендах, о сказках, о мигах:…»", "content": "О легендах, о сказках, о мигах:\nЯ искал до скончания дней\nВ запыленных, зачитанных книгах\nСокровенную сказку о Ней.\nОб отчаяньи муки напрасной:\nЯ стою у последних ворот\nИ не знаю – в очах у Прекрасной\nСокровенный огонь, или лед.\nО последнем, о светлом, о зыбком:\nНе открою, и дрогну, и жду:\nВерю тихим осенним улыбкам,\nЗолотистому солнцу на льду."}, {"poet_id": "blok", "title": "Religio", "content": "Любил я нежные слова.\nИскал таинственных соцветий.\nИ, прозревающий едва,\nЕще шумел, как в играх дети.\nНо, выходя под утро в луг,\nТвердя невнятные напевы,\nЯ знал Тебя, мой вечный друг,\nТебя, Хранительница-Дева.\nЯ знал, задумчивый поэт,\nЧто ни один не ведал гений\nТакой свободы, как обет\nМоих невольничьих Служений."}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Безмолвный призрак в терему,\nЯ – черный раб проклятой крови\nЯ соблюдаю полутьму\nВ Ее нетронутом алькове.\nЯ стерегу Ее ключи\nИ с Ней присутствую, незримый,\nКогда скрещаются мечи\nЗа красоту Недостижимой.\nМой голос глух, мой волос сед.\nЧерты до ужаса недвижны.\nСо мной всю жизнь – один Завет\nЗавет служенья Непостижной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вхожу я в темные храмы…»", "content": "Вхожу я в темные храмы,\nСовершаю, бедный обряд.\nТам жду я Прекрасной Дамы\nВ мерцаньи красных лампад.\nВ тени у высокой колонны\nДрожу от скрипа дверей.\nА в лицо мне глядит, озаренный,\nТолько образ, лишь сон о Ней.\nО, я привык к этим ризам\nВеличавой Вечной Жены!\nВысоко бегут по карнизам\nУлыбки, сказки и сны.\nО, Святая, как ласковы свечи,\nКак отрадны Твои черты!\nМне не слышны ни вздохи, ни\nНо я верю: Милая – Ты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты свята, но я Тебе не верю…»", "content": "Ты свята, но я Тебе не верю,\nИ давно всё знаю наперед:\nБудет день, и распахнутся двери,\nВереница белая пройдет.\nБудут страшны, будут несказанны\nНеземные маски лиц...\nБуду я взывать к Тебе: «Осанна!»,\nСумасшедший, распростертый ниц.\nИ тогда, поднявшись выше тлена,\nТы откроешь Лучезарный Лик.\nИ, свободный от земного плена,\nЯ пролью всю жизнь в последний"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Будет день, словно миг веселья…»", "content": "Будет день, словно миг веселья.\nМы забудем все имена.\nТы сама придешь в мою келью\nИ разбудишь меня от сна.\nПо лицу, объятому дрожью,\nУгадаешь думы мои.\nНо всё прежнее станет ложью,\nЧуть займутся Лучи Твои.\nКак тогда, с безгласной улыбкой\nТы прочтешь на моем челе\nО любви неверной и зыбкой,\nО любви, что цвела на земле.\nНо тогда – величавей и краше,\nБез сомнений и дум приму\nИ до дна исчерпаю чашу,\nСопричастный Дню Твоему."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Блаженный, забытый в пустыне…»", "content": "Блаженный, забытый в пустыне,\nИщу небывалых распятий.\nМолюсь небывалой богине —\nВладыке исчезнувших ратей.\nИщу тишины и безлюдий,\nПитаюсь одною отравой.\nИстерзанный, с язвой кровавой,\nКогда-нибудь выйду к вам, люди!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Его встречали повсюду…»", "content": "Его встречали повсюду\nНа улицах в сонные дни.\nОн шел и нес свое чудо,\nСпотыкаясь в морозной тени.\nВходил в свою тихую келью,\nЗажигал последний свет,\nСтавил лампаду веселью\nИ пышный лилий букет.\nЕму дивились со смехом,\nГоворили, что он чудак.\nОн думал о шубке с мехом\nИ опять скрывался во мрак.\nОднажды его проводили,\nОн весел и счастлив был,\nА утром в гроб уложили,\nИ священник тихо служил."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Они живут под серой тучей…»", "content": "Они живут под серой тучей.\nЯ им чужда и не нужна.\nОни не вспомнят тех созвучий,\nКоторым я научена.\nЯ всё молчу и всё тоскую.\nСлова их бледны и темны.\nЯ вспоминаю голубую\nЛазурь родимой стороны.\nКак странно им на все вопросы\nВстречать молчанье и вопрос!\nНо им приятно гладить косы\nМоих распущенных волос.\nИх удивленье не обидно,\nНо в предвечерние часы\nМне иногда бывает стыдно\nМоей распущенной косы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мысли мои утопают в бессилии…»", "content": "Мысли мои утопают в бессилии.\nДушно, светло, безотрадно и весело.\nТы, прозвеневшая в странном обилии,\nДушу мою торжеством занавесила.\nНет Тебе имени. Неизреченная,\nТы – моя тайна, до времени скрытая,\nСолнце мое, в торжество облеченное,\nЧаша блаженная и ядовитая!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Разгораются тайные знаки…»", "content": "Разгораются тайные знаки\nНа глухой, непробудной стене.\nЗолотые и красные маки\nНадо мной тяготеют во сне.\nУкрываюсь в ночные пещеры\nИ не помню суровых чудес.\nНа заре – голубые химеры\nСмотрят в зеркале ярких небес.\nУбегаю в прошедшие миги,\nЗакрываю от страха глаза,\nНа листах холодеющей книги —\nЗолотая девичья коса.\nНадо мной небосвод уже низок,\nЧерный сон тяготеет в груди.\nМой конец предначертанный близок,\nИ война, и пожар – впереди."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мне страшно с Тобой встречаться…»", "content": "Мне страшно с Тобой встречаться.\nСтрашнее Тебя не встречать.\nЯ стал всему удивляться,\nНа всем уловил печать.\nПо улице ходят тени,\nНе пойму – живут, или спят.\nПрильнув к церковной ступени,\nБоюсь оглянуться назад.\nКладут мне на плечи руки,\nНо я не помню имен.\nВ ушах раздаются звуки\nНедавних больших похорон.\nА хмурое небо низко —\nПокрыло и самый храм.\nЯ знаю: Ты здесь. Ты близко.\nТебя здесь нет. Ты – там."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Дома растут, как желанья…»", "content": "Дома растут, как желанья,\nНо взгляни внезапно назад:\nТам, где было белое зданье,\nУвидишь ты черный смрад.\nТак все вещи меняют место,\nНеприметно уходят ввысь.\nТы, Орфей, потерял невесту, —\nКто шепнул тебе: «Оглянись...»?\nЯ закрою голову белым,\nЗакричу и кинусь в поток.\nИ всплывет, качнется над телом\nБлаговонный, речной цветок."}, {"poet_id": "blok", "title": "7 – 8 ноября 1902 года", "content": "Осанна! Ты входишь в терем!\nТы – Голос, Ты – Слава Царицы!\nПоем, вопием и верим,\nНо нас гнетут багряницы!\nМы слепы от слез кровавых,\nОглушенные криками тлений.\n......................\nНо в небывалых словах\nПринесла нам вздохи курений!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я их хранил в приделе Иоанна…»", "content": "Я их хранил в приделе Иоанна,\nНедвижный страж, – хранил огонь лампад.\nИ вот – Она, и к Ней – моя Осанна —\nВенец трудов – превыше всех наград.\nЯ скрыл лицо, и проходили годы.\nЯ пребывал в Служеньи много лет.\nИ вот зажглись лучом вечерним своды,\nО на дала мне Царственный Ответ.\nЯ здесь один хранил и теплил свечи.\nОдин – пророк – дрожал в дыму кадил.\nИ в Оный День – один участник Встречи —\nЯ этих Встреч ни с кем не разделил."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сфинкс", "content": "Шевельнулась безмолвная сказка пустынь,\nГолова поднялась, высока.\nЗадрожали слова оскорбленных богинь\nИ готовы слететь с языка...\nПреломилась излучиной гневная бровь,\nЗарываются когти в песке...\nЯ услышу забытое слово Любовь\nНа забытом, живом языке...\nНо готовые врыться в сыпучий песок\nВыпрямляются лапы его...\nИ опять предо мной – только тайный намек\nНераскрытой мечты торжество."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Загляжусь ли я в ночь на метелицу…»", "content": "Загляжусь ли я в ночь на метелицу,\nЗагорюсь – и погаснуть невмочь.\nЧто в очах Твоих, красная девица,\nНашептала мне синяя ночь.\nНашепталась мне сказка косматая,\nНагадал заколдованный луг\nПро тебя сновиденья крылатые,\nПро тебя, неугаданный друг.\nЯ завьюсь снеговой паутиною,\nПоцелуи, что долгие сны.\nЧую сердце твое лебединое,\nСлышу жаркое сердце весны.\nНагадала Большая Медведица,\nДа колдунья, морозная дочь,\nЧто в очах твоих, красная девица\nНа челе твоем, синяя ночь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Стою у власти, душой одинок…»", "content": "Стою у власти, душой одинок,\nВладыка земной красоты.\nТы, полный страсти ночной цветок,\nПолюбила мои черты.\nСклоняясь низко к моей груди,\nТы печальна, мой вешний цвет.\nЗдесь сердце близко, но там впереди\nРазгадки для жизни нет.\nИ, многовластный, числю, как встарь,\nВорожу и гадаю вновь,\nКак с жизнью страстной я, мудрый царь,\nСочетаю Тебя, Любовь?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ушел я в белую страну…»", "content": "Ушел я в белую страну,\nМинуя берег возмущенный.\nТеперь их голос отдаленный\nНе потревожит тишину.\nОни настойчиво твердят,\nЧто мне, как им, любезно братство,\nИ христианское богатство\nСамоуверенно сулят.\nИм нет числа. В своих гробах\nОни замкнулись неприступно.\nЯ знаю: больше чем преступно\nБудить сомненье в их сердцах.\nЯ кинул их на берегу.\nОни ужасней опьяненных.\nИ в глубинах невозмущенных\nМой белый светоч берегу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Еще бледные зори на небе…»", "content": "Еще бледные зори на небе,\nДалеко запевает петух.\nНа полях в созревающем хлебе\nЧервячок засветил и потух.\nПотемнели ольховые ветки,\nЗа рекой огонек замигал.\nСквозь туман чародейный и редкий\nНевидимкой табун проскакал.\nЯ печальными еду полями,\nПовторяю печальный напев.\nНевозможные сны за плечами\nИсчезают, душой овладев.\nЯ шепчу и слагаю созвучья —\nНебывалое в думах моих.\nИ качаются серые сучья,\nСловно руки и лица у них."}, {"poet_id": "blok", "title": "Жрец", "content": "Там – в синевах – была звезда.\nЯ шел на башню – ждать светила.\nИ в синий мрак, в огнях стыда,\nНа башню девушка входила.\nВнизу белели города\nИ дол вздыхающего Нила.\nИ ночь текла – влажней мечты,\nВся убеленная от счастья.\nМы жгли во славу чистоты,\nВо славу непорочной страсти\nКостры надзвездной красоты\nИ целомудренные страсти.\nИ я, недвижно бледнолиц,\nКогда заря едва бледнела,\nСносил в покровах багряниц\nЕе нетронутое тело.\nИ древний Нил, слуга цариц,\nСвершал таинственное дело."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я надел разноцветные перья…»", "content": "Я надел разноцветные перья,\nЗакалил мои крылья – и жду.\nНадо мной, подо мной – недоверье,\nРасплывается сумрак – я жду.\nВот сидят, погружаясь в дремоту,\nПтицы, спутники прежних годов.\nВсё забыли, не верят полету\nИ не видят, на что я готов.\nЭти бедные, сонные птицы —\nНе взлетят они стаей с утра,\nНе заметят мерцанья денницы,\nНе поймут восклицанья: «Пора!»\nНо сверкнут мои белые крылья,\nИ сомкнутся, сожмутся они,\nУдрученные снами бессилья,\nЗасыпая на долгие дни."}, {"poet_id": "blok", "title": "Песня Офелии", "content": "Он вчера нашептал мне много,\nНашептал мне страшное, страшное.\nОн ушел печальной дорогой,\nА я забыла вчерашнее —\nзабыла вчерашнее.\nВчера это было – давно ли?\nОтчего он такой молчаливый?\nЯ не нашла моих лилий в поле,\nЯ не искала плакучей ивы —\nплакучей ивы.\nАх, давно ли! Со мною, со мною\nГоворили – и меня целовали...\nИ не помню, не помню – скрою,\nО чем берега шептали —\nберега шептали.\nЯ видела в каждой былинке\nДорогое лицо его страшное...\nОн ушел по той же тропинке,\nКуда уходило вчерашнее —\nуходило вчерашнее...\nЯ одна приютилась в поле,\nИ не стало больше печали.\nВчера это было – давно ли?\nСо мной говорили, и меня целовали\nменя целовали."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы проснулись в полном забвении…»", "content": "Мы проснулись в полном забвении —\nв полном забвении.\nНе услышали ничего. Не увидели никого.\nБольше не было слуха и зрения —\nслуха и зрения...\nКолыхались, качались прекрасные —\nвенчались прекрасные\nНад зыбью Дня Твоего...\nМы были страстные и бесстрастные —\nстрастные и бесстрастные.\nУвидали в дали несвязанной —\nв дали нерассказанной\nПересвет Луча Твоего.\nНам было сказано. И в даль указано.\nВсё было сказано. Всё рассказано."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я, изнуренный и премудрый…»", "content": "Я, изнуренный и премудрый,\nВосстав от тягостного сна,\nПеред Тобою, Златокудрой,\nСклоняю долу знамена.\nКонец всеведущей гордыне. —\nПрошедший сумрак разлюбя,\nНавеки преданный Святыне,\nВо всем послушаюсь Тебя.\nЗима пройдет – в певучей вьюге\nУже звенит издалека.\nСомкнулись царственные дуги,\nДуша блаженна. Ты близка."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Золотит моя страстная осень…»", "content": "Золотит моя страстная осень\nТвои думы и кудри твои.\nТы одна меж задумчивых сосен\nИ поешь о вечерней любви.\nПогружаясь в раздумья лесные,\nТы училась меня целовать.\nЭти ласки и песни ночные —\nТолько ночь – загорятся опять.\nЯ страстнее и дольше пробуду\nВ упоенных объятьях твоих\nИ зарей светозарному чуду\nЗагорюсь на вершинах лесных."}, {"poet_id": "blok", "title": "Голос", "content": "Жарки зимние .туманы —\nСвод небесный весь в крови\nЯ иду в иные страны\nТайнодейственной любви.\nТы – во сне. Моих объятий\nНе дарю тебе в ночи.\nЯ – царица звездных ратей,\nНе тебе – мои лучи.\nТы обманут неизвестным:\nЗа священные мечты\nНевозможно бестелесным\nОткрывать свои черты.\nУглубись еще бесстрастней\nВ сумрак духа своего:\nТы поймешь, что я прекрасней\nПривиденья твоего."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я буду факел мой блюсти…»", "content": "Я буду факел мой блюсти\nУ входа в душный сад.\nТы будешь цвет и лист плести\nВысоко вдоль оград.\nЦветок – звезда в слезах росы\nСбежит ко мне с высот.\nЯ буду страж его красы —\nБезмолвный звездочет.\nНо в страстный час стена низка,\nЗапретный цвет любим.\nПо следу первого цветка\nОткроешь путь другим.\nРучей цветистый потечет —\nИ нет числа звездам.\nИ я забуду строгий счет\nВлекущимся цветам."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы всюду. Мы нигде. Идем…»", "content": "Мы всюду. Мы нигде. Идем,\nИ зимний ветер нам навстречу\nВ церквах и в сумерки и днем\nПоет и задувает свечи.\nИ часто кажется – вдали,\nУ темных стен, у поворота,\nГде мы пропели и прошли,\nЕще поет и ходит Кто-то.\nНа ветер зимний я гляжу:\nБоюсь понять и углубиться.\nБледнею. Жду. Но не скажу,\nКому пора пошевелиться.\nЯ знаю всё. Но мы – вдвоем.\nТеперь не может быть и речи,\nЧто не одни мы здесь идем,\nЧто Кто-то задувает свечи."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я смотрел на слепое людское строение…»", "content": "Я смотрел на слепое людское строение,\nПод крышей медленно зажигалось окно.\nКто-то сверху услыхал приближение\nИ думал о том, что было давно.\nЗанавески шевелились и падали.\nПоднимались от невидимой руки.\nНа лестнице тени прядали.\nИ осторожные начинались звонки.\nЕще никто не вошел на лестницу,\nА уж заслышали счет ступень.\nИ везде проснулись, кричали, поджидая\nвестницу,\nИ седые головы наклонялись в тень.\nДумали: за утром наступит день.\nВыше всех кричащих и всклокоченных\nПод крышей медленно загоралось окно.\nТам кто-то на счетах позолоченных\nСосчитал, что никому не дано.\nИ понял, что будет темно."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Любопытство напрасно глазело…»", "content": "Любопытство напрасно глазело\nИз щелей развратных притонов.\nОкно наверху потемнело —\nНе слышно ни вздохов, ни стонов.\nНедовольные, сытые люди,\nЗавидуйте верхнему счастью!\nВы внизу – безвластные судьи,\nБез желаний, без слез, без страсти.\nМы прошли желанья и слезы,\nНаши страсти открыли тайны.\nИ мы с высоты, как грозы,\nОпалили и вас – случайно..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Царица смотрела заставки…»", "content": "Царица смотрела заставки —\nБуквы из красной позолоты.\nЗажигала красные лампадки,.\nМолилась богородице кроткой.\nПротекали над книгой Глубинной\nСиние ночи царицы.\nА к Царевне с вышки голубиной\nПрилетали белые птицы.\nРассыпала Царевна зерна,\nИ плескались белые перья.\nГолуби ворковали покорно\nВ терему – под узорчатой дверью.\nЦаревна румяней царицы —\nЦарицы, ищущей смысла.\nВ книге на каждой странице\nЗолотые да красные числа.\nОтворилось облако высоко,\nИ упала Голубиная книга.\nА к Царевне из лазурного ока\nПрилетела воркующая птица.\nЦаревне так томно и сладко —\nЦаревна-Невеста, что лампадка.\nУ царицы синие загадки —\nЗолотые да красные заставки.\nПоклонись, царица. Царевне,\nЦаревне золотокудрой:\nОт твоей глубинности древней —\nГолубиной кротости мудрой.\nТы сильна, царица, глубинностью,\nВ твоей книге раззолочены страницы\nА Невеста одной невинностью\nТвои числа замолит, царица."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот она – в налетевшей волне…»", "content": "Вот она – в налетевшей волне\nРаспылалась последнею местью,\nВ камышах пробежала на дне\nДогорающей красною вестью.\nНо напрасен манящий наряд;\nПолюбуйся на светлые латы:\nНа корме неподвижно стоят\nОбращенные грудью к закату.\nТы не видишь спокойных твердынь,\nНам не страшны твои непогоды\nДогорающий факел закинь\nВ безмятежные, синие воды."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Все кричали у круглых столов…»", "content": "Все кричали у круглых столов,\nБеспокойно меняя место.\nБыло тускло от винных паров.\nВдруг кто-то вошел – и сквозь гул голосов\nСказал: «Вот моя невеста».\nНикто не слыхал ничего.\nВсе визжали неистово, как звери.\nА один, сам не зная отчего, —\nКачался и хохотал, указывая на него\nИ на девушку, вошедшую в двери.\nОна уронила платок,\nИ все они, в злобном усильи,\nКак будто поняв зловещий намек,\nРазорвали с визгом каждый клочок\nИ окрасили кровью и пылью.\nКогда все опять подошли к столу,\nПритихли и сели на место,\nОн указал им на девушку в углу\nИ звонко сказал, пронизывая мглу:\n«Господа! Вот моя невеста».\nИ вдруг тот, кто качался и хохотал,\nБессмысленно протягивая руки,\nПрижался к столу, задрожал, —\nИ те, кто прежде безумно кричал,\nУслышали плачущие звуки."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Покраснели и гаснут ступени…»", "content": "Покраснели и гаснут ступени.\nТы сказала сама: «Приду».\nУ входа в сумрак молений\nЯ открыл мое сердце. – Жду.\nЧто скажу я тебе – не знаю.\nМожет быть, от счастья умру.\nНо огнем вечерним сгорая,\nПривлеку и тебя к костру.\nРасцветает красное пламя.\nНеожиданно сны сбылись.\nТы идешь. Над храмом, над нами\nБеззакатная глубь и высь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«На обряд я спешил погребальный…»", "content": "На обряд я спешил погребальный,\nУскоряя таинственный бег.\nСбил с дороги не ветер печальный —\nЗакрутил меня розовый снег.\nПритаился я в тихой долине —\nРасступилась морозная мгла.\nВот и церковь видна на равнине —\nЗолотятся ее купола...\nНикогда не устану молиться,\nНикогда не устану желать, —\nТолько б к милым годам возвратиться\nИ младенческий сон увидать!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я искал голубую дорогу…»", "content": "Я искал голубую дорогу\nИ кричал, оглушенный людьми,\nПодходя к золотому порогу,\nЗатихал пред Твоими дверьми.\nПроходила Ты в дальние залы,\nВеличава, тиха и строга.\nЯ носил за Тобой покрывало\nИ смотрел на Твои жемчуга."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы отошли – и тяжко поднимали…»", "content": "Мы отошли – и тяжко поднимали\nВеселый флаг в ночные небеса,\nПока внизу боролись и кричали\nНестройные людские голоса.\nИ вот – заря последнего сознанья, —\nОни кричат в неслыханной борьбе,\nШатается испытанное зданье,\nНо обо мне – воздушный сон в Тебе."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Она ждала и билась в смертной муке…»", "content": "Она ждала и билась в смертной муке.\nУже маня, как зов издалека,\nТуманные протягивались руки,\nИ к ним влеклась неверная рука.\nИ вдруг дохнул весенний ветер сонный,\nЗадул свечу, настала тишина,\nИ голос важный, голос благосклонный\nЗапел вверху, как тонкая струна."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Запевающий сон, зацветающий цвет…»", "content": "Запевающий сон, зацветающий цвет,\nИсчезающий день, погасающий свет.\nОткрывая окно, увидал я сирень.\nЭто было весной – в улетающий день.\nРаздышались цветы – и на темный карниз\nПередвинулись тени ликующих риз.\nЗадыхалась тоска, занималась душа,\nРаспахнул я окно, трепеща и дрожа.\nИ не помню – откуда дохнула в лицо,\nЗапевая, старая, взошла на крыльцо."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1903 года", "content": "Целый год не дрожало окно,\nНе звенела тяжелая дверь;\nВсё забылось – забылось давно,\nИ она отворилась теперь.\nСуетились, поспешно крестясь...\nВыносили серебряный гроб...\nИ старуха, за ручку держась,\nСпотыкалась о снежный сугроб.\nРавнодушные лица толпы,\nЛюбопытных соседей набег...\nИ кругом протоптали тропы,\nОсквернив целомудренный снег.\nНо, ложась в снеговую постель,\nУслыхал заключенный в гробу,\nКак вдали запевала метель,\nК небесам подымая трубу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Здесь ночь мертва. Слова мои дики…»", "content": "Здесь ночь мертва. Слова мои дики.\nМигает красный призрак – заря.\nНаутро ввысь пущу мои крики,\nКак белых птиц на встречу, Царя.\nВо сне и в яви – неразличимы\nЗаря и зарево – тишь и страх...\nМои безумья – мои херувимы...\nМой Страшный, мой Близкий – черный монах\nРука или ветер шевелит лоскутья?\nКостлявые пальцы – обрывки трав...\nЗеленые очи горят на распутьи —\nТам ветер треплет пустой рукав...\nЗакрыт один, или многие лики?\nТы знаешь? Ты видишь! Одежда пуста!..\nДо утра – без солнца – пущу мои крики.\nКак черных птиц, на встречу Христа!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я к людям не выйду навстречу…»", "content": "Я к людям не выйду навстречу,\nИспугаюсь хулы и похвал.\nПред Тобой Одною отвечу,\nЗа то, что всю жизнь молчал.\nМолчаливые мне понятны,\nИ люблю обращенных в слух:\nЗа словами – сквозь гул невнятный\nПросыпается светлый Дух.\nЯ выйду на праздник молчанья,\nМоего не заметят лица.\nНо во мне – потаенное знанье\nО любви к Тебе без конца."}, {"poet_id": "blok", "title": "Отшедшим", "content": "Здесь тихо и светло. Смотри, я подойду\nИ в этих камышах увижу всё, что мило.\nОсиротел мой пруд. Но сердце не остыло\nВ нем всё отражено – и возвращений жду\nКачаются и зеленеют травы.\nЛюблю без слов колеблемый камыш.\nВсё, что ты знал, веселый и кудрявый,\nОдной мечтой найдешь и возвратишь.\nДождусь ли здесь условленного знака,\nИли уйду в ласкающую тень, —\nЗаря не перейдет, и не погаснет день.\nЗдесь тихо и светло. В душе не будет мрака.\nОна перенесла – и смотрит сквозь листву\nВ иные времена – к иному торжеству."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В посланьях к земным владыкам…»", "content": "В посланьях к земным владыкам\nГоворил я о Вечной Надежде.\nОни не поверили крикам,\nИ я не такой, как прежде.\nНикому не открою ныне\nТого, что рождается в мысли.\nПусть думают – я в пустыне\nБлуждаю, томлюсь и числю.\nНо, боже! какие посланья\nОтныне шлю я Пречистой!\nМое роковое познанье\nУглубилось в сумрак лучистый...\nИ только одна из мира\nОтражается в каждом слоге...\nНо она – участница пира\nВ твоем, о, боже! – чертоге."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Днем за нашей стеной молчали, – …»", "content": "Днем за нашей стеной молчали, —\nКто-то злой измерял свою совесть.\nИ к вечеру мы услыхали,\nКак раскрылась странная повесть.\nВчера еще были объятья,\nЕще там улыбалось и пело.\nПо крику, по шороху платья\nМы узнали свершенное дело.\nТам в книге открылась страница,\nИ ее пропустить не смели...\nА утром узнала столица\nТо, о чем говорили неделю...\nИ всё это – здесь за стеною,\nГде мы так привыкли к покою'\nКакой же нам-то ценою\nДосталось счастье с тобою!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Здесь память волны святой…»", "content": "Здесь память волны святой\nОсталась пенистым следом.\nБеспечальный иду за Тобой —\nМне путь неизвестный ведом.\nКогда и куда поведешь,\nНе знаю, но нет сомнений,\nЧто погибла прежняя ложь,\nИ близится вихрь видений.\nКогда настанет мой час,\nИ смолкнут любимые песни,\nЗдесь печально скажут: «Угас»,\nНо Там прозвучит: «Воскресни!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Потемнели, поблекли залы…»", "content": "Потемнели, поблекли залы.\nПочернела решетка окна.\nУ дверей шептались вассалы:\n«Королева, королева больна».\nИ король, нахмуривший брови,\nПроходил без пажей и слуг.\nИ в каждом брошенном слове\nЛовили смертный недуг.\nУ дверей затихнувшей спальни\nЯ плакал, сжимая кольцо.\nТам – в конце галереи дальней\nКто-то вторил, закрыв лицо.\nУ дверей Несравненной Дамы\nЯ рыдал в плаще голубом.\nИ, шатаясь, вторил тот самый —\nНезнакомец с бледным лицом."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Разгадал я, какие цветы…»", "content": "Разгадал я, какие цветы\nТы растила на белом окне.\nИспугалась, наверное, ты,\nЧто меня увидала во сне:\nКак хожу среди белых цветов\nИ не вижу мерцания дня.\nПусть он радостен, пусть он суров —\nВсё равно ты целуешь меня...\nТы у солнца не спросишь, где друг,\nТы и солнце боишься впустить:\nРаскаленный блуждающий круг\nНе умеет так страстно любить.\nУтром я подошел и запел,\nИ не скроешь – услышала ты,\nТолько голос ответный звенел,\nИ, качаясь, белели цветы..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Старуха гадала у входа…»", "content": "Старуха гадала у входа\nО том, что было давно.\nИ вдруг над толпой народа\nСо звоном открылось окно.\nШуршала за картой карта.\nЧернела темная дверь.\nИ люди, полны азарта,\nХотели знать – что теперь?\nИ никто не услышал звона —\nГоворил какой-то болтун.\nА там, в решетке балкона,\nШатался и пел чугун.\nТам треснули темные балки,\nВ окне разлетелось стекло.\nИ вдруг на лице гадалки\nЗаструилось – стало светло.\nНо поздно узнавшие чары,\nУвидавшие страшный лик,\nЗадыхались в дыму пожара,\nИспуская пронзительный крик.\nНа обломках рухнувших зданий\nИзвивался красный червяк.\nНа брошенном месте гаданий\nКто-то встал – и развеял флаг"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Погружался я в море клевера…»", "content": "Погружался я в море клевера,\nОкруженный сказками пчел.\nНо ветер, зовущий с севера,\nМое детское сердце нашел.\nПризывал на битву равнинную —\nПобороться с дыханьем небес.\nПоказал мне дорогу пустынную,\nУходящую в темный лес.\nЯ иду по ней косогорами\nИ смотрю неустанно вперед,\nВпереди с невинными взорами\nМое детское сердце идет.\nПусть глаза утомятся бессонные,\nЗапоет, заалеет пыль...\nМне цветы и пчелы влюбленные\nРассказали не сказку – быль."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Зимний ветер играет терновником…»", "content": "Зимний ветер играет терновником,\nЗадувает в окне свечу.\nТы ушла на свиданье с любовником.\nЯ один. Я прощу. Я молчу.\nТы не знаешь, кому ты молишься —\nОн играет и шутит с тобой.\nО терновник холодный уколешься,\nВозвращаясь ночью домой.\nНо, давно прислушавшись к счастию,\nУ окна я тебя подожду.\nТы ему отдаешься со страстию.\nВсе равно. Я тайну блюду.\nВсё, что в сердце твоем туманится,\nСтанет ясно в моей тишине.\nИ, когда он с тобой расстанется,\nТы признаешься только мне."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Снова иду я над этой пустынной равниной…»", "content": "Снова иду я над этой пустынной равниной.\nСердце в глухие сомненья укрыться не властно.\nЧто полюбил я в твоей красоте лебединой, —\nВечно прекрасно, но сердце несчастно.\nЯ не скрываю, что плачу, когда поклоняюсь,\nНо, перейдя за черту человеческой речи,\nЯ и молчу, и в слезах на тебя улыбаюсь:\nПроводы сердца – и новые встречи.\nСнова нахмурилось небо, и будет ненастье.\nСердцу влюбленному негде укрыться от боли.\nТак и счастливому страшно, что кончится счастье\nТак и свободный боится неволи."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё ли спокойно в народе?…»", "content": "– Всё ли спокойно в народе?\n– Нет. Император убит.\nКто-то о новой свободе\nНа площадях говорит.\n– Все ли готовы подняться?\n– Нет. Каменеют и ждут.\nКто-то велел дожидаться:\nБродят и песни поют.\n– Кто же поставлен у власти?\n– Власти не хочет народ.\nДремлют гражданские страсти.\nСлышно, что кто-то идет.\n– Кто ж он, народный смиритель?\n– Темен, и зол, и свиреп:\nИнок у входа в обитель\nВидел его – и ослеп.\nОн к неизведанным безднам\nГонит людей, как стада...\nПосохом гонит железным...\n– Боже! Бежим от Суда!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Дела свершились…»", "content": "Дела свершились.\nДни сочтены.\nМы здесь молились\nУ сонной реки.\nТам льды носились\nВ дни весны.\nИ дни забылись!\nКак далеки!\nМой день свершенный\nКончил себя.\nМой дух обнаженный\nДля всех поет.\nУтомленный, влюбленный,\nЯ жду тебя,\nУгрюмый, бессонный,\nХолодный, как лед."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мне снились веселые думы…»", "content": "Мне снились веселые думы,\nМне снилось, что я не один...\nПод утро проснулся от шума\nИ треска несущихся льдин.\nЯ думал о сбывшемся чуде...\nА там, наточив топоры,\nВеселые красные люди,\nСмеясь, разводили костры:\nСмолили тяжелые челны...\nРека, распевая, несла\nИ синие льдины, и волны,\nИ тонкий обломок весла...\nПьяна от веселого шума,\nДуша небывалым полна...\nСо мною – весенняя дума,\nЯ знаю, что Ты не одна..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Никто не умирал. Никто не кончил жить…»", "content": "Никто не умирал. Никто не кончил жить.\nНо в звонкой тишине блуждали и сходились\nВот близятся, плывут... черты определились..\nВнезапно отошли – и их не различить.\nОни – невдалеке. Одна и та же нить\nСвязует здесь и там; лишь два пути открылись:\nОдин – безбурно ждать и юность отравить,\nДругой – скорбеть о том, что пламенно молились...\nВнимательно следи. Разбей души тайник:\nБыть может, там мелькнет твое же повторенье\nПризнаешь ли его, скептический двойник?\nТам – в темной глубине – такое же томленье\nТаких же нищих душ и безобразных тел —\nГармоний безрадостный предел."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Отворяются двери – там мерцанья…»", "content": "Отворяются двери – там мерцанья,\nИ за ярким окошком – виденья.\nНе знаю – и не скрою незнанья,\nНо усну – и потекут сновиденья.\nВ тихом воздухе – тающее, знающее...\nТам что-то притаилось и смеется.\nЧто смеется? Мое ли, вздыхающее,\nМое ли сердце радостно бьется?\nВесна ли за окнами – розовая, сонная?\nИли это Ясная мне улыбается?\nИли только мое сердце влюбленное?\nИли только кажется? Или всё узнается?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Noli tangere circulos meos", "content": "Символ мой знаком отметить,\nСчастье мое сохранить...\nТолько б на пути никого не встретить,\nНе обидеть, не говорить...\nНе заметить участливого сомнения,\nНе услышать повторенную речь,\nЧтоб когда-нибудь от сновидения\nСвой таинственный факел зажечь!\nМиновать не знавших сияния,\nНе истратить искры огня...\nКто не знал моего содрогания,\nОтойди от меня!\nДальше, дальше, слепые, странные!\nВас душит любопытство и смех!\nМои думы – веселые, слова несказанные!\nЯ навек – один! – Я навек – для всех!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё тихо на светлом лице…»", "content": "Всё тихо на светлом лице.\nИ росистая полночь тиха.\nС немым торжеством на лице\nОткрываю грани стиха.\nШепчу и звеню, как струна.\nТо – ночные цветы – не слова.\nИх росу убелила луна\nУ подножья Ее торжества."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я вырезал посох из дуба…»", "content": "Я вырезал посох из дуба\nПод ласковый шепот вьюги.\nОдежды бедны и грубы,\nО, как недостойны подруги!\nНо найду, и нищий, дорогу,\nВыходи, морозное солнце!\nПроброжу весь день ради бога,\nВвечеру постучусь в оконце..\nИ откроет белой рукою\nПотайную дверь предо мною\nМолодая, с золотой косою,\nС ясной, открытой душою.\nМесяц и звезды в косах...\n«Входи, мой царевич приветный...»\nИ бедный дубовый посох\nЗаблестит слезой самоцветной..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«У забытых могил пробивалась трава…»", "content": "У забытых могил пробивалась трава.\nМы забыли вчера... И забыли слова...\nИ настала кругом тишина...\nЭтой смертью отшедших, сгоревших дотла,\nРазве Ты не жива? Разве Ты не светла?\nРазве сердце Твое – не весна?\nТолько здесь и дышать, у подножья могил,\nГде когда-то я нежные песни сложил\nО свиданьи, быть может, с Тобой...\nГде впервые в мои восковые черты\nОтдаленною жизнью повеяла Ты,\nПробиваясь могильной травой..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Нет, я не отходил. Я только тайны ждал…»", "content": "Нет, я не отходил. Я только тайны ждал\nИ был таинственно красив, как ожиданье.\nНо Ты не приняла вечернего молчанья,\nКогда я на заре Тебя лишь различал.\nТы бурно вознесла Единственную Весть,\nНепобедимую Зарницу Откровений...\nТы, в сумрак отойдя. Сама не можешь счесть\nРазбросанных лучей Твоих Преображений!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот они – белые звуки…»", "content": "Вот они – белые звуки\nДевственно-горных селений\nДевушки бледные руки,\nБелые сказки забвений...\nМедленно шла от вечерни,\nПолная думы вчерашней...\nУ колокольни вечерней\nТаяли белые башни...\nБелые башни уплыли,\nНебо горит на рассвете.\nПесню цветы разбудили —\nПесню о белом расцвете.."}, {"poet_id": "blok", "title": "А. М. Добролюбов", "content": "Из городского тумана,\nПосохом землю чертя,\nХолодно, странно и рано\nВышло больное дитя.\nБудто играющий в жмурки\nС Вечностью – мальчик больной,\nСтранствуя, чертит фигурки\nИ призывает на бой.\nГолос и дерзок и тонок,\nЗамысел – детски-высок.\nСлабый и хилый ребенок\nВ ручке несет стебелек.\nСтебель вселенского дела\nГладит и кличет: «Молись!»\nВкруг исхудалого тела\nСтебли цветов завились...\nВот поднимаются выше —\nСкоро уйдут в небосвод...\nГолос всё тише, всё тише..\nСкоро заплачет – поймет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Кто заметил огненные знаки…»", "content": "Кто заметил огненные знаки,\nНе уйдет безмолвный прочь.\nТы светла – и в светлом зраке\nОтражаешь ночь.\nЕсть молчанье – тягостное горе,\nВздохи сердца у закрытых врат.\nНо в моем молчаньи – зори\nТают и горят.\nТы взойдешь в моей немой отчизне\nЯрче всех других светил\nИ – поймешь, какие жизни\nЯ в Тебе любил."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Глухая полночь медленный кладет покров…»", "content": "Глухая полночь медленный кладет покров.\nЗима ревущим снегом гасит фонари.\nВчера высокий, статный, белый подходил к окну,\nИ Ты зажгла лицо, мечтой распалена.\nОдин, я жду, я жду, я жду – Тебя, Тебя.\nУ черных стен – Твой профиль, стан и смех.\nИ я живу, живу, живу – сомненьем о Тебе.\nПриди, приди, приди – душа истомлена.\nГорящий факел к снегу, к небу вознесла\nМоя душа, – Тобой, Тобой, Тобой распалена.\nЯ трижды звал – и трижды подходил к окну\nВысокий, статный, белый – и смеялся мне.\nОдин – я жду, я жду – Тебя, Тебя, Тебя – Одну."}, {"poet_id": "blok", "title": "«У берега зеленого на малой могиле…»", "content": "У берега зеленого на малой могиле\nВ праздник Благовещенья пели псалом.\nБелые священники с улыбкой хоронили\nМаленькую девочку в платье голубом.\nВсе они – помощью Вышнего Веления —\nВ крове бога Небесного Отца расцвели\nИ тихонько возносили к небу курения,\nБудто не с кадильницы, а с зеленой земли"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я был весь в пестрых лоскутьях…»", "content": "Я был весь в пестрых лоскутьях,\nБелый, красный, в безобразной маске.\nХохотал и кривлялся на распутьях,\nИ рассказывал шуточные сказки.\nРазвертывал длинные сказанья\nБессвязно, и долго, и звонко —\nО стариках, и о странах без названья,\nИ о девушке с глазами ребенка.\nКто-то долго, бессмысленно смеялся,\nИ кому-то становилось больно.\nИ когда я внезапно сбивался,\nИз толпы кричали: «Довольно!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«По городу бегал черный человек…»", "content": "По городу бегал черный человек.\nГасил он фонарики, карабкаясь на лестницу.\nМедленный, белый подходил рассвет,\nВместе с человеком взбирался на лестницу.\nТам, где были тихие, мягкие тени —\nЖелтые полоски вечерних фонарей, —\nУтренние сумерки легли на ступени,\nЗабрались в занавески, в щели дверей.\nАх, какой бледный город на заре!\nЧерный человечек плачет на дворе."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мой остров чудесный…»", "content": "Мой остров чудесный\nСредь моря лежит.\nТам, в чаще древесной,\nПовесил я щит.\nПропал я в морях\nНа неясной черте.\nНо остался мой страх\nИ слова на щите.\nКогда моя месть\nРаспевает в бою,\nМожешь, Дева, прочесть\nПро душу мою.\nМожешь Ты увидать,\nЧто Тебя лишь страшусь\nИ, на черную рать\nНападая, молюсь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Просыпаюсь я – и в поле туманно…»", "content": "Просыпаюсь я – и в поле туманно,\nНо с моей вышки – на солнце укажу.\nИ пробуждение мое безжеланно,\nКак девушка, которой я служу.\nКогда я в сумерки проходил по дороге,\nЗаприметился в окошке красный огонек.\nРозовая девушка встала на пороге\nИ сказала мне, что я красив и высок.\nВ этом вся моя сказка, добрые люди.\nМне больше не надо от вас ничего:\nЯ никогда не мечтал о чуде —\nИ вы успокойтесь – и забудьте про него"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Моя сказка никем не разгадана…»", "content": "Моя сказка никем не разгадана,\nИ тому, кто приблизится к ней,\nСтанет душно от синего ладана,\nОт узорных лампадных теней.\nБезответное чуждым не скажется,\nЯ открою рекущим: аминь.\nТолько избранным пояс развяжется,\nОкружающий чресла богинь.\nЯ открою ушедшим в познание,\nОпаленным в горниле огня,\nКто придет на ночное Свидание\nНа исходе четвертого дня."}, {"poet_id": "blok", "title": "«На Вас было черное закрытое платье…»", "content": "На Вас было черное закрытое платье.\nВы никогда не поднимали глаз.\nТолько на груди, может быть, над распятьем,\nВздыхал иногда и шевелился газ.\nУ Вас был голос серебристо-утомленный.\nВаша речь была таинственно проста.\nКто-то Сильный и Знающий, может быть,\nВлюбленный\nВ Свое Создание, замкнул Вам уста.\nКто был Он – не знаю – никогда не узнаю,\nНо к Нему моя ревность, и страх мой к Нему\nРевную к Божеству, Кому песни слагаю,\nНо песни слагаю – я не знаю. Кому."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я умер. Я пал от раны…»", "content": "Я умер. Я пал от раны.\nИ друзья накрыли щитом.\nМожет-быть, пройдут караваны.\nИ вожатый растопчет конем.\nТак лежу три дня без движенья.\nИ взываю к песку: «Задуши!..»\nНо тело хранит от истленья\nКрасноватый уголь души.\nНа четвертый день я восстану,\nПодыму раскаленный щит,\nРастравлю песком свою рану\nИ приду к Отшельнице в скит.\nИз груди, сожженной песками,\nИз плаща, в пыли и крови,\nНегодуя, вырвется пламя\nБезначальной, живой любви."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Если только она подойдет…»", "content": "Если только она подойдет —\nБуду ждать, буду ждать...\nГолубой, голубой небосвод...\nГолубая спокойная гладь.\nКто прикликал моих лебедей?\nКто над озером бродит, смеясь?\nНеужели средь этих людей\nНезаметно Заря занялась?\nВсё равно – буду ждать, буду ждать.\nЯ один, я в толпе, я – как все...\nОкунусь в безмятежную гладь —\nИ всплыву в лебединой красе."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда я стал дряхлеть и стынуть…»", "content": "Когда я стал дряхлеть и стынуть,\nПоэт, привыкший к сединам,\nМне захотелось отодвинуть\nКонец, сужденный старикам.\nИ я опять, больной и хилый,\nИщу счастливую звезду.\nКакой-то образ, прежде милый,\nМне снится в старческом бреду.\nБыть может, память изменила,\nНо я не верю в эту ложь,\nИ ничего не пробудила\nСия пленительная дрожь.\nВсе эти россказни далече —\nОни пленяли с юных лет,\nНо старость мне согнула плечи,\nИ мне смешно, что я поэт...\nУстал я верить жалким книгам\nТаких же розовых глупцов!\nПроклятье снам! Проклятье мигам\nМоих пророческих стихов!\nНаедине с самим собою\nДряхлею, сохну, душит злость,\nИ я морщинистой рукою\nС усильем поднимаю трость...\nКому поверить? С кем мириться?\nВрачи, поэты и попы...\nАх, если б мог я научиться\nБессмертной пошлости толпы!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Неправда, неправда, я в бурю влюблен…»", "content": "Неправда, неправда, я в бурю влюблен,\nЯ люблю тебя, ветер, несущий листы,\nИ в час мой последний, в час похорон,\nЯ встану из гроба и буду, как ты!\nЯ боюсь не тебя, о, дитя, ураган!\nНе тебя, мой старый ребенок, зима!\nЯ боюсь неожиданно колющих ран...\nТак может изранить – лишь Она... лишь Сама\nСама – и Душой непостижно кротка,\nИ прекрасным Лицом несравненно бела.\nНо она убьет и тебя, старина, —\nИ никто не узнает, что буря была..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Скрипка стонет под горой…»", "content": "Скрипка стонет под горой.\nВ сонном парке вечер длинный,\nВечер длинный – Лик Невинный,\nОбраз девушки со мной.\nСкрипки стон неутомимый\nНапевает мне: «Живи...»\nОбраз девушки любимой —\nПовесть ласковой любви."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Очарованный вечер мой долог…»", "content": "Очарованный вечер мой долог,\nИ внимаю журчанью струи,\nЛег туманов белеющий полог\nНа зелёные нивы Твои.\nБезотрадному сну я не верю,\nПогрузив мое сердце в покой...\nСкоро жизнь мою бурно измерю\nПред неведомой встречей с Тобой...\nЧьи-то очи недвижно и длинно\nНа меня сквозь деревья глядят.\nВсё, что в сердце, по-детски невинно\nИ не требует страстных наград.\nВсё, что в сердце, смежило ресницы,\nНо, едва я заслышу: «Лети», —\nПолечу я с восторгами птицы,\nОставляющей перья в пути..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сердито волновались нивы…»", "content": "Сердито волновались нивы.\nСобака выла. Ветер дул.\nЕе восторг самолюбивый\nЯ в этот вечер обманул...\nУгрюмо шепчется болото.\nВзошла угрюмая луна.\nТам в поле бродит, плачет кто-то.\nОна! Наверное – она!\nОна смутила сон мой странный —\nПусть приютит ее другой:\nНадутый, глупый и румяный\nПаяц в одежде голубой."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ей было пятнадцать лет. Но по стуку…»", "content": "Ей было пятнадцать лет. Но по стуку\nСердца – невестой быть мне могла.\nКогда я, смеясь, предложил ей руку,\nОна засмеялась и ушла.\nЭто было давно. С тех пор проходили\nНикому не известные годы и сроки.\nМы редко встречались и мало говорили,\nНо молчанья были глубоки.\nИ зимней ночью, верен сновиденью,\nЯ вышел из людных и ярких зал,\nГде душные маски улыбались пенью,\nГде я ее глазами жадно провожал.\nИ она вышла за мной, покорная,\nСама не ведая, что будет через миг.\nИ видела лишь ночь городская, черная,\nКак прошли и скрылись: невеста и жених\nИ в день морозный, солнечный, красный —\nМы встретились в храме – в глубокой\nтишине\nМы поняли, что годы молчанья были ясны,\nИ то, что свершилось, – свершилось в вышине.\nЭтой повестью долгих, блаженных исканий\nПолна моя душная, песенная грудь.\nИз этих песен создал я зданье,\nА другие песни – спою когда-нибудь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Многое замолкло. Многие ушли…»", "content": "Многое замолкло. Многие ушли.\nМного дум уснуло на краю земли.\nНо остались песни и остались дни.\nИстина осталась: мы с тобой – одни\nВсё, что миновалось, вот оно – смотри:\nБледная улыбка утренней зари.\nСердце всё открыто, как речная гладь,\nЕсли хочешь видеть, можешь увидать."}, {"poet_id": "blok", "title": "«День был нежно-серый, серый, как тоска…»", "content": "День был нежно-серый, серый, как тоска.\nВечер стал матовый, как женская рука.\nВ комнатах вечерних прятали сердца,\nУсталые от нежной тоски без конца.\nПожимали руки, избегали встреч,\nУкрывали смехи белизною плеч.\nДлинный вырез платья, платье, как змея,\nВ сумерках белее платья чешуя.\nНад скатертью в столовой наклонились ниц,\nКасаясь прическами пылающих лиц.\nСтуки сердца чаще, напряженней взгляд,\nВ мыслях – он, глубокий, нежный, душный сад.\nИ молча, как по знаку, двинулись вниз.\nНа ступеньках шорох белых женских риз.\nМолча потонули в саду без следа.\nНебо тихо вспыхнуло заревом стыда.\nМожет быть, скатилась красная звезда."}, {"poet_id": "blok", "title": "Заклинание", "content": "Луна взошла. На вздох родимый\nОтвечу вздохом торжества,\nИ сердце девушки любимой\nУслышит страстные слова.\nСлушай! Повесила дева\nЩит на высоком дубу,\nПолная страстного гнева,\nСлушает в далях трубу.\nЮноша в белом – высоко\nСтал на горе и трубит.\nВспыхнуло синее око,\nЗвук замирает – летит.\nПолная гневной тревоги\nДевушка ищет меча...\nНочью на горной дороге\nПадает риза с плеча...\nЗвуки умолкли так близко.\nБлиже! Приди! Отзовись!\nРизы упали так низко.\nЮноша! ниже склонись!\nЛуна взошла. На вздох любимой\nОтвечу вздохом торжества.\nИ сердце девы нелюдимой\nУслышит страстные слова."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пристань безмолвна. Земля близка…»", "content": "Пристань безмолвна. Земля близка.\nЗемли не видно. Ночь глубока.\nСтою на серых мокрых досках.\nБуря хохочет в седых кудрях.\nИ слышу, слышу, будто кричу:\n«Поставьте в море на камне свечу!\nКогда пристанет челнок жены,\nМы будем вместе с ней спасены!»\nИ страшно, и тяжко в мокрый песок\nБьют волны, шлют волны седой намек.,.\nОна далёко. Ответа нет.\nПроклятое море, дай мне ответ!\nДалёко, там, камень! Там ставьте свечу!\nИ сам не знаю, я ли кричу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я – меч, заостренный с обеих сторон…»", "content": "Я – меч, заостренный с обеих сторон.\nЯ правлю, архангел. Ее Судьбой.\nВ щите моем камень зеленый зажжен.\nЗажжен не мной, – господней рукой.\nЕму непомерность мою вручу,\nКогда отыду на вечный сон.\nЕй в мире оставлю мою свечу,\nОставлю мой камень, мой здешний звон.\nПоставлю на страже звенящий стих.\nЗеленый камень Ей в сердце зажгу.\nИ камень будет Ей друг и жених,\nИ Ей не солжет, как я не лгу."}, {"poet_id": "blok", "title": "Двойник", "content": "Вот моя песня – тебе. Коломбина.\nЭто – угрюмых созвездий печать:\nТолько в наряде шута-Арлекина\nПесни такие умею слагать.\nДвое – мы тащимся вдоль по базару,\nОба – в звенящем наряде шутов.\nЭй, полюбуйтесь на глупую пару,\nСлушайте звон удалых бубенцов!\nМимо идут, говоря: «Ты, прохожий,\nТочно такой же, как я, как другой;\nСледом идет на тебя не похожий\nСгорбленный нищий с сумой и клюкой»\nКто, проходя, удостоит нас взора?\nКто угадает, что мы с ним – вдвоем?\nДряхлый старик повторяет мне: «Скоро»\nЯ повторяю: «Пойдем же, пойдем».\nЕсли прохожий глядит равнодушно,\nОн улыбается; я трепещу;\nЗлобно кричу я: «Мне скучно! Мне душно!»\nОн повторяет: «Иди. Не пущу».\nТам, где на улицу, в звонкую давку,\nВзглянет и спрячется розовый лик, —\nТам мы войдем в многолюдную лавку, —\nЯ – Арлекин, и за мною – старик.\nО, если только заметят, заметят,\nВзглянут в глаза мне за пестрый наряд! —\nМожет быть, рядом со мной они встретят\nМой же – лукавый, смеющийся взгляд!\nТам – голубое окно Коломбины,\nРозовый вечер, уснувший карниз...\nВ смертном весельи – мы два Арлекина —\nЮный и старый – сплелись, обнялись!..\nО, разделите! Вы видите сами:\nТе же глаза, хоть различен наряд!..\nСтарый – он тупо глумится над вами,\nЮный – он нежно вам преданный брат!\nТа, что в окне, – розовей навечерий,\nТа, что вверху, – ослепительней дня!\nТам Коломбина! О, люди! О, звери!\nБудьте, как дети. Поймите меня."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Горит мой день, будя ответы…»", "content": "Горит мой день, будя ответы\nВ сердцах, приявших торжество.\nУже зловещая комета\nСмутилась заревом его.\nОна бежит стыдливым бегом,\nОставив красную черту,\nИ гаснет над моим ночлегом\nВ полуразрушенном скиту."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Над этой осенью – во всем…»", "content": "Над этой осенью – во всем\nТы прошумела и устала.\nНо я вблизи – стою с мечом,\nСпустив до времени забрало.\nДуши кипящий гнев смири,\nКак я проклятую отвагу.\nОстался красный зов зари\nИ верность голубому стягу.\nНа верном мы стоим пути,\nИзбегли плена не впервые.\nВеди меня. Чтоб всё пройти,\nНам нужны силы неземные."}, {"poet_id": "blok", "title": "Вербная суббота", "content": "Вечерние люди уходят в дома.\nНад городом синяя ночь зажжена.\nБоярышни тихо идут в терема.\nПо улице веет, гуляет весна.\nНа улице праздник, на улице свет,\nИ свечки, и вербы встречают зарю.\nДремотная сонь, неуловленный бред —\nЗаморские гости приснились царю...\nПриснились боярам... – «Проснитесь, мы тут.\nБоярышня сонно склонилась во мгле...\nТам тени идут и виденья плывут...\nЧто было на небе – теперь на земле...\nВесеннее утро. Задумчивый сон.\nВлюбленные гости заморских племен\nИ, может быть, поздних, веселых времен.\nПрозрачная тучка. Жемчужный узор.\nТам было свиданье. Там был разговор...\nИ к утру лишь бледной рукой отперлась,\nИ розовой зорькой душа занялась."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я был невенчан. Премудрость храня…»", "content": "Я был невенчан. Премудрость храня,\nУ Тайны ключами зловеще звенел.\nНо Ты полюбила меня.\nТы – нежная жрица Лазурного Дня\nБлуждая глазами, в подземных ходах\nИскал – и достался мне камень в удел —\nТяжелый и черный. Впотьмах\nВпился я глазами – и видеть хотел\nВсе жилы, все ходы и все письмена.\nНо властный поток Твоих роз\nВосставил меня. И на выси вознес,\nГде Ты пробуждалась от зимнего сна,\nГде Весна\nПобедила мороз."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я мог бы ярче просиять…»", "content": "Я мог бы ярче просиять,\nОставив след на синей влаге.\nНо в тихо-сумрачном овраге\nУже струится благодать.\nИ буду верен всем надеждам.\nПриму друзей, когда падут.\nПусть в тихом сне к моим одеждам\nОни, избитые, прильнут.\nНо эта Муза не выносит\nМечей, пронзающих врага.\nОна косою мирной косит\nГоловку сонного цветка."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ответ", "content": "Сквозь тонкий пар сомнения\nСмотрю в голубоватый сон.\nВ твоих словах – веления\nИ заповедь святых времен.\nКогда померкнут звонкие\nРаздумья трехвенечных снов,\nСовьются нити тонкие\nНемеркнущих осенних слов.\nТвои слова – любимый клик,\nСпокойный зов к осенним дням,\nЯ их люблю – и я привык\nВнимать и верить глубинам.\nНо сам – задумчивей, чем был,\nПою и сдерживаю речь.\nМой лебедь здесь, мой друг приплыл\nМою задумчивость беречь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мой месяц в царственном зените…»", "content": "Мой месяц в царственном зените.\nНочной свободой захлебнусь\nИ там – в серебряные нити\nВ избытке счастья завернусь.\nНавстречу страстному безволью\nИ только будущей Заре —\nКиваю синему раздолью,\nНыряю в темном серебре!..\nНа площадях столицы душной\nСлепые люди говорят:\n«Что над землею? Шар воздушный.\nЧто под луной? Аэростат».\nА я – серебряной пустыней\nНесусь в пылающем бреду.\nИ в складки ризы темно-синей\nУкрыл Любимую Звезду."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Возвратилась в полночь. До утра…»", "content": "Возвратилась в полночь. До утра\nПодходила к синим окнам зала.\nГде была? – Ушла и не сказала.\nНеужели мне пора?\nБеспокойно я брожу по зале...\nВ этих окнах есть намек.\nЭти двери мне всю ночь бросали\nСкрипы, тени, может быть, упрек?.\nЗавтра я уйду к себе в ту пору,\nКак она придет ко мне рыдать.\nОпущу белеющую штору,\nЗанавешу пологом кровать.\nЛягу, робкий, улыбаясь мигу,\nИ один, вкусив последний хлеб,\nЗагляжусь в таинственную книгу\nСовершившихся судеб."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я бежал и спотыкался…»", "content": "Я бежал и спотыкался,\nОбливался кровью, бился\nОб утесы, поднимался,\nНа бегу опять молился.\nИ внезапно повеяло холодом.\nВпереди покраснела заря.\nКто-то звонким, взывающим молотом\nВоздвигал столпы алтаря.\nНа черте горизонта пугающей,.\nГде скончалась внезапно земля,\nМне почудился ты – умирающий,\nИстекающий кровью, как я.\nНеужели и ты отступаешь?\nНеужели я стал одинок?\nИли ты, испытуя, мигаешь,\nБудто в поле кровавый платок?\nО, я увидел его, несчастный,\nУвидел красный платок полей...\nЗаря ли кинула клич свой красный?\nВо мне ли грянула мысль о Ней?\nТо – заря бесконечного холода,\nЧто послала мне сладкий намек.\nЧто рассыпала красное золото,\nРазостлала кровавый платок.\nИз огня душа твоя скована\nИ вселенской мечте предана.\nНепомерной мечтой взволнована —\nУгадать Ее Имена."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сижу за ширмой. У меня…»", "content": "Сижу за ширмой. У меня\nТакие крохотные ножки...\nТакие ручки у меня,\nТакое темное окошко...\nТепло и темно. Я гашу\nСвечу, которую приносят,\nНо благодарность приношу...\nМеня давно развлечься просят,\nНо эти ручки... Я влюблен\nВ мою морщинистую кожу...\nМогу увидеть сладкий сон,\nНо я себя не потревожу:\nНе потревожу забытья,\nВот этих бликов на окошке...\nИ ручки скрещиваю я,\nИ также скрещиваю ножки.\nСижу за ширмой. Здесь тепло.\nЗдесь кто-то есть. Не надо свечки.\nГлаза бездонны, как стекло.\nНа ручке сморщенной – колечки."}, {"poet_id": "blok", "title": "«...И снова подхожу к окну…»", "content": "...И снова подхожу к окну,\nВлюблен в мерцающую сагу.\nНедолго слушать тишину:\nИзнеможенный, снова лягу.\nЯ на покой ушел от дня,\nИ сон гоню, чтоб длить молчанье.\nДнем никому не жаль меня, —\nМне ночью жаль мое страданье...\nОно в бессонной тишине\nМне льет торжественные муки.\nИ кто-то милый, близкий мне\nСжимает жалобные руки..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда я уйду на покой от времен…»", "content": "Когда я уйду на покой от времен,\nУйду от хулы и похвал,\nТы вспомни ту нежность, тот ласковый сон,\nКоторым я цвел и дышал.\nЯ знаю, не вспомнишь Ты, Светлая, зла,\nКоторое билось во мне,\nКогда подходила Ты, стройно-бела,\nКак лебедь, к моей глубине.\nНе я возмущал Твою гордую лень —\nТо чуждая сила его.\nХолодная туча смущала мой день, —\nТвой день был светлей моего.\nТы вспомнишь, когда я уйду на покой,\nИсчезну за синей чертой, —\nОдну только песню, что пел я с Тобой,\nЧто Ты повторяла за мной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Так. Я знал. И ты задул…»", "content": "Так. Я знал. И ты задул\nЯркий факел, изнывая\nВ дымной мгле.\nВ бездне – мрак, а в небе – гул.\nМилый друг! Звезда иная\nНам открылась на земле.\nНеразлучно – будем оба\nКлятву Вечности нести.\nПоздно встретимся у гроба\nНа серебряном пути.\nТам – сжимающему руки\nРуку нежную сожму.\nМолчаливому от муки\nШею крепко обниму.\nТак. Я слышал весть о новом!\nМаска траурной души!\nВ Оный День – знакомым словом\nСнова сердце оглуши!\nИ тогда – в гремящей сфере\nНебывалого огня —\nСветлый меч нам вскроет двери\nОслепительного Дня."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты у камина, склонив седины…»", "content": "Ты у камина, склонив седины,\nСлушаешь сказки в стихах.\nМы за тобою – незримые сны —\nЧертим узор на стенах.\nДочь твоя – в креслах – весны розовей,\nСтроже вечерних теней.\nМы никогда не стучали при ней,\nМы не шалили при ней.\nКак у тебя хорошо и светло —\nНам за стеною темно...\nДай пошалим, постучимся в стекло,\nДай-ка – забьемся в окно!\nСкажешь ты, тихо подняв седины:\n«Стукнуло где-то, дружок?»\nДочка твоя, что румяней весны,\nСкажет: «Там серый зверок»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Крыльцо Ее словно паперть…»", "content": "Крыльцо Ее словно паперть.\nВхожу – и стихает гроза.\nНа столе – узорная скатерть.\nПритаились в углу образа.\nНа лице Ее – нежный румянец,\nТишина озаренных теней.\nВ душе – кружащийся танец\nМоих улетевших дней.\nЯ давно не встречаю румянца,\nИ заря моя – мутно тиха.\nИ в каждом кружении танца\nЯ вижу пламя греха.\nТолько в дар последним похмельям\nЭта тихая радость дана.\nЯ пришел к ней с горьким весельем\nОсушить мой кубок до дна.\n7 ноября 1903 (1905)"}, {"poet_id": "blok", "title": "Рассвет", "content": "Я встал и трижды поднял руки.\nКо мне по воздуху неслись\nЗари торжественные звуки,\nБагрянцем одевая высь.\nКазалось, женщина вставала,\nМолилась, отходя во храм,\nИ розовой рукой бросала\nЗерно послушным голубям.\nОни белели где-то выше,\nБелея, вытянулись в нить\nИ скоро пасмурные крыши\nКрылами стали золотить.\nНад позолотой их заемной,\nВысоко стоя на окне,\nЯ вдруг увидел шар огромный,\nПлывущий в красной тишине."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Облака небывалой услады…»", "content": "Облака небывалой услады —\nБез конца их лазурная лень.\nУходи в снеговые громады\nРозоватый приветствовать день.\nТишины снегового намека,\nУспокоенных дум не буди...\nНежно-синие горы глубоко\nПритаились в небесной груди.\nТам до спора – сквозящая ласка,\nДо войны – только нежность твоя,\nБез конца – безначальная сказка,\nРождество голубого ручья...\nНевозможную сладость приемли,\nО, изменник! Люблю и зову\nГолубые приветствовать земли,\nЖемчуговые сны наяву."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Спустись в подземные ущелья…»", "content": "Спустись в подземные ущелья,\nЗемные токи разбуди,\nСпасай, спасай твое веселье,\nСпасай ребенка на груди!\nУж поздно. На песке ложбины\nЛежит, убита горем, мать.\nХолодный ветер будет в спину\nТебе, бегущему, хлестать!\nНо ты беги, спасай ребенка,\nПрижав к себе, укутав в плащ,\nИ равномерным бегом звонко\nБуди, буди нагорный хрящ!\nУспеешь добежать до срока,\nПокинув горестную мать,\nИ на скале, от всех далекой,\nЕму – ребенку – имя дать!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Темная, бледно-зеленая…»", "content": "Темная, бледно-зеленая\nДетская комнатка.\nНянюшка бродит сонная.\n«Спи, мое дитятко».\nВ углу – лампадка зеленая.\nОт нее – золотые лучики.\nНянюшка, над постелькой склоненная...\n«Дай заверну твои ноженьки и рученьки».\nНянюшка села и задумалась.\nЛучики побежали – три лучика.\n«Нянюшка, о чем ты задумалась?\nРасскажи про святого мученика».\nТри лучика. Один тоненький...\n«Святой мученик, дитятко, преставился...\nЗакрой глазки, мой мальчик сонненький.\nСвятой мученик от мученья избавился»."}, {"poet_id": "blok", "title": "Фабрика", "content": "В соседнем доме окна жолты.\nПо вечерам – по вечерам\nСкрипят задумчивые болты,\nПодходят люди к воротам.\nИ глухо заперты ворота,\nА на стене – а на стене\nНедвижный кто-то, черный кто-то\nЛюдей считает в тишине.\nЯ слышу всё с моей вершины:\nОн медным голосом зовет\nСогнуть измученные спины\nВнизу собравшийся народ.\nОни войдут и разбредутся,\nНавалят на спины кули.\nИ в жолтых окнах засмеются,\nЧто этих нищих провели."}, {"poet_id": "blok", "title": "Заключение спора", "content": "Ты кормчий – сам, учитель – сам.\nТвой путь суров. Что толку в этом?\nА я служу Ее зарям,\nМоим звездящимся обетам.\nЯ изменений сон люблю,\nОткрытый ветру в час блужданий.\nИзменник сам – не истреблю\nМоих' задумчивых гаданий.\nТы также грезишь над рулем,\nНо ветх твой челн, старо кормило,\nА мы в урочный час придем —\nИ упадет твое ветрило.\nСкажи, когда в лазури вдруг\nЗаплещут ангелы крылами,\nКто первый выпустит из рук\nСвое трепещущее знамя?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Что с тобой – не знаю и не скрою…»", "content": "Что с тобой – не знаю и не скрою —\nТы больна прозрачной белизной.\nМилый друг, узнаешь, что с тобою,\nТы узнаешь будущей весной.\nТы поймешь, когда, в подушках лежа,\nТы не сможешь запрокинуть рук.\nИ тогда сойдет к тебе на ложе\nНепрерывный, заунывный звук.\nТень лампадки вздрогнет и встревожит\nКто-то, отделившись от стены,\nПодойдет – и медленно положит\nНежный саван снежной белизны."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы шли на Лидо в час рассвета…»", "content": "Мы шли на Лидо в час рассвета\nПод сетью тонкого дождя.\nТы отошла, не дав ответа,\nА я уснул, к волнам сойдя.\nЯ чутко спал, раскинув руки,\nИ слышал мерный плеск волны.\nМанили страстной дрожью звуки,\nВ колдунью-птицу влюблены.\nИ чайка – птица, чайка – дева\nВсё опускалась и плыла\nВ волнах влюбленного напева,\nКоторым ты во мне жила."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мне гадалка с морщинистым ликом…»", "content": "Мне гадалка с морщинистым ликом\nВорожила под темным крыльцом.\nОчарованный уличным криком,\nЯ бежал за мелькнувшим лицом.\nЯ бежал и угадывал лица,\nНа углах останавливал бег.\nПредо мною ползла вереница\nНагруженных, скрипящих телег.\nПроползала змеей меж домами —\nЯ не мог площадей перейти...\nА оттуда взывало: «За нами!»\nРаздавалось: «Безумный! Прости!»\nТам – бессмертною волей томима,\nМожет быть, призывала Сама...\nЯ бежал переулками мимо —\nИ меня поглотили дома."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Плачет ребенок. Под лунным серпом…»", "content": "Плачет ребенок. Под лунным серпом\nТащится по полю путник горбатый.\nВ роще хохочет над круглым горбом\nКто-то косматый, кривой и рогатый\nВ поле дорога бледна от луны.\nБледные девушки прячутся в травы.\nРуки, как травы, бледны и нежны.\nВетер колышет их влево и вправо\nШепчет и клонится злак голубой.\nПляшет горбун под луною двурогой.\nКто-то зовет серебристой трубой.\nКто-то бежит озаренной дорогой.\nБледные девушки встали из трав.\nПодняли руки к познанью, к молчанью\nУхом к земле неподвижно припав,\nВнемлет горбун ожиданью, дыханью.\nВ роще косматый беззвучно дрожит\nМесяц упал в озаренные злаки.\nПлачет ребенок. И ветер молчит.\nБлизко труба. И не видно во мраке"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Среди гостей ходил я в черном фраке…»", "content": "Среди гостей ходил я в черном фраке\nЯ руки жал. Я, улыбаясь, знал:\nПробьют часы. Мне будут делать знаки.\nПоймут, что я кого-то увидал...\nТы подойдешь. Сожмешь мне больно руку.\nТы скажешь: «Брось. Ты возбуждаешь смех».\nНо я пойму – по голосу, по звуку,\nЧто ты меня боишься больше всех.\nЯ закричу, беспомощный и бледный,\nВокруг себя бесцельно оглянусь.\nПотом – очнусь у двери с ручкой медной.\nУвижу всех... и слабо улыбнусь."}, {"poet_id": "blok", "title": "Из газет", "content": "Встала в сияньи. Крестила детей.\nИ дети увидели радостный сон.\nПоложила, до полу клонясь головой,\nПоследний земной поклон.\nКоля проснулся. Радостно вздохнул,\nГолубому сну еще рад наяву.\nПрокатился и замер стеклянный гул:\nЗвенящая дверь хлопнула внизу.\nПрошли часы. Приходил человек\nС оловянной бляхой на теплой шапке.\nСтучал и дожидался у двери человек.\nНикто не открыл. Играли в прятки.\nБыли веселые морозные Святки.\nПрятали мамин красный платок.\nВ платке уходила она по утрам.\nСегодня оставила дома платок:\nДети прятали его по углам.\nПодкрались сумерки. Детские тени\nЗапрыгали на стене при свете фонарей.\nКто-то шел по лестнице, считая ступени.\nСосчитал. И заплакал. И постучал у дверей.\nДети прислушались. Отворили двери.\nТолстая соседка принесла им щей.\nСказала: «Кушайте». Встала на колени\nИ, кланяясь, как мама, крестила детей\nМамочке не больно, розовые детки.\nМамочка сама на рельсы легла.\nДоброму человеку, толстой соседке,\nСпасибо, спасибо. Мама не могла...\nМамочке хорошо. Мама умерла."}, {"poet_id": "blok", "title": "Статуя", "content": "Лошадь влекли под уздцы на чугунный\nМост. Под копытом чернела вода.\nЛошадь храпела, и воздух безлунный\nХрап сохранял на мосту навсегда.\nПесни воды и хрипящие звуки\nТут же вблизи расплывались в хаос.\nИх раздирали незримые руки.\nВ черной воде отраженье неслось.\nМерный чугун отвечал однотонно.\nРазность отпала. И вечность спала.\nЧерная ночь неподвижно, бездонно —\nЛопнувший в бездну ремень увлекла.\nВсё пребывало. Движенья, страданья —\nНе было. Лошадь храпела навек.\nИ на узде в напряженьи молчанья\nВечно застывший висел человек."}, {"poet_id": "blok", "title": "«По берегу плелся больной человек…»", "content": "По берегу плелся больной человек.\nС ним рядом ползла вереница телег\nВ дымящийся город везли балаган,\nКрасивых цыганок и пьяных цыган.\nИ сыпали шутки, визжали с телег.\nИ рядом тащился с кульком человек.\nСтонал и просил подвезти до села.\nЦыганочка смуглую руку дала.\nИ он подбежал, ковыляя, как мог,\nИ бросил в телегу тяжелый кулек.\nИ сам надорвался, и пена у губ.\nЦыганка в телегу взяла его труп.\nС собой усадила в телегу рядком,\nИ мертвый качался и падал ничком.\nИ с песней свободы везла до села.\nИ мертвого мужа жене отдала."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Протянуты поздние нити минут…»", "content": "Протянуты поздние нити минут,\nИх все сосчитают и нам отдадут.\n«Мы знаем, мы знаем начертанный круг» —\nТы так говорила, мой Ангел, мой Друг.\nСудьбой назвала и сказала: «Смотри,\nВот только: от той до последней зари.\nПусть ходит, тревожит, колеблет ночник,\nТвой бледный, твой серый, твой жалкий двойник\nВсе нити в Одной Отдаленной Руке,\nВсе воды в одном голубом роднике,\nИ ты не поднимешь ни края завес,\nСкрывающих ужас последних небес».\nЯ знаю, я помню, ты так мне велишь,\nНо ты и сама эти ночи не спишь,\nИ вместе дрожим мы с тобой по ночам,\nИ слушаем сказки, и верим часам...\nМы знаем, мы знаем, подруга, поверь:\nОтворится поздняя, древняя дверь,\nИ Ангел Высокий отворит гробы,\nИ больше не будет соблазна судьбы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я кую мой меч у порога…»", "content": "Я кую мой меч у порога.\nЯ опять бесконечно люблю.\nПредо мною вьется дорога.\nКто пройдет – того я убью.\nТолько ты не пройди, мой Глашатай.\nТы вчера промелькнул на горе.\nЯ боюсь не Тебя, а заката.\nЯ – слепец на вечерней заре.\nБудь Ты ангел – Тебя не узнаю\nИ смертельной сталью убью:\nЯ сегодня наверное чаю\nВоскресения мертвых в раю."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ветер хрипит на мосту меж столбами…»", "content": "Ветер хрипит на мосту меж столбами,\nЧерная нить под снегами гудёт.\nЧудо ползет под моими санями,\nЧудо мне сверху поет и поет...\nВсё мне, певучее, тяжко и трудно,\nПесни твои, и снега, и костры...\nЧудо, я сплю, я устал непробудно..\nЧудо, ложись в снеговые бугры!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Отдых напрасен. Дорога крута…»", "content": "Отдых напрасен. Дорога крута.\nВечер прекрасен. Стучу в ворота.\nДольнему стуку чужда и строга,\nТы рассыпаешь кругом жемчуга.\nТерем высок, и заря замерла.\nКрасная тайна у входа легла.\nКто поджигал на заре терема,\nЧто воздвигала Царевна Сама?\nКаждый конек на узорной резьбе\nКрасное пламя бросает к Тебе.\nКупол стремится в лазурную высь\nСиние окна румянцем зажглись.\nВсе колокольные звоны гудят.\nЗалит весной беззакатный наряд.\nТы ли меня на закатах ждала?\nТерем зажгла? Ворота отперла?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1904 года", "content": "Жду я смерти близ денницы.\nТы пришла издалека.\nЗдесь исполни долг царицы\nВ бледном свете ночника.\nЯ готов. Мой саван плотен.\nСмертный венчик вкруг чела.\nНа снегу моих полотен\nТы лампадный свет зажгла.\nОпусти прозрачный полог\nОтходящего царя.\nНа вершинах колких елок\nЗанимается заря.\nПуть неровен. Ветви гибки.\nИми путь мой устели.\nЦарски-каменной улыбки\nНе нарушу на земли."}, {"poet_id": "blok", "title": "Последний день", "content": "Ранним утром, когда люди ленились шевелиться,\nСерый сон предчувствуя последних дней зимы,\nПробудились в комнате мужчина и блудница,\nМедленно очнулись среди угарной тьмы.\nУтро копошилось. Безнадежно догорели свечи,\nОплывший огарок маячил в оплывших глазах.\nЗа холодным окном дрожали женские плечи,\nМужчина перед зеркалом расчесывал пробор\nв волосах\nНо серое утро уже не обмануло:\nСегодня была она, как смерть, бледна.\nЕще вечером у фонаря ее лицо блеснуло,\nВ этой самой комнате была влюблена.\nСегодня безобразно повисли складки рубашки,\nНа всем был серый постылый налет.\nУглами торчала мебель, валялись окурки, бумажки,\nВсех ужасней в комнате был красный комод.\nИ вдруг влетели звуки. Верба, раздувшая почки,\nРаскачнулась под ветром, осыпая снег.\nВ церкви ударил колокол. Распахнулись форточки,\nИ внизу стал слышен торопливый бег.\nЛюди суетливо выбегали за ворота\n(Улицу скрывал дощатый забор).\nМальчишки, женщины, дворники заметили что-то,\nМахали руками, чертя незнакомый узор.\nБился колокол. Гудели крики, лай и ржанье.\nТам, на грязной улице, где люди собрались,\nЖенщина-блудница – от ложа пьяного желанья —\nНа коленях, в рубашке, поднимала руки ввысь.\nВысоко – над домами – в тумане снежной бури,\nНa месте полуденных туч и полунощных звезд,\nРозовым зигзагом в разверстой лазури\nТонкая рука распластала тонкий крест."}, {"poet_id": "blok", "title": "Петр", "content": "Он спит, пока закат румян.\nИ сонно розовеют латы.\nИ с тихим свистом сквозь туман\nГлядится Змей, копытом сжатый.\nСойдут глухие вечера,\nЗмей расклубится над домами.\nВ руке протянутой Петра\nЗапляшет факельное пламя.\nЗажгутся нити фонарей,\nБлеснут витрины и троттуары.\nВ мерцаньи тусклых площадей\nПотянутся рядами пары.\nПлащами всех укроет мгла,\nПотонет взгляд в манящем взгляде.\nПускай невинность из угла\nПротяжно молит о пощаде!\nТам, на скале, веселый царь\nВзмахнул зловонное кадило,\nИ ризой городская гарь\nФонарь манящий облачила!\nБегите все на зов! на лов!\nНа перекрестки улиц лунных!\nВесь город полон голосов\nМужских – крикливых, женских —\nструнных\nОн будет город свой беречь,\nИ, заалев перед денницей,\nВ руке простертой вспыхнет меч\nНад затихающей столицей."}, {"poet_id": "blok", "title": "Поединок", "content": "Дни и ночи я безволен,\nЖду чудес, дремлю без сна.\nВ песнях дальних колоколен\nПробуждается весна.\nЧутко веет над столицей\nУгнетенного Петра.\nВечерница льнет к деннице,\nНесказанной вечера.\nИ зарей – очам усталым\nПредстоит, озарена,\nЗа прозрачным покрывалом\nЛучезарная Жена...\nВдруг летит с отвагой ратной —\nВ бранном шлеме голова —\nЯсный, Кроткий, Златолатный,\nКем возвысилась Москва!\nАнгел, Мученик, Посланец\nПоднял звонкую трубу...\nСлышу коней тяжкий танец,\nВижу смертную борьбу...\nСветлый Муж ударил Деда!\nБелый – черного коня!..\nПусть последняя победа\nДовершится без меня!..\nЯ бегу на воздух вольный,\nЖаром битвы утомлен...\nБейся, колокол раздольный,\nРазглашай весенний звон!\nЧуждый спорам, верный взорам\nДевы алых вечеров,\nЯ опять иду дозором\nВ тень узорных теремов:\nНе мелькнет ли луч в светлице?\nНе зажгутся ль терема?\nНе сойдет ли от божницы\nЛучезарная Сама?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Светлый сон, ты не обманешь…»", "content": "Светлый сон, ты не обманешь,\nЛяжешь в утренней росе,\nАлой пылью тихо встанешь\nНа закатной полосе.\nСолнце небо опояшет,\nВот и вечер – весь в огне.\nЗайчик розовый запляшет\nПо цветочкам на стене.\nНа балконе, где алеют\nМхи старинных балюстрад,\nДеды дремлют и лелеют\nСны французских баррикад.\nМы внимаем ветхим дедам,\nБудто статуям из ниш:\nСладко вспомнить за обедом\nСтарый пламенный Париж,\nПротянув больную руку,\nСладко юным погрозить,\nСладко гладить кудри внуку,\nО минувшем говорить.\nИ в алеющем закате\nНа балконе подремать,\nВ мягком стеганом халате\nПеребраться на кровать...\nСкажут: «Поздно, мы устали...»\nРазойдутся на заре.\nЯ с тобой останусь в зале,\nЛучик ляжет на ковре.\nМилый сон, вечерний лучик...\nТени бархатных ресниц...\nВ золотистых перьях тучек\nТанец нежных вечерниц..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Обман", "content": "В пустом переулке весенние воды\nБегут, бормочут, а девушка хохочет.\nПьяный красный карлик не дает проходу,\nПляшет, брызжет воду, платье мочит.\nДевушке страшно. Закрылась платочком.\nТемный вечер ближе. Солнце за трубой.\nКарлик прыгнул в лужицу красным комочком,\nГонит струйку к струйке сморщенной рукой.\nДевушку манит и пугает отраженье.\nИздали мигнул одинокий фонарь.\nКрасное солнце село за строенье.\nХохот. Всплески. Брызги. Фабричная гарь.\nБудто издали невнятно доносятся звуки...\nГде-то каплет с крыши... где-то кашель старика...\nБезжизненно цепляются холодные руки...\nВ расширенных глазах не видно зрачка...\n...........................\nКак страшно! Как бездомно! Там, у забора,\nЛегла некрасивым мокрым комком.\nПлачет, чтобы ночь протянулась не скоро —\nСтыдно возвратиться с дьявольским клеймом...\nУтро. Тучки. Дымы. Опрокинутые кадки.\nВ светлых струйках весело пляшет синева.\nПо улицам ставят красные рогатки.\nШлепают солдатики: раз! два! раз! два!\nВ переулке у мокрого забора над телом\nСпящей девушки – трясется, бормочет голова;\nБезобразный карлик занят делом:\nСпускает в ручеек башмаки: раз! два!\nБашмаки, крутясь, несутся по теченью,\nСтремительно обгоняет их красный колпак...\nХохот. Всплески. Брызги. Еще мгновенье —\nПлывут собачьи уши, борода и красный фрак.\nПронеслись, – и струйки шепчут невнятно.\nДевушка медленно очнулась от сна:\nВ глазах ее красно-голубые пятна.\nБлестки солнца. Струйки. Брызги. Весна."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я восходил на все вершины…»", "content": "Я восходил на все вершины,\nСмотрел в иные небеса,\nМой факел был и глаз совиный,\nИ утра божия роса.\nЗа мной! За мной! Ты молишь взглядом,\nТы веришь брошенным словам,\nКак будто дважды чашу с ядом\nЯ поднесу к своим губам!\nО, нет! Я сжег свои приметы,\nИспепелил свои следы!\nВсё, что забыто, недопето,\nНе возвратится до Звезды —\nДо Той Звезды, которой близость\nПознав, – сторицей отплачу\nЗа всё величие и низость,\nКоторых тяжкий груз влачу!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мой любимый, мой князь, мой жених…»", "content": "Мой любимый, мой князь, мой жених,\nТы печален в цветистом лугу.\nПавиликой средь нив золотых\nЗавилась я на том берегу.\nЯ ловлю твои сны на лету\nБледно-белым прозрачным цветком.\nТы сомнешь меня в полном цвету\nБелогрудым усталым конем.\nАх, бессмертье мое растопчи, —\nЯ огонь для тебя сберегу.\nРобко пламя церковной свечи\nУ заутрени бледной зажгу.\nВ церкви станешь ты, бледен лицом,\nИ к царице небесной придешь, —\nКолыхнусь восковым огоньком,\nДам почуять знакомую дрожь...\nНад тобой – как свеча – я тиха,\nПред тобой – как цветок – я нежна.\nЖду тебя, моего жениха,\nВсё невеста – и вечно жена."}, {"poet_id": "blok", "title": "Молитвы", "content": "Сторожим у входа в терем,\nВерные рабы.\nСтрастно верим, выси мерим,\nВечно ждем трубы.\nВечно – завтра. У решетки\nКаждый день и час\nСлавословит голос четкий\nОдного из нас.\nВоздух полон воздыханий,\nГрозовых надежд,\nВысь горит от несмыканий\nВоспаленных вежд.\nАнгел розовый укажет,\nСкажет: «Вот она:\nБисер нижет, в нити вяжет —\nВечная Весна».\nВ светлый миг услышим звуки\nОтходящих бурь.\nМолча свяжем вместе руки,\nОтлетим в лазурь."}, {"poet_id": "blok", "title": "2. Утренняя", "content": "До утра мы в комнатах спорим,\nНа рассвете один из нас\nВыступает к розовым зорям —\nЗолотой приветствовать час.\nВысоко он стоит над нами —\nТонкий профиль на бледной заре\nЗа плечами его, за плечами —\nВсе поля и леса в серебре.\nТак стоит в кругу серебристом,\nВеличав, милосерд и строг.\nНа челе его бледно-чистом\nМы читаем, что близок срок."}, {"poet_id": "blok", "title": "3. Вечерняя", "content": "Солнце сходит на запад. Молчанье\nЗадремала моя суета.\nОкружающих мерно дыханье.\nВпереди – огневая черта.\nЯ зову тебя, смертный товарищ!\nВыходи! Расступайся, земля!\nНа золе прогремевших пожарищ\nЯ стою, мою жизнь утоля.\nПриходи, мою сонь исповедай,\nПричасти и уста оботри...\nУтоли меня тихой победой\nРаспылавшейся алой зари."}, {"poet_id": "blok", "title": "4. Ночная", "content": "Тебе, Чей Сумрак был так ярок,\nЧей Голос тихостью зовет, —\nПриподними небесных арок\nВсё опускающийся свод.\nМой час молитвенный недолог —\nЗаутра обуяет сон.\nЕще звенит в душе осколок\nБылых и будущих времен.\nИ в этот час, который краток,\nДушой измученной зову:\nЯвись! продли еще остаток\nМинут, мелькнувших наяву!\nТебе, Чья Тень давно трепещет\nВ закатно-розовой пыли!\nПред Кем томится и скрежещет\nСуровый маг моей земли!\nТебя – племен последних Знамя,\nТы, Воскрешающая Тень!\nЗову Тебя! Склонись над нами!\nНас ризой тихости одень!"}, {"poet_id": "blok", "title": "5. Ночная", "content": "Спи. Да будет твой сон спокоен.\nЯ молюсь. Я дыханью внемлю.\nЯ грущу, как заоблачный воин,\nУронивший панцырь на землю.\nБесконечно легко мое бремя.\nТяжелы только эти миги.\nВсё снесет золотое время:\nМои цепи, думы и книги.\nКто бунтует, – в том сердце щедро,\nНо безмерно прав молчаливый.\nЯ томлюсь у Ливанского кедра,\nТы – в тени под мирной оливой.\nЯ безумец! Мне в сердце вонзили\nКрасноватый уголь пророка!\nВетви мира тебя осенили...\nНепробудная... Спи до срока."}, {"poet_id": "blok", "title": "« На перекрестке…»", "content": "На перекрестке,\nГде даль поставила,\nВ печальном весельи встречаю весну.\nНа земле еще жесткой\nПробивается первая травка.\nИ в кружеве березки —\nДалеко – глубоко —\nЛиловые скаты оврага.\nОна взманила,\nЗемля пустынная!\nНа западе, рдея от холода,\nСолнце – как медный шлем воина,\nОбращенного ликом печальным\nК иным горизонтам,\nК иным временам...\nИ шишак – золотое облако —\nТянет ввысь белыми перьями\nНад дерзкой красою\nЛохмотий вечерних моих!\nИ жалкие крылья мои —\nКрылья вороньего пугала —\nПламенеют, как солнечный шлем,\nОтблеском вечера...\nОтблеском счастия...\nИ кресты – и далекие окна —\nИ вершины зубчатого леса —\nВсё дышит ленивым\nИ белым размером\nВесны."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты оденешь меня в серебро…»", "content": "Ты оденешь меня в серебро,\nИ когда я умру,\nВыйдет месяц – небесный Пьеро,\nВстанет красный паяц на юру\nМертвый месяц беспомощно нем,\nНикому ничего не открыл.\nТолько спросит подругу – зачем\nЯ когда-то ее полюбил?\nВ этот яростный сон наяву\nОпрокинусь я мертвым лицом\nИ паяц испугает сову,\nЗагремев под горой бубенцом...\nЗнаю – сморщенный лик его стар\nИ бесстыден в земной наготе.\nНо зловещий восходит угар —\nК небесам, к высоте, к чистоте."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Фиолетовый запад гнетет…»", "content": "Фиолетовый запад гнетет,\nКак пожатье десницы свинцовой.\nМы летим неизменно вперед —\nИсполнители воли суровой.\nНас немного. Все в дымных плащах.\nБрызжут искры и блещут кольчуги.\nПоднимаем на севере прах,\nОставляем лазурность на юге.\nСтавим троны иным временам —\nКто воссядет на темные троны?\nКаждый душу разбил пополам\nИ поставил двойные законы.\nНикому не известен конец.\nИ смятенье сменяет веселье.\nНам открылось в гаданьи: мертвец\nВпереди рассекает ущелье."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Дали слепы, дни безгневны…»", "content": "Дали слепы, дни безгневны,\nСомкнуты уста.\nВ непробудном сне царевны,\nСинева пуста.\nБыли дни – над теремами\nПламенел закат.\nНежно белыми словами\nКликал брата брат.\nБрата брат из дальних келий\nИзвещал: «Хвала!»\nГде-то голуби звенели,\nРасплескав крыла.\nС золотистых ульев пчелы\nПриносили мед.\nНаполнял весельем долы\nПраздничный народ.\nВ пестрых бусах, в алых лентах\nДевушки цвели...\nКто там скачет в позументах\nВ голубой пыли?\nВсадник в битвенном наряде,\nВ золотой парче,\nСветлых кудрей бьются пряди,\nИскры на мече,\nБелый конь, как цвет вишневый.\nБлещут стремена...\nНа кафтан его парчовый\nПролилась весна.\nПролилась – он сгинет в тучах,\nВспыхнет за холмом.\nНа зеленых встанет кручах\nВ блеске заревом,\nГде-то перьями промашет,\nКрикнет: «Берегись!»\nНа коне селом пропляшет,\nК ночи канет ввысь...\nНочью девушкам приснится,\nПрилетит из туч\nКонь – мгновенная зарница,\nВсадник – беглый луч...\nИ, как луч, пройдет в прохладу\nУзкого окна,\nИ Царевна, гостю рада,\nВстанет с ложа сна...\nИли, в злые дни ненастий,\nГлянет в сонный пруд,\nИ его, дрожа от страсти,\nРуки заплетут.\nИ потом обманут – вскинут\nРуки к серебру,\nРыбьим плёсом отодвинут\nВ струйную игру...\nИ душа, летя на север\nЗолотой пчелой,\nВ алый сон, в медовый клевер\nЛяжет на покой...\nИ опять в венках и росах\nЗапоет мечта,\nЗасверкает на откосах\nЗолото щита,\nИ поднимет щит девица,\nИ опять вдали\nВсадник встанет, конь вздыбится\nВ голубой пыли...\nБудут вёсны в вечной смене\nИ падений гнет.\nВихрь, исполненный видений, —\nГолубиный лет...\nЧто мгновенные бессилья?\nВремя – легкий дым...\nМы опять расплещем крылья,\nСнова отлетим!\nИ опять, в безумной смене\nРассекая твердь,\nВстретим новый вихрь видений,\nВстретим жизнь и смерть!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Взморье", "content": "Сонный вздох онемелой волны\nДышит с моря, где серый маяк\nУказал морякам быстрины,\nРастрепал у поднебесья флаг.\nТам зажегся последний фонарь,\nОзаряя таинственный мол.\nТам корабль возвышался, как царь,\nИ вчера в океан отошел.\nЧуть серели его паруса,\nУнося торжество в океан.\nЯ покорно смотрел в небеса,\nГде Она расточала туман.\nЯ увидел Глядящую в твердь —\nС неземным очертанием рук.\nИздали мне привиделась Смерть,\nВоздвигавшая тягостный звук.\nТам поют среди серых камней,\nВ отголосках причудливых пен —\nПереплески далеких морей,\nГолоса корабельных сирен."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В час, когда пьянеют нарциссы…»", "content": "В час, когда пьянеют нарциссы,\nИ театр в закатном огне,\nВ полутень последней кулисы\nКто-то ходит вздыхать обо мне...\nАрлекин, забывший о роли?\nТы, моя тихоокая лань?\nВетерок, приносящий с поля\nДуновений легкую дань?\nЯ, паяц, у блестящей рампы\nВозникаю в открытый люк.\nЭто – бездна смотрит сквозь лампы\nНенасытно-жадный паук.\nИ, пока пьянеют нарциссы,\nЯ кривляюсь, крутясь и звеня..\nНо в тени последней кулисы\nКто-то плачет, жалея меня.\nНежный друг с голубым туманом,\nУбаюкан качелью снов.\nСиротливо приникший к ранам\nЛегкоперстный запах цветов."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я живу в глубоком покое…»", "content": "Я живу в глубоком покое.\nРою днем могилы корням.\nНо в туманный вечер – нас двое.\nЯ вдвоем с Другим по ночам.\nОбычайный – у входа в сени,\nГде мерцают мои образа.\nЛоб закрыт тенями растений.\nЧуть тускнеют в тени глаза.\nИз угла серебрятся латы,\nИспуская жалобный скрип.\nВ дальних залах – говор крылатый\nТех, с кем жил я, и с кем погиб.\nОдинок – в конце вереницы —\nЯ – последний мускул земли.\nНе откроет уст Темнолицый,\nБудто ждет, чтобы все прошли.\nРаздавив похоронные звуки\nРавномерно-жутких часов,\nОн поднимет тяжкие руки,\nЧто висят, как петли веков.\nЗаскрипят ли тяжкие латы?\nИли гроб их, как страх мой, пуст?\nИль Он вдунет звук хриповатый\nВ этот рог из смердящих уст?\nИли я, как месяц двурогий,\nТолько жалкий сон серебрю,\nЧто приснился в долгой дороге\nВсем бессильным встретить зарю?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот он – ряд гробовых ступеней…»", "content": "Вот он – ряд гробовых ступеней.\nИ меж нас – никого. Мы вдвоем.\nСпи ты, нежная спутница дней,\nЗалитых небывалым лучом.\nТы покоишься в белом гробу.\nТы с улыбкой зовешь: не буди.\nЗолотистые пряди на лбу.\nЗолотой образок на груди.\nЯ отпраздновал светлую смерть,\nПрикоснувшись к руке восковой,\nОстальное – бездонная твердь\nСхоронила во мгле голубой.\nСпи – твой отдых никто не прервет\nМы – окрай неизвестных дорог.\nВсю ненастную ночь напролет\nЗдесь горит осиянный чертог."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вечность бросила в город…»", "content": "Вечность бросила в город\nОловянный закат.\nКрай небесный распорот,\nПереулки гудят.\nВсё бессилье гаданья\nУ меня на плечах.\nВ окнах фабрик – преданья\nО разгульных ночах.\nОловянные кровли —\nВсем безумным приют.\nВ этот город торговли\nНебеса не сойдут.\nЭтот воздух так гулок,\nТак заманчив обман.\nУводи, переулок,\nВ дымно-сизый туман..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Город в красные пределы…»", "content": "Город в красные пределы\nМертвый лик свой обратил,\nСеро-каменное тело\nКровью солнца окатил.\nСтены фабрик, стекла окон,\nГрязно-рыжее пальто,\nРазвевающийся локон —\nВсё закатом залито.\nБлещут искристые гривы\nЗолотых, как жар, коней,\nМчатся бешеные дива\nЖадных облачных грудей,\nКрасный дворник плещет ведра\nС пьяно-алою водой,\nПляшут огненные бедра\nПроститутки площадной,\nИ на башне колокольной\nВ гулкий пляс и медный зык\nКажет колокол раздольный\nОкровавленный язык."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я жалобной рукой сжимаю свой костыль…»", "content": "Я жалобной рукой сжимаю свой костыль.\nМой друг – влюблен в луну – живет ее обманом.\nВот – третий на пути. О, милый друг мой, ты ль\nВ измятом картузе над взором оловянным?\nИ – трое мы бредем. Лежит пластами пыль.\nВсё пусто – здесь и там – под зноем неустанным.\nЗаборы – как гроба. В канавах преет гниль.\nВсё, всё погребено в безлюдьи окаянном.\nСтучим. Печаль в домах. Покойники в гробах.\nМы робко шепчем в дверь: «Не умер – спит\nваш близкий...»\nНо старая, в чепце, наморщив лоб свой низкий,\nКричит: «Ступайте прочь! Не оскорбляйте прах!»\nИ дальше мы бредем. И видим в щели зданий\nСтаринную игру вечерних содроганий."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Поет, краснея, медь. Над горном…»", "content": "Поет, краснея, медь. Над горном\nСтою – и карлик служит мне:\nСогбенный карлик в платье черном,\nКакой являлся мне во сне.\nСбылось немного – слишком много,\nИ в гроб переплавляю медь.\nЯ сам открыл себе дорогу,\nНе в силах зной преодолеть.\nПоследним шествием украшен,\nСклонюсь под красный балдахин.\nИ прогремят останки башен\nС моих довременных вершин.\nИ вольно – смуглая гадалка,\nСпеша с потехи площадной,\nШвырнет под сени катафалка\nСвой воскрешающий запой.\nТогда – огромен бледным телом —\nЯ красной медью зазвучу.\nИ предо мною люди в белом\nПоставят бледную свечу."}, {"poet_id": "blok", "title": "Гимн", "content": "В пыльный город небесный кузнец прикатил\nОгневой переменчивый диск.\nИ по улицам – словно бесчисленных пил\nСмех и скрежет и визг.\nВот в окно, где спокойно текла\nПыльно-серая мгла,\nЛуч вонзился в прожженное сердце стекла,\nКак игла.\nВсе испуганно пьяной толпой\nПокидают могилы домов...\nВот – всем телом прижат под фабричной трубой\nНезнакомый с весельем разгульных часов...\nОн вонзился ногтями в кирпич\nВ унизительной позе греха...\nНо небесный кузнец раздувает меха,\nИ свистит раскаленный, пылающий бич.\nВот – на груде горячих камней\nРаспростерта не смевшая пасть...\nГрудь раскрыта – и бродит меж темных бровей\nНабежавшая страсть...\nВот – монах, опустивший глаза,\nТоропливо идущий вперед...\nНо и тех, кто безумно обеты дает,\nКто бесстрастные гимны поет,\nНастигает гроза!\nВсем раскрывшим пред солнцем тоскливую груда\nНа распутьях, в подвалах, на башнях – хвала!\nСолнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, —\nНаши гимны, и песни, и сны – без числа!..\nЗолотая игла!\nИсполинским лучом пораженная мгла!\nОпаленным, сметенным, сожженным дотла —\nХвала!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Поднимались из тьмы погребов…»", "content": "Поднимались из тьмы погребов.\nУходили их головы в плечи.\nТихо выросли шумы шагов,\nСловеса незнакомых наречий.\nСкоро прибыли толпы других,\nВолочили кирки и лопаты.\nРасползлись по камням мостовых,\nИз земли воздвигали палаты.\nВстала улица, серым полна,\nЗаткалась паутинною пряжей.\nШелестя, прибывала волна,\nЗатрудняя проток экипажей.\nСкоро день глубоко отступил,\nВ небе дальнем расставивший зори.\nА незримый поток шелестил,\nПроливаясь в наш город, как в море\nМы не стали искать и гадать:\nПусть заменят нас новые люди!\nВ тех же муках рождала их мать,\nТак же нежно кормила у груди...\nВ пелене отходящего дня\nНам была эта участь понятна...\nНам последний закат из огня\nСочетал и соткал свои пятна.\nНе стерег исступленный дракон,\nНе пылала над нами геенна.\nЗатопили нас волны времен,\nИ была наша участь – мгновенна."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В высь изверженные дымы…»", "content": "В высь изверженные дымы\nЗастилали свет зари.\nБыл театр окутан мглою.\nЖдали новой пантомимы,\nНад вечернею толпою\nЗажигались фонари.\nЛица плыли и сменились,\nУтонули в темной массе\nПрибывающей толпы.\nСквозь туман лучи дробились,\nИ мерцали в дальней кассе\nЗолоченые гербы.\nГулкий город, полный дрожи,\nВырастал у входа в зал.\nЗвуки бешено ломились...\nНо, взлетая к двери ложи,\nРокот смутно замирал,\nГде поклонники толпились...\nВ темном зале свет заемный\nМог мерцать и отдохнуть.\nВ ложе – вещая сибилла,\nОблачась в убор нескромный,\nЧерный веер распустила,\nЧерным шелком оттенила\nБледно-матовую грудь.\nЛишь в глазах таился вызов,\nНо в глаза вливался мрак...\nИ от лож до темной сцены,\nС позолоченных карнизов,\nОтраженный, переменный —\nСвет мерцал в глазах зевак...\nЯ покину сон угрюмый,\nБуду первый пред толпой:\nВзору смерти – взор ответный!\nТы пьяна вечерней думой,\nТы на очереди смертной:\nВстану в очередь с тобой!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Колыбельная песня", "content": "Спят луга, спят леса,\nПала божия роса,\nВ небе звездочки горят,\nВ речке струйки говорят,\nК нам в окно луна глядит,\nМалым детям спать велит\n«Спите, спите, поздний час,\nЗавтра брат разбудит вас.\nБратний в золоте кафтан,\nВ серебре мой сарафан,\nВстречу брата и пойду,\nСпрячусь в божием саду,\nА под вечер брат уснет\nИ меня гулять пошлет.\nСладкий сон вам пошлю,\nТихой сказкой усыплю,\nСказку сонную скажу,\nКак детей сторожу...\nСпите, спите, спать пора.\nДетям спится до утра...»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Зажигались окна узких комнат…»", "content": "Зажигались окна узких комнат,\nВозникали скудные лучи,\nТам, где люди сиротливо берегут и помнят\nЦарствия небесного ключи.\nВ этот час и Ты прошла к вечерне,\nСвой задумчивый и строгий сон храня.\nНа закате поднимался занавес вечерний,\nОткрывалось действие огня.\nТак, как я, тонуть в небесном равнодушном взгляде\nНе умел никто. Свободная, поверь!\nКто-то ласковый рассыпал золотые пряди,\nЛуч проник в невидимую дверь.\nИ, вступив на звонкий ряд ступеней,\nЯ стоял преображенный на горе —\nТам, где стая тускло озаренных привидений\nПростирала руки к догорающей заре."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё бежит, мы пребываем…»", "content": "Всё бежит, мы пребываем,\nВервий ночи вьем концы,\nЗаплетаем, расплетаем\nБелых ландышей венцы.\nВсё кружится, круторогий\nМесяц щурится вверху.\nМы, расчислив все дороги,\nУтром верим петуху.\nВот – из кельи Вечной Пряхи\nНити кажут солнцу путь.\nУтром сходятся монахи,\nПрикрывая рясой грудь.\n«Всю ли ночь молились в нишах?\nВсю ли ночь текли труды?» —\n«Нет, отец, на светлых крышах\nЖдали Утренней Звезды.\nМы молчали, колдовали,\nЛандыш пел. Она цвела,\nМы над прялкой тосковали\nВ ночь, когда Звезда пряла»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте…»", "content": "Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте.\nПрильнуло к дрожащему сердцу.\nКрасный с козел спрыгнул – и на светлой черте\nРаспахнул каретную дверцу.\nНищий поднял дрожащий фонарь\nАфиша на мокром столбе...\nСтупила на светлый троттуар,\nИсчезла в толпе.\nЛуч дождливую мглу пронизал —\nБогиня вступила в склеп...\nГори, маскарадный зал!\nЗдесь нищий во мгле ослеп."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Нежный! У ласковой речки…»", "content": "Нежный! У ласковой речки\nТы – голубой пастушок.\nБелые бродят овечки,\nКруто загнут посошок.\nЛасковы желтые мели,\nГде голубеет вода.\nГолосу тихой свирели\nГрустно покорны стада.\nГрусть несказанных намеков\nВ долгом журчаньи волны.\nО, береги у истоков\nЭти мгновенные сны.\nЛюди придут и растратят\nЗолоторунную тишь.\nТяжкие камни прикатят,\nНежный растопчат камыш.\nНо высоко – в изумрудах\nОблаки-овцы бредут.\nВ тихих и темных запрудах\nИх отраженья плывут.\nПусть и над городом встанет\nСтадо вечернее. Пусть\nЛюдям предстанет в тумане\nЗолоторунная грусть."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Гроб невесты легкой тканью…»", "content": "Гроб невесты легкой тканью\nСкрыт от глаз в соборной мгле.\nПресвятая тонкой дланью\nОхраняет на земле.\nКто у гроба в час закатный?\nМать и солнечная сень.\nТретий с ними – благодатный\nНесмежающийся день.\nНад ее бессмертной дремой\nНить Свершений потекла...\nЭто – Третий – Незнакомый\nКротко смотрит в купола."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Тяжко нам было под вьюгами…»", "content": "Тяжко нам было под вьюгами\nЗиму холодную спать...\nЗемлю промерзлую плугами\nНе было мочи поднять!\nРанними летними росами\nВыйдем мы в поле гулять...\nБудем звенящими косами\nСочные травы срезать!\nНастежь ворота тяжелые!\nВетер душистый в окно!\nПесни такие веселые\nМы не певали давно!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Ночь", "content": "Маг, простерт над миром брений,\nВ млечной ленте – голова.\nЗнаки поздних поколений —\nСчастье дольнего волхва.\nПоднялась стезею млечной,\nОсиянная – плывет.\nКрасный шлем остроконечный\nБороздит небесный свод.\nВ длинном черном одеяньи,\nВ сонме черных колесниц,\nВ бледно-фосфорном сияньи —\nНочь плывет путем цариц.\nПод луной мерцают пряжки\nДо лица закрытых риз.\nОперлась на циркуль тяжкий,\nРавнодушно смотрит вниз.\nЗастилая всю равнину,\nКосы скрыли пол-чела.\nТенью крылий – половину\nВсей подлунной обняла.\nКто Ты, зельями ночными\nОпоившая меня?\nКто Ты, Женственное Имя\nВ нимбе красного огня?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот – в изнурительной работе…»", "content": "Вот – в изнурительной работе\nВы духу выковали меч.\nВы – птицы. Будьте на отлете,\nГотовьте дух для новых встреч.\nВесенних талей вздохи томны,\nЗвездясь, синеет тонкий лед.\nО, разгадай под маской скромной,\nКакая женщина зовет!\nВам перепутья даль откроют,\nПризывно засинеет мгла.\nВас девы падшие укроют\nВ приюты света и тепла...\nОткрытый путь за далью вольной,\nНо берегитесь, в даль стремясь,\nЧтоб голос меди колокольной\nНе опрокинулся на вас!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Моей матери", "content": "Помнишь думы? Они улетели.\nОтцвели завитки гиацинта.\nМы провидели светлые цели\nВ отдаленных краях лабиринта.\nНам казалось: мы кратко блуждали.\nНет, мы прожили долгие жизни...\nВозвратились – и нас не узнали,\nИ не встретили в милой отчизне.\nИ никто не спросил о Планете,\nГде мы близились к юности вечной...\nПусть погибнут безумные дети\nЗа стезей ослепительно млечной!\nНо в бесцельном, быть может, круженьи\nБыли мы, как избранники, нищи.\nИ теперь возвратились в сомненьи\nВ дорогое, родное жилище...\nТак. Не жди изменений бесцельных,\nНе смущайся забвеньем. Не числи.\nПусть к тебе – о краях запредельных\nНе придут и спокойные мысли.\nНо, прекрасному прошлому радо, —\nПусть о будущем сердце не плачет.\nТихо ведаю: будет награда:\nОслепительный Всадник прискачет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Все отошли. Шумите, сосны…»", "content": "Все отошли. Шумите, сосны,\nГуди, стальная полоса.\nНад одиноким веют вёсны\nИ торжествуют небеса.\nЯ не забыл на пире хмельном\nМою заветную свирель.\nПошлю мечту о запредельном\nВ Его Святую колыбель...\nНад ней синеет вечный полог,\nИ слишком тонки кружева.\nМечты пронзительный осколок\nСвободно примет синева.\nНе о спасеньи, не о Слове...\nИ мне ли – падшему в пыли?\nНо дым всходящих славословий\nВернется в сад моей земли."}, {"poet_id": "blok", "title": "«День поблек, изящный и невинный…»", "content": "День поблек, изящный и невинный\nВечер заглянул сквозь кружева.\nИ над книгою старинной\nЗакружилась голова.\nВстала в легкой полутени,\nЗаструилась вдоль перил...\nВ голубых сетях растений\nКто-то медленный скользил\nТихо дрогнула портьера.\nПринимала комната шаги\nГолубого кавалера\nИ слуги.\nУслыхала об убийстве —\nПокачнулась – умерла.\nУронила матовые кисти\nВ зеркала."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В кабаках, в переулках, в извивах…»", "content": "В кабаках, в переулках, в извивах,\nВ электрическом сне наяву\nЯ искал бесконечно красивых\nИ бессмертно влюбленных в молву\nБыли улицы пьяны от криков.\nБыли солнца в сверканьи витрин.\nКрасота этих женственных ликов!\nЭти гордые взоры мужчин!\nЭто были цари – не скитальцы!\nЯ спросил старика у стены:\n«Ты украсил их тонкие пальцы\nЖемчугами несметной цены?\nТы им дал разноцветные шубки?\nТы зажег их снопами лучей?\nТы раскрасил пунцовые губки,\nСиневатые дуги бровей?»\nНо старик ничего не ответил,\nОтходя за толпою мечтать.\nЯ остался, таинственно светел,\nЭту музыку блеска впивать...\nА они проходили всё мимо,\nСмутно каждая в сердце тая,\nЧтоб навеки, ни с кем не сравнимой,\nОтлететь в голубые края.\nИ мелькала за парою пара...\nЖдал я светлого ангела к нам,\nЧтобы здесь, в ликованьи троттуара,\nОн одну приобщил небесам...\nА вверху – на уступе опасном, —\nТихо съежившись, карлик приник,\nИ казался нам знаменем красным\nРаспластавшийся в небе язык."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Барка жизни встала…»", "content": "Барка жизни встала\nНа большой мели.\nГромкий крик рабочих\nСлышен издали.\nПесни и тревога\nНа пустой реке.\nВходит кто-то сильный\nВ сером армяке.\nРуль дощатый сдвинул,\nПарус распустил\nИ багор закинул,\nГрудью надавил.\nТихо повернулась\nКрасная корма,\nПобежали мимо\nПестрые дома.\nВот они далёко,\nВесело плывут.\nТолько нас с собою,\nВерно, не возьмут!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1905 года", "content": "Шли на приступ. Прямо в грудь\nШтык наточенный направлен.\nКто-то крикнул: «Будь прославлен.»\nКто-то шепчет: «Не забудь!»\nРядом пал, всплеснув руками,\nИ над ним сомкнулась рать.\nКто-то бьется под ногами,\nКто – не время вспоминать...\nТолько в памяти веселой\nГде-то вспыхнула свеча.\nИ прошли, стопой тяжелой\nТело теплое топча...\nВедь никто не встретит старость —\nСмерть летит из уст в уста...\nВысоко пылает ярость,\nДаль кровавая пуста...\nЧто же! громче будет скрежет,\nСлаще боль и ярче смерть!\nИ потом – земля разнежит\nПерепуганную твердь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Улица, улица…»", "content": "Улица, улица...\nТени беззвучно спешащих\nТело продать,\nИ забвенье купить,\nИ опять погрузиться\nВ сонное озеро города – зимнего холода.\nСпите. Забудьте слова лучезарных.\nО, если б не было в окнах\nСветов мерцающих!\nШтор и пунцовых цветочков!\nЛиц, наклоненных над скудной работой!\nВсё тихо.\nЛуна поднялась.\nИ облачных перьев ряды\nРазбежались далёко."}, {"poet_id": "blok", "title": "Болотные чертенятки", "content": "Я прогнал тебя кнутом\nВ полдень сквозь кусты,\nЧтоб дождаться здесь вдвоем\nТихой пустоты.\nВот – сидим с тобой на мху\nПосреди болот.\nТретий – месяц наверху —\nИскривил свой рот.\nЯ, как ты, дитя дубрав,\nЛик мой также стерт.\nТише вод и ниже трав —\nЗахудалый черт.\nНа дурацком колпаке\nБубенец разлук.\nЗа плечами – вдалеке —\nСеть речных излук...\nИ сидим мы, дурачки, —\nНежить, немочь вод.\nЗеленеют колпачки\nЗадом наперед.\nЗачумленный сон воды,\nРжавчина волны...\nМы – забытые следы\nЧьей-то глубины..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я живу в отдаленном скиту…»", "content": "Я живу в отдаленном скиту\nВ дни, когда опадают листы.\nВыхожу – и стою на мосту,\nИ смотрю на речные цветы.\nВот – предчувствие белой зимы:\nТишина колокольных высот...\nТа, что нынче читала псалмы, —\nТа монахиня, верно, умрет.\nБезначально свободная ширь,\nСлишком радостной вестью дыша,\nПодошла – и покрыла Псалтирь,\nИ в страницах осталась душа.\nКак свеча, догорала она,\nВкруг лица улыбалась печаль.\nДолетали слова от окна,\nНо сквозила за окнами даль...\nУплывали два белых цветка —\nЭта легкая матовость рук...\nМне прозрачная дева близка\nВ золотистую осень разлук...\nНо живу я в далеком скиту\nИ не знаю для счастья границ.\nТишиной провожаю мечту.\nИ мечта воздвигает Царицу."}, {"poet_id": "blok", "title": "Повесть", "content": "В окнах, занавешенных сетью мокрой пыли,\nТемный профиль женщины наклонился вниз.\nСерые прохожие усердно проносили\nГруз вечерних сплетен, усталых стертых лиц.\nПрямо перед окнами – светлый и упорный —\nКаждому прохожему бросал лучи фонарь.\nИ в дождливой сети – не белой, не черной —\nКаждый скрывался – не молод и не стар.\nБыли как виденья неживой столицы —\nСлучайно, нечаянно вступающие в луч.\nИсчезали спины, возникали лица,\nРобкие, покорные унынью низких туч.\nИ – нежданно резко – раздались проклятья,\nБудто рассекая полосу дождя:\nС головой открытой – кто-то в красном платье\nПоднимал на воздух малое дитя...\nСветлый и упорный, луч упал бессменный —\nИ мгновенно женщина, ночных веселий дочь,\nБешено ударилась головой о стену,\nС криком исступленья, уронив ребенка в ночь...\nИ столпились серые виденья мокрой скуки.\nКто-то громко ахал, качая головой.\nА она лежала на спине, раскинув руки,\nВ грязно-красном платье, на кровавой мостовой.\nНо из глаз открытых – взор упорно-дерзкий\nВсё искал кого-то в верхних этажах...\nИ нашел – и встретился в окне у занавески\nС взором темной женщины в узорных кружевах.\nВстретились и замерли в беззвучном вопле взоры,\nИ мгновенье длилось... Улица ждала...\nНо через мгновенье наверху упали шторы,\nА внизу – в глазах открытых – сила умерла.\nУмерла – и вновь в дождливой сети тонкой\nЗычные, нестройные звучали голоса.\nКто-то поднял на руки кричащего ребенка\nИ, крестясь, украдкой утирал глаза...\nНо вверху сомнительно молчали стекла окон.\nПлотно-белый занавес пустел в сетях дождя\nКто-то гладил бережно ребенку мокрый локон.\nУходил тихонько. И плакал, уходя."}, {"poet_id": "blok", "title": "Твари весенние", "content": "Золотисты лица купальниц.\nИх стебель влажен.\nЭто вышли молчальницы\nПоступью важной\nВ лесные душистые скважины.\nТам, где проталины,\nМолчать повелено,\nИ весной непомерной взлелеяны\nПоседелых туманов развалины.\nОкрестности мхами завалены.\nВолосы ночи натянуты туго на срубы\nИ пни.\nМы в листве и в тени\nИздали начинаем вникать в отдаленные грубы\nПриближаются новые дни.\nНо пока мы одни,\nИ молчаливо открыты бескровные губы\nЧуда! о, чуда!\nТихонько дым\nПоднимается с пруда...\nМы еще помолчим.\nУтро сонной тропою пустило стрелу,\nНо одна – на руке, опрокинутой в высь,\nЛадонью в стволистую мглу —\nСветляка подняла... Оглянись:\nГде ты скроешь зеленого света ночную иглу?\nНет, светись,\nСветлячок, молчаливой понятный!\nКусочек света,\nКлочочек рассвета...\nБудет вам день беззакатный!\nС ночкой вы не радели —\nВот и всё ушло...\nНочку вы не жалели —\nИ становится слишком светло.\nБудете маяться, каяться,\nИ кусаться, и лаяться,\nВы, зеленые, крепкие, малые,\nТвари милые, небывалые.\nТуман клубится, проносится\nПо седым прудам.\nСкоро каждый чертик запросится\nКо Святым Местам."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Иду – и всё мимолетно…»", "content": "Иду – и всё мимолетно.\nВечереет – и газ зажгли.\nМузыка ведет бесповоротно,\nКуда глядят глаза мои.\nОни глядят в подворотни,\nГде шарманщик вздыхал над тенью своей.\nНе встречу ли оборотня?\nНе увижу ли красной подруги моей?\nСмотрю и смотрю внимательно,\nМожет быть, слишком упорно еще...\nИ – внезапно – тенью гадательной —\nВольная дева в огненном плаще!..\nВ огненном! Выйди за поворот:\nНа глазах твоих повязка лежит еще...\nИ она тебя кольцом неразлучным сожмет\nВ змеином логовище."}, {"poet_id": "blok", "title": "Песенка", "content": "Она поет в печной трубе.\nЕе веселый голос тонок.\nМгла опочила на тебе.\nЗа дверью плачет твой ребенок.\nВесна, весна! Как воздух пуст!\nКак вечер непомерно скуден!\nВон – тощей вербы голый куст —\nУнылый призрак долгих буден.\nВот вечер кутает окно\nСплошными белыми тенями.\nМое лицо освещено\nТвоими страшными глазами.\nНо не боюсь смотреть в упор,\nВ душе – бездумность и беспечность!\nТам – вихрем разметен костер,\nНо искры улетели в вечность...\nГлаза горят, как две свечи.\nО чем она тоскует звонко?\nПоймем. Не то пронзят ребенка\nБезумных глаз твоих мечи."}, {"poet_id": "blok", "title": "Легенда", "content": "Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли? —\nВесна плыла высоко в синеве.\nНа глухую улицу в полночь вышли\nВеселые девушки. Было – две.\nНо Третий за ними – за ними следом\nМелькал, неслышный, в луче фонаря.\nОн был неведом... одной неведом:\nЕй казалось... казалось, близка заря.\nНо синей и синее полночь мерцала,\nТая, млея, сгорая полношумной весной.\nИ одна сказала... «Ты слышишь? – сказала. —\nО, как страшно, подруга... быть с тобой»\nИ была эта девушка в белом... в белом,\nА другая – в черном... Твоя ли дочь?\nИ одна – дрожала слабеньким телом,\nА другая – смеялась, бежала в ночь...\nТы слышишь, господи? Сжалься! О, сжалься!\nДругая, смеясь, убежала прочь...\nИ на улице мертвой, пустынной остались.\nОстались... Третий, она и ночь.\nНо, казалось, близко... Казалось, близко\nТрепетно бродит, чуть белеет заря...\nНо синий полог упал так низко\nИ задернул последний свет фонаря.\nБыл синий полог. Был сумрак долог.\nИ ночь прошла мимо них, пьяна.\nИ когда в траве заблестел осколок,\nОна осталась совсем одна.\nИ первых лучей протянулись нити,\nИ слабые руки схватили нить...\nНо уж город, гудя чредою событий,\nГде-то там, далеко, начал жить...\nБыл любовный напиток – в красной пачке\nкредиток\nИ заря испугалась. Но рукою Судьбы\nКто-то городу дал непомерный избыток,\nИ отравленной пыли полетели столбы.\nПодходили соседи и шептались докучно.\nДымно-сизый старик оперся на костыль —\nИ кругом стало душно... А в полях однозвучно\nХохотал Невидимка – и разбрасывал пыль\nВ этом огненном смерче обняла она крепче\nПыльно-грязной земли раскаленную печь...\nБоже правый! Соделай, чтобы твердь стала легче!\nОтврати твой разящий и карающий меч!\nИ откликнулось небо: среди пыли и давки\nПоявился архангел с убеленной рукой:\nВсем казалось – он вышел из маленькой лавки,\nИ казалось, что был он – перепачкан мукой...\nНо уж твердь разрывало. И земля отдыхала.\nпод дождем умолкала песня дальних колес...\nИ толпа грохотала. И гроза хохотала.\nАнгел белую девушку в дом свой унес."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты в поля отошла без возврата…»", "content": "Ты в поля отошла без возврата.\nДа святится Имя Твое!\nСнова красные копья заката\nПротянули ко мне острие.\nЛишь к Твоей золотой свирели\nВ черный день устами прильну.\nЕсли все мольбы отзвенели,\nУгнетенный, в поле усну.\nТы пройдешь в золотой порфире —\nУж не мне глаза разомкнуть.\nДай вздохнуть в этом сонном мире,\nЦеловать излучённый путь...\nО, исторгни ржавую душу!\nСо святыми меня упокой,\nТы, Держащая море и сушу\nНеподвижно тонкой Рукой!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я вам поведал неземное…»", "content": "Я вам поведал неземное.\nЯ всё сковал в воздушной мгле.\nВ ладье – топор. В мечте – герои.\nТак я причаливал к земле.\nСкамья ладьи красна от крови\nМоей растерзанной мечты,\nНо в каждом доме, в каждом крове\nИщу отважной красоты.\nЯ вижу: ваши девы слепы,\nУ юношей безогнен взор.\nНазад! Во мглу! В глухие склепы'\nВам нужен бич, а не топор!\nИ скоро я расстанусь с вами,\nИ вы увидите меня\nВон там, за дымными горами,\nЛетящим в облаке огня!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Невидимка", "content": "Веселье в ночном кабаке.\nНад городом синяя дымка.\nПод красной зарей вдалеке\nГуляет в полях Невидимка.\nТанцует над топью болот,\nКольцом окружающих домы,\nПротяжно зовет и поет\nНа голос, на голос знакомый.\nВам сладко вздыхать о любви,\nСлепые, продажные твари?\nКто небо запачкал в крови?\nКто вывесил красный фонарик?\nИ воет, как брошенный пес,\nМяучит, как сладкая кошка,\nПучки вечереющих роз\nШвыряет блудницам в окошко..\nИ ломится в черный притон\nВатага веселых и пьяных,\nИ каждый во мглу увлечен\nТолпой проституток румяных...\nВ тени гробовой фонари,\nСмолкает над городом грохот...\nНа красной полоске зари\nБеззвучный качается хохот...\nВечерняя надпись пьяна\nНад дверью, отворенной в лавку..\nВмешалась в безумную давку\nС расплеснутой чашей вина\nНа Звере Багряном – Жена."}, {"poet_id": "blok", "title": "Болотный попик", "content": "На весенней проталинке\nЗа вечерней молитвою – маленький\nПопик болотный виднеется.\nВетхая ряска над кочкой\nЧернеется\nЧуть заметною точкой.\nИ в безбурности зорь красноватых\nНе видать чертенят бесноватых,\nНо вечерняя прелесть\nУвила вкруг него свои тонкие руки.\nПредзакатные звуки,\nЛегкий шелест.\nТихонько он молится,\nУлыбается, клонится,\nПриподняв свою шляпу.\nИ лягушке хромой, ковыляющей,\nТравой исцеляющей\nПеревяжет болящую лапу.\nПерекрестит и пустит гулять:\n«Вот, ступай в родимую гать.\nДуша моя рада\nВсякому гаду\nИ всякому зверю\nИ о всякой вере».\nИ тихонько молится,\nПриподняв свою шляпу,\nЗа стебель, что клонится,\nЗа больную звериную лапу,\nИ за римского папу.\nНе бойся пучины тряской —\nСпасет тебя черная ряска."}, {"poet_id": "blok", "title": "«На весеннем пути в теремок…»", "content": "На весеннем пути в теремок\nПерелетный вспорхнул ветерок,\nПрозвенел золотой голосок.\nПостояла она у крыльца,\nПоискала дверного кольца,\nИ поднять на посмела лица.\nИ ушла в синеватую даль,\nГде дымилась весенняя таль,\nГде кружилась над лесом печаль\nТам – в березовом дальнем кругу —\nСтарикашка сгибал из березы дугу\nИ приметил ее на лугу.\nЗакричал и запрыгал на пне:\n«Ты, красавица, верно, ко мне'\nСтосковалась в своей тишине!»\nЗа корявые пальцы взялась,\nС бородою зеленой сплелась\nИ с туманом лесным поднялась\nТак тоскуют они об одном,\nТак летают они вечерком,\nТак венчалась весна с колдуном."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот на тучах пожелтелых…»", "content": "Вот на тучах пожелтелых\nОтблеск матовой свечи.\nПробежали в космах белых\nЧерной ночи трубачи.\nПронеслась, бесшумно рея,\nПтицы траурной фата.\nВ глуби меркнущей аллеи\nЗароилась чернота.\nРазметались в тучах пятна,\nЗаломились руки Дня.\nБездыханный, необъятный\nИстлевает без огня.\nКто там встанет с мертвым глазом\nИ серебряным мечом?\nНевидимкам черномазым\nКто там будет трубачом?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Война", "content": "Вот поднялась. В железных лапах\nВизжит кровавой смерти весть.\nВ горах, в долинах, на этапах\nЩетиной заметалась месть.\nНе в силах мстительная гордость\nПротивостать тому кольцу,\nЧьи равнодушие и твердость\nВстречают смерть лицом к лицу.\nИ вот в парах и тучах тучных,\nГремя вблизи, свистя вдали,\nОна краями крыльев звучных\nПускает ко дну корабли.\nНо в воплях исполинской бури,\nВ мечте бойца, в его крови,\nОдушевительница фурий —\nОна вздыхает о Любви."}, {"poet_id": "blok", "title": "Влюбленность", "content": "Королевна жила на высокой горе,\nИ над башней дымились прозрачные сны облаков.\nТемный рыцарь в тяжелой кольчуге\nшептал о любви на заре,\nВ те часы, когда Рейн выступал из своих берегов\nНад зелеными рвами текла, розовея, весна.\nНепомерность ждала в синевах отдаленной черты.\nИ влюбленность звала – не дала отойти от окна,\nНе смотреть в роковые черты,\nоторваться от светлой мечты\n«Подними эту розу», – шепнула – и ветер донес\nТишину улетающих лат, бездыханный ответ.\n«В синем утреннем небе найдешь Купину\nрасцветающих роз», —\nОн шепнул, и сверкнул, и взлетел,\nи она полетела вослед.\nИ за облаком плыло и пело мерцание тьмы,\nИ влюбленность в погоне забыла, забыла свой щит.\nИ она, окрылясь, полетела из отчей тюрьмы —\nНа воздушном пути королевна полет свой стремит\nУж в стремнинах туман, и рога созывают стада,\nИ заветная мгла протянула плащи и скрестила мечи,\nИ вечернюю грусть тишиной отражает вода,\nИ над лесом погасли лучи.\nНе смолкает вдали властелинов борьба,\nРаспри дедов над ширью земель.\nНо различна Судьба: здесь – мечтанье раба,\nТам – воздушной Влюбленности хмель.\nИ в воздушный покров улетела на зов\nНавсегда... О, Влюбленность! Ты строже Судьбы!\nПовелительней древних законов отцов!\nСлаще звука военной трубы!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Она веселой невестой была…»", "content": "Она веселой невестой была.\nНо смерть пришла. Она умерла.\nИ старая мать погребла ее тут.\nНо церковь упала в зацветший пруд.\nНад зыбью самых глубоких мест\nПлывет один неподвижный крест.\nМиновали сотни и сотни лет,\nА в старом доме юности нет.\nИ в доме, уставшем юности ждать,\nОдна осталась старая мать.\nСтаруха вдевает нити в иглу.\nТени нитей дрожат на светлом полу.\nТихо, как будет. Светло, как было.\nИ счет годин старуха забыла.\nКак мир, стара, как лунь, седа.\nНикогда не умрет, никогда, никогда...\nА вдоль комодов, вдоль старых кресел\nМушиный танец всё так же весел,\nИ красные нити лежат на полу,\nИ мышь щекочет обои в углу.\nВ зеркальной глуби – еще покой\nС такой же старухой, как лунь, седой.\nИ те же нити, и те же мыши,\nИ тот же образ смотрит из ниши —\nВ окладе темном – темней пруда,\nСо взором скромным – всегда, всегда...\nДавно потухший взгляд безучастный,\nКлубок из нитей веселый, красный...\nИ глубже, и глубже покоев ряд,\nИ в окна смотрит всё тот же сад,\nЗеленый, как мир; высокий, как ночь,\nНежный, как отошедшая дочь...\n«Вернись, вернись. Нить не хочет тлеть.\nДай мне спокойно умереть»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Полюби эту вечность болот:…»", "content": "Полюби эту вечность болот:\nНикогда не иссякнет их мощь.\nЭтот злак, что сгорел, – не умрет.\nЭтот куст – без истления – тощ.\nЭти ржавые кочки и пни\nЗнают твой отдыхающий плен.\nНеизменно предвечны они, —\nТы пред Вечностью полон измен.\nОдинокая участь светла.\nБезначальная доля свята.\nЭто Вечность Сама снизошла\nИ навеки замкнула уста."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Белый конь чуть ступает усталой ногой…»", "content": "Белый конь чуть ступает усталой ногой,\nГде бескрайная зыбь залегла.\nМне болотная схима – желанный покой,\nБудь ночлегом, зеленая мгла!\nАлой ленты Твоей надо мной полоса,\nБьется в ноги коня змеевик,\nНа горе безмятежно поют голоса,\nВсё о том, как закат Твой велик.\nЗакатилась Ты с мертвым Твоим женихом,\nС палачом раскаленной земли.\nНо сквозь ели прощальный Твой луч мне\nзнаком?\nТишина Твоя дремлет вдали.\nЯ с Тобой – навсегда, не уйду никогда,\nИ осеннюю волю отдам.\nВ этих впадинах тихая дремлет вода,\nЗапирая ворота безумным ключам.\nО, Владычица дней! алой лентой Твоей\nОкружила Ты бледно-лазоревый свод!\nЗнаю, ведаю ласку Подруги моей —\nСтарину озаренных болот."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Болото – глубокая впадина…»", "content": "Болото – глубокая впадина\nОгромного ока земли.\nОн плакал так долго,\nЧто в слезах изошло его око\nИ чахлой травой поросло.\nНо сквозь травы и злаки\nИ белый пух смежённых ресниц —\nПробегает зеленая искра,\nЧтобы снова погаснуть в болоте.\nИ тогда говорят в деревнях\nНеизвестно откуда пришедшие\nКолдуны и косматые ведьмы:\n«Это шутит над вами болото.\nЭто манит вас темная сила».\nИ когда они так говорят,\nСтарики осеняются знаменьем крестным,\nПожилые – смеются,\nА у девушек – ясно видны\nЗа плечами белые крылья."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не строй жилищ у речных излучин…»", "content": "Не строй жилищ у речных излучин,\nГде шумной жизни заметен рост.\nПоверь, конец всегда однозвучен,\nНикому не понятен и торжественно прост.\nТвоя участь тиха, как рассказ вечерний,\nИ душой одинокой ему покорись.\nТы иди себе, молча, к какой хочешь вечерне,\nГде душа твоя просит, там молись.\nКто придет к тебе, будь он, как ангел, светел,\nТы прими его просто, будто видел во сне,\nИ молчи без конца, чтоб никто не заметил,\nКто сидел на скамье, промелькнул в окне.\nИ никто не узнает, о чем молчанье,\nИ о чем спокойных дум простота.\nДа. Она придет. Забелеет сиянье.\nБез вины прижмет к устам уста."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Потеха! Рокочет труба…»", "content": "Потеха! Рокочет труба,\nКривляются белые рожи,\nИ видит на флаге прохожий\nОгромную надпись: «Судьба».\nПалатка. Разбросаны карты.\nГадалка, смуглее июльского дня,\nБормочет, монетой звеня,\nСлова слаще звуков Моцарта.\nКругом – возрастающий крик,\nСвистки и нечистые речи,\nИ ярмарки гулу – далече\nВ полях отвечает зеленый двойник.\nВ палатке всё шепчет и шепчет,\nИ скоро сливаются звуки,\nИ быстрые смуглые руки\nВпиваются крепче и крепче...\nГаданье! Мгновенье! Мечта!..\nИ, быстро поднявшись, презрительным жестом\nВстряхнула одеждой над проклятым местом;\nГадает... и шепчут уста.\nИ вновь завывает труба,\nИ в памяти пыльной взвиваются речи,\nИ руки... и плечи...\nИ быстрая надпись: «Судьба»!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Старушка и чертенята", "content": "Побывала старушка у Троицы\nИ всё дальше идет, на восток.\nВот сидит возле белой околицы,\nОбвевает ее вечерок.\nСобрались чертенята и карлики,\nТолько диву даются в кустах\nНа костыль, на мешок, на сухарики,\nНа усталые ноги в лаптях.\n«Эта странница, верно, не рада нам —\nПриложилась к мощам – и свята;\nНадышалась божественным ладаном,\nЧтобы видеть Святые Места.\nЧтоб идти ей тропинками злачными,\nНа зеленую травку присесть...\nЧтоб высоко над елями мрачными\nПронеслась золотистая весть...»\nИ мохнатые, малые каются,\nУмиленно глядят на костыль,\nУниженно в траве кувыркаются,\nПоднимают копытцами пыль:\n«Ты прости нас, старушка ты божия,\nНе бери нас в Святые Места!\nМы и здесь лобызаем подножия\nСвоего, полевого Христа.\nЗанимаются села пожарами,\nГрозовая над нами весна,\nНо за майскими тонкими чарами\nЗатлевает и нам Купина...»"}, {"poet_id": "blok", "title": "У моря", "content": "Стоит полукруг зари.\nСкоро солнце совсем уйдет.\n– Смотри, папа, смотри,\nКакой к нам корабль плывет!\n– Ах, дочка, лучше бы нам\nУйти от берега прочь...\nСмотри; он несет по волнам\nНам светлым – темную ночь...\n– Нет, папа, взгляни разок,\nКакой на нем пестрый флаг!\nАх, как его голос высок!\nАх, как освещен маяк!\n– Дочка, то сирена поет.\nБерегись, пойдем-ка домой...\nСмотри: уж туман ползет:\nКорабль стал совсем голубой...\nНо дочка плачет навзрыд,\nГлубь морская ее манит,\nИ хочет пуститься вплавь,\nЧтобы сон обратился в явь."}, {"poet_id": "blok", "title": "Балаганчик", "content": "Вот открыт балаганчик\nДля веселых и славных детей,\nСмотрят девочка и мальчик\nНа дам, королей и чертей.\nИ звучит эта адская музыка,\nЗавывает унылый смычок.\nСтрашный черт ухватил карапузика,\nИ стекает клюквенный сок.\nОн спасется от черного гнева\nМановением белой руки.\nПосмотри: огоньки\nПриближаются слева...\nВидишь факелы? видишь дымки?\nЭто, верно, сама королева...\nАх, нет, зачем ты дразнишь меня?\nЭто – адская свита...\nКоролева – та ходит средь белого дня,\nВся гирляндами роз перевита,\nИ шлейф ее носит, мечами звеня,\nВздыхающих рыцарей свита.\nВдруг паяц перегнулся за рампу\nИ кричит: «Помогите!\nИстекаю я клюквенным соком!\nЗабинтован тряпицей!\nНа голове моей – картонный шлем!\nА в руке – деревянный меч!»\nЗаплакали девочка и мальчик,\nИ закрылся веселый балаганчик"}, {"poet_id": "blok", "title": "Поэт", "content": "Сидят у окошка с папой.\nНад берегом вьются галки.\n– Дождик, дождик! Скорей закапай!\nУ меня есть зонтик на палке!\n– Там весна. А ты – зимняя пленница,\nБедная девочка в розовом капоре...\nВидишь, море за окнами пенится?\nПолетим с тобой, девочка, за море.\n– А за морем есть мама?\n– Нет.\n– А где мама?\n– Умерла.\n– Что это значит?\n– Это значит: вон идет глупый поэт:\nОн вечно о чем-то плачет.\n– О чем?\n– О розовом капоре.\n– Так у него нет мамы?\n– Есть. Только ему нипочем:\nЕму хочется за море,\nГде живет Прекрасная Дама.\n– А эта Дама – добрая?\n– Да.\n– Так зачем же она не приходит?\n– Она не придет никогда:\nОна не ездит на пароходе.\nПодошла ночка,\nКончился разговор папы с дочкой."}, {"poet_id": "blok", "title": "Моей матери", "content": "Тихо. И будет всё тише.\nФлаг бесполезный опущен.\nТолько флюгарка на крыше\nСладко поет о грядущем.\nВетром в полнебе раскинут,\nДымом и солнцем взволнован,\nБедный петух очарован,\nВ синюю глубь опрокинут.\nВ круге окна слухового\nЛик мой, как нимбом, украшен.\nПрофиль лица воскового\nПравилен, прост и нестрашен.\nСмолы пахучие жарки,\nДали извечно туманны...\nСладки мне песни флюгарки:\nПой, петушок оловянный!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Старость мертвая бродит вокруг…»", "content": "Старость мертвая бродит вокруг,\nВ зеленях утонула дорожка.\nЯ пилю наверху полукруг —\nЯ пилю слуховое окошко.\nЧую дали – и капли смолы\nПроступают в сосновые жилки.\nПрорываются визги пилы,\nИ летят золотые опилки.\nВот последний свистящий раскол —\nИ дощечка летит в неизвестность...\nВ остром запахе тающих смол\nПодо мной распахнулась окрестность..\nВсё закатное небо – в дреме,\nУдлиняются дольние тени,\nИ на розовой гаснет корме\nУплывающий кормщик весенний...\nВот – мы с ним уплываем во тьму,\nИ корабль исчезает летучий...\nВот и кормщик – звездою падучей —\nДо свиданья!... летит за корму..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В туманах, над сверканьем рос…»", "content": "В туманах, над сверканьем рос,\nБезжалостный, святой и мудрый,\nЯ в старом парке дедов рос,\nИ солнце золотило кудри.\nНе погасал лесной пожар,\nНо, гарью солнечной влекомый,\nСтрелой бросался я в угар,\nЦелуя воздух незнакомый.\nИ проходили сонмы лиц,\nВсегда чужих и вечно взрослых,\nНо я любил взлетанье птиц,\nИ лодку, и на лодке весла.\nЯ уплывал один в затон\nБездонной заводи и мутной,\nГде утлый остров окружен\nСтеною ельника уютной.\nИ там в развесистую ель\nЯ доску клал и с нею реял,\nИ таяла моя качель,\nИ сонный ветер тихо веял.\nИ было как на Рождестве,\nКогда игра давалась даром,\nА жизнь всходила синим паром\nК сусально-звездной синеве."}, {"poet_id": "blok", "title": "Осенняя воля", "content": "Выхожу я в путь, открытый взорам,\nВетер гнет упругие кусты,\nБитый камень лег по косогорам,\nЖелтой глины скудные пласты.\nРазгулялась осень в мокрых долах,\nОбнажила кладбища земли,\nНо густых рябин в проезжих селах\nКрасный цвет зареет издали.\nВот оно, мое веселье, пляшет\nИ звенит, звенит, в кустах пропав!\nИ вдали, вдали призывно машет\nТвой узорный, твой цветной рукав.\nКто взманил меня на путь знакомый,\nУсмехнулся мне в окно тюрьмы?\nИли – каменным путем влекомый\nНищий, распевающий псалмы?\nНет, иду я в путь никем не званый,\nИ земля да будет мне легка!\nБуду слушать голос Руси пьяной,\nОтдыхать под крышей кабака.\nЗапою ли про свою удачу,\nКак я молодость сгубил в хмелю...\nНад печалью нив твоих заплачу,\nТвой простор навеки полюблю...\nМного нас – свободных, юных, статных\nУмирает, не любя...\nПриюти ты в далях необъятных!\nКак и жить и плакать без тебя!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не мани меня ты, воля…»", "content": "Не мани меня ты, воля,\nНе зови в поля!\nПировать нам вместе, что ли,\nМатушка-земля ?\nКудри ветром растрепала\nТы издалека,\nНо меня благословляла\nБелая рука...\nЯ крестом касался персти,\nЦеловал твой прах,\nНам не жить с тобою вместе\nВ радостных полях!\nЛишь на миг в воздушном мире\nОглянусь, взгляну,\nКак земля в зеленом пире\nПразднует весну, —\nИ пойду путем-дорогой,\nТягостным путем —\nЖить с моей душой убогой\nНищим бедняком."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Утихает светлый ветер…»", "content": "Утихает светлый ветер,\nНаступает серый вечер,\nВорон канул на сосну,\nТронул сонную струну.\nВ стороне чужой и темной\nКак ты вспомнить обо мне?\nО моей любови скромной\nЗакручинишься ль во сне?\nПусть душа твоя мгновенна —\nНад тобою неизменна\nГордость юная твоя,\nВерность женская моя.\nНе гони летящий мимо\nПризрак легкий и простой,\nЕсли будешь, мой любимый,\nСчастлив с девушкой другой...\nНу, так с богом! Вечер близок,\nБыстрый лет касаток низок,\nНадвигается гроза,\nНочь глядит в твои глаза."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Оставь меня в моей дали…»", "content": "Оставь меня в моей дали.\nЯ неизменен. Я невинен.\nНо темный берег так пустынен,\nА в море ходят корабли.\nПорою близок парус встречный,\nИ зажигается мечта;\nИ вот – над ширью бесконечной\nДуша чудесным занята.\nНо даль пустынна и спокойна —\nИ я всё тот же – у руля,\nИ я пою, всё так же стройно,\nМечту родного корабля.\nОставь же парус воли бурной\nЧужой, а не твоей судьбе:\nЕще не раз в тиши лазурной\nЯ буду плакать о тебе."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Осень поздняя. Небо открытое…»", "content": "Осень поздняя. Небо открытое,\nИ леса сквозят тишиной.\nПрилегла на берег размытый\nГолова русалки больной.\nНизко ходят туманные полосы,\nПронизали тень камыша.\nНа зеленые длинные волосы\nУпадают листы, шурша.\nИ опушками отдаленными\nМесяц ходит с легким хрустом и глядит,\nНо, запутана узлами зелеными,\nНе дышит она и не спит.\nБездыханный покой очарован.\nНесказанная боль улеглась.\nИ над миром, холодом скован,\nПролился звонко-синий час."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Девушка пела в церковном хоре…»", "content": "Девушка пела в церковном хоре\nО всех усталых в чужом краю,\nО всех кораблях, ушедших в море,\nО всех, забывших радость свою.\nТак пел ее голос, летящий в купол,\nИ луч сиял на белом плече,\nИ каждый из мрака смотрел и слушал,\nКак белое платье пело в луче.\nИ всем казалось, что радость будет,\nЧто в тихой заводи все корабли,\nЧто на чужбине усталые люди\nСветлую жизнь себе обрели.\nИ голос был сладок, и луч был тонок,\nИ только высоко, у Царских Врат,\nПричастный Тайнам, – плакал ребенок\nО том, что никто не придет назад."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В лапах косматых и страшных…»", "content": "В лапах косматых и страшных\nКолдун укачал весну.\nВспомнили дети о снах вчерашних,\nОтошли тихонько ко сну.\nМама крестила рукой усталой,\nНикому не взглянула в глаза.\nНа закате полоской алой\nПокатилась к земле слеза.\n«Мама, красивая мама, не плачь ты!\nЗолотую птицу мы увидим во сне.\nВсю вчерашнюю ночь она пела с мачты,\nА корабль уплывал к весне.\nОн плыл и качался, плыл и качался,\nА бедный матросик смотрел на юг:\nОн друга оставил и в слезах надрывался, —\nВерно, есть у тебя печальный друг?» —\n«Милая девочка, спи, не тревожься,\nТы сегодня другое увидишь во сне.\nТы к вчерашнему сну никогда не вернешься:\nОдно и то же снится лишь мне...»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Там, в ночной завывающей стуже…»", "content": "Там, в ночной завывающей стуже,\nВ поле звезд отыскал я кольцо.\nВот лицо возникает из кружев,\nВозникает из кружев лицо.\nВот плывут ее вьюжные трели,\nЗвезды светлые шлейфом влача,\nИ взлетающий бубен метели,\nБубенцами призывно бренча.\nС легким треском рассыпался веер, —\nАх, что значит – не пить и не есть!\nНо в глазах, обращенных на север,\nМне холодному – жгучая весть...\nИ над мигом свивая покровы,\nВся окутана звездами вьюг,\nУплываешь ты в сумрак снеговый,\nМой от века загаданный друг."}, {"poet_id": "blok", "title": "Пляски осенние", "content": "Волновать меня снова и снова —\nВ этом тайная воля твоя.\nРадость ждет сокровенного слова,\nИ уж ткань золотая готова,\nЧтоб душа засмеялась моя.\nУлыбается осень сквозь слезы,\nВ небеса улетает мольба,\nИ за кружевом тонкой березы\nЗолотая запела труба.\nТак волнуют прозрачные звуки,\nБудто милый твой голос звенит,\nНо молчишь ты, поднявшая руки,\nУстремившая руки в зенит.\nИ округлые руки трепещут,\nС белых плеч ниспадают струй,\nЗа тобой в хороводах расплещут\nОсенницы одежды свои.\nОсененная реющей влагой,\nРаспустила ты пряди волос.\nХороводов твоих по оврагу\nЗолотое кольцо развилось.\nОчарованный музыкой влаги,\nНе могу я не петь, не плясать,\nИ не могут луга и овраги\nПод стопою твоей не сгорать.\nС нами, к нам – легкокрылая младость,\nНам воздушная участь дана...\nИ откуда приходит к нам Радость,\nИ откуда плывет Тишина?\nТишина умирающих злаков —\nЭто светлая в мире пора:\nСон, заветных исполненный знаков,\nЧто сегодня пройдет, как вчера,\nЧто полеты времен и желаний —\nТолько всплески девических рук —\nНа земле, на зеленой поляне,\nНеразлучный и радостный круг.\nИ безбурное солнце не будет\nНарушать и гневить Тишину,\nИ лесная трава не забудет,\nНикогда не забудет весну.\nИ снежинки по склонам оврага\nЗаметут, заровняют края,\nТам, где им заповедала влага,\nТам, где пляска, где воля твоя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В голубой далекой спаленке…»", "content": "В голубой далекой спаленке\nТвой ребенок опочил.\nТихо вылез карлик маленький\nИ часы остановил.\nВсё, как было. Только странная\nВоцарилась тишина.\nИ в окне твоем – туманная\nТолько улица страшна.\nСловно что-то недосказано,\nЧто всегда звучит, всегда...\nНить какая-то развязана,\nСочетавшая года.\nИ прошла ты, сонно-белая,\nВдоль по комнатам одна.\nОпустила, вся несмелая,\nШтору синего окна.\nИ потом, едва заметная,\nТонкий полог подняла.\nИ, как время безрассветная,\nШевелясь, поникла мгла.\nСтало тихо в дальней спаленке —\nСиний сумрак и покой,\nОттого, что карлик маленький\nДержит маятник рукой."}, {"poet_id": "blok", "title": "Эхо", "content": "К зеленому лугу, взывая, внимая,\nИду по шуршащей листве.\nИ месяц холодный стоит, не сгорая,\nЗеленым серпом в синеве.\nЛиства кружевная!\nОсеннее злато!\nЗову – и трикраты\nМне издали звонко\nОтветствует нимфа, ответствует Эхо,\nКак будто в поля золотого заката\nГонимая богом-ребенком\nИ полная смеха...\nВот, богом настигнута, падает Эхо,\nИ страстно круженье, и сладко паденье,\nИ смех ее в длинном\nЗвучит повтореньи\nПод небом невинным...\nИ страсти и смерти,\nИ смерти и страсти —\nВенчальные ветви\nОсенних убранств и запястий...\nТам – в синем раздольи – мой голос пророчит\nВозвратить, опрокинуть весь мир на меня!\nНо, сверкнув на крыле пролетающей ночи,\nТомной свирелью вечернего дня\nУскользнувшая нимфа хохочет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот Он – Христос – в цепях и розах…»", "content": "Вот Он – Христос – в цепях и розах —\nЗа решеткой моей тюрьмы.\nВот Агнец Кроткий в белых ризах\nПришел и смотрит в окно тюрьмы.\nВ простом окладе синего неба\nЕго икона смотрит в окно.\nУбогий художник создал небо.\nНо Лик и синее небо – одно.\nЕдиный, Светлый, немного грустный —\nЗа Ним восходит хлебный злак,\nНа пригорке лежит огород капустный,\nИ березки и елки бегут в овраг.\nИ всё так близко и так далёко,\nЧто, стоя рядом, достичь нельзя,\nИ не постигнешь синего Ока,\nПока не станешь сам как стезя...\nПока такой же нищий не будешь,\nНе ляжешь, истоптан, в глухой овраг,\nОбо всем не забудешь, и всего не разлюбишь,\nИ не поблекнешь, как мертвый злак."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Так. Неизменно всё, как было…»", "content": "Так. Неизменно всё, как было.\nЯ в старом ласковом бреду.\nТы для меня остановила\nВремен живую череду.\nИ я пришел, плющом венчанный,\nКак в юности, – к истокам рек.\nИ над водой, за мглой туманной, —\nМне улыбнулся тот же брег.\nИ те же явственные звуки\nМеня зовут из камыша.\nИ те же матовые руки\nПровидит вещая душа.\nКак будто время позабыло\nИ ничего не унесло,\nИ неизменным сохранило\nПевучей юности русло.\nИ так же вечен я и мирен,\nКак был давно, в годину сна.\nИ тяжким золотом кумирен\nМоя душа убелена."}, {"poet_id": "blok", "title": "Митинг", "content": "Он говорил умно и резко,\nИ тусклые зрачки\nМетали прямо и без блеска\nСлепые огоньки.\nА снизу устремлялись взоры\nОт многих тысяч глаз,\nИ он не чувствовал, что скоро\nПробьет последний час.\nЕго движенья были верны,\nИ голос был суров,\nИ борода качалась мерно\nВ такт запыленных слов.\nИ серый, как ночные своды,\nОн знал всему предел.\nЦепями тягостной свободы\nУверенно гремел.\nНо те, внизу, не понимали\nНи чисел, ни имен,\nИ знаком долга и печали\nНикто не заклеймен.\nИ тихий ропот поднял руку,\nИ дрогнули огни.\nПронесся шум, подобный звуку\nУпавшей головни.\nКак будто свет из мрака брызнул,\nКак будто был намек...\nТолпа проснулась. Дико взвизгнул\nПронзительный свисток.\nИ в звоны стекол перебитых\nВорвался стон глухой,\nИ человек упал на плиты\nС разбитой головой.\nНе знаю, кто ударом камня\nУбил его в толпе,\nИ струйка крови, помню ясно,\nОсталась на столбе.\nЕще свистки ломали воздух,\nИ крик еще стоял,\nА он уж лег на вечный отдых\nУ входа в шумный зал...\nНо огонек блеснул у входа...\nДругие огоньки...\nИ звонко брякнули у свода\nВзведенные курки.\nИ промелькнуло в беглом свете,\nКак человек лежал,\nИ как солдат ружье над мертвым\nНаперевес держал.\nЧерты лица бледней казались\nОт черной бороды,\nСолдаты, молча, собирались\nИ строились в ряды.\nИ в тишине, внезапно вставшей,\nБыл светел круг лица,\nБыл тихий ангел пролетавший,\nИ радость – без конца.\nИ были строги и спокойны\nОткрытые зрачки,\nНад ними вытянулись стройно\nБлестящие штыки.\nКак будто, спрятанный у входа\nЗа черной пастью дул,\nНочным дыханием свободы\nУверенно вздохнул."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вися над городом всемирным…»", "content": "Вися над городом всемирным,\nВ пыли прошедшей заточен,\nЕще монарха в утре лирном\nСамодержавный клонит сон.\nИ предок царственно-чугунный\nВсё так же бредит на змее,\nИ голос черни многострунный\nЕще не властен на Неве.\nУже на домах веют флаги,\nГотовы новые птенцы,\nНо тихи струи невской влаги,\nИ слепы темные дворцы.\nИ если лик свободы явлен,\nТо прежде явлен лик змеи,\nИ ни один сустав не сдавлен\nСверкнувших колец чешуи."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Еще прекрасно серое небо…»", "content": "Еще прекрасно серое небо,\nЕще безнадежна серая даль.\nЕще несчастных, просящих хлеба,\nНикому не жаль, никому не жаль!\nИ над заливами голос черни\nПропал, развеялся в невском сне.\nИ дикие вопли: «Свергни! О, свергни!»\nНе будят жалости в сонной волне..\nИ в небе сером холодные светы\nОдели Зимний дворец царя,\nИ латник в черном не даст ответа,\nПока не застигнет его заря.\nТогда, алея над водной бездной,\nПусть он угрюмей опустит меч,\nЧтоб с дикой чернью в борьбе бесполезной\nЗа древнюю сказку мертвым лечь..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты проходишь без улыбки…»", "content": "Ты проходишь без улыбки,\nОпустившая ресницы,\nИ во мраке над собором\nЗолотятся купола.\nКак лицо твое похоже\nНа вечерних богородиц,\nОпускающих ресницы,\nПропадающих во мгле...\nНо с тобой идет кудрявый\nКроткий мальчик в белой шапке,\nТы ведешь его за ручку,\nНе даешь ему упасть.\nЯ стою в тени портала,\nТам, где дует резкий ветер,\nЗастилающий слезами\nНапряженные глаза.\nЯ хочу внезапно выйти\nИ воскликнуть: «Богоматерь!\nДля чего в мой черный город\nТы Младенца привела?»\nНо язык бессилен крикнуть.\nТы проходишь. За тобою\nНад священными следами\nПочивает синий мрак.\nИ смотрю я, вспоминая,\nКак опущены ресницы,\nКак твой мальчик в белой шапке\nУлыбнулся на тебя."}, {"poet_id": "blok", "title": "Перстень-страданье", "content": "Шел я по улице, горем убитый.\nЮность моя, как печальная ночь,\nБледным лучом упадала на плиты,\nГасла, плелась и шарахалась прочь.\nГорькие думы – лохмотья печалей —\nНагло просили на чай, на ночлег,\nИ пропадали средь уличных далей,\nЗа вереницей зловонных телег.\nГосподи боже! Уж утро клубится,\nГде, да и как этот день проживу?..\nУзкие окна. За ними – девица.\nТонкие пальцы легли на канву.\nЛоконы пали на нежные ткани —\nВерно, работала ночь напролет...\nЩеки бледны от бессонных мечтаний,\nИ замирающий голос поет:\n«Что я сумела, когда полюбила?\nБросила мать и ушла от отца...\nВот я с тобою, мой милый, мой милый.\nПерстень-Страданье нам свяжет сердца.\nЧто я могу? Своей алой кровью\nНежность мою для тебя украшать...\nВерностью женской, вечной любовью\nПерстень-Страданье тебе сковать»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Прискакала дикой степью…»", "content": "Прискакала дикой степью\nНа вспененном скакуне.\n«Долго ль будешь лязгать цепью?\nВыходи плясать ко мне!»\nРукавом в окно мне машет,\nКрасным криком зажжена,\nТак и манит, так и пляшет,\nИ ласкает скакуна.\n«А, не хочешь! Ну, так с богом!»\nПыль клубами завилась...\nПо тропам и по дорогам\nВ чистом поле понеслась...\nНе меня ты любишь. Млада,\nДикой вольности сестра!\nЛюбишь краденые клады,\nПолуночный свист костра!\nИ в степях, среди тумана,\nТы страшна своей красой —\nРазметавшейся у стана\nРыжей спутанной косой."}, {"poet_id": "blok", "title": "Бред", "content": "Я знаю, ты близкая мне...\nБольному так нужен покой...\nПрильнувши к седой старине,\nТоржественно брежу во сне...\nС тобою, мой свет, говорю...\nПьяни, весели меня, боль! —\nТы мне обещаешь зарю?\nНет, с этой свечой догорю!\nТак слушай, как память остра, —\nНедаром я в смертном бреду...\nВчера еще были, вчера\nЗаветные лес и гора...\nЯ Белую Деву искал —\nТы слышишь? Ты веришь? Ты спишь?\nЯ Древнюю Деву искал,\nИ рог мой раскатом звучал.\nВот иней мне кудри покрыл,\nДыханье спирала зима...\nИ ветер мне очи слепил,\nИ рог мой неверно трубил...\nНо слушай, как слушал тогда\nЯ голос пронзительных вьюг!\nЧто было со мной в те года, —\nТому не бывать никогда!..\nЯ твердой стопою всхожу —\nО, слушай предсмертный завет!..\nВ последний тебе расскажу:\nЯ Белую Деву бужу!\nВот спит Она в облаке мглы\nНа темной вершине скалы,\nИ звонко взывают орлы,\nСвои расточая хвалы...\nКак странен мой траурный бред!\nТо – бред обнищалой души...\nТы – свет мой, единственный свет\nДругой – в этом трауре нет.\nУютны мне черные сны.\nВ них память свежеет моя:\nВ виденьях седой старины,\nБывалой, знакомой страны...\nМы были, – но мы отошли,\nИ помню я звук похорон:\nКак гроб мой тяжелый несли,\nКак сыпались комья земли."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сытые", "content": "Они давно меня томили;\nВ разгаре девственной мечты\nОни скучали, и не жили,\nИ мяли белые цветы.\nИ вот – в столовых и гостиных,\nНад грудой рюмок, дам, старух,\nНад скукой их обедов чинных —\nСвет электрический потух.\nК чему-то вносят, ставят свечи,\nНа лицах – желтые круги,\nШипят пергаментные речи,\nС трудом шевелятся мозги.\nТак – негодует всё, что сыто,\nТоскует сытость важных чрев:\nВедь опрокинуто корыто,\nВстревожен их прогнивший хлев!\nТеперь им выпал скудный жребий:\nИх дом стоит неосвещен,\nИ жгут им слух мольбы о хлебе\nИ красный смех чужих знамен!\nПусть доживут свой век привычно\nНам жаль их сытость разрушать.\nЛишь чистым детям – неприлично\nИх старой скуке подражать."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Свободны дали. Небо открыто…»", "content": "Свободны дали. Небо открыто.\nСмотрите на нас, планеты,\nКак наше веселое знамя развито,\nВкруг каждого лика – круг из света.\nНам должно точить такие косы,\nТакие плуги,\nЧтоб уронить все слезные росы,\nЧтоб с кровью вскрыть земляные глуби\nДрузья! Над нами лето, взгляните —\nБезоблачен день, беззакатно светел.\nИ солнце стоит высоко – в зените,\nИ утро пропел давно уже петел.\nМы все, как дети, слепнем от света,\nИ сердце встало в избытке счастья.\nО, нет, не темница наша планета:\nОна, как солнце, горит от страсти!\nИ Дева-Свобода в дали несказанной\nОткрылась всем – не одним пророкам'\nТак все мы – равные дети вселенной,\nЛюбовники Счастья..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1906 года", "content": "Петуха упустила старушка,\nЗолотого, как день, петуха!\nНе сама отворилась клетушка,\nДолго ль в зимнюю ночь до греха!\nИ на белом узорном крылечке\nПромелькнул золотой гребешок...\nА старуха спускается с печки,\nВсё не может найти посошок...\nВот – ударило светом в оконце,\nЗагорелся старушечий глаз...\nНа дворе – словно яркое солнце,\nДеревенька стоит напоказ.\nЭх, какая беда приключилась,\nВпопыхах не нащупать клюки...\nИшь, проклятая, где завалилась!..\nА у страха глаза велики:\nВон стоит он в углу, озаренный,\nИз-под шапки таращит глаза...\nА на улице снежной и сонной\nСуматоха, возня, голоса...\nПрибежали к старухину дому,\nЗахватили ведро, кто не глуп...\nА уж в кучке золы – незнакомый\nРобко съежился маленький труп...\nДолго, бабушка, верно, искала,\nНе сыскала ты свой посошок...\nПетушка своего потеряла,\nан, нашел тебя сам петушок!\nЗимний ветер гуляет и свищет,\nВсё играет с торчащей трубой...\nМертвый глаз будто всё еще ищет,\nГде пропал петушок... золотой.\nА над кучкой золы разметенной,\nГде гулял и клевал петушок,\nТо погаснет, то вспыхнет червонный\nЗолотой, удалой гребешок."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Милый брат! Завечерело…»", "content": "Милый брат! Завечерело.\nЧуть слышны колокола.\nНад равниной побелело —\nСонноокая прошла.\nПроплыла она – и стала,\nНезаметная, близка.\nИ опять нам, как бывало,\nНоша тяжкая легка.\nМеж двумя стенами бора\nРедкий падает снежок.\nПеред нами – семафора\nЗеленеет огонек.\nНебо – в зареве лиловом,\nСвет лиловый на снегах,\nСловно мы – в пространстве новом,\nСловно – в новых временах.\nОдиноко вскрикнет птица,\nОтряхнув крылами ель,\nИ засыплет нам ресницы\nБелоснежная метель...\nИздали – локомотива\nПоступь тяжкая слышна...\nСкоро Финского залива\nНам откроется страна.\nТы поймешь, как в этом море\nОблегчается душа,\nИ какие гаснут зори\nЗа грядою камыша.\nВозвратясь, уютно ляжем\nПеред печкой на ковре\nИ тихонько перескажем\nВсё, что видели, сестре...\nКончим. Тихо встанет с кресел,\nМолчалива и строга.\nСкажет каждому: «Будь весел.\nЗа окном лежат снега»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мы подошли – и воды синие…»", "content": "Мы подошли – и воды синие,\nКак две расплеснутых стены.\nИ вот – вдали белеет скиния,\nИ дали мутные видны.\nНо уж над горными провалами\nНа дымно блещущий утес\nТы не взбежишь, звеня кимвалами,\nВ венке из диких красных роз.\nТак – и чудесным очарованы —\nНе избежим своей судьбы,\nИ, в цепи новые закованы,\nБредем, печальные рабы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты придешь и обнимешь…»", "content": "Ты придешь и обнимешь.\nИ в спокойной мгле\nМне лицо опрокинешь\nВстречу новой земле.\nВ новом небе забудем,\nЧто прошло, – навсегда.\nТихо молвят люди:\n«Вот еще звезда».\nИ, мерцая, задремлем\nНа туманный век,\nПосылая землям\nСреброзвездный снег.\nНа груди из рая —\nТвой небесный цвет.\nЯ пойму, мерцая,\nТвой спокойный свет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Лазурью бледной месяц плыл…»", "content": "Лазурью бледной месяц плыл\nИзогнутым перстом.\nУ всех, к кому я приходил,\nБыл алый рот крестом.\nОскал зубов являл печаль,\nИ за венцом волос\nКачалась мерно комнат даль,\nГде властвовал хаос.\nУ женщин взор был тускл и туп,\nИ страшен был их взор:\nЯ знал, что судороги губ\nОткрыли их позор,\nЧто пили ночь и забытье,\nНо день их опалил...\nКак страшно мирное жилье\nДля тех, кто изменил!\nИм смутно помнились шаги,\nПадений тайный страх,\nИ плыли красные круги\nВ измученных глазах.\nМеня сжимал, как змей, диван,\nПытливый гость – я знал,\nЧто комнат бархатный туман\nМне душу отравлял.\nНо, душу нежную губя,\nВ себя вонзая нож,\nЯ в муках узнавал тебя,\nБлистательная ложь!\nО, запах пламенный духов!\nО, шелестящий миг!\nО, речи магов и волхвов!\nПергамент желтых книг!\nТы, безымянная! Волхва\nНеведомая дочь!\nТы нашептала мне слова,\nСвивающие ночь."}, {"poet_id": "blok", "title": "Вербочки", "content": "Мальчики да девочки\nСвечечки да вербочки\nПонесли домой.\nОгонечки теплятся,\nПрохожие крестятся,\nИ пахнет весной.\nВетерок удаленький,\nДождик, дождик маленький,\nНе задуй огня!\nВ Воскресенье Вербное\nЗавтра встану первая\nДля святого дня."}, {"poet_id": "blok", "title": "Учитель", "content": "Кончил учитель урок,\nМирно сидит на крылечке.\nЗвонко кричит пастушок.\nСкачут барашки, овечки.\nСолнце за горку ушло,\nСветит косыми лучами.\nВ воздухе сыро, тепло,\nБелый туман за прудами.\nСтарый учитель сидит, —\nВерно, устал от работы:\nЗавтра ему предстоит\nМного трудов и заботы.\nЗавтра он будет с утра\nШколить упрямых ребяток,\nЧтобы не грызли пера\nИ не марали тетрадок.\nСтадо идет и пылит,\nДети за ним – врассыпную.\nСтарый учитель сидит,\nГолову клонит седую."}, {"poet_id": "blok", "title": "Снег да снег", "content": "Снег да снег. Всю избу занесло.\nСнег белеет кругом по колено.\nТак морозно, светло и бело!\nТолько черные, черные стены...\nИ дыханье выходит из губ\nЗастывающим в воздухе паром.\nВон дымок выползает из труб;\nВон в окошке сидят с самоваром;\nСтарый дедушка сел у стола,\nНаклонился и дует на блюдце;\nВон и бабушка с печки сползла,\nИ кругом ребятишки смеются.\nПритаились ребята, глядят,\nКак играет с котятами кошка...\nВдруг ребята пискливых котят\nПобросали обратно в лукошко...\nПрочь от дома на снежный простор\nНа салазках они покатили.\nОглашается криками двор —\nВеликана из снега слепили!\nПалку в нос, провертели глаза\nИ надели лохматую шапку.\nИ стоит он, ребячья гроза, —\nВот возьмет, вот ухватит в охапку\nИ хохочут ребята, кричат,\nВеликан у них вышел на славу!\nА старуха глядит на внучат,\nНе перечит ребячьему нраву."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ветхая избушка", "content": "Ветхая избушка\nВся в снегу стоит.\nБабушка-старушка\nИз окна глядит.\nВнукам-шалунишкам\nПо колено снег.\nВесел ребятишкам\nБыстрых санок бег...\nБегают, смеются,\nЛепят снежный дом,\nЗвонко раздаются\nГолоса кругом...\nВ снежном доме будет\nРезвая игра...\nПальчики застудят, —\nПо домам пора!\nЗавтра выпьют чаю,\nГлянут из окна, —\nАн, уж дом растаял,\nНа дворе – весна!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Зайчик", "content": "Маленькому зайчику\nНа сырой ложбинке\nПрежде глазки тешили\nБелые цветочки...\nОсенью расплакались\nТонкие былинки,\nЛапки наступают\nНа желтые листочки.\nХмурая, дождливая\nНаступила осень,\nВсю капусту сняли,\nНечего украсть.\nБедный зайчик прыгает\nВозле мокрых сосен,\nСтрашно в лапы волку\nСерому попасть...\nДумает о лете,\nПрижимает уши,\nНа небо косится —\nНеба не видать...\nТолько б потеплее,\nТолько бы посуше...\nОчень неприятно\nПо воде ступать!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Иванова ночь", "content": "Мы выйдем в сад с тобою. Скромной,\nИ будем странствовать одни.\nТы будешь за травою темной\nИскать купальские огни.\nЯ буду ждать с глубокой верой\nЧудес, желаемых тобой:\nПусть вспыхнет папоротник серый\nПод встрепенувшейся рукой.\nНочь полыхнет зеленым светом, —\nВедь с нею вместе вспыхнешь ты,\nУпоена в волшебстве этом\nДвойной отравой красоты!\nЯ буду ждать, любуясь втайне,\nНочных желаний не будя.\nТвоих девичьих очертаний —\nНе бойся – не спугну, дитя!\nНо если ночь, встряхнув ветвями,\nЗахочет в небе изнемочь,\nЯ загляну в тебя глазами\nТуманными, как эта ночь.\nИ будет миг, когда ты снидешь\nЕще в иные небеса.\nИ в новых небесах увидишь\nЛишь две звезды – мои глаза.\nМиг! В этом небе глаз упорных\nТы вся отражена – смотри!\nИ под навес ветвей узорных\nПроникло таинство зари."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сольвейг", "content": "Сольвейг! Ты прибежала на лыжах ко мне,\nУлыбнулась пришедшей весне!\nЖил я в бедной и темной избушке моей\nМного дней, меж камней, без огней.\nНо веселый, зеленый твой глаз мне блеснул —\nЯ топор широко размахнул!\nЯ смеюсь и крушу вековую сосну,\nЯ встречаю невесту – весну!\nПусть над новой избой\nБудет свод голубой —\nПолно соснам скрывать синеву!\nЭто небо – твое!\nЭто небо – мое!\nПусть недаром я гордым слыву!\nЖил в лесу как во сне,\nПел молитвы сосне,\nНадо мной распростершей красу.\nТы пришла – и светло,\nЗимний сон разнесло,\nИ весна загудела в лесу!\nСлышишь звонкий топор? Видишь\nрадостный взор,\nНа тебя устремленный в упор?\nСлышишь песню мою? Я крушу и пою\nПро весеннюю Сольвейг мою!\nПод моим топором, распевая хвалы,\nРаскачнулись в лазури стволы!\nГолос твой – он звончей песен старой сосны!\nСольвейг! Песня зеленой весны!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты был осыпан звездным цветом…»", "content": "Ты был осыпан звездным цветом\nЕе торжественной весны,\nИ были пышно над поэтом\nВосторг и горе сплетены.\nОткрылось небо над тобою,\nТы слушал пламенный хорал,\nДень белый с ночью голубою\nЗарею алой сочетал.\nНо в мирной безраздумной сини\nОчарованье доцвело,\nИ вот – осталась нежность линий\nИ в нимбе пепельном чело.\nСклонясь на цвет полуувядший,\nСтремиться не устанешь ты,\nНо заглядишься, ангел падший,\nВ двойные, нежные черты.\nИ, может быть, в бреду ползучем,\nМежу не в силах обойти,\nТы увенчаешься колючим\nВенцом запретного пути.\nТак, – не забудь в венце из терний,\nКому молился в первый раз,\nКогда обманет свет вечерний\nРасширенных и светлых глаз."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Твое лицо бледней, чем было…»", "content": "Твое лицо бледней, чем было\nВ тот день, когда я подал знак,\nКогда, замедлив, торопила\nТы легкий, предвечерний шаг.\nВот я стою, всему покорный,\nУ немерцающей стены.\nЧто сердце? Свиток чудотворный,\nГде страсть и горе сочтены!\nПоверь, мы оба небо знали:\nЗвездой кровавой ты текла,\nЯ измерял твой путь в печали,\nКогда ты падать начала.\nМы знали знаньем несказанным\nОдну и ту же высоту\nИ вместе пали за туманом,\nЧертя уклонную черту.\nНо я нашел тебя и встретил\nВ неосвещенных воротах,\nИ этот взор – не меньше светел,\nЧем был в туманных высотах!\nКомета! Я прочел в светилах\nВсю повесть раннюю твою,\nИ лживый блеск созвездий милых\nПод черным шелком узнаю!\nТы путь свершаешь предо мною,\nУходишь в тени, как тогда,\nИ то же небо за тобою,\nИ шлейф влачишь, как та звезда!\nНе медли, в темных тенях кроясь,\nНе бойся вспомнить и взглянуть.\nСеребряный твой узкий пояс —\nСужденный магу млечный путь."}, {"poet_id": "blok", "title": "Незнакомка", "content": "По вечерам над ресторанами\nГорячий воздух дик и глух,\nИ правит окриками пьяными\nВесенний и тлетворный дух.\nВдали, над пылью переулочной,\nНад скукой загородных дач,\nЧуть золотится крендель булочной,\nИ раздается детский плач.\nИ каждый вечер, за шлагбаумами,\nЗаламывая котелки,\nСреди канав гуляют с дамами\nИспытанные остряки.\nНад озером скрипят уключины,\nИ раздается женский визг,\nА в небе, ко всему приученный,\nБессмысленно кривится диск.\nИ каждый вечер друг единственный\nВ моем стакане отражен\nИ влагой терпкой и таинственной,\nКак я, смирён и оглушен.\nА рядом у соседних столиков\nЛакеи сонные торчат,\nИ пьяницы с глазами кроликов\n«In vino veritas!» кричат.\nИ каждый вечер, в час назначенный\n(Иль это только снится мне?),\nДевичий стан, шелками схваченный,\nВ туманном движется окне.\nИ медленно, пройдя меж пьяными,\nВсегда без спутников, одна,\nДыша духами и туманами,\nОна садится у окна.\nИ веют древними поверьями\nЕе упругие шелка,\nИ шляпа с траурными перьями,\nИ в кольцах узкая рука.\nИ странной близостью закованный,\nСмотрю за темную вуаль,\nИ вижу берег очарованный\nИ очарованную даль.\nГлухие тайны мне поручены,\nМне чье-то солнце вручено,\nИ все души моей излучины\nПронзило терпкое вино.\nИ перья страуса склоненные\nВ моем качаются мозгу,\nИ очи синие бездонные\nЦветут на дальнем берегу.\nВ моей душе лежит сокровище,\nМ ключ поручен только мне!\nТы право, пьяное чудовище!\nЯ знаю: истина в вине."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Там дамы щеголяют модами…»", "content": "Там дамы щеголяют модами,\nТам всякий лицеист остер —\nНад скукой дач, над огородами,\nНад пылью солнечных озер.\nТуда манит перстами алыми\nИ дачников волнует зря\nНад запыленными вокзалами\nНедостижимая заря.\nТам, где скучаю так мучительно,\nКо мне приходит иногда\nОна – бесстыдно упоительна\nИ унизительно горда.\nЗа толстыми пивными кружками,\nЗа сном привычной суеты\nСквозит вуаль, покрытый мушками\nГлаза и мелкие черты.\nЧего же жду я, очарованный\nМоей счастливою звездой,\nИ оглушенный и взволнованный\nВином, зарею и тобой?\nВздыхая древними поверьями,\nШелками черными шумна,\nПод шлемом с траурными перьями\nИ ты вином оглушена?\nСредь этой пошлости таинственной,\nСкажи, что делать мне с тобой —\nНедостижимой и единственной,\nКак вечер дымно-голубой?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Прошли года, но ты – всё та же…»", "content": "Прошли года, но ты – всё та же:\nСтрога, прекрасна и ясна;\nЛишь волосы немного глаже,\nИ в них сверкает седина.\nА я – склонен над грудой книжной,\nВысокий, сгорбленный старик, —\nС одною думой непостижной\nСмотрю на твой спокойный лик.\nДа. Нас года не изменили.\nЖивем и дышим, как тогда,\nИ, вспоминая, сохранили\nТе баснословные года...\nИх светлый пепел – в длинной урне.\nНаш светлый дух – в лазурной мгле.\nИ всё чудесней, всё лазурней —\nДышать прошедшим на земле."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ангел-хранитель", "content": "Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле.\nВо мгле, что со мною всегда на земле,\nЗа то, что ты светлой невестой была,\nЗа то, что ты тайну мою отняла.\nЗа то, что связала нас тайна и ночь,\nЧто ты мне сестра, и невеста, и дочь.\nЗа то, что нам долгая жизнь суждена,\nО, даже за то, что мы – муж и жена!\nЗа цепи мои и заклятья твои.\nЗа то, что над нами проклятье семьи.\nЗа то, что не любишь того, что люблю.\nЗа то, что о нищих и бедных скорблю.\nЗа то, что не можем согласно мы жить.\nЗа то, что хочу и не смею убить —\nОтметить малодушным, кто жил без огня,\nКто так унижал мой народ и меня!\nКто запер свободных и сильных в тюрьму,\nКто долго не верил огню моему.\nКто хочет за деньги лишить меня дня,\nСобачью покорность купить у меня..\nЗа то, что я слаб и смириться готов,\nЧто предки мои – поколенье рабов,\nИ нежности ядом убита душа,\nИ эта рука не поднимет ножа...\nНо люблю я тебя и за слабость мою,\nЗа горькую долю и силу твою\nЧто огнем сожжено и свинцом залито —\nТого разорвать не посмеет никто!\nС тобою смотрел я на эту зарю —\nС тобой в эту черную бездну смотрю.\nИ двойственно нам приказанье судьбы:\nМы вольные души! Мы злые рабы!\nПокорствуй! Дерзай! Не покинь! Отойди!\nОгонь или тьма – впереди?\nКто кличет? Кто плачет? Куда мы идем?\nВдвоем – неразрывно – навеки вдвоем!\nВоскреснем? Погибнем? Умрем?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Деве-революции", "content": "О, Дева, иду за тобой —\nИ страшно ль идти за тобой\nВлюбленному в душу свою,\nВлюбленному в тело свое?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Русь", "content": "Ты и во сне необычайна.\nТвоей одежды не коснусь.\nДремлю – и за дремотой тайна,\nИ в тайне – ты почиешь, Русь.\nРусь, опоясана реками\nИ дебрями окружена,\nС болотами и журавлями,\nИ с мутным взором колдуна,\nГде разноликие народы\nИз края в край, из дола в дол\nВедут ночные хороводы\nПод заревом горящих сел.\nГде ведуны с ворожеями\nЧаруют злаки на полях,\nИ ведьмы тешатся с чертями\nВ дорожных снеговых столбах.\nГде буйно заметает вьюга\nДо крыши – утлое жилье,\nИ девушка на злого друга\nПод снегом точит лезвеё.\nГде все пути и все распутья\nЖивой клюкой измождены,\nИ вихрь, свистящий в голых\nПоет преданья старины...\nТак – я узнал в моей дремоте\nСтраны родимой нищету,\nИ в лоскутах ее лохмотий\nДуши скрываю наготу.\nТропу печальную, ночную\nЯ до погоста протоптал,\nИ там, на кладбище ночуя,\nПодолгу песни распевал.\nИ сам не понял, не измерил,\nКому я песни посвятил,\nВ какого бога страстно верил,\nКакую девушку любил.\nЖивую душу укачала,\nРусь, на своих просторах, ты,\nИ вот – она не запятнала\nПервоначальной чистоты.\nДремлю – и за дремотой тайна,\nИ в тайне почивает Русь,\nОна и в снах необычайна.\nЕе одежды не коснусь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Есть лучше и хуже меня…»", "content": "Есть лучше и хуже меня,\nИ много людей и богов,\nИ в каждом – метанье огня,\nИ в каждом – печаль облаков.\nИ каждый другого зажжет\nИ снова потушит костер,\nИ каждый печально вздохнет,\nВзглянувши другому во взор...\nДа буду я – царь над собой,\nСо мною – да будет мой гнев,\nЧтоб видеть над бездной глухой\nЧерты ослепительных дев!\nЯ сам свою жизнь сотворю,\nИ сам свою жизнь погублю.\nЯ буду смотреть на Зарю\nЛишь с теми, кого полюблю."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Передвечернею порою…»", "content": "Передвечернею порою\nСходил я в сумерки с горы,\nИ вот передо мной – за мглою —\nЧерты печальные сестры.\nОна идет неслышным шагом,\nЗа нею шевелится мгла,\nИ по долинам, по оврагам\nВздыхают груди без числа.\n«Сестра, откуда в дождь и холод\nИдешь с печальною толпой,\nКого бичами выгнал голод\nВ могилы жизни кочевой?»\nВот подошла, остановилась\nИ факел подняла во мгле,\nИ тихим светом озарилось\nВсё, что незримо на земле.\nИ там, в канавах придорожных,\nЯ, содрогаясь, разглядел\nЧерты мучений невозможных\nИ корчи ослабевших тел.\nИ вновь опущен факел душный,\nИ, улыбаясь мне, прошла —\nТакой же дымной и воздушной,\nКак окружающая мгла.\nНо я запомнил эти лица\nИ тишину пустых орбит,\nИ обреченных вереница\nПередо мной всегда стоит."}, {"poet_id": "blok", "title": "Холодный день", "content": "Мы встретились с тобою в храме\nИ жили в радостном саду,\nНо вот зловонными дворами\nПошли к проклятью и труду.\nМы миновали все ворота\nИ в каждом видели окне,\nКак тяжело лежит работа\nНа каждой согнутой спине.\nИ вот пошли туда, где будем\nМы жить под низким потолком,\nГде прокляли друг друга люди,\nУбитые своим трудом.\nСтараясь на запачкать платья,\nТы шла меж спящих на полу;\nНо самый сон их был проклятье,\nВон там – в заплеванном углу...\nТы обернулась, заглянула\nДоверчиво в мои глаза...\nИ на щеке моей блеснула,\nСкатилась пьяная слеза.\nНет! Счастье – праздная забота,\nВедь молодость давно прошла.\nНам скоротает век работа,\nМне – молоток, тебе – игла.\nСиди, да шей, смотри в окошко,\nЛюдей повсюду гонит труд,\nА те, кому трудней немножко,\nТе песни длинные поют.\nЯ близ тебя работать стану,\nАвось, ты не припомнишь мне,\nЧто я увидел дно стакана,\nТопя отчаянье в вине."}, {"poet_id": "blok", "title": "В октябре", "content": "Открыл окно. Какая хмурая\nСтолица в октябре!\nЗабитая лошадка бурая\nГуляет на дворе.\nСнежинка легкою пушинкою\nПорхает на ветру,\nИ елка слабенькой вершинкою\nМотает на юру.\nЖилось легко, жилось и молодо —\nПрошла моя пора.\nВон – мальчик, посинев от холода,\nДрожит среди двора.\nВсё, всё по-старому, бывалому,\nИ будет как всегда:\nЛошадке и мальчишке малому\nНе сладки холода.\nДа и меня без всяких поводов\nЗагнали на чердак.\nНикто моих не слушал доводов,\nИ вышел мой табак.\nА всё хочу свободной волею\nСвободного житья,\nХоть нет звезды счастливой более\nС тех пор, как запил я!\nДавно звезда в стакан мой канула, —\nУжели навсегда?..\nИ вот душа опять воспрянула:\nСо мной моя звезда!\nВот, вот – в глазах плывет манящая,\nКачается в окне...\nИ жизнь начнется настоящая,\nИ крылья будут мне!\nИ даже всё мое имущество\nС собою захвачу!\nПознал, познал свое могущество!..\nВот вскрикнул... и лечу!\nЛечу, лечу к мальчишке малому,\nСредь вихря и огня...\nВсё, всё по-старому, бывалому,\nДа только – без меня!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Шлейф, забрызганный звездами…»", "content": "Шлейф, забрызганный звездами,\nСиний, синий, синий взор.\nМеж землей и небесами\nВихрем поднятый костер.\nЖизнь и смерть в круженьи вечном,\nВся – в шелках тугих —\nТы – путям открыта млечным,\nСкрыта в тучах грозовых.\nПали душные туманы.\nГасни, гасни свет, пролейся мгла...\nТы – рукою узкой, белой, странной\nФакел-кубок в руки мне дала.\nКубок-факел брошу в купол синий —\nРасплеснется млечный путь.\nТы одна взойдешь над всей пустыней\nШлейф кометы развернуть.\nДай серебряных коснуться складок,\nРавнодушным сердцем знать,\nКак мой путь страдальный сладок,\nКак легко и ясно умирать."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сын и мать", "content": "Сын осеняется крестом.\nСын покидает отчий дом.\nВ песнях матери оставленной\nЗолотая радость есть:\nТолько б он пришел прославленный,\nТолько б радость перенесть!\nВот, в доспехе ослепительном,\nСлышно, ходит сын во мгле.\nДух свой предал небожителям,\nСердце – матери-земле.\nПетухи поют к заутрене,\nНочь испуганно бежит.\nХриплый рог туманов утренних\nЗа спиной ее трубит.\nПоднялись над луговинами\nКудри спутанные мхов,\nМетят взорами совиными\nВ стаю легких облаков...\nВот он, сын мой, в светлом облаке,\nВ шлеме утренней зари!\nСыплет он стрелами колкими\nВ чернолесья, в пустыри!..\nВеет ветер очистительный\nОт небесной синевы.\nСын бросает меч губительный,\nШлем снимает с головы.\nТочит грудь его пронзенная\nКровь и горние хвалы:\nЗдравствуй, даль, освобожденная\nОт ночной туманной мглы!\nВ сердце матери оставленной\nЗолотая радость есть:\nВот он, сын мой, окровавленный!\nТолько б радость перенесть!\nСын не забыл родную мать:\nСын воротился умирать."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Нет имени тебе, мой дальний…»", "content": "Нет имени тебе, мой дальний.\nВдали лежала мать, больна.\nНад ней склонялась всё печальней\nЕе сиделка – тишина.\nНо счастье было безначальней,\nЧем тишина. Была весна.\nТы подходил к стеклянной двери\nИ там стоял, в саду, маня\nМеня, задумчивую Мэри,\nГолубоокую меня.\nЯ проходила тихой залой\nСквозь дрему, шелесты и сны...\nИ на балконе тень дрожала\nЕе сиделки – тишины...\nМгновенье – в зеркале старинном\nЯ видела себя, себя...\nИ шелестила платьем длинным\nПо ступеням – встречать тебя.\nИ жали руку эти руки...\nИ трепетала в них она...\nНо издали летели звуки:\nТам... задыхалась тишина.\nИ миг еще – в оконной раме\nЯ видела – уходишь ты...\nИ в окна к бедной, бедной маме\nС балкона кланялись цветы...\nК ней прилегла в опочивальне\nЕе сиделка – тишина...\nЯ здесь, в моей девичьей спальне,\nИ рук не разомкнуть... одна...\nНет имени тебе, весна.\nНет имени тебе, мой дальний."}, {"poet_id": "blok", "title": "«К вечеру вышло тихое солнце…»", "content": "К вечеру вышло тихое солнце,\nИ ветер понес дымки из труб.\nХорошо прислониться к дверному косяку\nПосле ночной попойки моей.\nМногое миновалось\nИ много будет еще,\nНо никогда не перестанет радоваться сердце\nТихою радостью\nО том, что вы придете,\nСядете на этом старом диване\nИ скажете простые слова\nПри тихом вечернем солнце,\nПосле моей ночной попойки.\nЯ люблю ваше тонкое имя,\nВаши руки и плечи\nИ черный платок."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ночь. Город угомонился…»", "content": "Ночь. Город угомонился.\nЗа большим окном\nТихо и торжественно,\nКак будто человек умирает.\nНо там стоит просто грустный,\nРасстроенный неудачей,\nС открытым воротом,\nИ смотрит на звезды.\n«Звезды, звезды,\nРасскажите причину грусти!»\nИ на звезды смотрит.\n«Звезды, звезды,\nОткуда такая тоска?»\nИ звезды рассказывают.\nВсё рассказывают звезды."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я в четырех стенах – убитый…»", "content": "Я в четырех стенах – убитый\nЗемной заботой и нуждой.\nА в небе – золотом расшитый\nНаряд бледнеет голубой.\nКак сладко, и светло, и больно,\nМой голубой, далекий брат!\nДуша в слезах, – она довольна\nИ благодарна за наряд.\nОна – такой же голубою\nМогла бы стать, как в небе – ты\nНе удрученный тяготою\nДух глубины и высоты.\nНо и в стенах – моя отрада\nЛазурию твоей гореть,\nИ думать, что близка награда,\nЧто суждено мне умереть...\nИ в бледном небе – тихим дымом\nГолубоватый дух певца\nСмешается с тобой, родимым,\nНа лоне Строгого Отца."}, {"poet_id": "blok", "title": "Угар", "content": "Заплетаем, расплетаем\nНити дьявольской Судьбы,\nЗвуки ангельской трубы.\nБудем счастьем, будем раем,\nТолько знайте: вы – рабы.\nМы ребенку кудри чешем,\nПесни длинные поем,\nПоиграем и потешим —\nБудет маленьким царем,\nЦарь повырастет потом...\nВот ребенок засыпает\nНа груди твоей, сестра...\nСлышишь, он во сне вздыхает, —\nВидит красный свет костра:\nНа костер идти пора!\nПоложи венок багряный\nИз удушливых углей\nВ завитки его кудрей:\nПусть он грезит в час румяный,\nЧто на нем – венец царей...\nПойте стройную стихиру:\nЦарь отходит почивать!\nПесня носится по миру —\nБудут ангелы вздыхать,\nНад костром, кружа, рыдать.\nТихо в сонной колыбели\nУспокоился царек.\nДевы-сестры улетели —\nСизый стелется дымок,\nРдеет красный уголек."}, {"poet_id": "blok", "title": "Тишина цветет", "content": "Здесь тишина цветет и движет\nТяжелым кораблем души,\nИ ветер, пес послушный, лижет\nЧуть пригнутые камыши.\nЗдесь в заводь праздную желанье\nСвои приводит корабли.\nИ сладко тихое незнанье\nО дальних ропотах земли.\nЗдесь легким образам и думам\nЯ отдаю стихи мои,\nИ томным их встречают шумом\nРеки согласные струи.\nИ, томно опустив ресницы,\nВы, девушки, в стихах прочли,\nКак от страницы до страницы\nВ даль потянули журавли.\nИ каждый звук был вам намеком\nИ несказанным – каждый стих.\nИ вы любили на широком\nПросторе легких рифм моих.\nИ каждая навек узнала\nИ не забудет никогда,\nКак обнимала, целовала,\nКак пела тихая вода."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Так окрыленно, так напевно…»", "content": "Так окрыленно, так напевно\nЦаревна пела о весне.\nИ я сказал: «Смотри, царевна,\nТы будешь плакать обо мне».\nНо руки мне легли на плечи,\nИ прозвучало: «Нет. Прости.\nВозьми свой меч. Готовься к сече.\nЯ сохраню тебя в пути.\nИди, иди, вернешься молод\nИ долгу верен своему.\nЯ сохраню мой лед и холод,\nЗамкнусь в хрустальном терему.\nИ будет радость в долгих взорах,\nИ тихо протекут года.\nВкруг замка будет вечный шорох,\nВо рву – прозрачная вода...\nДа, я готова к поздней встрече,\nНавстречу руки протяну\nТебе, несущему из сечи\nНа острие копья – весну».\nДаль опустила синий полог\nНад замком, башней и тобой.\nПрости, царевна. Путь мой долог.\nИду за огненной весной."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты можешь по траве зеленой…»", "content": "Ты можешь по траве зеленой\nВсю церковь обойти,\nИ сесть на паперти замшённой,\nИ кружево плести.\nТы можешь опустить ресницы,\nКогда я прохожу,\nПоправить кофточку из ситца,\nКогда я погляжу.\nТвои глаза еще невинны,\nКак цветик голубой,\nИ эти косы слишком длинны\nДля шляпки городской.\nНо ты гуляешь с красным бантом\nИ семячки лущишь,\nТелеграфисту с желтым кантом\nБукетики даришь.\nИ потому – ты будешь рада\nСквозь мокрую траву\nПрийти в туман чужого сада,\nКогда я позову."}, {"poet_id": "blok", "title": "Окна во двор", "content": "Одна мне осталась надежда:\nСмотреться в колодезь двора.\nСветает. Белеет одежда\nВ рассеянном свете утра.\nЯ слышу – старинные речи\nПроснулись глубоко на дне.\nВон теплятся желтые свечи,\nЗабытые в чьем-то окне.\nГолодная кошка прижалась\nУ жолоба утренних крыш.\nЗаплакать – одно мне осталось,\nИ слушать, как мирно ты спишь\nТы спишь, а на улице тихо,\nИ я умираю с тоски,\nИ злое, голодное Лихо\nУпорно стучится в виски...\nЭй, малый, взгляни мне в оконце!.\nДа нет, не заглянешь – пройдешь..\nСовсем я на зимнее солнце,\nНа глупое солнце похож."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ищу огней – огней попутных…»", "content": "Ищу огней – огней попутных\nВ твой черный, ведовской предел\nМеж темных заводей и мутных\nОгромный месяц покраснел.\nЕго двойник плывет над лесом\nИ скоро станет золотым.\nТогда – простор болотным бесам,\nИ водяным, и лесовым.\nВертлявый бес верхушкой ели\nПроткнет небесный золотой,\nИ долго будут петь свирели,\nИ стадо звякать за рекой...\nИ дальше путь, и месяц выше,\nИ звезды меркнут в серебре.\nИ тихо озарились крыши\nВ ночной деревне, на горе.\nИду, и холодеют росы,\nИ серебрятся о тебе,\nВсё о тебе, расплетшей косы\nДля друга тайного, в избе.\nДай мне пахучих, душных зелий\nИ ядом сладким заморочь,\nЧтоб, раз вкусив твоих веселий,\nНавеки помнить эту ночь."}, {"poet_id": "blok", "title": "Рождество", "content": "Звонким колокол ударом\nБудит зимний воздух.\nМы работали недаром,\nБудет светел отдых.\nСеребрится легкий иней\nОколо подъезда.\nСеребристые на синей\nЯсной тверди звезды.\nКак прозрачен, белоснежен\nБлеск узорных окон!\nКак пушист и мягко нежен\nЗолотой твой локон!\nКак тонка ты в красной шубке,\nС бантиком в косице!\nЗасмеешься – вздрогнут губки,\nЗадрожат ресницы.\nВеселишь ты всех прохожих —\nМолодых и старых,\nНекрасивых и пригожих,\nТолстых и поджарых.\nПодивятся, улыбнутся,\nПоплетутся дале,\nБудто вовсе, как смеются\nДети, не видали.\nИ пойдешь ты дальше с мамой\nПокупать игрушки\nИ рассматривать за рамой\nЗвезды и хлопушки...\nСестры будут куклам рады,\nБратья просят пушек,\nА тебе совсем не надо\nНикаких игрушек.\nТы сама нарядишь елку\nВ звезды золотые\nИ привяжешь к ветке колкой\nЯблоки большие,\nТы на елку бусы кинешь,\nЗолотые нити.\nВетки крепкие раздвинешь,\nКрикнешь: « Посмотрите!»\nКрикнешь ты, поднимешь ветку\nТонкими руками...\nА уж там смеется дедка\nС белыми усами!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Проклятый колокол", "content": "Вёсны и зимы меняли убранство.\nМесяц по небу катился – зловещий фонарь.\nВы, люди, рождались с желаньем скорей умереть,\nСтрахом ночным обессилены.\nА над болотом – проклятый звонарь\nБил и будил колокольную медь.\nЗвуки летели, как филины,\nВ ночное пространство.\nКолокол самый блаженный,\nСамый большой и святой,\nТот, что утром скликал прихожан,\nПо ночам расточал эти звуки.\nКто рассеет болотный туман,\nХоронясь за ночной темнотой?\nЧьи качают проклятые руки\nЭтот колокол пленный?\nВ час угрюмого звона я был\nПод стеной, средь болотной травы,\nЯ узнал тебя, черный звонарь,\nНо не мне укротить твою медь!\nЯ в туманах бродил.\nЛюди спали. О, люди! Пока не пробудитесь вы, —\nМесяц будет вам – красный, зловещий фонарь,\nСтрашный колокол будет вам петь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«О жизни, догоревшей в хоре…»", "content": "О жизни, догоревшей в хоре\nНа темном клиросе твоем.\nО Деве с тайной в светлом взоре\nНад осиянным алтарем.\nО томных девушках у двери,\nГде вечный сумрак и хвала.\nО дальней Мэри, светлой Мэри,\nВ чьих взорах – свет, в чьих косах – мгла.\nТы дремлешь, боже, на иконе,\nВ дыму кадильниц голубых.\nЯ пред тобою, на амвоне,\nЯ – сумрак улиц городских.\nСо мной весна в твой храм вступила,\nОна со мной обручена.\nЯ – голубой, как дым кадила,\nОна – туманная весна.\nИ мы под сводом веем, веем,\nМы стелемся над алтарем,\nМы над народом чары деем\nИ Мэри светлую поем,\nИ девушки у темной двери,\nНа всех ступенях алтаря —\nКак засветлевшая от Мэри\nПередзакатная заря.\nИ чей-то душный, тонкий волос\nСкользит и веет вкруг лица,\nИ на амвоне женский голос\nПоет о Мэри без конца.\nО розах над ее иконой,\nГде вечный сумрак и хвала,\nО деве дальней, благосклонной,\nВ чьих взорах – свет, в чьих косах – мгла."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В синем небе, в темной глуби…»", "content": "В синем небе, в темной глуби\nНад собором – тишина.\nМы одну и ту же любим,\nЛегковейная весна.\nКак согласны мы мечтами,\nБлагосклонная весна!\nНе шелками, не речами\nПокорила нас она.\nУдивленными очами\nМы с тобой покорены,\nНад округлыми плечами\nКосы в узел сплетены.\nЭта девушка узнала\nЧары легкие весны.\nМгла весенняя сплетала\nЕй задумчивые сны,\nОпустила покрывало,\nРуки нежные сплела,\nТонкий стан заколдовала,\nВ храм вечерний привела,\nОбняла девичьи плечи,\nПоднялась в колокола,\nПогасила в храме свечи,\nОсенила купола,\nИ за девушкой – далече\nВ синих улицах – весна,\nСмолкли звоны, стихли речи,\nКротко молится она...\nВ синем небе, в темной глуби\nНад собором – тишина.\nМы с тобой так нежно любим,\nТиховейная весна!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Балаган", "content": "Над черной слякотью дороги\nНе поднимается туман.\nВезут, покряхтывая, дроги\nМой полинялый балаган.\nЛицо дневное Арлекина\nЕще бледней, чем лик Пьеро.\nИ в угол прячет Коломбина\nЛохмотья, сшитые пестро...\nТащитесь, траурные клячи!\nАктеры, правьте ремесло,\nЧтобы от истины ходячей\nВсем стало больно и светло!\nВ тайник души проникла плесень,\nНо надо плакать, петь, идти,\nЧтоб в рай моих заморских песен\nОткрылись торные пути."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Твоя гроза меня умчала…»", "content": "Твоя гроза меня умчала\nИ опрокинула меня.\nИ надо мною тихо встала\nСинь умирающего дня.\nЯ на земле грозою смятый\nИ опрокинутый лежу.\nИ слышу дальние раскаты,\nИ вижу радуги межу.\nВзойду по ней, по семицветной\nИ незапятнанной стезе —\nС улыбкой тихой и приветной\nСмотреть в глаза твоей грозе."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В час глухой разлуки с морем…»", "content": "В час глухой разлуки с морем,\nС тихо ропщущим прибоем,\nС отуманенною далью —\nМы одни, с великим горем,\nСедины твои закроем\nБелым саваном – печалью.\nПротекут еще мгновенья,\nКанут в темные века.\nБудут новые виденья,\nБудет старая тоска.\nИ в печальный саван кроясь,\nПредаваясь тайно горю,\nНе увидим мы тогда, —\nКак горит твой млечный пояс!\nКак летит к родному морю\nСеребристая звезда!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Хожу, брожу понурый…»", "content": "Хожу, брожу понурый,\nОдин в своей норе.\nПридет шарманщик хмурый,\nЗаплачет на дворе...\nО той свободной доле,\nЧто мне не суждена,\nО том, что ветер в поле,\nА на дворе – весна.\nА мне – какое дело?\nБрожу один, забыт.\nИ свечка догорела,\nИ маятник стучит.\nОдна, одна надежда\nВон там, в ее окне.\nСветла ее одежда,\nОна придет ко мне.\nА я, нахмурив брови,\nЕй в сотый передам,\nКак много портил крови\nЗнакомым и друзьям.\nОпять нам будет сладко,\nИ тихо, и тепло...\nВ углу горит лампадка,\nНа сердце отлегло...\nЗачем она приходит\nСо мною говорить?\nЗачем в иглу проводит\nВеселенькую нить?\nЗачем она роняет\nВеселые слова?\nЗачем лицо склоняет\nИ прячет в кружева?\nКак холодно и тесно,\nКогда ее здесь нет!\nКак долго неизвестно,\nБлеснет ли в окнах свет...\nЛицо мое белее,\nЧем белая стена...\nОпять, опять сробею,\nКогда придет она...\nВедь нечего бояться\nИ нечего терять...\nНо надо ли сказаться?\nНо можно ли сказать?\nИ что ей молвить – нежной?\nЧто сердце расцвело?\nЧто ветер веет снежный?\nЧто в комнате светло?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Пожар", "content": "Понеслись, блеснули в очи\nОгневые языки,\nЗолотые брызги ночи,\nГородские мотыльки.\nЗданье дымом затянуло,\nТолпы темные текут...\nНо вдали несутся гулы,\nСветы новые бегут...\nКрики брошены горстями\nЗолотых монет.\nНад вспененными конями\nФакел стелет красный свет.\nИ, крутя живые спицы,\nМчатся вихрем колесницы,\nВпереди – скакун с трубой\nНад испуганной толпой.\nСкок по камню тяжко звонок,\nГолос хриплой меди тонок,\nРасплеснулась, широка,\nГулкой улицы река.\nНа блистательные шлемы\nКаплет снежная роса...\nДети ночи черной – где мы?..\nЧьи взывают голоса?..\nНет, опять погаснут зданья,\nНет, опять он обманул, —\nОтдаленного восстанья\nНадвигающийся гул..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сольвейг! О, Сольвейг! О, Солнечный Путь!…»", "content": "Сольвейг! О, Сольвейг! О, Солнечный Путь!\nДай мне вздохнуть, освежить мою грудь!\nВ темных провалах, где дышит гроза,\nВижу зеленые злые глаза.\nТы ли глядишь, иль старуха – сова?\nЧьи раздаются во мраке слова?\nЧей ослепительный плащ на лету\nПуть открывает в твою высоту?\nЗнаю – в горах распевают рога,\nВолей твоей зацветают луга.\nДай отдохнуть на уступе скалы!\nДай расколоть это зеркало мглы!\nЧтобы лохматые тролли, визжа,\nВниз сорвались, как потоки дождя,\nЧтоб над омытой душой в вышине\nДень золотой был всерадостен мне!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«На серые камни ложилась дремота…»", "content": "На серые камни ложилась дремота,\nНо прялкой вилась городская забота.\nГде храмы подъяты и выступы круты, —\nЯ видел вас, женщины в темных одеждах,\nС молитвой в глазах и с изменой в надеждах\nО, женщины помнят такие минуты!\nСходились, считая ступень за ступенью,\nИ вновь расходились, томимые тенью,\nСияя очами, сливаясь с тенями...\nО, город! О, ветер! О, снежные бури!\nО, бездна разорванной в клочья лазури!\nЯ здесь! Я невинен! Я с вами! Я с вами!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты смотришь в очи ясным зорям…»", "content": "Ты смотришь в очи ясным зорям,\nА город ставит огоньки,\nИ в переулках пахнет морем,\nПоют фабричные гудки.\nИ в суете непобедимой\nДуша туманам предана...\nВот красный плащ, летящий мима,\nВот женский голос, как струна.\nИ помыслы твои несмелы,\nКак складки современных риз...\nИ женщины ресницы-стрелы\nТак часто опускают вниз.\nКого ты в скользкой мгле заметал?\nЧьи окна светят сквозь туман?\nЗдесь ресторан, как храмы, светел,\nИ храм открыт, как ресторан...\nНа безысходные обманы\nДуша напрасно понеслась:\nИ взоры дев, и рестораны\nПогаснут все – в урочный час."}, {"poet_id": "blok", "title": "На чердаке", "content": "Что на свете выше\nСветлых чердаков?\nВижу трубы, крыши\nДальних кабаков.\nПуть туда заказан,\nИ на что – теперь?\nВот – я с ней лишь связан.,\nВот – закрыта дверь...\nА она не слышит —\nСлышит – не глядит,\nТихая – не дышит,\nБелая – молчит...\nУж не просит кушать...\nВетер свищет в щель.\nКак мне любо слушать\nВьюжную свирель!\nВетер, снежный север,\nДавний друг ты мне!\nПодари ты веер\nМолодой жене!\nПодари ей платье\nБелое, как ты!\nНанеси в кровать ей\nСнежные цветы!\nТы дарил мне горе,\nТучи, да снега...\nПодари ей зори,\nБусы, жемчуга!\nЧтоб была нарядна\nИ, как снег, бела!\nЧтоб глядел я жадно\nИз того угла!..\nСлаще пой ты, вьюга,\nВ снежную трубу,\nЧтоб спала подруга\nВ ледяном гробу!\nЧтоб она не встала,\nНе скрипи, доска...\nЧтоб не испугала\nМилого дружка!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В серебре росы трава…»", "content": "В серебре росы трава.\nХолодна ты, не жива.\nСлышишь нежные слова?\nЯ склонился. Улыбнись.\nЯ прошу тебя: очнись.\nМесяц залил светом высь.\nВдалеке поют ручьи.\nРуки белые твои —\nДве холодные змеи.\nШевельни смолистый злак.\nТы открой твой мертвый зрак.\nТы подай мне тихий знак."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот явилась. Заслонила…»", "content": "Вот явилась. Заслонила\nВсех нарядных, всех подруг»\nИ душа моя вступила\nВ предназначенный ей круг.\nИ под знойным снежным стоном\nРасцвели черты твои.\nТолько тройка мчит со звоном\nВ снежно-белом забытьи.\nТы взмахнула бубенцами,\nУвлекла меня в поля...\nДушишь черными шелками,\nРаспахнула соболя...\nИ о той ли вольной воле\nВетер плачет вдоль реки,\nИ звенят, и гаснут в поле\nБубенцы, да огоньки?\nЗолотой твой пояс стянут,\nНагло скромен дикий взор!\nПусть мгновенья все обманут,\nКанут в пламенный костер!\nТак пускай же ветер будет\nПеть обманы, петь шелка!\nПусть навек не знают люди,\nКак узка твоя рука!\nКак за темною вуалью\nМне на миг открылась даль...\nКак над белой, снежной далью\nПала темная вуаль..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я был смущенный и веселый…»", "content": "Я был смущенный и веселый.\nМеня дразнил– твой темный шелк.\nКогда твой занавес тяжелый\nРаздвинулся – театр умолк.\nЖивым огнем разъединило\nНас рампы светлое кольцо,\nИ музыка преобразила\nИ обожгла твое лицо.\nИ вот – опять сияют свечи,\nДуша одна, душа слепа...\nТвои блистательные плечи,\nТобою пьяная толпа...\nЗвезда, ушедшая от мира,\nТы над равниной – вдалеке...\nДрожит серебряная лира\nВ твоей протянутой руке..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Поэмы 1897-1906 годов", "content": "Я видел огненные знаки\nЧудес, рожденных на заре.\nЯ вышел – пламенные маки\nСложить на горном алтаре.\nСо мною утро в дымных ризах\nКадило в голубую твердь,\nИ на уступах, на карнизах\nБездымно испарялась смерть.\nДремали розовые башни,\nКурились росы в вышине.\nКакой-то призрак – сон вчерашний\nКривлялся в голубом окне.\nЕще мерцал вечерний хаос —\nВосторг, достигший торжества, —\nНо всё, что в пурпур облекалось,\nШептало белые слова.\nИ жизнь казалась смутной тайной...\nЧто в утре раннем, полном сна,\nЯ вскрыл, мудрец необычайный,\nЧья усмехнулась глубина?"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Там, на горах, белели виллы,\nАлели розы в цепком сне.\nИ тайна смутно нисходила\nЧертой, в горах неясной мне.\nО, как в горах был воздух кроток!\nИз парка бешено взывал\nИ спорил с грохотом пролеток\nВеками стиснутый хорал.\nТам – к исцеляющим истокам\nУвечных кресла повлеклись,\nТам – в парке, на лугу широком,\nЗахлопал мяч и lawn-tennis;\nТам – нить железная гудела,\nИ поезда вверху, внизу\nВонзали пламенное тело\nВ расплавленную бирюзу.\nИ в двери, в окна пыльных зданий\nВрывался крик продавщика\nГвоздик и лилий, роз и тканей,\nИ cartes postales, и kodak'a."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Я понял: шествие открыто, —\nУзор явлений стал знаком.\nНо было смутно, было слито,\nТерялось в небе голубом.\nОна сходила в час веселый\nНа городскую суету.\nИ тихо возгорались долы,\nПриемля горную мечту...\nИ в диком треске, в зыбком гуле\nДень уползал, как сонный змей...\nТам счастью в очи не взглянули\nМиллионы сумрачных людей."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Ее огнем, ее Вечерней\nОдин дышал я на горе,\nА город грохотал безмерней\nНа возрастающей заре.\nЯ шел свободный, утоленный...\nА день в померкшей синеве\nЕще вздыхал, завороженный,\nИ росы прятались в траве.\nОни сверкнут заутра снова,\nК встанет Горная – средь роз,\nУ склона дымно-голубого,\nВ сияньи золотых волос..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ее прибытие", "content": "Окаймлен летучей пеной,\nДнем и ночью дышит мол.\nОчарованный сиреной,\nТруд наш медленный тяжел.\nОкеан гудит под нами,\nВ порте блещут огоньки,\nКораблей за бурунами\nЧутко ищут маяки.\nИ шатают мраки в море\nЭти тонкие лучи,\nКак испуганные зори,\nПроскользнувшие в ночи.\nШироки ночей объятья,\nТяжки вздохи темноты!\nВсе мы близки, все мы братья —\nТам, на рейде, в час мечты!\nДалеко за полночь – в дали\nНеизведанной земли —\nМы печально провожали\nГолубые корабли.\nБыли странны очертанья\nЧерных труб и тонких рей,\nБыли темные названья\nНам неведомых зверей.\n«Птица Пен» ходила к югу,\nВозвратясь, давала знак:\nЧерез бурю, через вьюгу\nРазличали красный флаг...\nЧто за тайну мы хранили,\nЧьи богатства стерегли?\nЗолотые ль слитки плыли\nВ наши темные кули?\nНе чудесная ли птица\nВ клетке плечи нам свела?\nИли черная царица\nВ ней пугливо замерла?..\nНо, как в сказке, люди в море:\nТяжкой ношей каждый горд.\nИ, туманным песням вторя,\nГрохотал угрюмый порт."}, {"poet_id": "blok", "title": "2. Так было", "content": "Жизнь была стремленьем.\nСмерть была причиной\nНе свершенных в мире\nБесконечных благ.\nНебо закрывалось\nНад морской равниной\nВ час, когда являлся\nПервый светлый флаг.\nНочи укрывали\nОт очей бессонных\nВсё, что совершалось\nЗа чертой морей.\nТолько на закате\nВ зорях наклоненных\nМчались отраженья,\nТени кораблей.\nНо не все читали\nЗаревые знаки,\nДа и зори гасли,\nИ – лицом к луне —\nБледная планета,\nРазрывая мраки,\nЗнала о грядущем\nБезнадежном дне."}, {"poet_id": "blok", "title": "3. Песня матросов", "content": "Подарило нам море\nОбручальное кольцо!\nЦеловало нас море\nВ загорелое лицо!\nПриневестилась\nМорская глубина!\nНеневестная\nМорская быстрина!\nС ней жизнь вольна,\nС ней смерть не страшна,\nОна, матушка, свободна, холодна!\nС ней погуляем\nНа вольном просторе!\nСинее море!\nКрасные зори!\nВетер, ты, пьяный,\nТрепли волоса!\nВетер соленый,\nНеси голоса!\nВетер, ты, вольный,\nРаздуй паруса!"}, {"poet_id": "blok", "title": "4. Голос в тучах", "content": "Нас море примчало к земле одичалой\nВ убогие кровы, к недолгому сну,\nА ветер крепчал, и над морем звучало,\nИ было тревожно смотреть в глубину.\nБольным и усталым – нам было завидно,\nЧто где-то в морях веселилась гроза,\nА ночь, как блудница, смотрела бесстыдно\nНа темные лица, в больные глаза.\nМы с ветром боролись и, брови нахмуря,\nВо мраке с трудом различали тропу...\nИ вот, как посол нарастающей бури,\nПророческий голос ударил в толпу.\nМгновенным зигзагом на каменной круче\nТоржественный профиль нам брызнул в глаза,\nИ в ясном разрыве испуганной тучи\nВеселую песню запела гроза:\n«Печальные люди, усталые люди,\nПроснитесь, узнайте, что радость близка!\nТуда, где моря запевают о чуде,\nТуда направляется свет маяка!\nОн рыщет, он ищет веселых открытий\nИ зорким лучом стережет буруны,\nИ с часу на час ожидает прибытий\nБольших кораблей из далекой страны!\nСмотрите, как ширятся полосы света,\nКак радостен бег закипающих пен!\nКак море ликует! Вы слышите – где-то —\nЗа ночью, за бурей – взыванье сирен!»\nКазалось, вверху разметались одежды,\nГремящую даль осенила рука...\nИ мы пробуждались для новой надежды,\nМы знали: нежданная Радость близка!..\nА там – горизонт разбудили зарницы,\nКак будто пылали вдали города,\nИ к порту всю ночь, как багряные птицы,\nЛетели, шипя и свистя, поезда.\nГудел океан, и лохмотьями пены\nШвырялись моря на стволы маяков.\nПротяжной мольбой завывали сирены:\nТам буря настигла суда рыбаков."}, {"poet_id": "blok", "title": "5. Корабли идут", "content": "О, светоносные стебли морей, маяки!\nВаш прожектор – цветок!\nВаша почва – созданье волненья,\nПесчаные косы!\nВаши стебли, о, цвет океана, крепки,\nИ силен электрический ток!\nИ лучи обещают спасенье\nТам, где гибнут матросы!\nУтро скажет: взгляни: утомленный работой,\nТы найдешь в бурунах\nОбессиленный труп,\nНе спасенный твоею заботой,\nС остывающим смехом на синих углах\nИскривившихся губ...\nИзбежавший твоих светоносных лучей,\nПреступивший последний порог...\nНевидим для очей,\nЧерез полог ночей\nНа челе начертал примиряющий Рок:\n«Ничей».\nТы нам мстишь, электрический свет!\nТы – не свет от зари, ты – мечта от земли,\nНо в туманные дни ты пронзаешь лучом\nБезначальный обман океана...\nИ надежней тебя нам товарища нет:\nМы сквозь зимнюю вьюгу ведем корабли,\nМы заморские тайны несем,\nМы под игом ночного тумана...\nТрюмы полны сокровищ!\nОтягченные мчатся суда!..\nПусть хранит от подводных чудовищ\nЭлектричество – наша звезда!\nЧерез бурю, сквозь вьюгу – вперед!\nЭлектрический свет не умрет!"}, {"poet_id": "blok", "title": "6. Корабли пришли", "content": "Океан дремал зеркальный,\nЗлые бури отошли.\nВ час закатный, в час хрустальный\nПоказались корабли.\nШли, как сказочные феи,\nВымпелами даль пестря.\nТяжело согнулись реи,\nНаготове якоря.\nПели гимн багряным зорям,\nВся горя, смеялась даль.\nС голубым прощальным морем\nРазлучаться было жаль.\nА уж там – за той косою —\nНеожиданно светла,\nС затуманенной красою\nИх красавица ждала...\nТо – земля, о, дети страсти,\nДети бурь, – она за вас! —\nТяжело упали снасти.\nВесть ракетой понеслась."}, {"poet_id": "blok", "title": "7. Рассвет", "content": "Тихо рассыпалась в небе ракета,\nЗапад погас, и вздохнула земля.\nСтали на рейде и ждали рассвета,\nНочь возвращенья мечте уделя.\nСумерки близятся. В утренней дреме\nЧто-то безмерно-печальное есть.\nТам – в океане – в земном водоеме —\nБродит и плещет пугливая весть...\nБелый, как белая птица, далёко\nМерит и выси и глуби – и вдруг\nС первой стрелой, прилетевшей с востока,\nСонный в морях пробуждается звук.\nСмерть или жизнь тяготеет над морем,\nВесть о победе – в полете стрелы.\nСмертные мы и о солнце не спорим,\nЗнаем, что время готовить хвалы.\nКто не проснулся при первом сияньи —\nСумрачно помнит, что гимн отзвучал,\nЧует сквозь сон, что утратил познанье\nРанних и светлых и мудрых начал...\nНо с кораблей, испытавших ненастье,\nВесть о рассвете достигла земли:\nБуйные толпы, в предчувствии счастья,\nВышли на берег встречать корабли.\nКто-то гирлянду цветочную бросил,\nЛодки помчались от пестрой земли.\nСильные юноши сели у весел,\nСкромные девушки взяли рули.\nПлыли и пели, и море пьянело...\n..................."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ночная фиалка", "content": "Миновали случайные дни\nИ равнодушные ночи,\nИ, однако, памятно мне\nТо, что хочу рассказать вам,\nТо, что случилось во сне.\nГород вечерний остался за мною.\nДождь начинал моросить.\nДалеко, у самого края,\nТам, где небо, устав прикрывать\nПоступки и мысли сограждан моих,\nУпало в болото, —\nТам краснела полоска зари.\nГород покинув,\nЯ медленно шел по уклону\nМалозастроенной улицы,\nИ, кажется, друг мой со мной.\nНо если и шел он,\nТо молчал всю дорогу.\nЯ ли просил помолчать,\nИли сам он был грустно настроен,\nТолько, друг другу чужие,\nРазное видели мы:\nОн видел извощичьи дрожки,\nГде молодые и лысые франты\nОбнимали раскрашенных женщин.\nТакже не были чужды ему\nДевицы, смотревшие в окна\nСквозь желтые бархатцы...\nНо всё посерело, померкло,\nИ зренье у спутника – также,\nИ, верно, другие желанья\nЕго одолели,\nКогда он исчез за углом,\nНахлобучив картуз,\nИ оставил меня одного\n(Чем я был несказанно доволен,\nИбо что же приятней на свете,\nЧем утрата лучших друзей?).\nПрохожих стало всё меньше.\nТолько тощие псы попадались навстречу,\nТолько пьяные бабы ругались вдали.\nНад равниною мокрой торчали\nКочерыжки капусты, березки и вербы,\nИ пахло болотом.\nИ пока прояснялось сознанье,\nУмолкали шаги, голоса,\nРазговоры о тайнах различных религий,\nИ заботы о плате за строчку, —\nСтановилось ясней и ясней,\nЧто когда-то я был здесь и видел\nВсе, что вижу во сне, – наяву.\nОпустилась дорога,\nИ не стало видно строений.\nНа болоте, от кочки до кочки,\nНад стоячей и ржавой водой\nПерекинуты мостики были,\nИ тропинка вилась\nСквозь лилово-зеленые сумерки\nВ сон, и в дрёму, и в лень,\nГде внизу и вверху,\nИ над кочкою чахлой,\nИ под красной полоской зари, —\nЗатаил ожидание воздух\nИ как будто на страже стоял,\nОжидая расцвета\nНежной дочери струй\nВодяных и воздушных.\nИ недаром всё было спокойно\nИ торжественной встречей полно:\nВедь никто не слыхал никогда\nОт родителей смертных,\nОт наставников школьных,\nДа и в книгах никто не читал,\nЧто вблизи от столицы,\nНа болоте глухом и пустом,\nВ час фабричных гудков и журфиксов,\nВ час забвенья о зле и добре,\nВ час разгула родственных чувств\nИ развратно длинных бесед\nО дурном состояньи желудка\nИ о новом совете министров,\nВ час презренья к лучшим из нас,\nКто, падений своих не скрывая,\nБез стыда продает свое тело\nИ на пыльно-трескучих троттуарах\nС наглой скромностью смотрит в глаза, —\nЧто в такой оскорбительный час\nВсем доступны виденья.\nЧто такой же бродяга, как я,\nИли, может быть, ты, кто читаешь\nЭти строки, с любовью иль злобой, —\nМожет видеть лилово-зеленый\nБезмятежный и чистый цветок,\nЧто зовется Ночною Фиалкой.\nТак я знал про себя,\nПроходя по болоту,\nИ увидел сквозь сетку дождя\nНебольшую избушку.\nСам не зная, куда я забрел,\nПриоткрыл я тяжелую дверь\nИ смущенно встал на пороге.\nВ длинной, низкой избе по стенам\nНеуклюжие лавки стояли.\nНа одной – перед длинным столом —\nМолчаливо сидела за пряжей,\nОпустив над работой пробор,\nНекрасивая девушка\nС неприметным лицом.\nЯ не знаю, была ли она\nМолода иль стара,\nИ какого цвета волосы были,\nИ какие черты и глаза.\nЗнаю только, что тихую пряжу пряла,\nИ потом, отрываясь от пряжи,\nДолго, долго сидела, не глядя,\nБез забот и без дум.\nИ еще я, наверное, знаю,\nЧто когда-то уж видел ее,\nИ была она, может быть, краше\nИ, пожалуй, стройней и моложе,\nИ, быть может, грустили когда-то,\nПрипадая к подножьям ее,\nКороли в сединах голубых.\nИ запомнилось мне,\nЧто в избе этой низкой\nВеял сладкий дурман,\nОттого, что болотная дрёма\nЗа плечами моими текла,\nОттого, что пронизан был воздух\nЗацветаньем Фиалки Ночной,\nОттого, что на праздник вечерний\nЯ не в брачной одежде пришел.\nБыл я нищий бродяга,\nПосетитель ночных ресторанов,\nА в избе собрались короли;\nНо запомнилось ясно,\nЧто когда-то я был в их кругу\nИ устами касался их чаши\nГде-то в скалах, на фьордах,\nГде уж нет ни морей, ни земли,\nТолько в сумерках снежных\nЧуть блестят золотые венцы\nСкандинавских владык.\nБыло тяжко опять приступить\nК исполненью сурового долга,\nК поклоненью забытым венцам,\nНо они дожидались,\nИ, грустя, засмеялась душа\nЗапоздалому их ожиданью.\nОбходил я избу,\nРуки жал я товарищам прежним,\nНо они не узнали меня.\nНаконец, за огромною бочкой\n(Верно, с пивом), на узкой скамье\nЯ заметил сидящих\nСтарика и старуху.\nИ глаза различили венцы,\nПотускневшие в воздухе ржавом,\nНа зеленых и древних кудрях.\nЗдесь сидели веками они,\nДожидаясь привычных поклонов,\nЧуть кивая пришельцам в ответ.\nОбойдя всех сидевших на лавках,\nЯ отвесил поклон королям,\nИ по старым, глубоким морщинам\nПробежала усталая тень;\nИ привычно торжественным жестом\nКороли мне велели остаться.\nИ тогда, обернувшись,\nЯ увидел последнюю лавку\nВ самом темном углу.\nТам, на лавке неровной и шаткой,\nНеподвижно сидел человек,\nОпершись на колени локтями,\nПодпирая руками лицо.\nБыло видно, что он, не старея,\nНе меняясь, и думая думу одну,\nПрогрустил здесь века,\nТак что члены одеревенели,\nИ теперь, обреченный, сидит\nЗа одною и тою же думой\nИ за тою же кружкой пивной,\nЧто стоит рядом с ним на скамейке.\nИ когда я к нему подошел,\nОн не поднял лица, не ответил\nНа поклон, и не двинул рукой.\nТолько понял я, тихо вглядевшись\nВ глубину его тусклых очей,\nЧто и мне, как ему, суждено\nЗдесь сидеть – у недопитой кружки,\nВ самом темном углу.\nСуждена мне такая же дума,\nТак же руки мне надо сложить,\nТак же тусклые очи направить\nВ дальний угол избы,\nГде сидит под мерцающим светом,\nЗа дремотой четы королевской,\nЗа уснувшей дружиной,\nЗа бесцельною пряжей —\nКоролевна забытой страны,\nЧто зовется Ночною Фиалкой.\nТак сижу я в избе.\nРядом – кружка пивная\nИ печальный владелец ее.\nПонемногу лицо его никнет,\nСкоро тихо коснется колен,\nДа и руки, не в силах согнуться,\nТолько брякнут костями,\nУпадут и повиснут.\nЭтот нищий, как я, – в старину\nБыл, как я, благородного рода,\nСтройным юношей, храбрым героем,\nОбольстителем северных дев\nИ певцом скандинавских сказаний.\nВот обрывки одежды его:\nРазноцветные полосы тканей,\nШитых золотом красным\nИ поблекших.\nДальше вижу дружину\nНа огромных скамьях:\nКто владеет в забвеньи\nРукоятью меча;\nКто, к щиту прислонясь,\nУвязил долговязую шпору\nПод скамьей;\nКто свой шлем уронил, – и у шлема,\nНа истлевшем полу,\nПробивается бледная травка,\nОбреченная жить без весны\nИ дышать стариной бездыханной.\nДальше – чинно, у бочки пивной,\nВосседают старик и старуха,\nИ на них догорают венцы,\nОзаренные узкой полоской\nОтдаленной зари.\nИ струятся зеленые кудри,\nОбрамляя морщин глубину,\nИ глаза под навесом бровей\nОгоньками болотными дремлют.\nДальше, дальше – беззвучно прядет,\nИ прядет, и прядет королевна,\nОпустив над работой пробор.\nСладким сном одурманила нас,\nОпоила нас зельем болотным,\nОкружила нас сказкой ночной,\nА сама всё цветет и цветет,\nИ болотами дышит Фиалка,\nИ беззвучная кружится прялка,\nИ прядет, и прядет, и прядет.\nЦепенею, и сплю, и грущу,\nИ таю мою долгую думу,\nИ смотрю на полоску зари.\nИ проходят, быть может, мгновенья,\nА быть может, – столетья.\nСлышу, слышу сквозь сон\nЗа стенами раскаты,\nОтдаленные всплески,\nБудто дальний прибой,\nБудто голос из родины новой,\nБудто чайки кричат,\nИли стонут глухие сирены,\nИли гонит играющий ветер\nКорабли из веселой страны.\nИ нечаянно Радость приходит,\nИ далекая пена бушует,\nЗацветают далёко огни.\nВот сосед мой склонился на кружку,\nТихо брякнули руки,\nИ приникла к скамье голова.\nВот рассыпался меч, дребезжа.\nЩит упал. Из-под шлема\nПобежала веселая мышка.\nА старик и старуха на лавке\nПрислонились тихонько друг к другу,\nИ над старыми их головами\nБольше нет королевских венцов.\nИ сижу на болоте.\nНад болотом цветет,\nНе старея, не зная измены,\nМой лиловый цветок,\nЧто зову я – Ночною Фиалкой.\nЗа болотом остался мой город,\nТот же вечер и та же заря.\nИ, наверное, друг мой, шатаясь,\nНе однажды домой приходил\nИ ругался, меня проклиная,\nИ мертвецким сном засыпал.\nНо столетья прошли,\nИ продумал я думу столетий.\nЯ у самого края земли,\nОдинокий и мудрый, как дети.\nТак же тих догорающий свод,\nТот же мир меня тягостный встретил.\nНо Ночная Фиалка цветет,\nИ лиловый цветок ее светел.\nИ в зеленой ласкающей мгле\nСлышу волн круговое движенье,\nИ больших кораблей приближенье,\nБудто вести о новой земле.\nТак заветная прялка прядет\nСон живой и мгновенный,\nЧто нечаянно Радость придет\nИ пребудет она совершенной.\nИ Ночная Фиалка цветет."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1907 года", "content": "Я в дольний мир вошла, как в ложу.\nТеатр взволнованный погас.\nИ я одна лишь мрак тревожу\nЖивым огнем крылатых глаз.\nОни поют из темной ложи:\n«Найди. Люби. Возьми. Умчи».\nИ все, кто властен и ничтожен,\nОпустят предо мной мечи.\nИ все придут, как волны в море,\nКак за грозой идет гроза.\nПылайте, траурные зори,\nМои крылатые глаза!\nВзор мой – факел, к высям кинут,\nСловно в небо опрокинут\nКубок темного вина!\nТонкий стан мой шелком схвачен.\nТемный жребий вам назначен,\nЛюди! Я стройна!\nЯ – звезда мечтаний нежных,\nИ в венце метелей снежных\nЯ плыву, скользя...\nВ серебре метелей кроясь,\nТы горишь, мой узкий пояс —\nМлечная стезя!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Снежная маска", "content": "И вновь, сверкнув из чаши винной,\nТы поселила в сердце страх\nСвоей улыбкою невинной\nВ тяжелозмейных волосах.\nЯ опрокинут в темных струях\nИ вновь вдыхаю, не любя,\nЗабытый сон о поцелуях,\nО снежных вьюгах вкруг тебя.\nИ ты смеешься дивным смехом,\nЗмеишься в чаше золотой,\nИ над твоим собольим мехом\nГуляет ветер голубой.\nИ как, глядясь в живые струи,\nНе увидать себя в венце?\nТвои не вспомнить поцелуи\nНа запрокинутом лице?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Снежная вязь", "content": "Снежная мгла взвилась.\nЛегли сугробы кругом.\nДа. Я с тобой незнаком.\nТы – стихов моих пленная вязь.\nИ тайно сплетая вязь,\nНити снежные тку и плету.\nТы не первая мне предалась\nНа темном мосту.\nЗдесь – электрический свет.\nТам – пустота морей,\nИ скована льдами злая вода.\nЯ не открою тебе дверей.\nНет.\nНикогда.\nИ снежные брызги влача за собой,\nМы летим в миллионы бездн...\nТы смотришь всё той же пленной душой\nВ купол всё тот же – звездный...\nИ смотришь в печали,\nИ снег синей...\nТемные дали,\nИ блистательный бег саней...\nИ когда со мной встречаются\nНеизбежные глаза, —\nГлуби снежные вскрываются,\nПриближаются уста...\nВышина. Глубина. Снеговая тишь.\nИ ты молчишь.\nИ в душе твоей безнадежной\nТа же легкая, пленная грусть.\nО, стихи зимы среброснежной!\nЯ читаю вас наизусть."}, {"poet_id": "blok", "title": "Последний путь", "content": "В снежной пене – предзакатная —\nТы встаешь за мной вдали,\nТам, где в дали невозвратные\nПовернули корабли.\nНе видать ни мачт, ни паруса,\nЧто манил от снежных мест,\nИ на дальнем храме безрадостно\nДогорел последний крест.\nИ на этот путь оснеженный\nЕсли встанешь – не сойдешь.\nИ душою безнадежной\nБезотзывное поймешь.\nТы услышишь с белой пристани\nОтдаленные рога.\nТы поймешь растущий издали\nЗов закованной в снега."}, {"poet_id": "blok", "title": "На страже", "content": "Я – непокорный и свободный.\nЯ правлю вольною судьбой.\nА Он – простерт над бездной водной\nС подъятой к небесам трубой.\nОн видит все мои измены,\nОн исчисляет все дела.\nИ за грядой туманной пены\nЕго труба всегда светла.\nИ, опустивший меч на струи,\nОн не смежит упорный взор.\nОн стережет все поцелуи,\nПаденья, клятвы и позор.\nИ Он потребует ответа,\nПодъемля засветлевший меч.\nИ канет темная комета\nВ пучины новых темных встреч."}, {"poet_id": "blok", "title": "Второе крещенье", "content": "Открыли дверь мою метели,\nЗастыла горница моя,\nИ в новой снеговой купели\nКрещен вторым крещеньем я.\nИ, в новый мир вступая, знаю,\nЧто люди есть, и есть дела,\nЧто путь открыт наверно к раю\nВсем, кто идет путями зла.\nЯ так устал от ласк подруги\nНа застывающей земле.\nИ драгоценный камень вьюги\nСверкает льдиной на челе.\nИ гордость нового крещенья\nМне сердце обратила в лед.\nТы мне сулишь еще мгновенья?\nПророчишь, что весна придет?\nНо посмотри, как сердце радо!\nЗаграждена снегами твердь.\nВесны не будет, и не надо:\nКрещеньем третьим будет – Смерть."}, {"poet_id": "blok", "title": "Настигнутый метелью", "content": "Вьюга пела.\nИ кололи снежные иглы.\nИ душа леденела.\nТы меня настигла.\nТы запрокинула голову в высь.\nТы сказала: «Глядись, глядись,\nПока не забудешь\nТого, что любишь».\nИ указала на дальние города линии,\nНа поля снеговые и синие,\nНа бесцельный холод.\nИ снежных вихрей подъятый молот\nБросил нас в бездну, где искры неслись,\nГде снежинки пугливо вились...\nКакие-то искры,\nКаких-то снежинок неверный полет..\nКак быстро – так быстро\nТы надо мной\nОпрокинула свод\nГолубой...\nМетель взвилась,\nЗвезда сорвалась,\nЗа ней другая...\nИ звезда за звездой\nПонеслась,\nОткрывая\nВихрям звездным\nНовые бездны.\nВ небе вспыхнули темные очи\nТак ясно!\nИ я позабыл приметы\nСтраны прекрасной —\nВ блеске твоем, комета!\nВ блеске твоем, среброснежная ночь!\nИ неслись опустошающие\nНепомерные года,\nСловно сердце застывающее\nЗакатилось навсегда.\nНо бредет за дальним полюсом\nСолнце сердца моего,\nЛьдяным скованное поясом\nБезначалья твоего.\nТак взойди ж в морозном инее\nНепомерный свет – заря!\nПодними над далью синей\nЖезл померкшего царя!"}, {"poet_id": "blok", "title": "На зов метелей", "content": "Белоснежной не было зим\nИ перистей тучек.\nТы дала мне в руки\nСеребряный ключик,\nИ владел я сердцем твоим.\nТихо всходил над городом дым.\nУмирали звуки.\nБелые встали сугробы,\nИ мраки открылись.\nВыплыл серебряный серп.\nИ мы уносились,\nОбреченные оба\nНа ущерб.\nВетер взвихрил снега.\nЗакатился серп луны.\nИ пронзительным взором\nТы измерила даль страны,\nОткуда звучали рога\nСнежным, метельным хором.\nИ мгла заломила руки,\nЗаломила руки в высь.\nТы опустила очи,\nИ мы понеслись.\nИ навстречу вставали новые звуки:\nЛетели снега,\nЗвенели рога\nНалетающей ночи."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ее песни", "content": "Не в земной темнице душной\nЯ гублю.\nДушу вверь ладье воздушной —\nКораблю.\nТы пойми душой послушной,\nЧто люблю.\nВзор твой ясный к выси звездной\nОбрати.\nИ в руке твой меч железный\nОпусти.\nСердце с дрожью бесполезной\nУкроти.\nВихри снежные над бездной\nЗакрути.\nРукавом моих метелей\nЗадушу.\nСеребром моих веселий\nОглушу.\nНа воздушной карусели\nЗакружу.\nПряжей спутанной кудели\nОбовью.\nЛегкой брагой снежных хмелей\nНапою."}, {"poet_id": "blok", "title": "Крылья", "content": "Крылья легкие раскину,\nСтены воздуха раздвину,\nСтраны дольние покину.\nВейтесь, искристые нити,\nЛьдинки звездные, плывите,\nВьюги дольние, вздохните!\nВ сердце – легкие тревоги,\nВ небе – звездные дороги,\nСреброснежные чертоги.\nСны метели светлозмейной,\nПесни вьюги легковейной,\nОчи девы чародейной.\nИ какие-то печали\nИздали,\nИ туманные скрижали\nОт земли.\nИ покинутые в дали\nКорабли.\nИ какие-то за мысом\nПаруса.\nИ какие-то над морем\nГолоса.\nИ расплеснут меж мирами,\nНад забытыми пирами —\nКубок долгой страстной ночи,\nКубок темного вина."}, {"poet_id": "blok", "title": "Влюбленность", "content": "И опять твой сладкий сумрак, влюбленность.\nИ опять: «Навеки. Опусти глаза твои».\nИ дней туманность, и ночная бессонность,\nИ вдали, в волнах, вдали – пролетевшие ладьи.\nИ чему-то над равнинами снежными\nУлыбнувшаяся задумчиво заря.\nИ ты, осенившая крылами белоснежными\nНа вечный покой отходящего царя.\nАнгел, гневно брови изламывающий,\nДва луча – два меча скрестил в вышине.\nНо в гневах стали звенящей и падающей\nТвоя улыбка струится во мне."}, {"poet_id": "blok", "title": "Не надо", "content": "Не надо кораблей из дали,\nНад мысом почивает мрак.\nНа снежносинем покрывале\nЧитаю твой условный знак.\nТвой голос слышен сквозь метели,\nИ звезды сыплют снежный прах.\nЛадьи ночные пролетели,\nНыряя в ледяных струях.\nИ нет моей завидней доли —\nВ снегах забвенья догореть,\nИ на прибрежном снежном поле\nПод звонкой вьюгой умереть.\nНе разгадать живого мрака,\nКоторым стан твой окружен.\nИ не понять земного знака,\nЧтоб не нарушить снежный сон."}, {"poet_id": "blok", "title": "Тревога", "content": "Сердце, слышишь\nЛегкий шаг\nЗа собой?\nСердце, видишь:\nКто-то подал знак,\nТайный знак рукой?\nТы ли? Ты ли?\nВьюги плыли,\nЛунный серп застыл...\nТы ль нисходишь?\nТы ль уводишь, —\nТы, кого я полюбил?\nНад бескрайными снегами\nВозлетим!\nЗа туманными морями\nДогорим!\nПтица вьюги\nТемнокрылой,\nДай мне два крыла!\nЧтоб с тобою, сердцу милой,\nВ серебристом лунном круге\nВся душа изнемогла!\nЧтоб огонь зимы палящей\nСжег грозящий\nДальний крест!\nЧтоб лететь стрелой звенящей\nВ пропасть черных звезд!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Прочь!", "content": "И опять открыли солнца\nЭту дверь.\nИ опять влекут от сердца\nЭту тень.\nИ опять, остерегая,\nЗнак дают,\nЧтобы медленный растаял\nВ келье лед.\n«Кто ты? Кто ты?\nСкован дремой,\nПробудись!\nОт дремоты\nНезнакомой\nИсцелись!\nМы – целители истомы,\nНашей медленной заботе\nПокорись!\nВ златоверхие хоромы,\nК созидающей работе\nВоротись!»\n– Кто вы? Кто вы?\nРая дщери!\nПрочь! Летите прочь!\nКто взломал мои засовы?\nТы кому открыла двери,\nЗадремав, служанка-ночь?\nСтерегут мне келью совы, —\nВам забвенью и потере\nНе помочь!\nНа груди – снегов оковы,\nВ ледяной моей пещере —\nВихрей северная дочь!\nИз очей ее крылатых\nСветит мгла.\nТрехвенечная тиара\nВкруг чела.\nЗолотистый уголь в сердце\nМне вожгла!\nТрижды северное солнце\nОбошло подвластный мир!\nТрижды северные фьорды\nЗнали тихий лет ночей!\nТрижды красные герольды\nНа кровавый звали пир!\nМне – мое открыло сердце\nСнежный мрак ее очей!\nПрочь лети, святая стая,\nК старой двери\nУмирающего рая!\nСтерегите, злые звери,\nЧтобы ангелам самим\nНе поднять меня крылами,\nНе вскружить меня хвалами,\nНе пронзить меня Дарами\nИ Причастием своим!\nУ меня в померкшей келье —\nДва меча.\nУ меня над ложем – знаки\nЧерных дней.\nИ струит мое веселье.\nДва луча.\nТо горят и дремлют маки\nЗлых очей."}, {"poet_id": "blok", "title": "И опять снега", "content": "И опять, опять снега\nЗамели следы...\nНад пустыней снежных мест\nДремлют две звезды.\nИ поют, поют рога.\nНад парами злой воды\nВьюга строит белый крест,\nРассыпает снежный крест,\nОдинокий смерч.\nИ вдали, вдали, вдали,\nМежду небом и землей\nВеселится смерть.\nИ за тучей снеговой\nЗадремали корабли —\nОпрокинутые в твердь\nСтаны снежных мачт.\nИ в полях гуляет смерть —\nСнеговой трубач...\nИ вздымает вьюга смерч,\nСтроит белый, снежный крест,\nЗаметает твердь...\nРазрушает снежный крест\nИ бежит от снежных мест...\nИ опять глядится смерть\nС беззакатных звезд..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Голоса", "content": "Нет исхода вьюгам певучим!\nНет заката очам твоим звездным!\nРукою, подъятой к тучам,\nТы влечешь меня к безднам!\nО, настигай! О, догони!\nПомеркли дни.\nСтолетья минут.\nЗемля остынет.\nЛуна опрокинет\nСвой лик к земле!\nКто жребий мой вынет,\nТот опрокинут\nВ бездонной мгле!\nОставь тревоги,\nМетель в дороге\nТебя застигла.\nЛаскают вьюги,\nТы – в лунном круге,\nТебя пронзили снежные иглы!\nСердце – громада\nГорной лавины —\nКатится в бездны...\nТы гибели рада,\nДева пучины\nЗвездной!\nЯ укачала\nЦарей и героев...\nСлушай снега!\nИз снежного зала,\nИз надзвездных покоев\nПоют боевые рога!\nМеч мой железный\nУтонул в серебряной вьюге...\nГде меч мой? Где меч мой!\nВнимай! Внимай! Я – ветер встречный!\nМы – в лунном круге!\nМы – в бездне звездной!\nПрости, отчизна!\nЗдравствуй, холод!\nОтвори мне застывшие руки!\nСлушай, слушай трубные звуки!\nКто молод, —\nРасстанься с дольнею жизнью!\nПрости! Прости!\nОстыло сердце!\nГде ты, солнце?"}, {"poet_id": "blok", "title": "В снегах", "content": "И я затянут\nЛентой млечной!\nТобой обманут,\nО, Вечность!\nПодо мной растянут\nВ дали бесконечной\nТвой узор. Бесконечность,\nТемница мира!\nУзкая лира,\nЗвезда богини,\nСнежно стонет\nМне.\nИ корабль закатный\nТонет\nВ нежно-синей\nГлубине.\n9 января 1907"}, {"poet_id": "blok", "title": "Маски", "content": "А под маской было звездно.\nУлыбалась чья-то повесть,\nКороталась тихо ночь.\nИ задумчивая совесть,\nТихо плавая над бездной,\nУводила время прочь.\nИ в руках, когда-то строгих,\nБыл бокал стеклянных влаг.\nНочь сходила на чертоги,\nЗамедляя шаг.\nИ позвякивали миги,\nИ звенела влага в сердце,\nИ дразнил зеленый зайчик\nВ догоревшем хрустале.\nА в шкалу дремали книги.\nТам – к резной старинной дверце\nПрилепился голый мальчик\nНа одном крыле.\n9 января 1907"}, {"poet_id": "blok", "title": "Бледные сказанья", "content": "– Посмотри, подруга, эльф твой\nУлетел!\n– Посмотри, как быстролетны\nВремена!\nТак смеется маска маске,\nЗлая маска, к маске скромной\nОбратясь:\n– Посмотри, как темный рыцарь\nСкажет сказки третьей маске...\nТемный рыцарь вкруг девицы\nЗаплетает вязь.\nТихо шепчет маска маске,\nЗлая маска – маске скромной...\nТретья – смущена...\nИ еще темней – на темной\nЗавесе окна\nТемный рыцарь – только мнится..\nИ стрельчатые ресницы\nОпускает маска вниз.\nСнится маске, снится рыцарь...\n– Темный рыцарь, улыбнись...\nОн рассказывает сказки,\nОпершись на меч.\nИ она внимает в маске.\nИ за ними – тихий танец\nОтдаленных встреч...\nКак горит ее румянец!\nСтранен профиль темных плеч!\nА за ними – тихий танец\nОтдаленных встреч.\nИ на завесе оконной\nЗолотится\nЛуч, протянутый от сердца —\nТонкий цепкий шнур,\nИ потерянный, влюбленный\nНе умеет прицепиться\nУлетевший с книжной дверцы\nАмур."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сквозь винный хрусталь", "content": "В длинной сказке\nТайно кроясь,\nБьет условный час.\nВ темной маске\nПрорезь\nЯрких глаз.\nНет печальней покрывала,\nТоньше стана нет...\n– Вы любезней, чем я знала,\nГосподин поэт!\n– Вы не знаете по-русски,\nГоспожа моя...\nНа плече за тканью тусклой,\nНа конце ботинки узкой\nДремлет тихая змея."}, {"poet_id": "blok", "title": "В углу дивана", "content": "Но в камине дозвенели\nУгольки.\nЗа окошком догорели\nОгоньки.\nИ на вьюжном море тонут\nКорабли.\nИ над южным морем стонут\nЖуравли.\nВерь мне, в этом мире солнца\nБольше нет.\nВерь лишь мне, ночное сердце,\nЯ – поэт!\nЯ какие хочешь сказки\nРасскажу,\nИ какие хочешь маски\nПриведу.\nИ пройдут любые тени\nПри огне,\nСтранных очерки видений\nНа стене.\nИ любой колени склонит\nПред тобой...\nИ любой цветок уронит\nГолубой..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Тени на стене", "content": "Вот прошел король с зубчатым\nПляшущим венцом.\nШут прошел в плаще крылатом\nС круглым бубенцом.\nДамы с шлейфами, пажами,\nВ розовых тенях.\nРыцарь с темными цепями\nНа стальных руках.\nАх, к походке вашей, рыцарь,\nШел бы длинный меч!\nПод забралом вашим, рыцарь,\nНежный взор желанных встреч!\nАх, петуший гребень, рыцарь,\nВаш украсил шлем!\nАх, скажите, милый рыцарь,\nВы пришли зачем?\nК нашим сказкам, милый рыцарь,\nПриклоните слух...\nЭти розы, милый рыцарь,\nПодарил мне друг.\nЭти розаны – мне, рыцарь,\nМилый друг принес...\nАх, вы сами в сказке, рыцарь!\nВам не надо роз..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Насмешница", "content": "Подвела мне брови красным,\nПоглядела и сказала:\n«Я не Знала:\nТоже можешь быть прекрасным,\nТемный рыцарь, ты!»\nИ, смеясь, ушла с другими.\nА под сводами ночными\nПлыли тени пустоты,\nДогорали хрустали.\nТени плыли, колдовали,\nСтруйки винные дремали,\nИ вдали\nЗаливалось утро криком\nПетуха...\nИ летели тройки с гиком...\nИ она пришла опять\nИ сказала: «Рыцарь, что ты?\nЭто – сны твоей дремоты.\nЧто ты хочешь услыхать?\nНочь глуха.\nНочь не может понимать\nПетуха»."}, {"poet_id": "blok", "title": "Они читают стихи", "content": "Смотри: я спутал все страницы,\nПока глаза твои цвели.\nБольшие крылья снежной птицы\nМой ум метелью замели.\nКак странны были речи маски!\nПонятны ли тебе? – Бог весть!\nТы твердо знаешь: в книгах – сказки,\nА в жизни – только проза есть.\nНо для меня неразделимы\nС тобою – ночь и мгла реки,\nИ застывающие дымы,\nИ рифм веселых огоньки.\nНе будь и ты со мною строгой,\nИ маской не дразни меня.\nИ в темной памяти не трогай\nИного – страшного – огня."}, {"poet_id": "blok", "title": "Неизбежное", "content": "Тихо вывела из комнат,\nЗатворила дверь.\nТихо. Сладко. Он не вспомнит,\nНе запомнит, что теперь.\nВьюга память похоронит,\nНавсегда затворит дверь.\nСладко в очи поглядела\nВзором как стрела.\nСлушай, ветер звезды гонит,\nСлушай, пасмурные кони\nТопчут звездные пределы\nИ кусают удила...\nИ под маской – так спокойно\nРасцвели глаза.\nНеизбежно и спокойно\nВзор упал в ее глаза."}, {"poet_id": "blok", "title": "Здесь и там", "content": "Ветер звал и гнал погоню,\nЧерных масок не догнал...\nБыли верны наши кони,\nКто-то белый помогал...\nЗаметал снегами сани,\nКоней иглами дразнил,\nСтроил башни из тумана,\nИ кружил, и пел в тумане,\nИ из снежного бурана\nОком темным сторожил.\nИ метался ветер быстрый\nПо бурьянам,\nИ снопами мчались искры\nПо туманам, —\nВетер масок не догнал,\nИ с высот сереброзвездных\nТучу белую сорвал...\nИ в открытых синих безднах\nОбозначились две тени,\nУлетающие в дали\nНезнакомой стороны...\nСтранных очерки видений\nВ черных масках танцевали —\nБыли влюблены."}, {"poet_id": "blok", "title": "Смятение", "content": "Мы ли – пляшущие тени?\nИли мы бросаем тень?\nСнов, обманов и видений\nДогоревший полон день.\nНе пойму я, что нас манит,\nНе поймешь ты, что со мной,\nЧей под маской взор туманит\nСумрак вьюги снеговой?\nИ твои мне светят очи\nНаяву или во сне?\nДаже в полдне, даже в дне\nРазметались космы ночи...\nИ твоя ли неизбежность\nСовлекла меня с пути?\nИ моя ли страсть и нежность\nХочет вьюгой изойти?\nМаска, дай мне чутко слушать\nСердце темное твое,\nВозврати мне, маска, душу,\nГоре светлое мое!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Обреченный", "content": "Тайно сердце просит гибели.\nСердце легкое, скользи...\nВот меня из жизни вывели\nСнежным серебром стези...\nКак над тою дальней прорубью\nТихий пар струит вода,\nТак своею тихой поступью\nТы свела меня сюда.\nЗавела, сковала взорами\nИ рукою обняла,\nИ холодными призерами\nБелой смерти предала...\nИ в какой иной обители\nМне влачиться суждено,\nЕсли сердце хочет гибели,\nТайно просится на дно?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Нет исхода", "content": "Нет исхода из вьюг,\nИ погибнуть мне весело.\nЗавела в очарованный круг,\nСеребром своих вьюг занавесила...\nТихо смотрит в меня,\nТемноокая.\nИ, колеблемый вьюгами Рока,\nЯ взвиваюсь, звеня,\nПропадаю в метелях...\nИ на снежных постелях\nСпят цари и герои\nМинувшего дня\nВ среброснежном покое —\nО, Твои, Незнакомая, снежные жертвы!\nИ приветно глядят на меня:\n«Восстань из мертвых!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "Сердце предано метели", "content": "Сверкни, последняя игла,\nВ снегах!\nВстань, огнедышащая мгла!\nВзмети твой снежный прах!\nУбей меня, как я убил\nКогда-то близких мне!\nЯ всех забыл, кого любил,\nЯ сердце вьюгой закрутил,\nЯ бросил сердце с белых гор,\nОно лежит на дне!\nЯ сам иду на твой костер!\nСжигай меня!\nПронзай меня,\nКрылатый взор,\nИглою снежного огня!\n13 января 1907"}, {"poet_id": "blok", "title": "На снежном костре", "content": "И взвился костер высокий\nНад распятым на кресте.\nРавнодушны, снежнооки,\nХодят ночи в высоте.\nМолодые ходят ночи,\nСестры – пряхи снежных зим,\nИ глядят, открывши очи,\nЗавивают белый дым.\nИ крылатыми очами\nНежно смотрит высота.\nВейся, легкий, вейся, пламень,\nУвивайся вкруг креста!\nВ снежной маске, рыцарь милый,\nВ снежной маске ты гори!\nЯ ль не пела, не любила,\nПоцелуев не дарила\nОт зари и до зари?\nБудь и ты моей любовью,\nМилый рыцарь, я стройна,\nМилый рыцарь, снежной кровью\nЯ была тебе верна.\nЯ была верна три ночи,\nЗавивалась и звала,\nЯ дала глядеть мне в очи,\nКрылья легкие дала...\nТак гори, и яр и светел,\nЯ же – легкою рукой\nРазмету твой легкий пепел\nПо равнине снеговой."}, {"poet_id": "blok", "title": "Усталость", "content": "Кому назначен темный жребий,\nНад тем не властен хоровод.\nОн, как звезда, утонет в небе,\nИ новая звезда взойдет.\nИ краток путь средь долгой ночи,\nДрузья, близка ночная твердь!\nИ даже рифмы нет короче\nГлухой, крылатой рифмы: смерть.\nИ есть ланит живая алость,\nПечаль свиданий и разлук...\nНо есть паденье, и усталость,\nИ торжество предсмертных мук."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ненужная весна", "content": "Отсеребрилась; отзвучала...\nИ вот из-за домов, пьяна,\nВ пустую комнату стучала\nНенужно ранняя весна.\nОна сера и неумыта,\nОна развратна до конца.\nКак свиньи тычутся в корыта,\nХрапит у моего крыльца.\nИ над неубранной постелью\nСклонилась, давит мне на грудь,\nИ в сердце, смятое метелью,\nБесстыдно хочет заглянуть.\nНу, что же! Стисну зубы, встречу,\nИ, выбрав хитрый, ясный миг,\nЕе заклятьем изувечу\nИ вырву пожелтелый клык!\nПускай трясет визгливым рылом:\nЗачем непрошеной вошла,\nКуда и солнце не входило,\nГде ночь метельная текла!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "В глазах ненужный день так ярок,\nНо в сердце неотлучно – ночь.\nЗа красоту мою – в подарок\nСтаруха привела мне дочь.\n«Вот, проводи с ней дни и ночи:\nСмотри, она стройна, как та.\nОна исполнит всё, что хочешь:\nОна бесстыдна и проста».\nСмотрю. Мой взор – слепой и зоркий\n«Она красива, дочь твоя.\nВот, погоди до Красной Горки:\nТогда с ней повенчаюсь я»."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Зима прошла. Я болен.\nЯ вновь в углу, средь книг.\nОн, кажется, доволен,\nДосужий мой двойник.\nДа мне-то нет досуга\nБолтать про всякий вздор.\nМы поняли друг друга?\nНу, двери на запор.\nМне гости надоели.\nСкажите, что грущу.\nА впрочем, на неделе —\nЛишь одного впущу:\nТого, кто от занятий\nУтратил цвет лица,\nИ умер от заклятий\nВолшебного кольца."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Придут незаметные белые ночи…»", "content": "Придут незаметные белые ночи.\nИ душу вытравят белым светом.\nИ бессонные птицы выклюют очи.\nИ буду ждать я с лицом воздетым.\nЯ буду мертвый – с лицом подъятым\nПридет, кто больше на свете любит\nВ мертвые губы меня поцелует,\nЗакроет меня благовонным платом.\nПридут другие, разрыхлят глыбы,\nЗароют – уйдут беспокойно прочь\nОни обо мне помолиться могли бы,\nДа вот – помешала белая ночь'."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ушла. Но гиацинты ждали…»", "content": "Ушла. Но гиацинты ждали,\nИ день не разбудил окна,\nИ в легких складках женской шали\nЦвела ночная тишина.\nВ косых лучах вечерней пыли,\nЯ знаю, ты придешь опять\nБлагоуханьем нильских лилий\nМеня пленять и опьянять.\nМне слабость этих рук знакома,\nИ эта шепчущая речь,\nИ стройной талии истома,\nИ матовость покатых плеч.\nНо в имени твоем – безмерность,\nИ рыжий сумрак глаз твоих\nТаит змеиную неверность\nИ ночь преданий грозовых.\nИ, миру дольнему подвластна,\nМеж всех – не знаешь ты одна,\nКаким раденьям ты причастна,\nКакою верой крещена.\nВойди, своей не зная воли,\nИ, добрая, в глаза взгляни,\nИ темным взором острой боли\nЖивое сердце полосни.\nВползи ко мне змеей ползучей,\nВ глухую полночь оглуши,\nУстами томными замучай,\nКосою черной задуши."}, {"poet_id": "blok", "title": "«За холмом отзвенели упругие латы…»", "content": "За холмом отзвенели упругие латы,\nИ копье потерялось во мгле.\nНе сияет и шлем – золотой и пернатый —\nВсё, что было со мной на земле.\nВстанет утро, застанет раскинувшим руки,\nГде я в небо ночное смотрел.\nСолнцебоги, смеясь, напрягут свои луки,\nОбольют меня тучами стрел.\nЕсли близкое утро пророчит мне гибель,\nНеужели твой голос молчит?\nЧую, там, под холмами, на горном изгибе\nЛик твой молнийный гневом горит!\nВоротясь, ты направишь копье полуночи\nСолнцебогу веселому в грудь.\nЯ увижу в змеиных кудрях твои очи,\nЯ услышу твой голос: «Забудь».\nНадо мною ты в синем своем покрывале,\nС исцеляющим жалом – змея...\nМы узнаем с тобою, что прежде знавали,\nПод неверным мерцаньем копья!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Зачатый в ночь, я в ночь рожден…»", "content": "Зачатый в ночь, я в ночь рожден,\nИ вскрикнул я, прозрев:\nТак тяжек матери был стон,\nТак черен ночи зев.\nКогда же сумрак поредел,\nУнылый день повлек\nКлубок однообразных дел,\nБезрадостный клубок.\nЧто быть должно – то быть должно,\nТак пела с детских лет\nШарманка в низкое окно,\nИ вот – я стал поэт.\nВлюбленность расцвела в кудрях\nИ в ранней грусти глаз.\nИ был я в розовых цепях\nУ женщин много раз.\nИ всё, как быть должно, пошло:\nЛюбовь, стихи, тоска;\nВсё приняла в свое русло\nСпокойная река.\nКак ночь слепа, так я был слеп,\nИ думал жить слепой...\nНо раз открыли темный склеп,\nСказали: Бог с тобой.\nВ ту ночь был белый ледоход,\nРазлив осенних вод.\nЯ думал: «Вот, река идет».\nИ я пошел вперед.\nВ ту ночь река во мгле была,\nИ в ночь и в темноту\nТа – незнакомая – пришла\nИ встала на мосту.\nОна была – живой костер\nИз снега и вина.\nКто раз взглянул в желанный взор,\nТот знает, кто она.\nИ тихо за руку взяла\nИ глянула в лицо.\nИ маску белую дала\nИ светлое кольцо.\n«Довольно жить, оставь слова,\nЯ, как метель, звонка,\nИною жизнию жива,\nИным огнем ярка».\nОна зовет. Она манит.\nВ снегах земля и твердь.\nЧто мне поет? Что мне звенит?\nИная жизнь! Глухая смерть?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В темной комнате ты обесчещена…»", "content": "В темной комнате ты обесчещена,\nСветлой улице ты предана,\nТы идешь, красивая женщина,\nТы пьяна!\nШлейф ползет за тобой и треплется,\nКак змея, умирая в пыли...\nВидишь ты: в нем жизнь еще теплится'\nЗапыли!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я насадил мой светлый рай…»", "content": "Я насадил мой светлый рай\nИ оградил высоким тыном,\nИ в синий воздух, в дивный край\nПриходит мать за милым сыном.\n«Сын, милый, где ты?» – Тишина.\nНад частым тыном солнце зреет,\nИ медленно и верно греет\nДолину райского вина.\nИ бережно обходит мать\nМои сады, мои заветы,\nИ снова кличет: «Сын мой! Где ты?»\nЦветов стараясь не измять...\nВсё тихо. Знает ли она,\nЧто сердце зреет за оградой?\nЧто прежней радости не надо\nВкусившим райского вина?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты пробуждалась утром рано…»", "content": "Ты пробуждалась утром рано\nИ покидала милый дом.\nИ долго, долго из тумана\nКопье мерцало за холмом.\nА я, чуть отрок, слушал толки\nПро силу дивную твою,\nИ шевелил мечей осколки,\nТобой разбросанных в бою.\nДовольно жить в разлуке прежней\nНе выйдешь из дому с утра.\nЯ всё влюбленней и мятежней\nСмотрю в глаза твои, сестра!\nУчи меня дневному бою —\nУже не прежний отрок я,\nИ миру тесному открою\nПолет свободного копья!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«С каждой весною пути мои круче…»", "content": "С каждой весною пути мои круче,\nМертвенней сумрак очей.\nС каждой весною ясней и певучей\nТаинства белых ночей.\nМесяц ладью опрокинул в последней\nБледной могиле, – и вот\nСтертые лица и пьяные бредни...\nКарты... Цыганка поет.\nСмехом волнуемый черным и громким\nБыл у нас пламенный лик.\nСвет набежал. Промелькнули потемки.\nВот он: бесстрастен и дик.\nВидишь, и мне наступила на горло;\nДушит красавица ночь...\nКраски последние смыла и стерла...\nЧто ж? Если можешь, пророчь..\nЛаски мои неумелы и грубы.\nТы же – нежнее, чем май.\nЧто же? Целуй в помертвелые губы.\nПояс печальный снимай."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты отошла, и я в пустыне…»", "content": "Ты отошла, и я в пустыне\nК песку горячему приник.\nНо слова гордого отныне\nНе может вымолвить язык.\nО том, что было, не жалея,\nТвою я понял высоту:\nДа. Ты – родная Галилея\nМне – невоскресшему Христу.\nИ пусть другой тебя ласкает,\nПусть множит дикую молву:\nСын Человеческий не знает,\nГде приклонить ему главу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я ухо приложил к земле…»", "content": "Я ухо приложил к земле.\nЯ муки криком не нарушу.\nТы слишком хриплым стоном душу\nБессмертную томишь во мгле!\nЭй, встань и загорись и жги!\nЭй, подними свой верный молот,\nЧтоб молнией живой расколот\nБыл мрак, где не видать ни зги!\nТы роешься, подземный крот!\nЯ слышу трудный, хриплый голос...\nНе медли. Помни: слабый колос\nПод их секирой упадет...\nКак зерна, злую землю рой\nИ выходи на свет. И ведай:\nЗа их случайною победой\nРоится сумрак гробовой.\nЛелей, пои, таи ту новь,\nПройдет весна – над этой новью,\nВспоенная твоею кровью,\nСозреет новая любовь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Тропами тайными, ночными…»", "content": "Тропами тайными, ночными,\nПри свете траурной зари,\nПридут замученные ими,\nНад ними встанут упыри.\nОвеют призраки ночные\nИх помышленья и дела,\nИ загниют еще живые\nИх слишком сытые тела.\nИх корабли в пучине водной\nНе сыщут ржавых якорей,\nИ не успеть дочесть отходной\nТебе, пузатый иерей!\nДовольных сытое обличье,\nСокройся в темные гроба!\nТак нам велит времен величье\nИ розоперстая судьба!\nГроба, наполненные гнилью,\nСвободный, сбрось с могучих плеч!\nВсё, всё – да станет легкой пылью\nПод солнцем, не уставшим жечь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Девушке", "content": "Ты перед ним – что стебель гибкий,\nОн пред тобой – что лютый зверь.\nНе соблазняй его улыбкой,\nМолчи, когда стучится в дверь.\nА если он ворвется силой,\nЗа дверью стань и стереги:\nУспеешь – в горнице немилой\nСухие стены подожги.\nА если близок час позорный,\nТы повернись лицом к углу,\nСвяжи узлом платок свой черный\nИ в черный узел спрячь иглу.\nИ пусть игла твоя вонзится\nВ ладони грубые, когда\nВ его руках ты будешь биться,\nКрича от боли и стыда...\nИ пусть в угаре страсти грубой\nОн не запомнит, сгоряча,\nТвои оттиснутые зубы\nГлубоким шрамом вдоль плеча!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сырое лето. Я лежу…»", "content": "Сырое лето. Я лежу\nВ постели – болен. Что-то подступает\nГорячее и жгучее в груди.\nА на усадьбе, в тенях светлой ночи,\nСобаки с лаем носятся вкруг дома.\nИ меж своих – я сам не свой. Меж кровных\nБескровен – и не знаю чувств родства.\nИ люди опостылели немногим\nЛишь меньше, чем убитый мной комар.\nИ свечкою давно озарено\nТо место в книжке, где профессор скучный.\nКак ноющий комар, – поет мне в уши,\nЧто женщина у нас угнетена\nИ потому сходна судьбой с рабочим.\nПостой-ка! Вот портрет: седой профессор —\nПрилизанный, умытый, тридцать пять\nИзданий книги выпустивший! Стой!\nТы говоришь, что угнетен рабочий?\nПостой: весной я видел смельчака,\nРабочего, который смело на смерть\nПойдет, и с ним – друзья. И горны замолчат\nИ остановятся работы разом\nНа фабриках. И жирный фабрикант\nПоклонится рабочим в ноги. Стой!\nТы говоришь, что женщина – раба?\nЯ знаю женщину. В ее душе\nБыл сноп огня. В походке – ветер.\nВ глазах – два моря скорби и страстей\nИ вся она была из легкой персти —\nДрожащая и гибкая. Так вот,\nПрофессор, четырех стихий союз\nБыл в ней одной. Она могла убить —\nМогла и воскресить. А ну-ка, ты\nУбей, да воскреси потом! Не можешь?\nА женщина с рабочим могут."}, {"poet_id": "blok", "title": "Песельник", "content": "Я. – песельник. Я девок вывожу\nВ широкий хоровод. Я с ветром ворожу.\nЯ голосом тот край, где синь туман, бужу,\nЯ песню длинную прилежно вывожу.\nОй, дальний край! Ты – мой! Ой, косыньку\nразвей!\nОй, девка, заводи в глухую топь весной!\nЭй, девка, собирай лесной туман косой!\nЭй, песня, веселей! Эй, сарафан, алей!\nЛегла к земле косой, туманится росой...\nЯр темных щек загар, что твой лесной пожар...\nИ встала мне женой... Ой, синь туман, ты – мой\nАл сарафан – пожар, что девичий загар!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В этот серый летний вечер…»", "content": "В этот серый летний вечер,\nВозле бедного жилья,\nПо тебе томится ветер,\nЧерноокая моя!\nТы в каких степях гуляла,\nДожидалась до звезды,\nНе дождавшись, обнимала\nПрутья ивы у воды?\nРазлюбил тебя и бросил,\nЗнаю – взял, чего хотел,\nБросил, вскинул пару весел,\nУплывая, не запел...\nДолго ль песни заунывной\nТы над берегом ждала,\nИ какой реке разливной\nДушу-бурю предала?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Вольные мысли", "content": "Всё чаще я по городу брожу.\nВсё чаще вижу смерть – и улыбаюсь\nУлыбкой рассудительной. Ну, что же?\nТак я хочу. Так свойственно мне знать,\nЧто и ко мне придет она в свой час.\nЯ проходил вдоль скачек по шоссе.\nДень золотой дремал на грудах щебня,\nА за глухим забором – ипподром\nПод солнцем зеленел. Там стебли злаков\nИ одуванчики, раздутые весной,\nВ ласкающих лучах дремали. А вдали\nТрибуна придавила плоской крышей\nТолпу зевак и модниц. Маленькие флаги\nПестрели там и здесь. А на заборе\nПрохожие сидели и глазели.\nЯ шел и слышал быстрый гон коней\nПо грунту легкому. И быстрый топот\nКопыт. Потом – внезапный крик:\n«Упал! Упал!» – кричали на заборе,\nИ я, вскочив на маленький пенек,\nУвидел всё зараз: вдали летели\nЖокеи в пестром – к тонкому столбу.\nЧуть-чуть отстав от них, скакала лошадь\nБез седока, взметая стремена.\nА за листвой кудрявеньких березок,\nТак близко от меня – лежал жокей,\nВесь в желтом, в зеленях весенних злаков,\nУпавший навзничь, обратив лицо\nВ глубокое ласкающее небо.\nКак будто век лежал, раскинув руки\nИ ногу подогнув. Так хорошо лежал.\nК нему уже бежали люди. Издали,\nПоблескивая медленными спицами, ландо\nКатилось мягко. Люди подбежали\nИ подняли его...\nИ вот повисла\nБеспомощная желтая нога\nВ обтянутой рейтузе. Завалилась\nИм на плечи куда-то голова...\nЛандо подъехало. К его подушкам\nТак бережно и нежно приложили\nЦыплячью желтизну жокея. Человек\nВскочил неловко на подножку, замер,\nПоддерживая голову и ногу,\nИ важный кучер повернул назад.\nИ так же медленно вертелись спицы,\nПоблескивали козла, оси, крылья...\nТак хорошо и вольно умереть.\nВсю жизнь скакал – с одной упорной мыслью,\nЧтоб первым доскакать. И на скаку\nЗапнулась запыхавшаяся лошадь,\nУж силой ног не удержать седла,\nИ утлые взмахнулись стремена,\nИ полетел, отброшенный толчком...\nУдарился затылком о родную,\nВесеннюю, приветливую землю,\nИ в этот миг – в мозгу прошли все мысли\nЕдинственные нужные. Прошли —\nИ умерли. И умерли глаза.\nИ труп мечтательно глядит наверх.\nТак хорошо и вольно.\nОднажды брел по набережной я.\nРабочие возили с барок в тачках\nДрова, кирпич и уголь. И река\nБыла еще синей от белой пены.\nВ отстегнутые вороты рубах\nГлядели загорелые тела,\nИ светлые глаза привольной Руси\nБлестели строго с почерневших лиц.\nИ тут же дети голыми ногами\nМесили груды желтого песку,\nТаскали – то кирпичик, то полена,\nТо бревнышко. И прятались. А там\nУже сверкали грязные их пятки,\nИ матери – с отвислыми грудями\nПод грязным платьем – ждали их, ругались\nИ, надавав затрещин, отбирали\nДрова, кирпичики, бревёшки. И тащили,\nСогнувшись под тяжелой ношей, вдаль.\nИ снова, воротясь гурьбой веселой,\nРебятки начинали воровать:\nТот бревнышко, другой – кирпичик...\nИ вдруг раздался всплеск воды и крик.\n«Упал! Упал!» – опять кричали с барки.\nРабочий, ручку тачки отпустив,\nПоказывал рукой куда-то в воду,\nИ пестрая толпа рубах неслась\nТуда, где на траве, в камнях булыжных,\nНа самом берегу – лежала сотка.\nОдин тащил багор.\nА между свай,\nЗабитых возле набережной в воду,\nЛегко покачивался человек\nВ рубахе и в разорванных портках.\nОдин схватил его. Другой помог,\nИ длинное растянутое тело,\nС которого ручьем лилась вода,\nВтащили на берег и положили.\nГородовой, гремя о камни шашкой,\nЗачем-то щеку приложил к груди\nНамокшей, и прилежно слушал,\nДолжно быть, сердце. Собрался народ,\nИ каждый вновь пришедший задавал\nОдни и те же глупые вопросы:\nКогда упал, да сколько пролежал\nВ воде, да сколько выпил?\nПотом все стали тихо отходить,\nИ я пошел своим путем, и слушал,\nКак истовый, но выпивший рабочий\nАвторитетно говорил другим,\nЧто губит каждый день людей вино\nПойду еще бродить. Покуда солнце,\nПокуда жар, покуда голова\nТупа, и мысли вялы...\nСердце!\nТы будь вожатаем моим. И смерть\nС улыбкой наблюдай. Само устанешь,\nНе вынесешь такой веселой жизни,\nКакую я веду. Такой любви\nИ ненависти люди не выносят,\nКакую я в себе ношу.\nХочу,\nВсегда хочу смотреть в глаза людские,\nИ пить вино, и женщин целовать,\nИ яростью желаний полнить вечер,\nКогда жара мешает днем мечтать\nИ песни петь! И слушать в мире ветер!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2. Над озером", "content": "С вечерним озером я разговор веду\nВысоким ладом песни. В тонкой чаще\nВысоких сосен, с выступов песчаных,\nИз-за могил и склепов, где огни\nЛампад и сумрак дымно-сизый, —\nВлюбленные ему я песни шлю.\nОно меня не видит – и не надо.\nКак женщина усталая, оно\nРаскинулось внизу и смотрит в небо,\nТуманится, и даль поит туманом,\nИ отняло у неба весь закат.\nВсе исполняют прихоти его:\nТа лодка узкая, ласкающая гладь,\nИ тонкоствольный строй сосновой рощи,\nИ семафор на дальнем берегу,\nВ нем отразивший свой огонь зеленый —\nКак раз на самой розовой воде.\nК нему ползет трехглазая змея\nСвоим единственным стальным путем,\nИ, прежде свиста, озеро доносит\nКо мне – ее ползучий, хриплый шум.\nЯ на уступе. Надо мной – могила\nИз темного гранита. Подо мной —\nБелеющая в сумерках дорожка.\nИ кто посмотрит снизу на меня,\nТот испугается: такой я неподвижный,\nВ широкой шляпе, средь ночных могил,\nСкрестивший руки, стройный и влюбленный\nв мир\nНо некому взглянуть. Внизу идут\nВлюбленные друг в друга: нет им дела\nДо озера, которое внизу,\nИ до меня, который наверху.\nИм нужны человеческие вздохи,\nМне нужны вздохи сосен и воды.\nА озеру – красавице – ей нужно,\nЧтоб я, никем не видимый, запел\nВысокий гимн о том, как ясны зори,\nКак стройны сосны, как вольна душа.\nПрошли все пары. Сумерки синей,\nБелей туман. И девичьего платья\nЯ вижу складки легкие внизу.\nЗадумчиво прошла она дорожку\nИ одиноко села на ступеньки\nМогилы, не заметивши меня...\nЯ вижу легкий профиль. Пусть не знает,\nЧто знаю я, о чем пришла мечтать\nТоскующая девушка... Светлеют\nВсе окна дальних дач: там – самовары,\nИ синий дым сигар, и плоский смех...\nОна пришла без спутников сюда...\nНаверное, наверное прогонит\nЗатянутого в китель офицера\nС вихляющимся задом и ногами,\nЗавернутыми в трубочки штанов!\nОна глядит как будто за туманы,\nЗа озеро, за сосны, за холмы,\nКуда-то так далёко, так далёко,\nКуда и я не в силах заглянуть...\nО, нежная! О, тонкая! – И быстро\nЕй мысленно приискиваю имя:\nБудь Аделиной! Будь Марией! Теклой!\nДа, Теклой!.. – И задумчиво глядит\nВ клубящийся туман... Ах, как прогонит!..\nА офицер уж близко: белый китель,\nНад ним усы и пуговица-нос,\nИ плоский блин, приплюснутый фуражкой.\nОн подошел... он жмет ей руку!.. смотрят\nЕго гляделки в ясные глаза!..\nЯ даже выдвинулся из-за склепа...\nИ вдруг... протяжно чмокает ее,\nДает ей руку и ведет на дачу!\nЯ хохочу! Взбегаю вверх. Бросаю\nВ них шишками, песком, визжу, пляшу\nСреди могил – незримый и высокий...\nКричу: «Эй, Фёкла! Фёкла!» – И они\nИспуганы, сконфужены, не знают,\nОткуда шишки, хохот и песок...\nОн ускоряет шаг, не забывая\nВихлять проворно задом, и она,\nПрижавшись крепко к кителю, почти\nБегом бежит за ним...\nЭй, доброй ночи!\nИ, выбегая на крутой обрыв,\nЯ отражаюсь в озере... Мы видим\nДруг друга: «Здравствуй!» – я кричу...\nИ голосом красавицы – леса\nПрибрежные ответствуют мне: «Здравствуй!»\nКричу: «Прощай!» – они кричат: «Прощай!»\nЛишь озеро молчит, влача туманы,\nНо явственно на нем отражены\nИ я, и все союзники мои:\nНочь белая, и бог, и твердь, и сосны...\nИ белая задумчивая ночь\nНесет меня домой. И ветер свищет\nВ горячее лицо. Вагон летит...\nИ в комнате моей белеет утро.\nОно на всем: на книгах и столах,\nИ на постели, и на мягком кресле,\nИ на письме трагической актрисы:\n«Я вся усталая. Я вся больная.\nЦветы меня не радуют. Пишите...\nПростите и сожгите этот бред...»\nИ томные слова... И длинный почерк,\nУсталый, как ее усталый шлейф...\nИ томностью пылающие буквы,\nКак яркий камень в черных волосах."}, {"poet_id": "blok", "title": "3. В северном море", "content": "Что сделали из берега морского\nГуляющие модницы и франты?\nНаставили столов, дымят, жуют,\nПьют лимонад. Потом бредут по пляжу,\nУгрюмо хохоча и заражая\nСоленый воздух сплетнями. Потом\nПогонщики вывозят их в кибитках,\nКокетливо закрытых парусиной,\nНа мелководье. Там, переменив\nЗабавные тальеры и мундиры\nНа легкие купальные костюмы,\nИ дряблость мускулов и грудей обнажив,\nОни, визжа, влезают в воду. Шарят\nНеловкими ногами дно. Кричат,\nСтараясь показать, что веселятся.\nА там – закат из неба сотворил\nГлубокий многоцветный кубок. Руки\nОдна заря закинула к другой,\nИ сестры двух небес прядут один —\nТо розовый, то голубой туман.\nИ в море утопающая туча\nВ предсмертном гневе мечет из очей\nТо красные, то синие огни.\nИ с длинного, протянутого в море,\nПодгнившего, сереющего мола,\nПрочтя все надписи: «Навек с тобой»,\nЗдесь были Коля с Катей», «Диодор\nИеромонах и послушник Исидор\nЗдесь были. Дивны божий дела», —\nПрочтя все надписи, выходим в море\nВ пузатой и смешной моторной лодке.\nБензин пыхтит и пахнет. Два крыла\nБегут в воде за нами. Вьется быстрый след\nИ, обогнув скучающих на пляже,\nРыбачьи лодки, узкий мыс, маяк,\nМы выбегаем многоцветной рябью\nB просторную ласкающую соль.\nНа горизонте, за спиной, далёко\nБезмолвным заревом стоит пожар.\nРыбачий Вольный остров распростерт\nВ воде, как плоская спина морского\nЖивотного. А впереди, вдали —\nОгни судов и сноп лучей бродячих\nПрожектора таможенного судна.\nИ мы уходим в голубой туман.\nКосым углом торчат над морем вехи,\nМетелками фарватер оградив,\nИ далеко – от вехи и до вехи —\nРыбачьих шхун маячат паруса...\nНад морем – штиль. Под всеми парусами\nСтоит красавица – морская яхта.\nНа тонкой мачте – маленький фонарь,\nЧто камень драгоценной фероньеры,\nГорит над матовым челом небес.\nНа острогрудой, в полной тишине,\nВ причудливых сплетениях снастей,\nСидят, скрестивши руки, люди в светлых\nПанамах, сдвинутых на строгие черты.\nА посреди, у самой мачты, молча,\nСтоит матрос, весь темный, и глядит.\nМы огибаем яхту, как прилично,\nИ вежливо и тихо говорит\nОдин из нас: «Хотите на буксир?»\nИ с важной простотой нам отвечает\nСуровый голос: «Нет. Благодарю».\nИ, снова обогнув их, мы глядим\nС молитвенной и полною душою\nНа тихо уходящий силуэт\nКрасавицы под всеми парусами...\nНа драгоценный камень фероньеры,\nГорящий в смуглых сумерках чела."}, {"poet_id": "blok", "title": "4. В дюнах", "content": "Я не люблю пустого словаря\nЛюбовных слов и жалких выражений:\n«Ты мой», «Твоя», «Люблю», «Навеки твой»,\nЯ рабства не люблю. Свободным взором\nКрасивой женщине смотрю в глаза\nИ говорю: «Сегодня ночь. Но завтра —\nСияющий и новый день. Приди.\nБери меня, торжественная страсть.\nА завтра я уйду – и запою».\nМоя душа проста. Соленый ветер\nМорей и смольный дух сосны\nЕе питал. И в ней – всё те же знаки,\nЧто на моем обветренном лице.\nИ я прекрасен – нищей красотою\nЗыбучих дюн и северных морей.\nТак думал я, блуждая по границе\nФинляндии, вникая в темный говор\nНебритых и зеленоглазых финнов.\nСтояла тишина. И у платформы\nГотовый поезд разводил пары.\nИ русская таможенная стража\nЛениво отдыхала на песчаном\nОбрыве, где кончалось полотно.\nТам открывалась новая страна —\nИ русский бесприютный храм глядел\nВ чужую, незнакомую страну.\nТак думал я. И вот она пришла\nИ встала на откосе. Были рыжи\nеё глаза от солнца и песка.\nИ волосы, смолистые как сосны,\nВ отливах синих падали на плечи.\nПришла. Скрестила свой звериный взгляд\nС моим звериным взглядом. Засмеялась\nВысоким смехом. Бросила в меня\nПучок травы и золотую горсть\nПеску. Потом – вскочила\nИ, прыгая, помчалась под откос...\nЯ гнал ее далёко. Исцарапал\nЛицо о хвои, окровавил руки\nИ платье изорвал. Кричал и гнал\nЕе, как зверя, вновь кричал и звал,\nИ страстный голос был как звуки рога.\nОна же оставляла легкий след\nВ зыбучих дюнах, и пропала в соснах,\nКогда их заплела ночная синь.\nИ я лежу, от бега задыхаясь,\nОдин, в песке. В пылающих глазах\nЕще бежит она – и вся хохочет:\nХохочут волосы, хохочут ноги,\nХохочет платье, вздутое от бега...\nЛежу и думаю: «Сегодня ночь\nИ завтра ночь. Я не уйду отсюда,\nПока не затравлю ее, как зверя,\nИ голосом, зовущим, как рога,\nНе прегражу ей путь. И не скажу:\n«Моя! Моя!» – И пусть она мне крикнет:\n«Твоя! Твоя!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Везде – над лесом и над пашней…»", "content": "Везде – над лесом и над пашней,\nИ на земле, и на воде —\nТакою близкой и вчерашней\nТы мне являешься – везде.\nТвой стан под душной летней тучей\nТвой стан, закутанный в меха,\nВсегда пою – всегда певучий,\nКлубясь туманами стиха.\nИ через годы, через воды,\nИ на кресте и во хмелю,\nТебя, Дитя моей свободы,\nПодруга Светлая, люблю."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В густой траве пропадешь с головой…»", "content": "В густой траве пропадешь с головой.\nВ тихий дом войдешь, не стучась...\nОбнимет рукой, оплетет косой\nИ, статная, скажет: «Здравствуй, князь.\nВот здесь у меня – куст белых роз.\nВот здесь вчера – повилика вилась.\nГде был, пропадал? что за весть принес?\nКто любит, не любит, кто гонит нас?»\nКак бывало, забудешь, что дни идут,\nКак бывало, простишь, кто горд и зол.\nИ смотришь – тучи вдали встают,\nИ слушаешь песни далеких сел...\nЗаплачет сердце по чужой стороне,\nЗапросится в бой – зовет и манит...\nТолько скажет: «Прощай. Вернись ко мне»\nИ опять за травой колокольчик звенит.."}, {"poet_id": "blok", "title": "Осенняя любовь", "content": "Когда в листве сырой и ржавой\nРябины заалеет гроздь, —\nКогда палач рукой костлявой\nВобьет в ладонь последний гвоздь; —\nКогда над рябью рек свинцовой,\nВ сырой и серой высоте,\nПред ликом родины суровой\nЯ закачаюсь на кресте, —\nТогда – просторно и далёко\nСмотрю сквозь кровь предсмертных слез,\nИ вижу: по реке широкой\nКо мне плывет в челне Христос.\nВ глазах – такие же надежды,\nИ то же рубище на нем.\nИ жалко смотрит из одежды\nЛадонь, пробитая гвоздем.\nХристос! Родной простор печален!\nИзнемогаю на кресте!\nИ челн твой – будет ли причален\nК моей распятой высоте?"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "И вот уже ветром разбиты, убиты\nКусты облетелой ракиты.\nИ прахом дорожным\nУгрюмая старость легла на ланитах.\nНо в темных орбитах\nВзглянули, сверкнули глаза невозможным\nИ радость, и слава —\nВсё в этом сияньи бездонном,\nИ дальнем.\nНо смятые травы\nПечальны,\nИ листья крутятся в лесу обнаженном.\nИ снится, и снится, и снится:\nБывалое солнце!\nТебя мне всё жальче и жальче...\nО, глупое сердце,\nСмеющийся мальчик,\nКогда перестанешь ты биться?"}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Под ветром холодные плечи\nТвои обнимать так отрадно:\nТы думаешь – нежная ласка,\nЯ знаю – восторг мятежа!\nИ теплятся очи, как свечи\nНочные, и слушаю жадно —\nШевелится страшная сказка,\nИ звездная дышит межа...\nО, в этот сияющий вечер\nТы будешь всё так же прекрасна,\nИ, верная темному раю,\nТы будешь мне светлой звездой!\nЯ знаю, что холоден ветер,\nЯ верю, что осень бесстрастна!\nНо в темном плаще не узнают,\nЧто ты пировала со мной!..\nИ мчимся в осенние дали,\nИ слушаем дальние трубы,\nИ мерим ночные дороги,\nХолодные выси мои...\nЧасы торжества миновали —\nМои опьяненные губы\nЦелуют в предсмертной тревоге\nХолодные губы твои."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда я создавал героя…»", "content": "Когда я создавал героя,\nКремень дробя, пласты деля,\nКакого вечного покоя\nБыла исполнена земля!\nНо в зацветающей лазури\nУже боролись свет и тьма,\nУже металась в синей буре\nОдежды яркая кайма...\nЩит ослепительно сверкучий\nСиял в разрыве синих туч,\nИ светлый меч, пронзая тучи,\nРазил, как неуклонный луч...\nЕще не явлен лик чудесный,\nНо я провижу лик – зарю,\nИ в очи молнии небесной\nС чудесным трепетом смотрю!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всюду ясность божия…»", "content": "Всюду ясность божия,\nЯсные поля,\nДевушки пригожие,\nКак сама земля.\nТолько верить хочешь всё,\nЧто на склоне лет\nТы, душа, воротишься\nВ самый ясный свет."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В те ночи светлые, пустые…»", "content": "В те ночи светлые, пустые,\nКогда в Неву глядят мосты,\nОни встречались как чужие,\nЗабыв, что есть простое ты.\nИ каждый был красив и молод,\nНо, окрыляясь пустотой,\nОна таила странный холод\nПод одичалой красотой.\nИ, сердцем вечно строгим меря,\nОн не умел, не мог любить.\nОна любила только зверя\nВ нем раздразнить – и укротить.\nИ чуждый – чуждой жал он руки\nИ север сам, спеша помочь\nКрасивой нежности и скуке,\nВ день превращал живую ночь.\nТак в светлоте ночной пустыни,\nВ объятья ночи не спеша,\nГляделась в купол бледно-синий\nИх обреченная душа."}, {"poet_id": "blok", "title": "Снежная дева", "content": "Она пришла из дикой дали —\nНочная дочь иных времен.\nЕе родные не встречали,\nНе просиял ей небосклон.\nНо сфинкса с выщербленным ликом\nНад исполинскою Невой\nОна встречала легким вскриком\nПод бурей ночи снеговой.\nБывало, вьюга ей осыпет\nЗвездами плечи, грудь и стан, —\nВсё снится ей родной Египет\nСквозь тусклый северный туман.\nИ город мой железно-серый,\nГде ветер, дождь, и зыбь, и мгла,\nС какой-то непонятной верой\nОна, как царство, приняла.\nЕй стали нравиться громады,\nУснувшие в ночной глуши,\nИ в окнах тихие лампады\nСлились с мечтой ее души.\nОна узнала зыбь и дымы,\nОгни, и мраки, и дома —\nВесь город мой непостижимый —\nНепостижимая сама.\nОна дарит мне перстень вьюги\nЗа то, что плащ мой полон звезд\nЗа то, что я в стальной кольчуге\nИ на кольчуге – строгий крест\nОна глядит мне прямо в очи,\nХваля неробкого врага.\nС полей ее холодной ночи\nВ мой дух врываются снега.\nНо сердце Снежной Девы немо\nИ никогда не примет меч,\nЧтобы ремень стального шлема\nРукою страстною рассечь.\nИ я, как вождь враждебной рати\nВсегда закованный в броню,\nМечту торжественных объятий\nВ священном трепете храню."}, {"poet_id": "blok", "title": "«И я провел безумный год…»", "content": "И я провел безумный год\nУ шлейфа черного. За муки,\nЗа дни терзаний и невзгод\nМоих волос касались руки,\nСмотрели темные глаза,\nДышала синяя гроза.\nИ я смотрю. И синим кругом\nМои глаза обведены.\nОна зовет печальным другом.\nОна рассказывает сны.\nИ в темный вечер, в долгий вечер\nЗа окнами кружится ветер.\nПотом она кончает прясть\nИ тихо складывает пряжу.\nИ перешла за третью стражу\nМоя нерадостная страсть.\nСмотрю. Целую черный волос,\nИ в сердце льется темный голос.\nТак провожу я ночи, дни\nУ шлейфа девы, в тихой зале.\nВ камине умерли огни,\nВ окне быстрее заплясали\nСнежинки быстрые – и вот\nОна встает. Она уйдет.\nОна завязывает туго\nСвой черный шелковый платок,\nВ последний раз ласкает друга,\nБросая ласковый намек,\nИдет... Ее движенья быстры,\nВ очах, тускнея, гаснут искры.\nИ я прислушиваюсь к стуку\nСтеклянной двери вдалеке,\nИ к замирающему звуку\nУглей в потухшем камельке...\nПотом – опять бросаюсь к двери,\nБегу за ней... В морозном сквере\nВздыхает по дорожкам ночь.\nОна тихонько огибает\nЗа клумбой клумбу; отступает;\nТо подойдет, то прянет прочь...\nИ дальний шум почти не слышен,\nИ город спит, морозно пышен...\nЛишь в воздухе морозном – гулко\nЗвенят шаги. Я узнаю\nВ неверном свете переулка\nМою прекрасную змею:\nОна ползет из света в светы,\nИ вьется шлейф, как хвост кометы\nИ, настигая, с новым жаром\nШепчу ей нежные слова,\nОпять кружится голова...\nДалеким озарен пожаром,\nЯ перед ней, как дикий зверь...\nСтучит зевающая дверь, —\nИ, словно в бездну, в лоно ночи\nВступаем мы... Подъем наш крут...\nИ бред. И мрак. Сияют очи.\nНа плечи волосы текут\nВолной свинца – чернее мрака...\nО, ночь мучительного брака!..\nМятеж мгновений. Яркий сон.\nНапрасных бешенство объятий, —\nИ звонкий утренний трезвон:\nТолпятся ангельские рати\nЗа плотной завесой окна,\nНо с нами ночь – буйна, хмельна...\nДа! с нами ночь! И новой властью\nДневная ночь объемлет нас,\nЧтобы мучительною страстью\nДень обессиленный погас, —\nИ долгие часы над нами\nОна звенит и бьет крылами...\nИ снова вечер..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Заклятие огнем и мраком", "content": "О, весна без конца и без краю —\nБез конца и без краю мечта!\nУзнаю тебя, жизнь! Принимаю!\nИ приветствую звоном щита!\nПринимаю тебя, неудача,\nИ удача, тебе мой привет!\nВ заколдованной области плача,\nВ тайне смеха – позорного нет!\nПринимаю бессонные споры,\nУтро в завесах темных окна,\nЧтоб мои воспаленные взоры\nРаздражала, пьянила весна!\nПринимаю пустынные веси!\nИ колодцы земных городов!\nОсветленный простор поднебесий\nИ томления рабьих трудов!\nИ встречаю тебя у порога —\nС буйным ветром в змеиных кудрях,\nС неразгаданным именем бога\nНа холодных и сжатых губах...\nПеред этой враждующей встречей\nНикогда я не брошу щита...\nНикогда не откроешь ты плечи...\nНо над нами – хмельная мечта!\nИ смотрю, и вражду измеряю,\nНенавидя, кляня и любя:\nЗа мученья, за гибель – я знаю —\nВсё равно: принимаю тебя!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Приявший мир, как звонкий дар,\nКак злата горсть, я стал богат.\nСмотрю: растет, шумит пожар —\nГлаза твои горят.\nКак стало жутко и светло!\nВесь город – яркий сноп огня.\nРека – прозрачное стекло,\nИ только – нет меня...\nЯ здесь, в углу. Я там, распят.\nЯ пригвожден к стене – смотри!\nГорят глаза твои, горят,\nКак черных две зари!\nЯ буду здесь. Мы все сгорим:\nВесь город мой, река, и я...\nКрести крещеньем огневым,\nО, милая моя!"}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Я неверную встретил у входа:\nУронила платок – и одна.\nНикого. Только ночь и свобода.\nТолько жутко стоит тишина.\nГоворил ей несвязные речи,\nОткрывал ей все тайны с людьми,\nНикому не поведал о встрече,\nЧтоб она прошептала: возьми...\nНо она ускользающей птицей\nПолетела в ненастье и мрак,\nГде взвился огневой багряницей\nЗасыпающий праздничный флаг.\nИ у светлого дома, тревожно,\nЯ остался вдвоем с темнотой.\nНевозможное было возможно,\nНо возможное – было мечтой."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Перехожу от казни к казни\nШирокой полосой огня.\nТы только невозможным дразнишь,\nНемыслимым томишь меня...\nИ я, как темный раб, не смею\nВ огне и мраке потонуть.\nЯ только робкой тенью вею,\nНе смея в небо заглянуть...\nКак ветер, ты целуешь жадно,\nКак осень, шлейфом шелестя,\nХраня в темнице безотрадной\nМеня, как бедное дитя...\nРабом безумным и покорным\nДо времени таюсь и жду\nПод этим взором, слишком черным,\nВ моем пылающем бреду...\nЛишь утром смею покидать я\nТвое высокое крыльцо,\nА ночью тонет в складках платья\nМое безумное лицо...\nЛишь утром воронам бросаю\nСвой хмель, свой сон, свою мечту...\nА ночью снова – знаю, знаю\nТвою земную красоту!\nЧто быть бесстрастным? Что – крылатым?\nСто раз бичуй и укори,\nЧтоб только быть на миг проклятым\nС тобой – в огне ночной зари!"}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Пойми же, я спутал, я спутал\nСтраницы и строки стихов,\nПлащом твои плечи окутал,\nОстался с тобою без слов...\nПойми, в этом сумраке – магом\nСтою над тобою и жду\nПод бьющимся праздничным флагом,\nНа страже, под ветром, в бреду...\nИ ветер поет и пророчит\nМне в будущем – сон голубой...\nОн хочет смеяться, он хочет,\nЧтоб ты веселилась со мной!\nИ розы, осенние розы\nМне снятся на каждом шагу\nСквозь мглу, и огни, и морозы,\nНа белом, на легком снегу!\nО будущем ветер не скажет,\nНе скажет осенний цветок,\nЧто милая тихо развяжет\nСвой шелковый, черный платок.\nЧто только звенящая снится\nИ душу палящая тень...\nЧто сердце – летящая птица...\nЧто в сердце – щемящая лень..."}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "В бесконечной дали корридоров\nНе она ли там пляшет вдали?\nНе меня ль этой музыкой споров\nОт нее в этот час отвели?\nНичего вы не скажете, люди,\nНе поймете, что темен мой храм.\nТрепетанья, вздыхания груди\nВоспаленным открыты глазам.\nСердце – легкая птица забвений\nВ золотой пролетающий час:\nТо она, в опьяненьи кружений,\nПляской тризну справляет о вас.\nНикого ей не надо из скромных,\nЕй не ум и не глупость нужны,\nИ не любит, наверное, темных,\nПрислоненных, как я, у стены...\nСердце, взвейся, как легкая птица,\nПолети ты, любовь разбуди,\nИстоми ты истомой ресницы,\nК бледно-смуглым плечам припади!\nСердце бьется, как птица томится —\nТо вдали закружилась она —\nВ легком танце, летящая птица,\nНикому, ничему не верна..."}, {"poet_id": "blok", "title": "7", "content": "По улицам метель метет,\nСвивается, шатается.\nМне кто-то руку подает\nИ кто-то улыбается.\nВедет – и вижу: глубина,\nГранитом темным сжатая.\nТечет она, поет она,\nЗовет она, проклятая.\nЯ подхожу и отхожу,\nИ замер в смутном трепете:\nВот только перейду межу —\nИ буду в струйном лепете.\nИ шепчет он – не отогнать\n(И воля уничтожена):\n«Пойми: уменьем умирать\nДуша облагорожена.\nПойми, пойми, ты одинок,\nКак сладки тайны холода...\nВзгляни, взгляни в холодный ток,\nГде всё навеки молодо...»\nБегу. Пусти, проклятый, прочь!\nНе мучь ты, не испытывай!\nУйду я в поле, в снег и в ночь,\nЗабьюсь под куст ракитовый!\nТам воля всех вольнее воль\nНе приневолит вольного,\nИ болей всех больнее боль\nВернет с пути окольного!"}, {"poet_id": "blok", "title": "8", "content": "О, что мне закатный румянец,\nЧто злые тревоги разлук?\nВсё в мире – кружащийся танец\nИ встречи трепещущих рук!\nЯ бледные вижу ланиты,\nЯ поступь лебяжью ловлю,\nЯ слушаю говор открытый,\nЯ тонкое имя люблю!\nИ новые сны, залетая,\nТревожат в усталом пути...\nА всё пелена снеговая\nНе может меня занести...\nНеситесь, кружитесь, томите,\nСнежинки – холодная весть...\nДуши моей тонкие нити,\nПорвитесь, развейтесь, сгорите...\nТы, холод, мой холод, мой зимний,\nВ душе моей – страстное есть...\nСтань, сердце, вздыхающий схимник,\nУмрите, умрите, вы, гимны...\nВновь летит, летит, летит,\nЗвенит, и снег крутит, крутит,\nНалетает вихрь\nСнежных искр...\nТы виденьем, в пляске нежной,\nПосреди подруг\nОбошла равниной снежной\nБыстротечный\nБесконечный круг...\nСлышу говор твой открытый,\nВижу бледные ланиты,\nВ ясный взор гляжу...\nВсё, что не скажу,\nПередам одной улыбкой...\nСчастье, счастье! С нами ночь!\nТы опять тропою зыбкой\nУлетаешь прочь...\nЗаметая, запевая,\nСтан твой гибкий\nВихрем туча снеговая\nОбдала,\nОтняла...\nИ опять метель, метель\nВьет, поет, кружит...\nВсё – виденья, всё – измены...\nВ снежном кубке, полном пены,\nХмель\nЗвенит...\nЗаверти, замчи,\nСердце, замолчи,\nЗамети девичий след —\nСмерти нет!\nВ темном поле\nБродит свет!\nГорькой доле —\nМного лет...\nИ вот опять, опять в возвратный\nПустилась пляс...\nМетель поет. Твой голос – внятный.\nТы понеслась\nОпять по кругу,\nЗемному другу\nСверкнув на миг...\nКакой это танец? Каким это светом\nТы дразнишь и манишь?\nВ кружении этом\nКогда ты устанешь?\nЧьи песни? И звуки?\nЧего я боюсь?\nЩемящие звуки\nИ – вольная Русь?..\nИ словно мечтанье, и словно круженье,\nЗемля убегает, вскрывается твердь,\nИ словно безумье, и словно мученье,\nЗабвенье и удаль, смятенье и смерть, —\nТы мчишься! Ты мчишься!\nТы бросила руки\nВперед...\nИ песня встает...\nИ странным сияньем сияют черты...\nУдалая пляска!\nО, песня! О, удаль! О, гибель! О, маска.\nГармоника – ты?"}, {"poet_id": "blok", "title": "9", "content": "Гармоника, гармоника!\nЭй, пой, визжи и жги!\nЭй, желтенькие лютики,\nВесенние цветки!\nТам с посвистом да с присвистом\nГуляют до зари,\nКусточки тихим шелестом\nКивают мне: смотри.\nСмотрю я – руки вскинула,\nВ широкий пляс пошла,\nЦветами всех осыпала\nИ в песне изошла...\nНеверная, лукавая,\nКоварная – пляши!\nИ будь навек отравою\nРастраченной души!\nС ума сойду, сойду с ума,\nБезумствуя, люблю,\nЧто вся ты – ночь, и вся ты – тьма,\nИ вся ты – во хмелю...\nЧто душу отняла мою,\nОтравой извела,\nЧто о тебе, тебе пою,\nИ песням нет числа!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "10", "content": "Работай, работай, работай:\nТы будешь с уродским горбом\nЗа долгой и честной работой,\nЗа долгим и честным трудом.\nПод праздник – другим будет сладко,\nДругой твои песни споет,\nС другими лихая солдатка\nПойдет, подбочась, в хоровод.\nТы знай про себя, что не хуже\nДругого плясал бы – вон как!\nЧто мог бы стянуть и потуже\nСвой золотом шитый кушак!\nЧто ростом и станом ты вышел\nСтатнее и краше других,\nЧто та молодица – повыше\nДругих молодиц удалых!\nВ ней сила играющей крови,\nХоть смуглые щеки бледны,\nТонки ее черные брови,\nИ строгие речи хмельны...\nАх, сладко, как сладко, так сладко\nРаботать, пока рассветет,\nИ знать, что лихая солдатка\nУшла за село, в хоровод!"}, {"poet_id": "blok", "title": "11", "content": "И я опять затих у ног —\nУ ног давно и тайно милой,\nЗаносит вьюга на порог\nПожар метели белокрылой...\nНо имя тонкое твое\nТвердить мне дивно, больно, сладко...\nИ целовать твой шлейф украдкой,\nКогда метель поет, поет...\nВ хмельной и злой своей темнице\nЗаночевало, сердце, ты,\nИ тихие твои ресницы\nСмежили снежные цветы.\nКак будто, на средине бега,\nЯ под метелью изнемог,\nИ предо мной возник из снега\nХолодный, неживой цветок...\nИ с тайной грустью, с грустью нежной,\nКак снег спадает с лепестка,\nЖивое имя Девы Снежной\nЕще слетает с языка..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Меня пытали в старой вере…»", "content": "Меня пытали в старой вере.\nВ кровавый просвет колеса\nГляжу на вас. Что – взяли, звери?\nЧто встали дыбом волоса?\nГлаза уж не глядят – клоками\nКровавой кожи я покрыт.\nНо за ослепшими глазами\nНа вас иное поглядит.\n27 октября 1907"}, {"poet_id": "blok", "title": "Инок", "content": "Никто не скажет: я безумен.\nПоклон мой низок, лик мой строг.\nНе позовет меня игумен\nВ ночи на строгий свой порог.\nЯ грустным братьям – брат примерный,\nИ рясу черную несу,\nКогда с утра походкой верной\nСметаю с бледных трав росу.\nИ, подходя ко всем иконам,\nКак строгий и смиренный брат,\nТворю поклон я за поклоном\nИ за обрядами обряд.\nИ кто поймет, и кто узнает,\nЧто ты сказала мне: молчи...\nЧто воск души блаженной тает\nНа яром пламени свечи...\nЧто никаких молитв не надо,\nКогда ты ходишь по реке\nЗа монастырскою оградой\nВ своем монашеском платке.\nЧто вот – меня цветистым хмелем\nБезумно захлестнула ты,\nИ потерял я счет неделям\nМоей преступной красоты."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Она пришла с заката…»", "content": "Она пришла с заката.\nБыл плащ ее заколот\nЦветком нездешних стран.\nЗвала меня куда-то\nВ бесцельный зимний холод\nИ в северный туман.\nИ был костер в полночи,\nИ пламя языками\nЛизало небеса.\nСияли ярко очи,\nИ черными змеями\nРаспуталась коса.\nИ змеи окрутили\nМой ум и дух высокий\nРаспяли на кресте.\nИ в вихре снежной пыли\nЯ верен черноокой\nЗмеиной красоте."}, {"poet_id": "blok", "title": "Клеопатра", "content": "Открыт паноптикум печальный\nОдин, другой и третий год.\nТолпою пьяной и нахальной\nСпешим... В гробу царица ждет.\nОна лежит в гробу стеклянном,\nИ не мертва и не жива,\nА люди шепчут неустанно\nО ней бесстыдные слова.\nОна раскинулась лениво —\nНавек забыть, навек уснуть...\nЗмея легко, неторопливо\nЕй жалит восковую грудь...\nЯ сам, позорный и продажный,\nС кругами синими у глаз,\nПришел взглянуть на профиль важный,\nНа воск, открытый напоказ...\nТебя рассматривает каждый,\nНо, если б гроб твой не был пуст,\nЯ услыхал бы не однажды\nНадменный вздох истлевших уст:\n«Кадите мне. Цветы рассыпьте.\nЯ в незапамятных веках\nБыла царицею в Египте.\nТеперь – я воск. Я тлен. Я прах». —\n«Царица! Я пленен тобою!\nЯ был в Египте лишь рабом,\nА ныне суждено судьбою\nМне быть поэтом и царем!\nТы видишь ли теперь из гроба,\nЧто Русь, как Рим, пьяна тобой?\nЧто я и Цезарь – будем оба\nВ веках равны перед судьбой?»\nЗамолк. Смотрю. Она не слышит.\nНо грудь колышется едва\nИ за прозрачной тканью дышит...\nИ слышу тихие слова:\n«Тогда я исторгала грозы.\nТеперь исторгну жгучей всех\nУ пьяного поэта – слезы,\nУ пьяной проститутки – смех»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Стучится тихо. Потом погромче…»", "content": "Стучится тихо. Потом погромче.\nПотом смеется.\nИ смех всё ярче, желанней, звонче,\nИ сердце бьется.\nЯ сам не знаю,\nО чем томится\nМое жилье?\nНе сам впускаю\nТакую птицу\nВ окно свое!\nИ что мне снится\nВ моей темнице,\nКогда поет\nТакая птица?\nПрочь из темницы\nКуда зовет?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1908 года", "content": "Всю жизнь ждала. Устала ждать.\nИ улыбнулась. И склонилась.\nВолос распущенная прядь\nНа плечи темные спустилась.\nМир не велик и не богат —\nИ не глядеть бы взором черным!\nВедь только люди говорят,\nЧто надо ждать и быть покорным...\nА здесь – какая-то свирель\nПоет надрывно, жалко, тонко:\n«Качай чужую колыбель,\nЛаскай немилого ребенка...»\nЯ тоже – здесь. С моей судьбой,\nНад лирой, гневной, как секира,\nТакой приниженный и злой,\nТоргуюсь на базарах мира...\nЯ верю мгле твоих волос\nИ твоему великолепью.\nМой сирый дух – твой верный пес,\nУ ног твоих грохочет цепью...\nИ вот опять, и вот опять,\nВстречаясь с этим темным взглядом,\nХочу по имени назвать,\nДышать и жить с тобою рядом...\nМечта! Что жизни сон глухой?\nОтрава – вслед иной отраве...\nЯ изменю тебе, как той,\nНе изменяя, не лукавя...\nЗабавно жить! Забавно знать,\nЧто под луной ничто не ново!\nЧто мертвому дано рождать\nБушующее жизнью слово!\nИ никому заботы нет,\nЧто людям дам, что ты дала мне,\nА люди – на могильном камне\nНачертят прозвище: Поэт."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда вы стоите на моем пути…»", "content": "Когда вы стоите на моем пути,\nТакая живая, такая красивая,\nНо такая измученная,\nГоворите всё о печальном,\nДумаете о смерти,\nНикого не любите\nИ презираете свою красоту —\nЧто же? Разве я обижу вас?\nО, нет! Ведь я не насильник,\nНе обманщик и не гордец,\nХотя много знаю,\nСлишком много думаю с детства\nИ слишком занят собой.\nВедь я – сочинитель,\nЧеловек, называющий всё по имени,\nОтнимающий аромат у живого цветка.\nСколько ни говорите о печальном,\nСколько ни размышляйте о концах и началах,\nВсё же, я смею думать,\nЧто вам только пятнадцать лет.\nИ потому я хотел бы,\nЧтобы вы влюбились в простого человека,\nКоторый любит землю и небо\nБольше, чем рифмованные и нерифмованные\nРечи о земле и о небе.\nПраво, я буду рад за вас,\nТак как – только влюбленный\nИмеет право на звание человека."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Она пришла с мороза…»", "content": "Она пришла с мороза,\nРаскрасневшаяся,\nНаполнила комнату\nАроматом воздуха и духов,\nЗвонким голосом\nИ совсем неуважительной к занятиям\nБолтовней.\nОна немедленно уронила на пол\nТолстый том художественного журнала,\nИ сейчас же стало казаться,\nЧто в моей большой комнате\nОчень мало места.\nВсё это было немножко досадно\nИ довольно нелепо.\nВпрочем, она захотела,\nЧтобы я читал ей вслух «Макбета».\nЕдва дойдя до пузырей земли,\nО которых я не могу говорить без волнения,\nЯ заметил, что она тоже волнуется\nИ внимательно смотрит в окно.\nОказалось, что большой пестрый кот\nС трудом лепится по краю крыши,\nПодстерегая целующихся голубей.\nЯ рассердился больше всего на то,\nЧто целовались не мы, а голуби,\nИ что прошли времена Паоло и Франчески."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я миновал закат багряный…»", "content": "Я миновал закат багряный,\nРяды строений миновал,\nВступил в обманы и туманы, —\nОгнями мне сверкнул вокзал...\nЯ сдавлен давкой человечьей,\nЕдва не оттеснен назад...\nИ вот – ее глаза и плечи,\nИ черных перьев водопад...\nПроходит в час определенный,\nЗа нею – карлик, шлейф влача...\nИ я смотрю вослед, влюбленный,\nКак пленный раб – на палача...\nОна проходит – и не взглянет,\nПренебрежением казня...\nИ только карлик не устанет\nГлядеть с усмешкой на меня."}, {"poet_id": "blok", "title": "Не пришел на свиданье", "content": "Поздним вечером ждала\nУ кисейного окна\nВплоть до раннего утра.\nНету милого – ушла.\nНету милого – одна.\nДаль мутна, светла, сыра.\nЗанавесила окно,\nЗасветила огонек,\nНаклонилась над столом...\nЗагляни еще в окно!\nЗагляни еще разок!\nЗагляни одним глазком!\nЛьется, льется холодок.\nДогорает огонек.\n«Как он в губы целовал...\nКак невестой называл...»\nРано, холодно, светло.\nВетер ломится в стекло.\nПосмотри одним глазком,\nЧто там с миленьким дружком?.\nБелый саван – . снежный плат.\nА под платом – голова...\nТяжело проспать в гробу.\nНоги вытянулись в ряд...\nПротянулись рукава...\nВетер ломится в трубу...\nВыйди, выйди из ворот...\nЛейся, лейся, ранний свет,\nБелый саван, распухай...\nПриподымешь белый край —\nИ сомнений больше нет:\nПровалился мертвый рот."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Душа! Когда устанешь верить?…»", "content": "Душа! Когда устанешь верить?\nВесна, весна! Она томна,\nКак тайна приоткрытой двери\nВ кумирню золотого сна...\nЕдва, подругу покидая,\nУшел я в тишину и тень,\nИ вот опять – зовет другая,\nДругая вызывает день...\nНо мглой весеннею повито\nВсё, что кипело здесь в груди..\nНе пой, не требуй, Маргарита,\nВ мое ты сердце не гляди...\n26 марта 1908"}, {"poet_id": "blok", "title": "«И я любил. И я изведал…»", "content": "И я любил. И я изведал\nБезумный хмель любовных мук,\nИ пораженья, и победы,\nИ имя: враг; и слово: друг.\nИх было много... Что я знаю?\nВоспоминанья, тени сна...\nЯ только странно повторяю\nИх золотые имена.\nИх было много. Но одною\nЧертой соединил их я,\nОдной безумной красотою,\nЧье имя: страсть и жизнь моя.\nИ страсти таинство свершая,\nИ поднимаясь над землей,\nЯ видел, как идет другая\nНа ложе страсти роковой...\nИ те же ласки, те же речи,\nПостылый трепет жадных уст,\nИ примелькавшиеся плечи...\nНет! Мир бесстрастен, чист и пуст!\nИ, наполняя грудь весельем,\nС вершины самых снежных скал\nЯ шлю лавину тем ущельям,\nГде я любил и целовал!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Их было много – дев прекрасных…»", "content": "Их было много – дев прекрасных.\nУщелья гор, хребты холмов\nПолны воспоминаний страстных\nИ потаенных голосов...\nОни влеклись в дорожной пыли\nОтвека ведомым путем,\nОни молили и грозили\nКинжалом, ядом и огнем...\nПодняв немые покрывала,\nОни пасли стада мои,\nКогда я крепко спал, усталый,\nА в далях плакали ручьи...\nИ каждая прекрасной ложью\nСо мною связана была,\nИ каждая заветной дрожью\nМеня томила, жгла и жгла...\nНо над безумной головою\nЯ бич занес, собрал стада\nИ вышел горною тропою,\nЧтоб не вернуться – никогда!\nЗдесь тишина. Здесь ходят тучи.\nИ ветер шелестит травой.\nЯ слушаю с заветной кручи\nИх дольний ропот под горой.\nКогда, топча цветы лазури\nКопытом черного коня,\nВернусь, как царь в дыханьи бури, —\nВы не узнаете меня!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Свирель запела на мосту…»", "content": "Свирель запела на мосту,\nИ яблони в цвету.\nИ ангел поднял в высоту\nЗвезду зеленую одну,\nИ стало дивно на мосту\nСмотреть в такую глубину,\nВ такую высоту.\nСвирель поет: взошла звезда,\nПастух, гони стада...\nИ под мостом поет вода:\nСмотри, какие быстрины,\nОставь заботы навсегда,\nТакой прозрачной глубины\nНе видел никогда...\nТакой глубокой тишины\nНе слышал никогда...\nСмотри, какие быстрины,\nКогда ты видел эти сны?."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В глубоких сумерках собора…»", "content": "В глубоких сумерках собора\nПрочитан мною свиток твой:\nТвой голос – только стон из хора,\nСтон протяженный и глухой.\nИ испытать тебя мне надо:\nИх много, ищущих меня,\nНеповторяемого взгляда,\nНеугасимого огня.\nИ вот тебе ответный свиток\nНа том же месте, на стене,\nЗа то, что много страстных пыток\nУзнал ты на пути ко мне.\nКто я, ты долго не узнаешь,\nНочами глаз ты не сомкнешь,\nТы, может быть, как воск, истаешь,\nТы смертью, может быть, умрешь,\nТвои стенанья и мученья,\nТвоя тоска – что мне до них?\nТы – только смутное виденье\nМиров далеких и глухих.\nСмотри, ты многого ль достоин?\nСмотри, как жалок ты и слаб,\nТрусливый и безвестный воин,\nЛенивый и лукавый раб!\nИ если отдаленным эхом\nКо мне дойдет твой вздох «люблю»,\nЯ громовым холодным смехом\nТебя, как плетью, опалю!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Май жестокий с белыми ночами!…»", "content": "Май жестокий с белыми ночами!\nВечный стук в ворота: выходи!\nГолубая дымка за плечами,\nНеизвестность, гибель впереди!\nЖенщины с безумными очами,\nС вечно смятой розой на груди! —\nПробудись! Пронзи меня мечами,\n«От страстей моих освободи!\nХорошо в лугу широким кругом\nВ хороводе пламенном пройти,\nПить вино, смеяться с милым другом\nИ венки узорные плести,\nРаздарить цветы чужим подругам,\nСтрастью, грустью, счастьем изойти, —\nНо достойней за тяжелым плугом\nВ свежих росах поутру идти!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё помнит о весле вздыхающем…»", "content": "Всё помнит о весле вздыхающем\nМое блаженное плечо...\nПод этим взором убегающим\nНе мог я вспомнить ни о чем...\nТвои движения несмелые,\nНеверный поворот руля...\nИ уходящий в ночи белые\nНеверный призрак корабля...\nИ в ясном море утопающий\nПечальный стан рыбачьих шхун...\nИ в золоте восходном тающий\nБесцельный путь, бесцельный вьюн..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Встречной", "content": "Я только рыцарь и поэт,\nПотомок северного скальда.\nА муж твой носит томик Уайльда,\nШотландский плэд, цветной жилет.\nТвой муж – презрительный эстет.\nНе потому ль насмешлив он,\nЧто подозрителен без меры?\nСледит, кому отдашь поклон...\nА я... что мне его химеры!\nСегодня я в тебя влюблен!\nТы вероломством, лестью, ложью,\nКак ризами, облечена...\nСкажи мне, верная жена,\nДрожала ль ты заветной дрожью,\nБыла ли тайно влюблена?\nИ неужели этот сонный,\nРевнивый и смешной супруг\nШептал тебе: «Поедем, друг...»,\nТебя закутав в плэд зеленый\nОт зимних петербургских вьюг?\nИ неужели после бала\nТвой не лукавил томный взгляд,\nКогда воздушный свой наряд\nТы с плеч покатых опускала,\nИзведав танца легкий яд?"}, {"poet_id": "blok", "title": "На поле Куликовом", "content": "Река раскинулась. Течет, грустит лениво\nИ моет берега.\nНад скудной глиной желтого обрыва\nВ степи грустят стога.\nРусь моя! Жена моя! До боли\nНам ясен долгий путь!\nНаш путь – стрелой татарской древней воли\nПронзил нам грудь.\nНаш путь – степной, наш путь – в тоске безбрежной,\nВ твоей тоске, о, Русь!\nИ даже мглы – ночной и зарубежной —\nЯ не боюсь.\nПусть ночь. Домчимся. Озарим кострами\nСтепную даль.\nВ степном дыму блеснет святое знамя\nИ ханской сабли сталь...\nИ вечный бой! Покой нам только снится\nСквозь кровь и пыль...\nЛетит, летит степная кобылица\nИ мнет ковыль...\nИ нет конца! Мелькают версты, кручи...\nОстанови!\nИдут, идут испуганные тучи,\nЗакат в крови!\nЗакат в крови! Из сердца кровь струится!\nПлачь, сердце, плачь...\nПокоя нет! Степная кобылица\nНесется вскачь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:\nНе вернуться, не взглянуть назад.\nЗа Непрядвой лебеди кричали,\nИ опять, опять они кричат...\nНа пути – горючий белый камень.\nЗа рекой – поганая орда.\nСветлый стяг над нашими полками\nНе взыграет больше никогда.\nИ, к земле склонившись головою,\nГоворит мне друг: «Остри свой меч,\nЧтоб недаром биться с татарвою,\nЗа святое дело мертвым лечь!»\nЯ – не первый воин, не последний,\nДолго будет родина больна.\nПомяни ж за раннею обедней\nМила друга, светлая жена!"}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "В ночь, когда Мамай залег с ордою\nСтепи и мосты,\nВ темном поле были мы с Тобою, —\nРазве знала Ты?\nПеред Доном темным и зловещим,\nСредь ночных полей,\nСлышал я Твой голос сердцем вещим\nВ криках лебедей.\nС полуночи тучей возносилась\nКняжеская рать,\nИ вдали, вдали о стремя билась,\nГолосила мать.\nИ, чертя круги, ночные птицы\nРеяли вдали.\nА над Русью тихие зарницы\nКнязя стерегли.\nОрлий клекот над татарским станом\nУгрожал бедой,\nА Непрядва убралась туманом,\nЧто княжна фатой.\nИ с туманом над Непрядвой спящей,\nПрямо на меня\nТы сошла, в одежде свет струящей,\nНе спугнув коня.\nСеребром волны блеснула другу\nНа стальном мече,\nОсвежила пыльную кольчугу\nНа моем плече.\nИ когда, наутро, тучей черной\nДвинулась орда,\nБыл в щите Твой лик нерукотворный\nСветел навсегда."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Опять с вековою тоскою\nПригнулись к земле ковыли.\nОпять за туманной рекою\nТы кличешь меня издали...\nУмчались, пропали без вести\nСтепных кобылиц табуны,\nРазвязаны дикие страсти\nПод игом ущербной луны.\nИ я с вековою тоскою,\nКак волк под ущербной луной,\nНе знаю, что делать с собою,\nКуда мне лететь за тобой!\nЯ слушаю рокоты сечи\nИ трубные крики татар,\nЯ вижу над Русью далече\nШирокий и тихий пожар.\nОбъятый тоскою могучей,\nЯ рыщу на белом коне...\nВстречаются вольные тучи\nВо мглистой ночной вышине.\nВздымаются светлые мысли\nВ растерзанном сердце моем,\nИ падают светлые мысли,\nСожженные темным огнем...\n«Явись, мое дивное диво!\nБыть светлым меня научи!»\nВздымается конская грива...\nЗа ветром взывают мечи..."}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Опять над полем Куликовым\nВзошла и расточилась мгла,\nИ, словно облаком суровым,\nГрядущий день заволокла.\nЗа тишиною непробудной,\nЗа разливающейся мглой\nНе слышно грома битвы чудной,\nНе видно молньи боевой.\nНо узнаю тебя, начало\nВысоких и мятежных дней!\nНад вражьим станом, как бывало,\nИ плеск и трубы лебедей.\nНе может сердце жить покоем,\nНедаром тучи собрались.\nДоспех тяжел, как перед боем.\nТеперь твой час настал. – Молись!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я помню длительные муки:…»", "content": "Я помню длительные муки:\nНочь догорала за окном;\nЕе заломленные руки\nЧуть брезжили в луче дневном.\nВся жизнь, ненужно изжитая,\nПытала, унижала, жгла;\nА там, как призрак возрастая,\nДень обозначил купола;\nИ под окошком участились\nПрохожих быстрые шаги;\nИ в серых лужах расходились\nПод каплями дождя круги;\nИ утро длилось, длилось, длилось..\nИ праздный тяготил вопрос;\nИ ничего не разрешилось\nВесенним ливнем бурных слез."}, {"poet_id": "blok", "title": "За гробом", "content": "Божья матерь Утоли мои печали\nПеред гробом шла, светла, тиха.\nА за гробом – в траурной вуали\nШла невеста, провожая жениха...\nБыл он только литератор модный,\nТолько слов кощунственных творец...\nНо мертвец – родной душе народной:\nВсякий свято чтит она конец.\nИ навстречу кланялись, крестили\nМногодумный, многотрудный лоб.\nА друзья и близкие пылили\nНа икону, на нее, на гроб...\nИ с какою бесконечной грустью\n(Не о нем – бог весть о ком?)\nПриняла она слова сочувствий\nИ венок случайный за венком...\nЭтих фраз избитых повторенья,\nНикому не нужные слова —\nВозвела она в венец творенья,\nВ тайную улыбку божества...\nСловно здесь, где пели и кадили,\nГде и грусть не может быть тиха,\nУбралась она фатой от пыли\nИ ждала Иного Жениха..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Мэри", "content": "Опять у этой двери\nОставила коня\nИ пухом светлых перий\nОвеяла меня,\nИ профиль прежней Мэри\nГорит на склоне дня.\nОпять затепли свечи,\nУкрась мое жилье,\nПусть будут те же речи\nПро вольное житье,\nТвои высокие плечи,\nБезумие мое!\nПоследней страсти ярость,\nВ тебе величье есть:\nСтучащаяся старость\nИ близкой смерти весть...\nО, зрелой страсти ярость,\nТебя не перенесть!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Жениха к последней двери\nПроводив,\nО негаданной потере\nПогрустив,\nВстала Мэри у порога,\nГрустно смотрит на дорогу,\nЗвезды ранние зажглись,\nМэри смотрит ввысь.\nВон о той звезде далекой,\nМэри, спой.\nСпой о жизни одиноко\nПрожитой...\nСпой о том, что не свершил он,\nДля чего от нас спешил он\nВ незнакомый, тихий край,\nВ песнях, Мэри, вспоминай...\nТихо пой у старой двери,\nНежной песне мы поверим,\nПогрустим с тобою, Мэри."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Косы Мэри распущены,\nРуки опущены,\nСлезы уронены,\nМечты похоронены.\nИ рассыпалась грусть\nЖемчугами...\nМы о Мэри твердим наизусть\nЗолотыми стихами...\nМы о Мэри грустим и поем,\nА вверху, в водоеме твоем,\nТихий господи,\nИ не счесть светлых рос,\nНе заплесть желтых кос\nТучки утренней."}, {"poet_id": "blok", "title": "Друзьям", "content": "Друг другу мы тайно враждебны,\nЗавистливы, глухи, чужды,\nА как бы и жить и работать,\nНе зная извечной вражды!\nЧто делать! Ведь каждый старался\nСвой собственный дом отравить,\nВсе стены пропитаны ядом,\nИ негде главы приклонить!\nЧто делать! Изверившись в счастье,\nОт смеху мы сходим с ума\nИ, пьяные, с улицы смотрим,\nКак рушатся наши дома!\nПредатели в жизни и дружбе,\nПустых расточители слов,\nЧто делать! Мы путь расчищаем\nДля наших далеких сынов!\nКогда под забором в крапиве\nНесчастные кости сгниют,\nКакой-нибудь поздний историк\nНапишет внушительный труд...\nВот только замучит, проклятый,\nНи в чем не повинных ребят\nГодами рожденья и смерти\nИ ворохом скверных цитат...\nПечальная доля – так сложно,\nТак трудно и празднично жить,\nИ стать достояньем доцента,\nИ критиков новых плодить...\nЗарыться бы в свежем бурьяне,\nЗабыться бы сном навсегда!\nМолчите, проклятые книги!\nЯ вас не писал никогда!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Поэты", "content": "За городом вырос пустынный квартал\nНа почве болотной и зыбкой.\nТам жили поэты, – и каждый встречал\nДругого надменной улыбкой.\nНапрасно и день светозарный вставал\nНад этим печальным болотом:\nЕго обитатель свой день посвящал\nВину и усердным работам.\nКогда напивались, то в дружбе клялись,\nБолтали цинично и пряно.\nПод утро их рвало. Потом, запершись,\nРаботали тупо и рьяно.\nПотом вылезали из будок, как псы,\nСмотрели, как море горело.\nИ золотом каждой прохожей косы\nПленялись со знанием дела.\nРазнежась, мечтали о веке златом,\nРугали издателей дружно.\nИ плакали горько над малым цветком,\nНад маленькой тучкой жемчужной...\nТак жили поэты. Читатель и друг!\nТы думаешь, может быть, – хуже\nТвоих ежедневных бессильных потуг,\nТвоей обывательской лужи?\nНет, милый читатель, мой критик слепой!\nПо крайности, есть у поэта\nИ косы, и тучки, и век золотой,\nТебе ж не доступно всё это!..\nТы будешь доволен собой и женой,\nСвоей конституцией куцой,\nА вот у поэта – всемирный запой,\nИ мало ему конституций!\nПускай я умру под забором, как пес,\nПусть жизнь меня в землю втоптала, —\nЯ верю: то бог меня снегом занес,\nТо вьюга меня целовала!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Она, как прежде, захотела…»", "content": "Она, как прежде, захотела\nВдохнуть дыхание свое\nВ мое измученное тело,\nВ мое холодное жилье.\nКак небо, встала надо мною,\nА я не мог навстречу ей\nПошевелить больной рукою,\nСказать, что тосковал о ней...\nСмотрел я тусклыми глазами,\nКак надо мной она грустит,\nИ больше не было меж нами\nНи слов, ни счастья, ни обид...\nЗемное сердце уставало\nТак много лет, так много дней..\nЗемное счастье запоздало\nНа тройке бешеной своей!\nЯ, наконец, смертельно болен,\nДышу иным, иным томлюсь,\nЗакатом солнечным доволен\nИ вечной ночи не боюсь...\nМне вечность заглянула в очи,\nПокой на сердце низвела,\nПрохладной влагой синей ночи\nКостер волненья залила..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Усните блаженно, заморские гости, усните…»", "content": "Усните блаженно, заморские гости, усните,\nЗабудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее...\nЧто падают звезды, чертя серебристые нити,\nЧто пляшут в стакане вина золотистые змеи...\nКогда эти нити соткутся в блестящую сетку,\nИ винные змеи сплетутся в одну бесконечность?\nПоднимут, закрутят и бросят ненужную клетку\nВ бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда замрут отчаянье и злоба…»", "content": "Когда замрут отчаянье и злоба,\nНисходит сон. И крепко спим мы оба\nНа разных полюсах земли.\nТы обо мне, быть может, грезишь в эти\nЧасы. Идут часы походкою столетий,\nИ сны встают в земной дали.\nИ вижу в снах твой образ, твой прекрасные,\nКаким он был до ночи злой и страстной,\nКаким являлся мне. Смотри:\nВсё та же ты, какой цвела когда-то,\nТам, над горой туманной и зубчатой,\nВ лучах немеркнущей зари."}, {"poet_id": "blok", "title": "Забывшие тебя", "content": "И час настал. Свой плащ скрутило время,\nИ меч блеснул, и стены разошлись.\nИ я пошел с толпой – туда, за всеми,\nВ туманную и злую высь.\nЗа кручами опять открылись кручи,\nНарод роптал, вожди лишились сил.\nНавстречу нам шли грозовые тучи,\nИх молний сноп дробил.\nИ руки повисали, словно плети,\nКогда вокруг сжимались кулаки,\nГрозящие громам, рыдали дети,\nИ жены кутались в платки.\nИ я, без сил, отстал, ушел. из строя,\nЗа мной – толпа сопутников моих,\nНам не сияло небо голубое,\nИ солнце – в тучах грозовых.\nСкитались мы, беспомощно роптали,\nИ прежних хижин не могли найти,\nИ, у ночных костров сходясь, дрожали,\nНадеясь отыскать пути...\nНапрасный жар! Напрасные скитанья!\nМечтали мы, мечтанья разлюбя.\nТак – суждена безрадостность мечтанья\nЗабывшему Тебя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Твое лицо мне так знакомо…»", "content": "Твое лицо мне так знакомо,\nКак будто ты жила со мной.\nВ гостях, на улице и дома\nЯ вижу тонкий профиль твой.\nТвои шаги звенят за мною,\nКуда я ни войду, ты там.\nНе ты ли легкою стопою\nЗа мною ходишь по ночам?\nНе ты ль проскальзываешь мимо,\nЕдва лишь в двери загляну,\nПолувоздушна и незрима,\nПодобна виденному сну?\nЯ часто думаю, не ты ли\nСреди погоста, за гумном,\nСидела, молча, на могиле\nВ платочке ситцевом своем?\nЯ приближался – ты сидела,\nЯ подошел – ты отошла,\nСпустилась к речке и запела...\nНа голос твой колокола\nОткликнулись вечерним звоном...\nИ плакал я, и робко ждал...\nНо за вечерним перезвоном\nТвой милый голос затихал...\nЕще мгновенье – нет ответа,\nПлаток мелькает за рекой...\nНо знаю горестно, что где-то\nЕще увидимся с тобой."}, {"poet_id": "blok", "title": "Россия", "content": "Опять, как в годы золотые,\nТри стертых треплются шлеи,\nИ вязнут спицы росписные\nВ расхлябанные колеи...\nРоссия, нищая Россия,\nМне избы серые твои,\nТвои мне песни ветровые —\nКак слезы первые любви!\nТебя жалеть я не умею\nИ крест свой бережно несу...\nКакому хочешь чародею\nОтдай разбойную красу!\nПускай заманит и обманет, —\nНе пропадешь, не сгинешь ты,\nИ лишь забота затуманит\nТвои прекрасные черты...\nНу что ж? Одной заботой боле —\nОдной слезой река шумней,\nА ты всё та же – лес, да поле,\nДа плат узорный до бровей...\nИ невозможное возможно,\nДорога долгая легка,\nКогда блеснет в дали дорожной\nМгновенный взор из-под платка,\nКогда звенит тоской острожной\nГлухая песня ямщика!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я пригвожден к трактирной стойке…»", "content": "Я пригвожден к трактирной стойке.\nЯ пьян давно. Мне всё – равно.\nВон счастие мое – на тройке\nВ сребристый дым унесено...\nЛетит на тройке, потонуло\nВ снегу времен, в дали веков...\nИ только душу захлестнуло\nСребристой мглой из-под подков...\nВ глухую темень искры мечет,\nОт искр всю ночь, всю ночь светло..\nБубенчик под дугой лепечет\nО том, что счастие прошло...\nИ только сбруя золотая\nВсю ночь видна... Всю ночь слышна..\nА ты, душа... душа глухая...\nПьяным-пьяна... пьяным-пьяна..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Часовая стрелка близится к полночи…»", "content": "Часовая стрелка близится к полночи.\nСветлою волною всколыхнулись свечи.\nТемною волною всколыхнулись думы.\nС Новым годом, сердце! Я люблю вас тайно.\nВечера глухие, улицы немые.\nЯ люблю вас тайно, темная подруга\nЮности порочной, жизни догоревшей."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Старинные розы…»", "content": "Старинные розы\nНесу, одинок,\nВ снега и в морозы,\nИ путь мой далек.\nИ той же тропою,\nС мечом на плече,\nИдет он за мною\nВ туманном плаще.\nИдет он и знает,\nЧто снег уже смят,\nЧто там догорает\nПоследний закат.,\nЧто нет мне исхода\nВсю ночь напролет,\nЧто больше свобода\nЗа мной не пойдет.\nИ где, запоздалый,\nСыщу я ночлег?\nЛишь розы на талый\nПадают снег,\nЛишь слезы на алый\nПадают снег.\nТоскуя смертельно,\nПомочь не могу.\nОн розы бесцельно\nЗатопчет в снегу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот он – ветер…»", "content": "Вот он – ветер,\nЗвенящий тоскою острожной,\nНад бескрайною топью\nОгонь невозможный,\nРаспростершийся призрак\nВетлы придорожной...\nВот – что ты мне сулила:\nМогила."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ночь – как ночь, и улица пустынна…»", "content": "Ночь – как ночь, и улица пустынна.\nТак всегда!\nДля кого же ты была невинна\nИ горда?\nЛишь сырая каплет мгла с карнизов.\nЯ и сам\nСобираюсь бросить злобный вызов\nНебесам.\nВсе на свете, все на свете знают:\nСчастья нет.\nИ который раз в руках сжимают\nПистолет!\nИ который раз, смеясь и плача,\nВновь живут!\nДень – как день; ведь решена задача\nВсе умрут."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты так светла, как снег невинный…»", "content": "Ты так светла, как снег невинный.\nТы так бела, как дальний храм.\nНе верю этой ночи длинной\nИ безысходным вечерам.\nСвоей душе, давно усталой,\nЯ тоже верить не хочу.\nБыть может, путник запоздалый,\nВ твой тихий терем постучу.\nЗа те погибельные муки\nНеверного сама простишь,\nИзменнику протянешь руки,\nВесной далекой наградишь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Своими горькими слезами…»", "content": "Своими горькими слезами\nНад нами плакала весна.\nОгонь мерцал за камышами,\nДразня лихого скакуна...\nОпять звала бесчеловечным,\nТы, отданная мне давно!..\nНо ветром буйным, ветром встречным\nТвое лицо опалено...\nОпять – бессильно и напрасно —\nТы отстранялась от огня...\nНо даже небо было страстно,\nИ небо было за меня!.\nИ стало всё равно, какие\nЛобзать уста, ласкать плеча,\nВ какие улицы глухие\nГнать удалого лихача...\nИ всё равно, чей вздох, чей шепот,\nБыть может, здесь уже не ты...\nЛишь скакуна неровный топот,\nКак бы с далекой высоты...\nТак – сведены с ума мгновеньем —\nМы отдавались вновь и вновь,\nГордясь своим уничтоженьем,\nТвоим превратностям, любовь!\nТеперь, когда мне звезды ближе,\nЧем та неистовая ночь,\nКогда еще безмерно ниже\nТы пала, униженья дочь,\nКогда один с самим собою\nЯ проклинаю каждый день, —\nТеперь проходит предо мною\nТвоя развенчанная тень...\nС благоволеньем ? Иль с укором?\nИль ненавидя, мстя, скорбя?\nИль хочешь быть мне приговором? —\nНе знаю: я забыл тебя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Уже над морем вечереет…»", "content": "Уже над морем вечереет,\nУж ты мечтой меня томишь,\nИ с полуночи ветер веет\nЧерез неласковый камыш.\nОгни на мачтах зажигая,\nУходят в море корабли,\nА ты, ночная, ты, земная,\nОпять уносишь от земли.\nТы вся пленительна и лжива,\nВся – в отступающих огнях,\nВо мгле вечернего залива,\nВ легко-туманных пеленах.\nПозволь и мне огонь прибрежный\nТебе навстречу развести,\nВ венок страстной и неизбежный —\nЦветок влюбленности вплести...\nОбетование неложно:\nПередо мною – ты опять.\nДуше влюбленной невозможно\nО сладкой смерти не мечтать."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не могу тебя не звать…»", "content": "Не могу тебя не звать,\nСчастие мое!\nИмя нежное твое\nСладко повторять!\nВся ты – бурная весна,\nВся ты – мной одним пьяна.,\nНе беги же прочь!\nХочешь дня —\nПриходит ночь...\nНе избегнешь ты меня!\nЗолотистая коса, расплетись!\nВ эти жадные глаза заглядись!\nДолгожданная гроза, разразись!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё б тебе желать веселья…»", "content": "Всё б тебе желать веселья,\nСердце, золото мое!\nОт похмелья до похмелья,\nОт приволья вновь к приволью —\nБеспечальное житье!\nНо низка земная келья,\nБледно золото твое!\nВ час разгульного веселья\nВдруг намашет страстной болью,\nЧерным крыльем воронье!\nВсё размучен я тобою,\nПодколодная змея!\nСинечерною косою\nМила друга оплетая,\nТы моя и не моя!\nТы со мной и не со мною —\nРвешься в дальние края!\nОплетешь меня косою\nИ услышишь, замирая,\nМертвый окрик воронья!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я не звал тебя – сама ты…»", "content": "Я не звал тебя – сама ты\nПодошла.\nКаждый вечер – запах мяты,\nМесяц узкий и щербатый,\nТишь и мгла.\nСловно месяц встал из далей,\nТы пришла\nВ ткани легкой, без сандалий.\nЗа плечами трепетали\nДва крыла.\nНа траве, едва примятой,\nЛегкий след.\nСвежий запах дикой мяты,\nНеживой, голубоватый\nНочи свет.\nИ живу с тобою рядом,\nКак во сне.\nИ живу под бледным взглядом\nДолгой ночи,\nСловно месяц там, над садом,\nСмотрит в очи\nТишине."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Грустя и плача и смеясь…»", "content": "Грустя и плача и смеясь,\nЗвенят ручьи моих стихов\nУ ног твоих,\nИ каждый стих\nБежит, плетет живую вязь,\nСвоих не зная берегов.\nНо сквозь хрустальные струи\nТы далека мне, как была...\nПоют и плачут хрустали...\nКак мне создать черты твои,\nЧтоб ты прийти ко мне могла\nИз очарованной дали?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Опустись, занавеска линялая…»", "content": "Опустись, занавеска линялая,\nНа больные герани мои.\nСгинь, цыганская жизнь небывалая,\nПогаси, сомкни очи твои!\nТы ли, жизнь, мою горницу скудную\nУбирала степным ковылем!\nТы ли, жизнь, мою сонь непробудную\nЗеленым отравляла вином!\nКак цыганка, платками узорными\nРасстилалася ты предо мной,\nОй ли косами иссиня-черными,\nОй ли бурей страстей огневой!\nЧто рыдалось мне в шепоте, в забытьи,\nНеземные ль какие слова?\nСам не свой только был я, без памяти,\nИ ходила кругом голова...\nСпалена моя степь, трава свалена,\nНи огня, ни звезды, ни пути...\nИ кого целовал – не моя вина,\nТы, кому обещался, – прости..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«О доблестях, о подвигах, о славе…»", "content": "О доблестях, о подвигах, о славе\nЯ забывал на горестной земле,\nКогда твое лицо в простой оправе\nПередо мной сияло на столе.\nНо час настал, и ты ушла из дому.\nЯ бросил в ночь заветное кольцо.\nТы отдала свою судьбу другому,\nИ я забыл прекрасное лицо.\nЛетели дни, крутясь проклятым роем...\nВино и страсть терзали жизнь мою...\nИ вспомнил я тебя пред аналоем,\nИ звал тебя, как молодость свою...\nЯ звал тебя, но ты не оглянулась,\nЯ слезы лил, но ты не снизошла.\nТы в синий плащ печально завернулась,\nВ сырую ночь ты из дому ушла.\nНе знаю, где приют своей гордыне\nТы, милая, ты, нежная, нашла...\nЯ крепко сплю, мне снится плащ твой синий,\nВ котором ты в сырую ночь ушла...\nУж не мечтать о нежности, о славе,\nВсё миновалось, молодость прошла!\nТвое лицо в его простой оправе\nСвоей рукой убрал я со стола."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не затем величал я себя паладином…»", "content": "Не затем величал я себя паладином,\nНе затем ведь и ты приходила ко мне,\nЧтобы только рыдать над потухшим камином,\nЧтобы только плясать при умершем огне'\nИли счастие вправду неверно и быстро?\nИли вправду я слаб уже, болен и стар?\nНет! В золе еще бродят последние искры —\nЕсть огонь, чтобы вспыхнул пожар!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты из шепота слов родилась…»", "content": "Ты из шепота слов родилась,\nВ вечереющий сад забралась\nИ осыпала вишневый цвет,\nПрозвенел твой весенний привет.\nС той поры, что ни ночь, что ни день.\nНадо мной твоя легкая тень,\nЗапах белых цветов средь садов,\nШелест легких шагов у прудов,\nИ тревожной бессонницы прочь\nНе прогонишь в прозрачную ночь."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1909 года", "content": "Идем по жнивью, не спеша,\nС тобою, друг мой скромный,\nИ изливается душа,\nКак в сельской церкви темной.\nОсенний день высок и тих,\nЛишь слышно – ворон глухо\nЗовет товарищей своих,\nДа кашляет старуха.\nОвин расстелет низкий дым,\nИ долго под овином\nМы взором пристальным следим\nЗа лётом журавлиным...\nЛетят, летят косым углом,\nВожак звенит и плачет...\nО чем звенит, о чем, о чем?\nЧто плач осенний значит?\nИ низких нищих деревень\nНе счесть, не смерить оком,\nИ светит в потемневший день\nКостер в лугу далеком...\nО, нищая моя страна,\nЧто ты для сердца значишь?\nО, бедная моя жена,\nО чем ты горько плачешь?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мой милый, будь смелым…»", "content": "Мой милый, будь смелым\nИ будешь со мной.\nЯ вишеньем белым\nКачнусь над тобой.\nЗеленой звездою\nС востока блесну,\nСтуденой волною\nНа панцырь плесну,\nРусалкою вольной\nЯвлюсь над ручьем,\nНам вольно, нам больно,\nНам сладко вдвоем.\nНам в темные ночи\nЛегко умереть\nИ в мертвые очи\nДруг другу глядеть."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не венчал мою голову траурный лавр…»", "content": "Не венчал мою голову траурный лавр\nВ эти годы пиров и скорбей.\nПраздный слух был исполнен громами литавр,\nСердце – музыкой буйных страстей.\nСветлой ангельской лжи не знавал я отрав,\nНе бродил средь божественных чащ.\nСон мой длился века, все виденья собрав\nВ свой широкий, полунощный плащ.\nИ когда вам мерцает обманчивый свет,\nЗнайте – вновь он совьется во тьму.\nБеззакатного дня, легковерные, нет.\nЯ ночного плаща не сниму."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Под шум и звон однообразный…»", "content": "Под шум и звон однообразный,\nПод городскую суету\nЯ ухожу, душою праздный,\nВ метель, во мрак и в пустоту.\nЯ обрываю нить сознанья\nИ забываю, что и как...\nКругом – снега, трамваи, зданья,\nА впереди – огни и мрак.\nЧто, если я, завороженный,\nСознанья оборвавший нить,\nВернусь домой уничиженный, —\nТы можешь ли меня простить?\nТы, знающая дальней цели\nПутеводительный маяк,\nПростишь ли мне мои метели,\nМой бред, поэзию и мрак?\nИль можешь лучше: не прощая,\nБудить мои колокола,\nЧтобы распутица ночная\nОт родины не увела?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я сегодня не помню, что было вчера…»", "content": "Я сегодня не помню, что было вчера,\nПо утрам забываю свои вечера,\nВ белый день забываю огни,\nПо ночам забываю дни.\nНо все ночи и дни наплывают на нас\nПеред смертью, в торжественный час.\nИ тогда – в духоте, в тесноте\nСлишком больно мечтать\nО былой красоте\nИ не мочь:\nХочешь встать —\nИ ночь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Покойник спать ложится…»", "content": "Покойник спать ложится\nНа белую постель.\nВ окне легко кружится\nСпокойная метель.\nПуховым ветром мчится\nНа снежную постель.\nСнежинок легкий пух\nКуда летит, куда?\nПрошли, прошли года,\nПрости, бессмертный дух,\nМятежный взор и слух!\nНастало никогда.\nИ отдых, милый отдых\nЛегко прильнул ко мне.\nИ воздух, вольный воздух\nВздохнул на простыне.\nПрости, крылатый дух!\nЛети, бессмертный пух!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Так. Буря этих лет прошла…»", "content": "Так. Буря этих лет прошла.\nМужик поплелся бороздою\nСырой и черной. Надо мною\nОпять звенят весны крыла...\nИ страшно, и легко, и больно;\nОпять весна мне шепчет: встань.\nИ я целую богомольно\nЕе невидимую ткань...\nИ сердце бьется слишком скоро,\nИ слишком молодеет кровь,\nКогда за тучкой легкоперой\nСквозит мне первая любовь...\nЗабудь, забудь о страшном мире,\nВзмахни крылом, лети туда...\nНет, не один я был на пире!\nНет, не забуду никогда!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В голодной и больной неволе…»", "content": "В голодной и больной неволе\nИ день не в день, и год не в год.\nКогда же всколосится поле,\nВздохнет униженный народ?\nЧто лето, шелестят во мраке,\nТо выпрямляясь, то клонясь\nВсю ночь под тайным ветром, злаки:\nПора цветенья началась.\nНарод – венец земного цвета,\nКраса и радость всем цветам:\nНе миновать господня лета\nБлагоприятного – и нам."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Уж вечер светлой полосою…»", "content": "Уж вечер светлой полосою\nНа хладных рельсах догорал.\nТы, стройная, с тугой косою\nПрошла по черным пятнам шпал.\nТвой быстрый взор огнем докучным\nМеня обжег и ослепил.\nМгновенье... громом однозвучным\nНас черный поезд разделил...\nКогда же чуть дрожащим звоном\nПропели рельсы: не забудь,\nИ семафор огнем зеленым\nМне указал свободный путь, —\nУж ты далёко уходила,\nУже теряла цвет трава...\nТам пыль взвилась, там ночь вступила\nВ свои туманные права...\nТревожный свист и клубы дыма\nЗа поворотом на горе...\nНапрасный миг, проплывший мимо.\nОгонь зеленый на заре."}, {"poet_id": "blok", "title": "На смерть младенца", "content": "Когда под заступом холодным\nСкрипел песок и яркий снег,\nВо мне, печальном и свободном,\nЕще смирялся человек.\nПусть эта смерть была понятна —\nВ душе, под песни панихид,\nУж проступали злые пятна\nНезабываемых обид.\nУже с угрозою сжималась\nДоселе добрая рука.\nУж подымалась и металась\nВ душе отравленной тоска...\nЯ подавлю глухую злобу,\nТоску забвению предам.\nСвятому маленькому гробу\nМолиться буду по ночам.\nНо – быть коленопреклоненным,\nТебя благодарить, скорбя? —\nНет. Над младенцем, над блаженным\nСкорбеть я буду без Тебя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Здесь в сумерки в конце зимы…»", "content": "Здесь в сумерки в конце зимы\nОна да я – лишь две души.\n«Останься, дай посмотрим мы,\nКак месяц канет в камыши».\nНо в легком свисте камыша,\nПод налетевшим ветерком,\nПрозрачным синеньким ледком\nПодернулась ее душа...\nУшла – и нет другой души,\nИду, мурлычу: тра-ля-ля...\nОстались: месяц, камыши,\nДа горький запах миндаля."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Не спят, не помнят, не торгуют…»", "content": "Не спят, не помнят, не торгуют.\nНад черным городом, как стон,\nСтоит, терзая ночь глухую,\nТоржественный пасхальный звон.\nНад человеческим созданьем,\nКоторое он в землю вбил,\nНад смрадом, смертью и страданьем\nТрезвонят до потери сил...\nНад мировою чепухою;\nНад всем, чему нельзя помочь;\nЗвонят над шубкой меховою,\nВ которой ты была в ту ночь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда я прозревал впервые…»", "content": "Когда я прозревал впервые,\nНавстречу жаждущей мечте\nЛучи метнулись заревые\nИ трубный ангел в высоте.\nНо торжества не выносила\nПустынной жизни суета,\nБеззубым смехом исказила\nВсё, чем жива была мечта.\nЗамолкли ангельские трубы,\nНемотствует дневная ночь.\nВерни мне, жизнь, хоть смех беззубый,\nЧтоб в тишине не изнемочь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Дохнула жизнь в лицо могилой…»", "content": "Дохнула жизнь в лицо могилой —\nМне страстной бурей не вздохнуть.\nОдна мечта с упрямой силой\nПоследний открывает путь:\nПои, пои свои творенья\nНезримым ядом мертвеца,\nЧтоб гневной зрелостью презренья\nЛюдские отравлять сердца."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Весенний день прошел без дела…»", "content": "Весенний день прошел без дела\nУ неумытого окна;\nСкучала за стеной и пела,\nКак птица пленная, жена.\nЯ, не спеша, собрал бесстрастно\nВоспоминанья и дела;\nИ стало беспощадно ясно:\nЖизнь прошумела и ушла.\nЕще вернутся мысли, споры,\nНо будет скучно и темно;\nК чему спускать на окнах шторы\nДень догорел в душе давно."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда, вступая в мир огромный…»", "content": "Когда, вступая в мир огромный,\nЕдинства тщетно ищешь ты;\nКогда ты смотришь в угол темный\nИ смерти ждешь из темноты;\nКогда ты злобен, или болен,\nТоской иль страстию палим,\nПоверь: тогда еще ты волен\nГордиться счастием своим!\nКогда ж ни скукой, ни любовью,\nНи страхом уж не дышишь ты,\nКогда запятнаны мечты\nНе юной и не быстрой кровью, —\nТогда – ограблен ты и наг:\nСмерть не возможна без томленья,\nА жизнь, не зная истребленья,\nТак – только замедляет шаг."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Какая дивная картина…»", "content": "Какая дивная картина\nТвоя, о, север мой, твоя!\nВсегда бесплодная равнина,\nПустая, как мечта моя!\nЗдесь дух мой, злобный и упорный\nТревожит смехом тишину;\nИ, откликаясь, ворон черный\nКачает мертвую сосну;\nВнизу клокочут водопады,\nТоча гранит и корни древ;\nИ на камнях поют наяды\nБесполый гимн безмужних дев;\nИ в этом гуле вод холодных,\nВ постылом крике воронья,\nПод рыбьим взором дев бесплодных\nТихонько тлеет жизнь моя!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты в комнате один сидишь…»", "content": "Ты в комнате один сидишь.\nТы слышишь?\nЯ знаю: ты теперь не спишь...\nТы дышишь и не дышишь.\nЗачем за дверью свет погас?\nНе бойся!\nЯ твой давно забытый час,\nСтучусь – откройся.\nЯ знаю, ты теперь в бреду,\nМятежный!\nЯ всё равно к тебе войду,\nСтаринный друг и нежный...\nНе бойся вспоминать меня:\nТы был так молод...\nТы сел на белого коня,\nИ щеки жег осенний холод!\nТы полетел туда, туда —\nВ янтарь закатный!\nНемудрый, знал ли ты тогда\nСвой нищий путь возвратный?\nТеперь ты мудр: не прекословь —\nЧто толку в споре?\nТы помнишь первую любовь\nИ зори, зори, зори?\nЗачем склонился ты лицом\nТак низко?\nУтешься: ветер за окном —\nТо трубы смерти близкой!\nОткрой, ответь на мой вопрос:\nТвой день был ярок?\nЯ саван царственный принес\nТебе в подарок!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Итальянские стихи", "content": "Всё, что минутно, всё, что бренно,\nПохоронила ты в веках.\nТы, как младенец, спишь, Равенна,\nУ сонной вечности в руках.\nРабы сквозь римские ворота\nУже не ввозят мозаик.\nИ догорает позолота\nВ стенах прохладных базилик.\nОт медленных лобзаний влаги\nНежнее грубый свод гробниц,\nГде зеленеют саркофаги\nСвятых монахов и цариц.\nБезмолвны гробовые залы,\nТенист и хладен их порог,\nЧтоб черный взор блаженной Галлы,\nПроснувшись, камня не прожег.\nВоенной брани и обиды\nЗабыт и стерт кровавый след,\nЧтобы воскресший глас Плакиды\nНе пел страстей протекших лет.\nДалёко отступило море,\nИ розы оцепили вал,\nЧтоб спящий в гробе Теодорих\nО буре жизни не мечтал.\nА виноградные пустыни,\nДома и люди – всё гроба.\nЛишь медь торжественной латыни\nПоет на плитах, как труба.\nЛишь в пристальном и тихом взоре\nРавеннских девушек, порой,\nПечаль о невозвратном море\nПроходит робкой чередой.\nЛишь по ночам, склонясь к долинам,\nВедя векам грядущим счет,\nТень Данта с профилем орлиным\nО Новой Жизни мне поет."}, {"poet_id": "blok", "title": "* * *", "content": "Почиет в мире Теодорих,\nИ Дант не встанет с ложа сна.\nГде прежде бушевало море,\nТам – виноград и тишина.\nВ ласкающем и тихом взоре\nРавеннских девушек – весна.\nЗдесь голос страсти невозможен,\nОтвета нет моей мольбе!\nО, как я пред тобой ничтожен!\nЗавидую твоей судьбе,\nО, Галла! – страстию к тебе\nВсегда взволнован и встревожен!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Девушка из Spoleto", "content": "Строен твой стан, как церковные свечи.\nВзор твой – мечами пронзающий взор.\nДева, не жду ослепительной встречи —\nДай, как монаху, взойти на костер!\nСчастья не требую. Ласки не надо.\nЛаской ли грубой тебя оскорблю?\nЛишь, как художник, смотрю за ограду\nГде ты срываешь цветы, – и люблю!\nМимо, всё мимо – ты ветром гонима —\nСолнцем палима – Мария! Позволь\nВзору – прозреть над тобой херувима,\nСердцу – изведать сладчайшую боль!\nТихо я в темные кудри вплетаю\nТайных стихов драгоценный алмаз.\nЖадно влюбленное сердце бросаю\nВ темный источник сияющих глаз."}, {"poet_id": "blok", "title": "Венеция", "content": "С ней уходил я в море,\nС ней покидал я берег,\nС нею я был далёко,\nС нею забыл я близких...\nО, красный парус\nВ зеленой дали!\nЧерный стеклярус\nНа темной шали!\nИдет от сумрачной обедни,\nНет в сердце крови...\nХристос, уставший крест нести.\nАдриатической любови —\nМоей последней —\nПрости, прости!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Холодный ветер от лагуны.\nГондол безмолвные гроба.\nЯ в эту ночь – больной и юный —\nПростерт у львиного столба.\nНа башне, с песнию чугунной,\nГиганты бьют полночный час.\nМарк утопил в лагуне лунной\nУзорный свой иконостас.\nВ тени дворцовой галлереи,\nЧуть озаренная луной,\nТаясь, проходит Саломея\nС моей кровавой головой.\nВсё спит – дворцы, каналы, люди,\nЛишь призрака скользящий шаг,\nЛишь голова на черном блюде\nГлядит с тоской в окрестный мрак."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Слабеет жизни гул упорный,\nУходит вспять прилив забот.\nИ некий ветр сквозь бархат черный\nО жизни будущей поет.\nОчнусь ли я в другой отчизне,\nНе в этой сумрачной стране?\nИ памятью об этой жизни\nВздохну ль когда-нибудь во сне?\nКто даст мне жизнь? Потомок дожа,\nКупец, рыбак, иль иерей\nВ грядущем мраке делит ложе\nС грядущей матерью моей?\nБыть может, венецейской девы\nКанцоной нежной слух пленя,\nОтец грядущий сквозь напевы\nУже предчувствует меня?\nИ неужель в грядущем веке\nМладенцу мне – велит судьба\nВпервые дрогнувшие веки\nОткрыть у львиного столба?\nМать, что поют глухие струны?\nУж ты мечтаешь, может быть,\nМеня от ветра, от лагуны\nСвященной шалью оградить?\nНет! Всё, что есть, что было, – живо\nМечты, виденья, думы – прочь!\nВолна возвратного прилива\nБросает в бархатную ночь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Перуджия", "content": "День полувеселый, полустрадный,\nГолубая гарь от Умбрских гор.\nВдруг – минутный ливень, ветр прохладный.\nЗа окном открытым – громкий хор.\nТам – в окне, под фреской Перуджино,\nЧерный глаз смеется, дышит грудь:\nКто-то смуглою рукой корзину\nХочет и не смеет дотянуть...\nНа корзине – белая записка:\n«...Questa sera... монастырь Франциска...»"}, {"poet_id": "blok", "title": "Флоренция", "content": "Умри, Флоренция, Иуда,\nИсчезни в сумрак вековой!\nЯ в час любви тебя забуду,\nВ час смерти буду не с тобой!\nО, Bella, смейся над собою,\nУж не прекрасна больше ты!\nГнилой морщиной гробовою\nИскажены твои черты!\nХрипят твои автомобили,\nТвои уродливы дома,\nВсеевропейской желтой пыли\nТы предала себя сама!\nЗвенят в пыли велосипеды\nТам, где святой монах сожжен,\nГде Леонардо сумрак ведал,\nБеато снился синий сон!\nТы пышных Медичей тревожишь,\nТы топчешь лилии свои,\nНо воскресить себя не можешь\nВ пыли торговой толчеи!\nГнусавой мессы стон протяжный\nИ трупный запах роз в церквах —\nВесь груз тоски многоэтажный —\nСгинь в очистительных веках!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Флоренция, ты ирис нежный;\nПо ком томился я один\nЛюбовью длинной, безнадежной,\nВесь день в пыли твоих Кашин?\nО, сладко вспомнить безнадежность:\nМечтать и жить в твоей глуши;\nУйти в твой древний зной и в нежность\nСвоей стареющей души...\nНо суждено нам разлучиться,\nИ через дальние края\nТвой дымный ирис будет сниться,\nКак юность ранняя моя."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Страстью длинной, безмятежной\nЗанялась душа моя,\nИрис дымный, ирис нежный,\nБлаговония струя,\nПереплыть велит все реки\nНа воздушных парусах,\nУтонуть велит навеки\nВ тех вечерних небесах,\nИ когда предамся зною,\nГолубой вечерний зной\nВ голубое голубою\nУнесет меня волной..."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Жгут раскаленные камни\nМой лихорадочный взгляд.\nДымные ирисы в пламени,\nСловно сейчас улетят.\nО, безысходность печали,\nЗнаю тебя наизусть!\nВ черное небо Италии\nЧерной душою гляжусь."}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Окна ложные на небе черном,\nИ прожектор на древнем дворце.\nВот проходит она – вся в узорном\nИ с улыбкой на смуглом лице.\nА вино уж мутит мои взоры\nИ по жилам огнем разлилось...\nЧто мне спеть в этот вечер, синьора?\nЧто мне спеть, чтоб вам сладко спалось?"}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "Под зноем флорентийской лени\nЕще беднее чувством ты:\nМолчат церковные ступени,\nЦветут нерадостно цветы.\nТак береги остаток чувства,\nХрани хоть творческую ложь:\nЛишь в легком челноке искусства\nОт скуки мира уплывешь."}, {"poet_id": "blok", "title": "7", "content": "Голубоватым дымом\nВечерний зной возносится,\nДолин тосканских царь...\nОн мимо, мимо, мимо\nЛетучей мышью бросится\nПод уличный фонарь...\nИ вот уже в долинах\nНесметный сонм огней,\nИ вот уже в витринах\nОтветный блеск камней,\nИ город скрыли горы\nВ свой сумрак голубой,\nИ тешатся синьоры\nКанцоной площадной.\nДымится пыльный ирис,\nИ легкой пеной пенится\nБокал Христовых Слез...\nПляши и пой на пире,\nФлоренция, изменница,\nВ венке спаленных роз!\nСведи с ума канцоной\nО преданной любви,\nИ сделай ночь бессонной,\nИ струны оборви,\nИ бей в свой бубен гулкий,\nРыдания тая!\nВ пустынном переулке\nСкорбит душа твоя..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вот девушка, едва развившись…»", "content": "Вот девушка, едва развившись,\nЕще не потупляясь, не краснея,\nНепостижимо черным взглядом\nСмотрит мне навстречу.\nБыла бы на то моя воля,\nПросидел бы я всю жизнь в Сеттиньяно,\nУ выветрившегося камня Септимия Севера.\nСмотрел бы я на камни, залитые солнцем,\nНа красивую загорелую шею и спину\nНекрасивой женщины под дрожащими тополями."}, {"poet_id": "blok", "title": "Madonna da Settignano", "content": "Встретив на горном тебя перевале,\nМой прояснившийся взор\nПонял тосканские дымные дали\nИ очертания гор.\nЖелтый платок твой разубран цветами —\nСонный то маковый цвет.\nСмотришь большими, как небо, глазами\nБедному страннику вслед.\nДашь ли запреты забыть вековые\nВечному путнику – мне?\nСтрастно твердить твое имя, Мария\nЗдесь, на чужой стороне?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Фьёзоле", "content": "Стучит топор, и с кампанил\nК нам флорентийский звон долинный\nПлывет, доплыл и разбудил\nСон золотистый и старинный...\nНе так же ли стучал топор\nВ нагорном Фьёзоле когда-то,\nКогда впервые взор Беато\nФлоренцию приметил с гор?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Сиена", "content": "В лоне площади пологой\nПробивается трава.\nМесяц острый, круторогий,\nБашни – свечи божества.\nО, лукавая Сиена,\nВся – колчан упругих стрелf\nВероломство и измена —\nТвой таинственный удел!\nОт соседних лоз и пашен\nОградясь со всех сторон,\nОстрия церквей и башен\nТы вонзила в небосклон!\nИ томленьем дух влюбленный\nИсполняют образа,\nГде коварные мадонны\nЩурят длинные глаза:\nПусть грозит младенцу буря,\nПусть грозит младенцу враг, —\nМать глядится в мутный мрак,\nОчи влажные сощуря!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сиенский собор", "content": "Когда страшишься смерти скорой,\nКогда твои неярки дни, —\nК плитам Сиенского собора\nСвой натружённый взор склони.\nСкажи, где место вечной ночи?\nВот здесь – Сивиллины уста\nВ безумном трепете пророчат\nО воскресении Христа.\nСвершай свое земное дело,\nДовольный возрастом своим.\nЗдесь под резцом оцепенело\nВсё то, над чем мы ворожим.\nВот – мальчик над цветком и с птицей,\nВот – муж с пергаментом в руках,\nВот – дряхлый старец над гробницей\nСклоняется на двух клюках.\nМолчи, душа. Не мучь, не трогай,\nНе понуждай и не зови:\nКогда-нибудь придет он, строгий,\nКристально-ясный час любви."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Искусство – ноша на плечах…»", "content": "Искусство – ноша на плечах,\nЗато как мы, поэты, ценим\nЖизнь в мимолетных мелочах!\nКак сладостно предаться лени,\nПочувствовать, как в жилах кровь\nПереливается певуче,\nБросающую в жар любовь\nПоймать за тучкою летучей,\nИ грезить, будто жизнь сама\nВстает во всем шампанском блеске\nВ мурлыкающем нежно треске\nМигающего cinema!\nА через год – в чужой стране:\nУсталость, город неизвестный,\nТолпа, – и вновь на полотне\nЧерты француженки прелестной!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Глаза, опущенные скромно…»", "content": "Глаза, опущенные скромно,\nПлечо, закрытое фатой...\nТы многим кажешься святой,\nНо ты, Мария, вероломна...\nБыть с девой – быть во власти ночи,\nКачаться на морских волнах...\nИ не напрасно эти очи\nК мирянам ревновал монах:\nОн в нише сумрачной церковной\nПоставил с братией ее —\nПодальше от мечты греховной,\nВ молитвенное забытье...\nОднако, братьям надоело\n....................\n....................\n....................\nКонец преданьям и туманам!\nТеперь – во всех церквах она\nРавно – монахам и мирянам\nНа поруганье предана...\nНо есть один вздыхатель тайный\nКрасы божественной – поэт...\nОн видит твой необычайный,\nНемеркнущий, Мария, свет!\nОн на коленях в нише темной\nЗамолит страстные грехи,\nЗамолит свой восторг нескромный,\nСвои греховные стихи!\nИ ты, чье сердце благосклонно,\nНе гневайся и не дивись,\nЧто взглянет он порой влюбленно\nВ твою ласкающую высь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Благовещение", "content": "С детских лет – видения и грезы,\nУмбрии ласкающая мгла.\nНа оградах вспыхивают розы,\nТонкие поют колокола.\nСлишком резвы милые подруги,\nСлишком дерзок их открытый взор.\nЛишь она одна в предвечном круге\nТкет и ткет свой шелковый узор.\nРобкие томят ее надежды,\nГрезятся несбыточные сны.\nИ внезапно – красные одежды\nДрогнули на золоте стены.\nВсем лицом склонилась над шелками,\nНо везде – сквозь золото ресниц —\nВихрь ли с многоцветными крылами,\nИли ангел, распростертый ниц...\nТемноликий ангел с дерзкой ветвью\nМолвит: «Здравствуй! Ты полна красы!»\nИ она дрожит пред страстной вестью,\nС плеч упали тяжких две косы...\nОн поет и шепчет – ближе, ближе,\nУж над ней – шумящих крыл шатер.\nИ она без сил склоняет ниже\nПотемневший, помутневший взор...\nТрепеща, не верит: «Я ли, я ли?»\nИ рукою закрывает грудь...\nНо чернеют пламенные дали —\nНе уйти, не встать и не вздохнуть...\nИ тогда – незнаемою болью\nОзарился светлый круг лица...\nА над ними – символ своеволья —\nПеруджийский гриф когтит тельца.\nЛишь художник, занавесью скрытый, —\nОн провидит страстной муки крест\nИ твердит: «Profani, procul ite,\nHie amoris locus sacer est»."}, {"poet_id": "blok", "title": "Успение", "content": "Ее спеленутое тело\nСложили в молодом лесу.\nОно от мук помолодело,\nВернув бывалую красу.\nУже не шумный и не ярый,\nС волненьем, в сжатые персты\nВ последний раз архангел старый\nВлагает белые цветы.\nЗлатит далекие вершины\nПрощальным отблеском заря,\nИ над туманами долины\nВстают усопших три царя.\nИх привела, как в дни былые,\nДругая, поздняя звезда.\nИ пастухи, уже седые,\nКак встарь, сгоняют с гор стада.\nИ стражей вечному покою\nДолины заступила мгла.\nЛишь меж звездою и зарею\nЗлатятся нимбы без числа.\nА выше, по крутым оврагам\nПоет ручей, цветет миндаль,\nИ над открытым саркофагом\nМогильный ангел смотрит в даль."}, {"poet_id": "blok", "title": "Эпитафия фра Филиппо Липпи", "content": "Здесь я покоюсь, Филипп,\nживописец навеки бессмертный,\nДивная прелесть моей кисти – у всех на устах.\nДушу умел я вдохнуть искусными пальцами в краски,\nНабожных души умел – голосом бога смутить.\nДаже природа сама, на мои заглядевшись созданья,\nПринуждена меня звать мастером равным себе.\nВ мраморном этом гробу меня упокоил Лаврентий\nМедичи, прежде чем я в низменный прах обращусь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Кольцо существованья тесно:…»", "content": "Кольцо существованья тесно:\nКак все пути приводят в Рим,\nТак нам заранее известно,\nЧто всё мы рабски повторим.\nИ мне, как всем, всё тот же жребий\nМерещится в грядущей мгле:\nОпять – любить Ее на небе\nИ изменить ей на земле.\nИюнь 1909 (19 марта 1914)"}, {"poet_id": "blok", "title": "Через двенадцать лет", "content": "Всё та же озерная гладь,\nВсё так же каплет соль с градирен.\nТеперь, когда ты стар и мирен,\nО чем волнуешься опять?\nИль первой страсти юный гений\nЕще с душой не разлучен,\nИ ты навеки обручен\nТой давней, незабвенной тени?\nТы позови – она придет:\nМелькнет, как прежде, профиль важный,\nИ голос, вкрадчиво-протяжный,\nСлова бывалые шепнет."}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "В темном парке под ольхой\nВ час полуночи глухой\nБелый лебедь от весла\nСпрятал голову в крыла.\nВесь я – память, весь я – слух,\nТы со мной, печальный дух,\nЗнаю, вижу – вот твой след,\nСмытый бурей стольких лет.\nВ тенях траурной ольхи\nСладко дышат мне духи,\nВ листьях матовых шурша,\nШелестит еще душа,\nНо за бурей страстных лет\nВсё – как призрак, всё – как бред,\nВсё, что было, всё прошло,\nВ прудовой туман ушло."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Когда мучительно восстали\nПередо мной дела и дни,\nИ сном глубоким от печали\nЗабылся я в лесной тени, —\nНе знал я, что в лесу девичьем\nПроходит память прежних дней,\nИ, пробудясь в игре теней,\nУслышал ясно в пеньи птичьем:\n«Внимай страстям, и верь, и верь,\nЗови их всеми голосами,\nСтучись полночными часами\nВ блаженства замкнутую дверь!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Синеокая, бог тебя создал такой.\nГений первой любви надо мной,\nВстал он тихий, дождями омытый,\nЗапевает осой ядовитой,\nРазметает он прошлого след,\nЕму легкого имени нет,\nВижу снова я тонкие руки,\nСнова слышу гортанные звуки.\nИ в глубокую глаз синеву\nПогружаюсь опять наяву."}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Бывают тихие минуты:\nУзор морозный на стекле;\nМечта невольно льнет к чему-то.\nСкучая в комнатном тепле...\nИ вдруг – туман сырого сада,\nЖелезный мост через ручей,\nВся в розах серая ограда,\nИ синий, синий плен очей...\nО чем-то шепчущие струи,\nКружащаяся голова...\nТвои, хохлушка, поцелуи,\nТвои гортанные слова..."}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "В тихий вечер мы встречались\n(Сердце помнит эти сны).\nДерева едва венчались\nПервой зеленью весны.\nЯсным заревом алея,\nУводила вдоль пруда\nЭта узкая аллея\nВ сны и тени навсегда.\nЭта юность, эта нежность —\nЧто для нас она была?\nВсех стихов моих мятежность\nНе она ли создала?\nСердце занято мечтами,\nСердце помнит долгий срок,\nПоздний вечер над прудами,\nРаздушенный ваш платок."}, {"poet_id": "blok", "title": "7", "content": "Уже померкла ясность взора,\nИ скрипка под смычок легла,\nИ злая воля дирижера\nПо арфам ветер пронесла...\nТвой очерк страстный, очерк дымный\nСквозь сумрак ложи плыл ко мне.\nИ тенор пел на сцене гимны\nБезумным скрипкам и весне...\nКогда внезапно вздох недальный,\nДомчавшись, кровь оледенил,\nИ кто-то бедный и печальный\nМне к сердцу руку прислонил...\nКогда в гаданьи, еле зримый,\nВстал предо мной, как редкий дым,\nТот призрак, тот непобедимый...\nИ арфы спели: улетим."}, {"poet_id": "blok", "title": "8", "content": "Всё, что память сберечь мне старается,\nПропадает в безумных годах,\nНо горящим зигзагом взвивается\nЭта повесть в ночных небесах.\nЖизнь давно сожжена и рассказана,\nТолько первая снится любовь,\nКак бесценный ларец перевязана\nНакрест лентою алой, как кровь.\nИ когда в тишине моей горницы\nПод лампадой томлюсь от обид,\nСиний призрак умершей любовницы\nНад кадилом мечтаний сквозит."}, {"poet_id": "blok", "title": "Утро в Москве", "content": "Упоительно встать в ранний час,\nЛегкий след на песке увидать.\nУпоительно вспомнить тебя,\nЧто со мною ты, прелесть моя.\nЯ люблю тебя, панна моя,\nБеззаботная юность моя,\nИ прозрачная нежность Кремля\nВ это утро как прелесть твоя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Чем больше хочешь отдохнуть…»", "content": "Чем больше хочешь отдохнуть,\nТем жизнь страшней, тем жизнь страшней,\nСырой туман ползет с полей,\nСырой туман вползает в грудь\nПо бархату ночей...\nЗабудь о том, что жизнь была,\nО том, что будет жизнь, забудь...\nС полей ползет ночная мгла...\nОдно, одно —\nУснуть, уснуть...\nНо всё равно —\nРазбудит кто-нибудь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«„Дым от костра струею сизой…“«", "content": "«Дым от костра струею сизой...»\nНе уходи. Побудь со мною,\nЯ так давно тебя люблю.\nДым от костра струею сизой\nСтруится в сумрак, в сумрак дня.\nЛишь бархат алый алой ризой,\nЛишь свет зари – покрыл меня.\nВсё, всё обман, седым туманом\nПолзет печаль угрюмых мест.\nИ ель крестом, крестом багряным\nКладет на даль воздушный крест...\nПодруга, на вечернем пире,\nПомедли здесь, побудь со мной.\nЗабудь, забудь о страшном мире,\nВздохни небесной глубиной.\nСмотри с печальною усладой,\nКак в свет зари вползает дым.\nЯ огражу тебя оградой —\nКольцом из рук, кольцом стальным.\nЯ огражу тебя оградой —\nКольцом живым, кольцом из рук.\nИ нам, как дым, струиться надо\nСедым туманом – в алый круг."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё это было, было, было…»", "content": "Всё это было, было, было,\nСвершился дней круговорот.\nКакая ложь, какая сила\nТебя, прошедшее, вернет?\nВ час утра, чистый и хрустальный,\nУ стен Московского Кремля,\nВосторг души первоначальный\nВернет ли мне моя земля?\nИль в ночь на Пасху, над Невою,\nПод ветром, в стужу, в ледоход —\nСтаруха нищая клюкою\nМой труп спокойный шевельнет?\nИль на возлюбленной поляне\nПод шелест осени седой\nМне тело в дождевом тумане\nРасклюет коршун молодой?\nИль просто в час тоски беззвездной,\nВ каких-то четырех стенах,\nС необходимостью железной\nУсну на белых простынях?\nИ в новой жизни, непохожей,\nЗабуду прежнюю мечту,\nИ буду так же помнить дожей,\nКак нынче помню Калиту?\nНо верю – не пройдет бесследно\nВсё, что так страстно я любил,\nВесь трепет этой жизни бедной,\nВесь этот непонятный пыл!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как прощались, страстно клялись…»", "content": "Как прощались, страстно клялись\nВ верности любви...\nВместе тайн приобщались,\nПели соловьи...\nВзял гитару на прощанье\nИ у струн исторг\nВсе признанья, обещанья,\nВсей души восторг...\nДа тоска заполонила,\nПорвалась струна...\nНе звала б да не манила\nДальня сторона!\nВспоминай же, ради бога,\nВспоминай меня,\nКак седой туман из лога\nВстанет до плетня..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Всё на земле умрет – и мать, и младость…»", "content": "Всё на земле умрет – и мать, и младость,\nЖена изменит, и покинет друг.\nНо ты учись вкушать иную сладость,\nГлядясь в холодный и полярный круг.\nБери свой челн, плыви на дальний полюс\nB стенах из льда – и тихо забывай,\nКак там любили, гибли и боролись...\nИ забывай страстей бывалый край.\nИ к вздрагиваньям медленного хлада\nУсталую ты душу приучи,\nЧтоб было здесь ей ничего не надо,\nКогда оттуда ринутся лучи."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Из хрустального тумана…»", "content": "Из хрустального тумана,\nИз невиданного сна\nЧей-то образ, чей-то странный.\n(В кабинете ресторана\nЗа бутылкою вина).\nВизг цыганского напева\nНалетел из дальних зал,\nДальних скрипок вопль туманный\nВходит ветер, входит дева\nВ глубь исчерченных зеркал\nВзор во взор – и жгуче-синий\nОбозначился простор.\nМагдалина! Магдалина!\nВеет ветер из пустыни,\nРаздувающий костер.\nУзкий твой бокал и вьюга\nЗа глухим стеклом окна —\nЖизни только половина!\nНо за вьюгой – солнцем юга\nОпаленная страна!\nРазрешенье всех мучений,\nВсех хулений и похвал,\nВсех змеящихся улыбок,\nВсех просительных движений, —\nЖизнь разбей, как мой бокал!\nЧтоб на ложе долгой ночи\nНе хватило страстных сил!\nЧтоб в пустынном вопле скрипок\nПерепуганные очи\nСмертный сумрак погасил."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В эти желтые дни меж домами…»", "content": "В эти желтые дни меж домами\nМы встречаемся только на миг.\nТы меня обжигаешь глазами\nИ скрываешься в темный тупик...\nНо очей молчаливым пожаром\nТы недаром меня обдаешь,\nИ склоняюсь я тайно недаром\nПред тобой, молчаливая ложь!\nНочи зимние бросят, быть может,\nНас в безумный и дьявольский бал,\nИ меня, наконец, уничтожит\nТвой разящий, твой взор, твой кинжал!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Песнь ада", "content": "День догорел на сфере той земли,\nГде я искал путей и дней короче.\nТам сумерки лиловые легли.\nМеня там нет. Тропой подземной ночи\nСхожу, скользя, уступом скользких скал.\nЗнакомый Ад глядит в пустые очи.\nЯ на земле был брошен в яркий бал,\nИ в диком танце масок и обличий\nЗабыл любовь и дружбу потерял.\nГде спутник мой? – О, где ты, Беатриче? —\nИду один, утратив правый путь,\nВ кругах подземных, как велит обычай,\nСредь ужасов и мраков потонуть.\nПоток несет друзей и женщин трупы,\nКой-где мелькнет молящий взор, иль грудь;\nПощады вопль, иль возглас нежный – скупо\nСорвется с уст; здесь умерли слова;\nЗдесь стянута бессмысленно и тупо\nКольцом железной боли голова;\nИ я, который пел когда-то нежно, —\nОтверженец, утративший права!\nВсе к пропасти стремятся безнадежной,\nИ я вослед. Но вот, в прорыве скал,\nНад пеною потока белоснежной,\nПередо мною бесконечный зал.\nСеть кактусов и роз благоуханье,\nОбрывки мрака в глубине зеркал;\nДалеких утр неясное мерцанье\nЧуть золотит поверженный кумир;\nИ душное спирается дыханье.\nМне этот зал напомнил страшный мир,\nГде я бродил слепой, как в дикой сказке,\nИ где застиг меня последний пир.\nТам – брошены зияющие маски;\nТам – старцем соблазненная жена,\nИ наглый свет застал их в мерзкой ласке\nНо заалелся переплет окна\nПод утренним холодным поцелуем,\nИ странно розовеет тишина.\nВ сей час в стране блаженной мы ночуем,\nЛишь здесь бессилен наш земной обман,\nИ я смотрю, предчувствием волнуем,\nВ глубь зеркала сквозь утренний туман.\nНавстречу мне, из паутины мрака,\nВыходит юноша. Затянут стан;\nУвядшей розы цвет в петлице фрака\nБледнее уст на лике мертвеца;\nНа пальце – знак таинственного брака —\nСияет острый аметист кольца;\nИ я смотрю с волненьем непонятным\nВ черты его отцветшего лица\nИ вопрошаю голосом чуть внятным:\n«Скажи, за что томиться должен ты\nИ по кругам скитаться невозвратным?»\nПришли в смятенье тонкие черты,\nСожженный рот глотает воздух жадно,\nИ голос говорит из пустоты:\n«Узнай: я предан муке беспощадной\nЗа то, что был на горестной земле\nПод тяжким игом страсти безотрадной\nЕдва наш город скроется во мгле, —\nТомим волной безумного напева,\nС печатью преступленья на челе,\nКак падшая униженная дева,\nИщу забвенья в радостях вина...\nИ пробил час карающего гнева'\nИз глубины невиданного сна\nВсплеснулась, ослепила, засияла\nмной – чудесная жена!\nВ вечернем звоне хрупкого бокала,\nВ тумане хмельном встретившись на миг\nС единственной, кто ласки презирала,\nЯ ликованье первое постиг!\nЯ утопил в ее зеницах взоры!\nЯ испустил впервые страстный крик!\nТак этот миг настал, нежданно скорый.\nИ мрак был глух. И долгий вечер мглист\nИ странно встали в небе метеоры.\nНо был в крови вот этот аметист.\nИ пил я кровь из плеч благоуханных,\nИ был напиток душен и смолист...\nНо не кляни повествований странных\nО том, как длился непонятный сон...\nИз бездн ночных и пропастей туманных\nК нам доносился погребальный звон;\nЯзык огня взлетел, свистя, над нами,\nЧтоб сжечь ненужность прерванных времен!\nИ – сомкнутых безмерными цепями —\nНас некий вихрь увлек в подземный мир!\nОкованной навек глухими снами,\nДано ей чуять боль и помнить пир,\nКогда, что ночь, к плечам ее атласным\nТоскующий склоняется вампир!\nНо мой удел – могу ль не звать ужасным?\nЕдва холодный и больной рассвет\nИсполнит Ад сияньем безучастным,\nИз зала в зал иду свершать завет,\nГоним тоскою страсти безначальной, —\nТак сострадай и помня, мой поэт:\nЯ обречен в далеком мраке спальной,\nГде спит она и дышит горячо,\nСклонясь над ней влюбленно и печально,\nВонзить свой перстень в белое плечо!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "Двойник", "content": "Однажды в октябрьском тумане\nЯ брел, вспоминая напев.\n(О, миг непродажных лобзаний!\nО, ласки некупленных дев!)\nИ вот – в непроглядном тумане\nВозник позабытый напев.\nИ стала мне молодость сниться,\nИ ты, как живая, и ты...\nИ стал я мечтой уноситься\nОт ветра, дождя, темноты...\n(Так ранняя молодость снится.\nА ты-то, вернешься ли ты?)\nВдруг вижу – из ночи туманной,\nШатаясь, подходит ко мне\nСтареющий юноша (странно,\nНе снился ли мне он во сне?),\nВыходит из ночи туманной\nИ прямо подходит ко мне.\nИ шепчет: «Устал я шататься,\nПромозглым туманом дышать,\nВ чужих зеркалах отражаться\nИ женщин чужих целовать...»\nИ стало мне странным казаться,\nЧто я его встречу опять...\nВдруг – он улыбнулся нахально, —\nИ нет близ меня никого...\nЗнаком этот образ печальный,\nИ где-то я видел его...\nБыть может, себя самого\nЯ встретил на глади зеркальной?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Поздней осенью из гавани…»", "content": "Поздней осенью из гавани\nОт заметенной снегом земли\nВ предназначенное плаванье\nИдут тяжелые корабли.\nВ черном небе означается\nНад водой подъемный кран,\nИ один фонарь качается\nНа оснежённом берегу.\nИ матрос, на борт не принятый,\nИдет, шатаясь, сквозь буран.\nВсё потеряно, всё выпито!\nДовольно – больше не могу...\nА берег опустелой гавани\nУж первый легкий снег занес...\nВ самом чистом, в самом нежном саване\nСладко ли спать тебе, матрос?"}, {"poet_id": "blok", "title": "На островах", "content": "Вновь оснежённые колонны,\nЕлагин мост и два огня.\nИ голос женщины влюбленный.\nИ хруст песка и храп коня.\nДве тени, слитых в поцелуе,\nЛетят у полости саней.\nНо не таясь и не ревнуя,\nЯ с этой новой – с пленной – с ней.\nДа, есть печальная услада\nВ том, что любовь пройдет, как снег.\nО, разве, разве клясться надо\nВ старинной верности навек?\nНет, я не первую ласкаю\nИ в строгой четкости моей\nУже в покорность не играю\nИ царств не требую у ней.\nНет, с постоянством геометра\nЯ числю каждый раз без слов\nМосты, часовню, резкость ветра,\nБезлюдность низких островов.\nЯ чту обряд: легко заправить\nМедвежью полость на лету,\nИ, тонкий стан обняв, лукавить,\nИ мчаться в снег и темноту,\nИ помнить узкие ботинки,\nВлюбляясь в хладные меха...\nВедь грудь моя на поединке\nНе встретит шпаги жениха...\nВедь со свечой в тревоге давней\nЕе не ждет у двери мать...\nВедь бедный муж за плотной ставней\nЕе не станет ревновать...\nЧем ночь прошедшая сияла,\nЧем настоящая зовет,\nВсё только – продолженье бала,\nИз света в сумрак переход..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сусальный ангел", "content": "На разукрашенную елку\nИ на играющих детей\nСусальный ангел смотрит в щелку\nЗакрытых наглухо дверей.\nА няня топит печку в детской,\nОгонь трещит, горит светло...\nНо ангел тает. Он – немецкий.\nЕму не больно и тепло.\nСначала тают крылья крошки,\nГоловка падает назад,\nСломались сахарные ножки\nИ в сладкой лужице лежат...\nПотом и лужица засохла.\nХозяйка ищет – нет его...\nА няня старая оглохла,\nВорчит, не помнит ничего...\nЛомайтесь, тайте и умрите,\nСозданья хрупкие мечты,\nПод ярким пламенем событий,\nПод гул житейской суеты!\nТак! Погибайте! Что в вас толку?\nПускай лишь раз, былым дыша,\nО вас поплачет втихомолку\nШалунья девочка – душа..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как из сумрачной гавани…»", "content": "Как из сумрачной гавани,\nОт родимой земли\nВ кругосветное плаванье\nОтошли корабли, —\nТак и вы, мои\nЗолотые года —\nВ невозвратное\nОтошли навсегда."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1910 года", "content": "С мирным счастьем покончены счеты,\nНе дразни, запоздалый уют.\nВсюду эти щемящие ноты\nСтерегут и в пустыню зовут.\nЖизнь пустынна, бездомна, бездонна,\nДа, я в это поверил с тех пор,\nКак пропел мне сиреной влюбленной\nТот, сквозь ночь пролетевший, мотор"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Седые сумерки легли…»", "content": "Седые сумерки легли\nВесной на город бледный.\nАвтомобиль пропел вдали\nВ рожок победный.\nГлядись сквозь бледное окно,\nК стеклу прижавшись плотно.\nГлядись. Ты изменил давно,\nБесповоротно."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Черный ворон в сумраке снежном…»", "content": "Черный ворон в сумраке снежном,\nЧерный бархат на смуглых плечах.\nТомный голос пением нежным\nМне поет о южных ночах.\nВ легком сердце – страсть и беспечность,\nСловно с моря мне подан знак.\nНад бездонным провалом в вечность,\nЗадыхаясь, летит рысак.\nСнежный ветер, твое дыханье,\nОпьяненные губы мои...\nВалентина, звезда, мечтанье!\nКак поют твои соловьи...\nСтрашный мир! Он для сердца тесен!\nИ нем – твоих поцелуев бред,\nТемный морок цыганских песен,\nТоропливый полет комет!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Голоса скрипок", "content": "Из длинных трав встает луна\nЩитом краснеющим героя,\nИ буйной музыки волна\nПлеснула в море заревое.\nЗачем же в ясный час торжеств\nТы злишься, мой смычок визгливый,\nВрываясь в мировой оркестр\nОтдельной песней торопливой?\nУчись вниманью длинных трав,\nРазлейся в море зорь бесцельных,\nПротяжный голос свой послав\nВ отчизну скрипок запредельных."}, {"poet_id": "blok", "title": "На смерть Коммиссаржевской", "content": "Пришла порою полуночной\nНа крайний полюс, в мертвый край.\nНе верили. Не ждали. Точно\nНе таял снег, не веял май.\nНе верили. А голос юный\nНам пел и плакал о весне,\nКак будто ветер тронул струны\nТам, в незнакомой вышине,\nКак будто отступили зимы,\nИ буря твердь разорвала,\nИ струнно плачут серафимы,\nНад миром расплескав крыла...\nНо было тихо в нашем склепе,\nИ полюс – в хладном серебре.\nУшла. От всех великолепий —\nВот только: крылья на заре.\nЧто в ней рыдало? Что боролось?\nЧего она ждала от нас?\nНе знаем. Умер вешний голос,\nПогасли звезды синих глаз.\nДа, слепы люди, низки тучи...\nИ где нам ведать торжества?\nЗалег здесь камень бел-горючий,\nРастет у ног плакун-трава...\nТак спи, измученная славой,\nЛюбовью, жизнью, клеветой...\nТеперь ты с нею – с величавой,\nС несбыточной твоей мечтой.\nА мы – что мы на этой тризне?\nЧто можем знать, чему помочь?\nПускай хоть смерть понятней жизни,\nХоть погребальный факел – в ночь..\nПускай хоть в небе – Вера с нами.\nСмотри сквозь тучи: там она —\nРазвернутое ветром знамя,\nОбетованная весна."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Дух пряный марта был в лунном круге…»", "content": "Дух пряный марта был в лунном круге\nПод талым снегом хрустел песок.\nМой город истаял в мокрой вьюге,\nРыдал, влюбленный, у чьих-то ног.\nТы прижималась всё суеверней,\nИ мне казалось – сквозь храп коня —\nВенгерский танец в небесной черни\nЗвенит и плачет, дразня меня.\nА. шалый ветер, носясь над далью, —\nХотел он выжечь душу мне,\nВ лицо швыряя твоей вуалью\nИ запевая о старине...\nИ вдруг – ты, дальняя, чужая,\nСказала с молнией в глазах:\nТо душа, на последний путь вступая,\nБезумно плачет о прошлых снах."}, {"poet_id": "blok", "title": "На пасхе", "content": "В сапогах бутылками,\nКвасом припомажен,\nС новою гармоникой\nСтоит под крыльцом.\nНа крыльце вертлявая,\nФартучек с кружевцом,\nКаблучки постукивают,\nРумяная лицом.\nАнгел мой, барышня,\nЧто же ты смеешься,\nАнгел мой, барышня,\nДай поцеловать'\nВот еще, стану я,\nМужик неумытый,\nСтану я, беленькая,\nТебя целовать!"}, {"poet_id": "blok", "title": "В ресторане", "content": "Никогда не забуду (он был, или не был,\nЭтот вечер): пожаром зари\nСожжено и раздвинуто бледное небо,\nИ на желтой заре – фонари.\nЯ сидел у окна в переполненном зале.\nГде-то пели смычки о любви.\nЯ послал тебе черную розу в бокале\nЗолотого, как небо, аи.\nТы взглянула. Я встретил смущенно и дерзко\nВзор надменный и отдал поклон.\nОбратись к кавалеру, намеренно резко\nТы сказала: «И этот влюблен».\nИ сейчас же в ответ что-то грянули струны,\nИсступленно запели смычки...\nНо была ты со мной всем презрением юным,\nЧуть заметным дрожаньем руки...\nТы рванулась движеньем испуганной птицы,\nТы прошла, словно сон мой легка...\nИ вздохнули духи, задремали ресницы,\nЗашептались тревожно шелка.\nНо из глуби зеркал ты мне взоры бросала\nИ, бросая, кричала: «Лови!..»\nА монисто бренчало, цыганка плясала\nИ визжала заре о любви."}, {"poet_id": "blok", "title": "Демон", "content": "Прижмись ко мне крепче и ближе,\nНе жил я – блуждал средь чужих...\nО, сон мой! Я новое вижу\nВ бреду поцелуев твоих!\nВ томленьи твоем исступленном\nТоска небывалой весны\nГорит мне лучом отдаленным\nИ тянется песней зурны.\nНа дымно-лиловые горы\nПринес я на луч и на звук\nУсталые губы и взоры\nИ плети изломанных рук.\nИ в горном закатном пожаре,\nВ разливах синеющих крыл,\nС тобою, с мечтой о Тамаре,\nЯ, горний, навеки без сил...\nИ снится – в далеком ауле,\nУ склона бессмертной горы,\nТоскливо к нам в небо плеснули\nНенужные складки чадры...\nТам стелется в пляске и плачет,\nПыль вьется и стонет зурна...\nПусть скачет жених – не доскачет!\nЧеченская пуля верна."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как тяжело ходить среди людей…»", "content": "Как тяжело ходить среди людей\nИ притворяться непогибшим,\nИ об игре трагической страстей\nПовествовать еще не жившим.\nИ, вглядываясь в свой ночной кошмар,\nСтрой находить в нестройном вихре чувства,\nЧтобы по бледным заревам искусства\nУзнали жизни гибельной пожар!"}, {"poet_id": "blok", "title": "На железной дороге", "content": "Под насыпью, во рву некошенном,\nЛежит и смотрит, как живая,\nВ цветном платке, на косы брошенном,\nКрасивая и молодая.\nБывало, шла походкой чинною\nНа шум и свист за ближним лесом.\nВсю обойдя платформу длинную,\nЖдала, волнуясь, под навесом.\nТри ярких глаза набегающих —\nНежней румянец, круче локон:\nБыть может, кто из проезжающих\nПосмотрит пристальней из окон...\nВагоны шли привычной линией,\nПодрагивали и скрипели;\nМолчали желтые и синие;\nВ зеленых плакали и пели.\nВставали сонные за стеклами\nИ обводили ровным взглядом\nПлатформу, сад с кустами блёклыми\nЕе, жандарма с нею рядом...\nЛишь раз гусар, рукой небрежною\nОблокотясь на бархат алый,\nСкользнул по ней улыбкой нежною\nСкользнул – и поезд в даль умчало\nТак мчалась юность бесполезная,\nВ пустых мечтах изнемогая...\nТоска дорожная, железная\nСвистела, сердце разрывая...\nДа что – давно уж сердце вынуто\nТак много отдано поклонов,\nТак много жадных взоров кинуто\nВ пустынные глаза вагонов...\nНе подходите к ней с вопросами,\nВам всё равно, а ей – довольно:\nЛюбовью, грязью иль колесами\nОна раздавлена – всё больно."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сон", "content": "Я видел сон: мы в древнем склепе\nСхоронены; а жизнь идет\nВверху – всё громче, всё нелепей;\nИ день последний настает.\nЧуть брезжит утро Воскресенья.\nТруба далекая слышна.\nНад нами – красные каменья\nИ мавзолей из чугуна.\nИ Он идет из дымной дали;\nИ ангелы с мечами – с Ним;\nТакой, как в книгах мы читали,\nСкучая и не веря им.\nПод аркою того же свода\nЛежит спокойная жена;\nНо ей не дорога свобода:\nНе хочет воскресать она...\nИ слышу, мать мне рядом шепчет:\n«Мой сын, ты в жизни был силен:\nНажми рукою свод покрепче,\nИ камень будет отвален». —\n«Нет, мать. Я задохнулся в гробе,\nИ больше нет бывалых сил.\nМолитесь и просите обе,\nЧтоб ангел камень отвалил»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда-то гордый и надменный…»", "content": "Когда-то гордый и надменный,\nТеперь с цыганкой я в раю,\nИ вот – прошу ее смиренно:\n«Спляши, цыганка, жизнь мою».\nИ долго длится пляс ужасный,\nИ жизнь проходит предо мной\nБезумной, сонной и прекрасной\nИ отвратительной мечтой...\nТо кружится, закинув руки,\nТо поползет змеей, – и вдруг\nВся замерла в истоме скуки,\nИ бубен падает из рук...\nО, как я был богат когда-то,\nДа всё – не стоит пятака:\nВражда, любовь, молва и злато,\nА пуще – смертная тоска."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?…»", "content": "Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?\nЦарь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма!\nЭх, не пора ль разлучиться, раскаяться.\nВольному сердцу на что твоя тьма?\nЗнала ли что? Или в бога ты верила?\nЧто там услышишь из песен твоих?\nЧудь начудила, да Меря намерила\nГатей, дорог да столбов верстовых...\nЛодки да грады по рекам рубила ты,\nНо до Царьградских святынь не дошла..\nСоколов, лебедей в степь распустила ты —\nКинулась из степи черная мгла...\nЗа море Черное, за море Белое\nВ черные ночи и в белые дни\nДико глядится лицо онемелое,\nОчи татарские мечут огни...\nТихое, долгое, красное зарево\nКаждую ночь над становьем твоим...\nЧто же маячишь ты, сонное марево?\nВольным играешься духом моим?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Где отдается в длинных залах…»", "content": "Где отдается в длинных залах\nБезумных троек тихий лет,\nГде вина теплятся в бокалах, —\nТам возникает хоровод.\nШурша, звеня, виясь, белея,\nИдут по медленным кругам;\nИ скрипки, тая и слабея,\nСдаются бешеным смычкам.\nОдна выходит прочь из круга,\nПростерши руку в полумглу;\nИзбрав назначенного друга,\nЦветок роняет на полу.\nНе поднимай цветка: в нем сладость\nЗабвенья всех прошедших дней,\nИ вся неистовая радость\nГрядущей гибели твоей!..\nТам всё – игра огня и рока,\nИ только в горький час обид\nИз невозвратного далека\nПечальный ангел просквозит..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сегодня ты на тройке звонкой…»", "content": "Сегодня ты на тройке звонкой\nЛетишь, богач, гусар, поэт,\nИ каждый, проходя сторонкой,\nЗавистливо посмотрит вслед...\nНо жизнь – проезжая дорога,\nНеладно, жутко на душе:\nЗдесь всякой праздной голи много\nОстаться хочет в барыше...\nЯмщик – будь он в поддевке темной\nС пером павлиньим напоказ,\nБудь он мечтой поэта скромной, —\nНе упускай его из глаз...\nЗадремлешь – и тебя в дремоте\nОн острым полоснет клинком,\nИль на безлюдном повороте\nК версте прикрутит кушаком,\nИ в час, когда изменит воля,\nТебе мигнет издалека\nВ кусте темнеющего поля\nЛишь бедный светик светляка.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я коротаю жизнь мою…»", "content": "Я коротаю жизнь мою,\nМою безумную, глухую:\nСегодня – трезво торжествую,\nА завтра – плачу и пою.\nНо если гибель предстоит?\nНо если за моей спиною\nТот – необъятною рукою\nПокрывший зеркало – стоит?..\nБлеснет в глаза зеркальный свет\nИ в ужасе, зажмуря очи,\nЯ отступлю в ту область ночи,\nОткуда возвращенья нет..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Там неба осветленный край…»", "content": "Там неба осветленный край\nСредь дымных пятен.\nТам разговор гусиных стай\nТак внятен.\nСвободен, весел и силен,\nВ дали любимой\nЯ слышу непомерный звон\nНеуследимый.\nТам осень сумрачным пером\nШироко реет,\nТам старый лес под топором\nРедеет."}, {"poet_id": "blok", "title": "Юрию Верховскому", "content": "Дождь мелкий, разговор неспешный,\nИз-под цилиндра прядь волос,\nСмех легкий и немножко грешный —\nВедь так при встречах повелось?\nНо вот – какой-то светлый гений\nС туманным факелом в руке\nЗанес ваш дар в мой дом осенний,\nГде я – в тревоге и в тоске.\nИ в шуме осени суровом\nЯ вспомнил вас, люблю уже\nЗа каждый ваш намек о новом\nВ старинном, грустном чертеже.\nМы посмеялись, пошутили,\nИ всем придется, может быть,\nСквозь резвость томную идиллий\nВ ночь скорбную элегий плыть."}, {"poet_id": "blok", "title": "Посещение", "content": "То не ели, не тонкие ели\nНа закате подъемлют кресты,\nТо в дали снеговой заалели\nМои нежные, милый, персты.\nУнесенная белой метелью\nВ глубину, в бездыханность мою, —\nВот я вновь над твоею постелью\nНаклонилась, дышу, узнаю...\nЯ сквозь ночи, сквозь долгие ночи,\nЯ сквозь темные ночи – в венце.\nВот они – еще синие очи\nНа моем постаревшем лице!\nВ твоем голосе – возгласы моря,\nНа лице твоем – жала огня,\nНо читаю в испуганном взоре,\nЧто ты помнишь и любишь меня.\nСтарый дом мой пронизан метелью,\nИ остыл одинокий очаг.\nЯ привык, чтоб над этой постелью\nНаклонялся лишь пристальный враг\nИ душа для видений ослепла,\nЕсли вспомню, – лишь ветр налетит,\nЛишь рубин раскаленный из пепла\nМой обугленный лик опалит!\nЯ не смею взглянуть в твои очи,\nВсё, что было – далёко оно.\nДолгих лет нескончаемой ночи\nСтрашной памятью сердце полно."}, {"poet_id": "blok", "title": "Комета", "content": "Ты нам грозишь последним часом,\nИз синей вечности звезда!\nНо наши девы – по атласам\nВыводят шелком миру: да!\nНо будят ночь всё тем же гласом —\nСтальным и ровным – поезда!\nВсю ночь льют свет в твои селенья\nБерлин, и Лондон, и Париж,\nИ мы не знаем удивленья,\nСледя твой путь сквозь стекла крыш,\nБензол приносит исцеленья,\nДо звезд разносится матчиш\nНаш мир, раскинув хвост павлиний,\nКак ты, исполнен буйством грез\nЧерез Симплон, моря, пустыни,\nСквозь алый вихрь небесных роз,\nСквозь ночь, сквозь мглу – стремят отныне\nПолет – стада стальных стрекоз!\nГрозись, грозись над головою,\nЗвезды ужасной красота!\nСмолкай сердито за спиною,\nОднообразный треск винта!\nНо гибель не страшна герою,\nПока безумствует мечта!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Идут часы, и дни, и годы…»", "content": "Идут часы, и дни, и годы.\nХочу стряхнуть какой-то сон,\nВзглянуть в лицо людей, природы\nРассеять сумерки времен...\nТам кто-то машет, дразнит светом\n(Так зимней ночью, на крыльцо\nТень чья-то глянет силуэтом,\nИ быстро спрячется лицо).\nВот меч. Он – был. Но он – не нужен.\nКто обессилил руку мне? —\nЯ помню: мелкий ряд жемчужин\nОднажды ночью, при луне,\nБольная, жалобная стужа,\nИ моря снеговая гладь...\nИз-под ресниц сверкнувший ужас —\nСтаринный ужас (дай понять)...\nСлова? – Их не было. – Что ж было?\nНи сон, ни явь. Вдали, вдали\nЗвенело, гасло, уходило\nИ отделялось от земли...\nИ умерло. А губы пели.\nПрошли часы, или года...\n(Лишь телеграфные звенели\nНа черном небе провода...)\nИ вдруг (как памятно, знакомо!)\nОтчетливо, издалека\nРаздался голос: Ессе homo!\nМеч выпал. Дрогнула рука...\nИ перевязан шелком душным\n(Чтоб кровь не шла из черных' жил),\nЯ был веселым и послушным,\nОбезоруженный – служил.\nНо час настал. Припоминая,\nЯ вспомнил: Нет, я не слуга.\nТак падай, перевязь цветная!\nХлынь, кровь, и обагри снега!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Знаю я твое льстивое имя…»", "content": "Знаю я твое льстивое имя,\nЧерный бархат и губы в огне,\nНо стоит за плечами твоими\nИногда неизвестное мне.\nИ ложится упорная гневность\nУ меня меж бровей на челе:\nОна жжет меня, черная ревность\nПо твоей незнакомой земле.\nИ, готовый на новые муки,\nВспоминаю те вьюги, снега,\nТвои дикие слабые руки,\nБормотании твоих жемчуга."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В неуверенном, зыбком полете…»", "content": "В неуверенном, зыбком полете\nТы над бездной взвился и повис.\nЧто-то древнее есть в повороте\nМертвых крыльев, подогнутых вниз.\nКак ты можешь летать и кружиться\nБез любви, без души, без лица?\nО, стальная, бесстрастная птица,\nЧем ты можешь прославить творца?\nВ серых сферах летай и скитайся,\nПусть оркестр на трибуне гремит\nНо под легкую музыку вальса\nОстановится сердце – и винт."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1911 года", "content": "В огне и холоде тревог —\nТак жизнь пройдет. Запомним оба,\nЧто встретиться судил нам бог\nВ час искупительный – у гроба.\nЯ верю: новый век взойдет\nСредь всех несчастных поколений.\nНедаром славит каждый род\nСмертельно оскорбленный гений.\nИ все, как он, оскорблены\nВ своих сердцах, в своих певучих.\nИ всем – священный меч войны\nСверкает в неизбежных тучах.\nПусть день далек – у нас всё те ж\nЗаветы юношам и девам:\nПрезренье созревает гневом,\nА зрелость гнева – есть мятеж.\nРазыгрывайте жизнь, как фант.\nСердца поэтов чутко внемлют,\nВ их беспокойстве – воли дремлют,\nТак точно – черный бриллиант\nСпит сном неведомым и странным,\nВ очарованья бездыханном,\nСреди глубоких недр, – пока\nВ горах не запоет кирка."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Когда мы встретились с тобой…»", "content": "Когда мы встретились с тобой,\nЯ был больной, с душою ржавой.\nСестра, сужденная судьбой,\nВесь мир казался мне Варшавой!\nЯ помню: днем я был «поэт»,\nА ночью (призрак жизни вольной!) —\nНад черной Вислой – черный бред...\nКак скучно, холодно и больно!\nКогда б из памяти моей\nЯ вычеркнуть имел бы право\nСырой притон тоски твоей\nИ скуки, мрачная Варшава!\nЛишь ты, сестра, твердила мне\nСвоей волнующей тревогой\nО том, что мир – жилище бога,\nО холоде и об огне."}, {"poet_id": "blok", "title": "«О, как смеялись вы над нами…»", "content": "О, как смеялись вы над нами,\nКак ненавидели вы нас\nЗа то, что тихими стихами\nМы громко обличили вас!\nНо мы – всё те же. Мы, поэты,\nЗа вас, о вас тоскуем вновь,\nХраня священную любовь,\nТвердя старинные обеты...\nИ так же прост наш тихий храм,\nМы на стенах читаем сроки...\nТак смейтесь, и не верьте нам,\nИ не читайте наши строки\nО том, что под землей струи\nПоют, о том, что бродят светы...\nНо помни Тютчева заветы\nМолчи, скрывайся и таи\nИ чувства и мечты свои..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Да. Так диктует вдохновенье:…»", "content": "Да. Так диктует вдохновенье:\nМоя свободная мечта\nВсё льнет туда, где униженье,\nГде грязь, и мрак, и нищета.\nТуда, туда, смиренней, ниже, —\nОттуда зримей мир иной...\nТы видел ли детей в Париже,\nИль нищих на мосту зимой?\nНа непроглядный ужас жизни\nОткрой скорей, открой глаза,\nПока великая гроза\nВсё не смела в твоей отчизне, —\nДай гневу правому созреть,\nПриготовляй к работе руки...\nНе можешь – дай тоске и скуке\nВ тебе копиться и гореть...\nНо только – лживой жизни этой\nРумяна жирные сотри,\nКак боязливый крот, от света\nЗаройся в землю – там замри,\nВсю жизнь жестоко ненавидя\nИ презирая этот свет,\nПускай грядущего не видя, —\nДням настоящим молвив: нет!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Земное сердце стынет вновь…»", "content": "Земное сердце стынет вновь,\nНо стужу я встречаю грудью.\nХраню я к людям на безлюдьи\nНеразделенную любовь.\nНо за любовью – зреет гнев,\nРастет презренье и желанье\nЧитать в глазах мужей и дев\nПечать забвенья, иль избранья.\nПускай зовут: Забудь, поэт!\nВернись в красивые уюты!\nНет! Лучше сгинуть в стуже лютой\nУюта – нет. Покоя – нет."}, {"poet_id": "blok", "title": "Унижение", "content": "В черных сучьях дерев обнаженных\nЖелтый зимний закат за окном.\n(К эшафоту на казнь осужденных\nПоведут на закате таком).\nКрасный штоф полинялых диванов,\nПропыленные кисти портьер...\nВ этой комнате, в звоне стаканов,\nКупчик, шулер, студент, офицер...\nЭтих голых рисунков журнала\nНе людская касалась рука...\nИ рука подлеца нажимала\nЭту грязную кнопку звонка...\nЧу! По мягким коврам прозвенели\nШпоры, смех, заглушенный дверьми...\nРазве дом этот – дом в самом деле?\nРазве так суждено меж людьми?\nРазве рад я сегодняшней встрече?\nЧто ты ликом бела, словно плат?\nЧто в твои обнаженные плечи\nБьет огромный холодный закат?\nТолько губы с запекшейся кровью\nНа иконе твоей золотой\n(Разве это мы звали любовью?)\nПреломились безумной чертой...\nВ желтом, зимнем, огромном закате\nУтонула (так пышно!) кровать...\nЕще тесно дышать от объятий,\nНо ты свищешь опять и опять...\nОн не весел – твой свист замогильный.\nЧу! опять – бормотание шпор...\nСловно змей, тяжкий, сытый и пыльный,\nШлейф твой с кресел ползет на ковер...\nТы смела! Так еще будь бесстрашней!\nЯ – не муж, не жених твой, не друг!\nТак вонзай же, мой ангел вчерашний,\nВ сердце – острый французский каблук!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Без слова мысль, волненье без названья…»", "content": "Без слова мысль, волненье без названья,\nКакой ты шлешь мне знак,\nВдруг взбороздив мгновенной молньей знанья\nГлухой декабрьский мрак?\nВсё призрак здесь – и праздность, и забота,\nИ горькие года...\nЧто б ни было, – ты помни, вспомни что-то,\nДуша... (когда? когда?)\nЧто б ни было, всю ложь, всю мудрость века\nДуша, забудь, оставь...\nСнам бытия ты предпочла отвека\nНесбыточную явь...\nЧтобы сквозь сны бытийственных метаний,\nСбивающих с пути,\nСо знаньем несказанных очертаний,\nКак с факелом, пройти."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1912 года", "content": "Ветр налетит, завоет снег,\nИ в памяти на миг возникнет\nТот край, тот отдаленный брег...\nНо цвет увял, под снегом никнет...\nИ шелестят травой сухой\nМои старинные болезни...\nИ ночь. И в ночь – тропой глухой\nИду к прикрытой снегом бездне...\nНочь, лес и снег. И я несу\nПостылый груз воспоминаний...\nВдруг – малый домик на поляне,\nИ девочка поет в лесу."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Шар раскаленный, золотой…»", "content": "Шар раскаленный, золотой\nПошлет в пространство луч огромный,\nИ длинный конус тени темной\nВ пространство бросит шар другой.\nТаков наш безначальный мир.\nСей конус – наша ночь земная.\nЗа ней – опять, опять эфир\nПланета плавит золотая...\nИ мне страшны, любовь моя,\nТвои сияющие очи:\nУжасней дня, страшнее ночи\nСияние небытия."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Повеселясь на буйном пире…»", "content": "Повеселясь на буйном пире,\nВернулся поздно я домой;\nНочь тихо бродит по квартире,\nХраня уютный угол мой.\nСлились все лица, все обиды\nВ одно лицо, в одно пятно,\nИ ветр ночной поет в окно\nНапевы сонной панихиды...\nЛишь соблазнитель мой не спит;\nОн льстиво шепчет: «Вот твой скит.\nЗабудь о временном, о пошлом\nИ в песнях свято лги о прошлом»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Благословляю всё, что было…»", "content": "Благословляю всё, что было,\nЯ лучшей доли не искал.\nО, сердце, сколько ты любило!\nО, разум, сколько ты пылал!\nПускай и счастие и муки\nСвой горький положили след,\nНо в страстной буре, в долгой скуке\nЯ не утратил прежний свет.\nИ ты, кого терзал я новым,\nПрости меня. Нам быть – вдвоем.\nВсё то, чего не скажешь словом,\nУзнал я в облике твоем.\nГлядят внимательны очи,\nИ сердце бьет, волнуясь, в грудь,\nВ холодном мраке снежной ночи\nСвой верный продолжая путь."}, {"poet_id": "blok", "title": "Авиатор", "content": "Летун отпущен на свободу.\nКачнув две лопасти свои,\nКак чудище морское в воду,\nСкользнул в воздушные струи.\nЕго винты поют, как струны...\nСмотри: недрогнувший пилот\nК слепому солнцу над трибуной\nСтремит свой винтовой полет...\nУж в вышине недостижимой\nСияет двигателя медь...\nТам, еле слышный и незримый,\nПропеллер продолжает петь...\nПотом – напрасно ищет око:\nНа небе не найдешь следа,\nВ бинокле, вскинутом высоко,\nЛишь воздух – ясный, как вода...\nА здесь, в колеблющемся зное,\nВ курящейся над лугом мгле,\nАнгары, люди, всё земное —\nКак бы придавлено к земле...\nНо снова в золотом тумане\nКак будто – неземной аккорд...\nОн близок, миг рукоплесканий\nИ жалкий мировой рекорд!\nВсё ниже спуск винтообразный,\nВсё круче лопастей извив,\nИ вдруг... нелепый, безобразный\nВ однообразьи перерыв...\nИ зверь с умолкшими винтами\nПовис пугающим углом...\nИщи отцветшими глазами\nОпоры в воздухе... пустом!\nУж поздно: на траве равнины\nКрыла измятая дуга...\nВ сплетеньи проволок машины\nРука – мертвее рычага...\nЗачем ты в небе был, отважный,\nВ свой первый и последний раз?\nЧтоб львице светской и продажной\nПоднять к тебе фиалки глаз?\nИли восторг самозабвенья\nГубительный изведал ты,\nБезумно возалкал паденья\nИ сам остановил винты?\nИль отравил твой мозг несчастный\nГрядущих войн ужасный вид:\nНочной летун, во мгле ненастной\nЗемле несущий динамит?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Шаги Командора", "content": "Тяжкий, плотный занавес у входа,\nЗа ночным окном – туман.\nЧто теперь твоя постылая свобода,\nСтрах познавший Дон-Жуан?\nХолодно и пусто в пышной спальне,\nСлуги спят, и ночь глуха.\nИз страны блаженной, незнакомой, дальней\nСлышно пенье петуха.\nЧто изменнику блаженства звуки?\nМиги жизни сочтены.\nДонна Анна спит, скрестив на сердце руки,\nДонна Анна видит сны...\nЧьи черты жестокие застыли,\nВ зеркалах отражены?\nАнна, Анна, сладко ль спать в могиле?\nСладко ль видеть неземные сны?\nЖизнь пуста, безумна и бездонна!\nВыходи на битву, старый рок!\nИ в ответ – победно и влюбленно —\nВ снежной мгле поет рожок...\nПролетает, брызнув в ночь огнями,\nЧерный, тихий, как сова, мотор.\nТихими, тяжелыми шагами\nВ дом вступает Командор...\nНастежь дверь. Из непомерной стужи,\nСловно хриплый бой ночных часов —\nБой часов: «Ты звал меня на ужин.\nЯ пришел. А ты готов?..»\nНа вопрос жестокий нет ответа,\nНет ответа – тишина.\nВ пышной спальне страшно в час рассвета,\nСлуги спят, и ночь бледна.\nВ час рассвета холодно и странно,\nВ час рассвета – ночь мутна.\nДева Света! Где ты, донна Анна?\nАнна! Анна! – Тишина.\nТолько в грозном утреннем тумане\nБьют часы в последний раз:\nДонна Анна в смертный час твой встанет\nАнна встанет в смертный час."}, {"poet_id": "blok", "title": "Пляски смерти", "content": "Как тяжко мертвецу среди людей\nЖивым и страстным притворяться!\nНо надо, надо в общество втираться,\nСкрывая для карьеры лязг костей...\nЖивые спят. Мертвец встает из гроба,\nИ в банк идет, и в суд идет, в сенат...\nЧем ночь белее, тем чернее злоба,\nИ перья торжествующе скрипят.\nМертвец весь день трудится над докладом.\nПрисутствие кончается. И вот —\nНашептывает он, виляя задом,\nСенатору скабрезный анекдот...\nУж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязью\nПрохожих, и дома, и прочий вздор...\nА мертвеца – к другому безобразью\nСкрежещущий несет таксомотор.\nВ зал многолюдный и многоколонный\nСпешит мертвец. На нем – изящный фрак.\nЕго дарят улыбкой благосклонной\nХозяйка – дура и супруг – дурак.\nОн изнемог от дня чиновной скуки,\nНо лязг костей музыкой заглушен...\nОн крепко жмет приятельские руки —\nЖивым, живым казаться должен он/\nЛишь у колонны встретится очами\nС подругою – она, как он, мертва.\nЗа их условно-светскими речами\nТы слышишь настоящие слова:\n«Усталый друг, мне странно в этом зале» —\n«Усталый друг, могила холодна». —\n«Уж полночь». – «Да, но вы не приглашали\nНа вальс NN. Она в вас влюблена...»\nА там – NN уж ищет взором страстным\nЕго, его – с волнением в крови...\nВ ее лице, девически прекрасном,\nБессмысленный восторг живой любви...\nОн шепчет ей незначащие речи,\nПленительные для живых слова,\nИ смотрит он, как розовеют плечи,\nкак на плечо склонилась голова...\nИ острый яд привычно-светской злости\nС нездешней злостью расточает он...\n«Как он умен! Как он в меня влюблен!»\nВ ее ушах – нездешний, странный звон:\nТо кости лязгают о кости."}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Ночь, улица, фонарь, аптека,\nБессмысленный и тусклый свет.\nЖиви еще хоть четверть века —\nВсё будет так. Исхода нет.\nУмрешь – начнешь опять сначала,\nИ повторится всё, как встарь:\nНочь, ледяная рябь канала,\nАптека, улица, фонарь."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Пустая улица. Один огонь в окне.\nЕврей-аптекарь охает во сне.\nА перед шкапом с надписью Venena\nХозяйственно согнув скрипучие колена,\nСкелет, до глаз закутанный плащом,\nЧего-то ищет, скалясь черным ртом...\nНашел... Но ненароком чем-то звякнул,\nИ череп повернул... Аптекарь крякнул,\nПривстал – и на другой сжалился бок...\nА гость меж тем – заветный пузырек\nСует из-под плаща двум женщинам безносым».\nНа улице, под фонарем белёсым."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Старый, старый сон. Из мрака\nФонари бегут – куда?\nТам – лишь черная вода,\nТам – забвенье навсегда.\nТень скользит из-за угла,\nК ней другая подползла.\nПлащ распахнут, грудь бела,\nАлый цвет в петлице фрака.\nТень вторая – стройный латник,\nИль невеста от венца?\nШлем и перья. Нет лица.\nНеподвижность мертвеца.\nВ воротах гремит звонок,\nГлухо щелкает замок.\nПереходят за порог\nПроститутка и развратник...\nВоет ветер леденящий,\nПусто, тихо и темно.\nНаверху горит окно.\nВсё равно.\nКак свинец, черна вода.\nВ ней забвенье навсегда.\nТретий призрак. Ты куда,\nТы, из тени в тень скользящий?"}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Вновь богатый зол и рад,\nВновь унижен бедный.\nС кровель каменных громад\nСмотрит месяц бледный,\nНасылает тишину,\nОттеняет крутизну\nКаменных отвесов,\nЧерноту навесов...\nВсё бы это было зря,\nЕсли б не было царя,\nЧтоб блюсти законы.\nТолько не ищи дворца,\nДобродушного лица,\nЗолотой короны.\nОн – с далеких пустырей\nВ свете редких фонарей\nПоявляется.\nШея скручена платком,\nПод дырявым козырьком\nУлыбается."}, {"poet_id": "blok", "title": "Валерию Брюсову", "content": "И вновь, и вновь твой дух таинственный\nВ глухой ночи, в ночи пустой\nВелит к твоей мечте единственной\nПрильнуть и пить напиток твой.\nВновь причастись души неистовой,\nИ яд, и боль, и сладость пей,\nИ тихо книгу перелистывай,\nВпиваясь в зеркало теней...\nПусть, несказанной мукой мучая,\nЗдесь бьется страсть, змеится грусть,\nВосторженная буря случая\nСулит конец, убийство – пусть!\nЧто жизнь пытала, жгла, коверкала,\nЗдесь стало легкою мечтой,\nИ поле траурного зеркала\nПрозрачной стынет красотой...\nА красотой без слов поведено:\n«Гори, гори. Живи, живи.\nПускай крыло души прострелено —\nКровь обагрит алтарь любви»."}, {"poet_id": "blok", "title": "Владимиру Бестужеву", "content": "Да, знаю я: пронзили ночь отвека\nНезримые лучи.\nНо меры нет страданью человека,\nОслепшего в ночи!\nДа, знаю я, что в тайне – мир прекрасен\n(Я знал Тебя, Любовь!),\nНо этот шар над льдом жесток и красен,\nКак гнев, как месть, как кровь!\nТы ведаешь, что некий свет струится,\nОбъемля всё до дна,\nЧто ищет нас, что в свисте ветра длится\nИная тишина...\nНо страннику, кто снежной ночью полон,\nКто загляделся в тьму,\nПриснится, что не в вечный свет вошел он,\nА луч сошел к нему."}, {"poet_id": "blok", "title": "Вячеславу Иванову", "content": "Был скрипок вой в разгаре бала.\nВином и кровию дыша,\nВ ту ночь нам судьбы диктовала\nВосстанья страшная душа.\nИз стран чужих, из стран далеких\nВ наш огнь вступивши снеговой,\nВ кругу безумных, томнооких\nТы золотою встал главой.\nСлегка согбен, не стар, не молод,\nВесь – излученье тайных сил,\nО, скольких душ пустынный холод\nСвоим ты холодом пронзил!\nБыл миг – неведомая сила,\nВосторгом разрывая грудь,\nСребристым звоном оглушила,\nСекучим снегом ослепила,\nБлаженством исказила путь!\nИ в этот миг, в слепящей вьюге,\nНе ведаю, в какой стране,\nНе ведаю, в котором круге,\nТвой странный лик явился мне...\nИ я, дичившийся доселе\nОчей пронзительных твоих,\nВзглянул... И наши души спели\nВ те дни один и тот же стих.\nНо миновалась ныне вьюга.\nИ горькой складкой те года\nЛегли на сердце мне. И друга\nВ тебе не вижу, как тогда.\nКак в годы юности, не знаю\nБездонных чар твоей души...\nПорой, как прежде, различаю\nПеснь соловья в твоей глуши...\nИ много чар, и много песен,\nИ древних ликов красоты...\nТвой мир, поистине, чудесен!\nДа, царь самодержавный – ты.\nА я, печальный, нищий, жесткий,\nВ час утра встретивший зарю,\nТеперь на пыльном перекрестке\nНа царский поезд твой смотрю."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Сквозь серый дым от краю и до краю…»", "content": "Сквозь серый дым от краю и до краю\nБагряный свет\nЗовет, зовет к неслыханному раю,\nНо рая – нет.\nО чем в сей мгле безумной, красно-серой,\nКолокола —\nО чем гласят с несбыточною верой?\nВедь мгла – всё мгла.\nИ чем он громче спорит с мглою будней,\nСей праздный звон,\nТем кажется железней, непробудней\nМой мертвый сон."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Приближается звук. И, покорна щемящему звуку…»", "content": "Приближается звук. И, покорна щемящему звуку,\nМолодеет душа.\nИ во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку,\nНе дыша.\nСнится – снова я мальчик, и снова любовник,\nИ овраг, и бурьян,\nИ в бурьяне – колючий шиповник,\nИ вечерний туман.\nСквозь цветы, и листы, и колючие ветки, я знаю,\nСтарый дом глянет в сердце мое,\nГлянет небо опять, розовея от краю до краю,\nИ окошко твое.\nЭтот голос – он твой, и его непонятному звуку\nЖизнь и горе отдам,\nХоть во сне твою прежнюю милую руку\nПрижимая к губам."}, {"poet_id": "blok", "title": "«И вновь – порывы юных лет…»", "content": "И вновь – порывы юных лет,\nИ взрывы сил, и крайность мнений.\nНо счастья не было – и нет.\nХоть в этом больше нет сомнений!\nПройди опасные года.\nТебя подстерегают всюду.\nНо если выйдешь цел – тогда\nТы, наконец, поверишь чуду,\nИ, наконец, увидишь ты,\nЧто счастья и не надо было,\nЧто сей несбыточной мечты\nИ на пол-жизни не хватило,\nЧто через край перелилась\nВосторга творческого чаша,\nИ всё уж не мое, а наше,\nИ с миром утвердилась связь, —\nИ только с нежною улыбкой\nПорою будешь вспоминать\nО детской той мечте, о зыбкой,\nЧто счастием привыкли звать!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Миры летят. Года летят. Пустая…»", "content": "Миры летят. Года летят. Пустая\nВселенная глядит в нас мраком глаз.\nА ты, душа, усталая, глухая,\nО счастии твердишь, – который раз?\nЧто счастие? Вечерние прохлады\nВ темнеющем саду, в лесной глуши?\nИль мрачные, порочные услады\nВина, страстей, погибели души?\nЧто счастие? Короткий миг и тесный,\nЗабвенье, сон и отдых от забот...\nОчнешься – вновь безумный, неизвестный\nИ за сердце хватающий полет...\nВздохнул, глядишь – опасность миновала...\nНо в этот самый миг – опять толчок!\nЗапущенный куда-то, как попало,\nЛетит, жужжит, торопится волчок!\nИ, уцепясь за край скользящий, острый,\nИ слушая всегда жужжащий звон, —\nНе сходим ли с ума мы в смене пестрой\nПридуманных причин, пространств, времен...\nКогда ж конец? Назойливому звуку\nНе станет сил без отдыха внимать...\nКак страшно всё! Как дико! – Дай мне руку,\nТоварищ, друг! Забудемся опять."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Есть минуты, когда не тревожит…»", "content": "Есть минуты, когда не тревожит\nРоковая нас жизни гроза.\nКто-то на плечи руки положит,\nКто-то ясно заглянет в глаза...\nИ мгновенно житейское канет,\nСловно в темную пропасть без дна.\nИ над пропастью медленно встанет\nСемицветной дугой тишина...\nИ напев заглушенный и юный\nВ затаенной затронет тиши\nУсыпленные жизнию струны\nНапряженной, как арфа, души..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сны", "content": "И пора уснуть, да жалко,\nНе хочу уснуть!\nКонь качается качалка,\nНа коня б скакнуть!\nЛуч лампадки, как в тумане,\nРаз-два, раз-два, раз!..\nИдет конница... а няня\nТянет свой рассказ...\nВнемлю сказке древней, древней\nО богатырях,\nО заморской, о царевне,\nО царевне... ах...\nРаз-два, раз-два! Конник в латах\nТрогает коня\nИ манит и мчит куда-то\nЗа собой меня...\nЗа моря, за океаны\nОн манит и мчит,\nВ дымно-синие туманы,\nГде царевна спит...\nСпит в хрустальной, спит в кроватке\nДолгих сто ночей,\nИ зеленый свет лампадки\nСветит в очи ей...\nПод парчами, под лучами\nСлышно ей сквозь сны,\nКак звенят и бьют мечами\nО хрусталь стены...\nС кем там бьется конник гневный,\nБьется семь ночей?\nНа седьмую – над царевной\nСветлый круг лучей...\nИ сквозь дремные покровы\nСтелятся лучи,\nО тюремные засовы\nЗвякают ключи...\nСладко дремлется в кроватке.\nДремлешь? – Внемлю... сплю.\nЛуч зеленый, луч лампадки,\nЯ тебя люблю!"}, {"poet_id": "blok", "title": "На лугу", "content": "Леса вдали виднее,\nСинее небеса,\nЗаметней и чернее\nНа пашне полоса,\nИ детские звончее\nНад лугом голоса.\nВесна идет сторонкой,\nДа где ж сама она?\nЧу, слышен голос звонкий,\nНе это ли весна?\nНет, это звонко, тонко\nВ ручье журчит волна..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Ворона", "content": "Вот ворона на крыше покатой\nТак с зимы и осталась лохматой...\nА уж в воздухе – вешние звоны,\nДаже дух занялся у вороны...\nВдруг запрыгала вбок глупым скоком,\nВниз на землю глядит она боком:\nЧто белеет под нежною травкой?\nВон желтеют под серою лавкой\nПрошлогодние мокрые стружки...\nЭто всё у вороны – игрушки,\nИ уж так-то ворона довольна,\nЧто весна, и дышать ей привольно!."}, {"poet_id": "blok", "title": "Сочельник в лесу", "content": "Ризу накрест обвязав,\nСвечку к палке привязав,\nРеет ангел невелик,\nРеет лесом, светлолик.\nВ снежно-белой тишине\nОт сосны порхнет к сосне,\nТронет свечкою сучок —\nТреснет, вспыхнет огонек,\nОкруглится, задрожит,\nКак по нитке, побежит\nТам и сям, и тут, и здесь...\nЗимний лес сияет весь!..\nТак легко, как снежный пух,\nРождества крылатый дух\nОзаряет небеса,\nСводит праздник на леса,\nЧтоб от неба и земли\nСветы встретиться могли,\nЧтоб меж небом и землей\nЗагорелся луч иной,\nЧтоб от света малых свеч\nДлинный луч, как острый меч,\nСердце светом пронизал,\nПуть неложный указал."}, {"poet_id": "blok", "title": "Тишина в лесу", "content": "Бушевали ночные метели,\nЗаметали лесные пути,\nИ гудели мохнатые ели,\nИ у ангелов не было силы\nЗвездный свет до земли донести.\nНо полночные силы устали\nВ небе черные тучи клубить,\nИ деревья стонать перестали,\nИ у ангелов силы хватило\nЗвездным светом леса озарить.\nИ деревья торжественным строем\nПеред ясным лицом тишины\nУбеляются снежным покоем,\nИсполняются светлою силой\nЛедяной и немой белизны.\nЧье там брезжит лазурное око?\nКак поляна из звезд – небеса.\nВ тишине голубой и глубокой\nС дивной ратью своей многокрылой\nБог идет сквозь ночные леса."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Болотистым, пустынным лугом…»", "content": "Болотистым, пустынным лугом\nЛетим. Одни.\nВон, точно карты, полукругом\nРасходятся огни.\nГадай, дитя, по картам ночи,\nГде твой маяк...\nЕще смелей нам хлынет в очи\nНеотвратимый мрак.\nОн морем ночи замкнут – дальный\nПростор лугов!\nИ запах горький и печальный\nТуманов и духов,\nИ кольца сквозь перчатки тонкой,\nИ строгий вид,\nИ эхо над пустыней звонкой\nОт цоканья копыт —\nВсё говорит о беспредельном,\nВсё хочет нам помочь,\nКак этот мир, лететь бесцельно\nВ сияющую ночь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Испанке", "content": "Не лукавь же, себе признаваясь,\nЧто на миг ты был полон одной,\nТой, что встала тогда, задыхаясь,\nПеред редкой и сытой толпой...\nЧто была, как печаль, величава\nИ безумна, как только печаль...\nЗаревая господняя слава\nИсполняла священную шаль...\nИ в бедро уперлася рукою,\nИ каблук застучал по мосткам,\nРазноцветные ленты рекою\nБуйно хлынули к белым чулкам...\nНо, средь танца волшебств и наитий,\nВысоко занесенной рукой\nРазрывала незримые нити\nМежду редкой толпой и собой,\nЧтоб неведомый северу танец,\nКрик Handa и язык кастаньет\nПонял только влюбленный испанец\nИли видевший бога поэт."}, {"poet_id": "blok", "title": "«В небе – день, всех ночей суеверней…»", "content": "В небе – день, всех ночей суеверней,\nСам не знает, он – ночь или день.\nНа лице у подруги вечерней\nЗолотится неясная тень.\nНо рыбак эти сонные струи\nНе будил еще взмахом весла...\nОгневые ее поцелуи\nГоворят мне, что ночь – не прошла...\nЛегкий ветер повеял нам в очи...\nЕсли можешь, костер потуши!\nПотуши в сумасшедшие ночи\nРаспылавшийся уголь души!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный…»", "content": "Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный\nРешал всё тот же я – мучительный вопрос,\nКогда в мой кабинет, огромный и туманный,\nВошел тот джентльмен. За ним – лохматый пес.\nНа кресло у огня уселся гость устало,\nИ пес у ног его разлегся на ковер.\nГость вежливо сказал: «Ужель еще вам мало?\nПред Гением Судьбы пора смириться, сор».\n«Но в старости – возврат и юности, и жара...» —\nТак начал я... но он настойчиво прервал»\n«Она – всё та ж: Линор безумного Эдгара.\nВозврата нет. – Еще? Теперь я всё сказал».\nИ странно: жизнь была – восторгом, бурей, адом,\nА здесь – в вечерний час – с чужим наедине —\nПод этим деловым, давно спокойным взглядом,\nПредставилась она гораздо проще мне...\nТот джентльмен ушел. Но пес со мной бессменно.\nВ час горький на меня уставит добрый взор,\nИ лапу жесткую положит на колено,\nКак будто говорит: Пора смириться, сор."}, {"poet_id": "blok", "title": "К музе", "content": "Есть в напевах твоих сокровенных\nРоковая о гибели весть.\nЕсть проклятье заветов священных,\nПоругание счастия есть.\n|И такая влекущая сила,\nЧто готов я твердить за молвой,\nБудто ангелов ты низводила,\nСоблазняя своей красотой...\nИ когда ты смеешься над верой,\nНад тобой загорается вдруг\nТот неяркий, пурпурово-серый\nИ когда-то мной виденный круг.\nЗла, добра ли? – Ты вся – не отсюда.\nМудрено про тебя говорят:\nДля иных ты – и Муза, и чудо.\nДля меня ты – мученье и ад.\nЯ не знаю, зачем на рассвете,\nВ час, когда уже не было сил,\nНе погиб я, но лик твой заметил\nИ твоих утешений просил?\nЯ хотел, чтоб мы были врагами,\nТак за что ж подарила мне ты\nЛуг с цветами и твердь со звездами —\nВсё проклятье своей красоты?\nИ коварнее северной ночи,\nИ хмельней золотого аи,\nИ любови цыганской короче\nБыли страшные ласки твои...\nИ была роковая отрада\nВ попираньи заветных святынь,\nИ безумная сердцу услада —\nЭта горькая страсть, как полынь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Мой бедный, мой далекий друг!…»", "content": "Мой бедный, мой далекий друг!\nПойми, хоть в час тоски бессонной,\nТаинственно и неуклонно\nСнедающий меня недуг...\nЗачем в моей стесненной груди\nТак много боли и тоски?\nИ так ненужны маяки,\nИ так давно постыли люди,\nУныло ждущие Христа...\nЛишь дьявола они находят...\nИх лишь к отчаянью приводят\nИзвечно лгущие уста...\nВсе, кто намеренно щадит,\nКто без желанья ранит больно...\nИль – порываний нам довольно,\nИ лишь недуг – надежный щит?"}, {"poet_id": "blok", "title": "«В сыром ночном тумане…»", "content": "В сыром ночном тумане\nВсё лес, да лес, да лес...\nВ глухом сыром бурьяне\nОгонь блеснул – исчез...\nОпять блеснул в тумане,\nИ показалось мне:\nИзба, окно, герани\nАлеют на окне...\nВ сыром ночном тумане\nНа красный блеск огня,\nНа алые герани\nНаправил я коня...\nИ вижу: в свете красном\nИзба в бурьян вросла,\nНеведомо несчастным\nБыльём поросла...\nИ сладко в очи глянул\nНеведомый огонь,\nИ над бурьяном прянул\nИспуганный мой конь...\n«О, друг, здесь цел не будешь,\nСкорей отсюда прочь!\nДоедешь – всё забудешь,\nЗабудешь – канешь в ночь!\nВ тумане да в бурьяне,\nГляди, – продашь Христа\nЗа жадные герани,\nЗа алые уста!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1913 года", "content": "Мы забыты, одни на земле.\nПосидим же тихонько в тепле.\nВ этом комнатном, теплом углу\nПоглядим на октябрьскую мглу\nЗа окном, как тогда, огоньки.\nМилый друг, мы с тобой старики.\nВсё, что было и бурь и невзгод,\nПозади. Что ж ты смотришь вперед?\nСмотришь, точно ты хочешь прочесть\nТам какую-то новую весть?\nТочно ангела бурного ждешь?\nВсё прошло. Ничего не вернешь.\nТолько стены, да книги, да дни.\nМилый друг мой, привычны они.\nНичего я не жду, не ропщу,\nНи о чем, что прошло, не грущу.\nТолько, вот, принялась ты опять\nСветлый бисер на нитки низать,\nКак когда-то, ты помнишь тогда..\nО, какие то были года!\nНо, когда ты моложе была,\nИ шелка ты поярче брала,\nИ ходила рука побыстрей...\nТак возьми ж и теперь попестрей,\nЧтобы шелк, что вдеваешь в иглу,\nПобеждал пестротой эту мглу."}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Поет, поет...\nПоет и ходит возле дома...\nИ грусть, и нежность, и истома,\nКак прежде, за сердце берет...\nНетяжко бремя,\nВсей жизни бремя прожитой,\nИ песнью длинной и простой\nБаюкает и нежит время...\nТак древни мы,\nТак древен мира\nБег,\nИ лира\nПоет нам снег\nСедой зимы,\nПоет нам снег седой зимы...\nТуда, туда,\nНа снеговую грудь\nПоследней ночи...\nВздохнуть – и очи\nНавсегда\nСомкнуть,\nСомкнуть в объятьях ночи...\nВозврата нет\nСтрастям и думам...\nСмотри, смотри:\nС полночным шумом\nИдет к нам ветер от зари...\nПоследний свет\nПомерк. Умри.\nПомерк последний свет зари."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Милый друг, и в этом тихом доме\nЛихорадка бьет меня.\nНе найти мне места в тихом доме\nВозле мирного огня!\nГолоса поют, взывает вьюга,\nСтрашен мне уют...\nДаже за плечом твоим, подруга,\nЧьи-то очи стерегут!\nЗа твоими тихими плечами\nСлышу трепет крыл...\nБьет в меня светящими очами\nАнгел бури – Азраил!"}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Из ничего – фонтаном синим\nВдруг брызнул свет.\nМы головы наверх закинем —\nЕго уж нет,\nРассыпался над черной далью\nЗлатым пучком,\nА здесь – опять, – дугой, спиралью,\nШаром, волчком,\nЗеленый, желтый, синий, красный -\nВся ночь в лучах...\nИ, всполошив ее напрасно,\nЗачах."}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Вспомнил я старую сказку,\nСлушай, подруга, меня;\nСказочник добрый и старый\nТихо сидел у огня.\nДождик стучался в окошко,\nВетер в трубе завывал.\n«Плохо теперь бесприютным!»\nСказочник добрый сказал.\nВ дверь постучались легонько,\nСказочник дверь отворил,\nВетер ворвался холодный,\nДождик порог окатил...\nМальчик стоит на пороге\nЖалкий, озябший, нагой,\nМокрый колчан за плечами,\nЛук с тетивою тугой.\nИ, усадив на колени,\nГреет бедняжку старик.\nТихо доверчивый мальчик\nК старому сердцу приник.\n«Что у тебя за игрушки?» —\n«Их подарила мне мать». —\n«Верно, ты стрелы из лука\nСлавно умеешь пускать?»\nЗвонко в ответ засмеялся\nМальчик и на пол спрыгнул.\n«Вот как умею!» – сказал он\nИ тетиву натянул...\nВ самое сердце попал он,\nСтарое сердце в крови...\nКак неожиданно ранят\nОстрые стрелы любви!\nСтарик, терпи\nТяжкий недуг,\nИ ты, мой друг,\nТерпи и спи,\nСпи, спи,\nНе забудешь никогда\nСтарика,\nПровспоминаешь ты года,\nПровспоминаешь ты века,\nИ средь растущей темноты\nПрипомнишь ты\nИ то и се,\nВсё, что было,\nЧто манило,\nЧто цвело,\nЧто прошло, —\nВсё, всё."}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "Было то в темных Карпатах,\nБыло в Богемии дальней...\nВпрочем, прости... мне немного\nЖутко и холодно стало;\nЭто – я помню неясно,\nЭто – отрывок случайный,\nЭто – из жизни другой мне\nЖалобный ветер напел...\nВерь, друг мой, сказкам: я привык\nВникать\nВ чудесный их язык\nИ постигать\nВ обрывках слов\nТуманный ход\nИных миров,\nИ темный времени полет\nСледить,\nИ вместе с ветром петь;\nТак легче жить,\nТак легче жизнь терпеть\nИ уповать,\nЧто темной думы рост\nНам в вечность перекинет мост,\nНадеяться и ждать...\nЖди, старый друг, терпи, терпи,\nТерпеть недолго, крепче спи,\nВсё равно всё пройдет,\nВсё равно ведь никто не поймет,\nНи тебя не поймет, ни меня,\nНи что ветер поет\nНам, звеня..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Есть времена, есть дни, когда…»", "content": "Есть времена, есть дни, когда\nВорвется в сердце ветер снежный,\nИ не спасет ни голос нежный,\nНи безмятежный час труда...\nИспуганной и дикой птицей\nЛетишь ты, но заря – в крови...\nТоскою, страстью, огневицей\nИдет безумие любви...\nПол-сердца – туча грозовая,\nПод ней – всё глушь, всё немота,\nИ эта – прежняя, простая —\nУже другая, уж не та...\nТемно, и весело, и душно,\nИ, задыхаясь, не дыша,\nУже во всем другой послушна\nДоселе гордая душа!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Седое утро", "content": "Утреет. С богом! По домам!\nПозвякивают колокольцы.\nТы хладно жмешь к моим губам\nСвои серебряные кольцы,\nИ я – который раз подряд —\nЦелую кольцы, а не руки...\nВ плече, откинутом назад, —\nЗадор свободы и разлуки,\nНо еле видная за мглой,\nЗа дождевою, за докучной...\nИ взгляд – как уголь под золой,\nИ голос утренний и скучный...\nНет, жизнь и счастье до утра\nЯ находил не в этом взгляде!\nНе этот голос пел вчера\nС гитарой вместе на эстраде!..\nКак мальчик, шаркнула; поклон\nОтвешивает... «До свиданья...»\nИ звякнул о браслет жетон\n(Какое-то воспоминанье)...\nЯ молча на нее гляжу,\nСжимаю пальцы ей до боли...\nВедь нам уж не встречаться боле.\nЧто ж на прощанье ей скажу?..\n«Прощай, возьми еще колечко.\nОденешь рученьку свою\nИ смуглое свое сердечко\nВ серебряную чешую...\nЛети, как пролетала, тая,\nНочь огневая, ночь былая...\nТы, время, память притуши,\nА путь снежком запороши»."}, {"poet_id": "blok", "title": "Новая Америка", "content": "Праздник радостный, праздник великий,\nДа звезда из-за туч не видна...\nТы стоишь под метелицей дикой,\nРоковая, родная страна.\nЗа снегами, лесами, степями\nТвоего мне не видно лица.\nТолько ль страшный простор пред очами,\nНепонятная ширь без конца?\nУтопая в глубоком сугробе,\nЯ на утлые санки сажусь.\nНе в богатом покоишься гробе\nТы, убогая финская Русь!\nТам прикинешься ты богомольной,\nТам старушкой прикинешься ты,\nГлас молитвенный, звон колокольный,\n3а крестами – кресты, да кресты...\nТолько ладан твой синий и росный\nПросквозит мне порою иным...\nНет, не старческий лик и не постный\nПод московским платочком цветным!\nСквозь земные поклоны, да свечи,\nЕктеньи, ектеньи, ектеньи —\nШепотливые, тихие речи,\nЗапылавшие щеки твои...\nДальше, дальше... И ветер рванулся,\nЧерноземным летя пустырем...\nКуст дорожный по ветру метнулся,\nСловно дьякон взмахнул орарем...\nА уж там, за рекой полноводной,\nГде пригнулись к земле ковыли,\nТянет гарью горючей, свободной,\nСлышны гуды в далекой дали...\nИль опять это – стан половецкий\nИ татарская буйная крепь?\nНе пожаром ли фески турецкой\nЗабуянила дикая степь?\nНет, не видно там княжьего стяга,\nНе шеломами черпают Дон,\nИ прекрасная внучка варяга\nНе клянет половецкий полон...\nНет, не вьются там по ветру чубы,\nНе пестреют в степях бунчуки...\nТам чернеют фабричные трубы,\nТам заводские стонут гудки.\nПуть степной – без конца, без исхода,\nСтепь, да ветер, да ветер, – и вдруг\nМногоярусный корпус завода,\nГорода из рабочих лачуг...\nНа пустынном просторе, на диком\nТы всё та, что была, и не та,\nНовым ты обернулась мне ликом,\nИ другая волнует мечта...\nЧерный уголь – подземный мессия,\nЧерный уголь – здесь царь и жених,\nНо не страшен, невеста, Россия,\nГолос каменных песен твоих!\nУголь стонет, и соль забелелась,\nИ железная воет руда...\nТо над степью пустой загорелась\nМне Америки новой звезда!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Художник", "content": "В жаркое лето и в зиму метельную,\nВ дни ваших свадеб, торжеств, похорон,\nЖду, чтоб спугнул мою скуку смертельную\nЛегкий, доселе не слышанный звон.\nВот он – возник. И с холодным вниманием\nЖду, чтоб понять, закрепить и убить.\nИ перед зорким моим ожиданием\nТянет он еле приметную нить.\nС моря ли вихрь? Или сирины райские\nВ листьях поют? Или время стоит?\nИли осыпали яблони майские\nСнежный свой цвет? Или ангел летит?\nДлятся часы, мировое несущие.\nШирятся звуки, движенье и свет.\nПрошлое страстно глядится в грядущее.\nНет настоящего. Жалкого – нет.\nИ, наконец, у предела зачатия\nНовой души, неизведанных сил, —\nДушу сражает, как громом, проклятие:\nТворческий разум осилил – убил.\nИ замыкаю я в клетку холодную\nЛегкую, добрую птицу свободную,\nПтицу, хотевшую смерть унести,\nПтицу, летевшую душу спасти.\nBoт моя клетка – стальная, тяжелая,\nКак золотая, в вечернем огне.\nВот моя птица, когда-то веселая,\nОбруч качает, поет на окне.\nКрылья подрезаны, песни заучены.\nЛюбите вы под окном постоять?\nПесни вам нравятся. Я же, измученный,\nНового жду – и скучаю опять."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я вижу блеск, забытый мной…»", "content": "Я вижу блеск, забытый мной,\nЯ различаю на мгновенье\nЗа скрипками – иное пенье,\nТот голос низкий и грудной,\nКаким ответила подруга\nНа первую любовь мою.\nЕго доныне узнаю\nВ те дни, когда бушует вьюга,\nКогда былое без следа\nПрошло, и лишь чужие страсти\nНапоминают иногда,\nНапоминают мне – о счастьи."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты говоришь, что я дремлю…»", "content": "Ты говоришь, что я дремлю,\nТы унизительно хохочешь.\nИ ты меня заставить хочешь\nСто раз произнести: люблю.\nТвой южный голос томен. Стан\nНапоминает стан газели,\nА я пришел к тебе из стран,\nГде вечный снег и вой метели.\nМне странен вальса легкий звон\nИ душный облак над тобою.\nТы для меня – прекрасный сон,\nСквозящий пылью снеговою...\nИ я боюсь тебя назвать\nПо имени. Зачем мне имя?\nДай мне тревожно созерцать\nОчами жадными моими\nТвой южный блеск, забытый мной,\nНапоминающий напрасно\nДень улетевший, день прекрасный,\nУбитый ночью снеговой."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ваш взгляд – его мне подстеречь…»", "content": "Ваш взгляд – его мне подстеречь...\nНо уклоняете вы взгляды...\nДа! Взглядом – вы боитесь сжечь\nМеж нами вставшие преграды!\nКогда же отойду под сень\nКолонны мраморной угрюмо,\nИ пожирающая дума\nМне на лицо нагонит тень,\nТогда – угрюмому скитальцу\nВослед скользнет ваш беглый взгляд,\nТревожно шелк зашевелят\nТрепещущие ваши пальцы,\nК ланитам хлынувшую кровь\nНе скроет море кружев душных,\nИ я прочту в очах послушных\nУже ненужную любовь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«О, нет! не расколдуешь сердца ты…»", "content": "О, нет! не расколдуешь сердца ты\nНи лестию, ни красотой, ни словом.\nЯ буду для тебя чужим и новым,\nВсё призрак, всё мертвец, в лучах мечты.\nИ ты уйдешь. И некий саван белый\nПрижмешь к губам ты, пребывая в снах.\nВсё будет сном: что ты хоронишь тело,\nЧто ты стоишь три ночи в головах.\nУпоена красивыми мечтами,\nТы укоризны будешь слать судьбе.\nУкрасишь ты нежнейшими цветами\nМогильный холм, приснившийся тебе.\nИ тень моя пройдет перед тобою\nВ девятый день, и в день сороковой —\nНеузнанной, красивой, неживою.\nТакой ведь ты искала? – Да, такой.\nКогда же грусть твою погасит время,\nЗахочешь жить, сначала робко, ты\nДругими снами, сказками не теми...\nИ ты простой возжаждешь красоты.\nИ он придет, знакомый, долгожданный,\nТебя будить от неземного сна.\nИ в мир другой, на миг благоуханный,\nТебя умчит последняя весна.\nА я умру, забытый и ненужный,\nВ тот день, когда придет твой новый друг,\nВ тот самый миг, когда твой смех жемчужный\nЕму расскажет, что прошел недуг.\nЗабудешь ты мою могилу, имя...\nИ вдруг – очнешься: пусто; нет огня,\nИ в этот час, под ласками чужими,\nПрипомнишь ты и призовешь – меня!\nКак исступленно ты протянешь руки\nВ глухую ночь, о, бедная моя!\nУвы! Не долетают жизни звуки\nК утешенным весной небытия.\nТы проклянешь, в мученьях невозможных,\nВсю жизнь за то, что некого любить!\nНо есть ответ в моих стихах тревожных:\nИх тайный жар тебе поможет жить."}, {"poet_id": "blok", "title": "Анне Ахматовой", "content": "«Красота страшна» – Вам скажут, —\nВы накинете лениво\nШаль испанскую на плечи,\nКрасный розан – в волосах.\n«Красота проста» – Вам скажут, —\nПестрой шалью неумело\nВы укроете ребенка,\nКрасный розан – на полу.\nНо, рассеянно внимая\nВсем словам, кругом звучащим,\nВы задумаетесь грустно\nИ твердите про себя:\n«Не страшна и не проста я;\nЯ не так страшна, чтоб просто\nУбивать, не так проста я,\nЧтоб не знать, как жизнь страшна»."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Есть игра: осторожно войти…»", "content": "Есть игра: осторожно войти,\nЧтоб вниманье людей усыпить;\nИ глазами добычу найти;\nИ за ней незаметно следить.\nКак бы ни был нечуток и груб\nЧеловек, за которым следят, —\nОн почувствует пристальный взгляд\nХоть в углах еле дрогнувших губ.\nА другой – точно сразу поймет:\nВздрогнут плечи, рука у него;\nОбернется – и нет ничего;\nМежду тем – беспокойство растет.\nТем и страшен невидимый взгляд,\nЧто его невозможно поймать;\nЧуешь ты, но не можешь понять,\nЧьи глаза за тобою следят.\nНе корысть, не влюбленность, не месть;\nТак – игра, как игра у детей;\nИ в собрании каждом людей\nЭти тайные сыщики есть.\nТы и сам иногда не поймешь,\nОтчего так бывает порой,\nЧто собою ты к людям придешь,\nА уйдешь от людей – не собой.\nЕсть дурной и хороший есть глаз,\nТолько лучше б ничей не следил:\nСлишком много есть в каждом из нас\nНеизвестных, играющих сил...\nО, тоска! Через тысячу лет\nМы не сможем измерить души:\nМы услышим полет всех планет,\nГромовые раскаты в тиши...\nА пока – в неизвестном живем\nИ не ведаем сил мы своих,\nИ, как дети, играя с огнем,\nОбжигаем себя и других..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Натянулись гитарные струны…»", "content": "Натянулись гитарные струны,\nСердце ждет.\nТолько тронь его голосом юным\nЗапоет!\nИ старик перед хором\nУже топнул ногой.\nОбожги меня голосом, взором,\nКсюша, пой!\nИ гортанные звуки\nПонеслись,\nСловно в серебре смуглые руки\nОбвились...\nБред безумья и страсти,\nБред любви...\nНевозможное счастье!\nНа! Лови!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как свершилось, как случилось?…»", "content": "Как свершилось, как случилось?\nБыл я беден, слаб и мал.\nНо Величий неких тайна\nМне до времени открылась,\nЯ Высокое познал.\nНедостойный раб, сокровищ\nМне врученных не храня,\nБыл я царь и страж случайный.\nСонмы лютые чудовищ\nНалетели на меня.\nПриручил я чарой лестью\nТех, кто первые пришли.\nНо не счесть нам вражьей силы!\nОщетинившейся местью\nОстальные поползли.\nИ, покинув стражу, к ночи\nЯ пошел во вражий стан.\nНочь курилась, как кадило.\nОслепительные очи\nПовлекли меня в туман.\nПадший ангел, был я встречен\nВ стане их, как юный бог.\nКак прекрасный небожитель,\nЯ царицей был замечен,\nЯ входил в ее чертог,\nВ тот чертог, который в пепел\nОбратится на земле.\nНо не спал мой грозный Мститель:\nЛик Его был гневно-светел\nВ эти ночи на скале.\nИ рассвет мне в очи глянул,\nНаступил мой скудный день.\nТолько крыл раздался трепет,\nКто-то мимо в небо канул,\nКак разгневанная тень.\nБыло долгое томленье.\nДумал я: не будет дня.\nБред безумный, страстный лепет,\nКлятвы, пени, уверенья\nДоносились до меня.\nНо, тоской моей гонима,\nНежить сгинула, – и вдруг\nДень жестокий, день железный\nВкруг меня неумолимо\nОчертил замкнутый круг.\nНет конца и нет начала,\nНет исхода – сталь и сталь.\nИ пустыней бесполезной\nДушу бедную обстала\nПрежде милая мне даль.\nНе таюсь я перед вами,\nПосмотрите на меня:\nЯ стою среди пожарищ,\nОбожженный языками\nПреисподнего огня.\nГде же ты? не медли боле.\nТы, как я, не ждешь звезды.\nПриходи ко мне, товарищ,\nРазделить земной юдоли\nНевеселые труды."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как растет тревога к ночи!…»", "content": "Как растет тревога к ночи!\nТихо, холодно, темно.\nСовесть мучит, жизнь хлопочет.\nНа луну взглянуть нет мочи\nСквозь морозное окно.\nЧто-то в мире происходит.\nУтром страшно мне раскрыть\nЛист газетный. Кто-то хочет\nПоявиться, кто-то бродит.\nИль – раздумал, может быть?\nГость бессонный, пол скрипучий?\nАх, не всё ли мне равно!\nВновь сдружусь с кабацкой скрипкой,\nМонотонной и певучей!\nВновь я буду пить вино!\nВсё равно не хватит силы\nДотащиться до конца\nС трезвой, лживою улыбкой,\nЗа которой – страх могилы,\nБеспокойство мертвеца."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты – буйный зов рогов призывных…»", "content": "Ты – буйный зов рогов призывных,\nВлекущий на неверный след,\nТы – серый ветер рек разливных,\nОбманчивый болотный свет.\nЛюблю тебя, как посох – странник,\nКак воин – милую в бою,\nТебя провижу, как изгнанник\nПровидит родину свою.\nНо лик твой мне незрим, неведом,\nТвоя непостижима власть:\nВедя меня, как вождь, к победам,\nИспепеляешь ты, как страсть."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1914 года", "content": "Вполоборота ты встала ко мне,\nГрудь и рука твоя видится мне.\nМать запрещает тебе подходить,\nМне – искушенье тебя оскорбить!\nНет, опустил я напрасно глаза,\nДышит, преследует, близко – гроза...\nВзор мой горит у тебя на щеке,\nТрепет бежит по дрожащей руке...\nШирится круг твоего мне огня,\nТы, и не глядя, глядишь на меня!\nПеплом подернутый бурный костер —\nТвой не глядящий, скользящий твой взор!\nНет! Не смирит эту черную кровь\nДаже – свидание, даже – любовь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Я гляжу на тебя. Каждый демон во мне\nПритаился, глядит.\nКаждый демон в тебе сторожит,\nПритаясь в грозовой тишине...\nИ вздымается жадная грудь...\nЭтих демонов страшных вспугнуть?\nНет! Глаза отвратить, и не сметь, и не сметь\nВ эту страшную пропасть глядеть!"}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Даже имя твое мне презренно,\nНо, когда ты сощуришь глаза,\nСлышу, воет поток многопенный,\nИз пустыни подходит гроза.\nГлаз молчит, золотистый и карий,\nГорла тонкие ищут персты...\nПодойди. Подползи. Я ударю —\nИ, как кошка, ощеришься ты..."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой\nВ объятья страшные. Чтоб долго длились муки,\nКогда – ни расплести сцепившиеся руки,\nНи разомкнуть уста – нельзя во тьме ночной!\nЯ слепнуть не хочу от молньи грозовой,\nНи слушать скрипок вой (неистовые звуки!),\nНи испытать прибой неизреченной скуки,\nЗарывшись в пепел твой горящей головой!\nКак первый человек, божественным сгорая,\nХочу вернуть навек на синий берег рая\nТебя, убив всю ложь и уничтожив яд...\nНо ты меня зовешь! Твой ядовитый взгляд\nИной пророчит рай! – Я уступаю, зная,\nЧто твой змеиный рай – бездонной скуки ад."}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Вновь у себя... Унижен, зол и рад,\nНочь, день ли там, в окне?\nВон месяц, как паяц, над кровлями громад\nГримасу корчит мне...\nДневное солнце – прочь, раскаяние – прочь!\nКто смеет мне помочь?\nВ опустошенный мозг ворвется только ночь\nВорвется только ночь!\nВ пустую грудь один, один проникнет взгляд,\nВопьется жадный взгляд...\nВсё отойдет навек, настанет никогда,\nКогда ты крикнешь: Да!"}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "Испугом схвачена, влекома\nВ водоворот...\nКак эта комната знакома!\nИ всё навек пройдет?\nИ, в ужасе, несвязно шепчет...\nИ, скрыв лицо,\nПугливых рук свивает крепче\nПевучее кольцо...\n...И утра первый луч звенящий\nСквозь желтых штор...\nИ чертит бог на теле спящей\nСвой световой узор."}, {"poet_id": "blok", "title": "7", "content": "Ночь – как века, и томный трепет,\nИ страстный бред,\nУст о блаженно-странном лепет,\nВ окне – старинный, слабый свет.\nНесбыточные уверенья,\nНет, не слова —\nТо, что теряет всё значенье,\nЗабрезжит бледный день едва...\nТогда – во взгляде глаз усталом\nТвоя в нем ложь!\nТогда мой рот извивом алым\nНа твой таинственно похож!"}, {"poet_id": "blok", "title": "8", "content": "Я ее победил, наконец!\nЯ завлек ее в мой дворец!\nТри свечи в бесконечной дали.\nМы в тяжелых коврах, в пыли.\nИ под смуглым огнем трех свеч\nСмуглый бархат открытых плеч,\nБуря спутанных кос, тусклый глаз,\nНа кольце – померкший алмаз,\nИ обугленный рот в крови\nЕще просит пыток любви...\nА в провале глухих окон\nСмутный шелест многих знамен,\nЗвон и трубы, и конский топ,\nИ качается тяжкий гроб.\n– О, любимый, мы не одни!\nО, несчастный, гаси огни!..\n– Отгони непонятный страх —\nЭто кровь прошумела в ушах.\nБлизок вой похоронных труб,\nСмутен вздох охладевших губ:\n– Мой красавец, позор мой, бич....\nНочь бросает свой мглистый клич,\nГаснут свечи, глаза, слова...\n– Ты мертва наконец, мертва!\nЗнаю, выпил я кровь твою...\nЯ кладу тебя в гроб и пою, —\nМглистой ночью о нежной весне\nБудет петь твоя кровь во мне!"}, {"poet_id": "blok", "title": "9", "content": "Над лучшим созданием божьим\nИзведал я силу презренья.\nЯ палкой ударил ее.\nПоспешно оделась. Уходит.\nУшла. Оглянулась пугливо\nНа сизые окна мои.\nИ нет ее. В сизые окна\nВливается вечер ненастный,\nА дальше, за мраком ненастья,\nГорит заревая кайма.\nДалекие, влажные долы\nИ близкое, бурное счастье!\nОдин я стою и внимаю\nТому, что мне скрипки поют.\nПоют они дикие песни\nО том, что свободным я стал!\nО том, что на лучшую долю\nЯ низкую страсть променял!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«О,", "content": "О, я хочу безумно жить:\nВсё сущее – увековечить,\nБезличное – вочеловечить,\nНесбывшееся – воплотить!\nПусть душит жизни сон тяжелый,\nПусть задыхаюсь в этом сне, —\nБыть может, юноша веселый\nВ грядущем скажет обо мне:\nПростим угрюмство – разве это\nСокрытый двигатель его?\nОн весь – дитя добра и света,\nОн весь – свободы торжество!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я – Гамлет. Холодеет кровь…»", "content": "Я – Гамлет. Холодеет кровь,\nКогда плетет коварство сети,\nИ в сердце – первая любовь\nЖива – к единственной на свете.\nТебя, Офелию мою,\nУвел далёко жизни холод,\nИ гибну, принц, в родном краю,\nКлинком отравленным заколот."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты помнишь? В нашей бухте сонной…»", "content": "Ты помнишь? В нашей бухте сонной\nСпала зеленая вода,\nКогда кильватерной колонной\nВошли военные суда.\nЧетыре – серых. И вопросы\nНас волновали битый час,\nИ загорелые матросы\nХодили важно мимо нас.\nМир стал заманчивей и шире,\nИ вдруг – суда уплыли прочь.\nНам было видно: все четыре\nЗарылись в океан и в ночь.\nИ вновь обычным стало море,\nМаяк уныло замигал,\nКогда на низком семафоре\nПоследний отдали сигнал...\nКак мало в этой жизни надо\nНам, детям, – и тебе и мне.\nВедь сердце радоваться радо\nИ самой малой новизне.\nСлучайно на ноже карманном\nНайди пылинку дальних стран —\nИ мир опять предстанет странным,\nЗакутанным в цветной туман!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Жизнь моего приятеля", "content": "Весь день – как день: трудов исполнен малых\nИ мелочных забот.\nИх вереница мимо глаз усталых\nНенужно проплывет.\nВолнуешься, – а в глубине покорный:\nНе выгорит – и пусть.\nНа дне твоей души, безрадостной и черной,\nБезверие и грусть.\nИ к вечеру отхлынет вереница\nТвоих дневных забот.\nКогда ж в морозный мрак засмотрится столица\nИ полночь пропоет, —\nИ рад бы ты уснуть, но – страшная минута!\nСредь всяких прочих дум -\nБессмысленность всех дел, безрадостность уюта\nПридут тебе на ум.\nИ тихая тоска сожмет так нежно горло:\nНи охнуть, ни вздохнуть,\nКак будто ночь на всё проклятие простерла,\nСам дьявол сел на грудь!\nТы вскочишь и бежишь на улицы глухие,\nНо некому помочь:\nКуда ни повернись – глядит в глаза пустые\nИ провожает – ночь.\nТам ветер над тобой на сквозняках простонет\nДо бледного утра;\nГородовой, чтоб не заснуть, отгонит\nБродягу от костра...\nИ, наконец, придет желанная усталость,\nИ станет всё равно...\nЧто? Совесть? Правда? Жизнь? Какая это малость!\nНу, разве не смешно?"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Поглядите, вот бессильный,\nНе умевший жизнь спасти,\nИ она, как дух могильный,\nТяжко дремлет взаперти.\nВ голубом морозном своде\nТак приплюснут диск больной,\nЗаплевавший всё в природе\nНестерпимой желтизной.\nУходи и ты. Довольно\nТы терпел, несчастный друг,\nОт его тоски невольной,\nОт его невольных мук.\nТо, что было, миновалось,\nВаш удел на все похож:\nСердце к правде порывалось,\nНо его сломила ложь."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Всё свершилось по писаньям:\nОстудился юный пыл,\nИ конец очарованьям\nПостепенно наступил.\nБыл в чаду, не чуя чада,\nУтешался мукой ада,\nПеречислил все слова,\nНо – болела голова...\nДолго, жалобно болела,\nТело тихо холодело,\nПробудился: тридцать лет.\nХвать-похвать, – а сердца нет.\nСердце – крашеный мертвец.\nИ, когда настал конец,\nОн нашел весьма банальной\nСмерть души своей печальной."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Когда невзначай в воскресенье\nОн душу свою потерял,\nВ сыскное не шел отделенье,\nСвидетелей он не искал.\nА было их, впрочем, не мало:\nДворовый щенок голосил,\nВ воротах старуха стояла,\nИ дворник на чай попросил.\nКогда же он медленно вышел,\nПодняв воротник, из ворот,\nТаращил сочувственно с крыши\nГлазищи обмызганный кот.\nТы думаешь, тоже свидетель?\nТак он и ответит тебе!\nВ такой же гульбе\nЕго добродетель!"}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Пристал ко мне нищий дурак,\nИдет по пятам, как знакомый.\n«Где деньги твои?» – «Снес в кабак».– \n«Где сердце?» – «Закинуто в омут».\n«Чего ж тебе надо?» – «Того,\nЧтоб стал ты, как я, откровенен,\nКак я, в униженьи, смиренен,\nА больше, мой друг, ничего». —\n«Что лезешь ты в сердце чужое?\nСтупай, проходи, сторонись!» —\n«Ты думаешь, милый, нас двое?\nНапрасно: смотри, оглянись...»\nИ правда (ну, задал задачу!),\nГляжу – близ меня никого...\nВ карман посмотрел – ничего...\nВзглянул в свое сердце... и плачу."}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "День проходил, как всегда:\nВ сумасшествии тихом.\nВсе говорили кругом\nО болезнях, врачах и лекарствах.\nО службе рассказывал друг,\nДругой – о Христе,\nО газете – четвертый.\nДва стихотворца (поклонники Пушкина)\nКнижки прислали\nС множеством рифм и размеров.\nКурсистка прислала\nРукопись с тучей эпиграфов\n(Из Надсона и символистов).\nПосле – под звон телефона —\nПосыльный конверт подавал,\nНадушенный чужими духами.\nРозы поставьте на стол –\nНаписано было в записке,\nИ приходилось их ставить на стол...\nПосле – собрат по перу,\nДо глаз в бороде утонувший,\nО причитаньях у южных хорватов\nРассказывал долго.\nКритик, громя футуризм,\nСимволизмом шпынял,\nЗаключив реализмом.\nВ кинематографе вечером\nЗнатный барон целовался под пальмой\nС барышней низкого званья,\nЕе до себя возвышая...\nВсё было в отменном порядке.\nОн с вечера крепко уснул\nИ проснулся в другой стране.\nНи холод утра,\nНи слово друга,\nНи дамские розы,\nНи манифест футуриста,\nНи стихи пушкиньянца,\nНи лай собачий,\nНи грохот тележный —\nНичто, ничто\nВ мир возвратить не могло...\nИ что поделаешь, право,\nЕсли отменный порядок\nМилого дольнего мира\nВ сны иногда погрузит,\nИ в снах этих многое снится...\nИ не всегда в них такой,\nКак в мире, отменный порядок...\nНет, очнешься порой,\nВзволнован, встревожен\nВоспоминанием смутным,\nПредчувствием тайным...\nБуйно забьются в мозгу\nСлишком светлые мысли...\nИ, укрощая их буйство,\nСловно пугаясь чего-то, – не лучше ль,\nДумаешь ты, чтоб и новый\nДень проходил, как всегда:\nВ сумасшествии тихом?"}, {"poet_id": "blok", "title": "7", "content": "Греши, пока тебя волнуют\nТвои невинные грехи,\nПока красавицу колдуют\nТвои греховные стихи.\nНа утешенье, на забаву\nПей искрометное вино,\nПока вино тебе по нраву,\nПока не тягостно оно.\nСверкнут ли дерзостные очи —\nТы их сверканий не отринь,\nГрехам, вину и страстной ночи\nШепча заветное «аминь».\nВедь всё равно – очарованье\nПройдет, и в сумасшедший час\nТы, в исступленном покаяньи,\nПроклясть замыслишь бедных, нас.\nИ станешь падать – но толпою\nМы все, как ангелы, чисты,\nТебя подхватим, чтоб пятою\nО камень не преткнулся ты..."}, {"poet_id": "blok", "title": "8", "content": "Когда осилила тревога,\nИ он в тоске обезумел,\nОн разучился славить бога\nИ песни грешные запел.\nНо, оторопью обуянный,\nОн прозревал, и смутный рой\nБылых видений, образ странный\nЕго преследовал порой.\nНо он измучился – и ранний\nЖар юности простыл – и вот\nТщета святых воспоминаний\nПред ним медлительно встает.\nОн больше ни во что не верит,\nСебя лишь хочет обмануть,\nА сам – к моей блаженной двери\nОтыскивает вяло путь.\nС него довольно славить бога —\nУж он – не голос, только – стон.\nЯ отворю. Пускай немного\nЕще помучается он."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Как день, светла, но непонятна…»", "content": "Как день, светла, но непонятна,\nВся – явь, но – как обрывок сна,\nОна приходит с речью внятной,\nИ вслед за ней – всегда весна.\nВот здесь садится и болтает.\nЕй нравится дразнить меня\nИ намекать, что всякий знает\nПро тайный вихрь ее огня.\nНо я, не вслушиваясь строго\nВ ее порывистую речь,\nСлежу, как ширится тревога\nВ сияньи глаз и в дрожи плеч.\nКогда ж дойдут до сердца речи,\nИ опьянят ее духи,\nИ я влюблюсь в глаза и в плечи,\nКак в вешний ветер, как в стихи, —\nСверкнет холодное запястье,\nИ, речь прервав, она сама\nУже твердит, что сила страсти —\nНичто пред холодом ума!.."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ну, что же? Устало заломлены слабые руки…»", "content": "Ну, что же? Устало заломлены слабые руки,\nИ вечность сама загляделась в погасшие очи,\nИ муки утихли. А если б и были высокие муки, —\nЧто нужды? – Я вижу печальное шествие ночи.\nВедь солнце, положенный круг обойдя, закатилось.\nОткрой мои книги: там сказано всё, что свершится.\nДа, был я пророком, пока это сердце молилось, —\nМолилось и пело тебя, но ведь ты – не царица.\nЦарем я не буду: ты власти мечты не делила.\nРабом я не стану: ты власти земли не хотела.\nвот новая ноша: пока не откроет могила\nСырые объятья, – тащиться без важного дела...\nНо я – человек. И, паденье свое признавая,\nТревогу свою не смирю я: она всё сильнее.\nТо ревность по дому, тревогою сердце снедая,\nТвердит неотступно: Что делаешь, делай скорее."}, {"poet_id": "blok", "title": "Голос из хора", "content": "Как часто плачем – вы и я —\nНад жалкой жизнию своей!\nО, если б знали вы, друзья,\nХолод и мрак грядущих дней!\nТеперь ты милой руку жмешь,\nИграешь с нею, шутя,\nИ плачешь ты, заметив ложь,\nИли в руке любимой нож,\nДитя, дитя!\nЛжи и коварству меры нет,\nА смерть – далека.\nВсё будет чернее страшный свет,\nИ всё безумней вихрь планет\nЕще века, века!\nИ век последний, ужасней всех,\nУвидим и вы и я.\nВсё небо скроет гнусный грех,\nНа всех устах застынет смех,\nТоска небытия...\nВесны, дитя, ты будешь ждать —\nВесна обманет.\nТы будешь солнце на небо звать —\nСолнце не встанет.\nИ крик, когда ты начнешь кричать,\nКак камень, канет...\nБудьте ж довольны жизнью своей,\nТише воды, ниже травы!\nО, если б знали, дети, вы,\nХолод и мрак грядущих дней!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Кармен", "content": "Как океан меняет цвет,\nКогда в нагроможденной туче\nВдруг полыхнет мигнувший свет, –\nТак сердце под грозой певучей\nМеняет строй, боясь вздохнуть,\nИ кровь бросается в ланиты,\nИ слезы счастья душат грудь\nПеред явленьем Карменситы."}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "На небе – празелень, и месяца осколок\nОмыт, в лазури спит, и ветер, чуть дыша,\nПроходит, и весна, и лед последний колок,\nИ в сонный входит вихрь смятенная душа..\nчто месяца нежней, что зорь закатных выше?\nЗнай про себя, молчи, друзьям не говори:\nВ последнем этаже, там, под высокой крышей,\nОкно, горящее не от одной зари..."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Есть демон утра. Дымно-светел он,\nЗолотокудрый и счастливый.\nКак небо, синь струящийся хитон,\nВесь – перламутра переливы.\nНо как ночною тьмой сквозит лазурь,\nТак этот лик сквозит порой ужасным,\nИ золото кудрей – червонно-красным,\nИ голос – рокотом забытых бурь."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Бушует снежная весна.\nЯ отвожу глаза от книги...\nО, страшный час, когда она,\nЧитая по руке Цуниги,\nВ глаза Хозе метнула взгляд!\nНасмешкой засветились очи,\nБлеснул зубов жемчужный ряд,\nИ я забыл все дни, все ночи,\nИ сердце захлестнула кровь,\nСмывая память об отчизне...\nА голос пел: Ценою жизни\nТы мне заплатишь за любовь!"}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Среди поклонников Кармен,\nСпешащих пестрою толпою,\nЕе зовущих за собою,\nОдин, как тень у серых стен\nНочной таверны Лиллас-Пастья,\nМолчит и сумрачно глядит,\nНе ждет, не требует участья,\nКогда же бубен зазвучит\nИ глухо зазвенят запястья, —\nОн вспоминает дни весны,\nОн средь бушующих созвучий\nГлядит на стан ее певучий\nИ видит творческие сны."}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "Сердитый взор бесцветных глаз.\nИх гордый вызов, их презренье.\nВсех линий – таянье и пенье.\nТак я Вас встретил в первый раз.\nВ партере – ночь. Нельзя дышать.\nНагрудник черный близко, близко...\nИ бледное лицо... и прядь\nВолос, спадающая низко...\nО, не впервые странных встреч\nЯ испытал немую жуткость!\nНо этих нервных рук и плеч\nПочти пугающая чуткость...\nВ движеньях гордой головы\nПрямые признаки досады...\n(Так на людей из-за ограды\nУгрюмо взглядывают львы.)\nА там, под круглой лампой, там\nУже замолкла сегидилья,\nИ злость, и ревность, что не к Вам\nИдет влюбленный Эскамильо,\nНе Вы возьметесь за тесьму,\nЧтобы убавить свет ненужный,\nИ не блеснет уж ряд жемчужный\nЗубов – несчастному тому...\nО, не глядеть, молчать – нет мочи,\nСказать – не надо и нельзя...\nИ Вы уже (звездой средь ночи),\nСкользящей поступью скользя,\nИдете – в поступи истома,\nИ песня Ваших нежных плеч\nУже до ужаса знакома,\nИ сердцу суждено беречь,\nКак память об иной отчизне, —\nВаш образ, дорогой навек...\nА там: Уйдем, уйдем от жизни,\nУйдем от этой грустной жизни!\nКричит погибший человек...\nИ март наносит мокрый снег."}, {"poet_id": "blok", "title": "7", "content": "Вербы – это весенняя таль,\nИ чего-то нам светлого жаль,\nЗначит – теплится где-то свеча,\nИ молитва моя горяча,\nИ целую тебя я в плеча.\nЭтот колос ячменный – поля,\nИ заливистый крик журавля,\nЭто значит – мне ждать у плетня\nДо заката горячего дня.\nЗначит – ты вспоминаешь меня.\nРозы – страшен мне цвет этих роз,\nЭто – рыжая ночь твоих кос?\nЭто – музыка тайных измен?\nЭто – сердце в плену у Кармен?"}, {"poet_id": "blok", "title": "8", "content": "Ты – как отзвук забытого гимна\nВ моей черной и дикой судьбе.\nО, Кармен, мне печально и дивно,\nЧто приснился мне сон о тебе.\nВешний трепет, и лепет, и шелест,\nНепробудные, дикие сны,\nИ твоя одичалая прелесть —\nКак гитара, как бубен весны!\nИ проходишь ты в думах и грезах,\nКак царица блаженных времен,\nС головой, утопающей в розах,\nПогруженная в сказочный сон.\nСпишь, змеею склубясь прихотливой,\nСпишь в дурмане и видишь во сне\nДаль морскую и берег счастливый,\nИ мечту, недоступную мне.\nВидишь день беззакатный и жгучий\nИ любимый, родимый свой край,\nСиний, синий, певучий, певучий,\nНеподвижно-блаженный, как рай.\nВ том раю тишина бездыханна,\nТолько в куще сплетенных ветвей\nДивный голос твой, низкий и. странный,\nСлавит бурю цыганских страстей."}, {"poet_id": "blok", "title": "9", "content": "О да, любовь вольна, как птица,\nДа, всё равно – я твой!\nДа, всё равно мне будет сниться\nТвой стан, твой огневой!\nДа, в хищной силе рук прекрасных,\nВ очах, где грусть измен,\nВесь бред моих страстей напрасных,\nМоих ночей, Кармен!\nЯ буду петь тебя, я небу\nТвой голос передам!\nКак иерей, свершу я требу\nЗа твой огонь – звездам!\nТы встанешь бурною волною\nВ реке моих стихов,\nИ я с руки моей не смою,\nКармен, твоих духов...\nИ в тихий час ночной, как пламя,\nСверкнувшее на миг,\nБлеснет мне белыми зубами\nТвой неотступный лик.\nДа, я томлюсь надеждой сладкой,\nЧто ты, в чужой стране,\nЧто ты, когда-нибудь, украдкой\nПомыслишь обо мне...\nЗа бурей жизни, за тревогой,\nЗа грустью всех измен, —\nПусть эта мысль предстанет строгой,\nПростой и белой, как дорога,\nКак дальний путь, Кармен!"}, {"poet_id": "blok", "title": "10", "content": "Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь.\nТак что так влекло сквозь бездну грустных лет,\nСквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь.\nВот почему я – твой поклонник и поэт!\nЗдесь – страшная печать отверженности женской\nЗа прелесть дивную – постичь ее нет сил.\nТам – дикий сплав миров, где часть души вселенской\nРыдает, исходя гармонией светил.\nВот – мой восторг, мой страх в тот вечер в темном зале!\nВот, бедная, зачем тревожусь за тебя!\nВот чьи глаза меня так странно провожали,\nЕще не угадав, не зная... не любя!\nСама себе закон – летишь, летишь ты мимо,\nК созвездиям иным, не ведая орбит,\nИ этот мир тебе – лишь красный облак дыма,\nГде что-то жжет, поет, тревожит и горит!\nИ в зареве его – твоя безумна младость...\nВсё – музыка и свет: нет счастья, нет измен...\nМелодией одной звучат печаль и радость...\nНо я люблю тебя: я сам такой, Кармен."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Петербургские сумерки снежные…»", "content": "Петербургские сумерки снежные.\nВзгляд на улице, розы в дому...\nМысли – точно у девушки нежные,\nА о чем – и сама не пойму.\nВсё гляжусь в мое зеркало сонное...\n(Он, должно быть, глядится в окно.\nВон лицо мое – злое, влюбленное!\nАх, как мне надоело оно!\nЗапевания низкого голоса,\nСнежно-белые руки мои,\nМои тонкие рыжие волосы, —\nКак давно они стали ничьи!\nМуж ушел. Свет такой безобразный..\nВсё же кровь розовеет... на свет...\nПосмотрю-ка, он там или нет?\nТак и есть... ах, какой неотвязный!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Последнее напутствие", "content": "Боль проходит понемногу,\nНе навек она дана.\nЕсть конец мятежным стонам.\nЗлую муку и тревогу\nПобеждает тишина.\nТы смежил больные вежды,\nТы не ждешь – она вошла.\nВот она – с хрустальным звоном\nПреисполнила надежды,\nСветлым кругом обвела.\nСлышишь ты сквозь боль мучений,\nТочно друг твой, старый друг,\nТронул сердце нежной скрипкой?\nТочно легких сновидений\nБыстрый рой домчался вдруг?\nЭто – легкий образ рая,\nЭто – милая твоя.\nЛяг на смертный одр с улыбкой,\nТихо грезить, замыкая\nКруг постылый бытия.\nПротянуться без желаний,\nУлыбнуться навсегда,\nЧтоб в последний раз проплыли\nМимо, сонно, как в тумане,\nЛюди, зданья, города...\nЧтобы звуки, чуть тревожа\nЛегкой музыкой земли,\nПрозвучали, потомили\nНад последним миром ложа\nИ в иное увлекли...\nЛесть, коварство, слава, злато —\nМимо, мимо, навсегда...\nЧеловеческая тупость —\nВсё, что мучило когда-то,\nЗабавляло иногда...\nИ опять – коварство, слава,\nЗлато, лесть, всему венец —\nЧеловеческая глупость,\nБезысходна, величава,\nБесконечна... Что ж, конец?\nНет... еще леса, поляны,\nИ проселки, и шоссе,\nНаша русская дорога,\nНаши русские туманы,\nНаши шелесты в овсе...\nА когда пройдет всё мимо,\nЧем тревожила земля,\nТа, кого любил ты много,\nПоведет рукой любимой\nВ Елисейские поля."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Смычок запел. И облак душный…»", "content": "Смычок запел. И облак душный\nНад нами встал. И соловьи\nПриснились нам. И стан послушный\nСкользнул в объятия мои...\nНе соловей – то скрипка пела,\nКогда ж оборвалась струна,\nКругом рыдала и звенела,\nКак в вешней роще, тишина...\nКак там, в рыдающие звуки\nВступала майская гроза...\nПугливые сближались руки,\nИ жгли смеженные глаза..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Королевна", "content": "Не было и нет во всей подлунной\nБелоснежней плеч.\nГолос нежный, голос многострунный,\nЛьстивая, смеющаяся речь.\nВсе певцы полночные напевы\nЕй слагают, ей.\nШепчутся завистливые девы\nУ ее немых дверей.\nТемный рыцарь, не подняв забрала,\nЖадно рвется в бой;\nТо она его на смерть послала\nБелоснежною рукой.\nНо, когда одна, с холодной башни\nВсё глядит она\nНа поля, леса, озера, пашни\nИз высокого окна.\nИ слеза сияет в нежном взоре,\nА вдали, вдали\nХодят тучи, да алеют зори,\nДа летают журавли...\nДа еще – души ее властитель,\nТот, кто навсегда —\nПуть забыл в далекую обитель, –\nНе вернется никогда!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я помню нежность ваших плеч…»", "content": "Я помню нежность ваших плеч —\nОни застенчивы и чутки.\nИ лаской прерванную речь,\nВдруг, после болтовни и шутки.\nВолос червонную руду\nИ голоса грудные звуки.\nСирени темной в час разлуки\nПятиконечную звезду.\nИ то, что больше и странней:\nИз вихря музыки и света —\nВзор, полный долгого привета,\nИ тайна верности... твоей."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты жил один! Друзей ты не искал…»", "content": "Ты жил один! Друзей ты не искал\nИ не искал единоверцев.\nТы острый нож безжалостно вонзал\nВ открытое для счастья сердце.\n«Безумный друг! Ты мог бы счастлив быть!..» —\n«Зачем? Средь бурного ненастья\nМы, всё равно, не можем сохранить\nНеумирающего счастья!»"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Грешить бесстыдно, непробудно…»", "content": "Грешить бесстыдно, непробудно,\nСчет потерять ночам и дням,\nИ, с головой от хмеля трудной,\nПройти сторонкой в божий храм.\nТри раза преклониться долу,\nСемь – осенить себя крестом,\nТайком к заплеванному полу\nГорячим прикоснуться лбом.\nКладя в тарелку грошик медный,\nТри, да еще семь раз подряд\nПоцеловать столетний, бедный\nИ зацелованный оклад.\nА воротясь домой, обмерить\nНа тот же грош кого-нибудь,\nИ пса голодного от двери,\nИкнув, ногою отпихнуть.\nИ под лампадой у иконы\nПить чай, отщелкивая счет,\nПотом переслюнить купоны,\nПузатый отворив комод,\nИ на перины пуховые\nВ тяжелом завалиться сне...\nДа, и такой, моя Россия,\nТы всех краев дороже мне."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Задобренные лесом кручи:…»", "content": "Задобренные лесом кручи:\nКогда-то там, на высоте,\nРубили деды сруб горючий\nИ пели о своем Христе.\nТеперь пастуший кнут не свистнет,\nИ песни не споет свирель.\nЛишь мох сырой с обрыва виснет,\nКак ведьмы сбитая кудель.\nНавеки непробудной тенью\nРесницы мхов опушены,\nСпят, убаюканные ленью\nЛюдской врагини – тишины.\nИ человек печальной цапли\nС болотной кочки не спугнет,\nНо в каждой тихой, ржавой капле —\nЗачало рек, озер, болот.\nИ капли ржавые, лесные,\nРодясь в глуши и темноте,\nНесут испуганной России\nВесть о сжигающем Христе."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Та жизнь прошла…»", "content": "Та жизнь прошла,\nИ сердце спит,\nУтомлено.\nИ ночь опять пришла,\nБесстрашная – глядит\nВ мое окно.\nИ выпал снег,\nИ не прогнать\nМне зимних чар...\nИ не вернуть тех нег,\nИ странно вспоминать,\nЧто был пожар."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Была ты всех ярче, верней и прелестней…»", "content": "Была ты всех ярче, верней и прелестней,\nНе кляни же меня, не кляни!\nМой поезд летит, как цыганская песня,\nКак те невозвратные дни...\nЧто было любимо – всё мимо, мимо,\nВпереди – неизвестность пути...\nБлагословенно, неизгладимо,\nНевозвратимо... прости!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ветер стих, и слава заревая…»", "content": "Ветер стих, и слава заревая\nОблекла вон те пруды.\nВон и схимник. Книгу закрывая,\nОн смиренно ждет звезды.\nНо бежит шоссейная дорога,\nУбегает вбок...\nДай вздохнуть, помедли, ради бога,\nНе хрусти, песок!\nСлавой золотеет заревою\nМонастырский крест издалека.\nНе свернуть ли к вечному покою?\nДа и что за жизнь без клобука?.\nИ опять влечет неудержимо\nВдаль из тихих мест\nПуть шоссейный, пробегая мимо,\nМимо инока, прудов и звезд..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Женщина", "content": "Да, я изведала все муки,\nМечтала жадно о конце...\nНо нет! Остановились руки,\nЖиву – с печалью на лице...\nВесной по кладбищу бродила\nИ холмик маленький нашла.\nПусть неизвестная могила\nУзнает всё, чем я жила!\nЯ принесла цветов любимых\nК могиле на закате дня...\nНо кто-то ходит, ходит мимо\nИ взглядывает на меня.\nИ этот взгляд случайно встретя,\nЯ в нем внимание прочла...\nНет, я одна на целом свете!..\nЯ отвернулась и прошла.\nИли мой вид внушает жалость?\nИли понравилась ему\nЛица печального усталость?\nИль просто – скучно одному?..\nНет, лучше я глаза закрою:\nОн строен, он печален; пусть\nНе ляжет между ним и мною\nСоединяющая грусть...\nНо чувствую: он за плечами\nСтоит, он подошел в упор...\nЕму я гневными речами\nУже готовлюсь дать отпор, —\nИ вдруг, с мучительным усильем,\nЧуть слышно произносит он:\n«О, не пугайтесь. Здесь в могиле\nРебенок мой похоронен».\nЯ извинилась, выражая\nПечаль наклоном головы;\nА он, цветы передавая,\nСказал: «Букет забыли вы». —\n«Цветы я в память встречи с вами\nРебенку вашему отдам...»\nОн, холодно пожав плечами,\nСказал: «Они нужнее вам».\nДа, я винюсь в своей ошибке,\nНо... не прощу до смерти (нет!)\nТой снисходительной улыбки,\nС которой он смотрел мне вслед!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Петроградское небо мутилось дождем…»", "content": "Петроградское небо мутилось дождем,\nНа войну уходил эшелон.\nБез конца – взвод за взводом и штык за штыком\nНаполнял за вагоном вагон.\nВ этом поезде тысячью жизней цвели\nБоль разлуки, тревоги любви,\nСила, юность, надежда... В закатной дали\nБыли дымные тучи в крови.\nИ, садясь, запевали Варяга одни,\nА другие – не в лад – Ермака,\nИ кричали ура, и шутили они,\nИ тихонько крестилась рука.\nВдруг под ветром взлетел опадающий лист,\nРаскачнувшись, фонарь замигал,\nИ под черною тучей веселый горнист\nЗаиграл к отправленью сигнал.\nИ военною славой заплакал рожок,\nНаполняя тревогой сердца.\nГромыханье колес и охрипший свисток\nЗаглушило ура без конца.\nУж последние скрылись во мгле буфера,\nИ сошла тишина до утра,\nА с дождливых полей всё неслось к нам ура,\nВ грозном клике звучало: пора!\nНет, нам не было грустно, нам не было жаль,\nНесмотря на дождливую даль.\nЭто – ясная, твердая, верная сталь,\nИ нужна ли ей наша печаль?\nЭта жалость – ее заглушает пожар,\nГром орудий и топот коней.\nГрусть – ее застилает отравленный пар\nС галицийских кровавых полей..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Рожденные в года глухие…»", "content": "Рожденные в года глухие\nПути не помнят своего.\nМы – дети страшных лет России —\nЗабыть не в силах ничего.\nИспепеляющие годы!\nБезумья ль в вас, надежды ль весть?\nОт дней войны, от дней свободы —\nКровавый отсвет в лицах есть.\nЕсть немота – то гул набата\nЗаставил заградить уста.\nВ сердцах, восторженных когда-то,\nЕсть роковая пустота.\nИ пусть над нашим смертным ложем\nВзовьется с криком воронье, —\nТе, кто достойней, боже, боже,\nДа узрят царствие твое!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Антверпен", "content": "Пусть это время далеко,\nАнтверпен! – И за морем крови\nТы памятен мне глубоко...\nРечной туман ползет с верховий\nШирокой, как Нева, Эско.\nИ над спокойною рекой\nВ тумане теплом и глубоком,\nКак взор фламандки молодой,\nНет счета мачтам, верфям, докам,\nИ пахнет снастью и смолой.\nТревожа водяную гладь,\nВ широко стелющемся дыме\nУж якоря готов отдать\nТяжелый двухмачтовый стимер:\nЕму на Конго курс держать...\nА ты – во мглу веков глядись\nВ спокойном городском музее:\nТам царствует Квентин Массис;\nТам в складки платья Саломеи\nЦветы из золота вплелись...\nНо всё – притворство, всё – обман:\nВзгляни наверх... В клочке лазури,\nМелькающем через туман,\nУвидишь ты предвестье бури —\nКружащийся аэроплан."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Он занесен – сей жезл железный…»", "content": "Он занесен – сей жезл железный —\nНад нашей головой. И мы\nЛетим, летим над грозной бездной\nСреди сгущающейся тьмы.\nНо чем полет неукротимей,\nЧем ближе веянье конца,\nТем лучезарнее, тем зримей\nСияние Ее лица.\nИ сквозь круженье вихревое,\nСынам отчаянья сквозя,\nВедет, уводит в голубое\nЕдва приметная стезя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Я не предал белое знамя…»", "content": "Я не предал белое знамя,\nОглушенный криком врагов,\nТы прошла ночными путями,\nМы с тобой – одни у валов.\nДа, ночные пути, роковые,\nРазвели нас и вновь свели,\nИ опять мы к тебе, Россия,\nДобрели из чужой земли.\nКрест и насыпь могилы братской,\nВот где ты теперь, тишина!\nЛишь щемящей песни солдатской\nИздали несется волна.\nА вблизи – всё пусто и немо,\nВ смертном сне – враги и друзья.\nИ горит звезда Вифлеема\nТак светло, как любовь моя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Разлетясь по всему небосклону…»", "content": "Разлетясь по всему небосклону,\nОгнекрасная туча идет.\nЯ пишу в моей келье мадонну,\nЯ пишу – моя дума растет.\nВот я вычертил лик ее нежный,\nВот под кистью рука расцвела,\nВот сияют красой белоснежной\nДва небесных, два легких крыла.\nОгнекрасные отсветы ярче\nНа суровом моем полотне...\nНеотступная дума всё жарче\nОбнимает, прильнула ко мне..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Распушилась, раскачнулась…»", "content": "Распушилась, раскачнулась\nПод окном ветла.\nБожья матерь улыбнулась\nС красного угла.\nОтложила молодица\nЗимнюю кудель...\nПоглядеть, как веселится\nВ улице апрель!\nРаскрутился над рекою\nКрасный сарафан,\nСчастьем, удалью, тоскою\nЗадышал туман.\nИ под ветром заметались\nКончики платка,\nА прохожим примечтались\nАлых два цветка.\nИ кто шел путем-дорогой\nС дальнего села,\nСтал просить весны у бога,\nИ весна пришла."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1915 года", "content": "Протекли за годами года,\nИ слепому и глупому мне\nЛишь сегодня приснилось во сне,\nЧто она не любила меня никогда...\nТолько встречным случайным я был,\nТолько встречным я был на пути,\nНо остыл тот младенческий пыл,\nИ она мне сказала: прости.\nА душа моя – той же любовью полна,\nИ минуты с другими отравлены мне,\nТа же дума – и песня одна\nМне звучала сегодня во сне..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«За горами, лесами…»", "content": "За горами, лесами,\nЗа дорогами пыльными,\nЗа холмами могильными —\nПод другими цветешь небесами...\nИ когда забелеет гора,\nДол оденется зеленью вешнею,\nВспоминаю с печалью нездешнею\nВсё былое мое, как вчера...\nВ снах печальных тебя узнаю\nИ сжимаю руками моими\nЧародейную руку твою,\nПовторяя далекое имя."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Пусть я и жил, не любя…»", "content": "Пусть я и жил, не любя,\nПусть я и клятвы нарушу, —\nВсё ты волнуешь мне душу\nГде бы ни встретил тебя!\nО, эти дальние руки!\nВ тусклое это житье\nОчарованье свое\nВносишь ты, даже в разлуке!\nИ в одиноком моем\nДоме, пустом и холодном,\nВ сне, никогда не свободном,\nСнится мне брошенный дом.\nСтарые снятся минуты,\nСтарые снятся года...\nВидно, уж так навсегда\nДумы тобою замкнуты!\nКто бы ни звал – не хочу\nНа суетливую нежность\nЯ променять безнадежность —\nИ, замыкаясь, молчу."}, {"poet_id": "blok", "title": "Перед судом", "content": "Что же ты потупилась в смущеньи?\nПогляди, как прежде, на меня.\nВот какой ты стала – в униженьи,\nВ резком, неподкупном свете дня!\nЯ и сам ведь не такой – не прежний,\nНедоступный, гордый, чистый, злой.\nЯ смотрю добрей и безнадежней\nНа простой и скучный путь земной.\nЯ не только не имею права,\nЯ тебя не в силах упрекнуть\nЗа мучительный твой, за лукавый,\nМногим женщинам сужденный путь...\nНо ведь я немного по-другому,\nЧем иные, знаю жизнь твою,\nБолее, чем судьям, мне знакомо,\nКак ты очутилась на краю.\nВместе ведь по краю, было время,\nНас водила пагубная страсть,\nМы хотели вместе сбросить бремя\nИ лететь, чтобы потом упасть.\nТы всегда мечтала, что, сгорая,\nДогорим мы вместе – ты и я,\nЧто дано, в объятьях умирая,\nУвидать блаженные края...\nЧто же делать, если обманула\nТа мечта, как всякая мечта,\nИ что жизнь безжалостно стегнула\nГрубою веревкою кнута?\nНе до нас ей, жизни торопливой,\nИ мечта права, что нам лгала. —\nВсё-таки, когда-нибудь счастливой\nРазве ты со мною не была?\nЭта прядь – такая золотая\nРазве не от старого огня? —\nСтрастная, безбожная, пустая,\nНезабвенная, прости меня!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«Похоронят, зароют глубоко…»", "content": "Похоронят, зароют глубоко,\nБедный холмик травой порастет,\nИ услышим: далёко, высоко\nНа земле где-то дождик идет.\nНи о чем уж мы больше не спросим,\nПробудясь от ленивого сна.\nЗнаем: если не громко – там осень,\nЕсли бурно – там, значит, весна.\nХорошо, что в дремотные звуки\nНе вступают восторг и тоска,\nЧто от муки любви и разлуки\nУпасла гробовая доска.\nТоропиться не надо, уютно;\nЗдесь, пожалуй, надумаем мы,\nЧто под жизнью беспутной и путной\nРазумели людские умы."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Милая девушка, что ты колдуешь…»", "content": "Милая девушка, что ты колдуешь\nЧерным зрачком и плечом?\nТак и меня ты, пожалуй, взволнуешь,\nТолько – я здесь ни при чем.\nЗнаю, что этой игрою опасной\nБудешь ты многих пленять,\nЧто превратишься из женщины страстной\nВ умную нежную мать.\nНо, испытавши судьбы перемены, —\nСколько блаженств и потерь! —\nВновь ты родишься из розовой пены\nТочно такой, как теперь."}, {"poet_id": "blok", "title": "«На улице – дождик и слякоть…»", "content": "На улице – дождик и слякоть,\nНе знаешь, о чем горевать.\nИ скучно, и хочется плакать,\nИ некуда силы девать.\nГлухая тоска без причины\nИ дум неотвязный угар.\nДавай-ка, наколем лучины,\nРаздуем себе самовар!\nАвось, хоть за чайным похмельем\nВорчливые речи мои\nЗатеплят случайным весельем\nСонливые очи твои.\nЗа верность старинному чину!\nЗа то, чтобы жить не спеша!\nАвось, и распарит кручину\nХлебнувшая чаю душа!"}, {"poet_id": "blok", "title": "«От знающего почерк ясный…»", "content": "От знающего почерк ясный\nРуки прилежной и прекрасной,\nНа память вечную о том\nЛишь двум сердцам знакомом мире,\nКоторый вспыхнул за окном\nЗимой, над Ponte dei Sospiri..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1916 года", "content": "Превратила всё в шутку сначала,\nПоняла – принялась укорять,\nГоловою красивой качала,\nСтала слезы платком вытирать.\nИ, зубами дразня, хохотала,\nНеожиданно всё позабыв.\nВдруг припомнила всё – зарыдала,\nДесять шпилек на стол уронив.\nПодурнела, пошла, обернулась,\nВоротилась, чего-то ждала,\nПроклинала, спиной повернулась\nИ, должно быть, навеки ушла...\nЧто ж, пора приниматься за дело,\nЗа старинное дело свое. —\nНеужели и жизнь отшумела,\nОтшумела, как платье твое?"}, {"poet_id": "blok", "title": "« Дикий ветер…»", "content": "Дикий ветер\nСтекла гнет,\nСтавни с петель\nБуйно рвет.\nЧас заутрени пасхальной,\nЗвон далекий, звон печальный,\nГлухота и чернота.\nТолько ветер, гость нахальный,\nПотрясает ворота.\nЗа окном черно и пусто,\nНочь полна шагов и хруста,\nТам река ломает лед,\nТам меня невеста ждет...\nКак мне скинуть злую дрёму,\nКак мне гостя отогнать?\nКак мне милую – чужому,\nПроклятому не отдать?\nКак не бросить всё на свете,\nНе отчаяться во всем,\nЕсли в гости ходит ветер,\nТолько дикий черный ветер,\nСотрясающий мой дом?\nЧто ж ты, ветер,\nСтекла гнешь?\nСтавни с петель\nДико рвешь?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Коршун", "content": "Чертя за кругом плавный круг,\nНад сонным лугом коршун кружит\nИ смотрит на пустынный луг. —\nВ избушке мать над сыном тужит:\n«На хлеба, на, на грудь, соси,\nРасти, покорствуй, крест неси».\nИдут века, шумит война,\nВстает мятеж, горят деревни,\nА ты всё та ж, моя страна,\nВ красе заплаканной и древней. —\nДоколе матери тужить?\nДоколе коршуну кружить?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Демон", "content": "Иди, иди за мной – покорной\nИ верною моей рабой.\nЯ на сверкнувший гребень горный\nВзлечу уверенно с тобой.\nЯ пронесу тебя над бездной,\nЕе бездонностью дразня.\nТвой будет ужас бесполезный —\nЛишь вдохновеньем для меня.\nЯ от дождя эфирной пыли\nИ от круженья охраню\nВсей силой мышц и сенью крылий\nИ, вознося, не уроню.\nИ на горах, в сверканьи белом,\nНа незапятнанном лугу,\nБожественно-прекрасным телом\nТебя я странно обожгу.\nТы знаешь ли, какая малость\nТа человеческая ложь,\nТа грустная земная жалость,\nЧто дикой страстью ты зовешь?\nКогда же вечер станет тише,\nИ, околдованная мной,\nТы полететь захочешь выше\nПустыней неба огневой, —\nДа, я возьму тебя с собою\nИ вознесу тебя туда,\nГде кажется земля звездою,\nЗемлею кажется звезда.\nИ, онемев от удивленья,\nТы узришь новые миры —\nНевероятные виденья,\nСоздания моей игры...\nДрожа от страха и бессилья,\nТогда шепнешь ты: отпусти...\nИ, распустив тихонько крылья,\nЯ улыбнусь тебе: лети.\nИ под божественной улыбкой\nУничтожаясь на лету,\nТы полетишь, как камень зыбкий,\nВ сияющую пустоту..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух…»", "content": "Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух,\nДа, таким я и буду с тобой:\nНе для ласковых слов я выковывал дух,\nНe для дружб я боролся с судьбой.\nТы и сам был когда-то мрачней и смелей,\nПо звездам прочитать ты умел,\nЧто грядущие ночи – темней и темней,\nчто ночам неизвестен предел.\nВот – свершилось. Весь мир одичал, и окрест\nНи один не мерцает маяк.\nИ тому, кто не понял вещания звезд, —\nНестерпим окружающий мрак.\nИ у тех, кто не знал, что прошедшее есть,\nЧто грядущего ночь не пуста, —\nЗатуманила сердце усталость и месть,\nОтвращенье скривило уста...\nБыло время надежды и веры большой —\nБыл я прост и доверчив, как ты.\nШел я к людям с открытой и детской душой,\nНе пугаясь людской клеветы...\nА теперь – тех надежд не отыщешь следа,\nВсё к далеким звездам унеслось.\nИ к кому шел с открытой душою тогда,\nОт того отвернуться пришлось.\nИ сама та душа, что, пылая, ждала,\nТреволненьям отдаться спеша, —\nИ враждой, и любовью она изошла,\nИ сгорела она, та душа.\nИ остались – улыбкой сведенная бровь,\nСжатый рот и печальная власть\nБунтовать ненасытную женскую кровь,\nЗажигая звериную страсть...\nНе стучись же напрасно у плотных дверей,\nТщетным стоном себя не томи:\nТы не встретишь участья у бедных зверей,\nНазывавшихся прежде людьми.\nТы – железною маской лицо закрывай,\nПоклоняясь священным гробам,\nОхраняя железом до времени рай,\nНедоступный безумным рабам."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1918 года", "content": "Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.\nПопробуйте, сразитесь с нами!\nДа, скифы – мы! Да, азиаты – мы,\nС раскосыми и жадными очами!\nДля вас – века, для нас – единый час.\nМы, как послушные холопы,\nДержали щит меж двух враждебных рас\nМонголов и Европы!\nВека, века ваш старый горн ковал\nИ заглушал грома лавины,\nИ дикой сказкой был для вас провал\nИ Лиссабона, и Мессины!\nВы сотни лет глядели на Восток,\nКопя и плавя наши перлы,\nИ вы, глумясь, считали только срок,\nКогда наставить пушек жерла!\nВот – срок настал. Крылами бьет беда,\nИ каждый день обиды множит,\nИ день придет – не будет и следа\nОт ваших Пестумов, быть может!\nО, старый мир! Пока ты не погиб,\nПока томишься мукой сладкой,\nОстановись, премудрый, как Эдип,\nПред Сфинксом с древнею загадкой!\nРоссия – Сфинкс. Ликуя и скорбя,\nИ обливаясь черной кровью,\nОна глядит, глядит, глядит в тебя,\nИ с ненавистью, и с любовью!..\nДа, так любить, как любит наша кровь,\nНикто из вас давно не любит!\nЗабыли вы, что в мире есть любовь,\nКоторая и жжет, и губит!\nМы любим всё – и жар холодных числ,\nИ дар божественных видений,\nНам внятно всё – и острый галльский смысл,\nИ сумрачный германский гений...\nМы помним всё – парижских улиц ад,\nИ венецьянские прохлады,\nЛимонных рощ далекий аромат,\nИ Кельна дымные громады...\nМы любим плоть – и вкус ее, и цвет,\nИ душный, смертный плоти запах...\nВиновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет\nВ тяжелых, нежных наших лапах?\nПривыкли мы, хватая под уздцы\nИграющих коней ретивых,\nЛомать коням тяжелые крестцы,\nИ усмирять рабынь строптивых...\nПридите к нам! От ужасов войны\nПридите в мирные объятья!\nПока не поздно – старый меч в ножны,\nТоварищи! Мы станем – братья!\nА если нет, – нам нечего терять,\nИ нам доступно вероломство!\nВека, века – вас будет проклинать\nБольное позднее потомство!\nМы широко по дебрям и лесам\nПеред Европою пригожей\nРасступимся! Мы обернемся к вам\nСвоею азиатской рожей!\nИдите все, идите на Урал!\nМы очищаем место бою\nСтальных машин, где дышит интеграл,\nС монгольской дикою ордою!\nНо сами мы – отныне вам не щит,\nОтныне в бой не вступим сами,\nМы поглядим, как смертный бой кипит,\nСвоими узкими глазами.\nНе сдвинемся, когда свирепый гунн\nВ карманах трупов будет шарить,\nЖечь города, и в церковь гнать табун,\nИ мясо белых братьев жарить!..\nВ последний раз – опомнись, старый мир!\nНа братский пир труда и мира,\nВ последний раз на светлый братский пир\nСзывает варварская лира!"}, {"poet_id": "blok", "title": "З. Гиппиус", "content": "Женщина, безумная гордячка!\nМне понятен каждый ваш намек,\nБелая весенняя горячка\nВсеми гневами звенящих строк!\nВсе слова – как ненависти жала,\nВсе слова – как колющая сталь!\nЯдом напоенного кинжала\nЛезвее целую, глядя в даль...\nНо в дали я вижу – море, море,\nИсполинский очерк новых стран,\nГолос ваш не слышу в грозном хоре,\nГде гудит и воет ураган!\nСтрашно, сладко, неизбежно, надо\nМне – бросаться в многопенный вал,\nВам – зеленоглазою наядой\nПеть, плескаться у ирландских скал.\nВысоко – над нами – над волнами, —\nКак заря над черными скалами —\nВеет знамя – Интернацьонал!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1919 года", "content": "Зачинайся, русский бред...\n...Древний образ в темной раке,\nПеред ним подлец во фраке,\nВ лентах, звездах и крестах...\nВоз скрипит по колее,\nПоп идет по солее...\nТри... в автомобиле...\nЕсть одно, что в ней скончалось\nБезвозвратно,\nНо нельзя его оплакать\nИ нельзя его почтить,\nПотому что там и тут\nВ кучу сбившиеся тупо\nТолстопузые мещане\nЗлобно чтут\nДорогую память трупа —\nТам и тут,\nТам и тут...\nТак звени стрелой в тумане,\nГневный стих и гневный вздох.\nПлач заказан, снов не свяжешь\nБредовым..."}, {"poet_id": "blok", "title": "«Вы жизнь по-прежнему нисколько…»", "content": "Вы жизнь по-прежнему нисколько\nНе знаете. Сменилась полька\nУ них печальным кикапу...\nИ что Вам, умной, за охота\nШвырять в них солью анекдота,\nВ них видеть только шантрапу?"}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1920 года", "content": "Яблони сада вырваны,\nДети у женщины взяты,\nПесню не взять, не вырвать,\nСладостна боль ее."}, {"poet_id": "blok", "title": "Две надписи на сборнике «Седое утро…»", "content": "Вы предназначены не мне.\nЗачем я видел Вас во сне?\nБывает сон – всю ночь один:\nТак видит Даму паладин,\nТак раненому снится враг,\nИзгнаннику – родной очаг,\nИ капитану – океан,\nИ деве – розовый туман...\nНо сон мой был иным, иным,\nНеизъясним, неповторим,\nИ если он приснится вновь,\nНе возвратится к сердцу кровь...\nИ сам не знаю, для чего\nСна не скрываю моего,\nИ слов, и строк, ненужных Вам,\nКак мне, – забвенью не предам."}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Едва в глубоких снах мне снова\nНачнет былое воскресать, —\nРука уж вывести готова\nСлова, которых не сказать...\nНо я руке не позволяю\nПисать про виденные сны,\nИ только книжку посылаю\nЦарице песен и весны...\nВ моей душе, как келья, душной\nВсе эти песни родились.\nЯ их любил. И равнодушно\nИх отпустил. И понеслись...\nНеситесь! Буря и тревога\nВам дали легкие крыла,\nНо нежной прихоти немного\nИным из вас она дала..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Стихотворения 1921 года", "content": "Имя Пушкинского Дома\nВ Академии Наук!\nЗвук понятный и знакомый,\nНе пустой для сердца звук!\nЭто – звоны ледохода\nНа торжественной реке,\nПерекличка парохода\nС пароходом вдалеке.\nЭто – древний Сфинкс, глядящий\nВслед медлительной волне,\nВсадник бронзовый, летящий\nНа недвижном скакуне.\nНаши страстные печали\nНад таинственной Невой,\nКак мы черный день встречали\nБелой ночью огневой.\nЧто за пламенные дали\nОткрывала нам река!\nНо не эти дни мы звали,\nА грядущие века.\nПропуская дней гнетущих\nКратковременный обман,\nПрозревали дней грядущих\nСине-розовый туман.\nПушкин! Тайную свободу\nПели мы вослед тебе!\nДай нам руку в непогоду,\nПомоги в немой борьбе!\nНе твоих ли звуков сладость\nВдохновляла в те года?\nНе твоя ли, Пушкин, радость\nОкрыляла нас тогда?\nВот зачем такой знакомый\nИ родной для сердца звук\nИмя Пушкинского Дома\nВ Академии Наук.\nВот зачем, в часы заката\nУходя в ночную тьму,\nС белой площади Сената\nТихо кланяюсь ему."}, {"poet_id": "blok", "title": "Поэмы 1907-1921 годов", "content": "Я ломаю слоистые скалы\nВ час отлива на илистом дне,\nИ таскает осел мой усталый\nИх куски на мохнатой спине.\nДонесем до железной дороги,\nСложим в кучу, – и к морю опять\nНас ведут волосатые ноги,\nИ осел начинает кричать.\nИ кричит, и трубит он, – отрадно,\nЧто идет налегке хоть назад.\nА у самой дороги – прохладный\nИ тенистый раскинулся сад.\nПо ограде высокой и длинной\nЛишних роз к нам свисают цветы.\nНе смолкает напев соловьиный,\nЧто-то шепчут ручьи и листы.\nКрик осла моего раздается\nКаждый раз у садовых ворот,\nА в саду кто-то тихо смеется,\nИ потом – отойдет и поет.\nИ, вникая в напев беспокойный,\nЯ гляжу, понукая осла,\nКак на берег скалистый и знойный\nОпускается синяя мгла."}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Знойный день догорает бесследно,\nСумрак ночи ползет сквозь кусты;\nИ осел удивляется, бедный:\n«Что, хозяин, раздумался ты?»\nИли разум от зноя мутится,\nЗамечтался ли в сумраке я?\nТолько всё неотступнее снится\nЖизнь другая – моя, не моя...\nИ чего в этой хижине тесной\nЯ, бедняк обездоленный, жду,\nПовторяя напев неизвестный,\nВ соловьином звенящий саду?\nНе доносятся жизни проклятья\nВ этот сад, обнесенный стеной,\nВ синем сумраке белое платье\nЗа решеткой мелькает резной.\nКаждый вечер в закатном тумане\nПрохожу мимо этих ворот,\nИ она меня, легкая, манит\nИ круженьем, и пеньем зовет.\nИ в призывном круженьи и пеньи\nЯ забытое что-то ловлю,\nИ любить начинаю томленье,\nНедоступность ограды люблю."}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Отдыхает осел утомленный,\nБрошен лом на песке под скалой,\nА хозяин блуждает влюбленный\nЗа ночною, за знойною мглой.\nИ знакомый, пустой, каменистый,\nНо сегодня – таинственный путь\nВновь приводит к ограде тенистой,\nУбегающей в синюю муть.\nИ томление всё безысходной,\nИ идут за часами часы,\nИ колючие розы сегодня\nОпустились под тягой росы.\nНаказанье ли ждет, иль награда,\nЕсли я уклонюсь от пути?\nКак бы в дверь соловьиного сада\nПостучаться, и можно ль войти?\nА уж прошлое кажется странным,\nИ руке не вернуться к труду:\nСердце знает, что гостем желанным\nБуду я в соловьином саду..."}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Правду сердце мое говорило,\nИ ограда была не страшна,\nНе стучал я – сама отворила\nНеприступные двери она.\nВдоль прохладной дороги, меж лилий,\nОднозвучно запели ручьи,\nСладкой песнью меня оглушили,\nВзяли душу мою соловьи.\nЧуждый край незнакомого счастья\nМне открыли объятия те,\nИ звенели, спадая, запястья\nГромче, чем в моей нищей мечте.\nОпьяненный вином золотистым,\nЗолотым опаленный огнем,\nЯ забыл о пути каменистом,\nО товарище бедном своем."}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "Пусть укрыла от дольнего горя\nУтонувшая в розах стена, —\nЗаглушить рокотание моря\nСоловьиная песнь не вольна!\nИ вступившая в пенье тревога\nРокот волн до меня донесла...\nВдруг – виденье: большая дорога\nИ усталая поступь осла...\nИ во мгле благовонной и знойной\nОбвиваясь горячей рукой,\nПовторяет она беспокойно:\n«Что с тобою, возлюбленный мой?»\nНо, вперяясь во мглу сиротливо,\nНадышаться блаженством спеша,\nОтдаленного шума прилива\nУж не может не слышать душа."}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "Я проснулся на мглистом рассвете\nНеизвестно которого дня.\nСпит она, улыбаясь, как дети, —\nЕй пригрезился сон про меня.\nКак под утренним сумраком чарым\nЛик, прозрачный от страсти, красив!..\nПо далеким и мерным ударам\nЯ узнал, что подходит прилив.\nЯ окно распахнул голубое,\nИ почудилось, будто возник\nЗа далеким рычаньем прибоя\nПризывающий жалобный крик.\nКрик осла был протяжен и долог,\nПроникал в мою душу, как стон,\nИ тихонько задернул я полог,\nЧтоб продлить очарованный сон.\nИ, спускаясь по камням ограды,\nЯ нарушил цветов забытье.\nИх шипы, точно руки из сада,\nУцепились за платье мое."}, {"poet_id": "blok", "title": "7", "content": "Путь знакомый и прежде недлинный\nВ это утро кремнист и тяжел.\nЯ вступаю на берег пустынный,\nГде остался мой дом и осел.\nИли я заблудился в тумане?\nИли кто-нибудь шутит со мной?\nНет, я помню камней очертанье,\nТощий куст и скалу над водой...\nГде же дом? – И скользящей ногою\nСпотыкаюсь о брошенный лом,\nТяжкий, ржавый, под черной скалою\nЗатянувшийся мокрым песком...\nРазмахнувшись движеньем знакомым\n(Или всё еще это во сне?),\nЯ ударил заржавленным ломом\nПо слоистому камню на дне...\nИ оттуда, где серые спруты\nПокачнулись в лазурной щели,\nЗакарабкался краб всполохнутый\nИ присел на песчаной мели.\nЯ подвинулся, – он приподнялся,\nШироко разевая клешни,\nНо сейчас же с другим повстречался,\nПодрались и пропали они...\nА с тропинки, протоптанной мною,\nТам, где хижина прежде была,\nСтал спускаться рабочий с киркою,\nПогоняя чужого осла."}, {"poet_id": "blok", "title": "Возмездие", "content": "Жизнь – без начала и конца.\nНас всех подстерегает случай.\nНад нами – сумрак неминучий,\nИль ясность божьего лица.\nНо ты, художник, твердо веруй\nВ начала и концы. Ты знай,\nГде стерегут нас ад и рай.\nТебе дано бесстрастной мерой\nИзмерить всё, что видишь ты.\nТвой взгляд – да будет тверд и ясен.\nСотри случайные черты —\nИ ты увидишь: мир прекрасен.\nПознай, где свет, – поймешь, где тьма.\nПускай же всё пройдет неспешно,\nЧто в мире свято, что в нем грешно,\nСквозь жар души, сквозь хлад ума.\nТак Зигфрид правит меч над горном:\nТо в красный уголь обратит,\nТо быстро в воду погрузит —\nИ зашипит, и станет черным\nЛюбимцу вверенный клинок...\nУдар – он блещет, Нотунг верный,\nИ Миме, карлик лицемерный,\nВ смятеньи падает у ног!\nКто меч скует? – Не знавший страха.\nА я беспомощен и слаб,\nКак все, как вы, – лишь умный раб,\nИз глины созданный и праха, —\nИ мир – он страшен для меня.\nГерой уж не разит свободно, —\nЕго рука – в руке народной,\nСтоит над миром столб огня,\nИ в каждом сердце, в мысли каждой\nСвой произвол и свой закон...\nНад всей Европою дракон,\nРазинув пасть, томится жаждой...\nКто нанесет ему удар?..\nНе ведаем: над нашим станом,\nКак встарь, повита даль туманом,\nИ пахнет гарью. Там – пожар.\nНо песня – песнью всё пребудет,\nВ толпе всё кто-нибудь поет.\nВот – голову его на блюде\nЦарю плясунья подает;\nТам – он на эшафоте черном\nСлагает голову свою;\nЗдесь – именем клеймят позорным\nЕго стихи... И я пою, —\nНо не за вами суд последний,\nНе вам замкнуть мои уста!..\nПусть церковь темная пуста,\nПусть пастырь спит; я до обедни\nПройду росистую межу,\nКлюч ржавый поверну в затворе\nИ в алом от зари притворе\nСвою обедню отслужу.\nТы, поразившая Денницу,\nБлагослови на здешний путь!\nПозволь хоть малую страницу\nИз книги жизни повернуть.\nДай мне неспешно и нелживо\nПоведать пред Лицом Твоим\nО том, что мы в себе таим,\nО том, что в здешнем мире живо,\nО том, как зреет гнев в сердцах,\nИ с гневом – юность и свобода,\nКак в каждом дышит дух народа.\nСыны отражены в отцах:\nКоротенький обрывок рода —\nДва-три звена, – и уж ясны\nЗаветы темной старины;\nСозрела новая порода, —\nУгль превращается в алмаз.\nОн, под киркой трудолюбивой,\nВосстав из недр неторопливо,\nПредстанет – миру напоказ!\nТак бей, не знай отдохновенья,\nПусть жила жизни глубока:\nАлмаз горит издалека —\nДроби, мой гневный ямб, каменья!"}, {"poet_id": "blok", "title": "Первая глава", "content": "Век девятнадцатый, железный,\nВоистину жестокий век!\nТобою в мрак ночной, беззвездный\nБеспечный брошен человек!\nВ ночь умозрительных понятий,\nМатерьялистских малых дел,\nБессильных жалоб и проклятий\nБескровных душ и слабых тел!\nС тобой пришли чуме на смену\nНейрастения, скука, сплин,\nВек расшибанья лбов о стену\nЭкономических доктрин,\nКонгрессов, банков, федераций,\nЗастольных спичей, красных слов,\nВек акций, рент и облигаций,\nИ малодейственных умов,\nИ дарований половинных\n(Так справедливей – пополам!),\nВек не салонов, а гостиных,\nНе Рекамье, – а просто дам...\nВек буржуазного богатства\n(Растущего незримо зла!).\nПод знаком равенства и братства\nЗдесь зрели темные дела...\nА человек? – Он жил безвольно:\nНе он – машины, города,\n«Жизнь» так бескровно и безбольно\nПытала дух, как никогда...\nНо тот, кто двигал, управляя\nМарионетками всех стран, —\nТот знал, что делал, насылая\nГуманистический туман:\nТам, в сером и гнилом тумане,\nУвяла плоть, и дух погас,\nИ ангел сам священной брани,\nКазалось, отлетел от нас:\nТам – распри кровные решают\nДипломатическим умом,\nТам – пушки новые мешают\nСойтись лицом к лицу с врагом,\nТам – вместо храбрости – нахальство,\nА вместо подвигов – «психоз»,\nИ вечно ссорится начальство,\nИ длинный громоздкой обоз\nВолочит за собой команда,\nШтаб, интендантов, грязь кляня,\nРожком горниста – рог Роланда\nИ шлем – фуражкой заменя...\nТот век немало проклинали\nИ не устанут проклинать.\nИ как избыть его печали?\nОн мягко стлал – да жестко спать...\nДвадцатый век... Еще бездомней,\nЕще страшнее жизни мгла\n(Еще чернее и огромней\nТень Люциферова крыла).\nПожары дымные заката\n(Пророчества о нашем дне),\nКометы грозной и хвостатой\nУжасный призрак в вышине,\nБезжалостный конец Мессины\n(Стихийных сил не превозмочь),\nИ неустанный рев машины,\nКующей гибель день и ночь,\nСознанье страшное обмана\nВсех прежних малых дум и вер,\nИ первый взлет аэроплана\nВ пустыню неизвестных сфер...\nИ отвращение от жизни,\nИ к ней безумная любовь,\nИ страсть и ненависть к отчизне...\nИ черная, земная кровь\nСулит нам, раздувая вены,\nВсе разрушая рубежи,\nНеслыханные перемены,\nНевиданные мятежи...\nЧто ж, человек? – За ревом стали,\nВ огне, в пороховом дыму,\nКакие огненные дали\nОткрылись взору твоему?\nО чем – машин немолчный скрежет?\nЗачем – пропеллер, воя, режет\nТуман холодный – и пустой?\nТеперь – за мной, читатель мой,\nВ столицу севера больную,\nНа отдаленный финский брег!\nУж осень семьдесят восьмую\nДотягивает старый век.\nВ Европе спорится работа,\nА здесь – по-прежнему в болото\nГлядит унылая заря...\nНо в половине сентября\nВ тот год, смотри, как солнца много!\nКуда народ валит с утра?\nИ до заставы всю дорогу\nГорохом сыплется ура,\nИ Забалканский, и Сенная\nКишат полицией, толпой,\nКрик, давка, ругань площадная...\nЗа самой городской чертой,\nГде светится золотоглавый\nНоводевичий монастырь,\nЗаборы, бойни и пустырь\nПеред Московскою заставой, —\nСтена народу, тьма карет,\nПролетки, дрожки и коляски,\nСултаны, кивера и каски,\nЦарица, двор и высший свет!\nИ пред растроганной царицей,\nВ осенней солнечной пыли,\nВойска проходят вереницей\nОт рубежей чужой земли...\nИдут, как будто бы с парада.\nИль не оставили следа\nНедавний лагерь у Царьграда,\nЧужой язык и города?\nЗа ними – снежные Балканы,\nТри Плевны, Шипка и Дубняк,\nНезаживающие раны,\nИ хитрый и неслабый враг...\nВон – павловцы, вон – гренадеры\nПо пыльной мостовой идут;\nИх лица строги, груди серы,\nБлестит Георгий там и тут,\nРазрежены их батальоны,\nНо уцелевшие в бою\nТеперь под рваные знамена\nСклонили голову свою...\nКонец тяжелого похода,\nНезабываемые дни!\nПришли на родину они,\nОни – средь своего народа!\nЧем встретит их родной народ?\nСегодня – прошлому забвенье,\nСегодня – тяжкие виденья\nВойны – пусть ветер разнесет!\nИ в час торжественный возврата\nОни забыли обо всем:\nЗабыли жизнь и смерть солдата\nПод неприятельским огнем,\nНочей, для многих – без рассвета,\nХолодную, немую твердь,\nПодстерегающую где-то —\nИ настигающую смерть,\nБолезнь, усталость, боль и голод,\nСвист пуль, тоскливый вой ядра,\nЗальдевших ложементов холод,\nНегреющий огонь костра,\nИ даже – бремя вечной розни\nСреди штабных и строевых,\nИ (может, горше всех других)\nЗабыли интендантов козни...\nИль не забыли, может быть? —\nИх с хлебом-солью ждут подносы,\nИм речи будут говорить,\nНа них – цветы и папиросы\nЛетят из окон всех домов...\nДа, дело трудное их – свято!\nСмотри: у каждого солдата\nНа штык надет букет цветов!\nУ батальонных командиров —\nЦветы на седлах, чепраках,\nВ петлицах выцветших мундиров,\nНа конских челках и в руках...\nИдут, идут... Едва к закату\nПридут в казармы: кто – сменять\nНа ранах корпию и вату,\nКто – на вечер лететь, пленять\nКрасавиц, щеголять крестами,\nСлова небрежные ронять,\nЛениво шевеля усами\nПеред униженным «штрюком»,\nИграя новым темляком\nНа алой ленточке, – как дети...\nИль, в самом деле, люди эти\nТак интересны и умны?\nЗа что они вознесены\nТак высоко, за что в них вера?\nВ глазах любого офицера\nСтоят видения войны.\nНа их, обычных прежде, лицах\nГорят заемные огни.\nЧужая жизнь свои страницы\nПеревернула им. Они\nВсе крещены огнем и делом,\nИх речи об одном твердят:\nКак Белый Генерал на белом\nКоне, средь вражеских гранат,\nСтоял, как призрак невредимый,\nШутя спокойно над огнем;\nКак красный столб огня и дыма\nВзвился над Горным Дубняком;\nО том, как полковое знамя\nИз рук убитый не пускал;\nКак пушку горными тропами\nТащить полковник помогал;.\nКак царский конь, храпя, запнулся\nПред искалеченным штыком,\nЦарь посмотрел и отвернулся,\nИ заслонил глаза платком...\nДа, им известны боль и голод\nС простым солдатом наравне...\nТого, кто побыл на войне,\nПорой пронизывает холод —\nТо роковое всё равно,\nКоторое подготовляет\nЧреду событий мировых\nЛишь тем одним, что не мешает...\nВсё отразится на таких\nПолубезумною насмешкой...\nИ власть торопится скорей\nВсех тех, кто перестал быть пешкой,\nВ тур превращать, или в коней...\nА нам, читатель, не пристало\nСчитать коней и тур никак,\nС тобой нас нынче затесало\nВ толпу глазеющих зевак,\nНас вовсе ликованье это\nЗаставило забыть вчера...\nУ нас в глазах пестрит от света,\nУ нас в ушах гремит ура!\nИ многие, забывшись слишком,\nНогами штатскими пылят,\nПодобно уличным мальчишкам,\nБлиз марширующих солдат,\nИ этот чувств прилив мгновенный\nЗдесь – в петербургском сентябре!\nСмотри: глава семьи почтенный\nСидит верхом на фонаре!\nЕго давно супруга кличет,\nНапрасной ярости полна,\nИ, чтоб услышал, зонтик тычет,\nКуда не след, ему она.\nНо он и этого не чует\nИ, несмотря на общий смех,\nСидит, и в ус себе не дует,\nКаналья, видит лучше всех!..\nПрошли... В ушах лишь стонет эхо,\nА всё – не разогнать толпу;\nУж с бочкой водовоз проехал,\nОставив мокрою тропу,\nИ ванька, тумбу огибая,\nНапер на барыню – орет\nУже по этому случаю\nБегущий подсобить народ\n(Городовой – свистки дает)...\nПроследовали экипажи,\nВ казармах сыграна заря, —\nИ сам отец семейства даже\nПолез послушно с фонаря,\nНо, расходясь, все ждут чего-то...\nДа, нынче, в день возврата их,\nВся жизнь в столице, как пехота,\nГремит по камню мостовых,\nИдет, идет – нелепым строем,\nВеликолепна и шумна...\nПройдет одно – придет другое,\nВглядись – уже не та она,\nИ той, мелькнувшей, нет возврата,\nТы в ней – как в старой старине...\nЗамедлил бледный луч заката\nВ высоком, невзначай, окне.\nТы мог бы в том окне приметить\nЗа рамой – бледные черты,\nТы мог бы некий знак заметить,\nКоторого не знаешь ты,\nНо ты проходишь – и не взглянешь,\nВстречаешь – и не узнаешь,\nТы за другими в сумрак канешь,\nТы за толпой вослед пройдешь.\nСтупай, прохожий, без вниманья,\nСвой ус лениво теребя,\nПусть встречный человек и зданье —\nКак все другие – для тебя.\nТы занят всякими делами,\nТебе, конечно, невдомек,\nЧто вот за этими стенами\nИ твой скрываться может рок...\n(Но если б ты умом раскинул,\nЗабыв жену и самовар,\nСо страху ты бы рот разинул\nИ сел бы прямо на троттуар!)\nСмеркается. Спустились шторы.\nНабита комната людьми,\nИ за прикрытыми дверьми\nИдут глухие разговоры,\nИ эта сдержанная речь\nПолна заботы и печали.\nОгня еще не зажигали\nИ вовсе не спешат зажечь.\nВ вечернем мраке тонут лица,\nВглядись – увидишь ряд один\nТеней неясных, вереницу\nКаких-то женщин и мужчин.\nСобранье не многоречиво,\nИ каждый гость, входящий в дверь,\nУпорным взглядом молчаливо\nОсматривается, как зверь.\nВот кто-то вспыхнул папироской:\nСредь прочих – женщина сидит:\nБольшой ребячий лоб не скрыт\nПростой и скромною прической,\nШирокий белый воротник\nИ платье черное – всё просто,\nХудая, маленького роста,\nГолубоокий детский лик,\nНо, как бы что найдя за далью,\nГлядит внимательно, в упор,\nИ этот милый, нежный взор\nГорит отвагой и печалью...\nКого-то ждут... Гремит звонок.\nНеспешно отворяя двери,\nГость новый входит на порог:\nВ своих движениях уверен\nИ статен; мужественный вид;\nОдет совсем как иностранец,\nИзысканно; в руке блестит\nВысокого цилиндра глянец;\nЕдва приметно затемнен\nВзгляд карих глаз сурово-кроткий;\nНаполеоновской бородкой\nРот беспокойный обрамлен;\nБольшеголовый, темновласый —\nКрасавец вместе и урод:\nТревожный передернут рот\nМеланхолической гримасой.\nИ сонм собравшихся затих...\nДва слова, два рукопожатья —\nИ гость к ребенку в черном платье\nИдет, минуя остальных...\nОн смотрит долго и любовно,\nИ крепко руку жмет не раз,\nИ молвит: «Поздравляю вас\nС побегом. Соня... Софья Львовна!\nОпять – на смертную борьбу!»\nИ вдруг – без видимой причины —\nНа этом странно-белом лбу\nЛегли глубоко две морщины...\nЗаря погасла. И мужчины\nВливают в чашу ром с вином,\nИ пламя синим огоньком\nПод полной чашей побежало.\nНад ней кладут крестом кинжалы.\nВот пламя ширится – и вдруг,\nВзбежав над жженкой, задрожало\nВ глазах столпившихся вокруг...\nОгонь, борясь с толпою мраков,\nЛилово-синий свет бросал,\nСтаринной песни гайдамаков\nНапев согласный зазвучал,\nКак будто – свадьба, новоселье,\nКак будто – всех не ждет гроза, —\nТакое детское веселье\nЗажгло суровые глаза...\nПрошло одно – идет другое.\nПроходит пестрый ряд картин.\nНе замедляй, художник: вдвое\nЗаплатишь ты за миг один\nЧувствительного промедленья,\nИ, если в этот миг тебя\nГрозит покинуть вдохновенье, —\nПеняй на самого себя!\nТебе единым на потребу\nДа будет – пристальность твоя.\nВ те дни под петербургским небом\nЖивет дворянская семья.\nДворяне – все родня друг другу,\nИ приучили их века\nГлядеть в лицо другому кругу\nВсегда немного свысока.\nНо власть тихонько ускользала\nИз их изящных белых рук,\nИ записались в либералы\nЧестнейшие из царских слуг,\nА всё в брезгливости природной\nМеж волей царской и народной\nОни испытывали боль\nНередко от обеих воль.\nВсё это может показаться\nСмешным и устарелым нам,\nНо, право, может только хам\nНад русской жизнью издеваться.\nОна всегда – меж двух огней.\nНе всякий может стать героем,\nИ люди лучшие – не скроем —\nБессильны часто перед ней,\nТак неожиданно сурова\nИ вечных перемен полна;\nКак вешняя река, она\nВнезапно тронуться готова,\nНа льдины льдины громоздить\nИ на пути своем крушить\nВиновных, как и невиновных,\nИ не чиновных, как чиновных...\nТак было и с моей семьей:\nВ ней старина еще дышала\nИ жить по-новому мешала,\nВознаграждая тишиной\nИ благородством запоздалым\n(Не так в нем вовсе толку мало,\nКак думать принято теперь,\nКогда в любом семействе дверь\nОткрыта настежь зимней вьюге,\nИ ни малейшего труда\nНе стоит изменить супруге,\nКак муж, лишившейся стыда).\nИ нигилизм здесь был беззлобен,\nИ дух естественных наук\n(Властей ввергающий в испуг)\nЗдесь был религии подобен,\n«Семейство – вздор, семейство – блажь»,\nЛюбили здесь примолвить гневно,\nА в глубине души – всё та ж\n«Княгиня Марья Алексевна»...\nЖивая память старины\nДолжна была дружить с неверьем —\nИ были все часы полны\nКаким-то новым «двоеверьем»,\nИ заколдован был сей круг:\nСвои словечки и привычки,\nНад всем чужим – всегда кавычки,\nИ даже иногда – испуг;\nА жизнь меж тем кругом менялась,\nИ зашаталось всё кругом,\nИ ветром новое врывалось\nВ гостеприимный старый дом:\nТо нигилист в косоворотке\nПридет и нагло спросит водки,\nЧтоб возмутить семьи покой\n(В том видя долг гражданский свой),\nА то – и гость весьма чиновный\nВбежит совсем не хладнокровно\nС «Народной Волею» в руках —\nСоветоваться впопыхах,\nЧто неурядиц всех причиной ?\nЧто предпринять пред «годовщиной»?\nКак урезонить молодежь,\nОпять поднявшую галдеж? —\nВсем ведомо, что в доме этом\nИ обласкают, и поймут,\nИ благородным мягким светом\nВсё осветят и обольют...\nЖизнь старших близится к закату.\n(Что ж, как полудня ни жалей,\nНе остановишь ты с полей\nПолзущий дым голубоватый).\nГлава семьи – сороковых\nГодов соратник; он поныне,\nВ числе людей передовых,\nХранит гражданские святыни,\nОн с николаевских времен\nСтоит на страже просвещенья,\nНо в буднях нового движенья\nНемного заплутался он...\nТургеневская безмятежность\nЕму сродни; еще вполне\nОн понимает толк в вине,\nВ еде ценить умеет нежность;\nЯзык французский и Париж\nЕму своих, пожалуй, ближе\n(Как всей Европе: поглядишь —\nИ немец грезит о Париже),\nИ – ярый западник во всем —\nВ душе он – старый барин русский,\nИ убеждений склад французский\nСо многим не мирится в нем;\nОн на обедах у Бореля\nБрюзжит не плоше Щедрина:\nТо – недоварены форели,\nА то – уха им не жирна.\nТаков закон судьбы железной:\nНежданный, как цветок над бездной,\nОчаг семейный и уют...\nВ семье нечопорно растут\nТри дочки: старшая – томится\nИ над кипсэком мужа ждет,\nВторой – всегда не лень учиться,\nМеньшая – скачет и поет,\nВелит ей нрав живой и страстный\nДразнить в гимназии подруг\nИ косоплеткой ярко-красной\nВводить начальницу в испуг...\nВот подросли: их в гости водят,\nВ карете возят их на бал;\nУж кто-то возле окон ходит,\nМеньшой записку подослал\nКакой-то юнкер шаловливый —\nИ первых слез так сладок пыл,\nА старшей – чинной и стыдливой —\nВнезапно руку предложил\nВихрастый идеальный малый;\nЕе готовят под венец...\n«Смотри, он дочку любит мало, —\nВорчит и хмурится отец, —\nСмотри, не нашего он круга...»\nИ втайне с ним согласна мать,\nНо ревность к дочке друг от друга\nОни стараются скрывать...\nТоропит мать наряд венчальный,\nПриданое поспешно шьют,\nИ на обряд (обряд печальный)\nЗнакомых и родных зовут...\nЖених – противник всех обрядов\n(Когда «страдает так народ»).\nНевеста – точно тех же взглядов:\nОна – с ним об руку пойдет,\nЧтоб вместе бросить луч прекрасный,\n«Луч света в царство темноты»\n(И лишь венчаться не согласна\nБез флер д'оранжа и фаты).\nВот – с мыслью о гражданском браке,\nС челом мрачнее сентября,\nНечесаный, в нескладном фраке\nОн предстоит у алтаря,\nВступая в брак «принципиально», —\nСей новоявленный жених.\nСвященник старый, либеральный,\nРукой дрожащей крестит их,\nЕму, как жениху, невнятны\nПроизносимые слова,\nА у невесты – голова\nКружится; розовые пятна\nПылают на ее щеках,\nИ слезы тают на глазах...\nПройдет неловкая минута —\nОни воротятся в семью,\nИ жизнь, при помощи уюта,\nВ свою вернется колею;\nИм рано в жизнь; еще не скоро\nЗдоровым горбиться плечам;\nНе скоро из ребячьих споров\nС товарищами по ночам\nОн выйдет, честный, на соломе\nВ мечтах почиющий жених...\nВ гостеприимном добром доме\nНайдется комната для них,\nА разрушение уклада\nЕму, пожалуй, не к лицу:\nСемейство просто будет радо\nЕму, как новому жильцу,\nВсё обойдется понемногу:\nКонечно, младшей по нутру\nНародницей и недотрогой\nДразнить замужнюю сестру,\nВторой – краснеть и заступаться,\nСестру резоня и уча,\nА старшей – томно забываться,\nСклонясь у мужнина плеча;\nМуж в это время спорит втуне,\nВступая в разговор с отцом\nО соцьялизме, о коммуне,\nО том, что некто – «подлецом»\nОтныне должен называться\nЗа то, что совершил донос.\nИ вечно будет разрешаться\n«Проклятый и больной вопрос»...\nНет, вешний лед круша, не смоет\nИх жизни быстрая река:\nОна оставит на покое\nи юношу, и старика —\nСмотреть, как будет лед носиться,\nИ как ломаться будет лед,\nИ им обоим будет сниться,\nЧто их «народ зовет вперед»...\nНо эти детские химеры\nНе помешают наконец\nКой-как приобрести манеры\n(От этого не прочь отец),\nКосоворотку на манишку\nСменить, на службу поступить,\nПроизвести на свет мальчишку,\nЖену законную любить,\nИ, на посту не стоя «славном»,\nПрекрасно исполнять свой долг\nИ быть чиновником исправным,\nБез взяток видя в службе толк. .\nДа, этим в жизнь – до смерти рано\nОни похожи на ребят:\nПока не крикнет мать, – шалят;\nОни – «не моего романа»:\nИм – всё учиться, да болтать,\nДа услаждать себя мечтами,\nНо им навеки не понять\nТех, с обреченными глазами:\nДругая стать, другая кровь —\nИная (жалкая) любовь...\nТак жизнь текла в семье. Качали\nИх волны. Вешняя река\nНеслась – темна и широка,\nИ льдины грозно нависали,\nИ вдруг, помедлив, огибали\nСию старинную ладью...\nНо скоро пробил час туманный —\nИ в нашу дружную семью\nЯвился незнакомец странный.\nВстань, выйди поутру на луг:\nНа бледном небе ястреб кружит,\nЧертя за кругом плавный круг,\nВысматривая, где похуже\nГнездо припрятано в кустах...\nВдруг – птичий щебет и движенье...\nОн слушает... еще мгновенье —\nСлетает на прямых крылах...\nТревожный крик из гнезд соседних,\nПечальный писк птенцов последних,\nПух нежный по ветру летит –\nОн жертву бедную когтит...\nИ вновь, взмахнув крылом огромным,\nВзлетел – чертить за кругом круг,\nНесытым оком и бездомным\nОсматривать пустынный луг...\nКогда ни взглянешь, – кружит, кружит.\nРоссия-мать, как птица, тужит\nО детях, но – ее судьба,\nЧтоб их терзали ястреба.\nНа вечерах у Анны Вревской\nБыл общества отборный цвет.\nБольной и грустный Достоевский\nХодил сюда на склоне лет\nСуровой жизни скрасить бремя,\nНабраться сведений и сил\nДля «Дневника». (Он в это время\nС Победоносцевым дружил.)\nС простертой дланью вдохновенно\nПолонский здесь читал стихи.\nКакой-то экс-министр смиренно\nЗдесь исповедовал грехи.\nИ ректор университета\nБывал ботаник здесь Бекетов,\nИ многие профессора,\nИ слуги кисти и пера,\nИ также – слуги царской власти,\nИ недруги ее отчасти,\nНу, словом, можно встретить здесь\nРазличных состояний смесь.\nВ салоне этом без утайки,\nПод обаянием хозяйки,\nСлавянофил и либерал\nВзаимно руку пожимал\n(Как, впрочем, водится издавна\nУ нас, в России православной:\nВсем, слава богу, руку жмут).\nИ всех – не столько разговором,\nСколь оживленностью и взором, —\nХозяйка в несколько минут\nК себе привлечь могла на диво.\nОна, действительно, слыла\nОбворожительно-красивой,\nИ вместе – добрая была.\nКто с Анной Павловной был связан, —\nВсяк помянет ее добром\n(Пока еще молчать обязан\nЯзык писателя о том).\nВмещал немало молодежи\nЕе общественный салон:\nИные – в убежденьях схожи,\nТот – попросту в нее влюблен,\nИной – с конспиративным делим...\nИ всем нужна она была,\nВсе приходили к ней, – и смело\nОна участие брала\nВо всех вопросах без изъятья,\nКак и в опасных предприятьях...\nК ней также из семьи моей\nВсех трех возили дочерей.\nСредь пожилых людей и чинных,\nСреди зеленых и невинных —\nВ салоне Вревской был как свой\nОдин ученый молодой.\nНепринужденный гость, привычный —\nОн был со многими на «ты».\nЕго отмечены черты\nПечатью не совсем обычной.\nРаз (он гостиной проходил)\nЕго заметил Достоевский.\n«Кто сей красавец? – он спросил\nНегромко, наклонившись к Вревской: —\nПохож на Байрона». – Словцо\nКрылатое все подхватили,\nИ все на новое лицо\nСвое вниманье обратили.\nНа сей раз милостив был свет,\nОбыкновенно – столь упрямый;\n«Красив, умен», – твердили дамы,\nМужчины морщились: «поэт»...\nНо если морщатся мужчины,\nДолжно быть, зависть их берет...\nА чувств прекрасной половины\nНикто, сам черт, не разберет...\nИ дамы были в восхищеньи:\n«Он – Байрон, значит – демон...» – Что ж?\nОн впрямь был с гордым лордом схож\nЛица надменным выраженьем\nИ чем-то, что хочу назвать\nТяжелым пламенем печали...\n(Вообще, в нем странность замечали —\nИ всем хотелось замечать.)\nПожалуй, не было, к несчастью,\nВ нем только воли этой... Он\nОдной какой-то тайной страстью,\nДолжно быть, с лордом был сравнен:\nПотомок поздний поколений,\nВ которых жил мятежный пыл\nНечеловеческих стремлений, —\nНа Байрона он походил,\nКак брат болезненный на брата\nЗдорового порой похож:\nТот самый отсвет красноватый,\nИ выраженье власти то ж,\nИ то же порыванье к бездне.\nНо – тайно околдован дух\nУсталым холодом болезни,\nИ пламень действенный потух,\nИ воли бешеной усилья\nОтягчены сознаньем.\nТак\nВращает хищник мутный зрак,\nБольные расправляя крылья.\n«Как интересен, как умен», —\nЗа общим хором повторяет\nМеньшая дочь. И уступает\nОтец. И в дом к ним приглашен\nНаш новоявленный Байрон.\nИ приглашенье принимает.\nВ семействе принят, как родной,\nКрасивый юноша. Вначале\nВ старинном доме над Невой\nЕго, как гостя, привечали,\nНо скоро стариков привлек\nЕго дворянский склад старинный,\nОбычай вежливый и чинный:\nХотя свободен и широк\nБыл новый лорд в своих воззреньях,\nНо вежливость он соблюдал\nИ дамам ручки целовал\nОн без малейшего презренья.\nЕго блестящему уму\nПротиворечия прощали,\nПротиворечий этих тьму\nПо доброте не замечали,\nИх затмевал таланта блеск,\nВ глазах какое-то горенье...\n(Ты слышишь сбитых крыльев треск? —\nТо хищник напрягает зренье...)\nС людьми его еще тогда\nУлыбка юности роднила,\nЕще в те ранние года\nИграть легко и можно было...\nОн тьмы своей не ведал сам...\nОн в доме запросто обедал\nИ часто всех по вечерам\nЖивой и пламенной беседой\nПленял. (Хоть он юристом был,\nНо поэтическим примером\nНе брезговал: Констан дружил\nВ нем с Пушкиным, и Штейн – с Флобером)\nСвобода, право, идеал – .\nВсё было для него не шуткой,\nЕму лишь было втайне жутко:\nОн, утверждая, отрицал\nИ утверждал он, отрицая.\n(Всё б – в крайностях бродить уму,\nА середина золотая\nВсё не давалася ему!)\nОн ненавистное – любовью\nИскал порою окружить,\nКак будто труп хотел налить\nЖивой, играющею кровью...\n«Талант» – твердили все вокруг, —\nНо, не гордясь (не уступая),\nОн странно омрачался вдруг...\nДуша больная, но младая,\nСтрашась себя (она права),\nИскала утешенья: чужды\nЕй становились все слова...\n(О, пыль словесная! Что нужды\nВ тебе? – Утешишь ты едва ль,\nЕдва ли разрешишь ты муки!) —\nИ на покорную рояль\nВластительно ложились руки,\nСрывая звуки, как цветы,\nБезумно, дерзостно и смело,\nКак женских тряпок лоскуты\nС готового отдаться тела...\nПрядь упадала на чело...\nОн сотрясался в тайной дрожи...\n(Всё, всё – как в час, когда на ложе\nДвоих желание сплело...)\nИ там – за бурей музыкальной —\nВдруг возникал (как и тогда)\nКакой-то образ – грустный, дальный,\nНепостижимый никогда...\nИ крылья белые в лазури,\nИ неземная тишина...\nНо эта тихая струна\nТонула в музыкальной буре...\nЧто ж стало? – Всё, что быть должно\nРукопожатья, разговоры,\nПотупленные долу взоры...\nГрядущее отделено\nЕдва приметною чертою\nОт настоящего... Он стал\nСвоим в семье. Он красотою\nМеньшую дочь очаровал.\nИ царство (царством не владея)\nОн обещал ей. И ему\nОна поверила, бледнея...\nИ дом ее родной в тюрьму\nОн превратил (хотя нимало\nС тюрьмой не сходствовал сей дом..\nНо чуждо, пусто, дико стало\nВсё, прежде милое, кругом —\nПод этим странным обаяньем\nСулящих новое речей,\nПод этим демонским мерцаньем\nСверлящих пламенем очей...\nОн – жизнь, он – счастье, он – стихия,\nОна нашла героя в нем, —\nИ вся семья, и все родные\nПретят, мешают ей во всем,\nИ всё ее волненье множит...\nОна не ведает сама,\nЧто уж кокетничать не может\nОна – почти сошла с ума...\nА он? —\nОн медлит; сам не знает,\nЗачем он медлит, для чего?\nИ ведь нимало не прельщает\nАрмейский демонизм его...\nНет, мой герой довольно тонок\nИ прозорлив, чтобы не знать,\nКак бедный мучится ребенок,\nЧто счастие ребенку дать —\nТеперь – в его единой власти.\nНет, нет... но замерли в груди\nДоселе пламенные страсти,\nИ кто-то шепчет: погоди...\nТо – ум холодный, ум жестокий\nВступил в нежданные права...\nТо – муку жизни одинокой\nПредугадала голова...\n«Нет, он не любит, он играет, —\nТвердит она, судьбу кляня, —\nЗа что терзает и пугает\nОн беззащитную меня...\nОн объясненья не торопит,\nКак будто сам чего-то ждет...»\n(Смотри: так хищник силы копит:\nСейчас – больным крылом взмахнет,\nНа луг опустится бесшумно\nИ будет пить живую кровь\nУже от ужаса – безумной,\nДрожащей жертвы...) – Вот – любовь\nТого вампирственного века,\nКоторый превратил в калек\nДостойных званья человека!\nБудь трижды проклят, жалкий век!\nДругой жених на этом месте\nДавно отряс бы прах от ног,\nНо мой герой был слишком честен\nИ обмануть ее не мог:\nОн не гордился нравом странным,\nИ было знать ему дано,\nЧто демоном и Дон-Жуаном\nВ тот век вести себя – смешно...\nОн много знал – себе на горе,\nСлывя недаром «чудаком»\nВ том дружном человечьем хоре,\nКоторый часто мы зовем\n(Промеж себя) – бараньим стадом...\nНо – «глас народа – божий глас»,\nи это чаще помнить надо,\nХотя бы, например, сейчас:\nКогда б он был глупей немного\n(Его ль, однако, в том вина?), —\nБыть может, лучшую дорогу\nСебе избрать могла она,\nИ, может быть, с такою нежной\nДворянской девушкой связав\nСвой рок холодный и мятежный, —\nГерой мой был совсем не прав...\nНо всё пошло неотвратимо\nСвоим путем. Уж лист, шурша,\nКрутился. И неудержимо\nУ дома старилась душа.\nПереговоры о Балканах\nУж дипломаты повели,\nВойска пришли и спать легли,\nНева закуталась в туманах,\nИ штатские пошли дела,\nИ штатские пошли вопросы:\nАресты, обыски, доносы\nИ покушенья – без числа...\nИ книжной крысой настоящей\nМой Байрон стал средь этой мглы;\nОн диссертацией блестящей\nСтяжал отменные хвалы\nИ принял кафедру в Варшаве...\nГотовясь лекции читать,\nЗапутанный в гражданском праве,\nС душой, начавшей уставать, —\nОн скромно предложил ей руку,\nСвязал ее с своей судьбой\nИ в даль увез ее с собой,\nУже питая в сердце скуку, —\nЧтобы жена с ним до звезды\nДелила книжные труды...\nПрошло два года. Грянул взрыв\nС Екатеринина канала,\nРоссию облаком покрыв.\nВсе издалёка предвещало,\nЧто час свершится роковой,\nЧто выпадет такая карта...\nИ этот века час дневной —\nПоследний – назван первым марта.\nВ семье – печаль. Упразднена\nКак будто часть ее большая:\nВсех веселила дочь меньшая,\nНо из семьи ушла она,\nА жить – и путано, и трудно:\nТо – над Россией дым стоит..\nОтец, седея, в дым глядит...\nТоска! От дочки вести скудны...\nВдруг – возвращается она...\nЧто с ней? Как стан прозрачный тонок!\nХуда, измучена, бледна...\nИ на руках лежит ребенок."}, {"poet_id": "blok", "title": "Вторая глава", "content": "В те годы дальние, глухие,\nВ сердцах царили сон и мгла:\nПобедоносцев над Россией\nПростер совиные крыла,\nИ не было ни дня, ни ночи,\nА только – тень огромных крыл;\nОн дивным кругом очертил\nРоссию, заглянув ей в очи\nСтеклянным взором колдуна;\nПод умный говор сказки чудной\nУснуть красавице не трудно, —\nИ затуманилась она,\nЗаспав надежды, думы, страсти...\nНо и под игом темных чар\nЛаниты красил ей загар:\nИ у волшебника во власти\nОна казалась полной сил,\nКоторые рукой железной\nЗажаты в узел бесполезный...\nКолдун одной рукой кадил,\nИ струйкой синей и кудрявой\nКурился росный ладан... Но —\nОн клал другой рукой костлявой\nЖивые души под сукно."}, {"poet_id": "blok", "title": "II", "content": "В те незапамятные годы\nБыл Петербург еще грозней,\nХоть не тяжеле, не серей\nПод крепостью катила воды\nНеобозримая Нева...\nШтык светил, плакали куранты,\nИ те же барыни и франты\nЛетели здесь на острова,\nИ так же конь чуть слышным смехом\nКоню навстречу отвечал,\nИ черный ус, мешаясь с мехом,\nГлаза и губы щекотал...\nЯ помню, так и я, бывало,\nЛетал с тобой, забыв весь свет,\nНо... право, проку в этом нет,\nМой друг, и счастья в этом мало..."}, {"poet_id": "blok", "title": "III", "content": "Востока страшная заря\nВ те годы чуть еще алела...\nЧернь петербургская глазела\nПодобострастно на царя...\nНарод толпился в самом деле,\nВ медалях кучер у дверей\nТяжелых горячил коней,\nГородовые на панели\nСгоняли публику... «Ура»\nЗаводит кто-то голосистый,\nИ царь – огромный, водянистый —\nС семейством едет со двора...\nВесна, но солнце светит глупо,\nДо Пасхи – целых семь недель,\nА с крыш холодная капель\nУже за воротник мой тупо\nСползает, спину холодя...\nКуда ни повернись, всё ветер...\n«Как тошно жить на белом свете», —\nБормочешь, лужу обходя,\nСобака под ноги суется,\nКалоши сыщика блестят,\nВонь кислая с дворов несется,\nИ «князь» орет: «Халат, халат!»\nИ встретившись лицом с прохожим,\nЕму бы в рожу наплевал,\nКогда б желания того же\nВ его глазах не прочитал..."}, {"poet_id": "blok", "title": "IV", "content": "Но перед майскими ночами\nВесь город погружался в сон,\nИ расширялся небосклон;\nОгромный месяц за плечами\nТаинственно румянил лик\nПеред зарей необозримой...\nО, город мой неуловимый,\nЗачем над бездной ты возник?..\nТы помнишь: выйдя ночью белой\nТуда, где в море сфинкс глядит,\nИ на обтесанный гранит\nСклонясь главой отяжелелой,\nТы слышать мог: вдали, вдали,\nКак будто с моря, звук тревожный,\nДля божьей тверди невозможный\nИ необычный для земли...\nПровидел ты всю даль, как ангел\nНа шпиле крепостном; и вот —\n(Сон или явь): чудесный флот,\nШироко развернувший фланги,\nВнезапно заградил Неву...\nИ Сам Державный Основатель\nСтоит на головном фрегате...\nТак снилось многим наяву...\nКакие ж сны тебе, Россия,\nКакие бури суждены?..\nНо в эти времена глухие\nНе всем, конечно, снились сны...\nДа и народу не бывало\nНа площади в сей дивный миг\n(Один любовник запоздалый\nСпешил, поднявши воротник...)\nНо в алых струйках за кормами\nУже грядущий день сиял,\nИ дремлющими вымпелами\nУж ветер утренний играл,\nРаскинулась необозримо\nУже кровавая заря,\nГрозя Артуром и Цусимой,\nГрозя Девятым января..."}, {"poet_id": "blok", "title": "Третья глава", "content": "Отец лежит в «Аллее роз»,\nУже с усталостью не споря,\nА сына поезд мчит в мороз\nОт берегов родного моря...\nЖандармы, рельсы, фонари,\nЖаргон и пейсы вековые, —\nИ вот – в лучах больной зари\nЗадворки польские России...\nЗдесь всё, что было, всё, что есть,\nНадуто мстительной химерой;\nКоперник сам лелеет месть,\nСклоняясь над пустою сферой...\n«Месть! Месть!» – в холодном чугуне\nЗвенит, как эхо, над Варшавой:\nТо Пан-Мороз на злом коне\nБряцает шпорою кровавой...\nВот оттепель: блеснет живей\nКрай неба желтизной ленивой,\nИ очи панн чертят смелей\nСвой круг ласкательный и льстивый...\nНо всё, что в небе, на земле,\nПо-прежнему полно печалью...\nЛишь рельс в Европу в мокрой мгле\nПоблескивает честной сталью.\nВокзал заплеванный, дома,\nКоварно преданные вьюгам;\nМост через Вислу – как тюрьма,\nОтец, сраженный злым недугом, —\nВсе внове баловню судеб;\nЕму и в этом мире скудном\nМечтается о чем-то чудном;\nОн хочет в камне видеть хлеб,\nБессмертья знак – на смертном ложе,\nЗа тусклым светом фонаря\nЕму мерещится заря\nТвоя, забывший Польшу, боже\nЧто здесь он с юностью своей?\nО чем у ветра жадно просит? —\nЗабытый лист осенних дней\nДа пыль сухую ветер носит!\nА ночь идет, ведя мороз,\nУсталость, сонные желанья...\nКак улиц гадостны названья!\nВот, наконец, «Аллея Роз»!.. —\nНеповторимая минута:\nБольница в сон погружена, —\nНо в раме светлого окна\nСтоит, оборотясь к кому-то,\nОтец... и сын, едва дыша,\nГлядит, глазам не доверяя...\nКак будто в смутном сне душа\nЕго застыла молодая,\nИ злую мысль не отогнать:\n«Он жив еще!.. В чужой Варшаве\nС ним разговаривать о праве,\nЮристов с ним критиковать!..»\nНо всё – одной минуты дело:\nСын быстро ищет ворота\n(Уже больница заперта),\nОн за звонок берется смело\nИ входит... Лестница скрипит...\nУсталый, грязный от дороги\nОн по ступенькам вверх бежит\nБез жалости и без тревоги...\nСвеча мелькает... Господин\nЗагородил ему дорогу\nИ, всматриваясь, молвит строго:\n«Вы – сын профессора?» – «Да, сын...»\nТогда (уже с любезной миной):\n«Прошу вас. В пять он умер. Там...»\nОтец в гробу был сух и прям.\nБыл нос прямой – а стал орлиный.\nБыл жалок этот смятый одр,\nИ в комнате, чужой и тесной,\nМертвец, собравшийся на смотр,\nСпокойный, желтый, бессловесный...\n«Он славно отдохнет теперь», —\nПодумал сын, спокойным взглядом\nСмотря в отворенную дверь...\n(С ним кто-то неотлучно рядом\nГлядел туда, где пламя свеч,\nПод веяньем неосторожным\nСклоняясь, озарит тревожно\nЛик желтый, туфли, узость плеч, —\nИ, выпрямляясь, слабо чертит\nДругие тени на стене...\nА ночь стоит, стоит в окне...)\nИ мыслит сын: «Где ж праздник Смерти?\nОтцовский лик так странно тих...\nГде язвы дум, морщины муки,\nСтрастей, отчаянья и скуки?\nИль смерть смела бесследно их?» —\nНо все утомлены. Покойник\nСегодня может спать один.\nУшли родные. Только сын\nСклонен над трупом... Как разбойник,\nОн хочет осторожно снять\nКольцо с руки оцепенелой...\n(Неопытному трудно смело\nУ мертвых пальцы разгибать).\nИ только преклонив колени\nНад самой грудью мертвеца,\nУвидел он, какие тени\nЛегли вдоль этого лица...\nКогда же с непокорных пальцев\nКольцо скользнуло в жесткий гроб,\nСын окрестил отцовский лоб,\nПрочтя на нем печать скитальцев,\nГонимых по миру судьбой...\nПоправил руки, образ, свечи,\nВзглянул на вскинутые плечи\nИ вышел, молвив: «Бог с тобой»\nДа, сын любил тогда отца\nВпервой – и, может быть, в последний,\nСквозь скуку панихид, обедней,\nСквозь пошлость жизни без конца.\nОтец лежал не очень строго:\nТорчал измятый клок волос;\nВсё шире с тайною тревогой\nВскрывался глаз, сгибался нос;\nУлыбка жалкая кривила\nНеплотно сжатые уста...\nНо разложенье – красота\nНеизъяснимо победила...\nКазалось, в этой красоте\nЗабыл он долгие обиды\nИ улыбался суете\nЧужой военной панихиды...\nА чернь старалась, как могла:\nНад гробом говорили речи;\nЦветками дама убрала\nЕго приподнятые плечи;\nПотом на ребра гроба лег\nСвинец полоскою бесспорной\n(Чтоб он, воскреснув, встать не мог\nПотом, с печалью непритворной,\nОт паперти казенной прочь\nТащили гроб, давя друг друга...\nБесснежная визжала вьюга.\nЗлой день сменяла злая ночь.\nПо незнакомым площадям\nИз города в пустое поле\nВсе шли за гробом по пятам...\nКладбище называлось: «Воля»\nДа! Песнь о воле слышим мы,\nКогда могильщик бьет лопатой\nПо глыбам глины желтоватой;\nКогда откроют дверь тюрьмы;\nКогда мы изменяем женам,\nА жены – нам; когда, узнав\nО поруганьи чьих-то прав,\nГрозим министрам и законам\nИз запертых на ключ квартир;\nКогда проценты с капитала\nОсвободят от идеала;\nКогда... – На кладбище был мир,\nИ впрямь пахнуло чем-то вольным:\nКончалась скука похорон,\nЗдесь радостный галдеж ворон\nСливался с гулом колокольным...\nКак пусты ни были сердца,\nВсе знали: эта жизнь – сгорела...\nИ даже солнце поглядело\nВ могилу бедную отца.\nГлядел и сын, найти пытаясь\nХоть в желтой яме что-нибудь...\nНо всё мелькало, расплываясь,\nСлепя глаза, стесняя грудь...\nТри дня – как три тяжелых года!\nОн чувствовал, как стынет кровь...\nЛюдская пошлость? Иль – погода?\nИли – сыновняя любовь? —\nОтец от первых лет сознанья\nВ душе ребенка оставлял\nТяжелые воспоминанья —\nОтца он никогда не знал.\nОни встречались лишь случайно,\nЖивя в различных городах,\nСтоль чуждые во всех путях\n(Быть может, кроме самых тайных).\nОтец ходил к нему, как гость,\nСогбенный, с красными кругами\nВкруг глаз. За вялыми словами\nНередко шевелилась злость...\nВнушал тоску и мысли злые\nЕго циничный, тяжкий ум,\nГрязня туман сыновних дум.\n(А думы глупые, младые...)\nИ только добрый льстивый взор,\nБывало, упадал украдкой\nНа сына, странною загадкой\nВрываясь в нудный разговор...\nСын помнит: в детской, на диване\nСидит отец, куря и злясь,\nА он, безумно расшалясь,\nВертится пред отцом в тумане...\nВдруг (злое, глупое дитя!) —\nКак будто бес его толкает,\nИ он стремглав отцу вонзает\nБулавку около локтя...\nРастерян, побледнев от боли,\nТот дико вскрикнул...\nЭтот крик\nС внезапной яркостью возник\nЗдесь, над могилою, на «Воле», —\nИ сын очнулся... Вьюги свист,\nТолпа; могильщик холм ровняет;\nШуршит и бьется бурый лист...\nИ женщина навзрыд рыдает\nНеудержимо и светло...\nНикто с ней не знаком. Чело\nПокрыто траурной фатою.\nЧто там? Небесной красотою\nОно сияет? Или – там\nЛицо старухи некрасивой,\nИ слезы катятся лениво\nПо провалившимся щекам?\nИ не она ль тогда в больнице\nГроб вместе с сыном стерегла?..\nВот, не открыв лица, ушла...\nЧужой народ кругом толпится...\nИ жаль отца, безмерно жаль:\nОн тоже получил от детства\nФлобера странное наследство —\nEducation sentimentale.\nОт панихид и от обедней\nИзбавлен сын; но в отчий дом\nИдет он. Мы туда пойдем\nЗа ним и бросим взгляд последний\nНа жизнь отца (чтобы уста\nПоэтов не хвалили мира!).\nСын входит. Пасмурна, пуста\nСырая, темная квартира...\nПривыкли чудаком считать\nОтца – на то имели право:\nНа всем покоилась печать\nЕго тоскующего нрава;\nОн был профессор и декан;\nИмел ученые заслуги;\nХодил в дешевый ресторан\nПоесть – и не держал прислуги\nПо улице бежал бочком\nПоспешно, точно пес голодный,\nВ шубенке никуда не годной\nС потрепанным воротником;\nИ видели его сидевшим\nНа груде почернелых шпал;\nЗдесь он нередко отдыхал,\nВперяясь взглядом опустевшим\nВ прошедшее... Он «свел на нет»\nВсё, что мы в жизни ценим строго\nНе освежалась много лет\nЕго убогая берлога;\nНа мебели, на грудах книг\nПыль стлалась серыми слоями,\nЗдесь в шубе он сидеть привык\nИ печку не топил годами;\nОн всё берег и в кучу нес:\nБумажки, лоскутки материй,\nЛисточки, корки хлеба, перья,\nКоробки из-под папирос,\nБелья не стиранного груду,\nПортреты, письма дам, родных\nИ даже то, о чем в своих\nСтихах рассказывать не буду...\nИ наконец – убогий свет\nВаршавский падал на киоты\nИ на повестки и отчеты\n«Духовно-нравственных бесед»...\nТак, с жизнью счет сводя печальный,\nПрезревши молодости пыл,\nСей Фауст, когда-то радикальный,\n«Правел», слабел... и всё забыл;\nВедь жизнь уже не жгла – чадила,\nИ однозвучны стали в ней\nСлова: «свобода» и «еврей»...\nЛишь музыка – одна будила\nОтяжелевшую мечту:\nБрюзжащие смолкали речи;\nХлам превращался в красоту;\nПрямились сгорбленные плечи;\nС нежданной силой пел рояль,\nБудя неслыханные звуки:\nПроклятия страстей и скуки,\nСтыд, горе, светлую печаль...\nИ наконец – чахотку злую\nСвоею волей нажил он,\nИ слег в лечебницу плохую\nСей современный Гарпагон...\nТак жил отец: скупцом, забытым\nЛюдьми, и богом, и собой,\nИль псом бездомным и забитым\nВ жестокой давке городской.\nА сам... Он знал иных мгновений\nНезабываемую власть!\nНедаром в скуку, смрад и страсть\nЕго души – какой-то гений\nПечальный залетал порой;\nИ Шумана будили звуки\nЕго озлобленные руки,\nОн ведал холод за спиной...\nИ, может быть, в преданьях темных\nЕго слепой души, впотьмах —\nХранилась память глаз огромных\nИ крыл, изломанных в горах...\nВ ком смутно брезжит память эта,\nТот странен и с людьми не схож\nВсю жизнь его – уже поэта\nСвященная объемлет дрожь,\nБывает глух, и слеп, и нем он,\nВ нем почивает некий бог,\nЕго опустошает Демон,\nНад коим Врубель изнемог...\nЕго прозрения глубоки,\nНо их глушит ночная тьма,\nИ в снах холодных и жестоких\nОн видит «Горе от ума».\nСтрана – под бременем обид,\nПод игом наглого насилья —\nКак ангел, опускает крылья,\nКак женщина, теряет стыд.\nБезмолвствует народный гений,\nИ голоса не подает,\nНе в силах сбросить ига лени,\nВ полях затерянный народ.\nИ лишь о сыне, ренегате,\nВсю ночь безумно плачет мать,\nДа шлет отец врагу проклятье\n(Ведь старым нечего терять!..\nА сын – он изменил отчизне!\nОн жадно пьет с врагом вино,\nИ ветер ломится в окно,\nВзывая к совести и к жизни...\nНе также ль и тебя, Варшава,\nСтолица гордых поляков,\nДремать принудила орава\nВоенных русских пошляков?\nЖизнь глухо кроется в подпольи,\nМолчат магнатские дворцы...\nЛишь Пан-Мороз во все концы\nСвирепо рыщет на раздольи!\nНеистово взлетит над вами\nЕго седая голова,\nИль откидные рукава\nВзметутся бурей над домами,\nИль конь заржет – и звоном струн\nОтветит телеграфный провод,\nИль вздернет Пан взбешённый повод,\nИ четко повторит чугун\nУдары мерзлого копыта\nПо опустелой мостовой...\nИ вновь, поникнув головой,\nБезмолвен Пан, тоской убитый...\nИ, странствуя на злом коне,\nБряцает шпорою кровавой...\nМесть! Месть! – Так эхо над Варшавой\nЗвенит в холодном чугуне!\nЕще светлы кафэ и бары,\nТоргует телом «Новый свет»,\nКишат бесстыдные троттуары,\nНо в переулках – жизни нет,\nТам тьма и вьюги завыванье...\nВот небо сжалилось – и снег\nГлушит трескучей жизни бег,\nНесет свое очарованье...\nОн вьется, стелется, шуршит,\nОн – тихий, вечный и старинный...\nГерой мой милый и невинный,\nОн и тебя запорошит,\nПока бесцельно и тоскливо,\nЕдва похоронив отца,\nТы бродишь, бродишь без конца\nВ толпе больной и похотливой...\nУже ни чувств, ни мыслей нет,\nВ пустых зеницах нет сиянья,\nКак будто сердце от скитанья\nСостарилось на десять лет...\nВот робкий свет фонарь роняет...\nКак женщина, из-за угла\nВот кто-то льстиво подползает.\nВот – подольстилась, подползла,\nИ сердце торопливо сжала\nНевыразимая тоска,\nКак бы тяжелая рука\nК земле пригнула и прижала...\nИ он уж не один идет,\nА точно с кем-то новым вместе...\nВот быстро под гору ведет\nЕго «Краковское предместье»\nВот Висла – снежной бури ад.\nИща защиты за домами,\nСтуча от холода зубами,\nОн повернул опять назад...\nОпять над сферою Коперник\nПод снегом в думу погружен.\n(А рядом – друг или соперник\nИдет тоска...) Направо он\nПоворотил – немного в гору...\nНа миг скользнул ослепший взор\nПо православному собору.\n(Какой-то очень важный вор,\nЕго построив, не достроил...)\nГерой мой быстро шаг удвоил,\nНо скоро изнемог опять —\nОн начинал уже дрожать\nНепобедимой мелкой дрожью\n(В ней всё мучительно сплелось:\nТоска, усталость и мороз...)\nУже часы по бездорожью\nПо снежному скитался он\nБез сна, без отдыха, без цели...\nСтихает злобный визг метели,\nИ на Варшаву сходит сон...\nКуда ж еще идти? Нет мочи\nБродить по городу всю ночь. —\nТеперь уж некому помочь!\nТеперь он – в самом сердце ночи!\nО, черен взор твой, ночи тьма,\nИ сердце каменное глухо,\nБез сожаленья и без слуха,\nКак те ослепшие дома!..\nЛишь снег порхает – вечный, белый,\nЗимой – он площадь оснежит,\nИ мертвое засыплет тело,\nВесной – ручьями побежит...\nНо в мыслях моего героя\nУже почти несвязный бред...\nИдет... (По снегу вьется след\nОдин, но их, как было, двое...)\nВ ушах – какой-то смутный звон.\nВдруг – бесконечная ограда\nСаксонского, должно быть, сада.\nК ней тихо прислонился он.\nКогда ты загнан и забит\nЛюдьми, заботой, иль тоскою,\nКогда под гробовой доскою\nВсё, что тебя пленяло, спит;\nКогда по городской пустыне,\nОтчаявшийся и больной,\nТы возвращаешься домой,\nИ тяжелит ресницы иней,\nТогда – остановись на миг\nПослушать тишину ночную:\nПостигнешь слухом жизнь иную,\nКоторой днем ты не постиг;\nПо-новому окинешь взглядом\nДаль снежных улиц, дым костра,\nНочь, тихо ждущую утра\nНад белым запушённым садом,\nИ небо – книгу между книг,\nНайдешь в душе опустошенной\nВновь образ матери склоненный,\nИ в этот несравненный миг —\nУзоры на стекле фонарном,\nМороз, оледенивший кровь,\nТвоя холодная любовь —\nВсё вспыхнет в сердце благодарном,\nТы всё благословишь тогда,\nПоняв, что жизнь – безмерно боле,\nЧем quantum satis Бранда воли,\nА мир – прекрасен, как всегда\n..................."}, {"poet_id": "blok", "title": "Двенадцать", "content": "Черный вечер.\nБелый снег.\nВетер, ветер!\nНа ногах не стоит человек.\nВетер, ветер —\nНа всем божьем свете!\nЗавивает ветер\nБелый снежок.\nПод снежком – ледок.\nСкользко, тяжко,\nВсякий ходок\nСкользит – ах, бедняжка!\nОт здания к зданию\nПротянут канат.\nНа канате – плакат:\n«Вся власть Учредительному Собранию!»\nСтарушка убивается – плачет,\nНикак не поймет, что значит,\nНа что такой плакат,\nТакой огромный лоскут?\nСколько бы вышло портянок для ребят\nА всякий – раздет, разут...\nСтарушка, как курица,\nКой-как перемотнулась через сугроб.\n– Ох, Матушка-Заступница!\n– Ох, большевики загонят в гроб!\nВетер хлесткий!\nНе отстает и мороз!\nИ буржуй на перекрестке\nВ воротник упрятал нос.\nА это кто? – Длинные волосы\nИ говорит вполголоса'\nПредатели!\nПогибла Россия!\nДолжно быть, писатель —\nВития...\nА вон и долгополый —\nСторонкой – за сугроб...\nЧто нынче невеселый,\nТоварищ поп?\nПомнишь, как бывало\nБрюхом шел вперед,\nИ крестом сияло\nБрюхо на народ?..\nВон барыня в каракуле\nК другой подвернулась\n– Уж мы плакали, плакали...\nПоскользнулась\nИ – бац – растянулась!\nАй, ай!\nТяни, подымай!\nВетер веселый\nИ зол, и рад.\nКрутит подолы,\nПрохожих косит,\nРвет, мнет и носит\nБольшой плакат\n«Вся власть Учредительному Собранию»\nИ слова доносит\n...И у нас было собрание.\n...Вот в этом здании.\n...Обсудили —\nПостановили\nНа время – десять, на ночь – двадцать пять..\n...И меньше – ни с кого не брать..\n...Пойдем спать.\nПоздний вечер.\nПустеет улица.\nОдин бродяга\nСутулится,\nДа свищет ветер...\nЭй, бедняга!\nПодходи —\nПоцелуемся...\nХлеба!\nЧто впереди?\nПроходи'\nЧерное, черное небо.\nЗлоба, грустная злоба\nКипит в груди...\nЧерная злоба, святая злоба...\nТоварищ! Гляди\nВ оба!"}, {"poet_id": "blok", "title": "2", "content": "Гуляет ветер, порхает снег.\nИдут двенадцать человек.\nВинтовок черные ремни\nКругом – огни, огни, огни...\nВ зубах – цыгарка, примят картуз,\nНа спину б надо бубновый туз!\nСвобода, свобода,\nЭх, эх, без креста!\nТра-та-та!\nХолодно, товарищи, холодно!\n– А Ванька с Катькой – в кабаке...\n– У ей керенки есть в чулке!\n– Ванюшка сам теперь богат...\n– Был Ванька наш, а стал солдат\n– Ну, Ванька, сукин сын, буржуй,\nМою, попробуй, поцелуй!\nСвобода, свобода,\nЭх, эх, без креста!\nКатька с Ванькой занята —\nЧем, чем занята?..\nТра-та-та!\nКругом – огни, огни, огни...\nОплечь – ружейные ремни...\nРеволюцьонный держите шаг!\nНеугомонный не дремлет враг\nТоварищ, винтовку держи, не трусь\nПальнем-ка пулей в Святую Русь —\nВ кондовую,\nВ избяную,\nВ толстозадую!\nЭх, эх, без креста!"}, {"poet_id": "blok", "title": "3", "content": "Как пошли наши ребята\nВ красной гвардии служить\nВ красной гвардии служить\nБуйну голову сложить!\nЭх ты, горе-горькое,\nСладкое житье!\nРваное пальтишко,\nАвстрийское ружье!\nМы на горе всем буржуям\nМировой пожар раздуем,\nМировой пожар в крови —\nГосподи, благослови!"}, {"poet_id": "blok", "title": "4", "content": "Снег крутит, лихач кричит,\nВанька с Катькою летит —\nЕлекстрический фонарик\nНа оглобельках...\nАх, ах, пади!..\nОн в шинелишке солдатской\nС физьономией дурацкой\nКрутит, крутит черный ус,\nДа покручивает,\nДа пошучивает...\nВот так Ванька – он плечист!\nВот так Ванька – он речист!\nКатьку-дуру обнимает,\nЗаговаривает...\nЗапрокинулась лицом,\nЗубки блещут жемчугом...\nАх ты, Катя, моя Катя,\nТолстоморденькая..."}, {"poet_id": "blok", "title": "5", "content": "У тебя на шее, Катя,\nШрам не зажил от ножа.\nУ тебя под грудью. Катя,\nТа царапина свежа!\nЭх, эх, попляши!\nБольно ножки хороши!\nВ кружевном белье ходила —\nПоходи-ка, походи!\nС офицерами блудила —\nПоблуди-ка, поблуди!\nЭх, эх, поблуди!\nСердце ёкнуло в груди!\nПомнишь, Катя, офицера —\nНе ушел он от ножа...\nАль не вспомнила, холера?\nАли память не свежа?\nЭх, эх, освежи,\nСпать с собою положи.'\nГетры серые носила,\nШоколад Миньон жрала,\nС юнкерьем гулять ходила\nС солдатьем теперь пошла?\nЭх, эх, согреши!\nБудет легче для души!"}, {"poet_id": "blok", "title": "6", "content": "...Опять навстречу несется вскачь,\nЛетит, вопит, орет лихач. .\nСтой, стой! Андрюха, помогай\nПетруха, сзаду забегай!..\nТрах-тарарах-тах-тах-тах-тах\n....................\nВскрутился к небу снежный прах .\nЛихач – и с Ванькой – наутек...\nЕще разок! Взводи курок!..\nТрах-тарарах! Ты будешь знать,\nКак с девочкой чужой гулять!..\nУтек, подлец! Ужо, постой,\nРасправлюсь завтра я с тобой\nА Катька где? – Мертва, мертва\nПростреленная голова!\nЧто, Катька, рада? – Ни гу-гу...\nЛежи ты, падаль, на снегу\nРеволюцьонный держите шаг\nНеугомонный не дремлет враг"}, {"poet_id": "blok", "title": "7", "content": "И опять идут двенадцать,\nЗа плечами – ружьеца.\nЛишь у бедного убийцы\nНе видать совсем лица...\nВсё быстрее и быстрее\nУторапливает шаг.\nЗамотал платок на шее —\nНе оправиться никак...\n– Что, товарищ, ты не весел?\n– Что, дружок, оторопел?\n– Что, Петруха, нос повесил,\nИли Катьку пожалел?\n– Ох, товарищи, родные,\nЭту девку я любил...\nНочки черные, хмельные\nС этой девкой проводил...\n– Из-за удали бедовой\nВ огневых ее очах,\nИз-за родинки пунцовой\nВозле правого плеча,\nЗагубил я, бестолковый,\nЗагубил я сгоряча... ах!\n– Ишь, стервец, завел шарманку,\nЧто ты, Петька, баба, что ль?\n– Верно, душу наизнанку\nВздумал вывернуть? Изволь!\n– Поддержи свою осанку!\n– Над собой держи контроль!\n– Не такое нынче время,\nЧтобы няньчиться с тобой!\nПотяжеле будет бремя\nНам, товарищ дорогой!\nИ Петруха замедляет\nТоропливые шаги...\nОн головку вскидавает,\nОн опять повеселел. .\nЭх, эх!\nПозабавиться не грех!\nЗапирайте етажи,\nНынче будут грабежи!\nОтмыкайте погреба —\nГуляет нынче голытьба"}, {"poet_id": "blok", "title": "8", "content": "Ох ты, горе-горькое\nСкука скучная,\nСмертная!\nУжь я времячко\nПроведу, проведу...\nУжь я темячко\nПочешу, почешу...\nУжь я семячки\nПолущу, полущу...\nУжь я ножичком\nПолосну, полосну!..\nТы лети, буржуй, воробышком\nВыпью кровушку\nЗа зазнобушку,\nЧернобровушку...\nУпокой, господи, душу рабы твоея.\nСкучно!"}, {"poet_id": "blok", "title": "9", "content": "Не слышно шуму городского,\nНад невской башней тишина,\nИ больше нет городового —\nГуляй, ребята, без вина!\nСтоит буржуй на перекрестке\nИ в воротник упрятал нос.\nА рядом жмется шерстью жесткой\nПоджавший хвост паршивый пес.\nСтоит буржуй, как пес голодный,\nСтоит безмолвный, как вопрос\nИ старый мир, как пес безродный,\nСтоит за ним, поджавши хвост."}, {"poet_id": "blok", "title": "10", "content": "Разыгралась чтой-то вьюга,\nОй, вьюга, ой, вьюга!\nНе видать совсем друг друга\nЗа четыре за шага!\nСнег воронкой завился,\nСнег столбушкой поднялся...\n– Ох, пурга какая, спасе!\n– Петька! Эй, не завирайся\nОт чего тебя упас\nЗолотой иконостас?\nБессознательный ты, право,\nРассуди, подумай здраво —\nАли руки не в крови\nИз-за Катькиной любви?\n– Шаг держи революцьонный\nБлизок враг неугомонный!\nВперед, вперед, вперед,\nРабочий народ!"}, {"poet_id": "blok", "title": "11", "content": "...И идут без имени святого\nВсе двенадцать – вдаль.\nКо всему готовы,\nНичего не жаль...\nИх винтовочки стальные\nНа незримого врага...\nВ переулочки глухие,\nГде одна пылит пурга...\nДа в сугробы пуховые —\nНе утянешь сапога...\nВ очи бьется\nКрасный флаг.\nРаздается\nМерный шаг.\nВот – проснется\nЛютый враг...\nИ вьюга пылит им в очи\nДни и ночи\nНапролет...\nВперед, вперед,\nРабочий народ!"}, {"poet_id": "blok", "title": "12", "content": "...Вдаль идут державным шагом...\n– Кто еще там? Выходи!\nЭто – ветер с красным флагом\nРазыгрался впереди...\nВпереди – сугроб холодный,\n– Кто в сугробе – выходи!..\nТолько нищий пес голодный\nКовыляет позади...\n– Отвяжись ты, шелудивый,\nЯ штыком пощекочу!\nСтарый мир, как пес паршивый,\nПровались – поколочу!\n...Скалит зубы – волк голодный —\nХвост поджал – не отстает —\nПес холодный – пес безродный...\n– Эй, откликнись, кто идет?\n– Кто там машет красным флагом?\n– Приглядись-ка, эка тьма!\n– Кто там ходит беглым шагом,\nХоронясь за все дома?\n– Всё равно, тебя добуду,\nЛучше сдайся мне живьем!\n– Эй, товарищ, будет худо,\nВыходи, стрелять начнем!\nТрах-тах-тах! – И только эхо\nОткликается в домах...\nТолько вьюга долгим смехом\nЗаливается в снегах...\nТрах-тах-тах!\nТрах-тах-тах...\n...Так идут державным шагом —\nПозади – голодный пес,\nВпереди – с кровавым флагом,\nИ за вьюгой невидим,\nИ от пули невредим,\nНежной поступью надвьюжной,\nСнежной россыпью жемчужной,\nВ белом венчике из роз —\nВпереди – Исус Христос."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Федор Иванович Тютчев", "content": "Впросонках слышу я — и не могу\nВообразить такое сочетанье,\nА слышу свист полозьев на снегу\nИ ласточки весенней щебетанье.\nБродить без дела и без цели\nИ ненароком, на лету,\nНабресть на свежий дух синели\nИли на светлую мечту?..\n(«Нет, моего к тебе пристрастья…»)\nДуш родство! О луч небесный!\nВседержащее звено!\nК небесам ведет оно,\nГде витает Неизвестный!\nС горы скатившись, камень лег в долине.\nКак он упал? Никто не знает ныне —\nСорвался ль он с вершины сам собой\nИли низвергнут мыслящей рукой?\nСтолетье за столетьем пронеслося:\nНикто еще не разрешил вопроса.\n\nНе то, что мните вы, природа:\nНе слепок, не бездушный лик…\nКак океан объемлет шар земной,\nЗемная жизнь кругом объята снами…\nЕсть некий час, в ночи, всемирного молчанья,\nИ в оный час явлений и чудес\nЖивая колесница мирозданья\nОткрыто катится в святилище небес.\nТогда густеет ночь, как хаос на водах,\nБеспамятство, как Атлас, давит сушу…\nЛишь музы девственную душу\nВ пророческих тревожат боги снах!\nТихой ночью, поздним летом,\nКак на небе звезды рдеют,\nКак под сумрачным их светом\nНивы дремлющие зреют…\nУсыпительно-безмолвны\nКак блестят в тиши ночной\nЗолотистые их волны,\nУбеленные луной…\nТолпа вошла, толпа вломилась\nВ святилище души твоей,\nИ ты невольно постыдилась\nИ тайн и жертв, доступных ей.\n(«Че?му молилась ты с любовью…»)\nОпять стою я над Невой,\nИ снова, как в былые годы,\nСмотрю и я, как бы живой,\nНа эти дремлющие воды.\nВо сне ль всё это снится мне,\nИли гляжу я в самом деле,\nНа что при этой же луне\nС тобой живые мы глядели?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Стихотворения", "content": "Уже великое небесное светило,\nЛиюще с высоты обилие и свет,\nНачертанным путем годичный круг свершило\nИ в ново поприще в величии грядет! —\nИ се! Одеянный блистательной зарею,\nПронзив эфирных стран белеющийся свод,\nСлетает с урной роковою\nМладый сын Солнца — Новый год!..\nПредшественник его с лица земли сокрылся,\nИ по течению вратящихся времен,\nКак капля в океан, он в вечность погрузился!\nСей год равно пройдет!.. Устав небес священ…\nО Время! Вечности подвижное зерцало! —\nВсё рушится, падет под дланию твоей!..\nСокрыт предел твой и начало\nОт слабых смертного очей!..\nВека рождаются и исчезают снова,\nОдно столетие стирается другим;\nЧто может избежать от гнева Крона* злого?\nЧто может устоять пред грозным богом сим?\nПустынный ветр свистит в руинах Вавилона!\nСтадятся звери там, где процветал Мемфис*!\nИ вкруг развалин Илиона*\nКолючи терны обвились!..\nА ты, сын роскоши! о смертный сладострастный,\nБеспечна жизнь твоя средь праздности и нег\nСпокойно катится!.. Но ты забыл, несчастный:\nМы все должны узреть Коцита* грозный брег!..\nВозвышенный твой сан, льстецы твои и злато\nОт смерти не спасут! Ужель ты не видал,\nСколь часто гром огнекрылатый\nРазит чело высоких скал?..\nИ ты еще дерзнул своей рукою жадной\nОтъять насущный хлеб у вдов и у сирот;\nИзгнать из родины семейство безотрадно!..\nСлепец! Стезя богатств к погибели ведет!..\nРазверзлась пред тобой подземная обитель!\nО жертва Тартара! о жертва евменид,\nБлеск пышности твоей, грабитель!\nБогинь сих грозных не пленит!..\nТам вечно будешь зреть секиру изощренну,\nНа тонком волоске висящу над главой;\nПокроет плоть твою, всю в язвах изможденну,\nНе ткани пурпурны — червей кипящий рой!..\nВозложишь не на одр растерзанные члены,\nГде б неге льстил твоей приятный мягкий пух,\nНо нет — на жупел* раскаленный, —\nИ вечный вопль пронзит твой слух!\nНо что? сей страшный сонм! сии кровавы тени\nС улыбкой злобною, они к тебе спешат!..\nОни прияли смерть от варварских гонений!\nОт них и ожидай за варварство наград!\nСтрадай, томись, злодей, ты жертва адской мести! —\nТвой гроб забвенный здесь покрыла мурава! —\nИ навсегда со гласом лести\nУмолкла о тебе молва!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Двум друзьям*", "content": "В сей день, блаженный день, одна из вас прияла\nИ добродетели и имя девы той,\nКотора споборала\nРелигии святой;\nДругой же бытие Природа даровала.\nОна обеих вас на то произвела,\nЧтоб ваши чувства и дела\nВзаимно счастье составляли\nИ полу нежному пример бы подавали.\nРазлука угнетает вас,\nО верные друзья! Настанет вскоре час —\nПриятный, сладостный, блаженный час свиданья:\nИ в излиянии сердец\nВы узрите ее конец\nИ позабудете минувшие страданья!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Пускай от зависти сердца зоилов ноют…\"*", "content": "Пускай от зависти сердца зоилов ноют.\nВольтер! Они тебе вреда не нанесут…\nПитомца своего Пиериды* покроют\nИ Дивного во храм бессмертья проведут!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Послание Горация к Меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду*", "content": "Приди, желанный гость, краса моя и радость!\nПриди, — тебя здесь ждет и кубок круговой,\nИ розовый венок, и песней нежных сладость!\nВозжженны не льстеца рукой,\nДушистый анемон и крины*\nЛиют на брашны* аромат,\nИ полные плодов корзины\nТвой вкус и зренье усладят.\nПриди, муж правоты, народа покровитель,\nОтчизны верный сын и строгий друг царев,\nПитомец сча?стливый кастальских чистых дев*,\nПриди в мою смиренную обитель!\nПусть велелепные* столпы,\nГромады храмин позлащенны\nПрельщают алчный взор несмысленной толпы;\nОставь на время град, в заботах погруженный,\nСклонись под тень дубрав; здесь ждет тебя покой.\nПод кровом сельского Пената*,\nГде всё красуется, всё дышит простотой,\nГде чужд холодный блеск и пурпура и злата, —\nТам сладок кубок круговой!\nЧело, наморщенное думой,\nТеряет здесь свой вид угрюмый;\nВ обители отцов всё льет отраду нам!\nУже небесный лев* тяжелою стопою\nВ пределах зноя стал — и пламенной стезею\nТечет по светлым небесам!..\nВ священной рощице Сильвана*,\nГде мгла таинственна с прохладою слиянна,\nГде брезжит сквозь листов дрожащий, тихий свет,\nИгривый ручеек едва-едва течет\nИ шепчет в сумраке с прибрежной осоко?ю;\nЗдесь в знойные часы, пред рощею густою,\nСпит стадо и пастух под сению прохлад,\nИ в розовых кустах зефиры легки спят.\nА ты, Фемиды жрец*, защитник беззащитных,\nПроводишь дни свои под бременем забот;\nИ счастье сограждан — благий, достойный плод\nТвоих стараний неусыпных! —\nДля них желал бы ты познать судьбы предел;\nНо строгий властелин земли, небес и ада\nГлубокой, вечной тьмой грядущее одел.\nБлагоговейте, персти чада*! —\nКак! Прах земной объять небесное посмеет?\nДерзнет ли разорвать таинственный покров?\nБыстрейший самый ум, смутясь, оцепенеет,\nИ буйный сей мудрец — посмешище богов!\nМы можем, странствуя в тернистой сей пустыне,\nСорвать один цветок, ловить летящий миг;\nГрядущее не нам — судьбине;\nТак предадим его на произвол благих!\nЧто время? Быстрый ток, который в долах мирных,\nВ брегах, украшенных обильной муравой,\nКатит кристалл валов сапфирных;\nИ по сребру зыбей свет солнца золотой\nИграет и скользит; но час — и, бурный вскоре,\nЗабыв свои брега, забыв свой мирный ход,\nТеряется в обширном море,\nВ безбрежной пустоте необозримых вод!\nНо час — и вдруг нависших бурь громады\nИзвергли дождь из черных недр;\nПоток возвысился, ревет, расторг преграды,\nИ роет волны ярый ветр!..\nБлажен, стократ блажен, кто может в умиленье,\nВоззревши на Вождя светил*,\nТекущего почить в Нептуновы владенья*,\nКто может, радостный, сказать себе: «Я жил!»\nПусть завтра тучею свинцовой\nВсесильный бог громов вкруг ризою багровой\nЭфир сгущенный облечет\nИль снова в небесах рассыплет солнца свет —\nДля смертных всё равно; и что крылаты годы\nС печального лица земли\nВ хранилище времен с собою увлекли,\nНе пременит того и сам Отец природы.\nСей мир — игралище Фортуны злой.\nОна кичливый взор на шар земной бросает\nИ всей вселенной потрясает\nПо прихоти слепой!..\nНеверная, меня сегодня осенила;\nБогатства, почести обильно мне лиет,\nНо завтра вдруг простерла крыла,\nК другим склоняет свой полет!\nЯ презрен — не ропщу, — и, горестный свидетель\nИ жертва роковой игры,\nЕй отдаю ее дары\nИ облекаюсь в добродетель!..\nПусть бурями увитый Нот*\nПучины сланые крутит* и воздымает\nИ черные холмы морских кипящих вод\nС громовой тучею сливает,\nИ бренных кораблей\nРвет снасти, всё крушит в свирепости своей…\nОтчизны мирныя покрытый небесами,\nНе буду я богов обременять мольбами;\nНо дружба и любовь, среди житейских волн,\nБезбедно приведут в пристанище мой челн."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Всесилен я и вместе слаб…\"*", "content": "Всесилен я и вместе слаб,\nВластитель я и вместе раб,\nДобро иль зло творю — о том не рассуждаю,\nЯ много отдаю, но мало получаю,\nИ в имя же свое собой повелеваю,\nИ если бить хочу кого,\nТо бью себя я самого."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Урания*", "content": "Открылось! — Не мечта ль? Свет новый! Нова сила\nМой дух восторженный, как пламень, облекла!\nКто, отроку, мне дал парение орла! —\nСе муз бесценный дар — се вдохновенья крыла!\nНесусь — и дольный мир исчез передо мной, —\nСей мир, туманною и тесной\nВолнений и сует обвитый пеленой, —\nИсчез! — Как солнца луч златой,\nКоснулся вежд эфир небесный…\nИ свеял прах земной…\nЯ зрю превыспренних селения чудесны…\nОтсель — отверзшимся таинственным вратам —\nБлаговолением судьбины\nТекут к нам дщери Мнемозины*,\nЧесть, радость и краса народам и векам!..\nБезбрежное море лежит под стопами,\nИ в светлой лазури спокойных валов\nС горящими небо пылает звездами,\nКак в чистом сердце — лик богов;\nКак тихий трепет — ожиданье;\nОкрест священное молчанье.\nИ се! Как луна из-за облак, встает\nУрании остров* из сребряной пены;\nРазлился вокруг немерцающий свет,\nБогинь улыбкою рожденный…\nНесутся свыше звуки лир;\nВ очарованьях тонет мир!..\nЭфирного тени сложив покрывала\nИ пояс волшебный всесильных харит,\nЗдесь образ Урания свой восприяла,\nИ звездный венец на богине горит!\nЧто нас на земле мечтою пленяло,\nКак Истина то нам и здесь предстоит!\nТокмо здесь под ясным небосклоном\nПрояснится жизни мрачный ток;\nТокмо здесь, забытый Аквилоном*,\nЛьется он, и светел и глубок!\nТокмо здесь прекрасен жизни гений,\nЗдесь, где вечны розы чистых наслаждений,\nВечно юн Поэзии венок!..\nКак Фарос* для душ и умов освященных,\nВысоко воздвигнут Небесныя храм; —\nИ Мудрость приветствует горним плененных\nВкусить от трапезы питательной там.\nОкрест благодатной в зарях златоцветных,\nНа тронах высоких, в сиянье богов,\nСидят велелепно* спасители смертных,\nСоздатели блага, устройства, градов;\nСе Мир вечно юный, златыми цепями\nСвязавший семейства, народы, царей;\nСуд правый с недвижными вечно весами;\nСтрах божий, хранитель святых алтарей;\nИ ты, Благосердие, скорби отрада!\nТы, Верность, на якорь склоненна челом,\nЛюбовь ко отчизне — отчизны ограда,\nИ хладная Доблесть с горящим мечом;\nТы, с светлыми вечно очами, Терпенье,\nИ Труд, неуклонный твой врач и клеврет…\nТак вышние силы свой держат совет!..\nСредь них, вкруг них в святом благоговенье\nСвершает по холмам облаковидных гор\nВ кругах таинственных теченье\nНаук и знаний светлый хор…\nУрания одна, как солнце меж звездами,\nХранит Гармонию и правит их путями:\nПо манию ее могущего жезла\nИз края в край течет благое просвещенье;\nГде прежде мрачна ночь была,\nТам светозарна дня явленье;\nКак звезд река, по небосклону вкруг\nПростершися, оно вселенну обнимает\nИ блага жизни изливает\nНа Запад, на Восток, на Север и на Юг…\nОткройся предо мной, протекших лет вселенна!\nУрания, вещай, где первый был твой храм,\nТвой трон и твой народ, учитель всем векам? —\nВосток таинственный! — Чреда твоя свершенна!..\nТвой ранний день протек! Из ближних Солнце врат\nРожденья своего обителью надменно\nИсходит и течет, царь томный и сомненный…\nГде Вавилоны здесь, где Фивы*? — Где мой град?\nГде славный Персеполь*? — Где Мемнон*, мой глашатай?\nИх нет! — Лучи его теряются в степях,\nГде скорбно встретит их ловец* или оратай,\nБесплодно роющий во пламенных песках;\nИли, стыдливые, скользят они печально\nПо мшистым ребрам пирамид…\nСокройся, бренного величья мрачный вид!..\nИ Солнце в путь стремится дальный:\nЭгея на брегах* приветственной главой\nК нему склонился лавр; и на холмах Эллады\nЕго алтарь обвил зеленый мирт Паллады*;\nЕго во гимнах звал Певец к себе слепой*,\nКони и всадники, вожди и колесницы,\nОставивших Олимп собрание богов;\nУдары гибельны Ареевой* десницы,\nИ сладки песни пастухов; —\nРим встал, — и Марсов гром и песни сладкогласны\nСтократ на Тибровых раздалися холмах*;\nИ лебедь Мантуи*, взрыв Трои пепл злосчастный*,\nВознесся и разлил свет вечный на морях!..\nНо что сретает* взор? — Куда, куда ты скрылась,\nНебесная! — Бежит, как бледный в мгле призра?к,\nДенница света закатилась,\nВезде хаос и мрак!\n«Нет! вечен свет наук; его не обнимает\nБунтующая мгла; его нетленен плод\nИ не умрет!..» —\nРекла Урания и скиптром помавает,\nИ бледную, изъязвленну главу\nИталия от склеп железных свобождает,\nРвет узы лютых змей, на выю ставши льву!..*\nВсего начало здесь!.. Земля благословенна,\nДолины, недра гор, источники, леса\nИ ты, Везувий сам! ты, бездна раскаленна,\nПрироды грозныя ужасная краса!\nВсё возвратили вы, что в ярости несытой\nНеистовый Сатурн укрыть от нас хотел!\nЭллады, Рима цвет из пепела исшел!\nИ Солнце потекло вновь в путь свой даровитый!..\nФеррарскому Орлу* ни грозных боев ряд,\nНи чарования, ни прелести томимы,\nНи полчищ тысячи, ни злобствующий ад\nПревыспренних путей нигде не воспретят:\nНа пламенных крылах принес он в храм Солимы*\nПобеду и венец; —\nТам нимфы Тага*, там валы Гвадалквивира*\nВо сретенье текут тебе, младой Певец,\nПринесший песни к нам с брегов другого мира*; —\nНо кто сии два гения стоят*?\nКак светоносны серафимы,\nХранители Эдемских врат\nИ тайн жрецы непостижимых? —\nЕдин с Британских вод, другой с Альпийских гор,\nДруг другу подают чудотворящи длани;\nЗемного чуждые, возносят к небу взор\nВ огне божественных мечтаний!..\nПочто горит лицо морских пучин?\nКуда восторженны бегут Тамизы* воды?\nЧто в трепете святом вы, Альпы, Апеннин!..\nБлагоговей, земля! Склоните слух, народы!\nПевцы бессмертные вещают бога вам:\nЕдин, как громов сын, гремит средь вас паденье;\nДругой, как благодать, благовестит спасенье\nИ путь, ведущий к небесам.\nИ се! среди снегов Полунощи глубокой,\nПод блеском хладных зорь, под свистом льдистых вьюг,\nВосстал от Холмогор, — как сильный кедр, высокой,\nВстает, возносится и всё объемлет вкруг\nСвоими крепкими ветвями;\nПодъемлясь к облакам, глава его блестит\nБессмертными плодами.\nИ тамо, где металл блистательный сокрыт,\nТам роет землю он глубокими корнями, —\nТак Росский Пиндар* встал! — взнес руку к небесам,\nДа воспретит пылающим громам;\nМинервы копием бьет недра он земные —\nИ истекли сокровища златые;\nОн повелительный простер на море взор —\nИ свет его горит, как Поллюкс и Кастор*!..\nПевец, на гроб отца, царя-героя,*\nОн лавры свежие склонил\nИ дни бесценные блаженства и покоя\nЕлизаветы озарил!\nТогда, разлившись, свет от северных сияний\nДал отблеск на крутых Аракса берегах;\nИ гении туда простерли взор и длани,\nИ Фивы* новые зарделися в лучах…\nТам, там, в стране денницы,\nВозник Певец Фелицы!..*\nТаинственник судеб прорек\nЦаря-героя*в колыбели…\nОн с нами днесь! Он с неба к нам притек,\nСоборы гениев с ним царственных слетели;\nПрестол его обстали вкруг;\nНад ним почиет божий дух!\nИ музы радостно воспели\nТебя, о царь сердец, на троне Человек!\nТвоей всесильною рукою\nЗакрылись Януса* врата!\nТы оградил нас тишиною,\nТы слава наша, красота!\nСмиренно к твоему склоняяся престолу,\nПеруны спят горе? и долу*.\nИ здесь, где всё — от благости твоей,\nЗдесь паки гений просвещенья,\nБлистая светом обновленья,\nБлажит своих веселье дней! —\nЗдесь клятвы он дает священны,\nЧто, постоянный, неизменный,\nВ своей блестящей высоте,\nМонарха следуя заветам и примеру,\nВзнесется, опершись на Веру,\nК своей божественной мете."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "С. Е. Раичу (\"Неверные преодолев пучины…\")*", "content": "Неверные преодолев пучины,\nДостиг пловец желанных берегов;\nИ в пристани, окончив бег пустынный,\nС веселостью знакомится он вновь!..\nУжель тогда челнок свой многомощный\nВосторженный цветами не увьет?..\nПод блеском их и зеленью роскошной\nСледов не скроет мрачных бурь и вод?..\nИ ты рассек с отважностью и славой\nМоря обширные своим рулем, —\nИ днесь, о друг, спокойно, величаво\nВлетаешь в пристань с верным торжеством.\nСкорей на брег — и дружеству на лоно\nСклони, певец, склони главу свою —\nДа ветвию от древа Аполлона*\nЕго питомца я увью!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "К оде Пушкина на Вольность*", "content": "Огнем свободы пламенея\nИ заглушая звук цепей,\nПроснулся в лире дух Алцея* —\nИ рабства пыль слетела с ней.\nОт лиры искры побежали\nИ вседробящею струей,\nКак пламень божий, ниспадали\nНа чела бледные царей.\nСчастли?в, кто гласом твердым, смелым,\nЗабыв их сан, забыв их трон,\nВещать тиранам закоснелым\nСвятые истины рожден?\nИ ты великим сим уделом,\nО муз питомец, награжден!\nВоспой и силой сладкогласья\nРазнежь, растрогай, преврати\nДрузей холодных самовластья\nВ друзей добра и красоты!\nНо граждан не смущай покою\nИ блеска не мрачи венца,\nПевец! Под царскою парчою\nСвоей волшебною струною\nСмягчай, а не тревожь сердца!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Харон и Каченовский*", "content": "Неужто, брат, из царства ты живых —\nНо ты так сух и тощ. Ей-ей, готов божиться,\nЧто дух нечистый твой давно в аду томится!\nТак, друг Харон. Я сух и тощ от книг…\nПритом (что долее таиться?)\nЯ полон желчи был — отмстителен и зол,\nВсю жизнь свою я пробыл спичкой…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Одиночество*", "content": "Как часто, бросив взор с утесистой вершины,\nСажусь задумчивый в тени древес густой,\nИ развиваются передо мной\nРазнообразные вечерние картины!\nЗдесь пенится река, долины красота,\nИ тщетно в мрачну даль за ней стремится око;\nТам дремлющая зыбь лазурного пруда\nСветлеет в тишине глубокой.\nПо темной зелени дерёв\nЗари последний луч еще приметно бродит,\nЛуна медлительно с полуночи восходит\nНа колеснице облаков,\nИ с колокольни одинокой\nРазнесся благовест протяжный и глухой;\nПрохожий слушает, — и колокол далекий\nС последним шумом дня сливает голос свой.\nПрекрасен мир! Но восхищенью\nВ иссохшем сердце места нет!..\nПо чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью,\nИ мертвого согреть бессилен солнца свет.\nС холма на холм скользит мой взор унылый\nИ гаснет медленно в ужасной пустоте;\nНо, ах, где стречу то, что б взор остановило?\nИ счастья нет, при всей природы красоте!..\nИ вы, мои поля, и рощи, и долины,\nВы мертвы! И от вас дух жизни улетел!\nИ что мне в вас теперь, бездушные картины!..\nНет в мире одного — и мир весь опустел.\nВстает ли день, нощные ль сходят тени —\nИ мрак и свет противны мне…\nМоя судьба не знает изменений —\nИ горесть вечная в душевной глубине!\nНо долго ль страннику томиться в заточенье.\nКогда на лучший мир покину дольный* прах,\nТот мир, где нет сирот, где вере исполненье,\nГде солнцы истины в нетленных небесах?..\nТогда, быть может, прояснится\nНадежд таинственных спасительный предмет,\nК чему душа и здесь еще стремится\nИ токмо там, в отчизне, обоймет…\nКак светло сонмы звезд пылают надо мною,\nЖивые мысли божества!\nКакая ночь сгустилась над землею,\nИ как земля, в виду небес, мертва!..\nВстает гроза, и вихрь, и лист крутит пустынный!\nИ мне, и мне, как мертвому листу,\nПора из жизненной долины, —\nУмчите ж, бурные, умчите сироту!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Весна (Посвящается друзьям)*", "content": "Любовь земли и прелесть года,\nВесна благоухает нам!..\nТворенью пир дает природа,\nСвиданья пир дает сынам!\nДух жизни, силы и свободы\nВозносит, обвевает нас!..\nИ радость в душу пролилась,\nКак отзыв торжества природы,\nКак бога животворный глас!\nГде вы, Гармонии сыны?\nСюда!.. И смелыми перстами\nКоснитесь дремлющей струны,\nНагретой яркими лучами\nЛюбви, восторга и весны!..\nКак в полном, пламенном расцвете,\nПри первом утра юном свете,\nБлистают розы и горят;\nКак зе?фир в радостном полете\nИх разливает аромат, —\nТак разливайся жизни сладость,\nПевцы!.. За вами по следам!\nТак по?рхай наша, други, младость\nПо светлым счастия цветам!..\nВам, вам сей бедный дар признательной любви,\nЦветок простой, не благовонный,\nНо вы, наставники мои,\nВы примете его с улыбкой благосклонной.\nТак слабое дитя, любви своей в залог,\nПриносит матери на лоно\nВ лугу им сорванный цветок!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "А. Н. М*", "content": "Нет веры к вымыслам чудесным,\nРассудок всё опустошил\nИ, покорив законам тесным\nИ воздух, и моря, и сушу,\nКак пленников — их обнажил;\nТу жизнь до дна он иссушил,\nЧто в дерево вливала душу,\nДавала тело бестелесным!..\nГде вы, о древние народы!\nВаш мир был храмом всех богов,\nВы книгу Матери-природы\nЧитали ясно, без очков!..*\nНет, мы не древние народы!\nНаш век, о други, не таков.\nО раб ученой суеты\nИ скованный своей наукой!\nНапрасно, критик, гонишь ты\nИх златокрылые мечты;\nПоверь — сам опыт в том порукой, —\nЧертог волшебный добрых фей\nИ в сновиденье — веселей,\nЧем наяву — томиться скукой\nВ убогой хижине твоей!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Гектор и Андромаха*", "content": "Снова ль, Гектор, мчишься в бурю брани\nГде с булатом в неприступной длани\nМстительный свирепствует Пелид*?..\nКто же призрит Гекторова сына,\nКто научит долгу властелина,\nСтрах к богам в младенце поселит?..\nМне ль томиться в тягостном покое?..\nСердце жаждет прохлажденья в бое,\nМести жаждет за Пергам*!..\nДревняя отцов моих обитель!\nЯ паду!.. но, родины спаситель,\nСниду весел к Стиксовым брегам*…\nСуждено ль мне в сих чертогах славы\nВидеть меч твой праздный и заржавый? —\nОсужден ли весь Приамов род*?..\nСкоро там, где нет любви и света, —\nТам, где льется сумрачная Лета,\nСкоро в ней любовь твоя умрет!..\nВсе души надежды, все порывы —\nВсё поглотят воды молчаливы, —\nНо не Гектора любовь!..\nСлышишь?.. Мчатся… Пламя пышет боя!.\nЧас ударил!.. Сын, супруга, Троя!..\nБесконечна Гектора любовь!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не дай нам духу празднословья!..\"*", "content": "«Не дай нам духу празднословья!»\nИтак, от нынешнего дня\nТы в силу нашего условья\nМолитв не требуй от меня."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Противникам вина*", "content": "О, суд людей неправый,\nЧто пьянствовать грешно!\nВелит рассудок здравый\nЛюбить и пить вино.\nПроклятие и горе\nНа спорщиков главу!\nЯ помощь в важном споре\nСвятую призову.\nНаш прадед, обольщенный\nЖеною и змием,\nПлод скушал запрещенный\nИ прогнан поделом.\nНу как не согласиться,\nЧто дед был виноват:\nЧем яблоком прельститься,\nИмея виноград?\nНо честь и слава Ною*, —\nОн вел себя умно,\nРассорился с водою\nИ взялся за вино.\nНи ссоры, ни упреку\nНе нажил за бокал.\nИ часто гроздий соку\nВ него он подливал.\nБлагие покушенья\nСам бог благословил —\nИ в знак благоволенья\nЗавет с ним заключил.\nВдруг с кубком не слюбился\nОдин из сыновей.\nО, изверг! Ной вступился,\nИ в ад попал злодей.\nТак станемте ж запоем\nИз набожности пить,\nЧтоб в божье вместе с Ноем\nСвятилище вступить."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Послание к А. В. Шереметеву*", "content": "Насилу добрый гений твой,\nМой брат по крови и по лени,\nУвел тебя под кров родной\nОт всех маневров и учений,\nКазарм, тревог и заточений,\nОт жизни мирно-боевой.\nВ кругу своих, в халате, дома\nИ с службой согласив покой,\nТы праздный меч повесил свой\nВ саду героя-агронома*\nНо что ж? Ты мог ли на просторе\nМечте любимой изменить?\nТы знаешь, друг, что праздность — горе,\nКоль не с кем нам ее делить.\nПрими ж мой дружеский совет\n(Оракул говорил стихами\nИ убеждал, бывало, свет):\nМежду московскими красами\nНайти легко, сомненья нет,\nКрасавицу в пятнадцать лет\nС умом, душою и душами.\nОставь на время плуг Толстого,\nЗабудь химеры и чины,\nЖенись и в полном смысле слова\nБудь адъютант своей жены.\nТогда предамся вдохновенью,\nРазбудит Музу Гименей,\nСвоей пожертвую я ленью,\nЛишь ты свою преодолей!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Песнь Радости*", "content": "Радость, первенец творенья,\nДщерь великого Отца,\nМы, как жертву прославленья,\nПредаем тебе сердца!\nВсё, что делит прихоть света,\nТвой алтарь сближает вновь,\nИ душа, тобой согрета,\nПьет в лучах твоих любовь!\nВ круг единый, божьи чада!\nВаш Отец глядит на вас!\nСвят его призывный глас,\nИ верна его награда!\nКто небес провидел сладость,\nКто любил на сей земли,\nВ милом взоре черпал Радость, —\nРадость нашу раздели.\nВсе, чье сердце сердцу друга\nВ братской вторило груди;\nКто ж не мог любить, — из круга\nПрочь с слезами отойди!..\nДуш родство! О, луч небесный!\nВседержащее звено!\nК небесам ведет оно,\nГде витает Неизвестный!\nУ грудей благой природы\nВсё, что дышит, Радость пьет!\nВсе созданья, все народы\nЗа собой она влечет;\nНам друзей дала в несчастье —\nГроздий сок, венки харит,\nНасекомым — сладострастье,\nАнгел — богу предстоит.\nЧто, сердца, благовестите?\nИль творец сказался вам?\nЗдесь лишь тени — солнце там, —\nВыше звезд его ищите!..\nДушу божьего творенья\nРадость вечная поит,\nТайной силою броженья\nКубок жизни пламенит;\nТравку выманила к свету,\nВ солнцы — хаос развила\nИ в пространствах — звездочету\nНеподвластных — разлила!\nКак миры катятся следом\nЗа вседвижущим перстом,\nК нашей цели потечем —\nБодро, как герой к победам!\nВ ярком истины зерцале\nОбраз твой очам блестит;\nВ горьком опыта фиале\nТвой алмаз на дне горит.\nТы, как облак прохлажденья,\nНам предходишь средь трудов,\nСветишь утром возрожденья\nСквозь расселины гробов!\nВерьте правящей деснице! —\nНаши скорби, слезы, вздох\nВ ней хранятся как залог\nИ искупятся сторицей!\nКто постигнет провиденье?\nКто явит стези его?\nВ сердце сыщем откровенье,\nСердце скажет божество!\nПрочь вражда с земного круга!\nПороднись душа с душой!\nЖертвой мести — купим друга,\nПурпур — вретища ценой.\nМы врагам своим простили,\nВ книге жизни нет долгов;\nТам, в святилище миров,\nСудит бог, как мы судили!..\nРадость грозды наливает,\nРадость кубки пламенит,\nСердце дикого смягчает,\nГрудь отчаянья живит!\nВ искрах к небу брызжет пена,\nСердце чувствует полней;\nДруги, братья, — на колена!\nВсеблагому кубок сей!..\nТы, чья мысль духов родила,\nТы, чей взор миры зажег!\nПьем тебе, великий бог!\nЖизнь миров и душ светило!\nСлабым — братскую услугу,\nДобрым — братскую любовь,\nВерность клятв — врагу и другу,\nДолгу в дань — всю сердца кровь!\nГражданина голос смелый\nНа совет к земным богам;\nТоржествуй святое дело —\nВечный стыд его врагам.\nНашу длань к твоей, Отец,\nПростираем в бесконечность!\nНашим клятвам даруй вечность,\nНаши клятвы — гимн сердец!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Друзьям при посылке \"Песни Радости\" из Шиллера*", "content": "Что пел божественный, друзья,\nВ порыве пламенном свободы\nИ в полном чувстве Бытия,\nКогда на пиршество Природы\nПевец, любимый сын ея,\nСзывал в единый круг народы;\nИ с восхищенною душей,\nВо взорах — луч животворящий,\nИз чаши Гения кипящей\nОн пил за здравие людей.\nИ мне ли петь сей гимн веселый,\nОт близких сердцу вдалеке,\nВ неразделяемой тоске, —\nМне ль Радость петь на лире онемелой?\nВеселье в ней не сыщет звука,\nЕго игривая струна\nСлезами скорби смочена, —\nИ порвала ее Разлука!\nНо вам, друзья, знакомо вдохновенье!\nНа краткий миг в сердечном упоенье\nЯ жребий свой невольно забывал\n(Минутное, но сладкое забвенье!),\nК протекшему душою улетал\nИ Радость пел — пока о вас мечтал."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Слезы*", "content": "Люблю, друзья, ласкать очами\nИль пурпур искрометных вин,\nИли плодов между листами\nБлагоухающий рубин.\nЛюблю смотреть, когда созданья\nКак бы погружены в весне\nИ мир заснул в благоуханье\nИ улыбается во сне!..\nЛюблю, когда лицо прекрасной\nЗефир лобзаньем пламенит,\nТо шелк кудрей взвевает сладострастный,\nТо в ямочки впивается ланит!\nНо что все прелести пафосския царицы*,\nИ гроздий сок, и запах роз\nПеред тобой, святой источник слез,\nРоса божественной денницы!..\nНебесный луч играет в них\nИ, преломясь о капли огневые,\nРисует радуги живые\nНа тучах жизни громовых.\nИ только смертного зениц\nТы, ангел слез, дотронешься крылами —\nТуман рассеется слезами\nИ небо серафимских лиц\nВдруг разовьется пред очами."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "С чужой стороны*", "content": "На севере мрачном, на дикой скале\nКедр одинокий под снегом белеет,\nИ сладко заснул он в инистой мгле,\nИ сон его вьюга лелеет.\nПро юную пальму всё снится ему,\nЧто в дальных пределах Востока,\nПод пламенным небом, на знойном холму\nСтоит и цветет, одинока…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Друг, откройся предо мною…\"*", "content": "Друг, откройся предо мною —\nТы не призрак ли какой,\nКак выводит их порою\nМозг поэта огневой!..\nНет, не верю: этих щечек,\nЭтих глазок милый свет,\nЭтот ангельский роточек —\nНе создаст сего поэт.\nВасилиски* и вампиры,\nКонь крылат и змий зубаст —\nВот мечты его кумиры, —\nИх творить поэт горазд.\nНо тебя, твой стан эфирный,\nСих ланит волшебный цвет,\nЭтот взор лукаво-смирный —\nНе создаст сего поэт."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как порою светлый месяц…\"*", "content": "Как порою светлый месяц\nВыплывает из-за туч —\nТак, один, в ночи былого\nСветит мне отрадный луч.\nВсе на палубе сидели,\nВдоль по Реину неслись,\nЗеленеющие бреги\nПеред нами раздались.\nИ у ног прелестной дамы\nЯ в раздумий сидел,\nИ на милом, бледном лике\nТихий вечер пламенел.\nДети пели, в бубны били,\nШуму не было конца,\nИ лазурней стало небо,\nИ просторнее сердца.\nСновиденьем пролетали\nГоры, замки на горах —\nИ светились, отражаясь,\nВ милых спутницы очах."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "К Н.*", "content": "Твой милый взор, невинной страсти полный,\nЗлатой рассвет небесных чувств твоих\nНе мог, увы! умилостивить их —\nОн служит им укорою безмолвной.\nСии сердца, в которых правды нет,\nОни, о друг, бегут, как приговора,\nТвоей любви младенческого взора,\nОн страшен им, как память детских лет.\nНо для меня сей взор благодеянье;\nКак жизни ключ, в душевной глубине\nТвой взор живит и будет жить во мне:\nОн нужен ей, как небо и дыханье.\nТаков горе?* духов блаженных свет,\nЛишь в небесах сияет он, небесный;\nВ ночи греха, на дне ужасной бездны,\nСей чистый огнь, как пламень адский, жжет.*"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "К Нисе*", "content": "Ниса*, Ниса, бог с тобою!\nТы презрела дружний глас,\nТы поклонников толпою\nОградилася от нас.\nРавнодушно и беспечно,\nЛегковерное дитя,\nНашу дань любви сердечной\nТы отвергнула шутя.\nНашу верность променяла\nНа неверный блеск, пустой, —\nНаших чувств тебе, знать, мало, —\nНиса, Ниса, бог с тобой!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Песнь скандинавских воинов*", "content": "Хладен, светел,\nДень проснулся —\nРанний петел*\nВстрепенулся, —\nДружина, воспрянь!\nВставайте, о други!\nБодрей, бодрей\nНа пир мечей\nНа брань!..\nПред нами наш вождь!\nМужайтесь, о други,\nИ вслед за могучим\nУдарим грозой!..\nВихрем помчимся\nСквозь тучи и гром\nК солнцу победы\nВслед за орлом!..\nГде битва мрачнее, воители чаще,\nГде срослися щиты, где сплелися мечи,\nТуда он ударит — перун* вседробящий —\nИ след огнезвездный и кровью горящий\nПророет дружине в железной ночи.\nЗа ним, за ним — в ряды врагов,\nСмелей, друзья, за ним!..\nКак груды скал, как море льдов —\nПрорвем их и стесним!..\nХладен, светел,\nДень проснулся —\nРанний петел\nВстрепенулся, —\nДружина, воспрянь!..\nНе кубок кипящий душистого меда\nРумяное утро героям вручит;\nНе сладостных жен любовь и беседа\nВам душу согреет и жизнь оживит;\nНо вас, обновленных прохладою сна, —\nКровавая битвы подымет волна!..\nДружина, воспрянь!..\nСмерть иль победа!..\nНа брань!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Проблеск*", "content": "Слыхал ли в сумраке глубоком\nВоздушной арфы* легкий звон,\nКогда полуночь, ненароком,\nДремавших струн встревожит сон?..\nТо потрясающие звуки,\nТо замирающие вдруг…\nКак бы последний ропот муки,\nВ них отозвавшися, потух!\nДыханье каждое Зефира\nВзрывает скорбь в ее струнах…\nТы скажешь: ангельская лира\nГрустит, в пыли, по небесах*!\nО, как тогда с земного круга\nДушой к бессмертному летим!\nМинувшее, как призрак друга,\nПрижать к груди своей хотим.\nКак верим верою живою,\nКак сердцу радостно, светло!\nКак бы эфирною струею\nПо жилам небо протекло!\nНо, ах! не нам его судили;\nМы в небе скоро устаем, —\nИ не дано ничтожной пыли\nДышать божественным огнем.\nЕдва усилием минутным\nПрервем на час волшебный сон\nИ взором трепетным и смутным,\nПривстав, окинем небосклон, —\nИ отягченною главою,\nОдним лучом ослеплены,\nВновь упадаем не к покою,\nНо в утомительные сны."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "В альбом друзьям*", "content": "Как медлит путника вниманье\nНа хладных камнях гробовых,\nТак привлечет друзей моих\nРуки знакомой начертанье!..\nЧрез много, много лет оно\nНапомнит им о прежнем друге:\n«Его нет боле в вашем круге,\nНо сердце здесь погребено!..»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Саконтала", "content": "Что юный год дает цветам —\nИх девственный румянец;\nЧто зрелый год дает плодам —\nИх царственный багрянец;\nЧто нежит взор и веселит,\nКак перл, в морях цветущий;\nЧто греет душу и живит,\nКак не?ктар, всемогущий;\nВесь цвет сокровищниц мечты,\nВесь полный цвет творенья,\nИ, словом, небо красоты\nВ лучах воображенья, —\nВсё, всё Поэзия слила\nВ тебе одной — Саконтала?."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "14-е декабря 1825*", "content": "Вас развратило Самовластье,\nИ меч его вас поразил, —\nИ в неподкупном беспристрастье\nСей приговор Закон скрепил.\nНарод, чуждаясь вероломства,\nПоносит ваши имена —\nИ ваша память от потомства,\nКак труп в земле, схоронена.*\nО жертвы мысли безрассудной,\nВы уповали, может быть,\nЧто станет вашей крови скудной,\nЧтоб вечный полюс растопить!\nЕдва, дымясь, она сверкнула,\nНа вековой громаде льдов,\nЗима железная дохнула —\nИ не осталось и следов."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Вечер*", "content": "Как тихо веет над долиной\nДалекий колокольный звон,\nКак шум от стаи журавлиной*, —\nИ в звучных листьях замер он.\nКак море вешнее в разливе,\nСветлея, не колыхнет день, —\nИ торопливей, молчаливей\nЛожится по долине тень."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "С. Е. Раичу (\"На камень жизни роковой…\")*", "content": "На камень жизни роковой\nПриродою заброшен,\nМладенец пылкий и живой\nИграл — неосторожен,\nНо Муза сирого взяла\nПод свой покров надежный,\nПоэзии разостлала?\nКовер под ним роскошный.\nКак скоро Музы под крылом\nЕго созрели годы —\nПоэт, избытком чувств влеком,\nПредстал во храм Свободы*, —\nНо мрачных жертв не приносил,\nСлужа ее кумиру, —\nОн горсть цветов ей посвятил\nИ пламенную лиру.\nЕще другое божество\nОн чтил в младые лета —\nАмур резвился вкруг него*\nИ дани брал с поэта.\nЕму на память стрелку дал,\nИ в сладкие досуги\nОн ею повесть начертал\nОрфеевой супруги*.\nИ в мире сем, как в царстве снов,\nПоэт живет, мечтая, —\nОн так достиг земных венцов*\nИ так достигнет рая…\nУм скор и сметлив, верен глаз,\nВоображенье — быстро…\nА спорил в жизни только раз —\nНа диспуте магистра.*"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Закралась в сердце грусть, — и смутно…\"*", "content": "Закралась в сердце грусть, — и смутно\nЯ вспомянул о старине:\nТогда всё было так уютно\nИ люди жили как во сне.\nА нынче мир весь как распался:\nВсё кверху дном, все сбились с ног, —\nГосподь-бог на? небе скончался\nИ в аде сатана издох.\nЖивут как нехотя на свете,\nВезде брюзга, везде раскол, —\nНе будь крохи любви в предмете,\nДавно б из мира вон ушел."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Вопросы*", "content": "Над морем, диким полуночным морем\nМуж-юноша стоит —\nВ груди тоска, в душе сомненье, —\nИ, сумрачный, он вопрошает волны:\n«О, разрешите мне загадку жизни,\nМучительно-старинную загадку,\nНад коей сотни, тысячи голов —\nВ египетских, халдейских шапках*,\nГиерогли?фами ушитых,\nВ чалмах, и митрах, и скуфьях,\nИ с париками, и обритых, —\nТьмы бедных человеческих голов\nКружилися, и сохли, и потели, —\nСкажите мне, что значит человек?\nОткуда он, куда идет,\nИ кто живет над звездным сводом?»\nПо-прежнему шумят и ропщут волны,\nИ дует ветр, и гонит тучи,\nИ звезды светят хладно-ясно —\nГлупец стоит — и ждет ответа!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"За нашим веком мы идем…\"*", "content": "За нашим веком мы идем,\nКак шла Креуза за Энеем*:\nПройдем немного — ослабеем,\nУбавим шагу — отстаем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Кораблекрушение*", "content": "Надежда и любовь — всё, всё погибло!..\nИ сам я, бледный, обнаженный труп,\nИзверженный сердитым морем,\nЛежу на берегу,\nНа диком, голом берегу!..\nПередо мной — пустыня водяная,\nЗа мной лежат и горе и беда,\nА надо мной бредут лениво тучи,\nУродливые дщери неба!\nОни в туманные сосуды\nМорскую черпают волну,\nИ с ношей вдаль, усталые, влекутся,\nИ снова выливают в море!..\nНерадостный и бесконечный труд!\nИ суетный, как жизнь моя!..\nВолна шумит, морская птица стонет!\nМинувшее повеяло мне в душу —\nБылые сны, потухшие виденья\nМучительно-отрадные встают!\nЖивет на севере жена!\nПрелестный образ, царственно-прекрасный!\nЕе, как пальма, стройный стан\nОбхвачен белой сладострастной тканью;\nКудрей роскошных темная волна,\nКак ночь богов блаженных, льется\nС увенчанной косами головы\nИ в легких кольцах тихо веет\nВкруг бледного, умильного лица,\nИ из умильно-бледного лица\nОтверсто-пламенное око\nКак черное сияет солнце!..\nО черно-пламенное солнце,\nО, сколько, сколько раз в лучах твоих\nЯ пил восторга дикий пламень,\nИ пил, и млел, и трепетал, —\nИ с кротостью небесно-голубиной\nТвои уста улыбка обвевала,\nИ гордо-милые уста\nДышали тихими, как лунный свет, речами\nИ сладкими, как запах роз…\nИ дух во мне, оживши, воскрылялся\nИ к солнцу, как орел, парил!..\nМолчите, птицы, не шумите, волны,\nВсё, всё погибло — счастье и надежда,\nНадежда и любовь!.. Я здесь один, —\nНа дикий брег заброшенный грозою,\nЛежу простерт — и рдеющим лицом\nСырой песок морской пучины рою!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Весенняя гроза*", "content": "Люблю грозу в начале мая,\nКогда весенний, первый гром,\nКак бы резвяся и играя,\nГрохочет в небе голубом.\nГремят раскаты молодые,\nВот дождик брызнул, пыль летит,\nПовисли перлы дождевые,\nИ солнце нити золотит.\nС горы бежит поток проворный,\nВ лесу не молкнет птичий гам,\nИ гам лесной, и шум нагорный —\nВсё вторит весело громам.\nТы скажешь: ветреная Геба*,\nКормя Зевесова орла*,\nГромокипящий кубок с неба,\nСмеясь, на землю пролила."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Могила Наполеона*", "content": "Душой весны природа ожила,\nИ блещет всё в торжественном покое:\nЛазурь небес, и море голубое,\nИ дивная гробница, и скала!\nДрева кругом покрылись новым цветом,\nИ тени их, средь общей тишины,\nЧуть зыблются дыханием волны\nНа мраморе, весною разогретом…\nЕще гремит твоих побед\nОтзывный гул в колеблющемся мире…\n? ? ?\n? ? ?\nИ ум людей твоею тенью полн,\nА тень твоя, скитаясь в крае диком,\nЧужда всему, внимая шуму волн,\nИ тешится морских пернатых криком."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Cache-cache", "content": "Вот арфа ее в обычайном углу,\nГвоздики и розы стоят у окна,\nПолуденный луч задремал на полу:\nУсловное время! Но где же она?\nО, кто мне поможет шалунью сыскать,\nГде, где приютилась сильфида* моя?\nВолшебную близость, как благодать,\nРазлитую в воздухе, чувствую я.\nГвоздики недаром лукаво глядят,\nНедаром, о розы, на ваших листах\nЖарчее румянец, свежей аромат:\nЯ понял, кто скрылся, зарылся в цветах!\nНе арфы ль твоей мне послышался звон?\nВ струнах ли мечтаешь укрыться златых?\nМеталл содрогнулся, тобой оживлен,\nИ сладостный трепет еще не затих.\nКак пляшут пылинки в полдневных лучах,\nКак искры живые в родимом огне!\nВидал я сей пламень в знакомых очах,\nЕго упоенье известно и мне.\nВлетел мотылек, и с цветка на другой,\nПритворно-беспечный, он начал порхать.\nО, полно кружиться, мой гость дорогой!\nМогу ли, воздушный, тебя не узнать?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Летний вечер*", "content": "Уж солнца раскаленный шар\nС главы своей земля скатила,\nИ мирный вечера пожар\nВолна морская поглотила.\nУж звезды светлые взошли\nИ тяготеющий над нами\nНебесный свод приподняли\nСвоими влажными главами.\nРека воздушная полней\nТечет меж небом и землею,\nГрудь дышит легче и вольней,\nОсвобожденная от зною.\nИ сладкий трепет, как струя,\nПо жилам пробежал природы,\nКак бы горячих ног ея\nКоснулись ключевые воды."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Видение*", "content": "Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,\nИ в оный час явлений и чудес\nЖивая колесница мирозданья*\nОткрыто катится в святилище небес.\nТогда густеет ночь, как хаос на водах,\nБеспамятство, как Атлас*, давит сушу…\nЛишь музы девственную душу\nВ пророческих тревожат боги снах!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Олегов щит*", "content": "«Аллах! пролей на нас твой свет!\nКраса и сила правоверных!\nГроза гяуров* лицемерных!\nПророк твой — Магомет!..»\n«О наша крепость и оплот!\nВеликий бог! веди нас ныне,\nКак некогда ты вёл в пустыне\nСвой избранный народ*!..»\nГлухая полночь! Всё молчит!\nВдруг… из-за туч луна блеснула —\nИ над воротами Стамбула\nОлегов озарила щит."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Бессонница (\"Часов однообразный бой…\")*", "content": "Часов однообразный бой,\nТомительная ночи повесть!\nЯзык для всех равно чужой\nИ внятный каждому, как совесть!\nКто без тоски внимал из нас,\nСреди всемирного молчанья,\nГлухие времени стенанья,\nПророчески-прощальный глас?\nНам мнится: мир осиротелый\nНеотразимый Рок настиг —\nИ мы, в борьбе, природой целой\nПокинуты на нас самих.\nИ наша жизнь стоит пред нами,\nКак призрак на краю земли,\nИ с нашим веком и друзьями\nБледнеет в сумрачной дали…\nИ новое, младое племя\nМеж тем на солнце расцвело,\nА нас, друзья, и наше время\nДавно забвеньем занесло!\nЛишь изредка, обряд печальный\nСвершая в полуночный час,\nМеталла голос погребальный\nПорой оплакивает нас!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Утро в горах*", "content": "Лазурь небесная смеется,\nНочной омытая грозой,\nИ между гор росисто вьется\nДолина светлой полосой.\nЛишь высших гор до половины\nТуманы покрывают скат,\nКак бы воздушные руины\nВолшебством созданных палат."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Снежные горы*", "content": "Уже полдневная пора\nПалит отвесными лучами, —\nИ задымилася гора\nС своими черными лесами.\nВнизу, как зеркало стальное,\nСинеют озера струи\nИ с камней, блещущих на зное,\nВ родную глубь спешат ручьи…\nИ между тем как полусонный\nНаш дольний* мир, лишенный сил,\nПроникнут негой благовонной,\nВо мгле полуденной почил, —\nГоре?, как божества родные,\nНад издыхающей землей,\nИграют выси ледяные\nС лазурью неба огневой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Полдень*", "content": "Лениво дышит полдень мглистый,\nЛениво катится река,\nВ лазури пламенной и чистой\nЛениво тают облака.\nИ всю природу, как туман,\nДремота жаркая объемлет,\nИ сам теперь великий Пан\nВ пещере нимф покойно дремлет.*"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Сны*", "content": "Как океан объемлет шар земной,\nЗемная жизнь кругом объята снами…\nНастанет ночь — и звучными волнами\nСтихия бьет о берег свой.\nТо глас ее: он нудит нас и просит…\nУж в пристани волшебный ожил челн;\nПрилив растет и быстро нас уносит\nВ неизмеримость темных волн.\nНебесный свод, горящий славой звездной,\nТаинственно глядит из глубины, —\nИ мы плывем, пылающею бездной\nСо всех сторон окружены."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Двум сестрам*", "content": "Обеих вас я видел вместе —\nИ всю тебя узнал я в ней…\nТа ж взоров тихость, нежность гласа,\nТа ж свежесть утреннего часа,\nЧто веяла с главы твоей!..\nИ всё, как в зеркале волшебном,\nВсё обозначилося вновь:\nМинувших дней печаль и радость,\nТвоя утраченная младость,\nМоя погибшая любовь!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Императору Николаю I*", "content": "О Николай, народов победитель,\nТы имя оправдал свое! Ты победил!\nТы, господом воздвигнутый воитель,\nНеистовство врагов его смирил*…\nНастал конец жестоких испытаний,\nНастал конец неизреченных мук.\nЛикуйте, христиане!\nВаш бог, бог милостей и браней,\nИсторг кровавый скиптр из нечестивых рук.\nТебе, тебе, послу его велений —\nКому сам бог вручил свой страшный меч, —\nИзвесть народ его из смертной тени\nИ вековую цепь навек рассечь.\nНад избранной, о царь, твоей главою\nКак солнце просияла благодать!\nБледнея пред тобою,\nЛуна покрылась тьмою* —\nВладычеству Корана не восстать…\nТвой гневный глас послыша в отдаленье,\nСодроглися Османовы врата*:\nТвоей руки одно лишь мановенье —\nИ в прах падут к подножию креста.\nСверши свой труд, сверши людей спасенье.\nРеки: «Да будет свет»* — и будет свет!\nДовольно крови, слез пролитых,\nДовольно жен, детей избитых,\nДовольно над Христом ругался Магомет!..\nТвоя душа мирской не жаждет славы,\nНе на земное устремлен твой взор.\nНо тот, о царь, кем держатся державы,\nВрагам своим изрек их приговор…\nОн сам от них лицо свое отводит,\nИх злую власть давно подмыла кровь,\nНад их главою ангел смерти бродит,\nСтамбул исходит —\nКонстантинополь воскресает вновь…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "К N. N.*", "content": "Ты любишь! Ты притворствовать умеешь:\nКогда в толпе, украдкой от людей,\nМоя нога касается твоей,\nТы мне ответ даешь — и не краснеешь!\nВсё тот же вид рассеянный, бездушный,\nДвиженье персей, взор, улыбка та ж…\nМеж тем твой муж, сей ненавистный страж,\nЛюбуется твоей красой послушной!..\nБлагодаря и людям и судьбе,\nТы тайным радостям узнала цену,\nУзнала свет… Он ставит нам в измену\nВсе радости… Измена льстит тебе.\nСтыдливости румянец невозвратный,\nОн улетел с младых твоих ланит —\nТак с юных роз Авроры луч бежит\nС их чистою душою ароматной.\nНо так и быть… В палящий летний зной\nЛестней для чувств, приманчивей для взгляда\nСмотреть, в тени как в кисти винограда\nСверкает кровь сквозь зелени густой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Еще шумел веселый день…\"*", "content": "Еще шумел веселый день,\nТолпами улица блистала,\nИ облаков вечерних тень\nПо светлым кровлям пролетала,\nИ доносилися порой\nВсе звуки жизни благодатной, —\nИ всё в один сливалось строй,\nСтозвучный, шумный — и невнятный.\nВесенней негой утомлен,\nЯ впал в невольное забвенье…\nНе знаю, долог ли был сон,\nНо странно было пробужденье…\nЗатих повсюду шум и гам\nИ воцарилося молчанье —\nХодили тени по стенам\nИ полусонное мерцанье…\nУкрадкою в мое окно\nГлядело бледное светило,\nИ мне казалось, что оно\nМою дремоту сторожило.\nИ мне казалось, что меня\nКакой-то миротворный гений\nИз пышно-золотого дня\nУвлек, незримый, в царство теней."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Последний катаклизм*", "content": "Когда пробьет последний час природы,\nСостав частей разрушится земных:\nВсё зримое опять покроют воды,\nИ божий лик изобразится в них!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Безумие*", "content": "Там, где с землею обгорелой\nСлился, как дым, небесный свод, —\nТам в беззаботности веселой\nБезумье жалкое живет.\nПод раскаленными лучами,\nЗарывшись в пламенных песках,\nОно стеклянными очами\nЧего-то ищет в облаках.\nТо вспрянет вдруг и, чутким ухом\nПрипав к растреснутой земле,\nЧему-то внемлет жадным слухом\nС довольством тайным на челе.\nИ мнит, что слышит струй кипенье,\nЧто слышит ток подземных вод,\nИ колыбельное их пенье,\nИ шумный из земли исход!."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Здесь, где так вяло свод небесный…\"*", "content": "Здесь, где так вяло свод небесный\nНа землю тощую глядит, —\nЗдесь, погрузившись в сон железный,\nУсталая природа спит…\nЛишь кой-где бледные березы,\nКустарник мелкий, мох седой,\nКак лихорадочные грезы,\nСмущают мертвенный покой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Странник*", "content": "Угоден Зевсу бедный странник*,\nНад ним святой его покров!..\nДомашних очагов изгнанник,\nОн гостем стал благих богов!..\nСей дивный мир, их рук созданье,\nС разнообразием своим,\nЛежит, развитый перед ним\nВ утеху, пользу, назиданье…\nЧрез веси, грады и поля,\nСветлея, стелется дорога, —\nЕму отверста вся земля,\nОн видит всё и славит бога!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Успокоение*", "content": "Гроза прошла — еще курясь, лежал\nВысокий дуб, перунами сраженный,\nИ сизый дым с ветвей его бежал\nПо зелени, грозою освеженной.\nА уж давно, звучнее и полней,\nПернатых песнь по роще раздалася\nИ радуга концом дуги своей\nВ зеленые вершины уперлася."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Ночные мысли*", "content": "Вы мне жалки, звезды-горемыки!\nТак прекрасны, так светло горите,\nМореходцу светите охотно,\nБез возмездья от богов и смертных!\nВы не знаете любви — и ввек не знали!\nНеудержно вас уводят Оры*\nСквозь ночную беспредельность неба.\nО! какой вы путь уже свершили\nС той поры, как я в объятьях милой\nВас и полночь сладко забываю!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Весеннее успокоение*", "content": "О, не кладите меня\nВ землю сырую —\nСкройте, заройте меня\nВ траву густую!\nПускай дыханье ветерка\nШевелит травою,\nСвирель поет издалека,\nСветло и тихо облака\nПлывут надо мною!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Приветствие духа*", "content": "На старой башне, одинок,\nДух рыцаря стоит —\nИ, лишь завидит он челнок,\nПриветом огласит:\n«Играла жизнь и в сей груди,\nКулак был из свинца,\nИ богатырский мозг в кости,\nИ кубок до конца…\nПробушевал полжизни я —\nПолжизни проволок…\nА ты плыви, плыви, ладья,\nКуда несет поток»."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Певец*", "content": "«Что там за звуки пред крыльцом,\nЗа гласы пред вратами?..\nВ высоком тереме моем\nРаздайся песнь пред нами!..»\nКороль сказал, и паж бежит,\nВернулся паж, король гласит:\n«Скорей впустите старца!..»\n«Хвала вам, витязи, и честь,\nВам, дамы, обожанья!..\nКак звезды в небе перечесть!\nКто знает их названья!..\nХоть взор манит сей рай чудес,\nЗакройся взор — не время здесь\nВас праздно тешить, очи!»\nСедой певец глаза смежил\nИ в струны грянул живо —\nУ смелых взор смелей горит,\nУ жен — поник стыдливо.\nПленился царь его игрой\nИ шлет за цепью золотой —\nПочтить певца седого!..\n«Златой мне цепи не давай,\nНаграды сей не стою,\nЕе ты витязям отдай,\nБесстрашным среди бою;\nОтдай ее своим дьякам,\nПрибавь к их прочим тяготам\nСие златое бремя!..\nНа божьей воле я пою,\nКак птичка в поднебесье,\nНе чая мзды за песнь свою —\nМне песнь сама возмездье!..\nПросил бы милости одной, —\nВели мне кубок золотой\nВином наполнить светлым!»\nОн кубок взял и осушил\nИ слово молвил с жаром:\n«Тот дом господь благословил,\nГде это — скудным даром!..\nСвою вам милость он пошли\nИ вас утешь на сей земли,\nКак я утешен вами!..»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Запад, Норд и Юг в крушенье…\"*", "content": "Запад, Норд и Юг в крушенье,\nТроны, царства в разрушенье, —\nНа Восток укройся дальный\nВоздух пить патриархальный!..\nВ играх, песнях, пированье\nОбнови существованье!..\nТам проникну, в сокровенных,\nДо истоков потаенных\nПервородных поколений,\nГласу божиих велений\nНепосредственно внимавших\nИ ума не надрывавших,\nПамять праотцев святивших,\nИноземию претивших,\nГде во всем хранилась мера,\nМысль — тесна, пространна вера,\nСлово — в силе и почтенье,\nКак живое откровенье!..\nТо у пастырей под кущей,\nТо в оазиси цветущей\nС караваном отдохну я,\nАроматами торгуя:\nИз пустыни в поселенья\nИсслежу все направленья.\nПесни Гафица* святые\nУсладят стези крутые:\nИх вожатый голосистый,\nРаспевая в тверди чистой,\nВ позднем небе звезды будит\nИ шаги верблюдов нудит.\nТо упьюся в банях ленью,\nВерен Гафица ученью:\nДева-друг фату* бросает,\nАмвру* с кудрей отрясает, —\nИ поэта сладкопевность\nВ девах райских будит ревность!.\nИ сие высокомерье\nНе вменяйте в суеверье;\nЗнайте: все слова поэта\nЛегким роем, жадным света,\nУ дверей стучатся рая,\nДар бессмертья вымоляя!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Заветный кубок*", "content": "Был царь, как мало их ныне, —\nПо смерть он верен был:\nОт милой, при кончине,\nОн кубок получил.\nЦенил его высоко\nИ часто осушал, —\nВ нем сердце сильно билось,\nЛишь кубок в руки брал.\nКогда ж сей мир покинуть\nПришел его черед,\nОн делит всё наследство, —\nНо кубка не дает.\nИ в замок, что над морем,\nДрузей своих созвал\nИ с ними на прощанье,\nТам сидя, пировал.\nВ последний раз упился\nОн влагой огневой,\nНад бездной наклонился\nИ в море — кубок свой…\nНа дно пал кубок морское, —\nОн пал, пропал из глаз,\nЗабилось ретивое,\nЦарь пил в последний раз!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Из \"Вильгельма Мейстера\" Гёте", "content": "Кто с хлебом слез своих не ел,\nКто в жизни целыми ночами\nНа ложе, плача, не сидел,\nТот незнаком с небесными властями.\nОни нас в бытие манят —\nЗаводят слабость в преступленья\nИ после муками казнят:\nНет на земли проступка без отмщенья!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Кто хочет миру чуждым быть…\"", "content": "Кто хочет миру чуждым быть,\nТот скоро будет чужд, —\nАх, людям есть кого любить,\nЧто им до наших нужд!\nТак! что вам до меня?\nЧто вам беда моя?\nОна лишь про меня, —\nС ней не расстанусь я!\nКак крадется к милой любовник тайком:\n«Откликнись, друг милый, одна ль?»\nТак бродит ночию и днем\nКругом меня тоска,\nКругом меня печаль!..\nАх, разве лишь в гробу\nОт них укрыться мне —\nВ гробу, в земле сырой —\nТам бросят и оне!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Из Шекспира", "content": "Любовники, безумцы и поэты\nИз одного воображенья слиты!..\nТот зрит бесо?в, каких и в аде нет\n(Безумец то есть); сей, равно безумный,\nЛюбовник страстный видит, очарован,\nЕлены красоту в цыганке смуглой.\nПоэта око, в светлом исступленье,\nКруговращаясь, блещет и скользит\nНа землю с неба, на? небо с земли —\nИ, лишь создаст воображенье виды\nСуществ неведомых, поэта жезл\nИх претворяет в лица и дает\nТеням воздушным местность и названье!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Песня", "content": "Заревел голодный лев,\nИ на месяц волк завыл;\nДень с трудом преодолев,\nБедный пахарь опочил.\nУгли гаснут на костре,\nДико филин прокричал\nИ больному на одре\nСкорый саван провещал.\nВсе кладби?ща, сей порой,\nИз зияющих гробов\nВ сумрак месяца сырой\nВысылают мертвецов!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Байрон*", "content": "Войди со мной — пуста сия обитель*,\nСего жилища одичали боги,\nДавно остыл алтарь их — и без смены\nНа страже здесь молчанье. На пороге\nНе встретит нас с приветствием служитель,\nНа голос наш откликнутся лишь стены.\nЗачем, о сын Камены*\nЛюбимейший, — ты, наделенный даром\nНеугасимо-пламенного слова,\nЗачем бежал ты собственного крова*,\nЗачем ты изменил отцовским ларам?\nАх, и куда, безвременно почивший*,\nУмчал тебя сей вихрь, тебя носивший!\nТак, некогда здесь был жилец могучий,\nЗдесь песнями дышал он — и дыханье\nНе ветерка в черемухе душистой\nКазалося игривое журчанье, —\nНет, песнь его грозней гремящей тучи,\nКак божий гнев, то мрачный, то огнистый,\nНеслась по тверди мглистой, —\nВдруг над зеленой нивой или садом\nНевыцветшим заклепы расторгала\nИ мрак, и лед, и пламень извергала,\nОгнем палила, бороздила градом, —\nМестами лишь, где туча разрывалась,\nЛазурь небес прелестно улыбалась!\nДухо?в, гласят, неистовое пенье\nВнимающих безумьем поражало, —\nТак и его, как неземная сила,\nВсе пропасти душевные взрывало,\nНа самом дне будило преступленье,\nДыханье замирало, сердце ныло,\nИ нечто грудь теснило.\nКак бы кругом воздушный слой, редея,\nЗемную кровь сосал из нашей жилы,\nИ нам, в борьбе, недоставало силы\nСтряхнуть с себя господство чародея,\nПока он сам, как бы для посмеянья,\nСвоим жезлом не рушил обаянья!\nИ мудрено ль, что память о высоком\nНевольной грустью душу осенила!..\nНе лебедем ты создан был судьбою,\nКупающим в волне румяной крыла,\nКогда закат пылает над потоком\nИ он плывет, любуясь сам собою,\nМежду двойной зарею, —\nТы был орел — и со скалы родимой,\nГде свил гнездо — и в нем, как в колыбели,\nТебя качали бури и метели,\nВо глубь небес нырял, неутомимый,\nНад морем и землей парил высоко,\nНо трупов лишь твое искало око!..\nЗлосчастный дух! Как в зареве пожара\nТвое кроваво-тусклое зерцало,\nБлестящее в роскошном, свежем цвете,\nИ мир и жизнь так дико отражало!..\nС печатью на челе святого дара\nИ скиптром власти в неземном совете\nЛюбил ты в мутном свете\nЗемную жизнь виденьями тревожить!..\nВ тебе самом, как бы в иносказанье,\nДля нас воскресло грозное преданье, —\nНо распознать наш взор тебя не может —\nТитан ли ты, чье сердце снедью врана,\nИль сам ты вран, терзающий титана!..*\nСвоих отцов покинул он обитель,\nГде тени их скитаются безмолвны,\nГде милые осталися залоги, —\nИ как весь день метет крылами волны\nМорская птица, скал пустынных житель, —\nТак и ему по жизненной дороге\nПройти судили боги,\nНигде не встретив мирной, светлой кущи! —\nИ тщетно он, в борьбе с людьми, с собою,\nРвался схватить земное счастье с бою.\nНад ним был Рок, враждебный, всемогущий!\nВсходил за ним на снежные вершины,\nСпускался в дол, переплывал пучины!..\nТо мчится бард, беглец родного края,\nНа встречу солнца, по стихии бурной,\nГде Лиссабон, на жарком небе рдея,\nЗлатым венцом объял залив лазурный, —\nТам, где земля горит, благоухая,\nИ где плоды, на пыльных ветвях зрея,\nДушистей и свежее, —\nТебя потом он огласил приветом,\nСтрана любви, геройства, приключений*,\nГде и поднесь их сладкопевный гений\nКак бы волшебным обвевает светом\nУзорчатой Альгамбры* колоннады\nИль рощи благовонные Гренады!\nТо совершитель тризны благочестной*,\nТеней погибших окруженный роем,\nРавнину ту обходит он с тоскою,\nГде жребий мира выпал славным боем,\nГде был судим сей страшный суд железный!..\nСия земля, клейменная судьбою,\nПод чуткою стопою\nДрожит еще невольно и поныне,\nКак тундра крови, — здесь, в мученьях страшных,\nПритоптаны ряды сердец отважных,\nИ слоем лег их пепел по равнине, —\nВраждебные, они затихли вместе,\nТе с жаждою, те в упоенье мести!..\nНо дале бард — и видит пред собою\nГроздоносящий вечно юный Реин, —\nИ там и сям на выси виноградной\nМелькает замок, и поднесь обвеян\nВолшебной былью, мглисто-золотою!..\nИ вот, вдали, сияющий и хладный,\nВозник титан громадный* —\nШвейцария!.. Там мир как за оградой;\nЗвучит рожок, поют вольней потоки,\nВ горах, как в чаше, озера? глубоки,\nСвет на холмах, в долинах тень с прохладой\nИ надо всем вершины ледяные,\nТо бледные, то огненно-живые!..\nПотом с высот, где, разлучаясь, воды\nВ широкие, полдневные равнины,\nКак бы на пир, стремят свое теченье,\nОтколь не раз, как льдистые лавины,\nПолночные срывалися народы*, —\nВ Италию, родимое владенье,\nОн сводит вдохновенье —\nНебесный дух сей край чудес обходит,\nВысокий лавр и темный мирт колышет,\nПод сводами чертогов светлых дышит,\nС цветущих персей запах роз уводит\nИ шевелит прозрачной пеленою\nНад дремлющей в руинах стариною!..\nНо на Восток цветущий и пустынный\nВлекло певца всесильное пристрастье,\nВ любимый край его воображенья!..\nСей мир насильства, лени, сладострастья\nОн зрел еще перед его кончиной —\nГде обнялись в роскошном запустенье\nИ жизнь и разрушенье\nИ дружески цвели в вечернем свете\nВершины гор, где жил разбой веселый,\nТам, за скалой, пирата парус белый,\nЗдесь рог луны, горящий на мечети,\nИ чистые остатки Парфенона*\nНа девственном румянце небосклона.\nНо ты расторг союз сего творенья,\nДух вольности, бессмертная стихия!\nИ бой вспылал Отчаяния с Силой!..*\nКровь полилась, как воды ключевые,\nВ ночи земля пила их без зазренья,\nЛишь зарево, как светоч над могилой,\nГоре?* над ней светило, —\nИ скоро ли — то провиденье знает —\nВзойдет заря и бурный мрак развеет!..\nНо юный день с любовью да светлеет\nНа месте том, где дух певца витает,\nГде в сумраке болезненной надежды\nСомкнула смерть его земные вежды!..\nПевец угас пред жертвенником брани!..\nНо песнь его нигде не умолкала, —\nХоть из груди, истерзанной страстями,\nОна нередко кровью вытекала,\nВолшебный жезл не выпадал из длани,\nНо двигал он лишь адскими властями!..\nВ распре с небесами\nВысокая божественность мученья\nБыла ему загадкою враждебной —\nИ, упиваясь чашею врачебной,\nОтравы жаждал он, не исцеленья, —\nВперенные в подземный ужас очи\nОн отвращал от звездной славы ночи!..\nТаков он был, могучий, величавый,\nВосторженный хулитель мирозданья!..\nНо зависти ль удел его достоин?..\nРодительским добром существованья\nОн приобрел даруемое славой!\nНо был ли он, сим демоном присвоен,\nИль счастлив, иль спокоен?\nСиянье звезд, денницы луч веселый\nДуши его, где вихри бушевали,\nЛишь изредка угрюмость провевали.\nОн стихнул днесь*, вулкан перегорелый.\nИ позднее бессмертия светило\nС ночных небес глядит в него уныло…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Едва мы вышли из Трезенских врат…\"*", "content": "Едва мы вышли из Трезенских врат*,\nОн сел на колесницу, окруженный\nСвоею, как он сам, безмолвной стражей.\nМикенскою дорогой* ехал он,\nОтдав коням в раздумий бразды.\nСии живые, пламенные кони,\nСтоль гордые в обычном их пылу,\nДнесь, с головой поникшей, мрачны, тихи,\nКазалося, согласовались с ним.\nВдруг из морских пучин исшедший крик\nСмутил кругом воздушное молчанье,\nИ в ту ж минуту страшный некий голос\nИз-под земли ответствует стенаньем.\nВ груди у всех оледенела кровь,\nИ дыбом стала чутких тварей грива.\nНо вот, белея над равниной влажной,\nПодъялся вал, как снежная гора, —\nВозрос, приближился, о брег расшибся\nИ выкинул чудовищного зверя.\nЧело его ополчено рогами,\nХребет покрыт желтистой чешуей.\nУжасный вол, неистовый дракон,\nВ бесчисленных изгибах вышел он.\nБрег, зыблясь, стонет от его рыканья;\nДень, негодуя, светит на него;\nЗемля подвиглась; вал, его извергший,\nКак бы объятый страхом, хлынул вспять.\nВсё скрылося, ища спасенья в бегстве, —\nЛишь Ипполит*, героя истый сын,\nЛишь Ипполит, боязни недоступный,\nОстановил коней, схватил копье\nИ, меткою направив сталь рукою,\nГлубокой язвой зверя поразил.\nВзревело чудо, боль копья почуя,\nБеснуясь, пало под ноги коням\nИ, роя землю, из кровавой пасти\nИх обдало и смрадом и огнем!\nСтрах обуял коней — они помчались,\nНе слушаясь ни гласа, ни вожжей, —\nНапрасно с ними борется возница,\nОни летят, багря удила пеной:\nБог некий, говорят, своим трезубцем\nИх подстрекал в дымящиеся бедра…\nЛетят по камням, дебрям… ось трещит\nИ лопнула… Бесстрашный Ипполит\nС изломанной, разбитой колесницы\nНа землю пал, опутанный вожжами, —\nПрости слезам моим!.. Сей вид плачевный\nБессмертных слез причиной будет мне!\nЯ зрел, увы! как сына твоего\nВлекли, в крови, им вскормленные кони!\nОн кличет их… но их пугает клик —\nБегут, летят с истерзанным возницей.\nЗа ним вослед стремлюся я со стражей, —\nКровь свежая стезю нам указует.\nНа камнях кровь… на терниях колючих\nКлоки волос кровавые повисли…\nНаш дикий вопль равнину оглашает!\nНо наконец неистовых коней\nСмирился пыл… они остановились\nВблизи тех мест, где прадедов твоих\nПрах царственный в гробах почиет древних!..\nЯ прибежал, зову… с усильем тяжким\nОн, вежды приподняв, мне подал руку:\n«Всевышних власть мой век во цвете губит.\nДруг, не оставь Ариции* моей!\nКогда ж настанет день, что мой родитель,\nРассеяв мрак ужасной клеветы*,\nВ невинности сыновней убедится,\nО, в утешенье сетующей тени,\nДа облегчит он узнице своей\nУдел ее!.. Да возвратит он ей…»\nПри сих словах героя жизнь угасла,\nИ на руках моих, его державших,\nОстался труп, свирепо искаженный,\nКак знаменье богов ужасной кары,\nНе распознаемый и для отцовских глаз!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Высокого предчувствия…\"*", "content": "Высокого предчувствия\nПорывы и томленье,\nДуши, господства жаждущей,\nКипящее стремленье\nИ замыслов событие\nНесбыточных, как сон, —\nВсё испытал он! — счастие,\nПобеду, заточенье,\nИ всё судьбы пристрастие,\nИ всё ожесточенье! —\nДва раза брошен был во прах\nИ два раза на трон!..\nЯвился: два столетия,\nВ борении жестоком\nЕго узрев, смирились вдруг,\nКак пред всесильным роком.\nОн повелел умолкнуть им\nИ сел меж них судьей!\nИсчез — и в ссылке довершил\nСвой век неимоверный —\nПредмет безмерной зависти\nИ жалости безмерной,\nПредмет вражды неистовой,\nПреданности слепой!..\nКак над главою тонущих\nРастет громадой пенной\nСперва игравший ими вал —\nИ берег вожделенный\nВотще очам трепещущим\nКазавший свысока, —\nТак память над душой его,\nСкопившись, тяготела!..\nКак часто высказать себя\nДуша сия хотела,\nИ, обомлев, на лист начатый\nВдруг падала рука!\nКак часто пред кончиной дня —\nДня безотрадной муки, —\nПотупив молнии очей,\nКрестом сложивши руки,\nСтоял он — и минувшее\nОвладевало им!..\nОн зрел в уме: подвижные\nШатры, равнины боев,\nРядов пехоты длинный блеск,\nПотоки конных строев —\nЖелезный мир и дышащий\nВелением одним!..\nО, под толи?ким бременем\nВ нем сердце истомилось\nИ дух упал… Но сильная\nК нему рука спустилась —\nИ к небу, милосердая,\nЕго приподняла!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"\"Прекрасный будет день\", — сказал товарищ…\"*", "content": "«Прекрасный будет день», — сказал товарищ,\nВзглянув на небо из окна повозки.\nТак, день прекрасный будет, — повторило\nЗа ним мое молящееся сердце\nИ вздрогнуло от грусти и блаженства!..\nПрекрасный будет день! Свободы солнце\nЖивей и жарче будет греть, чем ныне\nАристокрация светил ночных!\nИ расцветет счастливейшее племя,\nЗачатое в объятьях произвольных, —\nНе на одре железном принужденья,\nПод строгим, под таможенным надзором\nДуховных приставов, — и в сих душах\nВольнорожденных вспыхнет смело\nЧистейший огнь идей и чувствований, —\nДля нас, рабов природных, непостижный!\nАх, и для них равно непостижи‹ма›\nТа будет ночь, в которой их отцы\nВсю жизнь насквозь томились безотрадно\nИ бой вели отчаянный, жестокий,\nПротиву гнусных сов и ларв* подземных,\nЧудовищных Ерева* порождений!..\nЗлосчастные бойцы, все силы духа,\nВсю сердца кровь в бою мы истощили —\nИ, бледных, преждевременно одряхших,\nНас озарит победы поздний день!..\nМладого солнца свежее бессмертье\nНе оживит сердец изнеможенных,\nЛанит потухших снова не зажжет!\nМы скроемся пред ним, как бледный месяц!\nТак думал я и вышел из повозки*\nИ с утренней усердною молитвой\nСтупил на прах, бессмертьем освященный!..\nКак под высоким триумфальным сводом\nГромадных облаков всходило солнце,\nПобедоносно, смело и светло,\nПрекрасный день природе возвещая!\nНо мне при виде сем так грустно было,\nКак месяцу, еще заметной тенью\nБледневшему на небе. Бедный месяц!\nВ глухую полночь одиноко, сиро\nОн совершил свой горемычный путь,\nКогда весь мир дремал — и пировали\nОдни лишь совы, призраки, разбой;\nИ днесь пред юным днем, грядущим в славе,\nС звучащими веселием лучами\nИ пурпурной разлитою зарей,\nОн прочь бежит… еще одно воззренье\nНа пышное всемирное светило —\nИ легким паром с неба улетит.\nНе знаю я и не ищу предвидеть,\nЧто мне готовит Муза! Лавр поэта\nПочтит иль нет мой памятник надгробный?\nПоэзия душе моей была\nМладенчески-божественной игрушкой —\nИ суд чужой меня тревожил мало.\nНо меч, друзья, на гроб мой положите!\nЯ воин был! Я ратник был свободы\nИ верою и правдой ей служил\nВсю жизнь мою в ее священной брани!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как над горячею золой…\"*", "content": "Как над горячею золой\nДымится свиток и сгорает\nИ огнь сокрытый и глухой\nСлова и строки пожирает —\nТак грустно тлится жизнь моя\nИ с каждым днем уходит дымом,\nТак постепенно гасну я\nВ однообразье нестерпимом!..\nО Небо, если бы хоть раз\nСей пламень развился по воле —\nИ, не томясь, не мучась доле,\nЯ просиял бы — и погас!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Цицерон*", "content": "Оратор римский говорил\nСредь бурь гражданских и тревоги:\n«Я поздно встал — и на дороге\nЗастигнут ночью Рима был!»*\nТак!.. Но, прощаясь с римской славой,\nС Капитолийской высоты*\nВо всем величье видел ты\nЗакат звезды ее кровавый!*..\nСчастлив, кто посетил сей мир\nВ его минуты роковые!\nЕго призвали всеблагие*\nКак собеседника на пир.\nОн их высоких зрелищ зритель,\nОн в их совет допущен был —\nИ заживо, как небожитель,\nИз чаши их бессмертье пил!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Весенние воды*", "content": "Еще в полях белеет снег,\nА воды уж весной шумят —\nБегут и будят сонный брег,\nБегут, и блещут, и гласят…\nОни гласят во все концы:\n«Весна идет, весна идет,\nМы молодой весны гонцы,\nОна нас выслала вперед!\nВесна идет, весна идет,\nИ тихих, теплых майских дней\nРумяный, светлый хоровод\nТолпится весело за ней!..»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Silentium!", "content": "Молчи, скрывайся и таи\nИ чувства и мечты свои —\nПускай в душевной глубине\nВстают и заходят оне\nБезмолвно, как звезды в ночи, —\nЛюбуйся ими — и молчи.\nКак сердцу высказать себя?\nДругому как понять тебя?\nПоймет ли он, чем ты живешь?\nМысль изреченная есть ложь.\nВзрывая, возмутишь ключи, —\nПитайся ими — и молчи.\nЛишь жить в себе самом умей —\nЕсть целый мир в душе твоей\nТаинственно-волшебных дум;\nИх оглушит наружный шум,\nДневные разгонят лучи, —\nВнимай их пенью — и молчи!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Сон на море*", "content": "И море, и буря качали наш челн;\nЯ, сонный, был предан всей прихоти волн.\nДве беспредельности были во мне,\nИ мной своевольно играли оне.\nВкруг меня, как кимвалы, звучали скалы?,\nОкликалися ветры и пели валы.\nЯ в хаосе звуков лежал оглушен,\nНо над хаосом звуков носился мой сон.\nБолезненно-яркий, волшебно-немой,\nОн веял легко над гремящею тьмой.\nВ лучах огневицы* развил он свой мир —\nЗемля зеленела, светился эфир,\nСады-лавиринфы*, чертоги, столпы,\nИ сонмы кипели безмолвной толпы.\nЯ много узнал мне неведомых лиц,\nЗрел тварей волшебных, таинственных птиц,\nПо высям творенья, как бог, я шагал,\nИ мир подо мною недвижный сиял.\nНо все грезы насквозь, как волшебника вой,\nМне слышался грохот пучины морской,\nИ в тихую область видений и снов\nВрывалася пена ревущих валов."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Конь морской*", "content": "О рьяный конь, о конь морской,\nС бледно-зеленой гривой,\nТо смирный-ласково-ручной,\nТо бешено-игривый!\nТы буйным вихрем вскормлен был\nВ широком божьем поле,\nТебя он прядать научил,\nИграть, скакать по воле!\nЛюблю тебя, когда стремглав,\nВ своей надменной силе,\nГустую гриву растрепав\nИ весь в пару и мыле,\nК брегам направив бурный бег,\nС веселым ржаньем мчишься,\nКопыта кинешь в звонкий брег —\nИ в брызги разлетишься!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Душа хотела б быть звездой…\"*", "content": "Душа хотела б быть звездой,\nНо не тогда, как с неба полуночи\nСии светила, как живые очи,\nГлядят на сонный мир земной, —\nНо днем, когда, сокрытые как дымом\nПалящих солнечных лучей,\nОни, как божества, горят светлей\nВ эфире чистом и незримом."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Из «Эрнани» *", "content": "Великий Карл, прости! — Великий, незабвенный,\nНе сим бы голосом тревожить эти стены —\nИ твой бессмертный прах смущать, о исполин,\nЖужжанием страстей, живущих миг один!\nСей европейский мир, руки твоей созданье,\nКак он велик, сей мир! Какое овладанье!..\nС двумя избра?нными вождями над собой —\nИ весь багрянородный сонм — под их стопой!..\nВсе прочие державы, власти и владенья —\nДары наследия, случайности рожденья, —\nНо папу, кесаря* сам бог земле дает,\nИ промысл* через них нас случаем блюдет.\nТак соглашает он устройство и свободу!\nВы все, позорищем служа?щие народу,\nВы, курфюрсты*, вы, кардиналы, сейм, синклит, —\nВы все ничто! Господь решит, господь велит!..\nРодись в народе мысль, зачатая веками,\nСперва растет в тени и шевелит сердцами —\nВдруг воплотилася и увлекла народ!..\nКнязья куют ей цепь и зажимают рот,\nНо день ее настал — и смело, величаво\nОна вступила в сейм, явилась средь конклава*\nИ, с скипетром в руках иль митрой на челе,\nПригнула все главы венчанные к земле…\nТак папа с кесарем всесильны — всё земное\nЛишь ими и чрез них. Как таинство живое\nЯвило небо их земле — и целый мир —\nНароды и цари — им отдан был на пир!..\nИх воля строит мир и зданье замыкает,\nТворит и рушит. — Сей решит, тот рассекает.\nСей Истина, тот Сила — в них самих\nВерховный их закон, другого нет для них!..\nКогда из алтаря они исходят оба —\nТот в пурпуре, а сей в одежде белой гроба —\nМир, цепенея, зрит в сиянье торжества\nСию чету, сии две полы божества!..\nИ быть одним из них, одним! О, посрамленье\nНе быть им!.. и в груди питать сие стремленье!\nО, как, как сча?стлив был почивший в сем гробу\nГерой! Какую бог послал ему судьбу!\nКакой удел! И что ж? Его сия могила.\nТак вот куда идет — увы! — всё то, что было\nЗаконодатель, вождь, правитель и герой,\nГигант, все времена превысивший главой!\nКак тот, кто в жизни был Европы всей владыкой,\nЧье титло было кесарь, имя Карл Великий,\nИз славимых имен славнейшее поднесь*,\nВелик — велик, как мир, — а всё вместилось здесь!\nИщи ж владычества и взвесь пригоршни пыли\nТого, кто всё имел, чью власть как божью чтили.\nНаполни грохотом всю землю, строй, возвысь\nСвой столп до облаков, всё выше, высь на высь —\nХотя б бессмертных звезд твоя коснулась слава,\nНо вот ее предел!.. О царство, о держава,\nО, что вы? Всё равно — не власти ль жажду я?\nМне тайный глас сулит: твоя она — моя —\nО, если бы моя! Свершится ль предвещанье? —\nСтоять на высоте и замыкать созданье,\nНа высоте — один — меж небом и землей\nИ видеть целый мир в уступах под собой:\nСперва цари, потом — на степенях различных —\nСтарейшины домов удельных и владычных,\nТам доги*, герцоги, церковные князья,\nТам рыцарских чинов священная семья,\nТам духовенство, рать, — а там, в дали туманной,\nНа самом дне — народ, несчетный, неустанный,\nПучина, вал морской, терзающий свой брег,\nСтозвучный гул, крик, вопль, порою горький смех,\nТаинственная жизнь, бессмертное движенье,\nГде, что ни брось во глубь, и все они в броженье —\nЗерцало грозное для совести царей,\nЖерло, где гибнет трон, всплывает мавзолей!\nО, сколько тайн для нас в твоих пределах темных!\nО, сколько царств на дне — как остовы огромных\nСудов, свободную теснивших глубину,\nНо ты дохнул на них — и груз пошел ко дну!\nИ мой весь этот мир, и я схвачу без страха\nМироправленья жезл! Кто я? Исчадье праха!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Через ливонские я проезжал поля…\"*", "content": "Через ливонские я проезжал поля*,\nВокруг меня всё было так уныло…\nБесцветный грунт небес, песчаная земля —\nВсё на? душу раздумье наводило.\nЯ вспомнил о былом печальной сей земли —\nКровавую и мрачную ту пору*,\nКогда сыны ее, простертые в пыли,\nЛобзали рыцарскую шпору.\nИ, глядя на тебя, пустынная река*,\nИ на тебя, прибрежная дуброва,\n«Вы, — мыслил я, — пришли издалека,\nВы, сверстники сего былого!»\nТак! вам одним лишь удалось\nДойти до нас с брегов другого света.\nО, если б про него хоть на один вопрос\nМог допроситься я ответа!..\nНо твой, природа, мир о днях былых молчит\nС улыбкою двусмысленной и тайной, —\nТак отрок, чар ночных свидетель быв случайный,\nПро них и днем молчание хранит*."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Песок сыпучий по колени…\"*", "content": "Песок сыпучий по колени…\nМы едем — поздно — меркнет день,\nИ сосен, по дороге, тени\nУже в одну слилися тень.\nЧерней и чаще бор глубокий —\nКакие грустные места!\nНочь хмурая, как зверь стоокий,\nГлядит из каждого куста!*"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Осенний вечер*", "content": "Есть в светлости осенних вечеров\nУмильная, таинственная прелесть!..\nЗловещий блеск и пестрота дерёв,\nБагряных листьев томный, легкий шелест,\nТуманная и тихая лазурь\nНад грустно-сиротеющей землею\nИ, как предчувствие сходящих бурь,\nПорывистый, холодный ветр порою,\nУщерб, изнеможенье — и на всем\nТа кроткая улыбка увяданья,\nЧто в существе разумном мы зовем\nБожественной стыдливостью страданья!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Листья*", "content": "Пусть сосны и ели\nВсю зиму торчат,\nВ снега и метели\nЗакутавшись, спят, —\nИх тощая зелень,\nКак иглы ежа,\nХоть ввек не желтеет,\nНо ввек не свежа.\nМы ж, легкое племя,\nЦветем и блестим\nИ краткое время\nНа сучьях гостим.\nВсё красное лето\nМы были в красе —\nИграли с лучами,\nКупались в росе!..\nНо птички отпели,\nЦветы отцвели,\nЛучи побледнели,\nЗефиры ушли.\nТак что же нам даром\nВисеть и желтеть?\nНе лучше ль за ними\nИ нам улететь!\nО буйные ветры,\nСкорее, скорей!\nСкорей нас сорвите\nС докучных ветвей!\nСорвите, умчите,\nМы ждать не хотим,\nЛетите, летите!\nМы с вами летим!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Альпы*", "content": "Сквозь лазурный сумрак ночи\nАльпы снежные глядят;\nПомертвелые их очи\nЛьдистым ужасом разят.\nВластью некой обаянны,\nДо восшествия Зари\nДремлют, грозны и туманны,\nСловно падшие цари!..\nНо Восток лишь заалеет,\nЧарам гибельным конец —\nПервый в небе просветлеет\nБрата старшего венец.\nИ с главы большого брата\nНа меньших бежит струя,\nИ блестит в венцах из злата\nВся воскресшая семья!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Mala aria", "content": "Люблю сей божий гнев! Люблю сие незримо\nВо всем разлитое, таинственное Зло —\nВ цветах, в источнике прозрачном, как стекло,\nИ в радужных лучах, и в самом небе Рима!\nВсё та ж высокая, безоблачная твердь,\nВсё так же грудь твоя легко и сладко дышит,\nВсё тот же теплый ветр верхи дерев колышет,\nВсё тот же запах роз… и это всё есть Смерть!..\nКак ведать, может быть, и есть в природе звуки,\nБлагоухания, цветы и голоса —\nПредвестники для нас последнего часа?\nИ усладители последней нашей муки, —\nИ ими-то Судеб посланник роковой,\nКогда сынов Земли из жизни вызывает,\nКак тканью легкою, свой образ прикрывает…\nДа утаит от них приход ужасный свой!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Сей день, я помню, для меня…\"*", "content": "Сей день, я помню, для меня\nБыл утром жизненного дня:\nСтояла молча предо мною,\nВздымалась грудь ее волною,\nАлели щеки, как заря,\nВсё жарче рдея и горя!\nИ вдруг, как солнце молодое,\nЛюбви признанье золотое\nИсторглось из груди ея…\nИ новый мир увидел я!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Из «Фауста» Гёте*", "content": "Звучит, как древле, пред тобою\nСветило дня в строю планет\nИ предначертанной стезею,\nГремя, свершает свой полет!\nЕму дивятся серафимы,\nНо кто досель его постиг?\nКак в первый день, непостижимы\nДела, всевышний, рук твоих!\nИ быстро, с быстротой чудесной,\nКругом вратится шар земной,\nМеняя тихий свет небесный\nС глубокой ночи темнотой.\nМорская хлябь гремит валами\nИ роет каменный свой брег,\nИ бездну вод с ее скалами\nЗемли уносит быстрый бег!\nИ беспрерывно бури воют,\nИ землю с края в край метут,\nИ зыбь гнетут, и воздух роют,\nИ цепь таинственную вьют.\nВспылал предтеча-истребитель,\nСорвавшись с тучи, грянул гром,\nНо мы во свете, вседержитель,\nТвой хвалим день и мир поем.\nТебе дивятся серафимы!\nТебе гремит небес хвала!\nКак в первый день, непостижимы,\nГосподь! руки твоей дела!\n«Кто звал меня?»\n— «О страшный вид!»\n— «Ты сильным и упрямым чаром\nМой круг волшебный грыз недаром —\nИ днесь…»\n— «Твой взор меня мертвит!»\n— «Не ты ль молил, как исступленный,\nДа узришь лик и глас услышишь мой?\nСклонился я на клич упорный твой\nИ се предстал! Какой же страх презренный\nВдруг овладел, титан, твоей душой?..\nТа ль эта грудь, чья творческая сила\nМир целый создала, взлелеяла, взрастила\nИ, в упоении отваги неземной,\nС неутомимым напряженьем\nДо нас, духо?в, возвыситься рвалась?\nТы ль это, Фауст? И твой ли был то глас,\nТеснившийся ко мне с отчаянным моленьем?\nТы, Фауст? Сей бедный, беспомо?щный прах,\nПроникнутый насквозь моим дхновеньем,\nВо всех души своей дрожащий глубинах?..»\n— «Не удручай сим пламенным презреньем\nГлавы моей! Не склонишь ты ея!\nТак, Фауст я, дух, как ты! твой равный я!..»\n— «Событий бурю и вал судеб\nВращаю я,\nВоздвигаю я,\nВею здесь, вею там, и высок и глубок!\nСмерть и Рождение, Воля и Рок,\nВолны в боренье,\nСтихии во пренье,\nЖизнь в измененье —\nВечный, единый поток!..\nТак шумит на стану моем ткань роковая,\nИ богу прядется риза живая!»\n— «Каким сродством неодолимым,\nБессмертный дух! влечешь меня к себе!»\n— «Лишь естествам, тобою постижимым,\nПодобен ты — не мне!..»\nЧего вы от меня хотите,\nЧего в пыли вы ищете моей,\nСвятые гласы, там звучите,\nТам, где сердца и чище и нежней.\nЯ слышу весть — но веры нет для ней!\nО вера, вера, мать чудес родная,\nДерзну ли взор туда поднять,\nОткуда весть летит благая!\nАх, но, к нему с младенчества привычный,\nСей звук родимый, звук владычный, —\nОн к бытию манит меня опять!\nНебес, бывало, лобызанье\nСрывалось на меня в воскресной тишине,\nСвятых колоколов я слышал содроганье\nВ моей душевной глубине,\nИ сладостью живой была молитва мне!\nПорыв души в союзе с небесами\nМеня в леса и долы уводил —\nИ, обливаясь теплыми слезами,\nЯ новый мир себе творил.\nПро игры юности веселой,\nПро светлую весну благовестил сей глас —\nАх, и в торжественный сей час\nВоспоминанье их мне душу одолело!\nЗвучите ж, гласы, вторься, гимн святой!\nСлеза бежит! Земля, я снова твой!\nЗачем губить в унынии пустом\nСего часа благое достоянье?\nСмотри, как хижины с их зеленью кругом\nОсыпало вечернее сиянье.\nДень пережит, — и к небесам иным\nСветило дня несет животворенье.\nО, где крыло, чтоб взвиться вслед за ним,\nПрильнуть к его лучам, следить его теченье?\nУ ног моих лежит прекрасный мир\nИ, вечно вечереющий, смеется…\nВсе выси в зареве, во всех долинах мир,\nСребристый ключ в златые реки льется.\nНад цепью диких гор, лесистых стран\nПолет богоподобный веет,\nИ уж вдали открылся и светлеет\nС заливами своими океан.\nНо светлый бог главу в пучины клонит,\nИ вдруг крыла таинственная мощь\nВновь ожила и вслед за уходящим гонит,\nИ вновь душа в потоках света тонет.\nПередо мною день, за мною нощь.\nВ ногах равнина вод, и небо над главою.\nПрелестный сон!.. и суетный!.. прости!..\nК крылам души, парящим над землею,\nНе скоро нам телесные найти.\nНо сей порыв, сие и ввыспрь и вдаль стремленье,\nОно природное внушенье,\nУ всех людей оно в груди…\nИ оживает в нас порою,\nКогда весной, над нашей головою,\nИз облаков песнь жавронка звенит,\nКогда над крутизной лесистой\nОрел, ширяяся, парит,\nПоверх озер иль степи чистой\nЖуравль на родину спешит.\nДержавный дух! Ты дал мне, дал мне всё,\nО чем молил я! Не вотще ко мне\nСклонил в лучах сияющий свой лик!\nДал всю природу во владенье мне\nИ вразумил ее любить. Ты дал мне\nНе гостем праздно-изумленным быть\nНа пиршестве у ней, но допустил\nВо глубину груди ее проникнуть,\nКак в сердце друга! Земнородных строй\nПровел передо мной и научил —\nВ дуброве ль, в воздухе иль в лоне вод —\nВ них братии познавать и их любить!\nКогда ж в бору скрыпит и свищет буря,\nЕль-великан дерев соседних с треском\nКрушит в паденье ветви, глухо гул\nВстает окрест и, зыблясь, стонет холм,\nТы в мирную ведешь меня пещеру,\nИ самого меня являешь ты\nОчам души моей — и мир ее,\nЧудесный мир, разоблачаешь мне!\nПодымется ль, всеуслаждая, месяц\nВ сиянье кротком, и ко мне летят\nС утеса гор, с увлажненного бора\nСребристые веков минувших тени\nИ строгую утеху созерцанья\nТаинственным влияньем умиляют!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ты зрел его в кругу большого света…\"; \"В толпе людей, в нескромном шуме дня…\"", "content": "Ты зрел его в кругу большого Света:\nТо своенравно-весел, то угрюм,\nРассеян, дик иль полон тайных дум —\nТаков поэт, — и ты презрел поэта!..\nНа месяц взглянь: весь день, как облак тощий,\nОн в небесах едва не изнемог; —\nНастала ночь — и, светозарный бог,\nСияет он над усыпленной рощей!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"В толпе людей, в нескромном шуме дня…\"", "content": "В толпе людей, в нескромном шуме дня\nПорой мой взор, движенья, чувства, речи\nТвоей не смеют радоваться встрече —\nДуша моя! О, не вини меня!..\nСмотри, как днем туманисто-бело\nЧуть брезжит в небе месяц светозарный…\nНаступит ночь — и в чистое стекло\nВольет елей душистый и янтарный!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Над виноградными холмами…\"*", "content": "Над виноградными холмами\nПлывут златые облака.\nВнизу зелеными волнами\nШумит померкшая река.\nВзор постепенно из долины,\nПодъемлясь, всходит к высотам\nИ видит на краю вершины\nКруглообразный светлый храм.\nТам, в горнем, неземном жилище,\nГде смертной жизни места нет,\nИ легче, и пустынно-чище\nСтруя воздушная течет,\nТуда взлетая, звук немеет…\nЛишь жизнь природы там слышна,\nИ нечто праздничное веет,\nКак дней воскресных тишина."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Поток сгустился и тускнеет…\"*", "content": "Поток сгустился и тускнеет,\nИ прячется под твердым льдом,\nИ гаснет цвет и звук немеет\nВ оцепененье ледяном, —\nЛишь жизнь бессмертную ключа\nСковать всесильный хлад не может:\nОна всё льется — и, журча,\nМолчанье мертвое тревожит.\nТак и в груди осиротелой,\nУбитой хладом бытия,\nНе льется юности веселой,\nНе блещет резвая струя, —\nНо подо льдистою корой\nЕще есть жизнь, еще есть ропот —\nИ внятно слышится порой\nКлюча таинственного шепот!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"О чем ты воешь, ветр ночной?..\"*", "content": "О чем ты воешь, ветр ночной?\nО чем так сетуешь безумно?..\nЧто значит странный голос твой,\nТо глухо жалобный, то шумно?\nПонятным сердцу языком\nТвердишь о непонятной муке —\nИ роешь и взрываешь в нем\nПорой неистовые звуки!..\nО! страшных песен сих не пой!\nПро древний хаос, про родимый\nКак жадно мир души ночной\nВнимает повести любимой!\nИз смертной рвется он груди,\nОн с беспредельным жаждет слиться!..\nО! бурь заснувших не буди —\nПод ними хаос шевелится!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Душа моя, Элизиум теней…\"*", "content": "Душа моя, Элизиум* теней,\nТеней безмолвных, светлых и прекрасных,\nНи помыслам годины буйной сей*,\nНи радостям, ни горю не причастных, —\nДуша моя, Элизиум теней,\nЧто общего меж жизнью и тобою!\nМеж вами, призраки минувших, лучших дней,\nИ сей бесчувственной толпою?.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как дочь родную на закланье…\"*", "content": "Как дочь родную на закланье\nАгамемнон богам принес*,\nПрося попутных бурь дыханья\nУ негодующих небес, —\nТак мы над горестной Варшавой\nУдар свершили роковой,\nДа купим сей ценой кровавой\nРоссии целость и покой!\nНо прочь от нас венец бесславья,\nСплетенный рабскою рукой!\nНе за коран самодержавья*\nКровь русская лилась рекой!\nНет! нас одушевляло в бое\nНе чревобесие меча,\nНе зверство янычар ручное\nИ не покорность палача!\nДругая мысль, другая вера\nУ русских билася в груди!\nГрозой спасительной примера\nДержавы целость соблюсти,\nСлавян родные поколенья\nПод знамя русское собрать\nИ весть на подвиг просвещенья\nЕдиномысленных, как рать.\nСие-то высшее сознанье\nВело наш доблестный народ —\nПутей небесных оправданье\nОн смело на себя берет.\nОн чует над своей главою\nЗвезду в незримой высоте\nИ неуклонно за звездою\nСпешит к таинственной мете!\nТы ж, братскою стрелой пронзенный,\nСудеб свершая приговор,\nТы пал, орел одноплеменный*,\nНа очистительный костер!\nВерь слову русского народа:\nТвой пепл мы свято сбережем,\nИ наша общая свобода,\nКак феникс*, зародится в нем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"На древе человечества высоком…\"*", "content": "На древе человечества высоком\nТы лучшим был его листом,\nВоспитанный его чистейшим соком,\nРазвит чистейшим солнечным лучом!\nС его великою душою\nСозвучней всех, на нем ты трепетал!\nПророчески беседовал с грозою\nИль весело с зефирами играл!\nНе поздний вихрь, не бурный ливень летний\nТебя сорвал с родимого сучка:\nБыл многих краше, многих долголетней\nИ сам собою пал — как из венка!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Probl?me", "content": "С горы скатившись, камень лег в долине.\nКак он упал? Никто не знает ныне —\nСорвался ль он с вершины сам собой,\nИль был низринут волею чужой?\n—\nСтолетье за столетьем пронеслося:\nНикто еще не разрешил вопроса."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Арфа скальда*", "content": "О арфа скальда*! Долго ты спала\nВ тени, в пыли забытого угла;\nНо лишь луны, очаровавшей мглу,\nЛазурный свет блеснул в твоем углу,\nВдруг чудный звон затрепетал в струне,\nКак бред души, встревоженной во сне.\nКакой он жизнью на тебя дохнул?\nИль старину тебе он вспомянул —\nКак по ночам здесь сладострастных дев\nДавно минувший вторился напев,\nИль в сих цветущих и поднесь* садах\nИх легких ног скользил незримый шаг?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Я лютеран люблю богослуженье…\"*", "content": "Я лютеран люблю богослуженье,\nОбряд их строгий, важный и простой, —\nСих голых стен, сей храмины пустой\nПонятно мне высокое ученье.\nНе видите ль? Собравшися в дорогу,\nВ последний раз вам Вера предстоит:\nЕще она не перешла порогу,\nНо дом ее уж пуст и гол стоит, —\nЕще она не перешла порогу,\nЕще за ней не затворилась дверь…\nНо час настал, пробил… Молитесь богу,\nВ последний раз вы молитесь теперь."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Восток белел. Ладья катилась…\"*", "content": "Восток белел. Ладья катилась,\nВетрило* весело звучало, —\nКак опрокинутое небо,\nПод нами море трепетало…\nВосток алел. Она молилась,\nС чела откинув покрывало, —\nДышала на устах молитва,\nВо взорах небо ликовало…\nВосток вспылал. Она склонилась,\nБлестящая поникла выя, —\nИ по младенческим ланитам\nСтруились капли огневые…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Что ты клонишь над водами…\"*", "content": "Что? ты клонишь над водами,\nИва, ма?кушку свою\nИ дрожащими листами,\nСловно жадными устами,\nЛовишь беглую струю?..\nХоть томится, хоть трепещет\nКаждый лист твой над струей…\nНо струя бежит и плещет,\nИ, на солнце нежась, блещет,\nИ смеется над тобой…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"И гроб опущен уж в могилу…\"*", "content": "И гроб опущен уж в могилу,\nИ всё столпилося вокруг…\nТолкутся, дышат через силу,\nСпирает грудь тлетворный дух…\nИ над могилою раскрытой,\nВ возглавии, где гроб стоит,\nУченый пастор сановитый\nРечь погребальную гласит.\nВещает бренность человечью,\nГрехопаденье, кровь Христа…\nИ умною, пристойной речью\nТолпа различно занята…\nА небо так нетленно-чисто,\nТак беспредельно над землей…\nИ птицы реют голосисто\nВ воздушной бездне голубой…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"В душном воздуха молчанье…\"*", "content": "В душном воздуха молчанье,\nКак предчувствие грозы,\nЖарче роз благоуханье,\nРезче голос стрекозы…\nЧу! за белой, дымной тучей\nГлухо прокатился гром;\nНебо молнией летучей\nОпоясалось кругом…\nНекий жизни преизбыток\nВ знойном воздухе разлит!\nКак божественный напиток\nВ жилах млеет и горит!\nДева, дева, что волнует\nДымку персей молодых?\nЧто мутится, что тоскует\nВлажный блеск очей твоих?\nЧто, бледнея, замирает\nПламя девственных ланит?\nЧто так грудь твою спирает\nИ уста твои палит?..\nСквозь ресницы шелковы?е\nПроступили две слезы…\nИль то капли дождевые\nЗачинающей грозы?.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как сладко дремлет сад темно-зеленый…\"*", "content": "Как сладко дремлет сад темно-зеленый,\nОбъятый негой ночи голубой!\nСквозь яблони, цветами убеленной,\nКак сладко светит месяц золотой!\nТаинственно, как в первый день созданья,\nВ бездонном небе звездный сонм горит,\nМузы?ки дальной слышны восклицанья,\nСоседний ключ слышнее говорит…\nНа мир дневной спустилася завеса,\nИзнемогло движенье, труд уснул…\nНад спящим градом, как в вершинах леса,\nПроснулся чудный еженощный гул…\nОткуда он, сей гул непостижимый?..\nИль смертных дум, освобожденных сном,\nМир бестелесный, слышный, но незримый,\nТеперь роится в хаосе ночном?.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как птичка, с раннею зарей…\"*", "content": "Как птичка, с раннею зарей\nМир, пробудившись, встрепенулся…\nАх, лишь одной главы моей\nСон благодатный не коснулся!\nХоть свежесть утренняя веет\nВ моих всклокоченных власах,\nНа мне, я чую, тяготеет\nВчерашний зной, вчерашний прах!..\nО, как пронзительны и дики,\nКак ненавистны для меня\nСей шум, движенье, говор, крики\nМладого, пламенного дня!..\nО, как лучи его багровы,\nКак жгут они мои глаза!..\nО ночь, ночь, где твои покровы,\nТвой тихий сумрак и роса!..\nОбломки старых поколений,\nВы, пережившие свой век!\nКак ваших жалоб, ваших пеней*\nНеправый праведен упрек!..\nКак грустно полусонной тенью,\nС изнеможением в кости,\nНавстречу солнцу и движенью\nЗа новым племенем брести!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Вечер мглистый и ненастный…\"*", "content": "Вечер мглистый и ненастный…\nЧу, не жаворонка ль глас?..\nТы ли, утра гость прекрасный,\nВ этот поздний, мертвый час?..\nГибкий, резвый, звучно-ясный,\nВ этот мертвый, поздний час…\nКак безумья смех ужасный,\nОн всю душу мне потряс!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Там, где горы, убегая…\"*", "content": "Там, где горы, убегая,\nВ светлой тянутся дали,\nПресловутого Дуная\nЛьются вечные струи.\nТам-то, бают, в стары годы,\nПо лазуревым ночам,\nФей вилися хороводы\nПод водой и по водам;\nМесяц слушал, волны пели…\nИ, навесясь с гор крутых,\nЗамки рыцарей глядели\nС сладким ужасом на них.\nИ лучами неземными,\nЗаключен и одинок,\nПеремигивался с ними\nС древней башни огонек.\nЗвезды в небе им внимали,\nПроходя за строем строй,\nИ беседу продолжали\nТихомолком меж собой.\nВ панцирь дедовский закован,\nВоин-сторож на стене\nСлышал, тайно очарован,\nДальний гул, как бы во сне.\nИ, лишь дремой забывался,\nГул яснел и грохотал…\nОн с молитвой просыпался\nИ дозор свой продолжал.\nВсё прошло, всё взяли годы —\nПоддался и ты судьбе,\nО Дунай, и пароходы\nНыне рыщут по тебе…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Тени сизые смесились…\"*", "content": "Тени сизые смесились,\nЦвет поблекнул, звук уснул —\nЖизнь, движенье разрешились\nВ сумрак зыбкий, в дальный гул…\nМотылька полет незримый\nСлышен в воздухе ночном…\nЧас тоски невыразимой!..\nВсё во мне, и я во всем!..\nСумрак тихий, сумрак сонный,\nЛейся в глубь моей души,\nТихий, темный, благовонный,\nВсё залей и утиши.\nЧувства мглой самозабвенья\nПереполни через край!..\nДай вкусить уничтоженья,\nС миром дремлющим смешай!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Нет, моего к тебе пристрастья…\"*", "content": "Нет, моего к тебе пристрастья\nЯ скрыть не в силах, мать-Земля…\nДухо?в бесплотных сладострастья,\nТвой верный сын, не жажду я…\nЧто? пред тобой утеха рая,\nПора любви, пора весны,\nЦветущее блаженство мая,\nРумяный свет, златые сны?..\nВесь день в бездействии глубоком\nВесенний, теплый воздух пить,\nНа небе чистом и высоком\nПорою облака следить,\nБродить без дела и без цели\nИ ненароком, на лету,\nНабресть на свежий дух синели*\nИли на светлую мечту?.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Сижу задумчив и один…\"*", "content": "Сижу задумчив и один,\nНа потухающий камин\nСквозь слез гляжу…\nС тоскою мыслю о былом\nИ слов, в унынии моем,\nНе нахожу.\nБылое — было ли когда?\nЧто ныне — будет ли всегда?..\nОно пройдет —\nПройдет оно, как всё прошло,\nИ канет в темное жерло —\nЗа годом год.\nЗа годом год, за веком век…\nЧто ж негодует человек,\nСей злак земной!..\nОн быстро, быстро вянет — так,\nНо с новым летом — новый злак\nИ лист иной.\nИ снова будет всё, что есть,\nИ снова розы будут цвесть,\nИ терны тож…\nНо ты, мой бедный, бледный цвет,\nТебе уж возрожденья нет,\nНе расцветешь…\nТы сорван был моей рукой,\nС каким блаженством и тоской —\nТо знает бог?\nОстанься ж на груди моей,\nПока любви не замер в ней\nПоследний вздох…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"С поляны коршун поднялся…\"*", "content": "С поляны коршун поднялся,\nВысоко к небу он взвился;\nВсё выше, дале вьется он —\nИ вот ушел за небосклон!\nПрирода-мать ему дала\nДва мощных, два живых крыла —\nА я здесь в поте и в пыли.\nЯ, царь земли, прирос к земли!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Какое дикое ущелье!..\"*", "content": "Какое дикое ущелье!\nКо мне навстречу ключ бежит —\nОн в дол спешит на новоселье, —\nЯ лезу вверх, где ель стоит.\nВот взобрался? я на вершину,\nСижу здесь радостен и тих —\nТы к людям, ключ, спешишь в долину, —\nПопробуй, каково у них!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Всё бешеней буря, всё злее и злей…\"*", "content": "«Всё бешеней буря, всё злее и злей,\nТы крепче прижмися к груди моей».\n— «О милый, милый, небес не гневи,\nАх, время ли думать о грешной любви!»\n— «Мне сладок сей бури порывистый глас,\nНа ложе любви он баюкает нас».\n— «О, вспомни про море, про бедных пловцов,\nГосподь милосердый, будь бедным покров!»\n— «Пусть там, на раздолье, гуляет волна,\nВ сей мирный приют не ворвется она».\n— «О милый, умолкни, о милый, молчи,\nТы знаешь, кто на? море в этой ночи?»\nИ голос стенящий дрожал на устах,\nИ оба, недвижны, молчали впотьмах.\nГроза приутихла, ветер затих,\nЛишь маятник слышен часов стенных, —\nНо оба, недвижны, молчали впотьмах,\nНад ними лежал таинственный страх…\nВдруг с треском ужасным рассыпался гром\nИ дрогнул в основах потрясшийся дом.\nВопль детский раздался, отчаян и дик,\nИ кинулась мать на младенческий крик.\nНо в детский покой лишь вбежала она,\nВдруг грянулась об пол, всех чувств лишена.\nПод молнийным блеском, раздвинувшим мглу,\nТень мужа над люлькой сидела в углу."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Пришлося кончить жизнь в овраге…\"*", "content": "Пришлося кончить жизнь в овраге:\nЯ слаб и стар — нет сил терпеть!\n«Пьет, верно», — скажут о бродяге, —\nЛишь бы не вздумали жалеть!\nТе, уходя, пожмут плечами,\nТе бросят гривну бедняку!\nСчастливый путь, друзья! Бог с вами!\nЯ и без вас мой кончить век могу!\nНасилу годы одолели,\nЗнать, люди с голода не мрут.\nАвось, — я думал, — на постели\nОни хоть умереть дадут.\nНо их больницы и остроги —\nВсё полно! Силой не войдешь!\nТы вскормлен на большой дороге —\nГде жил и рос ‹?›, старик, там и умрешь.\nЯ к мастерам ходил сначала,\nХотел кормиться ремеслом.\n«С нас и самих работы мало!\nБери суму да бей челом».\nК вам, богачи, я потащился,\nГрыз кости с вашего стола,\nСо псами вашими делился, —\nНо я, бедняк, вам не желаю зла.\nЯ мог бы красть, я — Ир* убогой,\nНо стыд мне руки оковал;\nЛишь иногда большой дорогой\nЯ дикий плод с дерев сбивал…\nЗа то, что нищ был, между вами\nВек осужден на сиротство…\nНе раз сидел я за замками,\nНо солнца свет — кто продал вам его?\nЧто мне до вас и вашей славы,\nТорговли, вольностей, побед?\nВы все передо мной не правы —\nДля нищего отчизны нет!\nКогда пришлец вооруженный\nНаш пышный город полонил,\nГлупец, я плакал, раздраженный,\nЯ клял врага, а враг меня кормил!\nЗачем меня не раздавили,\nКак ядовитый гад какой?\nИли зачем не научили —\nУвы! — полезной быть пчелой!\nИз ваших, смертные, объятий\nЯ был извержен с первых ‹лет›,\nЯ в вас благословил бы братии, —\nДнесь при смерти бродяга вас клянет!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Из края в край, из града в град…\"*", "content": "Из края в край, из града в град\nСудьба, как вихрь, людей метет,\nИ рад ли ты или не рад,\nЧто нужды ей?.. Вперед, вперед!\nЗнакомый звук нам ветр принес:\nЛюбви последнее прости…\nЗа нами много, много слез,\nТуман, безвестность впереди!..\n«О, оглянися, о, постой,\nКуда бежать, зачем бежать?..\nЛюбовь осталась за тобой,\nГде ж в мире лучшего сыскать?\nЛюбовь осталась за тобой,\nВ слезах, с отчаяньем в груди…\nО, сжалься над своей тоской,\nСвое блаженство пощади!\nБлаженство стольких, стольких дней\nСебе на память приведи…\nВсё милое душе твоей\nТы покидаешь на пути!…»\nНе время выкликать теней:\nИ так уж этот мрачен час.\nУсопших образ тем страшней,\nЧем в жизни был милей для нас.\nИз края в край, из града в град\nМогучий вихрь людей метет,\nИ рад ли ты или не рад,\nНе спросит он… Вперед, вперед!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"В которую из двух влюбиться…\"*", "content": "В которую из двух влюбиться\nМоей судьбой мне суждено?\nПрекрасна дочь, и мать прекрасна,\nРазлично милы, но равно.\nНеопытно-младые члены\nКак сладко ум тревожат мой!\nНо гениальных взоров прелесть\nВсесильна над моей душой.\nВ раздумье хлопая ушами,\nСтою, как Буриданов друг*\nМеж двух стогов стоял, глазея:\nКоторый лакомей из двух?.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Зима недаром злится…\"*", "content": "Зима недаром злится,\nПрошла её пора —\nВесна в окно стучится\nИ гонит со двора.\nИ всё засуетилось,\nВсё нудит Зиму вон —\nИ жаворонки в небе\nУж подняли трезвон.\nЗима еще хлопочет\nИ на Весну ворчит.\nТа ей в глаза хохочет\nИ пуще лишь шумит…\nВзбесилась ведьма злая*\nИ, снегу захватя,\nПустила, убегая,\nВ прекрасное дитя…\nВесне и горя мало:\nУмылася в снегу\nИ лишь румяней стала\nНаперекор врагу."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Фонтан*", "content": "Смотри, как облаком живым\nФонтан сияющий клубится;\nКак пламенеет, как дробится\nЕго на солнце влажный дым.\nЛучом поднявшись к небу, он\nКоснулся высоты заветной —\nИ снова пылью огнецветной\nНиспасть на землю осужден.\nО смертной мысли водомет,\nО водомет неистощимый!\nКакой закон непостижимый\nТебя стремит, тебя мятет?\nКак жадно к небу рвешься ты!..\nНо длань незримо-роковая\nТвой луч упорный, преломляя,\nСвергает в брызгах с высоты."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Яркий снег сиял в долине…\"*", "content": "Яркий снег сиял в долине, —\nСнег растаял и ушел;\nВешний злак блестит в долине, —\nЗлак увянет и уйдет.\nНо который век белеет\nТам, на высях снеговых?\nА заря и ныне сеет\nРозы свежие на них!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не то, что мните вы, природа…\"*", "content": "Не то, что мните вы, природа:\nНе слепок, не бездушный лик —\nВ ней есть душа, в ней есть свобода,\nВ ней есть любовь, в ней есть язык…\n? ? ?\n? ? ?\n? ? ?\n? ? ?\nВы зрите лист и цвет на древе:\nИль их садовник приклеи?л?\nИль зреет плод в родимом чреве\nИгрою внешних, чуждых сил?..\n? ? ?\n? ? ?\n? ? ?\n? ? ?\nОни не видят и не слышат,\nЖивут в сем мире, как впотьмах,\nДля них и солнцы, знать, не дышат,\nИ жизни нет в морских волнах.\nЛучи к ним в душу не сходили,\nВесна в груди их не цвела,\nПри них леса не говорили,\nИ ночь в звезда?х нема была!\nИ языками неземными,\nВолнуя реки и леса,\nВ ночи не совещалась с ними\nВ беседе дружеской гроза!\nНе их вина: пойми, коль может,\nОргана жизнь глухонемой!\nДуши его, ах! не встревожит\nИ голос матери самой!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Я помню время золотое…\"*", "content": "Я помню время золотое,\nЯ помню сердцу милый край.\nДень вечерел; мы были двое;\nВнизу, в тени, шумел Дунай.\nИ на холму, там, где, белея,\nРуина замка в дол глядит,\nСтояла ты, младая фея,\nНа мшистый опершись гранит,\nНогой младенческой касаясь\nОбломков груды вековой;\nИ солнце медлило, прощаясь\nС холмом, и замком, и тобой.\nИ ветер тихий мимолетом\nТвоей одеждою играл\nИ с диких яблонь цвет за цветом\nНа плечи юные свевал.\nТы беззаботно вдаль глядела…\nКрай неба дымно гас в лучах;\nДень догорал; звучнее пела\nРека в померкших берегах.\nИ ты с веселостью беспечной\nСчастливый провожала день:\nИ сладко жизни быстротечной\nНад нами пролетала тень."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Еще земли печален вид…\"*", "content": "Еще земли печален вид,\nА воздух уж весною дышит,\nИ мертвый в поле стебль колышет,\nИ елей ветви шевелит.\nЕще природа не проснулась,\nНо сквозь редеющего сна\nВесну послышала она\nИ ей невольно улыбнулась…\nДуша, душа, спала и ты…\nНо что же вдруг тебя волнует,\nТвой сон ласкает, и целует,\nИ золотит твои мечты?..\nБлестят и тают глыбы снега,\nБлестит лазурь, играет кровь…\nИли весенняя то нега?..\nИли то женская любовь?.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Люблю глаза твои, мой друг…\"*", "content": "Люблю глаза твои, мой друг,\nС игрой их пламенно-чудесной,\nКогда их приподымешь вдруг\nИ, словно молнией небесной,\nОкинешь бегло целый круг…\nНо есть сильней очарованья:\nГлаза, потупленные ниц\nВ минуты страстного лобзанья,\nИ сквозь опущенных ресниц\nУгрюмый, тусклый огнь желанья."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"И чувства нет в твоих очах…\"*", "content": "И чувства нет в твоих очах,\nИ правды нет в твоих речах,\nИ нет души в тебе.\nМужайся, сердце, до конца:\nИ нет в творении творца!\nИ смысла нет в мольбе!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Вчера, в мечтах обвороженных…\"*", "content": "Вчера, в мечтах обвороженных,\nС последним месяца лучом\nНа веждах темно-озаренных,\nТы поздним позабылась сном.\nУтихло вкруг тебя молчанье\nИ тень нахмурилась темней,\nИ груди ровное дыханье\nСтруилось в воздухе слышней.\nНо сквозь воздушный завес окон\nНедолго лился мрак ночной,\nИ твой, взвеваясь, сонный локон\nИграл с незримою мечтой.\nВот тихоструйно, тиховейно,\nКак ветерком занесено,\nДымно-легко, мглисто-лилейно\nВдруг что-то по?рхнуло в окно.\nВот невидимкой пробежало\nПо темно-брезжущим коврам,\nВот, ухватясь за одеяло,\nВзбираться стало по краям, —\nВот, словно змейка, извиваясь,\nОно на ложе взобралось,\nВот, словно лента, развеваясь,\nМеж пологами развилось…\nВдруг животрепетным сияньем\nКоснувшись персей молодых,\nРумяным громким восклицаньем\nРаскрыло шелк ресниц твоих!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "29-е января 1837*", "content": "Из чьей руки свинец смертельный\nПоэту сердце растерзал?\nКто сей божественный фиал\nРазрушил, как сосуд скудельный?\nБудь прав или виновен он\nПред нашей правдою земною,\nНавек он высшею рукою\nВ «цареубийцы» заклеймен.\nНо ты, в безвременную тьму\nВдруг поглощенная со света,\nМир, мир тебе, о тень поэта,\nМир светлый праху твоему!..\nНазло людскому суесловью\nВелик и свят был жребий твой!..\nТы был богов орган живой,\nНо с кровью в жилах… знойной кровью.\nИ сею кровью благородной\nТы жажду чести утолил —\nИ осененный опочил\nХоругвью горести народной.\nВражду твою пусть Тот рассудит,\nКто слышит пролитую кровь…\nТебя ж, как первую любовь,\nРоссии сердце не забудет!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "1-е декабря 1837*", "content": "Так здесь-то суждено нам было\nСказать последнее прости…\nПрости всему, чем сердце жило,\nЧто, жизнь твою убив, ее истлило\nВ твоей измученной груди!..\nПрости… Чрез много, много лет\nТы будешь помнить с содроганьем\nСей край, сей брег с его полуденным сияньем,\nГде вечный блеск и долгий цвет,\nГде поздних, бледных роз дыханьем\nДекабрьский воздух разогрет."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Итальянская villa", "content": "И распростясь с тревогою житейской\nИ кипарисной рощей заслонясь —\nБлаженной тенью, тенью элисейской*\nОна заснула в добрый час.\nИ вот уж века два тому иль боле,\nВолшебною мечтой ограждена,\nВ своей цветущей опочив юдоле,\nНа волю неба предалась она.\nНо небо здесь к земле так благосклонно!..\nИ много лет и теплых южных зим\nПровеяло над нею полусонно,\nНе тронувши ее крылом своим.\nПо-прежнему в углу фонтан лепечет,\nПод потолком гуляет ветерок,\nИ ласточка влетает и щебечет…\nИ спит она… и сон ее глубок!..\nИ мы вошли… Всё было так спокойно!\nТак всё от века мирно и темно!..\nФонтан журчал… Недвижимо и стройно\nСоседний кипарис глядел в окно.\n? ? ?\nВдруг всё смутилось: судорожный трепет\nПо ветвям кипарисным пробежал, —\nФонтан замолк — и некий чудный лепет,\nКак бы сквозь сон, невнятно прошептал:\n«Что это, друг? Иль злая жизнь недаром,\nТа жизнь, увы! что в нас тогда текла,\nТа злая жизнь, с ее мятежным жаром,\nЧерез порог заветный перешла?»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Давно ль, давно ль, о Юг блаженный…\"*", "content": "Давно ль, давно ль, о Юг блаженный,\nЯ зрел тебя лицом к лицу —\nИ ты, как бог разоблаченный,\nДоступен был мне, пришлецу?..\nДавно ль — хотя без восхищенья,\nНо новых чувств недаром полн —\nИ я заслушивался пенья\nВеликих Средиземных волн!\nИ песнь их, как во время оно,\nПолна гармонии была,\nКогда из их родного лона\nКиприда светлая всплыла…\nОни всё те же и поныне —\nВсё так же блещут и звучат,\nПо их лазоревой равнине\nСвятые призраки скользят.\nНо я, я с вами распростился —\nЯ вновь на Север увлечен…\nВновь надо мною опустился\nЕго свинцовый небосклон…\nЗдесь воздух колет. Снег обильный\nНа высотах и в глубине —\nИ холод, чародей всесильный,\nОдин здесь царствует вполне.\nНо там, за этим царством вьюги,\nТам, там, на рубеже земли,\nНа золотом, на светлом Юге\nЕще я вижу вас вдали:\nВы блещете еще прекрасней,\nЕще лазурней и свежей —\nИ говор ваш еще согласней\nДоходит до души моей!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Смотри, как запад разгорелся…\"*", "content": "Смотри, как запад разгорелся\nВечерним заревом лучей,\nВосток померкнувший оделся\nХолодной, сизой чешуей!\nВ вражде ль они между собою?\nИль солнце не одно для них\nИ, неподвижною средою\nДеля, не съединяет их?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Весна (\"Как ни гнетет рука судьбины…\")*", "content": "Как ни гнетет рука судьбины,\nКак ни томит людей обман,\nКак ни браздят чело морщины\nИ сердце как ни полно ран,\nКаким бы строгим испытаньям\nВы ни были подчинены, —\nЧто устоит перед дыханьем\nИ первой встречею весны!\nВесна… Она о вас не знает,\nО вас, о горе и о зле;\nБессмертьем взор ее сияет,\nИ ни морщины на челе.\nСвоим законам лишь послушна,\nВ условный час слетает к вам,\nСветла, блаженно-равнодушна,\nКак подобает божествам.\nЦветами сыплет над землею,\nСвежа, как первая весна;\nБыла ль другая перед нею —\nО том не ведает она;\nПо небу много облак бродит,\nНо эти облака ея,\nОна ни следу не находит\nОтцветших весен бытия.\nНе о былом вздыхают розы\nИ соловей в ночи поет,\nБлагоухающие слезы\nНе о былом Аврора льет, —\nИ страх кончины неизбежной\nНе свеет с древа ни листа:\nИх жизнь, как океан безбрежный,\nВся в настоящем разлита.\nИгра и жертва жизни частной!\nПриди ж, отвергни чувств обман\nИ ринься, бодрый, самовластный,\nВ сей животворный океан!\nПриди, струей его эфирной\nОмой страдальческую грудь —\nИ жизни божеско-всемирной\nХотя на миг причастен будь!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Лебедь*", "content": "Пускай орел за облаками\nВстречает молнии полет\nИ неподвижными очами\nВ себя впивает солнца свет*.\nНо нет завиднее удела,\nО лебедь чистый, твоего —\nИ чистой, как ты сам, одело\nТебя стихией божество.\nОна, между двойною бездной,\nЛелеет твой всезрящий сон —\nИ полной славой тверди звездной\nТы отовсюду окружен."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"С какою негою, с какой тоской влюбленный…\"*", "content": "С какою негою, с какой тоской влюбленный\nТвой взор, твой страстный взор изнемогал на нем!\nБессмысленно-нема… нема, как опаленный\nНебесной молнии огнем, —\nВдруг от избытка чувств, от полноты сердечной,\nВся трепет, вся в слезах, ты повергалась ниц…\nНо скоро добрый сон, младенческо-беспечный,\nСходил на шелк твоих ресниц —\nИ на руки к нему глава твоя склонялась,\nИ, матери нежней, тебя лелеял он…\nСтон замирал в устах… дыханье уровнялось —\nИ тих и сладок был твой сон.\nА днесь… О, если бы тогда тебе приснилось,\nЧто? будущность для нас обоих берегла…\nКак уязвленная, ты б с воплем пробудилась —\nИль в сон иной бы перешла."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "День и ночь*", "content": "На мир таинственный духо?в,\nНад этой бездной безымянной,\nПокров наброшен златотканый\nВысокой волею богов.\nДень — сей блистательный покров\nДень, земнородных оживленье,\nДуши болящей исцеленье,\nДруг человеков и богов!\nНо меркнет день — настала ночь;\nПришла — и, с мира рокового\nТкань благодатную покрова\nСорвав, отбрасывает прочь…\nИ бездна нам обнажена\nС своими страхами и мглами,\nИ нет преград меж ей и нами —\nВот отчего нам ночь страшна!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не верь, не верь поэту, дева…\"*", "content": "Не верь, не верь поэту, дева;\nЕго своим ты не зови —\nИ пуще пламенного гнева\nСтрашись поэтовой любви!\nЕго ты сердца не усвоишь\nСвоей младенческой душой;\nОгня палящего не скроешь\nПод легкой девственной фатой.\nПоэт всесилен, как стихия,\nНе властен лишь в себе самом;\nНевольно кудри молодые\nОн обожжет своим венцом.\nВотще поносит или хвалит\nЕго бессмысленный народ*…\nОн не змиею сердце жалит,\nНо, как пчела, его сосет.\nТвоей святыни не нарушит\nПоэта чистая рука,\nНо ненароком жизнь задушит\nИль унесет за облака."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Живым сочувствием привета…\"*", "content": "Живым сочувствием привета\nС недостижимой высоты,\nО, не смущай, молю, поэта!\nНе искушай его мечты!\nВсю жизнь в толпе людей затерян,\nПорой доступен их страстям,\nПоэт, я знаю, суеверен,\nНо редко служит он властям.\nПеред кумирами земными\nПроходит он, главу склонив,\nИли стоит он перед ними\nСмущен и гордо-боязлив…\nНо если вдруг живое слово\nС их уст, сорвавшись, упадет,\nИ сквозь величия земного\nВся прелесть женщины блеснет,\nИ человеческим сознаньем\nИх всемогущей красоты\nВдруг озарятся, как сияньем,\nИзящно-дивные черты, —\nО, как в нем сердце пламенеет!\nКак он восторжен, умилен!\nПускай любить он не умеет —\nБоготворить умеет он!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "К Ганке*", "content": "Вековать ли нам в разлуке?\nНе пора ль очнуться нам\nИ подать друг другу руки,\nНашим кровным и друзьям?\nВеки мы слепцами были,\nИ, как жалкие слепцы,\nМы блуждали, мы бродили,\nРазбрелись во все концы.\nА случалось ли порою\nНам столкнуться как-нибудь —\nКровь не раз лилась рекою,\nМеч терзал родную грудь.\nИ вражды безумной семя\nПлод сторичный принесло:\nНе одно погибло племя\nИль в чужбину отошло.\nИноверец, иноземец\nНас раздвинул, разломил:\nТех — обезъязычил немец,\nЭтих — турок осрамил.\nВот среди сей ночи темной,\nЗдесь, на пражских высотах,\nДоблий* муж рукою скромной\nЗасветил маяк впотьмах.\nО, какими вдруг лучами\nОзарились все края!\nОбличилась перед нами\nВся Славянская земля!\nГоры, степи и поморья\nДень чудесный осиял,\nОт Невы до Черногорья,\nОт Карпатов за Урал.\nРассветает над Варшавой,\nКиев очи отворил,\nИ с Москвой золотоглавой\nВышеград* заговорил!\nИ наречий братских звуки\nВновь понятны стали нам, —\nНаяву увидят внуки\nТо, что снилося отцам!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Знамя и Слово*", "content": "В кровавую бурю, сквозь бранное пламя,\nПредтеча спасенья — русское Знамя\nК бессмертной победе тебя провело.\nТак диво ль, что в память союза святого\nЗа Знаменем русским и русское Слово\nК тебе, как родное к родному, пришло?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Epitre a l'Apotre", "content": "Небесный царь благослови\nТвои благие начинанья —\nМуж несомненного призванья,\nМуж примиряющей любви.\nНедаром ветхие одежды\nТы бодро с плеч своих совлек*.\nБог победил — прозрели вежды.\nТы был поэт — ты стал пророк.\nМы чуем приближенье света —\nИ вдохновенный твой глагол,\nКак вестник Нового завета,\nВесь мир Славянский обошел.\nМы чуем свет — уж близко время —\nПоследний сокрушен оплот, —\nВоспрянь, разрозненное племя,\nСовокупись в один народ, —\nВоспрянь — не Польша, не Россия —\nВоспрянь, Славянская семья! —\nИ, отряхнувши сон, впервые —\nПромолви слово: «Это я!»\nТы ж, сверхъестественно умевший\nВ себе вражду уврачевать, —\nДа над душою просветлевшей\nПочиет божья благодать!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Глядел я, стоя над Невой…\"*", "content": "Глядел я, стоя над Невой,\nКак Исаака-великана\nВо мгле морозного тумана\nСветился купол золотой.\nВсходили робко облака\nНа небо зимнее, ночное,\nБелела в мертвенном покое\nОледенелая река.\nЯ вспомнил, грустно-молчалив,\nКак в тех страна?х, где солнце греет,\nТеперь на солнце пламенеет\nРоскошный Генуи залив…\nО Север, Север-чародей,\nИль я тобою околдован?\nИль в самом деле я прикован\nК гранитной полосе твоей?\nО, если б мимолетный дух,\nВо мгле вечерней тихо вея,\nМеня унес скорей, скорее\nТуда, туда, на теплый Юг…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Колумб*", "content": "Тебе, Колумб, тебе венец!\nЧертеж земной ты выполнивший смело\nИ довершивший наконец\nСудеб неконченное дело,\nТы за?весу расторг божественной рукой —\nИ новый мир, неведомый, нежданный,\nИз беспредельности туманной\nНа божий свет ты вынес за собой.\nТак связан, съединен от века\nСоюзом кровного родства\nРазумный гений человека\nС творящей силой естества…\nСкажи заветное он слово —\nИ миром новым естество\nВсегда откликнуться готово\nНа голос родственный его."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Море и утес*", "content": "И бунтует, и клокочет,\nХлещет, свищет, и ревет,\nИ до звезд допрянуть хочет,\nДо незыблемых высот…\nАд ли, адская ли сила\nПод клокочущим котлом\nОгнь геенский разложила —\nИ пучину взворотила\nИ поставила вверх дном?\nВолн неистовых прибоем\nБеспрерывно вал морской\nС ревом, свистом, визгом, воем\nБьет в утес береговой, —\nНо, спокойный и надменный,\nДурью волн не обуян,\nНеподвижный, неизменный*,\nМирозданью современный,\nТы стоишь, наш великан!\nИ, озлобленные боем,\nКак на приступ роковой,\nСнова волны лезут с воем\nНа гранит громадный твой.\nНо, о камень неизменный\nБурный натиск преломив,\nВал отбрызнул сокрушенный,\nИ клубится мутной пеной\nОбессиленный порыв…\nСтой же ты, утес могучий!\nОбожди лишь час-другой —\nНадоест волне гремучей\nВоевать с твоей пятой…\nУтомясь потехой злою,\nПрисмиреет вновь она —\nИ без вою, и без бою\nПод гигантскою пятою\nВновь уляжется волна…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Еще томлюсь тоской желаний…\"*", "content": "Еще томлюсь тоской желаний,\nЕще стремлюсь к тебе душой —\nИ в сумраке воспоминаний\nЕще ловлю я образ твой…\nТвой милый образ, незабвенный,\nОн предо мной, везде, всегда,\nНедостижимый, неизменный, —\nКак ночью на небе звезда…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не знаешь, что лестней для мудрости людской…\"*", "content": "Не знаешь, что лестней для мудрости людской:\nИль вавилонский столп* немецкого единства,\nИли французского бесчинства\nРеспубликанский хитрый строй."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Русская география*", "content": "Москва, и град Петров*, и Константинов град* —\nВот царства русского заветные столицы…\nНо где предел ему? и где его границы —\nНа север, на восток, на юг и на закат?\nГрядущим временам судьбы их обличат…\nСемь внутренних морей и семь великих рек…\nОт Нила до Невы, от Эльбы до Китая,\nОт Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная…\nВот царство русское… и не прейдет вовек,\nКак то провидел Дух и Даниил предрек*."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Русской женщине*", "content": "Вдали от солнца и природы,\nВдали от света и искусства,\nВдали от жизни и любви\nМелькнут твои младые годы,\nЖивые помертвеют чувства,\nМечты развеются твои…\nИ жизнь твоя пройдет незрима\nВ краю безлюдном, безымянном,\nНа незамеченной земле, —\nКак исчезает облак дыма\nНа небе тусклом и туманном,\nВ осенней беспредельной мгле…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как дымный столп светлеет в вышине!..\"*", "content": "Как дымный столп светлеет в вышине! —\nКак тень внизу скользит, неуловима!..\n«Вот наша жизнь, — промолвила ты мне,\nНе светлый дым, блестящий при луне,\nА эта тень, бегущая от дыма…»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Неохотно и несмело…\"*", "content": "Неохотно и несмело\nСолнце смотрит на поля.\nЧу, за тучей прогремело,\nПринахмурилась земля.\nВетра теплого порывы,\nДальный гром и дождь порой…\nЗеленеющие нивы\nЗеленее под грозой.\nВот пробилась из-за тучи\nСиней молнии струя —\nПламень белый и летучий\nОкаймил ее края.\nЧаще капли дождевые,\nВихрем пыль летит с полей,\nИ раскаты громовые\nВсё сердитей и смелей.\nСолнце раз еще взглянуло\nИсподлобья на поля —\nИ в сиянье потонула\nВся смятенная земля."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Итак, опять увиделся я с вами…\"*", "content": "Итак, опять увиделся я с вами,\nМеста немилые, хоть и родные,\nГде мыслил я и чувствовал впервые —\nИ где теперь, туманными очами,\nПри свете вечереющего дня,\nМой детский возраст смотрит на меня.\nО бедный призрак, немощный и смутный,\nЗабытого, загадочного счастья!\nО, как теперь без веры и участья\nСмотрю я на тебя, мой гость минутный,\nКуда как чужд ты стал в моих глазах —\nКак брат меньшой, умерший в пеленах…\nАх нет, не здесь, не этот край безлюдный\nБыл для души моей родимым краем —\nНе здесь расцвел, не здесь был величаем\nВеликий праздник молодости чудной.\nАх, и не в эту землю я сложил\nВсё, чем я жил и чем я дорожил*!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Тихой ночью, поздним летом…\"*", "content": "Тихой ночью, поздним летом,\nКа?к на небе звезды рдеют,\nКа?к под сумрачным их светом\nНивы дремлющие зреют…\nУсыпительно-безмолвны,\nКак блестят в тиши ночной\nЗолотистые их волны,\nУбеленные луной…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Когда в кругу убийственных забот…\"*", "content": "Когда в кругу убийственных забот\nНам всё мерзит — и жизнь, как камней груда,\nЛежит на нас, — вдруг знает бог откуда\nНам на? душу отрадное дохнет,\nМинувшим нас обвеет и обнимет\nИ страшный груз минутно приподнимет.\nТак иногда осеннею порой,\nКогда поля уж пусты, рощи голы,\nБледнее небо, пасмурнее долы,\nВдруг ветр подует, теплый и сырой,\nОпавший лист погонит пред собою\nИ душу нам обдаст как бы весною…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Слезы людские, о слезы людские…\"*", "content": "Слезы людские, о слезы людские,\nЛьетесь вы ранней и поздней порой…\nЛьетесь безвестные, льетесь незримые,\nНеистощимые, неисчислимые, —\nЛьетесь, как льются струи дождевые\nВ осень глухую порою ночной."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Почтеннейшему имениннику Филиппу Филипповичу Вигелю*", "content": "Прими как дар любви мое изображенье,\nКонечно, ты его оценишь и поймешь.\nПрипомни лишь при сем простое изреченье:\n«Не по хорошу мил, а по? милу хорош»."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"По равнине вод лазурной…\"*", "content": "По равнине вод лазурной\nШли мы верною стезей, —\nОгнедышащий и бурный\nУносил нас змей морской.\nС неба звезды нам светили,\nСнизу и?скрилась волна,\nИ метелью влажной пыли\nОбдавала нас она.\nМы на палубе сидели,\nМногих сон одолевал…\nВсё звучней колеса пели,\nРазгребая шумный вал…\nПриутих наш круг веселый,\nЖенский говор, женский шум…\nПодпирает локоть белый\nМного милых, сонных дум.\nСны играют на просторе\nПод магической луной —\nИ баюкает их море\nТихоструйною волной."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Рассвет*", "content": "Не в первый раз кричит петух;\nКричит он живо, бодро, смело;\nУж месяц на? небе потух,\nСтруя в Босфоре заалела.\nЕще молчат колокола,\nА уж восток заря румянит;\nНочь бесконечная прошла,\nИ скоро светлый день настанет.\nВставай же, Русь! Уж близок час!\nВставай Христовой службы ради!\nУж не пора ль, перекрестясь,\nУдарить в колокол в Царьграде?\nРаздайся, благовестный звон,\nИ весь Восток им огласися!\nТебя зовет и будит он, —\nВставай, мужайся, ополчися!\nВ доспехи веры грудь одень,\nИ с богом, исполин державный!..\nО Русь, велик грядущий день,\nВселенский день и православный!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Вновь твои я вижу очи…\"*", "content": "Вновь твои я вижу очи —\nИ один твой южный взгляд\nКиммерийской грустной ночи*\nВдруг рассеял сонный хлад…\nВоскресает предо мною\nКрай иной — родимый край —\nСловно прадедов виною\nДля сынов погибший рай…\nСновиденьем безобразным\nСкрылся север роковой,\nСводом легким и прекрасным\nСветит небо надо мной.\nСнова жадными очами\nСвет живительный я пью\nИ под чистыми лучами\nКрай волшебный узнаю.\nЛавров стройных колыханье\nЗыблет воздух голубой,\nМоря тихое дыханье\nПровевает летний зной,\nЦелый день на солнце зреет\nЗолотистый виноград,\nБаснословной былью веет\nИз-под мраморных аркад…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как он любил родные ели…\"*", "content": "Как он любил родные ели\nСвоей Савойи* дорогой!\nКак мелодически шумели\nИх ветви над его главой!..\nИх мрак торжественно-угрюмый\nИ дикий, заунывный шум\nКакою сладостною думой\nЕго обворожали ум!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Поэзия*", "content": "Среди громов, среди огней,\nСреди клокочущих страстей,\nВ стихийном, пламенном раздоре,\nОна с небес слетает к нам —\nНебесная к земным сынам,\nС лазурной ясностью во взоре —\nИ на бунтующее море\nЛьет примирительный елей."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Кончен пир, умолкли хоры…\"*", "content": "Кончен пир, умолкли хоры,\nОпорожнены амфоры,\nОпрокинуты корзины,\nНе допиты в кубках вины,\nНа главах венки измяты, —\nЛишь курятся ароматы\nВ опустевшей светлой зале…\nКончив пир, мы поздно встали —\nЗвезды на небе сияли,\nНочь достигла половины…\nКак над беспокойным градом,\nНад дворцами, над домами,\nШумным уличным движеньем\nС тускло-рдяным освещеньем\nИ бессонными толпами, —\nКак над этим дольным* чадом\nВ горнем*, выспреннем пределе\nЗвезды чистые горели,\nОтвечая смертным взглядам\nНепорочными лучами…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Рим, ночью*", "content": "В ночи лазурной почивает Рим.\nВзошла луна и — овладела им,\nИ спящий град, безлюдно-величавый,\nНаполнила своей безмолвной славой…\nКак сладко дремлет Рим в ее лучах!\nКак с ней сроднился Рима вечный прах!..\nКак будто лунный мир и град почивший —\nВсё тот же мир, волшебный, но отживший!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Наполеон*", "content": "Сын Революции, ты с матерью ужасной\nОтважно в бой вступил — и изнемог в борьбе…\nНе одолел ее твой гений самовластный!..\nБой невозможный, труд напрасный!..\nТы всю ее носил в самом себе…\nДва демона ему служили,\nДве силы чудно в нем слились:\nВ его главе — орлы парили,\nВ его груди — змии вились…\nШирококрылых вдохновений\nОрлиный, дерзостный полет,\nИ в самом буйстве дерзновений\nЗмииной мудрости расчет.\nНо освящающая сила,\nНепостижимая уму,\nДуши его не озарила\nИ не приблизилась к нему…\nОн был земной, не божий пламень,\nОн гордо плыл — презритель волн, —\nНо о подводный веры камень\nВ щепы разбился утлый челн.\nИ ты стоял, — перед тобой Россия!\nИ, вещий волхв, в предчувствии борьбы,\nТы сам слова промолвил роковые:\n«Да сбудутся ее судьбы?!..»*\nИ не напрасно было заклинанье:\nСудьбы? откликнулись на голос твой!..\nНо новою загадкою в изгнанье*\nТы возразил на отзыв роковой…\nГода прошли — и вот из ссылки тесной\nНа родину вернувшийся мертвец*,\nНа берегах реки, тебе любезной,\nТревожный дух, почил ты наконец…\nНо чуток сон — и по ночам, тоскуя,\nПорою встав, он смотрит на восток\nИ вдруг, смутясь, бежит, как бы почуя\nПередрассветный ветерок."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Венеция*", "content": "Дож Венеции свободной\nСредь лазоревых зыбей,\nКак жених порфирородный,\nДостославно, всенародно\nОбручался ежегодно\nС Адриатикой своей.\nИ недаром в эти воды\nОн кольцо свое бросал:\nВеки целые, не годы\n(Дивовалися народы)\nЧудный перстень воеводы\nИх вязал и чаровал…\nИ чета в любви и мире\nМного славы нажила —\nВека три или четыре,\nВсё могучее и шире,\nРазрасталась в целом мире\nТень от львиного крыла*.\nА теперь?\nВ волнах забвенья\nСколько брошенных колец!..\nМиновались поколенья, —\nЭти кольца обрученья,\nЭти кольца стали звенья\nТяжкой цепи* наконец!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Святая ночь на небосклон взошла…\"*", "content": "Святая ночь на небосклон взошла,\nИ день отрадный, день любезный,\nКак золотой покров, она свила,\nПокров, накинутый над бездной.\nИ, как виденье, внешний мир ушел…\nИ человек, как сирота бездомный,\nСтоит теперь и немощен и гол,\nЛицом к лицу пред пропастию темной.\nНа самого себя покинут он —\nУпра?зднен ум, и мысль осиротела —\nВ душе своей, как в бездне, погружен,\nИ нет извне опоры, ни предела…\nИ чудится давно минувшим сном\nЕму теперь всё светлое, живое…\nИ в чуждом, неразгаданном ночном\nОн узнает наследье родовое."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Пророчество*", "content": "Не гул молвы прошел в народе,\nВесть родилась не в нашем роде —\nТо древний глас, то свыше глас:\n«Четвертый век уж на исходе, —\nСвершится он — и грянет час!*\nИ своды древние Софии*,\nВ возобновленной Византии,\nВновь осенят Христов алтарь».\nПади пред ним, о царь России, —\nИ встань как всеславянский царь!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Уж третий год беснуются языки…\"*", "content": "Уж третий год беснуются язы?ки,\nВот и весна — и с каждою весной,\nКак в стае диких птиц перед грозой,\nТревожней шум, разноголосней крики.\nВ раздумье тяжком князи и владыки\nИ держат вожжи трепетной рукой,\nПодавлен ум зловещею тоской —\nМечты людей, как сны больного, дики.\nНо с нами бог! Сорвавшися со дна,\nВдруг, одурев, полна грозы и мрака,\nСтремглав на нас рванулась глубина, —\nНо твоего не помутила зрака!..\nВетр свирепел. Но… «Да не будет тако!» —\nТы рек, — и вспять отхлынула волна."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "К. В. Нессельроде*", "content": "Нет, карлик мой! трус беспримерный!.\nТы, как ни жмися, как ни трусь,\nСвоей душою маловерной\nНе соблазнишь Святую Русь…\nИль, все святые упованья,\nВсе убежденья потребя,\nОна от своего призванья\nВдруг отречется для тебя?..\nИль так ты дорог провиденью,\nТак дружен с ним, так заодно,\nЧто, дорожа твоею ленью,\nВдруг остановится оно?..\nНе верь в Святую Русь кто хочет,\nЛишь верь она себе самой, —\nИ бог победы не отсрочит\nВ угоду трусости людской.\nТо, что обещано судьбами\nУж в колыбели было ей,\nЧто ей завещано веками\nИ верой всех ее царей, —\nТо, что Олеговы дружины\nХодили добывать мечом,\nТо, что орел Екатерины\nУж прикрывал своим крылом, —\nВенца и скиптра Византии\nВам не удастся нас лишить!\nВсемирную судьбу России —\nНет, вам ее не запрудить!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Тогда лишь в полном торжестве…\"*", "content": "Тогда лишь в полном торжестве\nВ славянской мировой громаде\nСтрой вожделенный водворится,\nКак с Русью Польша помирится, —\nА помирятся ж эти две\nНе в Петербурге, не в Москве,\nА в Киеве и в Цареграде…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Пошли, господь, свою отраду…\"*", "content": "Пошли, господь, свою отраду\nТому, кто в летний жар и зной\nКак бедный нищий мимо саду\nБредет по жесткой мостовой —\nКто смотрит вскользь через ограду\nНа тень деревьев, злак долин,\nНа недоступную прохладу\nРоскошных, светлых луговин.\nНе для него гостеприимной\nДеревья сенью разрослись,\nНе для него, как облак дымный,\nФонтан на воздухе повис.\nЛазурный грот, как из тумана,\nНапрасно взор его манит,\nИ пыль росистая фонтана\nГлавы его не осенит.\nПошли, господь, свою отраду\nТому, кто жизненной тропой\nКак бедный нищий мимо саду\nБредет по знойной мостовой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "На Неве*", "content": "И опять звезда играет\nВ легкой зыби невских волн\nИ опять любовь вверяет\nЕй таинственный свой челн.\nИ меж зыбью и звездою\nОн скользит как бы во сне\nИ два призрака с собою\nВдаль уносит по волне.\nДети ль это праздной лени\nТратят здесь досуг ночной?\nИль блаженные две тени\nПокидают мир земной?\nТы, разлитая как море,\nДивно-пышная волна,\nПриюти в своем просторе\nТайну скромного челна!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не рассуждай, не хлопочи!..\"*", "content": "Не рассуждай, не хлопочи!..\nБезумство ищет, глупость судит;\nДневные раны сном лечи,\nА завтра быть чему, то будет.\nЖивя, умей всё пережить:\nПечаль, и радость, и тревогу.\nЧего желать? О чем тужить?\nДень пережит — и слава богу!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как ни дышит полдень знойный…\"*", "content": "Как ни дышит полдень знойный\nВ растворенное окно,\nВ этой храмине спокойной,\nГде всё тихо и темно,\nГде живые благовонья\nБродят в сумрачной тени,\nВ сладкий сумрак полусонья\nПогрузись и отдохни.\nЗдесь фонтан неутомимый\nДень и ночь поет в углу\nИ кропит росой незримой\nОчарованную мглу.\nИ в мерцанье полусвета,\nТайной страстью занята,\nЗдесь влюбленного поэта\nВеет легкая мечта."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Под дыханьем непогоды…\"*", "content": "Под дыханьем непогоды,\nВздувшись, потемнели воды\nИ подернулись свинцом —\nИ сквозь глянец их суровый\nВечер пасмурно-багровый\nСветит радужным лучом,\nСыплет искры золотые,\nСеет розы огневые,\nИ — уносит их поток…\nНад волной темно-лазурной\nВечер пламенный и бурный\nОбрывает свой венок…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Обвеян вещею дремотой…\"*", "content": "Обвеян вещею дремотой,\nПолураздетый лес грустит…\nИз летних листьев разве сотый,\nБлестя осенней позолотой,\nЕще на ветви шелестит.\nГляжу с участьем умиленным,\nКогда, пробившись из-за туч,\nВдруг по деревьям испещренным,\nС их ветхим листьем изнуренным,\nМолниевидный брызнет луч!\nКак увядающее мило!\nКакая прелесть в нем для нас,\nКогда, что так цвело и жило,\nТеперь, так немощно и хило,\nВ последний улыбнется раз!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Два голоса*", "content": "Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,\nХоть бой и неравен, борьба безнадежна!\nНад вами светила молчат в вышине,\nПод вами могилы — молчат и оне.\nПусть в горнем* Олимпе блаженствуют боги:\nБессмертье их чуждо труда и тревоги;\nТревога и труд лишь для смертных сердец…\nДля них нет победы, для них есть конец.\nМужайтесь, боритесь, о храбрые други,\nКак бой ни жесток, ни упорна борьба!\nНад вами безмолвные звездные круги,\nПод вами немые, глухие гроба.\nПускай олимпийцы завистливым оком\nГлядят на борьбу непреклонных сердец.\nКто ратуя пал, побежденный лишь Роком,\nТот вырвал из рук их победный венец."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Графине Е. П. Ростопчиной*", "content": "Как под сугробом снежным лени,\nКак околдованный зимой,\nКаким-то сном усопшей тени\nЯ спал, зарытый, но живой!\nИ вот, я чую, надо мною,\nНе наяву и не во сне,\nКак бы повеяло весною,\nКак бы запело о весне…\nЗнакомый голос… голос чудный…\nТо лирный звук, то женский вздох…\nНо я, ленивец беспробудный,\nЯ вдруг откликнуться не мог…\nЯ спал в оковах тяжкой лени,\nПод осьмимесячной зимой,\nКак дремлют праведные тени\nВо мгле стигийской* роковой.\nНо этот сон полумогильный\nКак надо мной ни тяготел,\nОн сам же, чародей всесильный,\nКо мне на помощь подоспел.\nПриязни давней выраженья\nИх для меня он уловил —\nИ в музыкальные виденья\nЗнакомый голос воплотил…\nВот вижу я, как бы сквозь дымки,\nВолшебный сад, волшебный дом —\nИ в замке феи-Нелюдимки*\nВдруг очутились мы вдвоем!..\nВдвоем! — И песнь ее звучала,\nИ от заветного крыльца\nГнала и буйного нахала,\nГнала и пошлого льстеца."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Поминки*", "content": "Пала царственная Троя,\nСокрушен Приамов град*,\nИ ахеяне*, устроя\nСвой на родину возврат,\nНа судах своих сидели,\nВдоль эгейских берегов,\nИ пэан* хвалебный пели,\nГромко славя всех богов…\n«Раздавайся, глас победный!\nВы к брегам родной земли\nОкрыляйтесь, корабли,\nВ путь возвратный, в путь безбедный!»\nИ сидели в длинном строе —\nГрустно-бледная семья —\nЖены, девы падшей Трои,\nГолося и слезы лья,\nВ горе общем и великом\nПлача о себе самих,\nИ с победным, буйным кликом\nДико вопль сливался их…\n«Ждет нас горькая неволя\nТам, вдали, в стране чужой.\nТы прости, наш край родной!\nКак завидна мертвых доля!»\nИ воздвигся, жертвы ради,\nПриноситель жертв, Калхас*,\nГрадозиждущей Палладе*,\nГрадорушащей молясь,\nПосейдона силе грозной,\nОпоясавшего мир,\nИ тебе, эгидоносный\nЗевс*, сгущающий эфир!\n«Опрокинут, уничтожен\nГрад великий Илион!\nДолгий, долгий спор решен, —\nСуд бессмертных непреложен».\nГрозных полчищ воевода,\nЦарь царей, Атреев сын*,\nОбозрел толпы народа,\nУцелевший строй дружин.\nИ внезапною тоскою\nОмрачился царский взгляд:\nМного их пришло под Трою,\nМало их пойдет назад.\n«Так возвысьте ж глас хвалебный!\nПой и радуйся стократ,\nУ кого златой возврат\nНе похитил рок враждебный!»\n«Но не всем сужден от бога\nМирный, радостный возврат:\nУ домашнего порога\nМногих Керы* сторожат…\nЖив и цел вернулся с бою —\nГибнет в храмине своей!..» —\nРек Афиной всеблагою\nВдохновенный Одиссей*…\n«Тот лишь дом и тверд и прочен,\nГде семейный свят устав:\nЛегковерен женский нрав,\nИ изменчив, и порочен».\nИ супругой, взятой с бою,\nСнова счастливый Атрид*,\nПышный стан обвив рукою,\nСтрастный взор свой веселит.\n«Злое злой конец приемлет!\nЗа нечестьем казнь следит —\nВ небе суд богов не дремлет!\nПраво царствует Кронид*…\nЗлой конец началу злому!\nПравоправящий Кронид\nВероломцу страшно мстит —\nИ семье его и дому».\n«Хорошо любимцам счастья, —\nРек Аякса брат меньшой*, —\nОлимпийцев самовластье\nВеличать своей хвалой!..\nНеподвластно высшей силе\nСчастье в прихотях своих:\nДруг Патрокл* давно в могиле,\nА Терсит* еще в живых!..\nСчастье жеребии сеет\nСвоевольною рукой.\nВеселись и песни пой\nТот, кого светило греет!\nБудь утешен, брат любимый!\nПамять вечная тебе!..\nТы — оплот несокрушимый\nЧад ахейских в их борьбе!..\nВ день ужасный, в день кровавый\nТы один за всех стоял!\nНо не сильный, а лукавый\nМзду великую стяжал…\nНе врага рукой победной —\nОт руки ты пал своей…\nАх, и лучших из людей\nЧасто губит гнев зловредный!\nИ твоей теперь державной\nТени, доблестный Пелид*,\nСын твой, Пирр, воитель славный,\nВозлияние творит…»\n— «Как тебя, о мой родитель,\nНикого, — он возгласил, —\nЗевс, великий промыслитель!\nНа земле не возносил!\nНа земле, где всё изменно,\nВыше славы блага нет.\nНашу персть* — земля возьмет,\nИмя славное — нетленно».\n«Хоть о падших, побежденных\nИ молчит победный клик,\nНо и в родах отдаленных,\nГектор, будешь ты велик!..\nВечной памяти достоин. —\nСын Тидеев* провещал, —\nКто как честный, храбрый воин,\nКрай отцов спасая, пал…\nЧесть тому, кто, не робея,\nЖизнь за братий положил!\nПобедитель — победил,\nСлава падшего святее!»\nСтарец Нестор* днесь, маститый\nБрашник*, кубок взяв, встает\nИ сосуд, плющом обвитый,\nОн Гекубе* подает:\n«Выпей, мать, струи целебной\nИ забудь весь свой урон!\nСилен Вакха сок волшебный,\nДивно нас врачует он…\nМать, вкуси струи целебной\nИ забудь судеб закон.\nДивно нас врачует он,\nБога Вакха дар волшебный».\nИ Ниобы* древней сила\nГорем злым удручена,\nСоку дивного вкусила —\nИ утешилась она.\n«Лишь сверкнет в застольной чаше\nБлагодатное вино,\nВ Лету рухнет горе наше\nИ пойдет, как ключ, на дно.\nДа, пока играет в чаше\nВсемогущее вино,\nГоре в Лету снесено,\nВ Лете тонет горе наше!»\nИ воздвиглась на прощанье\nПровозвестница-жена*,\nИ исполнилась вещанья\nВдохновенного она;\nИ пожарище родное\nОбозрев в последний раз:\n«Дым и пар — здесь всё земное,\nВечность, боги, лишь у вас!\nКак уходят клубы дыма,\nТак уходят наши дни!\nБоги, вечны вы одни, —\nВсё земное идет мимо!»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Смотри, как на речном просторе…\"*", "content": "Смотри, как на речном просторе,\nПо склону вновь оживших вод,\nВо всеобъемлющее море\nЛьдина за льдиною плывет.\nНа солнце ль радужно блистая\nИль ночью, в поздней темноте,\nНо все, неизбежимо тая,\nОни плывут к одной мете?.\nВсе вместе — малые, большие,\nУтратив прежний образ свой,\nВсе — безразличны, как стихия, —\nСольются с бездной роковой!..\nО, нашей мысли обольщенье,\nТы, человеческое Я,\nНе таково ль твое значенье,\nНе такова ль судьба твоя?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Предопределение*", "content": "Любовь, любовь — гласит преданье —\nСоюз души с душой родной —\nИх съединенье, сочетанье,\nИ роковое их слиянье,\nИ… поединок роковой…\nИ чем одно из них нежнее\nВ борьбе неравной двух сердец,\nТем неизбежней и вернее,\nЛюбя, страдая, грустно млея,\nОно изноет наконец…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Близнецы*", "content": "Есть близнецы — для земнородных\nДва божества — то Смерть и Сон,\nКак брат с сестрою дивно сходных —\nОна угрюмей, кротче он…\nНо есть других два близнеца —\nИ в мире нет четы прекрасней,\nИ обаянья нет ужасней,\nЕй предающего сердца…\nСоюз их кровный, не случайный,\nИ только в роковые дни\nСвоей неразрешимой тайной\nОбворожают нас они.\nИ кто в избытке ощущений,\nКогда кипит и стынет кровь,\nНе ведал ваших искушений —\nСамоубийство и Любовь!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Я очи знал, — о, эти очи!..\"*", "content": "Я очи знал, — о, эти очи!\nКак я любил их — знает бог!\nОт их волшебной, страстной ночи\nЯ душу оторвать не мог.\nВ непостижимом этом взоре,\nЖизнь обнажающем до дна,\nТакое слышалося горе,\nТакая страсти глубина!\nДышал он грустный, углубленный\nВ тени ресниц ее густой,\nКак наслажденья, утомленный\nИ, как страданья, роковой.\nВ эти чудные мгновенья\nНи разу мне не довелось\nС ним повстречаться без волненья\nИ любоваться им без слез."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не говори меня он, как и прежде, любит…\"*", "content": "Не говори: меня он, как и прежде, любит,\nМной, как и прежде, дорожит…\nО нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,\nХоть, вижу, нож в руке его дрожит.\nТо в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,\nУвлечена, в душе уязвлена,\nЯ стражду, не живу… им, им одним живу я —\nНо эта жизнь!.. О, как горька она!\nОн мерит воздух мне так бережно и скудно…\nНе мерят так и лютому врагу…\nОх, я дышу еще болезненно и трудно,\nМогу дышать, но жить уж не могу."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"О, не тревожь меня укорой справедливой!..\"*", "content": "О, не тревожь меня укорой справедливой!\nПоверь, из нас из двух завидней часть* твоя:\nТы любишь искренно и пламенно, а я —\nЯ на тебя гляжу с досадою ревнивой.\nИ, жалкий чародей, перед волшебным миром,\nМной созданным самим, без веры я стою —\nИ самого себя, краснея, узнаю\nЖивой души твоей безжизненным кумиром."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Чему молилась ты с любовью…\"*", "content": "Чему молилась ты с любовью,\nЧто, как святыню, берегла,\nСудьба людскому суесловью\nНа поруганье предала.\nТолпа вошла, толпа вломилась\nВ святилище души твоей,\nИ ты невольно устыдилась\nИ тайн и жертв, доступных ей.\nАх, когда б живые крылья\nДуши, парящей над толпой,\nЕе спасали от насилья\nБезмерной пошлости людской!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"О, как убийственно мы любим…\"*", "content": "О, как убийственно мы любим,\nКак в буйной слепости страстей\nМы то всего вернее губим,\nЧто сердцу нашему милей!\nДавно ль, гордясь своей победой,\nТы говорил: она моя…\nГод не прошел — спроси и сведай,\nЧто уцелело от нея?\nКуда ланит девались розы,\nУлыбка уст и блеск очей?\nВсё опалили, выжгли слезы\nГорячей влагою своей.\nТы помнишь ли, при вашей встрече,\nПри первой встрече роковой,\nЕе волшебны взоры, речи\nИ смех младенческо-живой?\nИ что ж теперь? И где ж всё это?\nИ долговечен ли был сон?\nУвы, как северное лето,\nБыл мимолетным гостем он!\nСудьбы ужасным приговором\nТвоя любовь для ней была,\nИ незаслуженным позором\nНа жизнь ее она легла!\nЖизнь отреченья, жизнь страданья!\nВ ее душевной глубине\nЕй оставались вспоминанья…\nНо изменили и оне.\nИ на земле ей дико стало,\nОчарование ушло…\nТолпа, нахлынув, в грязь втоптала\nТо, что в душе ее цвело.\nИ что ж от долгого мученья,\nКак пепл, сберечь ей удалось?\nБоль злую, боль ожесточенья,\nБоль без отрады и без слез!\nО, как убийственно мы любим!\nКак в буйной слепости страстей\nМы то всего вернее губим,\nЧто сердцу нашему милей!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Э. Ф. Тютчевой (\"Не знаю я, коснется ль благодать…\")*", "content": "Не знаю я, коснется ль благодать\nМоей души болезненно-греховной,\nУдастся ль ей воскреснуть и восстать,\nПройдет ли обморок духовный?\nНо если бы душа могла\nЗдесь, на земле, найти успокоенье,\nМне благодатью ты б была —\nТы, ты, мое земное провиденье!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Первый лист*", "content": "Лист зеленеет молодой.\nСмотри, как листьем молодым\nСтоят обвеяны березы,\nВоздушной зеленью сквозной,\nПолупрозрачною, как дым…\nДавно им грезилось весной,\nВесной и летом золотым, —\nИ вот живые эти грезы\nПод первым небом голубым\nПробились вдруг на свет дневной…\nО, первых листьев красота,\nОмытых в солнечных лучах,\nС новорожденною их тенью!\nИ слышно нам по их движенью,\nЧто в этих тысячах и тьмах\nНе встретишь мертвого листа."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не раз ты слышала признанье…\"", "content": "Не раз ты слышала признанье:\n«Не стою я любви твоей».\nПускай мое она созданье —\nНо как я беден перед ней…\nПеред любовию твоею\nМне больно вспомнить о себе —\nСтою, молчу, благоговею\nИ поклоняюся тебе…\nКогда порой так умиленно,\nС такою верой и мольбой\nНевольно клонишь ты колено\nПред колыбелью дорогой,\nГде спит она — твое рожденье —\nТвой безымянный херувим, —\nПойми ж и ты мое смиренье\nПред сердцем любящим твоим."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Наш век*", "content": "Не плоть, а дух растлился в наши дни,\nИ человек отчаянно тоскует…\nОн к свету рвется из ночной тени\nИ, свет обретши, ропщет и бунтует.\nБезверием палим и иссушен,\nНевыносимое он днесь выносит…\nИ сознает свою погибель он,\nИ жаждет веры… но о ней не просит.\nНе скажет ввек, с молитвой и слезой,\nКак ни скорбит перед замкнутой дверью:\n«Впусти меня! — Я верю, боже мой!\nПриди на помощь моему неверью!..»*"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Дума за думой, волна за волной…\"*", "content": "Дума за думой, волна за волной —\nДва проявленья стихии одной:\nВ сердце ли тесном, в безбрежном ли море,\nЗдесь — в заключении, там — на просторе, —\nТот же всё вечный прибой и отбой,\nТот же всё призрак тревожно-пустой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не остывшая от зною…\"*", "content": "Не остывшая от зною,\nНочь июльская блистала…\nИ над тусклою землею\nНебо, полное грозою,\nВсё в зарницах трепетало…\nСловно тяжкие ресницы\nПодымались над землею,\nИ сквозь беглые зарницы\nЧьи-то грозные зеницы\nЗагоралися порою…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"В разлуке есть высокое значенье…\"*", "content": "В разлуке есть высокое значенье:\nКак ни люби, хоть день один, хоть век,\nЛюбовь есть сон, а сон — одно мгновенье,\nИ рано ль, поздно ль пробужденье,\nА должен наконец проснуться человек…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ты знаешь край, где мирт и лавр растет…\"*", "content": "Ты знаешь край, где мирт и лавр растет,\nГлубок и чист лазурный неба свод,\nЦветет лимон и апельсин златой\nКак жар горит под зеленью густой?..\nТы был ли там? Туда, туда с тобой\nХотела б я укрыться, милый мой.\nТы знаешь высь с стезей по крутизнам?\nЛошак бредет в тумане по снегам,\nВ ущельях гор отродье змей живет,\nГремит обвал и водопад ревет…\nТы был ли там? Туда, туда с тобой\nЛежит наш путь — уйдем, властитель мой.\nТы знаешь дом на мраморных столпах?\nСияет зал, и купол весь в лучах;\nГлядят кумиры, молча и грустя:\n«Что, что с тобою, бедное дитя?..»\nТы был ли там? Туда, туда с тобой\nУйдем скорей, уйдем, родитель мой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"День вечереет, ночь близка…\"*", "content": "День вечереет, ночь близка,\nДлинней с горы ложится тень,\nНа небе гаснут облака…\nУж поздно. Вечереет день.\nНо мне не страшен мрак ночной,\nНе жаль скудеющего дня, —\nЛишь ты, волшебный призрак мой\nЛишь ты не покидай меня!..\nКрылом своим меня одень,\nВолненья сердца утиши,\nИ благодатна будет тень\nДля очарованной души.\nКто ты? Откуда? Как решить,\nНебесный ты или земной?\nВоздушный житель, может быть, —\nНо с страстной женскою душой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как весел грохот летних бурь…\"*", "content": "Как весел грохот летних бурь,\nКогда, взметая прах летучий,\nГроза, нахлынувшая тучей,\nСмутит небесную лазурь\nИ опрометчиво-безумно\nВдруг на дубраву набежит,\nИ вся дубрава задрожит\nШироколиственно и шумно!..\nКак под незримою пятой,\nЛесные гнутся исполины;\nТревожно ропщут их вершины,\nКак совещаясь меж собой, —\nИ сквозь внезапную тревогу\nНемолчно слышен птичий свист,\nИ кой-где первый желтый лист,\nКрутясь, слетает на дорогу…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Недаром милосердым богом…\"*", "content": "Недаром милосердым богом\nПугливой птичка создана —\nСпасенья верного залогом\nЕй робость чуткая дана.\nИ нет для бедной пташки проку\nВ свойстве с людьми, с семьей людской…\nЧем ближе к ним, тем ближе к Року —\nНесдобровать под их рукой…\nВот птичку девушка вскормила\nОт первых перышек, с гнезда,\nВзлелеяла ее, взрастила\nИ не жалела, не щадила\nДля ней ни ласки, ни труда.\nНо как, с любовию тревожной,\nТы, дева, ни пеклась о ней,\nНаступит день, день непреложный —\nПитомец твой неосторожный\nПогибнет от руки твоей…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"С озера веет прохлада и нега…\"*", "content": "С озера веет прохлада и нега, —\nОтрок заснул, убаюкан у брега.\nБлаженные звуки\nОн слышит во сне;\nТо ангелов лики\nПоют в вышине.\nИ вот он очнулся от райского сна, —\nЕго, обнимая, ласкает волна,\nИ слышит он голос,\nКак ропот струи:\n«Приди, мой красавец,\nВ объятья мои!»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ты волна моя морская…\"*", "content": "Ты волна моя морская,\nСвоенравная волна,\nКак, покоясь иль играя,\nЧудной жизни ты полна!\nТы на солнце ли смеешься,\nОтражая неба свод,\nИль мятешься ты и бьешься\nВ одичалой бездне вод, —\nСладок мне твой тихий шепот,\nПолный ласки и любви;\nВнятен мне и буйный ропот,\nСтоны вещие твои.\nБудь же ты в стихии бурной\nТо угрюма, то светла,\nНо в ночи твоей лазурной\nСбереги, что ты взяла.\nНе кольцо, как дар заветный*,\nВ зыбь твою я опустил,\nИ не камень самоцветный\nЯ в тебе похоронил.\nНет — в минуту роковую,\nТайной прелестью влеком,\nДушу, душу я живую\nСхоронил на дне твоем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Памяти В. А. Жуковского*", "content": "Я видел вечер твой. Он был прекрасен!\nВ последний раз прощаяся с тобой,\nЯ любовался им: и тих, и ясен,\nИ весь насквозь проникнут теплотой…\nО, как они и грели и сияли —\nТвои, поэт, прощальные лучи…\nА между тем заметно выступали\nУж звезды первые в его ночи…\nВ нем не было ни лжи, ни раздвоенья —\nОн всё в себе мирил и совмещал.\nС каким радушием благоволенья\nОн были мне Омировы читал*…\nЦветущие и радужные были\nМладенческих, первоначальных лет…\nА звезды между тем на них сводили\nТаинственный и сумрачный свой свет…\nПоистине, как голубь, чист и цел\nОн духом был; хоть мудрости змииной\nНе презирал, понять ее умел,\nНо веял в нем дух чисто голубиный.\nИ этою духовной чистотою\nОн возмужал, окреп и просветлел.\nДуша его возвысилась до строю:\nОн стройно жил, он стройно пел…\nИ этот-то души высокий строй,\nСоздавший жизнь его, проникший лиру,\nКак лучший плод, как лучший подвиг свой,\nОн завещал взволнованному миру…\nПоймет ли мир, оценит ли его?\nДостойны ль мы священного залога?\nИль не про нас сказало божество:\n«Лишь сердцем чистые, те у?зрят бога!»*"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Сияет солнце, воды блещут…\"*", "content": "Сияет солнце, воды блещут,\nНа всем улыбка, жизнь во всем,\nДеревья радостно трепещут,\nКупаясь в небе голубом.\nПоют деревья, блещут воды,\nЛюбовью воздух растворен,\nИ мир, цветущий мир природы,\nИзбытком жизни упоен.\nНо и в избытке упоенья\nНет упоения сильней\nОдной улыбки умиленья\nИзмученной души твоей…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Чародейкою Зимою…\"*", "content": "Чародейкою Зимою\nОколдован, лес стоит —\nИ под снежной бахромою,\nНеподвижною, немою,\nЧудной жизнью он блестит.\nИ стоит он, околдован, —\nНе мертвец и не живой —\nСном волшебным очарован,\nВесь опутан, весь окован\nЛегкой цепью пуховой…\nСолнце зимнее ли мещет\nНа него свой луч косой —\nВ нем ничто не затрепещет,\nОн весь вспыхнет и заблещет\nОслепительной красой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Последняя любовь*", "content": "О, как на склоне наших лет\nНежней мы любим и суеверней…\nСияй, сияй, прощальный свет\nЛюбви последней, зари вечерней!\nПолнеба обхватила тень,\nЛишь там, на западе, бродит сиянье, —\nПомедли, помедли, вечерний день,\nПродлись, продлись, очарованье.\nПускай скудеет в жилах кровь,\nНо в сердце не скудеет нежность…\nО ты, последняя любовь!\nТы и блаженство, и безнадежность."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Неман*", "content": "Ты ль это, Неман величавый?\nТвоя ль струя передо мной?\nТы, столько лет, с такою славой,\nРоссии верный часовой?..\nОдин лишь раз, по воле бога,\nТы супостата к ней впустил —\nИ целость русского порога\nТы тем навеки утвердил…\nТы помнишь ли былое, Неман?\nТот день годины роковой,\nКогда стоял он над тобой,\nОн сам — могучий южный демон*,\nИ ты, как ныне, протекал,\nШумя под вражьими мостами,\nИ он струю твою ласкал\nСвоими чудными очами?\nПобедно шли его полки,\nЗнамена весело шумели,\nНа солнце искрились штыки,\nМосты под пушками гремели —\nИ с высоты, как некий бог,\nКазалось, он парил над ними,\nИ двигал всем, и всё стерег\nОчами чудными своими…\nЛишь одного он не видал…\nНе видел он, воитель дивный,\nЧто там, на стороне противной,\nСтоял Другой* — стоял и ждал…\nИ мимо проходила рать —\nВсё грозно-боевые лица,\nИ неизбежная Десница\nКлала на них свою печать…\nИ так победно шли полки,\nЗнамена гордо развевались,\nСтруились молнией штыки,\nИ барабаны заливались…\nНесметно было их число —\nИ в этом бесконечном строе\nЕдва ль десятое чело\nКлеймо минуло роковое…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Спиритистическое предсказание*", "content": "Дни настают борьбы и торжества,\nДостигнет Русь завещанных границ,\nИ будет старая Москва\nНовейшею из трех ее столиц."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Лето 1854*", "content": "Какое лето, что за лето!\nДа это просто колдовство —\nИ как, ‹с›прошу, далось нам это\nТак ни с того и ни с сего?..\nГляжу тревожными глазами\nНа этот блеск, на этот свет…\nНе издеваются ль над нами?\nОткуда нам такой привет?..\nУвы, не так ли молодая\nУлыбка женских уст и глаз,\nНе восхищая, не прельщая,\nПод старость лишь смущает нас…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Увы, что нашего незнанья…\"*", "content": "Увы, что? нашего незнанья\nИ беспомо?щней и грустней?\nКто смеет молвить: до свиданья\nЧрез бездну двух или трех дней?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Теперь тебе не до стихов…\"*", "content": "Теперь тебе не до стихов,\nО слово русское, родное!\nСозрела жатва, жнец готов*,\nНастало время неземное…\nЛожь воплотилася в булат;\nКаким-то божьим попущеньем\nНе целый мир, но целый ад\nТебе грозит ниспроверженьем\nВсе богохульные умы,\nВсе богомерзкие народы\nСо дна воздвиглись царства тьмы\nВо имя света и свободы!\nТебе они готовят плен,\nТебе пророчат посрамленье, —\nТы — лучших, будущих времен\nГлагол, и жизнь, и просвещенье*!\nО, в этом испытанье строгом,\nВ последней, в роковой борьбе,\nНе измени же ты себе\nИ оправдайся перед богом…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "На новый 1855 год*", "content": "Стоим мы слепо пред Судьбою,\nНе нам сорвать с нее покров…\nЯ не свое тебе открою*,\nНо бред пророческий духо?в…\nЕще нам далеко до цели,\nГроза ревет, гроза растет, —\nИ вот — в железной колыбели,\nВ громах родится Новый год…\nЧерты его ужасно-строги,\nКровь на руках и на челе…\nНо не одни войны тревоги\nНесет он миру на земле!\nНе просто будет он воитель,\nНо исполнитель божьих кар, —\nОн совершит, как поздний мститель,\nДавно обдуманный удар…\nДля битв он послан и расправы,\nС собой несет он два меча:\nОдин — сражений меч кровавый,\nДругой — секиру палача.\nНо для кого?.. Одна ли выя,\nНарод ли целый обречен?..*\nСлова неясны роковые,\nИ смутен замогильный сон…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "По случаю приезда австрийского эрцгерцога на похороны императора Николая*", "content": "Нет, мера есть долготерпенью,\nБесстыдству также мера есть!..\nКлянусь его венчанной тенью,\nНе всё же можно перенесть!\nИ как не грянет отовсюду\nОдин всеобщий клич тоски:\nПрочь, прочь австрийского Иуду\nОт гробовой его доски!\nПрочь с их предательским лобзаньем,\nИ весь апостольский их род*\nБудь заклеймен одним прозваньем:\nИскариот, Искариот!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Пламя рдеет, пламя пышет…\"*", "content": "Пламя рдеет, пламя пышет,\nИскры брызжут и летят,\nА на них прохладой дышит\nИз-за речки темный сад.\nСумрак тут, там жар и крики,\nЯ брожу как бы во сне, —\nЛишь одно я живо чую:\nТы со мной и вся во мне.\nТреск за треском, дым за дымом,\nТрубы голые торчат,\nА в покое нерушимом\nЛистья веют и шуршат.\nЯ, дыханьем их обвеян,\nСтрастный говор твой люблю…\nСлава богу, я с тобою,\nА с тобой мне — как в раю."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Эти бедные селенья…\"*", "content": "Эти бедные селенья,\nЭта скудная природа —\nКрай родной долготерпенья,\nКрай ты русского народа!\nНе поймет и не заметит\nГордый взор иноплеменный,\nЧто сквозит и тайно светит\nВ наготе твоей смиренной.\nУдрученный ношей крестной,\nВсю тебя, земля родная,\nВ рабском виде Царь небесный\nИсходил, благословляя."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Вот от моря и до моря…\"*", "content": "Вот от моря и до моря\nНить железная* скользит,\nМного славы, много горя\nЭта нить порой гласит.\nИ, за ней следя глазами,\nПутник видит, как порой\nПтицы вещие садятся\nВдоль по нити вестовой.\nВот с поляны ворон черный\nПрилетел и сел на ней,\nСел и каркнул и крылами\nЗамахал он веселей.\nИ кричит он, и ликует,\nИ кружится всё над ней:\nУж не кровь ли ворон чует\nСевастопольских вестей?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Графине Ростопчиной*", "content": "О, в эти дни — дни роковые,\nДни испытаний и утрат —\nОтраден будь для ней возврат\nВ места, душе ее родные!\nПусть добрый, благосклонный гений\nСкорей ведет навстречу к ней\nИ горсть живых еще друзей,\nИ столько милых, милых теней!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"О вещая душа моя…\"*", "content": "О вещая душа моя*,\nО сердце, полное тревоги, —\nО, как ты бьешься на пороге\nКак бы двойного бытия!..\nТак ты — жилица двух миров*,\nТвой день — болезненный и страстный,\nТвой сон — пророчески-неясный,\nКак откровение духо?в…\nПускай страдальческую грудь\nВолнуют страсти роковые* —\nДуша готова, как Мария*,\nК ногам Христа навек прильнуть."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Из Микеланджело (\"Молчи, прошу, не смей меня будить…\")*", "content": "Молчи, прошу, не смей меня будить.\nО, в этот век преступный и постыдный\nНе жить, не чувствовать — удел завидный…\nОтрадно спать, отрадней камнем быть."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Н П*", "content": "Не богу ты служил и не России,\nСлужил лишь суете своей,\nИ все дела твои, и добрые и злые, —\nВсё было ложь в тебе, всё призраки пустые:\nТы был не царь, а лицедей*."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Так, в жизни есть мгновения…\"*", "content": "Так, в жизни есть мгновения —\nИх трудно передать,\nОни самозабвения\nЗемного благодать.\nШумят верхи древесные\nВысоко надо мной,\nИ птицы лишь небесные\nБеседуют со мной.\nВсё пошлое и ложное\nУшло так далеко,\nВсё мило-невозможное\nТак близко и легко.\nИ любо мне, и сладко мне,\nИ мир в моей груди,\nДремотою обвеян я —\nО время, погоди!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "А. С. Норову*", "content": "Тому, кто с верой и любовью\nСлужил земле своей родной —\nСлужил ей мыслию и кровью*,\nСлужил ей словом и душой,\nИ кто — недаром — провиденьем,\nНа многотрудном их пути,\nПоставлен новым поколеньям\nВ благонадежные вожди*…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Все, что сберечь мне удалось…\"*", "content": "Все, что сберечь мне удалось,\nНадежды веры и любви,\nВ одну молитву всё слилось:\nПереживи, переживи!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Н. Ф. Щербине*", "content": "Вполне понятно мне значенье\nТвоей болезненной мечты,\nТвоя борьба, твое стремленье,\nТвое тревожное служенье\nПред идеалом красоты…\nТак узник эллинский, порою\nЗабывшись сном среди степей,\nПод скифской вьюгой снеговою\nСвободой бредил золотою\nИ небом Греции своей."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"С временщиком Фортуна в споре…\"*", "content": "С временщиком Фортуна в споре\nК убогой Мудрости летит:\n«Сестра, дай руку мне — и горе\nТвоя мне дружба облегчит.\nДарами лучшими моими\nЕго осыпала, как мать, —\nИ что ж? Ничем не насытимый,\nМеня скупой он смел назвать!..\nСофия*, верь мне, будем дружны!\nСмотри: вот горы серебра —\nКинь заступ твой, теперь ненужный, —\nС нас будет, милая сестра».\n«Лети! — ей Мудрость отвечала. —\nНе слышишь? Друг твой жизнь клянет —\nСпаси безумца от кинжала,\nА мне в Фортуне нужды нет…»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Прекрасный день его на Западе исчез…\"*", "content": "Прекрасный день его на Западе исчез*,\nПолнеба обхватив бессмертною зарею,\nА он из глубины полуночных небес —\nОн сам глядит на нас пророческой звездою."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Над этой темною толпой…\"*", "content": "Над этой темною толпой\nНепробужденного народа\nВзойдешь ли ты когда, Свобода,\nБлеснет ли луч твой золотой?..\nБлеснет твой луч и оживит\nИ сон разгонит и туманы…\nНо старые, гнилые раны,\nРубцы насилий и обид,\nРастленье душ и пустота,\nЧто гложет ум и в сердце ноет, —\nКто их излечит, кто прикроет?..\nТы, риза чистая Христа…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Есть в осени первоначальной…\"*", "content": "Есть в осени первоначальной\nКороткая, но дивная пора —\nВесь день стоит как бы хрустальный,\nИ лучезарны вечера…\nГде бодрый серп гулял и падал колос,\nТеперь уж пусто всё — простор везде, —\nЛишь паутины тонкий волос\nБлестит на праздной борозде.\nПустеет воздух, птиц не слышно боле,\nНо далеко еще до первых зимних бурь —\nИ льется чистая и теплая лазурь\nНа отдыхающее поле…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Смотри, как роща зеленеет…\"*", "content": "Смотри, как роща зеленеет,\nПалящим солнцем облита,\nА в ней — какою негой веет\nОт каждой ветки и листа!\nВойдем и сядем над корнями\nДерев, поимых родником, —\nТам, где, обвеянный их мглами,\nОн шепчет в сумраке немом.\nНад нами бредят их вершины,\nВ полдневный зной погружены,\nИ лишь порою крик орлиный\nДо нас доходит с вышины…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "М. Ф. Тютчевой*", "content": "Когда осьмнадцать лет твои\nИ для тебя уж будут сновиденьем, —\nС любовью, с тихим умиленьем\nИ их и нас ты помяни…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"В часы, когда бывает…\"*", "content": "В часы, когда бывает\nТак тяжко на груди,\nИ сердце изнывает,\nИ тьма лишь впереди;\nБез сил и без движенья,\nМы так удручены,\nЧто даже утешенья\nДрузей нам не смешны, —\nВдруг солнца луч приветный\nВойдет украдкой к нам\nИ брызнет огнецветной\nСтруею по стенам:\nИ с тверди благосклонной,\nС лазуревых высот\nВдруг воздух благовонный\nВ окно на нас пахнет…\nУроков и советов\nОни нам не несут,\nИ от судьбы наветов\nОни нас не спасут.\nНо силу их мы чуем,\nИх слышим благодать,\nИ меньше мы тоскуем,\nИ легче нам дышать…\nТак мило-благодатна,\nВоздушна и светла\nДуше моей стократно\nЛюбовь твоя была."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Она сидела на полу…\"*", "content": "Она сидела на полу\nИ груду писем разбирала —\nИ, как остывшую золу,\nБрала их в руки и бросала —\nБрала знакомые листы\nИ чудно так на них глядела —\nКак души смотрят с высоты\nНа ими брошенное тело…\nО, сколько жизни было тут,\nНевозвратимо-пережитой!\nО, сколько горестных минут,\nЛюбви и радости убитой!..\nСтоял я молча в стороне\nИ пасть готов был на колени, —\nИ страшно-грустно стало мне,\nКак от присущей* милой тени"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Успокоение (\"Когда, что звали мы своим…\")*", "content": "Когда, что звали мы своим,\nНавек от нас ушло\nИ, как под камнем гробовым,\nНам станет тяжело, —\nПойдем и бросим беглый взгляд\nТуда, по склону вод,\nКуда стремглав струи спешат,\nКуда поток несет.\nОдна другой наперерыв\nСпешат-бегут струи\nНа чей-то роковой призыв,\nИм слышимый вдали…\nЗа ними тщетно мы следим —\nИм не вернуться вспять…\nНо чем мы долее глядим,\nТем легче нам дышать…\nИ слезы брызнули из глаз —\nИ видим мы сквозь слёз,\nКак всё, волнуясь и клубясь,\nБыстрее понеслось…\nДуша впадает в забытье,\nИ чувствует она,\nЧто вот уносит и ее\nВсесильная волна."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Осенней позднею порою…\"*", "content": "Осенней позднею порою\nЛюблю я царскосельский сад,\nКогда он тихой полумглою,\nКак бы дремотою, объят\nИ белокрылые виденья*\nНа тусклом озера стекле\nВ какой-то неге онеменья\nКоснеют в этой полумгле…\nИ на порфирные ступени\nЕкатерининских дворцов\nЛожатся сумрачные тени\nОктябрьских ранних вечеров —\nИ сад темнеет, как дуброва,\nИ при звезда?х из тьмы ночной,\nКак отблеск славного былого,\nВыходит купол золотой…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "На возвратном пути*", "content": "Грустный вид и грустный час —\nДальний путь торопит нас…\nВот, как призрак гробовой,\nМесяц встал — и из тумана\nОсветил безлюдный край…\nПуть далек — не унывай…\nАх, и в этот самый час,\nТам, где нет теперь уж нас,\nТот же месяц, но живой,\nДышит в зеркале Лемана*…\nЧудный вид и чудный край —\nПуть далек — не вспоминай…\nРодной ландшафт… Под дымчатым навесом\nОгромной тучи снеговой\nСинеет даль — с ее угрюмым лесом,\nОкутанным осенней мглой…\nВсё голо так — и пусто-необъятно\nВ однообразии немом…\nМестами лишь просвечивают пятна\nСтоячих вод, покрытых первым льдом.\nНи звуков здесь, ни красок, ни движенья —\nЖизнь отошла — и, покорясь судьбе,\nВ каком-то забытьи изнеможенья,\nЗдесь человек лишь снится сам себе.\nКак свет дневной, его тускнеют взоры,\nНе верит он, хоть видел их вчера,\nЧто есть края, где радужные горы\nВ лазурные глядятся озера?…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Есть много мелких, безымянных…\"*", "content": "Есть много мелких, безымянных\nСозвездий в горней* вышине,\nДля наших слабых глаз, туманных,\nНедосягаемы оне…\nИ как они бы ни светили,\nНе нам о блеске их судить,\nЛишь телескопа дивной силе\nОни доступны, может быть.\nНо есть созвездия иные,\nОт них иные и лучи:\nКак солнца пламенно-живые,\nОни сияют нам в ночи.\nИх бодрый, радующий души\nСвет путеводный, свет благой\nВезде, и в море и на суше,\nВезде мы видим пред собой.\nДля мира дольнего отрада,\nОни — краса небес родных,\nДля этих звезд очков не надо,\nИ близорукий видит их…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Декабрьское утро*", "content": "На небе месяц — и ночная\nЕще не тронулася тень,\nЦарит себе, не сознавая,\nЧто вот уж встрепенулся день, —\nЧто хоть лениво и несмело\nЛуч возникает за лучом,\nА небо так еще всецело\nНочным сияет торжеством.\nНо не пройдет двух-трех мгновений,\nНочь испарится над землей,\nИ в полном блеске проявлений\nВдруг нас охватит мир дневной…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Е. Н. Анненковой (\"И в нашей жизни повседневной…\")*", "content": "И в нашей жизни повседневной\nБывают радужные сны,\nВ край незнакомый, в мир волшебный,\nИ чуждый нам и задушевный,\nМы ими вдруг увлечены.\nМы видим: с голубого своду\nНездешним светом веет нам,\nДругую видим мы природу,\nИ без заката, без восходу\nДругое солнце светит там…\nВсё лучше там, светлее, шире,\nТак от земного далеко…\nТак розно с тем, что в нашем мире, —\nИ в чистом пламенном эфире\nДуше так родственно-легко.\nПроснулись мы — конец виденью,\nЕго ничем не удержать,\nИ тусклой, неподвижной тенью,\nВновь обреченных заключенью,\nЖизнь обхватила нас опять.\nНо долго звук неуловимый\nЗвучит над нами в вышине,\nИ пред душой, тоской томимой,\nВсё тот же взор неотразимый,\nВсё та ж улыбка, что во сне."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Куда сомнителен мне твой…\"*", "content": "Куда сомнителен мне твой,\nСвятая Русь, прогресс житейский!\nБыла крестьянской ты избой —\nТеперь ты сделалась лакейской."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Memento", "content": "Ее последние я помню взоры\nНа этот край — на озеро и горы,\nВ роскошной славе западных лучей, —\nКак сквозь туман болезни многотрудной,\nОна порой ловила призрак чудный,\nВесь этот мир был так сочувствен ей…\nКак эти горы, волны и светила\nИ в смутных очерках она любила\nСвоею чуткой, любящей душой —\nИ под грозой, уж близкой, разрушенья\nКакие в ней бывали умиленья\nПред этой жизнью вечно молодой…\nСветились Альпы, озеро дышало —\nИ тут же нам, сквозь слез, понятно стало,\nЧто чья душа так царственно светла,\nКто до конца сберег ее живую —\nИ в страшную минуту роковую\nВсё той же будет, чем была…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Хоть я и свил гнездо в долине…\"*", "content": "Хоть я и свил гнездо в долине,\nНо чувствую порой и я,\nКак животворно на вершине\nБежит воздушная струя, —\nКак рвется из густого слоя,\nКак жаждет горних наша грудь,\nКак всё удушливо-земное\nОна хотела б оттолкнуть!\nНа недоступные громады\nСмотрю по целым я часам, —\nКакие росы и прохлады\nОттуда с шумом льются к нам!\nВдруг просветлеют огнецветно\nИх непорочные снега:\nПо ним проходит незаметно\nНебесных ангелов нога…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "На юбилей князя Петра Андреевича Вяземского*", "content": "У Музы есть различные пристрастья,\nДары ее даются не равно;\nСтократ она божественнее счастья,\nНо своенравна, как оно.\nИных она лишь на заре лелеет,\nЦелует шелк их кудрей молодых,\nНо ветерок чуть жарче лишь повеет —\nИ с первым сном она бежит от них.\nТем у ручья, на луговине тайной,\nНежданная, является порой,\nПорадует улыбкою случайной,\nНо после первой встречи нет второй!\nНе то от ней присуждено вам было:\nВас, юношей, настигнув в добрый час,\nОна в душе вас крепко полюбила\nИ долго всматривалась в вас.\nДосужая, она не мимоходом\nПеклась о вас, ласкала, берегла,\nРастила ваш талант, и с каждым годом\nЛюбовь ее нежнее всё была.\nИ как с годами крепнет, пламенея,\nСок благородный виноградных лоз —\nИ в кубок ваш всё жарче и светлее\nТак вдохновение лилось.\nИ никогда таким вином, как ныне,\nВаш славный кубок венчан не бывал.\nДавайте ж, князь, подымем в честь богине\nВаш полный пенистый фиал*!\nБогине в честь, хранящей благородно\nЗалог всего, что свято для души,\nРодную речь… расти она свободно\nИ подвиг свой великий доверши!\nПотом мы все, в молитвенном молчанье,\nСвященные поминки сотворим,\nМы сотворим тройное возлиянье\nТрем незабвенно-дорогим.\nНет отклика на голос, их зовущий,\nНо в светлый праздник ваших именин\nКому ж они не близки, не присущи —\nЖуковский, Пушкин, Карамзин!..\nТак верим мы, незримыми гостями\nТеперь они, покинув горний мир,\nСочувственно витают между нами\nИ освящают этот пир.\nЗа ними, князь, во имя Музы вашей,\nПодносим вам заздравное вино,\nИ долго-долго в этой светлой чаше\nПускай кипит и и?скрится оно!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Александру Второму*", "content": "Ты взял свой день… Замеченный от века\nВеликою господней благодатью —\nОн рабский образ сдвинул с человека\nИ возвратил семье меньшую братью…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Я знал ее еще тогда…\"*", "content": "Я знал ее еще тогда,\nВ те баснословные года,\nКак перед утренним лучом\nПервоначальных дней звезда\nУж тонет в небе голубом…\nИ всё еще была она\nТой свежей прелести полна,\nТой дорассветной темноты,\nКогда, незрима, неслышна,\nРоса ложится на цветы…\nВся жизнь ее тогда была\nТак совершенна, так цела\nИ так среде земной чужда,\nЧто, мнится, и она ушла\nИ скрылась в небе, как звезда."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Недаром русские ты с детства помнил звуки…\"*", "content": "Недаром русские ты с детства помнил звуки\nИ их сберег в себе сочувствием живым —\nТеперь для двух миров, на высоте науки,\nПосредником стоишь ты мировым…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Князю П. А. Вяземскому (\"Теперь не то, что за полгода…\")*", "content": "Теперь не то, что за полгода*,\nТеперь не тесный круг друзей —\nСама великая природа\nВаш торжествует юбилей…\nСмотрите, на каком просторе\nОна устроила свой пир —\nВесь этот берег, это море,\nВесь этот чудный летний мир…\nСмотрите, как, облитый светом,\nСтупив на крайнюю ступень,\nС своим прощается поэтом\nВеликолепный этот день…\nФонтаны плещут тиховейно,\nПрохладой сонной дышит сад —\nИ так над вами юбилейно\nПетровы липы здесь шумят…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Играй, покуда над тобою…\"*", "content": "Играй, покуда над тобою\nЕще безоблачна лазурь;\nИграй с людьми, играй с судьбою,\nТы — жизнь, назначенная к бою,\nТы — сердце, жаждущее бурь…\nКак часто, грустными мечтами\nТомимый, на тебя гляжу\nИ взор туманится слезами…\nЗачем? Что общего меж нами?\nТы жить идешь — я ухожу.\nЯ слышал утренние грезы\nЛишь пробудившегося дня…\nНо поздние, живые грозы,\nНо взрыв страстей, но страсти слезы —\nНет, это всё не для меня!\nНо, может быть, под зноем лета\nТы вспомнишь о своей весне…\nО, вспомни и про время это,\nКак о забытом до рассвета,\nНам смутно грезившемся сне."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "При посылке Нового завета*", "content": "Не легкий жребий*, не отрадный,\nБыл вынут для тебя судьбой,\nИ рано с жизнью беспощадной\nВступила ты в неравный бой.\nТы билась с мужеством немногих\nИ в этом роковом бою\nИз испытаний самых строгих\nВсю душу вынесла свою.\nНет, жизнь тебя не победила,\nИ ты в отчаянной борьбе\nНи разу, друг, не изменила\nНи правде сердца, ни себе.\nНо скудны все земные силы:\nРассвирепеет жизни зло —\nИ нам, как на краю могилы,\nВдруг станет страшно-тяжело.\nВот в эти-то часы с любовью\nО книге сей ты вспомяни —\nИ всей душой, как к изголовью,\nК ней припади и отдохни."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Он прежде мирный был казак…\"*", "content": "Он прежде мирный был казак;\nТеперь он попечитель дикий;\nФилиппов сын — положим, так,\nА всё не Александр Великий."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "А. А. Фету*", "content": "Тебе сердечный мой поклон\nИ мой, каков ни есть, портрет,\nИ пусть, сочувственный поэт,\nТебе хоть молча скажет он,\nКак дорог был мне твой привет,\nКак им в душе я умилен.\nИным достался от природы\nИнстинкт пророчески-слепой, —\nОни им чуют-слышат воды\nИ в темной глубине земной…\nВеликой Матерью любимый*,\nСтократ завидней твой удел —\nНе раз под оболочкой зримой\nТы самое ее узрел…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Затею этого рассказа…\"*", "content": "Затею этого рассказа\nОпределить мы можем так:\nТо грязный русский наш кабак\nПридвинут к высотам Кавказа."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ужасный сон отяготел над нами…\"*", "content": "Ужасный сон отяготел над нами,\nУжасный, безобразный сон:\nВ крови до пят, мы бьемся с мертвецами,\nВоскресшими для новых похорон.\nОсьмой уж месяц длятся эти битвы,\nГеройский пыл, предательство и ложь,\nПритон разбойничий в дому молитвы*,\nВ одной руке распятие и нож.\nИ целый мир, как опьяненный ложью,\nВсе виды зла, все ухищренья зла!..\nНет, никогда так дерзко правду божью\nЛюдская кривда к бою не звала!..\nИ этот клич сочувствия слепого,\nВсемирный клич к неистовой борьбе,\nРазврат умов и искаженье слова —\nВсё поднялось и всё грозит тебе,\nО край родной! такого ополченья\nМир не видал с первоначальных дней…\nВелико, знать, о Русь, твое значенье!\nМужайся, стой, крепись и одолей!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Его светлости князю А. А. Суворову*", "content": "Гуманный внук воинственного деда,\nПростите нам, наш симпатичный князь,\nЧто русского честим мы людоеда,\nМы, русские, Европы не спросясь!..\nКак извинить пред вами эту смелость?\nКак оправдать сочувствие к тому,\nКто отстоял и спас России целость,\nВсем жертвуя призванью своему, —\nКто всю ответственность, весь труд и бремя\nВзял на себя в отчаянной борьбе\nИ бедное, замученное племя,\nВоздвигнув к жизни, вынес на себе, —\nКто, избранный для всех крамол мишенью,\nСтал и стоит, спокоен, невредим,\nНазло врагам, их лжи и озлобленью,\nНазло, увы, и пошлостям родным.\nТак будь и нам позорною уликой\nПисьмо к нему от нас, его друзей!\nНо нам сдается, князь, ваш дед великий\nЕго скрепил бы подписью своей*."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как летней иногда порою…\"*", "content": "Как летней иногда порою\nВдруг птичка в комнату влетит\nИ жизнь и свет внесет с собою,\nВсё огласит и озарит;\nВесь мир, цветущий мир природы,\nВ наш угол вносит за собой —\nЗеленый лес, живые воды\nИ отблеск неба голубой, —\nТак мимолетной и воздушной\nЯвилась гостьей к нам она,\nВ наш мир, и чопорный и душный,\nИ пробудила всех от сна.\nЕе присутствием согрета,\nЖизнь встрепенулася живей,\nИ даже питерское лето\nЧуть не оттаяло при ней.\nПри ней и старость молодела,\nИ опыт стал учеником,\nОна вертела, как хотела,\nДипломатическим клубком*.\nИ самый дом наш будто ожил,\nЕе жилицею избрав,\nИ нас уж менее тревожил\nНеугомонный телеграф.\nНо кратки все очарованья,\nИм не дано у нас гостить,\nИ вот сошлись мы для прощанья, —\nНо долго, долго не забыть\nНежданно-милых впечатлений,\nТе ямки розовых ланит,\nТу негу стройную движений\nИ стан, оправленный в магнит,\nРадушный смех и звучный голос,\nПолулукавый свет очей\nИ этот длинный, тонкий волос,\nЕдва доступный пальцам фей."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Н. И. Кролю*", "content": "Сентябрь холодный бушевал,\nС деревьев ржавый лист валился,\nДень потухающий дымился,\nСходила ночь, туман вставал.\nИ всё для сердца и для глаз\nТак было холодно-бесцветно,\nТак было грустно-безответно, —\nНо чья-то песнь вдруг раздалась…\nИ вот, каким-то обаяньем,\nТуман, свернувшись, улетел,\nНебесный свод поголубел\nИ вновь подернулся сияньем…\nИ всё опять зазеленело,\nВсё обратилося к весне…\nИ эта греза снилась мне,\nПока мне птичка ваша пела."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "19-е февраля 1864*", "content": "И тихими последними шагами\nОн подошел к окну. День вечерел,\nИ чистыми, как благодать, лучами\nНа западе светился и горел.\nИ вспомнил он годину обновленья —\nВеликий день*, новозаветный день, —\nИ на лице его от умиленья\nПредсмертная вдруг озарилась тень.\nДва образа, заветные, родные,\nЧто как святыню в сердце он носил,\nПредстали перед ним — царь и Россия,\nИ от души он их благословил.\nПотом главой припал он к изголовью,\nПоследняя свершалася борьба, —\nИ сам спаситель отпустил с любовью\nПослушного и верного раба."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Утихла биза… Легче дышит…\"*", "content": "Утихла биза*…Легче дышит\nЛазурный сонм женевских вод —\nИ лодка вновь по ним плывет,\nИ снова лебедь их колышет.\nВесь день, как летом, солнце греет,\nДеревья блещут пестротой,\nИ воздух ласковой волной\nИх пышность ветхую лелеет.\nА там, в торжественном покое,\nРазоблаченная с утра,\nСияет Белая гора*,\nКак откровенье неземное.\nЗдесь сердце так бы всё забыло,\nЗабыло б муку всю свою,\nКогда бы там — в родном краю —\nОдной могилой меньше было*…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Весь день она лежала в забытьи…\"*", "content": "Весь день она лежала в забытьи,\nИ всю ее уж тени покрывали.\nЛил теплый летний дождь — его струи\nПо листьям весело звучали.\nИ медленно опомнилась она,\nИ начала прислушиваться к шуму,\nИ долго слушала — увлечена,\nПогружена в сознательную думу…\nИ вот, как бы беседуя с собой,\nСознательно проговорила\n(Я был при ней, убитый, но живой):\n«О, как всё это я любила!»\n? ? ?\nЛюбила ты, и так, как ты, любить —\nНет, никому еще не удавалось!\nО господи!.. и это пережить…\nИ сердце на клочки не разорвалось…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Императрице Марии Александровне", "content": "Как неразгаданная тайна,\nЖивая прелесть дышит в ней —\nМы смотрим с трепетом тревожным\nНа тихий свет ее очей.\nЗемное ль в ней очарованье\nИль неземная благодать?\nДуша хотела б ей молиться,\nА сердце рвется обожать…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Кто б ни был ты, но, встретясь с ней…\"", "content": "Кто б ни был ты, но, встретясь с ней,\nДушою чистой иль греховной\nТы вдруг почувствуешь живей,\nЧто есть мир лучший, мир духовный."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"О, этот Юг, о, эта Ницца!..\"*", "content": "О, этот Юг, о, эта Ницца!..\nО, как их блеск меня тревожит!\nЖизнь, как подстреленная птица,\nПодняться хочет — и не может…\nНет ни полета, ни размаху —\nВисят поломанные крылья,\nИ вся она, прижавшись к праху,\nДрожит от боли и бессилья…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Encyclica", "content": "Был день, когда господней правды молот\nГромил, дробил ветхозаветный храм\nИ, собственным мечом своим заколот,\nВ нем издыхал первосвященник сам.\nЕще страшней, еще неумолимей\nИ в наши дни — дни божьего суда —\nСвершится казнь в отступническом Риме\nНад лженаместником Христа.\nСтолетья шли, ему прощалось много,\nКривые толки, темные дела,\nНо не простится правдой бога\nЕго последняя хула…\nНе от меча погибнет он земного,\nМечом земным владевший столько лет, —\nЕго погубит роковое слово:\n«Свобода совести есть бред!»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Князю Горчакову*", "content": "Вам выпало призванье роковое,\nНо тот, кто при?звал вас, и соблюдет.\nВсё лучшее в России, всё живое\nГлядит на вас, и верит вам, и ждет.\nОбманутой, обиженной России\nВы честь спасли, — и выше нет заслуг;\nДнесь подвиги вам предстоят иные:\nОтстойте мысль ее, спасите дух…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Когда на то нет божьего согласья…\"*", "content": "Когда на то нет божьего согласья,\nКак ни страдай она, любя, —\nДуша, увы, не выстрадает счастья,\nНо может выстрадать себя…\nДуша, душа, которая всецело\nОдной заветной отдалась любви\nИ ей одной дышала и болела,\nГосподь тебя благослови!\nОн, милосердный, всемогущий,\nОн, греющий своим лучом\nИ пышный цвет, на воздухе цветущий,\nИ чистый перл на дне морском."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как хорошо ты, о море ночное…\"*", "content": "Как хорошо ты, о море ночное, —\nЗдесь лучезарно, там сизо-темно…\nВ лунном сиянии, словно живое,\nХодит, и дышит, и блещет оно…\nНа бесконечном, на вольном просторе\nБлеск и движенье, грохот и гром…\nТусклым сияньем облитое море,\nКак хорошо ты в безлюдье ночном!\nЗыбь ты великая, зыбь ты морская,\nЧей это праздник так празднуешь ты?\nВолны несутся, гремя и сверкая,\nЧуткие звезды глядят с высоты.\nВ этом волнении, в этом сиянье,\nВесь, как во сне, я потерян стою —\nО, как охотно бы в их обаянье\nВсю потопил бы я душу свою…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Ответ на адрес*", "content": "Себя, друзья, морочите вы грубо —\nВелик с Россией ваш разлад.\nКуда вам в члены Английских палат:\nВы просто члены Английского клуба…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Есть и в моем страдальческом застое…\"*", "content": "Есть и в моем страдальческом застое\nЧасы и дни ужаснее других…\nИх тяжкий гнет, их бремя роковое\nНе выскажет, не выдержит мой стих.\nВдруг всё замрет. Слезам и умиленью\nНет доступа, всё пусто и темно,\nМинувшее не веет легкой тенью,\nА под землей, как труп, лежит оно.\nАх, и над ним в действительности ясной,\nНо без любви, без солнечных лучей,\nТакой же мир бездушный и бесстрастный,\nНе знающий, не помнящий о ней.\nИ я один, с моей тупой тоскою,\nХочу сознать себя и не могу —\nРазбитый челн, заброшенный волною,\nНа безымянном диком берегу.\nО господи, дай жгучего страданья\nИ мертвенность души моей рассей:\nТы взял ее, но муку вспоминанья,\nЖивую муку мне оставь по ней, —\nПо ней, по ней, свой подвиг совершившей\nВесь до конца в отчаянной борьбе,\nТак пламенно, так горячо любившей\nНаперекор и людям и судьбе, —\nПо ней, по ней, судьбы не одолевшей,\nНо и себя не давшей победить,\nПо ней, по ней, так до конца умевшей\nСтрадать, молиться, верить и любить."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Он, умирая, сомневался…\"*", "content": "Он, умирая, сомневался,\nЗловещей думою томим*…\nНо бог недаром в нем сказался —\nБог верен избранным своим…\nСто лет прошло в труде и горе —\nИ вот, мужая с каждым днем,\nРодная Речь уж на просторе\nПоминки празднует по нем…\nУж не опутанная боле,\nОт прежних уз отрешена,\nНа всей своей разумной воле\nЕго приветствует она…\nИ мы, признательные внуки,\nЕго всем подвигам благим\nВо имя Правды и Науки\nЗдесь память вечную гласим.\nДа, велико его значенье —\nОн, верный Русскому уму,\nЗавоевал нам Просвещенье,\nНе нас поработил ему, —\nКак тот борец ветхозаветный*,\nКоторый с Силой неземной\nБоролся до звезды рассветной\nИ устоял в борьбе ночной."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Сын царский умирает в Ницце…\"*", "content": "Сын царский умирает в Ницце —\nИ из него нам строят ков*…\n«То божья месть за поляко?в», —\nВот что мы слышим здесь, в столице…\nИз чьих понятий, диких, узких,\nТо слово вырваться могло б?..\nКто говорит так: польский поп\nИли министр какой из русских?\nО, эти толки роковые,\nПреступный лепет и шальной\nВсех выродков земли родной,\nДа не услышит их Россия, —\nИ отповедью — да не грянет\nТот страшный клич, что в старину:\n«Везде измена — царь в плену!» —\nИ Русь спасать его не встанет"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Всё решено, и он спокоен…\"*", "content": "Всё решено, и он спокоен,\nОн, претерпевший до конца, —\nЗнать, он пред богом был достоин\nДругого, лучшего венца —\nДругого, лучшего наследства,\nНаследства бога своего, —\nОн, наша радость с малолетства,\nОн был не наш, он был его…\nНо между ним и между нами\nЕсть связи естества сильней:\nСо всеми русскими сердцами\nТеперь он молится о ней, —\nО ней, чью горечь испытанья\nПоймет, измерит только та,\nКто, освятив собой страданья,\nСтояла, плача, у креста…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как верно здравый смысл народа…\"*", "content": "Как верно здравый смысл народа\nЗначенье слов определил:\nНедаром, видно, от «ухода»\nОн вывел слово «уходил»."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Певучесть есть в морских волнах…\"*", "content": "Певучесть есть в морских волнах,\nГармония в стихийных спорах,\nИ стройный мусикийский* шорох\nСтруится в зыбких камышах.\nНевозмутимый строй во всем,\nСозвучье полное в природе, —\nЛишь в нашей призрачной свободе\nРазлад мы с нею сознаем.\nОткуда, как разлад возник?\nИ отчего же в общем хоре\nДуша не то поет, что, море,\nИ ропщет мыслящий тростник*?\nИ от земли до крайних звезд\nВсё безответен и поныне\nГлас вопиющего в пустыне*,\nДуши отчаянной протест?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Другу моему Я. П. Полонскому*", "content": "Нет боле искр живых на голос твой приветный —\nВо мне глухая ночь, и нет для ней утра?…\nИ скоро улетит — во мраке незаметный —\nПоследний, скудный дым с потухшего костра."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Н. С. Акинфьевой (\"Велели вы — хоть, может быть, и в шутку…\")*", "content": "Велели вы — хоть, может быть, и в шутку\nЯ исполняю ваш приказ.\nТут места нет раздумью, ни рассудку,\nИ даже мудрость без ума от вас, —\nИ даже он — ваш дядя достославный*, —\nХоть всю Европу переспорить мог,\nНо уступил и он в борьбе неравной\nИ присмирел у ваших ног…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло…\"*", "content": "Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло\nС того блаженно-рокового дня,\nКак душу всю свою она вдохнула,\nКак всю себя перелила в меня.\nИ вот уж год, без жалоб, без упреку,\nУтратив всё, приветствую судьбу…\nБыть до конца так страшно одиноку,\nКак буду одинок в своем гробу."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Молчит сомнительно Восток…\"*", "content": "Молчит сомнительно Восток,\nПовсюду чуткое молчанье…\nЧто это? Сон иль ожиданье,\nИ близок день или далек?\nЧуть-чуть белеет темя гор,\nЕще в тумане лес и долы,\nСпят города и дремлют селы,\nНо к небу подымите взор…\nСмотрите: полоса видна,\nИ, словно скрытной страстью рдея,\nОна всё ярче, всё живее —\nВся разгорается она —\nЕще минута, и во всей\nНеизмеримости эфирной\nРаздастся благовест всемирный\nПобедных солнечных лучей…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Накануне годовщины 4 августа 1864 г.*", "content": "Вот бреду я вдоль большой дороги\nВ тихом свете гаснущего дня…\nТяжело мне, замирают ноги…\nДруг мой милый, видишь ли меня?\nВсё темней, темнее над землею —\nУлетел последний отблеск дня…\nВот тот мир, где жили мы с тобою,\nАнгел мой, ты видишь ли меня?\nЗавтра день молитвы и печали,\nЗавтра память рокового дня…\nАнгел мой, где б души ни витали,\nАнгел мой, ты видишь ли меня?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как неожиданно и ярко…\"*", "content": "Как неожиданно и ярко,\nНа влажной неба синеве,\nВоздушная воздвиглась арка\nВ своем минутном торжестве!\nОдин конец в леса вонзила,\nДругим за облака ушла —\nОна полнеба обхватила\nИ в высоте изнемогла.\nО, в этом радужном виденье\nКакая нега для очей!\nОно дано нам на мгновенье,\nЛови его — лови скорей!\nСмотри — оно уж побледнело,\nЕще минута, две — и что ж?\nУшло, как то уйдет всецело,\nЧем ты и дышишь и живешь."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ночное небо так угрюмо…\"*", "content": "Ночное небо так угрюмо,\nЗаволокло со всех сторон.\nТо не угроза и не дума,\nТо вялый, безотрадный сон.\nОдни зарницы огневые,\nВоспламеняясь чередой,\nКак демоны глухонемые,\nВедут беседу меж собой.\nКак по условленному знаку,\nВдруг неба вспыхнет полоса,\nИ быстро выступят из мраку\nПоля и дальние леса.\nИ вот опять всё потемнело,\nВсё стихло в чуткой темноте —\nКак бы таинственное дело\nРешалось там — на высоте."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Нет дня, чтобы душа не ныла…\"*", "content": "Нет дня, чтобы душа не ныла,\nНе изнывала б о былом,\nИскала слов, не находила,\nИ сохла, сохла с каждым днем, —\nКак тот, кто жгучею тоскою\nТомился по краю родном\nИ вдруг узнал бы, что волною\nОн схоронен на дне морском."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как ни бесилося злоречье…\"*", "content": "Как ни бесилося злоречье,\nКак ни трудилося над ней,\nНо этих глаз чистосердечье —\nОно всех демонов сильней.\nВсё в ней так искренно и мило,\nТак все движенья хороши;\nНичто лазури не смутило\nЕе безоблачной души.\nК ней и пылинка не пристала\nОт глупых сплетней, злых речей;\nИ даже клевета не смяла\nВоздушный шелк ее кудрей."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Графине А. Д. Блудовой*", "content": "Как жизнь ни сделалась скуднее,\nКак ни пришлось нам уяснить\nТо, что нам с каждым днем яснее,\nЧто пережить — не значит жить, —\nВо имя милого былого,\nВо имя вашего отца\nДадим же мы друг другу слово:\nНе изменяться до конца."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Так! Он спасен! Иначе быть не может!..\"*", "content": "Так! Он спасен! Иначе быть не может!\nИ чувство радости по Ру?си разлилось…\nНо посреди молитв, средь благодарных слез\nМысль неотступная невольно сердце гложет:\nВсё этим выстрелом, всё в нас оскорблено,\nИ оскорблению как будто нет исхода:\nЛегло, увы, легло позорное пятно\nНа всю историю российского народа!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Когда сочувственно на наше слово…\"*", "content": "Когда сочувственно на наше слово\nОдна душа отозвалась —\nНе нужно нам возмездия иного,\nДовольно с нас, довольно с нас…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Князю Суворову*", "content": "Два разнородные стремленья\nВ себе соединяешь ты:\nЮродство без душеспасенья\nИ шутовство без остроты.\nСама природа, знать, хотела\nТебя устроить и обречь\nНа безответственное дело,\nНа безнаказанную речь."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"И в божьем мире то ж бывает…\"*", "content": "И в божьем мире то ж бывает,\nИ в мае снег идет порой,\nА всё ж Весна не унывает\nИ говорит: «Черед за мной!..»\nБессильна, как она ни злися,\nНесвоевременная дурь, —\nМетели, вьюги улеглися,\nУж близко время летних бурь."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Когда расстроенный кредит…\"*", "content": "Когда расстроенный кредит\nНе бьется кое-как,\nА просто на мели сидит,\nСидит себе как рак, —\nКто ж тут спасет, кто пособит?\nНу кто ж, коль не моряк."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Тихо в озере струится…\"*", "content": "Тихо в озере струится\nОтблеск кровель золотых,\nМного в озеро глядится\nДостославностей былых.\nЖизнь играет, солнце греет,\nНо под нею и под ним\nЗдесь былое чудно веет\nОбаянием своим.\nСолнце светит золотое,\nБлещут озера струи…\nЗдесь великое былое\nСловно дышит в забытьи;\nДремлет сладко-беззаботно,\nНе смущая дивных снов\nИ тревогой мимолетной\nЛебединых голосов…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"На гробовой его покров…\"*", "content": "На гробовой его покров\nМы, вместо всех венков, кладем слова простые:\nНе много было б у него врагов,\nКогда бы не твои, Россия."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Когда дряхлеющие силы…\"*", "content": "Когда дряхлеющие силы\nНам начинают изменять\nИ мы должны, как старожилы,\nПришельцам новым место дать, —\nСпаси тогда нас, добрый гений,\nОт малодушных укоризн,\nОт клеветы, от озлоблений\nНа изменяющую жизнь;\nОт чувства затаенной злости\nНа обновляющийся мир,\nГде новые садятся гости\nЗа уготованный им пир;\nОт желчи горького сознанья,\nЧто нас поток уж не несет\nИ что другие есть призванья,\nДругие вызваны вперед;\nОто всего, что тем задорней,\nЧем глубже крылось с давних пор,\nИ старческой любви позорней\nСварливый старческий задор."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Небо бледно-голубое…\"*", "content": "Небо бледно-голубое\nДышит светом и теплом\nИ приветствует Петрополь\nНебывалым сентябрем.\nВоздух, полный теплой влаги,\nЗелень свежую поит\nИ торжественные флаги\nТихим веяньем струит.\nБлеск горячий солнце сеет\nВдоль по невской глубине —\nЮгом блещет, югом веет,\nИ живется как во сне.\nВсё привольней, всё приветней\nУмаляющийся день, —\nИ согрета негой летней\nВечеров осенних тень.\nНочью тихо пламенеют\nРазноцветные огни…\nОчарованные ночи,\nОчарованные дни.\nСловно строгий чин природы\nУступил права свои\nДуху жизни и свободы,\nВдохновениям любви.\nСловно, ввек ненарушимый,\nБыл нарушен вечный строй\nИ любившей и любимой\nЧеловеческой душой.\nВ этом ласковом сиянье,\nВ этом небе голубом\nЕсть улыбка, есть сознанье,\nЕсть сочувственный прием.\nИ святое умиленье\nС благодатью чистых слез\nК нам сошло как откровенье\nИ во всем отозвалось…\nНебывалое доселе\nПонял вещий наш народ,\nИ Дагмарина неделя\nПерейдет из рода в род."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Умом Россию не понять…\"*", "content": "Умом Россию не понять,\nАршином общим не измерить:\nУ ней особенная стать —\nВ Россию можно только верить."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "На юбилей Н. М. Карамзина*", "content": "Великий день Карамзина\nМы, поминая братской тризной,\nЧто скажем здесь перед отчизной,\nНа что б откликнулась она?\nКакой хвалой благоговейной,\nКаким сочувствием живым\nМы этот славный день почтим —\nНародный праздник и семейный?\nКакой пошлем тебе привет —\nТебе, наш добрый, чистый гений,\nСредь колебаний и сомнений\nМноготревожных этих лет?\nПри этой смеси безобразной\nБессильной правды, дерзкой лжи,\nТак ненавистной для души\nВысокой и ко благу страстной, —\nДуши, какой твоя была,\nКак здесь она еще боролась,\nНо на призывный божий голос\nНеудержимо к цели шла?\nМы скажем: будь нам путеводной,\nБудь вдохновительной звездой —\nСвети в наш сумрак роковой,\nДух целомудренно-свободный,\nУмевший всё совокупить\nВ ненарушимом, полном строе,\nВсё человечески-благое,\nИ русским чувством закрепить, —\nУмевший, не сгибая выи\nПред обаянием венца,\nЦарю быть другом до конца\nИ верноподданным России…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ты долго ль будешь за туманом…\"*", "content": "Ты долго ль будешь за туманом\nСкрываться, Русская звезда,\nИли оптическим обманом\nТы обличишься навсегда?\nУжель навстречу жадным взорам,\nК тебе стремящимся в ночи,\nПустым и ложным метеором\nТвои рассыплются лучи?\nВсё гуще мрак, всё пуще горе,\nВсё неминуемей беда —\nВзгляни, чей флаг там гибнет в море,\nПроснись — теперь иль никогда…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Хотя б она сошла с лица земного…\"*", "content": "Хотя б она сошла с лица земного,\nВ душе царей для правды есть приют.\nКто не слыхал торжественного слова?\nВека векам его передают.\nИ что ж теперь? Увы, что видим мы?\nКто приютит, кто призрит гостью божью?\nЛожь, злая ложь растлила все умы,\nИ целый мир стал воплощенной ложью!..\nОпять Восток дымится свежей кровью,\nОпять резня… повсюду вой и плач,\nИ снова прав пирующий палач,\nА жертвы… преданы злословью!\nО, этот век, воспитанный в крамолах,\nВек без души, с озлобленным умом,\nНа площадях, в палатах, на престолах —\nВезде он правды личным стал врагом!\nНо есть еще один приют державный,\nДля правды есть один святой алтарь:\nВ твоей душе он, царь наш православный,\nНаш благодушный, честный русский царь!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "В Риме*", "content": "Средь Рима древнего сооружалось зданье —\nНо Не?рон воздвигал дворец свой золотой*.\nПод самою дворца гранитною пятой\nБылинка с кесарем вступила в состязанье:\n«Не уступлю тебе, знай это, бог земной,\nИ ненавистное твое я сброшу бремя».\n— «Как, мне не уступить? Мир гнется подо мной!»\n— «Весь мир тебе слуга, а мне слугою — Время»."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Над Россией распростертой…\"*", "content": "Над Россией, распростертой\nВстал внезапною грозой\nПетр, по прозвищу четвертый,\nАракчеев же — второй."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "А. Д. Блудовой*", "content": "Как этого посмертного альбома*\nМне дороги заветные листы,\nКак всё на них так родственно-знакомо,\nКак полно всё душевной теплоты!\nКак этих строк сочувственная сила\nВсего меня обвеяла былым!\nХрам опустел, потух огонь кадила,\nНо жертвенный еще курится дым."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Дым*", "content": "Здесь некогда, могучий и прекрасный,\nШумел и зеленел волшебный лес, —\nНе лес, а целый мир разнообразный,\nИсполненный видений и чудес.\nЛучи сквозили, трепетали тени;\nНе умолкал в деревьях птичий гам;\nМелькали в чаще быстрые олени,\nИ ловчий рог взывал по временам.\nНа перекрестках, с речью и приветом,\nНавстречу нам, из полутьмы лесной,\nОбвеянный каким-то чудным светом,\nЗнакомых лиц слетался целый рой.\nКакая жизнь, какое обаянье,\nКакой для чувств роскошный, светлый пир!\nНам чудились нездешние созданья,\nНо близок был нам этот дивный мир.\nИ вот опять к таинственному лесу\nМы с прежнею любовью подошли.\nНо где же он? Кто опустил завесу,\nСпустил ее от неба до земли?\nЧто это? Призрак, чары ли какие?\nГде мы? И верить ли глазам своим?\nЗдесь дым один, как пятая стихия,\nДым — безотрадный, бесконечный дым!\nКой-где насквозь торчат по обнаженным\nПожарищам уродливые пни,\nИ бегают по сучьям обожженным\nС зловещим треском белые огни…\nНет, это сон! Нет, ветерок повеет\nИ дымный призрак унесет с собой…\nИ вот опять наш лес зазеленеет,\nВсё тот же лес, волшебный и родной."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Славянам (\"Привет вам задушевный, братья…\")*", "content": "Привет вам задушевный, братья,\nСо всех Славянщины концов,\nПривет наш всем вам, без изъятья!\nДля всех семейный пир готов!\nНедаром вас звала Россия\nНа праздник мира и любви;\nНо знайте, гости дорогие,\nВы здесь не гости, вы — свои!\nВы дома здесь, и больше дома,\nЧем там, на родине своей, —\nЗдесь, где господство незнакомо\nИноязыческих властей,\nЗдесь, где у власти и подда?нства\nОдин язык, один для всех,\nИ не считается Славянство\nЗа тяжкий первородный грех!\nХотя враждебною судьбиной\nИ были мы разлучены,\nНо всё же мы народ единый,\nЕдиной матери сыны;\nНо всё же братья мы родные!\nВот, вот что ненавидят в нас!\nВам не прощается Россия,\nРоссии — не прощают вас!\nСмущает их, и до испугу,\nЧто вся славянская семья\nВ лицо и недругу и другу\nВпервые скажет: «Это я!»\nПри неотступном вспоминанье\nО длинной цепи злых обид\nСлавянское самосознанье,\nКак божья кара, их страшит!\nДавно на почве европейской,\nГде ложь так пышно разрослась,\nДавно наукой фарисейской\nДвойная правда создалась:\nДля них — закон и равноправность,\nДля нас — насилье и обман,\nИ закрепила стародавность\nИх как наследие славян.\nИ то, что длилося веками,\nНе истощилось и поднесь\nИ тяготеет и над нами —\nНад нами, собранными здесь…\nЕще болит от старых болей\nВся современная пора…\nНе тронуто Косово поле*,\nНе срыта Белая Гора*!\nА между нас — позор немалый\nВ славянской, всем родной среде,\nЛишь тот ушел от их опалы\nИ не подвергся их вражде,\nКто для своих всегда и всюду\nЗлодеем был передовым:\nОни лишь нашего Иуду\nЧестят лобзанием своим.\nОпально-мировое племя,\nКогда же будешь ты народ?\nКогда же упразднится время\nТвоей и розни и невзгод,\nИ грянет клич к объединенью,\nИ рухнет то, что делит нас?..\nМы ждем и верим провиденью —\nЕму известны день и час…\nИ эта вера в правду бога\nУж в нашей не умрет груди,\nХоть много жертв и горя много\nЕще мы видим впереди…\nОн жив — верховный промыслитель,\nИ суд его не оскудел,\nИ слово Царь-освободитель\nЗа русский выступит предел…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Славянам (\"Они кричат, они грозятся…\")*", "content": "Они кричат, они грозятся:\n«Вот к стенке мы славян прижмем!»\nНу, как бы им не оборваться\nВ задорном натиске своем!..\nДа, стенка есть — стена большая, —\nИ вас не трудно к ней прижать.\nДа польза-то для них какая?\nВот, вот что трудно угадать.\nУжасно та стена упруга,\nХоть и гранитная скала, —\nШестую часть земного круга\nОна давно уж обошла…\nЕе не раз и штурмовали —\nКой-где сорвали камня три,\nНо напоследок отступали\nС разбитым лбом богатыри…\nСтоит она, как и стояла,\nТвердыней смотрит боевой:\nОна не то чтоб угрожала,\nНо… каждый камень в ней живой…\nТак пусть же бешеным напором\nТеснят вас немцы и прижмут\nК ее бойницам и затворам, —\nПосмотрим, что они возьмут!\nКак ни бесись вражда слепая,\nКак ни грози вам буйство их —\nНе выдаст вас стена родная,\nНе оттолкнет она своих.\nОна расступится пред вами\nИ как живой для вас оплот\nМеж вами станет и врагами\nИ к ним поближе подойдет."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Напрасный труд — нет, их не вразумишь…\"*", "content": "Напрасный труд — нет, их не вразумишь, —\nЧем либеральней, тем они пошлее,\nЦивилизация — для них фетиш,\nНо недоступна им ее идея.\nКак перед ней ни гнитесь, господа,\nВам не снискать признанья от Европы:\nВ ее глазах вы будете всегда\nНе слуги просвещенья, а холопы."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "На юбилей князя А. М. Горчакова*", "content": "В те дни кроваво-роковые,\nКогда, прервав борьбу свою,\nВ ножны вложила меч Россия —\nСвой меч, иззубренный в бою, —\nОн волей призван был державной\nСтоять на страже, — и он стал,\nИ бой отважный, бой неравный\nОдин с Европой продолжал.\nИ вот двенадцать лет уж длится\nУпорный поединок тот;\nИноплеменный мир дивится,\nОдна лишь Русь его поймет.\nОн первый угадал, в чем дело,\nИ им впервые русский дух\nСоюзной силой признан смело, —\nИ вот венец его заслуг."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как ни тяжел последний час…\"*", "content": "Как ни тяжел последний час —\nТа непонятная для нас\nИстома смертного страданья, —\nНо для души еще страшней\nСледить, как вымирают в ней\nВсе лучшие воспоминанья…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Свершается заслуженная кара…\"*", "content": "Свершается заслуженная кара\nЗа тяжкий грех, тысячелетний грех…\nНе отвратить, не избежать удара —\nИ правда божья видима для всех…\nТо божьей правды праведная кара,\nИ, ей в отпор чью помощь ни зови*,\nСвершится суд… и папская тиара*\nВ последний раз купается в крови.\nА ты, ее носитель неповинный*, —\nСпаси тебя господь и отрезви, —\nМолись ему, чтобы твои седины\nНе осквернились в пролитой крови."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "По прочтении депеш императорского кабинета, напечатанных в \"Journal de St.-Petersbourg\"", "content": "Когда свершится искупленье\nИ озарится вновь Восток, —\nО, как поймут тогда значенье\nВеликолепных этих строк!\nКак первый яркий луч денницы,\nКоснувшись, их воспламенит\nИ эти вещие страницы\nОзолотит и освятит!\nИ в излиянье чувств народных,\nКак божья чистая роса,\nПлемен признательно-свободных\nНа них затеплится слеза!\nНа них записана вся повесть\nО том, что было и что есть;\nИзобличив Европы совесть,\nОни спасли России честь!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Опять стою я над Невой…\"*", "content": "Опять стою я над Невой,\nИ снова, как в былые годы,\nСмотрю и я, как бы живой,\nНа эти дремлющие воды.\nНет искр в небесной синеве,\nВсе стихло в бледном обаянье,\nЛишь по задумчивой Неве\nСтруится лунное сиянье.\nВо сне ль всё это снится мне,\nИли гляжу я в самом деле,\nНа что при этой же луне\nС тобой живые мы глядели?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Пожары*", "content": "Широко, необозримо,\nГрозной тучею сплошной,\nДым за дымом, бездна дыма\nТяготеет над землей.\nМертвый стелется кустарник,\nТравы тлятся, не горят,\nИ сквозит на крае неба\nОбожженных елей ряд.\nНа пожарище печальном\nНет ни искры, дым один, —\nГде ж огонь, злой истребитель,\nПолномочный властелин?\nЛишь украдкой, лишь местами,\nСловно красный зверь какой,\nПробираясь меж кустами,\nПробежит огонь живой!\nНо когда наступит сумрак,\nДым сольется с темнотой,\nОн потешными огнями\nВесь осветит лагерь свой.\nПред стихийной вражьей силой\nМолча, руки опустя,\nЧеловек стоит уныло —\nБеспомо?щное дитя."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"В небе тают облака…\"*", "content": "В небе тают облака,\nИ, лучистая на зное,\nВ искрах катится река,\nСловно зеркало стальное…\nЧас от часу жар сильней,\nТень ушла к немым дубровам,\nИ с белеющих полей\nВеет запахом медовым.\nЧудный день! Пройдут века —\nТак же будут, в вечном строе,\nТечь и искриться река\nИ поля дышать на зное."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Михаилу Петровичу Погодину*", "content": "Стихов моих вот список безобразный, —\nНе заглянув в него, дарю им вас,\nНе совладал с моею ленью праздной,\nЧтобы она хоть вскользь им занялась…\nВ наш век стихи живут два-три мгновенья,\nРодились утром, к вечеру умрут…\nО чем же хлопотать? Рука забвенья\nКак раз свершит свой корректурный труд."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Памяти Е. П. Ковалевского*", "content": "И вот в рядах отечественной рати\nОпять не стало смелого бойца —\nОпять вздохнут о горестной утрате\nВсе честные, все русские сердца.\nДуша живая, он необоримо\nВсегда себе был верен и везде —\nЖивое пламя, часто не без дыма\nГоревшее в удушливой среде…\nНо в правду верил он, и не смущался,\nИ с пошлостью боролся весь свой век,\nБоролся — и ни разу не поддался…\nОн на Руси был редкий человек.\nИ не Руси одной по нем сгрустнется —\nОн дорог был и там, в земле чужой,\nИ там, где кровь так безотрадно льется,\nПочтут его признательной слезой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Печати русской доброхоты…\"*", "content": "Печати русской доброхоты,\nКак всеми вами, господа,\nТошнит ее — но вот беда,\nЧто дело не дойдет до рвоты."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Мотив Гейне*", "content": "Если смерть есть ночь, если жизнь есть день —\nАх, умаял он, пестрый день, меня!..\nИ сгущается надо мною тень,\nКо сну клонится голова моя…\nОбессиленный, отдаюсь ему…\nНо всё грезится сквозь немую тьму —\nГде-то там, над ней, ясный день блестит\nИ незримый хор о любви гремит…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Вы не родились поляком…\"*", "content": "Вы не родились поляком,\nХоть шляхтич вы по направленью,\nА русский вы — сознайтесь в том —\nПо Третьему лишь отделенью.\nСлуга влиятельных господ,\nС какой отвагой благородной\nГромите речью вы свободной\nВсех тех, кому зажали рот*!\nНедаром вашим вы пером\nАристократии служили —\nВ какой лакейской изучили\nВы этот рыцарский прием?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"„Нет, не могу я видеть вас…\"\"*", "content": "«Нет, не могу я видеть вас…» —\nТак говорил я в самом деле,\nИ не один, а сотню раз, —\nА вы — и верить не хотели.\nВ одном доносчик мой не прав —\nУж если доносить решился,\nЗачем же, речь мою прервав,\nОн досказать не потрудился?\nИ нынче нудит он меня —\nШутник и пошлый и нахальный, —\nЕго затею устраня,\nВосстановить мой текст буквальный.\nДа, говорил я, и не раз —\nТо не был случай одинокий, —\nМы все не можем видеть вас —\nБез той сочувственно-глубокой\nЛюбви сердечной и святой,\nС какой — как в этом не сознаться? —\nСвоею лучшею звездой\nВся Русь привыкла любоваться."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Великий день Кирилловой кончины…\"*", "content": "Великий день Кирилловой* кончины —\nКаким приветствием сердечным и простым\nТысячелетней годовщины\nСвятую память мы почтим?\nКакими этот день запечатлеть словами,\nКак не словами, сказанными им,\nКогда, прощаяся и с братом и с друзьями,\nОн нехотя свой прах тебе оставил, Рим*…\nПричастные его труду,\nЧрез целый ряд веков, чрез столько поколений,\nИ мы, и мы его тянули борозду\nСреди соблазнов и сомнений.\nИ в свой черед, как он, не довершив труда,\nИ мы с нее сойдем, и, словеса святые\nЕго воспомяну?в, воскликнем мы тогда:\n«Не изменяй себе, великая Россия!\nНе верь, не верь чужим, родимый край,\nИх ложной мудрости иль наглым их обманам,\nИ, как святой Кирилл, и ты не покидай\nВеликого служения славянам…»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Нам не дано предугадать…\"*", "content": "Нам не дано предугадать,\nКак слово наше отзовется, —\nИ нам сочувствие дается,\nКак нам дается благодать…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Две силы есть — две роковые силы…\"*", "content": "Две силы есть — две роковые силы,\nВсю жизнь свою у них мы под рукой,\nОт колыбельных дней и до могилы, —\nОдна есть Смерть, другая — Суд людской.\nИ та и тот равно неотразимы,\nИ безответственны и тот и та,\nПощады нет, протесты нетерпимы,\nИх приговор смыкает всем уста…\nНо Смерть честней — чужда лицеприятью,\nНе тронута ничем, не смущена,\nСмиренную иль ропщущую братью —\nСвоей косой равняет всех она.\nСвет не таков: борьбы, разноголосья —\nРевнивый властелин — не терпит он,\nНе косит сплошь, но лучшие колосья\nНередко с корнем вырывает вон.\nИ горе ей — увы, двойное горе, —\nТой гордой силе, гордо-молодой,\nВступающей с решимостью во взоре,\nС улыбкой на устах — в неравный бой.\nКогда она, при роковом сознанье\nВсех прав своих, с отвагой красоты,\nБестрепетно, в каком-то обаянье\nИдет сама навстречу клеветы,\nЛичиною чела не прикрывает,\nИ не дает принизиться челу,\nИ с кудрей молодых, как пыль, свевает\nУгрозы, брань и страстную хулу, —\nДа, горе ей — и чем простосердечней,\nТем кажется виновнее она…\nТаков уж свет: он там бесчеловечней,\nГде человечно-искренней вина."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "11-е мая 1869*", "content": "Нас всех, собравшихся на общий праздник снова,\nУчило нынче нас евангельское слово\nВ своей священной простоте:\n«Не утаится Град от зрения людского*,\nСтоя на горней высоте».\nБудь это и для нас возвещено не всуе —\nЗаветом будь оно и нам,\nИ мы, великий день здесь братски торжествуя,\nПоставим наш союз на высоту такую,\nЧтоб всем он виден был — всем братским племенам."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как насаждения Петрова…\"*", "content": "Как насаждения Петрова\nВ Екатерининской долине*\nДеревья пышно разрослись, —\nТак насаждаемое ныне\nЗдесь русское живое слово\nРасти и глубже коренись."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Там, где дары судьбы освящены душой…\"*", "content": "Там, где дары судьбы освящены душой,\nОправданы благотвореньем,\nНевольно человек мирится здесь с судьбой,\nДуша сознательно мирится с провиденьем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "В деревне*", "content": "Что за отчаянные крики,\nИ гам, и трепетанье крыл?\nКто этот гвалт безумно-дикий\nТак неуместно возбудил?\nРучных гусей и уток стая\nВдруг одичала и летит.\nЛетит — куда, сама не зная,\nИ, как шальная, голосит.\nКакой внезапною тревогой\nЗвучат все эти голоса!\nНе пес, а бес четвероногой,\nБес, обернувшийся во пса,\nВ порыве буйства, для забавы,\nСамоуверенный нахал,\nСмутил покой их величавый\nИ их размыкал, разогнал!\nИ словно сам он, вслед за ними,\nДля довершения обид,\nС своими нервами стальными,\nНа воздух взвившись, полетит!\nКакой же смысл в движенье этом?\nЗачем вся эта трата сил?\nЗачем испуг таким полетом\nГусей и уток окрылил?\nДа, тут есть цель! В ленивом стаде\nЗамечен страшный был застой,\nИ нужен стал, прогресса ради,\nВнезапный натиск роковой.\nИ вот благое провиденье\nС цепи спустило сорванца,\nЧтоб крыл своих предназначенье\nНе позабыть им до конца.\nТак современных проявлений\nСмысл иногда и бестолков, —\nНо тот же современный гений\nВсегда их выяснить готов.\nИной, ты скажешь, просто лает,\nА он свершает высший долг —\nОн, осмысляя, развивает\nУтиный и гусиный толк."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Чехам от московских славян*", "content": "На ваши, братья, празднества,\nНавстречу вашим ликованьям,\nНавстречу вам идет Москва\nС благоговейным упованьем.\nВ среду восторженных тревог,\nВ разгар великого волненья,\nПриносит вам она залог,\nЗалог любви и единенья.\nПримите же из рук ея\nТо, что и вашим прежде было,\nЧто старочешская семья\nТакой ценой себе купила, —\nТакою страшною ценой*,\nЧто память эта и поныне —\nИ вашей лучшею святыней,\nИ вашей жизненной струей.\nПримите Чашу! Вам звездой\nВ ночи судеб она светила\nИ вашу немощь возносила\nНад человеческой средой.\nО, вспомните, каким она\nБыла вам знаменьем любимым\nИ что в костре неугасимом\nОна для вас обретена.\nИ этой-то великой мзды,\nОтцов великих достоянья,\nЗа все их тяжкие труды,\nЗа все их жертвы и страданья,\nСебя лишать даете вы\nИноплеменной дерзкой ложью,\nДаете ей срамить, увы,\nИ честь отцов, и правду божью!\nИ долго ль, долго ль этот плен,\nИз всех тягчайший, плен духовный,\nЕще сносить ты осужден,\nО чешский люд единокровный?\nНет, нет, недаром благодать\nНа вас призвали предки ваши,\nИ будет вам дано понять,\nЧто нет спасенья вам без Чаши.\nОна лишь разрешит вконец\nЗагадку вашего народа:\nВ ней и духовная свобода,\nИ единения венец.\nПридите ж к дивной Чаше сей,\nДобытой лучшей вашей кровью,\nПридите, приступите к ней\nС надеждой, верой и любовью."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Андрею Николаевичу Муравьеву (\"Там, где на высоте обрыва…\")*", "content": "Там, где на высоте обрыва\nВоздушно-светозарный храм*\nУходит ввыспрь — очам на диво,\nКак бы парящий к небесам;\nГде Первозванного Андрея\nЕще поднесь сияет крест,\nНа небе киевском белея,\nСвятой блюститель этих мест, —\nК стопам его свою обитель\nБлагоговейно прислоня,\nЖивешь ты там — не праздный житель —\nНа склоне трудового дня.\nИ кто бы мог без умиленья\nИ ныне не почтить в тебе\nЕдинство жизни и стремленья\nИ твердость стойкую в борьбе?\nДа, много, много испытаний\nТы перенес и одолел…\nЖиви ж не в суетном сознанье\nЗаслуг своих и добрых дел;\nНо для любви, но для примера,\nДа убеждаются тобой,\nЧто может действенная вера\nИ мысли неизменный строй."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Природа — сфинкс. И тем она верней…\"*", "content": "Природа — сфинкс. И тем она верней\nСвоим искусом губит человека,\nЧто, может статься, никакой от века\nЗагадки нет и не было у ней."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как нас ни угнетай разлука…\"*", "content": "Как нас ни угнетай разлука,\nНо покоряемся мы ей —\nДля сердца есть другая мука,\nНевыносимей и больней.\nПора разлуки миновала,\nИ от нее в руках у нас\nОдно осталось покрывало,\nПолупрозрачное для глаз.\nИ знаем мы: под этой дымкой\nВсё то, по чем душа болит,\nКакой-то странной невидимкой\nОт нас таится — и молчит.\nГде цель подобных искушений?\nДуша невольно смущена,\nИ в колесе недоумений\nВерти?тся нехотя она.\nПора разлуки миновала,\nИ мы не смеем, в добрый час,\nЗадеть и сдернуть покрывало,\nСтоль ненавистное для нас!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Современное*", "content": "Флаги веют на Босфоре,\nПушки празднично гремят,\nНебо ясно, блещет море,\nИ ликует Цареград.\nИ недаром он ликует:\nНа волшебных берегах\nНыне весело пирует\nБлагодушный падишах.\nУгощает он на славу\nМилых западных друзей —\nИ свою бы всю державу\nЗаложил для них, ей-ей.\nИз премудрого далека\nФранкистанской их земли\nПогулять на счет пророка\nВсе они сюда пришли.\nПушек гром и мусикия*!\nЗдесь Европы всей привал,\nЗдесь все силы мировые\nСвой справляют карнавал.\nИ при криках исступленных\nБойкий западный разгул\nИ в гаремах потаенных\nДвери настежь распахнул.\nКак в роскошной этой раме\nДивных гор и двух морей\nВеселится об исламе\nХристианский съезд князей!\nИ конца нет их приветам,\nОбнимает брата брат…\nО, каким отрадным светом\nЗвезды Запада горят!\nИ всех ярче и милее\nСветит тут звезда одна,\nКоронованная фея,\nРима дочь*, его жена.\nС пресловутого театра\nВсех изяществ и затей,\nКак вторая Клеопатра*\nВ сонме царственных гостей,\nНа Восток она явилась,\nВсем на радость, не на зло,\nИ пред нею всё склонилось:\nСолнце с Запада взошло!\nТолько там, где тени бродят\nПо долинам и горам\nИ куда уж не доходят\nЭти клики, этот гам, —\nТолько там, где тени бродят,\nТам, в ночи, из свежих ран\nКровью медленно исходят\nМиллионы христиан…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "А. Ф. Гильфердингу*", "content": "Спешу поздравить с неудачей:\nОна — блистательный успех,\nДля вас почетна наипаче\nИ назидательна для всех.\nЧто русским словом столько лет\nВы славно служите России,\nПро это знает целый свет,\nНе знают немцы лишь родные.\nАх нет, то знают и они;\nИ что в славянском вражьем мире\nВы совершили — вы одни —\nВсе ведают, et inde irae!\nВо всем обширном этом крае\nОни встречали вас не раз,\nВ Балканах, Чехах, на Дунае —\nВезде, везде встречали вас.\nИ как же мог бы без измены,\nВысокодоблестный досель,\nВ академические стены,\nВ заветную их цитадель,\nКазною русской содержимый\nДля этих славных оборон,\nВас, вас впустить — непобедимый\nНемецкий храбрый гарнизон?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Ю. Ф. Абазе*", "content": "Так — гармонических орудий\nВласть беспредельна над душой,\nИ любят все живые люди\nЯзык их темный, но родной.\nВ них что-то стонет, что-то бьется,\nКак в узах заключенный дух,\nНа волю просится и рвется\nИ хочет высказаться вслух…\nНе то совсем при вашем пенье,\nНе то мы чувствуем в себе:\nТут полнота освобожденья,\nКонец и плену и борьбе…\nИз тяжкой вырвавшись юдоли\nИ все оковы разреша,\nНа всей своей ликует воле\nОсвобожденная душа…\nПо всемогущему призыву\nСвет отделяется от тьмы,\nИ мы не звуки — душу живу,\nВ них вашу душу слышим мы."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Так провидение судило…\"*", "content": "Так провидение судило,\nЧтоб о величии грядущем\nВеликого славянского царя\nВозвещено вселенной было\nНе гласом грома всемогущим,\nА звучным писком комара."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Н. С. Акинфьевой (\"Проходя свой путь по своду…\")*", "content": "Проходя свой путь по своду,\nСолнце знает ли о том,\nЧто оно-то жизнь в природу\nЛьет в сиянье золотом,\nЧто лучом его рисует\nБог узоры на цветке,\nЗемледельцу плод дарует,\nМечет жемчуг по реке?\nВы, на всё бросая ‹милый›\nВзгляд ваш, знаете ль о том,\nЧто вся жизнь моя и силы\nВ вашем взоре огневом?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Радость и горе в живом упоенье…\"*", "content": "Радость и горе в живом упоенье,\nДумы и сердце в вечном волненье,\nВ небе ликуя, томясь на земли,\nСтрастно ликующей,\nСтрастно тоскующей\nЖизни блаженство в одной лишь любви…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Гус на костре*", "content": "Костер сооружен, и роковое\nГотово вспыхнуть пламя; всё молчит, —\nЛишь слышен легкий треск, и в нижнем слое\nКостра огонь предательски сквозит.\nДым побежал — народ столпился гуще;\nВот все они — весь этот темный мир:\nТут и гнетомый люд, и люд гнетущий,\nЛожь и насилье, рыцарство и клир*.\nТут вероломный кесарь*, и князей\nИмперских и духовных сонм верховный,\nИ сам он, римский иерарх, в своей\nНепогрешимости греховной.\nТут и она — та старица простая*,\nНе позабытая с тех пор,\nЧто принесла, крестясь и воздыхая,\nВязанку дров, как лепту, на костер.\nИ на костре, как жертва пред закланьем,\nВам праведник великий предстоит:\nУже обвеян огненным сияньем,\nОн молится — и голос не дрожит…\nНарода чешского святой учитель,\nБестрепетный свидетель о Христе\nИ римской лжи суровый обличитель\nВ своей высокой простоте, —\nНе изменив ни богу, ни народу,\nБоролся он — и был необорим —\nЗа правду божью, за ее свободу,\nЗа всё, за всё, что бредом назвал Рим.\nОн духом в небе — братскою ж любовью\nЕще он здесь, еще в кругу своих,\nИ светел он, что собственною кровью\nХристову кровь он отстоял для них.\nО чешский край! О род единокровный!\nНе отвергай наследья своего!\nО, доверши же подвиг свой духовный\nИ братского единства торжество!\nИ, цепь порвав с юродствующим Римом,\nГнетущую тебя уж так давно,\nНа Гусовом костре неугасимом\nРасплавь ее последнее звено."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Над русской Вильной стародавной…\"*", "content": "Над русской Вильной стародавной\nРодные теплятся кресты —\nИ звоном меди православной\nВсе огласились высоты.\nМинули веки искушенья,\nЗабыты страшные дела —\nИ даже мерзость запустенья\nЗдесь райским крином* расцвела.\nПреданье ожило святое\nПервоначальных лучших дней,\nИ только позднее былое*\nЗдесь в царство отошло теней.\nОттуда смутным сновиденьем\nЕще дано ему порой\nПеред всеобщим пробужденьем\nЖивых тревожить здесь покой.\nВ тот час, как с неба месяц сходит,\nВ холодной, ранней полумгле,\nЕще какой-то призрак бродит\nПо оживающей земле."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "К. Б. (\"Я встретил вас — и всё былое…\")*", "content": "Я встретил вас — и всё былое\nВ отжившем сердце ожило;\nЯ вспомнил время золотое —\nИ сердцу стало так тепло…\nКак поздней осени порою\nБывают дни, бывает час,\nКогда повеет вдруг весною\nИ что-то встрепенется в нас, —\nТак, весь обвеян дуновеньем\nТех лет душевной полноты,\nС давно забытым упоеньем\nСмотрю на милые черты…\nКак после вековой разлуки\nГляжу на вас, как бы во сне, —\nИ вот — слышнее стали звуки,\nНе умолкавшие во мне…\nТут не одно воспоминанье,\nТут жизнь заговорила вновь, —\nИ то же в вас очарованье,\nИ та ж в душе моей любовь!.."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Два единства*", "content": "Из переполненной господним гневом чаши\nКровь льется через край*, и Запад тонет в ней.\nКровь хлынет и на вас, друзья и братья наши! —\nСлавянский мир, сомкнись тесней…\n«Единство, — возвестил оракул наших дней*, —\nБыть может спаяно железом лишь и кровью…»\nНо мы попробуем спаять его любовью, —\nА там увидим, что прочней…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Веленью высшему покорны…\"*", "content": "Веленью высшему покорны,\nУ мысли стоя на часах,\nНе очень были мы задорны,\nХотя и с штуцером* в руках.\nМы им владели неохотно,\nГрозили редко и скорей\nНе арестантский, а почетный\nДержали караул при ней."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "А. В. Плвой*", "content": "Чему бы жизнь нас ни учила,\nНо сердце верит в чудеса:\nЕсть нескудеющая сила,\nЕсть и нетленная краса.\nИ увядание земное\nЦветов не тронет неземных,\nИ от полуденного зноя\nРоса не высохнет на них.\nИ эта вера не обманет\nТого, кто ею лишь живет,\nНе всё, что здесь цвело, увянет,\nНе всё, что было здесь, пройдет!\nНо этой веры для немногих\nЛишь тем доступна благодать,\nКто в искушеньях жизни строгих,\nКак вы, умел, любя, страдать,\nЧужие врачевать недуги\nСвоим страданием умел,\nКто душу положил за други\nИ до конца всё претерпел."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Да, вы сдержали ваше слово…\"*", "content": "Да, вы сдержали ваше слово:\nНе двинув пушки, ни рубля,\nВ свои права вступает снова\nРодная русская земля.\nИ нам завещанное море\nОпять свободною волной,\nО кратком позабыв позоре,\nЛобзает берег свой родной.\nСчастлив в наш век, кому победа\nДалась не кровью, а умом,\nСчастлив, кто точку Архимеда*\nУмел сыскать в себе самом, —\nКто, полный бодрого терпенья,\nРасчет с отвагой совмещал —\nТо сдерживал свои стремленья,\nТо своевременно дерзал.\nНо кончено ль противоборство?\nИ как могучий ваш рычаг\nОсилит в умниках упорство\nИ бессознательность в глупцах?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Брат, столько лет сопутствовавший мне…\"*", "content": "Брат*, столько лет сопутствовавший мне,\nИ ты ушел, куда мы все идем,\nИ я теперь на голой вышине\nСтою один — и пусто всё кругом.\nИ долго ли стоять тут одному?\nДень, год-другой — и пусто будет там,\nГде я теперь, смотря в ночную тьму\nИ, что со мной, не сознавая сам…\nБесследно всё — и так легко не быть!\nПри мне иль без меня — что нужды в том?\nВсё будет то ж — и вьюга так же выть,\nИ тот же мрак, и та же степь кругом.\nДни сочтены, утрат не перечесть,\nЖивая жизнь давно уж позади,\nПередового нет, и я как есть\nНа роковой стою очереди?."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Давно известная всем дура…\"*", "content": "Давно известная всем дура —\nНеугомонная цензура —\nКой-как питает нашу плоть…\nБлагослови ее господь!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Впросонках слышу я — и не могу…\"*", "content": "Впросонках слышу я — и не могу\nВообразить такое сочетанье,\nА слышу свист полозьев на снегу\nИ ласточки весенней щебетанье."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Черное море*", "content": "Пятнадцать лет с тех пор минуло,\nПрошел событий целый ряд,\nНо вера нас не обманула —\nИ севастопольского гула\nПоследний слышим мы раскат.\nУдар последний и громовый,\nОн грянул вдруг, животворя;\nПоследнее в борьбе суровой\nТеперь лишь высказано слово;\nТо слово — русского царя.\nИ всё, что было так недавно\nВраждой воздвигнуто слепой,\nТак нагло, так самоуправно,\nПред честностью его державной\nВсё рушилось само собой.\nИ вот: свободная стихия, —\nСказал бы наш поэт родной, —\nШумишь ты, как во дни былые,\nИ катишь волны голубые,\nИ блещешь гордою красой!..\nПятнадцать лет тебя держало\nНасилье в западном плену;\nТы не сдавалась и роптала,\nНо час пробил — насилье пало:\nОно пошло как ключ ко дну.\nОпять зовет и к делу нудит\nРодную Русь твоя волна,\nИ к распре той, что бог рассудит,\nВеликий Севастополь будит\nОт заколдованного сна.\nИ то, что ты во время о?но\nОт бранных скрыла непогод\nВ свое сочувственное лоно,\nОтдашь ты нам — и без урона —\nБессмертный черноморский флот.\nДа, в сердце русского народа\nСвятиться будет этот день, —\nОн — наша внешняя свобода,\nОн Петропавловского свода\nОсветит гробовую сень*…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Ватиканская годовщина*", "content": "Был день суда и осужденья —\nТот роковой, бесповоротный день,\nКогда для вящего паденья\nНа высшую вознесся он ступень, —\nИ, божьим промыслом теснимый\nИ загнанный на эту высоту,\nСвоей ногой непогрешимой\nВ бездонную шагнул он пустоту, —\nКогда, чужим страстям послушный,\nИгралище и жертва темных сил,\nТак богохульно-добродушно\nОн божеством себя провозгласил…\nО новом бого-человеке\nВдруг притча создалась — и в мир вошла,\nИ святотатственной опеке\nХристова церковь предана была.\nО, сколько смуты и волнений\nВоздвиг с тех пор непогрешимый тот,\nИ как под бурей этих прений\nКощунство зреет и соблазн растет.\nВ испуге ищут правду божью,\nОчнувшись вдруг, все эти племена,\nИ как тысячелетней ложью\nОна для них вконец отравлена?.\nИ одолеть она не в силах\nОтравы той, что в жилах их течет,\nВ их самых сокровенных жилах,\nИ долго будет течь, — и где исход?\n? ? ?\nНо нет, как ни борись упрямо,\nУступит ложь, рассеется мечта,\nИ ватиканский далай-лама*\nНе призван быть наместником Христа."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"От жизни той, что бушевала здесь…\"*", "content": "От жизни той, что бушевала здесь,\nОт крови той, что здесь рекой лилась,\nЧто уцелело, что дошло до нас?\nДва-три кургана, видимых поднесь…\nДа два-три дуба выросли на них,\nРаскинувшись и широко и смело.\nКрасуются, шумят, — и нет им дела,\nЧей прах, чью память роют корни их.\nПрирода знать не знает о былом,\nЕй чужды наши призрачные годы,\nИ перед ней мы смутно сознаем\nСебя самих — лишь грезою природы.\nПоочередно всех своих детей,\nСвершающих свой подвиг бесполезный,\nОна равно приветствует своей\nВсепоглощающей и миротворной бездной."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Враг отрицательности узкой…\"*", "content": "Враг отрицательности узкой*,\nВсегда он в уровень шел с веком:\nОн в человечестве был русский,\nВ науке был он человеком."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Памяти М. К. Политковской*", "content": "Многозначительное слово\nТобою оправдалось вновь:\nВ крушении всего земного\nБыла ты — кротость и любовь.\nВ самом преддверье тьмы могильной\nНе оскудел, в последний час,\nТвоей души любвеобильной\nНеисчерпаемый запас…\nИ та же любящая сила,\nС какой, себе не изменя,\nТы до конца переносила\nВесь жизни труд, всю злобу дня, —\nТа ж торжествующая сила\nБлаговоленья и любви,\nНе отступив, приосенила\nЧасы последние твои.\nИ ты, смиренна и послушна,\nВсе страхи смерти победив,\nНавстречу ей шла благодушно,\nКак на отеческий призыв.\nО, сколько душ, тебя любивших,\nО, сколько родственных сердец —\nСердец, твоею жизнью живших,\nТвой ранний поразит конец!\nЯ поздно встретился с тобою\nНа жизненном моем пути,\nНо с задушевною тоскою\nЯ говорю тебе: прости.\nВ наш век отчаянных сомнений,\nВ наш век, неверием больной,\nКогда всё гуще сходят тени\nНа одичалый мир земной, —\nО, если в страшном раздвоенье,\nВ котором жить нам суждено,\nЕще одно есть откровенье,\nЕсть уцелевшее звено\nС великой тайною загробной,\nТак это — видим, верим мы —\nИсход души, тебе подобной,\nЕе исход из нашей тьмы."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"День православного Востока…\"*", "content": "День православного Востока,\nСвятись, святись, великий день,\nРазлей свой благовест широко\nИ всю Россию им одень!\nНо и святой Руси пределом\nЕго призыва не стесняй:\nПусть слышен будет в мире целом,\nПускай он льется через край,\nСвоею дальнею волною\nИ ту долину захватя,\nГде бьется с немощию злою\nМое родимое дитя, —\nТот светлый край, куда в изгнанье\nОна судьбой увлечена,\nГде неба южного дыханье\nКак врачебство лишь пьет она…\nО, дай болящей исцеленье,\nОтрадой в душу ей повей,\nЧтобы в Христово воскресенье\nВсецело жизнь воскресла в ней…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как бестолковы числа эти…\"*", "content": "Как бестолковы числа эти,\nКакой сумбур в календаре!\nТеперь зима уж на дворе,\nА мне вот довелось во всем ее расцвете,\nВ ее прелестнейшей поре,\nПриветствовать Весну лишь в позднем ноябре."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Тут целый мир, живой, разнообразный…\"*", "content": "Тут целый мир, живой, разнообразный,\nВолшебных звуков и волшебных снов, —\nО, этот мир так молодо-прекрасный —\nОн стоит тысячи миров."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Э. Ф. Тютчевой (\"Всё отнял у меня казнящий бог…\")*", "content": "Всё отнял у меня казнящий бог:\nЗдоровье, силу воли, воздух, сон,\nОдну тебя при мне оставил он,\nЧтоб я ему еще молиться мог."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Приложения", "content": "В сей день счастливый нежность сына\nКакой бы дар принесть могла!\nБукет цветов? Но флора отцвела,\nИ луг поблекнул и долина.\nПросить ли мне стихов у муз?\nУ сердца я спрошусь.\nИ вот что сердце мне сказало:\n«В объятьях сча?стливой семьи,\nНежнейший муж, отец-благотворитель,\nДруг истинный добра и бедных покровитель,\nДа в мире протекут драгие дни твои!\nДетей и подданных любовью окруженный,\nНа лицах вкруг себя радость узришь ты.\nТак солнце, с горней высоты,\nС улыбкой смотрит на цветы,\nЕго лучами оживленны»."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Стихотворные шутки и телеграммы", "content": "Когда-то я была майором,\nТому уж много-много лет,\nИ вы мне в будущем сулили\nБлеск генеральских эполет.\nВ каком теперь служу я чине,\nТого не ведаю сама,\nНо к вам прошусь я в ординарцы,\nФельдмаршал русского ума."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Обоим Николаям…\"*", "content": "Обоим Николаям\nМы всех возможных благ желаем\nИ от души их поздравляем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не всё душе болезненное снится…\"*", "content": "Не всё душе болезненное снится:\nПришла весна — и небо прояснится."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Князю Вяземскому", "content": "Есть телеграф за неименьем ног,\nНеси он к вам мой стих полубольной.\nДа сохранит вас милосердый бог\nОт всяких дрязг, волнений и тревог\nИ от бессонницы ночной."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Бедный Лазарь, Ир убогой…\"", "content": "Бедный Лазарь*, Ир* убогой,\nИ с усильем и с тревогой\nК вам пишу, с одра привстав,\nИ привет мой хромоногой\nОкрылит пусть телеграф.\nПусть умчит его, играя,\nВ дивный, светлый угол тот,\nГде весь день, не умолкая,\nСловно буря дождевая*\nВ купах зелени поет."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Красноречивую, живую…\"*", "content": "Красноречивую, живую\nМою я отповедь читала,\nЯ всё прекрасно так сказала —\nВполне довольна — апробу?ю."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Доехал исправно, усталый и целый…\"*", "content": "Доехал исправно, усталый и целый,\nСегодня прощаюсь со шляпою белой,\nНо с вами расставшись… не в шляпе тут дело…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"С Новым годом, с новым счастьем…\"*", "content": "С Новым годом, с новым счастьем,\nС постоянною удачей —\nВот привет любви собачьей,\nТы прими его с участьем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "А. Ф. Тютчевой (\"Мир и согласье между нас…\")*", "content": "Мир и согласье между нас\nСказались с первого же дня, —\nПоздравим же, перекрестясь,\nТебя со мной, с тобой меня."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Стихотворения, написанные во время предсмертной болезни", "content": "И ты свершил свой подвиг роковой,\nВеликих сил двусмысленный наследник,\nМуж не судеб, а муж случайности слепой —\nТы, сфинкс, разгаданный и пошлою толпой,\nНо правды божьей, не земной,\nНеотразимый проповедник, —\nТы миру доказал на деле,\nКак шатко всё, в чем этой правды нет:\nТы, целых двадцать бурных лет\nМир волновавший — и без цели, —\nТы много в мире лжи посеял,\nИ много бурь ты возрастил,\nИ уцелевшего рассеял,\nИ собранного расточил!\nНарод, взложивший на тебя венец,\nТы ложью развратил и погубил вконец;\nИ, верный своему призванью,\nОторопевший мир игрой своей смутя,\nКак неразумное дитя,\nТы предал долгому шатанью.\nСпасенья нет в насилье и во лжи,\nКак ни орудуй ими смело,\nДля человеческой души,\nДля человеческого дела.\nЗнай, торжествующий, кто б ныне ни был он,\nВо всеоружии насилья и обмана,\nПридет и твой черед, и поздно или рано\nТы ими ж будешь побежден!\nНо в искупленье темных дел\nТы миру завещал один урок великий\n(Да вразумятся им народы и владыки\nИ всякий, кто б тебе соревновать хотел):\nЛишь там, лишь в той семье народной,\nГде с властью высшею живая связь слышна\nИ где она закреплена\nВзаимной верою и совестью свободной,\nГде святы все ее условья\nИ ей народ одушевлен —\nСтоит ли у престола он\nИль бодрствует у изголовья\nОдра, где царский сын лежал,\nИ весь народ еще недавно\nТот одр болезни окружал\nСвоей молитвой православной, —\nО, тут измене места нет,\nНи разновидным ухищреньям,\nИ крайне жалок был бы тот,\nКто б этот оскорбил народ\nИль клеветой, иль подозреньем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Е. К. Богдановой*", "content": "Хотел бы я, чтобы в своей могиле,\nКак нынче на своей кушетке, я лежал,\nВека бы за веками проходили\nИ я бы вас всю вечность слушал и молчал."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Е. С. Шеншиной*", "content": "Тебе, болящая в далекой стороне,\nБолящему и страждущему мне\nПришло на мысль отправить этот стих,\nЧтобы с веселым плеском волн морских\nВлетел бы ‹он к› тебе в окно,\nДалекий отголосок вод родных,\nИ слово русское, хоть на одно мгновенье,\nПрервало для тебя волн средиземных пенье…\nИз той среды, далёко не чужой,\nКоторой ты была любовью и душой,\nГде и поднесь с усиленным вниманьем\nСледят твою болезнь ‹с› сердечным состраданьем,\nБудь ближе, чем когда: душе твоей присущ\nДобрейший из людей, чистейшая из душ,\nТвой милый, добрый, незабвенный муж!\nДуша, с которою твоя была слита,\nХранившая тебя от всех соблазнов зла,\nС которой заодно всю жизнь ты перешла,\nСвершая честно трудный подвиг твой\nПримерно-христианскою вдовой!\nПривет еще тебе от тени той,\nОбоим нам и милой и святой,\nКоторая так мало здесь гостила,\nСтрадала храбро так и горячо любила,\nУшла стремглав из сей юдоли слез,\nГде ей, увы, ничто не удалось,\nПо долгой, тяжкой, истомительной борьбе,\nПрощая всё и людям и судьбе.\nИ свой родимый край так пламенно любила,\nЧто хоть она и воин не была,\nНо жизнь свою отчизне принесла;\nВовремя с нею не могла расстаться,\nКогда б иная жизнь спасти ее могла."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Британский леопард…\"*", "content": "Британский леопард*\nЗа что на нас сердит?\nИ машет всё хвостом,\nИ гневно так рычит?\nОткуда поднялась внезапная тревога?\nЧем провинились мы?\nТем, что, в глуби зашед\nСтепи средиазийской,\nНаш северный медведь —\nЗемляк наш всероссийский —\nОт права своего не хочет отказаться\nСебя оборонять, подчас и огрызаться.\nВ угоду же друзьям своим\nНе хочет перед миром\nКаким-то быть отшельником-факиром;\nИ миру показать и всем воочию?,\nВсем гадинам степным\nНа снедь предать всю плоть свою.\nНет, этому не быть! — и поднял лапу…\nВот этим леопард и был так рассерже?н.\n«Ах, грубиян! Ах, он нахал! —\nНаш лев сердито зарычал. —\nКак! он, простой медведь, и хочет защищаться\nВ присутствии моем, и лапу поднимать,\nИ даже огрызаться!\nПожалуй, это до?йдет до того,\nЧто он вообразит, что есть ‹и› у него\nТакие же права,\nКак у меня, сиятельного льва…\nНельзя же допустить такого баловства!»"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Конечно, вредно пользам государства…\"*", "content": "Конечно, вредно пользам государства\nВ нем образовывать особенное царство,\nНо несогласно с пользами подда?нства\nИ в Ханстве возбуждать особенное ханство,\nДавно минувших лет возобновлять приемы и следы,\nИ, устранив все современные лады,\nСтрой новый заводить,\nИ самозванно, произвольно\nВдруг на Москве первопрестольной\nВ затменье умственном, бог ведает каком,\nВдруг заявить себя ожившим баскако?м*\nДля несуществующей Орды."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Во дни напастей и беды…\"*", "content": "Во дни напастей и беды,\nКогда из Золотой орды\nВ Москву баскаков насылали,\nКонечно, и тогда их выбирали,\nМоскве предоставляя в дар\nУчтивейшего из татар, —\nНасколько совместимы два эти слова —\nНу, словом, лучшего из той среды,\nИ не отправили бы Дурнова*…\nА впрочем, тут много шума из пустого."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Итальянская весна*", "content": "Благоуханна и светла,\nУж с февраля весна в сады вошла,\nИ вот миндаль мгновенно зацвела,\nИ белизна всю зелень облила."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Императрице Марии Александровне (\"Мы солнцу Юга уступаем вас…\")*", "content": "Мы солнцу Юга уступаем вас:\nОно одно — должны сознаться мы —\nТеплее нашего вас любит, —\nА все-таки, хотя здесь царство и зимы,\nМы ни с какими бы страна?ми\nЗдешних мест не променяли.\nЗдесь сердце ваше остается с нами.\nСтупайте ж, уезжайте с богом,\nНо сердце ваше нам залогом,\nЧто скоро вы вернетесь к нам.\nИ пусть в отъезда час со всех сторон,\nИ даже с бедного одра страданья,\nМольбы, благие пожеланья\nЗа вами понесутся вслед —\nВсех русских душ торжественный привет."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Д. Ф. Тютчевой*", "content": "Вот свежие тебе цветы\nВ честь именин твоих, —\nЕще цветы я рассылаю,\nА сам так быстро отцветаю.\nХотелось бы собрать пригоршню дней,\nЧтоб сплесть еще венок\nДля именинницы моей."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Чертог твой, спаситель, я вижу украшен…\"*", "content": "Чертог твой, спаситель, я вижу украшен,\nНо одежд не имею, да вниду в него."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "17-е апреля 1818*", "content": "На первой дней моих заре,\nТо было рано поутру в Кремле,\nТо было в Чудовом монастыре,\nЯ в келье был, и тихой и смиренной,\nТам жил тогда Жуковский незабвенный.\nЯ ждал его, и в ожиданье\nКремлевских колколов я слушал завыванье.\nСледил за медной бурей,\nПоднявшейся в безоблачном лазуре\nИ вдруг смененной пушечной пальбой, —\nВсе вздрогнули, понявши этот вой.\nХоругвью светозарно-голубой\nВесенний первый день лазурно-золотой\nТак и пылал над праздничной Москвой.\nТут первая меня достигла весть,\nЧто в мире новый житель есть\nИ, новый царский гость в Кремле,\nТы в этот час дарован был земле.\nС тех пор воспоминанье это\nВ душе моей согрето\nТак благодатно и так мило —\nВ теченье стольких лет не измен‹яло›,\nМеня всю жизнь так верно провожало, —\nИ ныне, в ранний утра час,\nОно, всё так же дорого и мило,\nМой одр печальный посетило\nИ благодатный праздник возвестило.\nМнилось мне всегда,\nЧто этот раннего событья самый час\nМне будет на всю жизнь благим предзнаменованьем,\nИ не ошибся я: вся жизнь моя прошла\nПод этим кротким, благостным влияньем.\nИ милосердою судьбою\nМне было счастье суждено,\nЧто весь мой век я ‹над собою›\nСозвездье видел всё одно —\nЕго созвездие, — и будь же до конца оно\nМоей единственной звездою\nИ много-много раз\nПорадуй этот день, и этот мир, и нас…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Императору Александру II*", "content": "Царь благодушный, царь с евангельской душою,\nС любовью к ближнему святою,\nПринять, державный, удостой\nГимн благодарности простой!\nТы, обнимающий любовию своей\nНе сотни — тысячи людей,\nТы днесь воскрыльями ея\nБлаговолил покрыть и бедного меня,\nНе заявившего ничем себя\nИ не имевшего на царское вниманье\nДругого права, как свое страданье!..\nВниманьем благостным своим\nМеня призреть ты удостоил\nИ, дух мой ободрив, ты успокоил…\nО, будь же, царь, прославлен и хвалим,\nНо не как царь, а как наместник бога,\nСклоняющего слух\nНе только к светлым легионам\nИзбранников своих, небесных слуг,\nНо и к отдельным одиноким стонам\nСуществ, затерянных на сей земле,\nИ внемлющего их молитвенной хвале.\nЧего же, царь, тебе мы пожелаем?\nТоржеств ли громких и побед?\nОт них тебе большой отрады нет!\nМы лучшего тебе желаем,\nА именно: чтобы по мере той,\nКак призван волей ты святой\nЗдесь действовать, в печальной сей юдоли,\nТы сознаваем был всё более и боле\nТаким, каков ты есть,\nКак друг добра нелицемерный…\nВот образ твой, и правильный и верный,\nВот слава лучшая для нас и честь!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Бессонница (Ночной момент)*", "content": "Ночной порой в пустыне городской\nЕсть час один, проникнутый тоской,\nКогда на целый город ночь сошла\nИ всюду водворилась мгла,\nВсё тихо и молчит; и вот луна взошла,\nИ вот при блеске лунной сизой ночи\nЛишь нескольких церквей, потерянных вдали,\nБлеск золоченых глав, унылый, тусклый зев\nПустынно бьет в недремлющие очи,\nИ сердце в нас подкидышем бывает\nИ так же плачется и так же изнывает,\nО жизни и любви отчаянно взывает.\nНо тщетно плачется и молится оно:\nВсё вкруг него и пусто и темно!\nЧас и другой всё длится жалкий стон,\nНо наконец, слабея, утихает он."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Хоть родом он был не славянин…\"*", "content": "Хоть родом он был не славя?нин,\nНо был славянством всем усвоен,\nИ честно он всю жизнь ему служил,\nОн много действовал, хоть мало жил,\nИ многого ему принадлежит почин —\nИ делом доказал, что в поле и один\nБыть может доблестный и храбрый воин."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Бывают роковые дни…\"*", "content": "Бывают роковые дни\nЛютейшего телесного недуга\nИ страшных нравственных тревог;\nИ жизнь над нами тяготеет\nИ душит нас, как кошемар.\nСчастлив, кому в такие дни\nПошлет всемилосердый бог\nНеоценимый, лучший дар —\nСочувственную руку друга,\nКого живая, теплая рука\nКоснется нас, хотя слегка,\nОцепенение рассеет\nИ сдвинет с нас ужасный кошемар\nИ отвратит судеб удар, —\nВоскреснет жизнь, кровь заструится вновь,\nИ верит сердце в правду и любовь."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Коллективное", "content": "Тихо, мягко над Украйной\nОбаятельною тайной\nНочь июльская лежит —\nНебо так ушло глубоко,\nЗвезды светят так высоко,\nИ Донец во тьме блестит.\nСладкий час успокоенья!\nЗвон, литии*, псалмопенья\nСвятогорские молчат —\nПод обительской стеною,\nОзаренные луною,\nБогомольцы мирно спят.\nИ громадою отвесной,\nВ белизне своей чудесной,\nНад Донцом утес стоит,\nК небу крест свой возвышая…\nИ, как стража вековая,\nБогомольцев сторожит.\nГоворят, в его утробе,\nЗатворившись, как во гробе,\nЧудный инок обитал,\nМного лет в искусе строгом\nСколько слез он перед богом,\nСколько веры расточал!..\nОттого ночной порою\nСилой и поднесь живою\nНад Донцом утес стоит —\nИ молитв его святыней,\nБлагодатной и доныне,\nСпящий мир животворит."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Стихотворения, приписываемые Тютчеву", "content": "Австрийский царь привык забавить\nСобой и други и враги —\nНеаполь нос ему приставит,\nА русский царь — роги."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ну как тому судить поэтов дар…\"*", "content": "Ну как тому судить поэтов дар,\nОб их ошибках, превосходстве,\nКому лицеем был амбар\nИ кто смышлен лишь в скотоводстве."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Раичу (\"Каким венком нам увенчать…\")*", "content": "Каким венком нам увенчать\nПитомца русского Парнаса,\nНа коем возлегла печать\nМогучих вдохновений Тасса?\nТы лавров не захочешь, нет, —\nОни душе твоей постылы\nС тех пор, как дивный твой поэт —\nТвой Тасс — и на краю могилы\nНе мог их данью взять с земли…\nНо девы павшего Сиона\nДругой венок тебе сплели\nИз сельских крин и роз Сарона*."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Средство и цель*", "content": "Стяжать венок от вас не мечу,\nНо ваши похвалы люблю,\nКоль на пути своем их встречу.\nБалласт хотя не назначает,\nКуда и как плыть кораблю,\nНо ход его он облегчает."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Какие песни, милый мой…\"*", "content": "Какие песни, милый мой,\nКогда вокруг лишь ненависти крики*,\nА в сердце скорбь о глупости людской,\nКоторою, как некой тьмой,\nОслеплены и малый и великий?\nКакие песни в той стране,\nГде старики, как язву, мысль бичуют\nИ с целой армией в бронях и на коне\nПротиву мальчиков воюют?\nВ стране, где эта мысль, лишась прямых путей,\nПо закоулкам татем бродит,\nОт грубых прячась сторожей,\nИ в детях лишь себе защитников находит?\nО родина моя! Ужели никогда\nБез роковых преград, без пропастей глубоких,\nКак реки плавные равнин твоих широких,\nТы не пойдешь путем разумного труда?\nИ будет вечно мысль не там, где сила,\nА сила будет век темна\nИ безответна, как могила,\nИ, как могила, холодна?\nА мысль… ужель она средь тысячи шпионов,\nКак дичь для травли злых невежд, ‹…›"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Я не ценю красот природы…\"*", "content": "Я не ценю красот природы,\nКогда душа потрясена,\nКогда свинцовая невзгода\nТмит бедный дух кошмаром сна.\nПрироды лучшие красо?ты\nМеняют часто годы, дни…\nИз нас поймет, пожалуй, сотый,\nЧто мы ей только и сродни.\nНет, преждевременная вялость\nЕе не будит скорби в ней.\nИ нам в себе души усталость\nНести тяжеле и больней.\nПрироды воздух ядовитый\nНас отравляет не всегда:\nМы себялюбием повиты —\nИ эта губит нас беда."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Не в первый раз волнуется Восток*", "content": "Не в первый раз волнуется Восток,\nНе в первый раз Христа там распинают,\nИ от креста луны поблекший рог\nЩитом своим державы прикрывают.\nНесется клич: «Распни, распни его!\nПредай опять на рабство и на муки!»\nО Русь, ужель не слышишь эти звуки\nИ, как Пилат, свои умоешь руки?\nВедь это кровь из сердца твоего!"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Корабль в густом сыром тумане…\"*", "content": "Корабль в густом сыром тумане\nКак бы затерянный стоит…\nНедавней бурей в океане\nКомпа?с изломанный молчит.\nИ цепи якорей порвались…\nТеченье ж всё несет, несет…\nБросают поминутно лот,\nУже на камни натыкались…\nДруг друга — подле не видать.\nУжель, о боже, погибать!..\nИ в экипаже — ужас дикий…\nА мгла густей и всё густей,\nИ глухо раздаются в ней\nПловцов взывания и клики…\nСпаси их, господи, спаси!\nПошли ты им в сей час великий\nХоть луч единый с небеси."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Стихотворения, написанные на французском языке", "content": "Nous avons pu tous deux, fatigu?s du voyage,\nNuos asseoir un instant sur le bord du chemin —\nEt sentir sur nos fronts flotter le m?me ombrage*,\nEt porter nos regards vers l’horizon lointain.\nMais le temps suit son cours et sa pente inflexible\nA bient?t s?par? ce qu’il avait uni, —\nEt l’homme, sous le fouet d’un pouvoir invisible,\nS’enfonce, triste et seul, dans l’espace infini.\nEt maintenant, ami, de ces heures pass?es,\nDe cette vie ? deux, que nous est-il rest??\nUn regard, un accent, des d?bris de pens?es. —\nH?las, ce qui n’est plus a-t-il jamais ?t??"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Que l'homme est peu reel, qu'aisement il s'efface!..\"*", "content": "Que l’homme est peu r?el, qu’ais?ment il s’efface! —\nPr?sent, si peu de chose, et rien quand il est loin.\nSa pr?sence, ce n’est qu’un point, —\nEt son absence — tout l’espace."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Un r?ve*", "content": "‘«Quel don lui faire au d?clin de l’ann?e?\nLe vent d’hiver a br?l? le gazon,\nLa fleur n’est plus et la feuille est fan?e,\nRien de vivant dans la morte saison…»\nEt consultant d’une main bien-aim?e\nDe votre herbier maint doux et cher feuillet,\nVous r?veillez dans sa couche embaum?e\nTout un Pass? d’amour qui sommeillait…\nTout un Pass? de jeunesse et de vie,\nTout un Pass? qui ne peut s’oublier…\nEt dont la cendre un moment recueillie\nReluit encore dans ce fid?le herbier…\nVous y cherchez quelque d?bris de tige —\nEt tout ? coup vous y trouvez deux fleurs…\nEt dans ma main par un secret prodige\nVous les voyez reprendre leurs couleurs.\nC’?taient deux fleurs: l’une et l’autre ?tait belle,\nD’un rouge vif, d’un ?clat peu commun…\nLa rose brille et l’oeillet ?tincelle,\nTous deux baign?s de flamme et de parfum…\nEt maintenant de ce myst?re ?trange\nVous voudriez reconna?tre le sens…\nPourquoi faut-il vous l’expliquer, cher ange?..\nVous insistez. Eh bien soit, j’y consens.\nLorsqu’une fleur, ce fr?le et doux prestige.\nPerd ses couleurs, languit et se fl?trit,\nQue du brasier on approche sa tige,\nLa pauvre fleur aussit?t refleurit…\nEt c’est ainsi que toujours s’accomplissent\nAu jour fatal et r?ves et destins…\nQuand dans nos coeurs les souvenirs p?lissent,\nLa Mort les fait refleurir dans ses mains…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Un ciel lourd que la nuit bien avant l'heure assiege…\"*", "content": "Un ciel lourd que la nuit bien avant l’heure assi?ge,\nUn fleuve, bloc de glace et que l’hiver ternit —\nEt des filets de poussi?re de neige\nTourbillonnent sur des quais de granit…\nLa mer se ferme enfin… Le monde recule,\nLe monde des vivants, orageux, tourment?…\nEt, berc? aux lueurs d’un vague cr?puscule\nLe p?le attire ? lui sa fid?le cit?…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Lamartine*", "content": "La lyre d’Apollon, cet oracle des dieux,\nN’est plus entre ses mains que la harpe d’Eole,\nEt sa pens?e — un r?ve ail?, m?lodieux\nQui flotte dans les airs berc? par sa parole."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Comme en aimant le coeur devient pusillanime…\"*", "content": "Comme en aimant le coeur devient pusillanime,\nQue de tristesse au fond et d’angoisse et d’effroi!\nJe dis au temps qui fuit: arr?te, arr?te-toi,\nCar le moment qui vient pourrait comme un ab?m\nS’ouvrir entre elle et moi.\nC’est l? l’affreux souci, la terreur implacable,\nQui p?se lourdement sur mon coeur oppress?.\nJ’ai trop v?cu, trop de pass? m’accable,\nQue du moins son amour ne soit pas du pass?."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Vous, dont on voit briller, dans les nuits azurees…\"*", "content": "Vous, dont on voit briller, dans les nuits azur?es,\nL’?clat immacul?, le divin ?l?ment,\nEtoiles, gloire ? vous! Splendeurs toujours sacr?es!\nGloire ? vous qui durez incorruptiblement!\nL’homme, race ?ph?m?re et qui vit sous la nue,\nQu’un seul et m?me instant voit na?tre et d?fleurir,\nPasse, les yeux au ciel. — Il passe et vous salue!\nC’est l’immortel salut de ceux qui vont mourir."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Des premiers ans de votre vie…\"*", "content": "Des premiers ans de votre vie\nQue j’aime ? remonter le cours,\nEcoutant d’une ?me ravie\nCes r?cits, les m?mes toujours…\nQue de fra?cheur et de myst?re,\nEn remontant ces bords heureux!\nQuelle douce et tendre lumi?re\nBaignait ce ciel si vaporeux!\nCombien la rive ?tait fleurie,\nCombien le flot ?tait plus pur!\nQue de suaves r?veries\nSe refl?tait dans son azur!..\nQuand de votre enfance incomprise\nVous m’avez quelque temps parl?,\nJe crois sentir dans une brise\nGlisser comme un printemps voil?…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Из Микеланджело (\"Oui, le sommeil m'est doux! Plus doux — de n'etre pas!..\")*", "content": "Oui, le sommeil m’est doux! plus doux — de n’?tre pas!\nDans ces temps de malheur et de honte supr?me\nNe rien voir, rien sentir, c’est la volupt? m?me!..\nCraignez de m’?veiller… de gr?ce, parlez bas…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Pour Madame la grande Duchesse H?l?ne*", "content": "Dans ce Palais, qui que l’on fasse,\nRien n’est invraisemblable et tout est de saison:\nIci, la F?erie est toujours ? sa place,\nCar c’est le train de la maison."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Pour S M l'Imperatrice*", "content": "Prestige, Illusion, la Magie et la Fable,\nTout vient vous rendre hommage et tomber ? vos pieds…\nEt l’on sent, quelque part que vous apparaissiez,\nQue la verit? seule est vraiment adorable…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Il faut qu'une porte…\"*", "content": "Il faut qu’une porte\nSoit ouverte ou ferm?e —\nVous m’emb?tez, ma bien-aim?e,\nEt que le diable vous emporte."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Е. Н. Анненковой (\"D'une fille du Nord, chetive et languissante…\")*", "content": "D’une fille du Nord, ch?tive et languissante,\nEclose ? l’ombre des for?ts,\nVous, en qui tout rayonne et tout rit et tout chante,\nVous voulez emprunter les traits?\nEh bien, pardonnez-moi mon doute involontaire,\nJe crains que l’on ne dise, en voyant ce tableau:\n«C’est l’oranger en fleur, tout baign? de lumi?re,\nQui veut simuler un bouleau»."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"De ces frimas, de ces deserts…\"*", "content": "De ces frimas, de ces d?serts\nL?-bas, vers cette mer qui brille,\nAllez-vous en, mes pauvres vers,\nAllez-moi saluer ma fille."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"La vieille Hecube, helas, trop longtemps eprouvee…\"*", "content": "La vieille H?cube, h?las, trop longtemps ?prouv?e,\nApr?s tant de revers et de calamit?s,\nSe r?fugie enfin, repos?e et lav?e,\nSous l’abri protecteur de vos jeunes bont?s."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Lorsqu'un noble prince, en ces jours de demence…\"*", "content": "Lorsqu’un noble prince, en ces jours de d?mence,\nDecort de sa main le bourreau des chr?tiens, —\nPourrait-on dire encore, ainsi qu’aux temps anciens:\n«Honny soit qui mal y pence»*?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ah, quelle meprise…\"*", "content": "Ah, quelle m?prise —\nIncroyable et profonde!\nMa fille rose, ma fille blonde\nQui veut se faire soeur grise."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Переводы стихотворений, написанных на французском языке", "content": "Устали мы в пути, и оба на мгновенье\nПрисели отдохнуть и ощутить смогли,\nКак осенили нас одни и те же тени,\nИ тот же горизонт мы видели вдали.\nНо времени поток бежит неумолимо.\nСоединив на миг, нас разлучает он.\nИ скорбен человек, и силою незримой\nОн в бесконечное пространство погружен.\nИ вот теперь, мой друг, томит меня тревога:\nОт тех минут вдвоем какой остался след?\nОбрывок мысли, взгляд… Увы, совсем немного!\nИ было ли всё то, чего уж больше нет?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как зыбок человек! Имел он очертанья…!\"*", "content": "Как зыбок человек! Имел он очертанья —\nИх не заметили. Ушел — забыли их.\nЕго присутствие — едва заметный штрих.\nЕго отсутствие — пространство мирозданья."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Мечта*", "content": "«Что подарить в такое время года?\nХолодный вихрь обрушился на луг —\nИ нет цветов. Безмолвствует природа.\nПришла зима. Всё вымерло вокруг».\nИ, взяв гербарий милой мне рукою,\nПеребирая хрупкие цветы,\nВы извлекли из сонного покоя\nВсё прошлое любви и красоты.\nВы разбудили то, что незабвенно,\nВы воскресили молодость и пыл\nМинувших дней, чей пепел сокровенный\nГербарий этот бережно хранил.\nНа два цветка ваш выбор пал случайный,\nИ вот они, без влаги и земли,\nВ моей руке, подвластны силе тайной,\nБылые краски снова обрели.\nЦветы живут и шепчут: «Посмотри-ка,\nКрасивы мы, и ярок наш наряд…»\nСверкает роза, искрится гвоздика,\nИ вновь от них струится аромат.\nКто два цветка живой наполнил силой?\nВ чем тут секрет, — спросили вы меня.\nОткрыть его? Зачем же, ангел милый?\nВы просите? Ну что ж, согласен я.\nКогда цветок, дар мимолетный, тленный,\nУтратил краски, сник и занемог —\nК огню его приблизьте, и мгновенно\nВновь расцветет зачахнувший цветок.\nТакими же мечты и судьбы станут,\nКогда часы последний час пробьют…\nВ душе у нас воспоминанья вянут,\nПриходит смерть — и вновь они цветут."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Тяжелый небосвод окутан ранней мглою…\"*", "content": "Тяжелый небосвод окутан ранней мглою.\nУпрятана река под ледяной покров,\nИ гонит зимний вихрь, не знающий покоя,\nПыль снежную вдоль смутных берегов.\nВот море наконец замерзло. Скрылся где-то\nТревожный мир живых, мир бурный, грозовой,\nИ полюс Северный при тусклых вспышках света\nБаюкает любимый город свой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Ламартин*", "content": "Божественной Фебовой лиры струны?\nВ руках его арфой Эола звучат.\nА мысли — певучие, легкие сны,\nЧто в безднах, лелеемы словом, парят."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Как робко любящее сердце! Как с годами…\"*", "content": "Как робко любящее сердце! Как с годами\nОно всё более охвачено тоской!\nИ время я прошу: о, не беги, постой!\nВедь может каждый миг стать бездной между нами —\nМежду тобой и мной.\nНеумолимый страх, гнетущая тревога\nЛегли на сердце мне и жгут его огнем.\nЯ слишком долго жил, дней прошлых слишком много, —\nТак пусть твоя любовь не будет прошлым днем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Огни, блестящие во глуби светло-синей…\"*", "content": "Огни, блестящие во глуби светло-синей,\nО, непорочный блеск небесного венца!\nО звезды! Слава вам! Божественной святыней\nЗажглись вы над землей — и длитесь без конца.\nА люди, жалкий род, несчастный и мгновенный,\nКоторому дано единый миг дышать,\nВ лазурь глаза вперив, поют вам гимн священный —\nТоржественный привет идущих умирать."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"О, как люблю я возвращаться…\"*", "content": "О, как люблю я возвращаться\nК истоку первых дней твоих\nИ, внемля сердцем, восхищаться\nРассказом — тем же всё — о них!\nКак много свежести и тайны\nНа тех встречаю берегах!\nЧто за рассвет необычайный\nСквозил в тех дымных облаках!\nВ каких цветах был луг прибрежный,\nРучья как чисто было дно,\nКак много дум с улыбкой нежной\nЛазурью той отражено!\nО детстве, понятом так мало,\nЧуть упомянешь ты порой —\nИ мнилось мне, что овевало\nМеня незримою весной."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Из Микеланджело", "content": "Что во Дворце ни происходит этом,\nНет невозможного, всё к месту и в свой час.\nВолшебный праздник здесь царит зимой и летом.\nОн — образ жизни во Дворце у вас."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Ее Величеству Императрице*", "content": "Легенда, волшебство, мираж и обаянье\nПришли вам честь воздать и пасть у ваших ног…\nВедь каждый, встретив вас, не чувствовать не мог,\nЧто только истина достойна обожанья…"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Или откройте дверь, мой дружок…\"*", "content": "Или откройте дверь, мой дружок,\nИли плотно ее притворите.\nМоя милая, вы меня злите,\nХоть бы дьявол вас уволок."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Е. Н. Анненковой [Перевод]*", "content": "Неужто томною, болезненной девицей,\nЧто в северных лесах живет,\nСтать захотелось вам, в которой всё искрится,\nСверкает, блещет и поет?\nПростите мне, мой друг, невольное сомненье:\nНе будет ли тогда всё говорить вокруг\nО том, что южное, цветущее растенье\nБерезой притворилось вдруг?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"От лютых зим, полей пустых…\"*", "content": "От лютых зим, полей пустых\nК блистанью моря, в край иной,\nЛети, лети, мой скромный стих,\nС приветом дочери родной."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Гекуба древняя, гонимая судьбой…\"*", "content": "Гекуба* древняя, гонимая судьбой,\nПройдя чрез беды все и испытанья,\nТеперь, в обличье новом, обрела покой,\nОбласканная вами, юное созданье."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Христианский король перед всем белым светом…\"*", "content": "Христианский король перед всем белым светом\nРешил палача христиан наградить.\nТак можно ли, как в старину, говорить:\n«Стыдись, подумавший плохо об этом»?"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "\"Ах, нелепый каприз какой…\"*", "content": "Ах, нелепый каприз какой,\nНепостижимо, нежданно —\nМоя дочь, златовласа, румяна,\nПожелала стать серой сестрой."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Другие редакции и варианты", "content": "Умолк[нет] о тебе молва!*\nДостиг пловец [родимых] берегов,*\nВседержащею струей\nВещать сердцам оцепенелым\nКак часто, бросив взор с утесистой вершины,\nСажусь, задумчивый, в тени дерев густой,\nИ раскрываются пред мной\nРазнообразные вечерние картины! —\nЗдесь пенится река, там дола красота,\nИ тщетно в мрачну даль за ней стремится око;\nТам дремлет озеро, разлитое широко,\nИ мирно светит в нем вечерняя звезда!\nЗари последний луч во сумраке блуждает\nПо темной зелени лугов,\nЛуна медлительно по небу востекает\nНа колеснице облаков!..\nВсё тихо, всё мертво, лишь колокол священный\nПротяжно раздался в окрестности немой;\nПрохожий слушает, и звук его смиренный\nС последним шумом дня сливает голос свой! —\nПрелестный край! — Но восхищенью\nВ иссохшем сердце места нет!..\nПо чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью,\nИ мертвого согреть не может солнца свет…\nС холма на холм влачится взор унылый\nИ гаснет медленно в ужасной пустоте. —\nУвы! где встречу то, что б взор остановило?..\nВесь мир передо мной, но счастие — нигде!\nИ вы, мои поля, и рощи, и долины,\nВы мертвы!.. Жизни дух от всех вас улетел!\nИ что вы все теперь, бездушные картины! —\nНет в мире одного — и мир весь опустел!\nВстает ли день, ночные ль сходят тени,\nИ свет, и мрак равно противны мне, —\nМоя судьба не знает изменений:\nВся вечность горести в душевной глубине!\nИ долго ль страннику томиться в заточенье?\nКогда на лучший мир сменю я дольний прах,\nТот мир, где нет сирот, где вере — исполненье, —\nГде солнце истины в нетленных небесах!..\nТогда, быть может, прояснится\nНадежд спасительных таинственный предмет,\nК чему душа и здесь еще стремится,\nНо токмо там — в своей отчизне обоймет!\nИ радость в сердце пролилась\nО вы, чей взор столь часто освящен\nБлагоговения слезами,\nПрироды храм отверст, певцы, пред вами!\nВам ключ к нему поэзией вручен!\nВ парении своем высоком\nНе изменяйтесь никогда!\nИ вечная природы красота\nНе будет вам ни тайной, ни упреком!..\nКак полным, пламенным расцветом,\nОмытые Авроры светом\nКак зе?фир — радостным полетом\nТак порхай ваша, други, младость\nСчастливы древние народы!\nИх мир был храмом всех богов,\nИ книгу матери-природы\nОни читали без очков…\nСчастливы древние народы.\nХоть лень с Амуром часто в споре,\nНо их нетрудно примирить.\nКрасавицу в семнадцать лет\nС умом, с душою и душами.\nМоей пожертвую я ленью.\nЛюблю смотреть, когда созданье\nКак бы погружено в весне,\nВесенний воздух пламенит,\nНа севере мрачном, на дикой скале,\nКедр одинокий, подъемлясь, белеет,\nИ сладко заснул он в инистой мгле,\nИ сон его буря лелеет.\nПро юную пальму снится ему,\nЧто в краю отдаленном Востока\nПод мирной лазурью, на светлом холму\nСтоит и цветет одинока.\nСтоит и растет одинока.\nНе создаст никак поэт.\nКонь крылат и змей зубаст —\nВот мечты, его кумиры;\nНе создаст никак поэт.\nСновиденьем пролетели\nКровавыя битвы подымет волна!..\nЕго уж нету в вашем круге,\nИ память [ваша для] потомства*\n[Земле, живая, предана. ]*\nКак шорох стаи журавлиной, —\nИ в шуме листьев замер он.\nНо Муза юного взяла\nПоэзия разостлала\nЕго согрели годы\nСтрелу ему на память дал\nВ груди тоска, в уме сомненья,\nИ звезды светят холодно и ясно\nЛюблю грозу в начале мая:\nКак весело весенний гром\nИз края до другого края\nГрохочет в небе голубом!\nС горы бежит ручей проворный,\nВ лесу не молкнет птичий гам,\nИ говор птиц, и ключ нагорный —\nВсё вторит весело громам!\nДавно ль умолк перун его побед,\nИ гул от них стоит доселе в мире…\nИ ум людей великой тенью полн,\nА тень его, одна, на бреге диком,\nЧужда всему, внимает шуму волн\nИ тешится морских пернатых криком.\nЕсть некий час всемирного молчанья\n«Алла, пролей на нас твой свет!\nКраса и сила православных,\nБог истинный, тебе нет равных,\nПророк твой Могамед!..»\nИ над вратами Истамбула\nЗажгла Олегов щит!..\nИ вспыхнул на вратах Стамбула\nОлегов древний щит!\nОлегов древний щит!\nИ мы в борьбе с природой целой\nС своими черными тенями.\nЕдва в трепещущих листах\nПеребирается прохлада,\nЗвонок пасущегося стада\nПочти замолк на высотах.\nНаш мир, как бы лишенный сил,\nВо мгле полдневной опочил, —\nНад усыпленною землей\nИ в тверди пламенной и чистой\nВ пещере нимф спокойно дремлет.\nТа ж тихость взора, нежность гласа\nТа ж прелесть утреннего часа,\nОн улетел с твоих младых ланит\nЕще шумел веселый день,\nТолпами улица блистала,\nИ облаков вечерних тень\nПо светлым кровлям пролетала.\nВесенней негой утомлен,\nВдался я в сладкое забвенье:\nНе знаю, долог ли был сон,\nНо странно было пробужденье.\nБезмолвно в сумраке ночном\nХодило лунное сиянье,\nИ ночи зыбкое молчанье\nЕдва струилось ветерком.\nУкрадкою в мое окно\nГлядело бледное светило —\nИ мне казалось, что оно\nМою дремоту сторожило.\nИ между тем какой-то гений\nИз области цветущей дня\nСтезею тайной сновидений\nВ страну теней увел меня.\nСтрой звучный, шумный и невнятный\nУкрадкой в сумраке ночном\nСомнительно в мое окно\nСмотрело бледное светило —\nИз пышного, златого дня\nТропою тайной сновидений\nУвлек незримо в царство теней.\nПрипав к растреснувшей земле,\n[Богам угоден] бедный странник,*\nНад ним его святой покров!\nЧрез грады, веси и поля,\nЕму открыта вся земля,\nА уж давно, звучнее и живей,\nНедержно вас уводят Горы\nНеудержимо вас уводят Оры\nа) [Тень богатырская стоит]\nб) [Порою богатырский Дух]\nНа старой башне, у реки,\nа) [Стоит на башне, там — ]\nб) Тень рыцаря стоит\nДух рыцаря стоит\nИ шлет свои приветы вслух\nПлывущим челнокам:\nИ, лишь завидит челноки,\nПриветом их дарит:\n«Кипела кровь и в сей груди,\nДругую проволок\nЕе ты рыцарям отдай, —\nТот дом сам бог благословил,\nЗапад, Юг и Норд в крушенье,\nВ песнях, играх, пированье\nРедко голову ломавших.*\nПерлом, мускусом торгуя —\nВерный Гафица ученью:\nЛегким сонмом, жадным света,\nа)    [О бессмертье умоляя!..]\nб)    Дар бессмертный вымоляя!..\nПо гроб он верен был:\nТак! что вам до меня?\nЧто вам моя беда?\nСлучится ли когда,\nЧто, всеми брошен я,\nОдин не буду я?\nВокруг меня тоска,\nВокруг меня печаль!\nЛюбовники, поэты и безумцы\nТот более, чем в аде есть чертей,\nа)    И лишь существ неведомых явленья\nВоображенье вызовет — поэт\nб)    Лишь вызовет в воображенье виды\nСуществ неведомых, поэта перст\nИх претворяет в лица и дарит\nТеням воздушным имя и жилище!\nСкорый саван обещал.\n[Выпускают] мертвецов!..*\nШвейцария! [Здесь] мир, как за оградой:*\n[Сии живые, гордые созданья]*\nа)    [Столь рьяные в служении его]\nб)    [На глас его столь рьяные всегда]*\nДнесь, с головой поникшей, мрачны[м взором]*\nГлубокой язвой [чудо] поразил.*\nМинутно их носивший вал\nЖелезный мир, и движимый\nВоззрением одним!\nа)   В нем сердце б истомилось\nИ дух бы пал — но сильная *\nб)   Душа в нем истомилась\nИ он бы пал — но сильная *\nК нему рука склонилась*\nМое [в тиши] молящееся сердце*\nВсю ночь насквозь томились [безотвя‹зно›]*\nПобед [но, смело, радостно, ] светло,*\nВ глухую [пору], одиноко, сиро*\nОдни лишь совы, призраки, [гра‹беж›]*\n[Почтит иль нет венком лавровым Муза]*\nПоэзия моей душе была\nРебячески-божественной игрушкой*\nЯ воин был! Я [воин] был свободы!*\nЯ просиял бы — и угас!\nБлажен, кто посетил сей мир\nА воды с гор уже шумят;\nВесна пришла, весна идет,\nИ мысли и мечты свои!\nИ всходят и зайдут оне,\nВстают и кроются оне\nКак звезды мирные в ночи, —\nКак звезды ясные в ночи:\nЛишь жить в самом себе умей —\nИх заглушит наружный шум,\nИх оглушит житейский шум,\nРазгонят дневные лучи, —\nДневные ослепят лучи:\nИ буря, и море качали наш челн,\nИ две беспредельности были во мне —\nКругом, как кимвалы, звучали скалы.\nИ ветры свистали и пели валы.\nИ ветры свистели и пели валы\nЯ в хаосе звуков летал, оглушен;\nНад хаосом звуков носился мой сон.\nЗемля зеленела, светлила эфир.\nСады, лабиринты, чертоги, столпы,\nРоились, кипели безмолвны толпы.\nИ чудился шорох несметной толпы.\nПо высям творенья, как бог, я летал,\nИ мир подо мною безмолвный сиял.\nПо высям творенья, как дух, я летал,\nИ мир надо мною, безмолвный, сиял.\nПо высям творенья я гордо шагал,\nИ мир подо мною недвижно сиял…\nСквозь грезы, как дикий волшебника вой,\nВторгалася пена ревущих валов.\nВрывалися тени ревущих валов.\nС седой, волнистой гривой,\nВ твоей надменной силе,\nСедую гриву растрепав\nИ весь в пару и в мыле\nЛишь ими и чрез них — [ничтожно всё иное]*\n[Они как таинство живое…]*\n[Сей вяжет и решит — тот рассекает. ]*\nГигант, превысивший [весь мир своей] главой.*\nЧто в мире некогда его владыкой слыли —\nНаполни грохотом всю землю и возвысь\nДо облак власть твою — всё выше — высь на высь —*\nа)   [Хотя б до вечных звезд твоя коснулась слава, ]*\nб)   [Пускай до вечных звезд твоя коснулась слава, ]*\nв)   [Пускай под облака твоя взнесется слава, ]*\nа)   Что нужды? Власть мила [и я ее ищу]*\nб)   Что нужды? Власть мила — [я царствовать хочу!]*\nв)   Что нужды? Власть мила — она передо мной!*\nа)   [Мне сердце говорит: получишь — получу] *\nб)   Мне тайный глас сулит: тебе венец — он мой.*\nОн будет мой…*\nКругом меня всё было так уныло.\nВсё на душу тоску лишь наводило.\nа) [Так вам единым удалось\nДойти до нас с брегов другого света:]\nб) И вам одним спастися удалось,\nПришельцы вы с брегов другого света!\nНо о былом создание молчит *\nИ сосен придорожных тени\nИ как предвестье близящихся бурь\nПорывистый и ясный ветр порою,\nВозвышенной стыдливостью страданья.\nГрозно дремлют великаны,\nС глубокой [таинственной] тьмой.*\nИ бьет о каменный свой брег,\nИ хлябь морей с ее скалами\nЗемли уносит вечный бег!*\nИ [жизни] цепь, [беснуясь, ] вьют.*\nКак! ты молил меня, как иступленный,\nДа узришь лик, услышишь голос мой!\nа)   [Меня достиг и тронул голос твой.]\nб)   Склонил меня клич [неотступный] твой.*\nЯвился я! Какой же страх презренный\nВдруг обуял, гигант, твоей душой?*\nМир новый создала, взлелеяла, взрастила,\n[‹нрзб.› с отвагой неземной,\nС упорным, гордым напряженьем]*\n[Я] — Фауст! Дух, как ты! твой равный я!..\n«Событий бурю, житейский вал,*\nа)   [И готовится богу] одежда живая!..\nб)   [И богу прядется] одежда живая.\nв)   [И божья готовится] риза живая.*\nГде души кротче и нежней*\nСходило на меня в воскресной тишине,*\nСмотри, как хижины кругом\nИ вдруг крыла таинственная мочь\nПередо мною день, за мною ночь,\nУ ног равнина вод, и небо над главою!\nПрекрасный сон!.. и суетный!.. прости!..\nИ оживает в них порою,\nВ дуброве ль темной, на водах, в эфире —*\nЧудесный мир разоблачаешь [ты]!*\n[Взойдет ли предо мною чистый] месяц,*\nа) [Всеуслаждая]*\nб) В сиянье кротком и ко мне [с] летят*\nТо глухо-жалобный, то шумный!\nИ ноешь, и взрываешь в нем\nИ с беспредельным жаждет слиться…\nНи замыслам годины буйной сей,\nНе [раб]ство янычар ручное*\nИли низвергнут мыслящей рукой?\nВ тени, в тиши забытого угла;\nИх легких ног скользит незримый шаг?\nПод ними море трепетало.\nВосток горел — она молилась,\nС кудрей откинув покрывало,\nВо взоре небо ликовало…\nВдруг вспыхнул день — она склонилась…\nУченый пастырь сановитый\nЗвонче голос стрекозы.\nЧу! за белой душной тучей\nПрокатился глухо гром;\nЖизни некий преизбыток\nВ саду фонтан, смеяся, говорит…\nРой бестелесный, слышный, но незримый,\nКак птичка, раннею зарей\nСей шум, движенье, говор, клики\nНочь, ночь! о, где твои покровы,\nТам-то, молвят, в стары годы,\nПо лазоревым ночам,\nЧуть дремо?ю забывался,\nЧуть дремо?той забывался,\nНынче ходят по тебе.\nЛишь мотыль снует незримый\nСлепо в воздухе ночном…*\nНа небе [светл]ом и высоком*\n[Вот] коршун [с поля] поднялся,*\n[Суму возьми] да бей челом.*\n[Быть домовитою] пчелой!\n[Зачем, увы! я из] объятий\n[Извержен был семьей людской]*\nВешний злак блестит в равнине, —\nА который век белеет\nУвы, души в нем не встревожит\nРуина с крутизны глядит,\nСтопой младенческой касаясь\nГромады камней вековой,\nС холмом, и с замком, и с тобой.\nИ тихий вечер мимолетом\nС последним меся [чным] лучом*\nИ тень [надвинулась] темней,*\nНо сквозь воздушны[х] завес окон*\nПо [тихо] — брезжущим коврам,*\nКоснувшись девственных грудей,\nРаскрыло шелк твоих очей!\nЧто, жизнь твою убив, ее испепелило\nЧто, жизнь убив, ее испепелило\nГде вечный блеск и ранний цвет,\nИ вот тому уж века два иль боле,\nПровеяло над нею полусонной,\nПо-прежнему фонтан в углу лепечет,\nИ как эдем ты растворенный\nЯ там заслушивался пенья\nПо их лазуревой равнине\nРодные призраки скользят.\nОдин господствует вполне.\nСмотри, как запад загорелся\nВ условный час слетает к нам,\nИ жизни божески-всемирной\nБессмысленно-немой, немой, как опаленный\nИ на руку к нему глава твоя склонялась,\nСобрав, отбрасывает прочь.\nПоэта — суетный народ:\nО, не тревожь души поэта,\nВся прелесть женщины мелькнет,\nКак он восторгом умилен!\nПускай служить он не умеет, —"}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "138", "content": "И простерть друг к другу руки,\nК нашим кровным и друзьям.\nНе увидят ли хоть внуки\nТо, что снилося отцам?\nИнородец, иноземец\nВот средь этой ночи темной,\nТам, на пражских высотах,\nДень чудесный облистал\nОт Карпатов по Урал.\nОт Мол да вы за Урал.\nИ родного слова звуки\nУж не чужды стали нам.\nТак взывал я, так гласил я.\nТридцать лет с тех пор ушло —\nВсё упорнее усилья,\nВсё назойливее зло.\nТы, стоящий днесь пред богом,\nПравды муж, святая тень,\nБудь вся жизнь твоя залогом,\nЧто придет желанный день.\nЗа твое же постоянство\nВ нескончаемой борьбе\nПервый праздник Всеславянства\nПриношеньем будь тебе!..\nТак взывал я, так просил я —\nТридцать лет с тех пор ушло —\nВсё упорнее усилья,\nВсё безвыходнее зло.\nТы, стоящий днесь пред богом,\n[Ганка — праведная тень,]\nБудь [же ты для нас] залогом,\nЧто [и наш наступит] день.\n[А теперь за] постоянство\nВ нескончаемой борьбе\nПервый праздник Всеславянства\nПриношеньем будь тебе!..\nРоскошной Генуи залив.\nМиросоздания неконченное дело!\nТы за?весу расторг всесильною рукой,\nТак связан и сроднен от века\nС живою силой естества…\nПлещет, свищет и ревет,\nБурный натиск [сокрушив],*\nВал [расшибся, отраженный],*\nИ струится мутной пеной\nПотерпи лишь час-другой;\nНе всегда ж волне гремучей\nПрисмиреет вновь волна,\nИ без пены и без вою\nВновь уляжется она\nИ жизнь твоя пройдет незримо,\nВ холодной, беспредельной мгле…\nКак тень внизу скользит неуловимо!\nПламень беглый и летучий\nГуще капли дождевые —\nВся смущенная земля.\nМеста печальные, хоть и родные,\nДавно минувшего, былого счастья!..\nГляжу я на тебя, мой гость минутный!\nТо, чем я жил и чем я дорожил.\n[Жатвы] дремлющие зреют…*\nУсыпительно, безмолвно\nКогда в кругу убийственных работ\nМинувшим нас обвеет и обымет\nИ страшный груз минутно приподымет\nВдруг ветр повеет теплый и сырой,\nВдруг ветр подует теплый и сухой,\nИ душу вам обдаст как бы весною.\nВ осень глухую, ночною порой.\nНа равнине вод лазурной\nИ [дождем соленой] пыли*\nСны [летают] на просторе*\nКричит он бодро, живо, смело.\nО Русь, к тебе взывает он.\nВдруг развеял сонный хлад.\nКрай родной, волшебный край\nСтройных лавров колыханье\nМоря влажное дыханье\nЦелый день там солнце греет\nСреди клокочущих зыбей —\nОна [сама] слетает к нам — *\nЛишь курились ароматы\nИ безумными толпами —\nВ черном, выспренном пределе\nОтвечая смертных взглядам\nКак будто лунный [свет] и град почивший — *\nОтважно в бой вступил — и не успел в борьбе;\nБой невозможный, бой напрасный!\nТы всю ее, как яд, носил в самом себе…\nДве силы дивно в нем срослись:\nВ главе его — орлы парили,\nВ груди его — змии вились.\nНо в самом буйстве дерзновений\nЕго души не озарила\nОн сам на рубеже России,\nПроникнут весь предчувствием борьбы,\nСлова промолвил роковые:\nСудьба откликнулась на голос твой!\nИ сам же ты, потом, в своем изгнанье\nНо новою задачею, в изгнанье,\nТы пояснил ответ их роковой…\nПорою встав, ты смотришь на Восток,\nВыходит он и смотрит на Восток,\nИ вдруг, смутясь, бежишь, как бы почуя\nШироко ложилась в мире,\nВсё могучее и шире —\nКак золотой ковер она свила,\nКовер, накинутый над бездной.\nЛицом к лицу пред этой бездной темной.\nТеперь ему всё светлое, живое, —\n[Три года — не удержат нас!]*\n[Вот] третий год беснуются языки,*\nВ раздумье грустном князи и владыки,\nСвоей [боязнью] маловерной*\nИль все [надежды], упованья,\n[Свой ум и душу ис]требя,*\nБредет по жаркой мостовой.\nГлавы его не освежит.\nПышноструйная волна,\nПриюти в твоем просторе\nДневную боль проспи в ночи\nА завтра быть тому, что будет.\nНесчастья, радость и тревогу.\nВздувшись по [чер] нели воды*\nИ [на] глянец их суровый*\nСветит [трепетным] лучом.*\nНад стихиею лазурной\nЕще на ветке шелестит.\nОн для меня их уловил\nИ в замке феи-невидимки\nИ страстно песнь ее звучала,\nПленяя души и сердца, —\nОна Бетховена играла,\nИ… доиграла до конца.\n[Ликовали, восседая]*\n[В честь правителей-богов]*\nИ сидела, в длинном строе,\nИ предстал перед святыней\nГрадозиждущей Афине,\nАгамемнон, царь царей,\nУцелевшие от прей.\nа)   [И великою тоскою\nДух владыки был объят:]\nб)   И поник он головою,\nГрустной думой одержим:\nа)   [Мало их идет назад]\nб)   Мало их вернется с ним.\nПойте ж громче гимн хвалебный!\nМирно-радостный возврат —\nУ домашнего [чер‹тога›]*\nГде хранят святой устав!\nГде семейный тверд устав!\nИ супругой возвращенной\nКрасотой ее священной\nЗа несчастьем казнь следит.\nВ небе божий суд не дремлет,\nНеподвластно вышней силе\n[Произвольною] рукой,*\nПал ты — от руки своей.\nПамять падшего святее.\nБрашник бодрый и маститый,\nСтарец Нестор днесь встает\nДым, пар дымный всё земное,\nЗа льдиной льдина вслед плывет.\nЕсть два другие близнеца —\nДве тоже демонские власти —\nИ нет неодолимей власти,\nИм покоряющей сердца…\nОдолевают нас они\nСвоей неразрешимой тайной —\nСоюз их кровный — неслучайный,\nДаны им роковые дни…\nИ кто ж — когда бунтует кровь\nВ поре всесильных увлечений,\nНе ведал ваших искушений,\nСамоубийство и Любовь!\nКак наслажденье, утомленный\nИ, как страданье, роковой.\nИ в эти чудные мгновенья\nКак прежде, мною дорожит…\nИ самого себя, краснея, сознаю\nИ ты невольно постыдилась\nАх, если бы живые крылья\nБессмертной пошлости людской.\nКак в буйной слепоте страстей\nГорючей влагою своей.\nЕе волшебный взор и речи,\nИ смех младенчески живой?\nИ что ж теперь? и где всё это\nКак в буйной слепоте страстей\nНе встретишь желтого листа.\nНе скажет век, с молитвой и слезой,\nКак ни скорбит пред замкнутою дверью:\nОт зарниц всё трепетало…\nНеба сонные ресницы\n[Разверзалися порою]*\nРаскрывалися порою\n[Загорались над землею…]*\nИ целый год, в зеленых листьях скрыт,\nЦветет лимон и апельсин горит?..\nТы знаешь край?.. туда, туда с тобой\nЛошак бредет в тумане, по скалам,\nТы знаешь путь?.. туда и нам с тобой\nСлед проложен: уйдем, властитель мой!\nНам путь лежит — уйдем, властитель мой!\nТы знаешь дом?.. туда, туда с тобой\nГроза нахлынувшею тучей\nТревожно [свищут] их вершины*\nИ нет для бедной птички проку\nВзлелеяла и возростила,\nНастанет день — день непреложный:\nПогибнет под ногой твоей.*\nИ весь он очнулся от райского сна.\nО, волна моя морская,*\nЧудной силы ты полна!*\nБудь верна стихии бурной,*\nБудь угрюма иль светла,*\nИ под снежной [пеленою],*\nЧудной [роскошью] блестит*\nБессознательной красой.\nЛишь там, на западе, брезжит сиянье.\nБлаженство ты и безнадежность.\nА так победно шли полки,\nО, это лето, это лето!\nМне подозрительно оно —\nНе колдовство ли просто это?\nИ нам за что подарено?\nГляжу тревожными очами\nНастало время роковое.\nНе целый мир — а целый ад\nСо дна восстали царства тьмы\nВо имя Правды и Свободы.\nТебе куют порабощенье, —\nТы, слово будущих времен,\nГлагол их, жизнь и просвещенье.\nотсутствуют в автографе ЦГАДА\nО, будь же в роковой борьбе\nПобеды нашей ты залогом,\nБудь верно самому себе, —\nИ оправданием пред богом.\nСтоим мы слепы пред судьбою:\nА бред пророческий духов.\nВ громах родился Новый год.\nПринес он людям на земле.\nНесет он людям на земле.\nНо исполнитель тяжких кар,\nДавно задуманный удар.\nС собой принес он два меча:\nДругой — секира палача.\nНо на кого?.. Одна ли выя,\nБесстыдству также есть предел.\nКак! — пред его священной тенью\nИ он, и он предстать посмел?\nКлянусь его священной тенью,\nУжель не грянет отовсюду\nОдин всеобщий вопль тоски:\nБудь заклеймен своим названьем:\nАпостол их — Искариот…\nСтрастный говор твой ловлю…\nНе поймет и не оценит\nОбошел, благословляя.\nНить железная бежит,\nЭта нить порой вестит.\nОтраден будь тебе возврат\nВ места, душе твоей родные.\nОтраден будь душе твоей\nИ дней минувших добрый гений,\nИ горсть еще живых друзей,\nИ столько милых привидений.\nТак, ты жилище двух миров,\nТвой день болезнен [о-тревожный]*\nМне любо спать — отрадней камнем быть.\nВ сей век стыда и язвы повсеместной\nНе чувствовать, не видеть — жребий лестный,\nМой сон глубок — не смей меня будить…\nОтрадно спать — отрадней камнем быть.\nО, в этот век — преступный и постыдный, —\nНе жить, не чувствовать — удел завидный…\nПрошу: молчи — не смей меня будить.\nТвоя мне дружба усладит.\nДарами лучшими своими\nСмрад, безобразье, нищета —\nТут человечество немеет —\nКто ж это всё прикрыть сумеет?..\nТы, риза чистая Христа!\nКто их излечит, [нас] прикроет? —*\nПрозрачный воздух, день хрустальный,\nОт каждой ветви и листа.\nНад нами ходят их вершины,\nК нам долетает с вышины…\nИ брызнет искрометной\nС лазоревых высот\nКогда что звали мы своим,\nНавек от нас ушло\nИ, как под камнем гробовым,\nНам станет тяжело, —\nПойдем и взглянем вдоль реки,\nТуда, по склону вод,\nКуда стремглав бегут струи,\nКуда поток несет —\nНеодолим, неудержим,\nИ не вернется вспять…\nНо чем мы долее глядим,\nТем легче нам дышать…\nИ слезы льются из очей,\nИ видим мы сквозь слез,\nКак все быстрее и быстрей\nВолненье понеслось…\nДуша впадает в забытье —\nИ чувствует она,\nЧто вот помчала и ее\nВеликая волна.\nБезгласны, тихи — без движенья\nБелеют в этой полумгле…\nИ на широкие ступени\n[И сходят сумрачные тени]*\nИ в тайне сумрака немого\nЛишь слабо светит под звездой —\nКак память дальнего былого —\nПустынный купол золотой.\nМестами лишь проглядывают пятна\nСветил в небесной глубине,\nСветил в небесной вышине,\nНедосязаемы оне.\nЗнать, не для нас таким светилам\nОт века суждено светить,\nЛишь телескопа дивным силам\nОни подвластны, может быть.\nИ как они бы ни светили,\nНе нам о блеске их судить…\nЕсть в небе много звездной пыли,\nНо нам ее не различить.\nТаким загадочным светилам\nИ верим и не верим мы —\nЛишь телескопа дивным силам\nДано их вырывать из тьмы…\n[Им не для нас дано светить]*\nСвет неослабный и живой\nВезде мы видим [над] собой.*\nНе двинулась ночная тень,\nВысоко в небе месяц светит,\nЦарит себе — и не заметит,\nЧто уж родился юный день, —\nИ в полутьме своей она любила\nО вас пеклась, ласкала, берегла,\nУчила вас — и с новым каждым годом\nЛюбовь ее всё крепла и росла.\nа) И как, старея, пламенный напиток\nВсё пламенней, и чище, и сильней,\nТак и на вас даров ее избыток\nВсё с каждым годом нисходил полней.\nб) И как, старея, гроздий золотистых\nВсё чище кровь и пламенно-живей,\nТак светлых песен, вдохновений чистых\nВаш кубок с каждым годом был полней.\n[Так] свежей прелести полна,*\nКак бы, незрима, неслышна,\nРоса ложилась на цветы —\nИ жизнь ее тогда была\n[Не изменившись], как звезда.\nА не погибла, как звезда.\nНо вся великая природа\nОна устроила вам пир —\nОна устроила ваш пир —\nа)   Фонтан играет тиховейный,\nб)   Фонтаны брызжут тиховейно,\nИ, засыпая, дышит сад\nИ [благосклонно-] юбилейно *\nПетровы липы [вам] шумят.*\nВнесет в наш угол за собой —\nВ наш круг и чопорный и скучный,\nИ самый дом [воскрес и] ожил,\n[Свою угрюмость потеряв],*\nа)   [Внезапно-] милого явленья,*\nб)   Нежданно-милого явленья,\nТу роскошь стройную движенья\nИ резвый смех и звучный голос,\n[Вот] чья-то песнь вдруг раздалась.*\nИ раз еще два образа родные —\nИх как святыню в сердце он носил —\nИх ветхость пышную лелеет\nМысль, как подстреленная птица,\nИ вся дрожит, прижавшись к праху,\nВ сознанье грустного бессилья.\nМоре ночное, о море ночное —\nЗдесь так лучисто, а там так темно.\nВ лунном сиянии — словно живое —\nХодит, и дышит, и блещет оно.\nЗыбь ты великая, зыбь ты морская,\nЧто расходилась в ночной темноте?\nВолны несутся, гремя и сверкая,\nЗвезды проснулись — смотрят и те.\nЗдесь так лучисто, там [сизо-] темно.\nВ [месячном свете] — словно живое —\nМоре ночное, о море ночное,\nЧто так лучисто и что так темно?\nВ лунном сиянии, словно живое,\nХодит, и дышит, и блещет оно.\nЗыбь ты великая, зыбь ты морская,\nЧей это праздник так празднуешь ты?\nВолны несутся, гремя и сверкая,\nЧуткие звезды глядят с высоты…\nКак хорошо ты, о море ночное,\nИскры в ночи — золотое пятно.\nВ лунном сиянии, словно живое,\nХодит, и дышит, и блещет оно.\nЗыбь ты великая, зыбь ты морская,\nЧей это праздник так празднуешь ты?\nВолны несутся, гремя и сверкая,\nЧуткие звезды глядят с высоты.\nЗдесь лучезарно, там сизо-черно.\nВдруг онемев, я потерян стою —\nКуда себя морочите вы грубо!\nКакой у вас с Россиею разлад!\nРодная дочь уж на просторе\nРодное слово на просторе\nУж не опутанное боле,\nОт прежних уз отрешено —\nНа всей своей разумной воле\nЕго приветствует оно…\nО, велико его значенье —\nТак, велико его значенье —\nОн — как борец ветхозаветный,\nЗа нас боровшийся всю ночь\nИ до звезды передрассветной\nСебя не давший превозмочь.\nСын умирает в дальней Ницце, —\nА здесь, вблизи, нам строят ков…\nУж ходит слово по столице:\n«То казнь отцу за поляков».\nДля этих взглядов страшно-узких,\nДля этих пошлых тайных злоб —\nТут нужен или польский поп,\nИль некто из министров русских.\n«То казнь отцу за поляков» —\nДа не услышит!.. Да не грянет*\nИ отовсюду да не грянет\nНаследник лучшего наследства,\nИ [тихий] мусикийный шорох\n[Зарницы лишь одни живые]*\n[Сел и] сидит, как рак, —*\nНемного было у него врагов\nИз тех, кто не враги России.\nНа [новый, современный] мир,*\nЧто-то радостно- родное\nВеет, светится во всем.\nИ приветственные флаги\nЛегким веяньем струит.\nЗыбью тихою струит.\nЧистым пламенем, спокойно,\nПо ночам горят огни…\nПредан был на эти дни\nДуху света и любви.\nВ этом воздухе живом\nЧье-то чудится дыханье,\nЧье-то чуется дыханье,\nЧей-то слышится прием.\nИ немое умиленье\nНедоступное уму —\nИ сказалося всему.\nИ во всех отозвалось.\nИ Дагмарова неделя\nТебе, наш чистый добрый гений,\nТак ненавистн [ых] для души*\nТак будь же нам ты путеводной,\nИ до конца служить России.\nПустым и беглым метеором\n[Смотри, ] чей флаг там гибнет в море.*\nКогда громадное здесь воздвигалось зданье\n(То Нерона царя дворец был золотой),\nПод самою его гранитною пятой\n«Не уступлю тебе — знай это, царь земной,\n«Весь мир тебе слугой, а мне слугою — Время».\nНавстречу к нам, из полумглы лесной,\nНавстречу нам, из полумглы лесной\nОбвеянных каким-то чудным светом\nНам чуялось нездешнее созданье,\nНам чуялись нездешние созданья,\nНо близок был нам этот чудный мир.\nИ вот опять мы к сказочному лесу\nС привычною любовью подошли.\nЛенивый, вялый, бесконечный дым!\nИль бегают по сучьям обожженным\nНет, это сон, но ветерок повеет\nИ вот опять стоит и зеленеет\nНаш прежний лес, волшебный и родной\nВаш прежний лес, волшебный и родной.\nИноязыческих речей,\nИ порван наш семейный строй,\nВсё ж дети матери одной.\nРоссии — не прощают в вас!\nУстав был создан фарисейский:\nОдин для них — другой для нас.\nИ их скрепила стародавность,\nКак достояние славян.\nИ то, что создано веками,\nНе оскудело и поднесь\nА между тем позор немалый\nИ грянет клик к объединенью,\nИ слово — Он освободитель\n«Вот мы к стене славян прижмем!»\nВ отважном натиске своем!\nВот, вот что трудно разгадать.\nВот, вот что трудно разобрать.\nЕе не раз уж штурмовали\nТвердыней [стоит] боевой*\nа)   Пускай же с бешеным задором\nб)   Пускай же бешеным напором\n[Они] теснят вас и прижмут*\nПотом увидим, что возьмут!\n[Она] раздвинется пред вами,*\nСтена раздвинется пред вами,\nа)   [Обхватит вас и обоймет]\nб)   [Обхватит, ] как живой оплот*\n[Потом сомкнется пред] врагами*\nИ к вам поближе подойдет.\nа)   А им фетиш [доступней, ] чем идея,\nб)   А им фетиш дороже, чем идея.\nКак перед ней не подличайте вы,\nВам не добиться милости Европы:\nа)   [В ее глазах] всё будете, увы —\nб)   Вы для нее всё будете, увы —\nОн волей призван был верховной\nИ бой упорный, бой неровный\nЧудесный поединок тот —\nНо Русь легко его поймет.\nВеликодушных этих строк!\nКоснувшись их — озолотит\nВсе эти вещие страницы\nИ для потомства освятит!\nИ в излияниях народных,\nОни поведают потомству,\nЧто — сильны правдой лишь одной —\nВсем видам лжи и вероломства\nОтпор мы дали роковой.\nОни раскроют для потомства,\nКак, сильны верою живой, —\nВсем видам лжи и вероломства\nОтпор мы дали роковой.\nОни поведают потомству,\nКак, крепки верою живой,\nОбманам, лжи и вероломству\nОтпор мы дали роковой.\nО наших днях — живая повесть,\nО лучших днях — живая весть, —\nИзобличив Европы совесть,\nОни спасут России честь!\nНе мог склонить своей я лени праздной,\nТак что ж тут хлопотать? Рука забвенья\nИсправит всё чрез несколько минут.\nЗовут их — Смерть, зовут их — Суд людской.\nНо Смерть честней — чужда лицеприятья,\nЕй нипочем ни просьбы, ни проклятья,\nНе косит все, но лучшие колосья\nС досадой в поле вырывает вон.\nВступающей с отвагою во взоре,\nВсех прав своих, всей власти красоты,\nЛичинами чела не прикрывая,\nЛичинами чела не прикрывает\nНе допустив принизиться челу,\nИ с кудрей молодых, как пыль, свевая\nРасти и ты, родное слово,\nИ глубже, глубже коренись.\nОна приносит вам залог\nНа вас сзывали предки ваши,\nПризванье вашего народа:\nВоздушный, светозарный храм\nСвятой блюститель здешних мест;\nУ ног его, свою обитель\nЕго покровом осеня,\nЖивешь ты в ней — не праздный житель\nТобой свершенных добрых дел,\nЖиви и бодрствуй для примера,\nНам заявляющего вновь,\nЧто может действенная вера\nИ непреклонная любовь.\nНынче весело пирует\n[Правоверный] падишах.*\nФрангистанской их земли\nИ при кликах исступленных\nВеселится средь огней\nО исправленном исламе\nХристианских съезд князей…\nИ конца их нет приветам,\nТут горит звезда одна —\nС свитой царственных гостей.\nСпешу поздравить. Мы охотно\nПриветствуем ваш неуспех,\nДля вас и лестный, и почетный,\nИ назидательный для всех.\nОх, нет, то знают и они —\nВсё им известно — inde irae!..\nВо всем великом этом крае\nВ небе ликуя, убита тоской,\nЖизни блаженство в любви лишь одной.\nИмперских и державных сонм верховный\nЗа [божью правду, ] за ее свободу,\nЕще он здесь, еще в среде своих,\nИ цепи той, с юродствующим Римом\nИ цепи, что с юродствующим Римом\nСудьбу твою сковавшей так давно,\nТвою судьбу сковавшей так давно,\nТы растопи последнее звено.\nРасплавь скорей железное звено.\nНо не смущайтесь, братья наши!\n«Единство», — возгласил оракул наших дней, —\nА мы попробуем спаять его любовью,\nА там посмотрим — что прочней?\nа) [У русской] мысли на часах,\nб) Стоя у мысли на часах.\nЕсть неизменчивая сила,\nНет, увядание земное\nИ от палящего их зноя\nНе всё, что жило здесь, — умрет.\nКнязь, вы сдержали ваше слово\nУмел найти в себе самом,\nКто, сильный волей и терпеньем,\nУмел и действовать и ждать,\nИ налагать узду стремленьям,\nИ своевременно дерзать.\nРасчет с отвагой [сочетал] — *\nИ как осилит ваш рычаг\nВ домашних умниках упорство\nИ глупость в родственных глупцах?\nИ сдвинет глупость в дураках?\nИ долго ль мне стоять тут одному?\nГде я стою теперь — гляжу во тьму\nа) И что со мной? не [сознавая] сам.\nб) И что со мной? не понимаю сам.\nПри мне иль без меня, на месте том\nИ тот же мрак, и та же голь кругом.\nИ всё, что так еще недавно\nВраждою создано слепой,\nЧто было так самоуправно,\nС тех пор воздвиг непогрешимый тот,\nОт жизни той, во дни былые\nПробушевавшей над землей,\nКогда здесь силы роковые\nБоролись слепо меж собой,\nИ столько бед здесь совершалось,\nИ столько крови здесь лилось,\nЧто уцелело и осталось?\nЗатихло всё и улеглось.\nЛишь кое-где, как из тумана\nДавно забытой старины,\nДва-три выходят здесь кургана\nПусть будет слышан в мире целом,\nСвоим последним, крайним кругом\nГде с тяжким борется недугом\nБеспомощный и убогой,\nТы, целых двадцать лет\nМир волновавший без цели, —\nТы в мире много лжи посеял\nЕго он предал долгому шатанью.\nИ с самого утра жара уж тяжела.\nНа ранней дней моих заре,\nВ уютной келье, тихой и смиренной,\nВ ней жил тогда Жуковский незабвенный.\nЯ слушал колоколов завыванье.\nСледил всеобщий трепет ожиданья.\nСветло хоруговь голубой\nВесенний первый день отрадно-голубой\nТак светозарно веял над Москвой.\nИ тут-то первая меня достигла весть,\nЧто новый в мире житель есть\nТо ты дарован был земле.\nВсю жизнь в душе согрето,\nВсю жизнь насквозь, насквозь, насквозь\nМеня, как верный спутник, провожало\nИ нынче, в ранний утра час,\nОно еще, как столько раз,\nОно мою всю душу осияло.\nИ днесь, у самых дней моих заката,\nОно мне также дорого и свято,\nКак в продолженье целой жизни было,\nИ так неизреченно мило —\nИ я, связуя тот же свет\nС великим этим вспоминаньем,\nБлагодарю судьбу с сердечным трепетаньем,\nЧто жизнь моя, какая б ни была,\nВся до конца пройти могла\nПод этим кротким благостным влияньем."}, {"poet_id": "tyutchev", "title": "Комментарии", "content": "И миллионом темных глаз\nСмотрела ночи темнота\nСквозь ветви каждого куста, —"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Владимир Маяковский.", "content": "Влас Прогулкин —\nмилый мальчик,\nспать ложился,\nвзяв журнальчик.\nВсе в журнале\nинтересно.\n– Дочитаю весь,\nхоть тресну!\n– Ни отец его,\nни мать\nне могли\nзаставить спать.\nЗасыпает на рассвете,\nскомкав\nёрзаньем\nкровать,\nв час,\nкогда\nдругие дети\nбодро\nначали вставать.\nКогда\nдругая детвора\nчаёвничает, вставши,\nотец\nорёт ему:\n– Пора! –\nОн —\nодеяло на уши.\nРазошлись\nдругие\nв школы, –\nВлас\nу крана\nполуголый —\nне дремалось в школе чтоб,\nмоет нос\nи мочит лоб.\nБез чаю\nи без калача\nвыходит,\nеле волочась.\nПошагал\nи встал разиней:\nвывеска на магазине.\nГрамота на то и есть!\nНадо\nвывеску\nпрочесть!\nПрочёл\nс начала\nбуквы он,\nвыходит:\n„Куафёр Симон\".\nС конца прочёл\nзнаток наук, —\n„Номис\" выходит\n„рёфаук\".\nПодумавши\nминуток пять,\nПрогулкин\nдвинулся опять.\nА тут\nна третьем этаже\nсияет вывеска —\n„ТЭЖЭ\".\nПрочёл.\nПошёл.\nМинуты с три –\nопять застрял\nу двух витрин.\nКак-никак,\nа к школьным зданьям\nпришёл\nс огромным опозданьем.\nДверь на ключ.\nТолкнулся Влас –\nне пускают Власа\nв класс!\nЭтак ждать\nрасчёта нету,\nСыграну-ка\nя\nв монету!\"\nПроиграв\nодин пятак,\nне оставил дела так...\nСловом,\nне заметил сам,\nкак промчались\nтри часа.\nЧто же делать —\nвывод ясен:\nвозвратился восвояси!\nПришёл в грустях,\nчтоб видели\nСоседи\nи родители.\nТе\nк сыночку:\n– Что за вид?\n– Очень голова болит.\nТак трещала,\nчто не мог\nдаже\nвысидеть урок!\nПрошу\nписьмо к мучителю,\nмучителю-учителю! –\nВ школу\nВлас\nписьмо отнёс\nи опять\nне кажет нос.\nСловом,\nвырос этот Влас –\nнастоящий лоботряс.\nМал\nнастолько\nзнаний груз,\nчто не смог\nпопасть и в вуз.\nЕле взяли,\nмежду прочим,\nна завод\nчернорабочим.\nНу, а Влас\nи на заводе ту ж историю заводит:\nу людей —\nработы гул,\nу Прогулкина —\nпрогул.\nСловом,\nчерез месяц\nон\nвыгнан был\nи сокращён.\nС горя\nВлас\nторчит в пивнушке,\nмочит\nус\nв бездонной кружке,\nи под забором,\nвроде борова,\nлежит он,\nгрязен\nи оборван.\nДЕТИ,\nНЕ БУДЬТЕ\nТАКИМИ, КАК ВЛАС!\nРадостно\nкнигу возьмите\nи – в класс!\nВооружись\nучебником-книгой!\nС детства\nмозги\nразвивай и двигай!\nПомни про школу —\nтолько с ней\nстанешь\nстроителем\nрадостных дней!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Маяковский Владимир Владимирович", "content": "Багровый и белый отброшен и скомкан,\nв зеленый бросали горстями дукаты,\nа черным ладоням сбежавшихся окон\nраздали горящие желтые карты.\nБульварам и площади было не странно\nувидеть на зданиях синие тоги.\nИ раньше бегущим, как желтые раны,\nогни обручали браслетами ноги.\nТолпа — пестрошерстая быстрая кошка —\n\nплыла, изгибаясь, дверями влекома;\nкаждый хотел протащить хоть немножко\nгромаду из смеха отлитого кома.\nЯ, чувствуя платья зовущие лапы,\nв глаза им улыбку протиснул; пугая\nударами в жесть, хохотали арапы,\nнад лбом расцветивши крыло попугая.\nУгрюмый дождь скосил глаза.\nА за\nрешеткой\nчеткой\nжелезной мысли проводов —\nперина.\nИ на\nнее\nвстающих звезд\n\nлегко оперлись ноги.\nНо ги —\nбель фонарей,\nцарей\nв короне газа,\nдля глаза\nсделала больней\nвраждующий букет бульварных проституток.\nИ жуток\nшуток.\n\nклюющий смех —\nиз желтых\nядовитых роз\nвозрос\nзигзагом.\nЗа гам\nи жуть\nвзглянуть\nотрадно глазу:\nраба\n\nкрестов\nстрадающе-спокойно-безразличных,\nгроба\nдомов\nпубличных\nвосток бросал в одну пылающую вазу.\nПрост_ы_ни вод под брюхом были.\nИх рвал на волны белый зуб.\nБыл вой трубы — как будто лили\nлюбовь и похоть медью труб.\nПрижались лодки в люльках входов\nк сосцам железных матерей.\nВ ушах оглохших пароходов\nгорели серьги якорей.\nВ шатрах, истертых ликов цвель где,\nиз ран лотков сочилась клюква,\nа сквозь меня на лунном сельде\nскакала крашеная буква.\nВбиваю гулко шага сваи,\nбросаю в бубны улиц дробь я.\nХодьбой усталые трамваи\nскрестили блещущие копья.\nПодняв рукой единый глаз,\n\nкривая площадь кралась близко.\nСмотрело небо в белый газ\nлицом безглазым василиска.\nУ —\nлица.\nЛица\nу\nдогов\nгодов\nрез —\nче.\nЧе —\n\nрез\nжелезных коней\nс окон бегущих домов\nпрыгнули первые кубы.\nЛебеди шей колокольных,\nгнитесь в силках проводов!\nВ небе жирафий рисунок готов\nвыпестрить ржавые чубы.\nПестр, как форель,\nсын\n\nбезузорной пашни.\nФокусник\nрельсы\nтянет из пасти трамвая,\nскрыт циферблатами башни.\nМы завоеваны!\nВанны.\nДуши.\nЛифт.\nЛиф души расстегнули,\n\nТело жгут руки.\nКричи, не кричи:\n\"Я не хотела!\" —\nрезок\nжгут\nмуки.\nВетер колючий\nтрубе\nвырывает\nдымчатой шерсти клок.\n\nЛысый фонарь\nсладострастно снимает\nс улицы\nчерный чулок.\nЯ сразу смазал карту будня,\nплеснувши краску из стакана;\nя показал на блюде студня\nкосые скулы океана.\nНа чешуе жестяной рыбы\nпрочел я зовы новых губ.\nА вы\nноктюрн сыграть\nмогли бы\nна флейте водосточных труб?\nЧитайте железные книги!\nПод флейту зол_о_ченой буквы\nполезут копченые сиги\nи золотокудрые брюквы.\nА если веселостью песьей\nзакружат созвездия «Магги» —\nбюро похоронных процессий\nсвои проведут саркофаги.\nКогда же, хмур и плачевен,\n\nзагасит фонарные знаки,\nвлюбляйтесь под небом харчевен\nв фаянсовых чайников маки!\nРассказ о взлезших на подмосток\nаршинной буквою графишь,\nи зазывают в вечер с досок\nзрачки малеванных афиш.\nАвтомобиль подкрасил губы\nу блеклой женщины Карьера,\nа с прилетавших рвали шубы\nдва огневые фокстерьера.\n\nИ лишь светящаяся груша\nо тень сломала копья драки,\nна ветке лож с цветами плюша\nповисли тягостные фраки.\nСлезают слезы с крыши в трубы,\nк руке реки чертя полоски;\nа в неба свисшиеся губы\nвоткнули каменные соски.\nИ небу — стихши — ясно стало:\nтуда, где моря блещет блюдо,\nсырой погонщик гнал устало\nНевы двугорбого верблюда.\nРаздвинув локтем тумана дрожжи,\nцедил белила из черной фляжки\nи, бросив в небо косые вожжи,\nкачался в тучах, седой и тяжкий.\nВ расплаве меди домов полуда,\nдрожанья улиц едва хранимы,\nдразнимы красным покровом блуда,\nрогами в небо вонзались дымы.\nВулканы-бедра за льдами платий,\n\nколосья грудей для жатвы спелы.\nОт тротуаров с ужимкой татьей\nревниво взвились тупые стрелы.\nВспугнув копытом молитвы высей,\nарканом в небе поймали бога\nи, ощипавши с улыбкой крысьей,\nглумясь, тащили сквозь щель порога.\nВосток заметил их в переулке,\nгримасу неба отбросил выше\nи, выдрав солнце из черной сумки,\nударил с злобой по ребрам крыши.\nПо мостовой\nмоей души изъезженной\nшаги помешанных\nвьют жестких фраз пяты.\nГде города\nповешены\nи в петле _о_блака\nзастыли\nбашен\n\nкривые выи —\nиду\nодин рыдать,\nчто перекрестком\nр_а_спяты\nгородовые.\nМорей неведомых далеким пляжем\nидет луна —\nжена моя.\nМоя любовница рыжеволосая.\nЗа экипажем\nкрикливо тянется толпа созвездий пестрополосая.\nВенчается автомобильным гаражей,\nцелуется газетными киосками,\nа шлейфа млечный путь моргающим пажем\n\nукрашен мишурными блестками.\nА я?\nНесло же, палимому, бровей коромысло\nиз глаз колодцев студеные ведра.\nВ шелках озерных ты висла,\nянтарной скрипкой пели бедра?\nВ края, где злоба крыш,\nне кинешь блесткой песни.\nВ бульварах я тону, тоской песков овеян:\nведь это ж дочь твоя —\n\nмоя песня\nв чулке ажурном\nу кофеен!\nУ меня есть мама на васильковых обоях.\nА я гуляю в пестрых павах,\nвихрастые ромашки, шагом меряя, мучу.\nЗаиграет вечер на гобоях ржавых,\nподхожу к окошку,\nверя,\nчто увижу опять\nсевшую\nна дом\n\nтучу.\nА у мамы больной\nпробегают народа шорохи\nот кровати до угла пустого.\nМама знает —\nэто мысли сумасшедшей ворохи\nвылезают из-за крыш завода Шустова.\nИ когда мой лоб, венчанный шляпой фетровой,\nокровавит гаснущая рама,\nя скажу,\n\nраздвинув басом ветра вой:\n\"Мама.\nЕсли станет жалко мне\nвазы вашей муки,\nсбитой каблуками облачного танца, —\nкто же изласкает золотые руки,\nвывеской заломленные у витрин Аванцо?..\"\nЯ люблю смотреть, как умирают дети.\nВы прибоя смеха мглистый вал заметили\nза тоски хоботом?\nА я —\nв читальне улиц —\nтак часто перелистывал гроба том.\nПолночь\nпромокшими пальцами щупала\nменя\n\nи забитый забор,\nи с каплями ливня на лысине купола\nскакал сумасшедший собор.\nЯ вижу, Христос из иконы бежал,\nхитона оветренный край\nцеловала, плача, слякоть.\nКричу кирпичу,\nслов исступленных вонзаю кинжал\nв неба распухшего мякоть:\n\"Солнце!\n\nОтец мой!\nСжалься хоть ты и не мучай!\nЭто тобою пролитая кровь моя льется дорогою дольней.\nЭто душа моя\nклочьями порванной тучи\nв выжженном небе\nна ржавом кресте колокольни!\nВремя!\nХоть ты, хромой богомаз,\nлик намалюй мой\nв божницу уродца века!\nЯ одинок, как последний глаз\nу идущего к слепым человека!\"\nЛисточки.\nПосле строчек лис —\nточки.\nЗемля!\nДай исцелую твою лысеющую голову\nлохмотьями губ моих в пятнах чужих позолот.\nДымом волос над пожарами глаз из олова\nдай обовью я впалые груди болот.\nТы! Нас — двое,\nораненных, загнанных ланями,\nвздыбилось ржанье оседланных смертью коней.\nДым из-за дома догонит нас длинными дланями,\n\nмутью озлобив глаза догнивающих в ливнях огней.\nСестра моя!\nВ богадельнях идущих веков,\nможет быть, мать мне сыщется;\nбросил я ей окровавленный песнями рог.\nКвакая, скачет по полю\nканава, зеленая сыщица,\nнас заневолить\nДевушка пугливо куталась в болото,\nширились зловеще лягушечьи мотивы,\nв рельсах колебался рыжеватый кто-то,\nи укорно в буклях проходили локомотивы.\nВ облачные пары сквозь солнечный угар\nврезалось бешенство ветрян_о_й мазурки,\nи вот я — озноенный июльский тротуар,\nа женщина поцелуи бросает — окурки!\nБросьте города, глупые люди!\nи Идите голые лить на солнцепеке\nпьяные вина в меха-груди,\nдождь-поцелуи в угли-щеки.\nЛезем земле под ресницами вылезших пальм\nвыколоть бельма пустынь,\nна ссохшихся губах каналов —\nдредноутов улыбки поймать.\nСтынь, злоба!\nНа костер разожженных созвездий\nвзвесть не позволю мою одичавшую дряхлую мать.\nДорога — рог ада — пьяни грузовозов храпы!\nДымящиеся ноздри вулканов хмелем расширь!\nПерья линяющих ангелов бросим любимым на шляпы,\nбудем хвосты на боа обрубать у комет, ковыляющих в ширь.\nПо эхам города проносят шумы\nна шепоте подошв и на громах колес,\nа люди и лошади — это только грумы,\nследящие линии убегающих кос.\nПроносят девоньки крохотные шумики.\nЯщики гула пронесет грузовоз.\nРысак прошуршит в сетчатой тунике.\nТрамвай расплещет перекаты гроз.\nВсе на площадь сквозь туннели пассажей\nплывут каналами перекрещенных дум,\nгде мордой перекошенный, размалеванный сажей\nна царство базаров коронован шум.\nАдище города окна разбили\nна крохотные, сосущие светами адк_и_.\nРыжие дьяволы, вздымались автомобили,\nнад самым ухом взрывая гудки.\nА там, под вывеской, где сельди из Керчи —\nсбитый старикашка шарил очки\nи заплакал, когда в вечереющем смерче\nтрамвай с разбега взметнул зрачки.\nВ дырах небоскребов, где горела руда\n\nи железо поездов громоздило лаз —\nкрикнул аэроплан и упал туда,\nгде у раненого солнца вытекал глаз.\nИ тогда уже — скомкав фонарей одеяла —\nночь излюбилась, похабна и пьяна,\nа за солнцами улиц где-то ковыляла\nникому не нужная, дряблая луна.\nЧерез час отсюда в чистый переулок\nвытечет по человеку ваш обрюзгший жир,\nа я вам открыл столько стихов шкатулок,\nя — бесценных слов мот и транжир.\nВот вы, мужчина, у вас в усах капуста\nгде-то недокушанных, недоеденных щей;\nвот вы, женщина, на вас белила густо,\nвы смотрите устрицей из раковин вещей.\nВсе вы на бабочку поэтиного сердца\n\nвзгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.\nТолпа озвереет, будет тереться,\nощетинит ножки стоглавая вошь.\nА если сегодня мне, грубому гунну,\nкривляться перед вами не захочется — и вот\nя захохочу и радостно плюну,\nплюну в лицо вам\nя — бесценных слов транжир и мот.\nВошел к парикмахеру, сказал — спокойный:\n\"Будьте добр_ы_, причешите мне уши\".\nГладкий парикмахер сразу стал хвойный,\nлицо вытянулось, как у груши.\n\"Сумасшедший!\nРыжий!\" —\nзапрыгали слова.\nРугань металась от писка до писка,\nи до-о-о-о-лго\nхихикала чья-то голова,\nвыдергиваясь из толпы, как старая редиска.\n\"Какая очаровательная ночь!\"\n\"Эта,\n(указывает на девушку),\nчто была вчера,\nта?\"\nВыговорили на тротуаре\n\"поч —\nперекинулось на шины\nта\".\n\nГород вывернулся вдруг.\nПьяный на шляпы полез.\nВывески разинули испуг.\nВыплевывали\nто \"О\",\nто \"S\".\nА на горе,\nгде плакало темно\nи город\nробкий прилез,\n\nповерилось:\nобрюзгло \"О\"\nи гадко покорное \"S\".\nЯ сошью себе черные штаны\nиз бархата голоса моего.\nЖелтую кофту из трех аршин заката.\nПо Невскому мира, по лощеным полосам его,\nпрофланирую шагом Дон-Жуана и фата.\nПусть земля кричит, в покое обабившись:\n\"Ты зеленые весны идешь насиловать!\"\nЯ брошу солнцу, нагло осклабившись:\n\"На глади асфальта мне хорошо грассировать!\"\n\nНе потому ли, что небо голуб_о_,\nа земля мне любовница в этой праздничной чистке,\nя дарю вам стихи, веселые, как би-ба-бо,\nи острые и нужные, как зубочистки!\nЖенщины, любящие мое мясо, и эта\nдевушка, смотрящая на меня, как на брата,\nзакидайте улыбками меня, поэта, —\nя цветами нашью их мне на кофту фата!\nПослушайте!\nВедь, если звезды зажигают —\nзначит — это кому-нибудь нужно?\nЗначит — кто-то хочет, чтобы они были?\nЗначит — кто-то называет эти плев_о_чки\nжемчужиной?\nИ, надрываясь\nв метелях пол_у_денной пыли,\nврывается к богу,\nбоится, что опоздал,\n\nплачет,\nцелует ему жилистую руку,\nпросит —\nчтоб обязательно была звезда! —\nклянется —\nне перенесет эту беззвездную муку!\nА после\nходит тревожный,\nно спокойный наружно.\nГоворит кому-то:\n\n\"Ведь теперь тебе ничего?\nНе страшно?\nДа?!\"\nПослушайте!\nВедь, если звезды\nзажигают —\nзначит — это кому-нибудь нужно?\nЗначит — это необходимо,\nчтобы каждый вечер\nнад крышами\nзагоралась хоть одна звезда?!\nУлица провалилась, как нос сифилитика.\nРека — сладострастье, растекшееся в слюни.\nОтбросив белье до последнего листика,\nсады похабно развалились в июне.\nЯ вышел на площадь,\nвыжженный квартал\nнадел на голову, как рыжий парик.\nЛюдям страшно — у меня изо рта\nшевелит ногами непрожеванный крик.\n\nНо меня не осудят, но меня не облают,\nкак пророку, цветами устелят мне след.\nВсе эти, провалившиеся носами, знают:\nя — ваш поэт.\nКак трактир, мне страшен ваш страшный суд!\nМеня одного сквозь горящие здания\nпроститутки, как святыню, на руках понесут\nи покажут богу в свое оправдание.\nИ бог заплачет над моею книжкой!\nНе слова — судороги, слипшиеся комом;\nи побежит по небу с моими стихами подмышкой\nи будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.\nВ ушах обрывки теплого бала,\nа с севера — снега седей —\nтуман, с кровожадным лицом каннибала,\nжевал невкусных людей.\nЧасы нависали, как грубая брань,\nза пятым навис шестой.\nА с неба смотрела какая-то дрянь\nвеличественно, как Лев Толстой.\n\"Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!\nИталия! Германия! Австрия!\"\nИ на площадь, мрачно очерченную чернью,\nбагровой крови пролилась струя!\nМорду в кровь разбила кофейня,\nзверьим криком багрима:\n\"Отравим кровью игры Рейна!\nГромами ядер на мрамор Рима!\"\nС неба, изодранного о штыков жала,\n\nслёзы звезд просеивались, как мука в сите,\nи подошвами сжатая жалость визжала:\n\"Ах, пустите, пустите, пустите!\"\nБронзовые генералы на граненом цоколе\nмолили: \"Раскуйте, и мы поедем!\"\nПрощающейся конницы поцелуи цокали,\nи пехоте хотелось к убийце — победе.\nГромоздящемуся городу ур_о_дился во сне\nхохочущий голос пушечного баса,\nа с запада падает красный снег\n\nсочными клочьями человечьего мяса.\nВздувается у площади за ротой рота,\nу злящейся на лбу вздуваются вены.\n\"Постойте, шашки о шелк кокоток\nвытрем, вытрем в бульварах Вены!\"\nГазетчики надрывались: \"Купите вечернюю!\nИталия! Германия! Австрия!\"\nА из ночи, мрачно очерченной чернью,\nбагровой крови лил_а_сь и лил_а_сь струя.\nПо черным улицам белые матери\nсудорожно простерлись, как по гробу глазет.\nВплакались в орущих о побитом неприятеле:\n\"Ах, закройте, закройте глаза газет!\"\nПисьмо.\nМама, громче!\nДым.\nДым.\nДым еще!\n\nЧто вы мямлите, мама, мне?\nВидите —\nвесь воздух вымощен\nгромыхающим под ядрами камнем!\nМа — а -а — ма!\nСейчас притащили израненный вечер.\nКрепился долго,\nкургузый,\nшершавый,\nи вдруг, —\n\nнадломивши тучные плечи,\nрасплакался, бедный, на шее Варшавы.\nЗвезды в платочках из синего ситца\nвизжали:\n\"Убит,\nдорогой,\nдорогой мой!\"\nИ глаз новолуния страшно косится\nна мертвый кулак с зажатой обоймой.\nСбежались смотреть литовские села,\n\nкак, поцелуем в обрубок вкована,\nслезя золотые глаза костелов,\nпальцы улиц ломала Ковна.\nА вечер кричит,\nбезногий,\nбезрукий:\n\"Неправда,\nя еще могу-с — ї\nхе! —\nвыбряцав шпоры в горящей мазурке,\n\nвыкрутить русый ус!\"\nЗвонок.\nЧто вы,\nмама?\nБелая, белая, как на гробе глазет.\n\"Оставьте!\nО нем это,\nоб убитом, телеграмма.\nАх, закройте,\nзакройте глаза газет!\"\nСкрипка издергалась, упрашивая,\nи вдруг разревелась\nтак по-детски,\nчто барабан не выдержал:\n\"Хорошо, хорошо, хорошо!\"\nА сам устал,\nне дослушал скрипкиной речи,\nшмыгнул на горящий Кузнецкий\nи ушел.\n\nОркестр чужо смотрел, как\nвыплакивалась скрипка\nбез слов,\nбез такта,\nи только где-то\nглупая тарелка\nвылязгивала:\n\"Что это?\"\n\"Как это?\"\nА когда геликон —\n\nмеднорожий,\nпотный,\nкрикнул:\n\"Дура,\nплакса,\nвытри!\" —\nя встал,\nшатаясь полез через ноты,\nсгибающиеся под ужасом пюпитры,\nзачем-то крикнул:\n\n\"Боже!\",\nБросился на деревянную шею:\n\"Знаете что, скрипка?\nМы ужасно похожи:\nя вот тоже\nору —\nа доказать ничего не умею!\"\nМузыканты смеются:\n\"Влип как!\nПришел к деревянной невесте!\n\nГолова!\"\nА мне — наплевать!\nЯ — хороший.\n\"Знаете что, скрипка?\nДавайте —\nбудем жить вместе!\nА?\"\nВойне ли думать:\n\"Некрасиво в шраме\"?\nЕй ли жалеть\nгородов гиль?\nКак хороший игрок,\nраскидала шарами\nсмерть черепа\nв лузы могил.\nГорит материк.\n\nСтр_а_ны — на нет.\nПрилизанная\nтреплется мира челка.\nСлышите?\nХорошо?\nПочище кастаньет.\nЭто вам не на счетах щелкать.\nА мне не жалко.\nЛица не выгрущу.\nПусть\n\nиз нежного\nделают казак_а_.\nПосланный\nна выучку новому игрищу,\nвернется\nоблеченный в новый закал.\nБыла душа поэтами рыта.\nСияющий говорит о любом.\nСердце —\nс длинноволосыми открыток\n\nблагороднейший альбом.\nА теперь\nпопробуй.\nСунь ему \"Анатэм\".\nВ норах мистики вели ему мышиться.\nТеперь\nу него\nдуша канатом,\nи хоть гвоздь вбивай ей —\nкаждая мышца.\n\nЕму ли\nныть\nв квартирной яме?\nА такая\nнравится манера вам:\nнежность\nиз памяти\nвырвать с корнями,\nг_о_ловы скрутить орущим нервам.\nТуда!\n\nВ мировую кузню,\nв ремонт.\nВернетесь.\nО новой поведаю Спарте я.\nА слабым\nсмерть,\nмаркер времен,\nори:\n\"Партия!\"\nЯ живу на Большой Пресне,\n36, 24.\nМесто спокойненькое.\nТихонькое.\nНу?\nКажется — какое мне дело,\nчто где-то\nв буре-мире\nвзяли и выдумали войну?\n\nНочь пришла.\nХорошая.\nВкрадчивая.\nИ чего это барышни некоторые\nдрожат, пугливо поворачивая\nглаза громадные, как прожекторы?\nУличные толпы к небесной влаге\nприпали горящими устами,\nа город, вытрепав ручонки-флаги,\nмолится и молится красными крестами.\n\nПростоволосая церковка бульварному\nизголовью\nприпала, — набитый слезами куль, —\nа у бульвара цветники истекают кровью,\nкак сердце, изодранное пальцами пуль.\nТревога жиреет и жиреет,\nжрет зачерствевший разум.\nУже у Ноева оранжереи\nпокрылись смертельно-бледным газом!\nСкажите Москве —\nпускай удержится!\n\nНе надо!\nПусть не трясется!\nЧерез секунду\nвстречу я\nнеб самодержца, —\nвозьму и убью солнце!\nВидите!\nФлаги по небу полощет.\nВот он!\nЖирен и рыж.\n\nКрасным копытом грохнув о площадь,\nвъезжает по трупам крыш!\nТебе,\nорущему:\n\"Разрушу,\nразрушу!\",\nвырезавшему ночь из окровавленных карнизов,\nя,\nсохранивший бесстрашную душу,\nбросаю вызов!\n\nИдите, изъеденные бессонницей,\nсложите в костер лица!\nВсе равно!\nЭто нам последнее солнце —\nсолнце Аустерлица!\nИдите, сумасшедшие, из России, Польши.\nСегодня я — Наполеон!\nЯ полководец и больше.\nСравните:\nя и — он!\n\nОн раз чуме приблизился троном,\nсмелостью смерть поправ, —\nя каждый день иду к зачумленным\nпо тысячам русских Яфф!\nОн раз, не дрогнув, стал под пули\nи славится столетий сто, —\nа я прошел в одном лишь июле\nтысячу Аркольских мостов!\nМой крик в граните времени выбит,\nи будет греметь и гремит,\n\nоттого, что\nв сердце, выжженном, как Египет,\nесть тысяча тысяч пирамид!\nЗа мной, изъеденные бессонницей!\nВыше!\nВ костер лица!\nЗдравствуй,\nмое предсмертное солнце,\nсолнце Аустерлица!\nЛюди!\n\nБудет!\nНа солнце!\nПрямо!\nСолнце съежится аж!\nГромче из сжатого горла храма\nхрипи, похоронный марш!\nЛюди!\nКогда канонизируете имена\nпогибших,\nменя известней, —\n\nпомните:\nеще одного убила война —\nпоэта с Большой Пресни!\nВам, проживающим за оргией оргию,\nимеющим ванную и теплый клозет!\nКак вам не стыдно о представленных к Георгию\nвычитывать из столбцов газет?!\nЗнаете ли вы, бездарные, многие,\nдумающие, нажраться лучше как, —\nможет быть, сейчас бомбой ноги\nвыдрало у Петрова поручика?..\nЕсли б он, приведенный на убой,\n\nвдруг увидел, израненный,\nкак вы измазанной в котлете губой\nпохотливо напеваете Северянина!\nВам ли, любящим баб да блюда,\nжизнь отдавать в угоду?!\nЯ лучше в баре блядям буду\nподавать ананасную воду!\nПо Красному морю плывут каторжане,\nтрудом выгребая галеру,\nрыком покрыв кандальное ржанье,\nорут о родине Перу.\nО рае Перу орут перуанцы,\nгде птицы, танцы, бабы\nи где над венцами цветов померанца\nбыли до небес баобабы.\nБанан, ананасы! Радостей груда!\n\nВино в запечатанной посуде…\nНо вот неизвестно зачем и откуда\nна Перу наперли судьи!\nИ птиц, и танцы, и их перуанок\nкругом обложили статьями.\nГлаза у судьи — пара жестянок\nмерцает в помойной яме.\nПопал павлин оранжево-синий\nпод глаз его строгий, как пост, —\nи вылинял моментально павлиний\n\nвеликолепный хвост!\nА возле Перу летали по прерии\nптички такие — колибри;\nсудья поймал и пух и перья\nбедной колибри выбрил.\nИ нет ни в одной долине ныне\nгор, вулканом горящих.\nСудья написал на каждой долине:\n\"Долина для некурящих\".\nВ бедном Перу стихи мои даже\n\nв запрете под страхом пыток.\nСудья сказал: \"Те, что в продаже,\nтоже спиртной напиток\".\nЭкватор дрожит от кандальных звонов.\nА в Перу бесптичье, безлюдье…\nЛишь, злобно забившись под своды законов,\nживут унылые судьи.\nА знаете, все-таки жаль перуанца.\nЗря ему дали галеру.\nСудьи мешают и птице, и танцу,\nи мне, и вам, и Перу.\nНародонаселение всей империи —\nлюди, птицы, сороконожки,\nощетинив щетину, выперев перья,\nс отчаянным любопытством висят на окошке.\nИ солнце интересуется, и апрель еще,\nдаже заинтересовало трубочиста черного\nудивительное, необыкновенное зрелище —\nфигура знаменитого ученого.\nСмотрят: и ни одного человеческого качества.\n\nНе человек, а двуногое бессилие,\nс головой, откусанной начисто\nтрактатом \"О бородавках в Бразилии\".\nВгрызлись в букву едящие глаза, —\nах, как букву жалко!\nТак, должно быть, жевал вымирающий ихтиозавр\nслучайно попавшую в челюсти фиалку.\nИскривился позвоночник, как оглоблей ударенный,\nно ученому ли думать о пустяковом изъяне?\nОн знает отлично написанное у Дарвина,\n\nчто мы — лишь потомки обезьяньи.\nПросочится солнце в крохотную щелку,\nкак маленькая гноящаяся ранка,\nи спрячется на пыльную полку,\nгде громоздится на банке банка.\nСердце девушки, вываренное в иоде.\nОкаменелый обломок позапрошлого лета.\nИ еще на булавке что-то вроде\nзасушенного хвоста небольшой кометы.\nСидит все ночи. Солнце из-за домишки\n\nопять осклабилось на людские безобразия,\nи внизу по тротуарам опять приготовишки\nдеятельно ходят в гимназии.\nПроходят красноухие, а ему не нудно,\nчто растет человек глуп и покорен;\nведь зато он может ежесекундно\nизвлекать квадратный корень.\nПо морям, играя, носится\nс миноносцем миноносица.\nЛьнет, как будто к меду осочка,\nк миноносцу миноносочка.\nИ конца б не довелось ему,\nблагодушью миноносьему.\nВдруг прожектор, вздев на нос очки,\nвпился в спину миноносочки.\nКак взревет медноголосина:\n\n\"Р-р-р-астакая миноносина!\"\nПрямо ль, влево ль, вправо ль бросится,\nа сбежала миноносица.\nНо ударить удалось ему\nпо ребру по миноносьему.\nПлач и вой морями носится:\nовдовела миноносица.\nИ чего это несносен нам\nмир в семействе миноносином?\nСреди тонконогих, жидких кровью,\nтрудом поворачивая шею бычью,\nна сытый праздник тучному здоровью\nлюдей из мяса я зычно кличу!\nЧтоб бешеной пляской землю овить,\nскучную, как банка консервов,\nдавайте весенних бабочек ловить\nсетью ненужных нервов!\nИ по камням острым, как глаза ораторов,\n\nкрасавцы-отцы здоровых томов,\nпотащим мордами умных психиатров\nи бросим за решетки сумасшедших домов!\nА сами сквозь город, иссохший как Онания,\nс толпой фонарей желтолицых, как скопцы,\nголодным самкам накормим желания,\nпоросшие шерстью красавцы-самцы!\nОт страсти извозчика и разговорчивой прачки\nневзрачный детеныш в результате вытек.\nМальчик — не мусор, не вывезешь на тачке.\nМать поплакала и назвала его: критик.\nОтец, в разговорах вспоминая родословные,\nлюбил поспорить о правах материнства.\nТакое воспитание, светское и салонное,\nоберегало мальчика от уклона в свинство.\nКак роется дворником к кухарке сапа,\n\nщебетала мамаша и кальсоны мыла;\nот мамаши мальчик унаследовал запах\nи способность вникать легко и без мыла.\nКогда он вырос приблизительно с полено\nи веснушки рассыпались, как рыжики на блюде,\nего изящным ударом колена\nпровели на улицу, чтобы вышел в люди.\nМного ль человеку нужно? — Клочок —\nнебольшие штаны и что-нибудь из хлеба.\nОн носом, хорошеньким, как построчный пятачок,\n\nобнюхал приятное газетное небо.\nИ какой-то обладатель какого-то имени\nнежнейший в двери услыхал стук.\nИ скоро критик из _и_мениного вымени\nвыдоил и брюки, и булку, и галстук.\nЛегко смотреть ему, обутому и одетому,\nмолодых искателей изысканные игры\nи думать: хорошо — ну, хотя бы этому\nпотрогать зубенками шальные икры.\nНо если просочится в газетной сети\n\nо том, как велик был Пушкин или Дант,\nкажется, будто разлагается в газете\nгромадный и жирный официант.\nИ когда вы, наконец, в столетний юбилей\nпродерете глазки в кадильной гари,\nимя его первое, голубицы белей,\nчисто засияет на поднесенном портсигаре.\nПисатели, нас много. Собирайте миллион.\nИ богадельню критикам построим в Ницце.\nВы думаете — легко им наше белье\nежедневно прополаскивать в газетной странице!\nСлава вам, идущие обедать миллионы!\nИ уже успевшие наесться тысячи!\nВыдумавшие каши, бифштексы, бульоны\nи тысячи блюдищ всяческой пищи.\nЕсли ударами ядр\nтысячи Реймсов разбить удалось бы —\nпопрежнему будут ножки у пулярд,\nи дышать попрежнему будет ростбиф!\nЖелудок в панаме! Тебя ль заразят\n\nвеличием смерти для новой эры?!\nЖелудку ничем болеть нельзя,\nкроме аппендицита и холеры!\nПусть в сале совсем потонут зрачки —\nвсе равно их зря отец твой выделал;\nна слепую кишку хоть надень очки,\nкишка все равно ничего б не видела.\nТы так не хуже! Наоборот,\nесли б рот один, без глаз, без затылка —\nсразу могла б поместиться в рот\n\nцелая фаршированная тыква.\nЛежи спокойно, безглазый, безухий,\nс куском пирога в руке,\nа дети твои у тебя на брюхе\nбудут играть в крокет.\nСпи, не тревожась картиной крови\nи тем, что пожаром мир опоясан, —\nмолоком богаты силы коровьи,\nи безмерно богатство бычьего мяса.\nЕсли взрежется последняя шея бычья\n\nи злак последний с камня серого,\nты, верный раб твоего обычая,\nиз звезд сфабрикуешь консервы.\nА если умрешь от котлет и бульонов,\nна памятнике прикажем высечь:\n\"Из стольких-то и стольких-то котлет миллионов —\nтвоих четыреста тысяч\".\nТы, который трудишься, сапоги ли чистишь,\nбухгалтер или бухгалтерова помощница,\nты, чье лицо от дел и тощищи\nпомятое и зеленое, как трешница.\nПортной, например. Чего ты ради\nэти брюки принес к примерке?\nУ тебя совершенно нету дядей,\nа если есть, то небогатый, не мрет и не в Америке.\nГоворю тебе я, начитанный и умный:\n\nни Пушкин, ни Щепкин, ни Врубель\nни строчке, ни позе, ни краске надуманной\nне верили — а верили в рубль.\nЖивешь утюжить и ножницами раниться.\nУже сединою бороду п_е_ревил,\nа видел ты когда-нибудь, как померанец\nрастет себе и растет на дереве?\nПотеете и трудитесь, трудитесь и потеете,\nвытелятся и вытянутся какие-то дети,\nмальчики — бухгалтеры, девочки — помощницы, те и те\n\nбудут потеть, как потели эти.\nА я вчера, не насилуемый никем,\nпросто,\nснял в «железку» по шестой руке\nтри тысячи двести — с_о_ ста.\nНичего, если, приложивши палец ко рту,\nзубоскалят, будто помог тем,\nчто у меня такой-то и такой-то туз\nмягко помечен ногтем.\nИгроческие очи из ночи\n\nблестели, как два рубля,\nя разгружал кого-то, как настойчивый рабочий\nразгружает трюм корабля.\nСлава тому, кто первый нашел,\nкак без труда и хитрости,\nчистоплотно и хорошо\nкарманы ближнему вывернуть и вытрясти!\nИ когда говорят мне, что труд, и еще, и еще\nбудто хрен натирают на заржавленной терке\nя ласково спрашиваю, взяв за плечо:\n\n\"А вы прикупаете к пятерке?\"\nНу, это совершенно невыносимо!\nВесь как есть искусан злобой.\nЗлюсь не так, как могли бы вы:\nкак собака лицо луны гололобой —\nвзял бы\nи все обвыл.\nНервы, должно быть…\nВыйду,\nпогуляю.\n\nИ на улице не успокоился ни на ком я.\nКакая-то прокричала про добрый вечер.\nНадо ответить:\nона — знакомая.\nХочу.\nЧувствую —\nне могу по-человечьи.\nЧто это за безобразие!\nСплю я, что ли?\nОщупал себя:\n\nтакой же, как был,\nлицо такое же, к какому привык.\nТронул губу,\nа у меня из-под губы —\nклык.\nСкорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.\nБросился к дому, шаги удвоив.\nБережно огибаю полицейский пост,\nвдруг оглушительное:\n\"Городовой!\n\nХвост!\"\nПровел рукой и — остолбенел!\nЭтого-то,\nвсяких клыков почище,\nя и не заметил в бешеном скаче:\nу меня из-под пиджака\nразвеерился хвостище\nи вьется сзади,\nбольшой, собачий.\nЧто теперь?\n\nОдин заорал, толпу растя.\nВторому прибавился третий, четвертый.\nСмяли старушонку.\nОна, крестясь, что-то кричала про черта.\nИ когда, ощетинив в лицо усища-веники,\nтолпа навалилась,\nогромная,\nзлая,\nя стал на четвереньки\nи залаял:\nГав! гав! гав!\nВ ресторане было от электричества рыж_о_.\nКресла облиты в дамскую мякоть.\nКогда обиженный выбежал дирижер,\nприказал музыкантам плакать.\nИ сразу тому, который в бороду\nтолстую семгу вкусно нес,\nтруба — изловчившись — в сытую морду\nударила горстью медных слез.\nЕще не успел он, между икотами,\n\nвыпихнуть крик в золотую челюсть,\nего избитые тромбонами и фаготами\nсмяли и скакали через.\nКогда последний не дополз до двери,\nумер щекою в соусе,\nприказав музыкантам выть по-зверьи —\nдирижер обезумел вовсе!\nВ самые зубы туше опоенной\nвтиснул трубу, как медный калач,\nдул и слушал — раздутым удвоенный,\n\nмечется в брюхе плач.\nКогда наутро, от злобы не евший,\nхозяин принес расчет,\nдирижер на люстре уже посиневший\nвисел и синел еще.\nНежно говорил ей —\nмы у реки\nшли камышами:\n\"Слышите: шуршат камыши у Оки.\nБудто наполнена Ока мышами.\nА в небе, лучик сережкой вдев в ушко,\nзвезда, как вы, хорошая, — не звезда, а девушка…\nА там, где кончается звездочки точка,\nмесяц улыбается и заверчен, как\n\nбудто на небе строчка\nиз Аверченко…\nВы прекрасно картавите.\nТолько жалко Италию…\"\nОна: \"Ах, зачем вы давите\nи локоть и талию.\nВы мне мешаете\nу камыша идти…\"\nБросьте!\nКонечно, это не смерть.\nЧего ей ради ходить по крепости?\nКак вам не стыдно верить\nнелепости?!\nПросто именинник устроил карнавал,\nвыдумал для шума стрельбу и тир,\nа сам, по-жабьи присев на вал,\nвымаргивается, как из мортир.\n\nЛасков хозяина бас,\nпросто — похож на пушечный.\nИ не от газа маска,\nа ради шутки игрушечной.\nСмотрите!\nНебо мерить\nвыбежала ракета.\nРазве так красиво смерть\nбежала б в небе паркета!\nАх, не говорите:\n\n\"Кровь из раны\".\nЭто — дико!\nПросто _и_збранных из бранных\nодаривали гвоздикой.\nКак же иначе?\nМозг не хочет понять\nи не может:\nу пушечных шей\nесли не целоваться,\nто — для чего же\n\nобвиты руки траншей?\nНикто не убит!\nПросто — не выстоял.\nЛег от Сены до Рейна.\nОттого что цветет,\nодуряет желтолистая\nна клумбах из убитых гангрена.\nНе убиты,\nнет же,\nнет!\n\nВсе они встанут\nпросто —\nвот так,\nвернутся\nи, улыбаясь, расскажут жене,\nкакой хозяин весельчак и чудак.\nСкажут: не было ни ядр, ни фугасов\nи, конечно же, не было крепости!\nПросто именинник выдумал массу\nкаких-то великолепных нелепостей!\nПришли и славословим покорненько\nтебя, дорогая взятка,\nвсе здесь, от младшего дворника\nдо того, кто в золото заткан.\nВсех, кто за нашей десницей\nпосмеет с укором глаза весть,\nмы так, как им и не снится,\nнакажем мерзавцев за зависть.\nЧтоб больше не смела вздыматься хула,\n\nнаденем мундиры и медали\nи, выдвинув вперед убедительный кулак,\nспросим: \"А это видали?\"\nЕсли сверху смотреть — разинешь рот.\nИ взыграет от радости каждая мышца.\nРоссия — сверху — прямо огород,\nвся наливается, цветет и пышится.\nА разве видано где-нибудь, чтоб стояла коза\nи лезть в огород козе лень?..\nБыло бы время, я б доказал,\n\nкоторые — коза и зелень.\nИ нечего доказывать — идите и берите.\nУмолкнет газетная нечисть ведь.\nКак баранов, надо стричь и брить их.\nЧего стесняться в своем отечестве?\nНеужели и о взятках писать поэтам!\nДорогие, нам некогда. Нельзя так.\nВы, которые взяточники,\nхотя бы поэтому,\nне надо, не берите взяток.\nЯ, выколачивающий из строчек штаны, —\nконечно, как начинающий, не очень часто,\nя — еще и российский гражданин,\nбеззаветно чтущий и чиновника и участок.\n\nПрихожу и выплакиваю все мои просьбы,\nприникши щекою к светлому кителю.\nДумает чиновник: \"Эх, удалось бы!\nЭтак на двести птичку вытелю\".\nСколько раз под сень чинов ник,\nприносил обиды им.\n\"Эх, удалось бы, — думает чиновник, —\nэтак на триста бабочку выдоим\".\nЯ знаю, надо и двести и триста вам —\nвозьмут, все равно, не те, так эти;\n\nи руганью ни одного не обижу пристава:\nможет быть, у пристава дети.\nНо лишний труд — доить поодиночно,\nвы и так ведете в работе года.\nВот что я выдумал для вас нарочно —\nГоспода!\nВзломайте шкапы, сундуки и ларчики,\nберите деньги и драгоценности мамашины,\nчтоб последний мальчонка в потненьком кулачике\nзажал сбереженный рубль бумажный.\n\nКостюмы соберите. Чтоб не было рваных.\nМамаша! Вытряхивайтесь из шубы беличьей!\nУ старых брюк обшарьте карманы —\nв карманах копеек на сорок мелочи.\nВсе это узлами уложим и свяжем,\nа сами, без денег и платья,\nпридем, поклонимся и скажем:\nНате!\nЧто нам деньги, транжирам и мотам!\nМы даже не знаем, куда нам деть их.\n\nБерите, милые, берите, чего там!\nВы наши отцы, а мы ваши дети.\nОт холода не попадая зубом н_а_ зуб,\nстанем голые под голые небеса.\nБерите, милые! Но только сразу,\nЧтоб об этом больше никогда не писать.\nМрачные до черного вышли люди,\nтяжко и чинно выстроились в городе,\nбудто сейчас набираться будет\nхмурых монахов черный орден.\nТраур воронов, выкаймленный под окна,\nнебо, в бурю крашеное, —\nвсе было так подобрано и подогнано,\nчто волей-неволей ждалось страшное.\nТогда разверзлась, кряхтя и нехотя,\n\nпыльного воздуха сухая охра,\nвылез из воздуха и начал ехать\nтихий катафалк чудовищных похорон.\nВстревоженная ожила глаз масса,\nгору взоров в гроб бросили.\nВдруг из гроба прыснула гримаса,\nпосле —\nкрик: \"Хоронят умерший смех!\" —\nиз тысячегрудого меха\nгремел омиллионенный множеством эх\n\nза гробом, который ехал.\nИ тотчас же отчаяннейшего плача ножи\nврезались, заставив ничего не понимать.\nВот за гробом, в плаче, старуха-жизнь, —\nусопшего смеха седая мать.\nК кому же, к кому вернуться назад ей?\nСмотрите: в лысине — тот —\nэто большой, носатый\nплачет армянский анекдот.\nЕще не забылось, как выкривил рот он,\n\nа за ним ободранная, куцая,\nвизжа, бежала острота.\nКуда — если умер — уткнуться ей?\nУже до неба плачей глыба.\nНо еще,\nеще откуда-то плачики —\nэто целые полчища улыбочек и улыбок\nломали в горе хрупкие пальчики.\nИ вот сквозь строй их, смокших в один\nсплошной изрыдавшийся Гаршин,\n\nвышел ужас — вперед пойти —\nвесь в похоронном марше.\nРазмокло лицо, стало — кашица,\nсмятая морщинками на выхмуренном лбу,\nа если кто смеется — кажется,\nчто ему разодрали губу.\nМай ли уже расцвел над городом,\nплачет ли, как побитый, хмуренький декабрик, —\nвесь год эта пухлая морда\nмаячит в дымах фабрик.\nБрюшком обвисшим и гаденьким\nлежит на воздушном откосе,\nи пухлые губы бантиком\nсложены в 88.\nВнизу суетятся рабочие,\n\nнищий у тумбы виден,\nа у этого брюхо и все прочее —\nлежит себе сыт, как Сытин.\nВкусной слюны разлились волны,\nво рту громадном плещутся, как в бухте,\nА полный! Боже, до чего он полный!\nСравнить если с ним, то худ и Апухтин.\nКони ли, цокая, по асфальту мчатся,\nшарканье пешеходов ли подвернется под взгляд ему,\nа ему все кажется: \"Цаца! Цаца!\" —\n\nкричат ему, и все ему нравится, проклятому.\nРастет улыбка, жирна и нагла,\nрот до ушей разросся,\nбудто у него на роже спектакль-гала\nзатеяла труппа малороссов.\nСолнце взойдет, и сейчас же луч его\nему щекочет пятки холеные,\nи луна ничего не находит лучшего.\nОбъявляю всенародно: очень недоволен я.\nЯ спокоен, вежлив, сдержан тоже,\n\nхарактер — как из кости слоновой точен,\nа этому взял бы да и дал по роже:\nне нравится он мне очень.\nМокрая, будто ее облизали,\nтолпа.\nПрокисший воздух плесенью веет.\nЭй!\nРоссия,\nнельзя ли\nчего поновее?\nБлажен, кто хоть раз смог,\nхотя бы закрыв глаза,\n\nзабыть вас,\nненужных, как насморк,\nи трезвых,\nкак нарзан.\nВы все такие скучные, точно\nво всей вселенной нету Капри.\nА Капри есть.\nОт сияний цветочных\nвесь остров, как женщина в розовом капоре.\nПомчим поезда к берегам, а берег\n\nзабудем, качая тела в пароходах.\nНаоткрываем десятки Америк.\nВ неведомых полюсах вынежим отдых.\nСмотри какой ты ловкий,\nа я —\nвон у меня рука груба как.\nБыть может, в турнирах,\nбыть может, в боях\nя был бы самый искусный рубака.\nКак весело, сделав удачный удар,\n\nсмотреть, растопырил ноги как.\nИ вот врага, где предки,\nтуда\nотправила шпаги логика.\nА после в огне раззолоченных зал,\nзабыв привычку спанья,\nвсю ночь напролет провести,\nглаза\nуткнув в желтоглазый коньяк.\nИ, наконец, ощетинясь, как еж,\n\nс похмельем придя поутру,\nневерной любимой грозить, что убьешь\nи в море выбросишь труп.\nСорвем ерунду пиджаков и манжет,\nкрахмальные груди раскрасим под панцырь,\nзагнем рукоять на столовом ноже,\nи будем все хоть на день, да испанцы.\nЧтоб все, забыв свой северный ум,\nлюбились, дрались, волновались.\nЭй!\n\nЧеловек,\nземлю саму\nзови на вальс!\nВозьми и небо заново вышей,\nновые звезды придумай и выставь,\nчтоб, исступленно царапая крыши,\nв небо карабкались души артистов.\nНет.\nЭто неправда.\nНет!\nИ ты?\nЛюбимая,\nза что,\nза что же?!\nХорошо —\nя ходил,\n\nя дарил цветы,\nя ж из ящика не выкрал серебряных ложек!\nБелый,\nсшатался с пятого этажа.\nВетер щеки ожег.\nУлица клубилась, визжа и ржа.\nПохотливо взлазил рожок на рожок.\nВознес над суетой столичной одури\nстрогое —\nдревних икон —\n\nчело.\nНа теле твоем — как на смертном одре —\nсердце\nДни\nкончило.\nВ грубом убийстве не пачкала рук ты.\nТы\nуронила только:\n\"В мягкой постели\nон,\n\nфрукты,\nвино на ладони ночного столика\".\nЛюбовь!\nТолько в моем\nвоспаленном\nмозгу была ты!\nГлупой комедии остановите ход!\nСмотрите —\nсрываю игрушки-латы\nя,\n\nвеличайший Дон-Кихот!\nПомните:\nпод ношей креста\nХристос\nсекунду\nусталый стал.\nТолпа орала:\n\"Марала!\nМааарррааала!\"\nПравильно!\n\nКаждого,\nкто\nоб отдыхе взмолится,\nоплюй в его весеннем дне!\nАрмии подвижников, обреченным добровольцам\nот человека пощады нет!\nДовольно!\nТеперь —\nклянусь моей языческой силою! —\nдайте\n\nлюбую\nкрасивую,\nюную, —\nдуши не растрачу,\nизнасилую\nи в сердце насмешку плюну ей!\nОко за око!\nСевы мести в тысячу крат жни!\nВ каждое ухо ввой:\nвся земля —\n\nкаторжник\nс наполовину выбритой солнцем головой!\nОко за око!\nУбьете,\nпохороните —\nвыроюсь!\nОб камень обточатся зубов ножи еще!\nСобакой забьюсь под нары казарм!\nБуду,\nбешеный,\n\nвгрызаться в ножища,\nпахнущие п_о_том и базаром.\nНочью вск_о_чите!\nЯ\nзвал!\nБелым быком возрос над землей:\nМуууу!\nВ ярмо замучена шея-язва,\nнад язвой смерчи мух.\nЛосем обернусь,\n\nв провода\nвпутаю голову ветвистую\nс налитыми кровью глазами.\nДа!\nЗатравленным зверем над миром выстою.\nНе уйти человеку!\nМолитва у рта, —\nлег на плиты просящ и грязен он.\nЯ возьму\nнамалюю\n\nна царские врата\nна божьем лике Разина.\nСолнце! Лучей не кинь!\nСохните, реки, жажду утолить не дав ему, —\nчтоб тысячами рождались мои ученики\nтрубить с площадей анафему!\nИ когда,\nнаконец,\nна веков верх_и_ став,\nпоследний выйдет день им, —\n\nв черных душах убийц и анархистов\nзажгусь кровавым видением!\nСветает.\nВсе шире разверзается неба рот.\nНочь\nпьет за глотком глоток он.\nОт окон зарево.\nОт окон жар течет.\nОт окон густое солнце льется на спящий город.\nСвятая месть моя!\n\nОпять\nнад уличной пылью\nступенями строк ввысь поведи!\nДо края полное сердце\nвылью\nв исповеди!\nГрядущие люди!\nКто вы?\nВот — я,\nвесь\n\nболь и ушиб.\nВам завещаю я сад фруктовый\nмоей великой души.\nДым табачный воздух выел.\nКомната —\nглава в крученыховском аде.\nВспомни —\nза этим окном\nвпервые\nруки твои, исступленный, гладил.\nСегодня сидишь вот,\nсердце в железе.\n\nДень еще —\nвыгонишь,\nможет быть, изругав.\nВ мутной передней долго не влезет\nсломанная дрожью рука в рукав.\nВыбегу,\nтело в улицу брошу я.\nДикий,\nобезумлюсь,\nотчаяньем иссечась.\n\nНе надо этого,\nдорогая,\nхорошая,\nдай простимся сейчас.\nВсе равно\nлюбовь моя —\nтяжкая гиря ведь —\nвисит на тебе,\nкуда ни бежала б.\nДай в последнем крике выреветь\n\nгоречь обиженных жалоб.\nЕсли быка трудом уморят —\nон уйдет,\nразляжется в холодных водах.\nКроме любви твоей,\nмне\nнету моря,\nа у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.\nЗахочет покоя уставший слон —\nцарственный ляжет в опожаренном песке.\n\nКроме любви твоей,\nмне\nнету солнца,\nа я и не знаю, где ты и с кем.\nЕсли б так поэта измучила,\nон\nлюбимую на деньги б и славу выменял,\nа мне\nни один не радостен звон,\nкроме звона твоего любимого имени.\n\nИ в пролет не брошусь,\nи не выпью яда,\nи курок не смогу над виском нажать.\nНадо мною,\nкроме твоего взгляда,\nне властно лезвие ни одного ножа.\nЗавтра забудешь,\nчто тебя короновал,\nчто душу цветущую любовью выжег,\nи суетных дней взметенный карнавал\n\nрастреплет страницы моих книжек…\nСлов моих сухие листья ли\nзаставят остановиться,\nжадно дыша?\nДай хоть\nпоследней нежностью выстелить\nтвой уходящий шаг.\nПавлиньим хвостом распущу фантазию в пестром цикле,\nдушу во власть отдам рифм неожиданных рою.\nХочется вновь услыхать, как с газетных столбцов зацыкали\nте,\nкто у дуба, кормящего их,\nкорни рылами роют.\nМало извозчиков?\nТешьтесь ложью.\nВидана ль шутка площе чья!\nУлицу врасплох огляните —\nиз рож ее\nчья не извозчичья?\nПоэт ли\nпоет о себе и о розе,\nдевушка ль\n\nв локон выплетет ухо —\nвижу тебя,\nсошедший с козел\nкороль трактиров,\nёрник и ухарь.\nЕсли говорят мне:\n— Помните,\nСидоров\nпомер? —\nне забуду,\n\nудивленный,\nглазами смерить их.\nО, кому же охота\nпомнить номер\nнанятого тащиться от рождения к смерти?!\nВсе равно мне,\nчто они коней не п_о_ят,\nчто утром не начищивают дуг они —\nс улиц,\nс бесконечных козел\n\nтупое\nлицо их,\nоткрытое лишь мордобою и ругани.\nДети,\nвы еще\nостались.\nНичего.\nПодрастете.\nСкоро\nв жиденьком кулачонке зажмете кнутовище,\n\nматерной руганью потрясая город.\nХожу меж извозчиков.\nШляпу н_а_ нос.\nТоржественней, чем строчка державинских од.\nДень еще —\nи один останусь\nя,\nмедлительный и вдумчивый пешеход.\nНе высидел дома.\nАнненский, Тютчев, Фет.\nОпять,\nтоскою к людям ведомый,\nиду\nв кинематографы, в трактиры, в кафе.\nЗа столиком.\nСияние.\nНадежда сияет сердцу глупому.\n\nА если за неделю\nтак изменился россиянин,\nчто щеки сожгу огнями губ ему.\nОсторожно поднимаю глаза,\nроюсь в пиджачной куче.\n\"Назад,\nназ-зад,\nн_а_з_а_д!\"\nСтрах орет из сердца.\nМечется по лицу, безнадежен и скучен.\n\nНе слушаюсь.\nВижу,\nвправо немножко,\nневедомое ни на суше, ни в пучинах вод,\nстарательно работает над телячьей ножкой\nзагадочнейшее существо.\nГлядишь и не знаешь: ест или не ест он.\nГлядишь и не знаешь: дышит или не дышит он.\nДва аршина безлицого розоватого теста:\nхоть бы метка была в уголочке вышита.\n\nТолько колышутся спадающие на плечи\nмягкие складки лоснящихся щек.\nСердце в исступлении,\nрвет и мечет.\n\"Назад же!\nЧего еще?\"\nВлево смотрю.\nРот разинул.\nОбернулся к первому, и стало иначе:\nдля увидевшего вторую образину\n\nпервый —\nвоскресший Леонардо да-Винчи.\nНет людей.\nПонимаете\nкрик тысячедневных мук?\nДуша не хочет немая идти,\nа сказать кому?\nБрошусь на землю,\nкамня корою\nв кровь лицо изотру, слезами асфальт омывая.\n\nИстомившимися по ласке губами тысячью поцелуев покрою\nумную морду трамвая.\nВ дом уйду.\nПрилипну к обоям.\nГде роза есть нежнее и чайнее?\nХочешь —\nтебе\nрябое\nпрочту \"Простое как мычание\"?\nКогда все расселятся в раю и в аду,\n\nземля итогами подведена будет —\nпомните:\nв 1916 году\nиз Петрограда исчезли красивые люди.\nЖенщину ль опутываю в трогательный роман,\nпросто на прохожего гляжу ли —\nкаждый опасливо придерживает карман.\nСмешные!\nС нищих —\nчто с них сжулить?\nСколько лет пройдет, узнают пока —\nкандидат на сажень городского морга —\nя\n\nбесконечно больше богат,\nчем любой Пьерпонт Морган.\nЧерез столько-то, столько-то лет\n— словом, не выживу —\nс голода сдохну ль,\nстану ль под пистолет —\nменя,\nсегодняшнего рыжего,\nпрофессор_а_ разучат до последних йот,\nкак,\n\nкогда,\nгде явлен.\nБудет\nс кафедры лобастый идиот\nчто-то молоть о богодьяволе.\nСкл_о_нится толпа,\nлебезяща,\nсуетна.\nДаже не узнаете —\nя не я:\n\nоблысевшую голову разрисует она\nв рога или в сияния.\nКаждая курсистка,\nпрежде чем лечь,\nона\nне забудет над стихами моими замлеть.\nЯ — пессимист,\nзнаю —\nвечно\nбудет курсистка жить на земле.\n\nСлушайте ж:\nвсе, чем владеет моя душа,\n— а ее богатства пойдите смерьте ей! —\nвеликолепие,\nчто в вечность украсит мой шаг,\nи самое мое бессмертие,\nкоторое, громыхая по всем векам,\nколенопреклоненных соберет мировое вече, —\nвсе это — хотите? —\nсейчас отдам\n\nза одно только слово\nласковое,\nчеловечье.\nЛюди!\nПыля проспекты, топоча рожь,\nидите со всего земного лона.\nСегодня\nв Петрограде\nна Надеждинской\nни за грош\n\nпродается драгоценнейшая корона.\nЗа человечье слово —\nне правда ли, дешево?\nПойди,\nпопробуй, —\nкак же,\nнайдешь его!\nСклоняются долу солнцеподобные лики их\nИ просто мрут,\nи давятся,\nи тонут.\nОдин за другим уходят великие,\nза мастодонтом мастодонт…\nСегодня на Верхарна обиделись небеса.\nДумает небо —\nдай\n\nзашибу его!\nГосподи,\nкому теперь писать?\nНеужели Шебуеву?\nВпрочем —\nпусть их пишут.\nНе мне в них рыться.\nЯ с характером.\nВол сам.\nОт чтенья их\n\nв сердце заводится мокрица\nи мозг зарастает густейшим волосом.\nИ писать не буду.\nЛучше\nпроверю,\nне широка ль в «Селекте» средняя луза.\nС Фадеем Абрамовичем сяду играть в ок_о_.\nЕсть\nу союзников французов\nхорошая пословица:\n\n\"Довольно дураков\".\nПусть писатели начинают.\nПодожду.\nПосмотрю,\nкакою дрянью заначиняют\nчемоданы душ.\nВспомнит толпа о половом вопросе.\nДальше больше оскудеет ум ее.\nПойдут на лекцию Поссе:\n\"Финики и безумие\".\n\nИззахолустничается.\nСтанет — Чита.\nФутуризмом покажется театр Мосоловой.\nДома запрется —\nпо складам\nбудет читать\n\"Задушевное слово\".\nМысль иссушится в мелкий порошок.\nИ когда\nостанется смерть одна лишь ей,\n\nтогда…\nЯ знаю хорошо —\nвот что будет дальше.\nКо мне,\nуже разукрашенному в проседь,\nпридет она,\nповиснет на шею плакучей ивою:\n\"Владимир Владимирович,\nмилый\" —\nпопросит —\n\nя сяду\nи напишу что-нибудь\nзамечательно красивое.\nБудет луна.\nЕсть уже\nнемножко.\nА вот и полная повисла в воздухе.\nЭто бог, должно быть,\nдивной\nсеребряной ложкой\nроется в звезд ух_е_.\nВбежал.\nЗапыхался победы гонец:\n\"Довольно.\nК веселью!\nК любви!\nГрустящих к черту!\nУныньям конец!\"\nКакой сногсшибательней вид?\nЦилиндр на затылок.\n\nШтаны — пила.\nПальмерстон застегнут наглухо.\nГлаза —\nдвум солнцам велю пылать\nиз глаз\nнеотразимо наглых.\nАфиш подлиннее.\nНа выси эстрад.\nО, сколько блестящего вздора вам!\nЕсть ли такой, кто орать не рад:\n\n\"Маяковский!\nБраво!\nМаяковский!\nЗдо-ро-воо!\"\nМадам, на минуту!\nЧто ж, что стара?\nСегодня всем целоваться.\nЗа мной!\nСмотрите,\nсие — ресторан,\n\nЗал зацвел от оваций.\nЛакеи, вин!\nЧтобы все сорта.\nЧто рюмка?\nБочки гора.\nПока не увижу дно,\nизо рта\nне вырвать блестящий кран…\nДомой — писать.\nПока в крови\n\nвино\nи мысль тонка.\nДа так,\nчтоб каждая палочка в \"и\"\nпросилась:\n\"Пусти в канкан!\"\nТеперь — на Невский.\nГде-то\nв ногах\nтолпа — трусящий заяц,\n\nи только\nпо дамам прокатывается:\n\"Ах,\nкакой прекрасный мерзавец!\"\nРазбоя след затерян прочно\nво тьме египетских ночей.\nПроверив рукопись\nпострочно,\nгроши отсыпал казначей.\nБояться вам рожна какого?\nЧто\nпротив — Пушкину иметь?\nЕго кулак\nнавек закован\nв спокойную к обиде медь!\nНе надо.\nНе просите.\nНе будет елки.\nКак же\nв лес\nотп_у_стите папу?\nК нему\nиз-за леса\nядер осколки\n\nпротянут,\nчтоб взять его,\nхищную лапу.\nНельзя.\nСегодня\nгорящие блестки\nне будут лежать\nпод елкой\nв вате.\nТам —\n\nмиллион смертоносных _о_сок\nужалят,\nа раненым ваты не хватит.\nНет.\nНе зажгут.\nСвечей не будет.\nВ море\nжелезные чудища лазят.\nА с этих чудищ\nзлые люди\n\nждут:\nне блеснет ли у _о_кон в глазе.\nНе говорите.\nГлупые речь заводят:\nчтоб дед пришел,\nчтоб игрушек ворох.\nДеда нет.\nДед на заводе.\nЗавод?\nЭто тот, кто делает порох.\n\nНе будет музыки.\nР_у_ченек\nгде взять ему?\nНе сядет, играя.\nВаш брат\nтеперь,\nбезрукий мученик,\nидет, сияющий, в воротах рая.\nНе плачьте.\nЗачем?\n\nНе хмурьте личек.\nНе будет —\nчто же с того!\nСкоро\nвсе, в радостном кличе\nголоса сплетая,\nвстретят новое Рождество.\nЕлка будет.\nДа какая —\nне обхватишь ствол.\n\nНавесят на елку сиянья разного.\nБудет стоять сплошное Рождество.\nТак что\nдаже —\nнадоест его праздновать.\nЧетыре.\nТяжелые, как удар.\n\"Кесарево кесарю — богу богово\".\nА такому,\nкак я,\nткнуться куда?\nГде для меня уготовано логово?\nЕсли б был я\nмаленький,\n\nкак Великий океан, —\nна цыпочки б волн встал,\nприливом ласкался к луне бы.\nГде любимую найти мне,\nтакую, как и я?\nТакая не уместилась бы в крохотное небо!\nО, если б я нищ был!\nКак миллиардер!\nЧто деньги душе?\nНенасытный вор в ней.\n\nМоих желаний разнузданной орде\nне хватит золота всех Калифорний.\nЕсли б быть мне косноязычным,\nкак Дант\nили Петрарка!\nДушу к одной зажечь!\nСтихами велеть истлеть ей!\nИ слова\nи любовь моя —\nтриумфальная арка:\n\nпышно,\nбесследно пройдут сквозь нее\nлюбовницы всех столетий.\nО, если б был я\nтихий,\nкак гром, —\nныл бы,\nдрожью объял бы земли одряхлевший скит.\nЯ\nесли всей его мощью\n\nвыреву голос огромный —\nкометы заломят горящие руки,\nбросятся вниз с тоски.\nЯ бы глаз лучами грыз ночи —\nо, если б был я\nтусклый,\nкак солнце!\nОчень мне надо\nсияньем моим поить\nземли отощавшее лонце!\n\nПройду,\nлюбовищу мою волоча.\nВ какой ноч_и_,\nбредов_о_й,\nнедужной,\nкакими Голиафами я зач_а_т —\nтакой большой\nи такой ненужный?\nСтоит император Петр Великий,\nдумает:\n\"Запирую на просторе я!\" —\nа рядом\nпод пьяные клики\nстроится гостиница \"Астория\".\nСияет гостиница,\nза обедом обед она\nдает.\n\nЗавистью с гранита снят,\nслез император.\nТрое медных\nслазят\nтихо,\nчтоб не спугнуть Сенат.\nПрохожие стремились войти и выйти.\nШвейцар в поклоне не уменьшил рост.\nКто-то\nрассеянный\n\nбросил:\n\"Извините\",\nнаступив нечаянно на змеин хвост.\nИмператор,\nлошадь и змей\nнеловко\nпо карточке\nспросили гренадин.\nШума язык не смолк, немея.\nИз пивших и евших не обернулся ни один.\n\nИ только\nкогда\nнад пачкой соломинок\nв коне заговорила привычка древняя,\nтолпа сорвалась, криком сломана:\n— Жует!\nНе знает, зачем они.\nДеревня!\nСтыдом овихрены шаги коня.\nВыбелена грива от уличного газа.\n\nОбратно\nпо Набережной\nгонит гиканье\nпоследнюю из петербургских сказок.\nИ вновь император\nстоит без скипетра.\nЗмей.\nУнынье у лошади на морде.\nИ никто не поймет тоски Петра —\nузника,\n\nзакованного в собственном городе.\nВот иду я,\nзаморский страус,\nв перьях строф, размеров и рифм.\nСпрятать голову, глупый, стараюсь,\nв оперенье звенящее врыв.\nЯ не твой, снеговая уродина.\nГлубже\nв перья, душа, уложись!\nИ иная окажется родина,\n\nвижу —\nвыжжена южная жизнь.\nОстров зноя.\nВ пальмы овазился.\n\"Эй,\nдорогу!\"\nВыдумку мнут.\nИ опять\nдо другого оазиса\nвью следы песками минут.\n\nИные жмутся —\nуйти б,\nне кусается ль? —\nИные изогнуты в низкую лесть.\n\"Мама,\nа мама,\nнесет он яйца?\" —\n\"Не знаю, душечка.\nДолжен бы несть\".\nРжут этажия.\n\nУлицы пялятся.\nОбдают водой холода.\nВесь истыканный в дымы и в пальцы,\nпереваливаю года.\nЧто ж, бери меня хваткой мёрзкой!\nБритвой ветра перья обрей.\nПусть исчезну,\nчужой и заморский,\nпод неистовства всех декабрей.\nОчевидно, не привыкну\nсидеть в \"Бристоле\",\nпить чай,\nпострочно врать я, —\nопрокину стаканы,\nвзлезу на столик.\nСлушайте,\nлитературная братия!\nСидите,\n\nглазенки в чаишко канув.\nВытерся от строчения локоть плюшевый.\nПодымите глаза от недопитых стаканов.\nОт косм освободите уши вы.\nВас,\nприлипших\nк стене,\nк обоям,\nмилые,\nчто вас со словом свело?\n\nА знаете,\nесли не писал,\nразбоем\nзанимался Франсуа Виллон.\nВам,\nберущим с опаской\nи перочинные ножи,\nкрасота великолепнейшего века вверена вам!\nИз чего писать вам?\nСегодня\n\nжизнь\nв сто крат интересней\nу любого помощника присяжного поверенного.\nГоспода поэты,\nнеужели не наскучили\nпажи,\nдворцы,\nлюбовь,\nсирени куст вам?\nЕсли\n\nтакие, как вы,\nтворцы —\nмне наплевать на всякое искусство.\nЛучше лавочку открою.\nПойду на биржу.\nТугими бумажниками растопырю бока.\nПьяной песней\nдушу выржу\nв кабинете кабака.\nПод копны волос проникнет ли удар?\n\nМысль\nодна под волосища вложена:\n\"Причесываться? Зачем же?!\nНа время не стоит труда,\nа вечно\nпричесанным быть\nневозможно\".\n26 февраля. Пьяные, смешанные с полицией,\nсолдаты стреляли в народ.\n27-е.\nРазл_и_лся по блескам дул и лезвий\nрассвет.\nРдел багрян и д_о_лог.\nВ промозглой казарме\nсуровый\nтрезвый\nмолился Волынский полк.\nЖестоким\nсолдатским богом божились\n\nроты,\nбились об пол головой многолобой.\nКровь разжигалась, висками жилясь.\nРуки в железо сжимались злобой.\nПервому же,\nприказавшему —\n\"Стрелять за голод!\" —\nзаткнули пулей орущий рот.\nЧье-то — \"Смирно!\"\nНе кончил.\n\nЗаколот.\nВырвалась городу буря рот.\n9 часов.\nНа своем постоянном месте\nв Военной автомобильной школе\nстоим,\nзажатые казарм оградою.\nРассвет растет,\nсомненьем колет,\nпредчувствием страша и радуя.\nОкну!\n\nВижу —\nоттуда,\nгде режется небо\nдворцов иззубленной линией,\nвзлетел,\nпростерся орел самодержца,\nчерней, чем раньше,\nзлей,\nорлинее.\nСразу —\n\nлюди,\nлошади,\nфонари,\nдома\nи моя казарма\nтолпами\nп_о_ сто\nринулись на улицу.\nШагами ломаемая, звенит мостовая.\nУши крушит невероятная поступь.\n\nИ вот неведомо,\nиз пенья толпы ль,\nиз рвущейся меди ли труб гвардейцев\nнерукотворный,\nсияньем пробивая пыль,\nобраз возрос.\nГорит.\nРдеется.\nШире и шире крыл окружие.\nХлеба нужней,\n\nводы изжажданней,\nвот она:\n\"Граждане, за ружья!\nК оружию, граждане!\"\nНа крыльях флагов\nстоглавой лавою\nиз горла города ввысь взлетела.\nШтыков зубами вгрызлась в двуглавое\nорла императорского черное тело.\nГраждане!\n\nСегодня рушится тысячелетнее \"Прежде\",\nСегодня пересматривается миров основа.\nСегодня\nдо последней пуговицы в одежде\nжизнь переделаем снова.\nГраждане!\nЭто первый день рабочего потопа.\nИдем\nзапутавшемуся миру на выручу!\nПусть толпы в небо вбивают топот!\n\nПусть флоты ярость сиренами вырычут!\nГоре двуглавому!\nПенится пенье.\nПьянит толпу.\nПлощади плещут.\nНа крохотном форде\nмчим,\nобгоняя погони пуль.\nВзрывом гудков продираемся в городе.\nВ тумане.\n\nУлиц река дымит.\nКак в бурю дюжина груженых барж,\nнад баррикадами\nплывет, громыхая, марсельский марш.\nПервого дня огневое ядро\nжужжа скатилось за купол Думы.\nНового утра новую дрожь\nвстречаем у новых сомнений в бреду мы.\nЧто будет?\nИх ли из окон выломим,\n\nили на нарах\nждать,\nчтоб снова\nРоссию\nмогилами\nвыгорбил монарх?!\nДушу глушу об выстрел резкий.\nДальше,\nв шинели орыт.\nРассыпав дома в пулеметном треске,\n\nгород грохочет.\nГород горит.\nВезде языки.\nВзовьются и лягут.\nВновь взвиваются, искры рассея.\nЭто улицы,\nвзяв по красному флагу,\nпризывом зарев зовут Россию.\nЕще!\nО, еще!\n\nО, ярче учи, красноязыкий оратор!\nЗажми и солнца\nи лун лучи\nмстящими пальцами тысячерукого Марата!\nСмерть двуглавому!\nКаторгам в двери\nломись,\nкогтями ржавые выев.\nПучками черных орлиных перьев\nподбитые падают городовые.\n\nСдается столицы горящий остов.\nПо чердакам раскинули поиск.\nМинута близко.\nНа Троицкий мост\nвступают толпы войск.\nСкрип содрогает устои и скрепы.\nСтиснулись.\nБьемся.\nСекунда! —\nи в лак\n\nзаката\nс фортов Петропавловской крепости\nвзвился огнем революции флаг.\nСмерть двуглавому!\nШеищи глав\nрубите наотмашь!\nЧтоб больше не ожил.\nВот он!\nПадает!\nВ последнего из-за угла! — вцепился.\n\n\"Боже,\nчетыре тысячи в лоно твое прими!\"\nДовольно!\nРадость трубите всеми голосами!\nНам\nдо бога\nдело какое?\nСами\nсо святыми своих упокоим.\nЧто ж не поете?\n\nили\nдуши задушены Сибирей саваном?\nМы победили!\nСлава нам!\nСла-а-ав-в-ва нам!\nПока на оружии рук не разжали,\nповелевается воля иная.\nНовые несем земле скрижали\nс нашего серого Синая.\nНам,\n\nПоселянам Земли,\nкаждый Земли Поселянин родной.\nВсе\nпо станкам,\nпо конторам,\nпо шахтам братья.\nМы все\nна земле\nсолдаты одной,\nжизнь созидающей рати.\n\nПробеги планет,\nдержав бытие\nподвластны нашим волям.\nНаша земля.\nВоздух — наш.\nНаши звезд алмазные копи.\nИ мы никогда,\nникогда!\nникому,\nникому не позволим!\n\nземлю нашу ядрами рвать,\nвоздух наш раздирать остриями отточенных копий.\nЧья злоба н_а_двое землю сломала?\nКто вздыбил дымы над заревом боен?\nИли солнца\nодного\nна всех мало?!\nИли небо над нами мало голубое?!\nПоследние пушки грохочут в кровавых спорах,\nпоследний штык заводы гранят.\n\nМы всех заставим рассыпать порох.\nМы детям раздарим мячи гранат.\nНе трусость вопит под шинелью серою,\nне крики тех, кому есть нечего;\nэто народа огромного громовое:\n— Верую\nвеличию сердца человечьего! —\nЭто над взбитой битвами пылью,\nнад всеми, кто грызся, в любви изверясь,\nднесь\n\nнебывалой сбывается былью\nсоциалистов великая ересь!\n\"Радуйся, Саша!\nТеперь водка наша\".\n\"Как же, знаю, Коля, я:\nтеперь монополия\".\n\"Уж сгною, скручу их уж я!\" —\nдумал царь, раздавши ружья.\nДа забыл он, между прочим,\nчто солдат рожден рабочим.\nЖил да был на свете кадет.\nВ красную шапочку кадет был одет.\nКроме этой шапочки, доставшейся кадету,\nни черта в нем красного не было и нету.\nУслышит кадет — революция где-то,\nшапочка сейчас же на голове кадета.\nЖили припеваючи за кадетом кадет,\nи отец кадета и кадетов дед.\nПоднялся однажды пребольшущий ветер,\n\nв клочья шапчонку изорвал на кадете.\nИ остался он черный. А видевшие это\nволки революции сцапали кадета.\nИзвестно, какая у волков диета.\nВместе с манжетами сожрали кадета.\nКогда будете делать политику, дети,\nне забудьте сказочку об этом кадете.\nГремит и гремит войны барабан.\nЗовет железо в живых втыкать.\nИз каждой страны\nза рабом раба\nбросают на сталь штыка.\nЗа что?\nДрожит земля\nголодна,\nраздета.\n\nВыпарили человечество кровавой баней\nтолько для того,\nчтоб кто-то\nгде-то\nразж_и_лся Албанией.\nСцепилась злость человечьих свор,\nпадает на мир за ударом удар\nтолько для того,\nчтоб бесплатно\nБосфор\n\nпроходили чьи-то суда.\nСкоро\nу мира\nне останется неполоманного ребра.\nИ душу вытащат.\nИ растопчут там ее\nтолько для того,\nчтоб кто-то\nк рукам прибрал\nМесопотамию,\n\nВо имя чего\nсапог\nземлю растаптывает скрипящ и груб?\nКто над небом боев —\nсвобода?\nбог?\nРубль!\nКогда же встанешь во весь свой рост\nты,\nотдающий жизнь свою им?\n\nКогда же в лицо им бросишь вопрос:\nза что воюем?\nНетрудно, ландышами дыша,\nписать стихи на загородной дачке.\nА мы не такие.\nМы вместо карандаша\nвзяли в руки\nпо новенькой тачке.\nГосподин министр,\nприкажите подать!\nКадет, пожалте, садитесь, нате.\n\nВ очередь!\nВ очередь!\nНе толпитесь, господа.\nВсех прокатим.\nВсем останется — и союзникам и врагам.\nСначала большие, потом мелкота.\nВсех по России\nсквозь смех и гам\nбудем катать.\nИспуганно смотрит\n\nневский аристократ.\nЗато и Нарвская,\nи Выборгская,\nи Охта\nстократ\nраскатят взрыв задорного хохота.\nИщите, не завалялась ли какая тварь еще?\nЧтоб не было никому потачки.\nВремя не ждет,\nспешите, товарищи!\nКаждый берите по тачке!\nПетух однажды,\nдог\nи вор\nтакой скрепили договор:\nдог\nсоберет из догов свору,\nнакрасть предоставлялось вору,\nа петуху\nпро гром побед\n\nорать,\nи будет всем обед.\nНо это все раскрылось скоро.\nПрогнали\nс трона\nв шею\nвора.\nНавертывается мораль:\nтуда же\nДогу\nне пора ль?\nЕшь ананасы, рябчиков жуй,\nДень твой последний приходит, буржуй."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Варианты и разночтения", "content": "Листочки\nЛес поставил после\nточки строчек лис\nточки.\nЛис —\nТочки\nПосле\nТочки\nСтрочек\nЛис —\nТочки.\nЛе —\nЗем\nЗем\nЛе\nЛе —\nЗем\nЗем —\nЛе\nМы русские\nНам и француз и англичанин родной.\nНам и турки и немцы и негры братья.\nМы на нашей планете\nвоины одной\nМы русские\nНам\nкаждый\nземли поселянин родной.\nМы все по земле по станкам и по шахтам братья.\nИ котелки,\nи рабочие,\nи лошади,\nи дома,\nЗажми\nи дни\nи лун лучи\nкрасными пальцами тысячерукого Марата!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Маяковский Владимир Владимирович", "content": "Бейте в площади бунтов топот!\nВыше, гордых голов гряда!\nМы разливом второго потопа\nперемоем миров города.\nДней бык пег.\nМедленна лет арба.\nНаш бог бег.\nСердце наш барабан.\nЕсть ли наших золот небесней?\n\nНас ли сжалит пули оса?\nНаше оружие – наши песни.\nНаше золото – звенящие голоса.\nЗеленью ляг, луг,\nвыстели дно дням.\nРадуга, дай дуг\nлет быстролётным коням.\nВидите, скушно звезд небу!\nБез него наши песни вьем.\nЭй, Большая Медведица! требуй,\n\nчтоб на небо нас взяли живьем.\nРадости пей! Пой!\nВ жилах весна разлита.\nСердце, бей бой!\nГрудь наша – медь литавр.\nПлыли по небу тучки.\nТучек – четыре штучки:\nот первой до третьей – люди,\nчетвертая была верблюдик.\nК ним, любопытством объятая,\nпо дороге пристала пятая,\nот нее в небосинем лоне\nразбежались за слоником слоник.\nИ, не знаю, спугнула шестая ли,\n\nтучки взяли все – и растаяли.\nИ следом за ними, гонясь и сжирав,\nсолнце погналось – желтый жираф.\nГород зимнее снял.\nСнега распустили слюнки.\nОпять пришла весна,\nглупа и болтлива, как юнкер.\nБили копыта.\nПели будто:\n– Гриб.\nГрабь.\nГроб.\nГруб. –\nВетром опита,\nльдом обута,\nулица скользила,\n\nЛошадь на круп\nгрохнулась,\nи сразу\nза зевакой, зевака,\nштаны пришедшие Кузнецким клёшить,\nсгрудились,\nсмех зазвенел и зазвякал:\n– Лошадь упала!-\n– Упала лошадь!-\nСмеялся Кузнецкий.\n\nЛишь один я\nголос свой не вмешивал в вой ему.\nПодошел\nи вижу\nглаза лошадиные…\nУлица опрокинулась,\nтечет по-своему…\nПодошел и вижу –\nза каплищей каплища\nпо морде катится,\n\nпрячется в шерсти…\nИ какая-то общая\nзвериная тоска\nплеща вылилась из меня\nи расплылась в шелесте.\n\"Лошадь, не надо.\nЛошадь, слушайте –\nчего вы думаете, что вы их плоше?\nДеточка,\nвсе мы немножко лошади,\n\nкаждый из нас по-своему лошадь\".\nМожет быть\n– старая –\nи не нуждалась в няньке,\nможет быть, и мысль ей моя казалась пошла,\nтолько\nлошадь\nрванулась,\nвстала н_а_ ноги,\nржанула\n\nи пошла.\nХвостом помахивала.\nРыжий ребенок.\nПришла веселая,\nстала в стойло.\nИ все ей казалось –\nона жеребенок,\nи стоило жить,\nи работать стоило.\nТебе,\nосвистанная,\nосмеянная батареями,\nтебе,\nизъязвленная злословием штыков,\nвосторженно возношу\nнад руганью реемой\nоды торжественное\n\"О\"!\n\nО, звериная!\nО, детская!\nО, копеечная!\nО, великая!\nКаким названьем тебя еще звали?\nКак обернешься еще, двуликая?\nСтройной постройкой,\nгрудой развалин?\nМашинисту,\nпылью угля овеянному,\n\nшахтеру, пробивающему толщи руд,\nкадишь,\nкадишь благоговейно,\nславишь человечий труд.\nА завтра\nБлаженный\nстропила соборовы\nтщетно возносит, пощаду моля,-\nтвоих шестидюймовок тупорылые боровы\nвзрывают тысячелетия Кремля.\n\n\"Слава\".\nХрипит в предсмертном рейсе.\nВизг сирен придушенно тонок.\nТы шлешь моряков\nна тонущий крейсер,\nтуда,\nгде забытый\nмяукал котенок.\nА после!\nПьяной толпой орала.\n\nУс залихватский закручен в форсе.\nПрикладами гонишь седых адмиралов\nвниз головой\nс моста в Гельсингфорсе.\nВчерашние раны лижет и лижет,\nи снова вижу вскрытые вены я.\nТебе обывательское\n– о, будь ты проклята трижды!-\nи мое,\nпоэтово\n\n– о, четырежды славься, благословенная! –\nКанителят стариков бригады\nканитель одну и ту ж.\nТоварищи!\nНа баррикады! –\nбаррикады сердец и душ.\nТолько тот коммунист истый,\nкто мосты к отступлению сжег.\nДовольно шагать, футуристы,\nв будущее прыжок!\n\nПаровоз построить мало –\nнакрутил колес и утек.\nЕсли песнь не громит вокзала,\nто к чему переменный ток?\nГромоздите за звуком звук вы\nи вперед,\nпоя и свища.\nЕсть еще хорошие буквы:\nЭр,\nШа,\n\nЩа.\nЭто мало – построить п_а_рами,\nраспушить по штанине канты\nВсе совдепы не сдвинут армий,\nесли марш не дадут музыканты.\nНа улицу тащите рояли,\nбарабан из окна багром!\nБарабан,\nрояль раскро_я_ ли,\nно чтоб грохот был,\n\nчтоб гром.\nЭто что – корпеть на заводах,\nперемазать рожу в копоть\nи на роскошь чужую\nв отдых\nосовелыми глазками хлопать.\nДовольно грошовых истин.\nИз сердца старое вытри.\nУлицы – наши кисти.\nПлощади – наши палитры.\n\nКнигой времени\nтысячелистой\nреволюции дни не воспеты.\nНа улицы, футуристы,\nбарабанщики и поэты!\nБудущее ищем.\nИсходили вёрсты торцов.\nА сами\nрасселились кладбищем,\nпридавлены плитами дворцов.\nБелогвардейца\nнайдете – и к стенке.\nА Рафаэля забыли?\nЗабыли Растрелли вы?\n\nВремя\nпулям\nпо стенке музеев тенькать.\nСтодюймовками глоток старье расстреливай!\nСеете смерть во вражьем стане.\nНе попадись, капитала наймиты.\nА царь Александр\nна площади Восстаний\nстоит?\nТуда динамиты!\n\nВыстроили пушки по опушке,\nглухи к белогвардейской ласке.\nА почему\nне атакован Пушкин?\nА прочие\nгенералы классики?\nСтарье охраняем искусства именем.\nИли\nзуб революций ступился о короны?\nСкорее!\n\nДым развейте над Зимним –\nфабрики макаронной!\nПопалили денек-другой из ружей\nи думаем –\nстарому нос утрем.\nЭто что!\nПиджак сменить снаружи –\nмало, товарищи!\nВыворачивайтесь нутром!\nОрут поэту:\n\"Посмотреть бы тебя у токарного станка.\nА что стихи?\nПустое это!\nНебось работать – кишка тонка\".\nМожет быть,\nнам\nтруд\nвсяких занятий роднее.\n\nЯ тоже фабрика.\nА если без труб,\nто, может,\nмне\nбез труб труднее.\nЗнаю –\nне любите праздных фраз вы.\nРубите дуб – работать дабы.\nА мы\nне деревообделочники разве?\n\nГолов людских обделываем дубы.\nКонечно,\nпочтенная вещь – рыбачить.\nВытащить сеть.\nВ сетях осетры б!\nНо труд поэтов – почтенный паче –\nлюдей живых ловить, а не рыб.\nОгромный труд – гореть над горном,\nжелеза шипящие класть в закал.\nНо кто же\n\nв безделье бросит укор нам?\nМозги шлифуем рашпилем языка.\nКто выше – поэт\nили техник,\nкоторый\nведет людей к вещественной выгоде?\nОба.\nСердца – такие ж моторы.\nДуша – такой же хитрый двигатель.\nМы равные.\n\nТоварищи в рабочей массе.\nПролетарии тела и духа.\nЛишь вместе\nвселенную мы разукрасим\nи маршами пустим ухать.\nОтгородимся от бурь словесных молом.\nК делу!\nРабота жива и нова.\nА праздных ораторов –\nна мельницу!\n\nК мукомолам!\nВодой речей вертеть жернова.\nМы\nне вопль гениальничанья –\n\"все дозволено\",\nмы\nне призыв к ножовой расправе,\nмы\nпросто\nне ждем фельдфебельского\n\"вольно!\",\n\nчтоб спину искусства размять,\nрасправить.\nГарцуют скелеты всемирного Рима\nна спинах наших.\nВ могилах мало им.\nТак что ж удивляться,\nчто непримиримо\nмы\nмир обложили сплошным \"долоем\".\nХарактер различен.\n\nЗа целость Венеры вы\nготовы щадить веков камарилью.\nВселенский пожар размочалил нервы.\nОрете:\n\"Пожарных!\nГорит Мурильо!\"\nА мы –\nне Корнеля с каким-то Расином –\nотца, –\nпредложи на старье меняться, –\n\nмы\nи его\nобольем керосином\nи в улицы пустим –\nдля иллюминаций.\nБабушка с дедушкой.\nПапа да мама.\nЧинопочитанья проклятого тина.\nЛачуги рушим.\nВозносим дома мы.\n\nА вы нас –\n\"ловить арканом картинок!?\"\nМы\nне подносим –\n\"Готово!\nНа блюде!\nХлебайте сладкое с чайной ложицы!\"\nКлич футуриста:\nбыли б люди –\nискусство приложится.\n\nВ рядах футуристов пусто.\nФутуристов возраст – призыв.\nИзрубленные, как капуста,\nмы войн,\nреволюций призы.\nНо мы\nне зовем обывателей гроба.\nУ пьяной,\nв кровавом пунше,\nземли –\n\nсмотрите! –\nвзбухает утроба.\nРядами выходят юноши.\nИдите!\nПод ноги –\nтопчите ими –\nмы\nбросим\nсебя и свои творенья.\nМы смерть зовем рожденья во имя.\n\nВо имя бега,\nпаренья,\nреянья.\nКогда ж\nпрорвемся сквозь заставы,\nи праздник будет за болью боя, –\nмы\nвсе украшенья\nрасставить заставим –\nлюбите любое!\nРазворачивайтесь в марше!\nСловесной не место кляузе.\nТише, ораторы!\nВаше\nслово,\nтоварищ маузер.\nДовольно жить законом,\nданным Адамом и Евой.\nКлячу историю загоним,\n\nЛевой!\nЛевой!\nЛевой!\nЭй, синеблузые!\nРейте!\nЗа океаны!\nИли\nу броненосцев на рейде\nступлены острые кили?!\nПусть,\n\nоскалясь короной,\nвздымает британский лев вой.\nКоммуне не быть покоренной.\nЛевой!\nЛевой!\nЛевой!\nТам\nза горами г_о_ря\nсолнечный край непочатый.\nЗа голод,\n\nза мора море\nшаг миллионный печатай!\nПусть бандой окружат нанятой,\nстальной изливаются л_е_евой, –\nРоссии не быть под Антантой.\nЛевой!\nЛевой!\nЛевой!\nГлаз ли померкнет орлий?\nВ старое ль станем пялиться?\n\nКрепи\nу мира на горле\nпролетариата пальцы!\nГрудью вперед бравой!\nФлагами небо оклеивай!\nКто там шагает правой?\nЛевой!\nЛевой!\nЛевой!\nНебывалей не было у истории в аннале\nфакта:\nвчера,\nсквозь иней,\nзвеня в \"Интернационале\",\nСмольный\nринулся\nк рабочим в Берлине.\nИ вдруг\n\nувидели\nдеятели сыска,\nвсе эти завсегдатаи баров и опер,\nтриэтажный\nпризрак\nсо стороны российской.\nПоднялся.\nШагает по Европе.\nОбедающие не успели окончить обед –\nв место это\n\nгрохнулся,\nи над Аллеей Побед –\nзнамя\n\"Власть советов\".\nНапрасно пухлые руки взмолены, –\nне остановить в его неслышном карьере.\nРаздавил\nи дальше ринулся Смольный,\nреспублик и царств беря барьеры.\nИ уже\n\nиз лоска\nтротуарного глянца\nБрюсселя,\nнатягивая нерв,\nросла легенда\nпро Летучего голландца –\nголландца революционеров.\nА он –\nпо полям Бельгии,\nпо рыжим от крови полям,\n\nтуда,\nгде гудит союзное ржанье,\nметнулся.\nКрасный встал над Парижем.\nСмолкли парижане.\nСтоишь и сладостным маршем манишь.\nИ вот,\nвосстанию в лапы _о_тдана,\nрухнула республика,\nа он – за Ламанш.\n\nНа площадь выводит подвалы Лондона.\nА после\nпароходы\nнизко-низко\nнад океаном Атлантическим видели –\nпронесся.\nК шахтерам калифорнийским.\nГоворят –\nогонь из зева выделил.\nСих фактов оценки различна мерка.\n\nНе верили многие.\nЛовчились в спорах.\nА в пятницу\nутром\nвспыхнула Америка,\nземлей казавшаяся, оказалась порох.\nИ если\nскулит\nобывательская моль нам:\n– не увлекайтесь Россией, восторженные дети, –\n\nЯ\nуказываю\nна эту историю со Смольным.\nА этому\nя,\nМаяковский,\nсвидетель.\nДралось\nнекогда\nгреков триста\nсразу с войском персидским всем.\nТак и мы.\nНо нас,\nфутуристов,\nнас всего – быть может – семь.\nТех\n\nнашли у истории в пылях.\nПодсчитали\nвсех, кто сражен.\nИ поют\nпро смерть в Фермопилах.\nВосхваляют, что лез на рожон.\nЕсли петь\nпро залезших в щели,\nмеч подъявших\nи павших от, –\n\nкак не петь\nнас,\nу мыслей в ущелье,\nне сдаваясь, дерущихся год?\nСлава вам!\nДля посмертной лести\nда не словит вас смерти лов.\nНеуязвимые, лезьте\nпо скользящим скалам слов.\nПусть\n\nхотя б по капле,\nпо две\nваши души в мир вольются\nи растят\nрабочий подвиг,\nименуемый\n\"Р_е_в_о_л_ю_ц_и_я\".\nПоздравители\nне хлопают дверью?\nИм\n\nот страха\nнебо в овчину?\nИ не надо.\nСотую –\nверю! –\nвстретим годовщину.\nКто вы?\nМы\nразносчики новой веры,\nкрасоте задающей железный тон.\nЧтоб природами хилыми не сквернили скверы,\nв небеса шарахаем железобетон.\nПобедители,\nшествуем по свету\nсквозь рев стариков злючий.\n\nИ всем,\nкто против,\nсоветуем\nследующий вспомнить случай.\nРаз\nна радугу\nкулаком\nзамахнулся городовой:\n– чего, мол, меня нарядней и чище! –\nа радуга\n\nвырвалась\nи давай\nопять сиять на полицейском кулачище.\nКоммунисту ль\nраспластываться\nперед тем, кто старей?\nБеречь сохранность насиженных мест?\nЭто революция\nи на Страстном монастыре\nначертила:\n\n\"Не трудящийся не ест\".\nРеволюция\nотшвырнула\nтех, кто\nрушащееся\nоплакивал тысячью родов,\nибо знает:\nновый грядет архитектор –\nэто мы,\nиллюминаторы завтрашних городов.\n\nМы идем\nнерушимо,\nбодро.\nЭй, двадцатилетние!\nвзываем к вам.\nБарабаня,\nтащите красок вёдра.\nЗаново обкрасимся.\nСияй, Москва!\nИ пускай\n\nс газеты\nкакой-нибудь выродок\nсражается с нами\n(не на смерть, а на живот).\nВсех младенцев перебили по приказу Ирода;\nа молодость,\nничего –\nживет.\nЯ знаю –\nне герои\nнизвергают революций лаву.\nСказка о героях –\nинтеллигентская чушь!\nНо кто ж\nудержится,\nчтоб славу\nнашему не воспеть Ильичу?\n\nНоги без мозга – вздорны.\nБез мозга\nрукам нет дела.\nМеталось\nво все стороны\nмира безголовое тело.\nНас\nпродавали на вырез.\nВоенный вздымался вой.\nКогда\n\nнад миром вырос\nЛенин\nогромной головой.\nИ земли\nсели на _о_си.\nКаждый вопрос – прост.\nИ выявилось\nдва\nв ха_о_се\nмира\n\nво весь рост.\nОдин –\nживотище на животище.\nДругой –\nнепреклонно скалистый –\nвлил в миллионы тыщи.\nВстал\nгорой мускулистой.\nТеперь\nне промахнемся мимо.\n\nМы знаем кого – мети!\nНоги знают,\nчьими\nтрупами\nим идти.\nНет места сомненьям и воям.\nДолой улитье – \"подождем\"!\nРуки знают,\nкого им\nкрыть смертельным дождем.\n\nПожарами землю д_ы_мя,\nвезде,\nгде народ испл_е_нен,\nвзрывается\nбомбой\nимя:\nЛенин!\nЛенин!\nЛенин!\nИ это –\n\nне стихов вееру\nобмахивать юбиляра уют. –\nЯ\nв Ленине\nмира веру\nславлю\nи веру мою.\nПоэтом не быть мне бы,\nесли б\nне это пел –\n\nв звездах пятиконечных небо\nбезмерного свода РКП.\nВ сто сорок солнц закат пылал,\nв июль катилось лето,\nбыла жара,\nжара плыла –\nна даче было это.\nПригорок Пушкино горбил\nАкуловой горою,\nа низ горы –\nдеревней был,\n\nкривился крыш корою.\nА за деревнею –\nдыра,\nи в ту дыру, наверно,\nспускалось солнце каждый раз,\nмедленно и верно.\nА завтра\nснова\nмир залить\nвставало солнце ало.\n\nИ день за днем\nужасно злить\nменя\nвот это\nстало.\nИ так однажды разозлясь,\nчто в страхе все поблекло,\nв упор я крикнул солнцу:\n\"Слазь!\nдовольно шляться в пекло!\"\n\nЯ крикнул солнцу:\n\"Дармоед!\nзанежен в облака ты,\nа тут – не знай ни зим, ни лет,\nсиди, рисуй плакаты!\"\nЯ крикнул солнцу:\n\"Погоди!\nпослушай, златолобо,\nчем так,\nбез дела заходить,\n\nко мне\nна чай зашло бы!\"\nЧто я наделал!\nЯ погиб!\nКо мне,\nпо доброй воле,\nсамо,\nраскинув луч-шаги,\nшагает солнце в поле.\nХочу испуг не показать –\n\nи ретируюсь задом.\nУже в саду его глаза.\nУже проходит садом.\nВ окошки,\nв двери,\nв щель войдя,\nвалилась солнца масса,\nввалилось;\nдух переведя,\nзаговорило басом:\n\n\"Гоню обратно я огни\nвпервые с сотворенья.\nТы звал меня?\nЧай гони,\nгони, поэт, варенье!\"\nСлеза из глаз у самого –\nжара с ума сводила,\nно я ему –\nна самовар:\n\"Ну что ж,\n\nсадись, светило!\"\nЧерт дернул дерзости мои\nорать ему, –\nсконфужен,\nя сел на уголок скамьи,\nбоюсь – не вышло б хуже!\nНо странная из солнца ясь\nструилась, –\nи степенность\nзабыв,\n\nсижу, разговорясь\nс светилом постепенно.\nПро то,\nпро это говорю,\nчто-де заела Роста,\nа солнце:\n\"Ладно,\nне горюй,\nсмотри на вещи просто!\nА мне, ты думаешь,\n\nсветить\nлегко?\n– Поди, попробуй! –\nА вот идешь –\nвзялось идти,\nидешь – и светишь в оба!\"\nБолтали так до темноты –\nдо бывшей ночи то есть.\nКакая тьма уж тут?\nНа \"ты\"\n\nмы с ним, совсем освоясь.\nИ скоро,\nдружбы не тая,\nбью по плечу его я.\nА солнце тоже:\n\"Ты да я,\nнас, товарищ, двое!\nПойдем, поэт,\nвзорим,\nвспоем\n\nу мира в сером хламе.\nЯ буду солнце лить свое,\nа ты – свое,\nстихами\".\nСтена теней,\nночей тюрьма\nпод солнц двустволкой пала.\nСтихов и света кутерьма –\nсияй во что попало!\nУстанет то,\n\nи хочет ночь\nприлечь,\nтупая сонница.\nВдруг – я\nво всю светаю мочь –\nи снова день трезвонится;\nСветить всегда,\nсветить везде,\nдо дней последних донца,\nсветить –\n\nи никаких гвоздей!\nВот лозунг мой –\nи солнца!\nЭтот вечер решал –\nне в любовники выйти ль нам? –\nтемно,\nникто не увидит нас.\nЯ наклонился действительно,\nи действительно\nя,\nнаклонясь,\nсказал ей,\n\nкак добрый родитель:\n\"Страсти крут обрыв –\nбудьте добры,\nотойдите.\nОтойдите,\nбудьте добры\".\nМолнию метнула глазами:\n\"Я видела –\nс тобой другая.\nТы самый низкий,\nты подлый самый…\" –\nИ пошла,\nи пошла,\nи пошла, ругая.\nЯ ученый малый, милая,\n\nгромыханья оставьте ваши.\nЕсли молния меня не убила –\nто гром мне\nей-богу не страшен.\nТщетно отчаянный ветер\nбился нечеловече.\nКапли чернеющей крови\nстынут крышами кровель.\nИ овдовевшая в ночи\nвышла луна одиночить.\nПортсигар в траву\nушел на треть.\nИ как крышка\nблестит\nнаклонились смотреть\nмуравьишки всяческие и травишка.\nОбалдело дивились\nвыкрутас монограмме,\nдивились сиявшему серебром\n\nполированным,\nне стоившие со своими морями и горами\nперед делом человечьим\nничего ровно.\nБыло в диковинку,\nслепило зрение им,\nничего не видевшим этого рода.\nА портсигар блестел\nв окружающее с презрением:\n– Эх, ты, мол,\n\nприрода!\nМы идем\nреволюционной лавой.\nНад рядами\nфлаг пожаров ал.\nНаш вождь –\nмиллионноглавый\nТретий Интернационал.\nВ стены столетий\nволь вал\n\nбьет Третий\nИнтернационал.\nМы идем.\nРядов разливу нет истока.\nВолгам красных армий нету устья.\nПояс красных армий,\nк западу\nс востока\nопоясав землю,\nполюсами пустим.\n\nНации сети.\nМир мал.\nШирься, Третий\nИнтернационал!\nМы идем.\nРабочий мира,\nслушай!\nРеволюция идет.\nВосток в шагах восстаний.\nЗа Европой\n\nокеанами пройдет, как сушей.\nКрасный флаг\nна крыши ньюйоркских зданий.\nВ новом свете\nи в старом\nал\nбудет\nТретий\nИнтернационал.\nМы идем.\n\nВставайте, цветнокожие колоний!\nБелые рабы империй –\nвстаньте!\nБой решит –\nрабочим властвовать у мира в лоне\nили\nвойнами звереть Антанте.\nТе\nили эти.\nМир мал.\n\nК оружию,\nТретий\nИнтернационал!\nМы идем!\nШтурмуем двери рая.\nМы идем.\nПробили дверь другим.\nВыше, наше знамя!\nСерп,\nогнем играя,\n\nобнимайся с молотом радугой дуги.\nВ двери эти!\nСтар и мал!\nВселенься, Третий\nИнтернационал!\nПо хлебным пусть местам летит,\nпусть льется песня басом.\nДва брата жили. Старший Тит\nжил с младшим братом Власом.\nБыл у крестьян у этих дом\nпревыше всех домишек.\nЗа домом был амбар, и в нем\nвсегда был хлеба лишек.\nБыл младший, Влас, умен и тих.\n\nА Тит был глуп, как камень.\nИзба раз расползлась у них,\nпол гнется под ногами.\n\"Смерть без гвоздей, – промолвил Тит, –\nхоша мильон заплотишь,\nне то, что хату сколотить,\nи гроб не заколотишь\".\nТит горько плачет без гвоздей,\nа Влас обдумал случай\nи рек: \"Чем зря искать везде,\n\nезжай, брат, в город лучше\".\nТелега молнией летит.\nТит снарядился скоро.\nГвоздей достать поехал Тит\nв большой соседний город.\nПриехал в этот город Тит\nи с грустью смотрит сильной:\nтруба чего-то не коптит\nнад фабрикой гвоздильной.\nВбегает за гвоздями Тит,\n\nно в мастерской холодной\nрабочий зря без дел сидит.\n\"Я, – говорит, – голодный.\nДай, Тит, рабочим хлеб взаймы,\nмы здесь сидим не жравши,\nа долг вернем гвоздями мы\nкрестьянам, хлеба давшим\".\nВзъярился Тит: \"Не дам, не дам\nя хлеба дармоеду.\nНе дам я хлеба городам,\n\nи без гвоздя доеду\".\nВ село обратно Тит летит, –\nот бега от такого\nсвалился конь. И видит Тит:\nоторвалась подкова.\nПустяк ее приколотить,\nда нету ни гвоздишка.\nИ стал в лесу в ночевку Тит,\nи Тит, и лошадишка.\nНет ни коня, ни Тита нет…\n\nСелом ходили толки,\nчто этих двух во цвете лет\nв лесу сожрали волки.\nТелега снова собралась.\nНе вспомнив Тита даже,\nв соседний город гонит Влас, –\nнельзя им без гвоздя же.\nВбежал в гвоздильню умный Влас,\nрабочий дышит еле.\n\"Коль хлеб не получу от вас,\n\nумру в конце недели\".\nВлас молвил, Тита поумней.\n\"Ну что ж, бери, родимый,\nнаделаешь гвоздей и мне\nужо заплатишь ими\".\nРабочий сыт, во весь свой пыл\nв трубу дымище гонит.\nПлуги, и гвозди, и серпы\nдеревне мчит в вагоне.\nЯсней сей песни нет, ей-ей,\n\nкривые бросим толки.\nВезите, братцы, хлеб скорей,\nчтоб вас не съели волки.\n\nХоть пока\nпобедила\nкрестьянская рать,\nхоть пока\nна границах мир,\nно не время\nеще\nв землю штык втыкать,\nкрасных армий\n\nряды крепи!\nЧтоб вовеки\nне смел\nникакой Керзон\nбрать на-пушку,\nгорланить ноты, –\nдаже землю паша,\nпомни\nсабельный звон,\nпомни\n\nмарш\nатакующей\nроты.\nМолодцом\nна коня боевого влазь,\nпо земле\nпехотинься пеший.\nС неба\nземлю всю\nглазами оглазь,\n\nна железного\nкоршуна\nсевши.\nМир пока,\nно на страже\nкрасных годов\nстой\nна нашей\nкрасной вышке.\nБудь смел.\n\nБудь умел.\nБудь\nвсегда\nготов\nпервым\nринуться\nв первой вспышке,\nКто\nиз вас\nне крещен\n\nвоенным огнем,\nкто считает,\nчто шкурнику\nлучше?\nПрочитай про это,\nподумай о нем,\nвникни\nв этот сказочный случай.\nЗащищая\nрабоче-крестьянскую Русь,\n\nвстали\nфронтами\nкрасноармейцы.\nНо – как в стаде\nовца паршивая –\nтрус\nи меж их\nрядами\nимеется.\n\nЖил\n\nв одном во полку\nСилеверст Рябой.\nГолова у Рябого –\nпробкова.\nЧуть пойдет\nнаш полк\nпротив белых\nв бой,\nа его\nи не видно,\n\nробкого.\n\n\nДело ясное:\nбьется рать,\nгоряча,\nпротив\nбарско-буржуйского ига.\nУ Рябого ж\nслово одно:\n\"Для ча\nбуду\n\nя\nна рожон прыгать?\"\n\nВстал стеною полк,\nфронт раскинул\nсвой.\nСилеверст\nстоит в карауле.\n\nПодымает\nпуля за пулей\nвой.\n\nСилеверст\nиспугался пули.\nДома\nпечь да щи.\nЗамечтал\nСилеверст.\n\nБабья\nрожа\nвстала\nиз воздуха.\n\n\nДа как дернет Рябой!\nЧуть не тыщу верст\nпробежал\nбез единого\nроздыха.\nВот и холм,\nи там\nи дом за холмом,\nбудет\nдома\n\nв скором времечке.\nВот и холм пробежал,\nвот плетень\nи дом,\nвот\nжена его\nлускает\nсемечки.\n\nПрибежал,\nпошел лобызаться\n\nс женой,\nчаю выдул –\nстаканов до тыщи:\n\nзадремал,\nзаснул\nи храпит,\nкак Ной, –\nс ГПУ,\nи то\nне сыщешь.\n\n\nА на фронте\nвраг\nвидит:\nполк с дырой,\nвраг\nпролазит\nщелью этою.\nА за ним\nи золотозадый\nрой\n\nлезет в дырку,\nблестит эполетою.\n\nПоп,\nурядник –\nсивуха\nтечет по усам,\nс ним –\nпетля\nи прочие вещи.\nМежду ними –\n\nцарь,\nсамодержец сам,\nза царем –\nкулак\nда помещик.\n\nЛезут,\nв радости,\nаж не чуют ног,\nгде\nи сколько занято мест ими?!\n\nПролетария\nгнут в бараний рог,\nсыпят\nв спину крестьян\nманифестами.\nОтошла\nземля\nк живоглотам\nназад,\nналожили\n\nнал_о_жища\nтяжкие.\n\nЛишь свистит\nв урядничьей ручке\nлоз_а_ –\nзнай, всыпает\nи в спину\nи в ляжки.\n\nУлизнувшие\nбары\n\nедут в дом.\n\nМчит буржуй.\nНе видали три года, никак.\n\nСнова\nшкольника\nпоп\nобучает крестом –\nуважать заставляет\nугодников.\nВ то село пришли,\n\nгде храпел\nСилеверст.\nВидят –\nвыглядит\nдом\nаккуратненько.\n\nТычет\nв хату Рябого\nисправничий\nперст,\n\nпосылает занять\nурядника.\n\nДурню\nснится сон:\nде в раю живет\nи галушки\nлопает тыщами.\nВдруг\nкак хватит\nего\n\nкрокодил\nза живот!\n\nТо урядник\nхватил\nсапожищами.\n\n\"Как ты смеешь спать,\nтакой рассякой,\nмать твою растак\nда разэтак!\nЯ тебя запорю,\n\nя тебя засеку\nи повешу\nтебя\nнапоследок!\" –\n\"Барин!\" –\nвзвыл Силеверст,\nа его\nкнутом\n\nхвать помещик\nпо сытой роже.\n\n\"Подавай\nи себя,\nи поля,\nи дом,\nи жену\nпомещику\nтоже!\"\nИ пошел\nпрошибать\nСилеверста\n\nпот,\nвновь\nприпомнил\nбарщины м_у_ку,\n\nа жена его\nна дворе\nу господ\nгрудью\nкормит\nбарскую суку.\n\n\nСей истории\nпрост\nи ясен сказ, –\nпосмотри,\nкак наказаны дурни;\n\nчтобы то же\nне стряслось и у вас, –\nда не будет\nмеж вами\nшкурник.\n\nНынче\nсына\nдаем\nне царям на зарез, –\nза себя\nэтот б_о_ище\nначат.\nПровожая\nрекрутов\nмолодолес,\n\nпровожай поя,\nа не плача.\nЧтоб помещики\nвновь\nне взнуздали вас,\nне в пример\nСилеверсту бедняге, –\nпровожая\nсынов,\nдавайте наказ:\n\nбудьте\nверными\nкрасной присяге.\nВрангель прет.\nОтходим мы.\nВрангелю удача.\nНа базаре\nдве кумы,\nвставши в хвост, судачат:\n– Кум сказал, –\nа в ём ума –\nя-то куму верю, –\n\nчто барон-то,\nслышь, кума,\nмеж Москвой и Тверью.\nЧуть не даром\nвсе\nв Твери\nстало продаваться.\nПуд крупчатки…\n– Ну,\nне ври! –\n\nпуд за рупь за двадцать.\n– А вина, скажу я вам!\nДух над Тверью водочный.\nПьяных\nлично\nпо домам\nводит околоточный.\nВлюблены в барона власть\nлевые и правые.\nНу, не власть, а прямо сласть,\n\nпросто – равноправие.\nВстали, ртом ловя ворон.\nСкоро ли примчится?\nСкоро ль будет царь-барон\nи белая мучица?\nШел волшебник мимо их.\n– Н_а_, – сказал он бабе, –\nскороходы-сапоги,\nк Врангелю зашла бы! –\nВ миг обувшись,\n\nшага в три\nв Тверь кума на это.\nКум сбрехнул ей:\nво Твери\nвласть стоит советов.\nМчала баба суток пять,\nрвала юбки в ветре,\nчтоб баронский\nувидать\nфлаг\n\nна Ай-Петри.\nРазогнавшись с дальних стран,\nудержаться силясь,\nбаба\nпрямо\nв ресторан\nв Ялте опустилась.\nВ \"Грандотеле\"\nсемгу жрет\nВрангель толсторожий.\n\nРазевает баба рот\nна рыбешку тоже.\nМетрдотель\nжеланья те\nзрит –\nи на подносе\nей\nсаженный метрдотель\nкарточку подносит.\nВсё в копеечной цене.\n\nСъехал сдуру разум.\nМолвит баба:\n– Дайте мне\nвсю программу разом! –\nОт лакеев мчится пыль.\nПрошибает пот их.\nМчат котлеты и супы,\nвина и компоты.\nУж из глаз еда течет\nу разбухшей бабы!\n\nНаконец-то\nпросит счет\nбабин голос слабый.\nВся собралась публика.\nСтали щелкать счеты.\nСто четыре рублика\nвыведено в счете.\nЧто такая сумма ей?!\nДаром!\nС неба манна.\n\nДвести вынула рублей\nбаба из кармана.\nОтскочил хозяин.\n– Нет! –\n(Бледность мелом в роже.)\nНаш-то рупь не в той цене,\nнаш в миллион дороже. –\nЗавопил хозяин лют:\n– Знаешь разницу валют?!\nБеспортошных нету тут,\n\nгенералы тута пьют! –\nВозопил хозяин в яри:\n– Это, тетка, что же!\nЭтак\nкаждый пролетарий\nжрать захочет тоже. –\n– Будешь знать, как есть и пить! –\nвсе завыли в злости.\nСтал хозяин тетку бить,\nметрдотель\n\nи гости.\nОколоточный\nна шум\nприбежал из части.\nВзвыла баба:\n– Ой,\nпрошу,\nзащитите, власти! –\nКак подняла власть сия\nс шпорой сапожища…\n\nКак полезла\nмигом\nвся\nвспять\nиз бабы пища.\n– Много, – молвит, – благ в Крыму\nтолько для буржуя,\nа тебя,\nмою куму,\nв часть препровожу я. –\n\nВлезла\nтетка\nв скороход\nпред тюремной дверью,\nкак задала тетка ход –\nв Эрэсэфэсэрью.\nБабу видели мою,\nнаши обыватели?\nНе хотите\nв том раю\n\nсами побывать ли?!\nРаз шахтеры\nшахты близ\nраспустили нюни:\nмол, шахтерки продрались,\nобносились чуни.\nМимо шахты шел шептун.\nВтерся тихим вором.\nНищету увидев ту,\nречь повел к шахтерам:\n\n\"Большевистский этот рай\nхуже, дескать, ада.\nНет сапог, а уголь дай.\nБастовать бы надо!\nЧто за жизнь, – не жизнь, а гроб…\"\nВдруг\nзабойщик ловкий\nшептуна\nс помоста сгреб,\nвниз спустил головкой.\n\n\"Слово мне позвольте взять!\nБрось, шахтер, надежды!\nЕсли будем так стоять, –\nбудем без одежды.\nНе сошьет сапожки бог,\nне обует ноженьки.\nНастоишься без сапог,\nпомощь ждя от боженьки.\nЧтоб одели голяков,\nфабрик нужен ряд нам.\n\nДашь для фабрик угольков, –\nбудешь жить нарядным.\nЭй, шахтер,\nкуда ни глянь,\nот тепла\nдо света,\nдаже пища от угля –\nот угля все это.\nДаже с хлебом будет туго,\nесли нету угля.\n\nНету угля –\nнету плуга.\nПальцем вспашешь луг ли?\nЧто без угля будешь есть?\nЧем еду посолишь?\nЧем хлеба и соль привезть\nбез угля изволишь?\nВся страна разорена.\nГде ж работать было,\nесли силой всей она\n\nвражьи силы била?\nБиты белые в боях.\nВсе за труд!\nЗа пользу!\nЭй, рабочий,\nРусь твоя!\nВозроди и пользуй!\nВсе добудь своей рукой –\nсапоги,\nрубаху!\n\nТак махни ж, шахтер, киркой –\nбей по углю смаху!..\"\nИ призыв горячий мой\nне дослушав даже,\nзабивать пошли забой,\nчто ни день – то сажень.\nСгреб отгребщик уголь вон,\nвбил крепильщик клетки,\nа по штрекам\nконогон\n\nгонит вагонетки.\nВ труд ушедши с головой,\nвагонетки эти\nпринимает стволовой,\nнагружает клети.\nВырвав тыщей дружных сил\nиз подземных сводов,\nмчали уголь по Руси,\nчерный хлеб заводов.\nВстал от сна России труп –\n\nожила громада,\nдым дымит с фабричных труб,\nвсе творим, что надо.\nСапоги для всех, кто бос,\nкуртки всем, кто голы,\nразвозил э_л_е_к_т_р_о_в_о_з\nчрез леса и долы.\nИ шахтер одет,\nобут,\nносом в табачишке.\n\nА еды! –\nБери хоть пуд –\nвсякой снеди лишки.\nЖизнь привольна и легка.\nСветит уголь,\nгреется.\nВсё у нас –\nдо молока\nптичьего\nимеется.\n\nЯ, конечно, сказку сплел,\nно скажу для друга:\nбудет вправду это все,\nесли будет уголь!\nСлава тебе, краснозвездный герой!\nЗемлю кровью вымыв,\nво славу коммуны,\nк горе за горой\nшедший твердынями Крыма.\nОни проползали танками рвы,\nвыпятив пушек шеи, –\nтелами рвы заполняли вы,\nпо трупам перейдя перешеек,\n\nОни\nза окопами взрыли окоп,\nхлестали свинцовой рекою, –\nа вы\nотобрали у них Перекоп\nчуть не голой рукою.\nНе только тобой завоеван Крым\nи белых разбита орава, –\nудар твой двойной:\nзавоевано им\n\nтрудиться великое право.\nИ если\nв солнце жизнь суждена\nза этими днями хмурыми,\nмы знаем –\nвашей отвагой она\nвзята в перекопском штурме.\nВ одну благодарность сливаем слова\nтебе,\nкраснозвездная лава,\n\nВо веки веков, товарищи,\nвам –\nслава, слава, слава!\nСлава, Слава, Слава героям!!!\nВпрочем,\nим\nдовольно воздали дани.\nТеперь\nпоговорим\nо дряни.\nУтихомирились бури революционных лон.\nПодернулась тиной советская мешанина.\n\nИ вылезло\nиз-за спины РСФСР\nмурло\nмещанина.\n(Меня не поймаете на слове,\nя вовсе не против мещанского сословия.\nМещанам\nбез различия классов и сословий\nмое славословие.)\nСо всех необъятных российских нив,\n\nс первого дня советского рождения\nстеклись они,\nнаскоро оперенья переменив,\nи засели во все учреждения.\nНамозолив от пятилетнего сидения зады,\nкрепкие, как умывальники,\nживут и поныне –\nтише воды.\nСвили уютные кабинеты и спаленки.\nИ вечером\n\nта или иная мразь,\nна жену,\nза пианином обучающуюся, глядя,\nговорит,\nот самовара разморясь:\n\"Товарищ Надя!\nК празднику прибавка –\n24 тыщи.\nТариф.\nЭх,\n\nи заведу я себе\nтихоокеанские галифища,\nчтоб из штанов\nвыглядывать\nкак коралловый риф!\"\nА Надя:\n\"И мне с эмблемами платья.\nБез серпа и молота не покажешься в свете!\nВ чем\nсегодня\n\nбуду фигурять я\nна балу в Реввоенсовете?!\"\nНа стенке Маркс.\nРамочка _а_ла.\nНа \"Известиях\" лежа, котенок греется.\nА из-под потолочка\nверещала\nоголтелая канареица.\nМаркс со стенки смотрел, смотрел…\nИ вдруг\nво разинул рот,\nда как заорет:\n\"Опутали революцию обывательщины нити.\nСтрашнее Врангеля обывательский быт.\nСкорее\nголовы канарейкам сверните –\nчтоб коммунизм\nканарейками не был побит!\"\nЛубянская площадь.\nНа площади той,\nкак грешные верблюды в конце мира,\nорут папиросники:\n\"Давай, налетай!\n\"Мурсал\" рассыпной!\nПачками \"Ира\"!\nНикольские ворота.\nЧасовня у ворот.\n\nПропахла ладаном и елеем она.\nТиха,\nчто воды набрала в рот,\nчасовня святого Пантел_е_ймона.\nПротив Никольских – Наркомвнудел.\nДела и люди со дна до крыши.\nГремели двери,\nавто дудел.\nНа площадь\nчекист из подъезда вышел,\n\n\"Комиссар!!\" – шепнул, увидев наган,\nмальчишка один,\nюркий и скользкий,\nа у самого\nна Лубянской одна нога,\nа другая –\nна Никольской.\nЧекист по делам на Ильинку шел,\nсовсем не в тот\nи не из того отдела, –\n\nвесь день гонял,\nустал как вол.\nИ вообще –\nкакое ему до этого дело?!\nМальчишка\nс перепугу\nв часовню шасть.\nКонспиративно закрестились папиросники.\nНабились,\nаж яблоку негде упасть!\n\nВозрадовались святители,\nапостолы\nи постники.\nДивится Пантел_е_ймон:\n– Уверовали в бога! –\nДивится чекист:\n– Что они,\nочумели?! –\nДивятся мальчишки:\n– Унесли, мол, ноги! –\n\nНаудивлялись все,\nаж успокоились еле.\nИ вновь по-старому.\nВ часовне тихо.\nЧекист по улицам гоняет лих.\nЧерт его знает какая неразбериха!\nА сколько их,\nтаких неразберих?!\nЕжедневно\nкак вол жуя,\nстараясь за строчки драть, –\nя\nне стану писать про Поволжье:\nпро ЭТО –\nстрашно врать.\nНо я голодал,\nи тысяч лучше я\n\nзнаю проклятое слово – \"голодные!\"\nВот два,\nне совсем обычные, случая,\nна ненависть к голоду самые годные.\nПервый. –\nКто из петербуржцев\nзабудет 18-й год?!\nНад дохлым лошадьем вороны кружатся.\nЛошадь за лошадью падает на лед.\nЗаколачиваются улицы ровные.\n\nХвостом виляя,\nна перекрестках\nсобаки дрессированные\nпросили милостыню, визжа и лая.\nГазетам писать не хватало духу –\nно это ж передавалось изустно:\nстарик\nудушил\nжену-старуху\nи ел частями,\n\nЗлился –\nневкусно.\nСлухи такие\nи мрущим от голода,\nи сытым сумели глотки свесть.\nИз каждой поры огромного города\nросло ненасытное желание есть.\nОт слухов и голода двигаясь еле,\nраз\nсам я,\n\nс голодной тоской,\nостановился у витрины Эйлерса –\nцветочный магазин на углу Морской.\nМалы – аж не видно! – цветочные точки,\nнули ж у цен\nнеобъятны длиною!\nПо булке должно быть в любом лепесточке.\nИ вдруг,\nсмотрю,\nмеж витриной и мною –\n\nфигурка человечья.\nИдет и валится.\nУ фигурки конская голова.\nИдет.\nИ в собственные ноздри\nпальцы\nвоткнула.\nТри или два.\nГлаза открытые мухи обсели,\nа сбоку\n\nжила из шеи торчала.\nИз жилы\nкапли по улицам сеялись\nи стыли черно, кровянея сначала.\nСмотрел и смотрел на ползущую тень я,\nдрожа от сознанья невыносимого,\nчто полуживотное это –\nвиденье! –\nчто это\nлюдей вымирающих символ.\n\nОт этого ужаса я – на попятный.\nИщу машинально чернеющий след.\nИ к туше лошажьей приплелся по пятнам;\nГде ж голова?\nГоловы и нет!\nА возле\nс каплями крови присохлой,\nблестел вершок перочинного ножичка –\nдолжно быть,\nтот\n\nработал над дохлой\nи толстую шею кромсал понемножечко\nЯ понял:\nне символ,\nстихом позолоченный,\nлюдская\nреальная тень прошагала.\nБыть может,\nзавтра\nвот так же точно\n\nя здесь заработаю, скалясь шакалом.\nВторой. –\nИз мелочи выросло в это.\nМай стоял.\nПозапрошлое лето.\nВесною ширишь ноздри и рот,\nловя бульваров дыханье липовое.\nЯ голодал,\nи с другими\nв черед\n\nвстал у бывшей кофейни Филиппова я.\nЛет пять, должно быть, не был там,\nа память шепчет еле:\n\"Тогда\nв кафе\nжурчал фонтан\nи плавали форели\".\nВздуваемый памятью рос аппетит;\nкакой ни на есть,\nно по крайней мере –\n\nобед.\nКак медленно время летит!\nИ вот\nя втиснут в кафейные двери.\nСидели\nс селедкой во рту и в посуде,\nв селедке рубахи,\nи воздух в селедке.\nНа черта ж весна,\nесли с улиц\n\nлюди\nот лип\nсюда влипают все-таки!\nЕдят,\nдрожа от голода голого,\nвдыхают радостью душище едкий,\nа нищие молят:\nподайте головы.\nДерясь, получают селедок объедки.\nКто б вспомнил народа российского имя,\n\nкогда б не бросали хребты им в горсточки?!\nНарод бы российский\nсегодня же вымер,\nкогда б не нашлось у селедки косточки.\nОт мысли от этой\nсквозь грызшихся кучку,\nгромя кулаком по ораве зверьей,\nпробился,\nсхватился,\nдернул за ручку –\n\nи выбег,\nселедкой обмазан –\nоб двери.\nНе знаю,\nдуша пропахла,\nрубаха ли,\nкакими водами дух этот смою?\nПолгода\nзвезды селедкою пахли,\nлучи рассыпая гнилой чешуею.\n\nПускай\nполусытый,\nдоволен я нынче:\nтак, может, и кончусь, голод не видя, –\nк нему я\nненависть в сердце вынянчил,\nпревыше всего его ненавидя.\nПодальше прочую чушь забрось,\nкогда человека голодом сводит.\nХлеб! –\n\nвот это земная ось:\nна ней вертеться и нам и свободе.\nПусть бабы баранки на Трубной нижут,\nи ситный лари Смоленского ломит, –\nя день и ночь Поволжье вижу,\nсолому жующее, лежа в соломе.\nТрубите ж о голоде в уши Европе!\nДелитесь и те, у кого немного!\nКрестьяне,\nройте пашен окопы!\n\nСтреляйте в него\nмешками налога!\nГоните стихом!\nТесните пьесой!\nВперед врачей целебных взводы!\nДавите его дымовою завесой!\nВ атаку, фабрики!\nВ ногу, заводы!\nА если\nвоплю голодных не внемлешь, –\n\nчужды чужие голод и жажда вам, –\nон\nзавтра\nнагрянет на наши земли ж\nи встанет здесь\nза спиною у каждого!\nСапоги почистить – 1 000 000.\nСостояние!\nРаньше б дом купил –\nи даже неплохой.\nПривыкли к миллионам.\nДаже до луны расстояние\nсоветскому жителю кажется чепухой.\nДернул меня черт\nписать один отчет,\n\n\"Что это такое?\" –\nспрашивает с тоскою\nмашинистка.\nНу, что отвечу ей?!\nЧерт его знает, что это такое,\nесли сзади\nу него\nтридцать семь нулей.\nНедавно уверяла одна дура,\nчто у нее\n\nтридцать девять тысяч семь сотых температура.\nТак привыкли к этаким числам,\nчто меньше сажени число и не мыслим.\nИ нам,\nесли мы на митинге ревем,\nрамки арифметики, разумеется, узки –\nвсе разрешаем в масштабе мировом.\nВ крайнем случае – масштаб общерусский.\n\"Электрификация!?\" – масштаб всероссийский.\n\"Чистка!\" – во всероссийском масштабе,\n\nКто-то\nдаже,\nчтоб избежать переписки,\nпредлагал –\nсквозь землю\nдо Вашингтона кабель.\nИду.\nМясницкая.\nНочь глуха.\nСкачу трясогузкой с ухаба на ухаб.\n\nСзади с тележкой баба.\nС вещами\nна Ярославский\nхлюпает по ухабам.\nСбивают ставшие в хвост на галоши;\nто грузовик обдаст,\nто лошадь.\nБалансируя\n– четырехлетний навык! –\nтащусь меж канавищ,\n\nканав,\nканавок.\nИ то\n– на лету вспоминая маму –\nс размаху\nу почтамта\nплюхаюсь в яму.\nНа меня тележка.\nНа тележку баба.\nВ грязи ворочаемся с боку на бок.\n\nЧто бабе масштаб грандиозный наш?!\nБабе грязью обдало рыло,\nи баба,\nвзбираясь с этажа на этаж,\nсверху\nи меня\nи власти крыла.\nПравдив и свободен мой вещий язык\nи с волей советскою дружен,\nно, натолкнувшись на эти низы,\n\nдаже я запнулся, сконфужен.\nЯ\nна сложных агитвопросах рос,\nа вот\nне могу объяснить бабе,\nпочему это\nо грязи\nна Мясницкой\nвопрос\nникто не решает в общемясницком масштабе?!\nЭто вам –\nупитанные баритоны –\nот Адама\nдо наших лет,\nпотрясающие театрами именуемые притоны\nариями Ромеов и Джульетт.\nЭто вам –\nпентры,\nраздобревшие как кони,\n\nжрущая и ржущая России краса,\nпрячущаяся мастерскими,\nпо-старому драконя\nцветочки и телеса.\nЭто вам –\nприкрывшиеся листиками мистики,\nлбы морщинками изрыв –\nфутуристики,\nимажинистики,\nакмеистики,\n\nзапутавшиеся в паутине рифм.\nЭто вам –\nна растрепанные сменившим\nгладкие прически,\nна лапти – лак,\nпролеткультцы,\nкладущие заплатки\nна вылинявший пушкинский фрак.\nЭто вам –\nпляшущие, в дуду дующие,\n\nи открыто предающиеся,\nи грешащие тайком,\nрисующие себе грядущее\nогромным академическим пайком.\nВам говорю\nя –\nгениален я или не гениален,\nбросивший безделушки\nи работающий в Росте,\nговорю вам –\n\nпока вас прикладами не прогнали:\nБросьте!\nБросьте!\nЗабудьте,\nплюньте\nи на рифмы,\nи на арии,\nи на розовый куст,\nи на прочие мелехлюндии\nиз арсеналов искусств,\n\nКому это интересно,\nчто – \"Ах, вот бедненький!\nКак он любил\nи каким он был несчастным…\"?\nМастера,\nа не длинноволосые проповедники\nнужны сейчас нам.\nСлушайте!\nПаровозы стонут,\nдует в щели и в пол:\n\n\"Дайте уголь с Дону!\nСлесарей,\nмехаников в депо!\"\nУ каждой реки на истоке,\nлежа с дырой в боку,\nпароходу провыли доки:\n\"Дайте нефть из Баку!\"\nПока канителим, спорим,\nсмысл сокровенный ища:\n\"Дайте нам новые формы!\" –\n\nнесется вопль по вещам.\nНет дураков,\nждя, что выйдет из уст его,\nстоять перед \"маэстрами\" толпой разинь.\nТоварищи,\nдайте новое искусство –\nтакое,\nчтобы выволочь республику из грязи."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Владимир Владимирович Маяковский", "content": "Рабочий\nутром\nглазеет в газету.\nДумает:\n«Нам бы работёшку эту!\nДело тихое, и нету чище.\nНе то что по кузницам отмахивать ручища.\nСиди себе в редакции в беленькой сорочке —\nи гони строчки.\nНагнал,\nрасставил запятые да точки,\nподписался,\nпод подпись закорючку,\nи готово:\nстрочки растут как цветочки.\nРучки в брючки,\nв стол ручку,\nполучил построчные —\nи, ленивой ивой\nсклоняясь над кружкой,\n          дуй пиво».\nВ искоренение вредного убежденья\nвынужден описать газетный день я.\nКак будто*\nвесь народ,\nкоторый\nне поместился под башню Сухареву, —\nпришел торговаться в редакционные коридоры.\nТыщи!\nВо весь дух ревут.\n«Где объявления?\nПотеряла собачку я!»\nГолосит дамочка, слезками пачкаясь.\n«Караул!»\nОтчаянные вопли прореяли.\n«Миллиард?\nС покойничка?\nЗа строку нонпарели?»\nЗавжилотдел.\nНе глаза — жжение.\nКаждому сует какие-то опровержения.\nКто-то крестится.\nКлянется крещеным лбом:\n«Это я — настоящий Бим-Бом!»*\nВсе стены уставлены какими-то дядьями.\nСтоят кариатидами по стенкам голым.\nЭто «начинающие».\nПомахивая статьями,\nпо дороге к редактору стоят частоколом.\nДва.\nРедактор вплывает барином.\nВ два с четвертью\nиз барина,\nкак из пристяжной,\nумученной выездом парным, —\nпаром вздымается испарина.\nЧерез минуту\nиз кабинета редакторского рёв:\nто ручкой по папке,\nто по столу бац ею.\nЭто редактор,\nсобрав бухгалтеров,\nпотеет над самоокупацией*.\nУ редактора к передовице лежит сердце.\nЗабудь!\nПро сальдо язычишкой треплет.\nУ редактора —\nаж волос вылазит от коммерции,\nлепечет редактор про «кредит и дебет».\nПока редактор завхоза ест —\nраз сто телефон вгрызается лаем.\nЭто ставку учетверяет Мострест.\nИ еще грозится:\n«Удесятерю в мае».\nНаконец, освободился.\nМинуточек лишка…\nВрывается начинающий.\nПопробуй — выставь!\n«Прочтите немедля!\nЗамечательная статьишка»,\nа в статьишке —\nлистов триста!\nНачинающего унимают диалектикой нечеловечьей.\nХроникер врывается:\n«Там,\nв Замоскворечьи, —\nвыловлен из Москвы-реки —\n          живой гиппопотам!»\nИз РОСТА\nна редактора\nначинает литься\nсенсация за сенсацией,\nза небылицей небылица.\nНет у РОСТА лучшей радости,\nчем всучить редактору невероятнейшей гадости.\nИзвергая старательность, как Везувий и Этна,\nкурьер врывается.\n«К редактору!\nЛично!»\nВ пакете\nс надписью:\n— Совершенно секретно —\nповестка\nна прошлогоднее заседание публичное.\nЗатем курьер,\nкрасный, как малина,\nот НКИД.\nКроет рьяно.\nПередовик\nпрезидента Чжан Цзо-лина*\nспутал с гаоляном*.\nНаконец, библиограф!\nЧто бешеный вол.\nМашет книжкой.\nВыражается резко.\nПолучил на рецензию\nюрист —\nхохол —\nучебник гинекологии\nна древнееврейском!\nВокруг\nза столами\nили перьев скрежет,\nили ножницы скрипят:\nписателей режут.\nСекретарь\nу фельетониста,\nпропотевшего до сорочки,\nделает из пятисот —\nполторы строчки.\nПод утро стихает редакционный раж.\nРедактор в восторге.\nУехал.\nУлажено.\nНо тут…\nСамогоном упился метранпаж*,\nлишь свистят под ротационкой ноздри метранпажины.\nСпит редактор.\nСнится: Мострест\nтак высоко взвинтил ставки —\nчто на колокольню Ивана Великого влез\nи хохочет с колокольной главки.\nПросыпается.\nДо утра проспал без про́сыпа.\nРучонки дрожат.\nГазету откроют.\nУжас!\nНе газета, а оспа.\nШрифт по статьям расплылся икрою.\nИз всей газеты,\nкак из моря риф,\nвыглядывает лишь —\n         парочка чьих-то рифм.\nВид у редактора…\nтакой вид его,\nчто видно сразу —\n         нечему завидовать.\nЕсли встретите человека белее мела,\nхудющего,\nхудей, чем газетный лист, —\nумозаключайте смело:\nили редактор\nили журналист."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Когда голод грыз прошлое лето, что делала власть Советов?*", "content": "Все знают:*\nв страшный год,\nкогда\nнарод (и скот оголодавший) дох,\nи ВЦИК\nи Совнарком\nскликали города,\nпомочь старались из последних крох.\nКогда жевали дети глины ком,\nкогда навоз и куст пошли на пищу люду,\nкрестьяне знают —\nкаждый исполком\nдавал крестьянам хлеб,\nполям давал семссуду.\nКогда ж совсем невмоготу пришлось Поволжью —*\nсоветским ВЦИКом был декрет по храмам дан:\n— Чтоб возвратили золото чинуши божьи,\nна храм помещиками собранное с крестьян. —\nИ ныне:\n    Волга ест,\n        в полях пасется скот.\nТак власть,\n       в гербе которой «серп и молот»,\nборолась за крестьянство в самый тяжкий год\nи победила голод."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Когда мы побеждали голодное лихо, что делал патриарх Тихон?*", "content": "Тихон патриарх,\nприкрывши пузо рясой,\nзвонил в колокола по сытым городам,\nростовщиком над золотыми трясся:\n«Пускай, мол, мрут,\n         а злата —\n             не отдам!»\nЧесала языком их патриаршья милость,\nи под его христолюбивый звон\nна Волге дох народ,\n         и кровь рекою ли́лась —\nиз помутившихся\nна паперть и амвон.\nОсиротевшие в голодных битвах ярых!\nРодных погибших вспоминая лица,\nзнайте:\n     Тихон\n             патриарх\nблагословлял убийцу.\nЗа это\nвласть Советов,\nвами избранные люди, —\nгосподина Тихона судят."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "О патриархе Тихоне. Почему суд над милостью ихней?*", "content": "Известно:\n    царь, урядник да поп\nдрузьями были от рожденья по гроб.\nУрядник, как известно,\nнаблюдал за чистотой телесной.\nСмотрел, чтоб мужик комолый\nс голодухи не занялся крамолой,\nчтобы водку дул,\nчтобы шапку гнул.\nЧуть что:\n    — Попрошу-с лечь… —\nи пошел сечь!\nКрестьянскую спину разукрасили влоск.\nАж в российских лесах не осталось розг.\nА поп, как известно (урядник духовный),\nнаблюдал за крестьянской душой греховной.\nКаркали с амвонов попы-во̀роны:\n— Расти, мол, народ царелюбивый и покорный! —\nЭтому же и в школе обучались дети:\n«Законом божьим» назывались глупости эти.\nУчил поп, чтоб исповедывались часто.\nКрестьянин поисповедуется,\nа поп —\n    в участок.\nЗакрывшись ряской, уряднику шепчет:\n— Иванов накрамолил —\nдуй его крепче! —\nИ шел по деревне гул\nот сворачиваемых крестьянских скул.\nПриведут деревню в надлежащий вид,\nкончат драть ее —\nпоп опять с амвона голосит:\n— Мир вам, братие! —\nДаже в царство небесное провожая с воем,\nпокойничка вели под поповским конвоем.\nРадовался царь.\nБлагодарен очень им —\nто орденом пожалует,\nто крестом раззолоченным.\nПод свист розги,\nпод поповское пение,\nрабом жила российская паства.\nЭто называлось: единение.\nцеркви и государства.\nЦарь российский, финляндский, польский,*\nи прочая, и прочая, и прочая —\nлежит где-то в Екатеринбурге или Тобольске:\nпопал под пули рабочие.\nРеволюция и по урядникам\nпрошла, как лиса по курятникам.\nТолько поп\nвсе еще смотрит, чтоб крестили лоб.\nНа невежестве держалось Николаево царство,\nа за нас нечего поклоны класть.\nЦерковь от государства\nотделила рабоче-крестьянская власть.\nЧто ж,\nесли есть еще дураки несчастные,\nмолитесь себе на здоровье!\nВаше дело —\nчастное.\nГоворя короче,\nденег не дадим, чтоб люд морочить.\nЧто ж попы?\nСмирились тихо?\nВласть, мол, от бога?\nНаоборот.\nЗовет патриарх Тихон*\nна власть Советов восстать народ.\nЗа границу Тихон протягивает ручку\nзовет назад белогвардейскую кучку.\nЕго святейшеству надо,\nчтоб шли от царя рубли да награда.\nЧтоб около помещика-вора\nкормилась и поповская свора.\nШалишь, отец патриарше, —\nникому не отдадим свободы нашей!\nЗа это\nвласть Советов,\nвами избранные люди,\nза это —\nпатриарха Тихона судят."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Мы не верим!*", "content": "Тенью истемня весенний день,\nвыклеен правительственный бюллетень*.\nНет!\nНе надо!\nРазве молнии велишь\n        не литься?\nНет!\n       не оковать язык грозы!\nВечно будет\n        тысячестраницый\nгрохотать\n    набатный\n        ленинский язык.\nРазве гром бывает немотою болен?!\nРазве сдержишь смерч,\n             чтоб вихрем не кипел?!\nНет!\n       не ослабеет ленинская воля\nв миллионосильной воле РКП.\nРазве жар\n    такой\n        термометрами меряется?!\nРазве пульс\n        такой\n        секундами гудит?!\nВечно будет ленинское сердце\nклокотать\n    у революции в груди.\nНет!\nНет!\nНе-е-т…\nНе хотим,\n    не верим в белый бюллетень.\nС глаз весенних\n        сгинь, навязчивая тень!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Тресты*", "content": "В Москве\nредкое место —\nбез вывески того или иного треста.\nСто очков любому вперед дадут —\nу кого семейное счастье худо.\nТресты живут в любви,\nв ладу\nи супружески строятся друг против друга.\nГоворят:\nмеж трестами неурядицы. —\nЛожь!\nТреста\nс трестом\nводой не разольешь.\nНа одной улице в Москве\nесть\n(а может нет)\nтакое место:\nстоит себе тихо «хвостотрест»,\nа напротив —\nвывеска «копытотреста».\nМеж трестами\nчерез улицу,\nв служении лют,\nвесь день суетится чиновный люд.\nЯ теперь хозяйством обзавожусь немножко.\n(Купил уже вилки и ложки.)\nТолько вот что:\nбеспокоит всякая крошка.\nПосле обеда\nна клеенке —\nсплошные крошки.\nРешил купить,\nтак или ина̀че,\nдля смахивания крошек\nхвост телячий.\nЯ не спекулянт —\nиз поэтического теста.\nС достоинством влазю в дверь «хвостотреста».\nНародищу — уйма.\nПросто неописуемо.\nСтоят и сидят\nтолпами и гущами.\nХлопают и хлопают дверные створки.\nКоридор —\nдо того забит торгующими,\nчто его\nне прочистишь цистерной касторки.\nОтчаявшись пробиться без указующих фраз,\nспрашиваю:\n— Где здесь на хвосты ордера? —\nУ вопрошаемого\nудивление на морде.\n— Хотите, — говорит, — на копыто ордер? —\nЯ к другому —\nневозмутимо, как день вешний:\n— Где здесь хвостики?\n— Извините, — говорит, — я не здешний. —\nПодхожу к третьему\n(интеллигентный быдто) —\nа он и не слушает:\n— Угодно-с копыто?\n— Да ну вас с вашими копытами к маме,\nподать мне сюда заведующего хвостами! —\nВрываюсь в канцелярию:\nпусто, как в пустыне,\nтолько чей-то чай на столике стынет.\nПод вывеской —\n«без доклада не лезьте»\nчитаю:\n«Заведующий принимает в «копытотресте». —\nВзбесился.\nВыбежал.\nВо весь рот\nгаркнул:\n— Где из «хвостотреста» народ? —\nСразу завопило человек двести:\n— Не знает.\nБедненький!\nОни посредничают в «копытотресте»,\nа мы в «хвостотресте»,\nпо копыту посредники.\nЕсли вам по хвостам —\nидите туда:\nони там.\nПерейдите напротив\n— тут мелко —\nспросите заведующего\nи готово — сделка.\nХвост через улицу перепрут рысью\nтолько 100 процентов с хвоста —\nза комиссию. —\nЯ\nспособ прекрасный для борьбы им выискал:\nкак-нибудь\nв единый мах —\nс треста на трест перевесить вывески,\nи готово:\nвсе на своих местах.\nА чтоб те или иные мошенники\nс треста на трест не перелетали птичкой,\nпосредников на цепочки,\nк цепочке ошейники,\nа на ошейнике —\nфамилия\nи трестова кличка."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Строки охальные про вакханалии пасхальные*", "content": "Известно:\n    буржуй вовсю жрет.\nЕжедневно по поросенку заправляет в рот.\nА надоест свиней в животе пасти —\nрешает:\n    — Хорошо б попостить! —\nПодают ему к обеду да к ужину\nто осетринищу,\n       то севрюжину.\nПопостит —\n    и снова аппетит является:\nбуржуй разговляется.\nУблажается куличами башенными\nвперекладку с яйцами крашеными.\nА в заключение —\n            шампанский тост:\n— Да здравствует, мол, господин Христос! —\nА у пролетария стоял столетний пост.\nЕл всю жизнь селедкин хвост.\nА если и теперь пролетарий говеет —\nот говений от этих старьем веет.\nЧем ждать Христов в посте и вере —\nрелигиозную рухлядь отбрось гневно\nда так заработай —\n             чтоб по крайней мере\nразговляться ежедневно.\nМораль для пролетариев выведу любезно:\nНе дело говеть бедным.\nЕсли уж и буржую говеть бесполезно,\nто пролетарию —\n           просто вредно."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Крестьянин, — помни о 17-м апреля!*", "content": "Об этом весть\n           до старости древней\nхраните, села,\n            храните, деревни.\nДалёко,\n    на Лене,\n        забитый в рудник,\nрабочий —\n        над жилами золота ник.\nНа всех бы хватило —\n           червонцев немало.\nНо всё\n    фабриканта рука отнимала.\nИ вот,\n    для борьбы с их уловкою ловкой\nрабочий\n    на вора пошел забастовкой.\nНо стачку\n       царь\n        не спускает даром,\nнад снегом\n        встал\n        за жандармом жандарм.\nИ кровь\n    по снегам потекла,\n                  по белым, —\nжандармы\n       рабочих\n           смирили расстрелом.\nЛегли\n    и не встали рабочие тыщи.\nЛегли,\n    и могилы легших не сыщешь.\nПальбу разнесло,\n        по тундрам разухало.\nНо искра восстанья\n        в сердцах\n           не потухла.\nОт искорки той,\n               от мерцанья старого\nзаря сегодня —\n               Октябрьское зарево.\nКрестьяне забыли помещичьи плены.\nКто первый восстал?\n              Рабочие Лены!\nМы сами хозяева земли деревенской.\nКто первый восстал?\n             Рабочий ленский!\nЦаря прогнали.\n              Порфиру в клочья.\nКто первый?\n          Ленские встали рабочие!\nРабочий за нас,\n        а мы —\n           за рабочего.\nЛишь этот союз —\n           республик почва.\nДеревня!\n    В такие великие дни\nтеснее ряды с городами сомкни!\nМы шли\n    и идем\n        с богатеями в бой —\nодною дорогой,\n        одною судьбой.\nБей и разруху,\n        как бил по барам, —\nдвойным,\n    воедино слитым ударом!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "17 апреля*", "content": "Мы\n      о царском плене\nзабыли за 5 лет.\nНо тех,\n   за нас убитых на Лене,\nникогда не забудем.\n        Нет!\nРоссия вздрогнула от гнева злобного,\nкогда\n   через тайгу\nдо нас\n   от ленского места лобного —\nдонесся расстрела гул.\nЛегли,\n   легли Октября буревестники,\nглядели Сибири снега:\nих,\n      безоружных,\n        под пуль песенки\nтоптала жандарма нога.\nИ когда\n   фабрикантище ловкий\nзолотые\n   горстьми загребал,\nлипла\n   с каждой\n        с пятирублевки\nкровь\n   упрятанных тундрам в гроба.\nНо напрасно старался Терещенко*\nсмыть\n   восставших\n        с лица рудника.\nЭти\n         первые в троне трещинки\nне залижет никто.\n        Никак.\nРазгуделась весть о расстреле,\nи до нынче\n   гудит заряд,\nпо российскому небу растре́лясь,\nОктябрем разгорелась заря.\nНынче\n            с золота смыты пятна.\nНаши\n         тыщи сияющих жил.\nНаше золото.\n            Взяли обратно.\nПриказали:\n         — Рабочим служи! —\nМы\n      сомкнулись красными ротами.\nБыстра шагов краснофлагих гряда.\nНикакой не посмеет ротмистр\nсыпать пули по нашим рядам.\nНынче\n   течем мы.\n        Красная лава.\nПесня над лавой\n        свободная пенится.\nПервая\n            наша\n            благодарная слава\nвам, Ленцы!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Наше воскресенье*", "content": "Еще старухи молятся,\nв богомольном изгорбясь иге,\nно уже\n    шаги комсомольцев\nгремят о новой религии.\nО религии,\n       в которой\nнам\n      не бог начертал бег,\nа, взгудев электромоторы,\nмиром правит сам\n        человек.\nНе будут\n    вперекор умам\nдебоширить ведьмы и Вии* —\nбудут\n         даже грома́\nна учете тяжелой индустрии.\nНе господу-богу\n        сквозь воздух\nразгонять\n    солнечный скат.\nМы сдадим\n        и луны,\n        и звезды\nв Главсиликат.\nИ не будут,\n    уму в срам,\nлюди\n          от неба зависеть —\nмы ввинтим\n          лампы «Осрам»\nнебу\n        в звездные выси.\nНе нам\n    писанья священные\nизучать\n    из-под попьей палки.\nМы земле\n    дадим освящение\nлучом космографий\n         и алгебр.\nВырывай у бога вожжи!\nЧто морочить мир чудесами!\nЧеловечьи законы\n         — не божьи!—\nна земле\n    установим сами.\nМы\n        не в церковке,\n         тесной и грязненькой,\nбудем кукситься в праздники наши.\nМы\n       свои установим праздники\nи распразднуем в грозном марше.\nНе святить нам столы усеянные.\nНе творить жратвы обряд.\nКоммунистов воскресенье —\n25-е октября.\nВ этот день\n        в рост весь\nмеж\n        буржуазной паники\nраб рабочий воскрес,\nвоскрес\n    и встал на̀ ноги.\nПостоял,\n    посмотрел\n            и пошел,\nвсех религий развея ига.\nТолько вьется красный шелк,\nда в руке\n    сияет книга.\nПусть их,\n    свернувшись в кольца,\nбьют церквами поклон старухи.\nШагайте,\n    да так,\n        комсомольцы,\nчтоб у неба звенело в ухе!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Весенний вопрос*", "content": "Страшное у меня горе.\nВероятно —\n          лишусь сна.\nВы понимаете,\n             вскоре\nв РСФСР\n    придет весна.\nСегодня\n    и завтра\n        и веков испокон\nшатается комната —\n          солнца пропойца.\nНевозможно работать.\n          Определенно обеспокоен.\nА ведь откровенно говоря —\n        совершенно не из-за чего беспокоиться.\nЕсли подойти серьезно —\n                так-то оно так.\nСолнце посветит —\n        и пройдет мимо.\nА вот попробуй —\n        от окна оттяни кота.\nА если и животное интересуется улицей,\n           то мне\n                     это —\n                       просто необходимо.\nНа улицу вышел\n        и встал в лени я,\nне в силах…\n        не сдвинуть с места тело.\nНет совершенно\n               ни малейшего представления,\nчто ж теперь, собственно говоря, делать?!\nИ за шиворот\n          и по носу\n              каплет безбожно.\nСлушаешь.\n    Не смахиваешь.\n               Будто стих.\nЮридически —\n               куда хочешь идти можно,\nно фактически —\n        сдвинуться\n             никакой возможности.\nЯ, например,\n         считаюсь хорошим поэтом.\nНу, скажем,\n        могу\n        доказать:\n             «самогон — большое зло».*\nА что про это?\n            Чем про это?\nНу нет совершенно никаких слов.\nНапример:\n    город советские служащие искра́пили,\nприветствуй весну,\n        ответь салютно!\nРазучились —\n            нечем ответить на капли.\nНу, не могут сказать —\n              ни слова.\n                Абсолютно!\nСтали вот так вот —\n            смотрят рассеянно.\nНаблюдают —\n             скалывают дворники лед.\nПод башмаками вода.\n            Бассейны.\nСбоку брызжет.\n              Сверху льет.\nНадо принять какие-то меры.\nНу, не знаю что, —\n        например:\n                 выбрать день\n                               самый синий,\nи чтоб на улицах\n        улыбающиеся милиционеры\nвсем\n    в этот день\n        раздавали апельсины.\nЕсли это дорого —\n        можно выбрать дешевле,\n                          проще.\nНапример:\n    чтоб старики,\n             безработные,\n                 неучащаяся детвора\nв 12 часов\n    ежедневно\n           собирались на Советской\n                        площади,\nтроекратно кричали б:\n          ура!\n                 ура!\n             ура!\nВедь все другие вопросы\n                  более или менее ясны́.\nИ относительно хлеба ясно,\n                и относительно мира ведь.\nНо этот\n            кардинальный вопрос\n             относительно весны\nнужно\n          во что бы то ни стало\n          теперь же урегулировать."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Не для нас поповские праздники*", "content": "Пусть богу старухи молятся.\nМолодым —\n          не след по церквам.\nЭй,\n      молодежь!\n           Комсомольцы\nпризывом летят к вам.\nЧто толку справлять рождество?\nЕлка —\n    дурням только.\nПоставят елкин ствол\nи топочут вокруг польки.\nКоммунистово рождество —\nдень Парижской Коммуны.\nВ нем родилась,\n       и со дня с того\nКоммунизм растет юный.\nКровь,\n           что тогда лилась\nПарижем\n    и грязью предместий,\nОктябрем разгорелась,\nразбурлясь рабочей местью.\nМы вызнали правду книг.\nКнига —\n    невежд лекарь.\nНи земных,\n         ни небесных иг\nне допустим к спине человека.\nЧем кадилами вить кольца,\nбогов небывших чествуя,\nмы\nв рождестве комсомольца\nповели безбожные шествия*.\nТеперь\n            воскресенье Христово,\nпопом сочиненная пасха.\nДля буржуев\n         новый повод\nосушить с полдюжины насухо.\nКуличи\n    — в человечий рост —\nуставят столы Титов.\nЭто Титы придумали пост:\nподогревание аппетитов.\nПусть балуется Тит постом.\nНаш ответ — прост.\nМы постили лет сто.\nНам нужен хлеб,\n       а не пост.\nХлеб не лезет в рот.\nДолжны добыть сами.\nПоп врет\nо насыщении чудесами.\nНе нам поп — няня.\nХристу отставку вручи́те.\nНаш наставник — знание,\nкнига —\n    наш учитель.\nОтбрось суеверий сеянье.\nОтбрось религий обряд.\nКоммуны воскресенье —\n25 октября.\nНаше место не в церкви грязненькой.\nНа улицы!\n    Плакат в руку!\nНад верой\n    в наши праздники\nогнем рассияй науку."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Марш комсомольца*", "content": "Комсомолец —\n       к ноге нога!\nПлечо к плечу!\n       Марш!\nТоварищ,\n    тверже шагай!\nМарш греми наш!\nПусть их скулит дядьё! —\nНаши ряды ю́ны.\nМы\n         наверно войдем\nв самый полдень коммуны.\nКто?\n       Перед чем сник?\nМысли удар дай!\nВрежься в толщь книг.\nНам\n       нет тайн.\nСо старым не кончен спор.\nГорят\n    глаз репьи́.\nМускул\n    шлифуй, спорт!\nТело к борьбе крепи.\nМорем букв,\n         числ\nплавай рыбой в воде.\nДень — труд.\n          Учись!\nТыща ремесл.\n           Дел.\nПосле дел всех\nшаг прогулкой грохайте.\nТак заливай, смех,\nчтоб камень\n        лопался в хохоте.\nМожет,\n    конец отцу\nготовит\n    лапа годов.\nГотов взамен бойцу?\nГотов.\n    Всегда готов!\nЧто глядишь вниз —\nпузо\n        свернул в кольца?\nТоварищ —\n         становись\nрядом\n          в ряды комсомольцев!\nКомсомолец —\n       к ноге нога!\nПлечо к плечу!\n       Марш!\nТоварищ,\n    тверже шагай!\nМарш греми наш!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Схема смеха*", "content": "Выл ветер и не знал о ком,\nвселяя в сердце дрожь нам.\nПутем шла баба с молоком,\nшла железнодорожным.\nА ровно в семь, по форме,\nнесясь во весь карьер с Оки,\nсверкнув за семафорами, —\nвзлетает курьерский.\nБыла бы баба ранена,\nзря выло сто свистков ревмя, —\nно шел мужик с бараниной\nи дал понять ей во́время.\nУшла направо баба,\nушел налево поезд.\nКаб не мужик, тогда бы\nразрезало по пояс.\nУже исчез за звезды дым,\nмужик и баба скрылись.\nМы дань герою воздадим,\nнад буднями воскрылясь.\nХоть из народной гущи,\nа спас средь бела дня.\nДа здравствует торгующий\nбараниной средняк!\nДа светит солнце в темноте!\nГорите, звезды, ночью!\nДа здравствуют и те, и те —\nи все иные прочие!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "1-е мая («Свети!..»)*", "content": "Свети!\n    Вовсю, небес солнцеглазье!\nДолой —\n    толпу облаков белоручек!\nРадуйтесь, звезды, на митинг вылазя!\nРассейтесь буржуями, тучные тучи!\nОсобенно люди.\n        Рабочий особенно.\nВылазь!\n    Сюда из теми подваловой!\nЧто стал?\n    Чего глядишь исподлобленно?!\nИди!\n        Подходи!\n              Вливайся!\n                   Подваливай!\nМанометры мозга!\n                     Сегодня\n                        меряйте,\nсегодня\n    считайте, сердечные счетчики, —\nразветривается ль восточный ветер?!\nВбирает ли смерч рабочих точки?!\nИди, прокопчённый!\n              Иди, просмолённый!\nИди!\n        Чего стоишь одинок?!\nСегодня\n              150 000 000\nшагнули —\n     300 000 000 ног.\nПой!\n         Шагай!\n            Границы провалятся!\nЛавой распетой\n        на старое ляг!\n1 500 000 000 пальцев,\nкрепче,\n             выше маковый флаг!\nПение вспень!\n        Расцепи цепенение!\nСмотри —\n    отсюда,\n        видишь —\n            тут —\n12 000 000 000 сердцебиений —\nс вами,\n             за вас —\n        в любой из минут.\nС нами!\n    Сюда!\n        Кругосветная масса,\nэ-С-э-С-э-С-э-Р ручища —\n            вот вам!\nВечным\n             единым маем размайся —\n1-го Мая,\n    2-го\n            и 100-го."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "1-е мая («Поэты — народ дошлый…»)*", "content": "Поэты —\n    народ дошлый.\nСтих?\n    Изволь.\n        Только рифмы дай им.\nНе говорилось пошлостей\nбольше,\n    чем о мае.\nСуществительные: Мечты.\n        Грёзы.\n        Народы.\n        Пламя.\n        Цветы.\n        Розы.\n        Свободы.\n        Знамя.\nОбразы:                   Майскою —\n        сказкою.\nПрилагательные:    Красное.\n        Ясное.\n        Вешний.\n        Нездешний.\n        Безбрежный.\n        Мятежный.\nВижу —\n    в сандалишки рифм обуты,\nпод древнегреческой\n            образной тогой\nи сегодня,\n    таща свои атрибуты, —\nшагает бумагою\n               стих жидконогий.\nДовольно\n    в люлечных рифмах нянчить —\nнас,\n       пятилетних сынов зари.\nХоть сегодняшний\n        хочется\n            привет\n               переиначить.\nХотя б без размеров.\n           Хотя б без рифм.\n1 Мая\nда здравствует декабрь!\nМаем\nнам\nеще не мягчиться.\nДа здравствует мороз и Сибирь!\nМороз, ожелезнивший волю.\nКаторга\nкамнем камер\nлучше всяких вёсен\nрастила\nлеса\nрук.\nИми\nвозносим майское знамя —\nда здравствует декабрь!\n1 Мая.\nДолой нежность!\nДа здравствует ненависть!\nНенависть миллионов к сотням,\nненависть, спаявшая солидарность.\nПролетарии!\nПулями высвисти:\n— да здравствует ненависть! —\n1 Мая.\nДолой безрассудную пышность земли.\nДолой случайность вёсен.\nДа здравствует калькуляция силёнок мира\nДа здравствует ум!\nУм,\nиз зим и осеней\nумеющий\nво всегда\n    высинить май.\nДа здравствует деланье мая —\nискусственный май футуристов.\nСкажешь просто,\n        скажешь коряво —\nи снова\n    в паре поэтических шор.\nТрудно с будущим.\n        За край его\nвыдернешь —\n             и то хорошо."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "1-е мая («Мы! Коллектив! Человечество! Масса!..»)*", "content": "Мы!\n       Коллектив!\n              Человечество!\n                Масса!\nДовольно маяться.\n         Маем размайся!\nВ улицы!\n    К ноге нога!\nВсякий лед\n        под нами\n         ломайся!\nТайте\n         все снега!\n1 мая\n            пусть\n         каждый шаг,\nв булыжник ударенный,\nкаждое радио,\n            Парижам отданное,\nкаждая песня,\n            каждый стих —\nтрубит\n            международный\nмарш солидарности.\n1 мая.\n             Еще\n        не стерто с земли\n            имя\n         последнего хозяина,\n                   последнего господина.\nЕще не в музее последний трон.\nПротив черных,\n               против белых,\n                      против желтых\n                           воедино —\nКрасный фронт!\n1 мая.\n             Уже на трети мира\n                   сломан лед.\nЧтоб все\n              раскидали\n                    зим груз,\nкрепите\n             мировой революции оплот, —\nсерпа,\n          молота союз.\nСегодня,\n             1-го мая,\n                   наше знамя\n            над миром растя,\nдружней,\n    плотней,\n         сильней смыкаем\nплечи рабочих\n             и крестьян.\n1 мая.\n            Мы!\n        Коллектив!\n             Человечество!\n                     Масса!\nДовольно маяться —\n         в мае размайся!\nВ улицы!\n    К ноге нога!\nВесь лед\n    под нами\n         ломайся!\nТайте\n           все снега!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Рабочий корреспондент*", "content": "Пять лет рабочие глотки поют,\nвека воспоет рабочих любовь —\nо том,\n    как мерили силы\n              в бою —\nс Антантой,\n         вооруженной до зубов.\nБуржуазия зверела.\n         Вселенной мощь —\nслужила одной ей.\nЕй —\n         танков непробиваемая толщь,\nей —\n        миллиарды франков и рублей.\nИ,\n    наконец,\n    карандашей,\n         перьев леса́\nощетиня в честь ей,\nлили\n         тысячи буржуазных писак —\nдеготь на рабочих,\n         на буржуев елей.\nМы в гриву хлестали,\n         мы били в лоб,\nмы плыли кровью-рекой.\nМы взяли\n    твердыню твердынь —\n              Перекоп\nчуть не голой рукой.\nМы силой смирили силы свирепость.\nИзбита,\n    изгнана стая зве́рья.\nНо мыслей ихних цела крепость,\nстоит,\n          щетинит штыки-перья.\nПора последнее оружие отковать.\nВ руки перо берем.\nПора —\n    самим пером атаковать!\nПора —\n    самим защищаться пером.\nИсписывая каракулью листов клочья,\nс трудом вытягивая мыслей ленты, —\nночами скрипят корреспонденты-рабочие,\nкрестьяне-корреспонденты.\nМы пишем,\n    горесть рабочих вобрав,\nнас затмит пустомелей лак ли?\nМы знаем:\n    миллионом грядущих правд\nразрастутся наши каракули.\nВраг рабочим отомстить рад.\nУ бюрократов —\n         волнение.\nСыпет\n           на рабочих\n         совбюрократ\nдоносы\n    и увольнения.\nВидно, верно бьем,\n         видно, бить пора!\nПод пером\n        кулак дрожит.\nНа мушку берет героя пера.\nНа героя\n    точит ножи.\nЧто ж! —\n    и этот нож отведем от горл.\nВновь\n    согнем над письмом плечища.\nПролетарский суд\n         кулака припер.\nИ директор\n        «Правдой» прочищен.\nВ дрожь вгоняя врагов рой,\nтрудящемуся защита дружья,\nда здравствует\n             красное\n            рабочее перо —\nнынешнее наше оружие!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Универсальный ответ*", "content": "Мне\n        надоели ноты —\nмного больно пишут что-то.\nПредлагаю\n    без лишних фраз\nуниверсальный ответ —\n         всем зараз.\nЕсли\n         нас\n    вояка тот или иной\nзахочет\n    спровоцировать войной, —\nнаш ответ:\nнет!\nА если\n    даже в мордобойном вопросе\nруку протянут —\n         на конференцию, мол, просим, —\nвсегда\nответ:\n    да!\nЕсли\n         держава\n           та или другая\nультиматумами пугает, —\nнаш ответ:\nнет!\nА если,\n    не пугая ультимативным видом,\nпросят:\n    — Заплатим друг другу по обидам, —\nвсегда\nответ:\n          да!\nЕсли\n         концессией\n         или чем прочим\nхотят\n         на шею насесть рабочим, —\nнаш ответ:\nнет!\nА если\n    взаимно,\n         вскрыв мошну тугую,\nпредлагают:\n        — Давайте\n            честно поторгуем! —\nвсегда\nответ:\n          да!\nЕсли\n         хочется\n          сунуть рыло им\nв то,\n         кого судим,\n         кого милуем, —\nнаш ответ:\nнет!\nЕсли\n          просто\n           попросят\n         одолжения ради —\nпростите такого-то —\n            дурак-дядя, —\nвсегда\nответ:\n           да!\nКерзон*,\n    Пуанкаре*,\n         и еще кто́ там?!\nКаждый из вас\n         пусть не поленится\nи, прежде\n       чем испускать зряшние ноты,\nпрочтет\n    мое стихотвореньице."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Воровский*", "content": "Сегодня,\n    пролетариат,\n            гром голосов раскуй,\nзабудь\n         о всепрощеньи-воске.\nПриконченный\n               фашистской шайкой воровско́й,\nв последний раз\n               Москвой\n               пройдет Воровский*.\nСколько не станет…\n         Сколько не стало…\nСкольких — в клочья…\n             Скольких — в дым…\nГде б ни сдали.\n             Чья б ни сдала\nМы не сдали,\n           мы не сдадим.\nСегодня\n              гнев\n          скругли\n         в огромный\n              бомбы мяч.\nСегодня\n              голоса́\n             размолний штычьим блеском.\nВ глазах\n    в капиталистовых маячь.\nЧертись\n    по королевским занавескам.\nОтвет\n           в мильон шагов\n            пошли\n              на наглость нот*.\nМильонную толпу\n         у стен кремлевских вызмей.\nПусть\n         смерть товарища\n         сегодня\n              подчеркнет\nбессмертье\n       дела коммунизма."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Это значит вот что!*", "content": "Что значит,\n     что г-н Ке́рзон\nразразился грозою нот?\nЭто значит —\n           чтоб тише лез он,\nкрепи\n           воздушный\n        флот!\nЧто значит,\n     что господин Фош*\nпо Польше парады корчит?\nЭто значит —\n     точится нож.\nС неба смотри зорче!\nЧто значит,\n     что фашистское тупорылье*\nосмелилось\n     нашего тронуть?\nЭто значит —\n     готовь крылья!\nКрепи\n           СССР оборону!\nЧто значит,\n     что пни да кочки\nвсё еще\n            по дороге к миру?\nЭто значит —\n         красный летчик,\nнашу\n         силу\n     в небе рекламируй!\nЧто значит,\n     что стал\n           груб\nнынче\n           голос\n     пана?\nЭто значит —\n          последний руб\nгони\n         на аэропланы!\nЧто значит,\n     что фашист Амадори*\nразгалделся\n     о нашей гибели?\nЭто значит —\n         воздушное море\nв пену\n           пропеллерами\n            выбели!\nНебо в грозовых пятнах.\nЭто значит:\n     во-первых\n               и во-вторых,\nв-третьих,\n     в-четвертых\n               и в-пятых, —\nнебо пропеллерами рыхль!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Баку*", "content": "Баку.\nГород ветра.\nПесок плюет в глаза.\nБаку.\nГород пожаров.\nПолыхание Балахан*.\nБаку.\nЛистья — копоть.\nВетки — провода.\nБаку.\nРучьи —\n    чернила нефти.\nБаку.\nПлосковерхие дома.\nГорбоносые люди.\nБаку.\nНикто не селится для веселья.\nБаку.\nЖирное пятно в пиджаке мира.\nБаку.\nРезервуар грязи,\n        но к тебе\nя тянусь\n    любовью\n        более —\nчем притягивает дервиша Тибет,\nМекка — правоверного,\n                   Иерусалим —\n              христиан\n                       на богомолье.\nПо тебе\n    машинами вздыхают\nмиллиарды\n         поршней и колес.\nПоцелуют\n        и опять\n        целуют, не стихая,\nмаслом,\n             нефтью,\n                 тихо\n             и взасос.\nВоле города\n           противостать не смея,\nцепью сцепеневших тел\nльнут\n         к Баку\n         покорно\n           даже змеи\nизвивающихся цистерн.\nЕсли в будущее\n                крепко верится —\nэто оттого,\n        что до краев\nизливается\n        столицам в сердце\nчерная\n             бакинская\n        густая кровь."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Разве у вас не чешутся обе лопатки?*", "content": "Если\n   с неба\n        радуга\n             свешивается\nили\n   синее\n        без единой заплатки —\nнеужели\n   у вас\n             не чешутся\nобе\n      лопатки?!\nНеужели не хочется,\n           чтоб из-под блуз,\nгде прежде\n         горб был,\nсбросив\n   груз\n            рубашек-обуз,\nраскры́лилась\n              пара крыл?!\nИли\n       ночь когда\n                 в звездищах разно́чится\nи Медведицы\n        всякие\n             лезут —\nнеужели не завидно?!\n        Неужели не хочется?!\nХочется!\n       до зарезу!\nТесно,\n   а в небе\n        простор —\n             дыра!\nВзлететь бы\n            к богам в селения!\nПредъявить бы\n        Саваофу*\n             от ЦЖО*\n                   ордера̀\nна выселение!\nКалуга!\n   Чего окопалась лугом?\nСпишь\n   в земной яме?\nТамбов!\n      Калуга!\nВвысь!\n   Воробьями!\nХорошо,\n       если жениться собрался:\nмахнуть крылом —\n        и\n            губерний за двести!\nВыдернул\n        перо\n        у страуса —\nи обратно\n   с подарком\n        к невесте!\nСаратов!\n      Чего уставил глаз?!\nЗачарован?\n          Птичьей точкой?\nВвысь —\n       ласточкой!\nХорошо\n   вот такое\n        обделать чисто:\nВечер.\n   Ринуться вечеру в дверь.\nРим.\n   Высечь\n        в Риме фашиста —\nи\n   через час\n        обратно\n        к самовару\n             в Тверь.\nИли просто:\n           глядишь,\n           рассвет вскрыло —\nи начинаешь\n             вперегонку\n                 гнаться и гнаться.\nНо…\n         люди — бескрылая\nнация.\nЛюдей\n   создали\n        по дрянному плану:\nспина —\n       и никакого толка.\nКупить\n   по аэроплану —\nодно остается\n        только.\nИ вырастут\n          хвост,\n        перья,\n             крылья.\nГрудь\n   заостри\n        для любого лёта.\nСрывайся с земли!\n        Лети, эскадрилья!\nРоссия,\n   взлетай развоздушенным флотом.\nСкорей!\n   Чего,\n        натянувшись жердью,\nс земли\n   любоваться\n        небесною твердью?\nБуравь ее,\nавио."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "«…товарищ Чичерин и тралеры отдает и прочее…»*", "content": "товарищ Чичерин*\n         и тралеры отдает*\n                     и прочее.\nНо поэту\n    незачем дипломатический такт.\nЯ б\n      Керзону\n        ответил так:\n— Вы спрашиваете:\n         «Тралеры брали ли?»\nБрали тралеры.\nПочему?\nМурман бедный.\n         Нужны ему\nдюже.\nТралер\n    до того вещь нужная,\nчто пришлите\n            хоть сто дюжин,\nвсе отберем\n        дюжину за дюжиною.\nТралером\n    удобно\n         рыбу удить.\nА у вас,\n    Керзон,\n         тралерами хоть пруд пруди.\nСпрашиваете:\n             «Правда ли\n              подготовителей восстаний\nподдерживали\n         в Афганистане?»\nКерзон!\n    До чего вы наивны,\n              о боже!\nИ в Персии\n        тоже.\nИзвестно,\n    каждой стране\nв помощи революционерам\n              отказа нет.\nСпрашиваете:\n           «Правда ли,\n                что белых\n                    принимают в Чека,\nа красных\n    в посольстве?»\nПринимаем —\n             и еще как!\nРусские\n    неподражаемы в хлебосольстве.\nДверь открыта\n             и для врага\n              и для друга.\nКаждому\n    помещение по заслугам.\nСпрашиваете:\n           «Неужели\n            революционерам\nсуммы идут из III Интернационала?»\nИдут.\n         Но [· · · · · ·]\n[· · · · · ·]ало.\nСпрашиваете:\n           «А воевать хотите?»\n                 Господин Ке́рзон,\nбросьте\n    этот звон\n         железом.\nСтупайте в отставку!\n         Чего керзоните?!\nНаденьте галоши,\n         возьмите зонтик.\nИ,\n    по стопам Ллойд-Джорджиным*,\nгуляйте на даче,\n         занимайтесь мороженым.\nА то\n       жара\n    действует на мозговые способности.\nНа слабые\n    в особенности.\nГ-н Керзон,\n        стихотворение это\nне считайте\n        неудовлетворительным ответом.\nС поэта\n             взятки\nгладки."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "О том, как у Керзона с обедом разрасталась аппетитов зона*", "content": "Керзон разразился ультиматумом.\nНе очень ярким,\n       так…\n                матовым.\n«Чтоб в искренности СССР\n            убедиться воочию,\nвозвратите тралер,\nкоторый скрали*,\nи прочее, и прочее, и прочее…»\nЧичерин ответил:\n       «Что ж,\n                     берите,\n                    ежели вы\nв просьбах своих\n       так умеренны\n                  и вежливы»\nА Керзон\n    взбесился что было сил.\n«Ну, — думает, —\n          мало запросил.\nУжотко\nзагну я им нотку!»\nИ снова пастью ощеренной\nКерзон\n    лезет на Чичерина.\n«Каждому шпиону,*\n       который\n            кого-нибудь\n               когда-нибудь пре́дал,\nуплатить по 30\n       и по 100 тысяч.\nЗатем\n         пересмотреть всех полпредов.\nИ вообще…\n       самим себя высечь».\nПока\n        официального ответа нет*.\nНо я б\n    Керзону\n       дал совет:\n— Больно мало просите что-то.\nЯ б\n       загнул\n    такую ноту.\nОпуская\n    излишние дипломатические длинноты,\nвот\n      текст\n    этой ноты:\n«Москва, Наркоминдел*,\n            мистеру Чичерину.\n1. Требую немедленной реорганизации в Наркоми́не.\nТребую,\n    чтоб это самое «Ино»\nтоварища Вайнштейна* изжарило в камине,\nа в «Ино»\n    назначило\n             нашего Болдуина*.\n2. Мисс Гаррисон*\n                 до того преследованиями вызлена,\nдо того скомпрометирована\n            в глазах высших сфер,\nчто требую\n    предоставить\n                    ей\n            пожизненно\nвсю секретную переписку СССР.\n3. Немедленно\n             с мальчиком\n            пришлите Баку,\nчтоб завтра же\n             утром\n              было тут.\nА чтоб буржуа\n             жирели, лежа на боку,\nв сутки\n    восстановить\n             собственнический институт.\n4. Требую,\n    чтоб мне всё золото,\n                  Уркварту — всё железо*,\nа не то\n    развею в пепел и дым».\nСловом,\n    требуйте, сколько влезет, —\nвсё равно\n    не дадим."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Смыкай ряды!*", "content": "Чтоб крепла трудовая Русь,\nодна должна быть почва:\nнеразрываемый союз\nкрестьянства\n        и рабочего.\nНе раз мы вместе были, чать:\nлихая\n         шла година.\nРабочих\n     и крестьянства рать\nшагала воедино.\nКогда пришли\n          расправы дни,\nмы\n      вместе\n     шли\n             на тронище,\nи вместе,\n     кулаком одним,\nпокрыли по коронище.\nВосстав\n     на богатейский мир,\nсоюзом тоже,\n         вместе,\nпузатых\n     с фабрик\n          гнали мы,\nпузатых —\n     из поместий.\nВойной\n     вражи́ще\n          лез не раз.\nЕдинокровной дружбой\nвойна\n     навек\n          спаяла нас\nкрасноармейской службой.\nДеньки\n     становятся ясней.\nМы\n      занялися стройкой.\nКрестьянин! Эй!\n          Еще тесней\nв ряду\n     с рабочим\n          стой-ка!\nБельмо\n     для многих\n          красный герб.\nТакой ввинтите болт им —\nчтобы вовек\n     крестьянский серп\nне разлучился\n         с молотом.\nИ это\n         нынче\n     не слова —\nпрошла\n     к словам привычка!\nЧай, всем\n     в глаза\n          бросалось вам\nв газетах\n     слово\n          «смычка»?\n— Сомкнись с селом! — сказал Ильич,\nи город\n     первый\n          шествует.\nДесятки городов\n          на клич\nнад деревнями\n          шефствуют.\nА ты\n         в ответ\n     хлеба рожай,\nделись им\n     с городами!\nУчись —\n     и хлеба урожай\nучетверишь\n     с годами."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Горб*", "content": "Арбат* толкучкою давил\nи сбоку\n     и с хвоста.\nНевмоготу —\n        кряхтел да выл\nи крикнул извозца.\nИ вдруг\n     такая стала тишь.\nКуда девалась скорбь?\nВсё было как всегда,\n         и лишь\nушел извозчик в горб.\nВ чуть видный съежился комок,\nумерен в вёрстах езд.\nОн не мешал,\n        я видеть мог\nцветущее окрест.\nИ свет\n           и радость от него же\nи в золоте Арбат.\nЧуть плелся конь.\n             Дрожали вожжи.\nИзвозчик был горбат."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Коминтерн*", "content": "Глядя\n    в грядущую грозу,\n            в грядущие грома́,\nвалы времен,\n           валы пространств громя,\nрули\n        мятежных дней\n        могуче сжав\n                    и верно, —\nплывет\n    Москвой\n        дредноут* Коминтерна.\nБуржуи мира,\n           притаясь\n              по скрывшим окна шторам,\nдрожат,\n    предчувствуя\n           грядущих штурмов шторм.\nСлюною нот\n           в бессильи\n            иссякая,\nорут:\n   — Зловредная,\n        такая, рассякая! —\nА рядом\n    поднят ввысь\n               миллион рабочих рук,\nгудит\n         сердец рабочих\n           миллионный стук, —\nсбивая\n    цепь границ\n        с всего земного лона,\nгудит,\n          гремит\n          и крепнет\n               голос миллионный:\n— Ты наша!\n         Стой\n        на страже красных дней.\nРаскатом голосов\n        покрой Керзоньи бредни!\nВреди,\n           чтоб был\n              твой вред\n                  всех вредов повредней,\nчтоб не было\n          организации зловредней."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Молодая гвардия*", "content": "Дело земли —\n        вертеться.\nЛиться —\n       дело вод.\nДело\n         молодых гвардейцев —\nбег,\n      галоп\n    вперед.\nЖизнь шажком\n        стара̀ нам.\nБего́м\n    под знаменем алым.\nКомсомольским\n        миллионным тараном\nвперед!\n    Но этого мало.\nПолка́ми\n       по по́лкам книжным,\nчтоб буквы\n         и то смяло.\nМысль\n    засеем\n        и выжнем.\nВперед!\n    Но этого мало.\nЧерез самую\n           высочайшую высь\nмахни атакующим валом.\nНовым\n    чувством\n        мысль\nбудоражь!\n       Но и этого мало.\nКовром\n    вселенную взвей.\nМоль\n         из вселенной\n        выбей!\nВели\n    лететь\n        левей\nвсей\n         вселенской\n        глыбе!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Издевательство летчика*", "content": "Тесно у вас,\n         грязно у вас.\nУ вас\n         душно.\nЧего ж\n    в этом грязном,\n            в тесном увяз?\nВ новый мир!\n           Завоюй воздушный.\nПо норме\n    аршинной\n         ютитесь но́рами.\nУ мертвых —\n            и то\n         помещение блёстче.\nА воздуху\n    кто установит нормы?\nБери\n         хоть стоаршинную площадь.\nМажешься,\n       са́лишься\n         в земле пропылённой,\nс глоткой\n    будто пылью пропилен.\nА здесь,\n    хоть все облетаешь лона,\nчист.\n        Лишь в солнце\n         лучи\n           окропили.\nВы рубите горы\n    и скат многолесый,\nмостом\n    нависаете\n         в мелочь-ручьи.\nА воздух,\n    воздух — сплошные рельсы.\nЛуны́\n    и солнца —\n         рельсы-лучи.\nГорд человек,\n           человечество пыжится:\n— Я, дескать,\n           самая\n         главная ижица.\nВокруг\n    меня\n             вселенная движется. —\nА в небе\n    одних\n         этих самых Марсов\nтакая\n         сплошная\n             огромная масса,\nчто все\n    миллиарды\n         людья человечьего\nв сравнении с ней\n         и насчитывать нечего.\nЧего\n    в ползках,\n             в шажочках увяз,\nчуть движешь\n           пятипудовики ту́шины?\nБудь аэрокрылым —\n         и станет\n           у вас\nмир,\n        которому\n            короток глаз,\nвсе стены\n    которого\n         в ветрах развоздушены."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Итог*", "content": "Только что\n       в окошечный\n               в кусочек прокопчённый\nвглядывались,\n            ждя рассветный час.\nЖили\n          черные,\n            к земле прижавшись черной,\nпо фабричным\n             по задворкам\n            волочась.\nТолько что\n       корявой сошкой\n            землю рыли,\nтолько что\n    проселками\n         плелись возком,\nтолько что…\n         куда на крыльях! —\nеле двигались\n    шажочком\n            да ползком.\nТолько что\n    Керзоновы угрозы пролетали.\nТолько что\n    приказ\n         крылатый\n            дан:\n— Пролетарий,\nна аэроплан! —\nА уже\n         гроши за грошами\nслились\n    в мощь боевых машин.\nЗавинти винты\n              и, кроша́ ими\nтучи,\n         в небе\n        крылом маши.\nИ уже\n    в ответ\n         на афиши\nлётный\n    день\n           громоздится ко дню.\nЗадирается\n       выше и выше\nголова\n    небесам в стрекотню.\nЧаще\n    глаз\n         на солнце ще́рите,\nприложив\n    козырек руки́. —\nЭто\n       пролетарий\n         в небе\n            чертит\nпервые\n    корявые круги.\nПервый\n    неуклюжий шаг\n              пускай коряв —\nне удержите\n        поднявших якоря.\nЧерные!\n    Смотрите,\n         своры,\n            сворищи и сворки.\nЕжедневно —\n            руки тверже,\n                  мозг светлей.\nВот уже\n    летим\n         восьмеркою к восьмерке\nи нанизываем\n            петлю к петле.\nМы\n      привыкли\n            слово\n         утверждать на деле,\nпусть\n         десяток птиц кружился нынче.\nНа недели\n    взгромоздя\n         труда недели,\nмиллионокрылые\n         в грядущих битвах\n                   вымчим.\nЕсли\n    вздумают\n         паны и бары\nнаступлением\n            сменить\n         мазурки и кадрили,\nим любым\n    на ихний вызов ярый\nмы\n      ответим\n    тыщей эскадрилий.\nИ когда\n    придет\n         итогов год,\nв памяти\n    недели этой\n         отрывая клад,\nскажут:\n    итого —\nпролетарий\n        стал крылат."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Авиачастушки*", "content": "И ласточка и курица\nна полеты хмурятся.\nКак людьё поразлетится,\nне догнать его и птице.\nБыл\n        летун\n     один Илья —\nда и то\n     в ненастье ж.\nВсякий день летаю я.\nНебо —\n     двери настежь!\nКрылья сделаны гусю.\nГусь —\n     взлетит до крыши.\nЯ не гусь,\n     а мчусь вовсю\nвсякой крыши выше.\nПаровоз,\n     что та́чьца:\nеле\n      в рельсах\n          тащится.\nМне ж\n     любые дали — чушь:\nв две минуты долечу ж!\nЛетчик!\n     Эй!\n           Вовсю гляди ты!\nЗа тобой\n     следят бандиты.\n— Ну их\n     к черту лешему,\nне догнать нас пешему!\nСаранча\n     посевы жрет,\nполсела набила в рот.\nСерой\n     эту\n            саранчу\nс самолета\n     окачу.\nНад лесами жар и зной,\nжрет пожар их желтизной\nА пилот над этим адом\nльет водищу водопадом.\nНынче видели комету,\nа хвоста у ней и нету.\nСамолет задела малость,\nвся хвостина оборвалась.\nПрождала я\n        цело лето\nжелдорожного билета:\nкто же\n           грош\n     на Фоккер* внес —\nутирает\n     птицам\n          нос.\nПлачут горько клоп да вошь, —\nчеловека не найдешь.\nНа воздушном на пути\nих\n     и тифу не найти."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Авиадни*", "content": "Эти дни\n    пропеллеры пели.\nРаструбите и в прозу\n         и в песенный лад!\nВ эти дни\n    не на словах,\n            на деле —\nпролетарий стал крылат.\nТолько что\n    прогудело приказом\nпо рядам\n    рабочих рот:\n— Пролетарий,\n              довольно\n              пялиться наземь!\nПролетарий —\n             на самолет! —\nА уже\n          у глаз\n       чуть не рвутся швы.\nГлазеют,\n    забыв про сны и дрёмы, —\nэто\n      «Московский большевик»\nвзлетает\n    над аэродромом.\nБольше,\n    шире лётонедели.\nВоспевай их,\n           песенный лад.\nВ эти дни\n    не на словах —\n           на деле\nпролетарий стал крылат."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Нордерней*", "content": "Дыра дырой,\n          ни хорошая, ни дрянная —\nнемецкий курорт,\n         живу в Нордернее.\nНебо\n         то луч,\n        то чайку роняет.\nМоре\n         блестящей, чем ручка дверная.\nПолон рот\nкрасот природ:\nто волны\n    приливом\n         полберега выроют,\nто краб,\n    то дельфинье выплеснет тельце,\nто примусом волны фосфоресцируют,\nто в море\n    закат\n              киселем раскиселится.\nТоска!..\nХоть бы,\n    что ли,\n         громовий раскат.\nЯ жду не дождусь\n         и не в силах дождаться,\nно верую в ярую,\n         верую в скорую.\nИ чудится:\n    из-за островочка\n            кронштадтцы\nуже выплывают\n               и целят «Авророю».\nНо море в терпеньи,\n         и буре не вывести.\nВолну\n          и не гладят ветровы пальчики.\nПо пляжу\n    впластались в песок\n                и в ленивости\nкупальщицы млеют,\n         млеют купальщики.\nИ видится:\n    буря вздымается с дюны.\n«Купальщики,\n            жиром набитые бочки,\nспасайтесь!\n    Покроет,\n         измелет\n            и сдунет.\nПесчинки — пули,\n         песок — пулеметчики».\nНо пляж\n    буржуйкам\n         ласкает подошвы.\nНо ветер,\n    песок\n         в ладу с грудастыми.\nС улыбкой:\n        — как всё в Германии дешево! —\nвалютчики\n       греют катары и астмы.\nНо это ж,\n    наверно,\n         красные роты.\nШаганья знакомая разноголосица.\nСейчас на табльдотчиков*,\n            сейчас на табльдоты\nнакинутся,\n    врежутся,\n         ринутся,\n                бросятся.\nНо обер*\n    на барыню\n         косится рабьи:\nфашистский\n        на барыньке\n              знак муссолинится*.\nСося\n          и вгрызаясь в щупальцы крабьи,\nглядят,\n    как в море\n         закатище вклинится.\nЧье сердце\n       октябрьскими бурями вымыто,\nтому ни закат,\n             ни моря рёволицые,\nтому ничего,\n          ни красот,\n             ни климатов,\nне надо —\n    кроме тебя,\n         Революция! Нордерней*, 4 августа"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Москва — Кенигсберг*", "content": "Проезжие — прохожих реже.\nЕще храпит Москва деляг.\nТверскую* жрет,\n            Тверскую режет\nсорокасильный «Каделяк»*.\nОбмахнуло\n     радиатор\n         горизонта веером.\n— Eins!\n            zwei!\n     drei! —\n         Мотора гром.\nВ небо дверью —\nаэродром.\nБрик*.\n         Механик.\n          Ньюбо́льд*.\n                  Пилот.\nВещи.\n          Всем по пять кило.\nВлезли пятеро.\nЗемля попятилась.\nРазбежались дорожки —\n              ящеры.\nХодынка*\n     накрылась скатертцей.\nКрасноармейцы,\n              Ходынкой стоящие,\nстоя ж —\n     назад катятся.\nНебо —\n     не ты ль?..\n         Звезды —\n             не вы ль это?!\nМимо звезды́\n        (нельзя без виз)!\nНавылет небу,\n         всему навылет,\nпали́ —\n     земной\n         отлетающий низ!\nРазвернулось солнечное это.\nИ пошли\n     часы\n              необычайниться.\nГорода́,\n     светящиеся\n         в облачных просветах.\nПтица\n            догоняет,\n         не догнала —\n             тянется…\nЯмы воздуха.\n        С размаха ухаем.\nРядом молния.\n          Сощурился Ньюбо́льд\nГром мотора.\n        В ухе\n         и над ухом.\nНо не раздраженье.\n         Не боль.\nСердце,\n     чаще!\nМотору вторь.\nСлились сладчайше\nя\n   и мотор:\n«Крылья Икар\nв скалы низверг*,\nчтоб воздух-река\nтек в Кенигсберг*.\nОт чертежных дел\nседел Леонардо*,\nчтоб я\n     летел,\nкуда мне надо.\nКалечился Уточкин*,\nчтоб близко-близко,\nот солнца на чуточку,\nпарить над Двинском*.\nРекорд в рекорд\nвбивал Горро́*,\nчтобы я\n     вот —\nэтой тучей-горой.\nКоптел\n     над «Гномом*»\nЮнкерс* и Дукс*,\nчтоб спорил\n     с громом\nмоторов стук».\nЧто же —\n     для того\n         конец крылам Ика́риным,\nчеловечество\n        затем\n         трудом заводов никло, —\nчтобы этакий\n         Владимир Маяковский,\n                барином,\nКенигсбергами\n            распархивался\n             на каникулы?!\nЧтобы этакой\n        бесхвостой\n                 и бескрылой курице\nмеж подушками\n            усесться куце?!\nЧтоб кидать,\n     и не выглядывая из гондолы,\nкожуру\n     колбасную —\n         на города и долы?!.\nНет!\n        Вылазьте из гондолы, плечи!\n100 зрачков\n     глазейте в каждый глаз!\nЗавтрашнее,\n     послезавтрашнее человечество,\nмой\n     неодолимый\n         стальнорукий класс, —\nя\nблагодарю тебя\n              за то,\n             что ты\n             в полетах\nи меня,\n     слабейшего,\n         вковал своим звеном.\nВозлагаю\n     на тебя —\n         земля труда и пота —\nгоризонта\n     огненный венок.\nМы взлетели,\n        но еще — не слишком.\nЕсли надо\n     к Марсам\n         дуги выгнуть —\nсделай милость,\n              дай\n         отдать\n             мою жизнишку.\nХочешь,\n     вниз\n             с трех тысяч метров\n                 прыгну?!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Солидарность*", "content": "Ярмарка.\n    Вовсю!\n        Нелепица на нелепице.\nЛейпциг гудит.\n        Суетится Лейпциг.\nНо площадь вокзальную грохот не за́лил.\nВокзалы стоят.\n        Бастуют вокзалы.\nСегодня\n    сказали хозяевам грузчики:\n«Ну что ж,\n    посидимте, сложивши ручки!»\nЛишь изредка\n            тишь\n        будоражило эхо:\nэто\n       грузчики\n          бьют штрейкбрехеров.\nСкрипят буржуи.\n        Ходят около:\n— Товарищи эти разденут до́гола! —\nНо случай\n    буржуям\n        веселие кинул:\nСоветы\n    в Лейпциг\n        прислали пушнину.\nСмеясь,\n    тараканьими водят усами:\n— Устроили стачечку —\n            лопайте сами!\nЗабудете к бунтам клонить и клониться,\nкогда заваляются ваши куницы! —\nВовсю балаганит,\n        гуляет Лейпциг.\nИ вдруг\n    буржуям\n        такие нелепицы\n(от дива\n    шея\n        трубой водосточной):\nвыходит —\n       живьем! —\n                комитет стачечный.\nРукав завернули.\n        Ринулись в дело.\nИ…\n      чрево пакгауза\n        вмиг опустело.\nГуляет ярмарка.\n        Сыпет нелепицы.\nГуляет советским соболем Лейпциг.\nСтрашны ли\n         рабочим\n             при этакой спайке\nбуржуевы\n    белые\n        своры и стайки?!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Уже!*", "content": "Уже голодище\n            берет в костяные путы.\nУже\n        и на сытых\n        наступают посты.\nУже\n        под вывесками\n            «Milch und Butter»\nвыхващиваются хвосты.\nУже\n    на Kurfürstendamm’е*\n            ночью\nперешептываются выжиги:\n«Слыхали?!\n        Засада у Рабиновича…\nОтобрали\n    «шведки*» и «рыжики*».\nУже\n        воскресли\n              бывшие бурши*.\nПоказывают\n         буржуйный норов.\nУже\n        разговаривают\n           языком пушек\nНоске* и Людендорф*.\nУже\n       заборы\n       стали ломаться.\nРвет\n    бумажки\n        ветра дых.\nСжимая кулак,\n        у коммунистических прокламаций\nтолпы\n    голодных и худых.\nУже\n        валюта\n         стала Луна-парком* —\nне догонишь\n          и четырежды скор —\nтак\n      летит,\n    летит\n        германская марка\nс долларных\n         американских гор.\nУже\n        чехардят*\n            Штреземаны и Куны.\nИ сытый,\n    и тот, кто голодом глодан,\nзнают —\n    это\n          пришли кануны\nнашего\n    семнадцатого года."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Киноповетрие*", "content": "Европа.\n    Город.\n        Глаза домищами шарили.\nВ глаза —\n    разноцветные капли.\nНа столбах,\n        на версту,\n              на мильоны ладов:\nМятый человечишко\n        из Лос-Анжело́са*\nчерез океаны\n          раскатывает ролик.\nИ каждый,\n    у кого губы́ нашлося,\nржет до изнеможения,\n               ржет до колик.\nДенди туфлястый (огурцами огу́рятся) —\nк черту!\n    Дамища (груди — стог).\nУжин.\n          Курица.\n           В морду курицей.\nМотоцикл.\n       Толпа.\n        Сыщик.\n           Свисток.\nВ хвост.\n    В гриву.\nВ глаз.\n    В бровь.\nЖеле-подбородки трясутся игриво.\nКино\n         гогочет в мильон шиберо́в*.\nМолчи, Европа,\n               дура сквозная!\nМусьи,\n    заткните ваше орло́.\nНе вы,\n    я уверен, —\n           не вы,\n           я знаю, —\nнад вами\n    смеется товарищ Шарло́*.\nЖирноживотые.\n               Лобоузкие.\nЕвропейцы,\n        на чем у вас пудры пыльца?\nРазве\n    эти\n          чаплинские усики —\nне всё,\n    что у Европы\n            осталось от лица?\nШарло.\n    Спадают\n        штаны-гармошки.\nКок.\n       Котелочек около кло́ка.\nВ издевке\n    твои\n             комарьи ножки,\nЕвропа фраков\n             и файфоклоков.\nКино\n         заливается щиплемой девкой.\nЧарли\n           заехал\n         какой-то мисс.\nПублика, тише!\n             Над вами издевка.\nЕвропа —\n    оплюйся,\n        сядь,\n                  уймись.\nЧаплин — валяй,\n        марай соуса́ми.\nБудет:\n          не соусом,\n        будет:\n                  не в фильме.\nЗабитые встанут,\n        забитые сами\nметлою\n    пройдут\n        мировыми милями.\nА пока —\n    Мишка,\n        верти ручку.\nБой! Алло!\nВсемирная сенсация.\n        Последняя штучка.\nШарло на крыльях.\n        Воздушный Шарло."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Маяковская галерея", "content": "Мусье!\n    Нам\n           ваш\n         необходим портрет.\nНа фотографиях\n         ни капли сходства нет.\nМусье!\n    Вас\n           разница в деталях\n            да не вгоняет\n                  в грусть.\nПозируйте!\n       Дела?\n         Рисую наизусть.\nПо политике глядя,\nПуанкаре*\n    такой дядя. —\nФигура\n    редкостнейшая в мире —\nпоперек\n    себя шире.\nПузо —\n    ест до́сыта.\nЛысый.\nНебольшого роста —\nчуть\n        больше\n        хорошей крысы.\nКожа\n          со щек\n         свисает,\n            как у бульдога.\nБороды нет,\n         бородавок много.\nЗубы редкие —\n         всего два,\nно такие,\n    что под губой\n               умещаются едва.\nФизиономия красная,\n            пальцы — тоже:\nникак\n           после войны\n         отмыть не может.\nКровью*\n    двадцати миллионов\n            и пальцы краснеют,\n                     и на\nволосенках,\n        и на фрачной коре.\nЕсли совесть есть —\n         из одного пятна\nкрови\n          совесть Пуанкаре.\nС утра\n            дела подают ему;\nпересматривает бумажки,\n            кровавит папки.\nПотом\n           отдыхает:\n         ловит мух\nи отрывает\n       у мух\n         лапки.\nПообрывав\n        лапки и ножки,\nедет заседать\n           в Лигу наций*.\nВернется —\n         паклю\n         к хвосту кошки\nпривяжет,\n    зажжет\n         и пустит гоняться.\nГлядит\n    и начинает млеть.\nВ голове\n    мечты растут:\nо, если бы\n    всей земле\nпаклю\n          привязать\n               к хвосту?!\nЗатем —\n    обедает,\n         как все люди,\nлишь жаркое\n         живьем подают на блюде.\nНравится:\n    пища пищит!\nВорочает вилкой\n         с медленной ленью:\nкрови вид\n    разжигает аппетит\nи способствует пищеваренью.\nЗа обедом\n    любит\n               полакать\nмолока.\nЛакает бидонами, —\n            бидоны те\nсами\n         в рот текут.\nМолоко\n    берется\n         от рурских детей;\nмолочница —\n            генерал Дегут*.\nПищеварению в лад\nпереваривая пищу,\nлюбит\n           гулять\nпо дороге к кладбищу.\nЕсли похороны —\n         идет сзади,\nтихо похихикивает,\n         на гроб глядя.\nРазулыбавшись так,\nПуанкаре\n    любит\n         попасть\n            под кодак*.\nУтром\n    слушает,\n         от восторга горя, —\nгазетчик\n    Парижем\n         заливается\n               в мили:\n— «Юманите»*!\n         Пуанкаря\nпоследний портрет* —\n              хохочет\n                на могиле! —\nОт Парижа\n       по самый Рур —\nсмех\n        да чавк.\nБалагур!\nВесельчак!\nПуанкаре\n    и искусством заниматься тщится.\nПуанкаре\n    любит\n               антикварные вещицы.\nВечером\n    дает эстетике волю:\nорамив золотом,\n         глазками ворьими\nлюбуется*\n    траченными молью\nВерсальским\n           и прочими догово́рами.\nК ночи\n    ищет развлечений потише.\nЗа день\n    уморен\n         делами тяжкими,\nловит\n          по очереди\n         своих детишек\nи, хохоча\n    от удовольствия,\n                  сечет подтяжками.\nПохлестывая дочку,\n         приговаривает\n                       меж ржаний:\n— Эх,\n           быть бы тебе\n         Германией,\n                  а не Жанной! —\nНочь.\n         Не подчиняясь\n         обычной рутине —\nне ему\n            за подушки,\n         за одеяла браться, —\nПуанкаре\n    соткет*\n         и спит\n            в паутине\nрепараций.\nВеселенький персонаж\nдержит\n    в ручках\n         мир\n                наш.\nПримечание.\nМусье,\n    не правда ли,\n            похож до нити?!\nНет?\n        Извините!\nСами виноваты:\n         вы же\nне представились\n         мне\n               в мою бытность*\n                  в Париже."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Муссолини*", "content": "Куда глаз ни кинем —\nгазеты\n    полны\n                именем Муссолиньим.\nДля не видевших\n         рисую Муссолини* я.\nТочка в точку,\n            в линию линия.\nРодители Муссолини,\n         не пыжьтесь в критике!\nНе похож?\n    Точнейшая\n         копия политики.\nУ Муссолини\n           вид\n         ахов. —\nГолые конечности,\n         черная рубаха*;\nна руках\n    и на ногах\n         тыщи\nкустов\n    шерстищи;\nруки\n         до пяток,\n            метут низы.\nВ общем,\n    у Муссолини\n            вид шимпанзы.\nЛица нет,\n    вместо —\n         огромный\nзнак погромный.\nСтолько ноздрей\n         у человека —\n              зря!\nУ Муссолини\n           всего\n         одна ноздря,\nда и та\n    разодрана\n         пополам ровно\nпри дележе\n        ворованного.\nМуссолини\n        весь\n               в блеске регалий.\nТаким\n           оружием\n              не сразить врага ли?!\nБез шпалера*,\n         без шпаги,\n            но\n              вооружен здо́рово:*\nна боку\n    целый\n         литр касторовый;\nкогда\n         плеснут\n          касторку в рот те,\nне повозражаешь\n         фашистской\n              роте.\nЧтобы всюду\n          Муссолини\n              чувствовалось как дома —\nв лапище\n    связка\n         отмычек и фомок.\nВ министерстве\n         первое\n              выступление премьера\nбыло\n         скандалом,\n               не имеющим примера.\nЧешет Муссолини,\n         а не поймешь\n              ни бельмеса.\nХорошо —\n    нашелся\n         переводчик бесплатный.\n— Т-ш-ш-ш! —\n              пронеслось,\n              как зефир средь леса. —\nЭто\n       язык\n    блатный! —\nПришлось,\n       чтоб точить\n             дипломатические лясы,\nдля министров\n             открыть\n             вечерние классы.\nМинистры подучились,\n             даже без труда\n                     без особенного, —\nмеж министрами\n         много\n              народу способного.\nУ фашистов\n         вообще\n              к знанию тяга:\nхоть раз\n    гляньте,\nс какой жаждой\n         Муссолиниева ватага\nнакидывается\n           на «Аванти»*.\nПосле\n          этой\n    работы упорной\nот газеты\n    не остается\n         даже кассы наборной.\nВначале\n    Муссолини,\n         как и всякий Азеф*,\nсоциалистничал,\n         на митингах разевая зев.\nВо время\n    пребывания\n              в рабочей рати\nизучил,\n    какие такие Серрати*,\nи нынче\n    может\n         голыми руками\nбрать\n         и рассаживать\n         за решетки камер.\nИдеал\n    Муссолиний —\n         наш Петр.\nЧтоб догнать его,\n         лезет из пота в пот.\nПортрет Петра.\n             Вглядываясь в лик его,\nговорит:\n    — Я выше,\n         как ни кинуть.\nЧто там\n    дубинка\n         у Петра\n              у Великого!\nА я\n      ношу\n    целую дубину. —\nПолитикой не исчерпывается —\n              не на век же весь ее!\nМуссолини\n         не забывает\n              и основную профессию.\nВозвращаясь с погрома\n             или с развлечений иных,\nМуссолини\n       не признает\n            ключей дверных.\nДемонстрирует\n             министрам,\n              как можно\n                     негромко\nлюбую дверь\n          взломать фомкой*.\nКарьере\n    не лет же до ста расти.\nНадавят коммунисты —\n               пустишь сок.\nА это\n         всё же\n        в старости\nнебольшой,\n        но верный кусок.\nА пока\n           на свободе\n         резвится этакий,\nжиреет,\n    блестит\n         от жирного глянца.\nА почему он\n          не в зверинце,\n                   не за решеткой,\n              не в клетке?\nЭто\n       частное дело\n         итальянцев.\nПримечание.\nПо-моему,\n    портрет\n         удачный выдался.\nМожет,\n    не похожа\n         какая точьца.\nГоворя откровенно,\n         я\n            с ним\n              не виделся.\nДа, собственно говоря,\n             и не очень хочется.\nХоть шкура\n        у меня\n         и не очень пушистая,\nбоюсь,\n           не пригляделся б\n             какому фашисту я."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Керзон*", "content": "Многие\n    слышали звон,\nда не знают,\n         что такое —\n                Керзон*.\nВ редком селе,\n             у редкого города\nимеется\n    карточка\n         знаменитого лорда.\nГордого лорда\n             запечатлеть рад.\nНо я,\n         разумеется,\n         не фотографический аппарат.\nЧто толку\n    в лордовой морде нам?!\nЛорда\n           рисую\n          по делам\n         по лординым.\nУ Керзона\n    замечательный вид.\nСразу видно —\n              Керзон родовит.\nЛысина\n    двумя волосенками припомажена.\nЛица не имеется:\n         деталь,\n              не важно.\nЛицо\n         принимает,\n         какое модно,\nкакое\n         английским купцам угодно.\nКерзон красив —\n         хоть на выставку выставь.\nВо-первых,\n        у Керзона,\n         как и необходимо\n                 для империалистов,\nвместо мелочей\n               на лице\n             один рот:\nто ест,\n           то орет.\nСамое удивительное\n         в Керзоне —\n                  аппетит.\nВо что\n    умудряется\n         столько идти?!\nЗаправляет\n       одних только\n              мурманских осетров*\nпо тралеру\n    ежедневно\n         желудок-ров.\nБойся\n          Керзону\n         в зубы даться —\nаппетит его\n        за обедом\n         склонен разрастаться.\nИ глотка хороша.\n         Из этой\n              глотки\nголос —\n    это не голос,\n         а медь.\nНо иногда*\n    испускает\n         фальшивые нотки,\nесли на ухо\n       наш\n              наступает медведь.\nХоть голос бочкин,\n         за вёрсты дно там,\nно толк\n    от нот от этих\n              мал.\nРабочие\n    в ответ*\n         по этим нотам\nраспевают\n    «Интернационал».\nКерзон\n    одеждой\n         надает очок!\nРазглаженнейшие брючки\n              и изящнейший фрачок;\nдухами душится, —\n         не помню имя, —\nпредпочел бы\n            бакинскими душиться,\n                 нефтяными.\nНа ручках\n    перчатки\n         вечно таскает, —\nобщеизвестная манера\n              шулерска́я.\nВо всяких разговорах\n         Керзонья тактика —\nпередернуть\n        парочку фактиков.\nНапишут бумажку,\n         подпишутся:\n              «Раскольников*»,\nи Керзон\n    на НКИД врет, как на покойников.\nУ Керзона\n    влечение\nи к развлечениям.\nОдно из любимых\n         керзоновских\n              занятий —\nходить\n    к задравшейся\n         английской знати.\nХлебом Керзона не корми,\nдай ему\n    задравшихся супругов.\nМоментально\n           водворит мир,\nрассказав им\n          друг про друга.\nМужу скажет:\n           — Не слушайте\n              сплетни,\nне старик к ней ходит,\n         а несовершеннолетний. —\nА жене:\n    — Не верьте,\n         сплетни о шансонетке.\nНе от нее,\n    от другой\n         у мужа\n              детки. —\nВцепится\n    жена\n         мужу в бороду\nи тянет\n    книзу —\nлафа Керзону,\n            лорду —\nмаркизу.\nГоворит,\n    похихикивая\n         подобающе сану:\n— Ну, и устроил я им*\n         Лозанну! —\nМногим\n    выяснится\n         в этой миниатюрке,\nиз-за кого\n    задрались\n         греки\n              и турки.\nВ нотах\n    Керзон\n         удал,\n              в гневе —\n                 яр,\nно можно\n    умилостивить,\n               показав долла́р.\nНет обиды,\n       кою\nбыло бы невозможно\n         смыть деньгою.\nДавайте доллары,\n         гоните шиллинги,\nи снова\n    Керзон —\n         добрый\n              и миленький.\nБыл бы\n    полной чашей\n         Керзоний дом,\nда зловредная организация*\n              у Керзона\n                 бельмом.\nСнится\n             за ночь\n            Керзону\n         раз сто,\nкак Шумяцкий*\n            с Раскольниковым\n              подымают Восток\nи от гордой\n          Британской\n              империи\nлетят\n         по ветру\n            пух и перья.\nВскочит\n    от злости\n         бегемотово-сер —\nда кулаками на карту\n         СССР.\nПока\n         кулак\n    не расшибет о камень,\nбьет\n        по карте\n          стенной\n         кулаками.\nПримечание.\nМожно\n    еще поописать\n         лик-то,\nда не люблю я\n             этих\n         международных\n                   конфликтов."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Пилсудский*", "content": "Чьи уши —\n       не ваши ли? —\nне слышали\n        о грозном\n         фельдмаршале?!\nСклонитесь,\n        забудьте\n         суеты\n              и су́етцы!\nПоджилки\n    не трясутся у кого!\nМною\n          рисуется\nпортрет Пилсудского.\nУ Пилсудского\n             нет\n         никакого роста.\nВернее,\n    росты у него разные:\nмаленький —\n           если бьют,\nбольшой —\n        если победу празднует.\nКогда\n          старается\n              вырасти рьяней,\nк нему\n           красноармейца приставляют\n                    няней.\nВпрочем,\n    военная\n         не привлекает трель его:\nне краснозвездников*,\n         а краснокрестников* норовит\n                          расстреливать.\nКрохотный лоб.\nТолько для кокарды:\n         уместилась чтоб.\nА под лобиком\n         сейчас же\n              идут челюстищи\nзубов на тыщу\n             или\n         на две тыщи.\nСмотри,\n    чтоб челюстьце\n              не попалась работца,\nа то\n       разрастется.\nПриоткроется челюсть,\n             жря\n              или зыкая, —\nа там\n         вместо языка —\n         верста треязыкая.\nПочему\n    уважаемый воин\nтак\n      обильно\n        языками благоустроен?\nА потому\n    такое\n             языков количество,\nчто три сапога,\n             по сапогу на величество, —\nа иногда\n    необходимо,\n         чтоб пан мог\nвылизывать\n        единовременно\n              трое сапог:\nво-первых —\n           Фошевы*\nподошвы,\nФренчу*\n    звездочку шпорову\nда туфлю\n    собственному\n             буржуазному\n                      борову.\nСтоит\n          на коленках\n         и лижет,\n              и лижет,\nтолько сзади\n         блестят\n         пуговицы яркие.\nНикто\n          никогда\n         не становился ниже:\nПилсудский*\n        даже ниже\n         польской марки.\nА чтоб в глаза\n            не бросился\n              лизательный снаряд —\nнад челюстью\n            усищев жесткий ряд.\nНикто\n    не видал\n         Пилсудского телеса.\nДумаю,\n    под рубашкой\n         Пилсудский — лиса.\nОдежда:\n    мундир,\n         в золото выткан,\nа сзади к мундиру —\n         длиннющая нитка,\nконец к мундиру,\n         а конец второй —\nдержится\n    Пуанкарой*.\nДернет —\n    Пилсудский дрыгнет ляжкой.\nДернет —\n    Пилсудский звякнет шашкой.\nХарактер пилсудчий —\nсучий.\nПодходит хозяин —\n         хвостика выкрут.\nСкажет:\n    «Куси!» —\n         вопьется в икру.\nЗато\n       и сахар\n       попадает\n         на носик\nэтой\n    злейшей\n         из антантовских мосек.\nТо новеньким\n            заменят\n         жупан драненький,\nто танк подарят,\n         то просто франки.\nУстрой\n    перерыв\n         в хозяйских харчах —\nи пес\n         моментально б\n         сник\n                 и зачах.\nДолжен\n    и вере\n               дать дань я\nи убеждения\n         оттенить\n         до последних толик:\nПилсудский\n        был\n        социалистического вероисповедания,\nно\n    по убеждению\n         всегда\n              иезуит-католик.\nДемократизм прихрамывает,\n              староват одёр,\nу рабочих\n    в одра\n         исчезает вера.\nПридется\n    и Пилсудскому\n               задать дёру\nиз своего\n    Бельведера*.\nПримечание.\nНе очень ли\n    портрет\n         выглядит подленько?\nПожалуй,\n    но все же\n         не подлей подлинника."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Стиннес*", "content": "В Германии,\n         куда ни кинешься,\nвыжужживается\n    имя\n           Стиннеса*.\nРазумеется,\n        не резцу\n         его обреза́ть,\nнедостаточно\n          ни букв,\n            ни линий ему.\nСо Стиннеса\n          надо\n         писать образа.\nМинимум.\nВсе —\n    и ряды городов\n            и сёл —\nперед Стиннесом\n         падают\n            ниц.\nСтиннес —\n        вроде\n         солнец.\nДаже солнце тусклей\n         пялит\n            наземь\nоба глаза\n    и золотозубый рот.\nСолнце\n    шляется\n         по земным грязям,\nСтиннес —\n       наоборот.\nК нему\n    с земли подымаются лучики —\nприбыли,\n    ренты*\n         и прочие получки.\nНи солнцу,\n       ни Стиннесу\n            страны насест,\nнаций узы:\n«интернационалист» —\n                и немца съест\nи француза.\nПод ногами его\n              враг\n         разит врага.\nМертвые\n    падают —\n         рота на роте.\nА у Стиннеса —\n                в Германии\n            одна\n                    нога,\nа другая —\n       напротив.\nНа Стиннесе\n          всё держится:\nсила!\nЭто\n       даже\n    не громовержец —\nгромоверзила.\nУ Стиннеса\n        столько\n         частей тела,\nчто запомнить —\n         немыслимое дело.\nТак,\nвместо рта\n    у Стиннеса\n             рейхстаг*.\nНоги —\nгерманские желдороги.\nБез денег\n    карман —\nболтается задарма,\nда и много ли\n         снесешь\n            в кармане их?!\nА Стиннеса\n        карман —\n            госбанк Германии.\nУ человеков\n         слабенькие голоса,\nа у многих\n    и слабенького нет.\nГолос\n    Стиннеса —\n         каждая полоса\nтысячи\n    германских газет.\nДаже думать —\n         и то\n                незачем ему:\nвсе Шпенглеры* —\n         только\n            Стиннесов ум.\nГлаза его —\n         божьего\n         глаза\n            ярче,\nи в каждом\n       вместо зрачка —\n            долла́рчик.\nУ нас\n         для пищеварения\n              кишечки узкие,\nневелика доблесть.\nА у Стиннеса —\n         целая\n            Рурская\nобласть.\nУ нас пальцы —\n         чтоб работой пылиться.\nА у Стиннеса\n           пальцы —\n                вся полиция.\nОперение?\n    Из ничего умеет оперяться,\nдаже\n        из репараций.\nА чтоб рабочие\n             не пробовали\n            вздеть уздечки,\nу Стиннеса\n        даже\n         собственные эсдечики*.\nНемецкие\n    эсдечики эти\nкинутся\n    на всё в свете —\nи на врага\n    и на друга,\nна всё,\n    кроме собственности\n            Стиннеса\n                  Гуго.\nРастет он,\n    как солнце\n         вырастает в горах.\nНад немцами\n           нависает\n             мало-помалу.\nЗолотом\n    в мешке\n         рубахи-крахмала.\nСтоит он,\n    в самое небо всинясь.\nГалстуком\n    мешок\n         завязан туго.\nТаков\n          Стиннес\nГуго.\nПримечание.\nНе исчерпают\n           сиятельного\n            строки написанные —\nцелые\n          нужны бы\n               школы иконописные.\nНадеюсь,*\n    скоро\n              это солнце\nразрисуют саксонцы."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Вандервельде*", "content": "Воскуря фимиам,\n         восторг воскрыля́,\nне закрывая\n        отверзтого\n             в хвальбе рта, —\nславьте\n    социалиста\n         его величества, короля*\nАльберта!\nСмотрите ж!\n          Какого черта лешего!\nКакой\n          роскошнейший\n         открывается вид нам!\nВидите,\n    видите его,\n         светлейшего?\nВидите?\n    Не видно!\n         Не видно?\nЭто оттого,\n        что Вандервельде*\n            для глаза тяжел.\nОкраска\n    глаза́\n         выжигает зноем.\nВандервельде\n           до того,\n            до того желт,\nчто просто\n       глаза слепит желтизною.\nВместо волоса\n             желтенький пушок стелется.\nЖелтые ботиночки,\n         желтые одежонки.\nПод желтенькой кожицей\n                  желтенькое тельце.\nВ карманчиках\n             желтые\n            антантины деньжонки.\nЖелтенькое сердечко,\n            желтенький ум.\nДушонку\n    желтенькие чувства рассияли.\nТолько ушки\n         розоватые\n              после путешествия в Москву*\nда пальчик\n    в чернилах —\n                подписывался в Версале*.\nПри взгляде\n        на дела его\n              и на него самого —\nя, разумеется,\n           совсем не острю —\nтак и хочется\n           из Вандервельде\n            сделать самовар\nили дюжинку\n          новеньких\n            медножелтых кастрюль.\nСделать бы —\n            и на полки\n                 антантовских кухонь,\nчтоб вечно\n    челядь\n         глазели глаза его,\nчтоб, даже\n    когда\n         испустит дух он,\nот Вандервельде\n         пользу видели хозяева.\nНо пока еще\n         не положил он\n            за Антанту\n                  живот,\nпока\n        на самовар\n         не переделан Эмилий, —\nВандервельде жив,\n         Вандервельде живет\nв собственнейшем парке,\n                  в собственнейшей вилле.\nЕсли жизнь\n       Вандервельдичью\n            посмотришь близ,\nто думаешь:\n        на чёрта\n         ему\n                социализм?\nРазвлекается ананасом\n              да рябчиком-дичью.\nОт прочего\n    буржуя\n         отличить не очень,\nЧего ему не хватает —\n              молока птичья?!\nДа разве — что\n               зад\n         камергерски не раззолочен!\nУглубить\n    в психологию\n              нужно\n            стих.\nНутро\n         вполне соответствует наружности.\nУ Вандервельде\n         качеств множество.\nНо,\n      не занимаясь психоложеством,\nвыделю одно:\n           до боли\nЭмиль\n           сердоболен.\nУслышит,\n    что где-то\n         кого-то судят, —\nсквозь снег,\n        за мили,\nогнем\n    юридическим\n         выжегши груди,\nнесется\n    защитник,\n         рыцарь Эмилий.\nОсобенно,\n    когда\n         желто-розовые мальчики\nгусто,\n          как сельди,\nнабьются\n    в своем\n         «Втором интернациональчике».\nТогда\n         особенно прекрасен Вандервельде.\nОчевидцы утверждают,\n               божатся:\n                   — Верно! —\nУ Вандервельде\n         язычище\n            этакий,\nчто его\n    развертывают,\n            как в работе землемерной\nземлемеры\n    развертывают\n                  версты рулетки.\nВысунет —\n        и на 24 часа\nначинает чесать.\nРаза два\n    обернет\n         языком\n            здания\nзаседания.\nПо мере того\n          как мысли растут,\nязык\n         раскручивает\n         за верстой версту.\nЗа сто верст развернется,\n                  дотянется до Парижа,\nтого лизнет,\n        другого полижет.\nДоберется до русской жизни —\nотравит слюну,\n              ядовитою брызнет.\nВесь мир обойдут\n         слова-бродяги,\nкаждый пень обшарят,\n            каждый куст.\nИ снова\n    начинает\n         язык втягивать\nсоглашательский Златоуст*.\nОркестры,\n       играйте туш!\nПублика,\n    неистовствуй,\n                «ура» горля́!\nТаков Вандервельде —\n               социалист-душка,\nсоциалист\n    его величества короля.\nПримечание.\nСкажут:\n    к чему\n         эти сатирические трели?!\nОбличения Вандервельде\n                   поседели,\n                  устарели.\nЧто Вандервельде!\n         Безобидная овечка.\nДа.\n      Но из-за Вандервельде\n            глядят\nтысячи\n    отечественных\n             вандервельдчиков\nи\n    вандервельдят."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Гомперс*", "content": "Из вас\n          никто\n       ни с компасом,\n                 ни без компаса —\nникак\n         и никогда\n             не сыщет Гомперса*.\nМногие\n    даже не знают,\n             что это:\nфрукт,\n          фамилия\n             или принадлежность туалета.\nА в Америке\n         это имя\n         гремит, как гром.\nЗнает каждый человек,\n            и лошадь,\n              и пес:\n— А!\n    как же\n           знаем,\n         знаем —\n                  знаменитейший,\n              уважаемый Гомперс! —\nЧтоб вам\n    мозги\n             не сворачивало от боли,\nчтоб вас\n    не разрывало недоумение, —\nсообщаю:\n    Гомперс —\n         человек,\n              более\nили менее.\nСамое неожиданное,\n         как в солнце дождь,\nчто Гомперс\n          величается —\n              «рабочий вождь»!\nНо Гомперсу\n          гимны слагать\n              рановато.\nСоветую\n    осмотреться, ждя, —\nбольно уж\n    вид странноватый\nу этого\n    величественного\n              американского вождя.\nДактилоскопией\n         снимать бы\n              подобных выжиг,\nчтоб каждый\n          троевидно видеть мог.\nНо…\n        По причинам, приводимым ниже,\nприходится\n       фотографировать\n              только профилёк.\nОкидывая\n    Гомперса\n         умственным оком,\nудивляешься,\n          чего он\n         ходит боком?\nДумаешь —\n        первое впечатление\n              ложное,\nразбираешься в вопросе —\nи снова убеждаешься:\n         стороны\n              противоположной\nнет\n      вовсе.\nКак ни думай,\n            как ни ковыряй,\nникому,\n    не исключая и господа-громовержца,\nнепонятно,\n        на чем,\n         собственно говоря,\nэтот человек\n         держится.\nНога одна,\n    хотя и длинная.\nГрудь одна,\n        хотя и бравая.\nЛысина —\n    половинная,\nвсего половина,\n         и то —\n              правая.\nНо где же левая,\n         левая где же?!\nОткрою —\n    проще\n         нет ларчика:\nкуплена\n    миллиардерами\n              Рокфеллерами*,\n                  Карнеджи*.\nДыра —\n    и слегка\n         прикрыта\n              долла́рчиком.\nХодить\n    на двух ногах\n         старо́.\nНо себя\n    на одной\n         трудно нести.\nГомперс\n    прихрамывает\n         от односторонности.\nПлетется он\n        у рабочего движения в хвосте.\nМеж министрами\n         треплется\n              полубородка полуседая.\nРаскланиваясь\n            разлюбезно\n              то с этим,\n                  то с тем,\nк ихнему полу\n           реверансами\n              полуприседает.\nЧуть\n        рабочий\n          за ум берется, —\nчтоб рабочего\n           обратно\n         впречь,\nмиллиардеры\n           выпускают\n               своего уродца,\nи уродец\n    держит\n         такую речь:\n— Мистеры рабочие!\n              Я стар,\n                  я сед\nи советую:\n    бросьте вы революции эти!\nСсориться\n    с папашей\n         никогда не след.\nА мы\n         все —\n        Рокфеллеровы дети.\nСкажите,\n    ну зачем\n         справлять маевки?!\nПапаша\n    Рокфеллер\n         не любит бездельников.\nРаботать будете —\n         погладит по головке.\nДля гуляний\n          разве\n         мало понедельников?!\nЯ сам —\n    рабочий бывший,\nлишь теперь\n         у меня\n         буржуазная родня.\nЯ,\n    по понедельникам много пивший,\nутверждаю:\n        нет\n         превосходнее\n              дня.\nА главное —\n          помните:\n         большевики —\n                  буки,\nсобственность отменили!\n                 Аж курам смех!\nСловом,\n    если к горлу\n              к большевичьему\n                  протянем руки, —\nпомогите\n    Рокфеллерам\n         с ног\n              со всех. —\nПозволяют ему,\n              если речь\n               чересчур гаденька,\nдаже\n    к ручке приложиться\n              президента Гардинга*.\nВЫВОД —\n       вслепую\n         не беги за вождем.\nСначала посмотрим,\n         сначала подождем.\nЧтоб после\n    не пришлось солоно,\nговорунов\n    сильнее школь.\nИного\n          вождя —\n             за ушко\n         да на солнышко."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского*", "content": "Было:\n    социализм —\n         восторженное слово!\nС флагом,\n    с песней\n         становились слева,\nи сама\n           на головы\n                спускалась слава.\nСквозь огонь прошли,\n              сквозь пушечные дула.\nВместо гор восторга —\n             горе дола.\nСтало:\n           коммунизм —\n         обычнейшее дело.\nНынче\n    словом\n         не пофанфароните —\nшею крючь\n       да спину гни.\nНа вершочном\n         незаметном фронте\nзавоевываются дни.\nЯ о тех,\n    кто не слыхал\n         про греков\n              в драках,\nкто\n     не читал\n         про Муциев Сцево̀л*,\nкто не знает,\n          чем замечательны Гракхи*, —\nкто просто работает —\n             грядущего вол.\nМы митинговали.\n    Словопадов струи,\nпузыри идеи —\n               мир сразить во сколько.\nА на деле —\n         обломались\n              ручки у кастрюли,\nбреемся\n    стеклом-осколком.\nА на деле —\n          у подметок дырки, —\nбез гвоздя\n    слюной\n         клеи́ть — впустую!\nДырку\n    не поса́дите в Бутырки*,\nа однако\n    дырки\n         протестуют.\n«Кто был ничем, тот станет всем!»\nСтанет.\n    А на деле —\nкак феллахи —\n             неизвестно чем\n              распахиваем земь.\nШторы\n    пиджаками\n         на́ плечи надели.\nЖабой\n    сжало грудь\n         блокады иго.\nИзнутри\n    разрух стоградусовый жар.\nМашиньё\n    сдыхало,\n         рычажком подрыгав.\nВ склепах-фабриках\n         железо\n              жрала ржа.\nНепроезженные\n         выли степи,\nи Урал\n    орал\n            непроходимолесый.\nБез железа\n       коммунизм\n              не стерпим.\nГде железо?\n        Рельсы где?\n              Давайте рельсы!\nДым\n        не выдоит\n             трубищ фабричных вымя.\nОтповедь\n    гудковая\n         крута:\n«Зря\n        чего\n    ворочать маховыми?\nГде железо,\n       отвечайте!\n         Где руда?»\nЭлектризовало\n             массы волю.\nМассы мозг\n        изобретательством мотало.\nТело масс\n    слоняло\n         по горе,\n              по полю\nголодом\n    и жаждою металла.\nКрик,\n          вгоняющий\n         в дрожание\n              и в ёжь,\nуши\n       земляные\n           резал:\n«Даешь\nжелезо!»\nВозникал\n    и глох призыв повторный —\nтолько шепот\n          шел\n         профессоров-служак:\nде под Курском\n              стрелки\n            лезут в стороны,\nкак Чужак*.\nМне\n        фабрика слов\n         в управленье дана.\nЯ\n   не геолог,\nно я утверждаю,\n         что до нас\nбыло\n         под Курском\n         го́ло.\nОбыкновеннейшие\n         почва и подпочва.\nШар земной,\n          а в нем —\n             вода\n              и всяческий пустяк.\nТолько лавы\n         изредка\n         сверлили ночь его.\nВремена спустя\nна восстанье наше,\n         на желанье,\n              на призыв\nдвинулись\n    земли низы.\nОт времен,\n       когда\n         лавины\n              рыже разжиже́ли —\nзатухавших газов перегар, —\nот времен,\n    когда вода\n         входила еле\nв первые\n    базальтовые берега, —\nот времен,\n    когда\n         прабабки носорожьи,\nящерьи прапрадеды\n         и крокодильи,\nни на что воображаемое не похожие,\nльдами-броненосцами катили, —\nот времен,\n    которые\n         слоили папоротник,\nуглем\n         каменным\n               застыв,\nо которых\n    рапорта\n         не дал\n                    и первый таборник, —\nзалегли\n    железные пласты.\nБудущих времен\n         машинный гул\nв каменном\n        мешке\n         лежит —\n              и ни гу-гу.\nДаешь!\n    До мешков,\n         до запрятанных в сонные,\nдо сердца\n    земного\n         лозунг долез.\nДаешь!\n    Грозою воль потрясенные,\nтрещат\n    казематы\n         над жилой желез.\nСвернув\n    горы́ навалившийся груз,\nступни пустынь,\n         наступивших на жилы,\nжелезо\n    бежало\n         в извилины русл,\nжелезо\n    текло\n         в океанские илы.\nБороло\n    каких-то течений сливания,\nкакие-то горы брало в разбеге,\nпод Крымом\n         ползло,\n              разогнав с Пенсильвании*,\nна Мурман\n       взбиралось,\n            сорвавшись с Норвегии.\nБежало от немцев,\n         боялось французов,\nглаза\n         косивших\n              на лакомый кус,\nпока доплелось,\n               задыхаясь от груза,\nзапряталось\n        в сердце России\n              под Курск.\nГолоса\n    подземные\n         выкачивала ветра помпа.\nСлушай, человек,\n         рулетка,\n              компас:\nне для мопсов-гаубиц* —\n                для мира\nразыщи,\n    узнай,\n              найди и вырой!\nОтойди\n    еще\n           на пяди малые, —\nотойди\n    и голову нагни.\nГлаз искателей\n             тянуло аномалией*,\nстрелки компасов\n         крутил магнит.\nВы,\n    оравшие:\n         «В лоск залускали,\nрассори́л\n    Россию\n         подсолнух!» —\nпосмотрите\n        в работе мускулы\nполуголых,\n       голодных,\n         сонных.\nВ пустырях\n        ветров и снега бред,\nпод ногою\n    грязь и лужи вместе,\nнепроходимые,\n              как Альфред*\nиз «Известий».\nПрославлял\n        романтик\n         Дон-Кихота, —\nс ветром воевал\n              и с ду́хами иными.\nПросто\n    мельников хвалить\n              кому охота —\nс настоящей борются,\n         не с ветряными.\nСлушайте,\n    пролетарские дочки:\nпришедший\n        в землю врыться,\nв чертежах\n    размечавший точки,\nон —\n    сегодняшний рыцарь!\nОн так же мечтает,\n         он так же любит.\nРуда\n        залегла, томясь.\nКрасавцем\n    в кудрявом\n         дымном клубе —\nза ней\n          сквозь камень масс!\nСтальной бурав\n              о землю ломался.\nСиди,\n          оттачивай,\n         правь —\nи снова\n    земли атакуется масса,\nи снова\n    иззубрен бурав.\nИ снова —\n       ухнем!\n         И снова —\n              ура! —\nв расселинах каменных масс.\nСтальной\n    сменял\n         алмазный бурав,\nи снова\n    ломался алмаз.\nИ когда\n    казалось —\n         правь надеждам тризну,\nиз-под Курска\n            прямо в нас\nнастоящею\n       земной любовью брызнул\nбудущего\n    приоткрытый глаз.\nПусть\n          разводят\n         скептики\n              унынье сычье:\nнынче, мол, не взять\n         и далеко лежит.\nЕсли б\n            коммунизму\n         жить\n                  осталось\n                  только нынче,\nмы\n    вообще бы\n         перестали жить.\nЛучше всяких «Лефов»\n            насмерть ранив\nрусского\n    ленивый вкус,\nмузыкой\n    в мильон подъемных кранов\nцокает,\n    защелкивает Курск.\nИ не тщась\n    взлететь\n         на буровые вышки,\nв иллюстрацию\n               зоо́логовых слов,\nприготовишкам\n               соловьишки\nдемонстрируют\n              свое\n         унылейшее ремесло.\nГде бульвар\n        вздыхал\n         весною томной,\nне таких\n    любовей\n         лития, —\nогнегубые\n    вздыхают топкой домны,\nрассыпаясь\n        звездами литья.\nРечка,\n          где и уткам\n         было узко,\nгде и по колено\n              не было ногам бы,\nшла\n      плотвою флотов\n         речка Ту́скарь:\nкурс на Курск —\n         эСэСэСэРский Гамбург.\nВсякого Нью-Йорка ньюйоркистей,\nраздинамливая\n             электрический раскат,\nмаяки\n         просверливающей зоркости\nв девяти морях\n              слепят\n         глаза эскадр.\nИ при каждой топке,\n         каждом кране,\nнаступивши\n        молниям на хвост,\nвыверенные куряне\nнаправляли\n       весь\n              с цепей сорвавшийся хао́с.\nЧеткие, как выстрел,\nу машин\n    эльвисты*.\nВ небесах,\n    где месяц,\n         раб писателин,\nискры труб\n       черпал совком,\nс башенных волчков\n         — куда тут Татлин*! —\nотдавал\n    сиренами\n         приказ\n              завком.\n«Слушай!\n    д 2!\n          3 и!\nПятый ряд тяжелой индустри́и!\n7 ф!\nДоки лодок\n       и шестая верфь!»\nЗаревет сирена\n             и замрет тонка,\nи опять\n    засвистывает\n         электричество и пар.\n«Слушай!\n    19-й ангар!»\nРаззевают\n    слуховые окна\n               крыши-норы.\nСразу\n         в сто\n    товарно-пассажирских линий\nотправляются\n            с иголочки\n               планёры,\nрассияв\n    по солнцу\n         алюминий.\nРаззевают\n    главный вход\n              заводы.\nЛентами\n    авто и паровозы —\n              в главный.\nС верфей\n    с верстовых\n         соскальзывают в воды\nкорабли\n    надводных\n         и подводных плаваний.\nИ уже\n          по тундрам,\n         обгоняя ветер резкий,\nпараллельными путями\n              на пари\nдва локомотива —\n         скорый\n              и курьерский —\nв свитрах,\n    в кепках\n         запускают лопари.\nВ деревнях,\n        с аэропланов\n              озирая тыщеполье,\nстадом\n            в 1000 —\n                не много и не мало —\nпастушонок\n         лет семи,\n         не более,\nуправляет\n    световым сигналом.\nЧто перо? —\n          гусиные обноски! —\nтолько зря\n    бумагу рвут, —\nсто статей\n    напишет\n         обо мне\n              Сосновский*,\nкаждый день\n          меняя\n         «Ундервуд».\nЯ считаю,\n    обходя\n         бульварные аллеи,\nскольких\n    наследили\n         юбилеи?\nПушкин,\n    Достоевский,\n             Гоголь,\nАлексей Толстой\n         в бороде у Льва.\nНе завидую —\n             у нас\n         бульваров много,\nкаждому\n    найдется\n         бульвар.\nМожет,\n    будет\n         Лазарев*\n              у липы в лепете.\nОбозначат\n    в бронзе\n         чином чин.\nНу, а остальные?\n         Как их сле́пите?\nТысяч тридцать\n               курских\n             женщин и мужчин.\nВам\n        не скрестишь ручки,\n                не напялишь тогу,\nне поставишь\n          нянькам на затор…\nНу и слава богу!\nНо зато —\nна бо́роды дымов,\n         на тело гулов\nне покусится\n         никакой Меркулов*.\nТрем Андреевым*,\n         всему академическому скопу,\nкопошащемуся\n             у писателей в усах,\nникогда\n    не вылепить\n         ваш красный корпус,\nзаводские корпуса.\nВас\n    не будут звать:\n         «Железо бросьте,\nвыверните\n       на спину\n         глаза,\nвозвращайтесь\n             вспять\n         к слоновой кости,\nк мамонту,\n    к Островскому*\n              назад».\nВ ваш\n         столетний юбилей\nне прольют\n    Сакулины*\n         речей елей.\nТы работал,\n       ты уснул\n         и спи —\nтолько город ты,\n         а не Шекспир.\nСобинов*,\n    перезвените званьем Южина*.\nЛезьте\n           корпусом\n               из монографий и садов.\nКурскам\n    ваших мраморов\n              не нужно.\nНо зато —\nна бегущий памятник\n         курьерский\n              рукотворный\nне присядут\n         гадить\n         во̀роны.\nВас\n      у опер\n    и у оперетт в антракте,\nв юбилее\n    не расхвалит\n              языкастый лектор.\nРечь\n        об вас\n    разгромыхает трактор —\nсамый убедительный электролектор.\nГиз*\n      не тиснет\n          монографии о вас.\nНо зато —\n    растает дыма клуб,\nи опять\n    фамилий ваших вязь\nвписывают\n       миллионы труб.\nДвери в славу —\n         двери узкие,\nно как бы ни были они узки́,\nнавсегда войдете\n         вы,\n              кто в Курске\nдобывал\n    железные куски."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Агитлубки,1923", "content": "Эй, иди,\n    подходи, крестьянский мир!\nНавостри все уши —\n         и слушай!\nЗаливайся, песня!\n         Пой и греми!\nЗалетай в крестьянские уши!\nКто не хочет из вас\n         в грязи,\n              под плетнем\nжизнь окончить смертью сучьей —\nпрочитай про это,\n         послушай о нем,\nвникни в этот серьезный случай.\nНедалёко от нас,\n         то ль на некой горе,\nто ли просто\n         на маленькой вышке,\nпомещается\n         на реке на Туре\nдеревушка —\n           Малые Тишки.\nДеревушкой ее называют зря.\nХоть домов полсотни менее,\nно на каждом из них\n         крыша —\n              точно заря,\nкаждый двор —\n              не двор, а имение.\nЛет пяток назад\n         жил во всех домах\nгенерал,\n    помещик Дядин.\nА мужик глядел\n         да шапчонку ломал,\nда слюну облизывал, глядя.\nВ Октябре\n    с генерала спустили жир:\nподавай, мол, обратно наше!\nДернул Дядин в Париж,\n              а мужик зажил.\nЖил и жил себе полной чашей.\nНовый школьный дом\n         украшает луг.\n(Не к лицу коммуне дурак-то!)\nЭлектрический ходит в поле плуг,\nгромыхает электротрактор.\nКаждый весел и сыт,\n         обут и здоров.\nУ детишек\n    не щеки, а пышки.\nТак,\n       распеснив песни из всех дворов,\nпроживали Малые Тишки.\nЛишь одна с по-над краю стоит изба,\nкурьей ножкой держится еле,\nна карнизах на всех\n         ободра́лась резьба,\nветер дует\n    и хлещет в щели.\nЗдесь, паучьей нитью обо́ткана,\nпроживала\n    меж ветра вывшего\nСтепанида Саврасовна Водкина,\nстанового супруга\n         бывшего.\nСтепанидин муж\n         был известен всем.\nКто\n       в селе\n    станового выше?\nВсе четырнадцать шкур,\n              а не то что семь\nноровил содрать он с Тишек.\nОбдирал становой\n         целых 20 лет.\n20 — жили воя и ноя.\nСтановой жирел,\n         и жена —\n              ранет,\nщекопузье блестит наливное.\nДа коммуна пришла,\n         кумачом хохоча,\nпостреляла для верности вящей.\nВ ту же ночь\n         становой\n         задал стрекоча,\nне простясь аж\n             с супругою спящей.\nПоодряб Степанидиных щек ранет,\nстали щеки\n       из розовых\n         белые.\nТелеса\n           постепенно сошли на нет,\nиз упругих стали дебелые.\nПодвело от голодных харчей живот.\nДрожью ежась от каждого чиха,\nпрощена добротой мужиков\n              и живет,\nтолько в ночь выходя,\n         как сычиха.\nДнем в окно глядит,\n         как собака на кость,\nрада всем перегрызть бы глотки она.\nТак жила,\n    притаив до времени злость,\nСтепанида Саврасовна Водкина.\nСпят мужик и баба,\n         корова и бык.\nНочь.\n         Луна в небесах\n         рассияла лик,\nнебо вызвездя в лучшем виде.\nЛишь один\n       оборванец\n         крадется…\n              и шмыг\nв подворотнюю щель —\n               к Степаниде.\nСтепанида задвижку открыла на стук,\nполучила записку в руки из рук;\nслов не слыша меж крысьего писку,\nподнесла записку\n         под лунный круг,\nпод луною\n    читает записку.\nПрочитала раз,\n             перечла еще.\nПод ногами\n        от слез\n         лужа.\nСлезы радости мчат со всех щек.\nОказалось —\n          записка от мужа.\n«Степанида моя,\n                Степанида-свет,\nчтоб покончить с властью Советов,\nвыполняй досконально мой совет,\nделай так-то…\n         это и это…\nТвой супруг\n        Ферапонт Водкин».\nА под Водкиным\n         росчерк короткий.\nА еще через ночь,\n         в тот же час\n              точь-в-точь,\nне будить стараясь народа,\nподкатила к калитке\n         и целую ночь\nразгружалась бесшумно подвода.\nПротащили в окно\n         пару длинных труб,\n100 бутылей, скрытых корзиною,\nпротащили какой-то тяжелый куб\nда еще\n           кишки резинные.\nСемь ночей\n        из-за ставен горел огонек.\nУловило б чуткое ухо\nза стеной возню\n               да шарканье ног,\nда печурку —\n           пыхтела глухо.\nЧерез семь ночей,\n         через дней через семь,\nвышла\n           днем\n        Степанида —\n              другая совсем.\nПо губам,\n    как игривая рыбка,\nто и дело ныряла улыбка.\nЧерез день\n    столпился народ у ворот,\nзанят важным одним вопросом:\nчем-то воздух несет?\n         Разгалделся народ,\nв удивлении тянет носом.\nА по воздуху,\n          сквозь весеннюю ясь,\nзаползая и в ноздри\n         и в глотки,\nнад избой Степанидьей, дымком раскурясь,\nвьется дух\n    самогонки-водки.\nБывший пьяница Пров говорит:\n              «Эге!\nНе слыхал я давно запашочка».\nБудто бес какой появился в ноге —\nПрова\n          запах\n       тянет пешочком.\nПрова запах\n         за ногу ведет и ведет,\nв ухо шепчет:\n          «Иди!\n         Разузнай-ка».\nК хате Водкиной вывел,\n             поставил,\n                 и вот —\nна крыльце\n       появилась хозяйка.\nА народ валит, —\n         верь мне или не верь, —\nто ль для вида,\n             а то ль для принятия мер,\nно к дверям Степанидина дома\nдаже Петр пришел\n         милиционер,\nдаже —\n    члены волисполкома.\nЯрый трезвенник Петр\n            растопырил рот,\nвыгнул грудь для важности вида\nда как гаркнет:\n             «Ты что ж!\n              Разорять народ?\nАли хочешь в острог, Степанида?»\nА хозяйка в ответ:\n         «Что пристал, как репей?!\nМужикам служу —\n         не барам.\nМне не надо рублей —\n            подходи и пей!\nУгощаю всех\n          даром».\nПров затылок чешет:\n         «Не каждый, мол, день\nпреподносят такие подарки».\nПров шагнул,\n          остальные за ним —\n                 на ступень.\n«Не умрем, чай,\n              с одной-то чарки».\nВыпил рюмку —\n         прошла волшебством по душе.\nПо четвертой —\n         пришло веселье.\nИ не рюмками —\n         четвертями уже\nлижут все даровое зелье.\nУтро.\n         Вышли все,\n         не чуют земли.\nВстали свиньями\n                 на четвереньки.\nС закоулков проселочных пыль мели:\nбородища —\n         мокрые веники.\nНе дошли до дому ни Петр,\n              ни Пров:\nПетр в канаву слег,\n         Пров свалился в ров.\nПрова\n          утром\n        нашли в трясине —\nщеки синему\n          выгрызли свиньи.\nПолдень.\n    Встал народ.\n         Негодящий вид.\nПерекошены наискось лица.\nВ животе огонь,\n         голова трещит, —\nнадо, значит,\n          опохмелиться.\nПотащились\n          все, кто ходить еще мог,\nк Степаниде идут\n         на крылечко.\nТак же\n           вьется соблазном над хатой\n                  дымок.\nТкнули дверь.\n           Да не тут-то было!\n              Замок\nизнутри просунут в колечко.\n«Степанида, — орут, —\n              вылезай помочь!»\nПузо сжали,\n        присели на корточки.\n«К черту лешему!\n         Убирайтесь прочь! —\nСтепанидин голос\n         из форточки. —\nПопоила раз —\n              и довольно, чать! —\nзаорала Водкина гневно. —\nУгостила раз —\n         не всегда ж угощать?!\nЗатаскались сюда\n         ежедневно!\nВы у честной вдовы —\n             не в питейном, чай!\nДа и где это видано в мире,\nчтоб не только водку,\n         хотя бы чай\nподавали бесплатно в трактире?!»\nНо в ответ на речь\n         пуще прежнего гул:\n«Помоги, Степанида Саврасовна».\n«Помогу, —\n         говорит, —\n              да гони деньгу».\nПочесались.\n         «Ладно.\n         Согласны».\nОсушили сегодня пару посуд,\nа назавтра —\n          снова похмелье.\nСнова деньги несут.\n         Самогон пососут —\nпротрезвели\n        и снова за зелье.\nТек рекой самогон.\n         Дни за днями шли.\nЖгло у пьяниц живот крапиво́ю,\nРастряслись вконец мужичьи кошли,\nвсё\n     до ниточки пьют-пропивают.\nВсё, что есть в селе,\n         змей зеленый жрет, —\nвздулся, полселения выев.\nВсё бросают зеленому зме́ищу в рот,\nв пасть зубастую,\n         в зевище змиев.\nСамогонный потоп\n         заливает-льет,\nльет потоп\n    и не хочет кончиться.\nВымирает народ,\n         нищает и мрет,\nлишь жиреет вовсю самогонщица.\nНад деревней\n          царит самогонище-гад,\nвесь достаток Водкиной отдан.\nУрожай —\n       и тот заложили в заклад\nвплоть до 28-го года.\nУ любого\n    на морде\n         от драк полоса.\nНе услышишь поющего голоса.\nТолько в плаче\n             меж драк\n              визжат голоса:\nмуж\n       жене\n    выдирает волосы.\nПереехала Водкина в школьный дом:\n«Неча зря, мол, учиться в школах».\nА учителя — в хлев:\n         «Проживет и в нем».\nРос в селе за олухом олух.\nПоловину домов\n         пережрал пожар,\nна другой —\n         поразлезлись крыши.\nВ поле\n           тракторы\n              пережрала ржа.\nМост —\n    и то на ладан дышит.\nЧто крепила\n         на пользу\n         советская власть —\nпостарались развеять прахом.\nВсе, что коплено год,\n         можно в час раскрасть, —\nи раскрали\n    единым махом.\nТолько чаще\n         болезнь забирается в дом,\nтолько смерть обжирается досыта,\nда растут ежедневно\n         холм за холмом\nна запущенной глади погоста.\nДа в улыбку расплылись наши враги:\nпоп,\n        урядник\n          и старый помещик.\nПей еще —\n       и погиб,\n         и не сдвинешь ноги,\nи помещик вопьется, как клещи.\nВот и вся история\n         кончена,\nзря не стоит болтать лишка.\nТак пришла\n        из-за самогонщины\nбогатейшей деревне крышка.\nЭй, иди,\n    подходи, крестьянский мир!\nНавостри все уши —\n         и слушай!\nЗаливайся, песня!\n         Пой и греми!\nЗалетай в крестьянские уши!\nКто не хочет из вас\n         в грязи,\n              под плетнем\nдни закончить смертью сучьей, —\nпрочитай про это,\n         подумай о нем,\nвникни в этот правдивый случай.\nЧтоб и вас\n        самогонка\n         в гроб не свела —\nвсех,\n        кто гонит яд-самогон,\nвыгоняй из деревни,\n         гони из села,\nиз станиц\n       вышвыривай вон!\nЧтоб республика наша\n              не кончила дни,\nсамогонную выпив отраву, —\nсамогонщиков банду\n         из сел\n              гони!\nВыгоняй самогонщиц ораву!\nВыгоняй, кто поит,\n         выгоняй, кто пьет!\nЭто — гниль.\n             Нужна кому она?!\nТолько тот, кто здоров, —\n                   крестьянству оплот,\nлишь от них расцветает коммуна."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Крестьянам! Рассказ о Змее-Горыныче и о том, в кого Горыныч обратился нынче*", "content": "У кого нуждою глотку свело —\nрастопырь на вот это уши.\nЭй, деревня каждая!\n         Эй, село!\nНавостри все уши —\n         и слушай.\nНынче\n           будет\n        из старой истории сказ\nо чудовище —\n         Змее-Горыныче.\nНынче\n           этот змей\n               объявился у нас,\nтолько нынче\n           выглядит иначе.\nРаз завидя,\n    вовеки узнаешь ты:\nчешуя его\n    цвета зеленого,\nмиллион зубов —\n         каждый\n            будто бутыль —\nпод губой\n    у зме́ища оного.\nЭтот змеище зол,\n         этот змеище лют,\nпасть —\n    верста,\n         а не то что са́жень!\nЖрет в округе всё,\n         а не то что люд!\nСкот сжирает\n           и хаты даже!\nЛишь заявится он —\n         подавай урожай.\nМиг —\n            и поле Горынычу отдано.\nВсё ему неси,\n           служи, ублажай,\nсам же лапу соси\n         голодный.\nДеревушка.\n       Прильнет Горынычев рот —\nв деревушке —\n             ни клуба,\n                ни школы.\nПодползет к селу,\n         хвостом вильнет —\nи мужик\n    голодный и голый.\nЗажигается пузо в тысячу искр,\nлишь глазищами взглянет своими.\nДух сивушный\n             дымит сквозь ноздревый писк.\nСамогон — змеи́щево имя.\nОн\n      болезнью вползает в мужицкий дом.\nОн\n      раздорами кормится до́сыта.\nОт него\n    вырастает холм за холмом\nв горб изго́рбится гладь погоста.\nОт него\n    расцветают наши враги —\nпоп,\n        кулак\n    да забытый помещик.\nЗнает враг,\n       что ни рук не поднять,\n                  ни ноги́,\nколь вопьются сивушные клещи.\nВсё богатство крестьянское зме́ище\n                  жрет,\nвздулся,\n    пол-России выев.\nВсё бросают зеленому змеищу в рот,\nв пасть зубастую,\n         в зевище змиев.\nЕсли будет\n    и дальше\n         хозяйничать гад,\nне пройти по России и году —\nпередо́хнет бедняк,\n         обнищает богач.\nЗемлю вдрызг пропьешь\n                 и свободу.\nЕсли ты\n    погрязнешь\n         в ленивую тишь —\nэто горе\n    вовек не кончится.\nСамогонщики\n            разжиреют лишь,\nразжиреют лишь\n         самогонщицы.\nЧтоб хозяйство твое\n         не скрутил самогон,\nчтоб отрава\n         в гроб не свела, —\nсамогонщиков\n             из деревни\n            вон!\nВон из хутора!\n            Вон из села!\nКомсомолец!\n         Крестьянин!\n                  Крестьянка!\n                  Эй!\nЖить чтоб\n    жизнью сытой\n            и вольной,\nбей зеленого книгой!\n         Учением бей!\nХвост зажми ему\n         дверью школьной!\nИзгоняй, кто поит,\n         выгоняй, кто пьет!\nЭто — гниль!\n            Нужна кому она?!\nТолько тот,\n       кто здоров, —\n                  крестьянству оплот.\nТрезвым мозгом сильна коммуна."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Ни знахарь, ни бог, ни ангелы бога — крестьянству не подмога", "content": "  Мы\n  сбросили с себя\n         помещичье ярмо,\nмы\n      белых выбили,\n         наш враг\n                        полег, исколот;\nмы\n     побеждаем\n            волжский мор\nи голод.\nМы\n      отвели от горл блокады нож,\nмы\n     не даем\n    разрухе\n         нас топтать ногами,\nмы победили,\n           но не для того ж,\nчтоб очутиться\n         под богами?!\nЧтоб взвилась\n            вновь,\n         старья вздымая пыль,\nворонья стая\n          и сорочья,\nчтоб снова\n       загнусавили попы,\nрелигиями люд мороча.\nЧтоб поп какой-нибудь\n             или раввин,\nвчера\n         благословлявший за буржуев драться,\nсегодня\n    ручкой, перемазанной в крови,\nза требы требовал:\n         «Попам подайте, братцы!»\nЧтоб, проповедуя\n         смиренья и посты,\nногами\n    в тишине монашьих келий,\nза пояс\n    закрутивши\n         рясовы хвосты,\nоткалывали\n        спьяну\n         трепака\n                       да поросенка с хреном ели.\nЧтоб, в небо закатив свиные глазки,\nстараясь вышибить Россию из ума,\nпро Еву,\n    про Адама сказывали сказки,\nна место знаний\n         разводя туман.\nТоварищ,\n    подымись!\n         Чего пред богом сник?!\nВ свободном\n          нынешнем\n              ученом веке\nне от попов и знахарей —\n                  из школ,\n              из книг\nузнай о мире\n         и о человеке!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Прошения на имя бога — в засуху не подмога*", "content": "Эй, крестьяне!\n            Эта песня для вас!\nНавостри на песню ухо!\nВ одном селе,\n            на Волге как раз,\nбыла\n         засу́ха.\nСушь одолела —\n         не справиться с ней,\nа солнце\n    сушит\n         сильней и сильней.\nПосохли немного\nи решили:\n    «Попросим бога!»\nДеревня\n    крестным ходом заходила,\nпопы\n         отмахали все кадила.\nА солнце шпарит.\n         Под ногами\nуже не земля —\n              а прямо камень.\nСидели-сидели, дождика ждя,\nи решили\n    помолиться\n         о ниспослании дождя.\nА солнце\n    так распалилось в высях,\nчто каждый росток\n         на корню высох.\nА другое село\nпо-другому\n       с засухами\n         борьбу вело,\nдругими мерами:\nагрономами обзавелось\n             да землемерами.\nЗемлемер\n    объяснил народу,\nоткуда\n           и как\n       отвести воду.\nВел\n      землемер\n          с крестьянами речь,\nкак\n      загородкой\n             снега беречь.\nАгроном учил:\n         «Засеивайтесь злаком,\nкоторый\n    на дождь\n         не особенно лаком.\nЗасушливым годом\nзасеивайтесь корнеплодом —\nи вырастут\n       такие брюквы,\nчто не подымете и парой рук вы».\nЭй, солнце —\n         ну-ка! —\nпопробуй,\n    совладай с наукой!\nТакое солнце,\n            что дышишь еле,\nа поля — зазеленели.\nОтсюда ясно:\n           молебен\nв засуху\n    мало целебен.\nЧем в засуху\n         ждать дождя\n                по году,\nсам\n      учись\n    устраивать погоду."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Про Феклу, Акулину, корову и бога*", "content": "Нежная вещь — корова.\nКорову\n    не оставишь без пищи и крова.\nЧто человек —\nжить норовит меж ласк\n               и нег.\nЗаботилась о корове Фекла,\nходит вокруг да около.\nНо корова —\n          чахнет раз от разу.\nТо ли\n         дрянь какая поедена и попита,\nто ли\n         от других переняла заразу,\nто ли промочила в снегу копыта, —\nтолько тает корова,\n         свеча словно.\nОт хворобы\n        никакая тварь не застрахована.\nНе касается корова\n         ни жратвы,\n               ни пойла —\nчихает на всё стойло.\nИзвестно бабе —\n         в таком горе\nкоровий заступник —\n             святой Егорий.\nЛезет баба на печку,\nтрет образа, увешанные паутинами,\nпоставила Егорию в аршин свечку —\nи пошла…\n    только задом трясет по-утиному!\nОтбивает поклоны.\n         Хлоп да хлоп!\nШишек десять набила на лоб.\nУмудрилась даже расквасить нос.\nВсю руку открестила —\n               будто в сенокос.\nЗа сутками сутки\nмолилась баба,\n         не отдохнув ни минутки.\nНа четвертый день\n(не помогли корове боги!)\nотощала баба —\n         совсем тень.\nА корова\n    околела, задрав ноги.\nА за Фекловой хатой\n         — пройдя малость —\nжила Акулина\n         и жизнью наслаждалась.\nАкулина дело понимала лихо.\nАж ее прозвали\n               — «Тетя-большевиха».\nМолиться —\n          не дело Акулинье:\nу Акулины\n       другая линия.\nЧуть у Акулины времени лишки,\nсадится Акулина за красные книжки.\nА в книгах\n    речь\nпро то,\n    как корову надо беречь.\nЗаболеет —\n        времени не трать даром —\nбеги скорей за ветеринаром.\nГлядишь —\n        на третий\n         аль на пятый день\nкорова,\n    улыбаясь,\n         выходит за плетень,\nда еще такая молочная —\nхоть ставь под вымя трубы водосточные.\nКрестьяне,\n    поймите мой стих простенький\nда от него\n    к сердцу\n         проведите мостики.\nПоймите! —\n         во всякой болезни\nдоктора̀\n    любого Егория полезней.\nБолезням коровьим —\n             не помощь бог.\nЛучше\n    в зубы возьми ног пару\nда бросайся\n        со всех ног —\nк ветеринару."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Ни знахарство, ни благодать бога в болезни не подмога*", "content": "Нашла на деревню\n         оспа-зараза.\nВопит деревня.\n              Потеряла разум.\nСмерть деревню косит и косит.\nСёла\n         хотят разобраться в вопросе.\nВанька\n    дурак\n             сказал сразу:\n«Дело ясное —\n             оно не без сглазу.\nТы\n     вокруг коровы пегой\nвозьми\n    и на ножке одной\n           побегай\nда громко кричи больного имя.\nЗаразу —\n    как рукой снимет».\nПрыгают —\n        орут,\n         аж волдыри в горле.\nА люди\n    мёрли,\n         мёрли\n         и мёрли.\nТогда\n         говорит Данила Балда:\n«Средство есть —\n         наговорная вода.\nПоложи́те, —\n         говорит, —\n           в воду уголёчек\nи сплевывайте\n             сквозь губы́ уголочек».\nПока заговаривали воду,\nперемёрло\n    еще\n            с десяток народу.\nСобрались\n    снова\n         всей деревней.\nВыжил из ума Никифор древний,\nговорит:\n    «Хорошее средство есть —\nходите по улице\n         и колотите в жесть.\nПусть бабы разденутся да голосили чтобы —\nв момент\n    не будет и следа от хворобы».\nЗабегали.\n    Резвей, чем в прошлые разы́,\nбьют в кастрюли,\n         гремят в тазы —\nвыгоняют, значит, оспяного духа.\nДа оспа оказалась\n         бабой без слуха.\nПока гремели —\n         человек до́ ста\nпровезли из села в направлении погоста.\nТогда\n         бабы\n    вспомнили о боженьке,\nповалились господу-богу в ноженьки.\nМолятся,\n    крестятся\n         да кадилом кадят.\nА оспа\n           душит людей,\n         как котят.\nТолько поп\n       за свои молебны\nчуть не весь пережрал урожай хлебный.\nБыл бы всей деревне капут,\nда случай счастливый представился тут:\nБалды Данилы умный отпрыск —\nкрасноармеец Иванов\n         вернулся в отпуск.\nСлужил Иванов в полку,\n           в лазарете,\nвсе переглядел болезни эти.\nЗнахарей разогнал саженей за̀ сто,\nполучил по шеям и поп кудластый.\nКак гаркнет\n        по-военному\n               во весь рот:\n«Смирно!\nПротяните\nруки вперед!»\nВ руке Иванова ножичек блеснул,\nпоцарапал руку\n         да из пузыречка плеснул.\n«Готово, — говорит. —\n             Оспа приви́лась.\nВерьте в медицину, а не в божью милость».\nЗагудело веселье над каждым из дворов.\nКаждый весел.\n             Каждый здоров.\nВывод тот,\n       что во время болезней\nдоктора̀\n    и попов,\n         и суеверий,\n           и вер полезней.\nДа еще,\n    чем хлестать самогон без про́сыпу,\nнаймите фельдшера\n         и привейте оспу."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Товарищи крестьяне, вдумайтесь раз хоть — Зачем крестьянину справлять Пасху?*", "content": "Если вправду\n           был\n         Христос чадолюбивый,\nесли в небе\n       был всевидящий бог, —\nпочему\n    вам\n          помещики чесали гривы?\nПочему давил помещичий сапог?\nИли только помещикам\n           и пашни\n               и лес?\nИли блюдет Христос\n         лишь помещичий интерес?\nСколько лет\n        крестьянин\n            крестился истов,\nа землю получил\n         не от бога,\n           а от коммунистов!\nЕсли у Христа\n            не только волос долгий,\nно и ум\n    у Христа\n         всемогущий, —\nпочему\n    допущен голод на Волге?\nЧтобы вас\n    переселять в райские кущи?\nИли только затем ему ладан курится,\nчтобы у богатого\n         в супе\n           плавала курица?\nНе Христос помог —\n         советская власть.\nЧего ж Христу поклоны класть?\nПочему\n    этот самый бог тройной\nна войну\n    не послал\n         вселюбящего Христа?\nПочему истреблял крестьян войной,\nкровью крестьянскою поля исхлестал?\nИли Христу —\n             не до крестьянского рева?\nХристу дороже спокойствие царево?\nКрестьяне\n    Христу молились веками,\nа война\n             не им остановлена,\n               а большевиками.\nПонятно —\n        пасха блюдется попами.\nНе зря обивают попы пороги.\nНо вы\n          из сердца вырвите память,\nпамять об ихнем —\n         злом боге.\nРусь,\n        разогнись,\n         наконец,\n           богомолица!\nЧем праздновать\n         чепуху разную,\nрождество\n    и воскресенье\n             Коммуны-вольницы\nвсем крестьянским сердцем отпразднуем!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Про Тита и Ваньку*", "content": "Жил Тит.\n    Таких много!\nВся надежда у него\n         на господа-бога.\nБыл Тит,\n    как колода, глуп.\nПока не станет плечам горячо,\nмашет Тит\n    со лба на пуп\nда с правого\n        на левое плечо.\nИной раз досадно даже.\nГоворишь:\n    «Чем тыкать фигой в пуп —\nдрова коли!\n       Наколол бы сажень,\nа то\n      и целый куб».\nНо сколько на Тита ни ори,\nТит\n    не слушает слов:\nчешет Тит языком тропари\nда «Часослов».\nРаз\n      у Тита\n    в поле\nгроза закуролесила чересчур люто.\nА Тит говорит:\n             «В господней воле…\nПомолюсь,\n       попрошу своего Илью-то».\nПослушал молитву Тита Илья\nда как вдарит\n          по всем\n         по Титовым жильям!\nИ осталось у Тита —\n         крещеная башка\nда от избы\n    углей\n         полтора мешка.\nОбнищал Тит:\n            проселки месит пятой.\nНе помогли\n        ни бог-отец,\n              ни сын,\n                  ни дух святой.\nА Иванов Ваня —\n         другого сорта:\nне верит\n    ни в бога,\n         ни в чёрта.\nТоварищи у Ваньки —\nсплошь одни агрономы\n            да механики.\nЧем Илье молиться круглый год,\nВанька взял\n       и провел громоотвод.\nГремит Илья,\n          молнии лья,\nа не может перейти Иванов порог.\nПри громоотводе —\n         бессилен сам Илья\nпророк.\nУдарит молния\n              Ваньке в шпиль —\nи\n   хвост в землю\n         прячет куце.\nА у Иванова —\n               даже\n         не тронулась пыль!\nСидит\n    и хлещет\n         чай с блюдца.\nВывод сам лезет в дверь\n(не надо голову ломать в му́ке!):\nкрестьянин,\n        ни в какого бога не верь,\nа верь науке."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Обряды", "content": "Верующий крестьянин\n             или неверующий,\n                 надо или не надо,\nно всегда\n    норовит\n         выполнять обряды.\nВ церковь упираются\n         или в красный угол,\nкрестятся,\n    пялят глаза, —\nа потом\n    норовят облизать друг друга,\nили лапу поповскую,\n         или образа.\nШел\n       через деревню\n         прыщастый калека.\nКалеке б этому —\n         нужен лекарь.\nА калека фыркает:\n         «Поможет бог».\nОстановился у образа —\n                 и в образ чмок.\nПрисосался к иконе\n         долго и сильно.\nИ пока\n    выпячивал губищи грязные,\nс губищ\n    на образ\n         вползла бациллина —\nзаразная,\nпосидела малость\nи заразмножалась.\nА через минуту,\n               гуляя\n         ради\nпервопрестольного праздника,\nВавила Грязнушкин,\n         стоеросовый дядя,\nостановился\n         и закрестился у иконы грязненькой.\nПокончив с аллилуями,\nбудто вошь,\nв икону\n    Вавила\n         вцепился поцелуями,\nда так сильно,\n            что за фалды не оторвешь.\nМинут пять\n        бациллы\nпереползали\n         с иконы\n         на губу Вавилы.\nПомолился\n       и понес бациллы Грязнушкин.\nРадостный идет,\n                аж сияют веснушки!\nИдет.\n         Из-за хаты\n              перед Вавилою\nвстала Маша —\n               Вавилина милая.\nРади праздника,\n         не на шутку\nвпился Вавила\n             губами\n            в Машутку.\nДолжно быть, с дюжину,\n                 бацилла за бациллой,\nпереползали в уста милой.\nВавила\n    сияет,\n         аж глазу больно,\nвскорости свадьбу рисует разум.\nНавстречу — кум.\n         «Облобызаемся\n                     по случаю престольного!»\nОблобызались,\n             и куму\n         передал\n            заразу.\nПришел домой,\n              семью скликал\nи всех перелобызал —\n             от мала до велика;\nдо того разлобызался в этом году,\nчто даже\n    пса\n           Полкана\n         лобызнул на ходу.\nВ общей сложности,\n         ни много ни мало —\nслушайте,\n    на́ слово веря, —\nчеловек полтораста налобызал он\nи\n   одного зверя.\nА те\n       заразу\n    в свою очередь\nпередали —\n         кто — мамаше,\n            кто — сыну,\n            кто — дочери.\nЧерез день\n    ночью\n         проснулся Вавила,\nбудто\n         губу ему\n           колесом придавило.\nГлянул в зеркало.\n         Крестная сила!\nОт уха до уха\n          губу перекосило.\nА уже\n          и мамаша\n              зеркало ищет.\n«Что это, — говорит, —\n                 как гора,\n                     губища?»\nОдин за другим выползает родич.\nУ родичей\n    губы\n         галоши вроде.\nВид у родичей —\nне родичи,\n    а уродичи.\nПолкан —\n    и тот\n         рыча\nперекатывается\n              и рвет губу сплеча.\nЛизнул кота.\n         Болезнь ту\nпередал коту.\nМяукает кот,\n         пищит и носится.\nИз-за губы\n    не видно переносицы.\nК утру взвыло всё село —\nполсела\n    в могилы свело.\nЛишь пес\n    да кот\n         выжили еле.\nИ то —\n            окривели.\nОсталось\n    от деревни\n         только человек двадцать —\nне верили,\n    не прикладывались\n               и не желали лобызаться.\nЧерез год\n    объяснил\n         доктор один им,\nчто село\n    переболело\n         нарывом лошадиным.\nКрестьяне,\n       коль вывод не сделаете сами —\nвот он:\n            у образо́в не стойте разинями,\nгубой\n         не елозьте грязными образа́ми,\nне христосуйтесь —\n         и не будете\n                 кобылогубыми образинами."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Крестить — это только попам рубли скрести*", "content": "Крестьяне,\n    бросьте всякие обряды!\nОбрядам\n    только попы рады.\nПосудите вот:\nродился человек\n               или помер —\nпопу доход,\nа крестьянину ничего —\n              неприятности кроме.\nЖил да был мужик Василий,\nбогатый,\n    но мозгами не в силе.\nРодилась у него дочка —\nмаленькая,\n    как точка.\nНе дочь,\n    а хворо́ба,\nсмотри в оба.\nНадо бы\n    ее\n       немедленно к врачу,\nда Василий говорит:\n         «Доктора́ —\n              чушь!\nВпрягу Пегова\n            и к попу лечу.\nПоздоровеет моментально —\n              только окрещу».\nПудами стол\n    уставили в снедь,\nк самогону\n    огурцов присовокупили во́з еще.\nПришел дьякон,\n               кудластый, как медведь,\nда поп, толстый,\n                как паровозище.\nА гостей собралось ради крестин!!!\nОткуда их\n    столько\n         удалось наскрести?!\nГости\n         с попами\n            попили,\n         попели\nи, наконец,\n       собралися вокруг купели.\nДьякон напился,\n                аж не дополз до колодца,\nводу набрал —\n         из первого болотца.\nВода холодная да грязная —\nтак и плавают микробы разные.\nКрестный упился\n         и не то что троекратно —\nраз десять окунал\n         туда и обратно.\nОт холода\n    у бедной дочки\nручки и ножки —\n         как осиновые листочки.\nЧуть было\n    дочке\n         не пришел капут:\nопустили ее\n        в воду\n         вместе с головою,\nда дочка\n    сама\n            вмешалась тут,\nчуть не надорвалась в плаче\n              и в вое.\nТут ее\n          вынула крестная мать\nда мимоходом\n            головкой о двери — хвать!\nИзвестно одному богу,\nкак ее не прикончили\n         или не оторвали ногу.\nБеда\n    не любит одна шляться —\nтак вот\n    еще,\n    &nbsp      на беду ей\n(как раз\n    такая святая подвернулась в святцах),\nназвали —\n    «Перепетуей».\nПосле крестин\n             ударились в обжорку\n                     да в пьянку,\nскулы\n         друг другу\n              выворачивали наизнанку.\nВасилий\n    от сивухи не в своем уме:\nначисто\n    ухо\n         отгрыз куме.\nПосле крестин\n         дочка\nпрохворала\n       полтора годочка.\nДоктора отходили еле.\nОт крестной\n         ножки все-таки\n              окривели.\nПодросла\n    и нравится жениховским глазам уж.\nДа никак Перепетуи\n         не выдать замуж.\nЖенихи говорят:\n                «При таком имени —\nв жены никак не подходите вы́ мне».\nЗачахла девица\n              из-за глупых крестин,\nтак\n     можно\n    дочку\n         в гроб свести…\nА по-моему,\n         не торопись при рождении младенца —\nмладенец никуда не денется.\nПойдешь за покупками,\n             кстати\nзайди и запиши дитё в комиссариате.\nА подрос,\n    и если Сосипатр не мил\nили имя Перепетуя тебе не мило —\nзашел в комиссариат\n              и переменил,\nзашла в комиссариат\n         и переменила."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Крестьяне, собственной выгоды ради поймите — дело не в обряде*", "content": "Известно,\n    у глупого человека\n              в мозгах вывих:\nчуть что —\n       зовет долгогривых.\nДумает,\n    если попу\n         как следует дать,\nсейчас же\n    на крестьянина\n              спускается благодать.\nЭй, мужики!\n         Эй, бабы!\nВ удивлении разиньте рот!\nУбедится\n    даже тот,\n         кто мозгами слабый,\nчто дело —\n       наоборот.\nЖила-была\n        Анюта-красавица.\nКрасавице\n    красавец Петя нравится.\nНо папаша Анютки\nговорит:\n    «Дудки!»\nДа и мать Анютина\n         глядит крокодилицей.\nСловом,\n    кадилу в церквах не кадилиться,\nсвадьбе не бывать.\n         Хоть Анюта и хороша,\nи Петя неплох,\n             да за душой —\n              ни гроша.\nЖдут родители,\n              на примете у них —\nСапрон жених.\nХоть Сапрону\n            шестьдесят с хвостом,\nда в кубышке\n          миллиардов сто.\nСловом,\n    не слушая Анютиного воя,\nокрутили Анюту у аналоя,\nи пошел у них\n            «законный брак» —\nизбу\n        разрывает от визга и драк.\nХоть и крест целовали, на попа глядя,\nхоть кружились\n              по церкви\n                в православном обряде,\nда Сапрону,\n         злея со дня на день,\nрвет\n       жена\n    волосенок пряди.\nДа и Анюту\n        Сапрон\n         измочалил в лоскут —\nвырывает косу\n             ежеминутно по волоску.\nТо муж — хлоп,\n         то жена — хлоп.\nЧерез месяц —\n              каждый,\n             как свечка, тонкий.\nА через год\n       легли супруги в гроб:\nжена без косы,\n             муж без бороденки.\nА Петр\n            впал в скуку,\nпыткой кипятился в собственном соку\nи, наконец,\n       наложил на себя руку:\nповесился\n    на первом суку.\nВ конце ж моей стихотворной повести\nи родители\n       утопились\n         от угрызения совести.\nЛафа́ от этого\n           одному попику.\nСлоновье пузо,\n              от даяний окреп,\nзнай выколачивает\n         из бутылей\n              пробки,\nсамогоном требует за выполнение треб.\nА рядом\n    жили Иван да Марья —\nграмотеи ярые.\nПолюбились\n          и, не слушая родственной рати,\nпошли\n           и записались\n         в комиссариате.\nХоть венчанье\n         обошлось без ангельских рож —\nа брак\n          такой,\n        что водой не разольешь.\nКуда церковный!\nЛюбовью,\n    что цепью друг с другом скованы.\nА родители\n        только издали любуются ими.\nНаконец, пришли:\n         «Простите,\n              дураки мы!\nИ на носу зарубим\n         и в памяти:\nза счастьем\n       незачем к попам идти»."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "От поминок и панихид у одних попов довольный вид*", "content": "Известно,\n    в конце существования человечьего —\nрадоваться\n       нечего.\nПо дому покойника\n         идет ревоголосье.\nСлезами каплют.\n         Рвут волосья.\nА попу\n    и от смерти\n         радость велия —\nи доходы,\n    и веселия.\nЧтоб люди\n    доход давали, умирая,\nсочинили сказку\n                об аде\n             и о рае.\nЧуть помрешь —\n         наводняется дом чернорясниками.\nЗа синенькими приходят\n                 да за красненькими.\nРазглаживая бородищу свою,\nдопытываются —\n         много ли дадут.\n«За сотнягу\n    прямехонько определим в раю,\nа за рупь\n    папаше\n         жариться в аду».\nРасчет верный:\n             из таких-то денег\nне отдадут\n    папашу\n         на съедение геенне!\nЗатем,\n          чтоб поместить\n         в райском вертограде,\nначинают высчитывать\n                (по покойнику глядя). —\nВо-первых,\n       куме заработать надо —\nза рупь\n            поплачет\n                для христианского обряда.\nЗатем\n          за отпевание\n         ставь на́ кон —\nдолжен\n    подработать\n            отец диакон.\nЗатем,\n          если сироты богатого виду,\nначинают наяривать\n         за панихидой панихиду.\nПока\n         не перестанут\n         гроши носить,\nи поп\n          не перестает\n         панихиды гнусить.\nЗатем,\n          чтоб в рай\n               прошли с миром,\nза красненькую\n              за гробом идет конвоиром,\nкак будто\n    у покойничка\n              понятия нет,\nкак\n    самому\n         пройти на тот свет.\nКабы бог был —\n         к богу\nпокойник бы\n          и без попа нашел дорогу.\nАн нет —\nу попа\n    выправляй билет.\nИ, наконец,\n       оставшиеся грошей лишки\nидут\n        на приготовление\n             поминальной кутьишки.\nА чтоб\n    не обрывалась\n         доходов лента,\nпопы\n         установили\n         настоящую ренту.\nИ на третий день,\n         и на десятый,\n                 и на сороковой —\nопять\n         устраивать\n         панихидный вой.\nА вспомнят через год\n            (смерть — не пустяк),\nопять поживится\n         и год спустя.\nСойдет отец в гроб —\nи без отца,\n    и без доходов,\n                 и без еды дети,\nтолько поп —\nи с тем,\n    и с другим,\n         и с третьим.\nКрестьянин,\n    чтоб покончить с обдираловкой с этой,\nсоветую\nтратить\n    достаток\n         до последнего гроша\nна то,\n          чтоб жизнь была хороша.\nА попам,\n    объедающим\n             и новорожденного\n                  и труп,\nпосоветуй,\n    чтоб работой зарабатывали руб."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "На горе бедненьким, богатейшим на счастье — и исповедники и причастье*", "content": "Люди\n          умирают\n             раз в жизнь.\nА здоровые —\n             и того менее.\nЧто ж попу —\n             помирай-ложись?\nДля доходов\n         попы\n         придумали говения.\nЕдва\n        до года дорос —\nчеловек\n    поступает\n         к попу на допрос.\nПоймите вы,\n         бедная паства, —\nот говений\n       польза\n         лишь для богатея мошнастого.\nКулак\n          с утра до́ ночи\nобирает\n    бедняка\n         до последней онучи.\nДумает мироед:\n              «Совести нет —\nвыгод\n    много.\nСемь краж — один ответ\nперед богом.\nПоп\n       освободит\n            от тяжести греховной,\nи буду\n          снова\n       безгрешней овна.\nА чтоб церковь не обиделась —\n              и попу\n                 и ей\nуделю\n          процент\n            от моих прибыле́й».\nПод пасху\n    кулак\n         кончает грабежи,\nвымоет лапы\n          и к попу бежит.\nНакроет\n    поп\n         концом епитрахили:\n«Грехи, мол,\n         отцу духовному вылей!»\nСделает разбойник\n         умильный вид:\n«Грабил, мол,\n           и крал больно я».\nА поп покрестит\n         и заголосит:\n«Отпускаются рабу божьему прегрешения\n                      вольные и невольные».\nПоп\n       целковый\n           получит после голосений\nда еще\n           корзину со снедью\n                в сени.\nДоволен поп —\n              поделился с вором;\nна баб заглядываясь,\n         идет притвором.\nА вор причастился,\n         окрестил башку,\nочистился,\n    улыбаясь и на солнце\n              и на пташку,\nидет торжественно,\n         шажок к шажку,\nи\nснова\n    дерет с бедняка рубашку.\nА бедный\n    с грехами\n         не пойдет к попу:\nпопы\n         у богатеев на откупу.\nБедный\n    одним помыслом грешен:\nкак бы\n    в пузе богатейском\n              пробить бреши.\nБывало,\n    с этим\n         к попу сунься —\nон тебе пропишет\n         всепрощающего Иисуса.\nОтпустит\n    бедному грех,\nда к богатому —\n         с ног со всех.\nА вольнолюбивой пташке —\nсидеть в каталажке.\nТеперь\n    бедный\n         в положении таком:\nне на исповедь беги,\n         а в исполком.\nВ исполкоме\n          грабительскому нраву\nнайдут управу.\nНайдется управа\n         на Титычей лихих.\nРадуется пу́сть Тит —\nотпустит\n    Титычу грехи,\nа Титыча…\n    за решетку впустят."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "От примет кроме вреда ничего нет*", "content": "Каждый крестьянин\n         верит в примету.\nКоторый — в ту,\n                который — в эту.\nПриметами\n       не охранишь\n             свое благополучьице.\nСмотрите,\n    что от примет получится.\nФерапонт косил в поле,\nвдруг — рев:\n          «Ферапонт!\n               Эй!\nСын подавился —\n         корчит от боли.\nЗа фельдшером\n              беги скорей!»\nФерапонт\n    работу кинул —\nбежит.\n    Не умирать же единственному сыну.\nБежит,\n    аж проселок ломает топ!\nА навстречу —\n             поп.\nОстановился Ферапонт,\n              отвернул глаза\nда сплюнул\n       через плечо\n         три раза́.\nПостоял минуту —\n         и снова с ног.\nА для удавившегося\n         и минута — большой срок.\nПодбежал к фельдшеру,\n            только улицу перемахнуть, —\nи вдруг\n    похороны преграждают путь.\nДумает Ферапонт:\n         «К несчастью!\n              Нужно\nпроцессию\n    оббежать дорогой окру́жной».\nНа окружную дорогу,\n         по задним дворам,\nу Ферапонта\n          ушло\n         часа полтора.\nВыбрать бы Ферапонту\n             путь покороче —\nсына\n         уже от кости\n         корчит.\nНаконец,\n    пропотевши в десятый пот,\nк фельдшерской калитке\n             прибежал Ферапонт.\nВдруг\n         из-под калитки\nвыбежал котище —\n         черный,\n              прыткий,\nкак будто\n    прыть\n              лишь для этого берег.\nВсю дорогу\n       Ферапонту\n         перебежал поперек.\nДумает Ферапонт:\n         «Черный кот\nхуже похорон\n           и целого\n         поповского\n              собора.\nЗадам-ка я\n    боковой ход —\nи перелезу забором».\nЗабор\n         за штаны схватил Ферапонта.\nС полчаса повисел о́н там,\nпока отцепился.\n              Чуть не сутки\nушли у Ферапонта\n         на эти предрассудки.\nФерапонт прихватил фельдшера,\n              фельдшер — щипчик,\nбегут\n         к подавившемуся\n         ветра шибче.\nПрибежали,\n        а в избе\n         вой и слеза —\nсын\n      скончался\n           полчаса назад.\nА фельдшер\n        говорит,\n         Ферапонта виня:\n«Что ж\n           теперь\n         поднимать вой?!\nКабы раньше\n          да на час\n         позвали меня,\nсын бы\n    был\n           обязательно живой».\nЗадумался Ферапонт.\n         Мысль эта\nсуеверного Ферапонта\n              сжила со света.\nУ моей\n    у басенки\n         мыслишка та,\nчто в несчастиях\n         не суеверия помогут,\n                     а быстрота."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Реклама, 1923-1925", "content": "Против старья озверев —\nищите «Леф»*.\nВитрину оглазев —\nпокупайте «Леф».\nВечером сев —\nчитайте «Леф».\nОт критики старых дев —\nзащищайте «Леф».\nХорошая книга!\n            А то\n         с какой стати —\nстали б\n     плохую\n         издавать в Госиздате!\nУ «Лефа» пара глаз —\nи то спереди,\n        а не сзади.\n«Назад, осади!» —\n         на нас\nорут\n        раз десять на̀ день.\nУ «Лефа»\n     неповоротливая нога,\nгромок у «Лефа» рот, —\nнаше дело —\n        вперед шагать,\nи глазеть,\n     и звать вперед."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Журнал «Крысодав»*", "content": "Днем —\nблагоденствуют дома и домишки:\nни таракана,\nни мышки.\nТоварищ,\nна этом не успокаивайся очень —\nподожди ночи.\nПри лампе — ничего.\nА потушишь ее —\nиз-за печек,\nиз-под водопровода\nвылазит тараканьё\nвсевозможного рода:\nчерные,\nжелтые,\nрусые —\nусатые,\nбезусые.\nПустяк, что много,\nполезут они —\nи врассыпную —\nтолько кипятком шпарни.\nНо вот,\nзадремлете лишь,\nлезет\nиз щелок\nразная мышь.\nНам\nмышь не страшна.\nПусть себе,\nв ожидании красной кошки,\nест\nпонемногу\nнэпские крошки.\nНаконец,\nкогда всё еще храпом свищет,\nиз нор\nвыползают\nручные крысищи.\nСахар попался —\nсахар в рот.\nХлеб по дороге —\nхлебище жрет.\nС этими\nне будь чересчур кроткий.\nЩеки выгрызут,\nвопьются в глотки.\nЧтоб на нас\nне лезли, как на окорок висячий,\nволю зубам крысячьим дав,\nдля борьбы\nс армией крысячьей\nучреждаем\n     «Крысодав»*."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Журнал «Огонек»*", "content": "Беги со всех ног\nпокупать\n    «Огонек»."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Издательство «Красная новь»*", "content": "Что читать трудящимся\n             городов и сел?\nКниги «Красной нови»,\n              в них — всё!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Журнал «Московский пролетарий»*", "content": "Кодекс труда нэпачу\n         нипочем?\nНужен журнал — воевать с нэпачом!\nЕсть средь московских журналов\n              таковский?\nКак же! Читай «Пролетарий Московский».\nВсех описали?\n            Никто не забыт?\nВсё на виду:\n         производство и быт!\nРабочий!\n    Малый ты иль старый —\nчитай\n          «Московский пролетарий»*!\nЧлен профсоюза!\n         С подпиской спеши!\nПользы на рубль, а расходу — гроши."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Контрагентство печати", "content": "Каждый знает\n            (не будем кричать) —\nв «Контрагентстве\n         печати»\n             вся печать.\nКаждую книгу\n            достать можно\nв киоске городском\n         или железнодорожном.\nДалек и пуст\n    магазин книжный:\nнет журналов,\n            газет нет.\nИди немедленно\n         в киоск ближний!\nКиоск\n          полон\n         книг и газет\nЗдесь отсутствие книги\n            не смущает вас.\nЗаполните\n    и пошлите\n         контрагентству\n                 заказ.\nКаждую книгу,\n             какую надо,\nвам\n      немедленно\n               высылаем со склада.\nВскоре\n    заказ\n         лежит готовый.\nАккуратно,\n       быстро\n         и по цене оптовой."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Журнал «Смена»*", "content": "Еще шагать далеко,\nнадо взять\n     не одну стену!\nБудь готов\n     сменить стариков,\nчитай журнал\n           «Смену»*."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Журнал «Красный перец»*", "content": "Только подписчики\n         «Красного перца»*\nсмеются\n    от всего сердца."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Госиздат", "content": "Крестьянское хозяйство улучшит грамотей,\nпо учебникам Госиздата учи детей.\nЧтоб дети скорей приобретали знание,\nв Госиздате учебники купи заранее.\nЗапомните ГИЗ!\n         Марка эта —\nисточник знания и света.\nКаждому надо\nзнать адреса магазинов и складов.\nПуть к коммунизму — книга и знание.\nУчебник в Госиздате купи заранее!\nБез грамоты — втрое над работой потеем.\nУчебник Госиздата сделает грамотеем.\nВ магазинах Госиздата вам дадут\nвсе учебники, нужные в этом году.\nНе хотим читать ни молитвенники, ни требники —\nв Госиздате купим настоящие учебники!\nДети растут. Чтоб грамотными стать им,\nкупите им учебники в Госиздате!\nГражданин, запомни это:\nв Госиздате учебники по всем предметам.\nКупи в Госиздате, не откладывая на завтра,\nлучшие учебники новых авторов!\nУченый крестьянин хозяйство подымет.\nУчебники в Госиздате. Обзаведись ими!\nВооружись в Госиздате учебной книгой.\nСвет и знание в деревню двигай!\nБезграмотному — мучение.\nКупи в Госиздате книги для учения.\nДети требуют: учебники дайте!\nСообщаем: учебники все в Госиздате.\nКаждый должен предусмотрительным быть!\nТоропись в Госиздате учебник купить!\nДолой невежества узы!\nУчебник в Госиздате покупайте, вузы!\nЧтоб сын твой был сознательный гражданин,\nкупи учебники! В Госиздате они!\nКак добиться урожая\n         и зажить богато —\nты узнаешь\n         в книге Госиздата.\nДля вуза,\n    рабфака\n         и самообразования\nв магазине Госиздата\n         книги всех названий.\nВсем, кому до́роги\n         знания пути,\nмимо Госиздата\n                 не пройти.\nУчащиеся!\n       В Госиздате\n            в этом году\nвсе учебники\n            в срок дадут.\nСмотрите, как увеличился наш\nтираж.\nКак бороться с грызунами\n                   и вредителем?\nКнига Госиздата —\n         лучший учитель.\nПуть к коммунизму —\n             книга и знание.\nВ магазине Госиздата\n            все новые издания.\nОтпускник,\n         вооружись книгой,\nполезные знания\n         в деревню двигай.\nДешевые книжки\n         по всем вопросам\nв деревню бросим.\nНевежество — тьма, знание — свет.\nВ Госиздате учебники на каждый предмет.\nВ Госиздате учащемуся народу\nвсе книги к учебному году.\nВсе\n      учебники\n            уже\n         в Госиздате.\nГраждане,\n       заранее\n         заказы\n            дайте!\nПодумайте\n        о скидке\n         и кредите,\nс заказами немедленно\n              в Торгсектор идите!\nГрамоте\n    и ребенок,\n         и старик древний\nвыучится\n    по азбуке Горобца\n            «Из деревни».\nСообщаем кстати:\nбукварь «Из деревни»\n         продается в Госиздате!\nУчащиеся,\n       обзаводитесь книгой новой!\nТоропитесь,\n          чтоб никто\n             ни минуты\n                    не потерял.\n«Смена»\n    под редакцией Свердловой.\nПервая книга.\n             Новый материал.\nСообщаем кстати:\n«Смена» эта\n         продается в Госиздате!\nБезграмотному скучно,\n              тяжко и горько,\nно есть Блонского\n         «Красная зорька».\nЭто для чтения\n                первая книга.\nКупи и грамоту\n                выучишь мигом.\nСообщаем кстати:\n«Красная зорька» продается в Госиздате!\nЧтоб жизнью зажить\n         сытой и новой,\nграмоте\n    обучись\nпо букварю\n        Соловьевой.\nСообщаем кстати:\nбукварь Соловьевой\n         продается в Госиздате!\nПлохо безграмотному.\n             Грамотным будь!\n«Новый путь» Калашникова —\n                 к знанию путь.\nЭто\n      для чтения\n              первая\n         книга.\nЗа ней\n           и другие\n         прочтешь\n            мигом.\nСообщаем кстати:\nкнига Калашникова\n         продается в Госиздате!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Мосполиграф", "content": "Глаза разбегаются!\n         С чего начать?\nВо-первых, в Мосполиграфе\n             вся печать.\nВо-вторых,\n       чего ради\nу нэпов покупать гроссбухи и тетради?\nВсю писчебумажность, графленую и без граф,\nпродает Мосполиграф.\nЧем искать граверов, мостовые пыля,\nв Мосполиграфе заказывай печати и штемпеля.\nИ конечно,\n    разумеется само собою,\nв Мосполиграфе\n               покупай обои.\nРазинь глаза и во все смотри,\nзапомни эти адреса три.\nДаешь карандаши,\nкоторые хороши?\nКаждый хозяйственник,\n             умный который,\nздесь покупает\n            всё для конторы.\nГде взять\nперо и тетрадь?\nПомни, родитель, —\nВ Мосполиграфе\n         всё, что хотите!\nУ бумаги без печати никаких прав.\nПечати делает Мосполиграф.\nЯ первый по успехам\n         и прилежности.\nЯ здесь покупаю\n         письменные принадлежности.\nВспомните —\nу вас оборвались\n         обои в комнате.\nНечего\n    стоять разиней.\nНовые купите\n         у нас в магазине.\nПечать —\n    наше оружие.\nОружейный завод —\n          Мосполиграф.\nНаше оружие —\n         книга и газета.\nЗдесь куют\n    оружие это.\nСтой, не дыша!\nВ Мосполиграфе\n         всё —\n             от гроссбуха до карандаша."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "ГУМ", "content": "Человек —\n       только с часами.\nЧасы\n         только Мозера.\nМозер\n    только у ГУМа.\nСамый деловой,\n         аккуратный самый,\nв ГУМе\n             обзаведись\n         мозеровскими часами.\nВсе, что требует\n               желудок,\n               тело\n              или ум, —\nвсе\n      человеку\n         предоставляет ГУМ.\nГде и как\nдостать английский\n         трубочный табак?\nСообщаем,\n    чтоб вас не мучила дума, —\nтолько в ГУМе\n             и отделениях ГУМа.\nНе уговариваем, но предупреждаем вас:\nголландское масло —\n         лучшее из масл.\nДля салатов, соусов и прочих ед\nлучшего масла\n         не было и нет.\nНет места\n    сомненью\n         и думе —\nвсе для женщины\n         только\n              в ГУМе.\nКомфорт —\n        и не тратя больших сумм.\nЗапомни следующую строчку:\nлучшие ковры продает ГУМ —\nдоступно любому, дешево\n              и в рассрочку.\nХватайтесь\n       за этот\n         спасательный\n              круг!\nДоброкачественно,\n         дешево,\n              из первых рук.\nДайте солнце\n           ночью!\n         Где\n               найдешь\n              его?\nКупи в ГУМе!\n           Ослепительно\n              и дешево.\nТому не страшен\n                мороз зловещий,\nкто в ГУМе\n        купит\n         теплые вещи.\nНечего\n    на цены плакаться —\nв ГУМ, комсомольцы,\n         в ГУМ, рабфаковцы!\nПриезжий с дач, из городов и сёл,\nнечего\n    в поисках\n         трепать подошвы —\nсразу\n         в ГУМе\n          найдешь всё\nаккуратно,\n    быстро\n         и дешево!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Резинотрест", "content": "Резинотрест —\n                защитник в дождь и слякоть.\nБез галош\n    Европе —\n         сидеть и плакать.\nДождик, дождь, впустую льешь —\nя не выйду без галош.\nС помощью Резинотреста\nмне везде сухое место.\nБезгалошные люди,\nпокупайте галоши,\n         скидок не будет.\nВ дождь и сороконожка не двинется с места\nбез галош Резинотреста.\nРаскупай, восточный люд, —\nлучшие галоши привез верблюд.\nНаши галоши носи век, —\nне протрет ни Эльбрус, ни Казбек.\n«Без галош элегантнее» —\n              это ложь!\nВся элегантность от наших галош.\nГалоши Резинотреста —\n                 просто восторг.\nНосит\n          север,\n        запад,\n         юг\n              и восток.\nПобедительница всех шин\nна всероссийском пробеге легковых машин.\nТоварищи девочки, товарищи мальчики!\nТребуйте у мамы\n       эти мячики.\nЛучших сосок\n           не было и нет —\nготов сосать до старости лет.\nОт игр от этих\nстихают дети.\nБез этих игр\nребенок — тигр."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Моссукно*", "content": "Стой! Прочти! Посмотри!\nВыполни точка в точку.\nИ в Моссукне, магазин № 3,\nоденешься в рассрочку.\nВсем коллективом обдумай думу —\nкто хочет купить и на какую сумму.\nВыбери представителя (расторопного, не из разинь)\nи со списком желающих пришли в магазин.\nЧетверть платишь наличными, а на остальные векселя.\nИ иди к прилавку, сердце веселя.\nИ конец: или сам забирай, или\nна весь коллектив вези на автомобиле!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Чаеуправление*", "content": "Эскимос,\n    медведь\n        и стада оленьи\nпьют\n         чаи\n               Чаеуправления.\nДо самого полюса\nгрейся\n    и пользуйся.\nРебенок слаб\n       и ревет,\n           пока́ он\nне пьет\n   по утрам\n       наше какао.\nОт чашки какао\n       бросает плач,\nцветет,\n   растет\n       и станет силач.\nЦарь\n        и буржуй\n         с облаков глядят,\nчто\n      рабочие\n     пьют и едят.\nС грустью\n     таращат\n          глаза свои:\nрабочие\n     лучшие\n          пьют чаи.\nМилый,\n   брось слова свои, —\nчто мне\n   эти пения?\nМчи\n        в подарок мне чаи\nЧаеуправления.\nГде взять\n    чаю хорошего?\nВ Чаеуправлении —\n           доброкачественно и дешево.\nСпешите покупать,\n        не томитесь жаждой —\nчай на любую цену,\n        чай на вкус каждый.\nРадуйся,\n    весь восточный люд:\nзеленый чай\n           привез верблюд.\nЭтот чай —\n        лучший для чайханэ.\nТакого —\n    кроме нас —\n              ни у кого нет.\nМы\n      зовем\n    пролетария\n           и пролетарку:\nзапомни\n    точно\n             эту марку.\nПокупая,\n    примечай:\nчей — чай?\nОстерегайтесь\n             подделок.\n                Что за радость,\nесли вам\n    подсунут\n        дешевую гадость?\nОт чая случайного\n        откажемся начисто.\nЛишь чай Чаеуправления\n                  высшего качества.\nВажное известие\n        сообщаем вам:\nэтот —\n    пьет\n        вся Москва.\nГраждане,\n    берегите интересы свои:\nтолько\n           в Чаеуправлении\n               покупайте чаи.\nГраждане,\n    не спорьте!\nСоветские граждане\n         окрепнут в спорте.\nВ нашей силе —\n         наше право.\nВ чем сила? —\n             В этом какао.\nСмычка с деревней.\n         Выходи и встречай —\nМосква\n     деревне\n         высылает чай.\nКрестьяне,\n     соблюдайте интересы свои:\nтолько в Чаеуправлении\n               покупайте чаи.\nПрисягну\n    перед целым миром:\nгадок чай\n    у частных фирм.\nЧудное явление —\nЧаеуправление.\nСразу видно —\n        чай что надо,\nпахнет\n    дом\n           цветущим садом.\nОт спекулянтов\n              у трудящихся\n             карман трещит.\nГосударственная торговля —\n             наш щит.\nЭй, рабочий!\n         Крестьянин, эй!\nЧай\n      у треста\n       покупай и пей!\nКаждого просвещай,\n         лозунг кидая:\nв Чаеуправлении\n         лучший чай\n              из Китая.\nВсе сорта,\n    от черного\n         до зеленого —\nи с цветком,\n         и без оного.\nУ Чаеуправления\n       внимательное око:\nмы знаем —\n         вам\n       необходимо Мокко.\nВ ручном труде год маши —\nустанут руки, еле тычутся.\nПри помощи динамомашин\nпокой и отдых\n       даст электричество."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Моссельпром*", "content": "Нигде кроме\nкак в Моссельпроме.\nНами\n         оставляются\n        от старого мира\nтолько —\n    папиросы «Ира».\nСказками не расскажешь,\n                не опишешь пером\nпапиросы\n    «Моссельпром».\nВсе курильщики\n       всегда и везде\nотдают предпочтение\n                «Красной звезде».\nПапиросы «Шутка»\n           не в шутку,\n             а всерьез —\nвкусней апельсинов,\n           душистей роз.\nПапиросы «Червонец»\n         хороши на вкус.\nКрепки,\n    как крепок червонный курс.\nСтой! Ни шагу мимо!\nБери\n        папиросы\n             «Прима».\nВыкуришь 25 штук —\nсовершенно безвредно:\n            фильтрующий мундштук.\n«Леда» —\n    табак вкусный и легкий,\nдаже бабочке не испортит легких.\nЛучше не курить!\nНо если курить,\n       так «Араби».\nДаже дети, расставшись с соскою,\nкурят\n         «Посольскую».\nНовый выпуск. Лучшего качества.\nРасхватывайте\n             начисто!\nРазрешаются все\n        мировые вопросы, —\nлучшее в жизни —\n        «Посольские»\n                 папиросы.\nПапиросы «Кино» —\n         каждый рад:\nмаксимум удовольствия,\n                 минимум затрат.\nАромат, дешевизна,\n         высший вес\nтолько в папиросах «Трест».\nГражданин,\n       не таись —\nты любишь\n       и куришь\n         «Таис».\nПапиросы\n    «Басма́»\nхороши весьма.\nПо вкусу\n    и мне\n              и вам\nтолько папиросы «Селям».\nЗнатока рука\nберет безошибочно\n         папиросы «Дукат».\nПапиросы «Люкс» —\n        новинка последняя,\nкачество высшее,\n        цена средняя.\nПапиросы «Рекорд»\n         не по названью, а в жизни\nрекорд вкуса,\n           рекорд дешевизны.\nЛюбым папиросам\n         даст фор\n«Герцеговина Флор».\nКури «Максул»,\n       не выпуская из рук.\n20 копеек\n    25 штук.\nФабрика «Ява»,\n              папиросы «Янтарь»\nдешевле, чем раньше,\n         лучше, чем встарь.\nПапиросы «Трио»\n         хороши втройне:\n1) по весу,\n    2) по вкусу,\n            3) по цене.\nКурящие трубку!\n        Наш девиз:\n— Даешь\n    табак «Джевиз»!\nНе могу не признаться:\nлучший шоколад\n        абрикосовский № 12.\nНет нигде кроме —\nкак в Моссельпроме.\nЯ пью чай\n    с монпансьем —\nна стакан\n    и одно\n              не съем.\nФунт сахару —\n             копеек двадцать семь.\nФунт за вечер съем.\nФунт конфет\n        копеек около 40, —\nнеделя проходит,\n        съешь пока.\nКонец конфетной голодовке.\n            Дороговизны нет!\nВ Моссельпроме\n        скидка со всех конфет.\nГде конфеты дешевле и лучше?\nУбедись сам!\nБеги по этим адресам.\nНет\n       буржуев,\n          помещиков\n               нет —\nнами\n         правит\n          наш\n         совет.\nКого\n         в совет\n           выбирать от нас?\nКто защитник трудящихся масс?\n— Ясно:\n    во все советы выставь\nпартию трудящися —\n         большевиков-коммунистов.\nСлушай, земля,\nголос Кремля.\nНет буржуев,\n          помещиков нет.\nНами правит собственный совет.\nСняли Скобелева.\n        Генералов вон.\nНа этом памятнике\n        советский закон.\nГлядит глазасто\nверст за́ сто:\nвсё тут,\nи земля и труд.\nЛетит перекличка:\nда здравствует смычка!\nРасставлять фонари на лице\nучились своры царевых рот.\nМы учим, чтоб красный офицер\nзащищал трудовой народ.\nНа бедняке не наживется нэп.\nМоссельпром продает и сласти и хлеб.\nСтарый банк — нажива банкиру.\nНаш — помощь рабочему миру.\nЗдесь раньше купцы веселились ловко.\nТеперь университет трудящихся — Свердловка.\nКупцы обдирали год от году,\nпотом картинки вешали в зале.\nКлич коммунистов:\n         — Искусство народу! —\nСвои богатства обратно взяли.\nРаньше царевы конюшни были.\nТеперь отдыхают рабочие автомобили.\nЗдесь был участок и тюрьма для солдат.\nА мы ребятам разбили сад.\nОт «Фабричной карамели»\nмы убытков не имели.\nИ налево и направо\nвсюду ей хвала и слава!\nТы возьми конфету эту\nнепременно на примету:\nс каждым часом все известней\nна ее обертках песни.\nЭта новая затея\nучит лучше грамотея.\nВытесняет сорт обычный\nкарамели вкус «Фабричной».\nИ деревня и завод\nлучшей — эту назовет!\nДовести до дележа б\nнас — буржуи кучатся.\nДа советский дирижабль\nна границе пучится.\nПо весне земля черна,\nвзбита, словно вата.\nПокрупней давай зерна\nпашне, элеватор.\nПусть пашет луг\nтракторный плуг.\nИ пшеницу и овес —\nвсё подымет грузовоз:\nна крутой изволок\nсразу — дернул и взволок.\nТы не стой у реки\nдо седого веку —\nлучше мост перекинь\nчерез эту реку.\nНам бы враг зашел во фланг,\nда вверху аэроплан.\nЧтобы красный флаг сиял,\nпокупайся, акция.\nВзялся пан за виски:\nбезобразие, —\nзащемилась в тиски\nбуржуа̀зия.\nСтарина, не хромай.\nПодтянись, что молодо.\nПроведемте трамвай\nот села до города.\nПрисмотрись к шатунам,\nна котел прицелься.\nХорошо — всюду нам\nпроложить бы рельсы.\nПароход хорош,\nидет к берегу;\nпокорит наша рожь\nвсю Америку.\nКрестьянскому характеру\nпора привыкнуть к трактору,\nне провернуть земли сухой\nдоисторической сохой.\nЭтою вот самою\nмашиною динамою\nможно гору сдвинуть прочь,\nгорю нашему помочь.\nЗря не надо быть упрямым,\nнадо вещи вешать граммом.\nВ грамме этом — сам вникай —\nчетверть лишь золотника.\nТак во всем ведется мире —\nотливают в граммах гири.\nПеревод и прост и прям:\nчетверть фунта — сотня грамм.\nТут расчет опять простой:\nесли четверть фунта — сто,\nприравняй в одну секунду\nдвести граммов к полуфунту.\nУпирай на этот пункт,\nновый разум вырасти:\nтянет граммов старый фунт\nоколо четыреста.\nЕсли ты неграмотен,\nвешай все на граммы.\nФунт и четверть — старый хлам,\nгиря есть — пять сотен грамм.\nНе понимать то — было б срам:\nтысяча граммов — килограмм.\nГлянь, килограмм нарисован там,\nдвум с половиною равен фунтам.\nДва килограмма — фунтов пять.\nЭто очень легко понять.\nСам примечай, когда будешь весить:\nделятся все эти три на десять.\nПять килограммов — гиря велика,\nбольше нашего десятифунтовика.\nНо и ее расчет не ми́нует:\nдвенадцать фунтов в ней с половиною.\nЧто помешает запомнить нам:\n— тысяча килограммов — тонна.\nВес ее точный, помнить буду,\nравен шестидесяти одному пуду.\nКрестьянин, тонну запомнишь недаром:\nна тонны счет заграничным товарам.\nТоже быть не нужно хитрым,\nчтоб измерить жидкость литром.\nДля простоты запомнить нужно:\nв одном ведре литров — дюжина.\nГектолитр тебе не кружка:\nвосемь ведер в нем с осьмушкой.\nНа сто литров разделить\nможно этот гектолитр.\nПомните, сыны и дочки,\nв килолитр войдет две бочки.\nДаже — если помнить дробь —\nлишку с четвертью ведро.\nНовые гири — старых\n            тяжелее.\nМы их примем,\n              прежних не жалея.\nЧтобы точно прикинуть\n               фунты к килограмму,\nнужно запомнить\n         такую программу:\nфунтами вес\n           для ровности класть,\nа после отнять\n             сорок третью часть.\nПринято в торговом народе\nаршин отмерять в этом роде:\nрасстояние от пальца до плеча\nпривыкли аршином величать.\nТак и метр отмерить вам можно:\nприблизительно\n     от пальцев до плеча противоположного.\nНе хитрая машина —\nладонью отмерить четверть аршина.\nРастопырь большой и указательный пальцы:\nприблизительно четверть аршина отвалятся.\nСантиметры тож.\nЛегко измерить с помощью ладош.\nЧтоб 10 сантиметров отмерить мог,\nотложи ладонь не вдоль, а поперек.\nЗапомни также (трудности нет):\n10 сантиметров — один дециметр.\nСколько в метре в этом аршин?\nНа метр полтора аршина отмаши.\nА если хотите точно класть:\nметр меньше на шестнадцатую часть.\nЗапомни расчет, очень важен:\nдва метра — приблизительно сажень.\nРисуем, чтоб каждый запомнить мог.\nЧетыре сантиметра — один вершок.\nЗапомните, эта работа не тяжка́:\nодин сантиметр — четверть вершка.\nЗаруби на носу, торговый люд:\nтри дециметра — один фут.\nУзнаем, не тратя догадок уйму:\n2½ сантиметра равняются дюйму.\nКак ни мал, а запомним все-таки:\n1 сантиметр — половина сотки.\nНет ничего проще,\nкак измерить по-новому площадь.\nСмерь длину,\nсмерь ширину,\nпомножь одну на одну,\nполучится квадратная мера.\nВозьмем для примера:\nвдоль 30 метров, вширь 20,\nвсех 600 квадратных —\nлегко догадаться.\nВажно для каждого гражданина:\nв 1 кв. метре приблизительно 2 кв. аршина.\nУ нас обычай старинный —\nмерить землю десятиной.\nТеперь без крика и свары\nнаучимся мерить на гектары.\nВ гектаре 10 000 метров квадратных,\nи пустяк сосчитать туда и обратно.\nПо простой причине\nгектар примерно равен десятине.\nА точно сосчитать —\nгектар меньше десятины на 12-ю часть.\nНапример: сколько десятин\nв гектарах шестидесяти?\nНадо от 60 отнять\n12-ю долю — пять.\nЗначит в 60 гектарах\n55 десятин старых.\nОбратно — десятина гектара боле\nна 11-ю долю.\nВозьмем для примера опять\nдесятин этак 165\nи приведем их указанным манером\nк гектарным мерам.\nЗа решением недолго гнаться,\nот 165-ти 11-я доля — 15.\nПрибавим — и решена задача:\n180 гектаров, значит.\nДля участков мелких велик гектар,\nесть мера поменьше — ар;\nсто ар в гектаре,\nсто кв. метров в аре.\nВ одном аре не более и не менее,\nа ровно 22 квадратных сажени.\nЗапомни сразу, разиней не стой:\nкилометр приблизительно равен с верстой.\nТе, которые точности ищут,\nзнайте:\nв километре — метров тыщу.\nПо этому километру\nвези товар, засвистывая по ветру.\nНынче\n            знает каждый —\n             как не знать?! —\nЗаграница\n    стала нас\n         усердно признавать.\nЗавтра или нынче,\n         поздно или рано\nвсюду\n          наш товар\n         пойдет по чужедальним странам.\nЧтобы нас\n    никто\n               в торговле\n                  не обмерил,\nприучаться надо\n         к заграничной мере.\nЭй, товарищи,\n            пора вам\nмерить метром,\n         вешать граммом.\nЧтобы вы\n    о новых мерах\n               представление имели,\nпредлагаем\n    закупить немедля\n            эти карамели.\nКлич\n         несись по Эс Эс Эр:\n— Новой мерой\n         землю мерь!\nРаспростись со старыми,\nземлю мерь гектарами.\nПримиритесь вы и с тем,\nчто конец пришел версте.\nСам узнаешь\n          очень просто\nкилометром мерить вёрсты.\nЧтоб о новых мерах\n         все понятие имели, —\nраскупайте эти карамели.\nЕсли на фронте опасность имеется,\nнаша защита — красноармейцы.\nСунулся было Колчак в правители —\nтолько того адмирала и видели.\nВздумалось лезть генералу Деникину —\nкрасноармеец Деникина выкинул.\nВрангеля шлют помещики вскоре —\nскинули Врангеля в Черное море.\nШел Юденич на Красный Питер,\nда о штыки бока повытер.\nТеперь передышка. Военный люд\nдомой возвратился и взялся за труд.\nНе верьте, крестьяне, в тишь да гладь,\nв землю штык — рано втыкать.\nШире открой на Запад глаза,\nс Запада может прийти гроза.\nС Антантой вострей держите ухо —\nтоже тянется к нашим краюхам.\nЧтоб враг не лез на республику в ражи,\nкрасноармейцы, стойте на страже!\nНаша власть —\n        власть Советов.\nТвердо\n            трудящийся\n        знает это.\nСовет\n          рабочему —\n        сила и право.\nСовет\n          для буржуя —\n             пресс и управа.\nГде наилучшее\n             производство монпансье?\nЗапомните все:\nнигде\n          кроме\nкак в Моссельпроме.\nЕсли вы\n    давно\n              удовольствий не имели,\nкупите\n           здесь\n        Моссельпромовской карамели.\nЯ\n    ем\nпеченье\n    фабрики «Красный Октябрь»,\n                 бывшей Эйнем.\nНе покупаю нигде, кроме\nкак в Моссельпроме!\nБыло зебре горячо\nбегать только в Африке,\nа теперь ее печет\nМоссельпром на фабрике.\nПоглядев на зебру ту,\nменьшевик досадует:\nне с него ли красоту\nсняли полосатую?\nРассыпайся по кустам,\nвражеская конница.\nЗа тобою здесь и там\nавиатор гонится.\nУползай под стол, рыча,\nгенералов нация.\nПодымайся на плечах,\nнаша авиация.\nМы везде проводим мысль,\nдаже в деле лакомств:\nесли нашей станет высь,\nвраг полезет раком.\nМы победим,\n          блокады нет,\nЕвропа разговаривает с нами,\nнад каждой страною слово\n            полпред,\nнад каждой —\n             красное знамя.\nРабочий Европы,\n         довольно слов!\nОктябрьского грома отведав,\nтоже\n         в Москву\n             шли не послов,\nшли\n        красных полпредов.\nИностранцам пора\nзаключать договора.\nДа с чужою грамотой\nнам не вышло б сраму-то.\nДоговор держа в руке,\nнапример, с Италией,\nмы на русском языке\nзря б его читали ей.\nЧтоб поставить на своем,\nне сомкнем мы глаз — пока\nвсю тебя не прожуем,\nиностранцев азбука.\nПрославляя Моссельпром\nзнаньями богатыми,\nторговать потом попрем\nвслед за дипломатами.\nРаньше\n    крестьянка была рабой,\nв семью,\n    как в полон, о́тдана.\nВсех освободил\n               Октябрьский бой,\nи женщина\n       стала свободной.\nНе кончены наши труды,\nмного в республике дыр.\nВ общие стань, крестьянка, ряды,\nкрепи Советский мир!\nЗовете вы или не зовете,\nпро́сите или не про́сите,\nно к вам обязательно\nприходят гости.\nБросишься угощать,\nа в доме ни крошки.\nХлеб высох,\nмасло поели кошки.\nЧто делать?..\nПоложение отчаянное…\nБеги\nпокупай печенье Чайное.\nПеченье Красный Октябрь Моссельпрома\nи вкусней и выгодней булки.\nКиоски в двух шагах от любого дома,\nотделения в любом переулке.\nГоворят, что в самой Вене\nфабриканты ходят в пене,\nбудто с них посбила спесь\nмоссельпромовская «Смесь».\nГоворят, что в самой Вене\nфабриканты — словно тени:\nсами мы сумели здесь\n«Венскую» сработать «смесь».\nПеченье не черствеет!\n            Питательнее,\n                      выгоднее булки!\nПродает Моссельпром.\n             Отделения в любом переулке.\nОстановись,\n         уличное течение!\nПомните:\n    в Моссельпроме\n                  лучшее печение.\nЛучший бисквит!\nзамечательный на вкус,\n             прекрасный на вид.\nСтоловое\n    масло!\n         Внимание\n            рабочих масс!\nВтрое\n          дешевле\n            коровьего,\n              питательнее\n                прочих масл.\nНет нигде\n    кроме —\nкак в Моссельпроме.\nТрудящиеся!\n         Не страшны дороговизна и нэп —\nпокупайте\n    дешевый хлеб\nво всех\n    магазинах и киосках Моссельпрома\nв двух шагах от любого дома!\nРаз поешь этих макарон, —\nи ты\n        навсегда покорён.\nЭтого чуда\n       нет нигде, кроме\nкак в Моссельпроме.\nГде покупали-ели\nсамые вкусные\n             макароны\n               и вермишели?\nНигде\n          кроме\nкак в Моссельпроме.\nДолой кухарок!\n             Кухарок нет.\nЯ в Моссельпроме заказываю обед.\nУбедись сам —\nиди\n       по этим\n        адресам.\nСтой!\n          Ты проголодался\n          в театре —\nзаверни\n    минуты на̀ три!\nПришлем\n    к ужину\nблюд дюжину.\nЯ человек тихий и мирный —\nне выношу жизни трактирной.\nКак без прислуги поесть дома?\nЗакажи обед в магазинах Моссельпрома.\nТолько один телефонный звонок —\nи ужин\n   прибежит со всех ног.\nНикому не нужно\nготовить ужина.\nВсё, что надо,\nприносим на̀ дом.\nДолой запивающих до невязания лык,\nно пей Трехгорное пиво —\n        пей «Двойной золотой ярлык».\nТрехгорное\n       пиво\n        выгонит вон\nи ханжу\n    и самогон.\nПопробуйте —\n             и сделайте вывод:\nлучшее на вкус\n            Хамовническое пиво.\nВсе специи,\n     какие надо, —\nот горчицы\n     до маринада!\nИзвещаем вас —\nлучший выбор ветчин и колбас\nнигде кроме\nкак в Моссельпроме.\nВнимание!\n     Важно для рабочих масс.\nВ Моссельпроме\n              лучшее\n             производство колбас.\nКаждому нужно\nобедать и ужинать.\nГде?\nНигде кроме\nкак в Моссельпроме.\nДалеко не ходите!\n        Во мгновенье ока\nздесь\n         купите\n         кофе Мокко.\nПейте\n          моссельпромовские\n                   фруктовые воды.\nХороши для жаркой\n         и для холодной погоды.\nВ сухом виде\n           хлебный квас\nочень необходим\n        и полезен для вас.\nСокращает домашние расходы,\nприятен и полезен\n        при всякой погоде.\nДолжен иметься\n               в каждом доме.\nИзготовляется\n        только в Моссельпроме."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Приложение", "content": "Вся советская земля\nзагудела гудом.\nПод Нескучным\n      у Кремля\nвыстроено чудо.\nКумача казистого\nпламя улиц за́ сто:\nПервая из Выставок\nСельского хозяйства.\nВ небесах —\n      моторов стая.\nСнизу —\n        люди, тискаясь.\nСразу видно —\n         не простая,\nВсероссийская.\nИ сейчас\n       во все концы\nВЦИКом посланы гонцы\nк сентябрю\n      на Крымский брод\nдеревенский звать народ.\nЖил в деревне\n      дядя Клим,\nпахарь,\n   работяга.\nКлич гонцов услышан им,\nКлима тянет тяга.\nЧуть в окно забрезжил свет,\nКлим встает с полатей,\nприбегает в сельсовет:\n— Экспонаты нате! —\nЭкспонаты обсудив,\nпочесав за кепкой,\nмолвят:\n   — Дивушко из див —\nна два пуда репка. —\nА за репкой этой им\nкажет куру дядя Клим.\nХоть езжай на ней верхом, —\nлошадь,\n   а не кура.\nВидно, Клим умом не хром,\nголова не дура.\n— Поезжай за всё за это\nделегатом сельсовета. —\nПо рукам!\n         Пришла пора\nКлиму собираться.\nВыезжает со двора:\n— До свиданья, братцы! —\nПримечай.\n           Москва зовет\nвсех на перекличку,\nчтобы пашня и завод\nукрепили смычку.\nПаровоз рванул гужи,\nтолько копоть курится.\nЕдет к выставке* мужик\nс репою\n      и курицей.\nВот Москва.\n             Гремит вокзал.\nКлим приплюнул на́ руку.\nРепу с курицей связал.\nХоду.\n   За Москва-реку!\nХодуном гремит базар,\nяркой краской жалясь.\nВ сто сторон его глаза\nмигом разбежались.\nКлима всё к себе зовет,\nхоть на части тресни.\nТут и хата\n         и завод,\nмузыка\n   и песни.\nПереполнило добро\nчудо-павильоны.\nКлима жмут во всё ребро\nлюда миллионы.\nТут и тканей облака,\nтут и фрукты в глянце.\nЧто коты у молока,\nходят иностранцы.\nЗубы их поэтому\nна продукты точатся:\nторговать с Советами\nиностранцам хочется.\nКлим в ухмылку:\n            — Не таков!\nВыучен недаром:\nраньше щупали штыком,\nа теперь —\n           товаром.\nЯ чем хуже?\n             Вот те на! —\nКлим ругнулся крепко\nи расставил экспонат —\nкурицу и репку.\nПо рядам аж шум пошел,\nвсе сбежались живо.\n— Это, братец, хорошо!\nРепища на диво. —\nА на курицу народ\nна аршин разинул рот —\nв ней усердья без конца:\nв сутки по три яица.\nДлится выставки осмотр.\nИстекает время ей.\nНа неделе на восьмой\nнаграждают премией.\n— Так как Клим у нас герой\nне в словах, а в деле,\nнаградить его\n      горой\nвсяческих изделий. —\nКлим в ответ на слово их:\n— Сделайте, столичные,\nчтоб изделия — свои,\nа не заграничные. —\nМчится Клим\n      во весь опор\nв складочное место.\nПолучай\n   вещей набор\nот Резинотреста.\nГлянул Клим\n               тюку во щель\nи застыл довольный.\nВидит:\n   выводок вещей\nс маркой треугольной.\nКлим подвесил хорошо\nвещи за спиною.\nВ это время\n            дождь пошел\nв руку толщиною.\nДождь дорогу замесил.\nЛюди\n   по дороге\nвыбиваются из сил,\nизвлекают ноги.\nКлим смекает:\n      — Путь далек.\nЯ — шагать не лошадь. —\nИ немедленно\n                извлек\nиз тюка\n   галоши.\n— Без галош тяжело ж! —\nИ пошел довольный\nв паре новеньких галош\nс маркой треугольной.\nКаплет с носа,\n      каплет с уха,\nа в галошах\n           всюду сухо.\nКаплет с уха,\n              каплет с носа,\nа галошам\n         нет износа.\nСнизу сухо.\n           Но зато\nсверху\n            мочит начисто.\nКлим в тючок.\n                 А там\n                  пальто,\nлучшее по качеству.\nВ это время\n            грузовик:\n— Землячок!\n               Садись-ка!\nГородок-то наш велик,\nи вокзал не близко —\nТолько вымолвил, —\n                    как вдруг\nкрякнула машина.\nИ взвинтила грязь вокруг\nлопнувшая шина.\nКлим к шоферу\n         (тюк в руке):\n— Не бранись, дружище.\nПокопаемся в тюке —\nчто-нибудь подыщем. —\nГлядь шофер —\n          и ну — сиять,\nкак обжора в полдник:\n— Это шинища на ять.\nМарка — треугольник. —\nШину живо подвязал.\nСел.\n       И в тучах дыма\nв две минуты\n               на вокзал\nон доставил Клима.\nОбнялись.\n         Один комок.\nЧмок шофера в личико\n— Ты помог, да я помог,\nвот и вышла\n             смычка. —\nПоезд вьется, что налим,\nпо дороге ровной.\nНа деревню едет Клим,\nдядя премированный.\nПо деревне\n           гам и гуд.\nИзо всех дворов бегут.\nКлим\n          от гордости разбух,\nтюк на плечи —\n          да в избу.\nНа полати,\n          на кровать\nвлезло Климье племя.\nПросят тятьку\n      открывать\nпоскорее премию.\nУсмехнулся Клим в усы.\nКак открыл корзину —\nтак и брызнуло в носы\nзапахом резины.\nХоть ты смейся.\n          Хоть ты плачь.\nГлазу стало больно:\nкрасный мяч, да пестрый мяч,\nи большой футбольный.\n— Эй, сынки!\n      Лови мячи.\nВ небеса мячи мечи,\nподшибай ангелят,\nчто крылами шевелят. —\nВдруг\n   глядит:\n      в уголок\nмалец трубку поволок.\nИ привычной хваткою\nстал крепить рогаткою.\nКлим от хохота растаял:\n— Ах ты, вобла стиранна!\nЭта трубка\n           не простая,\nа отнюдь клистирная.\nДорогие вещи вот\nтащишь\n   без разбора.\nЭту трубку\n           пустим в ход\nв случае запора. —\n— Эй, девчонки!\n           Ваш черед. —\nПодошли вострушки.\nИз корзины\n            Клим\n            берет…\nЧто берет?\n          Игрушки.\nВ восемь пар открытых ртов\nвзвизгнули девицы.\nКуклы,\n   звери всех сортов —\nи не надивиться.\nКаждой — кукла из резины\n(а подавишь —\n      пискает).\nДали кукле имя Зины,\nкукле\n          пузо тискают.\n— Получай еще новинку,\nкто у вас тут школьник.\nДля стирания\n               резинку\nмарки «Треугольник». —\nШколярам кричит и мать:\n— Эй вы,\n        голодранцы!\nЧтобы книжек не трепать,\nполучайте ранцы.\nЧтоб не видеть\n      мне\n              у вас\nгрязной образины,\nполучите-ка сейчас\nгубки\n          из резины.\nЭта губка,\n         что метла.\nСор с лица метет дотла. —\n— На! Хозяйка!\n         Получи\nмладшему ребенку,\nчтоб постель не промочил,\nна подстил\n          клеенку.\nЭх! Куда поденутся\nскверные привычки —\nв рот совать младенцам\nтряпочки-затычки!\nЧем беднягушке совать\nв рот свои обноски,\nесть на свете —\n         помни, мать, —\n«Треугольник»-соски.\nАгрономы же велят\nсоски взять и для телят. —\nСоской\n   Клим\n              в один присест\nоделил ребенка.\n— Ну, старша́я из невест,\nвот тебе\n   гребенка. —\nНе гребенка,\n              а краса,\nвся из каучука.\nЯ гребенкой волоса\nвиться научу-ка.\nЛягут волосы верней,\nхороши собою.\nИ не будет\n         от парней\nникогда отбою.\n— А тебе,\n         мой старший сын,\nгребешок кармановый.\nРасчеши себе усы,\nкрасоту подманывай. —\nДети кукол теребят.\nВесело и дешево.\nТолько плачет у ребят\nдраная подошва.\n— Ничего! —\n                ответил Клим. —\nМой подарок — стойкий.\nИз резины слажу им\nкаблуки-набойки.\nНе пробьет их пистолет,\nне разносишь в триста лет. —\nИ с улыбкой на губах\nстаршенькому\n      Мишеньке,\nчтобы пот не ел рубах,\nподстегнул подмышники.\nКлим уселся у стола\nи промолвил:\n               — Жёнка!\nСтол к обеду устилай\nскатертью-клеенкой.\nКоль прольешь, к примеру, щи,\nне волнуйся,\n              не пищи.\nС нею жить\n           сплошной расчет —\nсквозь нее не протечет. —\nКлим поел.\n           Откинул ложки.\nПод кровать метнул галошки.\nНачал Клим зело сопеть.\nСын же взял велосипед.\nХвастаясь машиною,\nгонит новой шиною.\nВ стойле сыплется овес.\nМеринок пирует.\nКлим и мерину привез\nиз резины сбрую.\nВдруг кричат:\n                «Горим!\n                      Горим!»\nБрызнули ребята.\nУ соседа,\n        видит Клим,\nзагорелась хата.\nНе стесняясь никого,\nКлим\n   на это место\nмчит с пожарным рукавом\nот Резинотреста.\nБыл с пожаром бой там.\nДвинул Клим брандсбойтом\nи зарезал без ножа\nначинавшийся пожар.\nОбнимают Клима все.\nСлавят за услугу.\nТрепыхается сосед,\nстонет с перепугу.\nШел деревней бабий вой —\nхуже нету песни ж!\nАж, казалось,\n      головой\nна две части треснешь.\nГоловы не арбузы́.\nФельдшер баит:\n         — Надо ведь\nгуттаперчевый пузырь,\nльдом набив, прикладывать.\nТолько, видно, ищем зря.\nГде достанешь пузыря? —\nКлим,\n   увидевши испуг:\n— На! —\n        кричит, —\n                 отверчивай!\nВот пузырь тебе, мой друг,\nсамый гуттаперчевый. —\nДетвора,\n      бородачи,\nпарни\n           и девицы,\nпсы,\n        телята\n          и грачи —\nвсе\n      пошли дивиться.\nУдивился даже боров.\nКлим заметил:\n      — Эка!\nУ меня\n   таких приборов\nцелая аптека.\nДаже если в теле зуд,\nвскипятишь водицы\nв гуттаперчевом тазу\nв горнице помыться.\nЕсли с грыжей трудно жить,\nнадевайте бандажи́.\nКость сломал —\n          бинтуй излом\nгуттаперчевым узлом. —\nКлиму счастье подошло.\nКлим — мужик любимый.\nВсе родимое село\nуважает Клима.\nНа задворках гул и гам\nот игры футбольной.\nПарни,\n   волю дав ногам,\nпрыгают довольные.\nЧто́ ругаться по дворам,\nсыпля колотушки?\nЗаиграла детвора\nв разные игрушки.\nПопик высох.\n      Еле жив.\nХрам —\n      пустое место.\nВсе село заворожил\nтюк Резинотреста.\n— Это что! —\n      смеется Клим. —\nДай\n        на ноги станем, —\nнепременно полетим\nна аэроплане.\nСнарядим его у нас,\nвыстроим машину.\nПодкуём летуна\nсобственною шиной.\nЗагранице ни на руб\nне давай нажиться.\nЖиво\n           деньги\n              удерут\nв эту заграницу.\nЕсли ж станем брать свое,\nбудет нам лафа житье. —\nИ добавил Клим, ярясь:\n— Мы других не плоше.\nЧерез всяческую грязь\nпроведут галоши.\nЕсли ж враг захочет съесть\nнас и нашу ношу,\nкак бы тем врагам не сесть\nв эту же галошу!—"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Рассказ про то, как узнал Фадей закон, защищающий рабочих людей*", "content": "Пришел и грянул октябрьский гром.\nРвал,\n   воротил,\n      раскалывал в щепки.\nИ встал\n   над бывшим\n                 буржуйским добром\nновый хозяин —\n      рабочий в кепке.\nЯвился новый хозяин земли.\nВзялся за руль рукой охочей.\n— Полным ходом!\n               Вперед шевели! —\nИмя ему —\n            советский рабочий.\nЗа всю маету стародавних лет,\nчто месили рабочих\n                  в кровавое тесто, —\nпропорол рабочий\n                хозяйский жилет,\nпригвоздил\n           штыком\n                 на нужное место.\nГде хозяйская спесь?\n                   Присмирел, как зайчик,\nпод рукой рабочих волк-хозяйчик,\nНи шагнуть ему,\n           ни орнуть,\n                     ни икнуть.\nНастал для хозяйчиков\n            страшный годик, —\nсвистнул хозяев,\n          и над ними,\n                      как кнут,\nнавис трудовых законов кодекс.\nВ этом кодексе\n         крепкий наказ:\nрастить\n   и беречь рабочий класс.\nО рабочем труде\n            должен радеть\nкодекс законов о труде.\nЭтот закон\n          не объедешь с тылу,\nпока рабочая власть жива.\nБудем хранить рабочую силу,\nбудем\n            беречь\n              рабочьи права.\n(статья 1)\nБился Фадей на всех фронтах.\nФадея на фронт коммуна зовет.\nВыпустил\n         крови\n                    чуть не фонтан.\nИ вот\n          вернулся назад —\n              на завод.\nОглядел Москву,\n            поглядел на людей.\nИ в затылке крепко чеснул Фадей.\n Мне, говорит, зарабатывать хлеб,\nа как заработаешь,\n               ежели нэп?!\nЗначит, опять\n               шапку ломать.\nА хозяин возьмет\n             да другого наймет.\nАх ты, твоя растакая мать!\nОко-то видит,\n               да зуб неймет. —\nОборвал его Пров:\n               — Плакаться брось!\nЧего пересуживать вкривь да вкось?\nНынче\n             порядок у нас другой,\nнаймешь не всякого,\n                   кто под рукой.\nНикому не взять,\n            не взять никогда\nс вольного ветра рабочих людей.\nБрать их должен с биржи труда! —\n— Ишь чудеса, —\n              буркнул Фадей.\nА Пров опять:\n      — Почесывай темя!\nЭто тебе не старое время.\nТут те\n           не барский наем да расправа.\nБиржа —\n(ст. 5–7)\n        крутая буржуям управа.\nВторая управа —\n             профсоюз,\nза союзом своим\n            ничего не боюсь.\nНе возьмут в кабалу,\n                   ни в хозяйский плен,\nесли ты\n   профсоюза\n                полноправный член.\n(ст. 1-56)\nПрофсоюз тебе\n          и подмога и щит.\nОт него\n   у хозяина\n             пузо трещит.\nПрофсоюз\n           от тебя\n              не потребует многого.\nГроши — профсоюзный членский взнос,\nно зато\n   подписал коллективный договор,\nа там ходи,\n          подымая нос.\nСоюз\n         с хозяином\n          подпишет условия\nпро плату,\n         про срок,\n                про твое здоровье.\nЗнай трудись,\n(ст. 15–24)\n                да мотай на ус —\nде твой интерес\n         блюдет союз.\nА если б союз\n                оплошал в догово́ре,\nтоже не дюже большое горе.\nВ рабочей стране\n             никому не приходится\nснижать условия ниже кодекса.\nЗаяви наркомтрудскому органу,\n(ст. 19)\nи скверный договор\n                 мигом расторгнут.\nА чтобы в союз не ходить далёко,\nна заводе есть союзное око.\nКаждый рабочий с ним знаком,\nназывается око это —\n                     завком.\nВо всякой беде,\n         во всякой невязке\nв завком направляйте шаг пролетарский.\n(ст. 156)\nВсё запомни, —\n           учит Пров, —\nвали работать\n               и будь здоров! —\nЗапылал Фадей,\n         как червонный туз,\nзаписался на биржу\n                 и в профсоюз.\nВходит Фадей на заводский двор,\nидет\n        заключать\n      трудовой договор.\nФадей плечами подпер косяк.\nХозяин жмется и так и сяк.\nХозяйские глазки в стороны лезут, —\nчтоб такое с Фадея урезать?\nСмеется Фадей:\n         — Не те времена!\nБрось, хозяин, мозги уминать,\nверти не верти,\n(ст. 27)\n      крутись, как хочешь,\nа через кодекс не перескочишь.\nКак ни въедлив хозяйский нрав,\nне ужмет\n        хозяин\n           рабочих прав. —\nГоворит хозяин:\n          — Прямо противно:\nдоговор трудовой,\n              да договор коллективный… —\n(ст. 28)\nФадей смеется, сощуря глаз:\n— Буржуям противно,\n                      а нам как раз!\nНынче\n   с рабочих\n            не вымотать лишки —\nзаписано всё в расчетной книжке,\nне отменишь условий,\n                      хоть плачь да вой,\nрасчетная книжка —\n(ст. 29)\n                   свидетель живой. —\n— Ну, Фадей,\n               теперь на завод! —\nПров лукаво Фадея зовет.\nВошел Фадей,\n                растопырил глазища —\nкуда девалась былая грязища?\nВонь, да пыль, да копоть где?\nВсё подмел\n            закон о труде.\n(ст. 138)\nКлохчут машины, будто наседки,\nдля безопасности\n             скованы в сетки.\nТут и нарочно\n                 рукой\n                   в привод\nдаже разиня не попадет.\nРаньше завод —\n           не завод, а геенна.\nТеперь\n   по геенне\n            прошла гигиена.\nПрежде машины кропились кровью,\nтеперь —\n        берегут трудовое здоровье.\nКрепки устои рабочих прав,\nхозяйская жадность\n                раздавлена в пласт.\nПрежде,\n      знай, налетал на штраф,\nтеперь не штрафнут,\n                   закон не даст.\nРаньше выгнать,\n           что снять картуз.\nЛицом не потрафил —\n                       готов расчет.\nА теперь\n       пообструган хозяйский вкус.\nПопробуй погнать,\n                попадешь на сучок.\n(ст. 43)\nТеперь увольнять\n             много круче\nи только\n      в следующих случаях:\nво-первых,\n          если закроют завод,\nили на месяц работа замрет,\nили\n       если к труду не годны́, —\nв этих случаях —\n(ст. 47)\n            требуй выходных.\nА если\n   работник\n          не нужен в деле,\nпредупредят его\n           за две недели.\nИ пусть хозяин\n      орет и бесится,\nа должен заплатить\n               за полмесяца.\n(ст. 88–89)\nКонечно, гонят тех,\n                кто зря\nвместо работы\n                  копает в ноздрях.\nДа и то не уволят их,\n                  пока\nне обсудит дело\n          РКК.\nНо если\n   за дело под суд попал,\nили, скажем,\n              дня на три без спросу пропал,\nиль в месяц ден шесть прогулял гуртом,\nтогда\n          посидишь с голодным ртом.\n— А ежели, скажем, я был нездоров? —\nИ на это\n   Фадею ответил Пров:\n— Болен — болей!\n               Коль рабочий болен,\n2 месяца не будет уволен.\nА у бабы\n       болезнь и роды\nмогут тянуться до полгода.\nЕсли ж хозяин,\n      разгильдяй и мошенник,\nв срок тебе не выплатил денег,\nесли хозяин\n            с тобою груб,\nв ругани кажет свой волчий зуб,\nперестал о твоем здоровье радеть\nи нарушил\n          кодекс законов о труде, —\nто тебе по закону\n            даны права\nдо срока\n      свои обязательства рвать.\nВыполняй лишь\n          четко и хватко\nправила\n(ст. 48)\n   внутреннего распорядка.\nА в остальном —\n            твое слово такое:\n— Оставьте, хозяин, меня в покое!\nИз правил\n          лишь те обязательны мне,\nчто на видном месте\n                  висят на стене.\nА если они\n           лишь в хозяйском мозгу,\n(ст. 50)\nя этих правил\n               знать не могу!\nРаньше\n   душил вопрос проклятый —\nэто\n      размер заработной платы.\nЗа грош\n   всю силу рабочую вынь ему,\nза грош\n   на хозяина шею гни.\nТеперь\n   по закону\n           означен минимум,\nниже которого —\n             ни, ни, ни!\nМало того:\n          тогда за получкой\nходи, отработав день труда,\nнынче\n   с этой хозяйской штучкой\n(ст. 59)\nпокончено навсегда.\nТеперь\n   производи расчет,\nпока рабочий день течет.\nА чтобы рабочим\n              меньше заботы —\nденьги плати на месте работы.\nРаньше с отпуском\n                одна тоска.\nБез копья в кармане иди в отпуска.\n(ст. 67)\nТеперь\n   пришел другой черед,\nза отпуск деньги — давай вперед.\nВстарь\n   у рабочего власти нет.\nВласть — хозяйский кулак да разбой.\nА теперь\n       изберут тебя в совет —\nместо и заработок\n               за тобой.\n(ст. 69)\nСпокоен и ты,\n                 и жена,\n                    и дети.\nМожешь вовсю работать в совете.\nА вышел срок,\n                 истек мандат —\nна прежнее место вертай назад.\nКодекс на этом стоит непреклонно!\nДивится Фадей,\n         застыл, как пень.\n— Раньше\n         не до рабочих закону —\nтрудись\n   на хозяев\n            и ночь\n              и день.\nТеперь\n   пять радостных слов:\nдля рабочих норма\n                8 часов.\nВ целом мире этого нет, —\nда из них еще\n               полчаса на обед.\nА если\n   работница\n             младенца кормит,\nеще додадут по законной норме.\nВсем рабочим мира пример\nпоказывает кодекс СССР.\n8 часов!\n(ст. 98)\n(ст. 134)\n   Выполняйте точно!\nК ним не подвесишь работ сверхурочных.\nРазве что очень нужда велика,\nда и то с разрешенья РКК.\nГде ты\n   раньше\n      на наших заводах\nзнавал для рабочего долгий отдых?\nС завода\n      в постель,\n(ст. 103)\n(ст. 104)\n              с недосыпа —\n                               к труду.\nТак\n       сплошняком\n           и тянул нуду.\nРаньше\n   насквозь неделю потели,\nнекогда\n   даже\n             волос причесать.\nА теперь\n       рабочему\n                раз в неделю\nотдых сплошной 42 часа!\nХочешь — на лекцию,\n                      хочешь — в кино,\nхочешь —\n         дома сиди с женой.\nРаньше\n   праздники всем святым,\n(ст. 109)\nчтоб легче\n          попам\n            тянуть оброк,\nна клиросный вой,\n               на кадильный дым\nрабочих сбирать за церковный порог.\nТеперь\n   святым не место у нас.\nНаша вера —\n                рабочий класс.\nТо-то косятся лабазники\nна красные праздники.\nНаш праздник —\n            новый год.\nСолнце,\n   на лето ведет поворот.\nНаш праздник —\n         9-е января,\nрабочие впервые разглядели царя.\n12-е марта —\n(ст. 111)\n               престольник веселый,\nмы царя\n      поперли с престола.\n18-е марта —\n               старый, но юный\nдень рождения Парижской коммуны.\nПервое мая —\n      рабочий май,\nрабочих на всей земле подымай!\n7-е ноября —\n                трубы не коптят,\nпролетарии празднуют Красный Октябрь.\nРаньше\n   об отпуске —\n                    год говори!\nОсобенно,\n          если хозяин скуп.\nХоть год работай,\n             хоть два,\n                   хоть три,\nа не бывать тебе в отпуску.\nБросили воду в ступе толочь.\nВ кодексе сказано, —\n                    молвил Пров, —\nпять с половиной месяцев прочь —\nи двухнедельный отпуск готов.\nА если\n   работа на вредном деле,\nеще добавляются две недели.\nРаньше —\n(ст. 114)\n(ст. 115)\n         пройти цеховую науку —\nпарень терпел многолетнюю муку.\nГде раньше\n            мальчонку маял мастер\nпроклятой учебою, злюч и колюч,\nтеперь\n   рабочей стране на счастье\nвырос советский фабзаву́ч.\nСобирает он\n              в уютные стены\n(ст. 121)\nмолодых гвардейцев для будущей смены.\nА у хозяина\n            морда моржа —\nпо закону ему фабзавуч содержать.\nТяжелой работой сводили в могилу,\nособенно\n        женщин или ребят.\nТеперь\n   берегут рабочую силу,\nзаконы хозяев весьма теребят.\nСтарый порядок прошел бесследно.\nВ работе ночной,\n            подземной\n                       и вредной\nзаконом\n      наложен строжайший запрет\nна баб и ребят до восемнадцати лет.\nБаба на сносях —\n             хозяину что?\nА под машиной рожать\n(ст. 129)\n              не годится.\nКодекс сказал хозяину:\n             — Стоп!\nБабе\n        спокойно дай разродиться.\nЧетырехмесячный отпуск готовь,\nпо восемь недель\n            до и после родов.\n— Лишь чистотой рабочий здоров, —\nгордо\n(ст. 132)\n           Фадею\n              заметил Пров. —\nКодекс\n   и здесь стоит на посту\nи по заводу блюдет чистоту.\nРаньше\n   работа ли,\n             нет ли работ, —\nполным ходом бежит привод.\n(ст. 138–139)\nТеперь\n   в перерыве\n              не случится беда,\nнынче,\n   в обед, молчат привода.\nРаньше\n   на грязной работе,\n                   как зверь,\nтреплешь свою одежонку.\n                   Теперь —\nсвою\n(ст. 140)\n         на заводе\n      не стану трепать я —\nподавай завод —\n           спецодежду-платье.\nКодекс влезает и в щелочки быта.\nИм\n      ни больница,\n          ни клуб не забыты.\nЛампы ли в темных проходах погасли,\nгрязно ли в бане,\n(ст. 141)\n            в квартире\n                      и в яслях —\nвсё заприметит,\n          везде и всегда\nоко закона —\n               инспектор труда.\nЕсли с хозяином начаты споры,\nсуд под рукой\n                 правый и скорый,\nэто\n(ст. 148)\n      рабочей власти рука —\nзащита рабочего —\n                 РКК.\nНедоволен решеньем —\n                решенье не камень,\nесть пересуд примирительных камер.\n(ст. 168–172)\nТам не прошло,\n          не копай в носу,\nнеси протест в третейский суд.\nА если хозяин начнет уголовщину,\nнапример,\n          фабзавкому работать не даст,\nдля таких молодцов порядок упро́щенный\nзавела рабоче-крестьянская власть.\nНародного суда трудовая сессия\nрассмотрит хозяйские мракобесия.\nСуд укротит хозяйский нрав:\nхозяину за провинность такую —\nгод отсидки,\n              либо\n             тысячный штраф.\nА то и всё добро конфискует.\nА последнее завоевание —\nсоциальное страхование.\nРаньше\n   смерть или безработица —\nо рабочем\n          никто не позаботится.\nЛибо станешь\n                громилой и вором.\n(ст. 175)\nЛибо\n          собакой умрешь под забором.\nА теперь\n       по кодексу\n                 дан наказ:\n— кипи работа страховых касс!\nВзносы с хозяев\n         берутся строго.\nЭти взносы —\n      рабочим подмога.\nЕсли\n         тебя\n       постигла болезнь,\nвмиг\n         за пособием\n             в кассу лезь.\nКасса\n            тебе\n           даст и врача,\nи денег,\n   чтобы лечёбу начать.\nРуку отшибло,\n                 стал инвалид\nзакон\n          пособие дать велит.\nСел без работы,\n          не гляди исподлобья —\nв кассу иди,\n            получай пособие.\nКормильца ль схоронят\n(ст. 176)\n               в семействе рабочем,\nкасса\n          и тут сумеет помочь им. —\n— Ишь ты, —\n                 на это ответил Фадей, —\nкодекс твой,\n             ей-ей, чудодей.\nСпасибо тебе,\n                и будь здоров.\nВсё объяснил, товарищ Пров.\nСамому бы мне\n           нигде,\n             никогда\nне узнать про эти законы труда. —\nМолвит Пров:\n      — Погоди, парнишка! —\nПорылся за пазухой, вынул книжку.\n— Вот он!\n         Весь!\n         Совсем не длинен.\nОт корки до корки —\n                    час прочесть.\nА при нем закон\n            и надпись:\n                      Калинин. —\nФадей, улыбаясь, ответил:\n                   — Есть! —\nС тех пор\n       у всех Фадеев водятся\nэти книжки рабочего кодекса.\nСилком не вырвешь,\n                   разве пальцы отвалятся.\nТакого кодекса\n         нет нигде.\nЖивут Фадеи\n                и не нахвалятся\nна советский кодекс\n                  законов о труде."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Ткачи и пряхи!.. Пора нам перестать верить заграничным баранам!*", "content": "Так — недаром прозвучало\nсказки старое начало,\nпро забытый\n              древний быт\nэта сказка говорит…\nТе девицы — перестарки,\nхоть и были пролетарки,\nнесознательностью их\nполон сказки легкий стих.\nНу о чем они мечтали?\nНу про что они болтали,\nсидя\n         ночью\n           до поздна\nу раскрытого окна?\nРечи их подслушал Пушкин:\nщебетали те подружки —\nкак бы,\n   сбыв работу с плеч,\nспать с царем скорей залечь!\nПервой —\n          радость только в кухне,\nа у третьей\n           брюхо пухни\nбесперечь хоть каждый год.\n(Сказка старая не врет.)\nПред подобным разговорцем\nволокно вставало ворсом,\nот лучины едкий дым\nтмил глаза и разум им.\nИ — единственно вторая,\nдаль в окошко озирая,\nмолвит:\n   — Я б на всех одна\nнаткала бы полотна. —\nЭта девушка мудрее —\nзнать, над ней тогда уж реял,\nне касаясь старших двух,\nпролетарской воли дух!\nЗа кустарной сидя прялкой,\nнастоящей пролетаркой\nстановилася она,\nхоть семья была темна.\nИ Салтану\n         и Гвидону\nнабок сбили мы корону…\nДо конца ж их покачнем —\nсказку новую начнем.\nЭта сказка всем знакома:\nне сидят ткачихи дома,\nа идут,\n   закрыв окно,\nна работу\n        в Моссукно.\nИм\n      спорей\n          работать вместе\nза станком в суконном тресте,\nзаключив\n        с недавних пор\nколлективный договор.\nСтарины рассыпься иней\nхрупким снегом-серебром!\nНе царицу героиней,\nа ткачиху мы берем!\nОт ткачихи\n          этой самой\nрод ткачей идет упрямый;\nвишь у ней какая прыть:\nтканью\n   весь бы мир покрыть.\nИ она его покроет,\nлишь сырья запас утроит…\nДумает —\n          ночей не спит:\nкак бы\n   нам\n           повысить сбыт!\nПод ее заботным взглядом\nдвадцать дочек стали рядом,\nне для игр,\n          а для работ\nзавивая хоровод.\nНе бывало это в сказках:\nдвадцать фабрик слилось ткацких,\nсобралось\n         Москвы окрест,\nсорганизовавши трест.\nЭтот трест\n          не знает страха,\nтак как\n   та\n         седая пряха\nв нем осталась навсегда\nГероинею Труда.\nСпросишь: «Это кто ж такая?»\nВ ткацких много их мелькает,\nв пряхах —\n           целые рои\nэтих самых героинь.\nПосмотри —\n               стоит у кросен\nпряха. Пряхин голос грозен.\nКлеймит Керзона хитрого\nпростая пряха Викторова.\n(Керзоны! Не противно ль вам\nот гнева беспартийного?)\nИ Калинина жена —\nв ту ж работу впряжена,\nтоже бьет разруху в прах\nпосреди таких же прях.\nНе вглядевшись в дело ткачеств,\nне опишешь пряхи качеств —\nв тысячах рабочих лиц\nотразился сказки смысл.\nА теперь,\n        без переносу,\nобратимся\n          к мериносу…\nМериносовая шерсть\nтуго\n        лезет\n        к нам\n         лет шесть!\nТот баран\n         пред нашим братом\nстал давно аристократом,\nи его —\n   из-за блокад\nне осталось ни клока!\nБез него ж в суконном деле\nне прожить\n           одной недели.\nПриуныл суконный трест.\nПросто —\n         ставь на дело крест.\nСнится раз ткачихе старой,\nчто бесчисленной отарой\nтонкорунные стада\nнаправляются сюда.\nВпереди\n      баран вприпрыжку\nсам бежит\n          ложиться в стрижку.\nИ немедля\n          у станка —\nшерсть, как облако, тонка.\nПовернулась пряха на́ бок\nсжать барана в пальцах слабых,\nтолько он\n        оскалил пасть\nда и ну\n   ногами прясть.\nОтбежав, проблеял веско:\n«Без меня — какая ж смеска*?!\nВсе высокие сорта\nуплывают изо рта!\nМы решили так:\n          пора нам,\nзаграничным всем баранам,\nпереждать годок, другой —\nк вам\n   в Россию\n          ни ногой!\nАх, почтенная подружка,\nзлит меня фабком Петрушкин;\nчтоб мою умерить месть,\nдайте мне фабкома съесть!»\nПряха сон с лица согнала,\nголовою покачала\nи подумала:\n            — Ведь впрямь\nдело он испортит нам;\nна одном,\n        на грубом сорте,\nнам машины только портить:\nсберегать пора всерьез\nпуще золота сырье! —\nВсех смутила сном ткачиха:\n«Без расчету нам, мол, лихо!\nПринимайся ж, млад и стар,\nсам учитывать угар*!»\nГлядь —\n      с тех пор\n            и вправду в тресте\nстал расчет на первом месте.\nИ великая беда\nпронеслася без следа.\nКлонит пряхе сон ресницы\nи — опять баран ей снится:\nхитро кручены рога,\nморда глупая строга.\nТолько стал теперь он франтом —\nнэпачом и спекулянтом:\nловко сшит по моде фрак,\nна ботинках блещет лак.\nОн идет к ней шагом скорым,\nхочет в бок боднуть пробором,\nблеет:\n   «Будешь ты, карга,\nмериноса в гнев ввергать?!\nВсё равно вас доконаю,\nслабость вашу твердо знаю:\nведь на каждом\n         на шагу\nвас преследует прогул!\nТот запьет,\n          а тот закурит,\nтот в окно глаза прищурит.\nСмотришь —\n      каждый полчаса\nязыки —\n       не шерсть — чесал!\nЕсли б так ходили, тычась,\nвсе двенадцать ваши тысяч —\nв день ушло бы,\n          мне видней, —\nтысяча рабочих дней.\nСо статистикой не спорьте,\nдело здесь совсем не в черте!\nЯ ж\n       нисколько не боюсь\nваших жалоб в профсоюз!»\nПряха встала ранним-рано\nи расчет того барана,\nчто глумился по ночам,\nрассказала всем ткачам.\nСтонут фабрики от гула:\nни отлучек,\n            ни прогула,\nвсе мгновенья на счету, —\nпроизводство же в цвету.\nШаг там звонкий слышен чей-то?\nЭто наша комячейка;\nаккуратности мерило\nсекретарь ее Кириллов!\nБез заморских компаньонов\nсберегут они тканьё нам:\nколи что не так течет —\nкличь\n           правленье на отчет.\nГлядь —\n       товар, как из Парижа,\nа расценка — даже ниже!\nТолько этот сон забылся —\nпряхе\n   в третий раз приснился,\nставши толстым, как гора,\nмериносовый баран.\nТак пристав к ней, хуже клея,\nон\n     теперь\n        иначе блеял.\nКинув кроткий взгляд окрест,\nон жалел суконный трест:\n«Ах-ах-ах, какая жалость,\nхвост и сердце задрожало!\nТо ли дело было встарь!\nВесь погибнул инвентарь!\nВсе машины в беспорядке,\nна стальных частях заплатки,\nворсовальных шишек нет,\nпаутина на стене!\nА жилища для рабочих!\nГде ж уютный уголочек?\nГде рояль?\n          И где диван?\nДаже — нет отдельных ванн!!\nТо ли дело заграница…\nткач —\n   в футляре там хранится.\n(Если ж полон весь футляр —\nна поддержку есть петля!)\nАх-ах-ах, какая жалость,\nхвост и сердце задрожало!\nБез меня хотели… Пусть.\nАй-ай-ай, какая грусть!»\nТут ткачиха\n           не стерпела,\nгневом праведным вскипела,\nи,\n   безудержно строга, —\nхвать барана за рога:\n«Утоплю в поганой миске,\nперевертень меньшевистский!\nПредо мною ты не лей\nядовитый свой елей!\nВстречу я тебя по чину!..»\nВдруг —\n      бараний голос смолк —\nзарычало из овчины\nи на пряху прыгнул волк!\nЗакричала в страхе пряха:\n«Провались, исчезни прахом!»\nДа рукой —\n             к веретену,\nвдоль его перетянув.\nИ проснулась в мелкой дрожи\nот проклятой этой рожи.\n— Без гримасы — кто ж привык\nвидеть лик твой, меньшевик?!\nДаже самый небрезгливый,\nслыша голос твой слезливый,\nот твоих слюнявых брызг\nвздрогнет вдруг и крикнет: «Брысь»!\nНо, оправившись от страха,\nнаша правильная пряха\nне трепала языком —\nпобежала в фабзавком.\nРассказав свой сон зловещий,\nчто ей блеял глас овечий,\nпредложила рассмотреть —\nкак ей быть со снами впредь?\n— Ты, должно быть, обалдела.\nЯ со снами не знаком!\nЭто дело женотдела!—\nотвечает ей завком.\nВ женотделе —\n         смех до колик:\n«Вот привиделся соколик!»\nНо, когда замолкнул смех,\nзабрало раздумье всех.\n— Ведь кой-где, и вправду, речи\nсхожи на́ голос овечий;\nведь кой-кто\n             и впрямь шипит\nпро ухудшившийся быт! —\nСекретарь, товарищ Гаша,\nговорит:\n      «Задача наша —\nчем правленье обвинять —\nосмотреть наш комбинат!\nСо своей администрацьей\nнам не дело задираться;\nесли есть в делах нелад,\nскажет нам про то — доклад.\nЭто раньше:\n             взятки-гладки,\nна запрос кричали: «Цыть!»\nА теперь не те порядки,\nесть кого порасспросить!\nБез уверток,\n            без обманов\nразъяснит нам всё Туманов.\nУ нас директор, кажется, —\nсвой брат рабочий — Кашинцев.\nЗаглянув сперва к соседям,\nвсе мы фабрики объедем,\nразузнавши без вреда\nвсе условия труда.\nВспомним также, между прочим,\nкак допрежь жилось рабочим,\nчем купецкий капитал\nукрывал нас и питал?\nКаждый,\n      на хозяев крысясь,\nоблегченья тщетно ждал:\nвсех давил квартирный кризис\nи культурная нужда!\nЧто ж теперь?\n      Всё так же ль тесно?\nТак же ль жмется повсеместно\nткач в расхлябанный барак,\nгде в дыру глядит дыра?»\nТак решив,\n           пошли обходом\nпряха с Гашей по заводам\nпоглядеть и там, и тут,\nкак рабочие живут.\nНа Введенской,\n         на Покровской,\nна Московско-Озерковской —\nне затешется зима\nв коммунальные дома.\nНа Шараповской —\n                 знакомым\nможно хвастать новым домом.\nНа Сапроновской —\n                   опять\nстены кроет конопать.\nНа Зеленовской —\n                постой-ка —\nснова новая постройка?\nНа Свердловской —\n                  посмотри,\nэтажа взлетела в три!\nГоря тяжкого отведав\nв девятнадцатом году,\n«Пролетарская победа» —\nвозродилась вновь к труду.\nМощь сильна рабочих армий:\nна Даниловской —\n                в казарме —\nбез особенных затрат\nсделан комнат чистых ряд.\nПогляди-ка, Гаша, выше:\nпрочно выкрашены крыши!\nПрисмотрись, товарка, здесь:\nвишь —\n   фундамент новый весь.\nТам, где встарь\n      от вечной течи\nплесень сизая плыла, —\nпереложенные печи\nдышат ласкою тепла…\nТам,\n         где тусклое болотце\nразводило комаров, —\nвстали\n   чистые колодцы,\nмалярию поборов.\nОх, горька ты, пыль от ткани,\nот оческов въедлив прах,\nно — повсюду пышут бани,\nгрязь сводя на всех парах!\nТиф не съест ткачёва сына,\nколь на страже медицина.\nЧтоб грудные зря не гасли,\nматерям на помощь ясли.\nВсе, кто молод и неглуп,\nходит\n           в свой\n              рабочий клуб.\nВсюду сводим мы заплаты,\nих немало наросло.\nПолучения зарплаты\nзнаем точное число!\n— А теперь, —\n         сказала Гаша, —\nпоглядим на дело наше.\nВпрямь ли лучше было встарь?\nРасшатался ль инвентарь?\nТы руками не маши нам,\nзаграничный обормот.\nСами помним,\n      что машины\nне новеют от работ.\nДа не скаль злорадно пасти,\nбрось ногами семенить.\nМы\n   изношенные части\nдогадались заменить.\nПравда,\n   многих тяжких хлопот\nстоил нам суровый опыт,\nно усвоен нами он.\nТы же\n   лезешь на рожон.\nНапример:\n          какая ко́рысть\nу машин уменьшить скорость?\nРаньше\n   кто бы то сказал —\nпросмеяли бы в глаза.\nА теперь —\n             мы учим глупых,\nчто для тканей полугрубых —\nколи быстро пущен вал,\nвыход пряжи\n              будет мал!\nДля успеха ж грубых смесок,\nколь делители узки́,\nмы без спецов\n      и при спецах\nспариваем ремешки.\nНад такими ремешками\nсжали волю мы тисками;\nчтобы шерсть не сбилась в клуб,\nшьем на бёрдочный их зуб*.\nА чтоб сорные очески\nне носить в своей прическе,\nмы —\n   про то баран молчок! —\nпропускаем сквозь волчок.\nЭти мелкие приемы\nдружке друг передаем мы,\nвывози нас из разрух,\nстарый Клеин-технорук!\nПромыванье,\n               краска,\n         стрижка, —\nбез сноровки — всюду крышка,\nно тебе мы, меринос,\nнатянуть сумеем нос.\nНе чесать тебе под брюхом,\nвелика барану честь:\nмы твою ордынским пухом\nзаменить сумеем шерсть!\nЧтоб в работе нам окрепнуть,\nне потворствуя тебе,\nмы свернем свою потребность —\nстанем ткать товар грубей.\nВсё же —\n         поздно\n            или рано —\nспесь собьем\n               с того барана.\nМного будет перемен там,\nи не зря баран сердит;\nкто знаком с ассортиментом\nс нашим — это подтвердит.\nК нам,\n   чтоб сорт наш не был ниже,\nшлют рисунки из Парижа!\nНынче — и у Муссолини\nнет\n       в штанах\n             изящней линий.\nНаши ткани\n            не богатым —\nобошьешься из зарплаты!\nКто не верит —\n         посмотри\nв магазине № 3.\nЗабрели в мага́зин вы бы, —\nцены — грош,\n      огромный выбор!\nПодобрали точка в точку,\nи бери товар в рассрочку.\nТак уверенно глядели\nГаша с пряхой в женотделе,\nвозвратясь\n          к плечу плечо,\nсвой закончивши отчет.\n«Боевые вы подружки!» —\nим сказал завком Петрушкин.\n«Молодцы и ловкачи!» —\nподтвердили все ткачи!\nКто читает сказку чутко,\nдля того\n   не только шутка,\nа и дел величина\nмежду строк заключена.\nСтарины развейтесь тени,\nне гнусите под окном…\nВедь действительно оденет\nпряха всех своим сукном.\nВстанут стройно фабрик трубы,\nткани будут все тонки́,\nи не станут сукон грубых\nвырабатывать станки.\nА пока, —\n          чтоб то случилось,\nчто сияет впереди,\nты, читатель,\n              сделай милость,\nсказку —\n        в жизни проводи!"}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "О завхозе, который чуть не погиб со всей конторой*", "content": "Пред зовет завхоза басом:\n«Вдрызг конец пришел запасам.\nПовторяю в страшной яри я:\nв беспорядке канцелярия!»\nПрибежал завхоз несчастный\nв магазин ближайший, частный,\nкарандаш, бумагу, штемпель\nзакупил в ударном темпе.\nИ в отдел, исполнен важности,\nтащит пуд писчебумажности.\nРазвернул товар — и вмиг\nпереплеты слезли с книг.\nС перьев по три фунта кляксы,\nа печать — грязнее ваксы!\nПоложенье — хоть повеситься,\nа замзав кричит и бесится:\n«Дура ты, хотя и брав, —\nты б пошел в «Мосполиграф»!\nТам конторе купишь вещи —\nне порвут гроссбух и клещи.\nКарандаш, перо, чернила,\nштемпель — дешево и мило.\nА обои — загляденье! —\nРад бы клеить каждый день я.\nШрифта — угол непочатый,\nвсё, что хочешь, напечатай!»\nВзвыл завхоз: «Товарищ прав!\nЯ бегу в «Мосполиграф»."}, {"poet_id": "mayakovskij", "title": "Маяковская галерея", "content": "   «Керзон и Маяковский\nЕще одна английская обида."}]